Отчим

Глава 8

В кафе было слишком шумно. Яна хотела предложить Никите уйти, потом подумала, что вечером воскресенья везде будет забито. Пока он набивал рот пиццей, омерзительно подбирая пальцами растягивающийся сыр, Яна пыталась абстрагироваться. Играла «Лана Дель Рей», повсюду слышался смех и бубнение, растворить в сознании раздражители было не так просто.

— Че пиццу не ешь? Она охрененная, — сказал Никита.

— Аппетит пропал. Здесь все такое конченное. Если бы мне исполнилось сегодня не шестнадцать, а восемнадцать, я бы лучше набухалась в каком-нибудь уродском баре с тяжелым музлом.

— А мне кажется, тут ничего, прикольно. Может тебе поднимет настроение подарок. Сейчас.

Достав коробку из рюкзака, Никита подсел к Яне на диван и протянул подарок.

— С днем рождения, Яна.

Преднамеренно разочаровавшись в подарке, Яна с напускной улыбкой открыла коробку. Черный чокер с крупным металлическим сердечком. Ничего другого она и не ожидала.

— Чокер, — сказала она.

— Ага, нравится?

— Да заебись. Именно в таком всегда мечтала поебаться в первый раз. Сразу плюс сто очков к сексуальности, — оскалила зубы Яна.

Сначала Никита замер и пялился на нее во все глаза, потом подсел еще ближе. Прикусив губу, Никита дотронулся ее руки, как-то неожиданно близко оказалось его лицо.

— Ты сегодня выглядишь шикарно. Не, всегда шикарно, но сегодня прям особенно.

Яна повернула голову к Никите, который по-видимому принял ее сарказм за флирт, и чуть не врезалась в его надутые пухлые губы. Сжав ее руку, он приближался с целью поцеловать. Осознав помыслы собеседника, Яна освободила руку и выскочила из-за стола.

— Мне нужно отойти, — объявила она и, прихватив сумку, пошла к выходу.

Никита ничего и сказать не успел, Яны уже не было в кафе. Не шибануло Яну током, не было и отвращения. Целоваться с Никитой она не хотела, сидеть в кафе тоже, так зачем себя заставлять? Бродя по улицам с чрезмерным освещением в центре города, Яна вдруг захотела действительно отметить свое шестнадцатилетие. Что бы подняло ей настроение? Была одна идея.

— Я дома! — заорала Яна, стягивая кроссовки. — Заметь, я пришла в одиннадцать, как хорошая девочка!

Не сказав ни слова, Леша, вышедший из кухни, вынул из кармана две бумажки и протянул ей. Развернув их к себе, Яна завизжала так, что заложило уши.

— Два билета в фанзону на «Megadeth»? Блять, я так расстроилась, что поздно узнала про концерт и не успела купить! Это было полгода назад. Ебаных полгода назад ты их купил и нихуя мне не говорил!

Из-за переполняющих эмоций Яна повисла у Леши на шее. Со стороны бы показалось, что она пытается его придушить.

— Спасибо! Спасибо, это самый охуенный подарок в моей жизни!

Пока Яна вчитывалась в данные билетов с трясущимися руками, Леша улыбался всем лицом.

— Прикинь, первым концерт метлы, на который я схожу, будет легендарный трэш от «Megadeth». Заебись, как круто!

— Заебись, — поджал губы Леша. — Еще я купил тебе торт.

— Тот самый шоколадный-шоколадный? — прищурилась Яна.

— Да.

— Блять, какие охуенные новости! Я сожру сразу половину, пиздец, как проголодалась.

Она поскакала на кухню делать чай и бесцеремонно уселась перед любимым тортом с ложкой. Взяв свою кружку с дымящимся кипятком, Леша сел рядом и уставился на закатанный рукав рубашки Яны.

— Что на руке?! — заорал он.

Поняв свою ошибку, Яна дернула за рукав, опустив его ниже.

— Ничего, — прошипела она.

— Я спросил, что, блять, это такое?!

Несмотря на попытки сопротивления, Леша за пару секунд заломал Яну и дернул рукав вверх. От локтя до плеча красовалась свежая татуировка. Подвешенная вниз головой обнаженная девушка с крылышками, а на ней паук. Была отсылка на японскую живопись и искусство шибари, так как олицетворенную мушку паук весьма эстетично связал своей паутиной.

— Ебать. Яна, что за хуйня?!

— Отъебись! — оттолкнула Лешу Яна и отбежала к окну.

— Я запретил! Не услышала, что я сказал на счет татух?! — подергивало лицо Леши от злости.

— А ты, сука, услышал, что я говорила про ноутбук?!

— Ты совсем охуела?! Заебись, по итогу у тебя макбук и татуха, а я без бабла и с расшатанными нервами! Как ты, блять, меня заебала! Так сложно было подождать два года?! Нужно специально делать мне назло, да?

— Я сделала это для себя, а не для тебя, эгоистичный ты мудила! Какого хуя ты мне запрещаешь то, что сам делаешь? Сам во сколько первую набил?

— Тебя это не ебет! Ебаная дура, творишь полную хуйню, чтобы выбешивать меня! Думаешь всегда все будет по-твоему? Нихуя! — Леша схватил билеты и запихнул в карман. — Не слышишь моих правил, хуй тебе тогда, а не концерт! Подарок ты себе уже заебись какой сделала!

— Нет! Отдай, блять! Ты уже подарил и не можешь забрать! — затряслись губы Яны от обиды.

— Раз ты, блять, можешь делать все, что хочешь, то и я могу. Никакого, сука, концерта!

— Отдай мои билеты! — попытка Яны выхватить их из карманы провалилась. — Какой ты, блять, невыносимый! Это мое тело и моя жизнь, я могу делать, что хочу! Уверенна, хуй тебе кто запрещал бить татухи, курить и бухать! Так с хуя ты решил, что можешь меня ограничивать, что-то у меня забирать и наказывать?!

— Потому что я несу за тебя ответственность. Удивительно, да, блять?

— Ты мне не отец!

— По бумажкам отец.

— В жопу себе эти бумажки засунь! Ненавижу тебя! Ебаный ты кусок дерьма, хуевей человека просто не существует! Думаешь заебись жить с тобой?! Ненавижу, ненавижу все здесь! Все твои ебучие правила, ограничения и тебя! Как же я тебя, блять, ненавижу! — визжала Яна.

— Так хуево живется, так пиздуй в детский дом. Лучше жизнь станет?!

— Да где угодно лучше, чем с тобой! Лучше бы я реально жила в детском доме, там бы мне в лицо говорили, что на меня и мои чувства всем похуй, а не называли бы свои блядские принижения заботой!

Поорав друг на друга еще минут десять, оба разошлись по своим комнатам, хлопнув дверьми. Яна даже расплакалась, хотя обычно ругня с Лешей пробуждала ее, а не уничтожала. Когда успокоилась, пришло горькое чувство вины. Еще ни разу она не говорила, что ненавидит его. Да, могла крыть матом и посылать, но до слов ненависти дошла впервые. Придумать, как помириться, не выходило. От всех уловок Яне было тошно. Ей было важно наладить отношения, в тот момент она и про билеты забыла, и про былые обиды. Впервые стало страшно, что Леше надоест нервотрепка и он просто перестанет с ней общаться.

Лишь среди ночи Яна решилась подойти, она постучалась к Леше и просунула голову в щель.

— Спишь?

— Нет, — донесся голос с балкона.

Яна прокралась и увидела, как он выбрасывает окурок. Не то Леша не хотел выходить к ней, не то вообще выходить, поэтому сел на пол прямо на балконе и уставился на Яну. Медленно, словно тестируя его границы, она подсела рядышком. Молчание затягивалось, Яне потребовалось время, чтобы впервые в жизни сказать Леше:

— Извини, я такой хуйни наговорила. Это все вранье про ненависть и про то, что ты хуевый. Ты самый охуенный чувак на свете, а я бываю конченной сукой, знаю.

— Да забей, — выдавил Леша, видимо, не ожидавший такого поворота.

— И спасибо. Я ни разу не сказала этого, но я, правда, благодарна, что ты не бросил меня и не сдал в детский дом.

— Вот твои билеты, — протянул Леша бумажки. — Я тоже погорячился, извини.

— Сходишь со мной? — заметно оживилась Яна и устроила голову на плече Леши.

— Я думал, что захочешь сходить с друзьями.

— У меня нет друзей.

— У тебя нет друзей?

— Есть пара одноклассников, с которыми можно поговорить, но это не друзья, так, хуйня. Они все тупые, нихуя не различают метал и рок.

— А твой парень?

Яна надула щеки и показательно рассмеялась.

— Нет у меня никакого парня. Этот Никитос ну такое, — скривила она лицо еще больше. — Ну такое. Мы даже не сосались ни разу. Он немного лучше остальных, но тоже тупой. Дэт-метал минут пятнадцать послушать может. Мне его жалко, у него мозг расплавится от такого музла. Так че сходишь со мной?

— Хорошо, — улыбнулся Леша.

— Скажи, что у меня охуенная татуха.

— Где ты ее, блять, набила? Ни в одном нормальном салоне не били бы малолетке.

— Ни в одном нормальном салоне не лезли бы с ебаной бюрократией к телке, что выглядит на восемнадцать.

— Возможно, только хуй ты выглядишь на восемнадцать. Шестнадцать, и то с натяжкой. На дому била?

— Ага, вроде стерильно.

— Заебись ответственный подход. Еще скажи спасибо, что тебя не выебали там.

— Разве что резиновым хуем. Я у бабы била. Леша, ну скажи, что она охуенная. Ну признайся, — била его в плечо Яна.

— Нормальная, — выдавил Леша.

— Охуенная. Так сложно признать, что у меня вкус пиздатый? Набил бы себе такую? Ну признайся! Конечно бы набил! Вон как лыбишься!

— Яна, отъебись.

— Ну признайся! Набил бы?

— Возможно.

Разулыбавшись, Яна снова легла на плечо Леши.

— Я думала бить больнее.

— Ну так предплечье — место не самое чувствительное, попробовала бы на животе или шее и запела бы по-другому.

— Советуешь попробовать значит?

— Я тебе попробую, блять.

— Знаешь, что я поняла? Пиздец, я не знаю, какую первую набил ты. Рассказывал мне истории про каждую, а про первую не знаю. Покажи.

— Поверь, ты не хочешь этого видеть, — засмеялся Леша.

— Реально, блять? Ты не показал самую первую? Ну покажи! Ну пожалуйста!

— Я предупреждал.

Для Яны оказалось неожиданностью, что Леша потянулся к ремню. Задрав футболку и приспустив джинсы к низу живота, он засмеялся в себя. Значительно ниже пупа, но не настолько, чтобы увидеть половые органы, находилась выцветшая морда дракона с неудавшимися чертами и спорными пропорциями. Яна немножко зависла, глядя на внушительный пресс Леши и выступающие вены в области паха.

— Ебать, ты набил первую на паху? Неожиданно, блять, — засмеялась Яна.

— Вот там бить пизда яркие ощущения, — опустил футболку Леша. — Она страшная пиздец. Раз десять свести хотел, а потом хуй забивал.

— Ну че, блять, оригинально, — все хохотала Яна.

— Свою когда мыла в последний раз? — повернул руку Яны к себе Леша.

— Никогда, — подавилась она смешком.

— Пиздец ответственность. Пошли, еще и антисептика лину, нормально кровь из паука хуячит.