От шерифа до террориста. Очерки о геополитике США

СКОРОСТЬ И ПОЛИТИКА

Один из авторов концепции мир-системы Иммануил Валлерстайн в своих работах и попытках определить направление глобализации и ее влияние на различные страны, уходит от ответа на текущие вызовы и будущую перспективу. «Мы вступили в кризис этой системы... само направление системы не ясно. Фаза рецессии и застоя все более отражается в социальном волнении... происходит процесс бесконечного накопления капитала, что приводит к структурно хаотической ситуации», — пишет он.

По мнению Валлерстайна либерализм обязательно ожидает коллапс, так как «истинное значение краха коммунизма — это финальный коллапс либерализма как главенствующей идеологии»[37]. Мы можем поапплодировать этому замечанию, однако при рассмотрении исторической перспективы зарождения мир-систем у Валлерстайна нет ясного объяснения почему именно так происходило разделение труда, формирование способа производства в определенном регионе и отношения производителей и торговцев региона к мировой экономике. Обратная связь — как положение государства влияет на его устройство, также достаточно не освещалось.

Например, исторический социолог Чарльз Тилли в связи с этим отмечает, что такое «легкое» государство, как Нидерланды, находясь по соседству с тяжеловесными державами, было вполне конкурентным на определенном этапе истории[38].

Очевидно, что с XVI в., который, по мнению ряда авторов (Валлерстайн — в их числе) являлся началом процесса глобализации, в Европе ряд преимуществ был на стороне тех сил, которые имели более высокую скорость. Реформа французской армии, которую провел Наполеон Бонапарт, была связана с переходом на более быстрый маршевый шаг солдат, что позволяло физически опережать армии противника и проводить более интенсивные маневрирования. Аналогично, экономические преимущества также были связаны с мобильностью. Как указывал Карл Шмитт, после изобретения в 1595 г. в Голландии нового типа парусника, корабли этой страны были наиболее мобильными и быстроходными, а Испания даже фрахтовала эти суда для перевозок[39]. Скорость информации стала приобретать все большее значение и была связана с политической и экономической манипуляцией (особенно, после появления биржи).

У Валлерстайна вопрос скорости политических изменений был связан с тремя основными идеологиями. Первой был консерватизм, который отвергал новые идеи и считал их морально вредными. Второй — либерализм, который стремился к минимуму социальных потрясений и максимально возможной управляемости. При этом, по мнению Валлерстайна, либералы утверждали, что освобождение для специалистов — хорошо, но для простых людей — опасно (подобно разделению на аристократию и охлос в Древней Греции). Третьей идеологией являлся социализм, поборники которого отмечали неизбежность и желательность прогресса. Если либералы были сторонниками реформ сверху вниз, то социалисты настаивали на обратном — реформах снизу. Нужно отметить, что Валлерстайн обозначил либерализм как «средний путь», согласно которому реформы должны были происходить не так быстро как у социалистов, но и не медленно как у консерваторов, однако с правильной скоростью[40].

Вопрос скорости мало поднимался в политическом и социальном дискурсе, хотя очевидно, что этот феномен имеет огромное значение, как в отношении Realpolitik, так и в отношении широких социальных, общественных и реформационных процессов. После известной апории Зенона об Ахиллесе и черепахе (которая возникла на основе «Илиады» Гомера, где описывается погоня Ахиллеса за Гектором), эта тема мало осмыслялась критиками современности, которые предпочитали говорить об отчуждении и технической культуре (Ги Дебор, Хайдеггер, Юнгер и др.).

Вопросу взаимосвязи скорости и политики посвятил одну из своих работ современный французский философ Поль Вирильо[41]. Согласно Вирильо, политическая жизнь детерминирована пространственной мобильностью масс. Он указывает, что городская концентрированная экономика являлась наиболее эффективным средством обеспечения обороны и снабжения военных, как следствие — включение в буржуазное общество военных и инженеров как класса. При этом с развитием технологий возрастает и значение скорости. Как известно из конфликтов, важным становится контроль над пространством и системами коммуникаций, особенно морских путей, по которым осуществляется наибольшее количество мировых грузоперевозок. Происходит социальное разделение на тех, кто имеет доступ к скорости и тех, кто в этом ограничен. Дромократия (термин, введенный Вирильо — от древнегреческого слова «дромос» — быстрый, бег) становится политикой государств и формулирует закон, согласно которому статика равнозначна смерти. В эпоху модерна это вынудило государства с различными идеологиями занять позицию гиперреализма.

Что такое гиперреализм? Как известно, в теории международных отношений есть несколько основных типов — это либерализм, реализм, марксизм и конструктивизм. Гиперреалисты, представляющие собой более радикальную версию реалистов, усматривают в межгосударственных взаимоотношениях бесконечный цикл повторений. Для них конфликты и конкуренция между государствами не могут быть преобразованы в мир и дружбу (кроме как временного союза против общего противника), поэтому лучшими инструментами международной политики для них являются угрозы и применение насилия, из-за чего они считают, что самый верный способ достичь мира и стабильности — это накопление военной силы и готовность к ее применению. Кроме того, гиперреалисты отклоняют возражения своих оппонентов по поводу безудержных расходов на вооружения, а также высказывают сомнение относительно роли институций, законов и соглашений. Для гиперреалистов в международных отношениях в счет берется только власть и сила; все остальное — иллюзия.

При этом война обязательно наступает тогда, когда конкурирующие государства приходят к пониманию, что другая сторона стала либо слишком сильной, либо слабой[42]. Следовательно, агрессия в отношении своих соседей, если вопрос касается территориальных споров или каких-либо других противоречий, гиперреалисты считают не только допустимой, но и необходимой.

В свете известных политических теорий видно, что фашизм (национал-социализм) был наиболее склонен к развитию максимальных скоростей (массовое развитие автотранспорта, доктрина молниеносной войны при режиме НСДАП), марксизм реагировал на динамику капиталистического общества, а последнее, в свою очередь, учитывая первоначальное накопление, стремилось к переходу на новый уровень скорости. Не случайно Вирильо отмечал, что «война перешла со стадии действия на стадию концепции» — понимание врагом ситуации, когда для применения в действие современного оружия нужны считанные минуты, вылилось в политику взаимного сдерживания, блокирования и устрашения. И в последнее время в либерально-капиталистическом обществе формируется культура потребления безопасности, — ее уровень связан с правами и свободами граждан, а искусственная нужда в защите позволяет власти проводить соответствующие манипуляции.

Вирильо говорит и о ряде рисков, связанных с новой скоростью. Во-первых, глобальная взаимосвязь информационных систем в мире создает дромосферу. Далее, вместо глубинного времени, обнаруженного несколько столетий назад приходит реальность-эффект. Время-материя уступает место время-свету виртуальной реальности, вязкой и изменяющей сущность длительности, вызывающей искажение времени и ускорение всех реальностей: от живых существ до вещей и социокультурных явлений. Все это приводит к угрозе попадания людей в социокибернетику, когда управление жизнями будет отдано машинам. Об этом также говорил Мартин Хайдеггер, указывая на опасность зависимости от техники. В политической сфере уже заметны подобные тенденции, — в частности в избирательной системе западных стран применяется так называемая виртуальная демократия, при которой значение имеет скорость оглашения результатов. Вирильо в этом контексте перефразирует Маршалла Маклюэна: «сообщенеие — это не средство, а всего лишь его скорость».

Далее, согласно Вирильо с потерей интервалов времени, постоянным feedback, пониманием глобального как внутреннего, а локального как внешнего и периферии происходит глобальная делокализация, которая оказывает значительное влияние на социальную идентичность. Вирильо говорит о появлении метрополитики, которая имеет глобалитарный характер и подавляет подлинную геополитику населения, которая ранее была гармонично связана с территорией. При этом, резкое снижение темпов, что могло бы изменить мировую ситуацию, вряд ли возможно, так как информационная бомба (что ничего уже не изменить) по мнению Вирильо уже заложена в сознании[43].

В контексте трех миросистем Валлерстайна — ядро, полупериферия, периферия мы можем наблюдать, как идет наращивание скоростей глобальным гегемоном — США.

Можно подумать, что только сверхскорость другой силы сможет остановить Штаты от этой гонки, подталкивающей весь мир в бездну самоуничтожения.

Но, как показывает опыт, связанным с разрешением конфликтов, когда объективные причины указывают на невозможность решить проблему, необходима человеческая изобретательность, с помощью которой будет окончательно упокоен либерализм и выработана новая и адекватная модель мироустройства.