Орки: Отступая от края. Часть 1

Глава 13

Большой лагерь Охотников. Ходок.

Через час осторожного марша в утреннем тумане меня встретил Чада. Подойдя ко мне, он жестами доложил, что его десяток на месте Обойдя с боков лагерь, они ждут с противоположной стороны.

Обернувшись к замершим у меня за спиной десятникам, я уложил на землю ждущие приказа десятки, кроме одного. Вытащив лук и наложив стрелу, кивнул стоящим за мной и медленно пошел, к видневшейся в тумане вышке. Смутный силуэт дозорного то появлялся в разрывах редеющего утреннего тумана, то становился четче. Я слышал, как за нами поползли оставшиеся воины.

То замирая, то снова двигаясь, мы осторожно подошли на полсотни шагов к уже хорошо видному частоколу. Опершийся спиной на столб ограждения вышки, обняв копье, дозорный безуспешно боролся с утренним сном, сон побеждал. Склонив голову на грудь, он беспечно похрапывал. Из-за ограды пахло дымком костра. Все также осторожно мы подошли к самой ограде, не опуская лука наведенного на дозорного, кивнул присевшим у ограды моим посыльным. Передав товарищу свое оружие и щит, щенок тихо и ловко, цепляясь когтями за необструганные колья ограды, забрался доверху и осторожно выглянул. Замерев на мгновение, он так же тихо спустился вниз.

Я скосил на него глаза, жестами он мне ответил, что во дворе еще двое, снисходительно усмехнувшись, добавил, что оба спят. Я отправил его за оставшимися воинами и, отдав Ае лук, осторожно полез на ограду. С тихим хрустом вонзая когти рук, упираясь пальцами ног в столб, нащупывая неровности и сучки столба ограды, поднялся до верха. Приподняв голову, огляделся.

Замусоренный двор, в центре него сруб колодца с журавлем. В полусотне шагов от ворот три большие землянки с дерновыми крышами, уже поросшими травой. С внутренней стороны к ограде, по всей окружности, примыкают грубо срубленные навесы с дерновой крышей. Еще пара строений, длинных и невысоких, с плетеными из лозы стенами, стоят рядом с землянками. За ними неясно из-за тумана видны еще строения. Я чувствую запах животных и слышу, как они шевелятся и переступают, негромко фыркнула лошадь. Все это я подмечаю краем сознания, впившись взглядом в сидевших под стеной у затухающего костра двух дозорных.

С удобством устроившись у костра, опираясь на короткие обрубки бревен спиной, они оба спят. Даже отложив в сторону свои копья. Порадовали. Обернувшись, кивком позвал ждущих внизу орков. Внизу тихо захрустели столбы ограды от лезущих орков. Сам же осторожно, стараясь не раскачивать хлипкую вышку, полез к дозорному. Забравшись ему за спину, краем глаза отметив появляющиеся из тумана шеренги крадущихся к ограде орков, схватил левой рукой, затыкая рот, и резко два раза ударил его ножом в бок, в последний момент поймав лезвием ножа выроненное им копье. Подержав дергающееся тело дозорного, осторожно опустил его на настил дозорной площадки. Копье у меня забрал один из моих посыльных, быстро забравшийся за мною вслед. Внизу у подножия вышки десяток орков деловито добивали оставшихся дозорных. Из кучи тел торчали дергающиеся ноги и недолго слышались приглушенные хрипы. Спустившись по лестнице, забрал у уже ждущей меня Аи свое снаряжение и стал натягивать на себя.

— Ворота, тихо, — она кивнула и зашипела приказы.

Я продолжал надевать на себя все свое железо, не спуская глаз с дверей землянок. Услышав скрип открывающихся ворот, тихо зарычал. Замершие на мгновение орки дружно облепили ворота и, приподняв створку, на руках отодвинули ее. Из проема ворот один за другим во двор выскакивали орки и, подбежав ко мне, садились, поблескивая глазами. Подходившим десятникам я показывал их цели. Жестом подняв свой десяток, они уводили их к землянкам. Один десяток я послал осмотреть навесы и сараи. В редеющем тумане по двору лагеря деловито и привычно тихо шныряли орки. Дождавшись, пока все займут свои места, в сопровождении своей свиты осторожно пошел к жилищам. Возле каждой землянки замирая, прислушивался и принюхивался. Со стоящими у каждой десятниками, на пальцах быстро определялись с количеством жильцов и по новому распределяли силы. Из трех одна оказалась пустой, и в еще одной было, судя по слышимому дыханию спящих людей, не больше пять-шести человек. Оставив пятерку у дверей, остальных увел с собой. Большая землянка, дыхание и храп не одного десятка людей. Запах дыма от погасшего очага, еды и перегара, немытых тел. Три десятка орков, замершие с двух сторон от входа. Еще один рассыпался вдоль покатой крыши и у задней стены.

Пинком отогнав сунувшегося вперед меня посыльного, тихо спустился по осыпавшимся ступеням к приоткрытой двери. Присев сбоку от двери, осторожно заглянул внутрь. Свет гаснущих углей в очаге посредине землянки хорошо подсветил внутреннее устройство жилища. По обеим сторонам на земляных лежанках, застеленных сеном, вповалку спали больше двух десятков разномастно одетых воинов. Разнообразное оружие стояло и лежало по всей землянке. На опорных столбах висели вперемешку щиты и колчаны, пояса с ножнами мечей, у самой двери на расстоянии вытянутой руки стояли копья. Отодвинувшись от проема, я ненадолго задумался.

Влезать в это гнездо? Кого-то мы, понятно, спящими возьмем, но с остальными в такой тесноте потери будут, а не хочется. Ухватившись за протянутую руку, выскочил из ямы входа, задумчиво огляделся. Взгляд остановился на стоге сена у сарая с лошадьми, которые начали все громче проявлять беспокойство. Ткнув в сторону сена рукой, отправил два десятка. Поймав за ухо, пытающегося заглянуть в дверь землянки посыльного, развернул в сторону ворот и, показав знак огня, толкнул к еще дымившемуся там костру и подзатыльником отправил ему вслед второго.

Нагруженные сеном орки цепочкой подбегали ко мне и, сгружая свою ношу в яму входа в землянку, снова бежали обратно. Завалили ее уже почти под самую крышу, до дымового отверстия. Лошади тем временем все громче делились своими впечатлениями от происходящего. В землянке заворочались, в несколько голосов проклиная бестолковую скотину.

Около меня приплясывали оба моих помощника, держа в руках по горящей головне. Я кивнул им головой, головни полетели в сено. Хорошо просушенное, оно мгновенно занялось. Пламя взметнулось выше крыши землянки. Продолжавшие подбегать носильщики добавляли пищи огню, у всех на лицах появилось довольно-хищное выражение. Стоящую рядом Аю, уставившую трофейное копье на дверь, я развернул к себе за плечо, стукнув луком по древку ее копья, указал на дымовое отверстие под крышей.

— Иди на ту сторону, там пятерка Ча. Держи дыру, сейчас туда полезут, старайся брать живыми. Мне нужны живые, много, иди.

Освещенная занявшимся пламенем, они взглянула мне в глаза, помешкала, я одобрительно ей кивнул. Замерев еще на мгновение, она потерлась щекой о мою руку и убежала.

— И вы с ней, поможете, — мои посыльные сорвались с места.

В землянке тем временем начавшийся гомон превратился в общий ор, кто-то пытался отдавать команды, они тонули в общем крике. Стоявшая рядом со мной, оскалом похожая на волка, Жии, спросила.

— Спалим их там?

— Нет, выкурим, как барсуков. Мне они живыми нужны, да и оружие попортим.

У задней стены раздались крики. Толкнув Жии, показал пять пальцев, кивнул в ту сторону. Прошипев команду, она сорвалась с пятеркой орков и исчезла в дыму. Крыша землянки в нескольких местах сотрясалась от ударов топоров, крик внутри превратился в надсадный кашель. Сунув не пригодившийся лук в руки ближайшему орку, забрал у него копье и, мягко ступая, полез на покрытую дерном крышу. Присел у будущего места прорыва, за мною по обеим сторонам крыши так же полезли еще пара орков. Из провалившегося внутрь землянки дерна выбросило клуб дыма, и полез надрывающийся от кашля человек. Перехватив древко копья, я приложил его по затылку и, ухватив за затрещавшую рубаху, выволок его из дыры. У меня его перехватили и принялись вязать. Следующего я вытащил сам, сил выбраться самому ему же не хватило. У задней стены крики утихли. Пройдя по крыше к входу, скомандовал.

— Тушите. Внутрь, тащите всех на воздух.

Стоявшие в ожидании орки дружно кинулись разгребать горящее сено древками копий.

— Всех, кого найдете, к колодцу, — и, спрыгнув с крыши, неторопливо направился к нему, по дороге забрав у расстроенного орка мой лук. Получив обратно свое копье, радостно оскалившись, он умчался к своему десятку.

Вытянув из колодца полное ведро холодной воды, с удовольствием напился, поплескал себе на лицо. Ночь получилась насыщенная событиями. Встающее солнце, разгоняя уже редкие полосы тумана, пока еще неуверенно освещало двор человеческого лагеря, теперь уже нашего. Присев на стоявшую рядом колоду, дождался первой группы орков.

Ая и Жии с десятком помощников, облепив как муравьи жука, притащили ко мне очень большого человека и дружно уронили у ног. На мой молчаливый вопрос ответила Жии, Ая с посыльными, больше не обращая внимание на принесенную добычу, занялись мной.

— Большой, злой, хорошо, что от дыма слепой. Пока повалили, Ая копье сломала, и мы еще два. Топором махал, — Жии протянула мне здоровенную секиру, — Уру, зацепил. Не сильно.

— Живой? — я указал на лежащего человека. Жии кивнула.

— Тащите всех, кого достанете сюда. Вода здесь. И воинам, и этих оживите. Отправь кого-нибудь поискать веревок, всех раздеть и связать.

Посмотрев на жадно пьющую из деревянного ведра мою свиту, неторопливо пошел ко второй заселенной землянке. Пятерка расстроенных орков, с завистью косившиеся на своих товарищей занятых у еще дымившейся землянки, тем не менее глаз со входа не спускали.

— Как они там, — ко мне подскочила старшая пятерки и зачастила.

— Сидят тихо. Вначале кинулись на улицу. Нас увидели, забились и молчат. Странные они какие-то, Вождь, — орочанка почесала себе расцарапанную щеку, — нас увидели, кричали. Напасть не пробовали.

— На тебя нападешь, вон какая, вся в шрамах, — девчонка потемнела лицом и смутилась.

— Это не шрамы, Вождь.

— Я знаю, молодец, все сделала правильно. Готовь дротики, бить — если скажу.

Спустившись к входу, я осторожно потянул дверь на себя. За дверью закричали в несколько голосов женщины. Нырнув внутрь, быстро огляделся. Полумрак землянки для наших глаз проблемой не был. За моей спиной один за другим вбегали орки и, запрыгивая на нары, растекались по обе стороны от меня, настороженно осматриваясь. У дальней стены стоял в проходе между нарами невысокий темноволосый парень, держа в руках увесистую палку, он обреченно смотрел на все увеличивающуюся толпу у меня за спиной. У него за спиной, пытаясь спрятаться ему за спину, прижимаясь друг другу, голосили пять женщин. С каждым появившимся орком они это делали все громче и громче. Подойдя к ним ближе, я постоял, ожидая, пока они устанут. Постепенно они стали замолкать, я в это время разглядывал их защитника. Молодой, небольшого роста, черные всклоченные волосы, крепкие руки, сжимающие палку, из одежды только холщевые штаны. На лице следы побоев, на руках следы от веревок, по всему телу синяки. Да и стоял он как-то перекошено, клонясь на одну сторону. Женщины у него за спиной замолчали, тяжело вздыхая и всхлипывая. Покосившись себе за спину, он обреченно вздохнул и шагнул вперед.

— Чего ждете, твари, идите сюда, — он поднял палку над головой, готовясь к удару.

— А зачем? — он охнул и удивленно захлопал глазами. У него за спиной, похоже, и дышать перестали.

— Зачем? Убивать тебя, такого побитого, мне уважения не прибавит. Да и странно все тут у вас, ты один с пятью женщинами, и это они тебя так? — у меня за спиной меня переводила Ая. После ее слов у меня за спиной дружно захохотали. Даже в полумраке землянки было видно, как потемнело лицо парня. Мимо него вперед выскочила высокая девушка и затараторила.

— Это не мы его, это его за нас. Он за нас заступился, и его так побили. Так били, так били. У него ребра поломаны и голова пробита. Он три дня лежал, не вставая. А потом его опять побили и здесь связанного посадили. Он храбрый и добрый, — она помолчала мгновение, переводя дыхание и шагнув к нему назад, встала с ним рядом.

— Убейте нас быстро, мы даже сопротивляться не будем.

Защитник в это время пытался своим локтем затолкнуть ее себе за спину.

— Брось палку и выходите, и я обещаю, что вас никто не тронет.

— Орки не держат свое слово.

— Ты сам это пережил или охотники рассказали? Так не верь, врут. Наверняка ведь говорили, что мы только рычим? И решай быстрее, или выходите, или спалю вас вместе с землянкой. Нам здесь не жить.

Повернувшись к ним спиной, направился к выходу. За мною выскочили и все орки. Повернувшись к десятнику, приказал ей оставить двоих на охране. По всему лагерю шла деловитая возня. Тащили или гнали пленников, стаскивали в кучу убитых. У колодца росла груда оружия и одежды. По всем навесам шныряли орки, деловито копались в сваленных там тюках и мешках. На вышке уже стояло трое дозорных. Поймав бегущего мимо меня Болотника, отправил его искать Чаду. Поставив на землю бочонок с гвоздями, он расстроено посмотрел на меня и, оглядываясь на него, неохотно пошел к воротам. Прилетевший ему в спину камень от Аи очень ускорил его и в ворота он вылетел уже как ветер.

Достав висевший у меня на груди костяной свисток, громко свистнул. Движение в лагере прекратилось мгновенно, все повернулись в мою сторону. В полной тишине я взмахом руки скомандовал сбор. Заверещали десятники, из всех щелей, бросая все лишнее, ко мне сломя голову помчались орки, уже на ходу привычно сбиваясь по пятеркам и десяткам. Проверив наличие своих воинов, десятники сажали их и бежали ко мне. На месте остались только дозорные и охрана пленных.

Одновременно с десятниками в ворота лагеря влетел Чада в сопровождении своей своры мохнатых Болотников. Махнув своим на место, где его ждать, подбежал ко мне. Посадив всех перед собой, немного помолчал.

— Сегодня дневка здесь, в ночь идем брать малый лагерь. Чада, гонца к пристани, Тащи сюда всех, кого найдешь. Хромого, Тзя, Урту, пусть расскажет, что у него с драконами получается. Всех, кто туда подтянется. Всех пленных сюда. Хотя, нет. Бери всех своих и тащи всю дохлятину к Пристани. Отдашь вашим щенкам, пусть сомов порадуют. Здесь оставь дозор у дороги. Для всех говорю один раз, никто со стороны не должен понять, что мы здесь. Ясно? Дозорный на вышке один, одет в одежду людскую. Остальных не должно быть видно. Чада, всех, кто с тобой пойдет и всех, кто сюда пойдет, люди не должны увидеть. Долю получите, когда все соберем. Иди.

— Вам всем, разгоните своих по навесам и землянкам, разрешаю съесть половину носимого запаса. Кто уже сожрал, ничего не ест. Всем спать. Дозоры от десятка Аи. Идите.

Ко мне подбежал орк их охраны землянки с женщинами. Вытянулся передо мной и пристукнул древком о землю.

— Вождь, они просят тебя подойти.

— Просят, ну пойдем, посмотрим, что они надумали.

Неторопливо дошел в сопровождении своей обычной свиты, грызя на ходу черствую лепешку, полученную от Аи. Спустился вниз и, войдя, оперся спиной на опорный столб крыши. Внутри поменялось немного, Парень явно слабел, побили его основательно и не раз. Но держался на характере и чувстве долга. При моем появлении он тяжело встал, опираясь на говорливую девушку.

— Забирай меня и отпусти их, им уже и так досталось.

— Это ты от меня требуешь? — я наклонился к нему. — Требуешь?

— Я прошу, я понимаю, что ты и так можешь все взять сам.

— Это хорошо, что ты это понимаешь. Что делать с вами, позже решим. Сейчас я могу обещать вам, что с вами ничего не произойдет, пока я с вами. Садись, поговорим. Раз ты за всех говоришь, то вы мне здесь не нужны, — я посмотрел на женщин. Он опять испугано прижались друг к другу.

— Идите на улицу, вы должны знать, что и где лежит. Готовьте еду на сотню ртов. Ая, — я ткнул пальцем, — будет с вами. Не делайте глупостей. Попытаетесь сбежать — убьют. И принесите что-нибудь сюда, мы с вашим защитником хотим есть.

— Ая, иди с ними, возьми в помощь, сколько нужно девчонок. Пусть смотрят. Помогают. Учатся. Им теперь тут нужно все знать. Как приготовят, едят первыми. И не пугай их, а то они от страха ничего не соображают.

— Ваши женщины не умеют готовить еду в печи? — самая говорливая никак не могла успокоиться.

— Нет, не умеют, зато они победили тех, кто тебя сюда сунул. Неплохо обращаются с оружием, сражаются на равных со своими мужчинами и быстрее умрут, чем позволят так с собой обращаться. Ты не только болтливая, но еще и глупая, если позволяешь себе дерзить тому, кто решает вашу судьбу. Твою судьбу, его и твоих подруг. Прежде чем, как что-то сказать, ты подумала, что я могу срубить не только тебе голову? Потому я буду снисходителен к вам всем, еще раз, последний.

Повернулся к сидевшему на обрубке бревна парню, подкатил такой же и сел напротив.

— Рассказывай.

— Что?

— Все, начни с себя.

— Меня зовут Даритай. Моя мать из кочевого племени, род Шииду. Ее девчонкой взяли плен дружинники Наместника, Один из них взял ее к себе, наложницей. Потом родился я. А еще через десять лет его убили в степи, и его родня выгнала нас из дома. В степь нам нельзя, мы позор рода. Убьют обоих. И здесь мы чужие. Мать работала у богатых хуторян. Я работал пастухом, за еду и крышу. Иногда давали одежду. Шесть лет. Потом мать умерла. На хутор напали кочевники, ее зарубили у меня на глазах. Я не успел ее спасти. Я застрелил из лука ее убийцу и ускакал. Домчался до заставы дружинников, думал, что пойдем выручать хуторян, но меня назвали лазутчиком и посадили в яму. Выпустили через неделю. Коня отобрали. Пешком дошел до города. Там набирали партию идти сюда. Наняли погонщиком. Пришел с ними сюда.

— А как получилось, что ты здесь с женщинами, связанный и побитый?

— Я не слабак, и не трус. Просто их было много. Девчонки из села местные, двое из лесных хуторов. Охотники взяли их сюда против воли. Если они отказывали им, их били. Я не выдержал и заступился. Теперь я здесь.

— Ты долго собирался, прежде чем заступиться.

— Я не жил в лагере. Я жил со стадом. Я и здесь был пастухом.

— Это в малом лагере? — он, молча, отвел глаза. — Ничего ты мне нового не расскажешь. Я знаю, где он, и сколько вас там. Единственное, что мне интересно, как сделать, чтобы они сдались без боя. Не хочу убивать лишний раз. Странно для орка? У меня много странностей. Привыкай. Что ты умеешь и чем можешь быть мне полезным?

— Как раб?

— Как это будет называться, зависит только от тебя.

— Я хорошо стреляю из лука, отец учил. Обучен бою на копьях и легком клинке пешим и в седле. Держаться в седле научился раньше, чем ходить, в степи все такие. Могу лечить и ухаживать за любой скотиной, мать учила. Умею чинить упряжь, охотиться в степи. Умею читать и писать. Вот, пожалуй, и все.

— Уверен? Тогда расскажи мне… — дальше я его расспрашивал еще больше часа, подтверждая его словами обстановку в окружающем нас мире.

Мимо стоявших у входа орков протиснулась Говорливая, неся перед собой большое деревянное блюдо накрытое холстиной. Подойдя, поставила его на нары между нами и сняла тряпку. Из всего принесенного я узнал два вида мяса, варенного и копченого, рыбу и соль в небольшой чашке. Она замерла, беспомощно поводя руками, вынув из ножен малый нож, я протянул его ей. У меня за спиной засопели мои посыльные, и охрана тоже придвинулась ближе, перехватив копья. Успокоительно махнув своим рукой, поощрительно кивнул ей головой.

— Расскажи, что ты принесла, и дели на всех.

Какое-то время мы все были заняты, называя каждый продукт, она нарезала и оделила каждого большим куском хлеба с салом, каждому достался кусок сыра и по большой картофелине посыпанной солью. Заинтересованно попробовав все, моя команда дружно заработала челюстями. Я же сравнивал свои ощущения с полученными из книг.

В редеющем полумраке землянки я обратил внимание на Даритая, закрыв глаза, он привалился плечом к нарам и с трудом держал голову прямо. Стоявшая рядом с ним девушка комкала в руках холстину, не спуская с него глаз.

— Ну, и что ты ждешь? Пока он упадет? — вздрогнув, она испуганно посмотрела на меня. Шикнув на своих, скомандовал.

— Уложите его — и ей — показывай, куда его уложить.

Отложив в стороны оружие, мои вояки дружно подхватили парня и под управлением Говорливой уложили его на сено нар. Дальше она управилась сама. Махнув своим, я вышел наружу.

Во дворе творился бардак и непотребство. Если мужская часть моего отряда по большей части спала, то женская в полном составе облепила пленниц, и агрессии в этом не было. Как я понял, Ая успела всем внушить. Но сейчас моя строгая охранительница в общей толпе вместе, в том числе и с Тзя, кружились в составе орды непрерывно трещавших самок.

Девушки стояли с общим для них выражением ужаса на лице, и понять их было не трудно. Больше полусотни полуголых вооруженных самок, непрерывно вереща, переругиваясь и толкаясь, теребили и мяли их одежду, обувь, волосы. Бесцеремонно трогали и тискали их. Задирали им рубашки и щупали им ноги, возбужденно что-то обсуждая. Заглядывали в рот и уши, мяли и трогали лица. Все по очереди перепробовали на зуб ткань одежды.

По постройкам же шныряли вновь прибывшие орки с полным составом моих Старших. Перекликаясь и переругиваясь, рылись в сложенном там имуществе. У конюшни стояла и сидела небольшая кучка орков, практически молча наблюдавших в открытую дверь сарая за животными, тихо обмениваясь мнениями и лениво жестикулируя.

У привязанных пленных стеной стояла часть вновь прибывших, увлеченно тыкавших тех древками копий. На вышке прогуливался укутанный в какие тряпки воин, с копьем и щитом, и с вывернутой шапкой, надетой наоборот.

Оглядев все, я достал свой свисток и коротко свистнул. Мгновенная тишина, поворот в мою сторону десятков лиц и общий порыв куда-нибудь сбежать.

— Стоять! — даже мой негромкий голос заморозил всех.

— Кого и сколько нужно мне убить для наведения порядка? Все стоят, где стояли, а я подойду для раздачи наказаний.

Я толкнул локтями довольно скалящихся посыльных.

— Кто-нибудь попробует сбежать, — бить пращей, не в голову, — и пошел к толпе самок.

По мере моего приближения они все дружно и, как им казалось, незаметно, попытались спрятаться за пленницами.

— Тзя, иди ко мне.

Смущенная Старшая быстро подошла ко мне. Наклонившись к ней ближе, прошипел в ее потемневшее от стыда лицо.

— Тзя, ты как щенок, в первый раз шишку увидевший, возьми из этой стаи двух дур посообразительней и в землянке посмотри раненого. Человек, с ним еще одна такая, — я ткнул пальцем в пленниц, — сделай с ним все, что нужно. Он мне нужен здоровым и быстро. Иди.

— Ая, если вы и дальше будете тискать их, то все останутся голодными до ночи. Разбей свою стаю на отряды и организуй наконец приготовление еды.

— Вы, быстро ожили и делайте, что я вам поручил, больше вас так отвлекать не будут.

Подойдя к толпе у пленных, прорычал.

— Я всем уже один раз сказал, это все мое. Доложите своим десятникам, по пять ударов палкой каждому из вас. Всем строиться у ворот. Бегом!

В лагере все ожило, шипели и ругались десятники, со всех сторон на построение сбегались орки прибывших десятков. Куда-то целенаправленно бежали девушки в сопровождении стаек озабоченных самок.

Ко мне с разных сторон летели Старшие. Дождавшись их, я мгновенно вызверился.

— Вы что, щенки? Или от жадности мозги растеряли?!?

Стоящие Старшие смущенно переминались.

— Хромой, бери себе десяток, пересчитать и собрать в одно место все запасы еды, пусть тебя носят, а ты опять еле ходишь.

— Хрууз, всех остальных и все остальное. Собрать, пересчитать. Отдельно оружие и одежду. Идите.

— Урта, где пленные с Пристани?

— Все здесь и с острова пять подвезли. Тоже здесь.

— Чада принес мясо?

— Да, только сомам?

— Только сомам и остальной твоей живности. И с острова забери. Что с Драконами?

Болотник замялся. Тоскливо вздохнул.

— Плохо с ними. Я просто никогда с такими большими лодками не возился. Может, мы все же попробуем их вытащить на воду? Тогда на воде сильнее нас никого не будет. Из орков, — он с надеждой посмотрел на меня. — Вождь, придумай что-нибудь.

— Хорошо. Я подумаю. Иди к остальным. Отбери, что нужно будет для твоих. Чаду с его дозорными готовь к Малому лагерю, пусть возьмет два десятка нижних и тихо возьмет его. Пленных сюда, за скотиной смотреть и дальше искать стоянки людей. Одну пятерку по дороге в сторону гряды, откуда мы ждем людей. Как я понял, единственная дорога, что ведет отсюда к их городами, там только один Проход. На полдня пути. И пусть там устраивают скрытую стоянку. Еды дней на пять.

Если оттуда пойдут, мы должны знать. Дозоры на реке твои. Сам будь здесь вечером, совет проведем. Иди.

Подойдя к вышке, постучал по опоре.

— Слезай.

Орк буквально свалился по лестнице и замер передо мной.

— Снимай это все.

Порывшись в лежащих у ворот кучах одежды, снятой с пленных. Выбрал плащ и сам надел на замершего орка. Надел правильно шапку и хлопнув по плечу сказал.

— Запомнил? Сменщику так же оденешь. Иди.

Еще немного покопавшись в куче, отложил в сторону часть отобранной мною одежды и вещей.

Взяв себе два плаща, кивнул на оставшееся посыльным.

— Тащите под вышку.

Устроившись под ней и закутавшись в плащ и уснул.

Разбудила меня Ая, принеся еду. Сонные посыльные были посланы за своей порцией. А передо мной была поставлена большая деревянная миска с кашей из чего-то незнакомого с мясом и салом, сверху лежал большой кусок хлеба. Принюхавшись, вопросительно приподнял бровь.

— Крупа, мясо и сало, хлеб, — Ая старательно выговаривала незнакомые слова, протянула деревянную ложку. — Ложка, удобно.

— Я знаю.

Потянувшись к лежащей рядом куче одежды, вытащил белую рубаху с вышивкой по вороту, кинул ей.

— Тебе.

Поставив себе на колени миску, с удовольствием стал есть, поглядывая на смущенную Аю. Потемнев лицом от удовольствия, она повертев рубашку в руках, начала скидывать с себя все снаряжение. Натянув ее на себя, повернулась ко мне. Вздохнув, отложил миску и стал ее одевать правильно. Она послушно вертелась. Надев на нее новый кожаный пояс с ножом и сумками, поправил его и отойдя на шаг критически осмотрел. Кивнув, развернул ее к себе спиной и легко толкнул в сторону дымящихся печей.

— Тзя позови.

После чего вернулся к еде.

Через короткой время там раздался слышный даже здесь вздох, и поднялось негромкое бормотание.

Еще через какое-то время притопала мрачная Тзя с кувшином чего-то и кружкой. Налив в кружку, как оказалось, местной браги, она замерла, стоя рядом со мной. Напившись, я хлопнул рукой по земле рядом со мной.

— Тзя, сядь.

Сверкнув глазами, она послушно села рядом, продолжая смотреть в сторону. Сунув руку в лежащий рядом со мной плащ, вытащил достаточно объемный узел.

— Прими от меня в подарок, Тзя.

На меня смотрели широко распахнутые глаза, взяв подрагивающими руками узел, она прижала его к груди и замерла, опустив голову.

Протянув руку, я положил ее ей на плечо. Я ничего не успел сказать из того, чем хотел ее утешить. Рывком, на коленях, она оказалась со мной рядом и, обхватив меня руками, уткнулась мне в грудь головой. Ткнувшись мокрым носом, она замерла, всхлипывая и сопя. Опустив руку, я ее обнял и помедлив, начал второй гладить по косичкам. Так, крепко обнявшись, мы просидели немного. Дозорный на вышке, на мой взгляд все это время не шевелился, и похоже и не дышал.

Вывернувшиеся из-за угла посыльные замерли, обалдело выкатив глаза и открыв рот. Через мгновение они синхронно повернулись и исчезли.

— Может, все же покажешь свою обновку, а Тзя?

Закивав, она оторвалась от меня и, вскочив, начала раздеваться.

Судя по осмысленному одеванию, Аю опросили и осмотрели. Надев рубашку и свой фартук, она замерла, держа в руках кожаный пояс с ножнами и сумками. В общей куче я для нее выбрал широкий пояс с двумя разноразмерными поясными сумками из тисненной кожи и ножнами с широким и не длинным тесаком.

— Бери, бери. Самое то тебе. И на готовке хорош будет и в бою при случае. А фартук тебе новый сошьем.

Покивав, она застегнула его на себе и какое-то время была занята перекладыванием вещей из своих старых сумок в новые. Поднявшись, посмотрела на меня вопросительно и крутнулась, показывая себя.

— Отлично, ты красавица.

Потемнев лицом от смущения, она отобрала у меня пустую посуду и убежала в сторону кухни. Дойдя до угла землянки, остановилась, встряхнулась и, выпрямившись и высоко подняв голову, величаво завернула.

Еще через мгновение оттуда грянул такой тоскливый вой, придушенный и еле слышный, но наполненный такой завистью.

Через короткое время из-за угла выскочили все трое Старших. Старательно делая вид, что они не спешат, но быстрым шагом равняясь на Хромого, они дошли до меня. Вслед за ними прибежали оба моих посыльных. Встав им на встречу, дождался, пока все дойдут. И с ходу озадачил.

— Все сделали? — общий, дружный кивок Старших. Я, посмотрел на щенков. — Тзя и самку человека, ту, что нас кормила, мы их будем ждать под тем навесом.

Кивнув, щенки убежали. Я достал еще три узла и передал каждому из стариков.

— Смотреть потом будете. Пошли.

Дойдя, я уселся на лежащие здесь тюки и кивнул головой Старшим. Следующие полчаса они были заняты распаковкой, одеванием и ревностным разглядыванием друг друга. Пришедшая позже Тзя с усмешкой наблюдала за происходящим. Каждый получил по неплохому поясу с ножом в ножнах и лямки под секиру. Секиры я с трудом подобрал более менее похожие. Ну, и обязательная рубаха. Во время этого для всех присутствующих увлекательного занятия посыльный привел Говорливую. И все трое они были направлены принести по образцу всех съестных припасов.

Закончив одевание, все чинно уселись напротив в готовности докладывать.

Дождавшись тишины, начал совет.

— Хрууз, оружие.

— Да, Вождь, мы собрали 61 копье, 127 малых, метательных копий. Больше наших, но ухватистые. Все наконечники железные. 76 топоров, разных, больше сотни ножей. Хорошее оружие. Два десятка клинков, разных. С десяток дубин, с железом. Четыре лука очень хороших, больше десятка похуже, еще два маленьких, я такие не видел. 65 щитов, два десятка шлемов, четыре рубашки из железных колец, две из железной чешуи, как рыбы. Восемь курток кожаных тоже с чешуей, но мало. Много всякой кожаной и железной защиты на руки и ноги, но все в куче, сколько и чего, пока не понятно. Нашли тюк с наконечниками для копий, не считали, большой, тяжелый. Тюк с топорами, без топорища. Много стрел, разных. И готовых и два мешка с наконечниками. Еще разное оружие, я такое не видел раньше. Топоры на длинной ручке, молоты, топоры с клювами, шары с цепью. Юрг повертел, до сих пор глаза косят, так он себя по голове навернул. Но интересно, если дольше пробовать, что получится?

— Будет меньше по голове своей получать. В другой раз одень на него шлем. По оружию все?

— Да, теперь все остальное. Много одежды, зачем им столько-то? Разной, рубашки, штаны, как у тебя и длиннее. Куртки разные, плащи. Много обуви. Пять мотков ткани, один размотали, два десятка шагов. Еще очень много разных кусков из разной ткани, даже мешки у них из ткани. Лень им корзины связать? Меньше, но все равно много одежды из кожи. Хорошая. Наши циновки, новые, в углу навалом лежат, они их на пол стелили. Сумки, ремни, веревки, мешки. Все разное и много. Инструменты, разные. Что-то понимаю для чего, что-то нет. Но все железное, новое. Три бочки с гвоздями, большие. Еще пять, малые, одну твои, Урта, спереть хотели. Железо, железа много. Очень. Два куска, только вдвоем поднять, еще десяток и одному можно, но тяжелые. И просто малых кусков в одну пятую ноши полсотни. Еще много тюков и не открывали, тяжелые, и пахнут железом. Так что здесь мы хорошо разжились. Нам бы все это уволочь. Еще разных железных вещей много, нош пять. Надо все забрать. И вообще, здесь железо везде. Еще три больших тюка кож, только вдвоем поднять, у нас таких нет. Вроде бы и все.

— Хромой.

— Да, Вождь. Еды много, нам всем зимы на три и то, многое испортится раньше. Все наши запасы здесь. Что-то растащили или съели, что-то испортилось, что-то мыши и крысы поели, но и осталось много. Как было в корзинах, так и стоит, бери и неси. Но и своего они натащили. Не унесем. Многое как называется, я не знаю. Но то, чем сегодня кормили, надо все забирать. И живого мяса в сарае стоит много, они даже птиц закрыли. Слышать слышал, но сам увидел в первый раз. Извини, Вождь, можно про еду тебе Тзя расскажет лучше, я с Хруузом железо считал, еле успели.

— Хорошо. Тзя.

— Если полной мерой кормить четыре сотни ртов, то на зиму точно хватит, но кроме еды всего столько. Два котла, очень больших, больше сотни можно за раз накормить. Еще два на полсотни. И десяток малых, на десять, двадцать. Разные и железные, и красные(медные). Чашек, таких как из какой ты ел, больше сотни. Других тоже много. Даже железные есть, светлые и красные. Даже малые чашки и кружки. А уж деревянных и глиняных, не считано. Ложки, хорошо сделанные, очень много. И железных несколько. Черпаков больше десятка. Железных. Вот таких. Соли три бочки, одна едва начата. Бочки не поднять даже вдвоем. Соль белая, чистая. И горшков, очень много. Есть мед, чистый, есть много горшков с жиром. Есть с чем-то хмельным, еле отогнала, а то они его раньше железа унюхали. Воск, чистый и в палках, они ими ночью светят. Сало, мясо вяленое. Крупы, зерно, еще разное. Но горшки!! Большие, красивые, крепкие. Еще кто-нибудь так фыркнет, я его этим черпаком прямо по одноглазой морде приложу или ногу снова сломаю, тогда уже и Вождь заново ее не сварит. Вон, кто-то сидит и молчит. Он еще у кувшина с брагой им отхватил и сидит, молчит, а кому-то не хватило? Железо-железо. Вы кому из самок скажите про горшки что-нибудь, так они живо железа в вас так насуют, не переварите. Мне пленные самки коробку показали малую, так там иголок с десяток, железных!. И ниток, разных мешок. Цветных! Они впятером, с нашей помощью, больше сотни ртов за такое время накормили, мы бы всем родом только бы огонь разожгли. Одежда, котлы, печи, иголки, землянки какие!! А у нас щенки из воды зимой на горячих ключах не вылезают, что бы не замерзнуть. Я с одной из пленниц поговорила, как получилось. У нее три брата и две сестры!!! У кого из вас столько выжило?

Ну, утащим мы, сколько сможем, и опять по норам сидеть, не дышать? Щенков хоронить. У меня самки возле иголок и ниток с горшками сидят, и половина воет, а половина зубами скрипит, а потом меняются. Увидеть, как жить можно и бежать. Говорят, что лучше умереть. Да я и сама так думаю.

Сидевший молча Хромой, поднял голову.

— Тзя, у нас оружия сейчас столько, так просто нас уже не взять. Умоем их кровью.

— Тзя права. Я вас и позвал сюда для такого разговора. Ну, укусили мы с вами, Старшие, кусок, что ни прожевать, ни проглотить не сможем? Куда нам теперь, таким богатым?

Повисло продолжительное молчание, через какое-то время кашлянул Урта.

— Вы пока подумайте, а я расскажу, как у меня дела. На пристани мы взяли шестерых, одного ранили. Умер, Тзя его видела, сказала не жилец. Спали они все. И воевать не могли, полупьяные все. Спеленали мы их. Всех остальных убитых, что на острове, что Чада принес, уже отправили на стоянки, их там щенки разберут и в грязь уложат до сезона кормежки. Зимой рыбе столько еды не надо. Взяли мы еще: шесть клинков, ножи у всех, шесть шапок с железом внутри, шесть копий с крюком. И еще шесть в больших сараях с Драконами. Только у них железо хуже. Одежда с них вся из кожи. Куртки с чешуей на груди, рукава с железом, кольцами. Шесть луков. Стрелы, колчаны. Топоры у всех были. Еще с десяток, разных, по сараям. Инструмент разный. Для работы по дереву, я так понимаю. Котлов пару, чашки ложки. Еды немного, соли, тряпок. И Драконы!!!

Три, в сараях, на катках. И в тех же сараях все для них, весла, огромные. И гребковые, и рулевые, такими большими не помашешь. Мачты, я видел не раз, как они ходили, ветер дует в парус, он идет, огромный, черный. И в огромных мешках те самые паруса. Много железа, мне твой бочонок, Хрууз, не нужен. Там их тоже хватает. Гвозди разные, черные и красные. Блестят. Еще бочки со смолой и еще с чем-то. Вождь, если мы спустим в воду Драконов, мы все утащим. Он один может за тучу лодок нести, и парус. И быстрее, и гребцов столько не надо. Я вот, что подумал. Пленные, что мы взяли, они другие. Не такие как все остальные. Не охотники, не их помощники. Не будь они так молоды, я бы подумал, что это ученики егерей. Драконы они охраняют, и как ими управляться знают, я на руки смотрел, там мозоли как от весла, но гребли они не так, как мы. Ты знаешь их язык как свой, поговори. Может, сможем с их помощью Драконы взять. Не могу я их сжечь, не могу. Такого у меня уже не будет. А с ними мы хоть на воде новых врагов встретим. Здесь мы все осмотрели. Оружие и все остальное с пленных принесли и отдали, Хрууз видел, еще не считал. Оставил себе пока котлы, один с заставой на Проход отсюда отправил и еду с ними. Здесь нашли несколько сетей, хороших, крючков в мешке с полсотни, отличных крючков, железных. К ним еще десяток с пристани достался. Там же остроги, три. Веревки тонкие, с десяток мотков. Это кроме нас никому не нужно, мы возьмем? Топор, ты мне как обещал, дал. Благодарю тебя. У меня вопрос. Мертвых наших, когда хоронить? И жертву им принесем, пленных столько у нас теперь, хоть к каждому погибшему по одному привязать.

После его слов все оживились и закивали, поддакивая, что мол, да, жертву, богам приятно и умершим тоже. Да и нам пора бы тоже крови попробовать. Все, кроме Тзя, та с интересом смотрела на меня.

— Не о том ты сейчас заговорил, Урта. Не время сейчас. У нас на ночь малый Лагерь и поселки людей на очереди. Сколько мы там можем потерять, ты знаешь? И я пока не знаю. И еще раз повторю, мне они нужны живыми. Тебе Урта, Драконы разбудить. Вам, всем остальным, я сейчас расскажу. Видите эти плошки с разной едой. Она растет, если ее посадить. И для вас это не новость, но где и как она растет, как ее сажать, как за ней ухаживать, мы найдем умельцев из пленных. Что с железом делать, вас научат. Как мясо живое растить и приумножить, тебя, Хромой, тоже найдем, кто научит, да тот же Даритай, он всю жизнь возле них живет. Кто такой, тебе Тзя расскажет. Хорошая здесь земля?

Все дружно закивали головами.

— И мне она нравится. Через месяц, два сюда придет Ульрих, вождь местный. Проход сюда один. Если сможем его встретить и растрепать, то до следующей весны про нас никто не вспомнит. Сезон пожить сытно и спокойно. Подумайте. Укрепить наше ущелье. Научить наш род выращивать все это. Научить лучше воинов, да с новым оружием. Да с Драконами на воде. Да с запасами, что мы за лето и осень соберем. И это если мы пришедших следующей весной не остановим в Проходе. Сейчас людей давят кочевники Степи. И успешно давят. Так что им сейчас не до нас. Сюда лезет ватага охотников, решившая пересидеть тяжелое время в тиши. Какие они вояки без Егерей, вы уже все видели. Если после и пришлют кого-то, то это тоже будут не самые лучшие воины. Все самые лучшие сейчас очень заняты в Степи. Так что мое решение такое, добираем людское население. Сдадутся — хорошо, нет — тогда жестко давим. И начинаем укреплять Проход. Учить воинов. Учиться управлять Драконами. И готовиться встречать Ульриха. Теперь, я слушаю вас.

Гробовая тишина. Задумчиво опустивший голову Хрууз, довольно осклабившийся Урта, свысока поглядывающий на всех остальных, светящийся от гордости Хромой, задумчиво что-то считающая, при помощи пальцев Тзя.

Первый поднял голову и заговорил Хрууз.

— Правильно говорил Хромой, это ты и есть. Только нас мало. Просто мало. Добить людей, мы, наверное, добьем, а вот встречать этого Ульриха лучше большим воинством. Но богатства у нас в руках великие, много сделать с ними можно. Думаю я, надо к соседям гонцов слать, набирать в род еще орков. И не только воинов, нам много рук будет нужно. Если быстро поставим на воду драконы то я готов отвезти в Бооргуз иву, и набрать там охочих и голодных. И не только там, соседи наши, как отбились, так и сидят, за своими Воротам голодные. Там тоже многие придут сцепиться с людьми, только позови. Это те, кто придет сам, а мы можем и набрать воинов за плату или за долю в добыче. Так что я готов, Вождь. Урта, твой род много потерял. Сколько ты мог бы принять Болотников с других мест? У вас будет целый сезон спокойной жизни.

Урта кивнул и задумчиво почесал ухо. Ненадолго задумавшись, наконец дернул себя за ухо и произнес.

— Ты прав, сами мы все не восстановим и полной мерой с Болота взять не сможем. Много порушено. Но с железными топорами, острогами и, зная, что не надо прятаться. Соседей позвать, тогда надо в род брать. Придут они с радостью, ты возьмешь их, Вождь?

— Если орки они правильные, обычаи чтят и клятву дадут, то да.

— Я других и не позову. Это тех, кто жить придет, а если сказать, что гребцов на Драконы набираем, то вообще рода целиком снимутся. Все равно там только после такой новости одни самки с щенками останутся и тяжелые. Я так думаю, не меньше сотни придет.

Урта прихлопнул ладонью по земле. Сидевшая молча Тзя, внимательно слушавшая все, неожиданно хлопнула в ладони, привлекая внимание. Все дружно уставились на нее.

— Вы хотите в род набрать воинов или рты? Сейчас зима, запасы подъели, щенки слабеют. Только кинете зов, сюда сбегутся все самки на два дня пути в обе стороны, а потом еще и дальние без платы, только за еду. И тяжелые тоже, что скоро щенков ждут. Сами придут или приплывут, и работать они будут и драться. Но я вас должна предупредить, это будут самки. Много.

Тзя замолчала. Все начали переглядываться и дружно уставились на меня. Вздохнув, я ответил.

— Наши щенки, это все наши щенки, самки что придут, тоже будут наши, и все, что они сделают, будет наше. И род наш станет для них родным и единственным. Берите всех, мы сейчас можем их прокормить, а потом, если получится то, что задумали, и сами себя прокормят.

Все остальное завтра решим, я пока с пленными поговорю. Вам же поручаю, одеть и вооружить шесть десятков, кто уже в деле был, Урта, твоих потом оденем, вы сейчас незаметны должны быть. Но оружие своим дай, копья легкие, ножи и дубинки. Остальных в готовности на выручку идти. А пока все пересчитать, нужное и ценное отобрать, что в первую очередь к нам увезем. Хрууз, подбери, что в оплату пойдет за воинов. Что в подарки для Старших пойдет. Оружие не дам. Посылайте гонцов к нашим самкам, пусть спускаются к Болоту. Им тоже много работы будет. И щенков с собой берут. Урта, реши сам, как Болотников звать будешь. Тзя, распредели, что нужно быстро съесть, что хранится долго. И еще, зайди, посмотри, как там тот человек, что ты лечила, его Даритай зовут. Как он там, и что он сможет сделать, что бы все это зверье так не голосило. Идите.

Старшие, вскочив, низко поклонились и разошлись, обмениваясь мнениями.

Свистнув посыльным, добрел до дальней стены у ограды, где к вбитым в землю кольям были привязаны пленные. Их уже предварительно разобрали и они сидели тремя разными по количеству группам.

— Да, нет времени. Потом. Все потом.