Операция "Спящая красавица"

Глава II КРУТАЯ ДЕВЧОНКА

И они полетели на Ямайку. Все оказалось проще простого. Надо было только сесть в самолет и перелететь через Атлантический океан.

Отель, в котором поселили Толстиковых, находился не на самой Ямайке, а на небольшом живописном островке неподалеку. Номер был обставлен современной красивой мебелью. С балкона открывался великолепный вид на Карибское море.

По утрам служащий отеля вкатывал в номер тележку с завтраком. После завтрака Толстиковы отправлялись на пляж, купались, загорали, кидали друг другу летающую тарелку «фризби», учились кататься на водном мотоцикле и серфере, а Лешка учился еще и плавать с аквалангом.

Затем, приняв освежающий душ, семья Толстиковых шла обедать в маленький уютный ресторанчик. Виталий Евгеньевич обычно заказывал себе жареного осьминога, Надежда Васильевна предпочитала тушеную каракатицу, ну а Лешка объедался омарами и креветками.

После обеда Толстиковы либо плавали в бассейне (там можно было поиграть с ручным дельфином), либо катались на яхте. А ближе к вечеру они любили пройтись по ботаническому саду, где над огромными яркими цветами порхали такие же огромные яркие бабочки.

Затем наступал вечер.

На небе зажигались звезды. В лунном свете загадочно мерцало море.

Толстиковы спускались на террасу, расположенную позади отеля. Здесь, под бамбуковой крышей, были расставлены столики; маленький оркестрик наигрывал традиционные латиноамериканские ритмы, а официанты подавали посетителям традиционные латиноамериканские блюда.

Семья Толстиковых дружно заказывала фаршированные тропические овощи в кокосовом соусе, а на десерт — столь же дружно — нарезанный тонкими ломтиками плод манго с ананасовым мороженым.

И уж совсем поздним вечером родители уходили повеселиться в ночной клуб, а Лешка по причине своего юного возраста вынужден был довольствоваться телевизором.

Потом наступала ночь.

Лешка ложился на широкую кровать, на которой могли свободно поместиться пять таких Лешек, и, убаюканный прибоем, засыпал.

А наутро все повторялось.

Море синело. Солнце белело. Песок желтел.

И Лешке это ужасно нравилось. А еще ему нравилось плавать с аквалангом, говорить по-английски, сидеть в ванне с гидромассажем, где воздушные пузырьки приятно щекотали кожу… Он научился ловко пользоваться в ресторане серебряными щипцами для разделки крабов, мог отличить манговое дерево от кокосовой пальмы; знал, что кивано нужно разрезать пополам и есть сочную мякоть ложкой, а вот в гуайяву надо вгрызаться, как в яблоко.

У него даже появились свои маленькие капризы. К примеру, Лешка требовал от официантов, чтобы те подавали ему отварные креветки неочищенными. Лешка сам любил их чистить.

Несколько раз Толстиковы выбирались в город. Бродили по тенистым улочкам, сидели в кафе и ресторанчиках (правда, тут уже приходилось раскошеливаться, бесплатно для них все было только на территории, принадлежащей отелю), покупали у местных торговцев разные безделушки: фигурки из кокосовых орехов, бусы из акульих зубов… А вечером они снова возвращались в свой номер, за окнами которого опять висела луна, плескались волны и шумели пальмы.

Короче — полный кайф!

Но, как известно, никакие чудеса не удивляют больше одной недели. И вот эта неделя прошла. Пальмы все так же шумели. Волны все так же плескались. Луна все так же висела.

А Лешке вдруг стало скучно.

Ну море… ну пальмы… Ну и что? Да и экзотическая еда ему порядком надоела. К тому же он стал замечать, что не такая уж она и экзотическая. Акки, к примеру, по вкусу ничем не отличалась от обычного яйца всмятку, черимойя напоминала клубнику, а блюдо с необыкновенным названием «Локро де чоклос» было обыкновенной картошкой, только острее на вкус. Хлеб здесь был какой-то пресный, вода в море, наоборот, чересчур соленая. Да и вообще Лешке уже хотелось не крабов с осьминогами, а макарон с котлетами.

«Как меня все это заколебало», — теперь частенько думал Толстиков, сидя на балконе в шезлонге и глядя на белоснежные яхты, бороздившие голубые воды океана.

Но если говорить честно и откровенно, дело было вовсе не в котлетах с макаронами и уж тем более не в море с пальмами.

Дело было в девочке из соседнего номера.

С девчонками у Лешки всегда были нейтральные отношения. Точнее — никаких отношений. Девчонки просто не замечали толстого Толстикова. Лешка платил им той же монетой, стараясь вообще о них не думать, словно девчонок и в природе-то не существовало.

Не думал, не думал — и вдруг стал думать о девочке из соседнего номера. Да еще как стал думать!

Поначалу он вроде и не обратил на нее особого внимания. Заметил лишь, что ей лет тринадцать и что у нее большие глаза.

Но вот однажды, столкнувшись с соседкой в коридоре, Лешка увидел, что глаза у нее не просто большие, а большущие. Прямо-таки огромные глазищи.

С этого дня Толстиков начал замечать девочку повсюду. И везде она появлялась в гордом одиночестве. У Лешки даже сложилось впечатление, что она и в номере живет одна. Без взрослых.

Девчонка была очень крутая. Прямо круче некуда. То она неслась на водных лыжах за скоростным катером, то прыгала в бассейн с вышки, то уплывала в море с аквалангом…

И как-то все время получалось, что Лешка видел ее именно в такие минуты.

А один раз он столкнулся с ней буквально нос к носу.

Дело было так.

Толстиков решил покататься на роликовых коньках и пошел на ролледром. Ему выдали ролики, не какие-нибудь двухполосные, а самые что ни на есть модерновые — с одним рядом колесиков по центру и мощными пластиковыми ботинками с заклепками. А еще дали шлем и наколенники с налокотниками.

И Лешка почувствовал себя настоящим роллером. Вместо того чтобы кататься, как все новички, по ровной поверхности, Толстиков решил съехать с горки.

И покатился.

Все быстрее и быстрее… Лешка с ужасом понял, что уже не он управляет роликами, а ролики несут его туда, куда хотят.

А несли они его прямиком на другого роллера. Увидев Лешку, роллер резко тормознул, а вот Толстиков ни тормознуть, ни отвернуть не мог. Он не знал, как это делается. Ну и, конечно, врезался в затормозившего роллера.

Оба они грохнулись на землю. Шлем с головы роллера слетел. Светло-золотистые волосы рассыпались по лицу и плечам. И Лешка узнал в роллере девочку из соседнего номера.

— Ты что, спятил?! — закричала она (разумеется, по-английски). — Не видишь, куда прешь?!

Большущие глаза гневно сверкали.

Девчонка продолжала что-то кричать, а Толстяков сидел на земле, словно пыльным мешком ударенный. И не потому вовсе, что он обалдел от падения. Нет, он обалдел от этой девчонки. Такой она ему вдруг показалась красивой.

В этот момент Лешка окончательно в нее влюбился. По уши.

Видя, что парень никак не реагирует, девочка встала, покрутила пальцем у виска, еще раз давая понять Толстикову, что он с приветом, и покатилась дальше. Напоследок она обернулась и крикнула самое обидное из всего того, что можно было крикнуть Лешке.

— Жирняга! — вот что она ему крикнула.

И все! Толстикову сразу разонравились и Карибское море, и экзотическая еда, а главное — он сам себе разонравился.

Вернувшись в отель, Лешка придирчиво осмотрел себя в зеркале. Жировые складки на животе, жировые складки по бокам, двойной подбородок… Да! Он самый настоящий жирняга! Неудивительно, что он вызвал у девочки такое отвращение.

Ну а затем Толстикову стало казаться, что буквально все смотрят на него так же, как эта девчонка, то есть с отвращением. Ему уже не хотелось идти ни на пляж, ни в бассейн… ему вообще не хотелось выходить из номера.

Словом, у Лешки возник комплекс неполноценности.

Он даже отказался поехать с родителями на трехдневную экскурсию по Ямайке.

И вот родители уехали, а Лешка лежал на кровати и, закинув руки за голову, уныло смотрел в потолок. Был поздний вечер. Из-за приоткрытой балконной двери доносился шум вялого прибоя.

«Пойти, что ли, искупаться? — подумал Толстиков. — Вряд ли сейчас на пляже кто-нибудь есть…»

Он натянул шорты, майку, сунул ноги в сандалии и отправился на пляж. Но как только он туда пришел, тут же появилась компания Лешкиных сверстников. Все, как на подбор, мускулистые, стройные. Лешке не хотелось купаться вместе с ними, и он побрел дальше.

Брел, брел и набрел на крохотную бухточку. Здесь уже не было ни песка, ни пальм, а росла широколистная трава и тропический кустарник. Толстиков разделся, вошел в море и поплыл. Плыть было приятно. Вода успокаивала и одновременно взбадривала. Лешка даже нырнул пару раз.

Немного поплавав, он лег на спину.

Высоко в небе светили звезды. И, глядя на них, Лешка вдруг ощутил, что над ним не просто звездное небо, над ним — ВСЕЛЕННАЯ. И сразу все его заморочки как рукой сняло.

«Ну ты и дурак, — сказал себе Лешка. — Нашел из-за чего дергаться. Его, видите ли, «жирнягой» обозвали. А ты что хотел услышать? Сбил человека с ног и ждал, что тебе за это «спасибо» скажут?.. Вместо того чтобы обижаться, сходил бы лучше извинился…»

«Действительно, надо извиниться, — решил Толстиков. — А заодно и познакомиться. Почему бы и нет?..» Вон в одном журнале писали: проводился опрос среди женщин — и оказалось, что больше всего они ценят в мужчинах не внешние данные, а интеллект. А уж интеллекта у Лешки хоть отбавляй.

А то, что Лешка слегка полноват, так это фигня. Начнет голодать раз в неделю и мигом лишний вес сбросит.

«Можно и в тренажерный зал походить, — совсем уже расхрабрился Толстиков. — Мышцу покачать. Тогда я и вовсе буду крутым парнем…»

В общем, решено — завтра он идет знакомиться с соседкой.

«А там и на яхте с ней покатаемся, — размечтался Лешка, — на дискотеку сходим…»

И в этот момент его мечты были прерваны самым прозаическим образом. Резинка в плавках вдруг — раз! — и лопнула.

«Вот чертова чертовщина, — подумал Толстиков, чувствуя, как плавки начинают потихоньку сползать с бедер. — Надо срочно плыть к берегу».

И он поплыл, придерживая рукой сползающие плавки. Но так плыть было неудобно. Тогда Лешка решил снять плавки. Кое-как стащил и зажал в кулаке. Но и так тоже было неудобно плыть. Кулаком не очень-то воду загребешь.

Все же Толстиков нашел правильное решение. Он натянул плавки на голову. Однако не успел Лешка сделать и трех гребков, как его накрыла волна, неизвестно откуда взявшаяся. А когда она ушла, Лешка почувствовал, что плавок на голове нет. Он огляделся, нырнул разок с открытыми глазами. Да разве их в такой темноте найдешь…

Доплыв до берега, Толстиков побежал к кусту, у которого раздевался.

Одежды под кустом не было.

Лешка слегка занервничал. Но тут на соседнем кусте блеснула цепочка с ключом от номера… Ага! Значит, одежда там! Он просто кусты перепутал.

Толстиков подскочил к соседнему кусту, но и здесь одежды не оказалось. Цепочка с ключом на веточке висела, а шорты, майку и сандалии как ветром сдуло.

Теперь уже Лешка встревожился не на шутку. Он суетливо забегал от куста к кусту, думая: может, и правда одежду ветром отнесло. Но и под другими кустами ничего не было.

Толстиков сел на траву, в отчаянии обхватив голову руками. Все. Приплыл. Одежду либо «слизнула» набежавшая волна, либо кто-то спер.

Хотя какая теперь разница — сперли одежду или ее волной унесло. Суть ведь не в этом. Суть в том, что Лешка оказался один, вдали от родины и совершенно голый.

И что теперь делать?.. Неизвестно.