Отдельный батальон

Глава 12

Событие тридцать третье

Три золотых правила общения:

1. Думай, что говоришь.

2. Не говори того, чего не думаешь.

3. Не все, что думаешь, говори.

Брехт этого ожидал, да и Шмидт предупредил, что так произойдёт. Борьба с пьянством и самими пьяницами, и лодырями привела к тому, что чуть не пятьдесят человек с завода уволились. Плохо всё с народом в Приморье, строек всяких начали немерено, и главное, просто сумасшедшими темпами занялись власти строительством железных дорог. Готовясь к продаже КВЖД, Транссиб переводили на двупутку и кроме того строили дорогу от Спасска-Дальнего к побережью. А ещё затеяли строительство совсем уж гигантского проекта, железную дорогу от Хабаровска до Комсомольска-на-Амуре и дальше до Николаевска-на-Амуре. Всё это требовало огромного количества рабочих. Прислали заключённых, наняли корейцев, но народу всё равно не хватало, так что пьяницы и лодыри легко уволились с цементного завода и устроились на строительство железных дорог.

Директор завода Розенфельд, потеряв сразу столько рабочих, чуть не бросался с кулаками на Брехта. Пришлось даже Ивану Яковлевичу десяток закончивших пахоту «колхозников» временно командировать на завод.

И задуматься. Нужно где-то добыть полсотни рабочих на завод, а ещё не помешало бы и для себя найти людей, на расширение колхозных взводов. Найти настоящих крестьян, к тому же из местных, чтобы знали, что и когда можно здесь сажать.

Где взять людей подсказал тот же Розенфельд, упомянув, что на железной дороге формируют целые бригады из корейцев.

Взялся за грудь – говори что-нибудь. Спросил Куй, вернее теперь уже Лисицыну Екатерину Константиновну, тьфу, теперь даже и не так, Брехт Екатерину Константиновну, не узнает ли её кто из корейцев, если она будет переводчиком выступать.

– Нет, я жила во дворце и только слуги меня видели, а к тому же я была маленькой девочкой.

– А фамильное, там, сходство? – продолжал волноваться Иван Яковлевич за жену.

– Ну, на дедушку я точно не похожа, а у отца десяток наложниц. Нет, никто меня не узнает. Тем более в форме Красной армии.

Свадьбы они с Василием Васильевичем Блюхером справили одновременно, и теперь Гон Чунг, которую в Хабаровске переименовали в Глафиру Степановну Найдёнову, стала Глафирой Блюхер. Пока фамилия замечательная. Ещё шесть лет. А вот что будет потом? Да и сам он слишком часто козыряет связями с командармом. Но шесть лет всё же есть и ещё перед этим Хасан будет. Поживём пока.

Есть во Владивостоке район, который называется «Корейка». Кстати, есть и китайский квартал или по-другому «Миллионка». Китайцы не нужны. Они в СССР, да и до этого в Российской империи занимались совсем не общественно полезным трудом. Корейцы, в основном занимались фермерством или же нанимались чернорабочими на производство, китайцы же предпочитали более прибыльные, часто нелегальные или полулегальные виды экономической деятельности, такие как скупка и сбыт намытого золота, контрабанда, разбойничество. Интересно, подумал Брехт, к новой поездке во Владивосток готовясь. Если про депортацию корейцев в 1937 году в Узбекистан и Казахстан известно, то куда делись из Приморья китайцы, точно не в Узбекистан. Там их нет.

Сейчас, по словам Шмидта, корейцев в Приморье много.

– Вот сводку прочти, – сунул он ИвануЯковлевичу бумагу на очень плохой машинке напечатанную. Буквы все пляшут.

«Численность иммигрантов из Кореи в СССР составила к началу 1932 года от 150 до 200 тысяч, их основная часть размещается в Приморье, где корейцы составляют свыше 20 % сельского населения, а на южных пограничных территориях – 85 %».

– Двести тысяч?! Это же очень много. И что, думаешь, я смогу там найти желающих сюда переселиться.

– Читай дальше, там интересные вещи есть.

«Особенно компактно корейцы проживают на самом юге Приморья в районе Посьета на стыке Китая, Кореи, оккупированной Японией, и СССР. Здесь среди русских корейцев, которые называют себя „корё-сарам“ ещё при царизме велась агитация о создании национальной автономии. Эту тенденцию поддерживала Япония, предполагавшая в будущем взять местное корейское население под свой протекторат. Во время русско-японской войны местных корейцев использовали как „пятую колонну“ в борьбе с Россией. Созданная японцами агентура из корейцев вела разведывательно-подрывную работу, которая нанесла значительный ущерб русской армии. Эта угроза усилилась сейчас после образования марионеточного государства Маньчжоу-Го. Корейская диаспора, кровно связанная со своей исторической родиной, оказалась расколота между просоветской и прояпонской ориентацией».

Теперь понятно, почему выселят их отсюда через пять лет. Тут на юге Приморье, если не считать китайцев, то они составляют большую часть населения, и среди них десятки, а то и сотни японских шпионов, воины из них не очень хорошие, но пронести на корабль бомбу никто незаметному корейскому грузчику не помешает. А тут на носу война с Японией. Правильно выселили или нет, не правильный вопрос. Правильный вопрос, почему раньше не выселили.

– Дочитал?

– Нет, ещё минутку: «Корейцы, как и представители других азиатских групп, образовали в городе свой этнический квартал, получивший название „Корейка“. В полумаргинальной корейской и китайской среде Владивостока численно преобладают беднейшие элементы, в том числе нелегальные иммигранты, нищие, чернорабочие, грузчики и прочие батраки».

– Хочешь сказать, что батракам и грузчикам нечего терять кроме своих цепей и они с радостью сюда поедут?

– Точно, в поселениях сельских могут и не найтись желающие, менять шило на мыло. Там дом, земля, а вот из Владивостокской «Корейки» сотню семей легко можно переманить.

– Ну, значит нам туда дорога. Корейская улица.

Событие тридцать четвёртое

– Мама, а откуда я взялся?

– Мы с папой часто задаёмся тем же вопросом – откуда ты взялся на нашу голову?!

В поездку во Владивосток отправились большой компанией. Брехт взял Катю, так теперь жену называл, Ваську Блюхера, естественно его Глафира выревела себе тоже место в купейном вагоне. Кроме их купе было ещё одно. Кузнецов слово сдержал и отправил в распоряжение Брехта Дворжецкого. Иван Яковлевич сомневался, а захочет ли его бывший заместитель залезать в военную часть, расположенную в медвежьем углу, где даже жилья нет, не говоря уже про электричество. Но нет, игрок и махинатор приехал вместе с родственниками Штелле. Кроме него ехал в купе их военврач, а также как охрана и носильщики два бойца из снайперского взвода.

Дворжецкий Матвей Абрамович никаким военным не стал. Совсем для другого был он нужен Брехту. Иван Яковлевич решил создать для начала две артели. Первую по выпуску радиоприёмников и раций, вторую по шитью одежды. Обе Дворжецкий и должен возглавить. Для того и ехал во Владивосток. Нужно найти во Владивостоке каналы легальной и нелегальной поставки ткани. Особенно хлопковой и шёлковой из Китая. Как сказал Матвей Абрамович, ударив себе левой пяткой в правую грудь.

– Я себе знаю, а вы себе думайте, что хотите. А вообще я личность творческая – хочу творю, хочу вытворяю. Но ткань я добуду. А если будет не бумага, а жёлтые монетки, то и хорошую ткань добуду.

– Матвей Абрамович, – Брехт боялся не того, что не сможет этот пройдоха ткань достать, а того, что отпущенный на волю, так сказать, с большими деньгами захочет снова удачу за хвост дёрнуть и пойдёт в какой злачный квартал Владивостока в ту же китайскую «Миллионку» и спустит там все деньги. А то и жизни лишится. Риск, но другого махинатора на примете не было. Та самая туалетная бумага, на которой пишем за неимением гербовой. – Мы с вами пойдём. Я и Васька. Подстрахуем. Тем более Василий языком получше вашего владеет и сумеет распознать нюансы речи. Ткань не единственное, что нам нужно. Нужны машинки швейные, лучше ножные, но, в крайнем случае, на первое время пойдут и ручные. Штук на десять нужно рассчитывать. Ещё нужны запчасти к ним. Иглы, нитки. Пуговицы, клёпки, если есть.

– Клёпки? Как на железе?

– Как на железе. Ладно, это, наверное, можно сделать на заводе. Это что касается ателье, ах да, ещё новые французские или американские журналы мод. Стоп. Ещё, если найдёте, хорошего закройщика или раскройщика, как там они называются, то будет совсем хорошо. Вот ещё бы и женщину, хотя бы одну, которая очень хорошо умеет шить на машинке швейной. Кто-то же должен обучить мастерству наших кореянок.

– Не проще ли основать такую артель во Владивостоке? – совершенно правильный вопрос, проще и намного дешевле. Есть «но», как их контролировать и защищать из Спасска-Дальнего. Нет. Потратимся, перевезём мастериц, будем возить в Спасск ткани и фурнитуру, а назад готовую одежду, но зато они будут под боком. Жилье построим недалеко от военного городка, мужья будут заниматься земледелием, работать на заводе, а жёны шить шмотки.

– Нет, Матвей Абрамович, всё продумано, нужно просто следовать плану. Ещё мне нужен наш и импортный радиоприёмник, лучший. Сможем достать?

– Легко. Сходим на Семёновский базар и купим, тут точно нет никакой проблемы.

– А рацию? Современную. Чьи лучше всего? Немецкие? Американские?

– Понятно задание, поищем. Я вот только не понял, а как и из чего потом делать эти рации и радиоприёмники? – Уже сидели в вагоне, попивали невкусный чай без сахара и ругали себя, что не догадались сахар с собой взять.

– Кофе бы ещё и чай хороший добыть у китайцев.

– Добудем. Были бы деньги.

Деньги были. На всякий случай взяли с собой и сотню тысяч советских рублей, и пять кило царских червонцев. А ещё все ехали с пистолетами. Брехт со своим Драйзе, а все остальные военные с ТТ. Блюхер старший дал команду всем командирам нового батальона выдать экспериментальное оружие. Перед поездкой, Брехт выдал двум бойцам поздоровше, что с собой взяли, пистолеты взамен винтовок и обучил стрелять. Долго и не пришлось обучать. Снайпер это врождённое качество и не сильно важно у тебя Мосинка, Арисага или ТТ.

Иван Яковлевич не спал всю ночь. Сначала просто не спалось, думы мешали. Всё соображал, не забыл ли чего в список покупок внести. В маленьком и не портовом Спасске-Дальнем ничего купить было нельзя. Потом Васька жеребец китайский спустился к своей Глафире на нижнюю полку, видимо посчитав, что все уснули, и активно стал делать маленьких Блюхеров. А Глафира подбадривала его хоть и с заткнутым ртом, но на весь вагон. Потом Васька угомонился, но сон выветрился окончательно. А ещё Брехт лежал с подветренной стороны и из окна сильно дуло, вонючим и пыльным воздухом прямо в нос. Пришлось перевернуться. Драйзе при этом упал на пол с верхней полки, грохоту понаделав. Чтобы ещё раз случайно не уронить, Иван Яковлевич, его положил на живот и даже ладонью прикрыл. В вагоне и в их купе было душно. Весь день жарило солнце, и вагон раскалился. Потому лежал в одном нижнем белье и пытался заснуть. Даже получаться начало, когда закрытая на замок дверь щёлкнула, замок кто-то с той стороны провернул. Ну, ни хрена себе сервис, даже по ночам в купе пыль протирают.

Нет, рука была без тряпки, просто шарила у Брехта за головой, намереваясь вещи с крючка снять. Недолго думая, не заказывал ведь ночную стирку бридж, которые рука сейчас снимала, Брехт сжал пистолет в руке и, прикинув, где голова рукастого, двинул туда пистолетом со всей силы.

Бабах.

Событие тридцать пятое

Воры ворвались в мой дом и украли все, кроме моего мыла, геля для душа, полотенец и дезодоранта. Грязные ублюдки.

Брехт скатился с верхней полки. Прямо очень не удачно, во-первых, с задержкой всего в пару секунд, в узкую прорезь между полками, попытался спрыгнуть и Васька, наступив Ивану Яковлевичу на спину. Он поднимал с пола Глафиру, которую сам и уронил, спрыгивая, она на долю секунду вскинулась от грохота выстрела раньше, и Брехт приземлился на неё, свалив миниатюрную китаянку на пол, хорошо хоть не залузганный и не заплёванный, вечером проводник подмёл. Во-вторых, последней проснулась Куй – она же Катя и не разобравшись в темноте в ситуации и куче-мале на полу перед ней, врезала по «напавшим» на неё ногами. Попала по стоящему на спине у Брехта Ваське, выбив ему колено. И кроме, того этими же ногами сбросила с себя на эту кучу простынку, которой прикрывалась. В-третьих, всё это время верещала Глафира, потом к ней присоединилась Катя и когда подрубленный Васька встретился головой с дверью полуоткрытого купе, то ещё и он заорал.

– Чем дальше в лес, тем ну его на фиг, – прорычал Иван Яковлевич, пытаясь сбросить с себя иждивенцев.

Через минуту они с Васькой, выпутавшись, наконец, из простыни и женских ног оказались в тёмном коридоре. Брехт пистолет предательский подобрал и сейчас водил им из одного конца длинного коридора в другой.

– Ушёл! – махнул он рукой, коридор был пуст.

– Кто ушёл, что происходит? – Высунула рожицу Катя-Куй.

– Кто-то хотел наши вещи украсть…

В это время дверь в тамбур справа отворилась и из темноты появились два персонажа. В том конце тускло горела одна лампочка и видно не очень, но что там борются два человека, было ясно. Брехт бросился в том направлении, но запнулся о какую-то хрень и рыбкой нырнул вперёд. К этому времени все пассажиры вагона уже проснулись и двери стали одна за другой открываться, из одного купе впереди так вообще военный в полной форме вышел и тоже с оружием, в руке угадывался в полутьме револьвер. Брехт, с удивлением глянул на то, что прервало его бег. Небольшая скамеечка. Приподнялся на колени, потирая ушибленный при падении локоть, он, как мог быстро, двинулся к тамбуру. Парочка дерущихся снова в нём скрылась.

Пока доковылял, протискиваясь сквозь вылезающих из купе полуодетых мужчин, драка закончилась и проводник, держа на излом руку, втолкнул в вагон парнишку лет восьми или десяти. Щуплый, белобрысый с немытыми паклями на голове и кровью на лбу, смотрелся пострел сущим зверьком, даже шипел как-то не по-людски.

– Вот, товарищ командир, поймал говнюка. Воришка! – и проводник сильнее приподнял руку мальчишке, заставив того согнуться в эдаком поклоне честной компании.

– Что за кровь у него? – Иван Яковлевич приподнял парня за подбородок.

– Было, я не трогал его, только скрутил, – проводник чуть опустил руку, и паршивец сразу попытался вырваться. Но Брехт успел ухватить его за рукав и тоже руку заломил.

– Что тут у вас происходит? Кто стрелял? – задал интересующий всех пассажиров вагона, высыпавших в коридор, тот самый военный. Две шпалы в петлицах черных с перекрещенными пушками. Артиллерист. Тоже комбат, или в артиллерии другие подразделения?

– Я стрелял. – Признался Брехт, – увидел воришку и решил пистолет как кастет применить, а он возьми и выстрели, – да звучит глупо.

– А документы ваши можно посмотреть.

– А вот они, я у паршивца отнял, – сунул комбату артиллерийскому проводник красную корочку, а Брехту пачку денег.

– Командир отдельного разведывательного батальона. – Вслух прочитал военный, и протянул Ивану Яковлевичу удостоверение. – Что с пацаном делать собираетесь?

Весь вагон замолчал, прекратив перешёптываться, ожидая, что скажет Брехт.

А что с ним делать? Сдать во Владивостоке милиции. Да и в поезде сейчас здесь в пограничной зоне может быть милиционер.

– В поезде есть милиционер? – поинтересовался Иван Яковлевич у проводника, потирающего коленку, ударился, пока ловил пострелёнка.

– Нет, в Спасске-Дальнем сняли с состава, у него приступ эпилепсии случился, – проводник, наконец, заметил столпотворение в вагоне и грозно крикнул, – Заходите в купе, товарищи. Всё нормально. Через два часа прибываем во Владивосток.

Народ в стране дисциплинированный и вскоре остались только Васька с Брехтом, артиллерист и проводник с переданным ему Брехтом снова на сохранение воришкой.

– Дяденьки, – вдруг пискнул белобрысый, – отпустите меня, а то Михей Вальку прибьёт.

– Кто такая Валька и кто такой Михей? – взял на себе допрос комбат царицы полей.

– Валька сестрёнка, а Михей гад! – полез свободной рукой ко лбу пацанёнок и размазал, начавшую спекаться кровь, по всему лицу.

– Умыться ему надо и перевязать лоб. У нас врач в соседнем купе, – скривился Иван Яковлевич, понятно, что это он ребёнку лоб рукояткой пистолета рассёк. Хорошо, не убил, а если бы наоборот пистолет схватил и стволом парня ударил, а тот бы ему лишнюю дырку в голове проделал.

Васька уже открыл их второе купе.

– Пётр Петрович, тут раненый, – позвал он в темноту военврача Колоскова.

– Дяденьки отпустите! Михей точно сестрёнку убьёт, – вновь заканючил воришка.

– Кто такой Михей и где он? – снова начал комбат следователя изображать.

– Михей – вор, он нас воровать заставляет. Бьёт всё время. Он в поезде, через два вагона. С ним Валька – сестрёнка моя старшая, ей десять лет. Он её держит, чтобы я воровал и не сбежал. Если не вернусь зараз, то он её убьёт! – заревел пацан.

– Всё страньше и страньше, – мотнул головой Иван Яковлевич.

– Надо этого Михея арестовать, – вылез Васька.