Отец по договору

9

В воскресенье утром Линор сидела на полу в детской и любовалась результатом своих трудов. Комната за последнюю неделю и впрямь преобразилась. Но Линор это не утешало. На глаза ее опять навернулись слезы при воспоминании, от которого она безуспешно пыталась избавиться.

Кого она хотела обмануть? Вчерашние поцелуи с Алланом пробудили полузабытую нужду в ласке, которая, как выяснилось, никуда не девалась, просто спряталась на время. Да тут еще бесконечная тревога в ожидании результатов обследования… И главное, ничего нельзя поделать — только смириться и ждать. Но ожидание могло принести плоды только в случае с обследованием, на отношения с Аллана оно никак не влияло.

После того как они вернулись из диагностического центра, Линор показалось, что их отношения изменились раз и навсегда — и в лучшую сторону. Это было не примитивное физическое влечение, игра гормонов, а нечто неизмеримо большее.

Линор чувствовала себя защищенной в его объятиях. И ей хотелось испытать это снова.

Аллан был не только отцом ее ребенка, но и мужчиной. Нежным, красивым и властным мужчиной, к которому ее тянуло.

В дверь постучали, и раньше, чем Аллан вошел, Линор уже знала, что это он. Как всегда при его приближении, по телу молодой женщины пробежала чуть заметная дрожь.

Аллан замер на пороге и с восхищением огляделся.

— Как же тут стало красиво!

Он был в простой домашней одежде — в вельветовых светлых брюках и в футболке с эмблемой Оксфордского университета. Да и туалет Линор не отличался изысканностью — старая рубашка Аллана в синюю клетку и просторные шорты.

Он взглянул на нее с улыбкой.

— А ты здорово выглядишь. Тебе эта рубашка идет куда больше, чем мне.

— Спасибо за комплимент. Только мне кажется, это грубая лесть.

— Вовсе нет. Хотя если тебе надоело ходить в моих одежках, давай купим что-нибудь еще.

— Мне очень нравится ходить в твоих одежках, — искренне ответила Линор. — Я в жизни не носила рубашек, даже дома, а теперь понимаю, как это удобно.

Кроме того, покупка новой одежды могла сделать брешь в бюджете Линор. Разве что попадется дешевая распродажа… Хорошо, что она так сильно изменилась. Та, прежняя Линор каждый месяц жаждала новых туалетов, а эту вполне устраивала старая мужская клетчатая рубашка в качестве обновки.

— К тому же Флоренс обещала отдать мне платья времен своей беременности. А Кэтрин обещала спросить свою сестру, не осталось ли у той чего-нибудь…

— И ты наденешь ношеные вещи? Может, лучше я дам тебе денег на новые?

Легкое пренебрежение в его голосе задело Линор за живое.

— Нет, спасибо. — Отказ доставил ей огромное удовольствие.

— Ты предпочитаешь принимать подачки от подруг вместо того, чтобы купить приличную новую одежду?

— Нищие не выбирают.

— Ты не нищая. И никогда таковой не будешь.

— Никогда не говори «никогда», — усмехнулась Линор.

Безапелляционный тон Аллана раздражал ее. Неужели он высоколобый сноб? Снова и снова Линор убеждалась, что плохо знает этого мужчину.

Аллан присел на корточки рядом с ней.

— И запомни, пожалуйста, что в доме я хочу видеть только новую мебель. Никаких бывших в употреблении вещей или подарков неизвестных благодетелей.

— А как насчет антиквариата? Помнишь ту отличную маленькую лавку древностей? Тебе же там понравилось кое-что — комод, конторка…

— Я думал, мы просто разглядываем старинные вещи. Ни за что бы не согласился приобретать эту рухлядь для моего дома.

— Я бы не называла антикварные вещи рухлядью. Тем более что некоторые из них были абсолютно в стиле твоего особняка. Это все равно что называть старой развалиной Букингемский дворец по той только причине, что он построен несколько столетий назад.

— Бог с ним, с дворцом. Ты можешь покупать стилизованную мебель.

— Но это же глупо. — Линор никак не могла понять, почему он так уперся. — Что на тебя нашло?

— Ты не поймешь.

— А я попробую.

— Ты выросла в роскоши.

— Вырасти в роскоши еще не значит не знать горя.

— Это так. Я рос в богатом доме, хотя он мне и не принадлежал, и знаю, что ты права. Однако… — В голосе его появились нотки горечи. — Моя мама старалась как могла, но все равно с трудом обеспечивала вас. Мы не могли себе позволить покупать новые вещи. Вся моя одежда была куплена на распродажах или на благотворительных базарах.

— Ну и что? Зато тебе было что носить. Другие дети лишены и этого.

— Представь, каково явиться в школу в обновке и узнать, что курточка или джинсы раньше принадлежали кому-нибудь из твоих приятелей.

Ох! Линор словно почувствовала укол в самое сердце. Она вспомнила, как вместе с подружками дразнила одноклассницу, всегда носившую платьишки из секонд-хэнда. Линор тогда и в голову не приходило, что этой девочке, Элис, просто больше нечего было надеть.

— Дети порой бывают очень жестоки. — Вот и все, что она сказала.

— Еще как. Ты даже не представляешь.

Что ж, зато Линор представляла, как жестоки могут оказаться взрослые. Правда, это не мешало ей переживать боль Аллана, как свою. Она боролась с желанием обнять его и поцелуем прогнать из его души старые обиды.

Аллан напряженно смотрел перед собой.

— Я был изгоем общества. И каждый, кому не лень, давал мне это понять.

Линор так и видела светловолосого худенького мальчика, загнанного в угол десятком хохочущих здоровяков…

— Но теперь все изменилось. Ты прошел через это испытание, и оно закалило тебя.

— Наверное, да. — Он встретился с ней взглядом. — Ты можешь считать меня снобом, или эгоистом, или кем хочешь, но я так долго трудился, что могу позволить себе обставить мой дом только новой мебелью.

— Хорошо, пусть так. Если ты вдруг переменишь свое мнение…

— Нет. Я не принадлежу к людям, меняющим свое мнение.

Его резкий тон отрезвил Линор, развеял ее надежды. Вряд ли их отношения когда-нибудь изменятся. Ну и пусть, она не собирается навязываться.

— А это что такое? — Аллан, переменив тему разговора, тронул рукой предмет обстановки. — Что-то не могу понять…

— Это манеж, просто он еще не разложен, — пояснила Линор. — Я увидела его на распродаже и тут же поняла, что он идеально подходит для детской. Ведь ты не против, чтобы я покупала на распродаже совершенно новые вещи?

— Нет, конечно.

Слава Богу, хоть здесь он не возражает. Иначе ей никогда не закончить работу над интерьером. Аллан тем временем вертел в руках большую пластиковую букву А ярко-красного цвета.

— А это для чего?

— Разве тебе не нравится? — Линор подала ему еще несколько штук — красновато-лиловую О и Д цвета молодой листвы. — Это наклейки. Я хочу на каждый предмет наклеить букву, на которую он называется. Так ребенку будет легче учить буквы, а заодно и запоминать слова.

— По-моему, это отличная идея. Только я бы покрасил О в синий цвет.

— Цветовая азбука у каждого своя, — пожала плечами Линор. — Я вот всегда представляла гласные прозрачными, как стеклышки, а согласные — наоборот, густо окрашенными.

— А какого цвета будут обои?

— Светло-голубыми, мягкими и моющимися.

— Здорово. Ребенку должно понравиться.

— Я на то и рассчитываю, — кивнула Линор, довольно улыбаясь. Чем дальше, тем больше ей нравилось заниматься дизайном интерьера. Это давалось ей куда легче, чем работа в офисе. — А буковки можно отклеить, когда ребенок подрастет. Тогда он сможет играть с ними, складывать разные слова.

— Я вижу, ты обо всем подумала.

— Да, конечно. В квартире, которую я сниму, у ребенка вряд ли будет такая роскошная детская, так пусть он приходит сюда играть.

С трудом сглотнув, Аллан произнес:

— Ты можешь оставаться в этом доме сколько пожелаешь.

И тут Линор ощутила какое-то легкое шевеление в животе. Сначала она подумала, что это нервная реакция на слова Аллана, но шевеление повторилось. Ребенок! Это мог быть только ребенок!

Аллан тревожно смотрел на нее.

— С тобой все в порядке?

Она кивнула, глядя на него широко открытыми глазами.

— Это… это Наследничек. Я его почувствовала. Он пошевелился.

— Правда?

— Мне так показалось. Дай-ка руку.

Линор схватила его ладонь и прижала к своему животу. Забыв про все обиды, она была счастлива, что может разделить с Алланом этот момент. Легкое шевеление — будто бабочка задела крылом — повторилось.

— Вот-вот! Опять! Ты чувствуешь?

— Нет. — Аллан от напряжения свел брови. — Может, тебе показалось?

— Да нет же! Ну-ка, а если вот сюда? — Линор двигала его ладонь, закусив нижнюю губу. — Вот так чувствуешь?

— Н-нет… Не получается. Наверное, это слишком слабое движение. Снаружи его не уловить. Прости.

— Ничего, скоро малыш начнет брыкаться куда сильнее. Тогда и ты сможешь почувствовать.

— А пока я поверю тебе на слово. — Он отнял руку от ее живота. — Должно же быть какое-то преимущество у тебя как у матери. Это только справедливо.

— Мой папа тоже говорил… — Голос Линор дрогнул. Воспоминание об отце доставило ей острую душевную боль. Об отце и о матери. Пропасть меж Линор и родителями все расширялась, и это заставляло ее страдать. — Как я расскажу Наследничку? Как смогу объяснить, что бабушка и дедушка не хотят иметь с ним ничего общего?

— Ну, до дня, как малыш тебя об этом спросит, все может еще много раз измениться, — успокаивающе протянул Аллан.

— Ты не понимаешь…

— Неужели ты полагаешь, что вы с матерью никогда не помиритесь?

— Я не нужна моей матери, — упрямо повторила Линор.

— Но она же все равно твоя мать.

«Да, но только предпочитает забыть об этом! Пожалуй, Аллан должен узнать всю правду о миссис Луэлле Монтекьют», — решила Линор.

— Перед ее отъездом у нас с матерью произошел серьезный разговор. Она попросила больше не называть ее мамой, а просто Луэллой. Сказала, что, если ее американские друзья узнают, что у нее есть взрослая беременная дочь, это помешает ее матримониальным планам, а ей нужно строить свою жизнь. Это ее слова, Аллан, не мои.

— Иди ко мне.

Вместо слов утешения Аллан просто притянул молодую женщину к себе и крепко прижал. Он был таким сильным… Намного сильнее, чем она…

Линор, пряча лицо у него на груди, прислушивалась к собственному телу. Ожидала, может быть, новых движений крохотного человечка внутри. Ради этого человечка ей самой нужно быть сильной… Как бы ни хотелось простоять век в объятиях Аллана, черпая от него покой и уверенность.

Он готов был на все ради ребенка, даже жениться на нелюбимой женщине. Линор уважала его за это, ценила его честность, но принимать подобной жертвы не собиралась. Она вообще не собиралась выходить замуж без любви.

Собрав душевные силы, Линор отстранилась от Аллана, словно бы навсегда отдаляясь от него.

— Я никогда не буду такой, как моя мать. Никогда.

Это был очень тяжелый день. Аллан задержался на работе до девяти вечера и теперь, к концу второго совещания, едва держался на ногах. Утешало только то, что Кэтрин отвезла Линор домой. Следовательно, она уже дома и, может быть, ждет его.

Еще на пороге, нажимая кнопку звонка, Аллан сорвал с себя галстук. С большой радостью он скинул бы прямо здесь и пиджак.

Наконец, хотя и не сразу, дверь отворилась. Линор предстала на пороге — не в обычной домашней одежде, а в кремовом брючном костюме, которого Аллан еще не видел на ней.

— Здравствуй. — И она как-то загадочно улыбнулась. Он узнал эту улыбку: точно так улыбалась его мать, когда готовила на ужин что-нибудь особенно вкусное.

Офис всегда был местом, куда Аллан стремился больше, чем домой. Он и представить не мог, что можно с радостью возвращаться домой. Но с появлением Линор в его жизни все изменилось.

— Это был очень долгий день, — признался он ей, входя в прихожую. — А что это на тебе за обновка?

— Вчера Флоренс водила меня на распродажу. Я сразу присмотрела этот костюм. Видишь, он специального покроя для беременных. В нем очень удобно. Тебе нравится?

— Не то слово! — Аллан отвесил ей легкий поклон.

— Это все благодаря тебе. Ты научил меня с толком распоряжаться деньгами. Живи я так, как привыкла, не смогла бы купить сейчас даже носового платка. Тебе надо бы написать книгу для людей вроде меня.

— Вроде тебя?

— Ну да, для финансовых невежд.

— Ты не невежда.

— Потому что у меня был очень хороший учитель, — благодарно улыбнулась Линор. — А теперь посмотри-ка. Этот пиджак многое скрывает, конечно, но все-таки видно, как растет наш Наследничек.

Это была правда. Ее фигура менялась с каждым днем. Живот уже заметно выступал, груди сделались полнее, даже волосы приобрели какой-то особый блеск. Беременность необычайно красила Линор. Аллан никогда не видел более привлекательной женщины, и ее притягательность все возрастала. Ему было все труднее держаться от нее в стороне, не прикасаться к ней, не пытаться снова поцеловать, но Аллан соблюдал дистанцию.

— Да, наконец-то ты начинаешь выглядеть действительно беременной.

— Это комплимент?

— Самый большой комплимент в мире. — Аллан, не удержавшись, поцеловал ей руку. — А чем это так вкусно пахнет из кухни? Неужели ты хозяйничаешь?

— Я, конечно, готовлю куда хуже тебя, но сегодня у меня есть для тебя сюрприз. — Линор взяла его за руку. — А теперь закрой глаза и иди за мной.

Аллан послушался и с улыбкой последовал за ней, пытаясь угадать, что бы это могло быть. Он чувствовал себя как на одном из праздников своего детства, например, когда ждал Санта-Клауса под Рождество.

Знакомый прекрасный запах коснулся его обоняния. Волосы Линор пахли, как всегда, апельсиновыми цветами. Как же любил Аллан этот запах, за короткое время ставший частью его жизни, его дома!

Лучше бы он не прикасался к ней и не позволял ей вести себя за руку. От этого желание Аллана только разжигалось сильнее. Нужно дать ей возможность уехать, и тогда все станет много проще. Но он не мог этого сделать. Просто не мог. Наверное, Линор сама не понимала, какие чувства пробуждала в нем…

— Так, вот сюда. — Она заботливо свела его по ступенькам, не давая споткнуться. — А теперь можешь посмотреть.

Аллан открыл глаза — и едва не задохнулся от неожиданности.

— Как?!

Это была столовая, его столовая, но он не узнал ее. Прямоугольный стол орехового дерева, стулья с готическими спинками, светильники по стенам, льющие мягкий золотой свет. На окнах тяжелые золотистые драпировки с кистями. Живые цветы в вазах наполняли комнату чудесным ароматом. Аллану показалось, что он очутился в сказочном замке.

Стол был накрыт на двоих и сервирован старинным китайским фарфором, принадлежавшим еще матери Аллана, но это были единственные знакомые ему вещи. Даже бокалы он видел впервые — металлические кубки на высоких ножках.

— Я что, ошибся домом?

— Возможно, но тогда я тоже ошиблась домом. — Линор выжидательно смотрела на него. — Ну, скажи еще что-нибудь! Тебе нравится?

— Нравится?! Да я влюбился в эту столовую с первого взгляда!

Аллан хотел, чтобы его дом был одновременно по-старинному роскошным и по-современному уютным. Линор достигла обеих целей.

— Ты просто гений. Какую же огромную работу ты проделала!

— Это правда было нелегко. Я очень боялась не успеть. Мебель привезли в самый последний момент, и я едва справилась с сервировкой до твоего прихода. А теперь садись за стол, иначе ужин остынет.

— Ты приготовила ужин?

— Кое-что, а остальное заказала в ресторане. Я просто не успела бы сделать все сама, — объяснила Линор, направляясь в кухню.

— Помочь тебе?

— Ни в коем случае! Я хочу поиграть в радушную хозяйку дома.

Линор удалилась, а Аллан все продолжал удивленно оглядываться. Продумано было все до мелочей, даже серебряная солонка на столе, чашечка на коротких львиных лапах, полностью соответствовала обстановке.

Она подала на ужин салат «тако», омара под майонезом и говядину под белым соусом. На локте у нее, когда Линор несла поднос из кухни, висела корзиночка, из которой выглядывало запотевшее горлышко бутылки. Аллан открыл шампанское и наполнил бокалы.

— У меня тост. За дом в истинном смысле этого слова!

Линор, улыбаясь, чокнулась с ним. Раздался высокий серебристый звон.

— У меня тоже есть тост. — Она устремила на Аллана сияющий взгляд. — За здорового Наследничка!

— Ты читаешь мои мысли, — отозвался он.

— Подожди, ты не понял. — Линор смотрела ему прямо в глаза. — Сегодня мне позвонил доктор Саммер. Получены результаты обследования. Ребенок здоров!

Аллан едва не выронил бокал.

— Здоров? С Наследничком все в порядке?

Линор кивнула, вся лучась радостью. Алан и не думал, что можно испытывать подобное облегчение. Одним глотком он осушил бокал, бросился к Линор и заключил ее в объятия.

— Я все равно боялся… до этого самого мгновения.

— А теперь нам бояться нечего. Все хорошо.

Радость переполняла Аллана, почти переливаясь через край. Линор в его объятиях не делала ни малейшей попытки освободиться, напротив, сама обвила его руками. Черт возьми, как же они подходят друг другу!

Наконец молодая женщина слегка отстранилась, и Аллан тотчас же отпустил ее, ощущая разочарование и странную пустоту. Не руки его опустели, а сердце.

Пустяки, строго сказал он себе. Это из-за Наследничка я расчувствовался, больше не из-за чего.

— Я позвонила тебе на работу, желая сразу сообщить новости, но Кэтрин сказала, что ты на совещании и вообще у тебя трудный день. Вот я и решила устроить сюрприз.

— Правильно. — Аллан сел на место, улыбаясь радостно, как ребенок. — Если бы я знал об этом на работе, от меня бы не было никакого толку весь остаток дня. Клиент рассказывал бы мне о ликвидационном процессе, а я бы хихикал и лез к нему обниматься.

Усталость трудного дня слетела с Аллана, как шелуха. Он хотел праздновать. Хотел пить шампанское и танцевать. Кружиться в вальсе в паре с Линор в этом прекрасном зале…

— Значит, я поступила верно, заставив тебя подождать.

Да, несомненно, это было так. Но вообще-то Аллан уже замучился ждать. Ждать, когда она наконец привыкнет к его присутствию в своей жизни и согласится стать его женой. Нужно было предпринять какой-то особый шаг, чтобы убыстрить этот затянувшийся процесс ожидания.

— Линор, что ты думаешь насчет того, чтобы устроить прием для постоянных клиентов фирмы?

Она удивленно распахнула глаза.

— Это хорошая мысль. В Лондоне множество подходящих ресторанов…

— Нет, я хотел бы пригласить их сюда. Как тебе идея сыграть роль хозяйки бала?

Линор выглядела потрясенной, как будто ее застигли врасплох. Наверное, так оно и было.

— Но дом еще не до конца обставлен. Мебель для гостиной не прибыла… Там, понимаешь ли, будет стоять очень редкий гарнитур, и мистер Бишоп не может сказать точно, когда его доставят. И стеллажи для библиотеки нужно ждать еще недели две.

— Тогда узнай у мистера Бишопа поточнее, когда все будет готово, и мы назначим точный день приема. Время терпит. Как думаешь, за месяц ты справишься?

— Да. — В голосе Линор не было ни малейшего сомнения.

— Отлично. Тогда в понедельник мы с Кэтрин поговорим о дате. Все остальное — на твое усмотрение. Я предлагаю тебе составить программу вечера.

— Я же этим никогда не занималась…

— Не думаю, чтобы это было труднее, чем спланировать благотворительный концерт. Тем более что публика будет разношерстная — от главы местного банка до Кевина Ладлоу.

Линор не удержалась и захлопала в ладоши.

— Вот будет весело!

Аллана обрадовал ее энтузиазм.

— Тогда набросай план вечера, а мы его на днях обсудим. Конечно, хотелось бы поскорее устроить прием в собственном доме, но перегружать тебя работой я вовсе не собираюсь. Поэтому если понадобится какая-нибудь помощь, сразу скажи.

— Не волнуйся, такая работа мне только в радость.

— Я на тебя рассчитываю.

— Ты и не представляешь, какой комплимент мне делаешь такими словами.

Это и в самом деле была очень важная для Линор похвала. Она добилась от Аллана доверия, добилась, что он поручил ей что-то важное для него самого!

— Но я действительно рассчитываю на твою помощь, — подтвердил Аллан. — Ты сделала из моей холостяцкой берлоги настоящий дом, и я вижу, что ты в самом деле можешь многое.

Щеки Линор пылали от удовольствия.

— Ты не разочаруешься, — горячо пообещала она. — Только не забывай меня слегка притормаживать, если я уж слишком разгонюсь.

Аллан засмеялся.

— Я готов делать все, что ты попросишь. Если надо будет, приторможу.

Как бы ему хотелось разослать приглашения на прием за подписью, «мистер и миссис Аллан Форестер»! Даже сама эта мысль вызвала у него прилив радости.

— Все, что мы с тобой делаем вместе, Линор, получается очень хорошо!

— Это действительно так, — согласилась она негромко и покраснела.

Аллан проследил за ее взглядом — она смотрела на свой округлый живот и гладила его ладонью.