Отец — это звучит гордо

Пролог ФОТОГРАФИЯ НА ПАМЯТЬ

Легкий морской бриз приятно ласкал загорелое лицо Лавра. Он стоял босыми ступнями на раскаленном от солнца песке, широко расставив ноги и устремив свой цепкий, проницательный взгляд куда-то за горизонт. В эту секунду он наверняка воображал себя эдаким Синдбадом-мореходом, которому подвластны любые стихии. Внешнее сходство с легендарным сказочным героем, справедливости ради стоит отметить, все-таки было. Темные, коротко стриженные волосы, слегка раскосые глаза, рельефно очерченный профиль. К тому же Федор был прекрасно сложен физически, а бронзовый загар лишь подчеркивал природную стать.

Теплые нежные руки легли Лавру на плечи, и мужчина от неожиданности вздрогнул.

— Мечтаешь о дальних странствиях? — проворковал милый женский голосок в самое ухо, и тут же в мочку впились остренькие зубки.

Лавр с улыбкой повернулся. Катя уже успела переодеться и сейчас предстала перед своим кавалером во всей красе. Недорогой, скромненький даже по советским меркам купальник плотно обтягивал ее миниатюрную точеную фигурку. Федор невольно залюбовался аппетитными упругими бедрами и вызывающе оттопыренным бюстом, хотя и видел все это уже не в первый раз. Девушка почувствовала, что ею мысленно восхищаются, и приняла еще более грациозную позу, как бы подражая девицам с журнальных фотографий.

— Потрясно выглядишь! — искренне поведал Лавр.

— Спасибо за комплимент. — Катя игриво прищурилась. — Так ты идешь купаться?

Не дожидаясь ответа своего оторопевшего кавалера, она стремительно разбежалась и, поднимая за собой легкие фонтанчики брызг, с визгом бросилась в воду. Голова ее скрылась под кристально чистой гладью Черного моря. Через пару секунд Катя вынырнула, встряхнула волосами, задорно рассмеялась и помахала Лавру рукой. Вчерашний зэк с улыбкой продолжал наблюдать за ней, стоя на берегу.

Прошло уже больше недели, как он познакомился с этой очаровательной девушкой здесь, в Сочи. И около двух месяцев, как двадцатисемилетний заключенный покинул пределы колонии строгого режима. Увы, дела обстояли именно так. Лавр, совсем молодой еще человек, немалую часть жизни уже успел провести в местах не столь отдаленных. Предыдущая ходка была на его счету уже второй. Первый раз Федор угодил под суд еще по малолетке. Но вопрос заключался в другом. Станет ли этот его рейд последним? Скорее всего, нет. Перед Лавром явственно маячила перспектива занять в криминальном мире далеко не самое последнее место. Кто знает, насколько высоко удастся взобраться, но попробовать стоило. Возможно, в будущем и корону получит. А что? Чем черт не шутит?

Но Катя… Мысли Федора вернулись в реальность. Эта задорная и, вне всяких сомнений, красивая девчонка нравилась ему все больше и больше. Он чувствовал, что начинает привязываться к ней. Но если воровскую корону считать целью всей жизни, то допустить такой слабости по отношению к прекрасному полу Лавр не имел права. Жесткие традиции не одобряют серьезных амурных отношений, и уж тем более не может быть и речи о браке. Вор должен быть человеком свободным.

— Ныряй! — крикнула ему Катя, и ветер донес до Лаврикова эти слова.

Он не стал себя больше упрашивать. Подтянув плавки, Федор разбежался и рыбкой вошел в воду. Катя потеряла его из виду и испуганно вскрикнула лишь тогда, когда Лавр проворно ухватил ее за ногу, а затем вынырнул из воды перед самым лицом девушки.

— С ума сошел! — Катя шлепнула его ладошкой по мускулистой спине. — У меня же разрыв сердца мог случиться.

— Нет, — не согласился с ней Лавр и мягко завел обе руки за стройную девичью талию. — Это у меня в скором времени будет разрыв сердца. От любви к тебе.

— Врешь ты все. — Она попыталась шутливо вырваться из его цепких объятий, но Федор сжимал ее все крепче.

— Хочешь доказательств моей искренности?

— Хочу.

Это был откровенный вызов. А любой вызов Лавр принимал всегда. От кого бы он ни исходил. Жесткие мужские губы без труда отыскали ее нежные и податливые уста. Катя откинула голову назад. Перед глазами все завертелось в стремительном вальсе, и она опустила ресницы. Любила ли девушка этого грубого от природы человека, которого знала всего лишь восемь дней? О да! «А любит ли он меня?» — промелькнул в голове отчаянный вопрос, но уже в следующее мгновение у Кати не было ни сил, ни желания размышлять над возможными вариантами ответов. И наплевать на то, что они находились на сочинском пляже отнюдь не одни. И ничего не значит тот факт, что с берега за ними конечно же наблюдают несколько не в меру любопытных пар глаз. Но ни Лавра, ни его возлюбленную не могла остановить такая мелочь. Даже вероятность того, что им пришлось бы провести ночь в местном «обезьяннике» за аморальное поведение в общественных местах, сейчас просто не существовала. Природа в очередной раз взяла свое.

— Смотри! — Катя взмахнула рукой.

— Что там? — Лавр прищурился и поднес ко лбу ладонь, стараясь понять, что имела в виду Катя. Мешало солнце.

— Не что, а кто. Фотограф, — ответила она. — Может, щелкнемся на память?

— Ничего не имею против.

— Кто знает? — В ее голосе появились грустные интонации. — Вдруг мы никогда больше не встретимся. Тогда у меня останется хотя бы твое фото.

— Перестань. — Лавр вынул из нагрудного кармана рубашки, наброшенной прямо на мокрое тело, пачку неизменного «Беломора», смял гильзу одной из папирос. Чиркнул спичкой, прикурил. — Я же тебя теперь ни за что не оставлю.

Федор и в самом деле подумывал об этом. Бог с ней, с криминальной карьерой. Неизвестно еще, как там что сложится, удастся ли, а здесь счастье вполне реальное, ощутимое. Протяни руку — и дотронешься. Он так и сделал, слегка ущипнув Катю чуть пониже талии. Она только засмеялась в ответ.

Так они и сфотографировались. Счастливые, улыбающиеся, принадлежащие только друг другу. Катя будто вся светилась изнутри. Никогда еще она не чувствовала себя такой жизнерадостной, наполненной энергией. Прямо с пляжа молодой вор повез свою даму сердца в ресторан. Попутно им, правда, пришлось заскочить в гостиницу, в свои номера, и Лавр возблагодарил Бога, что не застал на месте своего подельника и верного друга Александра Мошкина по прозвищу Санчо, с которым они вместе тянули срок еще в колонии для несовершеннолетних. Два месяца назад Мошкин встретил Лаврикова в Москве, и именно он был инициатором данной поездки на юга, мотивировав это тем, что Лавру непременно следовало развеяться. А вот отношений приятеля с Катей Санчо не одобрял, смотрел на них более чем хмуро и недоброжелательно.

В этот вечер Федор организовал ужин при свечах в отдельной кабинке. В свете озорно пляшущего пламени Катины глаза завораживали, манили Лавра.

— Почему ты так странно смотришь на меня? — Девушка даже смутилась.

— Я просто любуюсь тобой, — обворожительно сверкнув зубами, ответил Федор. — И потом… Я подумал еще кое о чем…

— О чем же?

— Что бы ты сказала, Катя, если бы я предложил тебе выйти за меня замуж?.. — Лавр потупил взор. — Нет, я понимаю, конечно, что прошло еще недостаточно времени с момента нашего знакомства… но…

— Я люблю тебя. — Вместо какого-либо ответа, девушка просто перегнулась через стол, едва не опрокинув на ситцевое платьице бокал шампанского, и поцеловала Федора в губы.

Лавр почувствовал возбуждение.

— Закрой-ка дверь на ключ, Катя, — коротко бросил он.

— Где тебя черти носили, Лавр? — накинулся на Федора Санчо, едва тот переступил порог их общего гостиничного номера в половине второго ночи.

— Я был на свидании, — просто ответил тот, с ходу усаживаясь в кресло и методично расстегивая пуговицы на рубашке. — Что-то стряслось? Пожар? Наводнение?

— Нет.

— Тогда с чего такая паника?

— В жизни людей нашей с тобой профессии, Лавр, порой происходят вещи посерьезнее наводнения. — Мошкин подошел вплотную и навис над сидящим Лавром, как скала над бушующими просторами океана.

Федор поднял на него глаза. По выражению лица соратника, по его напряженной, атлетически сложенной фигуре и, главное, по интонации, с которой были произнесены последние слова, Лавриков догадался, что речь действительно идет о чем-то очень серьезном.

— В чем дело, Санчо? — Рука машинально потянулась за папиросой.

— Звонил Чернец, — проинформировал Лавра Мошкин. — Тебя хотят видеть на сходе. Завтра. Мы должны срочно вернуться в столицу. Я уже взял билеты на самолет на пять часов утра. Поторопись, Лавр. Такой шанс дается человеку только раз в жизни.

Федор и сам это понимал. Чернец просто так вызывать его на сход не стал бы. Именно этот титулованный вор в законе, с которым Лавру довелось пересечься на зоне, и намекнул в свое время молодому пацану о возможном взлете карьеры, об открывающихся перед ним, Федором Лавриковым, перспективах. И вот, кажется, день «икс» настал. Но Катя… Лавр мгновенно помрачнел. Проницательный Санчо уловил эту перемену и без труда предугадал ход мыслей товарища.

— Забудь про девчонку, Лавр, — вразумительно произнес он. — Таких, как она, у тебя еще будет пруд пруди. А здесь… Мечта, Лавр… Авторитет, положение. Неужели ты намерен отказаться от всего этого?

— А черная «Чайка»? — Федор хитро прищурился и выпустил дым через ноздри.

— Что — черная «Чайка»? — не врубился Санчо.

— Она тоже у меня будет?

— Будет, Лавр, все будет, — поспешно заверил его Мошкин. — Так ты летишь или нет?

Лавриков бросил папиросу в пепельницу, даже не удосужившись погасить ее, пружинисто поднялся на ноги и едва заметно качнулся на носках. Катя или корона. Выбор оставался за ним. Сегодня или никогда. Санчо с трепетом ожидал решения.

— Клавочка. — Голос Катерины в телефонной трубке был очень грустным. Заметить этот факт было совсем не сложно. — Я завтра вылетаю. Двенадцатичасовым рейсом. Встретишь?

— Разумеется, встречу, — живо откликнулась сестра. — А почему ты такая расстроенная, Катя? Что случилось?

Вместо ответа, девушка совершенно неожиданно для собеседницы громко разрыдалась. Сердце Клавы болезненно сжалось. Судьба ее родной сестры никогда не была ей безразлична, а уж когда Катя находилась так далеко от родных пенатов, тревога за ее судьбу увеличивалась вдвойне. И вдруг эти непонятные, но такие искренние рыдания. Господи, что же там произошло у нее? В прошлый раз, когда Катя звонила из Сочи, она, напротив, была очень счастлива. Щебетала, как воробышек, буквально захлебывалась от нахлынувших на нее чувств. А теперь…

— Катя… — как можно нежнее и осторожнее обратилась к невидимой собеседнице Клава.

— Не по телефону, Клавочка, — ответила та, глотая слезы. — Я расскажу тебе все, когда приеду. Хорошо?

— Да-да, конечно. — Она хотела спросить еще что-то, но Катя уже, не прощаясь, повесила трубку.

Клава еще несколько минут напряженно слушала короткие гудки.