Отблески тьмы

С расчетной книжкой я был пока знаком плохо, поэтому пришлось искать, где там пропечатаны "рублевые" листочки. Фотограф терпеливо дожидался, кивнул, когда я нашел нужное и аккуратно вырвал по перфорации, затем пригласил садиться. Я почему-то ждал, что он помянет вылетающую птичку, но все случилось молча и быстро. Он со скрипом посовал свою треногу по полу, затем раздался громкий и какой-то деревянный щелчок, затем он вынырнул из-под своего покрывала и взялся выписывать квитанцию.

В Горсвете, когда я уже отмечался на проходной. Дежурный, заглянув в какие-то записи, сказал мне:

- Иди на второй этаж, в ПБУ, там представишься и доложишься.

- Понял.

Федя лишь сказал:

- В четвертую группу просись! - и побежал куда-то по коридору.

А я пошел куда сказали. На лестнице было даже тесновато, народ валил на службу. За дверью с надписью ПБУ оказалось человек пять, все в военной форме, но без знаков различия, так что я растерялся - кому тут представляться?

- Новый? - спросил один мужик лет пятидесяти, худой, носатый, с залысинами на темных волосах над высоким покатым лбом.

- Так точно! Представляюсь по случаю прибытия, но не знаю...

- Антонов, - протянул он мне руку. - На "харлея"?

- Вроде бы, - осторожно кивнул я.

- Жди момент, - сказал он и отошел к столику, на котором стоял полевой телефон. Покрутил ручку, затем сказал кому-то:

- Инночка, Антонов, дай зампотеха, - затем после паузы заговорил с кем-то еще: - Антонов здесь. Петрович, мотоциклиста тебе посылаю, дай команду с матчастью знакомить, ну и пусть покажет, что умеет. Ага, ага... давай. Давай. Лады. Все.

Обернувшись ко мне, сказал:

- Тебя в штат на должность мотоциклиста-разведчика зачислят, если матчасть знаешь и на оружие норматив сдашь. Придадут второго номера, пулеметчика. А пока по коридору до конца, там по переходу в соседний дом. Спускаешься на первый этаж, находишь дежурного по парку, зовут Василь Иванычем, как Чапаева. С ним и говори, он в курсе. Понял?

- Так точно.

- Давай.

На этом разговор закончился, Антонов подошел к висящей на стене огромной карте, утыканной разноцветными флажками.

- Сергей Альбертович, - обратился к нему крепкий мужик с волосами ежиком, затянутый в кожаную куртку. - Получается, что одной мотомангруппы тут мало будет, надо сразу две посылать. А тогда не успеваем во второй сектор...

Дослушивать я не стал, понимаю, что вскоре все эти "неуспевания в сектор" свалятся и на меня в том числе, и тогда уж я точно все пойму, что тут происходит.

Натертый мастикой старый разболтанный паркет звонко стучал под каблуками, из открытых дверей кабинетов доносились голоса, было слышно через окна, как на улице прогревались моторы, и чей-то истеричный голос кричал: "Опять на ночь воду не слил, а? Да я тебя под трибунал! А если заморозки? Машина встанет, к жопе телегу прицеплю и будешь за грузовик здесь работать!"

Коридор превратился в крытый переход, в котором почему-то оказалось неожиданно холодно, затем переход стал лестницей, ведущей вниз. Спустившись по ней, оказался в огромном кирпичном ангаре, в котором на смотровых ямах стояло несколько машин. Классический ведомственный гараж тех времен, когда машины гонять на ремонт в сервис принято не было, справлялись везде своими силами.

Остановив какого-то малорослого и невероятно чумазого парня, спросил у него:

- Василь Иваныча где найти смогу?

- Вон там, за "бюсингом", - махнул чумазый рукой в сторону большого грузовика, стоящего на подпорках вместо колес, - В кондейке чаи гоняет.

- Понял, спасибо.

Пошел куда сказали, обходя машины и прочие препятствия, но кондейку, тесную, с большим окном, выходящим в гараж, нашел пустой, лишь на столе. На расстеленной газете стояла исходящая паром кружка чаю, а рядом с ней лежал бутерброд с колбасой. Судя по всему, обитатель кондейки куда-то вышел, может даже по уважительной причине. Поэтому суетиться не стал, а так и решил подождать в дверях, привалившись к косяку, наблюдая за суетой во дворе, который хорошо просматривался через открытую калитку в больших воротах. Там суетились, какой-то большой самосвал, с горой груженный углем, завывая двигателем, сдавал задом. В общем, работа уже кипела.

Ждал недолго, минуты три. В калитку почти что забежал невысокий пожилой дядька, бородатый, хоть и лысый, в кожушке-безрукавке, надетом поверх грубого свитера. С ходу протянул мне руку, спросив:

- Бирюков? На мотоцикл?

- Так точно.

- Тогда чего время тянуть, пошли сразу, - решительно сказал Василь Иваныч, разворачиваясь и направляясь обратно, на выход.

Я потопал за ним, оказавшись во дворе, уставленном разнообразными машинами, часть из которых явно была на ходу, а вторая явно нуждалась в ремонте. Привлек внимание ряд машин, здорово смахивающих на ГАЗ-51, но с эмблемой "Шевроле". У некоторых в кузове стояли зачехленные пулеметы на треногах.

- Говорят, вас от ленд-лиза снабжают?

- И трофеями тоже, "кюбели" вон стоят, - он указал рукой в дальний конец двора, где в рядок стояли три серых "кюбельвагена". - С нашими машинами проблем побольше, тут американцы во главе всего. А у нас работа знаешь какая, чиниться через сто верст некогда. А вообще тут автопарк, - пояснил мой провожатый. - Броня с обратной стороны, нам туда.

- Бронетехника? - удивился я. - А мотоциклы причем? Они у вас бронированные, что ли?

- Темнота! - сказал как припечатал Василь Иванович. - Историю учить надо, мотоциклы всегда были в составе танковых частей. И подчинялись управлению бронетанковой техники. У нас, по крайней мере. И в Отстойнике тоже.

- А как у нас - я без понятия, - соскочил я с темы. - Может и не так.

По пути он заглянул в какой-то склад, откуда вышел с десятилитровой канистрой и воронкой, сразу сунув все это мне.

Калитка в заборе, дежурный с ППШ, с виду бдительный, но ничего не проверяющий, за забором еще двор открылся, засыпанный гравием. По обе стороны вытянулись кирпичные боксы, явно недавней постройки, некоторые из них были открыты. В крайнем стояла загадочная машина, напоминающая стальной зеленый ящик на узких гусеницах, из которого бивнем торчал вперед ствол пулемета, внутри самого ящика стоял еще один - ДШК на треноге.

- Это что, Василь Иваныч?

- Английский легкий тягач, - ответил тот. - "Карриер" называется, второй модели. Хорошая штука, и лезет везде, и тащит что хочешь, и личный состав возит. Как хочешь, так ее и пользуй. Правда, они у нас не часто на выезде, и траки бережем, и ресурс, и дороги в городе. Это если только где прорыв. Если гусеничную по городу начнешь без нужды гонять, глава администрации башку снимет. Ну, с работы точно слетишь, город и так в грязи топнет.

- А так на чем выезжают?

- Да по-разному, но больше на двух машинах, - взялся тот объяснять. - "Шевроле" полуторка с пулеметами в кузове, там и личный состав, и огнем поддержка случай чего, и вторая машина, с генератором на прицепе. Но вторая группа на трех "Шнауцерах" катается, а в четвертой "Мерседес" полуторка в версии для перевозки личного состава. Теперь вот мотоциклы придать собрались, и разведка на маршруте, и сгонять куда по-скорому.

- То есть моя работа, - уточнил я.

- Если водить умеешь, - уклончиво сказал Василий Иванович.

В парке бронетехники было куда тише и спокойней, чем там, где стояли машины. Заметно было, что там жизнь кипит, а тут вроде как все про запас стоит, хранится - и ладно. Возятся двое-трое механиков, да и все. Или может даже из экипажей кто.

- Сюда нам, - сказал Василь Иванович, брякнув большой связкой ключей, которую тащил в руке. - Навались на воротину, чтобы я замок выдернул.

Я прижал увесистые ворота, и дежурный по парку ловко снял навесной полукруглый замок, повесив его дужкой на ручку.

- Давай, потянули.

Ворота на смазанных петлях распахнулись, открыв нашим взглядам не слишком просторный бокс, в котором тесно стояли аж четыре крашеных в матово-зеленый цвет мотоцикла с колясками.

- Вот этот крайний и бери, - сказал Василий Иванович, постучав по резиновой рукоятке руля.

- Ключи?

Он посмотрел на меня с недоумением, заем вздохнул горестно. Сказал:

- Машина военная, вон, тумблер поверни и стартер ногой запускается. Кто же их с ключом делать будет?

Я подумал, что у нас грузовики с ключами катались, и ничего. Но вслух говорить ничего не стал. Обошел вокруг, оглядел.

Большой. Увесистый. Два сиденья раковинами, заднее - с рукояткой, чтобы пассажиру держаться. В коляске совсем простенькое, обитое неизменным дерматином. Две фары, одна со светомаскировкой, поменьше, вторая большая, нормальная. Надо же, на два фонаря не поскупились, а на грузовиках военных всего одной фарой обходятся. Тут еще блюдце сигнала как третья фара. Спидометр на баке, как у уважающего себя чоппера. Тоже "харлей", уважаю. И движок уже классика, двухгоршковая "рогатка".

У переднего колеса инструментальный ящик, сумки из толстой кожи у заднего, с обеих сторон. Маленький багажник под запаской в коляске, но все же пара канистр и пара цинков патронов туда влезет.

Присел, заглянул под низ. Ступица заднего колеса явно переделана недавно, от нее привод идет на колесо коляски. Показал пальцем, спросил:

- Сами делали, что ли?

- Сами, - подтвердил Василь Иванович. - Как у "урала" сделали, зато теперь зверь-машина, везде лезет. Катался на "урале"?

- Не, на "урале" не довелось, а так на многих приходилось.

- У "цюндапов" и БМВ трофейных на коляску привод, но нам их не дают, так что через мастерскую вопрос решили. Ну и тормоз туда завели, так что дави сильнее.

Я еще посмотрел на привод, отметил тщательную работу. А вообще ничего сложного, в любой мастерской такую штуку сварганить можно, лишь бы форма коляски позволяла, как здесь.

- А чего, коляска без амортизации? - удивился я.

- Сама люлька на рессорах на раме сидит.

- Ага, вижу... все равно странно.

- Бывает.

- Заправляем? - спросил я, поднимаясь с корточек.

Завелся "харлей" почти сразу, я всего-то раз пять толкнул ногой рычаг стартера, вытянув подсос. Мотор рыкнул утробно, одинокая выхлопная труба выбросила облако сизого дыма, машина завибрировала немного начала быстро прогреваться, так что пришлось заслонку почти сразу прикрывать.

- Ну что, вези давай, - заявил Василь Иваныч, забираясь в коляску. - И посмотрим на таланты твои, и меня покатаешь заодно.

Ну, поехали, разберемся на ходу с коляской. Сам-то мотоцикл меня не пугает, а вот эта штука сбоку - странно как-то. Тормоз один, задний, педалью, сцепление под левой рукой. Запомнить, передний не искать, хотя я им одним тормозить привык. Сцепление тугое, но ничего. Сиденье с амортизатором, кстати, и довольно удобное. Как зимой на нем будет - не знаю, но до зимы еще дожить надо.

Тяговитый мотор легко стронул мотоцикл на первой, поехал он прямо, хоть ожидал,что вправо потянет. Поворот налево тоже прошел без затей, коляска описала полукруг.

- Куда? - спроси я пассажира.

- Да в ворота давай, по улице прокатимся.

Караульные выпустили нас без проблем, и мы оказались на главной, Советской улице, той самой, по которой я вчера шел сюда из РОППа.

- Давай направо, до КПП сгоняем, и сразу обратно, - скомандовал Василь Иваныч.

- Сделаем, - уверенно кивнул я, и чуть не заорал с перепугу, когда мне показалось, что мотоцикл собрался задрать коляску и прилечь набок, хотя ничего такого, вроде бы, не произошло.

Василь Иваныч ехидно ухмыльнулся, заметив мою растерянность, но ничего не сказал.

Разгонялась машина без напряжения, передачи отщелкивались легко, прогретый мотор работал ровно, даже дыма почти не стало. Длинная подвеска глотала неровности хорошо.

Попробовал притормозить, и снова испугался. Задний тормоз, как ему и подобает, оказался слабоватым, да еще и вбок машину потащило, хоть и удержал. Затем разогнал мотоцикл снова и снова притормозил. Ничего, можно приноровиться, не трудно.

А ну-ка, попробуем еще раз направо повернуть, только скорость побольше подержим. Выбрал переулочек, свернул в него, заранее готовый к тому, что коляска попытается задраться. Ощущение такое появилось, хотя колесо катилось по земле не отрываясь.

- Ну как? - спросил пассажир.

- Да нормально, денек покататься здесь кругами, и хоть куда можно катить, - ответил я уверенно. - Гонять тут все равно не придется, а так машина тяговитая. В грязи бы еще попробовать.

- А вон туда поверни, там пустырь на месте сквера, и грязи сколько хочешь, - оживился от такой перспективы Василь Иваныч.

- Как скажете, - согласился я.

Насчет грязи он не обманул, было ее хоть и не по уши, но хватало с запасом. Я даже притормозил, испугавшись в нее лезть. Подумал, затем все же плюнул на страхи, сказал сам себе: "Вытолкаем, случ чего" - и врубил первую.

Привод на коляску не обманул, "харлей" поехал по раскисшей под дождем земле легко как квадроцикл, при этом даже не стараясь развернуться в сторону правого колеса. Если бы не привод, то оно бы как тормоз сейчас работало, а так - только в путь. Правда вот не знаю, если долго так ехать, движок не перегреется? Что я о "немцах" читал, помнится, так это то, что там специально с этим боролись.

- Нормалек, Василь Иваныч! - проинформировал его я.

- Это ежу понятно, - кивнул он. - Для того привод и переделывали, нашелся сообразительный. Давай обратно, умеешь, вижу. Сдал экзамен. А в остальном правила движения здесь такие же, как и по ту сторону, так что проблем не будет.

- Понял, - кивнул я, резко свернул и все же умудрился задрать люльку вместе с седоком, хотя на этот раз уже умышленно, из чистого хулиганства.

- Карабин пристрелян по центру, пристреливал сам, лично. Дистанция примерно сто метров, то есть детская, - сказал усатый замбой, после того, как мы на "харлее" выехали аж за КПП.

Норматив по стрельбе из "нагана" я сдал в тире, что в подвале учреждения, там же и разборку со сборкой, а вот для стрельбы из американского М1 выехали аж за городской периметр, пристроившись прямо на полосе отчуждения. Стрельбище оказалось очень уж импровизированным, но я решил не роптать. Тем более, что мы были под присмотром из дота КПП, так что я заподозрил, что замбой выбрал это место из соображений безопасности, прикроют в случае чего.

- Окно на первом этаже видишь? Ты мне пять из пяти попади в раму. Слева, не выше перемычки. Видишь?

- Темновато уже, - пробормотал я, затем спросил: - С упора?

- Эти пять с упора, - сказал замбой.

За упор отлично выступило заднее сиденье мотоцикла. Карабин был не тяжелый, в руках ухватистый, для диоптра света все же пока хватало, так что первые пять отстрелял без проблем, совершенно разломав сухую деревяшку.

- Нормально, - кивнул тот. - Давай еще пять с колена, в соседнее окно.

С этим тоже проблем не возникло, насчет хорошей пристрелки он не наврал, да и рама была широкой. И стрелок я неплохой. Не снайпер далеко, но вполне на уровне, охотник все же. В общем, раму тоже доломал. Как и ожидал, последним упражнением была стрельба из положения "стоя", но и норматив был попроще, щадящий, так что и его сдал.

В доверешение всего из укрытия метнул гранату, немецкую "толкушку" на длинной деревянной ручке, чем окончательно сичерпал список предъявленных ко мне требований.

Усевшись в коляску, замбой заявил:

- Документ готов?

- Уже должен быть готов, фотографии еще в обед сдал, - сказал я.

- Как получишь, сразу ко мне. Оружие запишу, боекомплект получишь.

Мотоцикл проехал через ворота накопителя, мы покатили дальше по грязной улице. Не удержавшись, спросил:

- А как-то просто у вас с оружием, нет?

- В смысле?

- Ну, пришел человек только вчера, никакой проверки, и сразу ствол выдали.

- Чудак человек, - засмеялся усатый. - Стволов тут и так пруд пруди, так что тут вопрос доверия не стоит, разве что ты его на базаре продашь. Проверка тут только на умение, что ты соседа случайно не подстрелишь и себе в ногу не закатаешь.

- А вообще проверка?

- Вообще? - покачал он головой. - За это ты не волнуйся, будет она еще. За тобой сейчас все время приглядывают. Важно то, что ты не под воздействием, к Тьме не склонился, если только в пользу какого дальнего города шпионить можешь. Но чего в Горсвете шпионить? Такие везде есть и у всех одно и то же. Так что все нормально, не боись.

Я прибавил газу, разогнав машину. К вечеру я уже владел "харлеем" вполне нормально, все оказалось не так уж сложно. И к правым поворотам приноровился, и к вялому тормозу, а в остальном даже нравилось. И вроде уже при деле был.

Вообще день был суетной. Пока добыл руководство на мотоцикл, пока инструмент получил, который запасливый Василь Иваныч выдавал под учет, пока мне шкаф выделили, где я все мотожелезо сложил - время так и шло. Попутно раздобыл мотоциклетные очки и синий рабочий комбинезон, который, со слов механиков, был куда как нужен. Техника по надежности до современной не дотягивала, в том же мотоцикле что-то постоянно требовало регулировки, а уж с машинами побольше возились постоянно.

Обедал бесплатно, за талоны, в столовой, куда тоже сгонял на мотоцикле, да еще попутно двух мужиков с работы туда подвез.

Кормили неплохо, хоть и без изысков, вроде как в обычной рабочей столовой. Пюре жидковато, котлета суховата, суп терпимый, компот вроде ничего, но в принципе все съедобно. Фанатом такой жратвы не станешь, но и отплевываться до вечера потом не придется.

Замбой не обманул, и когда я приперся к нему с документом, больше всего напоминающим не паспорт, а военный билет, он тщательно вписал туда тушью номер карабина и револьвера, после чего я получил оружие на руки, а заодно и боекомплект - тридцать патронов к револьверу и сто пятьдесят к карабину, а заодно четыре пятнадцатизарядных магазина к нему. Еще выдали кустарного вида брезентовую подвесную, скорее даже разгрузку. Не ах, но нормально, будет куда магазины и прочее рассовать, даже рюкзак небольшой имеется.

Гранат никаких не дали, замбой сказал:

- Гранаты, каски и прочее - в оружейке, выдают дежурным мотомангруппам. А это забирай.

- А как потом со всем, когда домой пора? - чуть растерялся от неясности.

- Можешь на склад сдавать, можешь с собой уносить, - пожал он плечами равнодушно. - Оно на тебе числится, ты за него и в ответе. Большинство карабины с автоматами сдает, а короткоствол с собой уносит, с ним в общественные места ходить не запрещается.

- Так..., - кивнул я, выслушав его. - А теперь мне куда?

- В ПБУ иди, к Антонову, тебя еще к группе прикрепить должны. А дальше уже сам все поймешь.

- Понял, спасибо.

Дальше я как по рельсам покатился. На ПБУ было все так же суетно, да еще и накурено, даже открытые окна не справлялись с оттоком табачного дыма. Кто-то ругался по телефону, двое переставляли флажки по карте, а один громко читал им какой-то список с адресами, Антонов же изучал какие-то бумаги в паке. Увидев меня лишь спросил, получил ли документы и оружие, а затем отправил меня вниз, на первый этаж.

- Караулка дежурной мотомангруппы, с караулом Горсвета не перепутай. Командира зовут Серегой Власовым, ему представишься. А остальное уже объяснят. Да, к слову, ты сегодня никуда не уходишь, так с группой на сутки и остаешься. Понял?

- Так точно.

- Тогда подгоняй мотоцикл к их сектору, там покажут, где машины дежурной группы, и дуй к ним.

- Есть.

На первом этаже обнаружилось аж две караулки, находившиеся рядом. Я вошел в ту, в которой на двери были написаны буквы "ММГ", и наткнулся на Федора Мальцева.

- О! Вован! - поприветствовал он меня. - К нам определили, что ли?

- Похоже на то, с вами на сутки остаюсь.

- Нормалёк! - обрадовался он. - Я к Антонову бегал, просил, чтобы с нами поставили.

- А Власов здесь кто? - спросил я. - Мне бы доложиться надо.

- Я Власов, - сказал среднего роста круглолицый мужик, подходя к нам и протягивая руку. - Мотоциклист?

- Ага.

- Отлично, ввели в штат, значит. Пойдем, покажу где что и с пулеметчиком познакомлю.

Караулка, как оказалось, состояла аж из трех комнат. В первой, в которую вошел, народ отдыхал и книжки читал, во второй спали, хоть бодрствующей смены здесь не было, на вызов кидались всей толпой, оставляя одного дежурного на телефонах, а третья комната была тесной, закрывалась решеткой и была оружейкой.

- Карабин при себе держи, он твой постоянный, - объяснял Власов, - В вот гранаты, очки, шлемы, пулеметы - это все здесь хранится и переходит от дежурной группы к сменяющей.

Он обвел рукой целый ряд незапертых оружейных пирамид, затем открыл одну из них.

- Видал? Тут гранаты к карабинам..., - он указал на плоские ящики, - А, у тебя "американец", гранат не предусмотрено, бери ручные. В той пирамиде пулеметы, очки из шкафа берешь... а, у тебя свои есть, хорошо. Без очков на выезд нельзя, можно нарваться. Подвесную получил?

- Ага.

- Три "лимонки" и три немецких "толкушки" берешь, и вот так их распределяешь, - показал он на себе. - Загружайся, потом пойдем и пулеметчика покажу.

Пулеметчиком оказался Паша, тот самый, что ехал вчера со мной в "пепелаце". Обрадовался, поздоровались.

- Мобильную огневую точку решили добавить, а то иной раз не хватает поддержки с фланга, например, - объяснил он суть нашей совместной службы. - Все пулеметы на грузовиках, а если кто серьезный полезет, или сразу кучей, то прикрыть некому. Ну и разведка по маршруту.

- Какой из меня разведчик, если города ни хрена не знаю? - поразился я.

- Я знаю, буду подсказывать. А вообще надо учить где что, в нашем деле чуть не самое важное. Чай будешь?

Я покосился на внесенный откуда-то самовар и решил не отказываться.

- На будущее, ты обзаводись теперь своей кружкой, вилкой-ложкой и прочим, мы с дежурства не отлучаемся, тут едим. Ты с сахаром пьешь?

- Две ложки.

Паша кивнул, сыпанул в алюминиевую кружку пару ложек сахара, плеснул заварки, залил все кипятком из самовара.

- Держи.

- Ага, спасибо.

- Вон диваны, вон полка с книгами, в общем, располагайся. Сухари к чаю вон, в вазе. Нам до десяти утра дежурить.

- А вызовы часто?

- Часто, так что не расслабляйся. А чем ближе зима, тем больше вызовов.

- За периметр? - спросил я, усаживаясь на большой диван из неизменного бурого дерматина, и отхлебывая чаю.

- Смеешься? - удивился он вопросу. - За периметром все дела днем делаются, там только плановые. А мы по экстренным вызовам, то есть внутри периметра.

- Так вы же здесь все светите вроде? - удивился я.

- Все не просветишь. А бывает так, что за сутки пробой в какой-нибудь подвал. То может месяц простоять без проблем, разве что травка пойдет, а то сутки, и какая-нибудь страхолюда лезет.

- Народу много гибнет? Ну, в городе, в смысле, гражданских.

- Не очень, - ответил Паша, присаживаясь на диван напротив. - Тут к такой жизни привыкли, так что не нарываются. Бывают уж совсем дураки из новичков, чаще всего, что могут ночью гулять пойти, такие долго не живут. Дома везде как крепости, подвалы даже просвеченные все равно запирают хорошо, так что мало гибнет. Мало. Ну и мы реагируем быстро.

- В частном секторе никто не живет?

- Почему же, живут. Колхозники, например. Жратва-то откуда? Но они же тоже знают что к чему. Каждый день обход с фонарями по всем закоулкам, деревни строят тесно, огородами наружу, а между домами заборы с колючкой, вроде как замыкают периметр. Привыкли. Кстати, пробоев никогда в трюмах не случается.

- В трюмах? Каких трюмах? - не понял я.

- В обычных, судовых. Если судно на воде стоит, правда, и к пристани не вплотную. Хоть метр промежутка, и можешь про фонари забыть, ни одна тварь не заводится и даже травка не растет. И чтобы дна не касалось, если на сваях -- то уже не работает.

- А чего не живут? - удивился я.

- А на кой ляд? Переселись на реку, про город забудешь, а тут тогда такое разведется, что хоть не возвращайся, будет как в пустых городах, на каждом шагу дрожишь. На реке ведь всю жизнь не проживешь. Ну а пока здесь живем, то вынуждены чистить, ну и какой-то порядок поддерживается. Расслабляться просто не надо.

- Правильно, наверное, - согласился с ним я.

И верно, начнешь от опасности уходить все время - в привычку войдет. Это правило всего касается, не только местной ситуации.

В комнату вошел Федя, спросил:

- Чего, знакомы уже?

- Вчера познакомились, - кивнул Паша.

Федя хотел еще что-то сказать, но тут под потолком заливисто заголосил школьный звонок и замигала красная лампа. А вбежавший в комнату Власов, крикнув: "Тревога! По машинам, в подвале "Победы" пробой, кто-то вылез. Предположительно "пионеры"!"

Тут все замельтешило, загрохотали сапоги по полу. Побежал вместе со всеми по коридору, на ходу закидывая карабин за спину и надевая шлем. Двор встретил нас холодом и темнотой, разгоняемой к забору светом электрических фонарей. Машины влажно блестели, намокшие под мелким дождиком. Не обращая ни на кого внимания, я щелкнул тумблером зажигания, топтанул рычаг стартера. "Харлей" послушно завибрировал, готовый нестись куда угодно. Подбежал Паша с пулеметом в руках и большим рюкзаком за спиной, сам на себя не похожий в больших летных очках.

- Это, Володь, определяй боекомплект, - сказал он, сваливая тяжелый рюкзак на коляску.

- За запаску тяни, там багажник.

Пулемет у него был знакомый, самый обычный РПД, какой у нас появился сразу после войны, только вместо круглого барабана с лентой под ним висел мешок из толстого брезента с обитой металлом горловиной. Патронов на двести, не меньше, если прикинуть. Сошки с лязгом водрузились на вертлюг, Паша уселся в тесную коляску, выругавшись.

- А что ты хочешь? - удивился я. - Тогда народ поменьше был, средний рост метр семьдесят. А ты вон вымахал.

- И теперь мучайся. Хреновая была идея меня с тобой посадить, надо кого поменьше.

Взревели моторы грузовиков, распахнулись ворота из парка на Советскую.

- Давай вперед и сразу налево, - сказал Паша.

Мотоцикл утробно рыкнул движком и дернул с места, проскочив в ворота. Следом покатил испятнанный камуфляжем "Мерседес", переделанный под перевозку личного состава. Он был словно очень большой легковой кабриолет с несколькими рядами сидений, высокий, длинный и массивный. В нем сидело человек восемь, а сверху над ним возвышалась турель с трофейным МГ-42. Замыкал маленькую колонну второй грузовик, со странной угловатой кабиной, где лобовое стекло словно было завалено вперед, то ли чтобы бликов не давать, то ли зачем-то еще, я так и не понял. В кузове у него пристроился еще один пулемет, на этот раз старичок "максим" на треноге, способный тарахтеть часами, лишь бы воду меняли, а на прицепе за грузовиком болтался передвижной генератор.

- Это что за машина замыкающей? - спросил я у Паши.

- "Осветительной" называют. - крикнул он.

- Не, это я понял, марка какая?

- "Шевроле" канадский какой-то, забыл индекс.

- А че колесной брони у вас нет?

- Мало ее, все гусеничная больше, а сам понимаешь - начнешь на ней по городу гонять, и хана всем улицам. Да ничего, так обходимся, броня нужна больше, чтобы с людьми воевать. Вон там направо сворачивай.

Улица была совершенно пустынна, разве что из-за отдельных зарешеченных окон в домах наружу пробивался тусклый свет. Светило там явно не электричество, а как и везде, керосинки.

- А что за "Победа" такая, куда мы едем?

- Кинотеатр. Там работников мало, а подвалы под ним здоровые. То ли ленятся ежедневно с фонарем обходить, то ли страшно там кому-то, такое тоже бывает. Вот и заводится у них. А потом ночной сторож в панике трезвонит.

- А что за "пионеры"?

- Да твари какие-то мелкие, с десятилетнего ребенка. Их впервые на территории Дворца Пионеров увидели, вот и прозвали.

- Опасные?

- Естественно, - усмехнулся он. - Все, что из Тьмы приходит, для человека опасно, по-любому. У него, собственно, иной цели и нет, кроме как на людей нападать.

- А животные?

- Редко. Бывают какие-то твари, что сожрать могут и корову, например, но редко и не в городе. Они же людьми не питаются, там что-то другое.

- Что? - не понял я.

- Да пес его знает, похоже, что просто война у них с нами, - сквозь зубы сказал Паша. - Некоторые говорят, что питаются они вообще душами, от этого не жрут, а просто рвут в клочья. Вон там, за кафешкой, опять направо. Тут близко уже, минута от силы.

Свет от двух фар - на коляску за сегодня смонтировали еще одну, на поворотном кронштейне - выхватил из темноты надпись "Кафе", решетчатый забор, деревья какого-то скверика, затем в пятне света снова запрыгала грязная дорога.

- Вон там, четырехэтажный дом, видишь? Он и есть "Победа", вплотную не подъезжай. И про очки не забывай, вообще их сейчас не снимай.

Сам Паша при этом выглядел очень настороженным, руки от пулемета далеко не убирал. На "Мерседесе" за спиной тоже включили сразу два прожектора, пошарив лезвиями их лучей сначала вокруг, потом направив на здание. Я заметил, что один из прожекторов спарен с пулеметом. Тоже разумно, как заметил что, так и жми на спуск.

Грузовик с генератором объехал их слева, остановился, два бойца замерли у "максима", тоже с подсветкой, еще четверо спрыгнули, настороженно оглядываясь и начали быстро устанавливать легкие треноги с лампами. Затарахтел генератор, вспыхнул свет, осветив все подступы к нашей стоянке.

- И что, оно на свет не лезет? - задал я очередной наивный вопрос.

- Свет им уже похрен, ну, разве что неудобство малое, - ответил Паша. - Просто мы их заметим, если кинутся.

- А я думал, что "фонарщики" только светом воюют.

- Светом профилактику делают, Тьму не пускают. А если прорвало, то уже простыми средствами. Так что, уважаемый, будь готов к ведению огня, понял?

- Как скажешь, - сказал я, глуша двигатель и перетаскивая карабин из-за спины.

Растерянным выглядел один я, остальные действовали четко, как будто дирижер всеми командовал. Две машины образовали настоящее укрепление, уставив в стороны стволы пулеметов, три пары автоматчиков выстроились перед ними. Я обратил внимание, что у каждого под стволом было по довольно серьезному фонарю, скорее даже мини-прожектору, кабель от которого тянулся за спину, в ранец каждому.

- Паш, а че у них за кабели от фонарей?

- Батарейки у нас паршивые, кустарщина, садятся быстро, так народ большие носит, в рюкзаках, аккумуляторы настоящие, чтобы надолго хватало и луч сильный.

- Паш, а "пионеры" эти самые точно здесь? Чего им по городу не разбежаться?

- Если утра дождутся, то разбегутся точно, а поначалу твари чаще всего у места входа крутятся, - ответил он, продолжая осматриваться по сторонам. - Но вот поблизости засаду устроить уже могут вполне. Увидишь что темное и двигающееся, и не со стороны кинотеатра - стреляй сразу, людей в это время на улицах нет и быть не может. Одни патрули, но они на машинах и со светом. От "Победы" кто-то из наших подойти может, так что сперва разгляди.

- Понял, - кивнул я, преисполнившись серьезности момента.

Пары "стрелков-фонарщиков" двинулись в сторону кинотеатра. В головной топал Федя Мальцев. Власов, как я заметил, с ними не пошел, стоял в "опеле" возле пулеметчика.

- Паш, а мне такой фонарь не нужен?

- А хрен его знает, потом у Сереги Власова спросишь. Нужен, наверное. Мне вот фары пока хватает, я на прикрытии, вперед не рвусь.

Он ухватил фару-искатель за маленькую круглую рукоятку на корпусе, пошевелил из стороны в сторону.

С грохотом распахнулись большие входные двери в кинотеатр, группа вошла внутрь. Сразу же еще два бойца потащили в ту сторону треноги с фонарями, за которыми разматывались с катушек линии кабелей. Установили их сразу же за дверями, осветив вестибюль. Меня окликнул Власов:

- Бирюков, слезай с коня, двигай к тем двоим, что с фонарями, поможешь, случись чего.

- Есть, - сказал я, поняв, что отсидеться в тылу не получится.

Первый фонарь освещал небольшой зал, где были окошки билетных касс. Из этих самых окошек тоже светило, и в одном я увидел испуганное лицо средних лет мужика. Он, видать, и был местным сторожем, помещение у него вполне безопасное - в окошко человек не протиснется, да и оно в решетки взято.

Дальше был зал посерьезней, длинный, мощности установленных фонарей хватало, чтобы осветить его примерно до середины, дальше уже начиналась настоящая мешанина теней, в которой было уже ничего не разглядеть. Один из бойцов у фонарей обернулся ко мне, сказал:

- От осветительной прожектор сюда еще притащи, будь другом, а то не хватает. Хотя нет, стой за меня, я сам.

Я встал на его место прямо за фонарем, рассудив, что он прав, а то хрен его знает, где этот прожектор брать и куда тащить. Вообще меня несколько удивляла такая манера обучения нового сотрудника. Понятно, что лучший способ научить плавать - бросить в воду, но это при условии,ч то утонет сам, а не потопит кого-то еще. Если я склонен к панике, например, то могу открыть пальбу куда не надо, и попасть по своим. Или это из-за того, что меня водилой взяли, и воевать я вроде и не должен? А Власов решил меня обкатать немного, а заодно и присмотреться. Место тут все же не на острие главного удара, попроще.

Боевая группа стояла у дверей в зал, явно чего-то ожидая, словно сигнала какого-то. Вернулся отошедший "осветитель" с прожектором на треноге, установил его. Мощный луч света осветил зал ожидания до самого конца, где был буфет, судя по всеми, тени метнулись в стороны. Боевики засуетились, двери в зал распахнулись и их группа быстро и бесшумно вошла внутрь. Было тихо.

- Точно ведь в подвал лезть придется, - вздохнул один из осветителей, молодой парень с модной бородкой "готи". - А не хочется...

- Точно, подвал здесь хоть куда, на все здание, - кивнул второй. - А на хрена кинотеатру такой подвал? Что они там хранить будут, коробки с фильмами?

- Старое здание, сначала для чего-то другого его строили, - сказал я, оглядевшись по сторонам. - Подвал в наследство остался.

- Может быть.

- Кстати, а тут электричества почему нет? - спросил я. - Они кино как показывают, свечку в проектор вставляют?

Мужики переглянулись, тот что постарше ответил:

- Этот, - ствол его карабина указал на окошко билетной, - этот сказал, что генератор позавчера на ремонт увезли, кино два дня не крутили. И фонарь, с которым подвал обходили, у них тоже от генератора. Вот и зассали в подвал лезть.

- А вызвать фонарщиков их жаба задавила? - хмыкнул молодой.

- Это деньги платить надо, - пожал плечами старший.

- Деньги? - удивился я. - У нас тут чего, платная операция?

- Не, мы на халяву работаем. Платное тогда, когда ты сам можешь сделать, а не делаешь, вызываешь. От других, важных работ отвлекаешь и все такое. Тогда плати.

- А наверху что? Туда эти самые "пионеры" убежать не могли?

- Там люди живут, решетки, и тревоги никто не поднимал. Вахта на месте сидит, докладывает, что та никто не пробегал. В наши дома так просто не прорвешься.

Это точно, я уже по общаге своей убедился. Заходишь через накопитель, вестибюль решеткой отделен, которую с темнотой запирают. На случай тревоги можно еще каждый этаж отдельно заблокировать. Не пошалишь особо.

Мирная беседа оборвалась резко, из зала затрещали автоматные очереди, раздался чей-то длинный и пронзительный визг, явно нечеловеческий, от которого меня, непривычного, мороз по коже продрал. Кто-то закричал командуя, затем грохнула граната, судя по несильному взрыву - германская "толкушка". Потом стрельба затихла, снова вспыхнула - и снова заткнулась.

- Хана киношке, все разнесут, - сказал молодой, подняв приклад к плечу и настороженно оглядываясь.

- Похоже на то, - согласился с ним старший, после чего обернулся ко мне: - Новый, смотри в вестибюль, если какая тварь выскочит, то это уже наша работа.

Чтобы не перекрывать сектора, я опустился на одно колено, взяв карабин на изготовку, напряженно вглядываясь в зал. Спросил, не выдержав:

- А из наших сюда никто выскочить не может?

- Не должны, - с неким оттенком сомнения сказал старший. - Знают, что пальнуть можем.

- А в подвал вход где?

- За сценой, прямо в зале, - указал оружием старший, - Было бы все как у людей, было бы проще, а тут не пойми как построено.

- Да точно это не кинотеатром было, вот и получилась такая фигня, - сказал я. - Подвал-то для всего дома, а первый этаж под киношку потом выделили. Ну вход и переехал куда не надо.

- Эй, мужики! - послышался из кинозала голос Федьки. - Слышите?

- Чего? - насторожился старший.

- Мы в подвал полезли. Двух "пионеров" мы грохнули, но еще несколько вниз ушло, дверь открыта почему-то! Так что вы там повнимательней, ага?

- В зале кто остается?

- Некого оставлять, иначе в подвале не справимся. Выход оттуда только перекроем, и на противоходе вдругорядь зачистим, ага?

- Ясно, - ответил старший осветитель, помрачнев.

Затем он обернулся к выглядывающему из окошка билетной сторожу и спросил злобно:

- Какого хрена дверь не заперта, а?

- Да запирал я, на засов! - обиженно заголосил тот. - Там засов в конский хер толщиной, никак они оттуда выбраться не могли!

- А выбрались как? - с ехидством уточнил осветитель.

- Да откуда я знаю! Я перед заступлением специально дверь проверял, все на месте было, и засов, и замок!

Молодой толкнул слегка старшего, сказал:

- Чуешь, Федулыч? Опять такая же фигня. Что у первой группы месяц назад, когда на вещевом складе, что на Крылова, задняя дверь открытой оказалась, какую уже лет десять никто не открывал, что у Тимохи, помнишь?

- Точно, что-то новенькое... - подумав, ответил старший. - Двери сами открываться стали, если сторож нам не врет. А не брешешь, харя? - крикнул он сторожу.

- Да пошел ты! В жизни не врал. - закричал из окошка оскорбленный хранитель кинотеатра.

- Ну это ты гонишь, - усмехнулся Федулыч. - Святой нашелся. С вами еще разберутся, с генераторами вашими, с обходами помещений, с тем, как вы на фонарщиках экономите...

Сторож надулся и скрылся в своей билетной, не желая продолжать так обидно поворачивающийся для него разговор. Мы тоже замолчали, продолжая вглядываться в вестибюль, в котором все равно оставалось множество непросматриваемых мест. Вскоре до нас донеслась активная, но приглушенная стрельба, вскоре затихшая.

- Еще кого-то накрыли, - пробормотал молодой с бородкой.

- Накрыли, - кивнул старший с чуть преувеличенным оптимизмом, явно старательно избегая продолжения в виде "или кто сам накрылся".

- Я может глупость спрошу, но у меня образование сами понимаете, из фильмов ужасов, - заговорил я шепотом. - Эти самые "пионеры", они от пуль нормально дохнут? Не надо там только в определенное место, или еще как?

- Нормально, только не так нормально как люди, - ответил старший. - Где тебе пуля нужна, им не меньше трех. Но если в башку изловчишься, то и одной хватит, это уже как у всех. И еще момент такой - пока он не свалился и не сдох - он опасен.

- А чем нападает? Ну, зубами там, в смысле, или топором каким?

- А хрен его разберет, если честно. - подумав, ответил собеседник. - Когтями вцепляется так, что мало точно не покажется, и полосует как кот, но по ходу че-та еще делает, прямо жизнь тянет. Кое-кому доводилось с такими в рукопашной сойтись, говорят что в глазах сразу темнеет, начинаешь сознание терять, в общем, если сразу не отбился, то секунд через пять ты уже не боец.

Мне показалось, что я увидел какое-то движение. Вдали, у самого буфета, но такое смутное, что я даже не был уверен, показалось ли на самом деле, или я просто подумал, что мне что-то показалось. Огляделся на соседей, но они ничего не заметили.

Нет... вроде как движется. Наверху. Я не движение вижу, а край тени, скользящий по торцевой стене. Что-то перемещается прямо по потолку, скрытое от нас перекрытием прямоугольной арки, какие рассекали гладкий потолок вестибюля в нескольких местах.

До этой секунды я воспринимал все отстраненно, словно меня здесь и нет, мозг пока не свыкся с реальностью происходящего вокруг, но вот это малозаметное движение словно какую-то заслонку в голове открыло. Я почувствовал, что все это на самом деле. Дыхание зачастило, спина похолодела, даже руки задрожали слегка. Просто страшно стало. Банально страшно, без всяких примесей, чистый, сильных и давящий страх.

- Че-то есть там, - сказал я негромко, переведя дыхание.

Федулыч с молодым молчали минуты две, всматриваясь, но так ничего и не увидели. То, что двигалось, а я уже был уверен, что так и было, замерло.

- Не, нет ничего, - сказал молодой тихо.

- На потолке, - уточнил я. - Эти самые "пионеры" по потолкам умеют лазить?

- Никто не умеет, - решительно сказал старший. - Они как люди, некоторые - как обезьяны. Если есть за что зацепиться, то могут залезть куда хочешь, но по гладкому потолку - без вариантов.

- Семин говорил, что вроде видел, как "мартыхай" по стене на потолок забрался, помнишь? - спросил молодой.

- Сёмину верить - себя не уважать, - отмахнулся старший. - Второго такого трепача на весь отстойник не найдешь.

- Это верно, - не слишком уверенно согласился младший.

А я задумался. С одной стороны со мной люди опытные, знают, что говорят. Если бы была вероятность того, что там что-то есть, то сходили бы проверить. Или еще что сделали. Но тут такой момент: если что-то сидит на потолке, а все уверены, что так быть не может, то... ну пойдет Федя со своими обратно, а что-то им свалится прямо на голову. Или что другое. Или оно затаится, а потом сбежит в город.

- Может, проверим все же? - спросил я.

- Мы от фонарей отходить не имеем права, - сразу отговорился старший. - Ни на шаг. Бывало уже, что твари старались нас без света оставить, а если так выйдет, то у нас шансов ноль.

Чувствуя, что совершаю глупость, но не в силах удержаться, я сказал:

- Я бы сходил, если прикроете.

Так вот, правильно, борьба со страхом путем парадного марша ему навстречу. Идиотизм в чистом виде, решение, принятое воспаленным мозгом, в котором все смешалось в кучу, а потом переварилось в кашу. И теперь я вдруг вызываюсь добровольцем. Молодец. Медаль мне и орден Сутулого, с закруткой на спине. Инициатива поимела инициатора.

- Прикроем, - с готовностью сказал старший, поудобней укладывая прямо на фонарную треногу свой карабин. - Шагай. Не боись.

В его голосе послышалось заметное облегчение, и я заподозрил, что от фонарей им отходить все же можно. И, возможно, даже нужно, просто они не очень хотят это делать.

- Ага, прикроем! - засуетился и младший.

- Ну... схожу, - кивнул я, чувствуя, что сам себя загнал в безвыходное положение, и деваться уже некуда.

Пошел я медленно, вслушиваясь в каждый свой шаг, удерживая приклад у плеча и водя стволом "американца" из стороны в сторону. Шаг, еще, десяток шагов, два десятка... Каменный пол слегка поскрипывал под резиновыми подошвами сапог. Фонари светили в спину, и моя длинная тень расчертила собой все свободное пространство впереди, шевелясь в такт движениям.

Действительно, чего полез? Сказали же русским языком, что по гладкой поверхности ничего карабкаться не может. Ну сам себе попробуй объяснить, кто и как может зацепиться за гладкий потолок у меня над головой? Муха разве только. Люстры на нем висят простенькие, маленькие, за такую кошка уцепится - сразу на пол грохнется. Нет, погнал я что-то со своими подозрениями, надо было на месте стоять, и никуда не ходить.

Стоп, стоп, что-то я очень удачно самому себе все объяснил и сам себя уговорил. Если пошел, то иди. Если там ничего не может быть - так иди тем более, чего ты тогда боишься так, что волосы шевелятся. Я даже дышу через раз, с присвистом. А почему? Потому что где-то в глубине самого себя уверен - там что-то есть. И оно меня ждет.

Вернуться? А если оно кинется на выходящих, то они отобьются, народ там опытный, вооруженный, чего сразу я? И не молчал, сигнализировал, а вот старший и опытный товарищ верить отказался. Не принял во внимание, отнесся халатно. И моя хата с краю.

А если кого-то порвут? Это же прямо на голову, там тоже дверь и они там выйти могут. А если именно Федьку, который у меня пока здесь за единственного товарища? А я "сигнализировал"?

Еще пара метров позади, и еще... Вперед продвинуться, как раз до уровня открытой двери, там присесть, и я, пожалуй, сумею разглядеть, что там за перекрытием арки. И совет помню стрелять по всему, что увижу.

Я даже начал на ходу сгибать колени и пригибаться, стараясь оказаться как можно ниже, почти в полуприседе шел уже. Еще чуть-чуть, немного... нет, пока не видно. Вижу темный зал кинотеатра, освещенный лишь бликами от наших фонарей. Длинные ряды сидений, уходящие в темноту. Фанерные боковины с кривовато написанными номерами рядов, поднятые сиденья.

Как-то неуютно оставлять эту дверь сбоку, а то и за спиной. Кажется, что стоит ее пройти, и из темноты появится непонятная злобная тварь, и бросится на спину. Как это они умудряются "саму жизнь тянуть"? Бр-р, даже представить не получается, плечи сразу зябко передернулись.

Ствол влево, на арку, затем направо, на дверь в зал. Если кто-то лезет по потолку в вестибюле. Почему он не может лазить по потолку темного зала? Боевые группы могли туда и не глянуть, наверное. Вернуться? Затребовать помощь? Крикнуть, чтобы кого-то прислали?

Кричать страшно. Крикнуть хочется так, что в голове звенит, но кажется, что стоит нарушить воцарившуюся тишину, и это как сигнал будет - на меня бросятся со всех сторон.

В полной растерянности я продолжал крутиться на одном месте, не в силах хоть что-то решить. Куда дальше? Что делать?

Тень шевельнулась. Опять шевельнулась там, за аркой, почти незаметно. Словно выпуклость на темной грани тени, отбрасываемой аркой на дальнюю стену, сдвинулась. Но сдвинулась на этот раз явственно, по-настоящему, там что-то есть, и это что-то шевелится.

Назад, пятясь, плевать на храбрость. Возвращаюсь к фонарям, а уже там поднимаю шухер. Стрелять начну в конце-концов в ту сторону, постараюсь спугнуть, заставлю себя проявить, "пионер" оно или вовсе "октябренок" со звездочкой, где козлиная голова в пентаграмме.

Чуть повернувшись, я боком, по-крабьи начал медленно пятиться назад, ожидая крика от фонарей: "Зассал, новенький?" - но там молчали. Где-то в самом верху моего поля зрения что-то неуловимо изменилось, что-то произошло, что я уже увидел, но не смог с помощью набора шаблонов, хранящихся в моем мозгу, хоть как-то классифицировать. Поэтому мозг выдал сигнал "Опасность!" со значительным опозданием.

Рука. Я даже не сразу понял, что это именно рука. Оно было черным и словно окутанным облаком черного как сажа дыма, сразу растворяющегося в воздухе бесследно. Эта рука ухватилась за верх двери с неправильной стороны, тут-же вторая, подтягивая за собой нечто столь же темное, дымное, непонятное. Оно перелезало через притолоку как через забор, с потолка или стены зала на потолок вестибюля. И замерло, уставившись на меня.

Я не видел лица, не видел глаз, не видел ничего, кроме смутного черного "клубящегося" силуэта, но я понял, что оно не просто смотрит на меня, оно смотрит в меня, внутрь, на что-то, чего оно бесконечно и жадно алчет. Как душу, действительно, тянет этим взглядом.

Дальнейшее произошло быстро. Я вскинул ствол карабина, а тварь, подобравшись, распрямилась пружиной, оторвавшись от от стены, и причудливо изогнувшись в воздухе, словно изменила верх и низ, прыгнув сверху, но падая уже вниз, на меня.

Я не выстрелил, потому что не успевал. Я лишь изо всех сил прыгнул назад, наткнувшись на что-то ногами, споткнулся и завалился назад. Это, кажется, меня если и не спасло совсем, то уберегло от первой атаки твари. Сильный удар выбил карабин из рук, затылком я приложился о что-то твердое, так, что искры из глаз посыпались, потом свалился с чего-то на пол, увидев как темная фигура отскочила в сторону, снова собравшись в темный ком, напружинившись. Дохнуло могильным холодом и... Тьмой. Я не знаю, как я понял, что это именно она, просто осознание контакта пришло мгновенно, ясно как вспышка, когда я даже не успел свалиться окончательно на каменный пол.

"Да стреляйте, суки!" - хотел крикнуть я, но не крикнул, все равно эта длинная как эшелон фраза не могла бы уместиться в тот крошечный отрезок времени, который был мне отпущен на то, чтобы дожить остаток жизни, или попытаться ее продлить.

Я ощутил, как правая ладонь упала на кобуру револьвера, пальцы судорожно заскребли крышку, чувствуя, как не дается, как не идет ко мне тяжелое стальное тело "нагана", такое сейчас желанное.

Темная тварь прыгнула снова, перемахнув через низкий столик, о который я споткнулся. Но я все же исхитрился принять ее на ноги, отталкивая в сторону.

Она была не тяжелой. Как ребенок, как... пионер, черт бы ее взял. Холод, волна могильного ужаса, пронзительное шипение уходящее в ультразвук, но тварь кубарем покатилась в сторону, подскочила по-кошачьи ловко, приземлилась на четвереньки, но моя правая рука уже рвала из кобуры наган. Вновь прыжок, молниеносный, стремительный как черная молния, но я опять успел лягнуться ногами, остановив атаку, хоть отшвырнуть тварь не удалось. Она поднялась на ноги, поднимая вверх передние конечности, но что должно было случиться после этого, я уже так и не узнал.

Когда ствол револьвера выбросил первую вспышку, я даже не понял, что именно произошло. Еще выстрел, еще, рукоятка толкалась в руку, тварь заваливалась назад, пронзительно визжа, а я даже не понял, что стреляю я сам, мое тело защищает меня. владельца тупого и медленного мозга, который так плохо и неправильно соображает.

Какой-то момент схватки совершенно выпал из памяти. Я помню только себя, бросившего пустой револьвер и подцепившего с пола карабин, пытающегося убежать от дергающегося "пионера", или кто бы это ни был.

Мне кричали, но сознание даже не фиксировало крики, лишь подталкивало к продолжению бегства. Откуда-то я уже знал, что вторая тварь свалилась с потолка и стремительно приближается ко мне, а я даже не могу остановиться и оглянуться.

Вспышки выстрелов, звук сломанных сухих досок, испуганные лица Федулыча с молодым, палящих из карабинов. Я все же остановился, оборачиваясь, вскинулся на колени, поднося приклад к плечу, увидел, как пули осветителей выбивали темные облачка из корчащегося тела.

Вторая тварь проявилась через мгновение. Она скакала по стене. Скакала на четвереньках, как по полу, отрываясь мощным и длинным прыжком от вертикальной поверхности, презирая законы тяготения, и туда же возвращалась, чтобы оттолкнуться и прыгнуть снова.

На этот раз я помнил, как вскидывал оружие, и делал это уже осознанно. Откуда-то из глубины души поднималась какая-то веселая злость, загоняя под лавку страх и панику. Я даже позволил себе роскошь прицелиться, прикинув, где завершится следующий прыжок, и когда "пионер" коснулся стены, нажал на спуск.

Карабин часто забился у плеча, с дульного среза срывалось тонкое пламя, пули выбили куски штукатурки вперемешку с облаками тьмы, сбили прыжок. Тварь свалилась на пол, на наш, понятный и нормальный пол, тот, что под ногами, перекатилась в сторону, собрав на себе целый рой пуль, выпущенных из трех стволов, задергалась уже в агонии, и приняла в себя остаток магазина, который я выпустил в нее за секунду, наверное.

Потом я побежал к фонарям, чуть не столкнувшись лбами с Пашей, ворвавшимся со своим РПД наперевес. Затем были крики, с улицы заскочило еще двое бойцов и с ними сам Власов. Потом снова была стрельба по смутному темному силуэтам, метавшемуся в конце зала, за буфетной стойкой, которая разваливалась на глазах под нашим огнем.

Затем была зачистка самого кинозала, с гранатами и стрельбой, но я уже в ней не участвовал. Я стоял в вестибюле, на том самом месте. Где подобрал выброшенный наган, и следил за дверями, а рядом со мной с сопением устанавливали свои осветительные треноги Федулыч с молодым.

Когда все завершилось окончательно, я подошел к убитой твари, той самой, что бросилась на меня первой. Присел, разглядывая.

- Даже не пытаясь детали разглядеть, - сказал Паша, подошедший ко мне. - Они по сути своей Тьма, и она их укрывает.

Действительно, тот самый слой клубящейся темноты так и прикрывал тело, не давая разглядеть ничего, только размытый силуэт. Руки, ноги, почти человеческое сложение, но все чуть-чуть другое. И все, больше ничего не видно. Я даже помахал рукой, пытаясь разогнать клубы темноты как дым, но лишь ощутил холод, увидеть что-то под этим покрывалом не получилось.

- А потом?

- Он скоро развалится. Развоплотится даже. Превратится в такой вот дымок, который разойдется без остатка, а на этом месте будет темное пятно, которое ничем не отмоешь.

Стало шумно, суетно. Привезли испуганного и явно только что разбуженного директора кинотеатра, крутились еще какие-то люди, которых Паша назвал дознавателями, и который явно побаивался директор. Приехал кто-то еще, облаченный еще какой-то властью, которую требовалось применить именно здесь и именно сейчас, а нам Власов дал команду сворачиваться.

У мотоцикла ко мне подошел Федя, возбужденный. Весь какой-то на шарнирах, дерганый, нервно посмеивающийся и жадно курящий папиросу:

- Видал, а? Ты такое когда-нибудь видал?

- Где? В Москве? - криво усмехнулся я.

Меня самого здорово трясло, аж ноги подгибались, отходняк был серьезный.

- А, ну да... - кивнул он, вновь жадно и глубоко затянувшись. - Они в подвале на нас с потолков тоже кидаться начали. Хорошо, что вы палить начали, "пионеры" задергались, напали рано, ну мы их и покосили, первых. А потом гранатами. А если бы чуть дальше прошли - трындец группе, никто бы оттуда не вышел.

- А смотреть на потолок?

- На тебя хулиганы когда-нибудь с потолка нападали? - чуть возмутился он. - Когда по плохому району идешь, на стены смотришь, чтобы кто-нибудь не прыгнул? Нет? Ну вот и мы нет, я на сотне таких зачисток был, всяких тварей видел, но по стенам и потолкам ни одна не скакала.

- Мальцев, потом побазаришь! - крикнул из "мерседеса" Власов. - Давай на место.

- В караулке дотрындим! - сказал мне Федя и побежал к командиру, выбросив окурок в лужу. Тот коротко прошипел и погас.

В караулке поговорить тоже не удалось, едва вошли, как последовал второй вызов. Снова была беготня, открывающиеся ворота, езда по темным улицами, где отблески фар скользили по грязной земле и мокрым и обшарпанным стенам домов, затем какой-то флигель с большим подвалом, куда полезли боевые группы.

После тщательного досмотра местности Власов признал тревогу ложной. Ничего не нашли, но время это заняло. На всякий случай прочесали окрестности, нас с Пашей заставили покататься кругами по прилегающим кварталам, и мы честно катались, наводя фару-искатель, а заодно и пулемет на все подозрительные места, но так ничего и не обнаружили.

- Это нормально, таких вызовов три из четырех, - сказал Паша, когда мы снова катили в Горсвет во главе колонны. - Считается, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Тем, кто вызывает по ошибке, за это ничего не бывает, если, конечно, не выяснится, что это чистое хулиганство.

- А если выяснится?

- Да по репе настучим, чтобы впредь думал.

- А так, чтобы вызовы накладывались, бывает?

- В смысле? - не понял он.

- Ну, одновременно еще где-то твари лезут.

- Естественно, - удивился он вопросу. - Три группы дежурят ведь, не только наша.

- А я и не знал.

- А еще две караулки с другой стороны территории, во флигеле. Увидишь еще, мы и там тоже сидим.

Помолчав, он добавил:

- Гляди, светлеть вроде как собирается. Скоро смене конец.

- Будут еще вызовы? - спросил я.

- Не знаю, но... не думаю. Мы в очереди первыми были, так что если сучится что, то другие группы поедут. Будем в караулке чай пить.

Я усмехнулся, прислушался к себе, понимая. Что отходняк после пережитого никуда еще не делся, и сказал:

- Мне бы не чаю лучше, вот те крест.

- Ну, от ста граммов мало кто откажется, но это уже потом, - ответил он. - Тебе, кстати, вообще проставиться бы надо, да и суббота накатывает. Давай, с Федькой договаривайся, сходим куда-нибудь.

- А куда? - спросил я, заворачивая в открывшиеся перед нами ворота Горсвета.

- Да вон, в шашлычку или хинкальню, которые на Советской. Там нормально, тебе понравится. Не Москва, естественно, но... увидишь, в общем. Главное что вкусно.

- Это точно главное, - согласился я сразу. - Ну и водка чтобы терпимая была.

- Водка хорошая здесь. Один сорт всего, называется "Водка", но хорошая. С низовьев реки везут, там места хлебные, там и гонят.

Паша оказался прав, больше вызовов для нас не было. Все расслабились, половина дремала, остальные просто попивали чаек да двое, Федулыч и еще какой-то дядька средних лет, играли в шашки.

- И охота вам под утро? - удивлялся, ерничая, Федька. - Тут адреналин кипит, мы всю ночь монстров душили, душили, душили... А тут в шашки. В "Чапаева" давайте лучше, на вылет, гамбиты только выучите, чтобы перед гроссмейстером не облажаться.

- Отвали, трепло, - отмахнулся от него Федулыч и Федька отправился искать другую жертву.

К утру прибрались, полы вымыли. Смена пришла в десять, приняла от нас имущество и оружейку, их старший присвистнул, прочитав записи в журнале. Когда уже начали расходиться, Власов остановил меня, сказал:

- Зайти в ПБУ в воскресенье с утра. К десяти, понял?

- Понял, а чего? - удивился я, поскольку меня проинформировали, что после суток я свободен как ветер, и привлечь меня могут только в том случае, если толпы "пионеров" и прочих тварей пойдут на Углегорск приступом.

- Летучка будет по новым привычкам "пионеров", - сказал он. - Ты их засек первый, так что заходи. Это не надолго, через час свободен будешь.

- Хорошо, - согласился я.

Карабин по совету Федьки я сдал, а вот револьвер в кобуре оставил. Спросил у своего приятеля только:

- Нурик меня в дневальные хочет загнать, говорит, что оружие надо. Нагана-то хватит?

- Там три винтовки стоят в дежурке, так что вполне. Да и не случается ничего в общаге, по большому счету.

- Да, и кобуру бы мне нормальную, чтобы ствол быстро извлекать, - вспомнил я. - Где взять? А то если бы я на еще секунду дольше свою лапал, меня бы на английский флаг порвали.

- На базар сходим, не проблема. Под наганы много чего есть, там подберешь. Кстати, Паша намекал, что ты проставиться сегодня желаешь? Вроде как страдаешь и кушать не сможешь, пока боевым товарищам не нальешь, а те все до капли не выпьют?

- Насчет страданий ты карман держи шире, не страдательный я, и вообще трезвость - норма жизни, - обломал я его в общем плане. - Но сегодня проставлюсь. За уцеление и за первый день.

- Ну так а я о чем? - засмеялся он. - Вот перед этим делом..., - он пальцем изобразил у шеи "это дело", - ... как раз и на базар зайдем. Мне там для "опеля" поискать кой-чего надо.

Мы вышли на улицу. Было уже не так холодно, как ночью, но не менее промозгло и стыло. Мерзкая погода какая.

- Федь, а у вас тут такая погода подолгу?

- Да вся осень до конца ноября, - кисло сморщился он. - Пока снег не пойдет. Потом до середины апреля дубак стоит. Это тебе не Сочи, климат паскудный.

Мы пошли в сторону общаги по пустынной в честь выходного дня Советской. Народ отсыпался после рабочей недели, пока никуда не спешил.

- Федь, кстати, а где ты свой грузовике держишь? А то что-то я его не вижу.

- Да за общагой ставлю, тут же не украдут, чего бояться? А так весь город четверть часа пешком в любом направлении, что их без толку гонять? А так у многих есть. Себе-то колеса не хочешь?

- Я домой хочу, если честно, - вздохнул я. - Легко бы согласился отправиться туда без всяких машин.

- Об этом, Вов, забудь, - сказал Федя жестко. - Все, считай, что ты для того света помер, нет тебя больше. Скоропостижно скончался. Судороги, понос и смерть там с тобой случились. А обратной дороги из таких ситуаций, как сам понимаешь, нет. Так все же?

- Что все же?

- Насчет машины.

- Есть предложения? - все же немного заинтересовался я.

- Ну... да, можно и так сказать, - подтвердил Федя. - Я же тебе рассказывал, по-моему, про трофейный склад в... одном месте.

- Было дело, - подтвердил я. - А что, не все еще растащили?

- Там место поганое, народ старается не соваться. Ну а мы, фонарщики, вроде как привычные, можем себе позволить.

- А тебе какой интерес голову под пресс еще раз совать?

- За хорошие машины город и платит хорошо. У меня товарищ был, Серега, с каким планировали, да погиб он с месяц назад. А так бы одну вытащили тебе, потом парочку для города, читсо на карман. Или даже в Сальцево бы продали, есть там надежный человек. Махнули бы на трофейные стовлы, их там много, а потом через Длинного бы на нашем базаре продавали, копейка бы и капала. Да и вообще товарищ нужен. Там дальше ЛЭП нетронутая, например, лезть боятся, а за высоковольтный провод город тоже платит отлично, у нас пока кроме колючки, ничего другого катать еще не наловчились. ТЭЦ вроде есть, уголь есть, а светим везде керосинками. Грузовик есть, напарника теперь нет, а так бы халтурили на пару. С таких ходок можно еще две зарплаты в месяц поднимать, а то и больше.

- Что за Сальцево? - споткнулся о непонятное название я.

- Да городишко тут неподалеку, верст сорок к югу. Там народ обживается, которому тутошние порядки не по нраву. Тоже населения тыщ десять уже, не меньше. Веселое место, если можно так сказать, ходи да оглядывайся, чтобы не облапошили. Но базар там хороший.

- А генератор? - напомнил я ему о его давешней идее фикс.

- За генератором гнать надо завтра, в долгий ящик не откладывая. Генератор - это навроде дара небес здесь. Где есть генератор, там, считай, уже безопасность, можно новый дом даже осваивать.

- А чего, здесь не делают? - удивился я. - Моторов же много, трудно ротор со статором соорудить?

- Нетрудно, но дорого, да и не продают их просто так, каждый двигун на счету. Кустарям надо много чего добыть, чтобы потом свой генрик завести.

- Генрик?

- Генератор, в смысле, тут его так окрестили.

- Меня на завтра на летучку призывают, - напомнил я.

- Это я слыхал, - отмахнулся Федя. - Там ненадолго, а мы потом самое большее за четыре часа обернемся, до темноты запросто успеем. Я прямо туда за тобой заеду, все равно автомат из оружейки брать, я с одним тэтэшником за город не поеду.

- Как скажешь, - кивнул я.

Общага встретила шумом, волейболом во дворе, несмотря на дождь. Под навесом между двух корпусов, мужским и женским, большая компания жарила шашлык, тянуло дымом. Там смеялись, тренькала гитара, в общем, народ учился развлекаться без телевизора.

В самом корпусе тоже было суетно, в буфете, в который мы заглянули на чашку чаю, народу тоже хватало. Играл патефон, с хрипом извлекая из заезженной пластинки какой-то вальс, еле пробиваясь через гул голосов.

- Что-то людно для субботнего утра, нет? - удивился я, увидев такую картину.

- А тут буфет вроде как клуб. Если с темнотой на улицу не выйдешь, где еще собираться? Поэтому такие есть везде, и население в них ходит.

Взяли по стакану чаю с парой ватрушек у молодой задастой и грудастой буфетчицы, улыбавшейся всем в тридцать два зуба, отошли за столик у зарешеченного окошка.

- А шашлычные как же существуют со всякими хинкальными, что на Советской? По вечерам пусто?

- Ага, пусто, они с закатом прикрываются, - подтвердил Федя, размешивая в своем стакане не меньше пяти ложек сахару. - Кабатчики чаще всего и живут в этих домах.

- А если кто засиделся?

- Ну, у нас добежать до дому проблема небольшая, и ближе к ночи "пепелацы" объезд делают по улицам, подбирают тех, кто застрял. Кто-то на машинах ездит, тогда проще. Мы на "блице" покатим, так что без проблем.

- А если в темноте на улице оказался, то вероятность не дойти до дому какая?

Федя задумался, глядя в потолок, затем все же сказал, явно с сомнением:

- Ну, не так чтобы очень большая, скорее всего дойдешь, но... понимаешь, смерть очень уж плохая, если на тварей нарвешься. Это хуже чем собаки разорвали. И все равно - десять раз дойдешь, а на одиннадцатый нарвешься. Ты вот "пионеров" видел, так? А это ведь тварь обычная, не из гнусных.

- А что гнусное?

- Много чего. Призрака встретишь, например. Потом дойдешь до дома и там такое устроишь... Вон, месяца три назад на Свердлова мужик семейный жил себе, задержался где-то, пришел домой. Топором жену и ее подругу зарубил, второй на улицу выскочить успел, и еще соседа изувечил, который на шум прибежал.

- А с ним что? Убили?

- Нет, живым взять удалось. Случайно почти, он еще за одним мужиком по подъезду погнался, споткнулся и скатился вниз. А тот, не будь дурак, навалился на него. Ну и вышло, что отпустить страшно, а вязать нечем, да и не получится. Так и держал, пока еще люди не набежали, стали ремнями вязать. Сразу-то не видели, что он троих положил.

- А потом?

- Потом уже мы прибыли, ну... не наша группа, в смысле, а вообще из Горсвета, коллеги, в общем.

- И чего?

- Приказ у нас конкретный, если есть хоть какая-то возможность брать живьем - брать.

- И куда потом?

- В НКВД, в подвал.

- В НКВД? - чуть удивился я.

- Ну, у нас там все сразу, и администрация, и безопасность местная, и научный отдел, и даже минздрав местный, просто сидят на Крупе, в здании местного ОблНКВД. Здоровый дом, крепкий, вот и заселились. Там и камеры есть в подвалах, вот в них таких одержимых и держат. Кстати, даже расстрельная есть, говорят, пробкой обитая. Все стенки пулями покоцаны, видать, не простаивала.

В зале появился Паша, помахал нам рукой, но присоединяться не стал, подсел к двум молодым женщинам за столик у дальней стены. Те радостно его приветствовали, а я обратил внимание, что обе очень симпатичные, особенно одна, сидевшая ближе к стене, с гладкой прической, убранной в хвост, и с тонким профилем породистого лица. Еще отметил, что целовался Паша с другой, не с ней. Так просто отметил, без причины, но галочку где-то на подкорке поставил.

- Ну чего, - сказал Паша, отставляя пустой стакан. - Я спать пошел. На базар потом еще идти.

- Ага, я тоже, - закивал я, дожевывая ватрушку и заливая в себя последнюю пару глотков чаю.

Бросив последний взгляд на понравившуюся женщину, я пошел следом за Федькой. И вправду, дел еще полно, а завтра вообще день суетной ожидается, надо бы выспаться. Да и колбасить меня продолжает после ночных приключений. То на говорливость пробивает, то на смех дурацкий.

Выспаться всерьез за оставшиеся четыре часа не удалось, ну да ладно, мне не привыкать, да и вообще я спать не люблю. Жалко времени, ты спишь, а жизнь проходит. Так что с этим все в порядке было. Посидел на койке, помотал головой, отгоняя дрему, потом ополоснулся под прохладным душем - да и проснулся.

Федька, когда я вернулся в комнату, тоже возился у себя за ширмой, уже что-то напевая, и когда я вошел, спросил:

- Готов? Двинули?

- Без проблем.

- На машине поедем, - объявил он.

- Потому что на базар?

- До базара два шага. Потому что в кабак, затемно домой возвращаться будем. На колесах побезопасней.

Решив, что слова "попойка" и "безопасность" связаны слабо, в случае если кто-то садится за руль, я предпочел этот момент прояснить. На что получил логичный ответ:

- Тут все равно не погоняешь, ну и дэпээсников нет на улицах. Так что проблем не ожидается. А если опять на "пионеров" наткнемся, или "мартыхаев", то можно там путь свой и завершить.

Ладно, ему виднее. Если в таком разрезе рассуждать, да еще ехать не маленьких жестяных жигулях, а на большой железной трехтонке, то выглядит такая идея не слишком уж страшной. Можно и прокатиться, встреча с забором сулит печальную судьбу все же забору, а не нам.

По дороге налили воды в большую канистру, которую прихватили с собой. Во дворе общаги было еще шумней, волейбол прекратился. Но шашлычничали уже две компании, а под навесом уже пели хором, причем что-то жутко советско-попсовое, вроде "Миллион алых роз", который в исполнении не очень трезвого, но очень громкого нестройного хора звучал просто потрясающе. На дереве висели две самодельных доски для дартс, правда, заметно отличающиеся от привычных мне. Видать, из какой-то другой реальности сюда занесло.

Машина стояла совсем рядом, мы только за угол завернули. Рядом с ней в переулке стояло еще с пяток. И судя по следам, несколько машин куда-то уехали, так что Федька не оригиналом был с частным транспортом.

Сначала перелили воду из канистры в радиатор, потом забрались в кабину, а вот затем произошло нечто, меня озадачившее. Завелась машина непривычно - сначала Федька отпер своим ключом какой-то рычаг, скинув с него стопор, а затем этот рычаг потянул на себя. Что-то свистнуло под капотом, раздался звук быстро раскручивающегося стартера, потом мотор чихнул пару раз и завелся.

- Че-то не понял, - честно заявил я. - Тут машины как заводятся?

- Воздухом, - сказал Федя, вылезая на подножку с тряпкой в руке и протирая лобовое стекло. - Аккумуляторов-то тут хрен-ма, а если и есть, то их для военной техники под таким контролем берегут, что лучше даже не мечтать. Вот вместо них баллоны ставят, куда воздух подкачивается, вроде как тормоза на грузовиках бывают, в курсе?

- Ага, помню, на зилах такие были, я еще мелким удивлялся, чего это ЗиЛ как встанет, так обязательно свистнет или пыхнет.

- Именно, - кивнул он, возвращаясь в кабину и откидывая грязную тряпку под сидение. - А если нет воздуха, или система сломалась, то хватай кривой стартер, качай мышцу. Ладно, поехали.

"Блитц" рыкнул, лязгнул коробкой передач и медленно тронулся с места.

Рынок был настоящим. В смысле, место, на котором он находился, и раньше было рынком. Над воротами его так и было написано: "Колхозный рынок". И за воротами все было так, как с детства и памятно: грубые деревянные прилавки под навесами, грязь и окурки под ногами, продавцы, кутающиеся в фуфайки и ватники, смолящие папироски и лениво перебалтывающиеся друг с другом, серые мешки с перепачканной в земле картошкой, кочаны хрусткой капусты, выложенные горками. Еще были яблоки, пара сортов. Сушеные грибы на нитках.

Откуда-то несло знакомыми запахами соленьев, перекрывающими запах гниющих овощей, и действительно, в крепком деревянном лабазе, что расположился у забора, виднелись кадушки, из которых тебе дородная тетка в грязном халате могла навалить хоть помидоров, хоть капусты, хоть огурцов. На них, в сущности, список разносолов и заканчивался. В общем, все как в упомянутом детстве в средней полосе России, в самом что ни на есть Нечерноземье. Импортных ананасов тогда на базарах не продавали, да и колхозные узбекские персики не в каждый город доезжали.

Дальше в рядах была рыба, вяленая, копченая и свежая, было мясо, но уже остатки, привлекательные разве что для собак - свежатину в шашлычную субботу раздергали наверняка с утра. Ну и молочное, сыр да творог, простокваша в банках из зеленоватого стекла.

Народу тоже хватало. Были и мужчины, и женщины, старые и молодые, все с сумками и мешками. Звякали весы с широкими тарелками, на которые торговцы быстро выкладывали чугунные черные гирьки, товар перекладывался в сумки. У павильончика с вывеской "Картошка" была небольшая очередь, мешки приставлялись к горловине деревянного желоба, и туда с гулом и грохотом катились земляного цвета картофелины, распространяя вокруг запах сырой земли.

Краем глаза отметил, что много людей было вооружено. Не все, и даже не половина, но все же многие. У кого пистолет в кобуре, у кого и вовсе обрез, причем не только у мужчин.

- Че смотришь как царь на жида? - толкнул меня в бок Федя. - Так и живем, и ничего, что пожрать находится.

- Да не, все нормально, - отмахнулся я от несправедливого подозрения. - Просто воспоминания накатили, как с бабушкой ходил, совсем пацаном еще. Ох они и торговалась! Любила это дело. Она хохлушка, хоть в России лет двадцать прожила, но даже язык толком не выучила, гнала на суржике.

- Со вкусом торговалась? - усмехнулся Федька.

- Не то слово. Кстати, родители-то на работе были, а я с ней, так до третьего класса, примерно, у меня такое украинской "Г" в разговоре было, что даже я его сейчас сам помню.

- Это как?

- А я однажды очень удивился, обратив внимание, что все остальные его по-другому произносят. Ну и я попытался.

- Получилось?

- А че, не слышно?

- А я не вслушивался, была охота. Ладно, нам дальше надо, - он указал на длинный кирпичный дом, кривовато выложенный и осевший в землю хлипким фундаментом, на котором вывеска потресканная вывеска "Уцененные товары".

- Ох-ё..., - покачал я головой. - Тоже в наследство осталась?

- Ага. Так его и знают, хотя уценки хрен дождешься. Тут все сразу в одной куче, несколько торговцев в складчину снимают. И мне туда, и тебе.

Покосившееся и кривоватое крыльцо в "Уцененные" было выложено из вытертого желтоватого кирпича, дверь открывалась на чудовищно тугой пружине, а потом, выпущенная из рук, с грохотом захлопывалась. Я еще подумал, как торговцы все это в течение дня выдерживают.

Торговцам на первый взгляд стук был пофигу. Они стояли кучкой, вполглаза поглядывая за посетителями, копавшимися в товаре, и трепались о чем-то своем. Один из них, короткий, темноволосый, с густой черной щетиной на толстых щеках, одетый в длинный черный кожаный плащ с пелериной и застежками на рукавах, живо напомнивший мне расстроенную моими требованиями заведующую вещевым складом в Горсвете, развел руки приветственно, сказал громко с сильным акцентом:

- А, Федя! Что привез?

- Мамед, ничего не привез, за покупателя сегодня, - покачал головой Федька и добавил: - И вообще не к тебе, а Петру.

- Петя заболел, живот болит, меня за себя оставил тоже, так что ко мне, - засмеялся торговец. - Надо было забиться с тобой на сотню, и торговать сегодня не надо.

- Тогда ищи свечи мне на "Блитц", вот такие...

Федька полез в карман, вытащил свечу зажигания, завернутую в клочок газеты, протянул Мамеду, а мне сказал:

- Вон, к Славе иди, он тут по оружию.

При этом рукой показал на молодого, очень высокого и очень сутулого парня с длинными светлыми волосами. Тот как раз прислушивался к разговору, поэтому сразу спросил у меня:

- По оружейной части?

- Да кобура нужна, - сразу заявил я, чтобы не внушать излишних надежд. - Для нагана. И все.

- Без проблем, - сказал он решительно. - Давай в мой отсек. Во, гляди, Бэ Че номер шесть, чего сыздил - должен съесть. Выбирай.

Отсек, отгороженный от остальных двумя листами вертикально стоящей фанеры, был маленьким, зато плотно забитым товаром. На стене висели винтовки, все сплошь не самозарядные, наши "мосинки", длинные и короткие, и немецкие "маузеры". Было несколько двустволок, причем совершенно одинаковых, только разной степени потрепанности. Была пара итальянских "каркано" с огромной надписью возле них "Большая скидка!". Ну да, калибр-то...

К удивлению моему, увидел и пару вполне пристойного вида СВТ-40, хотя Федя сказал, что в продаже обычно одни "болты". Ошибся Федя.

На прилавке под толстым стеклом лежали пистолеты. На них, признаться, глаза немного разбежались.

Незнакомых не было, тут альтернативная действительность сильно не нахулиганила. Глаз сразу задержался на компактном "Вальтере ППК", с него перескочил на его армейского родича "П38" - мечту моего детства. Рядом красовались собой два "парабеллума", с длинным стволом и обычный. Был и большой "девяносто шестой" маузер, и маузер компактный, для карманного ношения, и такой же маленький "зауэр". Были и наганы, такой как у меня, и с коротким стволом, как сказал Слава - "милицейский, типа угрозыск такие носил".

- О, и вот чего есть... - тормознулся я на традиционного вида пистолете. - "Хай Пауэр"?

- Ага, канадского образца, "ленд-лиз", - сказал продавец, вынимая ствол из прилавка и протягивая мне. - Почти не битый, тринадцать в обойме, одна запасная, кобура в подарок.

- В магазине. - поправил я его.

- У нас обоймой звали, - возразил Слава.

- Значит неправильно звали, - приговорил я его действительность за неграмотность, после чего спросил: - И сколько?

- Только для вас - двести рублей.

- А если не только для меня? - уточнил я.

- Тогда тоже двести, но уже никакого ощущения эксклюзива, - ухмыльнулся он, сверкнув дыркой в ровном ряду зубов. - Уровень удовлетворения намного ниже.

- За удовлетворением я бы в бордель сходил, а мне бы скидочку.

- Борделей тут нет, в ближайший сорок верст и все лесом, аж до Сальцева, а за скидочкой так еще дальше, - еще радостней объявил он, после чего добавил чуть серьезней: - Редкость, канадские браунинги в ленд-лизе вообще редкость, а кольты Администрация подмяла, так что смысла мне нет скидывать, все равно заберу. Он так первый день лежит, за пару дней точно продам. Тэтэшники тоже в городском арсенале, так что если нужно - у меня не ищи.

- Ладно, померла так померла, - отказался я от мысли о покупке и вернул пистолет Славе. - По-любому денег мало. Кобуру бы мне для нагана, чтобы выдергивать быстро.

- Выбирай, - сказал Слава, выставляя на прилавок большой короб. - Тут разные, от всяких мастеров, смотри что по вкусу, все сплошь для нагана, весь ящик. А вообще есть подешевле браунинга пистоли, если надо, тот же "парабеллум" отдам за сто двадцать. Или карманный какой возьми, девушке подарить, у нас это даже модно.

- Слуш, я только провалился, аванс пока выплатили, да и все. И девушки нет, она по ту сторону осталась. В другой раз зайду, когда денег прибавится.

- Как знаешь, - пожал он плечами.

Из ящика крепко пахнуло недавно выдубленной кожей. Я взялся копаться, быстро убеждаясь, что качество товара даже несколько превышает ожидаемое. Они были все больше двух видов - мягкие и легкие, удерживающие револьвер клапаном и предназначенные для ношения подмышкой, и поясные, потверже и потяжелее, некоторые даже отформованные.

Одна приглянулась, из хорошо выделанной толстой кожи, рельефная, с удобным клапаном, который и выпасть не даст, и сорвется от рывка. И рука на нее удобно ложится, я наган достал и примерил. И сама прошита на совесть, видно, что проживет долго. И на ремне удобно села, разве что рукоятка непривычно высоко поднялась. Но это ничего, так, кстати, даже удобно тянуться, и из-под куртки не видно.

- Формовки по пятнадцать, плоские по десять, - сразу предупредил продавец. - Купил бы ствола, дал бы бесплатно.

- Не, ствол пока дорого, - покачал я головой. - Вот эту возьму.

- Еще надо что?

- Да не, все, экономить пока надо, - сказал я, вытаскивая из кармана расчетную книжку.

- Будут лаврики - заходи, всегда что-то найдем, - сказал Слава, перекладывая деньги в карман и протягивая кобуру. - Ты же в Горсвете с Федькой?

- Ага.

- Тогда и деньги будут, Федька на жопе не сидит, шуршит как электровеник, и ваши покупают часто. Заходи, в общем, дорогу теперь знаешь.

В общем, недолго возился, Федька застрял, похоже, куда серьезней. Свечи лежали перед ним на прилавке, но Мамед теперь копался в каких-то шлангах, я особо не всматривался. Было на что и так глянуть.

Магазин еще и одеждой торговал, как раз в соседнем с оружием отсеке, и заведовала этой торговлей средних лет худощавая женщина с остатками краски на волосах, видать еще в той действительности красилась.

- Нужно что? - сразу спросила она у меня, стоило мне лишь глянуть на товар. - Зима на носу, запасаться пора.

- Выдадут, - сразу отоярился я от настойчивого маркетинга.

- Форму, - уточнила она. - А к барышням? Что-то приличное нужно.

- Барышень нет, так что не актуально, - сумехнулся я в ответ на ее заявление.

- Это упущение, мужик видный, - чуть добавила она кокетливости, которую я предпочел не замечать. - А тут вот какое-никакое шитье наладили, уже поприличней. Брючата вон шьем из тонкого брезента, не хуже джинсов получаются, куртки кожаные. Тулупчики завезли вон, как раз с утра развесила, видишь?

Она указала тощей рукой с обгрызенными ногтями на вешалки с вполне добротными тулупами, короткими и длинными. Были даже дубленные куртки вроде "бомберов", какие не стыдно было бы надеть даже "по ту сторону". Я даже задумался, как без такого зиму зимовать, лучше ведь и не придумаешь ничего.

Кстати, "брючата из брезента" мне тоже по детству моему вспомнились. Джинсов было не достать, да и денег за них спекулянты просили немерено, далеко не всем по карману, вот народные умельцы из "брезентухи" бурого и зеленого цвета наладили пошив некого их подобия. Даже в моду вошли, помню, бурые еще и "вытирались" на манер пресловутых и желанных американских штанов.

К кое-каким, пошитым на манер "тактических", я даже присмотрелся, цену спросил, которая не отпугнула. На службу их даром не надо, к сапогам лучше всего казенные галифе, а вот так, гулять, например... Буду же гулять. Ходить куда-то буду, наверное. В кабак вон. Или в кино, в котором ночью с "пионерами" бились.

- На кожу посмотри, куртки вон, даже штаны можно пошить, но это уже по мерке, - продолжала просвещать она меня.

Штаны для мотоциклиста хорошо, кто спорит, на "харлее" даром что щитки стоят, а грязь летит все равно. Пригодились бы тоже. Их даже изляпаешь, так тряпочкой протрешь - и порядок.

А вообще много чего пригодилось бы еще. Свитера вязанные, пусть из грубой пряжи, но теплые, лежали стопками. Были вполне серьезного вида бушлаты на вате, на манер армейских пошитые, и простеганные фуфайки со штанами. Нашлись и шапочки "гандонки", на манер вязаных подшлемников, некоторые еще и в маску раскатывались. Когда Федька, обернувшись, увидел, что я такую рассматриваю, он даже не удержался, сказал:

- Хрен ли думаешь, а? Бери, тебе на моце кататься зимой никто на складе маску не выдаст, всю будку выстудишь. Их к сезону разбирают.

- Верно Федька сказал, - поддержал его прислушивавшийся к разговору Слава. - Без маски зимой жизнь не в жизнь.

Пришлось взять, расставшись с десяткой. Я, на самом деле, и сам это понимал, несложно представить результат езды на мотоцикле по морозу без нее. Сунул шапочку в карман, скрутив, решив больше ни на что не тратиться, а то черт его знает, какие счета здесь в кабаках выставлять принято.

- Кстати, а с обувью как? - спросил я у продавщицы на всякий случай.

- Соседний флигель, там Оганесян-сапожник целый цех организовал, - указала она рукой куда-то на стену. - Хорошо шьет, особенно если фасон не сам придумывает, а ты ему говоришь, что нужно. Ну и лавка обувная там есть, хочешь - глянь пойди.

- Ладно, в другой раз загляну. Федь, закончил? - спросил я товарища.

- Ага, почти, сейчас пойдем, - кивнул он и обернулся к продавцу: - Мамед, мешок или пакет дай.

- Где я тебе пачет возьму? - слегка возмутился продавец, заодно проявив свою национальность произношением слова "пакет". - Нет у меня пачет, я тебе что, "Седьмой континент"? Мешок приноси.

- Да забыл я, - досадливо поморщился Федька.

- Мешок дам, другой раз принесешь.

- Давай, потом разберемся.

Федя купил какую-то увесистую железную деталь для машины, как он сказал - про запас, но что именно, я не увидел, а в мешке не поймешь. Разве что вид у него довольный был, видать и вправду нужное.

- Ну что, до машины и в кабак? - уточнил он, когда мы вышли на улицу, на сырой и холодный ветер.

- А есть еще планы?

- Никаких.

- Ну и у меня никаких, - заявил я. - Не вижу ни одного повода, который мешал бы нам выпить.

- Я люблю тебя жи-изнь... - запел Федя - ... Что само по себе и не ново! Ну чего встал, пошли скорей, шланги горят и на старый стресс новый накладываться начинает. От "недопила".

- Ты сам шире шагай, - подтолкнул я его. - Давай, как в классике, "А я иду, шагаю по Москве".

- Это ты по Москве, - прервал он меня. - А я с других краев.

- Это каких? - удивился я.

- Пад го-оро-одом Горьким, где люди-и как волки, в рабо-очем поселке па-адруга живё-ёт! - протянул он так громко, что какая-то тетка, не ожидавшая приступа Фединого вдохновения, шарахнулась в сторону, чуть не выронив авоську.

- Так это чего, сюда не все из Москвы сыпятся? - удивился я. - Или ты в другом месте вынырнул?

- Из разных проваливаются, - ответил он, поудобней перехватывая увесистый мешок. - Но из Владивостока или Парижа пока не случались, есть какие-то лимиты по радиусу. Так, все больше Средняя Россия, но совершенно вперемешку.

- Хм... - озадачился я. - А вообще какие-то закономерности есть?

- Есть... на жопе шерсть, - вздохнул Федя. - Толку-то с них? Тебе на лекцию идти надо?

- В понедельник надо, сказали.

- Так ты на работе предупредить не забудь, - напомнил он мне. - А вообще за все закономерности там тебе и расскажут. Наверняка кто-то из научников будет, для этого и собирают, чтобы поведать, что у нас тут и к чему. И каким боком. Или раком.

- А больше все же боком или раком?

- Все больше раком, и выходит боком, - усмехнулся он. - Не было, говорят, поначалу у Тьмы такой активности, чем дальше, тем больше проблем от нее. И твари сильнее становятся. Никогда ведь по стенам не ползали, а сегодня, а?

У меня в мозгу намертво отпечатался стоп-кадр, в котором темная и жуткая тварь ползет по потолку с твердым намерением распотрошить меня, наивного. Как вспомню, так мороз по коже.

- Кстати, в понедельник мы выходные, так что предупреждать некого. И незачем, - сказал я.

Машин у рынка немного убавилось, самое торговое время уже прошло, народ расходился понемногу. Сворачивались и торговцы. Несколько колхозников курили папиросы возле большого "студебекера", о чем-то разговаривая и посмеиваясь. На борту грузовика была крупная надпись белыми буквами "Колхоз "Раменское". Лучшая свинина!"

- По субботам мясом хорошо торговать, - кивнул на них Федя, попутно закидывая в кабину мешок с железякой. - А у раменских и вправду свинина самая хорошая, черт знает, что там у них за свиньи.

- Колхоз-миллионер? - усмехнулся я, вспомнив старые формулировки.

- А то! Получше многих живут. Свиньи у них, птицеферму открыли. Уважаемые люди. Отряд самообороны организовали.

- Кстати, Федь, я вот чего спросить хочу, - сказал я, забираясь на пассажирское сидение. - А вообще у вас тут что за государственное устройство?

- В смысле? - не понял он.

- Ну, Углегорск - город областной, так?

- Так, был раньше, до того как люди исчезли.

- А сейчас?

- Сейчас... сейчас он вроде как областной, только область куда меньше. Несколько деревень и городок Захолмье подчиняются, а Сальцеву на область класть вприсядку, сами по себе живут. А пара деревень так под ними числится.

- Не враждуете?

- Если явно, то нет, - сказал Федя, запуская стартер. - А так враждебность есть, как не быть. Главе Администрации такое пренебрежение как серпом по яйцам, он конкурентов вообще не любит, а по мне так и хорошо, что Сальцево есть.

- Это почему?

Машина тронулась с места и покатила со стоянки, пристроившись в зад какой-то потрепанной полуторке с вырванным задним бортом кузова, в котором горкой лежали пустые дерюжные мешки. На них сидел, опираясь на борт, крепкий бородатый мужик с трехлинейкой за плечом.

- Почему? - повторил вопрос Федька. - Да потому что так конфликтов меньше. У нас тут сам видишь, практически социализм, чуть не военный коммунизм. Ну и сбились в кучу здесь те, кто считает такую жизнь в данных обстоятельствах правильной. А все кто не считает, не мутят воду, а перебрались в Сальцево, где живут по своей вере. Чем плохо?

- До драк не доходило?

- С сальцевскими-то? Нет. Мало нас, и так проблем хватает, куда тут воевать. А так всякое бывает. Разведбат постоянно то с бандитами, то еще с кем дерется. Не до Сальцево. Да и народ туда дорогу знает, у кого дела, кто и поразвлечься ездит, и базар там хоть куда.

- Мирное сосуществование, в общем.

- Именно. Сосущее-Ствование. Непонятно только, кто в финале и у кого сосать будет.

- Дойдет до конфликта все же?

- Дойдет рано или поздно, два медведя в одном гнезде - сам понимаешь. То, что до сих пор не сцепились - ваще ни разу не показатель. Все впереди.

Езда была недолгой, только, вроде бы выбрались со стоянки на улицу, разогнались, пару раз повернули, и оказались на Советской, как раз у трехэтажного дома, у которого над дверью висела вывеска с надписью "Шашлычная "Телави". Это было единственным признаком того, что в доме находится пункт общепита, потому что во всем остальном дом напоминал больше всего небольшую тюрьму. И впечатление такое создавали, естественно, мощные решетки на окнах всех этажей, которые вкупе с потемневшим красным кирпичом выглядели мрачновато.

Перед кабаком в рядок выстроилось несколько машин, включая знакомую по фильмам "эмку" и полноприводный ГАЗ-67. Там же стояла полуторка с самодельным кунгом, на котором было написано "Трактиры Абуладзе".

Мы, выпрыгнув из кабины, решительно направились к двери кабака. Жрать уже хотелось откровенно, да и успокоительного принять после веселой ночки тоже требовалось.

С трудом оттолкнув массивную дверь, мы проникли в полутемный зал заведения, наполовину заполненный посетителями.

- О, отлично, пока стол еще можно выбрать, - сказал Федя. - А то скоро понабегут сюда, место популярное, к тому же суббота.

Я огляделся. Интерьер особыми изысками не поражал - массивные столы, лавки, стены местами кирпичные, местами штукатурка - не обветшание, а элемент декора такой. У дальней стены длинная стойка бара с высокими табуретами перед ней. За ней с сосредоточенным видом наливал пиво в высокую кружку толстый седой кавказец.

Сбоку от стойки виднеется окно в кухню, возле которого сейчас со скучающим видом стояла крепкого сложения деваха с пустым подносом - явно официантка, ожидавшая заказа.

- Давай, куртки бросим, мол стол занят, и пойдем заказ сделаем, - сказал Федя.

- А официантка их не принимает?

- Не, как Шалва говорит, тут все по-грузински, как у них принято. Подошел, посмотрел на мясо с сыром, выбрал что нравится, там и заказал. А вот готовый уже принесут.

Ага, не знаю, из какой действительности был этот самый Шалва, но в моей так и было, вспомнилось, довелось мне в Грузии побывать. И во всех трактирах за городом, которые больше под открытым небом, такая система и была.

- Здравствуй Шалва, здравствуй дорогой! - с ходу заявил Федя, подходя к стойке.

- Гамарджоба^[1], дорогой, - сказал толстяк, явно собираясь Федьку обнять, да вот стойка помешала, поэтому просто руку пожал.

Затем и я с ним поручкался. Хоть и толстяк, а ладонь крепкая. Заодно Федя представил нас:

- Шалва, это Володя, новый коллега, Вова - это Шалва Абуладзе, владелец данной шашлычной и соседней хинкальной, кулинарный бог нашего Отстойника.

- А, ты скажешь! - отмахнулся толстой волосатой рукой Шалва. - Володя, знакомы будем. Ты сегодня это... ра квия^[2],... проставляешься?

- Именно так, - подтвердил я его догадку. - Рекомендаций ждем.

- У меня только вина нет, откуда его брать, а в остальном все хорошее. Сулугуни свежий, это друг мой в деревне делает, есть еще копченый, шашлык... я давай вам разный сделаю, лопатка, шейка, окорок... сколько вас?

- Трое, еще один сейчас подойдет.

- Пить что будете?

- Водочки нам, - сразу влез Федя, - Мы после ночного, стресс у нас.

- Хо!^[3]... Стресс надо водкой, верно. С зеленью теперь плохо, понимаешь, а остальное все принесем. Мужужи будут, хачапури... Садитесь, в общем, все принесем. Барышни ожидаются?

- Откуда у меня барышни, второй день здесь всего, - засмеялся я.

- Федя вон не второй день, и ходок хоть куда, - Шалва кивнул на моего товарища.

- Не, таких планов вроде не было сегодня, если только кого знакомых увидим, - ушел в отказ Федя. - А так мужская компания, первое дежурство обмываем.

- Ну тогда давайте, кутите, - сказал Шалва, просматривая, что он записал в блокнотик, пока нам меню диктовал.

- Пошли, Володь, все будет в лучшем виде.

- Часто здесь бываешь, - спросил я его, когда за стол уселись.

- Да частенько, - кивнул он. - Так по талонам питаюсь, тратить особо и некуда, вот с девушками и заходим. Сюда - поужинать, потом в "Би-Боп", джаз послушать. Других клубов тут нет, а так народ играет, и неплохо. Где Паша-то, обещал же не опаздывать?

Действительно, Паши пока не было. Хотя "дипломатический максимум" в пятнадцать минут пока еще не прошел, еще все в рамках приличий.

Официантка с подносом пришла почти сразу, принесла водку, кувшин морса и холодные закуски. Сноровисто расставила перед нами, подмигнула Федьке по-приятельски, и ушла. Тот вздохнул, глядя на водку, затем спросил задумчиво:

- Двое вообще одного ждут или как? Холодильников тут нет, в воде охлаждают, так что сам понимать должен.

Я взял бутылку в руки, осмотрел. Этикетки не было вообще, а обычная пробка, как в былые времена, залита бурым сургучом, который уже отколупали, чтобы облегчить нам доступ к вожделенному напитку.

- А точно водка? - спросил я. - А то ни надписей, ничего такого.

- Точно, бутылку такую только для нее делают.

- А паленой не бывало?

- А кто ее будет делать? Тут кто паленой торговать попробует - считай разорился. Это мы тут столица мира, семнадцать тыщ душ, все друг друга знают, а прикинь как в других местах? Да морду набьют, так что не очкуй, все пучком.

- О, Паша!

Действительно у дверей стоял Паша, оглядывался по сторонам. Я помахал ему рукой и он решительно направился к нам.

- Звиняйте, мужики, у самых дверей Власов перехватил, несли его черти мимо, - сказал он, скидывая кожаную куртку и усаживаясь за стол.

- А чего хотел? - полюбопытствовал Федя.

- Да я и сам толком не понял. Он датый малость, тоже расслабляется, нагнал чего-то про новый график дежурств.

- А, ну об этом уже год говорят. Давай, Володь, наливай, хрен ли напиток греть.

Ну, это я и без него сообразил. Друзей-приятелей у меня пока здесь мало, так что больше никого из приглашенных не ожидалось. В общем, разлил, в руках согревать тоже не стали, Паша кивнул, сказал: "Ну, с первым боем, первой охотой! Ни пуха!" И после того, как мы хором заявили: "К черту!" - водка ушла по назначению.

- Слуш, а ничего так! - решительно заявил я, закусив дозу кусочком сулугуни, макнув его в острый сацибели.

- Я же говорил! - наставительно поднял палец в потолок Федька. - Водка здесь что надо. Шалва разве что без вина здесь помирает.

- Нет вина?

От хорошего "саперави" под шашлык я бы и сам не отказался. Но тут его точно не предлагали.

- А откуда браться? - хмыкнул Федька. - Так далеко на юг от нас никто не забирается. Есть яблочное, но сам понимаешь, кахетинцу это вроде оскорбления. Хотя по мне так и ничего, не из бояр, и девушки любят за неимением другого.

- А вообще как далеко забирался?

- В соседнюю область, по прямой двести верст, а если все пятна Тьмы объезжать так все пятьсот накапает. Халтура такая подвернулась. Но как все расходы и возможные проблемы подсчитал, то решил опыт больше не повторять.

- А не ты?

- Ну... из разведбата народ катается... да туда же, пожалуй. Дальше им и делать нечего. На север ездят тоже верст за триста, как я слышал, там и населения-то нет, так, пара хуторов неподалеку от Углегорска, да и все.

- А зачем?

- Тьма движется. Вот они и следят, куда движется и зачем. Ну и следят за тем, что оттуда появляется. Мрачные туда командировки, чуть не за штрафные считаются. Ни людей вокруг, ни зверья даже нормального, одни неприятности на свою жопу.

- Ну, туда вообще-то первый взвод посылают, самых опытных, - влез в разговор Паша. - И оклад и с выслугой им чуть не тройные, плюс всякие премии.

- Ну да, - кивнул Федя. - Хуже работы-то в городе нет, мы по сравнению с ними чистый детский сад. Утренник, блин, с зайчиками. Ладно, давай по второй сразу, а то слышал, что по данным Всемирной организации здравоохранения промежуток между первой и второй должен составлять от тридцати до сорока секунд, никак не больше.

- А если больше? - уточнил Паша, пока я разливал водку по стопкам.

- Тогда уже необратимый ущерб организму наносится, - решительно ответил Федька и уточнил: - Какой - точно не знаю, но что наносится - чувствую прямо сейчас. Ладно, за нас с вами и хрен с ними. Поехали!

Звяк граненных стопок из мутноватого стекла, горячая волна по пищеводу, острая закуска, на этот раз крепкий бочковой огурчик, остро пахнущий чесноком.

- Дальше ходят по реке, - дополнил информацию Паша. - Я тебе говорил ведь, что там никакая тварь не образуется?

- Ага, было такое, - вспомнил я.

- Так что суда гоняют. Табак привозной же, водка тоже, зерно везут, у нас тут кроме картофана с морковкой и не растет ни хрена. Водка, опять же. Пиво. Кожи. Да много чего везут. Но суть в том, что так ходят и за тысячу верст. Можно и дальше, но там плотины, и прямо на границе тьмы, не пройдешь.

- А, ну да, ты же вроде раньше на судне работал? - вспомнил Федька.

- Точно, семь месяцев палубным матросом был, пока на берегу мартыхай не цапнул. Пока лечился, место заняли, ну и я в Горсвет устроился.

- Че за мартыхай? - спросил я.

- У Власова справочник возьми по самым распространенным тварям, тебе по работе знать полезно, - сказал Паша. - А мартыхай - это навроде обезьяны небольшой. Быстрый, скотина, нападает всегда стаями. Вот и нарвался прямо у пристани, на разгрузке, схоронилась тварь прямо под пирсом.

- А они чего, ядовитые? - уточнил я.

- Погодь, - прищурился Паша. - У тебя хоть какой-то ликбез был? Нет?

- Н-нет, - пожал я плечами. - Оформили, на следующей день мотоцикл, оружие и сразу на сутки отправили с вами.

- Идиоты, - вздохнул он. - Положен же инструктаж подробный, даже зачеты сдавали.

- Это потому, что его в гараж увели, - подумав, сказал Федька. - С водилами все обычно проще, они в битву не лезут, не прикинули, что он в группу чуть не дозорным. А там замотались.

- Да наверное... Потери были, народу не хватает, вот и обрадовались. Тем более, что на мотоциклах никого.

- Научить не трудно, если время есть, - сказал я. - Хоть сам возьмусь, без проблем.

- Поговори с Альбертычем... Антоновым, в смысле, он у нас вроде как за начштаба, а заодно самый толковый. Возможно, что так и сделаете, будешь еще и людей готовить. За работу инструкторам приплачивают неплохо, кстати, имей ввиду. Да, к чему я... Все твари, что приходят из Тьмы, ядовитые, ты это имей ввиду. Или заразные, черт знает, как это правильно назвать.

- А в чем проявляется? - насторожился я.

- Ну... если в ногу, как меня, то нога холодеет, чернеет, следующая стадия, до которой я не дошел, появится как бы туман черный над ней. Туман есть - ты готов.

- Умер?

- Да щас. Сам тварью становишься. Причем человеком, каким и раньше был, только световой тест не проходишь.

- Это в глаза?

- Ага. Глаза совсем черные получаются.

- А как лечить?

- В сущности светом, просто очень сильным и направленным. Ногу как в палатку из ламп суют, жар такой, что чуть не кожа пузырями. И так сидишь суток двое.

- И срабатывает?

- Со мной сработало.

Чуть подумав, спросил уже дополнительно:

- А первая помощь есть?

- Тот же свет, чем больше, тем лучше. Прямо на укус и все вокруг. Чем ярче будет и чем больше тепла от него - тем медленней заражение.

- Понятно... - покачал головой я, причем в этой самой голове мелькнула мысль насчет того, стоило ли так горячиться и сразу наниматься на работу в Горсвет, или лучше было сперва расспросить подробней. Но потом решил не грузиться, что сделано, то и сделано.

Потом трепались ни о чем, причем Федька старательно обходил тему завтрашней поездки за генератором, видать, не хотел никого в долю брать. А может что и другое. Большими друзьями они с Пашей не были, насколько я понял, скорее коллегами по одной группе. Лучший Федин друг погиб недавно, насколько я понял, да и то он по разговорам был вроде делового партнера скорее, чем именно другом числился. Федька парень ушлый, по нему сразу видно, а вот без напарника хорошего зарабатывать не получается.

Ну, ничего, такой интерес тоже конструктивен, когда народ в делах друг без друга никуда. Я ведь тоже по жизни на одну зарплату существовать не привык, так что сам не знаю, чем бы еще трое суток между дежурствами занимал.

А вот Паша посолидней в поведении, кстати, посерьезней шелапутного и шумного Федьки. И вообще он такой, в себе и своих действиях уверенный. Дойди до больших проблем, я бы лучше такого рядом с собой иметь предпочел. Хотя, может я и не справедлив ни разу, несерьезность вовсе не означает ненадежность. По-любому Федька мне нравится, да и не войду я без него в курс местных реалий быстро.

Пришел Шалва с большим блюдом, заваленным дымящимся душистым шашлыком. Сказал:

- Аба^[4], кушайте на здоровье. Хлеб-соль, как говорится. Водки еще принести?

- Водки обязательно, - кивнул я. - Тут еще на раз разлить, и можно считать, что пузырек приговорили.

- Привез человек эту... ра квия... хреновуху привез, первый день торгую. Хотите?

Я не нашелся что ответить, глянул на Федьку, который сказал:

- Дело хорошее, но фигле мешать? Давай в другой раз. А вообще дело хорошее, это Симыч, что пельмешку держит, где-то брать стал. Я пробовал, и водка и закуска сразу, аж в нюхало шибает.

Тут я с ним согласился, сел водку пить - воздержись от экспериментов, они до хорошего и правильного точно не доведут.

Блюдо с шашлыком, уже снятым с шампуров, плюхнулось на середину стола, испустив благоухание и поразив сразу во все нервные и вкусовые центры, мы, кто быстрее, потянулись туда вилками, перекидывая в тарелки мясо.

- Видал? - гордо сказал Федька, демонстрируя разрезанный кусок шашлыка. - Снаружи хрустит, внутри белый как курица. Шалва толк знает в своем деле. Эх, люблю повеселиться, особенно пожрать.

После чего демонстрационный экземпляр попал к Феде в зубы, где и исчез навсегда.

- Так жарит не он вроде, - уточнил Паша. - Шалва только заказы принимает.

- Шалва налаживает производство, что важнее всего! - прожевав, Федя многозначительно поднял палец к небу. - Правильное руководство - половина успеха. Даже больше. А жарит не он, точно, жарит Вахо. У них тут, можно сказать, грузинско-кулинарная мафия.

- Кстати, а хинкальная как? - я ткнул пальцем куда-то себе за спину, приблизительно в сторону упомянутого заведения.

- Шашлычная у нас типа высший класс, две звезды Мишлен, - взялся объяснять Федя. - Или три, сколько их там бывает. А хинкальная - почти общепит. Ну и подешевле будет, само собой.

- Там даже просто пообедать не дорого, как в пельмешке соседней, - пояснил Паша и вдруг оживился, глянув в сторону входа: - О, смотри кто пришел?

- Кто? - обернулся туда же я и увидел двух женщин, стоящих у входа и оглядывающихся.

В одной из них я к тихому удовольствию признал ту самую, что видел сегодня в буфете общежития, как раз с Пашей. Точнее даже видел обеих, просто именно на нее обратил внимание.

- Володь, не возражаешь? - спросил меня Паша, и не дожидаясь ответа, замахал руками, приглашая.

Его заметили, женщины направились к нам. Та, что пришла с понравившейся мне, улыбалась Паше так, словно на праздник попала. Она же и сказала:

- Ой, Пашка, не ожидала. Вас сюда какими ветрами?

- Вот, товарищ проставляется, - сказал Паша, пояснив дополнительно: - Напарник мой. Знакомьтесь, это Лена, - он указал на среднего роста худенькую шатенку с короткой стрижкой, - Это Володя, Федор, мы все работаем вместе... Это Настя. Настя подруга Лены. К нам сядете?

- Паш, а как ты думаешь? - ехидно осведомилась Лена. - Надеешься, что в другое место пойду, мешать не буду? Даже не надейся.

Они и присесть не успели, как подбежал Шалва, на ходу вытирая руки передником, заулыбался:

- Мы шашлык едим, - словно внося последний штрих в вечную гармонию мира, сказал Федя, словно уже не прибавить и не убавить.

- И? - выжидательно спросила Настя, чуть склонив голову набок. - Это предложение или наоборот, просьба не претендовать?

- Это как вам совесть подскажет, - патетичным шепотом ответил Федя.

- Совесть подсказывает, что весь шашлык вам все равно не сожрать, делиться надо, - безапелляционно ответила Настя.

Во время этой словесной пикировки я просто разглядывал ее исподтишка. Как с утра понравилась, так и сейчас ничего не изменилось. Спортивная, среднего роста, улыбчивая, с ямочками на щеках и ровными белыми зубами. Глаза карие, ясные, под высокими тонкими бровями, волосы русые, гладкие и густые, убранные в густой тяжелый хвост на затылке.

Нет, не ошибся я с утра, правда хоть куда девица. На вид около тридцати, если присмотреться. Обе они, и Настя, и Лена, одеты в кожаные куртки, брюки из серого брезента со множеством карманов и ботинки вроде туристических. Как понимаю, в нынешних условиях самый приличный из доступных стилей, спортивно-туристический, так сказать.

- Новенький? - спросила Настя уже у меня.

- Да, третий день здесь, пока осваиваюсь помаленьку.

- Как сюда угодил? И сам откуда?

Последовательно ответил на оба вопроса.

- О, а я из Подмосковья, из Мячково, - вроде как обрадовалась она.

- А сюда как?

- Из спортзала, в раздевалке свет погас. Когда выбралась наощупь, оказалось, что тоже в раздевалку попала, только шахтерскую и заброшенную.

- И как ты дальше?

- Повезло. Повезло, что уже переодеться успела, выбралась хоть не голой на холод, а в спортивном костюме, и даже куртку в руках держала. Ну и в том повезло, что шахта ближняя к Углегорску, "Имени 9 января" которая, поэтому как выбралась, так и сразу поняла, куда идти надо, там только через мост.

- И где сейчас?

- Я? - она словно чуть удивилась вопросу, затем кивнула, как будто осознав, что я тут новенький. - Пилот я, на По-2 летаю. Я же из Мячкова, чуть не выросла в аэроклубе, потом закончила училище гражданской авиации.

- О как! - посмотрел я на нее с уважением, да и пожалуй что с завистью. - В городе и авиация есть?

- В городе нет, у нас есть, - покачала она головой, наблюдая как вернувшийся от стойки Шалва расставляет стаканы и тарелки для них, и раскладывает приборы. - Городу вроде как недосуг заниматься, да и специалистов не было. Ну и у самолетов состояние тоже не блистало, браться за починку никто не хотел, так и плюнули.

- И?

- Единомышленников нашла, повезло. Очень летать хотелось, не могла представить, что здесь бросить придется. Начала искать людей, оказался в городе еще один летчик, только военный, из транспортной, потом и технарей подобрали. Там все несложное, так что за полгода довели все до ума, теперь с Администрацией общаемся на подрядной основе, летаем.

- Много вас, летунов?

- Четверо уже, двоих мы уже обучили, на "кукурузнике" проще простого, - она даже четыре пальца оттопырила, показывая мне, чтобы я не ошибся. - И техперсонала с десяток.

- И куда летаете?

- Да куда угодно. С почтой в соседнюю область, по деревням и городкам, По-2 ведь на любую полянку садится. Хочешь прокатиться?

- Да с радостью! - чуть не подскочил я от радости, потому как появился легальный предлог продлить столь желанное знакомство. - А когда можно?

- Хотя бы в понедельник, - пожала она плечами. - Как выходные закончатся. Я там с девяти утра, подъезжай. Знаешь, где аэродром?

- Нет, не знаю, - покачал я головой. - За периметром где-то?

- Частично, в самом городе отсюда десять минут пешком.

- Я покажу, без проблем найдешь, - вмешался Федька. - Это как от нашей общаги не на Советскую, а в противоположную. И как упрешься - так и налево, там вообще рукой подать. На улице Краснопролетарской.

- Ага, спасибо, - поблагодарил я за целеуказание. - Сгоняю в понедельник, как раз после лекции. Часов... в двенадцать, не знаю, нормально будет? - обернулся я к Насте.

- Нормально, у меня на понедельник вылетов вообще нет, - ответила она. - Только одевайся потеплее, и очки прихвати, у вас же есть? Взлетим - холодно будет, ну и ветер. Главное. Чтобы погода уж совсем нелетной не была.

- А как тут с прогнозами? - заинтересовался я.

- А никак, - ответила Лена. - Откуда здесь прогнозам браться? Одни народные приметы, да и те врут. А так погода предсказуемая, осенью здесь осень, весной - именно весна, лето теплое, даже жаркое, зима такая холодная, что зуб на зуб не попадает.

- Зимой колотун здесь, точно, тридцатник не исключение, но вообще не Севера, так, десять, пятнадцать ниже нуля. Одеваться надо хорошо, потеплее. - дополнил информацию Паша.

Сидели еще долго, выпили немало, но всерьез никто не опьянел. Дамы, впрочем, на водку не налегали, а отдали должное тому самому яблочному вину, о котором Федя говорил. Мы же как и планировали, все по водке больше, и он помогла - напряг после ночи с темными "пионерами" и беспорядочной стрельбой все же снялся, что очень радует. Гостеприимный Шалва предложил организовать нам развоз по домам, потому что на улице была уже темень, а двери шашлычной закрыты на тяжелый засов, но мы отказались.

В результате мы вчетвером, Паша со своей Леной, которая, кстати, работала в городском госпитале, где он с ней и познакомился, и с Настей, забрались в кузов. Хоть настроение было и немного шальное, но я заметил, что особо никто не расслаблялся. Вроде и болтали, сидя на скамейке и держась за борта, но были все настороже. Паша клапан на кобуре расстегнул, дамы тоже оказались вооружены - у "товарища красного военлета", как я уже повадился называть Настю, был в кобуре на поясе "парабеллум", да и Лена оказалась не с пустыми руками, в кобуре под курткой у нее нашелся "вальтер ППК", с ее слов - Пашин подарок. А что, нормально, даже со вкусом.

Ничего не случилось. Сначала довезли женщин, Настя и Лена жили в одном и том же четырехэтажном доме по улице Урицкого, и даже делили двухкомнатную квартиру - отдельных здесь точно на всех не хватало, так что и коммуналок хватало, и вообще приспосабливались как могли. Пока они шли к освещенному подъезду, ждали, пока пропустит дежурный, посветив каждой в глаза, мы стояли рядом, вглядываясь в темноту. Ну чисто телохранители, в другой бы ситуации заржал уже, но тут не до смеха было, руку с гнутой рубчатой рукоятки нагана не убирал, ожидая, что из ближайших кустов выскочит "пионер".

"Пионер" не выскочил. Затем поехали было в общагу, но по пути нам с Пашей, так и оставшимся сидеть в кузове, показалось, что в темном и пустынном проходе между зданиями мелькнула какая-то быстрая тень нехорошего вида. Остановились, осветили фарами проулок - и вправду вроде как мелькнуло. Прошли несколько шагов вглубь, держа оружие наготове, никого не заметили, но дальше все же гоняться не стали - опасно, ни света переносного с собой, ни серьезного оружия.

Не поленились, заехали в Горсвет, где "сигнализировали" дежурному. Тот, не взирая на запах водки, распространяющийся от нас, принял все всерьез и сразу связался с ПБУ, после чего сказал:

- Скатается группа, посмотрит. Микояна двадцать два, верно?

- Ага, - кивнул Федя. - Как раз между двадцать вторым домом и двадцать четвертым, там проход такой, метра два, не больше. Но сам понимаешь, куда оно могло рвануть - мы без понятия.