Отдельный батальон

Глава 21

Событие шестьдесят первое

2050-й год:

– Представляешь, у нас нет коррупции!

– Да ты что, и коррупцию прос. ли?!

Паровозы наше всё. Сбежал Иван Яковлевич с КВЖД и думал, что больше проблема паровозов его интересовать не будет. Ошибся. Быт заел. И «разъесть» это могли помочь только паровозы. Люди прибывали. По приказу старшего Блюхера, который, если честно, то о младшем, можно сказать, позабыл, Брехт ведь ему почти еженедельно звонил, в основном, что-то выпрашивая, но раз в две недели ещё и отчитывался об успехах в создании гвардии, так Блюхер в дела приёмного сына не вникал: «Нормально всё у Васьки?», вот и все отцовские чувства, так вот, по приказу командарма, начали прибывать молодые бойцы.

Блюхер внял советам Ивана Яковлевича и сначала просеял через крупное сито молодёжь. Во всех частях ОКДВА, даже в подразделениях Особого колхозного корпуса во всех трёх колхозных стрелковых дивизий и одной колхозной кавдивизии были проведены стрельбы с целью выявить потенциальных снайперов. И оказалось, что у командира корпуса Михаила Васильевича Калмыкова снайперов чуть ли не больше, чем во всей остальной ОКДВА. Потом всех «стрелков ворошиловских» свезли в Хабаровск и устроили уже между ними соревнование. Участвовало в нём больше пятисот человек. Выбрали сто восемьдесят лучших и отправили в Спасск-Дальний для дальнейшего прохождения службы в составе отдельного мотострелкового разведывательного батальона имени товарища Сталина. (ОМРБ им. Сталина). Чуть рано. События у озера Хасан случатся в конце лета 1938 года. Значит, есть шесть лет. Сейчас призванные на военную службу красноармейцы служат пять лет. Выходит, что тех снайперов, которых Брехт подготовит, демобилизуют за два почти года до конфликта. Ничего, пригодятся во время Великой Отечественной, а он, если раньше не репрессируют, подготовит других.

Прибыли пацаны, устроили их в казармы, и тут столкнулись с проблемой. Небольшая баня, что построили для первых обитателей военного городка, оказалась для трёх сотен человек мала. А ведь ещё набирать танковые роты, а ещё увеличивать медчасть. И строителей Брехт хотел побольше набрать. Нужна большая баня. И тут, как прояснило. А как моются корейцы? Их теперь два лагеря. Маленький корейский район вырос непосредственно около завода. Правильно, чего ноги топтать, если нет транспорта общественного, то нужно просто приблизить жильё к производству. Съездил в новехонькие насыпные бараки, что корейцы практически без помощи Брехта себе построили. Да, две доски, а между ними шлак, который превратится со временем в пыль. Да, нет гидроизоляции, и влага, попавшая между стен, будет впитываться в шлак и его теплоизолирующие свойства ухудшаться. Да, бараки построены без фундамента. Нет ни бетона, ни кирпича. Только один чёрт, это не палатки и землянки. Даже печи буржуйки густо понатыканы. Так вот, приехал и поинтересовался, а что со вшами и помывкой. И выяснилось, что помывки нет, а вши есть. И то, и другое хреново.

Потом до колхоза корейского скатался, точно такая же картина. Люди уже переехали в бараки и при этом с собой всех вшей и прочих блох перевезли. Не моются почти, проблема с тёплой водой.

Нужно строить три бани огромные. Спросил Брехт совета у инженеров-зыков. Спросил – дали.

– А вы, Иван Яковлевич, сможете достать пришедшие в негодность паровозы? Только, чтобы причина выхода из строя, была не в котле, а механике или ещё лучше, чтобы он был покорёжен в результате схода с рельсов. И новые не надо. Вам надо котлы от паровозов серии Ку, что изготавливал Путиловский завод перед революцией. Эти самые подходящие по производительности пара и самые надёжные с точки зрения взрывоопасности котла. Да и железо там хорошее. – Вот такой совет дали.

А что, главная проблема в строительстве бани это именно печь. Да ещё пар нужно первобытнообщинным способом добывать, плеская воду на каменку. Изящное решение. И греть помещение, и подавать пар из отчекрыженного от паровоза котла.

Осталось только добыть три списанных паровоза в непосредственной близости от Спасска-Дальнего, не тащить же такую махину с Ленинграда. Позвонил на железнодорожную станцию Хабаровска. Там огромное паровозное депо. Послали. Куда-то в сторону государственной границы. Позвонил в Читу, там с КВЖД могли чего такого пригнать. Один удалось выцыганить, как раз серии Ку, и именно сошедший под откос, и сейчас не на колёсах стоит, а на боку лежит в качестве склада запчастей. Согласились отдать при условии, что разбирать и транспортировать будут служащие РККА сами. Ну, разобрать наверное не проблема, сейчас не сварка, а заклёпки, вернее тогда, до революции. Сложнее с вывозкой. Как-то надо будет погрузить на платформу железнодорожную, а потом сгрузить и доставить от Спасска до военного городка. Крана на колёсах точно не достать. Всякими лебёдками придётся пользоваться. Инженер нужен. Как там «Инициатива имеет инициатора». Инженер-механик Тропинин Иван Фёдорович, который сейчас на заводе по сути дублировал главного инженера, тяжко вздохнул, чего-то поругался на длинный свой язык, но задачу взялся решить. Построит на платформе подъёмное устройство, которое от движения самой платформы и будет работать.

Ну, это один котёл. Нужно ещё два. Позвонил уже знакомому начальнику железнодорожной станции Владивостока. Тот переадресовал просьбу в депо при станции. – Есть, но не дадим, сами держим как резерв при выходе котла на действующих паровозах из строя. – почти послал начальник депо некий товарищ Соловьёв.

Вот только тон показался странный Брехту, как бы приглашающий к диалогу.

– Может, на что поменяете, – закинул удочку.

– А что у вас есть? – и заинтересованность в голосе, выходит не ошибся Иван Яковлевич.

А что может быть у только создаваемой военной части. Да, ни хрена. А нет. Проблемы есть! Решил комбат зайти со взятки.

– Есть золотые часы карманные и серёжки очень красивые с рубинами для вашей жены.

Там помолчали. Хмыкнули и ещё помолчали.

– У меня дочь невеста…

– Конечно, о чём речь, товарищ Соловьёв. Есть серьги с небольшими изумрудами и колечко в комплекте, а также есть обручальные кольца, если размер и не подойдёт, то любой ювелир легко это поправит.

– Два котла?

– Два рабочих котла.

– Доставка?

– Сами всё сделаем, – Неужели всё так просто. А говорят, в СССР не было коррупции. Вот она.

– А что по документам? – правильный вопрос. Милицию возьмёт какой доброхот и поставит в известность.

– Передадите мне на баланс в качестве шефской помощи Красной армии. Я даже про ваше патриотическое начинание организую статью в газету.

– Приятно иметь дело с понимающим человеком. Жду вас, Иван Яковлевич.

Ждите. Опять придётся во Владивосток ехать. Почему-то сплошные проблемы в этом городе? И все на грани жизни и смерти.

Событие шестьдесят второе

– Соседка, и не стыдно вам подслушивать под дверью?

– Конечно, стыдно! Но самое удивительное, что вы увидели

мой грех через замочную скважину!

Подслушивать нехорошо, но интересно…

Выехали тем же составом почти. Доктора не брали. Был Васька и два бойца Сомов и ещё один из старослужащих с прикольной фамилией Прусачок. Вадим Прусачок. Был этот красноармеец под стать фамилии: небольшой чернявый, ещё бы усики и вылитый прусачок, но из-за блох и вшей Брехт приказал всех брить налысо и не только на голове.

Как это ни странно, но никаких приключений в поезде не произошло. Доехали спокойно, сошли, устроились на конспиративной квартире и пошли в гости к железнодорожникам. Товарищ Соловьёв оказался чуть ли не единственным пузаном, которого Брехт увидел в этом времени. В стране голод и наесть живот дело не простое. Сходили, посмотрели паровозы. Хотя чего там смотреть, почти металлолом, покорёженный и ржавый. Брехт уже хотел наехать на начальника депо, но тот заверил, что на внешний вид смотреть не надо. Котлы с топками в хорошем состоянии.

– Поверим на слово, Вячеслав Сергеевич, а может, сами разберёте? Мне туда-сюда людей возить для разборки, а у вас инструмент, специалисты, давайте, я лучше вашим людям заплачу. – Предложил Иван Яковлевич, передавая Соловьёву украшения.

– Хм. А о какой сумме идёт речь? – точно половину себе в карман положит.

– Назовите. – Так хоть возможность будет поторговаться.

– Тысяча рублей.

Блин-блинский. Даже и торговаться расхотелось, сходит, поменяет у китайцев несколько золотых монет и вся проблема.

– Договорились. Ещё одно. Вячеслав Сергеевич, а не подскажите, есть во Владивостоке стеклодувная мастерская? – Нужно начинать как-то производство радиоламп. Пресс-форму на заводе сделают, но в плавлении стекла и в его сортах Брехт точно специалистом не являлся.

– Есть небольшая художественная артель Павла Звонникова. Они на 1-й Морской улице расположены. У меня инженер там вазу покупал, хвалился, что очень красивая.

– Спасибо.

Хотел сразу туда отправляться, раз в депо он больше не нужен, осталось только у Лао Цыня золото на рубли поменять и котлы в кармане, но передумал. Решил наведаться к Трилиссеру, мысль одна появилась по совместным учениям вблизи границы. Там ведь совсем другая природа.

Дошёл Иван Яковлевич до здания ОГПУ на Алеутской 44, думал, что не пустят его, но дежурный Брехта узнал и пропустил. Поднявшись до второго этажа, Иван Яковлевич остановился у двери, чтобы поправить одежду. Уже был конец октября, и он был в шинели. Не входить же к заместителю начальника ОГПУ в помятой после поезда и забрызганной понизу от грязевых луж Владивостока длинной шинели. Снял, перекинул через руку, и тут через неплотно закрытую дверь приёмной Трилиссера услышал голоса. Знакомые голоса. Разговаривал сам Меер или Матвей Абрамович и его непосредственный начальник Дмитрий Георгиевич Федичкин полномочный представитель ОГПУ в Приморье.

– Матвей, ты знаешь какой мне ответ из Хабаровска пришёл по образованию Брехта? – чуть хрипловатый голос Федичкина был хорошо слышен.

– Что-то необычное? – Ну, уж еврейский говорок Трилиссера ни с каким другим не спутать.

– Что он закончил Уральский политехнический институт.

– Судя по разговору и эрудиции так, наверное, и есть, хотя я думал, что он из Германии перебрался.

– Из Германии?

– Он же родственник того Брехта, который писатель. Я Бертольда Брехта в Москве на заседании Коммунистического Интернационала видел. Семейное сходство присутствует.

– Странно.

– Что странно? – что-то зашуршало.

Брехт понял, что кто-то из говоривших натягивает кожаное пальто или плащ. Нужно уходить.

– Говорит без акцента, окончил институт на Урале. Кузнецов его документов не видел, говорит, что бандиты обокрали. Там ещё какая-то непонятная история была с нападением на штабной вагон, в котором ехал в Харбин Кузнецов.

– Нда. На самом деле много странностей. Не задумывался раньше, но Блюхер…

– Вот в том-то и дело. Ничего… Блюхер через две недели отправляется в Москву на лечение, а оттуда, по проверенным данным, в Германию. Так, что будет время досконально этого родственничка проверить. Он говоришь во Владивостоке?

– Да, должен зайти сегодня. Вчера приехали, он на конспиративной квартире остановился.

– Ты никак пока не проявляй интереса, Матвей. Веди себя с ним, как и раньше.

– Хорошо, Дмитрий Георгиевич.

– Пойду… – дослушивать Иван Яковлевич не стал, в два больших шага долетел до угла и завернул за него. Потом развернулся и, как ни в чем не бывало, вышел навстречу полномочному представителю ОГПУ в Приморье. Чуть не столкнулись.

– Дмитрий Георгиевич! Добрый день. Чуть не зашиб вас.

– Не так-то просто нас, старую гвардию, зашибить. Надолго здесь, во Владивостоке? – поздоровались. Брехт перекинул шинель на левую руку.

– Нет, завтра должен уехать.

– Ну, будут проблемы, заходи.

Ушёл. Повезло. Брехт, осмысливал разговор, снова остановившись перед дверью, когда та открылась, ударив его по плечу.

– Иван Яковлевич, ты ко мне? – Трилиссер как раз и был в длиннополом чёрном кожаном пальто.

Событие шестьдесят третье

Средневековая Англия. У дороги сидит нищий. Из леса выходит Робин-Гуд и бросает к ногам нищего мешок золота со словами:

– Я Робин-Гуд, отбираю у богатых и отдаю бедным!

Нищий ликует:

– Наконец-то и мне улыбнулось счастье! Я теперь сказочно богат!!

Робин-Гуд протыкает нищего мечом, забирает золото и говорит:

– Я Робин-Гуд, отбираю у богатых и отдаю бедным!

Заходить в кабинет Трилиссера не стали. Разговаривали в приёмной под сосредоточенную трескотню пишущей машинки. Очередной приказ об аресте врага народа строчил молодой человек с одним кубарём в петлицах.

Выслушал зам начальника ОГПУ по Приморью предложение Брехта о совместном учении в районе озера Хасан на границе и чуть руками не замахал.

– Во-первых, там и так полно провокаций со стороны японцев, а во-вторых, нам сейчас не до учений, помнишь, я тебе рассказывал про староверов. Ну, восстание против советской власти, которые подняли, – Матвей Абрамович посмотрел на часы, что висели на стене в приёмной рядом с портретом Ленина.

– Так подавили его давным-давно, – тоже глянул на часы Брехт. Было половина двенадцатого, следовательно, к двенадцати главному разведчику куда-то надо и длинного разговора не получится. Да и самому уже расхотелось. Нужно было думать, что делать. Отправит запрос ОГПУ в Свердловск в УПИ, а там такой товарищ, как Брехт, никогда в списках не значился. Начнут дальше копать. На Коминтерн выйдут. И окажется, что племянника с именем Иван Яковлевич у революционного драматурга и нет вовсе. Срочно нужно принимать меры. Как бы, не в Америку бежать, воспользовавшись связями Лао Цыня. А нахрен он там без денег нужен. Проблема.

– Там, перед тем как их разгромить, одна неприятность произошла. Было предпринята мятежниками наступление на райцентр Кхуцин. Его взятие дало восставшим в руки оружейный арсенал, радиостанцию, водный транспорт (катера) и золото. А это создало плацдарм для расширения восстания. Слава богу, мы сумели отловить несколько врагов и допросить их. Выдали планы старообрядцев. Всего с мятежниками было тринадцать вооружённых стычек, эти бородатые гады дрались за свою раскольничью веру отчаянно и гибли десятками, но и со стороны ОГПУ много раненых и убитых. Саму Улунгу войска особого отряда ОГПУ взяли штурмом только на пятый день. Всех сдавшихся добровольно и пленённых, связали и перегнали за 150 километров по таёжной тропе до посёлка Кхуцин, далее морским путём – в тюрьмы Владивостока. Но это с теми, кто по ту сторону Хребта удалось справиться, а вот с теми, кто с вашей западной стороны всё не так хорошо.

– И с нашей были?! Сколько же всего этих старообрядцев? – поразился масштабами Брехт. Он и не слышал об этом восстание, в Будущем о нём забудут. А сейчас? А сейчас он, во-первых, никого не спрашивал, а во-вторых, его уже подавили, пока он в Маньчжурии был, да начинал батальон собирать.

– Много. Часть староверов не примирилась с поражением, оставили добротные дома и освоенные угодья и кинулись в бега. Жители сёл Кокшаровки и Варпаховки ушли на Иман, не зная, что их там уже будут ждать наши части. Этих в основном назад вернули. Теперь там уже колхозы созданы. И вот тут самое главное, к чему я и начал этот разговор. Вражинам из села Каменки хватило сообразительности уйти за кордон, в Маньчжурию. И самое плохое, что всё захваченное золото именно у них и оказалось. По оперативным данным они его через границу не всё переправили, большую часть зарыли немногим севернее тех мест, где твой батальон расположился. Где точно не известно. А вот данные, что через три недели, в середине ноября они попытаются его откопать и переправить через границу в Маньчжурию, есть. Вот тут твой батальон бы и пригодился. Кусок границы большой, весь войсками ОГПУ не охватишь, да и рек там полно, и всяких стариц, так что готовь людей. О точных сроках операции сообщу чуть позже. Самим подготовиться надо и разведданные перепроверить. Всё. Бывай. Опаздываю на важную встречу, – Трилиссер хлопнул Ивана Яковлевича по плечу и испарился из приёмной.

Золото – это интересно!