Глава 8

Тройя, столица Альвиона

Букингем-Хаус

Королева

— Развлекаешься?

Алиса так и шарахнулась от любимейшего зеркала. Ещё бы! Кого угодно напугает злобный шип, а ещё больше — перекрывшая её отражение мрачная физиономия старой ведьмы. Пусть даже это и хорошо знакомый призрак, и в какой-то мере даже родной и полезный, но всё же… зачем так пугать? Да и досадно: в кои-то веки выпадет свободная минутка, надумаешь полюбоваться собой, и новым украшением, и новым утренним капотом в белой пене кружев, а тут… А всё же как ей подходят и наряд, и аметисты! И эта белая с золотом спальня во дворце, и сам дворец, полный восхищённых поклонников, которых она умело держит на поводке. Так приятно всё это повторять в сотый раз, крутясь перед старинным ростовым зеркалом, что само по себе — произведение искусства и ценности громадной. И вдруг — такая проза! Опять какие-то дела!

— Ну, Долорес! — капризно протянула красавица. — Я хочу полюбоваться подарком Генриха, а тут ты!..

«…всё мне заслоняешь…»

Страшилище? — желчно усмехнулась старуха. — А ведь я таковая п о твоей милости, между прочим.

Алиса поджала губки.

— Долорес, не начинай! Ну да, не надо было спешить тогда с этим докторишкой; но я же всё поняла и исправляюсь. К тому же, вовсе ты не страш… не так ужасна, как себе надумала, а выглядишь всего лишь как очень-очень пожилая леди. Но ведь это ненадолго, да? Мне самой не терпится привести тебя в порядок, я же не эгоистка какая-нибудь, не только о себе думаю! Просто ты явилась так неожиданно, совсем не в урочный час. Вот я и растерялась.

Час неурочный, но ты так удачно спровадила своих глупых куриц по поручениям, что грех не воспользоваться случаем, — проворчала, смягчившись, «очень пожилая леди». — Времени у нас мало, я стараюсь использовать каждую свободную минуту. Да и обстоятельства складываются в нашу пользу: Ковен разогнан, и пока не утвердили новый состав, его ищейки бездействуют. Но со дня на день назначат нового Верховного, а он за такую милость из трёх шкур вывернется. Новая метла по-новому метёт, и, как правило, начинает жёстко. Начнём сверлить проход в Межмирье под его носом — попадём под горячую руку. Надо успеть с нашим делом сегодня, иначе завтра нас засекут и выследят. Ты-то неприкосновенна, да на тебя и не подумают, а от если найдут меня…

— И что тогда? — рассеянно спросила королева. Похоже, объяснения наставницы ей были не интересны. Чуть сдвинувшись от центра зеркала, она отыскала-таки на периферии собственное отражение и теперь любовалась аметистовым колье, так нежно подчёркивающим белизну её кожи. Правда, с простым утренним туалетом оно не слишком хорошо сочеталось, как чересчур парадное. Но безумно красиво… Эти крохотные бриллианты, словно капли росы, унизывающие лилово-сиреневые лепестки, эта прихотливая вязь золотых завитушек-вьюнков…

Тогда меня развоплотят, — отрезала ведьма. — Окончательно.

— Разво…

Алиса судорожно сглотнула, как-то сразу растеряв беспечность.

— Я не думала… Что, всё так сурово? Но ты ничего об этом не говорила… в прошлый раз! Долорес, неужели это так для тебя опасно?

Говорила, и много чего. Только ты профукала половину, — буркнула старуха. — Впрочем, как всегда. — И неожиданно рявкнула: — А ну-ка, прекращай вертеться! Стоять смирно и слушать, когда старшие говорят!

Увидь кто сейчас Белую Королеву — глазам бы своим не поверил. Смирная, как воспитанница пансиона перед строгой директрисой, она вытянулась в струнку, опустив глаза и олицетворяя собой послушание.

— Да, маэстра!

Колючий взгляд из зазеркалья смягчился.

— Лицедейка… Слишком уж ты разомлела, почив на лаврах. Нельзя ослаблять бдительность, нинья, сколько тебе напоминать? А ты добилась исполнения своих примитивных желаний и успокоилась, позабыв, что любой королевский двор — скопище интриганов! Немудрено, что какой-то третьесортный шантажист вышиб тебя из колеи.

«…Он бы не смог, если бы ты ещё и за ним присмотрела! Раз уж так любишь всё контролировать…»

Несмотря на язвительность мысленной реплики, Алиса состроила нарочито простодушную гримасу:

— Долорес, да ведь всё обошлось! Я… мы ведь всё-таки добились, чего хотели! Я — королева, у меня власть, драгоценности, фрейлины, наряды — что ещё надо? Вот рожу Генриху сына — меня вообще на руках носить будут. Ты же сама твердила, что статус королевы-матери надёжнее и более уважаем, чем статус бездетной королевы. Что, и порадоваться теперь нельзя?

Старая ведьма покачала головой.

— Вроде бы и выросла давно, а по уму дитя дитём… Генриху сына она родит! А ты подумала, прежде чем разбудить беременность — причём опять со мной не посоветовавшись — что у ребёнка будет иная магия? Твой муж — потомственный огневик; что он скажет, когда в наследнике проявится магия воздуха?

Королева беспечно отмахнулась.

— Я не настолько глупа, как ты думаешь. Да я все европейские Древа изучила! У Алисы половина родни — воздушники, и если мой сын родится таким же, все решат, что он пошёл в двоюродную бабку или прадедов по материнской линии, всего лишь!

— Хм…

Тонкие пальцы, обтянутые пергаментной кожей, выбили дробь на резной позолоченной раме — на зазеркальной её стороне, разумеется.

— Что ж, в какой-то мере здраво. Ты не безнадёжна. Надеюсь. Однако вернёмся к нашей теме. Сам предстоящий ритуал тебе знаком, в прошлый раз ты неплохо справилась, несмотря на некоторые огрехи. Сегодня же… кое-что должно быть скорректировано. Мне придётся поддерживать портал, а заодно отвести часть сил на наше прикрытие…

— Ты же говорила — ищейки пока не рыщут?

— Что с того? Если Червоточину почует сильный маг, да ещё любознательный… Не хочу рисковать. Так вот, помимо маскировки придётся потратиться на выманивание донора. В последние дни эта туземка стала временами ускользать от наблюдения. Возможно, она случайно переместилась к одному из Мест Силы, которое экранирует. Придётся как-то вытащить её на незащищённое место.

Алиса захлопала в ладоши:

— Устроим ловушку?

— Возможно. Или подберём манок. А уж дальше — твой выход, нинья. Накопитель при тебе?

Вместо ответа королева вытянула из-под низкого выреза сорочки, прячущейся под капотом, хрустальную каплю-подвеску на длинной цепочке.

— Прекрасно. Не забудь активировать, иначе все отобранные годы уйдут тебе одной. Э-э, не сверкай так глазами, нинья, не жадничай: с этой простушки мы гарантированно выкачаем не меньше полусотни лет. Куда тебе столько? Проглотишь всё — от тебя даже эмбриона не останется!

— Че… че-го? Э-бри…

— Фу ты… зародыша, если по-простому. Десятка лет тебе за глаза хватит; ну, пусть не десятка — дюжины. Омолодишься до восемнадцати цветущих лет, остальное мне. Справедливо?

Королева потупилась.

«…Я бы и для себя поберегла. Что им сделается, в накопителе-то?»

Потом вскинула глаза.

— Да, Долорес. Если уж я сама чуть от страха не умерла, увидев первую морщинку, то каково же тебе в нынешнем облике? Это будет справедливо. Но ты прибережёшь мне немного? Хоть годика три, а?

— Моя нинья…

Голос старухи дрогнул.

— Конечно. Я не оставлю свою девочку без запаса красоты и юности. Но и ты не подведи! Формулировку договора повторила? Убрала из текста свидетельство Старых Богов? Записала? Покажи, я должна проверить!

Метнувшись к туалетному столику, Алиса выхватила из шкатулки лист бумаги, сложенный вчетверо, и развернула перед зеркалом. Ведьма внимательно прочитала написанные неровным ученическим почерком строки и с нескрываемым облегчением вздохнула.

— Ну, в кои-то веки всё правильно. Можешь ведь, если захочешь!

С треском развернула и сложила веер из чёрных страусиных перьев. Подхватив выпавшее из-за энергичных манипуляций перо, уколола кончиком палец. Со значением кивнула королеве.

Та, сперва не поняв, что от неё требуется, вдруг что-то вспомнила, закивала и приложила листок к зеркальной поверхности.

Удар изнутри, с той стороны, словно дротиком — и вот на пробитой насквозь бумаге расплывается кровавое пятно. Растёт, затапливая собой написанное… а потом сжимается, тает. Вслед за ним исчезает и крохотная дырочка от пера.

— Так оно вернее запомнится, — с чувством глубокого удовлетворения пояснила ведьма. — И не напутаешь, и не собьёшься. В тамошнем мире магии кот наплакал, а вот Слово имеет такую же силу, как и здесь, потому и Договор нужен, состряпанный по всем канонам. Зато там много неинициированных магов, а у них запас жизненных сил куда больше, чем у простых людей. Нам с тобой надолго хватит… если всё получится.

— Обязательно получится, Долорес! — с жаром заверила молодая королева. — Я не подведу!

И украдкой скосила глаза, вновь любуясь аметистовыми цветами. Вот бы к ним подобрать ещё и диадему, и брошь… и серьги… Как называется такой комплект драгоценностей? Ах, да, парюра. Она хочет аметистовую парюру, во что бы то ни стало, а не только простенькое колье. Вот только выучит Договор — и отправит записочку Генриху с просьбой. Он не откажет. Не любит её, да; но будущей матери наследника не откажет. Идеальный муж.

***


Разговор, что состоялся спустя три часа, но уже в другом месте — в скромном кабинете, примыкающем к королевскому — имел непосредственное отношение к оным событиям.

— Ты уверена, что она выразилась именно так? «У Алисы половина родни — воздушники»? Не ослышалась?

— Слово в слово, сэр.

— Именно «…у Алисы»?

— Да.

— Дорогая, не торопись. Возможно, тебе показалось нечто похожее. Или ты недослышала. Или… память человека несовершенна, она в состоянии сохранить картину важного момента в целом, но без специальной тренировки…

— Дядя! — вскипела гостья. — Мне давно не десять лет, когда я разыгрывала вас и придумывала сказочные истории! Я, представьте, понимаю, что словами, особенно такими, что кидают тень на королевскую особу, не бросаются! И да, как и вы, я не доверяю памяти. Поэтому… вот! Вы же не дослушали, как именно я всё узнала. А я не настолько глупа, чтобы элементарно греть уши за запертой дверью, рискуя попасться.

Девичья рука щёлкнула застёжкой ридикюля и извлекла из его пышных складок клубочек розовых шёлковых ниток для вышивания, не округлый, а продолговатый, в форме еловой шишечки. Гостья сжала пружинящую под пальцами поверхность, ловко поддела ноготками одной ею видимую выпуклость и извлекла на свет нечто вроде каучукового стерженька с насечками. Клубок обмяк, потеряв сердцевину: новомодную заговорённую шпульку, не позволяющую скользкому шёлку разматываться и смешиваться с собратьями из рукодельной шкатулки. Весьма полезное изобретение для леди (или их горничных и компаньонок), уставших разбирать по цветам вечно спутывающиеся нитки!

— Вы же сами меня снабдили…

Шпулька легко распалась на две половинки, оказавшись внутри полой. Вытряхнув содержимое на ладонь, девушка, торжествуя, взглянула на того, кого называла дядей.

— Вот! Эти клубки такие непослушные! Один совершенно случайно, — она выделила голосом последнее слово, — закатился под мою скамеечку рядом с кроватью Её величества, и я смогла его отыскать лишь после того, как по поручению леди Цецилии обсудила с шеф-поваром и с мэтром Адерли завтрашний десерт к утреннему чаю. Её величество по утрам сейчас испытывает приступы тошноты, но не желает отказывать себе в сладком, а потому то и дело согласовывает меню с господином лейб-медиком. Вернее сказать, спроваживает нас, фрейлин, на эти глупые переговоры. Вот я и решила: пока меня нет — оставить вместо себя активированный артефакт, потому что… показалось подозрительным, что нас одну за другой отсылают по пустяшным делам. Только, дядя, на многое не рассчитывайте: вы же сами меня инст-рук-кти-ро-ва-ли, что эта штучка — опытный образец, маломощная, и если в помещении есть защита от прослушивания — больше двух-трёх минут не проработает… Она даже раньше отключилась.

Хозяин кабинета изменился в лице.

— А там, стало быть, магозащита, да? В спальне королевы? В регулярно проверяемом моей службой помещении?

И подцепил с протянутой ладони крохотную розовую жемчужинку. Не глядя, прижал к серьге в левом ухе. Перламутровый шарик легко вошёл в пустую ячейку из-под выпавшего когда-то камушка, и словно приклеился.

— Защита есть, дядя. Но она там не всегда, — тихо ответила девушка. — Вы же сами учили меня распознавать такие вещи на расстоянии… Раньше я её не ощущала, и ваши люди её тоже не видели, всё правильно. Она стала появляться с тех пор, как Её величество взяли за привычку оставаться в своих покоях одна: мэтр Адерли порекомендовал ей хотя бы раз в день устраивать час полноценного отдыха, не нарушаемого никем, даже фрейлинами. Она отдыхает в опочивальне, мы же на это время освобождаемся от дел. Но двое остаются дежурить в будуаре. Нас отделяет от спальни только дверь! И знаете, дядя, что я чувствую? И это не единожды, я нарочно напросилась на несколько дежурств подряд, чтобы сравнить ощущения и не выдавать случайное явление за нечто постоянное…

— Говори! — подбодрил её родственник.

Девушка сжала губы. Не потому, что вдруг передумала отвечать, просто сосредотачивалась. Собеседник, давно изучивший её привычки, терпеливо ждал.

Наконец она тряхнула головой, будто отметая сомнения, и заговорила:

— Понимает, дядя… происходит что-то странное. Когда мы оставляем королеву одну, я твёрдо знаю: она действительно одна. Ни следа чьей-то чужой ауры рядом, ни биения чьего-то ещё сердца… рядом с ней никто не прячется! Но почти сразу, когда за нами закрывается дверь, в спальне появляется чужой.

И, побледнев, добавила:

— Вот тогда и возникает магозащита. Они с Её величеством разговаривают… но я не могу разобрать, о чём. Слышу голоса, хоть слов и не разбираю, но вот биения ещё одного сердца и дыхания этого чужого не ощущаю. Такое вообще может быть?

Мужчина машинально потёр мочку уха. Сказал медленно:

— Теоретически может.

И задумался.

Уловив вопросительный взгляд гостьи, спохватился. Бережно обнял её за плечи.

— Не хочу пугать тебя раньше времени, моя дорогая, но… у призраков и вызываемых сущностей тоже отсутствует сердцебиение. Чш-ш, только не бойся… Просто будь осторожна. Ближайшую неделю — слышишь? Неделю, не меньше! — никаких испытаний артефактов, никакого специального наблюдения с твоей стороны. И уж тем более ни малейшего вмешательства в подозрительные дела. Просто исполняй свои обязанности, слушай, смотри, запоминай. Да, и не приходи сюда: тебя могут отследить даже через коридоры для прислуги. Понадобится сообщить что-то важное — «забудь» надеть что-либо из драгоценностей, которые носишь каждый день. Мои люди, что тебя подстраховывают издалека, поймут, и мы организуем случайную с тобой встречу. Но ни в коем случае не рискуй собой, поняла? Ни в коем случае!

…Лорд Кингзман, глава службы безопасности при короле, проводил племянницу по тайным переходам до её скромной комнатушки, убедился, что амулеты-сторожа, установленные когда-то им лично, действуют, и вернулся в свой кабинет. Успокаивая нервы, пересёк оный крупными шагами из угла в угол не меньше дюжины раз

Зря он разрешил девочке, начитавшейся романов про сыщиков, поиграться в «настоящую ищейку тайного сыска». А ведь хотел всего-навсего понаблюдать за женой Генриха, так, для страховки… или свербело что-то в подсознании? Помог девочке по-родственному, называется, похлопотал о хорошем месте… А ведь идеальное внедрение, если подумать. В глазах окружающих его ходатайство вполне понятно: как не порадеть родному человеку? Глядишь, племянница-сиротка найдёт при дворе приличную партию, удачно выйдет замуж. Место фрейлины — отличный шанс для любой юной леди устроить свою жизнь.

Он собирался просто приглядеть за Белой Королевой. Удержать в зоне внимания, чтобы в дальнейшем ненавязчиво быть в курсе её дел. Говоря откровенно, на новой должности и без неё хлопот хватало, один заговор Ковена чего стоит… А тут вдруг оказывается, что Алиса, эта ослепительно красивая, но недалёкая бабёнка (ну да, королевская кровь ещё не гарантия великого ума!) ведёт какую-то свою игру. Секреты у неё, видите ли… И ведь нехорошие секреты. Опасные.

Так ли случайна смерть нового лейб-медика? Вроде бы и не подкопаешься, а в свете новых обстоятельств… ох, подозрительно!

Кто просачивается в королевскую спальню, минуя все сигнальные амулеты, непременно оповестившие бы о появлении чужака, не имеющего право доступа?

Призрак?

Маг, общающийся с Алисой… Алисой ли?.. через переговорное устройство, пробившее наружный защитный барьер Букингемского дворца? Кстати, такое вообще возможно?

Или… всё проще, и Алиса по-обывательски просто балуется спиритическими сеансами, общаясь с духами умерших? Ведь магом можно и не быть, но иметь при этом, как уже доказано, неплохие задатки медиума.

Придётся заняться ещё и этим. Только очень аккуратно, чтобы не навредить племяннице. Она всегда была непоседой, егозой, выдумщицей… и всё делала по-своему. Колин Кингзман давно перестал покупаться на её ангельское личико и заверения, что «она уже взрослая». Спровадить бы её из королевской резиденции на месяц-другой или хотя бы дней на десять, пока он не соберёт первичную информацию и не выработает дальнейшую стратегию! Всё целее будет. Успеет наиграться во взрослые игры.

А пока…

Палец коснулся серьги, оживляя сохранённый артефактом разговор

Пока послушаем.

***

Городок Маргитт, Северное побережье Альвиона

Хью Лоутер

Первый сигнал тревожного амулета застал Хью в Гроте.

Собственно, Лоутер не ждал результата столь быстро. По словам Дикки, в последний раз тот общался с таинственной юной леди совсем недавно — за день до их с братом серьёзного разговора. «Червоточины», скользя вдоль которых по касательной, Лоутер-младший выходил на связь с прекрасной незнакомкой, появлялись спонтанно, без малейшего намёка на периодичность: Дикки полгода фиксировал в особом журнале даты, пытался анализировать, но не нашёл ни системы, ни привязки к внешней среде, погодным условиям и прочему. Правда, магофон не замерял, не догадался; и ещё кое-какие параметры, которые могли бы прояснить обстановку… Но для мага с едва прорезавшимся Даром и без того сделал немало.

Поэтому, установив на Зеркало сигнальный амулет с односторонней связью, Хью не ждал мгновенного результата. Как появится «червоточина», так и появится. Окажется он в тот момент дома — что ж, вычислит точку назначения чужого портала сам, а дальше будет действовать по обстановке. Если же неведомый маг проявит себя во время дежурства Хью, то Дикки активирует особый приборчик, который отследит эту самую точку. А заодно и восстановит траекторию «червоточины», и тогда — чем чёрт не шутит — они вычислят если не портальщика, то хотя бы его логово.

Этот неизвестный маг сильно раздражал. Сам ли он приложил руку, дабы заблокировать девочке магические каналы и тем обречь её на страдания или даже гибель, или просто содействовал — не суть важно. Орудие исполнения далеко не всегда бывает невиновно в нанесённом зле. Пособник убийцы, прикрывающийся, как щитом, оправданием: «Я всего лишь выполнял приказ!» — остаётся преступником. И заслуживает наказания.

Конечно, не всё так однозначно. Под маской нищего бродяги может скрываться спаситель человечества или пророк, а Зло порой рядится в личины безобиднейших существ: например, детей. Или маленьких девочек… При изучении исторических хроник Хью попадались примеры. Поэтому, как ни негодовал он, представляя муки ребёнка с перекрытыми энергопотоками, осуждать, не зная, что это за ребёнок и отчего подвергся такому испытанию, он не мог. Не имел права. По крайней мере, до получения исчерпывающей информации.

Жертва ли неизвестная девочка или потенциально опасная ведьма, чьё развитие кто-то пытается предотвратить? Подобное, кстати, часто практиковалось в прошлом, когда Инквизиция, признав костры «бесчеловечными», перешла на браслеты-блокираторы. Фанатики этого варварского метода оставались и ныне, даже в Ковене. Гуманисты… Если бы не помощь Конноров, Хью вряд ли выжил бы под гнётом таких блокираторов.

И теперь ему очень хотелось, чтобы подруга младшего брата оказалась обычной невинной девчушкой. Тогда он с чистой совестью выследит её преследователя и… Он знает, что делать. Было время подумать.

За долгих семь лет он учился и учился, в том числе и терпению. Пришла пора применять полученные навыки. Поэтому Хью не торопился. И учил тому же братца. Объяснил, что, в случае тревоги, амулет лишь подаст сигнал, а сам Хью, будучи на побережье, ответить не сможет, чтобы не нарушить магомаскировку и не привлечь к патрулю внимание хищной мелочи. Сигнал он непременно ощутит, но сам тотчас и немедленно прибыть не сможет. Границу не бросишь, хоть что там случись в доме. Дикки ведь хорошо это понимает? Его задача — включить оставленный Хью прибор, отследить и записать всё, что возможно. И ни в коем случае не вмешиваться, даже если донесутся отголоски тревожных событий: нельзя себя обнаруживать. Да, вынужденное бездействие — штука нелёгкая. Но если наблюдатели засекут со стороны их дома магофон куда больший, чем требуется для создания разрешённых простеньких амулетов, Лоутерам могут увеличить срок высылки.

…В Грот он завернул уже после дежурства. Уставший, продрогший — впрочем, как всегда, а потому не так тяготившийся этим состоянием, как в первые полгода службы в Патруле. Его попросила заглянуть в пещеры Джуд Фармер, очаровательная девушка-маг, отличавшаяся не только уникальным владением боевыми навыками, но и высокой чувствительностью к магополям разного рода. Она-то и шепнула Хью, что, дескать, вчера в Гроте опять чувствовалось возмущение фона, но природа явления непонятна… вдруг это чревато? И город под боком, и морские твари вчера как раз очень оживлённо себя вели… может, от них фонит?

Один эксперт хорошо, а два лучше.

Грот представлял собой местную достопримечательность, в летний сезон так и приманивающую в Маргитт отдыхающих аристократов. Впрочем, публика попроще тоже любила посетить этот комплекс пещер, закольцованных двумя изогнутыми дугами тоннелей. Стены и своды здесь светились и переливались множеством вмурованных перламутровых раковин, образующих сложные орнаменты и фигуры. Первые упоминания об этом месте встречались в летописях тысячелетней давности; но и тогда происхождение и назначение Грота представлялось смутным. То ли капище, то ли Храм Древних Богов… но ни жертвенника, ни чего-то похожего на алтарь здесь не сохранилось даже в виде разрушенных останков. Представители искусства дружно восклицали, что Грот — суть проявление вечного стремленья человека к прекрасному, и назначение его сугубо эстетическое. Но вот лично Хью эту концепцию отвергал. Это у себя в мастерской скульптор или художник в одиночку может творить эстетику… хоть всю жизнь, если здоровья и вдохновения хватит. Один. А в здешних пещерах, скорее всего, трудилось множество людей, и не одно десятилетие: выравнивая и полируя гранитные поверхности, нанося основу-цемент, различную по составу на разных участках, что говорило о смене технологий, равно как и поколений мастеров… В общем, Грот представлял собой кладезь бездонный загадок для историков и исследователей.

А для магов — не особо мощное Место силы, с оздоравливающим побочным эффектом. Таковые — Места! — непременно встречаются на курортах и среди лечебных источников и чем-то уникальным не являются. Зато четверти часа достаточно, чтобы любой лекарственный эликсир, побывавший в такой зоне, усилил свои свойства, и даже простая вода стала бодрящим напитком.

Хью ещё успел привычно усмехнуться, бросив взгляд на лёгкую конструкцию-стеллаж у входа в Грот. Почти пусто, разве что стоят одиноко три флакона радикулитной настойки тётушки Доротеи, хозяйки ближайшей гостинички. А больше в это время года сюда приходит некому.

Он завернул в один из боковых ходов, прошёл в дальнюю пещеру, прикрывая веки, не глядя, впитывая на ходу ощущения обострившимся чутьём, магозрением…

Да, что-то здесь явно было. Остаточные явления, следы, не более, но…

Стоя по центру, прямо в световом пятне, образованном лучами, проникающими в округлую прореху высокого купола, он крутанулся несколько раз на пятках, раскинув руки, как танцующий дервиш.

Очень интересно. Кончики пальцев улавливают какое-то неизвестное ранее излучение. Оно словно чужеродно, однако пахнет не агрессивно, хоть и похоже на…

Нет, не то. Концентрация мала, трудно идентифицировать. Хотя… стоп!

И в тот момент, когда озарение уже почти прорвалось, на груди рассерженным шмелём завибрировал тревожный амулет. «Червоточина», наконец, дала о себе знать.

А вслед за первым сигналом почти сразу поступил второй, звуковой.

Нехорошо. Незнакомый маг торопился и пробуравил выход в нужное ему измерение почти сразу, одномоментно, вложив уйму энергии. Сильный… Успел ли прибор засечь траекторию?

— Только никуда не суйся, Дикки! — вслух озвучил Хью. А у самого ёкнуло сердце в предвкушении охоты. — Я скоро буду!

Грот подождёт.

… Очередной сигнал перехватил бегущего Хью на полпути к дому. В этот раз амулет молчал, но сильно разогрелся, почти обжигая через одежду. Это было уже послание от прибора-анализатора. Многого он на расстоянии передать не мог, только самое существенное.

— Ничего себе — пробормотал Лоутер, на ходу подзывая кэб. — Похоже, кто-то прорвался в иномирье!

Загрузка...