От шерифа до террориста. Очерки о геополитике США

9/11 И БУДУЩЕЕ ТЕРРОРА

Террор как инструмент государственной политики начал широко применяться на практике в эпоху Просвещения. Будучи институализирован во Французской Республике в конце XVIII в., он двинулся дальше по Европе, став надежным подспорьем для властных структур. Хотя впоследствии террористами стали называть те лица и организации, которые добиваются политических целей с применением насилия, в том числе против гражданских лиц, этот метод остается действенным инструментом для международных и внутригосударственных манипуляций. И вполне логично, что наследники западноевропейских просвещенцев и рабовладельцев в лице либеральной демократии США до сих пор используют этот метод в качестве долгосрочной политики.

Известный англосаксонский геополитик Колин Грей в ряде публикаций, последовавших после событий 11 сентября 2001 г. указал, что, во-первых, США нужно было четко обозначить свою цель — «Аль-Каиду» (что сделала только администрация Обамы в новой стратегии национальной безопасности), так как понятие «мировой терроризм» слишком расплывчато и дает повод для самых различных спекуляций, а, во-вторых, при проведении спецопераций подразделения США сами могут выступать в качестве террористов, на что указала общественность многих стран, выступив с критикой вторжения США в Афганистан и Ирак.

Анализируя последствия вторжения, многие эксперты и дипломаты все же признались, что внешняя политика неоконсерваторов в администрации Буша была явно слишком агрессивной и неадекватной.

По мнению Мелвина Леффлера, профессора истории Университета Вирджинии, до 9/11 терроризм не входил в основные приоритеты администрации Буша. Ими являлись Россия и Китай, мирное урегулирование на Ближнем Востоке, создание системы ПРО и озабоченность государствами-«изгоями», такими как Иран, Ирак, Ливия и Северная Корея[130]. После терактов все внимание переключилось на Ближний Восток и Среднюю Азию, что, однако, не снимает вопроса о сдерживании (более опосредованной стратегией) России и Китая. И, как мы видим, остальные темы тоже не исчезли с повестки дня. Система ПРО в Европе постепенно вводится в эксплуатацию, на Иран оказывается давление, Ирак давно оккупирован, а Ливия растерзана арабскими моджахедами под покровительством НАТО.

Президент Совета по международным отношениям, видный дипломатический деятель США Ричард Хаас также не обошел вниманием последствия атак на ВТЦ. В интервью, озаглавленном «Потерянные возможности США после 911» в своей оценке последствий теракта отметил, что «США допустили ошибку, пытаясь извлечь выгоду из экстраординарного момента в истории, и не должны были начинать иракскую войну, однако война против режима талибов в Афганистане была необходима»[131].

Взаимоотношения талибов с американским руководством — это вообще отдельная широкая тема, касающаяся и режима моджахедов, который, как и «Аль-Каиду», на протяжении многих лет взращивали спецслужбы США, и выращивания опиума, что отражалось на мировом наркотрафике, и взаимоотношений американских спецслужб и военных с полевыми командирами Талибана.

Коллега Хааса, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям Уолтер Рассел Мид, ссылаясь на статистические исследования профессора Огайского университета Джона Мюллера, который подсчитал, что удары молний, олени и земляные орехи опаснее террористов, вообще категорично заявил, что «олененок Бэмби хуже Бен Ладена»[132].

Джон Мюллер, известный изучением общественного мнения США в связи с войной, недавно также поддал критике тех политиков, которые по-паникерски заявляли и заявляют, что исламские террористы близки к созданию оружия массового поражения. Мюллер, основываясь на многочисленных исследованиях, отчетах и разведданных, указал, что «Аль-Каида» была далека от создания или получения ядерного оружия. Кроме того, он добавил, что «вне зон военных действий, количество убийств, осуществленных «Аль-Каидой» и структурами, связанными с ними, после 9/11 во всем мире составляло около нескольких сотен в год. Это, конечно, много, но это вряд ли представляет экзистенциальную или серьезную угрозу. А вероятность того, что от рук каких либо террористов будет убит американец, вообще составляет один шанс из 3,5 миллионов в год, даже включая событие 9/11»[133].

Тем не менее, несмотря на критику своих коллег, ряд американских экспертов продолжает высказываться за право применения силы и особую исключительность США. Джон Беллинджер III, занимающийся международным и национальным законодательством в области безопасности отметил, что нынешнее законодательство устарело и необходимо наделить США особым статусом в рамках международного права на применение силы[134].

Хотя различные точки зрения создают видимость демократической дискуссии в США, для адекватного понимания лучше обратить внимание на ключевые результаты изменения политики США после 9/11.

Наиболее емко и кратко данные последствия охарактеризовал один из основателей школы критической геополитики Симон Далби, сказав, что «это изменило геополитическую картину региона и мира в целом»[135]. Так называемая борьба с терроризмом, во-первых, позволила США использовать различные маневры для сдерживания своих возможных конкурентов и полноправных хозяев в Евразии — России и Китая, в том числе, посредством заигрывания с третьими странами. И высказывание «кто не с нами, тот за террористов», прозвучало как непрямая угроза со стороны США в адрес всех государств.

Во-вторых, новая концепция национальной безопасности США значительно расширила полномочия различных спецслужб как за рубежом, так и внутри страны. Следует не забывать, что в США до событий 911 шла волна массовых протестов, один из которых, причем знаковый, был в декабря 1999 г. в Сиэтле, ставший известным как контрсаммит антиглобалистов. В апреле 2000 г. состоялась еще одна акция против политики Всемирного банка и МВФ в Вашингтоне, где проходила сессия руководящих органов этих организаций. Хотя и ранее полиция и другие силовые органы США применяли силу, с новым законодательством власти США получили больше возможностей для внутренних репрессий и душить в корне любые альтернативные движения против политики Белого дома. Кроме того, огромное количество технологий и методик, связанных с контролем и наблюдением были введены в качестве обязательных стандартов. Только Администрация транспортной безопасности США потратила на внедрения программ сканирования, быстрого нахождения взрывчатых веществ и вооружения пилотов 56,8 миллиардов долл. США[136].

Третье — это сама военная машина США. Компании ОПК получили новые заказы, а научно-производственные фирмы, такие как небезызвестная DARPA, начали разработку новых видов вооружений, в частности, боевых беспилотных летательных аппаратов, систем обнаружения подземных укрытий и высокоточного оружия, образцы которого тестировали на практике. Эта тенденция продолжается и дальше, в том числе и в отношении к военной тактике и стратегии, в частности посредством так называемого «targeted killing», впервые примененного в 2000 г. Израилем против палестинцев. Также США расширили рынок сбыта своего оружия, официально передающегося для укрепления безопасности в регионе государствам-партнерам типа Саудовской Аравии. Частные военные компании получили заказы от Пентагона и начали входить в Ирак и Афганистан, при этом их действия были связаны со скандалами, например убийствами сотрудниками фирмы Blackwater иракских и афганских граждан. Более того, прецедент работы частных военных компаний, т. е. структур, которые занимаются наемниками, распространился и на другие страны, в частности в соседнюю Африку.

Африка — это следующий пункт. Если до теракта США финансировали в Африке программы гуманитарного и экономического характера, то после начала военной кампании их бюджет был сокращен как минимум вдвое. Вместе с этим началась милитаризация Африки. Помимо помощи техникой и специалистами для определенных стран черного континента, США установили там сеть своих военных баз и постепенно ввели в Пентагоне новую структуру — Африканское военное командование или АФРИКОМ, в задачи которого входит не только борьбы с угрозами терроризма, но и обеспечение интересов США в сфере природных ресурсов. А это привело к новому витку активности терроризма, так как вполне обоснованно в этом американском проекте многие, в том числе радикально настроенные группы, увидели не что иное, как новый неоколониализм под соусом демократической риторики.

Пятое — это банальная истина, что под эгидой борьбы с терроризмом США получили доступ к нефтяным ресурсам ряда стран Ближнего востока. Немаловажным фактом является и то, что на восстановление Ирака и Афганистана были приглашены компании-подрядчики из США и стран НАТО, а также транснациональные корпорации, которые работали под надзором Всемирного банка, что, по сути, означает не восстановительные работы, а перекачку средств из одной западной структуры в другую.

Далее — это проблемы союзников США. Некоторые государства серьезно пострадали из-за вовлеченности в конфликты, развязанные США под эгидой борьбы с терроризмом. Например, теракт на вокзале в Мадриде в 2004 г, который повлек за собой многочисленные жертвы, был организован «АльКаидой» как месть за участие контингента этой страны в Ираке. Позже войска были выведены, но какой ценой?

Седьмое — проблема другой стороны насилия. Хотя США официально ведут борьбу против любых его проявлений, они сами оказались замешаны в истории с организованным насилием, — это тюрьмы Абу-Грейб и Гуантанамо, где, как известно, подозреваемые в связях с террористами подвергались пыткам и унижениям со стороны американских военнослужащих. Со стороны это было похоже на то, что главный «сторожевой пес демократии» сошел с ума. Да и многие радикальные группировки и представители исламского мира заняли в этом конфликте сторону «Аль-Каиды» и заявили, что именно США — источник мирового зла и провокатор агрессии.

В итоге, несмотря на многочисленные меры по безопасности и поимке террористов в течение 10 лет, сеть «Аль-Каиды» так и не удалось уничтожить. Более того, ряд организаций примкнул к этой структуре в борьбе против США. Те же братья-мусульмане, которые легализовались в Египте, разделяют убеждения «Аль-Каиды», хотя последняя и не признает их из-за позиции по поводу участия в выборах.

А убийство (или симуляция оного) бин Ладена ни в коем случае не решает проблему исламского терроризма. Как указывает один из авторов концепции сетевой войны и эксперт по социальным конфликтам Джон Аркилла, на самом деле «смерть Осамы бин Ладена может содействовать трансформации Аль-Каиды из сети, действующей по принципу лучей, с Вазиристаном в качестве такого узла, в ячеистую сеть (mesh network), состоящую из небольших, свободно объединенных, глобально рассредоточенных ячеек, когда связи с центром максимально сокращены в пользу свободы действий локальных ячеек... которые вырабатывают собственные линии поведения и планируют свои собственные насильственные кампании»[137].

Обвинения Госдепартамента в адрес других стран по поддержке терроризма, как следует из многолетней истории мирового терроризма — это всего лишь инструмент политического давления. Сейчас в этом списке находятся Судан (который, между тем, уже разделен на два государства), Куба, Иран и Сирия[138], а еще не так давно там была Северная Корея, которую исключили из списка после того, как Пхеньян пошел на определенные уступки (хотя сейчас КНДР вновь может оказаться в этом списке за свое упрямство). Обвинения в адрес Кубы вообще не выдерживают никакой критики, скорее США со своим аппаратом спецслужб и акциями (от агрессии на Плая Хирон до поддержки террористов Луиса Посады Кариллеса и Орландо Боша) имеет полное право быть назван государством-террористом.

Между тем, Вашингтон использует 9/11 и в качестве информационно-идеологической войны, не гнушаясь манипуляцией с историей. На фоне постоянной политической истерики Белого дома о терактах 9/11 постепенно стали сглаживаться другие трагические даты — 6 и 9 сентября, когда США без особой военной необходимости и исключительно ради демонстрации силы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, что привело к гораздо большим жертвам, чем в Нью-Йорке. О лицемерной политике руководства США справедливо заметил американский адвокат и президент фонда Nuclear Age Peace Дэвид Кригер[139]. Он указал наразницу позиций в отношении еще одной сентябрьской даты — 21 сентября, которую С 2001 г. (т. е. практически сразу же после терактов в Нью-Йорке) ООН объявил фиксированной датой Международного дня мира. В резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 55/282 говорилось, что в этот день должны прекращаться боевые действия и все народы призывались к прекращению каких-либо враждебных акций. Все государства — члены ООН приглашались к участию в различных общественных и образовательных акциях, а также сотрудничеству с ООН, направленному на глобальное прекращения огня. Однако в 2011 г. США анонсировали, что следующее тестирование ракеты-носителя Minuteman III состоится именно 21 сентября, так что, вместо того, чтобы привлечь внимание к Международному дню мира, что при наличии глобального информационного аппарата США было бы очень легко осуществить, Штаты решили в очередной раз помахать ядерной дубинкой и потратить 20 миллионов долларов для демонстрации своих ракетно-стратегических возможностей.

Так что и десять лет спустя слова бывшего президента ЮАР Нельсона Манделы, прозвучавшее после вторжения США в Ирак в 2003 г., что именно «США представляют угрозу миру во всем мире»[140], остаются точной и исчерпывающей характеристикой внешней политики США и их действий на международной арене.