Отблески старого мира

Но всё же, в подобном огромном походе, что соберёт под свои знамёна всех воинов Нара, включая тех, кто себя таковыми не считали – наёмников, Шеди, воинов Батэла, некоторых других, всё же, они смогут взять половину от того, что делает битву достойной для воина. Военные трофеи, добытые мечом, не менее важны, чем слава и достойный враг, способный лишить тебя жизни.

Иной раз, трофеи даже важнее. Особенно в землях, что так бедны сильными врагами.

Вскоре они добрались до вершины холма, их скакуны продолжали медленно двигаться вперёд, в процессе щипая травку под ногами. Воины, без особого интереса смотрели перед собой. Они знали, что их ждёт за холмом, и размышляли лишь о том, как лучше поступить. Им нужны вполне конкретные сведения – за время пути, мысль о возможной причастности колдуна умевшего поднимать мертвецов к омерзительному подобию жизни, превратилась почти в полную уверенность. Колдуна нужно найти, а он забрал тела или нет, они выяснят наверняка, когда его горла коснётся острие клинка. А когда колдун во всём сознается и скажет где тело Арагона, его, конечно же, ждёт куда более близкое знакомство с клинком. Если же колдун окажется не причастен – не беда. Они помогут душе, опозоренный колдовством и мерзкими деяниями мага, отправиться в новое путешествие, к новому телу. Мысль о том, что магу это путешествие просто необходимо, начала посещать арийцев ещё в те далёкие годы, когда Марс вернулся в Орхус. Но тогда, просто мыслью это и осталось. Особых причин искать колдуна, у них всё-таки не было. К тому же, их собственная память хранила воспоминания о том, к чему могут привести сражения против магов, особенно тех, что носят с собой колдовские мечи.

От колдовства, без крайней необходимости, лучше держаться подальше.

Логан покосился на рукоять своего меча, мерно покачивавшуюся над его плечом, и тяжко вздохнул. Ему вот так и не удалось. Колдовская вещь словно прилипла к его рукам. С грустью вспомнил он о тех временах, когда в его руках был нормальный, стальной меч, не позволявший себе оскорбительных выходок, вроде убийства врагов, которых он мог убить сам или мгновенного исцеления его ран, которые, вообще-то, должны после боя болеть. А после становиться шрамами и каждый день напоминать ему, что когда-то он пропустил удар, что он недостаточно искусен в бою, что ему нужно стать гораздо сильнее, чем он есть сейчас. Увы, увы, этот позорный меч, с ним, похоже, навсегда и никак от него не избавиться…

Меч на эти мысли отозвался парой возмущённых и очень ярких эмоций, которые Логан не пытался понять или даже замечать, просто, усилием воли, выбросил их прочь из своей головы.

Он был сердит на своё оружие, а оно, в свою очередь, сердилось на него – в основном, потому что не могло понять, в чём вообще дело. Наверное, колдовскую душу древнего оружия, крепко ставило в тупик поведение арийского короля или же вызывало его интерес и любопытство, а может…, впрочем, какая разница? Колдовство – с ним всегда так. Ничего непонятно и лучше даже не пытаться понять. Колдовство слишком скользкая дорожка, оно оскорбительно и пагубно, в нём всегда таится страшная ловушка, даже если оно, казалось бы, приносит только пользу.

Волы остановились в паре метров от статуи и воины обратили свои взоры на толпу селян, что уже давно смотрят на них. Полсотни детей, женщин, стариков и мужчин, все в простых полотняных одеждах - белоснежных, возможно, постиранных ещё вчера, если не сегодня с утра. На головах молодых женщин венки из цветов – единственное украшение, какое тут обнаружилось. Крестьяне, да и горожане Валлии, не слишком усердствовали в излишествах любого рода. А то мало ли – вдруг благочестивые жрецы Каила решат, что в сердце человека доброго, какое зло поселилось или, что ещё хуже, уже и сам Барг ему что-то на ухо шепчет? И всё, попробуй потом докажи что ты не виноват ни в чём, обрядам следовал, Бога почитал, молился три раза в день и постился точно в срок. Не просто доказать невиновность свою, когда доказывать её приходится дыбе и сырым стенам тёмных камер, в застенках подземных, домов священных, где боль есть искупленье и истины чистый свет.

Крестьяне, с коих особо и взять было нечего, сегодня праздновали. Очередное священное мероприятие, празднование коего считалось показателем благочестия, то есть, не прийти на него мог только закоренелый грешник – иначе всем селом эти люди сюда бы не пришли. А судя по количество домов у подножия холма, тут как раз всё село и собралось – оно понятно, в Облачный дом никому не хочется..., то есть, конечно же, не в этом дело. Просто эти люди очень веруют и не желают расстраивать каменного мужика, который у них богом назначен.

Логан бросил взгляд в сторону посёлка – у подножия холма разбросаны, в каком-то даже аккуратном беспорядке, одинаковые бревенчатые срубы стоят на фундаменте сложенном из плоских камней. Симпатичные, добротные домики, обезличенные настолько, что непонятно как жители узнают, где, чей дом. Может для того и построены они не ровными рядами, а немного вразброс? Что б жителям проще было запоминать, где какой дом. А то ведь начнёшь украшать, делать домик уникальным и выдающимся из всех – гордыни грех поглотил тебя, Баргова порча уже коснулась души бессмертной и пречистой…, ариец тряхнул головой.

Вот зачем валлийских рабов расспрашивал об этой глупости с их богами и укладом жизни?

Валлия погрязла в такой абсолютной дикости, каковой он не встречал даже у северян.

Верят, во что попало, придумали себе богов и другие разные глупости в безнадёжной попытке хоть как-то оправдать свои бесконечные трусость и слабость. Но, наверное, иначе они и не могут.

Логан слез с широкой мощной спины вола и широким шагом двинулся к статуе – она даже выше него, а на постаменте так и вовсе огромна. Говорить с селянами он должен став впереди статуи. Именно он должен заслонить собой каменного мужика, а не он его. Селяне Валлии глупые и дикие – они могут выдумать себе, что каменный мужик защитит их, лишь по той причине, что выглядит внушительнее на фоне говорящего с ними могучего и прославленного воина.

Арийский король прошёл вперёд, не обращая внимания на множество даров, выставленных перед статуей. Растоптав несколько подносов с едой преподнесенной Каилу, сбив наземь кувшин с душистыми маслами, разбив расписную глиняную вазу, он замер на месте.

На лицах селян, причудливо смешавшись, возникли страх и гнев. Их взоры обратились к лицу статуи, а по их рядам пробежал поражённый шёпот. Они с ужасом и надеждой смотрят на каменного мужика, словно ожидая, что тот сейчас оживёт и метнёт в наглеца молнию. Чего, конечно же, не произошло. Камень, пока его не коснулась порча колдовства, всего лишь камень.

Логан заговорил, объяснив в двух словах причину своего визита и что именно, точнее кого именно, он ищет. После чего замолчал, ожидая ответа.

-Господь покарает тебя чужеземец! – Пискнул кто-то из толпы.

Зловеще шелестя, меч покинул ножны. Чёрного клинка коснулись лучи солнца, не отразившись от него – они просто пропали, словно меч пожирал сам свет.

Для жителей отдалённого валлийского села, становилось всё очевиднее, что если кого карать сегодня и будут, то, судя по всему, конкретно их самих.

Однако – в этой толпе не менее двух десятков мужчин, из которых десяток отличались крепкими мышцами, закалёнными годами работы в поле. Оружия при них нет, но с ними было куда больше, чем просто заострённый металл – на них смотрел их Бог, смотрел глазами своего каменного воплощения.

Логан злобно ухмыльнулся. Он помнил слова Марса о том, каковы эти люди и несколько раз приходил в эти земли как воин, ищущий битв, трофеев и славы. Битвы тут были ни о чём, если не попадался на пути имперский гарнизон или наёмники. Трофеи скудны – города Валлии, пока ещё трогать было нельзя, дабы последнее испытание Нара, не началось слишком рано, а что-то ценное взять в селениях не представлялось возможным. В походах сюда была надежда на одинокие храмы, ведь когда-то давно они наткнулись на такой и получили всё, о чём мог мечтать воин – и славную битву, и богатые трофеи. Однако с тех пор богатых храмов по берегам Девона не осталось. Может и был такой всего один, а может их бросили по какой-то неизвестной причине.

В общем, походы с мечом в руках по окрестностям городов Валлии, Логана быстро разочаровали.

Но сейчас ситуация иная – в нём кипит гнев от несправедливости поразившей прославленного арийского воина, он понимает, что возможно, никогда не сможет смыть оскорбление нанесённое Тару, ведь колдуна найти не просто, а долгая дорога изрядно его утомила. Близится день последнего испытания Нара, могучий воин Арагон погиб не вовремя, в самом Наре масса дел и так далее и так далее - в общем, напряжение давало о себе знать, нервы как струна.

Так что ариец был не против даже такой драки ни о чём, что быстро станет просто резнёй, без смысла и цели. Гневу нужен выход и раз крестьяне готовы помочь ему обрести душевный покой и размять затёкшие в пути мышцы, активно махая мечом, так почему бы и нет? Все останутся довольны – это бесспорно. Ариец избавится от гнетущего гнева, не находящего выхода и от своих волнений. А презренные крестьяне получат хороший шанс родиться в достойных тела – ведь смерть от руки короля Тара, воина покрывшего своё имя бесконечной славой, это воистину Великая честь. Даже если крестьяне не понимают и считают иначе – они всё равно останутся довольны, в новой жизни, в новых телах. И пусть они забудут всё - их души не забудут ничего и будут довольны. А это главное.

Меч в руке арийца описал широкий круг над его головой и замер, поднятый к плечу. Безоружные крестьяне подались назад, мужчины среди них, напротив, сплотились плечом к плечу и выступили вперёд. Бледные, глаза большие, коленки трясутся, но они готовы драться. И не только они – люди за их спинами отступили не просто так. Некоторые убежали к посёлку, другие шарят в траве, подбирая камни, куски корней, какие-то палки, всё, чем можно дать по башке. Крестьяне Валлии, готовились к сражению – ведь сейчас на них смотрел сам Господь, Пречистый Каил Громовержец!

Вполне возможно, что Он испытывает их и появление двух крепких воинов, лишь поиск тех, в чьих сердцах вера слаба, чьи разумы поддались богомерзкой ереси или страху смерти. Ведь любое доброе чадо Громовержца, обязательно попадёт в Небесное Царство. А как вызнать где чадо, а где козлище подло прячется, уже и Барговы копыта себе отрастив? Только через испытания, дабы порча злая не проникла в Царство Света в Небесные Чертоги Творца.

-Логан. – Громко произнёс Домен и когда король обернулся, указал рукой куда-то за спины селян.

Ариец прищурился, пытаясь рассмотреть за толпой то, что привлекло внимание собрата. Ему не удалось, даже его рост, подобно скале возвышавший его над большинством людей Китхена, не очень помог. Домен увидел потому, что с вола так и не слезал – для двух воинов, тут слишком мало крестьян. Логан без проблем управился бы в одиночку, а вмешательство Домена, только испортило бы ту крошечную радость от битвы, какую он мог здесь получить.

Впрочем, долго щуриться не пришлось – по толпе прошёл новый тревожный шепоток и люди стали расступаться, давая дорогу тому, кто ещё к ним даже и близко не подошёл. В толпе образовался широкий просвет и теперь Логан смог увидеть то, что заставило крестьян поспешно разойтись.

По склону холма быстрым шагом поднимался человек в коричневом балахоне – один из знаменитых на весь Катхен, благочестивых, очень добрых, Каилом отмеченных, голыми руками способных убивать и людей и животных, один из монахов Валии.

Логан вновь усмехнулся – битва, если такова случится, а если крестьяне не ответят на вопросы, случится обязательно, обещает быть немного интереснее. Будь балахон иного цвета, сражение стало бы более достойным обязательно. Но, увы, чего нет, того нет.

Коричневые балахоны слабейшие из монахов и наиболее часто встречавшиеся. С ними, поначалу, сражаться было сложно, но стоило приноровиться и особой проблемы они уже не создавали. С арийцами в этом вопросе мало кто мог согласиться, для большинства жителей Катхена, даже коричневый монах, почти непобедим. Лучшим оружием в борьбе против монахов Валии, независимо от цвета их рясы, всегда считались лук и арбалет. Желательно используемые верхом, да на быстрой лошади. На тот случай если промахнётся или монах шустрый окажется. Просто на лошади убегать оно гораздо проще, чем пешком.

Вскоре монах миновал нестройные ряды своей паствы и замер в нескольких метрах от арийца, на фоне коего, человек, посвятивший всю свою жизнь делу служения заветам Каила, казался подростком.

-Благословение Каила да коснётся тебя чужеземец. – Произнёс монах, откинув капюшон за спину.

-Не коснётся. – Убеждённо ответил Логан.

-Неисповедимы Его пути. – Монах улыбнулся, очень приветливо, с бесконечной добротой в глазах своих. Его лицо выражало лишь доброжелательность и желание помочь любой заблудшей душе, даже такой, как незнакомец, пришедший в селение с мечом в руках. Добры и милосердны монахи Валлии, не обидят они напрасно и мухи, а любой, кто нуждается, помощь обязательно получит.

Словом Истины иль в доме Облачном не так важно, к искуплению прийти по-разному можно...

Взгляд монаха замер на чёрном клинке и, спустя мгновение, его лицо умилённое внутренней добротой и освещённое благостью Каила, слегка напряглось, обретая более приземлённый вид.

Секунду назад он словно бы витал мыслями где-то далеко отсюда, как будто всё происходящее было лишь мимолётной суетой, тогда как его душа оставалась в благом очаровании, будучи освещена благоволением самого Господа нашего Каила Громовержца. Теперь же его словно в спину толкнули.

-Мне нужно немного. – Логан не двинулся с места, но меч отвёл немного назад, демонстрируя готовность выслушать нужный ему ответ или же, немедля ни секунды, вступить в любую битву.

-Тебе нужно слишком много заблудшее дитя. – Голос монаха так же претерпел некоторые изменения. Он больше не источал тепла, не был приветлив и ласков. Слова монаха стали холодны.

-Я узнаю, где прячется тот, кто нанёс оскорбление Славного городу и возьму его жизнь. Или я не получу ответа и позволю вам встретить достойную смерть от моей руки. А затем, продолжу искать.

-Откуда ты пришёл чужеземец? – Взгляд от меча не отходит. Как будто монах уже видел это оружие прежде и чем-то оно ему сильно запомнилось. И это было почти что так – сам он этого меча раньше не встречал. Но слышал о нём.

Как только Логан сообщил, что прибыл из Нара, причём не забыл уточнить, где именно Нар расположен, что б враги ненароком не прошли мимо, монах заговорил снова. Теперь он смотрел прямо в лицо арийца, и образ благочестия неземного теперь испарился практически полностью.

-В благословенных землях Господа нашего Каила, в сёлах и городах благословенной Валлии, ходят пугающие слухи о жестоком воине, владеющим чёрным клинком.

-Слухи правдивы. – Кивнул Логан, не до конца уверенный, что монах выразил восхищение его воинским мастерством. Слишком холодным стал голос этого человека. Что в свои слова вкладывает, непонятно, однако, в целом, это были хорошие слова. Логан действительно жестокий воин, пред коим дрожат от ужаса все, кто слишком слаб, что б встретиться с ним лицом к лицу, с мечом в руках.

-Этот воин, грабил и убивал добрых чад Господних, а на прочих наводил ужас.

-Верно. – Снова согласился Логан. – Это я.

-Вот как? – Монах вдруг улыбнулся. – Чужеземец…

-Логан. – Уточнил собственно Логан.

-Рад знакомству. – Улыбка стала шире и наполнилась довольством.

-Король Славного города Нара. – Решил уточнить Домен. На что монах внимания не обратил.

-Доблестный воин и король не будет против, если в нашем разговоре примут участие ещё несколько добрых чад Господа нашего?

Логан не ответил, так как вопрос являлся риторическим. С кривых улочек села, к холму поднималось ещё несколько фигур в балахонах. На этот раз не все они были коричневого цвета. Среди полудесятка балахонов, виднелся и серый цвет. Правда, такой был всего один, но хоть так и то ладно.

-Я получу ответы или же мой меч напьётся твоей крови? – Сказал ариец, обратив взор к монаху.

-Как самонадеянно! – Почти искренне удивился тот. Покачал головой и добавил. – Воин, ты получишь ровно то, что заслужил своими страшными прегрешениями пред Господом нашим. Не больше и не меньше, лишь то, что заслужил.

Логан нахмурился, голову наклонил, обернулся, на Домена глянул, тот плечами пожал.

-Я не понял. – Рыкнул арийский король.

-Неудивительно. – Несколько надменно ответил ему монах.

Домен спрыгнул со своего рогатого коня и встал рядом со своим королём. Речей монаха не понял и он, но в том и не было особой нужды. Всё понятно и так.

Будет битва и она будет хороша – селяне не в счёт, конечно. Так, смочить клинок, что б разрубая кости, он в них не застревал. Монахи, совсем другое дело. По одному они слабы, но здесь их достаточно, что бы сделать битву интересной, а с учётом крестьян, даже есть крошечный, почти никакой, но всё же шанс, что одного из арийцев ранят. Может даже не слишком легко.

К сожалению, битве случиться было не суждено.

Едва монахи подошли к своему собрату и замерли рядом с ним, крестьяне сомкнули свои ряды и крепче сжали то оружие, каким успели разжиться – камни, палки, десяток ножей, ничего, что в другой ситуации можно было бы посчитать оружием. Но если твой противник занят в схватке с сильным воином, есть хороший шанс обступить его со всех сторон и отвлечь градом бестолковых ударов. А то и вовсе, со спины подкрасться, да ножом в хребтину и бежать – пока воин к тебе повернётся, другие сделают то же самое. И вот, не успеешь оглянуться, а нет уже воина – дохлый валяется. Ну, конечно, если успеешь убежать. А то по-разному бывает. Ткнёшь в спину, а отскочить и не успел. Мышцами-то вроде в сторону прыг, а и всё – головы-то нету уже, по земле катится, вот и всё как бы…

Над холмом пронёсся протяжный, жуткий скрежет. Причём доносился он из-за спин чужаков.

Селяне подняли взгляды выше, монахи смотрят туда же, арийцы готовы к битве, лучи солнца отражаются яркими лучиками от мечей Домена, клинок Логана, по-прежнему остаётся жуткой чёрной полосой воплощённой тьмы в его руках – а как иначе? Подходяще оружие для грешной души…

Но никто не нападает, битва так и не началась.

Глаза крестьян и монахов округлились, челюсти отвисли и как один, они рухнули на колени.

А затем, за спинами воинов, раздался гулкий удар, словно что-то большое и тяжёлое упало на землю. Собственно так оно и было.

Арийцы повернулись спинами к врагам и попятились на пару шагов назад. Их глаза не округлились от страха – они вспыхнули яростью. С солидной примесью восторга.

Их пальцы крепче сжали рукояти мечей. Судьба подарила им нового врага. Куда более достойного чем вся эта толпа из селян и монахов…

Вопрос, что им теперь делать и как быть, воинов, конечно, тоже посетил - в волнах восторга и ярости, что радостно плескались в головах арийцев, немного поболтался, здравого смысла в упор не обнаружил, рукой махнул, да и исчез, нечего ему там делать.

Статуя Каила – вот что упало за их спинами. Каменные ноги ушли в землю по щиколотку, это он со своего постамента спрыгнул. Вот он выпрямился, поднял ногу и шагнул к воинам. Пустые каменные глаза обратились к ним, с тихим скрежетом моргнули веки и каменный великан обратил взгляд к своей пастве. Ещё шаг, но теперь мимо арийцев, словно и не было их тут.

Воины переглянулись – гигант явно собрался пройти мимо, уделив им не больше внимания, чем придорожному камню. Что за неуважение? Это вообще как понимать?

Взревели в бешенстве оба и, подняв оружие…, остановились.

Лица бордовые от ярости, оружие в руках, в бой готовы кинуться прям вот немедленно, яростным рёвом пугая своего каменного врага, глаза навыкат, в общем, всё как надо, можно начинать. Но ничего поделать, не может ни тот, ни другой. Управлять своими телами они, почему-то, теперь не могли.

Почему-то…

Домен застыл рядом с Логаном по правую руку, статуя Каила, встала по левую и с тем же противным скрежетом, продолжая смотреть на селян, вдруг начала изменяться.

Не успел народ и глазом моргнуть, а статуя уже другая – вроде она же, но что-то изменилось. Что же? Монахи поняли первыми, и по лицам их разлилась смертельная бледность – они начинали понимать, что происходит, что за послание шлёт им Господь.

Арийцы не понимали ничего, но и сделать могли не больше того, что понимали в этой унизительной ситуации. Лишь Логану удалось чуть повернуть голову и в бешенстве посмотреть на свой меч. То эта скотина колдовская постоянно лезет со своей магией, где надо и не надо, а тут действительно нужно, что б меч применил свою силу противоестественную, а он молчит как будто настоящий добрый меч из хорошей стали, не отравленный никаким колдовским.

Вот как вообще это понимать? Так, собственно и надо было понимать – Логан выпучил глаза и, хотел было, взреветь громко и яростно, да не смог, из глотки вырвался лишь едва слышный хрип.

Логан понял что происходит, хотя и не до конца. И его ярости сейчас просто не было предела.

А монахи всё смотрели на лик своего Бога.

Черты лица изменились кардинально и теперь в точности повторяли лицо одного из чужаков.

Более того – за плечом Каила, возникла рукоять чёрного меча. Камень вдруг стал жидким, собрался на спине в клинок и вновь застыл. Изменилась и одежда. Каменный гигант теперь носит жилет арийский, и хмурятся брови его – недоволен Господь…, что за наваждение, что за злое колдовство поразило священную статую, каковую не могло ничто поразить? Ведь самим Господом освещён тот камень! Но поразило, видят они всё сами…, или же нет?

Это послание Господа? Это истинное Чудо?

Гигант вновь скрежещет каменными чреслами, его рука вздымается к небесам. Спустя мгновение, поднимается сильный ветер, и чёрная грозовая туча сбирается над его головой. В глазах его полыхнули веточки маленьких молний, и ветвистый белый росчерк ударил с небес в землю, позади каменного великана. Грянул свирепый гром, исчезла туча грозовая.

Вновь сверкнули глаза гиганта, и медленно развернувшись, он двинулся обратно к своему постаменту. Вскоре гигант взобрался на него и застыл без движения – сложив руки на груди, хмуро глядя прямо перед собой.

Минуту стояла тишина. Такая, что и ветер даже не шелестит. Словно звуки вовсе пропали из этого мира, а может, это просто после грома люди слегка оглохли.

-Ааааа! – Взвыли сразу несколько человек, оружие бросили, спинами повернулись и бежать.

Не прошло и пары минут, как на холме остались только арийские воины, даже монах в сером балахоне, прихватив полы рясы двумя руками, да быстро перебирая ногами, убегает прочь.

-Логан… - Заговорил Домен, обретший способность двигаться и осёкся – арийский король стоял без движения, с застывшим лицом, на коем не двинулся ни один мускул. Его пустые, ничего не выражавшие глаза, смотрели вдаль, словно бы не видя ничего.

-Логан! – Громко произнёс Домен и с силой тряхнул его за плечо – бесполезно. Логан остался неподвижен. Да и встряхнуть, как следует, не получилось, мышцы воина напряжены, сейчас они подобны камню.

Домен попытался встряхнуть своего короля и друга, уже двумя руками, но тот оставался в прежнем состоянии. Даже не моргнул, смотрит в никуда, словно сам в статую превратился…

Логан действительно не видел, что происходит вокруг.

Сейчас он видел нечто иное.

Когда статуя ожила, и он обратил свой взор к мечу, тот ответил – сильной эмоцией, полностью захлестнувшей взбешённый разум арийского короля.

Логан утратил способность управлять не только своим телом, но и разумом. Гнев стих, он не мог ни шевелиться, ни думать, но способность видеть ему оставили. Он понимал, что этого нет на самом деле, что он видит не то, что окружает его. Но выбора у него не было, он мог лишь смотреть.

Собственно, сейчас, когда гнев покинул его и остался лишь холодный бездушный разум, он был не против того, что бы смотреть. В каком-то смысле, ему даже было интересно, ибо то, что он видел сейчас, было его собственными воспоминаниями, но воспринятыми как-то иначе, словно бы его глазами тогда, смотрел кто-то ещё. Наверное, так оно и было, и та память разделена с кем-то ещё – с кем? Пустой вопрос, практически сразу понял он. С тем разделена память его, кто и сотворил эту иллюзию, с тем, кто заставил каменного мужика сойти со своего постамента.

Он видел войну за Сабас – давно минувшие дни, о которых почти забыл. Не так много там было интересных и славных битв, что б долго их помнить. Пред его мысленным взором воспоминания пронеслись чередой спутанных картинок, редко связанных между собой – это было то, что интересным посчитал Чёрный меч павшего Бога…, меч ответил на эту мысль. Он не был мечом Бога, он не был ничьим мечом. Он сам решал, в чьих руках он будет нести смерть и разрушение. Только Меч решал, останется он в руках живого существа или же отправится дальше…

Логан вдруг понял, что Чёрный меч мог подчинить его себе в любую минуту. Мог в два счёта разрушить его разум, личность, всё, чем был арийский король и превратить его тело в куклу, которой мог бы легко управлять. Удивительно, но меч мог так поступить ещё в Чёрном Ганге. Более того, он мог так поступить и с павшим Богом Агаменноном, с коим вместе был заключён в склепе.

Конечно, Логан прекрасно понимал, что никакого Бога в том склепе не было – то была иллюзия, в лучшем случае, там был заперт какой-то особо мерзкий и извращённый магией колдун, отчего и стал он таким страшным уродом с бело-серой кожей. Тут уж и вороне понятно всё будет.

Эти размышления немного исказили то, что сейчас видел Логан, словно меч растерялся. Видимо так и было, потому что на миг он увидел грозный лик уродливого колдуна, как-то сумевшего наколдовать себе высокий рост и сильные мышцы…

Образ померк и рассеялся, осталась на миг эмоция, кажется, удивление, с чуточкой восхищённого любопытства, а затем меч вернулся к тому, с чего начал.

Он снова поведал ему, через образы и эмоции о том, что легко может разрушить его волю и подчинить себе. Что, конечно же, грязная ложь, чего ещё ждать от колдовского клинка?

Снова растерялось незримое нечто, живущее в заколдованном металле, но длилось это недолго.

Меч объяснил, что не стал прилагать больше усилий, чем Логан мог выдержать безопасно для себя, что-то заставило его поступить так, остановиться и стать оружием арийского короля. Но что именно? Меч не собирался прояснять ситуацию – сейчас он был сосредоточен только на одном.

Меч пытался ему сказать нечто более важное. Образа и эмоции вернулись вновь.

Закончилась война за Сабас - Святая Война, как называли её крестьяне. Логан увидел белокаменную статую – её поставили в его честь они же, крестьяне Сабаса.

Ариец, в своём неизменном жилете с мечом за спиной, сидел на постаменте и задумчиво смотрел вдаль – именно эту статую он не любил больше всего. Но разрушать не стал - её построили Свободные, а не рабы Славного города. Он мог бы повелеть снести эти статуи и его приказ выполнили бы без колебаний, но воины не поняли бы его действий и не согласились бы с ними. Они были бы возмущены подобным приказом. Дела Свободных, пока они платят двадцатину, это дела только Свободных и воин Славного города не должен о них даже задумываться, дабы не позорить своего имени, не то, что в эти дела вмешиваться. Его дело меч и битва, его дело это процветание Славного города. В кусках камня любой формы, ни славы, ни чести нет, только камень.

Вот если бы камня не хватало на строительство новой комнаты в Малом городе или в Наре, например, для возведения нового туалета или спального места для юношей и воинов, тогда совсем другое дело – статуя она ведь стоит, пыль собирает толку ноль, а комнаты и туалеты дело нужное и необходимое. Статуя близко, каменоломня далеко, комнаты нужны сейчас – тут всё очевидно, нужно ломать бесполезную никому не нужную статую и использовать для дела, естественно, уплатив Свободным, за изъятый камень или включив его в будущую двадцатину. Но сносить статую, просто потому что это статуя?

Слаб и глуп тот воин, коего беспокоят столь пустые глупости как каменные мужики и бабы.

Он снова увидел статую – ту, что сошла с постамента, увидел, как она изменилась, приняв его облик, как взошла обратно на постамент.

А дальше все картинки обрели странный, искажённый, неестественный вид. Он не сразу понял, что они собраны из частей различных, но его собственных воспоминаний.

Логан увидел двор крепости Орхус, где он и его сородичи воспитали воинов, ставших учителями для юношей Малого города Нара. Только теперь во дворе стояли монахи Валлии. Всё вокруг пропитывали всполохи чёрного и золотого цветов. Они сильно мешали смотреть, но ничего не поделаешь – меч видел так. И, кажется, это сильно упрощенное видение. Что-то подсказывало Логану, что мечу легко смотреть его глазами, а вот наоборот уже не получится. Посмотрев зрением Чёрного меча, он просто не сможет понять, что видит, даже если будет смотреть всего лишь на пустой стол. Из чего возникает закономерный вопрос – этот меч, что он такое на самом деле?

Ответа Логан не получил. Этот вопрос был проигнорирован, а может быть, просто не понятен для того, чем был Чёрный меч, прежде висевший на поясе древнего и могучего колдуна Агаменнона. А кем ещё он мог быть? Богов не бывает. Есть только каменные мужики и бабы, да хитрые колдуны.

За его спиной, во дворе Орхуса, стояла та же ожившая статуя с его лицом, прежде бывшая монументом в честь Бога небес Каила. Монахи стояли перед ней на коленях и слушали.

Каменный мужик в образе Логана, что-то им говорил, а они внимали покорно…

На миг картинка сменилась – он вновь увидел Марса, тот день, когда слушал его рассказ о Валлии, о битвах на её аренах, о том, что люди посчитали Марса воплощением своего божества.

Вновь двор крепости Орхус, вновь монахи, но теперь он слышит и свой голос, словно бы издалека, но слова разобрать можно. Речь смазанная, обрывистая, словно все слова там, составлены из разных высказываний, сделанных в разные времена.

Логан из видения, говорил, естественно, не о погоде. Он давал указания монахам.

-Всё будет сделано Воплощённый Каил. Всё будет сделано. – С бесконечным благоговением и чуточкой ужаса в голосе и лице, молвит монах.

Он видит площадь, это город – кажется, центр Сабы или Тобу, сложно сказать. Группа монахов вещает людям о том, что повелел им сделать Господь, воплотившийся в смертном человеке.

Вновь двор крепости и множество молодых крепких мужчин тренируются там с оружием в руках, среди них снуют монахи, читают молитвы, кропят освящённой водой оружие, мужчин, их одежду и песок под их ногами. Монахи говорят что-то о Небесных Садах, вечной жизни на небесах – обычное враньё для слабых тел, пристанищ опозоренных и жалких душ, прекрасно понимавших, что чести погребального костра им не заслужить даже чудом.

Двор исчезает, перед ним раскинулось поле, укрытое густой зелёной травой.

С одной стороны замерли те мужчины, что тренировались в крепости – их доспехи нарядны и украшены ленточками, они стоят на коленях и молятся, готовясь к схватке, которую многие из них не переживут. Монахи Валлии среди них, но лишь некоторые из них идут в бой, остальные читают молитвы, вознося их небесам с которых впервые за многие столетия спустился сам Каил. Иногда они падают на колени и тянут руки в сторону второго войска – туда, где виден Он. Воплощённый Каил, Господь, обретший плоть и желающий испытать их силу и храбрость, их веру и стойкость.

В Святом сражении, где Небесная Вечность обещана чистым душой и сердцем, уверовавшим беззаветно – нельзя отступать, нельзя проявить трусости и слабости. Воплощённый Каил создал свирепых воинов, для испытанья им, добрым чадам Его. И не должны они поддаваться страху, даже если сам Воплощённый Каил скрестит с ними своё оружие – то особое испытание, что будет даровано лишь самым лучшим из них.

Эти воины будут сражаться изо всех сил, они будут биться до самого конца. И там, где им не хватит мастерства, они с лихвой восполнят его недостаток бесконечной храбростью и полным презрением к смерти. Жалкие крестьяне, рабы в своей сути, вдруг обратятся сильным войском, достойным скрестить мечи с лучшими из сынов Славного города Нара.

Воины с обеих сторон двинулись навстречу друг другу. Вскоре они перешли на бег и яростный рёв сотряс воздух – обе армии охватила ярость битвы, в которой ни одна из сторон не боится смерти и будет идти до конца. Битва, в которой самый слабый, не сумевший никогда даже ранить, уже достоин чести погребального костра. Битва, какая случается не часто в этом мире.

Поле пропало, он вновь видел площадь – монахи вещали о том, что Господь доволен, а души павших уже в Небесных Садах, под ласковым солнцем загробного мира.

Господь наш Каил, доволен.

И Господь, воплощённый в теле живом, жаждет наградить этой высокой честью, новых достойных юношей и мужчин – любой кто жаждет Небес и чистой любви Каила, может взять в руки оружие и сразиться со смертным воинством Господним, делом доказав свою верность, свою веру, свою чистоту.

Монах не остался один на площади – желающих так много, что он с опаской жмётся к стене, дабы не быть затоптан десятками людей, ищущих шанса сразиться во имя своего Бога, сошедшего с небес.

Всё пропало, Логан шумно выдохнул, голову качнул вперёд-назад, зубы больно клацнули, и он увидел перед собой встревоженное, покрасневшее лицо старого друга.

-Логан! – Рявкнул тот и ещё раз тряхнул, от чего шея у Логана не сломалась лишь чудом.

-Прекрати! – Воскликнул Логан, оттолкнув Домена, и стал ладонью шею потирать - болит она теперь. Домен отступил на шаг назад, окинул его беспокойным взглядом. В глаза теперь смотрит.

-Всё в порядке. – Логан убрал меч в ножны и шагнул к своему волу. Животное, по несчастью угодившее в незаслуженный статус скакового, безмятежно щиплет травку, да одним глазом косит на своего всадника. А вдруг? Вдруг он однажды, наконец, поймёт, что волы не скаковые, что не боевые, что плуг им куда милее, чем седло – да и седла ему не выдали, так на горбу бедняги и ездит этот Логан, а в нём весу, это ж лошадь почти! Зачем так издеваться над бедным волом?

Но, увы, ариец взгляды волов всяких читать не умел, так что внимания не обратил и на хребёт бедняги взобрался одним прыжком.

-Уверен? Это колдовство… - С сомнением произнёс Домен.

-Я кое-что видел. – Логан ухмыльнулся, как-то хитро и загадочно. Но пояснять ничего не стал – толкнул вола пятками в бока и смотрит вперёд, с той же улыбкой на губах.

-Я кое-что видел, - повторил он и добавил, – это важно для нас, важно для всего Нара. Но я должен подумать. Нужно подумать. И решить. – Помолчав несколько секунд, Логан чуть скривив губы, словно бы не был уверен, что ему это нравится, произнёс. – Меч знает, где спрятался колдун. Я знаю куда нам нужно ехать. – Снова скривил губы. Он и доволен и нет – колдуна нашли, но их заслуги в том нет, в том заслуга иного колдовства, что прячется в клинке из Чёрного Ганга.

Это как-то не правильно.

Впрочем, не важно. Главное, теперь они знают, где искать.

Домен не стал спрашивать о том, что Логан видел – когда придёт время, он всё расскажет. А пока, это не имеет значения. Сейчас важно лишь то, что он знает, где прячется колдун.

Его зовут Некромант. Имя странное, но не важно – скоро у него имени не будет, мертвецам, чьи души изувечены магией, имена ни к чему.

Причастен он к исчезновению Арагона или нет, не так уж и важно – причастен, это хорошо, оскорбление, нанесённое всему Славному городу, будет смыто. Если нет – что ж…

Одним колдуном на свете станет меньше.

***

Корабль проделал свой путь сквозь неспокойные воды бескрайнего западного океана, без каких-либо трудностей, что в этих краях случалось не часто. Не было штормов, не случилось штиля, что порой был страшнее самого жестокого шторма – с места не сдвинуться, а еда и вода в трюмах не вечны. Злобные и всегда голодные колдовские чудища, какими, несомненно, полны абсолютно все океаны, ни разу не беспокоили. Их путешествие по океану до ближайшего порта на континенте, вполне можно было назвать скучным. Но не для всех конечно. Арагон хотя и скучал, всё же сумел найти себе достойное занятие. Не сразу и не всё из этих занятий можно было назвать достойным – тут он был в сомнении и решил просто не думать на эту тему. Всё равно не знает достойно оно или нет, к себе прислушиваться, со своими позорными способностями свыкаться…, эх…

Но это, конечно, было не всё – ведь у него появились рабы, среди коих были не только мужчины.

Всю дорогу ему, по сути, не чем было заняться на корабле. В морском деле он не слишком хорошо понимал. Так - в общем и целом, ибо большей частью битвы Славного города проходили на суше. Морские баталии не казались Тару достаточно достойными, путешествия по морю рассматривались лишь как возможность нанести неожиданный удар, по самым дальним Северным королевствам высадившись где-нибудь со стороны океана. До дальних королевств набеги с суши редко добирались, воины либо брали достаточно добычи и боевой славы на границах, либо терпели слишком серьёзные потери, что бы продолжать свой набег. Проход по океану позволял им ударить туда, где было больше добычи, но, к сожалению, в дальних королевствах Север редко держал своих лучших воинов – слишком богатые, погрязшие в лени и безмятежности земли. В итоге получалось, что поход по суше, зачастую, это не слишком хорошая добыча, но много боевой славы, много сильных воинов на твоём пути. Удар с океана, напротив, весьма богатая добыча, совсем никакая слава, в виду почти полного отсутствия могучих, закалённых многими битвами, врагов. Что, естественно, налётам с воды почти не оставляло шансов. А посему, знания о том, как сражаться и путешествовать в морях и океанах, для Тара всегда оставались чем-то прикладным, не имевшим особо важного значения. Не было ровным счётом никакого смысла вдаваться в детали и нюансы мореплавания, достаточно было соорудить что-то, что может доплыть из одной точки на берегу, до другой, расположенной, максимум, в трёх днях пути. Причём обязательно в хорошую погоду – смерть в морской пучине во время шторма, недостойна воина, тем более, если этот воин сын Славного города Тара. А для таких путешествий, достаточно самых простых навыков и самых простых инструментов.

Так что возиться с парусами, рулевым колесом, канатами и всем прочим, доблестный воин из Тара милостиво разрешил своим новым рабам, недавним пленникам морских пиратов. Они больше не сидели в трюме, есть могли что угодно, перемещаться по кораблю как захотят и где им вздумается.

Почему-то, рабы арийского воителя, не сразу это всё поняли – оно и понятно, глупые селяне.

Когда один из них, дрожа от страха, испросил разрешения поесть, Арагон пожал плечами и, молча, отвернулся. Глупый раб заплакал горько, руки на груди молитвенно сложил и снова стал ныть про еду. Воин стоически не обращал внимания, потом не выдержал, снял сапог и треснул несчастного по хребту. Когда бедняга уполз подальше и, через какое-то время, пришёл в себя, ему стало понятно, что спрашивать разрешения не нужно, можно просто есть и всё. По крайней мере, Арагон был в том уверен – ведь затем что бы получить по хребту сапогом второй раз, этот раб больше не приходил.

От своих пленников Арагон желал лишь одного – что б корабль плыл в нужную сторону и по пути не утонул. Нужную сторону указал один из пленников, прежде бывший капитаном корабля, каковой, ныне покойные пираты, захватили и разграбили с неделю назад. Этот человек был знаком с навигацией, умел находить пути в океанских водах, даже если берега не видно ни с одной стороны.

Большую часть пути ариец провёл на носу корабля, глядя на бесконечный и совершенно пустой горизонт. Впереди там лишь вода и небеса. Бесконечная водная пустыня на сколько хватает глаз.

От скуки, он предался размышлениям и в итоге, за время пути думал больше, чем за прошедший год. В основном, думал он о себе. Очень уж странные творились дела.

В какой-то момент, Арагон понял, что его воспоминания, каковые от безделья посещали намного чаще, чем обычно, эти вот воспоминания – они теперь очень яркие, отчётливые. Прежде они такими не были, прежде он помнил столь хорошо лишь самые важные моменты, имевшие для него большое значение. Теперь он даже боевые песни помнил - вообще все, каждое их слово, каждую их строчку.

Стоило только задуматься, сделать лёгкое усилие воли и он тут же вспоминал весь текст песни. Причём некоторые, он был в том уверен, прежде слышал лишь пару раз, да и то, в стенах Малого города. Более того – сейчас он мог вспомнить всё, что услышал от лекарей в Малом городе. Боевые приёмы, боевые песни, знания о травах и то, что можно есть в лесу, а что нельзя – его разум был переполнен информацией, которую, как ему казалось, он давно забыл. И ладно бы, но ведь он сейчас легко мог вспомнить и то, чего никогда и не знал. Точнее он полагал, что не знал. Однажды размышляя на носу корабля и вглядываясь в океанскую даль, он, незаметно для себя, стал напевать грустную, очень печальную песенку о трагической любви юноши из озёрных королевств и девушки с Севера. Бедняги влюбились, но их королевства воевали друг с другом, ненависть, все дела – они сбежали и далеко на востоке, впервые разделили ложе, полные счастья и надежд на будущее. Закат им увидеть было не суждено – они расположились слишком близко к логову Белой пантеры. Обоих свирепый зверь пустил на ужин. Грустная, печальная песенка, которую ни один воин не стал бы заучивать – слюни и сопли, песнь о слабом, что принял достойную его судьбу, стал кормом для глупой лесной твари…, так откуда он знает эту песенку? Арагон перестал её напевать и с удивлением вспомнил – он слышал эту песенку. В Малом городе, подметавшая полы в коридоре рабыня, напевала её себе под нос. Он лежал на циновке, всё тело гудело, в висках стучало, рёбра ломило от боли – один из мальчиков, во время ежедневных тренировок сильно саданул его затупленным металлическим мечом. Кажется, было сломано ребро, но он мог ходить, сознание не потерял и не умер на месте, а, значит, был совершенно здоров и мог продолжать обучение. В ту ночь он долго не мог уснуть, разум купался в алых волнах боли, а тихая песенка в коридоре, доносилась, словно шелест ветра, он путём и слов разобрать не мог и не пытался – он боролся с болью пытаясь уснуть.

Каким-то образом, он запомнил каждое слово, каждую интонацию песенки, которую слышал краем уха и тогда не мог разобрать большей части слов. А теперь он помнил песенку от и до, с первого слова, до последней буквы. Это было очень странно, но всё же не настолько, как всё остальное.

На второй день пути, Арагон, повинуясь какой-то невнятной, не до конца осознанной мысли, а может просто чувству, поднялся на ноги и решительно двинулся вперёд. К самому носу корабля, где из корпуса, вперёд выдавался длинный тонкий шпиль, расположенный чуть ниже пояса резной фигуры, установленной на носовой части корпуса корабля. Не важно, что именно изображал шпиль, важно, что он был тонким, чуть шире его ступни и выдавался вперёд примерно на два метра.

Арагон прошёл по шпилю до конца и замер там, в шаге от морской пучины, разрезаемой килем быстро двигавшегося корабля. Он посмотрел вниз. Сложил руки на груди и замер там, на тонкой жёрдочке, что отделала его от падения вниз и сильнейшего удара о киль. Даже если ударом ему не расколет череп, вода утащит вниз, под корабль, и он просто не сумеет выплыть оттуда…, он не ощутил почти ничего. Лёгкий страх, исчезнувший мгновенно и, самое главное – исчезнувший неправильно.

Страх – это оружие. Его легко превратить в гнев, в боевую ярость. Но сейчас страх не стал ничем, он просто исчез, от одного мимолётного усилия воли.

Арагон простоял там несколько часов. Корабль двигался по волнам, и его движение не было ровным или плавным. Удержаться на этом шпиле не потеряв равновесие, без помощи колдовства, не смог бы никто. Разве что странные воины воспитанные ледяным королём, про которых ещё и не до конца понятно, толи они просто очень ловкие, толи тут колдовством попахивает. Но и они вряд ли смогли бы это сделать так, как делал сейчас Арагон. Он не сосредоточился, не балансировал на этом шпиле, он просто стоял на нём и не ощущал никаких неудобств. Его тело словно бы само удерживало равновесие. Он даже начал вполголоса напевать одну из боевых песен – это казалось таким простым, даже естественным, что…, в итоге ему стало жутко, по спине побежали мурашки и Арагон вернулся на нос корабля. Там он снова сел на край борта и до самого вечера просто смотрел вперёд.

Оставшуюся часть пути он часто размышлял, прислушиваясь к своему телу. Оно сильно изменилось. Вроде бы всё так же, как и раньше. А вроде бы и нет.

Как-то вечером, он оттянул ремень штанов и глянул вниз – почти как раньше, но, кажется, чуть-чуть больше, чем раньше.

-Хоть что-то хорошее… - Проворчал он, оставив свои штаны в покое.

Хоть что-то – увы, это не слишком успокаивало. Он стал лучше видеть, его память работала как часы, ему стало намного проще думать – шутка ли! От мыслей практически не болела голова!

Это было удивительно и немного пугало. Оказывается, можно долго думать и не испытывать никакого дискомфорта! Просто невероятно, но что в том хорошего? От долгих мыслей прока мало. От доброго меча, пользы куда как больше.

Да. Добрый меч – он стал сильнее физически, он стал быстрее, теперь он лучше владел своим мечом. Не потому что он сильный, не потому что он с трудом и упорством, доказав свою силу, стал лучше и сильнее, а лишь потому, что его коснулась отравляющая всё вокруг, поганая магия неизвестно какого колдуна, ещё и посмевшего забрать у него славную, достойную смерть.

От таких мыслей Арагон неизменно впадал в ярость – легко впадал и легко же эта ярость исчезала.

А это беспокоило уже по-настоящему. Если его эмоции стали столь слабы и пусты, чего стоит тогда его боевое безумие? Он вообще может в него теперь впадать или колдун отобрал у него и это?

От скуки и ради проверки своего предположения, Арагон решил проявить благородство.

Настоящее, почти бескорыстное благородство.

Он выбрал самых сильных мужчин из рабов и раздал им лучшее оружие, какое нашёл на корабле. Потом поздравил с событием этим и напомнил всем, что они просто жалкие рабы, коих от погребения в земле почти ничто спасти не сможет. Ни каменные мужики, ни их бесконечная трусость. Добавил, что они все, на самом деле, трусливые женщины. Что б эффект закрепить презрительно сплюнул и заявил, что будет всю ночь спать у бочек с яблоками, что стоят посреди палубы, за одной из мачт.

Ночью он там спать и лёг.

До самого полудня следующего дня он торчал у той самой мачты и ждал - ну когда же его придут убивать взбунтовавшиеся, до зубов вооружённые рабы?

Никто не пришёл.

В бешенстве и расстройстве глубоко, Арагон ушёл в каюту капитана, коего на днях пригвоздил саблей к стене и наконец уснул, всё же не оставляя надежды, что они придут за его головой. Потому дверь и оставил настежь распахнутой.

Но так никто и не пришёл его убивать.

В общем, морское путешествие оказалось на редкость скучным и изматывающим.

Единственное что немного скрасило путь – несколько привлекательных и горделивых рабынь, поначалу отлынивающих от работы. По какой-то причине, на которую Арагону было глубоко плевать, другие рабы старались делать всё за этих девушек. Возможно, причина в их более-менее целой, хотя и грязной одежде. Этих девушек пираты явно не трогали так, как некоторых других, носивших на себе, по сути, рваные остатки былого великолепия своих нарядов. Возможно, эти девушки, были какими-то важными дамами благородного происхождения – не важно. Женщина есть женщина.

К концу путешествия все благородные дамы познакомились с арийской пощёчиной и познали участь дам не столь благородных как они, что настигала и их в этой не простой ситуации.

Когда на горизонте показался берег, уже не осталось на корабле ни одной симпатичной женщины, что не была бы вынуждена разделить ложе с арийцем – особо делать на корабле нечего, так что, для девушек, увы, а для арийца – радости час и, как ни странно, большое удивление.

Дело в том, что в этом плане тоже наступили странные изменения и удивительные и приятные, и в то же время пугающие. Ариец, в какой-то момент понял, что он может этим делом заниматься практически постоянно. Передышка десять минут и он снова готов к баталиям, где меч не из металла, а врагов, по сути, и нет. Конкретно это было и удивительно и приятно.

А вот то, что он мог усилием воли заставить себя не желать никакой женщины и физически и морально, это, не совсем ясно почему, но немного пугало его. Но ещё больше пугало, когда свой невнятный инстинктивный страх, он мог подавить таким же кратким усилием воли.

Эмоции – незримое оружие любого воителя, каковое использовать учатся годами. И он умел это делать, не лучше многих своих собратьев, но и не хуже. За это умение отданы годы усилий, пролито не мало собственной и чужой крови, пережито множество травм. И что теперь? А всё пустое, его умение, больше не нужно, в нём нет смысла, его больше нельзя применить. Его эмоции, из своенравного, могущественного оружия превратились…, в…, почему-то, ему на ум приходило только сравнение со Свободной, очень гулящей женщиной, которая это дело использовала для получения золотых монет. Хочется не хочется, а когда надо в дело оно и…

Лучше не заходить в своих мыслях так далеко. И ведь голова больше не болит – нет ничего, что естественным образом могло бы прекратить эти пустые и позорные мысли. Поганый колдун…

В конце концов, Арагон понял, что колдуна, посмевшего так жестоко его изуродовать, он убить должен обязательно – то, что сотворили над ним, не может не быть отмщено. Он обязан, даже если на поиски мерзкого колдуна уйдёт вся его жизнь.

Вопрос лишь в том, как колдуна найти? Ответа у него не было.

Из всех женщин на корабле, лишь одна так и не узнала каковы арийские объятья и каково ложе сына Славного города Тара.

Алая Тиала, на все его предложения по делу этому самому, неизменно краснела, гордо подбородок вскидывала, отказом отвечала и, иногда, хваталась за рукоять меча. Что впрочем, совершенно напрасно – Алая есть Алая. Её нельзя просто взять. Алая должна разрешить, дабы её душа и так потрёпанная судьбой, не была унижена ещё больше, чем жизнью в неправильном теле.

Она этого не понимала, а Арагон не стал объяснять – когда-нибудь, она всё поймёт и сама, нет смысла тратить на это время. Но всё же он, не сдавался и не меньше трёх раз в день предлагал девушке совершить важный и приятный акт, не совсем приличного характера.

В итоге девушка стала отлынивать от работы на корабле и избегать арийского воина.

Но он всё равно не сдавался – искал её, находил, предложение делал и опять уходил, получив отказ. В основном отказ в вежливой форме. Потому что Тиала старалась сохранять самообладание, свой отказ высказывая. Потому что раз на пятый, она не сдержалась и позволила себе резкий, гневный ответ, приведший к долгой беседе с командиром Арагоном, в которой он подробно объяснял, почему им нужно разделить ложе. Рассказывал о силе потомков Алых и арийских воинов, о том, какой сильный получится у них малыш, какой он будет замечательный воин. О силе и доблести воинов Тара подробно рассказал, но не о той, что на поле боя повергает врагов в ужас, а о той, что заставляет женщину трепетать в безумном экстазе под воином арийским на ложе его…

В общем, подробностей и пространных объяснений с кучей аргументов, не всегда приличных, но анатомически верных, ей хватило и в первый раз.

Кхнеку от командира тоже досталось, но по другой причине.

-Мы отомстим Кхнек! Мы обязательно отомстим! – Говорил ариец, чуть ли не каждый раз, как видел юношу. Положит руку на плечо и смотрит сочувственно ему в глаза. Словно болен Кхнек смертельно и жизнь ему уже не в радость, и кто-то конкретный в этом виноват. И обещает ариец значит, жестоко этого негодяя покарать. Но за что? Он спросил. Ариец покачал головой и с тоской в голосе своём, ответил. – Он забрал твой разум Кхнек. Ты стал глуп. И за это он тоже ответит.

В общем, Кхнек тоже старался лишний раз на глаза командиру не попадаться. Ему хватало того, что он не помнит ничего о себе, кроме имени, а тут ещё такие загадки – о чём говорит командир и почему Кхнек заслужил сочувствие и почему нужно мстить? Кто ж его знает…, но что-то ариец знал, а в купе с ощущением, что он должен следовать за ним и подчиняться, хватило с лихвой. Редкие мысли о том, что бы покинуть корабль и следовать своим путём, едва они пристанут к берегу, исчезали из его головы, не успев путём возникнуть.

В какой-то момент, путешествие завершилось – на горизонте возникла туманная дымка. Арагон находился на своём любимом месте, на носу корабля, рабы, включая вооружённых, занимались кораблём, и вот он - берег. Благородная дама, в помятом и чуть-чуть порванном платье, выпустила из своих хрупких ладошек уже изрядно покрытых мозолями, промасленный канат и заплакала. Высокий юноша с саблей на поясе, воздел руки к небесам и поблагодарил Приву – наконец-то, они прибыли туда, где пленившие их люди, получат своё. Ведь глупый безумный пират в одиночку перебивший их прежних пленителей, пиратов других, требовал вести корабль в ближайший порт. Туда пленники корабль и вели, умолчав о том, чем являлся этот порт и что там ждёт тех, кто посмел поднять руку на жителей благословенной и обширной Великой Империи.

Земля была всё ближе и всё яснее становились лица пленников – в их глазах вспыхивала радость, надежда разгоралась в яркий костёр и гнев за то, как поступил с ними чужеземец, разрастался вместе с радостью близкого спасения. Некоторые, особенно девушки, уже предвкушали, как мечи и копья морской стражи превратят Арагона в горку изрубленной плоти. Сейчас, когда всё почти закончилось и они, фактически спасены, лишь мести они жаждали всем своим сердцем.

Тиала и Кхнек присоединились к своему командиру на носу корабля и с некоторым беспокойством смотрели на приближающийся берег. Увиденное не особо им понравилось.

Арагон реагировал почти так же, как и всю дорогу. Мрачно смотрел вперёд, с места не двигался, лишь его брови чуть сильнее сдвинулись к переносице. Кажущаяся безучастность арийца, беспокоила его спутников почти так же как незнакомый берег, но заговорить они не решились.

Вскоре стали видны портовые сооружения и десятки кораблей подле них. Мимо проплыли несколько кораблей разной формы и различного размера. Один выглядел настолько причудливо, что все трое проводили его долгим взглядом. Высокие изогнутые наружу борта, метра на три выше, чем на их корабле. С каждого борта из квадратных окошек торчат толстые металлические трубы. Высокие мачты, которых сразу три, не считая множества маленьких, с совсем крошечными парусами на них – это неудивительно в принципе. Такой громадный корабль, что проплыл мимо них, нуждался в куда большем количестве парусов. Да и с ними, казалось странным, что он вообще двигается.

-Удивительно. – Покачав головой, произнесла Тиала.

-Магия. – Презрительно рёк Арагон, за борт плюнул и отвернулся – что он имел в виду, они не поняли. Возможно, речь шла о том, что корабль в принципе плывёт, а может он говорил о странных трубах в бортах. Или про высокого мужчину с посохом, что сейчас смотрел на них с кормы огромного корабля. Кажется, у этого мужчины, глаза светятся синим светом…, показалось, наверное.

Рабы с сияющими лицами, теперь не пытавшиеся скрыть своей радости, направили корабль в одну из множества больших гаваней, точно между береговыми защитными сооружениями, далеко выдававшимися в море. Вероятно, они строились на каких-то островках или вовсе рифах, так как их стены, утопавшие в морских волнах, с береговой линией никак не совпадали.

Эти постройки Арагон окинул внимательным, пусть и быстрым взглядом, он словно старался запомнить, как они выглядят. На них так же имелись металлические трубы, но здесь они торчали из-за зубчатого края башен, были больше, и в их назначении особых сомнений не возникало – это точно оружие. Трубы направлены не в морские просторы, а на вход в гавань. Что именно делали трубы, осталось неизвестным. Но, вероятнее всего, испускали какие-то магические энергии, потому что:

-Колдовство. – Проговорил Арагон, опять за борт плюнул и снова вперёд смотрит.

Вскоре паруса были спущены, корабль начал замедляться. Через несколько минут, к борту подплыло небольшое юркое вёсельное судно – после некоторых манипуляций с канатами, оно направило корабль к пристани. Они плыли к финальной части своего морского пути, а мимо проплывали другие суда и береговые постройки по обе стороны от них. В основном, постройками были портовые сооружения и пристани. Там кипела жизнь, кто-то кричал, слышались разговоры, слившиеся в единый невнятный гул, скрипело дерево и канаты, плескалась вода и кричали где-то чайки, а может и какие-то другие птицы. Обычный порт, обычные для таких мест звуки и дела.

Вот они проплыли мимо корабля уже занявшего своё место у пристани. По длинным сходням идут две вереницы людей. Одна спускается вниз, другая поднимается, таща на спине свёртки, тюки, какие-то ящики. Один бедняга оступился и рухнул в воду, где начал плескаться и кричать на незнакомом языке, незнакомые слова, вряд ли приличного содержания. На помощь никто не бросился сломя голову, но на минуту передохнуть решил народ от работы своей не лёгкой – лишь для того, что б разразиться добрым смехом и не очень добрыми, язвительными комментариями. Вокруг раскинулся обычный порт, какого-то большого города, со всеми свойственными ему нюансами и деталями.

И судя по сузившимся, превратившимся почти в щелки, глазам Арагона, он уже знал, что это за город такой. После того, как человек упавший в воду разразился воплями, такими его глаза и стали.

Очень скоро, корабль замер на месте и высокий раб с саблей на боку, в прошлом капитан собственного корабля, направился к сходням, которые уже тянули с берега. Это не укрылось от глаз Арагона. Злобно рыкнув, он сорвался с места и вскоре очутился у борта корабля, нос к носу с наглым рабом, посмевшим забыть, что он раб. Мало того! Этот червь нанёс ему личное оскорбление – зачем он ему саблю давал? Зачем он их вооружил? Только сталь этих мечей опозорил. Полученного шанса достойно пасть в битве от рук великого арийского воина, а может быть и убить его, покрыв свои имена вечной славой, эти, как будто мужчины, даже и не заметили. Что и говорить – они даже не поняли, как опозорили себя тем, что отказались от щедро предложенной им славной битвы! Разве мужчина так поступит? Разве мужчина откажется от сражения, когда его противник столь достойный воин, прервавший сотни жизней в тысячах битв? Конечно, нет! Мужчина с радостью примет такую битву и с радостью умрёт в ней или же, доказав свою силу, заберёт жизнь могучего воина.

И после такого позора, этот раб пытается сойти с корабля, даже не спросив разрешения!

-Прочь! – Рявкнул до сего момента очень послушный мужчина. – Если не хочешь, что бы тебя казнили четвертованием – сложи оружие и, может быть, тебя…

Несчастный не успел ничего больше сделать. Лишившись чувств, он улетел через пол палубы, рухнул на спину, головой сильно стукнулся и затих.

Спустя пару минут, гремя чешуйчатыми нагрудниками и прочими элементами доспехов, каковые ни в одном месте Катхена никогда не видели и каковые в Арии знали лишь по слухам, вбежали на борт корабля. С короткими копьями наперевес, солдаты замерли, выстроившись в линию по борту корабля.

Последним, на палубу поднялся высокий молодой воин, в таком же доспехе, но с дополнительными элементами, изобиловавшими символами и рельефами. Эти элементы не несли в себе защитных функций, хотя и были сделаны столь искусно, что казались гармоничной частью доспеха. Их назначение оставалось более простым – сразу показать любому кто взглянет на него, каков социальный статус этого человека и каково его положение в местной военной иерархии.

Арагон этих символов не знал, рельефы ничего ему не сказали, но их наличие явно указывало на знатность воина или его военные победы. Может быть, на количество жён или рабов – это не важно, главное, он точно занимал высокое положение и командовал этим отрядом.

-Я так ра… - Воскликнула благородная девушка со слезами счастья на глазах.

Она бросилась к солдатам, протянув к ним свои хрупкие тонкие руки, на коих нынче имелись синяки от крепких пальцев арийца и мозоли от деятельности трудовой, каковой девушка до сего дня заниматься не умела. Общественный статус и пол, а так же благородное происхождение не позволяли даме увлекаться занятиями, приличествующими лишь отвратительным плебеям. А тут вот, пришлось.

Арагон её порыва не понял. Бедняжка прошла мимо, почти к солдатам подошла.

Локоть арийца взлетел вверх и в тишине полной, девушка свалилась на пол без чувств. Челюсть у несчастной подозрительно хрустнула и всё, рухнула и непонятно, что там с ней случилось. Толи живая и спит, толи не совсем живая и совсем не спит.

Солдаты сделали шаг вперёд, опуская пики в удобное для боя положение. Их командир, глаза зло сузив, медленно поднял руку в останавливающем жесте. Теперь он смотрел только на того, кто посмел ударить благородную даму локтем в лицо.

Ударить в присутствии отряда обученных воинов, облачённых в доспехи.

В самом центре порта, из которого он ни уплыть, ни убежать не сумеет никак.

На вид вроде не сумасшедший. Может умственно отсталый? Да вроде нет, абсолютно нормальное лицо, разве что, жёсткое, даже злобное. И крайне самоуверенное. Колдун? Или что?

-Ты понимаешь, что я говорю? – Произнёс ариец и командир отряда, медленно кивнул в ответ, так же пристально глядя в лицо говорившего. – Хорошо. – Арагон указал широким жестом в сторону и себе за спину. – Я хочу продать свои трофеи. Этот корабль и этих рабов.

Упомянутые рабы уже все собрались на палубе. Встали за спиной арийца нестройной толпой, жмутся друг к другу, с тревогой смотрят на бесчувственную девушку и взоры полные надежды и мольбы, отправляют в сторону солдат. Те мужчины, что были вооружены, сейчас выступили вперёд и нервно тискают рукояти своих мечей и сабель. Атаковать своих пленителей, они не решались, хотя такое желание у них явно есть. Тиала и Кхнек стоят тут же и смотрят они сейчас не на солдат, а на своих пленников, вполне оправданно опасаясь, что эти люди могут ударить в спину командира, если всё пойдёт не по плану…, по плану. А какой он, план-то этот? Что вообще задумал командир?

Заявиться в осиное гнездо, пинком поднять ос из спячки и предъявить им свои требования, вот что он задумал. Замечательный план, просто отличный, надёжный план.

Что же может пойти не так?

Тиала и Кхнек сжали рукояти своих сабель, почти не сомневаясь, что начнётся битва, в которой их шансы крайне малы. И всё же – они видели, на что способен командир. Они чувствовали, что могут сами и знали, что это больше, чем могут прочие люди. Их шансы пробиться с боем и покинуть это место живыми, весьма велики. Но что-то подсказывало молодым людям, что их командир, даже в случае сражения, бежать никуда не собирается.

-Мне нужно поговорить с одним из… - Сказал командир солдат и осёкся – не мог он назвать пленников арийца, рабами. Хоть он их и видит впервые, сразу ясно, что там есть благородные люди, а что они сделают потом? Благородные известны своей долгой памятью и мстительным нравом. То, что он назовёт их рабами, они не забудут. Пожевав губами, он добавил к своим словам. – Из них.

Кивков указал в сторону пленников. Арагон пожал плечами, повернул голову и гаркнул что-то невнятное, после чего пальцем ткнул в сторону толпы своих «рабов». Один из молодых мужчин, шагнул вперёд и вскоре замер подле солдат. Склонившись к командиру, негромким голосом он начал говорить – на языке, которого Арагон не знал. Впрочем, ему было всё равно, о чём говорят товар и покупатель. Вновь пожав плечами, Арагон стал ждать. Когда раб закончил, а командир местных солдат посмотрел на него гневным, хмурым взглядом, ариец произнёс.

-Я не буду торговаться или требовать за каждого раба отдельную цену. Мне предстоит долгий путь, и потому я не могу взять их с собой. Я продам всех за минимальную цену вашего невольничьего рынка. Как и корабль, со всем грузом. Он мне тоже не нужен. Я буду путешествовать верхом.

-У нас нет невольничьего рынка. Рабство запрещено на благословенных землях Великой Империи.

-Хм. – Арагон выпятил губы, покивал головой – он не знал, что здесь рабство запрещено. О том, что это за место, где именно он оказался, ариец уже и сам понял. Его неожиданно улучшившаяся память подсказала. Боевая песня о походе Кемера за Великую Стену Вестфаллии, которую местный часто именовали Великой Империей, сохранила в себе всё, что могло бы помочь арийским воинам в грядущих походах в эти богатые земли. К сожалению, это не особого помогло – больше никто не смог повторить подвига легендарного короля Славного города Тара, на закате своих дней допустившего пятно позора на своём славном имени. Впрочем, Кемер стёр свой позор своей кровью и ушёл на поиски нового тела, не имея за собой никаких позорных поступков. Доказавший свою силу, позора за собой не имеет - истина, что известна любому сыну Славного города с детских лет…

Удивиться тому, что его занесло так далеко от Нара, практически на другую сторону континента, Арагон успел ещё при входе в гавань. Теперь удивление прошло и настало время избавиться от трофеев, которые будут мешать ему на пути в Нар и в поисках колдуна, посмевшего нанести ему смертельное оскорбление. А искать потребуется тщательно и на протяжении всего пути – колдун мог отправить его сюда, потому что жил где-то рядом. Или же, он сделал это по другой причине и сейчас творит свою новую мерзкую волшбу где-то в окрестностях Нара.

Как бы там ни было, Арагон должен вернуться в Нар – это самое важное. В день, когда Нар примет своё последнее испытание, он должен быть на его стенах, должен окропить свой меч кровью врагов Нара, на его стенах и его узких улочках. Он обязан вернуться и как можно скорее – день последнего испытания Нара близится, он не может его пропустить, раз уж остался среди живых.

А тот колдун – его он убьёт либо на пути обратно, либо как-нибудь потом. Это важно, но не так важно как грядущее сражение за Нар. Сначала Нар, затем колдун. Что не отменяет поисков этой поганой твари по пути к Нару, если конечно, поиски не слишком замедлят его в пути.

-Сколько стоит взрослая лошадь в Вестфалии? – Спросил Арагон, придумавший как быть в сложившейся ситуации. Если рынка для товара нет, нужно просто найти похожий товар.

-Что?

-Лошадь. Её цена здесь. – Дав более краткое, узконаправленное пояснение, Арагон задумчивым взглядом окинул собеседника – возможно, парень очень глуп. Нужно строить фразы покороче, ведь далеко не все люди столь же умны, как и воины Славного города Тара.

Приподняв брови в удивлении великом и слегка покраснев щеками, ибо уже догадался к чему ведёт чужеземец, командир солдат Великой Империи озвучил стоимость лошади. Ариец кивнул.

-Хорошая цена. – Руки на груди сложил и молвил. – За мужчин. За молодых женщин – две цены за каждую. Корабль продам за вашу обычную цену.

Солдаты переглядываться стали, командир их голову набок наклонил, на арийца смотрит как на самого настоящего безумца. И в другой ситуации, он, скорее всего, отдал бы приказ схватить всех троих пиратов, да бросить их в темницу, оставив их судьбу на волю благословенного суда города Лотнора, что является частью благословенной Вестфаллийской империи.

Однако – слова пленника ещё звучали в его голове. Парень рассказал о том, как именно они оказались в руках этих людей. Всего трое пиратов, один из которых женщина, непонятно откуда взялись и легко перебили всех пиратов, прежде владевших этим судном.

Всего трое, против нескольких десятков прожжённых морских бродяг, привычных к жестоким абордажным схваткам, и они победили. Мало того, победили не получив ни одной раны. Здесь не обошлось без магии – тут просто не могло обойтись без магии.

Нет в мире столь искусных воинов, что могут подплыть к кораблю, забраться на него по бортам и не получив ни единой царапины, вырезать всю команду. Ладно бы рыбацкое судно или торговец, пожадничавший золотых и нанявший трусливых бездельников, коих полно в портовых тавернах любого прибрежного города. Но здесь-то всё совсем иначе – морские волки, не боявшиеся нападать на лёгкие военные суда, и они их всех перебили втроём. Да это просто невозможно.

Но лишь в том случае невозможно, если перед ним просто люди, а не колдуны, бросившие на своих врагов некие сложные ослабляющие заклинания, прежде чем взяться за оружие.

Сражаться с колдунами посреди людного порта, где могут пострадать десятки, если не сотни граждан империи и её чужеземных гостей, не лучший выбор. Он ведь просто начальник стражи одной гавани из многих, а не правящий аристократ. Он даже не благородных кровей. Такая ответственность не для его плеч. Погибнут люди Лотнора – ему не сносить головы. Погибнут торговцы, прибывшие в город для торговли, и это как-то скажется на благополучии Лотнора – головы не сносить тем более.

-Ты получишь, что заслужил. – Произнёс командир, а какое ещё решение он мог принять в этой ситуации? Даже за вышестоящим командиром послать нельзя, мало ли что вздумают устроить чужеземные и агрессивные колдуны-воины? Их нужно убрать из города как можно скорее. А вот когда они уберутся отсюда прочь или окажутся на безлюдных улицах ночных…

Когда ариец и его спутники покидали корабль, вполне довольные заключённой сделкой, командир стражи, выслушав полные слёз слова благодарности освобождённых пленников, знаком подозвал к себе одного из воинов. Гремя доспехом, тот подошёл, стараясь смотреть только в пол – никто из солдат принятым решением не был доволен. Особенно после того, как пленники пожаловались на то, что с ними сотворили покойные пираты, а затем и эти трое колдунов. Благородные аристократки – безродный пёс, этот грязный колдун, осквернил их своим…, тьфу, даже говорить про это противно.

В общем, будь они не славной стражей Лотнора, а наёмной ротой, по ночи, а то и сразу на корабле, кто-нибудь, да и сунул бы командиру кинжал промеж рёбер.

Однако теперь мнение солдат изменилось более чем.

-Найди Гута, поднимай ребят с северных ворот. Трёх десятков хватит. Золото нужно вернуть, головы колдунов, можно не возвращать – пусть лесное зверьё порадуется.

Солдат ощерился в улыбке – командир не подвёл. Наоборот, умный и хитрый он оказался.

Спустя час, через ворота Лотнора выехали трое чужеземцев, а спустя ещё один, через те же ворота, выехали три десятка солдат и пожилой мужчина в сером балахоне.

***

В довольно большой комнате, не имевшей окон, но при этом прекрасно освещённой, высокий худой мужчина в просторном балахоне, стоял подле одной из стен. Он смотрел на то, что было закреплено на стене несколькими металлическими винтами. Узкий открытый короб, украшенный витиеватыми рельефами, внутри коего, закреплённый уже небольшими серебряными гвоздями и кожаными ремешками, покоится некий предмет искусства – с виду он именно этим и являлся. Резной жезл, с крупным, виртуозно огранённым изумрудом, установленным в его вершине. Казалось, это некий ритуальный предмет, а может быть, его создавали исключительно из эстетических соображений, может быть, как подношение некоему богатому и знатному вельможе. Но нет, все эти предположения не соответствовали действительности - кроме того, что жезл предназначался конкретному человеку.

«Гуатеран Илтениан Реенгран» - вырезано на жезле письменами, что не смог бы прочесть никто в этих землях, да и за их пределами тоже. Эти письмена читать могли лишь такие, как он, люди, прошедшие долгое и трудное обучение, почтенные маги родом из самой Эрфии.

Он прочёл своё имя, вырезанное на жезле, и тяжко вздохнул, сразу по двум причинам.

Во-первых, его полное имя оказалось слишком сложным в произношении. Чуть не сломав язык, местный вельможа, красный от страха и стыда, попросил разрешение называть гостя из Эрфии, более коротким именем. Через силу, маг согласился и из мага с благородным красивым именем, превратился он в колдуна Гута из Лотнора, портового города империи Вестфаллийской…

И почему местные жители упорно называют её Империей? Государственное устройство этой огромной страны даже близко не похоже на империю. Дикари тупые.

Грустно вздохнув, колдун Гут отступил от жезла – некогда величайшая его гордость и величайшее его достижение. Теперь вечный инструмент унижения и бесконечный источник печали. Долгие годы учёбы, сложнейшие экзамены и он делом доказал, что заслужил этот символ своего статуса. Маг Эрфии, носящий жезл – это маг высокого уровня, маг, способный творить великие дела. Но куда более скромные, чем тот, кто сумел заслужить полноценный посох.

Он не сумел.

Годы, долгие годы, сложились в десятки лет, но магия, каковой владеть обязан носящий посох, всё равно не давалась ему. Порой казалось, вот ещё чуть-чуть, ещё немного усилий и всё, он справится со сложным заклинанием, ему хватит могущества, он…, в последний раз, на очередном провалившемся экзамене, заклинание вырвалось из-под его контроля. Экзаменаторы, старейшие и могущественнейшие маги Эрфии, свои посохи получившие тогда, когда его дедушка только-только сказал своё первое «агу», общими усилиями, остановили едва не случившуюся катастрофу.

Как сейчас он помнил тот день – хмурый, злобный взгляд магистра, смотревшего прямо ему в лицо. По щеке магистра стекала струйка крови, одна его рука безвольно висела вдоль тела. Увы, но заклинание повело себя наихудшим образом. Вместо того что бы мирно рассеяться или разбиться на десяток неопасных вихрей Силы, его магия повела себя по-другому. Заклинание вобрало в себя вдвое больше Силы, чем было в него вложено и не успел никто глазом моргнуть, как посреди утопавшего в солнечном свете двора, явился к своей нежизни, самый настоящий Дух Силы. Да ещё и могущественный, наделённый крайне ущербным, однако же, подобием разума.

Тварь, состоявшая целиком из Сил, едва не прикончила самого Гута – лишь магистры предотвратили неизбежное и покончили с исказившимся заклинанием.

С того дня стало предельно ясно для всех и вся – маг носящий жезл достиг своего предела. Ему никогда не получить полноценного посоха. Он навсегда останется с жезлом. Разве что, он может стать сильнее, спустя тысячи лет, если сумеет столько прожить, если ему помогут продлить жизнь некие заклинания, созданные магистрами и если…, в общем, учитывая количество различных «если», о посохе он мог смело и раз и навсегда, забыть. Не видать ему посоха, как своих ушей…

Но был иной вариант всё же его получить.

Маг окинул комнату взглядом. По углам и под потолком, игриво сверкают язычки зелёного пламени – чистая Сила, служившая здесь вместо свечей. Он не любил запах воска и жира. Светильник из Силы, это конечно, плохой тон, к Силам отношение неуважительное, карму портит, судьбу отравляет и так далее и тому подобное, но зато это очень удобно и в доме ничем не воняет.

Всё остальное убранство комнаты, представляло собой немногочисленную, удобную мебель и многочисленные шкафы и тумбочки с множеством выдвижных ящиков. Частично, ящики запечатаны магическим замком – хоть и выглядят они обычно, ничем не примечательно, но любой, кто попытается открыть, не сможет ящик сдвинуть и на половину толщины человеческого волоса. Эти ящики тут не для красоты, в них хранится всё то, без чего не обойдётся ни один уважающий себя маг, носящий жезл…, колдун скрипнул зубами в бессильной злобе. Потом прошёл к широкому столу в центре комнаты и сел на высокий табурет.

Носящий жезл. Маг с посохом, выбросил бы половину всего добра, что у него тут хранится, как совершенно бесполезный хлам.

А ведь было время, когда он почти смирился и перестал мечтать о посохе, о могуществе, о том, что б с огромным и великим уважением относились к нему сородичи и дикари с диких земель. Но не сумел, не смог он выдержать. Не было уважения от сородичей – к нему относились как к обычному, среднему магу, каковым он и являлся. Не было великого уважения и от дикарей – всех тех, кто жил за пределами Эрфии и не владел редким даром повелевать Великими Силами.

Годы он честно выполнял возложенные на него задачи, он жил, как должно тому, кто носит жезл Эрфии. Но годы шли, а уязвлённая гордость и жажда обрести могущество, что ему недоступно, не уходили ни куда. Ладно бы могущество – хотя бы уважение, хотя бы взгляды магистров, так, что бы не свысока, что бы лучшие из лучших, магистры Эрфии, воспринимали бы его как равного себе.

Это невозможно – из год в год, говорил он самому себе. И почти убедил себя, почти смирился.

Но в библиотеках бесконечных, в залах полных магических энергий, однажды, он нашёл то, чего раньше не замечал. Книга в потрёпанном переплёте, покрытая слоем пыли, задвинутая в самые глубины стеллажей, книга, что, по какой-то причине, оставалась незримой для магии, полнящей великие библиотеки Эрфии. Эта книга сейчас лежит у него на столе, раскрытая на середине. В неё он и смотрит, в очередной раз пытаясь понять, что пошло не так.

Всю неделю бился над этой проблемой, но так и не смог понять, где допустил ошибку. Книга утверждала, что носящий жезл, сумеет выполнить это заклинание – сложное, выстроенное очень странным образом, выстроенное совершенно не так, как учила Эрфийская школа. Почти все заклинания в этой книге такие – странные, необычные, словно бы создавал их даже и не человек вовсе.

Даже язык, на котором читались заклинания, отличается от всех известных в этом мире. Что как раз не удивительно. Мир большой и существует уже давно. Мёртвых языков куда больше, чем существует сегодня разных народностей и племён.

Как бы там ни было, заклинания из этой книги работали, хотя и создавались крайне странно, по принципам, которых Эрфия не знала. Поначалу Гуатеран листал эту книгу и посмеивался – какой-то неофит, пытался создать свои собственные заклинания. Знаем, проходили, все маги Эрфии от неофита, до магистра, пытаются сотворить нечто новое. Иногда у них получается. Иногда нет. Если по близости нет магистра, то неудача может закончиться крайне печально для мага, пытавшегося сотворить нечто своё, нечто уникальное и прогрессивное…, особенно всё плохо, если не выходит подобное у магистра. Ладно, неофит, с его крошечными силами и знаниями – даже если получится Дух Сил, его и тапком прибить можно. Но если ошибается магистр…

Гуатеран вздрогнул всем телом – видел он такое ещё будучи совсем сопляком, не заслужившим даже звание неофита. Чёрное пламя вырвалось из окон трёхэтажного красивого дома старого магистра, а спустя мгновение столб чёрного пламени поглотил дом полностью.

Когда огонь потух, на месте здания остался только толстый слой серой пыли.

Даже страшно подумать, что было бы, если бы вырвавшаяся энергия превратилась в Духа Сил…

Он относился к творчеству неизвестного автора скептически, а иногда и со смехом – половина всего написанного просто не могла работать. Что-то явно исправляли и переделывали, несколько страниц были перечёркнуты и заклеены новыми листами, с новыми пентаграммами, текстами и символами. А что-то казалось вполне разумным, просто сделанным не слишком умело, с ошибками.

В какой-то момент он начал задумываться – чем дальше листал, тем сложнее становилась описанная там магия. Он не понимал языка, на коем это писалось, но понимал пентаграммы и символы - там особо и понимать нечего. Символ есть символ, он лишь фигура, на которую реагирует Сила. Как и пентаграммы, хотя с ними посложнее будет, у них ведь задача не только резонировать с Силой, но и тянуть её из источника и концентрировать и направлять, в общем, это он понимал без проблем. Другое дело тексты, что описывали другой важный аспект заклинаний – Слово. Без Слова, всё остальное лишено смысла…, если ты не магистр.

Гуатеран мрачно глянул на стол, поверх книги.

Крепкий молодой мужчина со смуглой кожей, в ответ не посмотрел – спит крепким непробудным сном. Ради его же блага он спит. Всего неделю назад, парень был мертвее мёртвого. Что неудивительно, ведь ему отрубили голову точным и сильным ударом клинка.

Всего один дикарь, вот и всё что осталось от заклинания, к коему он готовился почти год…

В какой-то момент, Гуатеран перестал рассматривать книгу, как сборник смешных нелепиц и решил испытать заклинания написанные в ней.

Первое же из них, самое простое, на удивление, сработало. Как оказалось, в нём не было никаких ошибок, просто оно было сформировано как-то иначе, но Сила отозвалась и всё получилось. Более того – аналог заклинания из знаний Эрфии, требовал больше усилий и более сложных пентаграмм.

С того дня он часто задумывался о том, кем был маг написавший сей труд. И не только – почему он скрыл свой труд, защитив его неизвестно какой-то волшбой? Почему не забрал с собой? Зачем спрятал в библиотеке Эрфии? В надежде, что однажды его найдёт какой-то неофит? Увы, ответов не было. Книга содержала лишь странные заклинания и никаких указаний на то, кто их написал.

Очень скоро он применил заклинания из книги снова и, когда всё получилось, в ужасе отбросил её от себя, чувствуя, как волосы становятся дыбом.

Книга упала тогда среди луговой травы, открывшись почти в самом конце – там было записано сложное заклинание, с большим набором Слов. Он посмотрел на них и легче не стало.

Неизвестный, странный язык – его больше не было. Страницы исписаны аккуратными, очень красивыми буквами из алфавита Эрфии. Смысла в словах не было – такое с заклинаниями бывает часто. Слово в магии, не тождественно смыслу. В магии, слово это просто слово, которое должно прозвучать, а каким оно будет - знает лишь та из Великих Сил, к которой Слово обращено.

Но теперь абсолютно весь текст был написан на понятном ему языке Эрфии.

В первый момент Гуатеран, схватив книгу, побежал к магистрам, дабы вручить её им и признаться, что не сразу это сделал, что пользовался заклинаниями из неё. Но…, эти заклинания работали. Они были лучше эрфийских. С ними, он становился чуточку сильнее, ему становилась доступна магия, что прежде выходила за рамки его личных возможностей.

Он так и не признался никому, просто увёз книгу с собой, когда отправился в мир дикарей.

А, однажды, много лет назад, он наткнулся на заклинание, которого, кажется, раньше в книге не было…, впрочем, наверное, оно было, просто сразу не заметил.

В общем, заклинание крайне необычное и странное. Собственно целый набор таковых.

Как и все заклинания в книге, они были посвящены Жизни, той Великой Силе, что повиновалась Гуатерану. Но то, что они делали…

-Знаешь, незнакомец, - обратился он к спящему человеку, - иной раз я чувствую себя настоящим Некромантом. Одно дело лечить, но совсем другое, возвращать из мёртвых.

Он долго изучал эти заклинания, боясь даже мысли об их применении – даже если они будут лучше эрфийских, магия такого уровня, определённо выше его возможностей.

Сам с собой боролся он не слишком долго – пока не прочёл и не понял все заклинания, на тех страницах, поначалу не замеченных им.

Когда прочёл и понял, что это такое на самом деле, он убрал книгу в один из шкафов, запечатал на семь магических замков и полгода даже не приближался к этому ящику.

Но вскоре, замки были сняты, книга вновь в его руках – тщеславие и жажда могущества, победили окончательно. Увы, но слаб человек.

Прежде чем применять такую мощную и подозрительную магию так, как ему хотелось, он решил испытать её на ком-то другом. Других ведь в мире много-много. А он такой совсем один.

Очень вовремя пришла на помощь глупая дикарская мифология – распространённая сказка об исчезающих воинах. И на севере и здесь и за Великой Стеной Вестфаллии, везде эта сказка известна, даже в Эрфии её знают. Рассказывает она о том, как боги забирают к себе павших воинов. Пройдёт битва, глядь, а мертвецы и умирающие от смертельных ран, исчезли, словно и не было их.

Ещё один такой слух, никому не повредит. Не ходить же ему по кладбищам, свежие могилы раскапывать, в самом деле! Он не некромант, он маг Жизни. Кроме того, ему требовались либо живые, либо умершие совсем недавно, буквально только что, либо умирающие.

Своих пациентов, да хотя бы даже уличных бродяг Лотнора, он в качестве лабораторных мышей использовать немного опасался. Ладно, эти дикари – в портал прыгнет, и поминай, как звали. Но есть ещё Эрфия. Магистрам его эксперименты точно не понравятся. Накажут и за них, и за то, что про книгу сразу не рассказал, ещё и неизвестно как именно накажут. Могут ведь и жезл отобрать, навсегда, конечно не отберут – такое в истории Эрфии случалось всего пару раз. Но лет на сорок могут забрать вполне. А потеря жезла или посоха, это ведь ещё и автоматическое изгнание. Отправиться на вольные хлеба на много лет, без всякой возможности получить помощь сородичей, вернуться в родные места даже на пару дней, лишённый защиты эрфийских законов – судьба далеко не из лучших. Магов, хотя и нанимают охотно практически повсюду, так ведь и убивают с не меньшим энтузиазмом. Не будет за ним Эрфии, не будет у него и сытой жизни. А то и вовсе жизни у него не будет. Прибьёт какой-нибудь дикарь, обиженный на всех магов мира и всё, закопают как бродягу, а то и вовсе в канаве какой бросят и забудут, где бросили…

Так что, как ни крути, лучший вариант те, кто умерли недавно и подальше отсюда. А старая сказка, распространённая по всему континенту, скроет все возможные следы. Как минимум, никто не станет устраивать масштабные поиски распоясавшегося колдуна. Дойдёт до сородичей слух, мол, поговаривают, что где-то исчезли с поля боя мертвецы – отмахнётся маг, слышит он эту сказку с детства, да куда бы ни пошёл, в любом уголке известного мира. Ну, а если кто-то всё же станет искать и вынюхивать – в книге есть пара хороших маскирующих заклинаний, аналоги коих в эрфийской школе далеко превосходили его возможности. Если поднапрячься, он справится с ними.

Однако даже так, это риск. Даже лучшие планы, имеют стремление заканчиваться крахом.

Так зачем ему всё это, зачем так рисковать? Ответ очень простой – эти заклинания, позволяют изменить человека. Не только его тело, однако, начинать нужно именно с него, но и его внутреннюю суть, то, что обычно называют «душа». Вся череда заклинаний, выполненных одно за другим, позволяла стать сильнее, чем ты был прежде, познать новые горизонты в магии Великих Сил.

Как он мог отказаться от этого? Как? Никакой риск не может сравниться с тем, что можно получить, если, точнее, когда, магия сработает и изменит его.

Когда долгая подготовка закончилась, Гуатеран стал ждать, раскинув по всему континенту множество осторожных, тщательно сокрытых Поисков. Даже если другие маги заметили их, они не поняли, что они значат. Он надёжно сокрыл истинную цель своих заклинаний.

Он ждал, и информация начала приходить – на Севере три клана сразились друг с другом, многие погибли, огромное количество материала для его эксперимента. Но, увы, кланы наняли лекаря, да не простого – маг Жизни, с жезлом Эрфии. На озере Норх, мор уничтожил деревню – не то, поражённые болезнями тела не лучший материал. Для заклинаний из книги, нужны здоровые люди, желательно даже без травм и молодые. Но можно обойтись и раненными, главное, что бы ничем не болели.

По всему континенту умирали люди, шли сражения, происходили катастрофы разного уровня, но ничего подходящего для него не находилось. Вечно что-то мешало – то маг Эрфии, то колдун не имевший отношения к Эрфии, но достаточно сильный, что б помешать ему, то моровые недуги, в общем, ситуация сложилась такая, словно весь мир против него сговорился.

А потом он нашёл – сражение, где погибли многие, и все они были крепкими, здоровыми людьми, без всяких болезней и уродств. Превосходный, чистейший материал для работы.

Используя артефакт, хранимый аж со дня получения жезла в Эрфии, он переместился поближе к месту битвы и поспешно начал создавать пентаграммы, символы, раскладывать в нужных местах артефакты и проводящие Силу предметы. А затем, вся вязь из полу десятка заклинаний, была запущена одновременно – если б это было сделано по-эрфийски, у него бы не вышло, не смог бы он удержать контроль за такой мощью. Но заклинание из книги, сработало идеально.

Почти идеально.

Что-то всё же пошло не так…

Он мрачно глянул на спящего дикаря. Скривил губы, выругался неприличным матом, и тяжко вздохнув, опять в книгу смотрит. Что не так он сделал?

Всё шло как по маслу – тела мгновенно излечились от всех недугов и ран, затем изменились, став более здоровыми, крепкими. В следующий миг они обрели просто богатырское здоровье, стали, по сути, улучшенной версией самих себя. Во всём они стали лучше, чем были. Затем сработало перемещение, где порталы формировались прямо на телах людей. Но ещё за миг до этого, всё пошло не так. А после активации порталов и вовсе всё с ног на голову встало.

Часть тел разрушилась сразу, просто в прах обратились и в таком виде были перемещены к ногам Гуатерана. Других порвало в портале – они упали к его ногам в виде кучи изорванных кусков кровоточащего мяса. Некоторых выкинуло непонятно куда, он не смог найти никаких следов, они словно бы просто испарились. Более-менее целыми и точно в нужное место, переместились только трое. Один сломанный пополам так, что позвоночник торчал наружу, второй цел и невредим, но мёртв абсолютно – и почему, он так и не смог понять. Никаких следов ран, абсолютно здоровое, изменённое, идеальное тело, но абсолютно мёртвое.

Третий вот он, на столе лежит. С ним тоже что-то не так. Второе в списке заклинаний, призванное сделать это тело ещё более могущественным, способным выдержать изменения души и саму эту изменённую душу, начинать нельзя, пока он не выяснит, что произошло и как это исправить.

Может и вовсе придётся начинать всё сначала.

Вот уже вторую неделю он бьётся над книгой, пытаясь понять, что произошло, что пошло не так…

В дверь постучали – по звуку, похоже, что кулаком в латной перчатке. Наверное, городская стража. Что опять стряслось? Ворча проклятья, маг пошёл открывать, по пути, почти не думая, бросив заклинание на спящего мужчину – тело его подёрнулось дымкой, он словно бы исчез. На самом деле, конечно, нет, но увидеть его теперь способен разве что другой маг.

Подойдя к двери, маг вздохнул тяжко – поди, опять рожает кто-то. Или руку сломал или ещё что-то в том же духе. Они хоть понимают, как бесценная работа мага? Как будто у них тут повитух и костоправов нет! И заноза и понос – все как один к нему прутся. Надоели, ужас как. Город Лотнор не платит ему так много, что б он тратил свой талант на такие нелепицы!

Вот это он и хотел этим дикарям прямо тут у порога и высказать. И про слишком малую плату и про нелепые обращения горожан и про всё, что накипело.

Провал с заклинанием из странной книги…, кстати. Маг вернулся к столу, взял книгу, закрыл её, положил в карман. Мало ли – лучше не оставлять её без присмотра. Эта книга бесценна – с заклинаниями с её страниц, он становится сильнее, чем должен быть. Её содержание, все эти странные и причудливые заклинания, уникальны, они словно бы не из этого мира...

За дверью, вместо оголтелых горожан с очередными глупыми просьбами, обнаружились стражники Лотнора. Причём в полном вооружении, большой группой и с весьма серьёзными выражениями лиц. Открыв дверь, их увидев, маг даже отшатнулся от неожиданности. Мелькнула шальная мысль, что его скандальное поведение, брезгливость и строптивость, всё же сыграли с ним злую шутку. Сейчас главный выйдет вперёд, да и заявит, мол, уважаемый колдун, достали вы нас окончательно, а посему вот вам грамота благодарностей полная, уплата за месяц вперёд и идите вы отсюда, да как можно быстрее, в Эрфию за новым колдуном мы уже отправили, а вам уже пора.

Такие случаи бывали, очень редко, но всё же. И ничем хорошим для мага, чьи услуги сочли бесполезными, это не заканчивалось. По возвращении в Эрфию будут последствия. Это конечно, не преступление, даже не проступок, но снова отправиться куда-то с верительной грамотой от магистров Эрфии, да в город богатый – это уже вряд ли. Скорее уж в село какое, на краю известного мира или вовсе в самой Эрфии определят на полезную и важную должность – за урожаем в полях следить. Что б пшеница не засыхала. Он как раз маг Жизни, его, да за полем следить – лучше любого крестьянина работу сделает, лучше любого навоза удобрение сделает, ведь он Силы Изначальной проводник…

Краска гнева и стыда прилила к его щекам, сердце забилось чаще.

Но, слава Великим Силам, всё обошлось. Даже больше – его не попросили уйти, ему не поручили очередную несусветную и недостойную жезла Эрфии работу.

Совсем наоборот. Услышав, что произошло, о колдуне, что лишь с двумя спутниками истребил подчистую команду пиратского фрегата и был столь нагл, что явился в Лотнор продавать граждан Вестфаллии, словно каких-то рабов, Гуатеран воспрял духом.

Наконец-то, достойная эрфийского мага работа!

Немедля ни секунды, он двинулся вместе с солдатами по городским улицам, туда, где видели неизвестного колдуна. По пути, Гуатеран подробно расспросил стражу о самом маге – какие при нём были книги, как он выглядит, был ли в его руках жезл или посох, видели ли какие-то огни рядом с ним, не было ли света в его глазах, и какого цвета был тот свет. Получив ответы на свои вопросы, маг Эрфии замолчал и сосредоточился на своих мыслях, да простенькой волшбе, что была призвана изыскать след мага и выяснить, что он из себя представляет. Череда Поисков отправилась по незримым, для простых смертных, путям тонкого мира. Как только Поиск найдёт цель, за ним отправится Познание и узнает Гуатеран всё, что ему нужно узнать о своём новом враге.

Впрочем, кое-что уже и так понятно – маг не из Эрфии. Он не принадлежит к другим сообществам магов, каковые существуют в этом мире. Это одиночка, возможно, следующий по миру в обществе своих учеников, так же наделённых даром повелевать Великими Силами. Либо же те двое нанятые охранники – иногда, особенно для мага, не знавшего нормального обучения, простые люди в виде охраны бывают полезны.

Однако.

Поиски не дали никаких результатов. В Лотноре был всего один маг – он сам.

Пришлось прибегнуть к волшбе иного рода.

Отряд остановился, частично перекрыв улицу. Маг замер у стены здания и прикрыл глаза. Большую часть он творил мысленно, но изредка его руки двигались, сотворяя Жест, на каковой откликалась Сила незримо для простых смертных, либо же, после отклика, оставляя в воздухе перед ним светящийся зелёным светом Символ, что могли видеть абсолютно все.

Топтались на месте воины, ожидая приказов, колдовал безмолвный маг эрфийский, шли по широкой улице разные люди, Вестфаллийской Империи граждане шли, беспокойно оглядываясь и перешёптываясь – к магии народ привычен, но всё же не так, что б воочию, посреди улицы всё это безобразие видеть. Едут телеги гружёные товарами или вовсе пустые, проследовала мимо пара аристократов на лошадях – что запрещено законами Лотнора, но не для богатых вельмож естественно. Ну, хоть так и ладно. Без этого закона все улицы в навозе по колено. Ладно, что грязно – так вонища до самых крыш поднимается. Потому закон тот и ввели собственно.

Сложный Поиск, на грани его возможностей, отправился по улицам города, ища не проявления Сил, какие оставляет любой маг, даже если не применяет магию, а отпечатки, какие оставляют абсолютно все. Слава Силам, в городе полно жизни, поток Изначальной здесь силён и Гуатеран сможет нужное ему найти. Что собственно вскоре и случилось – Поиск вернулся, принеся с собой информацию о том, где Сила коснулась искомых людей и запечатлела уже минувшее событие. Благо, что это случилось недавно – образ ещё свежий и яркий. Через час он не сможет увидеть ничего кроме размытых теней, а через три не увидит вообще ничего. Такие отпечатки Сила хранит недолго.

В нужное место отправилось Познание, направленно на чтение именно таких отпечатков. Спустя мгновение, оно вернулось, и Гуатеран увидел своими глазами то, что запомнил поток Силы.

Он увидел это так, как оно отпечаталось в Потоке. Размытый, разноцветный мир вокруг, мешанина красок и теней, в которой невозможно разглядеть отдельные детали. Три человека, лоток кузнечной лавки, прозрачная фигура мрачного кузнеца и оружие на том лотке – всё остальное в тенях и яркой радуге, каким мир видит сама Сила. По крайней мере, так ему говорили в Эрфии. После заклинаний из странной книги, он уже не был уверен в знаниях Эрфии. Ведь заклинания книги, построены таким образом, что любой магистр, без тени сомнений скажет – это бред, это не будет работать никак, нигде и никогда. Однако же оно прекрасно работало и даже лучше чем традиционные, веками проверенные заклинания Эрфии.

-Командир. – Произнесла девушка, разодетая в вульгарную одежду – штаны и рубашка. Для женщины это неприлично в любом случае. По меркам Вестфаллии конечно. Вельможа земель Вестфаллии покраснел бы от стыда и возмущенья, пройдя всего сотню метров по любой эрфийской деревушке. Но здесь всё не так – на девушку поглядывали с осуждением. В отпечатке маг этого не увидел, но точно знал, что девушку провожали неодобрительными, осуждающими взглядами. Если б не компания двух крепких мужчин, могли бы и словесно выразить, что по этому поводу думают.

-Командир. – Повторила девушка.

-Я Арагон. – Буркнул высокий мужчина, с мрачным лицом и странной причёской в виде лысины, с идущим от лба до затылка, низким гребнем волос.

-Да, я знаю командир Арагон. Я…

-Кхнек. – Арагон взял с прилавка два меча, передал один второму мужчине. – Это неплохой меч…

-Лучший. – Ворчливо заявил кузнец. – Я сам сковал.

-Не лучший. – Не согласился Арагон, окинул взглядом прилавок и добавил. – Хотя из этих, действительно, эти два меча, лучшие. Пока не найдём достойное оружие, этого хватит.

Кузнец скорчил такое лицо, что казалось, вот сейчас возьмёт один из мечей и воткнёт в своего покупателя. Чего, конечно же, не произошло. Лотнор, это Вестфаллии, в Вестфаллия, это закон.

Отправиться в темницу на долгие года или отдать всё что имеет, а потом, с чистой совестью и пустым кошельком уйти в изгнание за пределы стен Лотнора, кузнец вряд ли хотел бы.

Девушка глянула на своих спутников и вновь повернулась к товарам. Она протянула руку, взяв с дощатой поверхности не кинжал или меч, коих тут хватало в избытке, от дешёвых, с грубой деревянной рукоятью и блеклым металлом клинков, до сияющих начищенной сталью мечей, чьи рукояти украшали драгоценные камни. Взятое оружие, она стала вертеть в руках, с удивлённым выражением лица. Словно не могла понять, что это такое.

-Магия. – Поморщившись, заявил Арагон и презрительно сплюнул. Потом взял длинный кинжал с простой рукоятью, перемотанной сыромятным ремнём. – Возьми это. Он не подведёт.

-Да, конечно. – Кинжал она взяла, сунув за пояс. Арагон принял из рук кузнеца ножны для мечей и стал отсчитывать золотые монеты, полученные в качестве платы от городской стражи, за корабль и пленников. Но второе оружие, она всё же не положила обратно.

-Кажется, я умею с ним обращаться. – Произнесла девушка и, посмотрев на кузнеца, потребовала шомпол, порох и пули. Сказав всё это, она удивлённо глянула на своих спутников. – Я и правда знаю…, только не могу вспомнить, что это такое. – Чтоб сомнений не возникло, что именно её озадачило, она приподняла оружие повыше и встряхнула его в своей руке.

-Это пистолет. Иногда его называют малым мушкетом. – Поспешил сообщить кузнец, теперь не мрачный и не злой – золото это ведь удивительный металл. У него своя, особенная магия. – Очень хороший выбор. Один из лучших пистолетов, какие вы можете найти в этой части Империи.

Арагон презрительно скривился, снова плюнул в пол и, ворча что-то невнятное, отсчитал монеты в протянутую ладонь кузнеца.

-Оружие недостойное воина. – Буркнул он, когда кузнец получил свои деньги. Потом покачал головой и добавил. – Но ты не совсем воин. И хотя ты Алая, ты ещё и женщина. Твоя душа и так страдает из-за своей ошибки, она не заметит столь малого позора. – Спутники Арагона ответили недоумением, на которое он решил не обращать внимания. Однако счёл нужным добавить несколько слов. – И всё же лучше возьми лук. В луках нет магии.

-Я, пожалуй, оставлю пистолет.

Арагон снова ответил презрительной гримасой и двинулся прочь. Вскоре все трое вошли в мешанину из красок и теней. Отпечаток подёрнулся дымкой и исчез.

Маг открыл глаза, удивлённый тем, что увидел.

Это были простые люди – мало того! Форменные дикари! Пистолет у них магия, да уж…, а поначалу казалось, наконец-то, серьёзное дело досталось магу эрфийскому. Интересное и серьёзное…

-Гут, ты нашёл их? – Произнёс стражник, командовавший этим отрядом.

-Да. – Гуатеран кивнул, хмуря брови. – Они скрыли свой след, но я сумел пробиться через их защитные чары и нашёл их. Я смогу их выследить. Они сильные колдуны, но я справлюсь.

-Отлично. Выдвигаемся.

Командир крикнул приказы своим людям, двинулся отряд по улице, металлом доспехов звеня…

Магу было немного не по себе. Чуточку лжи там, чуточку здесь – как-то это начинает входить в привычку. А с другой стороны – почему бы и нет?

В конце концов, плата за эту погоню ещё не назначена, как и за любые его услуги. Плата назначается после того, как дело сделано. Он получит столько золота, сколько стоить будут его усилия, плата считается в зависимости от того, какими они будут, усилия эти.

За поиск трёх человек, всего лишь умелых воинов, возможно, даже очень умелых и опасных, но просто обычных людей, ему заплатят немного. А вот если один из них окажется сильным колдуном, то разговор будет уже совсем другой и сумма другая, куда более приятная для него.

Осталось только изобразить бурную магическую активность, что б у стражников не возникло сомнений, а то опять же вопросами докучать начнут, подозрениями глупыми кидаться…

Да и вообще! Он заслужил повышенную оплату уже за то, что растрачивает свои невероятные таланты на этих жалких дикарей, в жалком портовом городе, в сотнях миль от по-настоящему крупных городов и торговых центров Вестфаллии. Заслужил и всё тут!

Да, пожалуй, нужно, что бы от магии того колдуна, который Арагон, погиб кто-то из солдат, хотя бы один. Главное это оформить в нужный момент и правильно, тогда точно поверят…

***

На привал они расположились на вершине одинокого холма, за пару часов до заката. Такое решение принял Арагон, его спутники не возражали. Сейчас он сидел на земле, жевал холодное мясо и иногда косился на их неподвижные фигуры. Сидят рядышком, смотрят перед собой невидящими взглядами, словно погрузились в какие-то свои воспоминания. Только вот они утверждают, что смутно помнят даже собственные имена. Алая не уверена даже в том, что Тиала, это её имя. И, тем не менее, вот они сидят погружённые в себя, в свои воспоминания…, или они просто задумались? Арагон отвёл взгляд от спутников и стал смотреть туда, куда они двигались весь день.

Её уже видно. Он не ошибся с направлением. Но то, как он это направление выбрал, его пугало, хотя скорее не так – он просто не понимал, что именно испытывает. Воспоминание – слово, брошенное кем-то из воинов, много лет назад, когда он проходил мимо. Часть разговора, который он услышал в таверне. Куплеты боевой песни. И тому подобные обрывки старых, забытых воспоминаний.

Стоило ему подумать о том, куда двигаться и он всё это вспомнил в одно мгновение. А что бы сделать вывод, на основе всех этих обрывков ему потребовалось ещё меньше времени.

От этого за версту пахло магией.

Но ему это нравилось. Он ощущал удовольствие от того, что теперь помнит буквально всё, да так ярко и отчётливо, как никогда прежде. Магия, отравившая его тело и душу, нравится ему, потому что сделала его сильнее. Магия. Не он сам, не его упорство и доблесть, а проклятая магия, поганых колдунов. Вот за что? Мало того, что его лишили самой доблестной смерти, какая у него могла бы быть, забрали у него возможность отправиться к новому, могучему телу и новым подвигам, к славе, какой он никогда не знал, так ещё и эти унизительные способности в довесок.

Память стала лучше, тело сильнее, реакция быстрее – что говорить? День пути позади. Весь день в седле. И что же? Он полон сил и хоть сейчас готов идти в бой. Спать не хочется вообще. Он понимает, что поспать должен и сколько себя помнил, умел спать тогда, когда нужно, а не тогда, когда хочется. Но теперь…, а может ему просто не нужно больше столько сна, сколько нужно было прежде?

Как бы там ни было, важно сейчас другое. Колдуна он найдёт и отрубит ему башку, но что бы его найти, к сожалению, как он понял за время пути, скорее всего, ему потребуется помощь другого колдуна. А такой есть только в Наре, точнее неизвестно где этот колдун вообще находится, но Домен может её вызвать…, Арагон поморщился от этой мысли.

Подруга Домена – мерзкая ведьма, отравленная магией насквозь. Странно, что она приносит пользу Нару. Не её заслуга конечно, не магии тем более – магия может нести только Зло. Всё дело в душе Тара, возродившегося в теле Нара. Именно это обстоятельство и делает магию Оталы полезной – Тар велик, его слава гремит в веках, на клинках сотен и тысяч его сынов…

Её видно даже отсюда. А ведь скакать ещё минимум целый день, а её видно.

Низкая серая тень на горизонте – Великая Стена Вестфаллии. Неодолимый барьер, забравший жизни сотен сынов Славного города Тара. Там им не пройти. Но есть другой путь – у северной части стены широкий пролив, по берегам коего стоят крепости и небольшие селения крестьян.

С одной стороны замки Вестфаллии, с другой - замки Северных королевств.

Там тоже немало сынов Тара полегло, но там они погибали славной смертью, погибали с честью и их тела они могли забрать, дабы предать их огню погребальных костров.

Своим спутникам он не рассказал, что их ждёт. Не стоит им пока это знать…, почему они так слепо следуют за ним? Командиром постоянно называют. Что-то здесь не так. Теперь вот задумались зачем-то. Или всё же погрузились в воспоминания и все их слова об утрате памяти, ложь? Может быть, они теперь служат колдуну? Тогда каковы их задачи?

Арагон проглотил прожёванный кусок и несколько расстроено покачал головой – он думает уже много долгих минут, а голова не болит. Даже лёгкой усталости и той нет.

Странно, очень странно изуродовал и унизил его этот поганый колдун…

Он задумался о том, что видел, пока добирался сюда.

Эта часть Вестфаллии представляла собой обширные, плодородные равнины, давно утратившие свой первозданный вид. Даже сложно сказать, каким он был, этот первозданный вид. Повсюду бесконечные поля и пастбища полные толстыми турами, гораздо больше похожими на нормальных туров, чем такая же живность Катхена. Однако характером они точь-в-точь туры с равнин империи Пиренеи или Сабаса. И все такие же разноцветные. Впрочем, серые и чёрные преобладали, как будто намекая, что они ещё недавно были дикими, злобными тварями, с жёстким мясом и отвратительным характером, коих прекрасно знал любой житель Арии.

Никаких хищников или диких животных, исключая птиц, Арагон в пути не заметил. Толи их давно вывели абсолютно всех, толи остались лишь мелкие представители фауны, которые никому особо не мешали и в основном прятались в густой траве.

По равнинам, среди полей и пастбищ, проложены удобные каменные дороги, которые Арагон старался избегать – неразумно с одной стороны. На этой дороге следов почти не остаётся, тогда как, на мягкой почве след от копыт прочтёт и слепой. С другой стороны, дороги Вестфаллии оказались весьма людным местом. Он же, скрипя сердцем и терзаясь муками душевными, пришёл к выводу, что пока Вестфаллия не останется позади, лучше не привлекать к себе излишнее внимание. Разум победил, и каждый час Арагон испытывал острый приступ стыда. Дороги полны не праздно шатавшимися оборванцами, хотя и такие персонажи там часто попадались. По этим дорогам двигались кареты с богатыми вельможами, гружёные добром или пустые телеги крестьян и торговцев, всадники всех мастей, от тех же крестьян, до знатных вельмож в золочёных доспехах.

Дороги Вестфаллии наполнены густым концентратом из трофеев, более чем достойных арийского меча и боевой славой сконцентрированной в самых разных воинах этой земли – не в них самих конечно, а в том, что они могли. Всего неделя битв на любой вестфаллийской дороге и он бы покрыл своё имя неувядающей боевой славой, а трофеев набрал бы столько, что мог бы в Наре целую улицу купить себе в личное владение. Да ещё бы и сдача осталась…, однако, не всё так просто и разум арийца, ныне куда более острый, чем когда-либо, на это обратил особое внимание. На тех дорогах встречались и другие персонажи, в коих нет ни славы, ни чести, с которых нормального трофея не снять, не потому что их там нет, а потому что не стоит так поступать – колдуны.

На самом деле, колдуна он увидел всего одного, после чего от дорог и стали держаться подальше, а до того момента, двигались так же в полях, но дорогу из вида не выпускали. Потом, когда колдун проследовал по каменным плитам, Арагон увёл свой крошечный отряд дальше в поля – к этому моменту он увидел достаточно, можно было двигаться в другом направлении.

Арагон не просто возвращался домой, он изучал местность, оценивал её и в том видел небольшое, но всё же утешение. Пусть он избегает сражений, словно жалкий трусливый мечник с озера Норх, но он и не идиот – нет с ним сотни крепких сынов Тара, нет при нём арийского жилета и доброй арийской стали, в разы превосходящей тот клинок, что теперь покоится на его боку. Не разумно искать боевой славы там, где ты заведомо проиграешь битву. И не найти здесь битвы, что сможет превзойти ту, где он достойно пал, сражённый мечом и колдовством могущественного воина и колдуна, сумев в предсмертной агонии, убить и его. Смерть в битве менее достойной, ныне не приемлема.

Более того – теперь, такая смерть будет для него позорной.

Но кроме этого, был и другой важный момент, который обычно, сыны Тара осуществляли в составе сотни или двух сотен воинов. В процессе, естественно, сражаясь с кем попало и, грабя всех подряд. Такие походы совершали с несколькими целями – конечно же, боевая слава, естественно, боевые трофеи, как без этого? И менее важное, для самих воинов, но весьма значимое для всего Славного города Тара - они запоминали, где были, что видели, как туда прийти и каковы воины, живущие в той земле. Часто из таких походов никто не возвращался…, сейчас Арагон подумал, что, видимо, как раз по этой причине. Сложно вести разведку малыми силами и остаться в живых, да домой вернуться с огромным обозом добычи, если ты всю дорогу воюешь, неся потери, и постоянно ищешь возможности вступить в очередную битву с первым встречным отрядом или селением.