Опекун

Глава XXIII

Марианна подбросила еще одно полено в камин. Охваченная огнем горка рассыпалась, пламя взметнулось вверх и начало лизать свежее пополнение. Марианна протянула к огню руки, вбирая излучаемое им тепло.

— По-моему, сейчас уже гораздо лучше, правда? — спросила она. За окном снегопад был таким сильным, что дом, казалось, утонул под белым покрывалом, да Марианна и сама не верила, что ее слова убедят Алисон, Логана или ее саму.

— Да, прохладно, — откликнулся Логан. — Дома у нас никогда не было такого снегопада. Держу пари, нас занесет снегом не меньше чем на неделю. Разве это не здорово?

«Нет, не здорово, ведь в доме не так много продуктов, — подумала Марианна. — А что если отключится электричество? Что если замерзнут трубы? Что если что-нибудь случится, и мы не сможем выбраться отсюда?»

Это были вопросы, которые никогда не приходили ей в голову в Нью-Джерси, где даже в самые сильные метели улицы всегда расчищались от снега в течение нескольких часов, и где магазин находился лишь в квартале от их дома. Электроэнергию отключали не более чем на час или два, а если замерзали трубы, единственное, что ей нужно было сделать, это позвонить водопроводчику. Но здесь...

Будут ли расчищать дорогу хотя бы до ворот ранчо? Должны, ведь дорога принадлежит округу, и от нее, безусловно, не ожидают, что она сделает это самостоятельно. А как насчет подъездной дороги к дому? Кто будет чистить ее?

Она подумала о тракторе, который стоял под навесом за сараем. Неужели только вчера Оливия Шербурн обещала научить ее управлять трактором? Они договорились заняться этим на следующей неделе, и сейчас Марианна пожалела о том, что не сделала этого раньше. И все же, если очень постараться, она уверена, что сможет его завести, и сообразит, как управлять им, по крайней мере, чтобы очистить от снега дорогу, ведущую к дому.

«Но до этого не дойдет, — твердила она себе. — Снегопад будет продолжаться еще час или два, а потом закончится». Внушая себе, что нервничает и боится она вовсе не из-за бури, а из-за неизвестного мужчины в горах, она всячески старалась успокоиться.

"Не паникуй от того, что может оказаться глупыми выдумками, — убеждала она себя. Но секунду спустя ее размышления были прерваны Стормом, который примчался в кабинет, тронул лапой ногу Марианны, глухо зарычал и вновь бросился прочь. Он громко залаял, и страх, который Марианне почти уже удалось подавить, нахлынул на нее с новой силой.

Что-то происходит за стенами дома? Именно из-за этого лает Сторм? Она начала подниматься, чтобы последовать за огромным псом, но Логан уже соскочил с дивана.

— Я выведу его на улицу! — сказал сын, бросившись вслед за овчаркой.

— Нет! — крикнула Марианна, охваченная внезапным страхом. — Логан...

Она вошла на кухню в тот самый момент, когда мальчуган натягивал на себя куртку. Она схватила его за плечо, едва он потянулся к дверной ручке. Сторм, припав к двери, скулил и царапал когтями окрашенное дерево.

— Логан, ты не выйдешь из дома! На улице похолодало, и ты можешь подхватить воспаление легких!

— Я не подхвачу! — возразил Логан. Едва он успел приоткрыть дверь настолько, чтобы в нее проскочил Сторм, как мать вновь захлопнула ее. — Но, мама, ты никогда не разрешаешь мне немного развлечься! — заныл Логан.

И тут зазвонил телефон. Марианна бросила взгляд на сына.

— Откроешь дверь, проведешь остаток дня в своей комнате. Ясно?

Глаза Логана сузились от гнева, но он не посмел нарушить запрет и выйти на улицу, а направился к окну, откуда мог наблюдать за псом, который стоял сейчас во дворе в нескольких ярдах от дома: голова поднята, одна лапа зависла в воздухе — он принюхивался к ветру. Мгновение спустя Сторм разразился громким лаем, бросился за дальний угол дома и исчез из виду.

— Алло... — сняв трубку, рассеянно произнесла Марианна, не сводя внимательного взгляда с Логана.

— Марианна? — с тревогой спросила Оливия Шербурн. — Что у Вас там происходит? У Вас был ужасно напуганный голос, когда Вы оставляли мне свои сообщения.

— Оливия! — крикнула Марианна. — Слава Господу! Скажите мне, что Вы знаете о... — Она замолчала, видя, что Логан наблюдает за ней и прислушивается к каждому слову, и отправила сына в кабинет. Лишь когда он ушел, объяснила Оливии странную мысль, пришедшую ей в голову. — Оливия, Джо отнюдь не родился преждевременно. Поэтому Тед не может быть его отцом!

На другом конце провода повисла тишина, и в какое-то мгновение Марианна подумала, что связь прервалась. Затем Оливия заговорила, голос у нее был глухой.

— Его звали Слэтер, — быстро произнесла она. — Шейн Слэтер. Но нам он был известен под другим именем.

У Марианны внутри все похолодело.

— Оливия, что Вы говорите?

Вновь тишина, затем Оливия продолжила:

— Он был странным человеком, Марианна. Он появился в Солнечной долине весной того года. Говорил всем, что зовут его Рэнди Дуррелл. Он всем нравился, а Одри сильно увлеклась им. Она была от него просто без ума. И вдруг, в один день, он исчез.

— Просто исчез? — спросила Марианна.

— На следующий день мы выяснили, почему, — продолжала Оливия. — Появились два агента ФБР, разыскивая некоего человека по имени Шейн Слэтер. У них имелись фотографии, ошибки быть не могло. Это был тот самый парень, с которым встречалась Одри.

— Боже милостивый, — прошептала Марианна. — Что он натворил?

— Не знаю, — ответила Оливия. — Нам не говорили. Сказали только, дескать, он очень опасен, поэтому я всегда предполагала, что он, скорее всего, совершил убийство.

Последовало долгое молчание, в конце концов нарушенное Марианной.

— Но они так и не поймали его, правда? — спросила она.

— Если и поймали, мы никогда не слышали об этом, — откликнулась Оливия. — Но это происходило почти четырнадцать лет назад, Марианна. Не может быть, чтобы это был тот же самый мужчина! Это...

— А почему нет? — перебила Марианна. — Что если он просто скрылся в горах и живет там с тех пор? Что если он знал, что Одри была беременна? Что если он знает, что Джо его сын?

— Марианна, успокойтесь, — перебила Оливия, поскольку в голосе Марианны появились истерические нотки. — Это всего лишь предположения. Вы не знаете...

— Я знаю, что Тед не был отцом Джо, и знаю, что он жестоко обращался с ним! — возразила Марианна. — Я знаю, что все вокруг смотрели на это сквозь пальцы, и даже знаю почему! Тед был богат! Настолько богат, что никто и слова не смел сказать поперек. А если настоящий отец Джо жил высоко в горах и знал, что творит Тед? Что бы он сделал, Оливия? Что бы Вы сделали?

Вспышка Марианны была встречена долгим молчанием, но когда Оливия в конце концов заговорила, голос ее звучал тихо и мрачно.

— Думаю, я бы убила Теда. И, возможно, убила бы и Одри за то, что она позволяет Теду жестоко обращаться с моим сыном.

— Именно об этом я и говорю, — произнесла Марианна, голос ее дрожал.

Чувствуя, как страх Марианны передается и ей, Оливия заговорила вновь.

— Марианна, до тех пор, пока нам не будет точно известно, что происходит высоко в горах, я думаю, Вам лучше взять детей и привезти их сюда. Похоже, что надвигается настоящий снежный буран, и мне не нравится даже мысль о том, что Вас может отрезать от мира. Даже если Вы в корне не правы, — а я должна сказать, что именно так и думаю, — то все равно будете ужасно напуганы, если Вас занесет снегом.

Марианна посмотрела на улицу, на темнеющий за окном двор. Что ни говори, снег сейчас падал сильнее, чем раньше. Она видела, что у стены сарая намело уже высокие сугробы.

— Не знаю, смогу ли я сделать это, — проговорила она. — Похоже, что высота снежного покрова достигла уже не менее фута.

— Если Вы отправитесь прямо сейчас, никаких трудностей у Вас не возникнет, — заверила ее Оливия. — «Рендж-ровер» создан для такой погоды. У меня много места, и...

— Мама! — закричала Алисон из кабинета. — Крыша протекает!

— О Боже! — простонала Марианна. — Оливия, разрешите перезвонить Вам через пару минут. Алисон говорит, что протекает крыша!

Оливия охнула.

— Хотите, чтобы я приехала и помогла Вам?

— Я перезвоню Вам, — повторила Марианна, бросила трубку на рычаг и последовала за дочерью в кабинет. Когда она вошла туда, оба ребенка внимательно рассматривали потолок, где по кедровым панелям растекалось мокрое пятно, и вода уже начала капать на пол.

— Алисон, возьми таз и подставь туда, где капает, — отдала Марианна распоряжение дочери. — Я пойду посмотрю, в чем причина потопа. — Пытаясь определить, какая комната находится над кабинетом, Марианна побежала по ступенькам наверх и вдруг поняла.

Ванная комната детей!

Хотя дверь была закрыта, она видела, как по ковру растекается темное влажное пятно. Она бросилась через холл, выкрикивая на ходу имя своего крестника.

— Джо? Джо! — Ответа не было. Она громко постучала в дверь. — Джо? Что у тебя там происходит! — Она попыталась повернуть шарообразную дверную ручку и постучала вновь. — Джо! Ответь мне!

Теперь она слышала равномерный звук воды, которая, по всей видимости, уже начала переливаться через край ванны.

Почему Джо ей не отвечает?

И вдруг она представила себе его, лежащего в ванне: голова под водой, кожа страшного серого цвета смерти.

Может быть, он поскользнулся? Потерял опору под ногами и при падении ударился головой о твердый край фарфоровой ванны?

Но он бы крикнул, и они, безусловно, услышали бы его, несмотря на бушующий за окнами ветер!

Затем она представила его в другом виде: таким, каким нашла его ранним утром: завернутым в медвежью шкуру, съежившимся у самого края утеса, с которого упала Одри.

Обхватив руками согнутые в коленях ноги, Джо печально смотрит на пропасть, так, будто хочет...

О Боже! Нет!

— Алисон! — закричала она. — Логан! Идите сюда и помогите мне!

Она вновь попыталась повернуть шарообразную ручку, но та не поддалась. Услышав, как в ответ на ее крик по ступенькам затопали дети, она всем телом навалилась на дверь. Деревянный каркас заскрипел, но выдержал.

— Мама? Что случилось? — спросила Алисон, устремившись к ней через холл.

— Дверь заперта, — крикнула Марианна, голос перешел в истерический визг. — Джо заперся внутри, а ванна переполнилась, и он мне не отвечает, и...

— Я принесу топор! — воскликнул Логан. Он бросился по ступенькам вниз и мгновение спустя вернулся назад с маленьким топориком, что стоял наготове около камина на случай, если понадобится расщепить полено на лучины для растопки.

Страх за Джо перевесил нежелание Марианны ломать дверь, и она, выхватив инструмент из рук Логана, с размаху ударила им по двери. Лезвие глубоко вонзилось в одну из панелей и застряло в ней, но Марианна, расшатав топор, выдернула его из двери и ударила вновь. На третьем ударе панель наконец треснула и разлетелась в щепки. Марианна просунула руку в образовавшееся отверстие, нашарила ручку, расположенную с внутренней стороны, и быстро повернула ее. Замок щелкнул, и дверь распахнулась, впустив в холл поток ледяного воздуха.

Вместе с Алисон и Логаном, заглядывающими в дверь из-за ее спины, Марианна смотрела на переливающуюся через край воду.

Джо в ванне не было. Его в ней не было!

Облегчение придало ей силы. Она нагнулась и повернула вентиль, перекрыв воду, затем вытащила пробку из отверстия сливной трубы.

Холодная вода?

Зачем ему...

Оборвав мысль, Марианна взглянула вверх, на открытое окно. Она дрожала от холода: вместе с ветром в ванную летел и снег.

— Его комната, Алисон, — скомандовала она. — Посмотри, нет ли его там! Сейчас же!

Алисон повернулась и бросилась через холл в комнату Джо.

Марианна потянулась через ванну, пытаясь закрыть окно, но не смогла этого сделать, оно не поддавалось. В этот момент вернулась Алисон.

— Его там нет, мама! Вся его одежда свалена кучей на полу, а он ушел.

Марианна почувствовала, как ее вновь захлестывает паника. Окинув безумным взглядом небольшую комнату, она заметила махровый халат Джо, который по-прежнему висел на крючке с внутренней стороны двери.

Нет!

Это невозможно! Он не мог выбраться из окна абсолютно голым, когда на улице завывает снежная буря! Он сумасшедший? Пока вода, образовав воронку, уходила в сливное отверстие, она вновь потянулась к окну, безуспешно пытаясь выглянуть наружу и разглядеть что-то в ослепляющей снежной круговерти. Она знала, что это бесполезно. Если Джо ушел достаточно давно, так что ванна успела переполниться через край, то вряд ли он будет находиться так близко от дома, чтобы она смогла его увидеть.

Сбежав по ступенькам вниз, Марианна подошла к входной двери, открыла ее и шагнула на крыльцо.

— Джо! — позвала она, напрягая голос, чтобы перекричать завывания ветра. — Джо, где ты? Вернись! — Она уже хотела сбежать с крыльца, испытывая непреодолимое желание броситься сквозь буран и найти Джо, когда услышала, как из холла ей кричит Алисон.

— Мама! Что ты делаешь?

Обезумев от горя, Марианна повернулась и посмотрела на дочь. Хотя она была всего лишь в нескольких ярдах от крыльца, то едва видела Алисон.

— Мама, вернись! — умоляла Алисон. — Ты заблудишься! И замерзнешь!

Марианна колебалась, разрываясь между необходимостью найти Джо и сознанием того, что Алисон права. Еще несколько ярдов, и дом исчезнет из виду, скроется за снегом, и она будет часами бродить вокруг, но так и не отыщет его.

Ее охватило ощущение безнадежности. Подавив готовые вырваться наружу рыдания, она, шатаясь, побрела к крыльцу.

— Что происходит с Джо, мама? — спросила Алисон, закрывая за Марианной дверь, едва та вошла в дом. Когда девочка заговорила вновь, голос ее дрожал от страха. — Дети в школе правы? Он сумасшедший?

Марианна, прислонившись к косяку, пыталась собраться с мыслями, обдумывая, какой шаг ей следует теперь предпринять. Полиция! Она должна позвонить в полицию.

Проигнорировав вопрос Алисон, Марианна бросилась в кабинет, сняла телефонную трубку и поспешно нажала три аварийных цифры на клавиатуре аппарата.

Еще не закончив набирать номер, поняла, что в телефонной трубке не слышно вообще никаких звуков.

Теперь Джо не было дома, и телефон не работал.

Мужчину вел сквозь снежную бурю животный инстинкт. Лес был ему знаком, а сам он так свободно ориентировался в темноте, что даже буран почти не мешал его движению вперед. Он оставил раненую волчицу в расщелине, уверенный, что, даже если не вернется за ней, она выживет. Рана ее была чистой, и через день зверь сможет подняться на ноги, правда, будет сильно прихрамывать, но тем не менее прокормит себя. Спокойный за ее безопасность, он упорно двигался, срезая угол, по горному склону вниз, в направлении Волчьего ручья. Идти стало проще, когда он до него добрался. Все, что ему нужно было делать, это двигаться вдоль русла — маршрут, которым он часто пользовался все эти годы, обходя территорию, которую подсознательно определил как свою собственную.

Маршрут, которым он шел в ту ночь, когда в лагере погиб человек, — непреодолимое желание напасть охватило его, как только взошла луна. Он пытался подавить это чувство, обойти лагерь стороной, но, вместо этого, спрятался в засаде, и, держась поодаль от горящего костра, наблюдал, как двое людей обнимаются в отблесках пламени.

Они обнимались и прижимались друг к другу так, как это было в его смутных воспоминаниях, которым, как он давно уже понял, никогда не суждено повториться. Он одинок и будет одиноким до конца своей жизни.

Один.

Один, и никого рядом, кроме волчицы.

Почему признало его животное? Как волчица поняла его много лет назад, когда он и сам не мог разобраться в том, что с ним происходит?

Или от него уже исходил запах?

Или этот запах — роковой дух уже тогда пробуждавшегося в нем дикого зверя — начал проникать сквозь поры его кожи?

Может быть, поэтому она почувствовала, что его нечего бояться?

Она припала к земле около него в ту ночь в лагере, молча выжидала вместе с ним, молча наблюдала, как он борется с самим собой, заставляя себя уйти в лес, оставить мужчину и женщину наедине друг с другом.

Он не сумел этого сделать, ибо слишком сильным был его охотничий инстинкт.

Настолько сильным, что его невозможно было преодолеть.

И в конце концов, поддавшись этому непреодолимому стремлению, он напал.

Палатка в его руках разорвалась, подобно папиросной бумаге, а сам мужчина...

Он гнал прочь воспоминания, желая вычеркнуть из памяти то, что совершил, но понимал, что не сможет.

Они будут преследовать его, мучить, до тех пор, пока он не умрет.

Скоро.

Но не сейчас.

Не раньше, чем он еще раз поговорит с Джо.

Он быстро миновал лагерь и двинулся вдоль русла вниз, пока ручей не обрушился с горных круч на дно долины, где течение его замедлилось и он спокойно нес свои воды по извилистому ложу. И был прекрасен в сумрачном послеполуденном свете: серебристая лента среди наметенных ветром снежных сугробов, каждая ветка растущих по его берегам деревьев усыпана сверкающими кристалликами инея.

На свежевыпавшем снеге не было видно никаких следов, от сильной метели спрятались даже лесные звери. Когда буря стихнет, и воздух вновь станет неподвижным, они выберутся из своих нор, разбегутся по пушистой белоснежной поверхности, оставляя за собой глубокие следы, настолько четкие, что любой хищник сможет без труда выследить их.

Наконец он свернул в сторону от ручья и проскользнул между деревьями, направляясь к жилищу. Находящийся всего в сорока ярдах, дом был полностью скрыт за пеленой кружащегося в водовороте снега.

Он был уже в двадцати ярдах, когда услышал крик.

«Джо! Джо, где ты? Вернись!»

Мужчина бросился бежать, двигаясь в направлении звука, и наконец увидел четкие контуры дома, в окнах горел свет, входная дверь открыта.

Он остановился, скрытый снежной круговертью, боясь подойти ближе и обнаружить свое присутствие.

Он видел, как Марианна Карпентер, беспомощная перед силой бури, пошатываясь, вернулась под прикрытие дома. Когда входная дверь закрылась, он понял, что произошло.

Где-то здесь, в послеполуденной мгле Джо разыскивает его.

Мужчина наклонился ниже, чувства его обострились, тело напряглось: он пытался обнаружить хоть какой-нибудь намек на то, где мог находиться мальчик. Наконец вновь двинулся в путь, медленно обходя дом, стараясь держаться от него на приличном расстоянии, чтобы остаться невидимым для любого смотрящего из окна. В конце концов он достиг двора, разделяющего дом и поле, впереди неясно вырисовывался сарай.

Одна из его дверей была приоткрыта — мешал нанесенный ветром снежный сугроб.

Зная теперь, где находится Джо, мужчина с грациозностью животного в несколько прыжков пересек двор и проскользнул в оставленную приоткрытой дверью щель.

Глаза его быстро привыкли к тусклому освещению. В стойлах три лошади судорожно отпрянули от калиток, отделяющих их от широкого прохода в середине сарая, инстинктивно чураясь странного человека, вторгшегося в их владения. Бук и Фриц беспокойно заржали, а Шейка встала на дыбы и забила передними копытами, защищаясь от опасности, которую учуяла.

Мужчина не обращал внимания на лошадей, он уловил запах, исходящий сверху, с сеновала.

Джо.

Он бесшумно двинулся вперед, поднялся по приставной лестнице и мгновение спустя оказался на чердаке.

Джо сидел, прислонившись спиной к дверям в самом конце чердака, глубоко зарывшись в сено, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Когда мужчина приблизился, мальчик вздрогнул, взглянул на него, голова его дернулась, в глазах промелькнул испуг.

Мужчина опустился рядом, протянул свою грубую руку и коснулся щеки Джо, точно так же, как сделал в то утро, когда мальчик подошел к нему в лесу недалеко от хижины.

— Не бойся, Джо, — произнес он низким голосом. — Я не причиню тебе вреда. Я никогда не причиню тебе вреда.

Джо посмотрел на мужчину, глаза его расширились, исказилось лицо. Все тело Джо сотрясалось, хотя он вовсе не испугался мужчины, который присел перед ним на корточки. Дрожь была вызвана не холодом в сарае, а чем-то совсем другим — страхом от зародившихся глубоко внутри ощущений, переросших с появлением мужчины в тревожное беспокойство.

— Ч-что со мною происходит? — спросил Джо. — Почему я такой?

Мужчина не произнес ни слова, пытаясь побороть желание сейчас же положить конец страданиям Джо. Но он не мог, хотя и был уверен, что это лучший выход.

— В этом виноват я, — наконец прошептал мужчина, слова застревали в горле. — Во всем виноват я, Джо. Но я не зная... клянусь тебе, не знал.

— Не знали о чем? — спросил Джо, не понимая.

— Я пытался рассказать им, — произнес мужчина. — Я спустился поговорить с ними, чтобы они смогли тебе помочь. В тот день это было бы безопасно. Луны не было, и я чувствовал себя хорошо. По-настоящему хорошо. Но когда вошел в сарай, лошадь испугалась...

Внезапно Джо понял.

— Мой папа, — прошептал он. — Вы убили моего папу! — Он стал подниматься на ноги, но сильные пальцы мужчины сжали обнаженное плечо мальчика, потянув его вниз.

— Я хотел поговорить с ним, Джо... хотел рассказать ему, что с тобой происходит. Я хотел, чтобы он перестал обижать тебя, прекратил проделывать с тобой то, что он делал. — Голос его задрожал и сломался. — Я думал, если он узнает, может быть, сможет помочь тебе.

— Он ненавидел меня, — шепотом проговорил Джо. — Он всегда ненавидел меня. — У него перехватило дыхание, а затем, впервые, он произнес слова, которые не мог сказать никому другому. — Я был рад, когда он умер!

Мужчина, продолжая удерживать Джо, заставил мальчика посмотреть ему прямо в глаза.

— Я убил того мужчину в лагере, Джо. И я убил Билла Сайкеса. Вот почему я здесь. Я должен сказать тебе, что с тобой происходит, Джо. Это начинается. Уже начинается. Ты чувствуешь это, правда, Джо? Пустоту где-то внутри и зудящее покалывание на коже? Разве ты не ощущаешь этого, Джо? Разве ты не испытываешь этого чувства прямо сейчас?

Глаза Джо расширились от удивления, когда он услышал, как этот странный мужчина перечисляет все то, что с ним происходит. Почти непроизвольно он кивнул головой.

— Будет еще хуже, Джо, — шептал мужчина. Голос был едва слышен, но в нем чувствовалась такая сила, что каждое слово будто отпечатывалось в сознании Джо. — Скоро ты станешь похож на меня. Тебе придется скрываться в лесу, Джо. Если тебя кто-нибудь увидит, то захочет убить. С годами тебе будет становиться все хуже и хуже. Ты начнешь охотиться, Джо. Но охотиться не за животными. Ты будешь охотиться за людьми.

— Н-нет... — запинаясь, произнес Джо, но мужчина продолжал говорить, шептать о будущей безжалостности Джо ему в ухо.

— Ты станешь ненавидеть их, Джо. Всех их. Ты будешь красться по ночам, заглядывать в их дома, подсматривать за ними. А затем начнешь убивать их. — Джо попытался что-то сказать, но мужчина продолжал говорить, скорее самому себе, чем застывшему от ужаса мальчику. — Ты не захочешь делать этого. Будешь сопротивляться, но не сможешь остановить себя. Это у тебя в крови, Джо, точно так же, как и у меня. Скоро ты изменишься. Твои ногти превратятся в когти, волосы начнут расти по всему телу. Ты будешь похож на меня, Джо. На меня! Посмотри! — Отпустив Джо, он поднялся на ноги и, разорвав свою рубашку, бросил ее на пол чердака.

С благоговейным страхом смотрел Джо на мощный торс мужчины, на его мускулы, перекатывающиеся под покрытой курчавыми волосами кожей.

— Потрогай их, — прошептал мужчина. — Не человеческие, Джо, какие-то другие, что-то ужасное, Джо.

Будто бы загипнотизированный словами, Джо протянул руку, пальцы его слегка коснулись густых спутанных волос, покрывавших кожу мужчины.

Шерсть.

На ощупь они напоминали шерсть. Если он закроет глаза, то представит себе, что гладит Сторма, такими густыми и мягкими были волосы.

— Это произойдет и с тобой, — услышал он слова мужчины и сразу вспомнил странные волоски, которые росли у него на голове, темный налет, появившийся на нижней части лица.

— Почему? — простонал Джо, голос дрогнул, рыдания перехватили горло.

Руки мужчины обвили мальчика, и он крепко прижал его к себе.

— Потому что я твой отец, Джо, — прошептал он. — Меня зовут Шейн Слэтер, и я твой отец.

Мысли его спутались, и он почувствовал, как внутри разгорается безумие! Было бы так легко покончить с этим кошмаром прямо сейчас, так легко сомкнуть пальцы на горле Джо. Сдавить, рвануть быстрым, резким движением, которое сломает кости мальчишеской шеи — и все будет кончено.

Так легко...

Он ощутил, как напряглись пальцы, представил, как застынет Джо, стоит лишь надавить сильнее.

Единственное, что надо сделать, это передвинуть руки, скользнуть выше, к шее Джо.

В долю секунды все будет кончено.

— Не-е-е-т! — Слово вырвалось из горла Шейна Слэтера наполненным мукой и болью воем. Он отбросил Джо в сторону, шатаясь, подошел к двери сеновала и распахнул ее.

Секунду спустя он ушел, исчез в снежной буре так быстро, будто его никогда здесь и не было.

Но его слова по-прежнему висели в воздухе, запечатлевшись в памяти Джо, эхом отдаваясь в его сознании.

"...твой отец, Джо. Меня зовут Шейн Слэтер, и я твой отец... "

В глубине души Джо знал, что это правда.