Остров мечты

9

Прошла неделя, наступило воскресенье, и Сёдзо вновь оказался на лестнице старого склада.

На двери висела пластмассовая дощечка с аккуратной надписью из самоклеящихся букв:

В левом нижнем углу была пририсована маленькая фигурка голого манекена.

Читая это объявление, Сёдзо невольно усмехнулся. Помнится, в прошлый раз он тоже хохотал здесь, как безумный. Непонятно, почему всегда на этом месте его разбирает смех, — особой смешливостью он никогда не отличался.

«Ну что ж, — решил он, — поеду туда, на искусственную землю, сотворённую из мусора. Похоже, она стала моей второй родиной. Такому недотёпе, как я, самое место там, на могильнике, в котором погребены энтропические отходы Большого Токио. Впрочем, как знать, возможно, со временем заросший бурьяном пустырь превратится в огромный лесной массив или в совершенно новый, невиданный доселе город, не имеющий ничего общего с бетонными джунглями.

Поеду искать загадочную девушку на мотоцикле, духа-хранителя этой новой квази-земли!»

Быстрым шагом пройдя насквозь улицу между складскими строениями, Сёдзо схватил такси и поехал к побережью залива. Правда, девушка всегда появлялась там ближе к вечеру. На всякий случай он попросил шофёра подъехать к тринадцатой зоне, но ни одного мотоциклиста им не встретилось. За то недолгое время, что Сёдзо не был здесь, пустырь успел одеться пышной зеленью, и даже на обочине дороги, где лежала девушка после аварии, выросла густая трава.

Неужели всё, что случилось в ту ночь, было явью? Глядя из окна машины на поднимающиеся над травой струйки прогретого воздуха, Сёдзо попытался воскресить в памяти тогдашнюю сцену, но перед глазами у него стояла совершенно иная картина, увиденная на прошлой неделе за стеклом туристического агентства. Реальный образ мотоциклистки померк на фоне манекена, оказавшегося куда более выразительным и ярким. Если бы Сёдзо увидел этот манекен раньше, в ту ночь он, наверное, без всяких колебаний расстегнул бы молнию на её куртке. Впрочем, девушка призналась ему, что всего лишь симулировала обморок.

Вспомнив лежащую в тени тропических деревьев женскую фигуру с безволосой головой и томной улыбкой, Сёдзо понял, что теряет связь с реальностью. «Остров Мечты»… Так назывался этот райский уголок. Лет десять с лишним назад было много шума вокруг искусственного острова с тем же названием, насыпанного в районе Кото. Теперь он — лишь малая часть территории, отвоёванной у Токийского залива. Человек, назвавший этот клочок мусорной земли «Островом Мечты», был либо великим романтиком, либо отъявленным шутником и циником.

Такси миновало Морской музей, к которому тянулась вереница посетителей с детьми (с приходом весны их заметно прибавилось), потом — мост над Прибрежной магистралью. Растущие по обеим сторонам дороги деревья покрылись буйной листвой, выстоявшей под натиском морских ветров. «Даже здесь, на искусственной земле, зеленеет трава, растут деревья», — с неожиданным волнением подумал Сёдзо. И это при том, что природные красоты никогда не вызывали у него особого душевного трепета.

Впереди показалось море. Поверхность его была светлой и спокойной, не то, что вблизи Харуми, где постоянно плещут волны, поднятые проходящими мимо судами. На воде покачивалось несколько досок для сёрфинга под разноцветными миниатюрными парусами. Интересно, когда здесь появился этот пляж? Сёдзо спросил шофёра, но тот лишь буркнул в ответ: «Понятия не имею. Мне редко случается тут проезжать».

Дорога шла вдоль моря, затем свернула к искусственной бухте, на берегу которой был разбит парк. Окрестный пейзаж напоминал побережье какого-нибудь острова в южных морях, было трудно поверить, что эта бухта — часть Токийского залива. Сёдзо велел шофёру остановиться. Поездка обошлась ему в кругленькую сумму, но теперь он уже не считал денег, как прежде. Похоронив жену, он как-то непроизвольно начал урезать себя в расходах, чтобы скопить побольше денег к пенсии, однако в последнее время подобные соображения уже перестали его волновать. Теперь он ко многому относился проще, не только к тратам. Настроение у Сёдзо было прекрасное, и он решил прогуляться по берегу.

Время от времени на глаза ему попадались мальчишки с заброшенными в воду удочками, правда, здесь они не теснились на одном пятачке, как в Харуми. На траве сидели молодые влюблённые парочки. Но Сёдзо было интереснее наблюдать за одинокими фигурами сёрферов (он насчитал их не меньше десятка), которые в одних плавках балансировали на своих досках. Иные из них, явно начинающие, то и дело, потеряв равновесие, переворачивались в воду, но тут же как ни в чём не бывало поправляли парус, вновь становились на доску и принимались скользить по волнам. Сёдзо не мог оторваться от этого захватывающего зрелища.

Вдоль берега громоздились массивные, больше, чем в обхват толщиной, угловатые камни. «Если бы сюда привезти песка, получился бы настоящий пляж», — подумал Сёдзо. Море здесь было на удивление прозрачным, видимо, из-за мелководья. Деревья и щебень, насыпанный у самой кромки воды, всё ещё казались пришельцами из другого мира, но со временем они, должно быть, приживутся на новом месте и станут естественной частью пейзажа. Сёдзо никак не ожидал, что вид этой маленькой бухты так тронет его сердце, ведь до недавних пор он пребывал в полной уверенности, что прекрасными могут быть только небоскрёбы.

Дождавшись, когда последний из сёрферов выйдет на берег, Сёдзо тоже поднялся. Солнце клонилось к закату. Вода приобрела свинцовый оттенок и уже не казалась такой прозрачной, как вначале. Ветер стих. Надвигались сумерки, и отовсюду веяло тем особым запустением, которое присуще искусственной земле. Сёдзо ощущал, как оно тоской отзывается в его сердце. Час сумерек, когда стирается грань между природой и творением человеческих рук, между днём и ночью, между реальностью и иллюзией… В душе у Сёдзо шевельнулось смутное предчувствие: что-то должно произойти. Невидимые щупальца бессознательного тянулись навстречу подступающей темноте.

Он вспомнил, как обитательница старого склада сказала, что, если он не перестанет встречаться с мотоциклисткой, его ждёт гибель. В тот момент Сёдзо не испугался, посчитав эти слова бредом безумной женщины. Теперь ему уже так не казалось. Он жил с постоянным ощущением надвигающейся катастрофы. Забредя однажды на искусственную землю, он попал в ловушку, и развязка была уже близка. Скоро, очень скоро будет подведена черта под всей его жизнью за сорок послевоенных лет.

Сознавая это, Сёдзо, однако, не испытывал ни малейшего смятения. Он чувствовал, что сейчас перед ним воочию предстанет та сила, которая на протяжении этих сорока лет подспудно управляла его судьбой. До сих пор ему казалось, что, как всякий серьёзный и обстоятельный человек, он самостоятельно шёл по жизни, принимая тщательно взвешенные решения, но на самом деле он был всего лишь щепкой, влекомой тёмным потоком, который определял, как и куда ему плыть. И вот сейчас этот поток, этот тайный ручеёк его жизни должен влиться в большую реку. И девушка на мотоцикле, и женщина-манекен — не просто фантомы, но живые тени, восставшие из этой реки.

Поглощённый этими мыслями, Сёдзо медленно брёл в сторону Прибрежной магистрали. На двигавшихся по ней грузовиках уже начали зажигаться передние фары. Вокруг не было ни души. Нервы Сёдзо были напряжены до предела. Почему здесь, на искусственной земле, всегда так обостряется восприятие?

Когда на участке шоссе, там, где оно ещё не переходит в скоростную магистраль, вспыхнул огонёк и стал стремительно приближаться к нему, Сёдзо не испытал ни малейшего удивления. Видимо, этот огонёк возник в ответ на какие-то непроизвольные сигналы с его стороны. А может быть, в глубине души Сёдзо знал, что это должно произойти. Даже когда таинственный огонёк оказался фарой мотоцикла, за рулём которого сидела та самая девушка в чёрной куртке, Сёдзо воспринял это как нечто само собой разумеющееся. Поравнявшись с ним, девушка затормозила, как будто они заранее условились о встрече.

Единственной неожиданностью было то, что за спиной у неё сидел пассажир — щуплый мальчик в бейсбольной кепке.

— Он мне вроде брата, — объяснила девушка.

Мальчик никак не отреагировал на Сёдзо, даже не поздоровался. На вид ему было лет одиннадцать-двенадцать. К заднему сидению мотоцикла были привязаны две огромные брезентовые сумки, каждая из которых занимала больше места, чем он сам.

Сёдзо не стал выяснять, почему девушка сбежала из клиники, — ситуация не располагала к подобным расспросам. Всё случившееся казалось далёким, полузабытым сном. Не упомянул он и о своём посещении склада в Сибауре. Чувствовалось, что она и её спутник озабочены чем-то совершенно иным.

— Вы едете с нами? — спросила девушка властным тоном, не предполагавшим иного ответа, кроме «да». Голос её звучал громко и отчётливо. — Я отвезу мальчика и багаж, а потом вернусь за вами.

Оставив Сёдзо на обочине, мотоцикл устремился в сторону бухты по той же самой дороге, по которой он шёл сюда. «Куда они направляются? — подумал Сёдзо. — Вряд ли им пришло в голову поплескаться в море на ночь глядя». Он стоял в полумраке, охваченный волнением, не похожим ни на тревогу, ни на радостное ожидание, ни на страх, ни на панику.

Кажется, вывих у неё прошёл. А голова? Во всяком случае, сегодня она выглядела на удивление бодрой и энергичной. Если вспомнить, какой вялой и немощной Сёдзо видел её в клинике, в этом её преображении было даже что-то жутковатое.

Девушка вернулась раньше, чем он предполагал.

— Насчёт шлема не беспокойтесь, здесь всё равно никого нет. Садитесь на заднее сидение, — скомандовала она. — И держитесь за меня покрепче. Я не люблю тащиться, как черепаха.

Не успел Сёдзо взгромоздиться на заднее сидение, как мотоцикл рванул с места. Сёдзо рефлективно ухватился за её талию, но искусственная кожа куртки скользила под его руками, и, чтобы не упасть, он вцепился в её бёдра, изо всех сил напрягая пальцы, ладони, запястья. Поначалу он старался по возможности не касаться спины мотоциклистки, но очень скоро соображения щепетильности вылетели у него из головы, и он неуклюже уткнулся лицом в её поясницу (корпус девушки был наклонён вперёд).

Судя по тому, как мало времени ей потребовалось, чтобы отвезти мальчика и вернуться назад, им предстояло ехать не так уж далеко, и Сёдзо не мог понять, почему она так гонит.

— Сбавь скорость хоть немного! — крикнул он, но мотоциклистка вряд ли могла его слышать.

Хорошо ещё, что никто их не видел. Если вначале Сёдзо держался за её бёдра, то теперь его ладони переместились ближе к её животу. От мускульного напряжения её тело казалось жилистым, как у мужчины.

Сёдзо рассчитывал, что они вот-вот будут на месте, там, где их должен дожидаться мальчик, но девушка не только не сбавила скорость, а наоборот, ещё прибавила газа. Неожиданно она резко свернула влево. Под действием центробежной силы его швырнуло в сторону, и он судорожно вцепился в мотоциклистку, сосредоточив всю свою силу в руках.

— Куда мы едем? — невольно завопил он, хотя и понимал, что она его не слышит.

Они мчались в сторону тринадцатой зоны. Чернеющая сквозь сумрак прямая дорога казалась во много раз шире, чем на самом деле. Её поверхность была совсем близко, прямо перед глазами.

Въехав в тринадцатую зону, мотоциклистка погнала ещё быстрее. Встречный воздух бил Сёдзо в лицо, заставляя прикрыть веки, свистел в ушах, вздувал и рвал на нём одежду. Ветер иголками впивался в кожу. Он ещё сильнее прижался лбом к спине девушки. Внезапно сквозь рокот мотора и свист ветра до него донеслись какие-то пронзительные прерывистые звуки, похожие на птичий крик. Возможно, это смеялась мотоциклистка, но шлем вряд ли позволил бы её голосу пробиться наружу. Тогда что же это за звуки?

Сёдзо не боялся упасть: уверенность, с которой девушка управляла мотоциклом, и надёжность самой машины действовали на него успокаивающе. Им владел страх совсем другого рода, неведомый человеку, сидящему в автомобиле, — страх открытого пространства. Видимо, при такой скорости любому человеку становится страшно, даже опытному мотоциклисту.

Неожиданно девушка затормозила и остановилась. Сёдзо поднял голову — перед ними чернела вентиляционная башня подводного туннеля, ведущего к центральному волнолому. Он и ахнуть не успел, как они оказались на шоссе, пролегающем по тринадцатой зоне.

Накренив мотоцикл, девушка спустила одну ногу на дорожное полотно и стащила с головы шлем, после чего громко расхохоталась. В её голосе, надсадном и хрипловатом, звучала какая-то жёсткая, царапающая нота. Сойдя с мотоцикла, Сёдзо, пошатываясь, подошёл к ней.

— Что тебя так рассмешило? — закричал он. — Я в первый раз сел на мотоцикл, а ты гонишь, как сумасшедшая!

Но, судя по всему, она смеялась не над нелепыми страхами своего пассажира. Видимо, ей требовалось выпустить наружу скопившуюся энергию — ту самую энергию, которая не получала выхода в Токио.

Вдалеке сквозь сумрак проступали очертания насыпанной с внутренней стороны центрального волнолома горки, состоящей из земли и тлеющего под нею мусора. «Собранный в кучу мусор выделяет тепло, — мелькнуло в голове у Сёдзо. И — без всякой связи с предыдущим: — Скопления космической пыли превращаются в сияющие на небе звёзды». Со всей ясностью непосредственного чувства он вдруг ощутил, что в мире действуют гигантские силы и удивительные законы, недоступные пониманию обыкновенного человека вроде него. И безумный смех девушки — явление того же ряда.

— Так что тебя рассмешило? — спросил он уже без раздражения.

— Сама не знаю. После езды на большой скорости ужасно хочется смеяться. Правда, из-за вас я старалась не особенно лихачить.

«Искусственная земля — подходящее место для такого беспричинного смеха», — подумал Сёдзо.

Свет фары падал на обочину дороги, и трава в его лучах казалась неправдоподобно зелёной и свежей. Но в отличие от травы, выросшей на естественном лугу, здесь она словно бы яростно цеплялась за скудную, тощую почву. Точно так же и хохот мотоциклистки был лишён непринуждённости, свойственной девичьему смеху, а скорее напоминал крик умирающей птицы.

— Ну что, вам понравилось? — спросила девушка, отсмеявшись.

— Честно говоря, было страшновато, но в то же время интересно.

— Зимой получается ещё интереснее. Сколько одёжек на себя ни надень, промерзаешь до костей, и тогда вдруг чувствуешь, что где-то внутри у тебя всё ещё теплится махонький, совсем махонький огонёк. — Выражения её лица было не разглядеть, только чёрная кожа куртки отливала глянцевитым блеском.

— Скажи, а в обычное время ты чем занимаешься?

Тон девушки мгновенно изменился.

— Какое вам дело? — воскликнула она. — Если вы струсили, я подброшу вас до ближайшей остановки. Автобусы ещё ходят.

— Нет, я хочу быть с тобой. Я больше не стану ни о чём спрашивать.

— Обещаете?

— Обещаю.

— Ну что ж, так-то оно лучше. Однажды, выбравшись из города, вы случайно забрели сюда и растерялись, не зная, куда идти и что делать. Без меня вам не обойтись. Мне нравятся мужчины, которые, прожив жизнь, вдруг понимают, что сбились с пути. Терпеть не могу сопляков, которые, не успев по-настоящему пожить на свете, с умным видом рассуждают о всяких материях. Так вы едете со мной?

— Да.

Сёдзо помнил о предостережении женщины-манекена, и, тем не менее, он сказал «да». Мотоциклистка прочла его подспудные мысли и нашла для них точное словесное выражение. Произнося «да», он отвечал не этой странной девушке, а себе самому. Себе настоящему.

— Тогда садитесь. Я покажу вам удивительное место. Но имейте в виду: сбежать с полдороги вам не удастся.

— Я готов ехать хоть на край света.

Если бы они находились в Токио, ему никогда не пришло бы в голову сказать нечто подобное. Он понимал, что произнести такие слова его заставила эта странная земля, возникшая из рваных сеток от жаровен и непарных детских туфелек, эта густая, плотная пустота, в которой сплетены воедино распад и рождение новой жизни, этот мрак, наполненный не поддающимися определению запахами. Здесь возрождаются выброшенные на свалку вещи, здесь циркулируют мощные силовые потоки. Как знать, возможно, здесь, в этом новом мире, оживают манекены…

Девушка гнала ещё быстрее, чем прежде. Сёдзо с самого начала сомкнул руки вокруг её живота и прижался лицом к её спине. До сих пор он был только пассажиром, теперь же у него появилось ощущение, будто он сам управляет мотоциклом. Случись что-нибудь, их выбросит на дорогу вместе, и он не разомкнёт объятия. А что, это было бы даже здорово!

Сёдзо казалось, что мотор тут ни при чём, что их мчит вперёд какая-то гораздо более могучая сила, и сам он — часть этой силы. Эта сила рвалась из него и в то же время была ему неподвластна. Удивительное ощущение!.. В какой-то миг ему почудилось, что они стоят на месте, а дорога движется сама по себе и перемещает их в пространстве. Вот так вращается Земля. И не та ли это сила, что пронизывает окружающий её космический мрак?

Он и не заметил, как они проехали до конца всю тринадцатую зону.

В мутном небе над Токио таяли последние красноватые отблески заката.