Опасный преступник (1986 - 1)

13. Глава. Пусть стреляют в спину

Таксист развернулся и встал примерно в километре от виллы. Но не на дороге, а за деревьями, чтобы не привлекать внимание проезжающих и видеть дорогу в сторону виллы. Когда в виду показался мужской силуэт с грузом на плечах, он завел машину.

Уинстон аккуратно разместил Бонни на заднем сидении и сел рядом, положив ее голову себе на колени.

- Что с ней? – озабоченно спросил таксист.

- Не знаю. Или сотрясение или отравление, или и то, и другое, - нервно ответил Уинстон. Его руки дрожали.

- А тот парень что говорит?

- Сукин сын бухой валяется, - соврал Уинстон. Или не соврал. Они там все перегаром дышали.

- От Вашей дамы вроде не пахнет. Дело серьезное.

- Знаешь настоящего врача, только чтобы совсем не официально? Ни на шаг никому никуда.

- Не вопрос. Двадцатку сверху и едем в наш медпункт.

- В какой?

- В наш, таксопарка. У нас вместо фельдшера отставной военный врач прикормлен. Медсестры дежурные, две палаты, инструменты всякие и таблеток полный шкаф. Если что серьезное, у него в Чаринг-Кросс друзья, а машины в таксопарке всегда под рукой. Любой каприз за ваши деньги.

- Так можно?

- Только доктору платите отдельно, сколько скажет.

- Хорошо.

- Стоп. А что она так странно дышит?

Уинстон прислушался. Бонни дышала хрипло и неровно.

- Сильное сотрясение. Надо гнать. Штрафы с Вас, если что.

- Погнали.

Таксист рванул с места как за длинным долларом. Впрочем, за этот рейс он уже получил сотню, и это не окончательная сумма.

- Я бы его убил к чертям, - сказал таксист, резко входя в поворот.

- Я тоже, - ответил Уинстон.

- Вы сказали, бухой валяется.

- Со сломанными ногами и еще кое-с-чем.

- Я так и подумал. У трусов такие деньги редки бывают. И такие девушки. Она ведь Вам не дочь? Нисколько не похожа.

- Крути баранку и меньше спрашивай, - грубо ответил Уинстон. Он уже пожалел, что проболтался. Вдруг таксист его заложит.

- Да мне вообще не вперлось Вас закладывать, - таксист как мысли прочитал, - Замочили козла и правильно сделали. Думаете, я первый раз такое вижу? У нас тут как на войне. Фараоны не спросят, им насрать.

Таксист гнал так, что Уинстон с трудом удерживал Бонни на сидении. Ближе к Лондону дорожный полисмен взмахом жезла приказал ему остановиться. Но таксист сбавил скорость, помигал фарами и погнал дальше.

- Ноль пять тридцать пять, - сказал таксист в рацию, - Срочный рейс. Заплатите за меня, кто будет проезжать охотника у поворота на Колбрук на въезде.

- Что это было? – спросил пассажир.

- Когда мы торопимся, то есть, везем важных людей по делам или не очень важных, но в больницу, сигналим фарами три раза, чтобы не задерживали. Пассажир платит водителю десятку за такой случай, а постовому штраф отдаст следующая машина, которая будет проезжать мимо. Это, конечно, если у них нет команды хватать и проверять вообще всех. Но тогда бы жест был другой, и я бы остановился.

После недолгого осмотра врач торопливо вышел из приемной. Уинстон встал ему навстречу, но доктор отмахнулся и почти пробежал мимо него к таксисту, который курил на крыльце. Кратко поговорил с ним и посмотрел на Уинстона, когда тот все-таки вышел, не дождавшись.

- Девушку изнасиловали и ударили по голове. И одевалась она не сама - сказал врач и прикурил у таксиста.

- Да, - ответил Уинстон.

- Я проверил Вашу причастность. Таксист вез Вас за ней, потом обратно. Повреждения не настолько свежие, чтобы их успели нанести Вы.

- Что с ней?

- Внутричерепное кровоизлияние. От сильного удара в висок мягким тяжелым предметом.

- Она в порядке?

- Нет. Живые так не дышат. Ее, наверное, хотели оглушить, но ударили слишком сильно. При такой локализации в течение часа с момента удара есть заметные шансы. Через два – один из десяти. Через три – один из ста, а через четыре медицина бессильна. Сознание и память не восстановить, вот-вот остановится сердце.

- Но Вы могли что-то сделать?

- Я? Нужен был рентген, а потом трепанация черепа. И то без гарантии.

- Могли бы вколоть ей что-нибудь…

- Молодой человек, - седой врач выглядел заметно старше Уинстона, - Вы понимаете, что такое внутри-черепное крово-течение?

- Это когда под черепом где-то порвался сосуд? – Уинсон от горя все-таки не потерял способность соображать.

- Примерно так. Каким уколом или какой таблеткой по-вашему это можно остановить?

- Наложить… Извините, - чтобы наложить повязку, жгут, тампон, пришлось бы вскрывать череп, а он не коробка с крышкой, и надо знать, в каком конкретно месте сверлить и пилить, - И что мне делать?

- Вы ведь не бросите ее здесь?

- Нет, конечно.

- Нужно ее отвезти домой или туда, откуда привезли, и вызвать врача, чтобы он констатировал смерть. Скорее всего, обстоятельствами заинтересуется полиция, - врач строго посмотрел на Уинстона.

- Я забрал ее у них. Но слишком поздно, - вздохнул Уинстон.

- Раз у Вас есть деньги на такси, то должны найтись и на справедливость.

Уинстон кивнул.

- Бедным справедливость не по карману, а богатые могут отомстить и за свою девушку, и за чужую. Насильники никогда не ограничиваются одной жертвой. Знаю парней…

- Спасибо, я сам.

- Уже или надеетесь?

- Уже.

- Сколько?

- Всех.

- Не привезут?

Уинстон хищно ухмыльнулся, и врач с таксистом поняли, что не привезут. И нисколько не удивились. Не первый раз. Даже не десятый.

- Кто она Вам? – спросил доктор.

- Жена.

- Мне Вы сказали, дочь, - нахмурился таксист.

- И то, и другое неправда, - сказал врач, - Она слишком дорого за собой следила.

- Любовница, - выдавил из себя Уинстон.

- Более правдоподобно. Мы бы не хотели фигурировать в Вашем деле. Но боюсь, что придется.

- Не придется. Отвезите нас домой.

Уинстон на руках вынес Бонни из фельдшерского пункта и посадил в машину. Сел сам. Назвал адрес. Единственное место, куда ее можно везти, это к ней домой. Не бросать же Бонни где-нибудь в парке. Жаль, что в револьвере закончились патроны. И опасной бритвы нет. Но всегда можно намылить веревку и повеситься. Или подточить обычный ножик и вскрыть вены в горячей воде.

Таксист ничего не сказал про деньги. И счетчик не включил.

Никто из встреченных в коридорах не удивился, когда увидел мужчину, несущего на руках бесчувственную женщину. Никто не увидел, как Уинстон изворачивался, чтобы открыть дверь и не уронить Бонни.

В темноте он положил Бонни на пол, вздохнул, закрыл дверь и включил свет.

- Так-так-так, мистер Смит, - сказал человек в костюме, сидевший на стуле у стенки, - И кого же Вы принесли?

В спину толкнули. Уинстон сделал шаг вперед, запнулся о Бонни и упал. Второй Костюм устроил засаду, прижавшись к стене у двери.

- Сто к одному, что это мисс Бонни Крикет, - сказал второй.

- Да, это она, - ответил Уинстон и подумал, не припугнуть ли их револьвером. Ведь снаружи не видно, заряжен он или нет. Правда, револьвер лежал в сумочке Бонни, а из женских сумочек ничего нельзя достать быстро.

Старший Костюм выглядел лет на тридцать. Младший как будто только что вернулся из армии. Даже уставная стрижка еще не отросла до гражданской. Почему-то, несмотря на то, что теневая экономика и организованная преступность в обществе были всегда, профессиональные преступники нечасто доживали до зрелого возраста. Или те, кто доживает, охотятся на дичь покрупнее убийцы-дилетанта.

- Мы вроде не знакомы, - сказал старший. По-видимому, он главнее, если встречает гостей сидя, а не прижавшись к стенке, - Меня зовут Мэтт, а его Фил. Мы работаем на Мерфи.

- Очень приятно. Уинстон. Ваш коллега.

Обошлись без рукопожатий.

- Не знаю, во что ты влип, но теперь догадываюсь, - продолжил Мэтт.

- Они убили ее, - сказал Уинстон. Он встал на колени у тела Бонни, перевернул ее на спину и провел по векам, как бы проверяя, что глаза закрыты.

- Стоило ожидать.

- Чего стоило ожидать?

- Когда мы приехали на зачистку к тебе в «Изобилие-три», мы нашли там интересного покойника. С дыркой в животе и перетянутыми руками.

- Он должен был выжить.

- Правда? Ты ему перетянул руки до полного нарушения кровообращения. Док сказал, был бы живой, пошел бы под ампутацию. Только пуля в животе парня доконала раньше. Ты ему печень прострелил.

- Кровь за кровь, - сказал Уинстон, - Бонни тоже умерла от внутреннего кровотечения.

- Уверен, что ты этого не знал, когда перетягивал ему руки. Какая разница, сможет ли шевелить руками парень, который и так не жилец? Лишь бы шум не поднял.

Уинстон промолчал. Он с одной стороны, поступил плохо, но с другой тот парень заслуживал смерти вместе с остальными сообщниками. Нет смысла говорить, что он перетянул руки по глупости и на нервах.

- Босс сказал нам прибраться у тебя на хате, а тебя самого поймать и привезти к нему. Живого или мертвого.

- Почему вы здесь? - спросил Уинстон, - Как вы догадались?

- Мы - никак. Босс сразу сказал, что есть только один человек, из-за которого Смит пойдет на убийство. Бонни Крикет. Я перезвонил ему через четверть часа, и мне сказали адрес. Вот уже не первый час сидим тут и ждем, а Фил каждые полчаса бегает к таксофону на улице за новостями, вдруг ты еще где появишься.

- Где?

- Везде. Босс объявил тебя в розыск. Волна уже пошла. Обзванивают бары, а, начиная с утреннего пересменка, тебя бы еще и таксисты искали. С середины дня пришлось бы подключать друзей из полиции. Так что ты правильно сделал, что пришел сюда. Стольких людей от лишней работы избавил.

Уинстон пожал плечами.

- Скажи в двух словах, что ты такого натворил и откуда везешь труп? Может там еще зачистка понадобится.

- Уже нет. Там часа три как начался пожар.

- Черт. Хороший пожар?

- Там сухое дерево, книги и все такое. Я еще открыл все бутылки из бара.

- Открыл или вылил?

- Часть вылил, часть просто открыл. Чтобы от меня не несло как от алкаша.

- Что сжигал?

- Трупы.

- Больше одного?

- Троих.

Костюмы присвистнули и переглянулись.

- Кого, если не секрет? За что, не спрашиваю, и так видно.

- Черных.

Мэтт выругался, а Фил удивленно помотал головой.

- Ты совсем берега потерял, как я погляжу, - сказал Мэтт.

- Теперь точно концы в воду, - сказал Фил.

- В комнату сто один я не вернусь, - сказал Уинстон.

- Конечно, - подтвердил Мэтт, - Ты слишком много знаешь, потому тебя и ловит весь город, чтобы фараоны или умники тебя не поймали раньше. Идем к Боссу?

- Идем, - Уинстон встал, - А что будет с ней?

- С ней все просто. Придет доктор, напишет инсульт. Босс организует похороны. Я так понимаю, что найдется, кому положить цветок на могилу.

Уинстон не захотел ехать к Мерфи в куртке Грегори, повесил ее на вешалку и вышел в свитере. Костюмы тоже без курток. Не так уж холодно. На улице он спросил:

- Что значит «концы в воду»?

- Ноги в таз с бетоном и в море. Еще живого. Так у американцев принято, - сказал Фил.

Фил сделал большую ошибку. Очень большую. Когда Уинстон начал ходить в бассейн, он однажды чуть не утонул. Раньше он не боялся утонуть, потому что и плавать не пытался. Сейчас смерть от утопления пугала его даже больше, чем новая встреча с крысами. Вода попадает в рот, в нос, в уши. Мешает дышать, перекрывает горло. Ее можно глотать, но всю не проглотишь…

Пугать человека можно до некоторого предела, а за этим пределом у человека может малость поехать крыша, и он впадет в панику. Даже если он только что всерьез рассматривал варианты самоубийства. Что, кстати, явно указывает на неустойчивое состояние рассудка.

Уинстона никто не держал. И наручников на него не надевали. Просто идут трое мужчин по улице. Волна страха захлестнула его, и он бросился бежать. Костюмы побежали за ним.

«Я опасный преступник», - подумал он, - «Я убил четверых, я не сдамся, чтобы меня топили как котенка. Пусть стреляют в спину, я умру свободным».

Каждая тренировка по боксу начиналась с разминки и бега. Уинстон бежал, как не бегал, наверное, никогда. Мэтт отстал, а Фил, набегавшийся в армии, на длинной дистанции мог бы и догнать по пустому тротуару. Ночью на улицах не так уж много людей. Полиция не любит тех, кто шастает в темноте.

Вот и полиция, не к ночи будь помянута. Констебль шагает навстречу, жонглируя дубинкой на ремешке. Только в Белгравии полицейские патрулируют в одиночку. В остальном Лондоне по двое, а в плохих районах и по трое. Если сейчас перебежать через дорогу, он подумает, что бежит преступник, и присоединится к погоне. Уинстон рискнул пробежать мимо полицейского. Мало ли зачем люди бегают ночью.

Левая рука фараона вытянулась перед беглецом. Уинстон врезался в нее грудью, ноги пробежали дальше, и он плюхнулся на задницу, больно ударившись копчиком.

- Куда разогнался? – спросил констебль.

Уинстон удивился, с чего бы констебль так грубо задерживал партийного. Но тут же вспомнил, что он, собираясь за город, оделся попроще.

Подбежали Костюмы.

- Он наш! – крикнул Фил.

- Смотрите, кто пришел! Костюмы! – с наигранной радостью воскликнул констебль, - Вы не заблудились, парни? Белгравия не ваш район.

- Договоримся, - сказал Мэтт, переводя дыхание.

- В участке с инспектором будете договариваться. Этого я забираю, - констебль указал дубинкой на Уинстона.

- За что? – опять влез Фил.

- За мелкое хулиганство и оскорбление при исполнении. Устроит?

- Офицер, пожалейте нашего друга, - сказал Мэтт.

- Зачем?

Старший не нашелся с ответом.

- Беги, дурак! – крикнул Фил, - Тебя же расколют! Жить надоело?

Мэтт пихнул Фила кулаком в бок, а констебль ухмыльнулся.

Уинстон вскочил, получил по спине дубинкой и снова упал. Фил подхватил его и потащил за собой. Мэтт попытался преградить путь констеблю, но полисмен снес его в два удара.

Беглецы не успели оторваться и на десяток метров. Констебль метнул дубинку, попал Уинстону между лопаток, и тот снова упал.

Фил встретил полисмена в боксерской стойке. Тот провел ложный кросс левой в лицо, пригнулся под ответным ударом и вбил правый кулак в низ живота на уровне ширинки. Отшвырнул Фила, еще раз ударил Уинстона по спине левой и подобрал дубинку правой.

Мэтт как раз подбежал и тут же получил хлесткий удар дубинкой по правой кисти и тычок в лицо. Шагнул назад, оступился и упал.

Констебль достал наручники и из троих подозрительных типов выбрал самого важного. Беглеца.

В участке полисмен провел задержанного мимо дежурного без всякой регистрации сразу в комнату для допросов. Обыскал и выложил вещи из карманов в лоток на столе. Уинстон порадовался, что положил револьвер в сумочку Бонни.

- Меня очень интересует, кто ты такой, что Костюмы едут в чужой район и отбивают тебя у полиции, - сказал констебль.

- Это ошибка, - ответил Уинстон, - Я простой служащий в Министерстве Изобилия. Они меня с кем-то перепутали.

- Врешь! – констебль ударил задержанного по уху открытой ладонью.

Уинстон свалился со стула.

- Вставай, сукин сын. Служащий он, как же. Завтра, то есть, уже сегодня, рабочий день, а ты с бандитами по улицам бегаешь.

- У меня личные дела.

- Какие?

Вопрос поставил Уинстона в тупик. Что он мог делать у бывшего военно-морского общежития, если не говорить про Бонни? И почему это нельзя было сделать днем?

- Что, не придумал сказку? – констебль рывком поставил его ноги и отвесил пощечину.

Уинстон молчал.

В комнату зашел инспектор. Констебль вытянулся и щелкнул каблуками.

- Вольно, - сказал инспектор.

- Вы тут прямо живете, сэр, - со слабо скрываемым недовольством ответил полицейский.

- Стоит отойти на шаг, и вы начинаете заниматься онанизмом вместо работы. Что тут у тебя?

- Жулик или вор.

- Я не вор, - начал Уинстон, и констебль ударил его поддых.

Оба полицейских говорили как шотландцы. Констебль, скорее всего, родился в Лондоне, а инспектор приехал сюда когда-то давно. Кто другой не заметил бы, но профессиональный лингвист такие вещи замечает, не задумываясь. Тем более, что прошотландские настроения в Скотланд-Ярде давно уже вошли в лондонский фольклор.

Когда бюрократическая структура становится достаточно большой, в ней заводится отдел кадров. Когда она увеличивается, кадров требуется много, а кадровики становятся очень влиятельными фигурами. Настолько, что иногда не осознают масштаба своих действий.

На флоте любимым развлечением кадровиков было группировать подразделения по фамилии. Уинстон, например, попал в экипаж, где половина личного состава носила фамилию Смит. На другом корабле служили Short и Long, Armstrong и Weak, Black, Brown и White, Fox и Wolf. На третьем для капитана Ace подобрали старпома King и командиров боевых частей Queen, Jack, Straight и House.

Да, слова King и Queen в свое время не стали выводить из повседневного обихода только благодаря игральным картам. По легенде, первый Министр Правды сказал «Может быть, еще карты переименуем?» с таким видом, будто карты это что-то священное и нерушимое. Подчиненные тогда решили выслужиться и подчеркнуть, что многократно встречающиеся в топонимике и фольклоре King и Queen это отсылки не к бывшим руководителям государства, а к любимым играм товарища Министра. Но идея демонархизации осталась, и энтузиасты пришли с ней к следующему министру, не картежнику. Тот ответил «Может быть, еще шахматы переименуем?», и часть повторяющейся топонимики перешла с четырех мастей на два цвета.

Если уж вспоминать про шахматы и язык, то слово Bishop удержалось в английском только благодаря им. Параллельно демонархизации проходила кампания по секуляризации, и из словарей вычеркнули значение «священнослужитель», оставив только «шахматная фигура».

Лет тридцать назад кто-то в отделе кадров Министерства Любви решил, что будет очень забавно отправлять в Скотланд-Ярд, «шотландский двор», всех шотландцев, претендующих на должности в правоохранительных органах. С тех пор в ряды умников шотландцы практически не попадали, что заметно усилило ирландское лобби. Зато в лондонской полиции их становилось все больше. Настолько больше, что весь остальной многонациональный океанский народ, живущий в Лондоне, это начало сильно беспокоить.

Понаехавшие сотрудники сначала везли с собой семьи. Потом выписывали всю остальную родню и помогали устроиться всем, способным держать дубинку. Поскольку условия службы оставались довольно жесткие, многие не выдерживали и уходили. Но не покидали Лондон. Так под «крышей», а местами и прямо под крышей полиции образовывалась новая криминальная структура.

- Что он натворил? – спросил инспектор.

- Его вели Костюмы. Приехали за ним в чужой район. Я спросил у них документы. Так, на всякий случай. Этот побежал, а Костюмы полезли в драку.

- Они совсем обнаглели? – инспектор искренне удивился.

- Абсолютно. Выдал им горячих, но пришлось выбирать, кого тащить в участок, этого или Костюмов.

- Он что-то сделал?

- Вот, допрашиваю.

- То есть, он не сделал ничего незаконного, но ты задержал его?

- Толку-то Костюмов задерживать. Посидят до утра и выйдут.

- А этого толку задерживать? Какие у него дела с Костюмами?

- Он молчит.

- Вот как?

Инспектор повернулся к Уинстону.

- Какие у тебя дела с Костюмами?

- Никаких. Я просто служащий в Министерстве Изобилия.

Инспектор ударил его открытой ладонью в ухо. Уинстон пошатнулся, но констебль не дал ему упасть.

- Кого ты хочешь обмануть, придурок? – рявкнул инспектор, - У тебя ботинки и часы дороже, чем у меня, и морда брита с утра, а к ночи все еще без щетины и царапин. Ты никак не клерк, живущий от зарплаты до зарплаты.

- У меня есть небольшой дополнительный доход, - признал Уинстон, - Но я правда работаю в Министерстве.

- Почему тебя поймали Костюмы?

- По ошибке.

Инспектор взял со стола телефонный справочник и ударил задержанного сверху по голове.

- Не верю.

- Я говорил, - сказал констебль.

- Я член Внешней партии! – возмутился Уинстон, - У меня есть права!

Полисмены переглянулись и заржали. Шутка дня, у задержанного в участке есть права.

- Не поверишь, я тоже член Внешней партии, - сказал инспектор, - И вот у меня никаких прав нет, одни обязанности. В том числе обязанность задерживать и проверять всяких подозрительных. Или ты расколешься, или будет хуже.

- Я не сделал ничего плохого, - сказал Уинстон.

Ударов кулаками он, как начинающий, но боксер, не боялся. Что до пыток, то вряд ли в участке будут пытать человека, в адрес которого даже обвинения не выдвинуты.

- Хочешь, мы сдадим тебя Костюмам, - предложил инспектор, - Они сейчас уже должны бы сесть на телефон. Может быть, у меня в кабинете уже звонок надрывается.

- Не хочу, - ответил Уинстон, - Вы же полиция, вы не можете ловить людей и отдавать преступникам.

- Если ты ничего плохого не сделал, то мы тебя просто отпустим. Ты выйдешь из участка, встретишь друзей и сядешь с ними в машину. Выбирай.

- Может, вам денег дать?

- Каких денег? – инспектор подошел к столу, где в лотке лежали личные вещи Уинстона, - Этих?

Он вытащил деньги из бумажника, пересчитал и переложил крупные купюры в свой, а мелкие отдал констеблю.

- Ты еще часы предложи.

- Вы не можете…

- Можем. Под кем ты ходишь?

Уинстон мог бы сказать, что он ходит под Мерфи. Это точно не принесло бы ему свободы. Ответ «Под Плезенсом из Министерства» был бы еще хуже. Ни к чему какому-то инспектору знать про существование «Отдела доработки статистических прогнозов».

- Ни под кем.

- Ладно. Независимый жулик и вор. Чего от тебя надо Мерфи?

- Не знаю. Он ошибся, - Уинстон поздно понял, что не задал встречный вопрос.

- Но ты знаешь, кто такой Мерфи.

- Ну я слышал немного, я же не на Луне живу.

- Посади его и тащи ведро, - сказал инспектор констеблю.