Отблески старого мира

Впрочем, опозорившие себя короли Тара, не часто могли их принести – доказательство силы, это ведь не что-то конкретное. Хотя чаще всего, доказательство силы приносят при помощи меча, зачастую, неизвестно, чем оно будет в действительности.

Был в истории Тара, один король, принёсший Тару не славу, а страшное поражение. На обратном пути, самые лучшие из воинов, остановили его лошадь и обнажили оружие.

Если бы он убил всех и остался жив, он бы доказал, что имел право на позор, стоивший Тару сотен жизней. Это было бы доказательством силы – первым из многих, ибо такие вещи искупить сложно.

Но он не смог.

Ведь их было больше двадцати.

В том короле, не было достаточной силы, что б иметь право на такой позор. Но он смыл его иначе, другим доступным всем и каждому способом – своей кровью, своей смертью…

С одной стороны Нар и вышедшие из его стен юные воины, воспитанные парнями Ригеда, коих, в свою очередь, воспитали они – Логан и его соратники, последние воины Славного города Тара. По идее, кроме них, никого и не должно было быть. Но ситуация сложилась иначе и всё начинает смешиваться. Проникать одно в другое. Они хотели видеть новый Тар, но такой, как прежде. А вокруг них Нар – он не должен быть таким же, как Тар. Как не должно новое тело павшего воина в точности повторять своё старое тело, так и Нар не должен быть точной копией Тара. Нар должен быть лучше - в идеале. Но никогда в точности таким же.

Как не останется прежним воин, возродившийся для новых битв, для новой славы, так и Тар не должен быть тем, чем был он раньше. Он должен сохранить лучшее и найти новое. И это правильно, это хорошо. Но…, Логан скучал по тому городу, что воспитал и вырастил его. Он скучал по тому, какой была Ария, и каким не мог стать Сабас. По крайней мере, не мог в ближайшие годы.

Впрочем, Сабас, ныне Нар, таким точно не станет никогда. Это уже очевидно, наверное, всем.

В местных лесах шляется клан Теней, который чем занимается не слишком понятно. Да и не особо интересно – когда нужно, они всегда рядом. Крестьян не грабят, посевы не топчут.

Пусть шляются.

Но их незримое присутствие ощущается и влияет на всех – на крестьян, на юных воинов, даже на него…, король ворчливо буркнул что-то, осмотрелся по сторонам. Ему почему-то показалось, что кто-то на него смотрит. Почему-то, кажется, что это кот. Но котов во всём городе нет ни одного.

Тяжко вздохнув, снова он мыслям предался своим.

Батэл – ещё один напряжённый момент в молодом королевстве Нар. Воспитанники Домена, много лет прожившие в тренировочном лагере лордов Сабаса под названием Батэл, осели в одной из крепостей и окрестили её тем же именем. Лагерь Батэл давно сгнил, брошенный его жителями, но возникла теперь крепость с тем же именем. У них там сложилась своя культура, свои обычаи. Они не считают себя жителями Сабаса, не считают себя воинами Нара – куда им до воинов Нара! Эти воины сильны, у них свои методы боя и тактики – всё, что связано с ними, это жуткий коктейль из того, чему их учил Домен, и того, что они узнали от своих воинов-учителей в Батэле. Доспехи, щиты, луки и прочее – в них не было той чести, что знал Тар, что знает Нар. Но их храбрость и сила, доказаны делом. Они часть Нара, без которой Нар уже не казался собой.

Одна лишь беда – для воинов Батэла, истинным королём, всегда оставался Домен.

Логана, бесстрашные воины Батэла, признавали лишь потому, что так велел настоящий король, который, конечно же, Домен…, мечи Аргхана им всем в их наглые глотки…

Крепость Батэл разрасталась, парни обзаводились семьями и своих детей воспитывали как воинов, причём всех – даже тех девочек, что желали учиться воинскому мастерству. Нар, конечно, делал так же, женщина воина, должна быть сильной, если она его жена или дочь. Она должна уметь сражаться, однако, если ей пришлось сражаться с врагом – слабым был её муж, что к тому времени, уж точно мёртв. Но! В случае с Батэлом всё иначе. Среди них, в одном строю, могли сражаться словно равные, и мужчины и женщины. Их женщины, вставали в битве плечом к плечу с воинами, передавая им свою слабость и глупость. Ладно, если бы они все были Алыми, но это не так – столько Алых быть не может раз и два, ни одна из женщин Батэла никогда не подвергалась испытаниям, без которых нельзя точно сказать, Алая женщина или просто ещё одна из многих. А они у них, в одном строю, со щитами…

Тьфу, позорище.

Мало того – с некоторых пор они и на войну так ходят. Что ни отряд из Батэла, так обязательно там в отряде баба с мечом есть, а то и две, а бывало и сразу три. Да ещё и такие кнопки, что воину из Тара на два удара мечом – один, что б её убить, второй, что б с лезвия кровь стряхнуть.

И ведь Домен никак не выступает против, он никогда не пытался этого безобразия пресечь!

Старый стал Домен, хоть лицом и молод он…, Логана беспокоила эта привязанность Домена к воинам Батэла. Как когда-то его беспокоила его связь с колдовской ведьмой из Эрфии. Но что в итоге? Колдовская ведьма замыслившая поразить Нар порчей и всех здесь уничтожить или превратить в злых, слабых и бездумных тварей, довольно быстро стала важной частью в деле возрождения Тара в его новом теле. Она оказалась храброй и доброй женой своему избраннику и её магия не стала злой – чудеса да и только. Правда, Отала немного безумна – магия, всё же не игрушка. Её порча коварна и хитра. Совсем без последствий магии не бывает, увы.

Отала заплатила за власть над магией своим умственным здоровьем. Не сильно много, не фатально, но всё же без последствий не обошлось.

Однажды ему довелось услышать, как хрупкая колдунья рассказывает Домену, что Земля, только подумать какой бред, что Земля - круглая! Бедная дурочка искренне верила в такую чушь!

Удивительная если подумать женщина. В чём-то она безумна, в чём-то непроходимо тупа – как со своей круглой Землёй. А в чём-то она просто словно бы дар от самого Аргхана.

Бывает же в жизни так…

Шеди. Народ смуглых разбойников, игравших важную роль во многих битвах до рождения Нара и сыгравших не малую роль после. С ними всё, почти так же, как и с Батэлом. Только они своим королём считают вообще непонятно кого. Есть у них вождь, есть у них кехеш – Арагон. Кто для чего, до сих пор не понимает и сам Арагон. С ними всё вообще непонятно, но сражаются они неплохо и будут важны и будут нужны – где, как, зачем, он пока не понимал, скорее чувствовал.

Лишь наёмники, лидером коих был назначен Кохан, по случаю чего у него образовался новый титул, название коего Логан благополучно забыл – это было пустое слово, ничем не подкреплённое, кроме приказа короля. Наёмники просто наёмники. Они не знают что такое лицо воина, они не понимают, что такое честь воина. Лишь Кохан и часть его воинов, что-то понимают, но лишь интуитивно и не слишком хорошо – в противном случае они не стали бы повсюду таскать с собой щиты, позорившие их имена и всю их никчёмную жизнь, каждый миг, каждую секунду.

Наёмники исправно выполняли свою роль – следили за замками, за поставками двадцатины. Большего от них не требовалось. Разве что иногда, отряду Кохана и ему самому, арийцы предлагали совместные походы – из уважения к Кохану, к тому, что, несмотря на то, что родился он в земле женщин, он сумел отрастить в своей душе нечто достойное воина.

Пока не сильно понятно, что именно он там отрастил, но это и не важно – с дымом погребального костра, всё встанет на свои места. А пока Кохан продолжает сражаться и помогать Нару вырасти и обрести мощь, которой заслуживает новое тело Славного города Тара.

Южный замок, возглавляемый Гримтеком, в мыслях короля не удостоился больше пары секунд, мелькнул и тут же пропал. Пожилой воитель, сражавшийся в Святой войне и знавший с какого конца у меча клинок, а с какого рукоять и даже понимавший, что рубить надо именно клинком. Собственно и всё, что можно было сказать о Южном замке, его воинах и его правителе.

Вспомнились города Сабаса. С грустью Логан шмыгнул носом – за все годы, всего одно восстание, один невнятный бунт. А он так на них надеялся! Эти города было бы интересно и достойно, взять штурмом снова и потом ещё раз и ещё. Но они решительно не хотели бунтовать. Жаль.

Может, когда придёт удобное время, они всё же поднимут бунт.

А оно придёт скоро – Империя Пиренеи получает послания Нара. В них нет значков, нет пустых слов, в этих посланиях звучит лишь сталь мечей.

Нар родился много лет назад, но своё Последнее испытание, Нар ещё не прошёл, Нар не принёс последнего доказательства своей силы. Скоро он получит такую возможность и все – Шеди, Батэл, сыны Славного города Нара, вся мощь, что помогла ему родиться, обрушится на могучего врага, смерть от рук коего большая честь, а победа над которым, честь Великая.

Последнее доказательство силы принести должен любой юнец – такова и доля Нара.

Иногда он ощущал беспокойство, иногда ему было не по себе – что если Нар не справится?

Тогда сыны Нара погибнут, погребальные костры поглотят и Нар и всех, кто помог ему родиться.

Это достойная смерть – но эта смерть может стать последней. Ведь с ней не останется никого, кто мог бы найти или создать Славному городу Тару новое тело, дать ему новую жизнь.

Сомнения, беспокойство, неуверенность – он очень давно не испытывал ничего подобного. Теперь на кону не только его собственный погребальный костёр, не только Тар.

Речь идёт о будущем всего, что он знал.

Есть ли оно, это будущее?

В коридоре послышались шаги. Вскоре, в тронный зал Нара, вошли Шеди, сопровождаемые настоящими воинами, истинными сынами Нара и теми, кто в бою заслужил зваться таковыми.

Они остановились у порога, пожилой Шеди выступил вперёд, нервно облизывая губы. Они все нервничали, и сыны Нара и люди Шеди. На лицах всех, что-то, чего Логан не смог прочитать. Какая-то гамма эмоций, слишком сложная, что б её можно было легко прочитать.

Что-то случилось.

Что-то, что ему не понравится.

-Нкесх, вождь Шеди. – Произнёс смуглокожий, зачем-то считавший себя настоящим воином.

Логан прикрыл глаза, медленно покачав головой – этот Шеди и другие, они отправились с Арагоном, что бы стать одними из тех, кто передаст послание мечей Нара, для врага достойного стать последним доказательством силы молодого Славного города.

Король поднялся на ноги и, открыв глаза, кивнул.

Теперь он понял.

Он уже знал, что услышит сейчас. И знал, что не должен грустить, не должен сожалеть – случилось то, что произойдёт однажды с каждым воином Тара.

Судьба у всех одна – дым погребального костра и новое тело, что бы сражаться вновь…

Когда Шеди ушёл, король долго смотрел перед собой, пустым, почти бессмысленным взглядом.

Арагон пал достойно, его гибель заслуживает отдельной боевой песни, только вот…, как он взял и исчез? Какие к воронам Боги и Духи? Богов придумали тупые крестьяне, слишком слабые, что бы принять жизнь и слишком глупые, что бы понять, какая она есть на самом деле!

Но…, что же тогда случилось?

Он размышлял несколько минут, а затем покинул тронный зал. Он вспомнил, как Шеди поступали со своими павшими, какое ужасное оскорбление они наносили им. Ладно слабые и женщины, там им и место, но они закапывали в землю даже тех, кто явно заслуживал погребального костра!

Что если Нкесх, этот дикарь, считавший себя воином, поступил так же с Арагоном?

Широким шагом король двигался по узким и запутанным коридорам дворца. Каждый шаг отдавался гулким эхом, глаза его горели гневом, а из глотки вырывался злобный рык.

Если на месте битвы он найдёт могилу Арагона, могилу, а не то, о чём поведал Шеди…

Подобное оскорбление не может быть прощено. Если Шеди соврал и Арагон гниёт в земле, словно какой-то безродный сельский пёс – Шеди пожалеют, что в принципе появились на свет.

Мужчины Шеди ответят за всё – их разрубленные тела, гниющие на солнце, ставшие пищей собак и червей, станут той платой, что смоет грязь позора с имени павшего сына Славного города Тара!

Если в их словах ложь – будет так.

А если нет…, на миг он замедлил свой шаг. На миг ему подумалось, а что если Боги, это не просто каменные мужики и бабы? Что если…, он решительно мотнул головой – нет.

Если Шеди не соврал, значит, какой-то колдун похитил тело павшего воина и пусть колдун молится своим несуществующим богам – это ему уже не поможет. Ещё никому каменные мужики не помогли - кроме тех случаев, когда нужен был камень для мостовой.

Кто-то точно ответит за то, что Арагон лишился своего погребального костра!

Но кто именно ответит, кто это сделал?

***

На каменистом, совсем небольшом островке, с коего не видно земли ни с какой стороны, да посреди бушующего океана, под тяжёлыми свинцовыми облаками ещё только начинающегося морского шторма, лежит человек. Он неподвижен, его стопы омывают волны. На нём нет одежды, а его кожа обожжена во множестве мест. Человек просто лежит на спине и смотрит вверх. Серые, пустые глаза, широко открыты и не мигают, словно он мёртв. Однако это не так.

Он медленно поднял левую руку, поднёс кисть к лицу и пошевелил пальцами. Обгоревшая кожа с них слетела и унеслась прочь, подхваченная порывом холодного ветра. Под ней виднеется новенькая, розовая кожица, грубеющая буквально на глазах.

Человек опустил руку, положил её наземь и вновь замер, подобно изваянию. Крепкие мышцы не дрогнули, кожа не покрылась мурашками – он гол как колено, а ведь ветер, продувавший безжизненный остров со всех сторон, буквально ледяной. Может он и правда изваяние? Некий голем, в который толику жизни вдохнула чья-то неосторожная магия? Его лицо – жёсткое, привыкшее выражать свирепый оскал лицо, такие лица редко бывают у живых людей. Чаще их встретить можно на картинах и у статуй, что изображают воинов ушедших эпох.

-Арагон. – Тихо прошептал он, едва шевельнув губами.

Тем временем, обугленная кожа, сходила с его тела и, подхваченная ветром, уносилась прочь, под ней, как и на его руке, теперь новая, совершенно здоровая кожа. Он быстро восстанавливался, словно по воле магии – так, наверное, и было.

Арагон тяжко вздохнул, но не двинулся с места.

Он всё смотрел вверх, в низкие, грозные небеса.

Как он оказался здесь? Он кое-что помнил – он погиб, пал в бою в ярком пламени славы, какой достойны лучшие из воинов Славного города. Лучшие, из таких как он. Гибель, принятая им, вряд ли была бы яркой и блистательной, для королей Тара или его легендарных Предводителей и воинов. Но он и не был королём. Он не был Предводителем, коему при жизни посвятили боевую песню, он не был тем, кто живым вернулся из страны Кентавров, принеся доказательства своей силы – головы колдовских тварей. Он был одним из лучших, но не из тех, чьи имена вписывают в боевые песни – он бы не отказался от такой чести, но Арагон был достаточно умён, что б понимать, что ему вряд ли удастся достигнуть таких небывалых успехов в битвах, что б стать частью тех самых песен.

Но почему он очутился здесь? И почему это проклятое место вообще существует?

Он никогда не верил в эти глупые слухи. Воин, покрывший себя славой, воин, опозоренный в битве, любой воин, любой человек, прекратив дышать, отправляется в путешествие, финал коего всегда один. Новое тело, новая жизнь. И от жизни предыдущей, от момента смерти, от того, какой она была, от того какое погребение получил человек, от того, кто был рядом с его погребальным костром, от всего этого зависит, каким будет новое тело. Новая жизнь – это уже только от воина зависит, какой она станет. И немного, совсем чуть-чуть, это всё зависит от простого везения.

Так должно быть.

Но иногда…, среди воинов регулярно всплывали старые глупые сказки – сказки об этом месте.

Арагон поминал, что происходило с ним прежде, чем он очутился тут. Он помнил, как умер, помнил, как открыл глаза и увидел, кровавые стены, колдовских чудовищ из металла над собой и помнил, как всё окутывал тяжёлый запах напоенный приторной вонью сырого мяса. Потом его уши разрывал страшный рёв, вокруг пылал нестерпимый для глаз и кожи жаркий огонь. Какой-то новый, огромный металлический монстр метался по стенам и потолку, разрывая металл многочисленными лапами и мощными когтями. Монстр сверкал множеством алых глаз, источая дикую злобу. Жидкий огонь разливался везде, расплавленный металл капал с потолка, пахло горелой плотью – горели тела людей, которых он не видел в этом колдовском безумии.

И горел он сам. Арагон помнил страшную боль и резкий запах собственной горящей плоти.

А потом был страшный удар, бросивший его тело вверх, ударивший его об потолок с огромной силой, и ледяная вода – она хлынула со всех сторон столь быстрым потоком, что заполнила собой всё.

Как выбрался сюда, он не помнил. Да и не должен был помнить – в это место не приплывают.

Здесь оказываются.

Неужели любители страшилок, старые выжившие из ума воители, отчаянно ищущие достойной смерти в своём последнем бою, были правы? И получается, не выжили они из ума, правда это всё?

Он повернул голову и обратил свой взор к тому, что располагалось дальше справа.

Голый безжизненный камень, а ещё дальше, лишь мёртвые волны под мёртвыми небесами. Серый свет повсюду и зловеще завывает ледяной ветер…

Правы. Они всё-таки были правы.

Но за что??? Мечи Аргхана ему в брюхо, почему он оказался здесь?!

Словно наяву, он увидел перед собой костёр и полдесятка воинов Тара, что неторопливо ужинали.

Молодые воины, возвращавшиеся из похода с богатой добычей. Их Предводитель сидел тогда с ними у костра, и мрачно глядя в огонь, жевал жёсткое, обжаренное на этом же огне мясо. Он так хмурился, что его старое, сморщенное лицо, в отсветах костра казалось жуткой маской мертвеца – так оно, в общем-то, и было. Тот поход должен был стать последним для него.

Прославленный воин, истинный сын Славного города Тара, уже очень давно вступивший в позорный возраст. Могучие мышцы стали дряблыми, а на лице множество морщин.

Он мелко дрожал от холода, сидя у костра в тот день, но он не пытался сесть ближе или прикрыть своё тело чем-то, что согрело бы его. Старый воин смотрел в костёр и его поблекшие глаза горели бешенством – он не планировал вернуться домой. Этот поход точно должен был стать последним. Старик кидался в самую гущу врагов, он сражался, выбросив свой арийский жилет из плотной кожи. Он врубался в строй врагов самым первым, он лез на стены там, где его никто не мог прикрыть, где, казалось бы, любому воину, как бы хорош он не был, грозит неминуемая смерть. Он сражался на стенах один и никто из воинов идущих за ним, не смел приблизиться к нему, что б ненароком не лишить старика его последней славной битвы.

Но все враги оказались слишком слабыми. Старик расшвыривал их как котят и из самой самоубийственной атаки, неизменно выходил живым. Лишь мелкие раны, да стрела в плече – вот и всё что сумели северяне сделать с этим старым прославленным воином Славного города Тара.

Разграбив город, взяв богатую добычу, довольные воины Тара возвращались домой – только старик сгорал в бессильной злобе. Ведь и он возвращался с ними, хотя должен был пасть в битве и уже давно нестись к небесам с дымом своего погребального костра. Уже давно его душа должна была начать поиск нового тела для себя. А, в итоге, он остался ни с чем.

В ту ночь старик злобно рыкнул, услышав чей-то смех, и заговорил. Молодые воины, среди коих был и Арагон, слушали его, качая головами – старик говорил о том, чего не могло быть. Старик рассказывал о тех, кто так и не сумел принять славной смерти. О воинах, что умерли от старости или другим куда более достойным образом, но всё же недостаточно достойным, что б обрести новое тело.

Старик говорил о безжизненных островах, коих великое множество в бесконечном ледяном океане, под чёрными тучами пустых небес. Туда, души, источенные жизнью в старом, дряблом теле, бросает их бесконечный позор, им уже нет места среди достойных сынов Тара, заслуживших мечом право на новую жизнь, новый славный путь через сотни битв.

Опозоренные и забытые, обречены они вечно страдать от одиночества и леденящего холода, пока их души не обратятся в прах, там им уготована вечность, ведь лишены они всякого шанса на новую жизнь. И лишь немногие из них, чьи души подобны лезвиям мечей самого Аргхана, сумеют вырваться из ужасного места, и всё же получат шанс обрести новые тела, новую жизнь…

Старик погиб на обратном пути. Его смерть не была позорной, он пал окружённый десятками врагов - мечников с озера Норх. Он изрубил в куски многих из них и когда мечи воинов озёрных королевств, пронзали его тело со всех сторон, старик громко смеялся – он получил то, зачем пришёл.

Воины Тара забрали его тело с собой, отпустив с миром выживших мечников – бледных, насмерть перепуганных мужчин, ошибочно считавших себя воинами.

Арийцы вышли к ним из теней леса. Вышли бесшумно, словно призраки, окружив большой пограничный отряд озёрных королевств. Те попрощались с жизнями, за мечи скорей держались, что б со страху не упасть, а не для того, что б ими сражаться. Бедняги были уверены, что им конец – они быстро поняли, с кем повстречались. Слишком хорошо они знали, что означает чёрный жилет без рукавов на плечах вооружённого мужчины. Знали, откуда приходят эти люди и зачем они приходят.

Но арийцы не напали, они просто стояли, окружив со всех сторон. Затем старик спрыгнул с лошади и двинулся к мечникам. Возвышаясь над ними подобного горе, состоящей целиком из мышц, пусть дряблых, но всё-таки мышц, он бросил свою куртку наземь и сказал.

-Оставшиеся в живых, смогут уйти.

А потом с рёвом набросился на них.

Мечники отступили, в ужасе озираясь, но арийские воины так и остались в тенях лесных, никто не брался за оружие, они все просто смотрели. И на лицах мечников появились улыбки – пусть их враг огромный, пусть с мечом, но всё же он один и это просто старик.

Они улыбались, что им этот старик? Их много, он один. Они улыбались.

Секунд где-то восемь.

Старый Предводитель вырезал почти половину того отряда, прежде чем пал мёртвым…

Арагон обратил взор к небесам и закрыл глаза.

За что?

В отчаянии он копался в памяти, пытаясь вспомнить, за что с ним так поступил он сам - а кто ещё?

Он где-то опозорил себя, причём настолько страшно, что после смерти его душа отправилась сюда, ища искупления или наказания, за свой губительный позор. Только сам воин мог оказаться здесь, только по своей воле – нет никаких сил в мире, которые могли бы отправить его сюда. В место, над историями о котором, он раньше лишь смеялся. Старики, ища славной смерти, просто боялись, что им не удастся этого сделать, вот и рассказывали глупости, вот и верили, во что попало…

Он скрипнул зубами и сел. Взгляд обратился к тяжёлым волнам ледяного океана.

-Я не опозорил себя! – Взревел он, обращаясь к бездушным волнам и собственной душе.

А затем замер, чувствуя, как холод растекается по телу.

Ему столько лет, сколько не жил ни один из воинов Тара. Он очень давно вступил в позорный возраст и уже много лет назад должен был принять достойную смерть.

Но…, ведь он оставался молод и силён! Он мог…, магия – мерзкое колдовство, слившееся с душой Радона, дарило ему эту молодость. И хотя, каждый раз, он доказывал Радону своим мечом, что всё так же достоин жизни и новых славных битв, всё это не имело значения – душа понимала, что он живёт больше, чем должен. Понимала, что он цепляется за эту жизнь, за это тело.

Что он боится смерти, словно мечник с озера Норх.

Глаза Арагона начали наливаться кровью, вены вздулись, кулаки с хрустом сжались. Из глотки вырывался грозный рык – сейчас ему было так страшно, как никогда прежде.

С диким рёвом, Арагон вскочил на ноги, бешеным взглядом озираясь в поисках того, кому можно что-нибудь разбить или сломать. Не обязательно живое – хоть что-то!

Но на голом каменистом острове, был только он.

Или нет?

На другой стороне острова, из волн выбирается человек. Он идёт, шатаясь из стороны в сторону, и тянет к нему руки. Бледное лицо, выпученные глаза, обгоревшая кожа – человеку нужна помощь.

Издав новый бешеный рык, Арагон кинулся вперёд.

Он поможет ему.

Он прославленный воин, пусть и покрывший своё имя несмываемым позором, но он всё такой же прославленный сын Славного города Тара! Смерть от его рук – это большая честь.

Убить такого же проклятого, как и он сам, Арагон не успел.

В паре метров от человека, он остановился как вкопанный. Гнев словно рукой сняло. Он смотрел на несчастного и вместо бешенства, в его глазах теперь таилась великая боль.

Громко закричав, человек странно изогнулся, а спустя мгновение его плоть начала отваливаться с костей пластами. Кровь хлынула из глаз, ушей и носа. Но в воду не упали куски мяса, кожи, не лилась туда кровь – тело проклятого, не просто рассыпалось. И кровь, и плоть, коснувшись воды, обращались в прозрачную жидкость, мало чем отличавшуюся от воды. Спустя мгновение, от него ничего не осталось, кроме пучка волос, прибитого волнами к берегу острова.

Арагон сел там, где стоял и уныло шмыгнул носом.

-Удачного поиска воин. Ты найдёшь хорошее тело. – Сказал он, провожая душу того, кто оказался достаточно сильным, что бы отправиться дальше и вернуться в мир живых.

А он? Ему, видимо, придётся провести здесь больше времени…, может быть, вечность…

Арагон покачал головой, вновь сжав кулаки – он не мог смириться с тем, что с ним произошло.

Он не заслужил такого исхода. Он должен отправиться на поиски нового тела, он должен вновь жить, его пальцы должны сжимать рукоять меча и клинок его, неся смерть врагам, прославлять должен его новое имя, его новую жизнь…

А он застрял тут, непонятно где, посреди великого Ничто.

Одно успокаивало – он точно получил свой погребальный костёр. Вновь вспомнились ревущее пламя и обжигающая боль. Ничем иным это и не могло быть.

Только он не ожидал, что душа, через мёртвую плоть покинутого тела, может ощущать огонь своего горящего погребального костра.

Арагон непроизвольно вздрогнул – получается, все воины проходили через это. Каждый павший в бою оказывался в ревущем огне и…, чем тогда была та металлическая дрянь, метавшаяся по стенам?

Память приоткрыла немного больше деталей, и он вновь вздрогнул – когда огонь начал сжигать его тело, неведомая тварь прыгнула на пол прямо перед ним, и её алый колдовской глаз уставился ему прямо в лицо. Затем поток огня скрыл всё от его взгляда, страшная боль затмила разум, но этот алый глаз…, Арагон вновь хмуро глянул на бушующие волны бесконечного океана.

А может всё же сказки об этом месте, просто сказки? Может он стал пленником колдовских козней какого-то безумца? Тут сомнений нет – безумец это. Ведь лишить сына Славного города славной смерти в битве, что может уже никогда и не повториться – это ведь самоубийство. А кто кроме сумасшедшего жаждет смерти? Жаждет, не имея к тому никаких причин, естественно. Сама по себе смерть, ничто иное, как ещё один этап жизни. Один из бесконечного их множества. В желании умереть, нет ничего безумного, если пришло твоё время. Но умирать просто так, без всяких оснований, это чистое безумие. Тем более для колдуна, который физически не способен на достойную смерть. Ведь колдуны они все, либо бабы, либо опозорены так, что уже ничего не исправишь.

Шло время, волны поднимались выше, с неба стали падать капли холодного дождя, ветер стал порывистым и ещё более холодным. Вокруг становится темнее, но никаких колдунов или магий непонятного свойства рядом так и не появилось. Колдун вряд ли стал бы прятаться так долго, да и не стал бы он прятаться вовсе. Уже бы начал плести козни, магию плести разную, жизнь всячески отравлять, хотя куда уж тут отравлять…

Ссутулившись, Арагон сидел на холодном камне и смотрел на свои крепкие, сильные руки. Две сильных крепких руки. Хотя он точно помнил, как одну из них отрубил серебряный лев империи Пиренеи. Вряд ли колдун смог бы руку отрастить, да ещё так хорошо, что он не может отличить её от своей собственной. Всё-таки, как ни прискорбно, как бы ни справедливо это было, но он очутился в посмертии, в которое никогда не верил. В которое, не верил ни один воин Тара – ни один молодой воин никогда не верил. Старики другое дело, но с ними оно и понятно – и не такое с людьми делает позорный возраст. Душа ведь чувствует, что пришло время двигаться дальше, а человек цепляется за своё тело, мучается страхом смерти, продолжает оставаться в одряхлевшем мешке уже бесполезной и слабой плоти. И в итоге, душа начинает мучиться, её терзает боль. А не отразиться на ослабевшей, дряхлой плоти, муки души просто не могут. В итоге, старик сходит с ума, начинает верить, во что попало, глупости придумывать, сны плохие видеть, совершать недостойные поступки, позоря своё имя и отравляя свою душу всё сильнее и сильнее.

В животе заурчало. Он с некоторым удивлением понял, что голоден. В тот же миг, захотелось пить. Арагон сердито сжал губы и проворчал несколько крепких выражений, часть коих никогда не звучала в стенах Тара, но как-то само собой получилось, что стала частью речи арийцев.

Некоторое время, он прислушивался к своим ощущениям и иногда тяжко вздыхал – конечно, чего ещё ожидать от места, куда опозоренная душа приходит не в силах справиться со стыдом отравившим её до основания? Душа наказывает себя и страдания вполне ожидаемый исход. Было бы очень странно, если б тут светило солнце, росли кокосы и водились обнажённые молодые женщины.

Пить хотелось больше всего.

Некоторое время он смотрел на воду вокруг себя – вода до самого горизонта, а отплывёшь немного от берега, так и дна не видно. Да, а попить никак. Океан, вода солёная и сделаешь только хуже…, или нет? Арагон поднялся на ноги, прошёл к берегу, добрался до места, где волны достигали его колен и остановился. Умом он понимал – эту воду пить нельзя, будет только хуже. Но что-то внутри решительно требовало «пей сейчас же!».

Он зачерпнул воды двумя руками и несколько секунд боролся с искушением, а затем не выдержал и выпил. Потом ещё. Мерзкий солёный вкус заставил его скривить губы и пожалеть о своём поступке, но уже было поздно. Обречённо махнув рукой, он поплёлся обратно на берег, страдать от жажды, что обязательно и очень скоро разыграется ещё сильнее. Да ещё и этот дрянной привкус соли на языке и губах – вот зачем пил? Арагон плюнул перед собой и сел на каменистую поверхность.

Шли минуты, но, странным образом, жажда мало того, что не разыгралась с новой силой, так и вовсе исчезла. Спустя какое-то время, захотелось облегчиться, чего он поспешно и сделал.

На мокром камне, куда он это всё сделал, поблёскивают крупинки соли – эта соль тут буквально везде, оно и понятно, океан вокруг. Берег не высокий, в шторм его, наверняка, затапливает…, Арагон поднял голову вверх. Прислушался к ветру. На кромку берега посмотрел, повернул голову, нашёл взглядом берег с другой стороны. Кажется, остров становится меньше, а буря только набирает силу.

Так вскоре и случилось – ветер завывал всё громче, волны становились выше, где-то далеко, в чёрных облаках вспыхнула яркая молния, и грянул гром. Море опозоренных душ охвачено начинающимся штормом. Немного времени минуло, прежде чем волны поднялись в пол человеческого роста и одиночество Арагона завершилось.

Высокая волна подняла что-то брыкающееся, смутно различимое в брызгах воды, да воцарившемся здесь полумраке. А затем волна разбилась о каменистую почву, окатив Арагона потоком из холодных брызг. Волна схлынула, ненадолго конечно, вскоре она вернётся и станет ещё холоднее. Что будет, если волны поднимутся ещё выше? Они и сейчас почти перехлёстывают через островок. Его вполне может смыть в морскую пучину…, волна оставила не только брызги. Тряхнув головой, с земли поднялся голый мужчина и обратил свой взор к сидевшему близко к берегу Арагону.

Тот недолго смотрел в ответ – он и не ожидал, что ему достанется собственный отдельный остров в этом несправедливом и незаслуженном посмертии, коего существовать вообще недолжно.

Наверняка, на остров закинет ещё ни одну заблудшую душу, что умудрилась опозориться слишком уж сильно. И, конечно, этими соседями по острову будут воины. Ведь лишь истинный воин способен осознать, чем позор отличается от пареной морковки.

Но всё же ариец смотрел на гостя чуть дольше, чем намеревался. Вскоре он всё же отвёл взгляд, расстроено шмыгнув носом – ему было жаль парня. Он и подумать не мог, что бедняга что-то позорное совершил. И ведь пал он с большой честью, крайне достойно для любого юного воителя.

А что в итоге? Бедняга Кхнек тоже очутился в этом холодном, мрачном месте.

Воистину – несправедлива жизнь, но ещё менее справедлива смерть.

Парень, павший от рук могучего воина, прошедший множество сражений и достойный погребального костра, почти так же, как юнец, едва покинувший стены Малого города, ничего не сказал и к Арагону не подошёл. Он, молча, отошёл к берегу и замер там, глядя в сторону горизонта.

Ариец тоже промолчал – он всё понимал. Такой удар судьбы пережить не просто. А Кхнеку сложно вдвойне, он ведь верил, во что попало – в то, что день, когда человек родился, влияет на его силу и крепость, в Богов верил, даже верил, что после смерти бывают посмертия, что плохие души в тёмное царство Барга идут, что хорошие к Приве в объятия…

Арагон плюнул в мёртвый океан этого пропащего места.

Глупые поверья крестьян и тех, кто наивно верил, что является воином, оказались не совсем выдумкой. Вот как оно бывает…, уныние с новой силой обрушилось на прославленного арийского воина, павшего в битве, о какой мог только мечтать любой старик Славного города Тара. Да и не только старик – после такой битвы, где множество сильных воинов пали от твоей руки, а сам ты пал от рук не менее могучего воина, что словно котят раскидывал твоих братьев по оружию и только ты смог сразить его в битве лицом к лицу, практически один на один…

Эх. После такой битвы и такой славной смерти, не могло быть ничего кроме новой жизни в сильном, здоровом теле, способном выдержать будущие славные подвиги вновь родившегося воина.

И вот как оно получилось. Он посреди Ничто в месте, что находится Нигде.

И судя по рассказам отчаявшихся стариков, это надолго. Может и навсегда – все по-разному рассказывали. Впрочем, он своими глазами видел, что пойти дальше, вернуться на путь, достойный воина и возродиться в новом теле, очутившись здесь, всё же можно – он это видел своими глазами. Тот человек не просто так растаял, обратившись в воду. Он отправился дальше, к новой жизни.

Арагон должен найти мир в своей душе, должен осознать, что в его поступках не было позора.

Он должен осознать и для себя признать – его позорный страх перед смертью, попытка жить больше, чем положено человеку, не есть страх, не позор, а просто…

А что это, если не позорный проступок? Который он повторял снова и снова.

Вместо того, что бы поступить как должно, найти свою славную гибель в свой срок, он снова и снова пользовался магией Радона…

Арагон вдруг понял, что Радон, однажды, тоже окажется здесь. И Логан. И Марс и даже Домен. Все они связались с губительной магией, а она, даже если идёт лишь на пользу – она всё равно вредит. Вторгается в душу, но навредить ей, естественно не может – ничто не может навредить душе, кроме самой души. А что бы душа навредила себе, она должна быть осквернена, вымазана в зловонной грязи позорных поступков и деяний. И все они, сделали это. Все.

Домен, мало того, что осквернён колдовством жуткого дара Радону от Чёрного Ганга, так ещё с волшебницей делит ложе. Из всех них, наверное, лишь Марс имеет небольшой шанс избежать участи, в которую никто и никогда не верил. В самом деле – ведь и старики Тара до конца не верили в сказки об этом месте. Им просто нужно было откуда-то черпать силы, для своего дряхлого тела, для своей уставшей души, что страшно мучается долгим пребыванием в немощном, дряхлом теле.

Ветер усилился до непрерывного рёва, вспышки молний полосовали небо, и яркие росчерки небесных стрел били в воду. Гром гремел в небесах, высокие волны обрушивались на островок и ледяной дождь падал на головы двух людей, неподвижно замерших на берегах крошечного острова.

Спустя некоторое время, Арагон хмуро поёжился, подтянул колени к груди и обнял их двумя руками, что б немного согреться – это да. Да вот только не слишком-то ему и холодно. Он чувствовал, что сейчас должен бы уже весь дрожать от холода, посинеть под цвет волн, но холод оставался вполне терпимым. Толи опыт и чувства его подводят, толи тут ураганы такие тёплые…, злое это место, злое.

Когда ветер начал стихать, Арагон заметил движение в воде. Прищурился, пытаясь рассмотреть получше, и вскоре ему это удалось – кто-то очень быстро плыл к острову.

Не прошло и десяти минут, как из морской пучины на остров ступила девушка, одетая только в собственные волосы светло-русого цвета. Не выказав ни капли стеснения или хоть каких-то эмоций, она прошла мимо Арагона и остановилась почти в центре острова. Потом просто села там и смотрит себе в сторону горизонта, как и её братья по несчастливой судьбе.

Некоторое время Арагон кипел от едва сдерживаемого гнева – баба! Мало того, что душа опозорена навеки поганым колдовством, так ещё и подобное унижение! Даже с учётом всего и вся, он ничем не заслужил таких унижений!

Однако недаром Арагон часто использовал голову не только для того, что бы в неё есть – он задумался и, попридержав желание совершить поступки, диктуемые исключительно гневом, пришёл к некоторым выводам. Несколько раз обернулся, окидывая девушку внимательным взглядом. Лицом симпатичная, что не особо и важно для женщины. У неё задачи иные стоят. Женщины создают женщин и новых мужчин, новых воинов, только у них есть эта почти магическая сила – создавать новых людей. А для этой цели красивое лицо не имеет никакой ценности, кроме разве что приятного дополнения, этакой изюминки, что согреет сердце воина, взявшего женщину себе. И если лицо её вполне бы могло усладить взгляд любого воина, то со всем остальным, у неё было не так хорошо – для женщины не так хорошо. Маленькая грудь, но соски приятного цвета, что конечно плюс, но опять не для того, для чего рождена любая женщина. Длинные, стройные ноги – тот же самый плюс. Ноги тут не главное. Для женщины важнее бёдра. А тут у бедняжки всё плохо. Да и в остальном тоже. С такой грудью чудо будет, если одного ребёнка выкормит. С такими бёдрами – родит, живая останется и на том спасибо. Во второй раз вряд ли справится. При этом – крепкие, мощные мышцы по всему её подтянутому стройному телу. Она была прекрасна, для юного, в детстве сильно болевшего и недоедавшего воина, но почти бесполезна как женщина.

Гнев Арагона стих окончательно – как бы она ни выглядела, кем бы ни была на самом деле, а он видел достаточно. Сюда не попадают те, чьи души не способны понимать тяжести позора. Девушка явно одна из Алых, причём редких в своём роде – она знает, что такое меч и умеет с ним обращаться.

Она угодила сюда по той же причине – душа воина, занявшего это тело после своей гибели, и так мучилась своей несчастливой судьбой, ведь она ошиблась и заняла тело женщины.

А тут, видимо, Алая, ещё что-то позорное совершила, наверняка, какую-нибудь сущую мелочь, но этого хватило – это стало последней каплей.

И вот она тут, вместе с ними…, Арагон скрипнул зубами.

Он – сын Славного города Тара! Он – один из лучших и пал так, как не могли и мечтать многие воины современного ему мира. Да и воины прошлого. И что же в итоге? Что вместо сильного здорового тела, способного свершать ещё более достойные подвиги, чем совершал он в предыдущей жизни? Вокруг вода, этот проклятый остров, ещё кочевник, полагавший себя великим воином и баба.

Хоть вешайся.

Чего он, конечно, не сделал бы никогда, да и невозможно это здесь, в мире обречённых душ…

Ураган снова набрал силу, едва стихший ветер взвыл с новой силой, а ледяная волна таки начала перехлёстывать через остров. Иной раз Арагон сидел по шею в воде, но не двигался, только дрожал от холода и бешеным взглядом смотрел на горизонт. Его собратья по несчастью, сели поближе друг к другу и иногда обменивались какими-то словами – злобно завывавший ветер тут же уносил их прочь. А если бы и не уносил – Арагону было всё равно о чём говорят такие же проклятые как и он. Прославленный воин Тара, умерший так, как умереть он мог лишь мечтать, всё больше размышлял и всё чаще приходил к выводу, что его душа поступила не справедливо. Он не должен был оказаться здесь! Самого этого места быть не должно!

Было холодно – он страдал физически, он страдал морально. Но в этом страдании, Арагон черпал лишь больше и больше ярости. Здесь ему не грозит позорная смерть о переохлаждения – душа умереть не может, а кроме неё и этого, лишь отчасти материального тела, у него сейчас ничего нет. А что тело лишь частично материально он понял уже давно. Очень помог с этим царящий вокруг холод.

Будь его тело настоящим, из плоти и крови – он бы уже свалился без памяти, синий как труп и дрожащий как лист на сильном ветру. Но ничего такого не происходило, даже голова работала ясно, а так при холоде не бывает. Он по опыту знал, что такое мёрзнуть.

Шло время, буря стихала, прояснились небеса, и тёплые солнечные лучи коснулись его кожи.

Удивлённо ворча, хмурый воин посмотрел вверх – в рваных разрывах облаков, виднеется солнышко, ещё небо голубое, птичка какая-то с мерзким голосом вон, орёт и летит вдали…

-Чтоб мой член отсох… - Пробормотал Арагон, поднимаясь на ноги и провожая птичку взглядом.

Стоял так минут десять. Потом покачал головой – всё-таки, он знает это место лишь по рассказам стариков Тара, а им откуда детали знать? Не откуда им знать, так может это нормально, что солнце, птички разные, все дела…

-Мечи Аргхана мне в брюхо! – Воскликнул он, широко раскрыв глаза.

На горизонте белеет парус одинокий и плывёт там кораблик странных форм.

Какие к воронам корабли в посмертии, куда его отправила собственная опозоренная душа?

Корабль сменил курс. Братья по несчастью, один из которых сестра, подошли к нему и встали рядом, с любопытством и удивлением глядя в ту же сторону, словно впервые в жизни корабль видят.

Чем ближе подплывал корабль, тем краснее становились лицо и глаза Арагона.

Он начал понимать – не умер он. Он жив и здоров. Но как же так?

Мозаика начала складываться. Некий поганый колун, явился на поле битвы, где Арагон пал как достойнейший из сынов Славного города Тара, похитил его тело, оживил и бросил сюда.

Неважно зачем, неважно почему.

-Аррррр!!! – Взревел воин, понимая, чего его лишили и какую невероятную низость сотворил неизвестный колдун. Воин скрипел зубами и дышал так, что любой вол удивился бы подобному таланту, тем более, не своего собрата по виду.

Арагона воскресили из мёртвых. Не было никакого погребального костра, не было дыма, с которым его душа уходила на поиски нового тела, ласкаемая множеством голосов сильнейших воинов, напоминавших душе о том, в какой славной битве пало её тело. Не было ничего.

Был только позор, который останется с ним навсегда.

Была только украденная славная смерть, которую ему вряд ли удастся повторить.

Был только колдун, посмевший сотворить это с ним.

В покрасневших, бешеных глаза арийца читалось теперь лишь одно – он хотел убивать.

Его собратья стояли чуть позади, стояли очень тихо – они не знали, но именно это и спасло их от не очень быстрой и, возможно, очень болезненной смерти.

А вот те, кто спустился с корабля в шлюпку и теперь плывёт сюда…

Первый помощник капитана, крякнув довольно, уселся на носу шлюпки, расстегнул ворот рубашки и приложил к глазу подзорную трубу.

На одиноком, крошечном и безжизненном острове, по-прежнему трое стоят, на них смотрят и не пытаются скрыться – тут и не куда. Другое дело, что они и руками не машут, радостно не прыгают, вообще странные какие-то. Впрочем, наверное, всё поняли и смирились со своей судьбой. Им не понравится, но они должны быть благодарны судьбе – жертвам кораблекрушений в их ситуации, не часто так везёт. Обычно они умирают от голода и жажды и к концу своих мучений, уже согласны на всё, лишь бы выжить. С этими, пожалуй, так легко не пройдёт – признаков истощения незаметно, будут, видимо, брыкаться. Но это ничего, что могут два человека против десятка прожжённых морских бродяг, вооружённых саблями? Женщина вот, может кое-что сделать и, естественно, сделает, никто её спрашивать и не будет. Сначала ему сделает, потом парням, а там уже и на корабль поедет, там капитан решит чего и как, а пока свеженькая, надо распробовать, потом там очередь такая будет, что уже и самому не захочется.

-Киран, - позвал один из матросов. – Баба ладная иль нет, чего там видно через трубу?

-Отличная баба. – Не оборачиваясь, ответил Киран, слегка соврав – всё же, такие мускулистые бабы, это не совсем то, чего бы хотелось после многих недель морского пути и жестокого шторма, который переживать пришлось посреди океана. – Тебе какая разница? Ты тут других баб видишь?

-Нет, да я так… - Смутившись, ответил матрос и продолжил размеренно грести.

Шлюпка всё ближе подплывала к островку, и Киран всё больше ощущал какое-то смутное беспокойство, причин которого он объяснить себе не мог. Возможно, это из-за мужика с коротким гребнем на лысой башке. Морда у него перекошена, глаза – две щелки, а зубы оскалены. Больной какой-то, наверное…, всё-таки они не поняли, кому принадлежит корабль. Баба и второй мужик смотрят на них, на корабль, а на лицах никакого беспокойства. Странные ребята, а баба особенно, стоит голая, два мужика рядом, десяток в шлюпке к острову плывут, а у неё даже щёки не покраснели.

Шлюха, наверное – это даже хорошо, меньше брыкаться будет. Киран опустил трубу и покачал головой – ему нравилось, когда брыкались, да с чувством, отчаянно и громко. С другой стороны – баба есть баба, главное, что б титьки были и между ног всё что надо. А остальное так, не существенно.

Вновь глянув на людей, замерших на берегу, Киран задумался о более насущном вопросе и более важном – сколько можно выручить за этих мужчин на рынках за Великой Стеной Вестфаллии? В самой Вестфалии сложно продать будет, места надо знать, да и серьёзных денег всё равно не выручишь. Баба, там всё понятно – товарный вид она потеряет задолго до того, как на горизонте покажется берег. За пару медяков в порту и продадут. Но вот мужчины, тут другое дело, оба сильные, мускулистые, исхудать не успели. Тут можно хорошо заработать. Учитывая товары в трюме, включая будущих рабов, вполне неплохо выходит в целом за один рейс.

Шлюпка добралась до острова, ткнулась в каменистое дно и замерла. Матросы, кроме пары человек, спрыгнули в воду – все лица оскалены улыбками, глаза масляно блестят, все, даже Киран, смотрят на бабу. Вблизи она оказалась посимпатичнее. Может матросам по хребту и бабу персонально капитану отвезти? Киран облизнул тонкие губы и отвёл взгляд от двух сочных, крепких грудей с сосками приятного цвета – к Барговым псам капитана этого. Обойдётся как-нибудь. Попользуется он сам бабой, а если попользуется, то с командой поделиться надо, а то не поймут. Не беда, поделится.

Но он, естественно, первым будет. Не по рангу ему за матроснёй объедки подбирать.

Матросы на него глянули – словно почуяли, что Киран может и передумать. Тот кивнул в ответ, и счастье в глазах матросов вышло на новый уровень – аж светятся, не передумал, обломится и им.

-Ну, здрасте. – Ухмыльнулся Киран. Улыбка у него как-то не получилась и исчезла – этот с гребнем…, что у него с мордой? Как будто сам Барг воплоти. Аж не по себе.

-Арррр… - Ответил этот с гребнем.

-Чё рычишь? Всё. – Развёл руками Киран, после чего обнажил саблю. – Рабом ты станешь мужик.

Зря он это сказал – к сожалению, осознать свою ошибку не успел.

Удар кулака Киран не увидел. Громовой рёв неизвестного дикого животного, которому тут взяться было неоткуда, оглушил на долю мгновения, а затем стало очень темно…

Мёртвый первый помощник, свалился в воду, по пути теряя зубы и разбрасывая брызги крови. Прежде чем его тело свалилось, мужик с перекошенным от ярости лицом, схватил саблю и словно молния метнулся в воду, к матросам. Сабля прочертила в воздухе изломанную серую линию и двое свалились с разрубленными глотками. Когда сабля вонзилась в грудь третьего, а голый безумец зарычал в его лицо и тут же врезал лбом в нос, что выбило из несчастного сознание и сделало его смерть гораздо менее болезненной, матросы пришли в себя и с гневными воплями кинулись на голого противника. Он ответил зловещим рёвом и, играючи отразив сильнейшие удары сабель, сам нанёс несколько ударов. Ещё двое умерли, не успев упасть. Один страшно закричал, роняя саблю – она упала в воду, всё ещё крепко сжатая пальцами его мускулистой руки, которой у него теперь, увы, нету.

Кричал парень недолго - со свирепой силой, голая жертва кораблекрушения, врезала ногой в живот. Парень согнулся пополам, позеленел и с тихим стоном упал в воду – возможно, внутренние повреждения уже убили его. Если нет – он просто утонет.

Истошно вопя, один матрос побежал прочь, прямо на остров. Секунду назад, он пытался ударить в спину, но ревущий безумец невероятно быстро развернулся и ударил сверху вниз – лезвие, словно молния пронеслось перед глазами, а затем пришла боль. Спустя мгновение, левый глаз, вместе с потоками крови, потёк по его рассеченному до костей лицу.

Бежал он теперь, не видя куда, так что побежал неудачно – прямо на девушку. Не меняясь в лице, автоматически, она ударила кулаком в лицо искалеченного матроса. Хрустнули кости, бедняга свалился замертво, а девушка, с удивлением посмотрела на свой окровавленный кулак.

-Странно. – Сказала она, нахмурив брови и глянув на своего молчаливого товарища. Тот неуверенно пожал плечами. Он не знал, как должно было быть, после такого удара. Просто не помнил, а может быть, и вовсе никогда не видел, как бьют человека.

Ситуацию с девушкой увидели оставшиеся в живых, нынче очень белые матросы. И труп они увидели собрата своего – с разрезанным и проломленным лицом, в коем отпечатался кулак далеко не хрупкой девушки. Взгляды их вернулись к голому безумцу, который сейчас вонзил меч в живот их собрата, ухватил его другой рукой за ворот и дико зарычав, врезал в его лицо, своим лбом. Отвёл голову назад, зарычал громче и снова – хрясь! И ещё раз – лицо всмятку, руки парня болтаются вдоль тела, уже мёртвый, а этот голый безумец всё лупит его лбом в лицо и ревёт как дикий зверь!

Матросы переглянулись.

-Магия! Колдуны! – Взвыл один из них.

-Аррр! – Взревел Арагон, бросая истерзанный труп и красным взглядом безумных глаз, отчаянно ища вокруг себя тех самых магов, которых он немедленно порвёт на куски за их вопиющее преступление и нанесённое ему тяжелейшее оскорбление – спасение его жизни.

Заминкой воспользовались несчастные матросы, в лодку сели и активно работая вёслами, поспешили сбежать с нехорошего острова.

Арагон, магов не нашёл – толи спрятались, толи…, матросы убегают! Они посмели его обмануть, что бы спастись бегством от достойной смерти от рук прославленного сына Славного города Тара!

Прыгнул в воду – сабля мешала. Бросил и поплыл изо всех сил.

-Быстрее! – Взвыл один из матросов, нервно оглядываясь – на берегу усеянном трупами, стоят двое, девушка и мужчина, оба голые. Оба смотрят им в след, почти бесстрастно.

Безумное чудовище, имевшее облик человека, или может даже настоящий злой колдун, пропал.

-Прива, защити! – Роняя скупую слезу мужскую, возопил один из матросов.

Что-то ударило в борт, они услышали протяжный, нехороший гул – очень нехороший, ибо следом послышалось рычащее бульканье. Кто бы мог подумать, что бульканье рычащим может быть, однако…

Пальцы легли на борт лодки и, прежде чем кто-то успел среагировать, свирепое чудовище оказалось внутри. Спустя мгновение, истошно вопящие тела полетели в разные стороны.

Кто-то сам прыгнул в воду и поплыл подальше отсюда, кому-то прыгнуть помогли при помощи свирепых ударов ног и рук, другие остались в лодке – лежат себе тихонечко, на дно кровью капают из своих тел, жутко изломанных и изорванных голыми руками.

Девушка смотрела вперёд, парень тоже. Оба не двигались. Они не знали что делать.

-Кхнек. Тебя ведь так зовут? – Спросила девушка.

-Да. Своего имени ты не назвала…

-Арррррр! – Раздалось с моря и одинокая кровавая фигура в лодке, прыгнула в воду. От лодки тут же потянулся шлейф – с огромной, нечеловечески огромной скоростью, Арагон плыл к кораблю.

-Ти…, Тиала. Кажется, я Тиала. – Ответила она, хмуря брови и опустив взгляд вниз.

-Ты не помнишь?

-Мы уже говорили об этом. – Они действительно говорили, во время шторма. Они пытались выяснить хоть что-то. Не сразу, но им стало любопытно. Потому что оба не могли вспомнить ничего, кроме своих имён. Да и тут особой уверенности не было. Возможно, их звали иначе.

Как и прежде, разговор между ними стих – таким он был и в бурю. Несколько слов, пара фраз и несколько часов тишины. Но в этот раз, ситуация изменилась.

-Мы не должны помочь ему? – Спросила девушка, указав в сторону корабля, с которого доносились звериные вопли и падали тела, иногда живые, иногда не очень.

-Не знаю. – После недолгой заминки ответил Кхнек.

-Мне кажется, что должны. Он…, кажется он…, не знаю.

-Старше нас?

-Не знаю. Но мне кажется, что мы должны ему подчиняться. – Крайне неуверенно произнесла девушка. Потом пожала плечами – уверенность такая у неё есть, но она настолько слабая, что если б не совершенно пустая память, она бы могла и не понять, что чувствует сейчас.

-Тогда…, поможем?

Девушка хотела ответить. Но тут над океанской гладью, пронёсся особенно яростный рёв. Оба обратили свои взоры к кораблю и разом вздрогнули.

На корме, на возвышении коим служила странноватая и большая статуя из дерева, стоит мужик, красный с головы до пят. В одной руке у него окровавленный абордажный топор, в другой истошно вопит и трепыхается какой-то человек. Издав ещё один громогласный рёв, окровавленный человек размахнулся, и топорище развалило голову несчастного надвое. Выбросив труп, окровавленный человек широко раскинул руки, зарычал на небо и убежал куда-то на палубу. Спустя мгновение, послышался истошный чей-то вопль и за борт, бросая оружие, стали прыгать люди. Большинство из них, активно работая руками, теперь плывут к острову.

Тиала и Кхнек, переглянулись. Следовать за тем, кто «старше», отчего-то, им совсем не хотелось.

На корабле стало тихо. Качается он себе на волнах, толи на якоре, толи дрейфует, словно безжизненный кусок дерева, команда коего исчезла без следа…, в каком-то смысле, так и было.

Остатки команды бултыхались в воде – плывут в разные стороны. Лишь немногие двинулись к острову, остальных страх погнал просто туда, где нет ревущего голого монстра, движимого лишь одним желанием – убивать всё что движется.

-Всё же, я думаю, нам нужно быть с ним. – Пробормотала девушка. Разумы обоих восставали против такой безумной идеи. С этим существом – что-то сомнительно, что это человек, в общем, рядом с ним находиться, казалось безумием полным. Однако нечто внутри обоих, вначале казавшееся лишь мимолётным ощущением, теперь набирало силу и обретало иные формы.

-Тиала, - парень опустил голову и мрачно смотрел себе под ноги. – Мне кажется, не знаю…, сейчас я, словно бы понял – этот человек, он…

-Не человек?

-Нет…, может быть…, в общем, мне кажется, что он наш командир.

-Командир?

-Не знаю. – Он пожал плечами, и устало посмотрел на девушку. – Король…, вождь…, мы должны следовать его приказам. Может быть, мы были вместе? В одном отряде…, войске…, не знаю. Но он тот, кто должен нам приказывать. Он…

-Он командир. – Вдруг уверенно сказала девушка и кивнула словно бы сама себе. – Он наш командир – я это откуда-то знаю. Секунду назад не знала, а теперь знаю. Это странно Кхнек.

-Наверное. – Парень обернулся, открыл рот, словно собираясь что-то сказать и замер на месте.

-Что? – Девушка обернулась, но там никого нет, всё те же мокрые камни одинокого морского острова, лишённого любого намёка на жизнь. В лучшем случае, остров посещали птицы, да какие-нибудь морские жители, что б в солнечный день погреться в лучах светила.

-Ты знаешь, мне показалось, что за нами есть другие. Такие как мы. Мне кажется, что нас должно быть больше. Семеро, не считая командира. Или больше. Мы…, мы…, - он нахмурился, силясь что-то вспомнить, оно буквально на языке вертелось, но поймать мысль, никак не выходило.

-Наверное, мы какой-то отряд, в котором должно быть семь человек. Или больше.

Предположила девушка, на что парень послал ей благодарный взгляд и с облегчением вздохнул.

Несколько минут они смотрели на корабль, на нескольких человек, с выпученными безумными глазами, плывших к острову. В их головах, сейчас не было мыслей. Не осознанно, они оба пытались побороть странную волну, что поднималась из глубин их душ. Эта волна требовала немедленно прыгнуть в воду и присоединиться к тому безумцу, что устроил кровавое побоище на корабле.

-Может быть, он уже умер от ран. – Предположила девушка, наконец, осознав, что эту внутреннюю битву, ей не одолеть. Она проиграла и, почему-то, не слишком расстроилась – может потому и проиграла Тиала, схватку с собственным разумом. Впрочем, вряд ли мог быть иной исход сего противостояния – она не помнила, где находится и что было раньше. Она не знала, что будет потом, что ей делать сейчас и куда идти. Мир вокруг, лишь огромное таинственное пятно. Ей даже подумалось, что будет намного проще, если она будет следовать за кем-то и выполнять приказы, вместо того, что бы самостоятельно окунуться в неизвестность, наверняка, наделав кучу ошибок.

Кхнек промолчал и спустя несколько секунд, оба вошли в воду.

Сначала они плыли медленно, не быстрее людей, плывущих прочь от корабля. Но что-то внутри подсказывало – ты можешь быстрее, и это не будет стоить тебе никаких усилий.

Девушка первой поддалась внутренним ощущениям и начала работать руками быстрее. В первые же секунды, она сильно обогнала Кхнека. Он перестал плыть, расправил руки, что бы удержаться на поверхности воды и смотрел вслед быстро удалявшейся спутницы. За ней оставался длинный пенный след, а там, где она плыла сейчас, вода взметалась вверх невысоким фонтаном.

Кажется, люди не умеют так быстро плавать…, какая разница? Может они особенные люди.

Кхнек ускорился и не стал ограничивать себя. В итоге он развил такую скорость, что лишь чудом не врезался лбом в заросший ракушками борт корабля. В последний момент отклонился в сторону и уплыл на десяток метров за корму. Пришлось разворачиваться и плыть помедленнее. Собственно быстрее он сейчас и не мог. Волосы на голове приподнялись, сердце билось чаще – вода, она стала красной. Он поднял взгляд и вздрогнул – с борта в океан стекали ручейки крови.

Добравшись до лестницы, вбитой прямо в борт, он поднялся наверх. И едва ступив на палубу, поскользнулся и грохнулся на спину. Прежде чем встать, Кхнек окинул местность взглядом и ощутил, как спина покрывается мурашками. Вся палуба красная. Везде, куда достаёт его взгляд, лежат мёртвые, изрубленные тела или отсечённые конечности. Тиала стояла на корме, у большого рулевого колеса и большими глазами осматривалась вокруг. Судя по тому, что её крепкое тело покрыто кровью, ей тоже не удалось устоять на ногах, впервые ступив на палубу корабля.

Того, кто всё это устроил, нигде не видно.

Обменявшись взглядами, молодые люди – выглядели они молодо, так что не было оснований считать, что им много лет, они принялись обыскивать корабль.

В процессе поисков, обоих что-то угнетало, какая-то странная уверенность, непонятно в чём.

Первой смогла эту уверенность перевести в мысль, девушка. Она остановилась и, отведя руки в стороны, глянула на свою грудь.

Приятного цвета соски качнулись, и девушка нахмурила брови – почему-то, ей казалось, что грудь не должна быть вот так, на виду. Ей подумалось, что грудь должна быть закрыта. Ей нужна одежда, вроде той, что носили люди, сейчас капающие кровью на дощатую палубу корабля.

Вскоре парень тоже замер и посмотрел вниз, на то, что у него болталось чуть ниже пояса. И ему тоже подумалось, что это не правильно. Это всё должно закрываться тканью.

Но зачем?

Без одежды гораздо удобнее.

С морской глади потянуло холодным воздухом и очевидный момент, мгновение назад ускользавший, обрёл вполне осмысленную форму. Без одежды просто холодно…, но дело не только в этом. Было и что-то ещё. Определённые места на теле, следовало закрывать всегда, даже в жару, даже если это мешает двигаться. Странные мысли. Но они перерастали в уверенность, что так должно быть, а затем обретали навязчивый характер. В итоге, девушка тяжко вздохнула, наклонилась к ближайшему телу, без усилий подняла его за ногу на вытянутой руке и, закусив губу, глянула на окровавленные лохмотья, в которые превратилась одежда. Впрочем, похоже, эти лохмотья таковыми стали задолго до смерти их владельца. Увы, ничего приличнее она поблизости не увидела.

Спустя несколько минут, оба молодых человека, оделись в вещи мертвецов. Штаны из плотной ткани, неприятно трущиеся об кожу и свободные полотняные рубашки, с кучей дыр, покрытые кровью. И ладно бы кровь – высохнет, но одежда ещё и сама по себе воняла. К сожалению, ничего иного тут не видно. Продолжив поиски, возможно, найдут что-то лучше.

На палубе обнаружилось всего два места, куда командир мог пойти. Тяжёлый люк в центре палубы и узкая дверь в кормовой надстройке, сейчас приоткрытая. Люк напротив, заперт на металлический замок с дужкой. А такой просто так не открыть…, Тиала, повинуясь скорее ощущениям, нежели разумной мысли, сжала замок в тонких пальцах и рванула на себя. С громким, противным скрипом, железная дужка погнулась, а крепления вырвало из деревянной рамы.

С замком в ладони, Тиала замерла на палубе корабля. Пустым взглядом, она смотрела на этот замок, словно видела его впервые в жизни и не могла понять, что это такое.

-Тиала? – Позвал парень, заметивший её неожиданный ступор.

-Мне кажется, - она опустила руку и разжала пальцы. Замок, обиженно звякнув, грохнулся на палубу. – Я почти уверена, что вот так, голой рукой, просто вырвать это…, - она глубоко вздохнула и, махнув рукой, добавила. – Не обращай внимания. Всё это ново для меня – я ведь не помню ничего.

-Как и я. – Кивнул в ответ Кхнек.

-Я осмотрю трюм.

-Ясно. – Кхнек снова кивнул и двинулся к приоткрытой двери, из-за которой не доносилось ни звука, но из-за которой буквально веяло угрозой. Как будто там спрятался дикий, невероятно опасный и злобный зверь. Кхнек, пару мгновений потоптавшись у двери, глубоко вздохнул и вошёл внутрь.

Обстановка каюты особым шиком не блистала, но сразу видно, что здесь кто-то жил и далеко не простой моряк. Кровать в углу, подле маленького окошка. На ней шёлковые простыни – грязные, давно нуждавшиеся в чистке. Подушки две, обе расшиты золотыми и серебряными нитями. Судя по тому, что подушки чистые, здесь они оказались недавно. Прежний владелец каюты, уборкой себя не утруждал. На полу валяются самые разные предметы – от подзорных труб различной величины, до обглоданных костей. Помимо предметов быта, валяются на полу и кубки и тарелки и обломки двух стульев – некоторые из предметов на пол упали не по воле их владельца. Судя по потёкам крови на полу, предметы падали в процессе схватки, которая не продлилась долго. Владелец каюты находился тут же, внутри. Стоял у стены, но не по своей воле. Сабля проткнула его насквозь и крепко пришпилила к стене. Повесив голову на грудь, бедняга оставался неподвижен – определённо мёртв.

Спиной к несчастному, на единственном уцелевшем стуле, за покосившимся и окровавленным столом, с кучей бумаг на нём, сидел человек. Весь он в крови, глаза красные от бешенства, губы сжаты в полоску. По-прежнему голый, но не рычит, оружия при нём нет. Сидит и смотрит пристально, да как-то нехорошо смотрит на проём дверной.

-Привет. – Произнёс Кхнек, борясь с желанием немедленно отступить на палубу и найти какое-нибудь оружие, желательно лук, а ещё лучше баллисту. Вступать в рукопашную с этим монстром, похоже, чистое самоубийство. Сколько здесь было людей? Не десять и не двадцать, а он приплыл сюда голышом, не имея при себе ничего, кроме собственных рук. И вот итог – корабль пуст, только кровь повсюду и десятки тел, большая часть из которых имеет недокомплект конечностей и голов.

Мужчина, устроивший сию резню, медленно поднялся. На его лице, кроме бешенства, теперь проступает печаль. Но его лицо выражает её так, словно это лишь добавляет ему злобы. На миг подумалось, что этот человек способен обращать в безумный гнев, буквально любое своё чувство.

Он подошёл к Кхнеку и положил руку ему на плечо. Посмотрел в лицо, с печалью и решимостью во взгляде своих, всё ещё злобных, глаз. А затем заговорил печально он.

-Кхнек, мне жаль. – Хриплым и тихим был его голос. – Он ответит за всё. Мы найдём его, и ему придётся отдать нам всё, что у него есть. Потом я убью его. Он ответит за это. Ответит сполна.

-Кто? – Не очень понял Кхнек этой речи, но тот факт, что незнакомец знает его имя, довольно сильно его удивил. Кхнеку казалось, что этот человек не может его знать, тем более по имени. Ощущение было таким стойким, что он даже подумал, что ослышался.

-Он Кхнек. Мы прикончим его и похороним в земле. – После этих слов он убрал руку с плеча парня и ощерился в зловещей улыбке. – В земле! – Повторил чуть громче и издал тихий хриплый смешок. Кажется, это должно быть забавно. Но почему?

Снаружи раздался вопль ужаса и не успел Кхнек обернуться, как незнакомец проскочил мимо него. Парень повернул голову, посмотрел на дверь, недоумённо хмурясь – кажется, люди не могут двигаться так быстро и столь ловко…, или нет? Может, могут, просто не все?

Когда он сам вышел из каюты, то увидел Тиалу и командира, стоящими у люка. Они смотрели вниз и оба хмурились. Ярости на их лицах нет, скорее недоумение. Словно они понятия не имеют, как поступить с тем, что видят перед собой. Или же напряжённо размышляют по этому поводу.

-Я думаю… - Произнесла Тиала, и случилось неожиданное. В какой-то степени – ведь незнакомец перестал рычать, да на людей кидаться. Вроде всё в порядке. А тут вот как вышло и непонятно почему.

Не успела она договорить, как стремительный удар ладонью, врезался в её лицо. Девушка пошатнулась, отступила на шаг назад. Её глаза расширились от удивления, она подняла руку и стёрла струйку крови со своего подбородка. Вслед за тем, глаза девушки превратились в щелки.

-Я не разрешал тебе… - Прошипел командир, не повернув головы – он всё ещё смотрел на живой груз этого корабля. А тот самый груз, сбившись в дрожавший от ужаса комок, смотрел на него.

Договорить не удалось и командиру. Злобно ощерившись, Тиала сжала кулак и со всей силы ударила в затылок своего обидчика. Что, конечно же, не могло не то, что причинить ему ощутимый вред, даже серьёзной боли причинить не могла женская хрупкая рука…, что-то хрустнуло, клацнули зубы, и командир со свистом улетел в трюм.

Пару мгновений, Тиала стояла на краю лестницы, что ведёт в трюм корабля.

Было очень тихо, в воздухе витало что-то тревожное.

А затем корабль сотрясся от безумного яростного рёва.

-Ааррррр!!! – Раздалось снизу, следом понеслась волна криков ужаса тех, кто сейчас находился в трюме и своими глазами видел, как женщина, одним коротким ударом, отправила мощного высокого мужика, практически в нокаут. Свалился он с лестницы кубарем, внизу хорошо приложился головой о балку и, сев на полу, несколько раз тряхнул головой, что б глаза в кучу собрать. А потом понял, что произошло и бешенство захлестнуло его с головой.

Кто в трюме был, забились ещё дальше в поисках коробок, корзин, всего, что могло бы хоть как-то скрыть их от красных глаз безумца, совсем недавно в одиночку перебившего всю команду корабля.

Впрочем, они зря волновались – его ярость сейчас была направлена на конкретного человека.

Он вылетел из люка быстрее стрелы, но девушка успела отскочить в сторону и ревущий взбешённый командир, пронёсся мимо, едва не врезавшись в мачту. Почти сразу он развернулся и уже шагом двинулся к дерзкой женщине, посмевшей ответить ударом на удар.

Тиала ощутила страх. И смущение.

Дело в том, что идущий на неё мужчина, взбешённый до крайности, вымазанный кровью, а где-то на нём ещё и частички плоти убитых им людей, в общем, у этого мужчины сейчас поднялась пятая конечность и в полной боевой готовности, смотрит прямо на неё. И глаза, от гнева красные смотрят и конечность, которая не совсем конечность, то же смотрит. Ситуация просто…

Впрочем, смущение вещь приходящая и второстепенная. Судя по перекошенному лицу командира, он собрался её убить, прямо здесь и прямо сейчас.

Он кинулся в атаку, приблизился на несколько шагов и словно дикий зверь прыгнул к ней с громогласным рёвом. Тиала отклонилась от удара и с удивлением поняла, что удар нанесли – ладно, что быстро, она уже начала привыкать к странностям, общим для них троих, но он ударил тыльной стороной ладони! При этом бесится и злится так, словно собрался именно убить. А разве можно убить таким образом? Разве что муху. Тогда что происходит?

Как бы там ни было, любой удар, это всё равно удар и времени для праздных мыслей, просто нет.

Девушка увернулась и на пределе возможностей своего тела, рванулась в сторону, услышав, как хрустят сухожилия и мышцы – столь резкий рывок находился на грани её возможностей. И что-то ей подсказывало, что подобная скорость и траектория движений, была вовсе недоступна большинству людей. Она оказалась за спиной обезумевшего от ярости командира и, не думая, словно по наитию, со всей силы вогнала кулак в затылок командира, точно туда же, куда и в первый раз.

Хрустнули кости, командир хрюкнул громко, на ногах не удержался и врезался лбом в мачту.

Бревно заскрежетало, но выдержало – оно и понятно, толщиной оно с человека будет.

Развернулся он мгновенно, сознание потерять не захотел, хотя на лбу осталась глубокая рана, а по лицу ручьём течёт кровь, теперь уже его собственная кровь, смешиваясь с почти запёкшейся кровью его недавних жертв. Атаковал он практически сразу и так же в лоб. И снова пытался ударить тыльной стороной ладони, что было и сложно и глупо, удар кулаком гораздо сильнее и провести его проще. Тиала не понимала, почему её противник, с виду совершенно утративший разум от гнева, действует настолько странно. Может он и сам не понимал, почему сражается сейчас таким образом.

Он нанёс ещё несколько таких оплеух ладонью, ни разу не попав в свою цель. Тиала каждый раз уворачивалась и отвечала той же монетой – почти, она била естественно кулаком. И ногами – это получалось автоматически и удивления не вызвало. Она просто знала, как нужно драться врукопашную и всё. Хлёсткий боковой удар ногой, разворот – противник видит её спину и автоматически кидается вперёд. Используя ещё не законченное вращение собственного тела, прямой удар пяткой в печень. Противник словно на металлический столб натыкается. Согнулся пополам, глаза выпучил, её ногу руками обхватил, мышцы вздулись – ещё мгновение и он сломает ей колено. Не проблема – локтем в темя, противник потерялся в пространстве и свалился на палубу носом вниз.

Нос громко хрустнул.

Тиала отошла в сторону, занимая стойку с поднятыми вверх руками. Её взгляд скользнул по палубе – там есть оружие, оставленное ныне покойными или бежавшими матросами. Оружие решит проблему гораздо быстрее. Так почему нет? Она сокрушённо покачала головой, сама себе, поражаясь – Тиала не могла решиться на такой шаг.

Командир может быть убит, но никогда рукой…, кого? Таких как она, которые…, спаси нас всех Прива…, почему она не может ничего конкретного вспомнить?

Командир поднялся на ноги. Сузив глаза и фыркая от сдерживаемой ярости, он стал вышагивать перед девушкой, вроде бы готовой к новому нападению. Он бросал на неё взбешённые взгляды, но пока не проявлял вспышек агрессии и не пытался навредить ей снова.

Наконец, он остановился и сердито смотрит прямо на неё.

-Арагон, воин Славного города Тара…

-Тиала… - Сказала она, прервав его речь.

-Арагон, - скрипнув зубами, повторил он, - воин Славного города Тара. И я не уверен в тебе.

-Что? Я не понимаю. – Отвечает девушка. Его слова, по большому счёту, не имеют смысла. Она не знала таких городов и не понимала, в чём состоит не уверенность командира Арагона.

-Твоя кровь. – Арагон наклонился и подобрал с пола саблю. Прошёл несколько шагов в сторону, снова склонился, вырвав другую саблю из рук мертвеца. – Я должен понять, какого она цвета.

-Что? – У девушки брови заметно поднялись – это вот как? Дословно его понимать надо? Он что, хочет увидеть, как из неё вытекает кровь и понаблюдать за тем, какой там цвет у крови этой?

Вторую саблю он бросил ей.

Не успела Тиала поймать оружие, как Арагон бросился вперёд. Град свирепых ударов обрушился на девушку. Она отступила на шаг назад, чувствуя, как на неё накатывает волна ужаса – она понятия не имела, как этим оружием пользоваться, да ещё против такого искусного противника. А что он с саблей буквально родился, понятно стало с первых же секунд. Командир наносил удары так быстро, что лезвие сабли превратилось в серую завесу из свистящей стали.

В ужасе, девушка попыталась отразить хоть какие-то атаки. Сильный удар почти выбил оружие из её рук и, практически не сознавая, что делает, она позволила себе упасть вслед за отбитым в сторону лезвием своего оружия и из крайне неустойчивого положения, с огромной силой и скоростью развернулась вокруг своей оси. С ревущим свистом, её клинок описал широкую дугу и опустился на спину командира. Почти – он прекратил атаку и выставил свою саблю навстречу удару, похоже, способному разрубить его пополам как тростинку. А так бы и случилось – сабли скрестились, выбив искры. Арагон покачнулся от силы её удара и, с явным удивлением расширив глаза, отступил.

На мгновение они замерли друг напротив друга.

Арагон смотрел на девушку, его взгляд не был прикован к чему-то одному. Он бегал по всей её фигуре, словно пытаясь там что-то особенное увидеть, но так и не находил того, что искал.

Кхнек всё это время стоял у люка и следил за схваткой. В первый момент, ему захотелось помочь девушке, встать рядом с ней в бою, защитить беднягу от кровожадного безумца. Но что-то останавливало – это не было страхом. Он не испытывал даже беспокойства при мысли о сражении. Но что-то сдерживало его, как будто, напасть на командира, было невозможно в принципе. Словно…, Кхнек не знал в какие слова это облечь. Он просто знал – он не имеет права нападать на командира. Он может защищаться и только в случаях…, в каких? Пусто, даже ощущений по этому моменту нет, ничего нет. Только уверенность, что сам, по своей воле, напасть на командира Арагона, он не может.

Впрочем, как он вскоре убедился, в его защите Тиала не нуждалась вовсе. Вполне вероятно, что девушка могла одержать верх, в сражении с Арагоном.

-Почти. – Хрипло сказал Арагон, скривив губы, кажется, презрительно.

-Что почти? – Не поняла девушка, с облегчением опуская оружие – вот зря как оказалось.

Он ринулся вперёд быстрее молнии, и прежде чем девушка успела среагировать, лезвие коснулось её груди, оставив там глубокий порез. Девушка отскочила в сторону, Арагон развернулся и атаковал снова, в этот раз, метя в её ноги. Она подпрыгнула вверх и в бок, сама нанося удар. Клинок командира оставил длинный порез на её ляжке, клинок Тиалы прочертил глубокую красную полосу на предплечье Арагона. Сразу после этого, они разошлись в стороны и вновь остановились.

-Хорошо. – Прорычал Арагон, садясь на корточки перед одним из покойных матросов и ложа саблю рядом с собой. Спустя мгновение он стал стягивать с покойника штаны и рубашку. – Теперь я знаю, каков цвет твоей крови – теперь ты можешь говорить без моего разрешения. Но не жди ответа Алая, его может не быть.

Воин облачился в новое одеяние, такое же грязное, рваное и покрытое кровью, как и новая одежда Тиалы и Кхнека. После чего двинулся к люку и вскоре спустился в трюм.

Девушка и Кхнек, остались одни на палубе.

-Что это было? – Спросил парень, а девушка в ответ пожала плечами. Сейчас она с задумчивостью и удивлением смотрела на свои раны. Она пропустила эти удары, чуть дальше вперёд острие клинка и он бы пронзил её сердце. Чуть глубже рана на ноге и была бы повреждена бедренная артерия. Командир мог это сделать, мог нанести смертельные раны, но вместо этого, рискуя нарваться на острие её сабли, оставлял царапины.

Лишь для того, что бы потом заявить, что она «Алая». Что это вообще такое?

Как бы там ни было, но для командира Арагона в этом слове заключалось нечто важное, нечто дававшее ей право говорить без его разрешения…, краска гнева вспыхнула на её лице. Это как вообще понимать? Он её за кого принимает? Этот дикарь хоть понимает, с кем он говорит?!!

Тиала смущённо склонила голову и, хмурясь, посмотрела на свои крепкие, всё же достаточно женственные ладони. Эти руки привыкли к тяжёлой работе. Но не к той, что выполняется в поле, с сохой и заступом в руках. Её пальцы привыкли сжимать рукоять меча.

Однако – кто она такая? С кем говорит командир Арагон и почему ей не нужно его разрешение, скорее наоборот – это командир, настоящий дикарь, обязан бы держать рот на замке в её присутствии, потому что…, что? Всего лишь уверенность, но чем она вызвана и что за ней кроется? Кем она была прежде, какое место занимала в этом мире, каким человеком была?

На все вопросы память отзывается лишь звенящей тишиной.

Она помнит только своё имя. Но она даже не совсем уверена, что это вообще имя и что оно принадлежит именно ей. Без сомненья, это слово точно связано с ней, имеет большое значение. Но имя это или титул, а может и вовсе название её родного города, деревни, леса растущего поблизости, название улицы в городе – что это на самом деле? Неясно. Только смутная уверенность, что это слово много значит для неё. И ещё оно очень похоже на имя.

Вот собственно и всё. Одни уверенности, ощущения, невнятные позывы, идущие глубоко изнутри её разума – это всё, что осталось с ней…, и куча разных странностей.

-Кхнек. – Тихо сказала она и потянула его за локоть. Когда он повернул голову, девушка показала пальцем на свою ногу. Парень не сразу понял, в чём дело, но продолжал смотреть. А потом отпрянул и с удивлением посмотрел в её ошеломлённое лицо – рана девушки заживала буквально на глазах. Не мгновенно, не особо быстро, но стоило присмотреться и видно, что рана затягивается гораздо быстрее, чем это в принципе возможно. Если только…

-Колдовство. – Уверенно проговорил он.

-Ррр. – Сказал Арагон, поднимаясь на палубу. Он коротко глянул на рану девушки и сердито плюнул в пол. – Ему было мало забрать наши славные смерти, он поразил нас ещё и этим!

И мимо прошёл, ничего не поясняя.

Судя по всему, они должны были всё понять без особых разъяснений. Переглянулись девушка с парнем, плечами пожали и отступили от люка.

Трясясь от страха, слёзы растирая по белым лицам, оттуда поднимались люди всех возрастов, да обоих полов. Один за другим они оказывались на залитой кровью палубе и некоторые особо впечатлительные, немедленно потеряли сознание. Первый такой эпизод стал немного трагичным – юная дама, в обрывках некогда дорогого роскошного платья, да с большим фингалом под глазом и синяками на ножках, наступила на что-то мягонькое. Вздрогнув, хрупкая юная девушка, чьи тонкие ручки никогда не знали тяжёлой работы, посмотрела вниз. И застыла на миг, словно громом поражённая – её стройная ножка, по щиколотку ушла в мягкое. А то мягкое, было имуществом одного пожилого, продублённого морскими ветрами и водами, мужчины. Но он не возражал вообще. Сидит себе, спиной прислонившись к старой дубовой бочке, голову на грудь свесил и молчит. Всё равно ему, что на его мягкое наступили – не почувствовал даже. Да к тому же, всё это мягкое довольно давно выпало на палубу из его внушительного живота. Причём выпало почти всё, так как пузо ему вскрыли одним быстрым ударом клинка - от паха, до самой груди. Вот и не возмущается он, всё равно ему нынче, что по кишкам его топчется тут кто-то, умер он, вот и сидит себе, голову повесив, на мир не глядя уже никак и ни зачем – глаза одного у него давно уже не стало, а второй кто-то начисто выбил рукоятью сабли. Нет у бедняги теперь глаз вообще, и помер он потом, и смотреть уже просто не чем.

В общем, к успеху парень шёл, но по пути арийца встретил и всё закончилось…

Закатив глазки, пискнув тоненько, юная дама упала спиной назад. Наверное, там, где она жила, такое падение было совершенно нормальным и абсолютно безопасным – обязательно найдётся благородный господин, что подбежит к несчастной и подхватит её под руки и по щеке не сильно хлопнет и лекаря позовёт и всякое такое, да тому подобное.

Увы, мир за воротами пышных замков и культурных пенатов, несколько другой.

С глухим стуком девушка свалилась обратно в трюм. Приземление завершилось громким хрустом.

Через пару часов, за ней спустятся. Поднимут наверх, увидят яркий синяк, идущий безобразным ободком через всю шею и, прогнав тоску-печаль, максимально чинно и благородно, просто выкинут её за борт, делов-то, землю тут копать негде, за борт и прощай, как говориться…

Какое-то время, люди толпились на палубе, прижимаясь друг к другу и оглядываясь по сторонам, да поддерживая тех, кому посчастливилось потерять сознание в стороне от люка. Однако заминка сия длилась недолго. Вскоре Арагон вернулся обратно и яростным рёвом, а изредка и сильными пинками, определил всё местное население на различные работы. Талант убеждения Арагон демонстрировал весьма выдающийся, так что, даже те, кто лопотал на непонятном языке и не понимал, что от них хотят, немедленно приступили к полезной работе на борту, демонстрируя завидный энтузиазм.

Все, кроме одного очень старого, немощного мужчины, со слезящимися глазами. Он сторонился толпы и, похоже, очень плохо видел, старик всё время подслеповато щурился.

Он замер в метре от своих товарищей по несчастью и постоянно оглядывался, да оправлял свои грязные, местами рваные одеяния, кое-где сверкавшие золотыми и серебряными нитями. Иногда он приглаживал остатки седых волос на голове, пошатывался, словно ему сложно было стоять, в целом становилось не очень понятно, зачем его захватили прежние владельцы корабля. Пусть старик, но старики тоже едят, а еда стоит денег и вдвойне она ценна в морском путешествии. Продать такого раба не смог бы даже лучший торговец Вольных городов на севере, да что там говорить! Таких рабов и даром никто не возьмёт. Зачем старик оказался тут, не понятно. Разве что, завесу той тайны немного приоткрывал его наряд. До того как стать лохмотьями, эта одежда стоила не малых денег.

Вполне возможно, что старик являлся важной персоной и его не собирались продавать в рабство, рассчитывая на щедрый выкуп. Как бы там ни было – тайна осталась тайной.

-Держи. – Презрительно скривившись, молвил Арагон, когда все пленники принялись активно работать – чистить палубу, выбрасывать трупы за борт, а кто понимал в деле матросском, сейчас активно готовит корабль к отплытию.

Старик, не понимавший слов могучего воина, прищурившись, посмотрел на то, что ему протягивали. В крепкой руке воина покоится сабля. Старик взял оружие, за протянутую в его сторону рукоять, не понимая, что происходит и чего от него хотят. Своим весом, сабля потянула его вниз, старик едва не упал, но всё же сумел поднять оружие, а вслед за тем и свой взгляд.

Сверху на него неслось лезвие второй сабли, что была в руках того же воина.

В отчаянии, старик поднял оружие и сумел отразить выпад. Но последовал и второй удар клинка, которого старик уже не увидел. Клинок рассёк его горло до самого позвоночника. Голова завалилась назад, открывая страшную рану. Кровь брызнула в лицо Арагона, но он ни разу не моргнул.

Когда старик пал, широко раскинув руки, воин Славного города Тара кивнул ему и произнёс:

-Твой позор закончился старик. Твоя душа больше не будет терзаться от мук своего позора.

Народ, только что работавший изо всех сил, замер, в ужасе глядя на старика и его убийцу.

-Аррр! – Взревел воин, позволив своему лицу перекоситься от бешенства.

Люди тут же вернулись к работе. Бешеный взгляд арийца обратился к его спутникам, ещё недавно бывших вместе с ним, на одиноком морском острове, будучи одетыми лишь в собственные волосы.

Оба поспешно шагнули к старику, подняли его и потащили к борту корабля. Однако взгляд Арагона они прочли не верно. Увы, ничего не поделаешь – дикари. Иногда, он забывал об этом.

-Нет! – Прорычал воин. Тиала и Кхнек остановились, послав недоумевающие взгляды своему командиру. Тот счёл возможным снизойти до пояснений, сердитый тем, что ему приходится это делать. – Душа этого человека искалечена и унижена его бесконечным позором. Долгая пытка позорным возрастом, извратила её. Но в последний момент он проявил себя – его душа, всё ещё душа мужчины. Он не достоин погребального костра. Но он не заслужил того, что бы его душа металась в кишках тех тварей, что сожрут его тело. Он отправится с нами к берегу и будет погребён в земле, если его народ окажется достаточно цивилизован, что бы сделать это.

Сказав сию речь, Арагон развернулся и ушёл в капитанскую каюту. Из которой вскоре вышел и обвёл палубу гневным взглядом, в поисках того, кто работал плохо или бездельничал. Таковые вскоре нашлись – подросток женского пола и мужчина в грязных одеждах из мягкой кожи. Оба человеческого языка, на котором говорили в Катхене и Арии, не знали, так что в каюту ариец загнал их пинками. Зачем стало ясно вскоре – сгибаясь от тяжести, девчушка и мужчина, вытаскивали из каюты мёртвое тело её прежнего владельца. На тело старика и своих спутников, Арагон внимания не обратил. Что с мертвецом делать, непонятно. Ясно что выкидывать за борт нельзя, командир запретил, а как тогда?

Пораскинув мозгами, Тиала и Кхнек унесли тело в трюм, завернули его в кусок парусины и оставили там. После чего вернулись на палубу, где уже вовсю кипела работа – кипела в жуткой тягучей тишине, нарушаемой лишь едва различимым шелестом ветра и крепко пропитанной искренним ужасом множества самых разных людей.

-Кхнек, - спросила девушка тихим голоском, - почему старика он оставил, а когда остальных выбрасывали за борт, не сказал ни слова?

-Не знаю. – Пожав плечами, ответил Кхнек, всё-таки Тиала не совсем права, командир объяснил свой поступок. Другое дело, что его объяснение им непонятно, оно, по сути, лишено всякого смысла. Какие-то погребальные костры, души…, хотя, что такое душа, он кажется, помнит. Смутно и урывками, но это что-то важное. Что-то в человеке. Наверное, какой-то нужный орган. А может и не нужный. Со временем, он вспомнит. Или нет. Не важно. Спустя некоторое время Кхнек заговорил.

-Мне кажется, командир Арагон, немного дикарь. Его поступки могут быть странными. Думаю, нам просто не стоит заострять на этом внимание. Командир явно знает что делает.

-Да, наверное. – С неохотой, всё же согласилась с ним Тиала…

Спустя час, судно, обрётшее новых владельцев, медленно развернулось, и всего на одном парусе – остальные поставить не смогли, не хватило ни людей, ни знаний, корабль двинулся прочь от одинокого острова морского. Ему вслед с берега каменистого безжизненного острова, с ужасом застывшим в глазах и лицах, смотрели десяток матросов – всё, что осталось от большой и крепкой команды пиратского судна. Прожжённые морские волки, гроза океанов и торговых флотов…, чудом выжившие в недавно случившемся безумном сражении одного против всех.

***

Недалеко от густых лесов, что тянутся по побережью реки Девон, средь высокой луговой травы ещё не перепаханной, не изувеченной рукой человека, средь равнин провинции Мэлон, плечом к плечу стоят два воина. Оба высоки и перевиты могучими мышцами. Один, пусть и высок, но строен и сложен почти так же, как статуи Каила, вышедшие из рук лучших скульпторов Империи. Второй обладает гораздо более крупными мышцами, он может похвастаться силой не уступающей силе своего скакуна. Тот, кстати, скакун который, мирно жуёт травку, опустив морду так низко, что кончики длинных рогов, почти касаются земли. Скакун второго воина отличался от первого только цветом – такой же огромный, на первый взгляд крайне опасный зверь, который и без всадника кого угодно до инфаркта доведёт одним своим видом. Но, как известно, внешность обманчива – научить этих зверей действительно сражаться, оказалось почти невозможно. Впору к магии прибегнуть, чего пока что не делали, возможно, лишь из природного упрямства. Пока что этих скакунов удалось научить, лишь спокойно относиться к виду крови и бесцельно мотать головой в процессе боя. Другие функции, на которые были способны эти могучие животные, чаще всего используемые исключительно в упряжке телег и в качестве сырья для приготовления мясных блюд, запускались более непосредственно и особого обучения не требовали. К сожалению, тут имелся сильный недостаток – эти функции могли быть запущены в дело только очень сильным всадником и в очень ограниченном наборе. Всё дело в том, что у вола череп хоть и крепкий, но сотрясение мозга после свирепого удара кулаком в затылок, никуда не денешь, а иного способа заставить волов Катхена делать некоторые интересные и полезные вещи, этим могучим воинам, найти, пока что, не удалось.

Один из волов фыркнул и обернулся воин, что похвалиться может более мощной мускулатурой, по должности он король, по одежде – не слишком удачливый, довольно бедный разбойник с ближайшего торгового тракта Империи. На вола он глянул, скривился сердито и снова повернул голову в сторону полей нетронутых рукой человека. С виду не тронутых.

Изрядно вытоптанная трава, дёрн повреждённый копытами лошадей и колёсами повозок, всё ещё хранили следы недавних событий разыгравшихся в этом месте.

Сейчас, по полю хранившему следы каких-то недавних событий, медленно шагала девушка в очень откровенном наряде – платье прикрывало всё её тело, от пяток до макушки. Даже на лице нечто вроде накидки. Только вот ткань сего одеяния оставалась непроницаема лишь в полумраке, где и так почти ничего не видно. Под лучами светила, ткань, напротив, начинала просвечивать в самых неожиданных местах. Впрочем, те места были достаточно прикрыты дополнительными элементами одежды - что б хоть немного загадки у девушки всё же осталось.

Она вышагивала по равнине, словно бы бесцельно. То прямо идёт, то направо, то остановится и, закрыв глаза, да вытянув руки вперёд, стоит неподвижно. Иногда, по её стройному телу пробегали всполохи бледного призрачного огня. Настолько призрачного, что смотревшие на неё воины, не были до конца уверены, что это именно всполохи, а не причудливые отражения и блики солнечного света.

Воин с двуручным мечом за спиной, повёл могучим плечом и снова покосился на своего скакуна. Стоит, скотина, траву жуёт, один глаз закрыл, вторым косит куда-то в сторону. Может и правда, обратиться к этой колдунье, пусть что-то сделает? Всё-таки, не в первый раз.

И всё и всё же – магия вещь слишком противоестественная. С ней надо быть крайне осторожным. Лишний раз к ней прибегать уж точно не стоит. Он бы и сейчас не попросил уроженку Эрфии помочь ему, но, к сожалению, в этом вопросе, без колдуна не обойтись. Мало того, что, возможно, в деле замешан колдун и найти его без помощи другого колдуна, будет не просто, так ещё и не факт, что колдовство вообще причастно к случившемуся.

В первом случае магия поможет свершиться необходимой мести, во втором, он сможет быстрее найти тело своего старого товарища по оружию и оказать ему последние почести, прервав ужасные муки его души, униженной и оскорблённой погребением в земле. Колдунья, прибывшая по зову Домена, с которым её связывали отношения не совсем традиционные для воинов Тара, точно скажет, что здесь произошло и укажет направление, в котором они должны двигаться. Без Оталы ничего не получится, выбор слишком невелик и арийский король, был вынужден прибегнуть к её помощи.

Вскоре девушка опустила руки и двинулась обратно к арийцам. Подле них она остановилась, задумчиво хмуря тонкие брови. Наконец, девушка подняла голову, дабы взглянув в лицо короля, рассказать ему, что ей удалось узнать. Взгляд упёрся в широкую мускулистую грудь арийца. Надув губки, колдунья подняла голову ещё выше и тонкими пальчиками потёрла свою изящную шею. Всё равно, что на высокое дерево смотреть. Шею ломить начинает – настолько оба арийца выше неё. Вообще, рядом с этими двумя она казалась крошечным, совсем юным ребёнком.

Что не слишком положительно сказывалось на самооценке и настроении уважаемой и известной колдуньи, по праву носившей полноценный эрфийский посох.

-Здесь ощущается присутствие сразу нескольких Великих Сил. – Произнесла девушка, глядя в лицо короля, не сделавшего ни каких попыток облегчить девушке данный разговор – мог бы хотя бы на корточки сесть, так она смогла бы, смотреть ему в лицо не задирая нос почти, что к облакам. Так нет же, смотрит на неё, ответов ждёт и плевать ему на все неудобства, что прекрасная дама испытывает. Ах, как этот дикарь не похож на благородных рыцарей Империи! Но что поделаешь…

-Несколько колдунов? – Нахмурившись, сказал король.

-Нет. – Девушка покачала головой – ко всем Барговым псам этого грубияна и хама, будет ему в пузо смотреть, с ним же и говорить. А то шея болит. – Это точно был кто-то один. Он работал быстро, все заклинания совершались одновременно, но с разными Силами. Кроме того, я не могу определить, что именно маг использовал и как он это делал – этот маг, возможно, искуснее меня. Он очень хорошо замёл свои следы. Но всё же недостаточно хорошо. – Она самодовольно улыбнулась, выпрямила спинку, ладошки в бока упёрла, потом представила, как комично это выглядит с высоты роста короля-великана и сердито надув губки продолжила. – Людей перенесли отсюда в другое место, используя обволакивающие порталы – в них не нужно входить, они формируются на самой вещи или человеке и сразу отправляют его в нужное место. Сложная, неустойчивая магия, так что этот маг, как минимум, носит посох Эрфии. Или легко мог бы его получить, если бы обучался у нас.

-Кто этот маг? Где его искать? – Проговорил король, в глазах коего полыхнул хищный огонь – Шеди не соврали, некий колдун посмел унизить арийского воина, посмел украсть у него честь погребального костра и обрёк его душу на позор и муки. И не факт, что только это произошло с прославленным воином Славного города Тара, павшим в своей величайшей битве. Неизвестно для чего колдун похитил тела павших здесь воинов – это может оказаться даже хуже, чем погребение в земле, хуже, чем бросить тело воина дворовым псам на растерзанье. Даже думать об этом Логан не желал. Магия – от неё можно ожидать любой самой отвратной низости и пакости.

-Я же говорю – он очень искусен! Кажется, король, вам плохо слышно с такой высоты. Может, вам стоит слегка наклониться? Учитывая все пустоты сверху, для вас это не составит труда.

Ворчливым тоном проговорила девушка, больше сердившаяся не на хамское поведение арийца, а из-за того, что смогла прочитать на этой равнине так мало. Она всё-таки не вчера свой посох получила. И пусть ей далеко до магистров, но она всё же не рядовой маг Эрфии! А тут она ощутила себя глупым неофитом, которому вместо азов, всучили том с набором заклинаний из разряда Высшей магии. Кто бы ни был этот колдун, он явно превосходил её и значительно. В чём признаваться, тем более королю дикарей, она решительно не хотела. И так униженной себя чувствует, а ещё это хамло королевское!

-Отала. – С едва заметной нежностью произнёс Домен и послал ей укоризненный взгляд.

-Извините, ваше королевское высочество. – Проворчала девушка таким тоном, словно не извинения то были, а ругательство недостойное уст хорошо воспитанной девушки.

Впрочем, Логан внимания не обратил – смотрит на неё требовательно, ждёт, когда ему скажут, где прячется тот колдун, коему он уже очень скоро и с большим удовольствием отрежет голову.

-Я не смогу отыскать этого мага. Следы заметены превосходно, я давно такого не видела. Такое чувство, что тут с десяток неофитов разных Сил, пытались впервые сотворить какую-то простенькую магию, без всякого успеха. Только растормошили Потоки Сил и остались с носом. Если бы я не узнала от вас, что тут в одно мгновение пропали десятки тел, я бы и не поняла, что именно здесь произошло.

-Этого мало. – Ворчит король.

-Большего я предложить не могу. Разве что могу уверить, что он где-то рядом. – Отала сложила руки на груди и задумчиво хмурясь, продолжила говорить. – Видите в чём дело, такая магия очень не проста сама по себе, а помноженная на такое количество предметов, она становится и вовсе почти неисполнимой. Если я могу отправить через портал полдюжины человек, хоть через весь континент, то две дюжины, уже нет – кто-то обязательно прибудет не туда или не целиком. А кого-то и вовсе разорвёт в пыль. А тут сразу несколько десятков тел и маскирующие чары наложены практически одновременно – это и показатель могущества мага и сразу же говорит нам о том, что он не мог совершить это заклинание с большого расстояния. А если он был где-то здесь и прятался, выжидая, то не мог отправить себя и тела, слишком далеко. Кроме того, что бы восстановить силы и совершить такое ещё раз, ему потребуется время, но я сильно сомневаюсь, что он стал это делать. Такой могущественный маг, не станет опасаться погони, да, к тому же, он не просто так забирал умерших и умирающих – их ведь всё равно не спасти, половина умерли здесь, остальные через несколько минут после свершения заклинания. Признаться, я бы на его месте тоже не стала бы ожидать погони – ведь ваш друг уже мёртв. Какой смысл идти за ним, за что мстить? Ему ведь уже всё равно.

-Женщина. – Проворчал король, по поводу какой-то из частей её речи, а то может и просто так сказал, тут Отала не поняла. Но прозвучало как оскорбление. Так что девушка сузила глазки, сжала кулачки и покраснела от гнева. Впрочем, это длилось недолго – король шагнул к своему скакуну, а Домен крайне осторожно, почти что нежно, коснулся пальцами хрупкого плеча девушки.

-Да, я понимаю. – Выдохнув громко, произнесла она. Улыбнулась Домену, погладила пальцами его крепкую широкую ладонь и взмахнула рукой. – До встречи, любовь моя.

И исчезла в едва видимой, зыбкой вспышке сияния – тот самый портал, о котором говорила очаровательная эрфийская колдунья. В него не нужно входить, он сам обволакивает путешественника, коему нужно отправиться в путь, незримыми путями магических энергий.

Как только девушка исчезла, воины взобрались на своих рогатых скакунов и не особо сильными хлопками пяток по мохнатым бокам и ладонями по крупным головам, направили их в нужную сторону – навык воспринимать такие направляющие тычки, это практически половина всего, что волам удалось освоить в качестве ездовых боевых зверей.

На первый взгляд совсем немного, но для этих животных, почти на грани возможностей – толи в силу небольшого мозга, толи потому что процесс обучения волов в качестве скакунов, был сопряжён с многочисленными сотрясениями черепной коробки несчастных животных, очень слабо приспособленных к роли, в которую их определили арийские воины.

Куда направиться, особо долго не размышляли. Мэлон огромная и пустынная провинция. Здесь большие города можно пересчитать по пальцам одной руки и пальцев окажется вдвое больше чем нужно. Отдельных селений на три-четыре дома или полноценных деревень тоже не густо. Зато полно пасущихся стад туров, как одомашненных, так и диких, последних впрочем, не в пример меньше. Для магов, изнеженных и извращённых дурным влиянием колдовства, Мэлон подходил менее чем. Собственно, о магах, живущих в этой провинции, арийцы знали достаточно. О некоторых по сообщениям Теней, о других по собственному опыту – иной раз их привлекали, что б отразить нападения Шеди или других воинственных жителей Нара. Никто из тех магов не занимался ничем, что могло бы навести на мысль, будто он стал бы зачем-то добывать тела людей. Все они были ленивыми, напыщенными и лишний раз из своих домов не выбирались. Конечно, однозначно о колдунах ничего сказать нельзя, но вероятность того, что к этому причастен кто-то из известных им магов Мэлона, ничтожна. За то они точно знают о маге, что обитает где-то рядом и вполне может быть причастен к случившемуся. Этот безумец, посмевший нанести смертельное оскорбление не только душе павшего воина, но и всем сынам Славного города Тара, спрятался где-то по другую сторону реки, в провинции Валлия. Пусть Валлия особым богатством тоже не блещет, но крупных поселений там намного больше, территории обжиты лучше, населена провинция плотнее. Эта провинция может дать колдуну больше, чем Мэлон. И истории связанные с мертвецами, за тем колдуном имеются. Логан и Домен были больше чем уверены – за всем стоит именно этот колдун. Однако не факт. Возможно, его уже и в живых-то нет. А может, он куда-то уехал или просто не причастен к исчезновению тела Арагона.

В любом случае, они всегда могут вернуться обратно и поискать в Мэлоне. Навестить тех колдунов, что им известны, поспрашивать сами у местных селян или вернуться в Нар и связаться с кланом Теней, поставив им задачу искать конкретного колдуна, ворующего мёртвые тела.

Как бы там ни было, они всё равно съездят в Валлию не зря. Уже давно следовало это сделать.

Всю дорогу воины молчали, размышляя о сложной ситуации сложившейся для них. Смерть Арагона произошла не вовремя, ему стоило бы быть в стенах Нара, когда юный город принесёт своё последнее доказательство силы, до конца станет тем, чем является уже сейчас – новым телом Тара.

Но последнюю славную битву достойную того, что бы в ней умер настолько прославленный воин, как Арагон, предсказать невозможно. Такая битва, либо случается, либо нет. Наверняка сказать, какой будет очередная схватка никогда не получается, всегда есть шанс на то, что битва превратится в ту самую, достойную, где смерть покроет тебя неувядающей славой и заставит душу пылать от гордости и осознания той силы, какая в ней заключена. А это, почти наверняка, приведёт к новой жизни в могучем, здоровом теле, способном превзойти славу, добытую в минувшей жизни.

Арагон нашёл такую битву – она не подошла бы для Радона, она была бы недостаточно славной, для арийского короля. Но для Домена, Марса или Арагона, она вполне могла подойти в качестве идеальной последней битвы. И тот факт, что Арагон погиб в ней от рук могучего воина, коего, прежде, всё же убил, лишь подтверждает это.

Но всё же, это произошло очень не вовремя. Впрочем, подобные события иначе и не происходят.

Очень скоро, неясно когда именно, но скоро, Нару предстоит битва, в которой он погибнет, не сумев выдержать испытаний, доказав не силу, а лишь свою позорную сладость. Либо же, Нар выстоит и докажет, что достоин своего нового тела, достоин жить и покрывать своё имя всё новой и новой славой. И им нужно найти мага и вернуться в Нар до того, как враг придёт испытывать крепость незримых мышц Нара и тысячи мечей, вполне зримых и смертоносных, что сольются в единый разящий клинок Славного города.

В общем, очевидно, что им надо бы поторопиться и ехать побыстрее.

Волы вздрогнули и одновременно обиженно замычали – это им всадники сейчас пояснили, что надо ускориться. Намёков в виде толканий пятками в бока, бедняги не поняли с первого раза и вот он печальный результат – обратно сотрясение мозга. Может потому обучение и проходило так трудно, кто знает? Таинственно ведь это всё очень и с первого раза опять же не очевидно. Ни людям, ни тем более глупым волам…

Так что повторного сотрясения мозга, бедным рогатым товарищам, избежать не удалось.

До реки добрались через пару часов, вплавь переправляться не стали – имелись некоторые сомнения в способности скакунов нормально плавать после нескольких ударов арийского кулака в затылочную часть черепа. Да и особого смысла в том, в общем-то, не было - густо населённые районы обладают множеством важных преимуществ, одним из которых является наличие нормальных переправ через бурные реки.

В данном случае преимущество не оправдалось – в этой части реки, мостов построить никто не сподобился. Зато, спустя час неспешного пути вдоль берега был обнаружен вполне нормальный брод, достаточный для любой лошади и тем более для рослых сильных волов.

По другую сторону реки, так же рос лес, с множеством кустарников, каким-то образом научившихся жить и процветать в тени деревьев. Однако с этой стороны лес представлял собой узкую полоску, которую арийцы миновали довольно быстро.

Спустя некоторое время, они наткнулись на небольшое стадо домашних туров, а ещё через час обнаружили, что луговая трава, сменилась чем-то напоминающим злаковые культуры. Что это такое конкретно, разглядывать не стали, как и менять направление своего движения - как оставляли скакуны арийские, широкую проплешину в поле, так дальше и оставляют.

И уже очень скоро, они обнаружили на своём пути первое поселение. Увидеть его было не сложно, хотя ни одной крыши, мельниц или забора, с полей видно не было. Что и не требовалось в этих краях. Каждое селение Валлии имело запоминающуюся особенность, одну на всех.

-Каменный мужик. – Рёк Домен, первым разглядевший местную достопримечательность и наиважнейший объект любого валлийского населённого пункта. Есть в поселении вода, еда, кров, не важно - это всё пустое, пока не поставлен в правильном месте, величественный лик Господа, коему можно кланяться, молиться и приносить подношения. Это самое главное. А всё прочее вторично, а ежели для человека всё обстоит иначе и презренная миска с вонючей похлёбкой для него важнее возможности немедленно помолиться у лика Господня – тут уж всё яснее ясного. Пропащий человек, в грехе и скверне злой погрязший так, что тут без пары лет в Облачном доме ничего сделать уже и нельзя. И то не факт, для такого мерзкого грешника, и покаяние очистительной боли, не всегда достаточное лекарство – ведь для души оно, а душу через тело лечить, это ж как кашу есть через кусок ткани с мелкими дырочками на ней. Может и поможет, а может, и нет, но если упорства много проявить то…, впрочем, арийцы в такие тонкости не особо вдавались, хотя и потратили некоторую часть своего времени, на изучение наиболее ключевых обычаев местных дикарей.

-Каменный. Мужик. – Сказал Логан, согласно кивнув и бросив в ту сторону короткий взгляд. На высоком холме, с каменного постамента на мир грозно взирает тот самый мужик, запечатлённый в камне. Сразу видно, что каменный, что мужик.

К тому же, каждая такая статуя всегда была сделана одинаково, они легко узнаваемы издалека. Разночтения в деталях, конечно, имелись, но минимальные. Черты лица, пропорции тела, число голов, рук и пальцев, всегда оставалось неизменным. Что для многих и для арийцев в частности являлось почти бесспорным доказательством того, что каменный мужик существовал воплоти - несколько сот лет назад, а то и больше. Наверняка он был каким-то королём, могучим воином или могущественным колдуном. Впрочем, его могли и просто придумать в далёком прошлом. Собрать в одну кучу реальных людей, качества, которые хотелось видеть в себе, но которых не было и объявить, например, что этот выдуманный мужик, был их предком. А потом поставить ему статую. Что бы было кому молиться и кого обвинять в своих неудачах. Слабым очень нужны такие вещи. Ведь мысль о том, что душа останется совсем одна в поиске нового тела, что она может ошибиться, выбрав не то тело, что…, в общем, было очень много такого, чего панически боялись слабые души, живущие в слабых телах. И им приходилось придумывать всякое. По большому счёту с единственной целью – убежать от осознания своей позорной слабости, дабы в один прекрасный миг не броситься на меч, сгорая от стыда за то, чем они являются. Слабым просто не хватит сил ни на что иное.

Своих скакунов арийцы направили прямо к холму – раз поселения не видно ни слева, ни справа, оно стоит где-то за ним. На некотором удалении, но близко. В не особенно частых боевых походах, пока строился Нар, пока Малый город воспитывал своих первых сынов, арийцы иногда заглядывали в эти края и успели достаточно узнать о том, как Валлия живёт. Ещё больше об этом узнал Марс, когда много лет назад отправился в эти края в поисках воинов для будущих и неизбежных завоеваний. Сабас пал, став колыбелью Славного города Нара. Теперь в завоеваниях нет никакой нужды, война закончилась, едва пала Саба, столица Сабаса. Захваченных земель более чем достаточно, что бы Нар жил и процветал, добывая всё больше и больше славы для себя.

К моменту, когда Нар неизбежно постареет и падёт в своей неизбежно славной смерти, имя Славного города навсегда врежется в память людей, его слава будет жить и спустя тысячи лет после него. Даже когда Нар обретёт новое тело для себя, его предыдущие подвиги будут помнить – никто не забудет могучих Тара и Нара, а воплощённый в других стенах город, будут вынужден равняться на них, в своих бесчисленных попытках превзойти их. И однажды, конечно же, превзойдёт…

Логан задумался о том, что рассказал о Валлии Марс. Его путешествие не было боевым походом, он увидел эту имперскую провинцию, пользовавшуюся широкой автономией в своих внутренних делах, буквально изнутри. Марс запомнил многое из того что видел и рассказал об этом своим товарищам, своему королю. Что-то было любопытно, что-то вызывало смех, а что-то и отвращение.

Вот о последнем, Логан сейчас и вспоминал. Он обдумывал то, что узнал от Марса, вспоминая рассказ, услышанный много лет назад и чем дальше, тем сильнее он хмурился.

Мертвецы, оживлённые магией, выходили на арену, что бы сражаться против живых. В столице этой провинции, какой-то отвратительный колдун, лишал воинов возможности обрести новую жизнь, заключал их души в гниющих, мёртвых телах и заставлял их сражаться для потехи толпы. Сложно представить, каким кошмарным мукам подвергались души несчастных, какой позор выдерживали они, вынужденные следовать приказам колдуна, лишённые собственной воли. Воины, превращённые в жалких рабов…, неужели такая же участь постигла Арагона?

Логан заговорил, высказывая свои мысли Домену. Когда он закончил, глаза воина горели бешенством. Почти до самого подножия холма Домен молчал. А затем глухо произнёс.

-Если это сделали с Арагоном, смерти колдуна будет слишком мало.

-Да. – Логан медленно кивнул. – Этого будет мало. Если это так, мы вернёмся. Весь Нар вернётся сюда и вся эта земля узнает на собственной шкуре, что такое славная смерть.

-Страна колдунов, баб и земляных червей. – Буркнул Домен, справедливо полагая, что в грядущей мести за судьбу Арагона, за оскорбление нанесённое всему Славному городу, достойных противников окажется крайне мало. Вместо трудной, кровопролитной войны, череды достойных и тяжёлых битв, их здесь ждёт форменная резня, в которой сильные враги будут подобны алмазам, разбросанным на склоне горы – нет идиотов, которые их там разбросают. А природа на такие подарки крайне скупа.