Глава 3.


Первой в стопке на столе в кабинете ван Чеха лежала карта того самого Давида. Хитрый доктор подложил для закрепления пройденного.

Карта была относительно чистой, в анамнезе никаких алкоголиков и наркоманов в семье, психических расстройств тоже не наблюдалось, даже у двоюродного дяди, который по умолчанию должен быть сумасшедшим.

Давид с шестнадцати лет курил, потом бросил и ударился в игроманию. Его лечили, от игромании вылечили, стал пить. Это логично. Если человек склонен к маниям, его уже ничего не остановит. Бросит пить, наверное, пойдет по бабам. Ему надо получать острое удовольствие.

Судя по тому, как долго он лечился, Давид - человек азартный, любит риск. Играл-то он не просто в игровые автоматы, а в покер, блек-джек. Лучше бы в домино играл, честное слово! Ну, не мое это дело.

Его не от алкоголизма лечить надо, чем и занимаются наркологи, а от самой мании. Найти ее причину и изничтожить. Справка из наркологического диспансера утверждала, что Давид не стоял у них на учете, приводов в милицию в пьяном состоянии у него тоже не было. Значит, не запивал тихо, или не сильно. Есть такие, которые напьются себе беленькой и спят, как новорожденные. Давид, из таких. И с чего бы доктор решил, что Ая хочет Давида сдать? Хотя доктору виднее, может он и прав.

Я отложила карту в коробку с подписью: "Новые". Остался архив, который доктор составлял на досуге для нужд стационара. Но, женившись, забросил это дело, и теперь этим занималась я.

- Доктор дер Сольц, вас вызывает зав.отделением, - в кабинет заглянула медсестра. Я подскочила от неожиданности на стуле.

- Что опять случилось? - обернулась я. Сестричка пожала плечами:

- Сказал, срочно.

Я вздохнула - в этом весь доктор. Сначала навалит ненужной работы, потом дергает.

Я вошла в ординаторскую.

- А вот и наш ведущий специалист по детским нарушениям, - хищно осклабился на меня доктор.

У него снова были посетители. Я сильно удивилась, не сразу заметила их, хлопала глазами на доктора, а потом постаралась прожечь его взглядом.

- Доктор дер Сольц, присаживайтесь, - доктор указал мне на стул напротив посетителей.

- А я тебя знаю. Ты - Брижит! - маленький мальчик, не слишком приятной внешности подпрыгнул на стуле. Его заявление привлекло бездну внимания со всех сторон.

Я удивленно рассматривала его. Мальчик с первого взгляда вызывал нездоровые ассоциации. Голова грушевидной формы, пухлые щеки, глаза узкие, глубоко посаженые, хитрые, но блуждающие. Ушки топорщились в разные стороны. Коротких светлых волос почти не был заметно. Он постоянно вертел в руке свернутую трубочкой бумажку.

- Я не умею писать и плясать, - заявило сокровище, - А еще я очень слабенький, я пока сюда дошел весь совсем устал.

Меня пробила дрожь. Для своего возраста ребенок был слишком крупный. Большое тело в сочетании с полнейшей детскостью серо-голубых глаз. Непередаваемые ощущения.

- Сколько ему лет? - спросила я, у женщины, пришедшей с ним.

- Семь.

Я едва не покосилась на доктора. Задумавшись, я разглядывала женщину. Она годилась мальчику в бабушки, хоть и молодилась. Крашеные, черные, до неприличия жидкие волосы. Макияж с претензией на элегантность, который "ломал" все лицо, так что я не могла понять как она выглядит. Женщина мне робко улыбнулась, два золотых зуба мелькнули в улыбке. Я бросила на доктора взгляд, полный мольбы и недовольства. Ван Чех сделал вид, что слишком увлечен собственными пальцами, чтобы уделить мне время.

- А вы убили Кукбару, - вдруг сказал в затянувшемся молчании мальчик, глядя на ван Чеха. Доктор обратил на него недоуменный взгляд, с которым обычно говорят: "Извините, вы обознались!"

- А ты ее знал? - спросил доктор, делая бабушке жест, чтобы та не одергивала мальчика.

- Знал, я выступал в ее театре, - спокойно ответил мальчик.

- Кристоф, - выдохнула я.

На меня уставились изумленные глаза женщины, любопытствующие голубые буравчики ван Чеха и, вдруг ставшие умными и понимающими, глаза Кристофа.

- Вы… - женщина ничего не понимала.

- Кристоф Робэр фон Ойсех, - с достоинством отрапортовал мальчик, - Спасибо, тебе, что спасла мне жизнь тогда.

Я чувствовала, как медленно подо мной начинает пропадать стул. Мне становилось дурно, голова шла кругом. Тот маленький паучок, исчезнувший у меня из кармана, и был этот странный мальчик!

- Мне надо с вами поговорить, - тихо сказала я женщине, - без Кристофа.

Женщина была в таком же состоянии, как и я, и только кивнула.

- Кристоф, ты не мог бы выйти в коридорчик, - промямлила я.

Мальчик послушно слез со стула.

- А что я там буду делать? - спросил он.

- Просто посиди там немного. Или, доктор, вы не могли бы проводить Кристофа в кабинет изотерапии?

Ван Чех изогнул бровь, и легко улыбнулся. Я отметила, что со времени женитьбы доктор разнообразил свою мимику и не забывал удивлять меня мимическими экзерсисами время от времени. Я нажала кнопку на столе и велела санитару отвести мальчика в кабинет.

- Нарисуй, пожалуйста, сначала себя, а на другом листочке потом свою семью, хорошо? - напоследок сказала я, Кристофу.

Я не знала с чего начать, доктор категорически отказывался даже дышать в мою сторону.

- Скажите, вы, бабушка Кристофа или мать? - начала я

- Я - опекун, я - его бабушка. Мама Кристофа не здорова и лежит в стационаре, подобному вашему.

- Как Кристоф развивался? Расскажите, как проходило его детство, когда вы заподозрили неладное, что способствовало, по вашему мнению… ммм… нездоровью вашего внука.

- А с чего вы решили, что он не здоров? - взъелась бабушка.

- Простите, как вас зовут?

- Катрин Октавия дер Буф. То, что он рассказывает всем свои фантазии про то, как был когда-то паучком и что был в плену у злой волшебницы, убивающей пауков, еще не значит, что он болен! У Кристофа живое воображение…

- Зачем вы пришли? - начала злиться я.

Женщина открыла было рот, но тут же его закрыла. Доктор притаился и внимательно наблюдал за нами.

- Мать воспитывала Кристофа одна, со мной она не общалась. Мне никогда не нравился ее мужчина. Мы были обижены друг на друга и Кристофа она мне не показывала. Я точно не могу сказать, но во время беременности, а может быть сразу после родов, она повредилась рассудком. Мальчика она не кормила, вообще не проявляла к нему интерес (так говорили соседи). А бывало, начинала обнимать и целовать, а потом сразу же избивала до полусмерти. В один из таких порывов она выгнала его из дома. Мальчик и так не доедал и не развивался, а тут чуть не умер с голода, на холодной улице. Я бы так и не узнала обо всем этом, если бы мне не позвонили из службы опекунства.

Кристоф набросился на какого-то толстяка, укусил его в шею, а того от испуга хватил удар. Тогда Кристофа хотели отправить в дет дом, для умственно отсталых, но я оформила опекунство. Долго разбирались с Тарой, пока выяснили, что она глубоко не в себе.

Я обошла многих врачей, но все разводят руками. Мне посоветовали доктора ван Чеха и я пришла сюда, но он оказывается не занимается детьми…

Я сидела в глубокой задумчивости, перебирала ручки у доктора на столе.

- Все понятно, - в результате сказала я.

- А скажите, доктор дер Сольц, это… откуда вы знали, как его зовут?

- Это не важно, - отрезала я.

- Но…

- Не-важ-но. Позвольте, мне поговорить с доктором ван Чехом.

Бабушка покорно встала и вышла. Дверь за ней закрылась. Доктор крайне занятый складыванием листочка, исподлобья, ухмыляясь, посматривал на меня.

- Это подло с вашей стороны! - буркнула я, - Мне очень хочется на вас обидеться.

- Тогда водички привези заодно, - отрезал ван Чех.

- Но я не готова…

- Если ты выбрала эту тему, значит, должна была быть готова, - фыркнул доктор.

- В принципе, вы правы, конечно.

- Естественно, я прав. Это очень интересный мальчик. Я бы и сам с любопытством подключился к его лечению. Но надо бы как-то мотивировать для начальства. А, это моя забота. Кристоф теперь наш, и отказаться от него я тебе не дам. Это полезный опыт даже для такого доктора, как я, а уж тебе и подавно. Ты молодец, что не стала бабуле рассказывать, как вы с ним познакомились, но впредь запомни: у психиатра, пока он на рабочем месте нет ни жены, ни матери, ни родины, а уж таких случайных знакомых и подавно. Так что ты зря дала понять, что вы знакомы. То, что сказал Кристоф можно было бы списать на его бред. А твою фразу… боюсь теперь она, либо начнет тебя боготворить, либо никогда не будет доверять. Второе вероятнее.

Доктор помолчал и продолжил восхищенно:

- Но как ты ее отбрила! Молодец, в тупик поставила одним вопросом. Ей предстоит многое осознать. Но период паники ею уже пройден, если она все отрицает, а от отрицания и до депрессии с осознанием недалеко.

Все, дуй к Кристофу.

Я подошла к кабинету изотерапии. Из-за двери доносились странные звуки, Кристоф то ли пел, то ли декламировал. Прислушавшись я поняла, что это сказка. Такие радиоспектакли, немножко, но были и в моем детстве. Кристоф на разные голоса, копируя интонации, рассказывал сказку сам себе, я предполагала, что дословно.

Я вошла в кабинет. Кристоф не прерывался, а продолжал рисовать черный прямоугольник, методично закрашивал черным карандашом лист бумаги на мольберте.

- Что это? - спросила я.

- Это море, - ответил Кристоф, не отрываясь.

- Море? Почему оно черное?

- Оно квадратное, поэтому и черное, - ответил Кристоф, словно бы давно устал объяснять мне столь очевидные вещи.

Я села на стул и поняла, что совершенно не знаю, что делать.

Самое обидное, что доктор бросил меня как раз тогда, когда он мне очень нужен.

- Я просила тебя нарисовать себя и свою семью.

- Семья там! - Кристоф показал рукой в сторону, там я увидела еще один черный прямоугольник.

- Дай угадаю, семья купается в море?

- Нет, я просто закрыл глаза.

- Правда, что… - я потерла лоб, - Кристоф, расскажи мне, пожалуйста, о себе.

- Я - медвежонок. А ты… Ты рыжая. Значит, ты - лиса.

- Как хочешь, дорогой.

Кристоф обернулся и посмотрел на меня.

- Ты не маленькая для лисы, ты - белка!

"Хоть пасхальный кролик, как выражается милейший доктор".

- И ты живешь в берлоге?

- Нет, в зоопарке. Со мной живет пятачок и кролик.

- А тебя случайно не Винни-Пух зовут?

- Нет, я - Кристоф, ты же знаешь! - он продолжал искать и тщательно закрашивать пробелы.

- Что ты помнишь, какое самое радостное было у тебя воспоминание?

- Когда я поел. Там была свинья и я бросился на свинью и поел. Тогда было хорошо. А потом приехал охотник, он меня поймал и отдал в цирк. Меня там учили ходить на двух лапах и говорить. Но я же медвежонок, поэтому и говорю и хожу понарошку.

- А к Кукбаре ты как попал?

- Она мне приснилась. И я решил, что лучше буду веселиться с ней в театре. Но там было не весело, ты знаешь.

- Я рада, что ты тогда себя нашел… и меня теперь… Ты знаешь, в какой стране ты живешь?

- В Вундерляндии.

- Понятно.

- Но сейчас я нахожусь с тобой, и Вундерляндии нет. Я могу быть там только один. Туда никого не пускают, потому что вы другие. А я из, я случайно сюда попал, - Кристоф со всего размаху, с диким истерическим визгом вонзил карандаш в свой прямоугольник и пропорол его из угла в угол.

- Это я в море купаюсь, - спокойно сказал он.

Я сглотнула.

- Тебе наверное стоит пойти поискать бабушку.

- Пятачка! Она Пятачок!

Мы быстро нашли бабушку. После короткого прощания я пришла обратно в ординаторскую.


Загрузка...