Острые грани Пророчества

Пролог

– Он мой отец… – прошептали белые от напряжения губы, и Лея замерла, чувствуя себя так, словно ей дали под дых, а потом добавили прямо по лицу. Сапогом. Дыхание перехватило, в глазах потемнело, мир закружился с бешеной скоростью, вызывая тошноту. Она застыла, не в силах осознать сказанное, но сидящий напротив молодой мужчина, погруженный в свои мысли, не заметил этого. Он продолжил говорить, все больше укрепляясь в своем выборе, получив собеседника, который слушает его со спокойным и участливым сопереживанием.

– Сила… всегда была сильна… в моей семье… сестра… – голос Люка доносился словно сквозь вату, с трудом доходя до зависшего сознания. Лея молчала, погруженная в шок. Брат. Отец. Вейдер. Она всхлипнула, чувствуя, что сейчас сорвется. Парень схватил ее за плечи, выплескивая свою боль и надежды, а она цепенела под его прикосновениями. Перед глазами сияли огни пыточного дроида и разлеталась на куски планета.

– Я должен идти. В нем еще есть свет! Я должен попытаться…

Лея с трудом смогла что-то выдавить, и Люк, встав, исчез в темноте. Принцесса затихла, ощущая, как начинает дрожать. Девушка прижала руки ко рту, опасаясь издать хоть звук. Нельзя! Она сорвется. Нельзя кричать! Нельзя…

Вскочив, она перегнулась через перила и ее вырвало желчью. Отдышавшись, Лея вытерла рот платком и медленно выпрямилась, чувствуя себя избитой – так болело тело. Мышцы просто вопили от боли, сведенные спазмами. Она нервно потерла руки там, где ее касался… этот… и вздрогнула. Сестра… Сила… Она выдохнула, отбрасывая обрывки едва осмысленного, концентрируясь на главном.

Отец. Вейдер – отец Люка Скайуокера.

Отдышавшись, последняя принцесса погибшей планеты надменно вскинула голову, сосредотачиваясь. Сын Вейдера. Теперь ей многое становилось понятно. И зацикленность Лорда и Императора на парне, и его необычные способности, и то, с каким вниманием за ним наблюдала верхушка Альянса. Они знали? Догадывались? Здесь что-то другое? Девушка лихорадочно вспоминала настораживающие ее моменты, осмысливая их заново.

Гнев медленно поднимал свою голову, добавляя дров в костер ненависти, пылающий в ее душе. Сын Вейдера. Пусть она не может достать отца… его отродье ответит за грехи родителя полной мерой. Она свирепо улыбнулась, начиная прикидывать способы достать Скайуокера, разрываясь от противоположных желаний: она хотела, чтобы он сразил императора и Вейдера, и хотела, чтобы он погиб.

– Свет? – неожиданно пробормотала она под нос. – Кого ты пытался убедить, Люк Скайуокер? Себя? Или меня? Если последнее – то это глупо. Это бешеное животное можно только уничтожить. Свет! Ну надо же… Я тебе покажу Свет.

Она слетела с мостков и устремилась к тому, кто как она знала, ей поможет. Вышедший из темноты Хан с недоумением проводил взглядом исчезнувшую в переплетении ветвей девушку.

В полубредовом состоянии он дотащил тело отца до шаттла, с трудом занес внутрь и направился к планете, слепой и глухой от боли, еле шевелящийся. Люк рванул рычаги, полагаясь на Силу, а не на отказывающие органы чувств, хрипя от накатывающего шторма смертей. Разваливалась на части Звезда Смерти, горели корабли, а он падал на Эндор, задыхаясь от ужаса чужой агонии.

Как тогда… в тот раз.

Силу пронзали смерти тысяч, безжалостно раня его душу, добавляя страданий в придачу к физической боли. Мышцы сводило судорогами и спазмами, шаттл, практически неуправляемый, свалился на планету, едва не сломав опоры, Люк слышал, как стонал трескающийся металл. Потом ему придется потрудиться, приводя его в порядок. Парень утомленно расплылся на сиденье, пытаясь хоть немного прийти в себя, скрипя зубами в попытке взять бунтующую Силу и разваливающееся на куски тело под контроль такого-же агонизирующего разума.

Что было дальше, он помнил крайне смутно, пытаясь одновременно отгородиться от бушующего в Силе шторма, лечить повреждения, нанесенные Молниями Палпатина, и отвлечься от мысли о том, что отец мертв, и сейчас он сам, своими руками, сооружает для него погребальный костер.

Мощные бревна сами собой вспыхнули странным голубоватым пламенем, хотя как он его зажег, осталось для Люка загадкой, огонь мгновенно охватил дрова и тело в доспехах, буквально расплавляя металл и испепеляя плоть, парень застыл в странном ступоре, чувствуя себя полностью опустошенным. Сил не было ни двигаться, ни реагировать на окружающее, он только смутно осознавал, что где-то там что-то празднуют, крича от радости. Ватная тишина навалилась на него тяжелым, плотным одеялом, парализовавшим разум, его не тронуло даже появление призраков Йоды и Кеноби, смотрящих на него сочувственно-доброжелательно, и кого-то молодого, похожего на него самого.

Костер постепенно прогорал, невидимые остальными гости исчезли, Люк моргал, медленно приходя в себя. Он повернулся, пытаясь удержаться на подламывающихся ногах, когда Сила взвыла сиреной, резко вырывая его из ступора и переводя в боевой режим, сжигая остатки сил. Рука сама собой взмахнула, отбивая ладонью прилетевший прямо в грудь бластерный выстрел.

Он пятился, хрипя от напряжения, мышцы дрожали, а руки сами собой отбивали сгустки плазмы, ладони горели, он тяжело дышал, не понимая, что происходит, а чужая ненависть затапливала поляну душной, ядовитой волной, пока где-то рядом орали песни и скандировали имена победителей, а в небе плакали огнем звезды и корабли.

Люк оступился, упав на колено, погруженный в шок.

– Нет… – прошептал он. – За что?..

Бел Иблис оскалился, в его глазах светилась свирепая радость человека, убивающего своего врага, подошедший Мадин вскинул штурмовую винтовку. Люк расширенными глазами смотрел на своих убийц, чувствуя, как поляну накрывает непроницаемый барьер, отсекающий его от остального лагеря. В голове заметались вспугнутыми вомп-крысами мысли. Кто? Кто это может быть? Ведь джедаев не осталось! Инквизиторы? Но, как?! Выступившие из переплетения ветвей и темноты две фигуры, держащие в руках синие сейберы, от которых разило Светом, разбили остатки иллюзии, что это все происки имперцев, что это просто…

Это просто предательство.

Его укололо ненавистью, и твердой решимостью стереть с лица галактики врага. От неизвестных исходило спокойствие и осознание долга, они были готовы умереть, но не выпустить его с этой поляны живым, а потом его едва не снесло яростью, болью и отрицанием происходящего. Люк с трудом повернул голову, не в силах принять то, что он видит.

– Лея…

– Принцесса Органа, Вейдеровское отродье, – ледяной голос девушки проморозил насквозь. – Принцесса Органа, дочь Брехи и Бейла Органа.

Долгие несколько секунд он смотрел в застывшее маской смерти белое, как мел, лицо, осознавая подтекст сказанного, Сила замерла… и забурлила, готовясь хлынуть сносящей все до основания волной. Одаренные переглянулись, шагнув вперед, Мадин нажал на курок, поддержанный Иблисом.

Волны Силы столкнулись, земля полетела комьями, Лею и Мадина с Гармом снесло в стороны, одаренные выстояли. Они вскинули руки, соединяя свои силы в едином порыве, Люк встал, встречая грудью опасность. Голубые глаза вспыхнули нестерпимым сиянием, лицо парня заледенело, превратившись в равнодушную маску. За барьером, отсекающим поляну, появились полупрозрачные силуэты, заметавшиеся, что-то кричащие, Лея скорчилась на земле, придавленная исходящей от Скайуокера болью и презрением. Его рука, протянутая в ее сторону, застыла, принцесса на миг почувствовала, как сжимают ее тело невидимые путы, готовые раздробить кости и превратить тело в фарш, но враг так и не сжал руку в кулак.

Люк дрожал, выплескивая остатки сил, уходящие, как вода из пробитого сосуда, сдерживая атаку джедаев, неожиданно его лицо изменилось. Он словно увидел нечто, шокировавшее его до глубины души… а затем просто усмехнулся.

– Настанет день, когда ты пожалеешь о том, что сделала, принцесса Органа. Вы все пожалеете, но будет слишком поздно. Вспомни в этот момент, что это было только ваше решение.

– Нам не о чем жалеть, Темный, – выплюнул мужчина, усиливая давление. – Равновесие будет восстановлено, а ситхи – стерты с лица галактики. Орден джедаев будет восстановлен!

Скайуокер неожиданно истерично рассмеялся, но тут же осекся, закашливаясь. В груди скользким клубком свернулось понимание, что он совершенно чужой в этом мире. Выполнив свою миссию, он оказался никому не нужен. А убить их… Он не мог. Сейчас, в этот момент, его воротило от мысли, что он может кого-то убить. Не в этот момент, ведь костер еще тлеет… Может, просто уйти?

Джедаи усилили натиск, готовясь атаковать, очухавшийся Мадин выстрелил, ранив парня в руку, а потом неожиданно вспыхнул ослепительно-белым светом воздух, Люк засиял… и исчез, заставив обливающихся потом от натуги одаренных рухнуть на колени в полном изнеможении.

Реальность раскололась на две части.

Мир «Аурек».

Барьер исчез, а на поляну ворвались призраки. Лея в шоке от произошедшего смотрела, как они скользят по поляне, осматривая каждую пядь поверхности, и лица Кеноби и маленького зеленокожего гуманоида все больше мрачнеют с каждым мгновением.

– Что вы наделали, – потерянно прошептал Кеноби. – Что вы наделали… Как вы могли? Он же…

– Он – сын Вейдера, – выплюнул, поднимаясь, один из джедаев, прожигая призрака горящим взглядом. – Нам и одного хватило! Недобитка! А этот – целый!

Оби-Ван отшатнулся, с ужасом смотря на пылающего нестерпимым, испепеляющим светом рыцаря.

– Дасс… Он же… джедай. Он один из нас…

– Нет, – отрезал блондин, кривя губы. – Он никогда не был одним из нас. И ты прекрасно это знаешь, Кеноби. Двадцать лет назад ты совершил ошибку. Проявил милосердие. А мы все расхлебывали последствия! Двадцать лет!

Призрак побледнел, застыв. Кеноби медленно, словно в трансе, обвел глазами присутствующих. Мадин и Иблис отошли в сторону, что-то обсуждая и не обращая внимания на Одаренных, Лея гордо вскинула голову, сверля его неприязненным взглядом, а джедаи…

Он смотрел в их глаза, и видел лавовую реку, и горящее заживо тело на берегу.

– Вы просто струсили, генерал, – вскинула подбородок Лея. – Вы могли убить Вейдера еще тогда, на Звезде Смерти, а предпочли сбежать. Бросили тех, кто нуждался в помощи!

– Это был единственный путь, – попытался он прояснить произошедшее. – Мы видели…

– Что вы видели?! – фыркнул Дженир. – Ты двадцать лет сидел в безопасности, а вы, магистр Йода, добровольно удалились в изгнание. Хотя могли, могли закончить все еще тогда, годы назад! Выжечь заразу, разъедающую галактику! Но вы ситха у себя под носом не увидели! А потом сбежали! – проорал взбесившийся мужчина, но резко осекся и встряхнул светлой гривой. – Этого теперь не будет. Никакой пощады. Никакого… милосердия к врагам!

Кеноби замер, не в силах осознать сказанное.

– Асока… ты…

– Он такой же, как его отец, – с ненавистью оскалилась тогрута. – Такой же! Я не допущу появления второго Вейдера. Не допущу!

Кеноби попытался что-то сказать, но слов не было. Перед ним стояли Светлые… но в этом свете не было ни грамма тепла и участия, только испепеляющая непримиримость. Он покачал головой и исчез. Тихо стоящий рядом Йода понуро покачал головой.

– Неправильно это все… – прошелестел гранд-магистр. – Неправильно. Ошибку чудовищную сегодня вы совершили. Ошибку… – силуэт мягко растворился в темноте.

– Нет, гранд-магистр, – прищурил беспощадные голубые глаза Дасс. – Не мы совершили. Вы. А мы только исправили.

Лея надменно вскинула подбородок, сжимая кулаки. Сын Вейдера уничтожен. Так почему же у нее ощущение, что это было ошибкой?

Мир «Беш».

Первое, что он ощутил – боль. Она рвала на части тело, заставляя хрипеть и извиваться на странно горячей поверхности. Сила еле теплилась, практически не отзываясь на его отчаянные усилия, он пошевелился, а в следующий миг голову разорвало чужими отчаянием и страданиями. Люк взвыл, и потерял сознание, скорчившись, не чувствуя, как его потихоньку засыпает песок, наносимый ветром.

Следующее пробуждение было не лучше. Тело продолжало ломать, правда Сила послушно откликнулась на отчаянный призыв. Она окутала его теплым коконом, начиная понемногу излечивать раны и наполнять энергией, позволяя забыться во сне, наполненном мучительными сновидениями. Он снова и снова видел, как протягивает к нему руку Вейдер, предлагая власть, силу и могущество, предлагая править, как отец и сын; он слушал тихий голос Императора, проникающий в душу, обещающий исполнить самые сокровенные мечты, но только ценой немыслимого; он стоял напротив Леи, испепеляющей его своим Светом. Чистым. Абсолютным. Беспощадным. Та, ради которой он поддался гневу, чтобы защитить, отвергла его, одним махом перечеркнув годы сплотивших их побед и поражений.

Лежащий в углублении возле основания одинокой скалы, торчащей из моря песка, словно обломок острова, не ушедшего до конца на дно, человек скрутился в комок, сильнее окутываясь невидимым коконом, беззвучно плача во сне, вздрагивая, когда шуршание дюн рассекал чей-то полный отчаянной муки крик. Крепко сжимаемый руками сейбер, прижимаемый к груди, как самое дорогое и ценное, пульсировал, впитывая боль, отчаяние и постепенно пробуждающийся гнев.

Сколько он провалялся, Люк не знал, просто внезапно вынырнул из транса, отбрасывая Силой песок, и попытался встать на дрожащие ноги. Вокруг простиралась ночная пустыня, и это почему-то казалось совершенно правильным. Голубые глаза скользнули по хорошо знакомому пейзажу, вычленяя привычные приметы. Надо же! Татуин. И где-то там остатки фермы Ларсов. Он хрипло откашлялся, сплевывая сгустками крови, с трудом моргая воспаленными веками. Шок заморозил сознание, мыслей не было, совершенно. Он стоял, покачиваясь, опираясь на скалу, с трудом вдыхая горячий воздух родины. Неожиданно по нервам ударил чей-то дикий крик, призыв о помощи, сваливший его на песок.

Он скорчился, хватаясь за грудь, не понимая, что происходит. Где-то рядом страдал кто-то, от кого исходило такое знакомое ощущение. Такое… родное?

Люк вскинул голову, и застонал, поднимая себя на ноги. Кто это? Кто? Агония страдающего разумного рвала нервы в клочья, обжигая расплавленным металлом. Мозг отключился полностью, рука сама цапнула меч. Инстинкты взвыли, заставляя кипеть кровь. Волна боли вновь ударила по нему, отшибая последние крохи разума, и Люк с рычанием бросился туда, где страдал кто-то, отдаленно похожий на отца отпечатком в Силе. Он несся, не чувствуя ничего, превратившись в нерассуждающую машину. Ярость вспыхнула, переплавляясь в Силу. Люк перевалил за россыпь крупных камней, и остановился.

Лагерь тускенов.

Он сощурился, рассматривая представшие перед ним шатры, не удивляясь, что видит все четко и ясно. От стоящего в середине купола из шкур бант донеслось эхо боли, неожиданно заорал часовой, вскидывая длинное ружье, и палец сам нажал на кнопку, зажигая зеленый луч.

А потом рука плавно отбила направленный в него выстрел, в шатре закричали, дико, отчаянно, и Люк бросился вперед, снося все на своем пути. Он прорывался к своей цели, не щадя никого, меч порхал в воздухе, разрубая на части, наполняя все вокруг тошнотворным запахом паленого мяса, ярость заволокла глаза алой пеленой, Сила бушевала, хватая всех в пределах досягаемости, ломая кости, удушая, убивая ужасом. Люк захохотал, кружась в диком танце, чувствуя себя полностью свободным и счастливым, как никогда. Агония десятков разумных била по сознанию, но ему было все равно. Это были враги, а врагов надо уничтожать.

Последняя искра жизни погасла, когда он нырнул в манивший его шатер, где лежало что-то, похожее на человека. Люк упал на колени, отключая меч, перед глазами плавало воспоминание, как перед ним лежал умирающий отец, которого он не смог спасти. Не смог? Не захотел? Он наклонился ниже, поворачивая лицо несчастного. Это оказалась женщина, опухшая от побоев до невозможности, багрово-синяя. Он коснулся ее рукой, и вздрогнул, когда его схватили за запястье.

– Сын? – еле слышно просипела женщина, и сердце Люка остановилось, а реальность с грохотом рухнула вокруг него.