2

— Ну что же, приятель, тебе и карты в руки. — Кевин Ладлоу улыбаясь хлопнул друга по плечу. — Разве я в этом году не превзошел самого себя? Признайся честно, ведь это отличная выдумка!

— Ничего не скажешь, — кивнул Аллан, продевая в петлицу белую гвоздику. — Однако от тебя меньшего и не ждали, так что не вздумай загордиться.

Кевин, богатый молодой бездельник, которому не на что было потратить время в жизни, разве что лениво наблюдать, как растет счет в банке, каждый год отмечал знаменательное событие — дату своего появления на свет. Он собирал друзей по Оксфорду и по клубу и устраивал настоящую вакханалию. Родился он, как нарочно, четырнадцатого февраля, в День святого Валентина, праздник всех влюбленных, и по этому всякий раз торжество заканчивалось каким-нибудь новым любовным развлечением. Бросок кубика определял участников — и те отправлялись на поиски приключений. Таков был закон Дня Рождения, и всякий раз он приносил новые радости, о которых потом с улыбкой вспоминалось целый год.

В этом году именинник замыслил нечто совсем уж невиданное — сыграть самую шумную и веселую свадьбу на свете. Жениха и невесту из числа присутствующих определял все тот же жребий. Аллану, первый раз посетившему подобное празднество, повезло, как порой везет новичкам, — он выкинул две шестерки. А его «невестой» стала девушка, которую он видел впервые.

Кевин не поскупился — он снял роскошный ресторан, купил кольца для новобрачных, пригласил музыкантов… И хорошего адвоката, чьей задачей было аннулировать наутро самый настоящий брачный контракт. Игра игрой, а жизнь после праздников должна идти своим чередом…

Аллан, в общем-то, мог себе позволить оплатить торжество, но это все-таки был день рождения Кевина, и идея тоже принадлежала ему. Все, что Аллану удалось сделать, — это купить свадебный подарок «невесте», красивую музыкальную шкатулку. Его благосостояние в отличие от богатства остальных присутствующих не досталось ему в наследство от папеньки-пэра, нет, свои деньги Аллан заработал потом и кровью. Он хорошо понимал, что значит поговорка: «Новые деньги пахнут иначе, чем старые», — но в тот день, когда он внезапно оказался в центре всеобщего внимания, это никого не волновало.

— Эй, еще не поздно отступить! — Кевин сграбастал друга за плечи. — Если передумал, просто скажи. Мы перекинем жребий.

— Нет, — напряженно произнес Аллан. — Это не в духе праздника.

Улыбка Кевина стала шире. — Отлично, Форестер. Я знал, что в тебе не ошибся.

И Аллан тоже знал, что это так. Он был не из тех, кто отказывается от подобного шанса. Почти всю свою сознательную жизнь он был занят тем, что доказывал этим породистым юнцам, богатым бездельникам с голубой кровью в жилах, что ни в чем им не уступает. Он, незаконнорожденный сын экономки семьи Ладлоу. И Кевин не подвел: в этом году пригласил старого приятеля в избранную компанию. Разве мог он теперь спасовать — на глазах у них у всех?

И теперь Аллан собирался — ни много ни мало — жениться на самой настоящей аристократке, единственной дочери графа Монтекьюта, чье имя можно отыскать в Книге Пэров. Девушке из тех, о чьей помолвке сообщают за месяц вперед на страницах «Морнинг пост». Пусть даже эта свадьба всего лишь игра, но кто знает, кто знает…

Вдруг удастся уговорить ее с ним встречаться и потом, когда игра закончится. Или даже каким-то образом не аннулировать брак… Потому что Линор Монтекьют воплощала в себе все качества, которые Аллан хотел бы видеть в своей жене. Он понял это сразу, хотя сегодня впервые увидел ее. Красивая, изысканная, утонченная… Непринужденно-легкая в общении и в то же время потрясающе интеллигентная.

Может быть, поколения благородных предков что-нибудь да значат, подумал Аллан, глядя, как «невеста» идет через зал, улыбаясь и переговариваясь с одной из своих подружек. Сибил Лэйн, к слову, была одета куда роскошнее Линор, и последняя могла бы показаться простенькой на ее фоне. Но, однако же, не казалась!

Аллан за всю свою жизнь не видел более прекрасной невесты. В белом атласном платье с узкой юбкой без разрезов, заставляющей делать неширокие шаги, с букетом белоснежных и кремовых лилий, она сама казалась лилией среди полевых цветов. Темные, густые и длинные волосы она убрала в высокую прическу и украсила ее диадемой из белых жемчужин, тоже изысканно-простой. Светлая ее кожа, словно светящаяся и полупрозрачная, испускала сияние свежести, огромные карие глаза блестели. Именно о такой жене Аллан мечтал всю жизнь. А если вспомнить, что она еще и древнего, графского рода…

Линор, видимо почувствовав его взгляд, обернулась и наградила «жениха» ободряющей полуулыбкой.

— Ну же, Форестер! Что ты теряешься? — Кевин слегка подтолкнул его в спину.

И впрямь, теряться было нельзя. Сейчас или никогда!

Аллан шагнул вперед и предложил «невесте» руку. Когда ее легкие пальцы коснулись его локтя — всего лишь через ткань смокинга — по телу молодого человека пробежала волна жара. Такая нежная, прекрасная, добрая. И это — его невеста. Пусть только до рассвета.

Оркестр заиграл свадебный марш. И слова, которые он хотел сказать Линор, остались неуслышанными…

И было так естественно потом, что он внес ее на руках в роскошный номер, снятый на одну-единственную ночь… Ночь их свадьбы.


— Линор?..

— Здравствуй.

Это было единственное слово, которое она смогла выдавить из себя, поднимаясь ему навстречу.

Аллан был точно таким же красивым, каким он сохранился в ее памяти. Деловой костюм шел ему ничуть не меньше, чем черный смокинг, подчеркивая стройность и мужественную красоту фигуры. Светлые волосы и яркие серые глаза создали ощущение, будто на Аллана всегда светит солнце. Даже в этот пасмурный день. Даже тогда, зимней ночью… До того как Линор с ним познакомилась, она думала, что ей нравятся огромные мускулистые брюнеты, похожие на тех, что рекламируют бодибилдинг. Такие, например, как ее прежний жених, Леонард Катбери… Но этот мужчина с легкой фигурой танцора, светлый, как солнце, сильный и одновременно нежный, пробудил в ней совсем новые, неизведанные чувства. И сейчас эти чувства — точнее, воспоминания о них — нахлынули с такой силой, что она не могла выговорить ничего, кроме «здравствуй».

Но взгляд серых глаз Аллана остался холодным. Темные брови слегка хмурились.

— Ты в самом деле представилась как моя бывшая жена?

Ни «привет», ни «как поживаешь». Ни уж тем более: «Я о тебе часто вспоминал».

— Это случайно получилось. Мне нужно было что-нибудь сказать, чтобы меня непременно проводили к тебе.

— Понятно. Теперь мне долго придется объяснять… части женского персонала, что тут к чему.

— Извини.

Он продолжал сверлить ее изучающим взглядом.

— Не ожидал тебя увидеть. Я думал, ты разгуливаешь по Парижу, любуешься «Джокондой» в Лувре вместе с Кевином и с остальной компанией.

Компания? Это уже не ее компания. Большинство из бывших друзей, пожалуй, будут теперь открещиваться от знакомства с нею и приказывать горничным говорить, что их нет дома, если Линор вздумает зайти в гости. В определенных кругах дружба довольно быстро умирает, если…

— Мне не удалось с ними поехать.

— Ну что ж, значит, поедешь в следующем году.

Линор подавила горькую усмешку. В следующем году ей покажется роскошью, если она позволит себе полистать альбом с хорошими репродукциями из Лувра.

— Кто знает.

— Да, кто знает.

Аллан быстрыми шагами прошел в кабинет и сел на свое место, опершись локтями о стол. Брови его изогнулись, придавая лицу мальчишеское, слегка озорное выражение.

Может быть, именно это так понравилось Линор тогда, четыре месяца назад. Внешне — почти мальчишка, а на самом деле — истинный мужчина, сильный и ласковый…

— Что же привело тебя в Лондон? Это не самый лучший город, чтобы проводить в нем майские деньки.

Сколько раз Линор пыталась представить себе этот момент! Сколько раз готовилась, подбирая нужные слова, пытаясь предугадать его реакцию! Но теперь этот проницательный, насмешливый взгляд совершенно сбивал ее с толку.

— Я… приехала повидаться с тобой.

— В самом деле? Впервые за четыре месяца?

Линор ничего не оставалось, как кивнуть.

— Очень странно. — Аллан подпер щеку ладонью. — С того дня прошло… дай посчитаю точно… четыре месяца и пять дней. И за все это время ты даже не позвонила ни разу.

— Но и ты мне не звонил. Все эти четыре месяца.

— Да, в самом деле. Я не хотел быть навязчивым.

— Я собиралась позвонить, но стоило мне вернуться в Монтекьют-Маркет, как оказалось…

Оказалось, что вся ее жизнь разваливается на куски.

Как это объяснить? Что вообще можно объяснить человеку, который с ней даже не поздоровался? Разве таким Линор видела их разговор… Она просто хотела сказать ему правду. Сказать, что семья Монтекьют тонет со скоростью «Титаника», что ей нужна помощь…

Однако гордость не позволяла Линор взять и выложить все, что было на душе. Она вскинула глаза и встретила насмешливый взгляд собеседника.

— Выяснилось, что некоторые семейные проблемы требуют моего полного внимания.

Это, конечно, не вся правда, а только часть… Зато не ложь.

Взгляд серых проницательных глаз, казалось, проникает ей в самую душу. Даже во время единственной брачной ночи, когда Линор отдала этому человеку самое дорогое, что у нее было, — себя саму, — она не чувствовала себя такой уязвимой, как сейчас.

— Я… я в самом деле сожалею, что не нашла времени тебе позвонить.

— Я верю, что ты сожалеешь. И что же дальше?

Линор словно окаменела. Однако не могла же она проделать путь сюда только затем, чтобы повернуться и уйти, оскорбленно хлопнув дверью!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же приехала сообщить мне новости. С которой собираешься начать: что ты разорена или что ты беременна?

Линор потребовалось время, чтобы восстановить дыхание. Глаза ее распахнулись так широко, что заняли едва ли не пол-лица. Отлично! Именно такой реакции Аллан и добивался. Только вот почему-то он не чувствовал радости, добившись, чего хотел.

— Ты… ты знаешь? Но откуда? — пролепетала Линор, дрожащей рукой поправляя волосы.

Он опустил глаза. Стоит ли сообщать ей, что на протяжении последних двух месяцев за ней следил частный детектив, нанятый им?

— Да так, слухами земля полнится.

— Я не понимаю… — Линор облизала мигом пересохшие губы. — Если ты знал, что я беременна, почему же ни разу мне не позвонил? Не сделал ни единой попытки связаться со мной?

— Это мой ребенок?

По мгновенной вспышке боли, промелькнувшей в карих глазах, Аллан догадался об ответе. Да он и так давно знал правду, просто сейчас хотел, чтобы она сама это сказала.

Линор накручивала на палец прядь темных волос.

— Если уж земля так полна слухами… неужели ты не мог выяснить это без моей помощи?

Что-что, а гордость у нее осталась. Серебро не ржавеет, голубая кровь всегда даст о себе знать. И Аллана это радовало. Он даже слегка гордился ею: после всего, что пережила эта женщина, держаться как принцесса было, должно быть, нелегко.

Но сейчас было не время показывать свою радость. Нельзя давать чувствам взять верх над собой. За мгновенную слабость потом придется долго расплачиваться — как за ту прекрасную ночь, когда холодный и рассудочный мистер Форестер полностью оказался во власти женских чар. Чар этой женщины.

— Это мой ребенок? — повторил он.

Линор посмотрела ему прямо в глаза.

— Да.

Ребенок. Его ребенок!

Узнать о беременности Линор — это одно, а услышать признание из ее уст — совсем другое. Аллан почувствовал себя так, будто у него в голове разорвалась бомба. Он слегка отвернулся, боясь, что Линор поймет по выражению его лица, как сильно на него подействовали ее слова.

Он, Аллан Форестер, скоро станет отцом. У него появится шанс. Возможность взять реванш за собственное несчастливое детство. Дать ребенку все, чего сам был лишен.

Прекрасный юрист, Аллан знал обо всех неприятностях, которые могла причинить ему Линор, если бы хотела. Но почему-то он был уверен, что мать его ребенка — еще не рожденного, но уже существующего — приехала не за этим.

— Как это произошло?

Молодая женщина вспыхнула.

— Ты прекрасно знаешь, как…

— Но мы предохранялись.

— Что же, никакие средства не совершенны.

Он усмехнулся углом рта.

— Ты хотела забеременеть?

— Я…

Линор неотрывно смотрела на узор, идущий по краю дорогого ковра. Изучала его так, будто это самая интересная вещь на свете.

— Кажется, нет. Но теперь мне уже трудно вспомнить. Весь мир для меня перевернулся, и, может быть, подсознательно…

Подсознательно? Даже если бы она специально планировала свою будущую жизнь, думала, как ей выйти из кризисной ситуации, и то не нашла бы лучшего выхода. Такого логичного… и такого удобного. Ведь уже тогда, во время их потрясающей «свадьбы», Линор не была более богатой наследницей. Только притворялась ею. И Аллан стал самой подходящей жертвой для подобного обмана.

— Это твой ребенок, — словно издалека донесся до слуха молодого человека ее настойчивый голос. — Я знаю наверняка.

Аллан тоже знал это наверняка. До той их единственной ночи Линор была девственницей, а за прошедшие четыре месяца, по словам детектива, у нее никого не было.

— Хорошо. Я верю тебе.

Молодая женщина резко вскинула голову. На щеках у нее горели красные пятна.

— Подразумевается, что я должна тебя за это поблагодарить?

— Можно обойтись и без этого.

— Но если ты хочешь, так и быть — я благодарю за доверие.

Опять эта голубая кровь. Может, у нее за душой нет ни гроша, но остался этот взгляд свысока, взгляд аристократки на простолюдина… Каким же он был дураком! Ведь она казалась такой нежной, любящей, его стыдливая невеста… Так хотелось остаться с ней навсегда, прижать к груди и никогда не отпускать. И так легко было представить, что их свадьба — настоящая.

Когда с «невестой» на руках Аллан переступил порог роскошного номера, снятого на одну ночь, отнести ее в спальню казалось самым естественным поступком… А потом — остаться в огромной двуспальной постели до утра. Он думал, что Линор знает, что делает. Отдает себе отчет в происходящем. Разве он мог предположить, что она окажется девственницей? Что он станет первым мужчиной в жизни своенравной красавицы, отцом ее ребенка?..

И вот теперь она сидит перед ним, беременная, разоренная и несчастная, и явно ждет от него помощи.

Нужно отдать Линор должное: держится она великолепно. Тот, кто не знает правды, счел бы ее совсем не изменившейся. Слегка влажные волосы выглядели так, будто над ними поработала когорта мастеров из салона красоты. Легкий, изысканный макияж, идеальный маникюр…

Глаза Линор, заметившей его оценивающий взгляд, полыхнули яростью.

— Увидел что-то интересное?

Аллан вскинул голову.

— Послушай, а куда делся папочка Монтекьют? Или он все еще прячется на Багамах и растрачивает остатки состояния?

— Вижу, и эти слухи тебя не миновали. — Линор гневно сжала руки, но взгляд ее стал затравленным.

— А крошка любовница все еще с ним?

Молодая женщина презрительно подняла бровь.

— Послушай, зачем ты это делаешь? Тебе нравится унижать меня? Или…

— Почему ты не сказала мне о ребенке раньше? — бесцеремонно перебил он.

— Я была нужна моей матери. Отец оставил много долгов, и разбираться с этим пришлось мне одной. Я продавала имение, закладывала все, что могла.

— И сообщить мне о ребенке казалось тебе менее важным и срочным делом, чем продажа имения, да?

— А разве ты забыл, как набирают телефонный номер? Ты же знал, что я беременна. Почему не позвонил первый?

Аллан не ответил. Откуда ей знать…

Откуда ей знать, сколько раз после «свадьбы» он подходил к телефонному аппарату и только в последний момент ему удавалось совладать с собой. Линор, дочь графа, считает себя выше его. Ну что ж, он, сын экономки, не намерен унижаться перед ней и быть навязчивым. Аллан так и не позвонил ни разу… Однако нанял частного детектива, едва среди приятелей пополз шепоток о разорении Монтекьютов, о беременности Линор.

— Я счел, что, если тебе что-нибудь понадобится, ты сама свяжешься со мной.

— Как мило с твоей стороны!

— Значит, мы оба виноваты, — примирительно сказал Аллан, силясь непринужденно улыбнуться. — А что до слухов, об этом говорит половина Лондона. По крайней мере, та половина, что состоит в одном клубе с твоим отцом. Его похождения с этой маленькой дурочкой…

— Да как ты смеешь так говорить!

— О графе Монтекьюте? — Аллан горько рассмеялся и рывком поднялся из-за стола. — Да, ты аристократка до мозга костей, Линор. Даже теперь, когда все ваше состояние пошло по ветру из-за грязных махинаций твоего папеньки и его не менее грязных любовных делишек…

— В твоем изложении это звучит так… так пошло. — Линор тяжело вздохнула. — Хотя, может, ты и прав, это действительно пошлая история. Но тебе-то что до нее?

Серый, стальной взгляд Аллана был неподвижен.

— Ты — мать моего ребенка.

— Спасибо, что признаешь свое участие в этом.

Ее стиль поведения: я графиня, а ты мужлан, — и так будет всегда, — был просто невыносим. Аллан едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть гордячку из своего кабинета. Но он не мог так поступить. В конце концов, она носит его ребенка.

— Конечно, признаю. И не вижу в этом ничего дурного. Мы были женаты.

— На следующее утро наш брак был аннулирован. И вообще это была только игра.

О Боже, они же совершенно разные! Как два человека, не знавших друг о друге ничего, могли проявить в ту февральскую ночь столько страстной нежности, столько огня?..

— Ну хорошо, игра так игра. Назовем это иначе: ты была моей девчонкой на одну ночь.

— Попробуем найти еще какое-нибудь определение случившемуся. Например, «досадная ошибка» подходит больше.

— Как скажете, леди Монтекьют.

Несколько секунд они испепеляли друг друга взглядами, разделенные только письменным столом Аллана. Если бы не эта преграда, они, казалось, бросились бы друг на друга с кулаками.

Наконец Линор, шумно выдохнув, попыталась пойти на мировую.

— Ладно, забудем об этом. Дело в том, что мне больше просто не к кому обратиться за помощью.

Ну вот, наконец-то она сказала правду. Если бы у Линор было к кому обратиться, она никогда не пошла бы на поклон к человеку, которого презирает, то есть к нему, к Аллану. Он криво усмехнулся.

«Теперь, госпожа графиня, вы нуждаетесь во мне, — сказал он себе. — А раз так, то вам придется меня уговаривать».

Конечно, ему придется жениться на этой женщине по долгу чести. На аристократке без гроша, которая примет его предложение только потому, что деваться ей некуда. Другое дело, что есть еще третья заинтересованная сторона, и эта сторона ни в чем не виновата. Ребенок. Маленький беззащитный человечек, готовый появиться на свет из-за его, Аллана, оплошности. И он не бросит свое дитя, не поступит так, как когда-то поступил его собственный родитель.

Малышу нужен отец. Ему нужна полноценная семья.

Но хотя бы небольшой реванш Аллан собирался взять: он женится на этой гордячке не раньше, чем она его об этом попросит, нет, будет умолять. Сама сделает ему предложение, если уж на то пошло.

— Чего же ты хочешь от меня?

— Я хочу… работы.

— Замечательно! Ты приехала в Лондон, отыскала меня только ради того, чтобы получить работу. Ты, может быть, думаешь, что у меня тут бюро по найму?

— И еще, чтобы рассказать о ребенке, — торопливо перебила его Линор, кусая губы. — Мне показалось, что это не совсем правильно делать… по телефону.

«Ага, значит, помешали правила этикета»?

— Это все?

— Пройти полное обследование и выяснить, как протекает беременность.

Аллан в упор смотрел на нее. Он ждал. Ждал единственных решающих слов. Но Линор молчала.

— Этого не может быть.

Молодая женщина нахмурилась.

— Почему же? Что еще мне может быть нужно от тебя?

«Деньги. Золотое колечко на безымянный палец. Дом, банковский счет, уверенность в завтрашнем дне. Разве нет»?

Если бы он только мог указать ей на дверь… Но Аллан не хотел походить на своего отца, поэтому выбора у него не было.

Он снова взглянул ей в глаза.

— Это правда?

Линор только кивнула.

«Хотите поиграть со мною, леди? Пожалуйста. Только играть мы будем все-таки по моим правилам».

— Я согласен. Я возьму тебя на работу. В числе прочего будешь устраивать торжественные встречи, принимать клиентов и распоряжаться крупными суммами денег. Гарантированная зарплата, автомобиль и бесплатная медицинская помощь в случае надобности.

— Звучит просто замечательно. — Глаза Линор радостно блеснули. — А что это за должность?

— Моей жены.

Загрузка...