Unknown

Я сидела на кресле рядом с Киллом, держащим меня за руку. Кейд и Брок оперлись на стол по обе стороны от нас. Мама стояла рядом со мной, покусывая губу.

— Дорогая, просто расскажи нам, что видела. Если все зайдет слишком далеко, ты остановишься. Мы не будем возражать, — сказал мне Кейд, и его суровые черты смягчились.

У Брока, высокого и столь же грозного блондина-байкера, покрытого татуировками, было такое же нежное выражение. Они обращались со мной терпеливо и по-доброму. Хотя я представляла, какая ярость их переполняла. Я улыбнулась им. Они были хорошими людьми.

— Все в порядке, — ответила я.

Я глубоко вздохнула и вспомнила тот момент, когда прозвучали первые выстрелы, когда я перестала петь и застыла на месте. Я бы утонула в ужасном воспоминании и испугалась, если бы не рука Килла в моей руке, служившая мне якорем. Мысленно я увидела мотоциклы. Мужчин на них с оружием в руках. Мое сердцебиение ускорилось.

— Они были скрыты, — сказала я, вспоминая повязанные до глаз банданы, а все остальное закрывали шлемы.

Я взглянула на Кейда.

— Я про их лица, — уточнила я.

Ненадолго я задумалась.

— Но они были на мотоциклах... — продолжила я, пытаясь точно вспомнить, как они выглядели, — вроде ваших и Зейна, но не таких крутых, — попыталась я пошутить и улыбнулась.

Килл сжал мою руку. Я старалась вспомнить надписи на мотоциклах, но не могла. Я нахмурилась.

— Не могу сказать, какой марки, но точно не «Харлеи».

Я надеялась, что эта информация окажется полезной. Проводя время в гараже с Зейном и запомнив кое-что из разговоров Килла, я знала, что для клуба существовал только один мотоцикл. «Харлей». Так что я немного в них разбиралась, но все же недостаточно хорошо.

И Брок, и Кейд посмотрели на меня удивленно. Я не была уверена, но Брок казался почти впечатленным. Не знаю, почему, ведь я им не особо помогла.

— «Заблудшие Рыцари», — пробормотал Брок, взглянув на Кейда.

Я понятия не имела, что это значит, но Килл рядом со мной замер.

Кейд кивнул.

— Возможно. — Его взгляд был суров, но смягчился, когда снова обратился ко мне. — Что-нибудь еще, дорогая?

В голове внезапно всплыл образ мужчины. Я увидела его до того, как Килл выпрыгнул на сцену.

Я кивнула.

— Жилеты, — сказала я, думая о каждой детали, которую могу извлечь из этого воспоминания. — Тоже кожаные, как и у вас, но с другой нашивкой. Не знаю, с какой именно, но что-то красное.

Мне вспомнился всплеск цвета, засевшего в моей голове. Внезапно я выпрямилась, и детали головоломки встали на место. Я уже видела такие мотоциклы раньше, по крайней мере, один из них.

— Мотоциклы, — воскликнула я. — Я знала, что они выглядели знакомо, но только сейчас вспомнила, почему.

Я взглянула на маму, которая смотрела на меня, и морщинка между ее бровей грозила остаться там навечно.

— Помнишь тот день у винтажного магазина в Хоуп? — спросила я.

Она кивнула, и ее лицо, казалось, побледнело.

— Вот, где я их видела. Это те же, я уверена.

Я повернулась обратно к Кейду и Броку. Кровь в моих венах застыла при мысли, что мы с мамой находились так близко к... убийцам. Разговаривали с ними. Я вздрогнула.

Мои слова, казалось, наэлектризовали воздух в комнате. Губы Брока превратился в мрачную линию. Рука Килла крепко сжала мою руку.

Кейд смотрел вдаль, его лицо источало угрозу. Но она исчезла в тот момент, когда он очнулся от своих мыслей и повернулся ко мне.

— Спасибо, дорогая, ты очень нам помогла. — Он выглядел так, словно собирался покинуть комнату.

— Вы же не хотите, чтобы я сообщала в полицию? — быстро спросила я их.

Безусловно, полицию, вызывали, но я знала об отношениях между клубом и копами. Без подробностей, конечно, но они точно не были друзьями.

— Лекси… — одернула мама позади меня с не понятной мне ноткой в голосе.

Я повернулась и посмотрела на ее обеспокоенное лицо.

— Нет, мам, все в порядке, — успокоила я ее.

Я снова повернулась к Кейду и Броку, смотревшим на меня с удивлением, которое я бы назвала, скорее, шоком.

Об этом я не думала. Я вспоминала мучительные рыдания женщины возле погибшего мужчины. Ее горе, которое я чувствовала в своей душе. Я знала, насколько драгоценна жизнь, а ее у него украли. Я думала о том, как Килл потерял отца, и как тот мужчина станет теперь для этой женщины лишь воспоминанием на фотографии. Как и отец Килла. Как Стив и Ава.

— Я понимаю, — обратилась я к Кейду и Броку. — Полиция, скорее всего, их не найдет. А даже если и найдет, есть шанс, что посадить их не смогут.

Я выдержала паузу. Я не была экспертом в таких делах, но знала, что закон не всегда помогал в подобных ситуациях.

— Во всяком случае, не всех. Но вы… — Я уставилась на Кейда. — Вы найдете их, ведь так?

На самом деле это был не вопрос.

Кейд медленно кивнул, словно не знал, что сказать.

Я кивнула в ответ.

— Да. Хорошо. Я все сделаю, как надо, — заявила я.

Мне не требовалось знать, что произойдет потом. Главное знать, что люди, которые пытались украсть самое ценное из моей жизни, и которым удалось украсть это у другого, заплатят. Я даже не понимала, откуда взялась эта мстительная мысль. Уверена, если бы я не потеряла Аву и Стива, то не была бы так категорична в данном вопросе. У меня зародились бы сомнения. Но теперь я уже не была прежней Лекси. Лекси до трагедии в ее жизни. Нынешняя Лекси смотрела на мир совершенно другими глазами.

Кейд все еще глядел на меня. Затем слегка вздрогнул, и, к моему крайнему изумлению, наклонился и нежно поцеловал меня в голову. Он проделал все быстро и снова выпрямился. Я поняла, что это был за жест. Молчаливая благодарность. Его взгляд на мгновение остановился на моей маме. Затем он и Брок, подмигнувший мне, вышли из комнаты.

Килл наклонился ко мне и пробормотал на ухо:

— Ты потрясающая, Веснушка. Я так тобой горжусь.

Я повернулась к нему и пожала плечами.

— Они твоя семья.

***

Меня окружала чернота. Я ослепла. Ничего не видела. Но слышала. Слышала всё. Оглушительные выстрелы. Потом тишину. Затем крики. Рыдания.

Я резко проснулась и быстро заморгала, вглядываясь в мертвую тишину темной комнаты. Вокруг меня сжались чьи-то руки.

— Веснушка? — пробормотал обеспокоенный голос.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, где я нахожусь. На диване. Это было последнее место, где я помню, как оказалась, после того, как мы, наконец, добрались до дома. Мама, Килл и я. За нами, безусловно, следовал мужчина на байке. Килл немедленно отвел меня к дивану, обнял и включил телевизор. Мы почти ничего не сказали друг другу.

Телевизор больше не работал. Была середина ночи, если судить по тусклому свету, и я полулежала на диване, положив голову на грудь Киллиана.

Должно быть, я заснула. Не удивительно. Большую часть дня я действовала на адреналине. Предполагалось, что я вырублюсь. Меня крайне озадачило, что я проснулась посреди ночи на диване в объятиях Килла.

— Ты еще здесь, — прошептала я.

Руки Килла сжались.

— Я же сказал, что глаз с тебя не спущу, — пробормотал он мне в волосы.

— И мама не возражала? — спросила я в замешательстве.

Мама не была строгой в каком-либо смысле этого слова, но она придерживалась четких правил, когда дело касалось Килла. Установила мне комендантский час, вынуждала держать дверь открытой, когда он был в моей комнате, в отсутствии мамы вход туда ему был закрыт, и ему категорически не разрешалось оставаться на ночь.

Килл погладил меня по голове.

— Да, но мне строго приказано уложить тебя в кровать и вернуться на диван, если ты проснешься.

Я вся напряглась при мысли о том, чтобы покинуть объятия Килла и остаться одной в темноте.

Килл, должно быть, заметил это, потому что притянул меня к себе так, чтобы мне был виден силуэт его лица в темноте.

— Я не буду этого делать, Веснушка, — успокоил он меня, поглаживая меня по щеке. — Я уважаю твою маму. Ее правила. Не собираюсь их нарушать. Кроме одного, которое велит мне оставить мою девушку. Девушку, мимо которой сегодня на моих глазах пролетали пули. Девушку, которую я мог потерять.

Его ладонь обхватила мою щеку.

— Я не могу оставить тебя, Лекс. Не сейчас. Не в темноте, куда я боюсь отпустить тебя. Боюсь, что ты расплачешься у меня на руках, — признался он.

Я накрыла ладонью его руку.

— Твои объятия — единственное, что удерживает меня от этого, — прошептала я.

Наклонившись вперед, я прижалась губами к его губам. Я нуждалась в его поцелуе больше, чем в чем-либо еще. Поцелуй быстро стал глубже, и объятия Килла сжались крепче. Он подвинулся на диване, укладываясь на спину, и я оказалась на нем сверху. Я обняла его за шею, а он обхватил меня за бедра и углубил поцелуй.

Внезапно его рука оказалась на моей шее, и он медленно отстранился.

— Я уже нарушил одно правило, Веснушка, — прохрипел он. — Нельзя сжечь их всех. Я не могу воспользоваться тобой в таком состоянии.

Я хмуро посмотрела на него в темноте, пока моя кровь горячим потоком пульсировала по венам. Я хотела его. Чувствовала себя живой. Больше всего на свете жаждала ощутить себя живой, убедиться, что Килл реален. Но, несмотря на это, вздохнула и опустила голову ему на грудь. Он положил руку мне на затылок. Я долго молчала, счастливая от того, что слышу под ухом сердцебиение Килла, и чувствую, как его грудь поднимается и опускается при дыхании. Затем вскинула голову.

— Ты выскочил на сцену, — выпалила я.

Килл ничего не сказал.

— Ты выскочил на сцену под градом пуль, — в ужасе закончила я.

Среди всех вчерашних событий, я не вспомнила о моменте, когда Килл прикрыл меня своим телом. От пуль. Пуль.

Руки Килла переместились на мою шею.

— Конечно, выскочил.

Я знала, что он меня не видит, но все же подняла брови.

— Конечно, выскочил? — повторила я. — В тебя могли попасть. Ты мог…

Я замолчала, не в силах принять эту мысль, не говоря уже о том, чтобы дать ей жизнь, произнеся ее вслух.

— Веснушка, ты, замерев, стояла посреди сцены. Вокруг тебя летели пули, — пробормотал он. — Чего ты ожидала от меня?

— Не бежать под пули, — ответила я мгновенно.

Его руки напряглись.

— Выбора не было, детка. Не тогда, когда есть вероятность того…

— Чего?

— Что одна из этих пуль попадет в тебя. — В его голосе слышалась мука. — Что одна из них заберет то единственное, что делает меня целостным. Если бы такое произошло, то затронуло бы и меня тоже.

Он замолчал ненадолго, затем повторил:

— Выбора не было, Веснушка.

Я глубоко вздохнула — это прозвучало приглушенно — и с трудом сглотнула.

— Ты не можешь, — выдавила я. — Обещай, что больше не будешь так делать, — потребовала я.

— Я не могу такого пообещать, — сразу же ответил он. — Я бы пообещал тебе все на свете, но только не это. Пока мое сердце бьется, я буду делать все, что в человеческих силах, чтобы уберечь тебя от вреда.

Я замолчала, когда значимость его слов обрушилась на меня, как цунами.

— Уберегая от вреда себя, ты уберегаешь от вреда меня, — прошептала я. — Так что запомни это, когда в следующий раз соберешься выскакивать под пули, потому что это затронет и меня тоже. Если что-то причинит боль тебе, то пострадаю и я.

Килл притянул меня к себе, нежно коснувшись моих губ поцелуем.

— Лекси, я не планирую в ближайшем будущем снова выскакивать под пули. И, безусловно, никаких планов, чтобы ты оказалась под огнем.

Он чуть подвинулся, укладывая меня между собой и спинкой дивана. Я тут же опустила голову ему на плечо.

— А теперь спи, — приказал он.

Будто такое было возможно после всего, что он только что сказал. Но к моему удивлению, чувствуя себя в его объятиях в большей безопасности, чем когда-либо в жизни, я провалилась в сон. Провалилась в глубины Киллиана. В кроличью нору, из которой надеялась никогда не вернуться.

Глава 22

Два дня спустя

— Можно я тебе что-нибудь сыграю? — спросила я Килла.

Он оторвался от машины, над которой работал.

— Веснушка, разве тебе нужно об этом спрашивать? — ответил он с теплотой во взгляде.

Я улыбнулась ему, перекинув ремень гитары через плечо.

Мы находились в одном из боксов гаража клуба. Я впервые пришла сюда после стрельбы. Всю дорогу сюда меня мутило. Но альтернатива быть без Килла была еще хуже. Я знала, что в данный момент моя привязанность к нему граничила с нездоровой, но ничего не могла с собой поделать. После всего случившегося он был мне нужен. Я не могла позволить, чтобы из моей жизни забрали еще одного человека. Килл, похоже, не возражал. На самом деле, казалось, он нуждался во мне так же сильно, как и я в нем. Именно он предложил мне пойти с ним в гараж после школы, так как его ждала работа.

Словно почувствовав мое настроение, он какое-то время молча сидел в машине, держа меня за руку после того, как мы въехали на парковку. Я не сводила взгляд с лужайки и столов для пикника. Места, где умер человек. Кровь исчезла, но это не значило, что земля не поглотила ее, отметив это место смертью. Я взглянула по обе стороны от нас. Мотоциклы были припаркованы в ряд. Туда подъехали те другие мотоциклы и стреляли в людей. Стреляли в меня.

— Веснушка, я могу отвезти тебя домой, — нарушил тишину Киллиан, обеспокоенно глядя на меня.

Я видела, что он все время ждал, когда у меня случится срыв. Я была почти уверена, что мама тоже. Подобное происшествие вряд ли обойдется без травм. Даже Сэм после всего этого не отличался красноречием. Но со мной все было в порядке. Если не считать последних двух ночей, когда я в ужасе просыпалась в темноте. Я не могла позволить кошмарам проникнуть в мои дни и испортить дневной свет. Была полна решимости не допустить этого. Иначе они победили бы. Этому не бывать.

Я наклонилась, чтобы взять сумку с учебниками.

— Нет, — заявила я. — Это твой дом. Твоя семья. Я не позволю ничему отнять это у меня.

Килл потянулся за моей сумкой. Другой рукой коснулся моей щеки.

— Я уже говорил тебе сегодня, какая ты великолепная? — тихо спросил он.

Я ухмыльнулась.

— Сегодня — нет, но твое мнение приветствуется.

Он улыбнулся и покачал головой.

Так мы и шли по лужайке, рука об руку. Несколько мужчин помахали нам, некоторые из них улыбнулись. Я улыбалась и махала в ответ. Когда мы дошли до одного из боксов рядом с офисом, из него вышел мужчина.

Он был высоким, в кожаном жилете. С седеющей бородкой. Я узнала его. Стег. Килл рассказал мне, что он был президентом, пока несколько лет назад его не подстрелили. Да, подстрелили. Он защищал Гвен, которую тоже чуть не ранили. Да. Вечеринка была не первым разом, когда Сыны видели кровь. Они были покрыты ею. Я этого не совсем понимала, но что-то подсказывало мне, что такое будет не в последний раз.

— Малой, — Стег кивнул Киллу, приближаясь к нам.

— Здравствуй, Стег, — уважительно поприветствовал его Килл. — Лекси посидит со мной, пока я работаю. Ты не против?

Я скрыла свое удивление. Килл никогда не спрашивал разрешения что-либо сделать. Если до этого у меня и имелись сомнения в том, кем для него был этот человек, то сейчас они развеялись.

Взгляд серых глаз остановился на мне. Мужчина передо мной, без сомнения, выглядел угрожающе. Я не сомневалась, что эти глаза могут быть жестокими. Но они смягчились при взгляде на меня.

— Конечно, нет. Я не виню тебя за то, что ты держишь такую красавицу поблизости, — заметил он, сверкая глазами. Они стали серьезными, и он шагнул вперед. — И она особенная. Слышал, что ты сделала для клуба, юная леди. Мы не воспринимаем верность легкомысленно. Чтобы произвести на меня впечатление, требуется приложить немало усилий, но тебе это удалось.

Я слегка покраснела.

— Я ничего особенного не сделала.

Рука Стега легла мне под подбородок.

— Нет, сделала, — твердо сказал он.

Я сглотнула.

— Вы — семья Килла.

— А ты принадлежишь Киллиану, а это значит, что ты тоже семья.

При этом Килл до боли сжал мою руку.

Глаза Стега снова вспыхнули.

— Найди меня, если он доставит тебе неприятности, юная леди. Я обязательно надеру ему за тебя задницу. — Он подмигнул.

Я улыбнулась ему.

— Спасибо, буду иметь это в виду. — Я взглянула на Килла. — Хотя не думаю, что он так поступит.

Лицо Стега стало серьезным.

— Да, я тоже так не думаю.

Затем он развернулся и ушел.

— Он милый, — заметила я, когда Килл повел нас в гараж.

Он остановился и повернулся ко мне, широко раскрыв глаза.

— Милый? — повторил он. Затем удивил меня, запрокинув голову и расхохотавшись.

Каким бы прекрасным и редким ни было это зрелище, я слегка нахмурилась в замешательстве.

— Что здесь смешного?

Килл уронил мою сумку и поставил футляр с гитарой к стене, схватив меня за бедра.

— Стег — много какой, Веснушка, — пробормотал он. — Но «милый» точно не фигурирует в этом очень длинном списке.

Я пожала плечами.

— Он был добр ко мне. Поэтому он милый.

Килл пристально посмотрел на меня.

— Да. Я ни разу не видел, чтобы он так быстро проникся к кому-либо. Он прав. Ты особенная. Не то чтобы я этого еще не знал, — пробормотал он, заправляя мои волосы за ухо.

Я покраснела. Все никак не могла к этому привыкнуть. К тому, что он говорил. К тому, как смотрел на меня.

К счастью, он усадил меня за маленький столик напротив машины на подъемнике, или как там это называется. Идеальное место для домашнего задания, если только не брать во внимание небольшое количество машинного масла, в котором я запачкалась.

Поначалу у меня не было возможности сосредоточиться на домашнем задании, потому что Килл сдернул с себя футболку, оставшись в майке, демонстрирующей его мускулистое тело. Затем он надел комбинезон и завязал его на талии.

Его темные глаза встретились с моими.

— Смотри в книги, Веснушка, — приказал он хриплым голосом.

Я сглотнула и тут же подчинилась, чтобы не побежать к нему и не наброситься. Мне потребовалось много времени, чтобы действительно увидеть слова на бумаге. С домашним заданием я разделалась быстро. Мы с Киллом работали в обоюдной тишине. Время от времени мимо проходил кто-то из мужчин, здоровался со мной, перекидывался парой слов с Киллом, а затем уходил.

Но в тот момент казалось, мы были одни во всем гараже. Поэтому я начала бренчать и тихонько напевать «Monsters» Кэти Скай.

Я пела ее из-за всего того, что преследовало меня последние несколько недель, но то, как мама Килла обращалась с ним, было хуже всего. Он больше никогда о ней не упоминал, и однажды я попыталась поднять эту тему. Он мягко, но твердо увел нас от нее.

— Я не трачу дыхание на разговоры о ней. И, определенно, не позволю тебе тратить свое, — прорычал он. Затем фактически заставил меня замолчать поцелуем.

Я не пропустила боль в его глазах. Не знала, как это исправить, и из-за этого мне тоже было больно. Поэтому решила прибегнуть к единственному доступному мне способу, который, как я знала, исцелял мою душу. К музыке.

Я потерялась в словах, но не сводила глаз с Килла. Как только он услышал первые строчки куплета, оттолкнулся от капота машины и замер, глядя на меня.

Последние слова песни я спела, надеясь, что они каким-то образом уменьшат боль, скрывающуюся так глубоко в мальчике, которого я любила.

Когда последние аккорды растаяли в воздухе, воцарилась тишина, и единственное, что осталось, — это отголоски смысла песни.

Лицо Киллиана было спокойным. Он оставался неподвижным, но его взгляд обжигал.

— Веснушка, — выдавил он, шагнув вперед.

В гараже раздались аплодисменты.

— Вау! Это было чертовски здорово. Сможешь сыграть «Enter Sandman»? — спросил веселый голос.

Наши с Киллианом взгляды остановились на источнике голоса. В дверях отсека стоял ухмыляющийся Лаки. Рядом с ним был Гейдж, и он не ухмылялся. Его глаза не отрывались от меня. Не думаю, что причиной тому была я, скорее, слова, которые я пропела. У меня создалось ощущение, что они затронули не одну поврежденную душу.

— Она тебе не чертов музыкальный автомат, — буркнул Киллиан, вытирая руки тряпкой.

Улыбка Лаки не померкла.

— Как скажешь, братан. Я согласен на что угодно. У нее великолепный голос, а я на сегодня закончил работу.

Он запрыгнул на багажник машины, болтая ногами, как маленький ребенок, хотя его ни за что нельзя было спутать с ребенком. Не с его татуировками, жилетом и миллионами мускулов. Ладно, может быть, не миллионами.

Я улыбнулась ему и Гейджу, прислонившемуся к дверному проему гаража со скрещенными на груди руками. Он не выглядел так уж жаждущим большего, как Лаки, но и уходить не собирался.

— Лекси, тебе не обязательно играть для этого клоуна, — воскликнул Килл, вставая рядом со мной.

— Осторожнее, малой. Я намного крупнее, не говоря уже о том, что привлекательнее тебя, и тебе нужно согласие всех членов клуба, чтобы тебя в него приняли, — предупредил он, но его тон был легким, как у старшего брата грозящего младшему.

Килл скрестил руки на груди. Мои глаза на мгновение отвлеклись на пульсацию его вен.

— Какое отношение это имеет к твоему голосу за меня?

Лаки ухмыльнулся.

— Никакое, мне просто нужно было убедиться, что все присутствующие здесь знают об этом.

Я слегка хихикнула и начала перебирать струны. Позволила нотам песни, которую просил Лаки, наполнить воздух, заглушить спор. Сыграв еще пару песен, я, к моему удивлению, собрала небольшую аудиторию. Казалось, я должна чувствовать себя неловко из-за того, что столько суровых байкеров уделяют мне такое пристальное внимание. Но нет. Это было легко. Нормально. Я не знала, произошло ли это во многом из-за присутствия Киллиана, или потому, что я считала этих мужчин своей семьей.

***

— Ты потрясающая, — пробормотал Килл, когда мы подъехали к моему дому.

Я повернулась к нему.

— Да, я знаю. Что послужило причиной данного признания? — спросила я с усмешкой.

Килл не улыбнулся.

— Я серьезно, Веснушка, — заявил он, глядя на меня. — Та песня…

Он замолчал, словно на мгновение потерявшись в своих мыслях.

— От твоего пения у меня перехватило дыхание, Лекси, — пробормотал он. — Ты играешь для моих братьев так просто, будто делаешь это каждый день, это было потрясающе. Я всегда горд называть тебя своей девушкой. Но в тот момент думал, что лопну от этого чувства. От гордости.

Я посмотрела на него и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Он не закончил.

— Лекси, я знаю, почему ты спела ту песню. Что она означала. Это очень важно для меня, детка.

Я знала, что большего мне не добиться. Килл не уклонялся от того, чтобы поделиться своим мнением обо мне, хотя еще не услышала тех самых трех слов. Но по поводу других вещей он не делился со мной чувствами. Мы стояли бок о бок на похоронах убитого мужчины, а Килл почти все время держался бесстрастно и молчаливо. Когда позже я попыталась поговорить с ним, он отмахнулся от меня, причем не жестоко.

— Дело сделано, Веснушка. Его нет. Предан земле, — вот и все, что он сказал.

Так что, его откровенность в данный момент значила очень многое.

Наклонившись, я положила руки ему на грудь и легко поцеловала в губы. Ну, сначала легко. Как и большинство наших поцелуев в последнее время, этот быстро перешел на новый уровень. Килл запустил пальцы в мои волосы, слегка потянув за них. С гортанным звуком он прижался лбом к моему лбу.

— Иди в дом, Веснушка, — приказал он хриплым голосом.

Я немного отстранилась, чтобы видеть его лицо полностью.

— Ты не зайдешь на ужин? Единственный мамин кулинарный талант — это разогретая лазанья, которую я приготовила заранее. Даже она не сможет ее испортить, — поддразнила я.

— Не сегодня. — В его голосе звучало извинение. — Клубные дела, — загадочно продолжил он.

Я подняла бровь.

— Клубные дела? — повторила я. — А поподробнее?

Килл вздохнул.

— Хотел бы я сказать, но не могу. Прости, Лекси. Это дела клуба.

Я прищурилась.

— Но формально ты еще даже не член. Ты не сможешь вступить в клуб, пока тебе не исполнится восемнадцать.

— Я родился членом клуба, — возразил Килл. — Нашивка — это формальность. Я Сын по крови и не останусь в стороне от того, что произошло на выходных. Что подвергло тебя опасности. Стег это знает.

Сын по крови. Внутри меня все опустилось.

— Это дело, оно ведь не подвергнет тебя опасности? — забеспокоилась я.

Килл стиснул мою шею.

— Не волнуйся, детка. Со мной все будет в порядке, — пообещал он. Затем крепко поцеловал. — Увидимся завтра.

Думаю, таков был способ Килла сказать мне, чтобы я уходила. Меня это раздражало.

— Ага, — выдавила я.

И прежде чем он успел притянуть меня к себе, схватила сумку и гитару и вылезла из машины, удерживаясь от того, чтобы не топать по подъездной дорожке. Потребовалось больше выдержки, чтобы не оглянуться на машину, стоявшую на тротуаре. Я сделала это, захлопнув за собой входную дверь.

Бросив вещи к ногам, я издала тихое раздраженное рычание.

— Ой-ой, звучит как рассерженный подросток, — заявила мама, выходя из гостиной и опираясь на дверной косяк. — Ад замерз, и ты, наконец, превращаешься в подростка-монстра?

Я нахмурилась.

— Нет, просто Килл… такой Килл.

Мама улыбнулась, но искра в ее глазах погасла.

— Куколка, мне нужно поговорить с тобой, — сказала она странным голосом.

Я сразу напряглась.

— Что случилось?

В эти дни я постоянно держалась настороже. У меня создалось ощущение, что это связано с мамиными отговорками по поводу исчезновения Зейна после стрельбы. Я знала, что он будет вместе с клубом искать того, кто это сделал, поэтому не волновалась. Только беспокоилась, что он пострадает.

Мама повела меня в гостиную, и я поняла, почему насторожилась, почему включилось мое чутье. Потому что она намеревалась погрузить в руины мой и без того разрушенный мир. Она сообщила мне, что мы больше не будем общаться с Сынами Тамплиеров, не только с мужчинами, для которых я играла и с которыми смеялась не более часа назад, но и с женщинами, которых я начала считать семьей.

— Этот клуб, эти люди живут в другом мире, — объяснила она. — Опасном мире. С пулями и оружием. Они не плохие люди. На самом деле они одни из лучших.

На мгновение она отвела взгляд вдаль. Затем сосредоточилась на мне.

— Но мир пуль и оружия — не тот мир, частью которого станет моя девочка. Я не могу допустить, чтобы моя самая драгоценная жемчужина в этом мире подвергалась риску из-за того, с кем я выбрала встречаться. Так что я с ним больше не увижусь. Мы с ними больше не увидимся. Ни с кем из них, — твердо постановила она.

Мои внутренности скрутило. Я медленно впитывала смысл, стоящий за ее словами. Она запрещала мне видеться с людьми, которые были мне важны. Людьми, которые начали заполнять пустоту, образовавшуюся после потери Авы и Стива. Они никогда их не заменят, но это было хоть что-то.

Перестав дышать, я резко повернула голову к ней.

Киллиан. Киллиан был частью того мира, о котором она говорила. Она не могла всерьез сказать мне, что я больше не могу видеться с мальчиком, которого люблю. Она не помешает мне видеться с ним. Ничто не могло этому помешать.

Казалось, она прочитала мои мысли и наклонилась вперед, чтобы сжать мою руку.

— Мне нравится, когда моя девочка дышит и счастлива, а это значит, что я не заберу мальчика, который ей в этом помогает. Мальчика, который бросается под пули, чтобы спасти мою дочь. Он никогда не уйдет из твоей жизни. Я это знаю. Я бы так с тобой не поступила, — пообещала она.

Она говорила это так, словно делала мне подарок. Делала мне одолжение. Позволяла оставить одного человека, когда забирала всех остальных.

И Зейна. Мужчину, который стал моей семьей. Он был маминым человеком. А она говорила мне, что мы должны вот так просто исключить их из нашей жизни.

— Ты не можешь этого сделать! — закричала я, когда она сказала, что Зейна больше не будет в нашей жизни. Вместе со всей той семьей, к которой я очень привязалась. — Он заботится о тебе, заботится о нас. Мы ему нужны, — визжала я со слезами, текущими по моим щекам.

Как мама могла не осознавать, насколько мы нужны Зейну? Как она могла быть такой бессердечной эгоисткой?

— У него нет семьи, кроме нас. Он играет со мной на гитаре, — добавила я сквозь слезы.

Он играл со мной. Музыка помогала. Не так сильно, как мама, но она ему помогала. Я не могла отнять это у него. Мама не могла отнять это у меня.

Мама шагнула вперед и взяла меня за руки.

— С ним все будет в порядке, — пообещала она.

Впервые я ей не поверила. Меня не волновала боль на ее лице или слезы в глазах. Меня ничего не волновало. Я слишком разозлилась.

Я вырвалась из ее рук.

— Не будет, — зашипела я на нее. — Я тебя ненавижу, — прошептала я.

Гнев вынудил меня произнести слова, которые, как я знала, причинят ей боль. Я не стала ждать, чтобы увидеть, нанесли ли они рану. Развернувшись, я выбежала за дверь, а слезы все не переставали течь по моему лицу.

Я не остановилась, пока не оказалась далеко, запыхавшаяся. Осмотревшись, поняла, что нахожусь в парке, мой взор был затуманен, глаза жгло от слез. Каким-то чудом в кармане моих штанов оказался телефон. Трясущимися руками я нажала на нужный контакт и поднесла мобильный к уху.

— Веснушка, — поприветствовал меня глубокий голос Килла.

— Ки-Килл, — прорыдала я, не в силах отдышаться.

Я опустилась на скамейку позади себя.

— Лекси, — мгновенно насторожился он. — Что случилось? Ты в порядке?

Я икнула.

— Ты мне нужен, — выдавила я.

— Детка, скажи мне, где ты, — настойчиво попросил он.

Оглядевшись, мне удалось сообщить ему свое местоположение.

— Буду через две минуты, — пообещал он.

К тому времени, как он добрался до меня, мои слезы утихли, но не гнев.

— Веснушка, — в его глубоком голосе звучали нотки беспокойства.

Как только он приблизился, тут же заключил меня в объятия.

— Что случилось? — спросил он, отстраняясь, чтобы осмотреть меня на предмет травмы.

Я шмыгнула и, задыхаясь, рассказала ему о том, как мама запретила мне видеться с кем-либо из Сынов Тамплиеров, и рассталась с Зейном.

— Она не помешает мне видеться с ними, — горячо воскликнула я. — Она не имеет на это права.

Килл с силой сжал челюсти и усадил нас обратно, притягивая меня к себе. Он поцеловал меня в голову.

— Она имеет на это полное право, Веснушка. Она твоя мама, — мягко возразил он.

Я резко вскинула голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты согласен с ней? — обвинила я.

Его челюсть все еще была крепко сжата, когда он покачал головой.

— Нет, детка, я не согласен с тем, что она отстраняется от хороших людей. Людей, которые заботятся о ней, о тебе. — Он сжал меня. — Но я ее понимаю. Детка, то дерьмо, что произошло, это было тяжело. Безумно. Ты могла умереть, — заявил он, глядя мне в глаза.

— Но я не умерла, — начала я спорить.

— Но могла бы. От мысли об этом меня пробирает до костей, Веснушка. Пугает до чертиков. Могу только представить, что чувствует твоя мама. Ты — все, что у нее сейчас есть. Она любит тебя больше всего на свете. И сделает все, чтобы защитить. — Он сделал паузу. — Даже пожертвует своим счастьем.

Я моргнула, и меня охватил холод осознания, гнев улетучился после слов Килла.

— Ты прав, — прошептала я. — О, боже, ты прав.

Я посмотрела на него, и на глаза снова навернулись слезы.

— Килл, я так ужасно с ней обошлась. Сказала, что ненавижу ее. Как я могла это сделать? Я ужасный человек.

Килл поцеловал меня в голову.

— Ты не ужасный человек, — твердо сказал он. — Ты лучший человек, которого я знаю. Ты любишь свою маму. Она это знает. Эти слова ничего не значили.

— Но я причинила ей боль, — прошептала я, ненавидя себя.

— Тогда, хорошо, что это легко исправить извинением, не так ли, Веснушка? — Киллиан легко улыбнулся. — Я отвезу тебя домой.

Я схватила его за куртку и потянула вниз.

— Можем мы посидеть здесь немного? — взмолилась я. — Мне просто нужно немного тишины.

Килл внимательно посмотрел на меня, затем кивнул, снова притягивая к себе. Мы посидели так некоторое время: Килл обнимал меня, но без всякого пыла. Затем, когда я была готова, он отвез меня домой, где я со слезами на глазах извинилась перед мамой. После этого я не упоминала ни о Зейне, ни о клубе, понимая, какую боль она испытывает. Это не значило, что я о них не думала. Не беспокоилась о Зейне. О маме.

Глава 23

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

— Мне это не нравится, — заявила я, хмуро глядя на свой дом, когда Киллиан от него отъехал.

Он взял мою руку с колен и поднес к губам.

— Тебе не обязательно должно это нравиться, Веснушка. Но ничего не поделаешь.

Я повернула к нему голову.

— То есть, ты не против того, чтобы мама пошла на свидание, и в мгновение ока покинула Зейна, любовь всей ее жизни? — резко спросила я.

Килл взглянул на меня краем глаза. Взгляд был настороженный, словно он понимал, что пробудил во мне зверя.

— Прошло два месяца. Это едва ли мгновение, — осторожно заметил он. Наступила пауза. — Почему ты так уверена, что он был любовью всей ее жизни?

Я уставилась на него.

— Она моя мама. Моя лучшая подруга. Я уверена.

И я действительно была уверена. Это было понятно любому, кто только разок взглянул бы на них вместе. Увидел, как с лица Зейна спадает маска безразличия, когда он с нами. Увидел, как мамина улыбка становится намного ярче рядом с ним.

Я была уверена.

И сейчас я видела, что ее улыбка потускнела, свет погас, как бы сильно она ни старалась это скрыть. Она скучала по Зейну. Я скучала по Зейну. Возможно, он недолго был частью нашей семьи, но он — наша семья. Ему не суждено было уйти.

Маме определенно не стоило соглашаться на свидание. Меня не волновало, насколько красивым или крутым был Клэй. Или то, что он может держать наше будущее в своих руках, учитывая, что он отвечал за то, чтобы мы снова давали концерты, и его клуб был единственным местом на многие мили, где стоило играть. Он не был Зейном. Он был не «тем самым».

Килл вздохнул.

— Да, возможно, проблема есть, — пробормотал он себе под нос.

Я прищурилась на него.

— О чем ты? — мгновенно насторожилась я.

Он снова взглянул на меня.

— Просто… уверен, здесь кроется нечто большее, чем рассказала тебе твоя мама, — продолжил он уклончиво.

Я неотрывно смотрела на его профиль.

— Ты что-то знаешь. О Зейне, — обвинила я.

Килл какое-то время молчал.

— Скажи мне, Киллиан.

— Веснушка, не мне это рассказывать. Скажем так, у Булла в шкафу полно серьезных демонов. Если и есть кто-то, кто сможет их победить, так это твоя мама. Она такая же упрямая и решительная, как и ее дочь. — Он слегка улыбнулся мне. — Но даже в этом случае, возможно, они просто слишком сильны для нее.

Я моргнула. Он определенно что-то знал. Что-то о причине, по которой Зейн не улыбался. О том, как иногда я видела проблеск боли в его глазах и удивлялась, как кто-то все еще может ходить, неся на плечах такой груз печали. Килл знал и не говорил мне. Во мне вспыхнуло желание разозлиться на него. Но он был прав; не ему было мне рассказывать. Я даже уважала его за такую преданность Зейну, хотя все время, что мы встречались, Зейн относился к Киллу с плохо скрываемой неприязнью.

— Неправда, — заявила я, глядя в окно. — Они не могут быть сильнее. Он вернется, — сказала я с уверенностью. — Он должен вернуться. Потому что у мамы есть свои демоны. Возможно, я их не знаю, но понимаю, что Зейн нужен ей, чтобы бороться с ними, так же, как Зейну нужна мама, чтобы бороться с его демонами.

Килл сжал мою руку.

— Он вернется, — согласился он. — Никто никогда не сможет бросить женщину Спенсер, если поймет, что она единственная в своем роде. Если поймет, насколько особенна та, кого он держит в своих руках. Какое она сокровище, — пробормотал он, снова привлекая мое внимание к себе.

Я улыбнулась ему. Не в первый раз я подумала о том, как мне повезло, что у меня есть Килл. О том, как была счастлива, что в шестнадцать лет нашла такого мальчика, мужчину. Меня не волновало, кто что говорил о невозможности найти свою вторую половинку в таком юном возрасте, я была убеждена, что нашла ее. И в данный момент смотрела в его льдисто-голубые глаза.

— Надеюсь, ты никогда меня не оставишь, — сказала я тихо. — Совершенно уверена, что если такое произойдет, я превращусь в оболочку Лекси.

Еще я почти не сомневалась, что девочки не должны говорить подобных вещей мальчикам, строя все свое самоощущение вокруг них, как я делала с Киллианом. Я должна быть в состоянии отделять себя от него. Быть кем-то вне его орбиты. Конечно, я могла быть собой и без него, но эта перспектива казалась мне настолько пугающей, что я пришла к выводу, что мне не важно, кто я без него.

Килл снова сжал мою руку, его глаза остановились на мне, как только он припарковался у обочины.

— Лекси, в жизни я принял много плохих решений. Уверен, что приму их еще больше. Но точно знаю, что никогда не оставлю тебя, — пообещал он.

Наклонившись, он нежно поцеловал меня в губы.

— Готова зажигать, Веснушка? — пробормотал он у моих губ.

Я ухмыльнулась.

— Всегда.

— Хорошо.

Он выскочил из машины, и я покорно ждала, пока он обойдет капот и откроет мне дверцу. Вначале я спорила с ним по этому поводу, чувствуя себя глупо, когда сидела в машине, как дурочка, ожидая Килла.

— Веснушка, в моей жизни не так уж много возможностей проявить себя джентльменом. Я не могу позволить себе дарить тебе бриллианты или приглашать на роскошные ужины. Но я чертовски уверен, что смогу открыть для тебя дверцу машины, — решительно заявил он на мое очередное возражение.

С тех пор я беспрекословно подчинялась.

Я приняла его протянутую руку, и он, не отпуская ее, потянулся назад за моей гитарой. С ним все обстояло по-другому. С Киллом я никогда ничего не носила сама. Даже мою детку, мою гитару, которую мама купила мне на сэкономленные деньги. Она была продолжением моей руки. Моим разумом. Киллиан был единственным, кому я ее доверяла, и это имело смысл, потому что он также был единственным, кому я доверяла свое сердце. Он держал мой разум и душу в своих больших руках.

***

— Пиво? — спросил незнакомый мальчик, протягивая мне красный стакан и слегка проливая жидкость на мои коричневые ботильоны.

Я изо всех сил старалась улыбнуться ему.

— Нет, спасибо, — ответила я, осматривая движущуюся толпу в поисках Килла.

Он пожал плечами и сам отпил из стакана.

— Ты классно поешь. — Его глаза заскользили по моему телу. — И еще ты красотка.

Я посмотрела на него.

— Спасибо, — пробормотала я, начиная испытывать дискомфорт.

Мы только что отыграли на домашней вечеринке. День рождения или просто празднование отсутствия чьих-то родителей, точно не уверена. Я даже не знала, кому принадлежит дом. Этим занимался Сэм. Похоже, последние пару месяцев на нас был большой спрос. Все слышали о том, что мы играем в клубе, и, конечно же, все слышали о стрельбе. Так что, казалось, мы стали гвоздем программы, скорее всего, из-за нашей связи с инцидентом. Но потом людям начали нравиться мы сами, наше звучание. Это было странно. Девушкам определенно нравились Сэм и Уайатт; после концерта на них всегда висела одна из них. Ной производил тот же эффект, но отмахивался от них. Уайатта и Сэма, казалось, это смущало, но они были слишком заняты своими «фанатками», как их прозвал Сэм, поэтому не придавали этому особого значения.

Я знала настоящую причину. Ной еще не сказал мне, но я знала. И надеялась, что он будет доверять мне настолько, что поделится со мной, снимет груз со своих мускулистых плеч.

Но ко мне парни еще ни разу не подкатывали после концерта. Потому что, как только я уходила со сцены, Килл всегда оказывался рядом. Обычно он заявлял на меня права прямо на глазах у всех или очень ясно давал понять, что я принадлежу ему. Но на этот раз я пошла в ванную комнату. Проводив меня туда, он пообещал, что будет ждать снаружи. Теперь его нигде не было видно.

— Я Энди, — представился парень, слегка покачиваясь.

Я натянуто улыбнулась.

— Лекси. Извини, мне нужно найти своего парня, — сообщила я, сделав акцент на части предложения, где упоминался мой парень.

Он провел ладонью по моей обнаженной руке.

— То, чего не знает твой парень, ему не повредит, — невнятно произнес он.

Я поморщилась, но прежде чем успела что-то сказать или отстраниться от прикосновений, за меня это сделал кто-то другой. Руки на моих бедрах притянули меня к мускулистому телу.

— Да, но то, что он знает, повредит тебе, — резко сказал Киллиан.

Несмотря на пьяное состояние, парень все же почувствовал опасность ситуации.

Его глаза вылезли из орбит, и он поднял руки в знак капитуляции.

— Прости, братан, — быстро сказал он, прежде чем уйти.

Я усмехнулась, полностью погружаясь в объятия Килла.

— Тебе стоит просто повесить мне на шею табличку: «Попробуй тронуть, и Киллиан Дечезаре выбьет из тебя все дерьмо», — пошутила я.

Килл зарылся лицом мне в шею.

— Поверь, детка, даже это не остановит пьяных придурков. Или трезвых, если на то пошло, — пробормотал он. — Ты слишком чертовски красива. Добавь к этому свой прекрасный голос, который привлекает каждого парня в радиусе ста миль, и мне конец.

Хихикнув, я повернулась в его объятиях.

— Признай, что ты немного предвзят. — Я обняла его за талию и запрокинула голову. — А значит, наверняка преувеличиваешь.

Взгляд Килла потемнел.

— Я не преувеличиваю, Веснушка. Скорее, преуменьшаю. — Он провел большим пальцем по моим губам.

Я вскинула бровь.

— Тогда я не преувеличиваю, когда говорю, что каждая девушка здесь смотрит на тебя томным взглядом.

Это была правда. Как только Килл вошел со мной в обнимку, тут же стал объектом желания большинства девушек. Моя явная связь с ним этому не мешала. Я их не винила. Килл был горячим. Казалось, за то время, что мы встречались, он стал выше и шире. Несмотря на погоду, он всегда был одет во все черное. Большую часть времени носил черную кожаную куртку. А поскольку сегодняшняя ночь была теплая, на нем была обтягивающая черная футболка, подчеркивающая широкие плечи и мускулистые руки. Он выглядел как типичный плохой мальчик.

Взгляд Килла не отрывался от моих глаз.

— Я их не вижу, Веснушка, — пробормотал он, приближаясь ко мне. — Я вижу только одну красивую золотоволосую девушку. Все остальные — невидимки. Они для меня не существуют.

При этих словах в животе запорхали бабочки. Я никогда не испытывала неуверенности, когда другие девушки глазели на Килла. Я доверяла ему. Доверяла тому, что у нас было. Но наблюдать, как девушки пускают слюни на парня, которого ты любишь, все равно не самое приятное зрелище на свете.

Выражение его лица изменилось.

— У тебя еще час до комендантского часа. Я не хочу провести его здесь, наблюдая за тем, как на тебя пялятся пьяные придурки. Я бы предпочел остаться с тобой наедине. Хочешь уйти отсюда?

Я ухмыльнулась.

— Лучшее предложение, что мне делали за целый вечер.

Килл коснулся моих губ быстрым поцелуем.

— Хорошо. Давай заберем твои вещи и уйдем.

Он отошел, но продолжал держать меня за руку, пробираясь через толпу. Люди фактически расходились перед ним, чтобы дать нам пройти. Килл бросал на них предупреждающие взгляды. Возможно, ему было всего семнадцать, но, увидев его среди мальчиков примерно того же возраста, я поняла. Он не был мальчиком. Он был мужчиной. И в данный момент это было до боли очевидно. Я любовалась движением мышц его плеч, когда он закинул на плечо футляр с моей гитарой и направил нас к выходу. Пару раз он кивал мальчикам в толпе, но в основном игнорировал всех.

— Лилиан! — разнесся по толпе голос Сэма.

Он возник перед нами, держа за руку миниатюрную девушку, почти без одежды. Я улыбнулась ему и прозвищу, которое он придумал для нас с Киллианом.

— Вы же не уходите? — спросил он с тревогой на лице.

— Похоже на то, — ответил Килл, слегка ухмыляясь.

Килл и Сэм прекрасно ладили, что было довольно забавно, учитывая их полную противоположность. Сэм был шумным, беззаботным, почти ни к чему не относился серьезно, и с его привлекательного лица не сходила улыбка. Килл был абсолютно серьезен, большую часть времени выглядел очень задумчивым, и его улыбки предназначались только мне. Не считая редких ухмылок мальчикам и моей маме. Мне это нравилось.

Сэм выглядел удрученным.

— Вы не можете уйти. Мы устраиваем соревнование: будем пить пиво вверх тормашками. Лекси должна участвовать, — выпалил он, глядя на меня.

Я посмеялась над нелепостью такого заявления. На всех вечеринках, где мы играли, я ни разу не прикоснулась к выпивке. Алкоголь, конечно, тек рекой, но меня это не интересовало. Я не сомневалась, что подобное отношение делает из меня скучную зануду, но меня это не волновало. Судя по тому, что я видела, от алкоголя люди глупеют и принимают неверные решения. Килл тоже почти не прикасался к нему. Время от времени выпивал одну бутылку пива, но не более.

Он возил меня на все концерты и, когда я мимоходом упомянула об этом, сказал:

— Детка, я везу драгоценный груз. И не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу мою способность безопасно доставить тебя домой.

Возможно, мне и не хотелось пить, но легкий привкус пива на языке Килла, когда он меня целовал, был не так уж и плох.

— Такого не произойдет ни в одной вселенной, — серьезно сказал Килл Сэму.

Я растянула подол платья.

— К тому же, я у меня нет подходящей одежды, чтобы пить пиво вверх тормашками, — заявила я с усмешкой.

Взгляд Сэма остановился на моем платье, а затем снова на Килле.

— Как хотите. Тогда посмотрите, как я надеру задницу Уайатту. — Его взгляд упал на девушку, стоявшую рядом с ним. — В случае выигрыша, Гарриет пообещала мне поцелуй.

Он глупо ухмыльнулся.

— Как бы захватывающе это ни звучало, мы уходим, — спокойно протянул Килл.

Сэм пожал плечами.

— Идите, дети мои, идите! Будьте свободны, — призвал он.

Килл покачал головой. Он кивнул кому-то в толпе. Уайатт махнул рукой на прощание. Я послала им воздушный поцелуй, и Килл повел меня прочь.

***

— Веснушка, нам нужно остановиться, — прохрипел Килл.

Он нависал надо мной, опираясь на предплечья, касаясь моего тела.

— Да, определенно, — выдохнула я, обхватив его затылок и притянув обратно к своим губам.

С гортанным стоном он страстно ответил на поцелуй, а его рука двинулась вверх от моего бедра, останавливаясь на ребрах и почти касаясь моей груди. Меня охватила дрожь. Восхитительная дрожь. Та, которая не давала мыслить здраво.

Внезапно меня окутал прохладный воздух, и тело Килла исчезло. Он сел, тяжело дыша. Я увидела, как он пробегает рукой по волосам, как делал, когда был расстроен.

Я тоже села, чувствуя опьянение от его поцелуя.

— Прости, — прошептала я.

Килл резко вскинул голову и наклонился, чтобы обхватить мое лицо ладонями.

— Не извиняйся, — приказал он тихим голосом. — Никогда не извиняйся за то, что поцеловала меня, Веснушка. Вкус твоих губ, твоего поцелуя — это лучшее, что есть на свете. Но я хочу тебя так сильно, что это причиняет боль. Единственное, что может ранить больше, — это не подождать, пока ты будешь готова. Пока не придет время.

При этих словах я замерла. Мы с Киллом быстро воспламенялись. Во всем. Я любила его больше всего на свете. Полностью была в этом уверена. Ни разу в жизни я ни в чем не была так уверена. Я хотела его. Каждая клеточка моего существа желала… большего, чем поцелуи, которыми он баловал меня каждый день. Поцелуи, которые с каждым днем становились все интенсивнее. Поцелуи, которые обещали большее. Но я не была готова. И знала это. Все, чем мы с Киллом стали за это время, уже поглотило меня. Но к большему я не была готова. Сомневалась, что смогу это выдержать.

— Это тебя не... злит? — тихо спросила я. — Что я не такая, как... другие девушки.

Это был намек на то, что «другие девушки» не ждали.

Килл сжал мою челюсть.

— Прекрати, — скомандовал он. — Не смей сравнивать себя с другими. Это невозможно. Они ничто, по сравнению с тобой. Это как разница между пламенем и солнцем. Никакого сравнения.

Он говорил так уверенно, что полностью развеял мои сомнения.

— Хорошо, — прошептала я.

— Хорошо, — повторил он.

Наклонившись вперед, он поцеловал меня в губы, а затем встал. Взяв меня за руку, осторожно потянул вверх. Он растер мои обнаженные руки. Они покрылись мурашками не из-за холода, а из-за Килла.

— Пойдем, мне нужно отвезти мою девушку домой, — пробормотал он.

Меня расстроила необходимость покинуть Килла и то место за городом, которое я стала считать нашим, — где прошло наше первое свидание. Мы постоянно приезжали сюда. Пообниматься. Поговорить. Или просто сидели рядом, пока Килл читал, а я либо читала, либо играла на гитаре.

Я взглянула на океан, освещенный лунным светом. Шум волн успокаивал и умиротворял.

— Хотелось бы мне остаться здесь навсегда, — прошептала я. — Построить здесь дом и прожить в нем всю жизнь.

Килл съежился от моих слов и надолго замолчал.

— Тебе не суждено оставаться на одном месте, Веснушка, — заявил он наконец. — Ты будешь ездить повсюду.

Его голос звучал странно, почти отстраненно.

Я схватила его за руку.

— Мы будем ездить повсюду, — поправила я. — Без тебя я никуда не поеду.

Килл не ответил. Он поцеловал меня в голову и наклонился, чтобы забрать покрывало.

Я последовала за ним к машине, не особо задумываясь об этом моменте. А мне следовало бы. Возможно, позднее это спасло бы мое сердце.

А, возможно, и нет.

Глава 24

Следующим днем, бросив сумку в гостиной, я улеглась на диван. Сегодня был один из тех редких дней, когда группа не репетировала. Я попросила Килла отвезти нас с Джиной в кафе, чтобы мы вместе позанимались. Все это время Джина молчала. Вне сомнения, Килл пугал ее до чертиков. Не потому, что вел себя грубо, напротив, он изо всех сил старался быть с ней милым, а потому, что она вела себя так с большинством мальчиков. Опыта у нее было еще меньше, чем у меня. И в книжный мир она тоже погрузилась глубже, чем я. Даже ходила по коридорам, уткнувшись носом в книгу. Как-то раз я попыталась оторвать ее от чтения, чтобы она посидела с нами за обедом, но Джина все время краснела и не сводила глаз с подноса. Я заметила, как ее взгляд метнулся к Сэму, когда тот не смотрел, и поняла, что означал этот взгляд. Она была влюблена в него. Поскольку он был невежественным идиотом, хотя и милым, он этого не замечал. А поскольку он был подростком, то не ценил естественную красоту Джины.

В кафе я спросила ее об этом, и она покраснела так же, как и всегда.

— Тебе следует поговорить с ним, — настаивала я. — Или я могу сделать это за тебя, подтолкнуть его немного в правильном направлении.

Пусть Сэм и встречался с поверхностными девушками, но я знала, что он глубже, чем кажется на первый взгляд. Джина подошла бы ему.

Она в ужасе уставилась на меня.

— Нет, не надо, — воскликнула она. — Просто… не надо. Такой, как Сэм, никогда не посмотрит на такую, как я, — пробормотала она, опуская взгляд. — Я это знаю.

Протянув руку через столик, я сжала ее руку.

— На такую, как ты? Ты имеешь в виду красавицу с потрясающим чувством стиля и добрым сердцем?

Джина посмотрела на меня и улыбнулась.

— Ты милая, Лекси. Милее, чем я ожидала от девушки, похожей на... тебя с таким парнем, как Киллиан Дечезаре. Никакого сравнения со Стейси и ее подругами, — пробормотала она, отводя глаза.

Я проглотила гнев, вызванный ее невысказанными словами. Противная Стейси жестоко относилась к самой доброй девушке, которую я встречала.

— В общем, я знаю, что ты от чистого сердца приглашаешь меня сесть с вами, пытаешься свести меня с парнем, который настолько не в моей лиге, что это даже не смешно, но, пожалуйста, не надо, — любезно попросила она. — Не хочу показаться неблагодарной. Я рада, что ты моя подруга... если мы, конечно...

Я сжала ее руку.

— Конечно, мы подруги.

Она снова улыбнулась.

— Но мои книги устраивают меня. И мое одиночество. Обеды наедине с собой. Я чувствую себя некомфортно, находясь среди толпы и мальчиков, особенно тех, кто похож на твоих друзей. Они тоже все очень дружелюбные, но я просто не могу.

Я кивнула, испытывая вину за то, что заставляла девушку делать то, что вызывало у нее чувство неловкости.

— Это совершенно нормально. Я понимаю. В любом случае, книги — гораздо лучшая компания, чем такие прохвосты, как Сэм. — Я подмигнула. — Значит, мы с тобой просто будем встречаться за чашкой кофе?

Джина расслабилась, и я отпустила ее руку.

— Спасибо.

Я просияла, но в глубине души грустила, не понимая причин ее низкой самооценки.

— Но предложение всегда в силе, знай это, хорошо? Если книги тебе когда-нибудь наскучат, знаю, это ужасающая перспектива, но если такое случится, тебе всегда рады за нашим столом, — пообещала я.

Джина снова кивнула, и я больше ничего не добавила по этому поводу. Я планировала убедиться, что вмешаюсь, если когда-нибудь снова увижу Стейси рядом с ней. Возможно, в последнее время она и сторонилась нас с Киллом, но я не дам ей вредить моим друзьям.

Один кофе сменился тортом, который превратился в еще больше кофе. Домой я вернулась позже, чем ожидала, но Килл написал, что ему придется задержаться в клубе допоздна, поэтому я планировала потеряться в «Медном всаднике», перечитывая его в миллионный раз.

— Привет, куколка, — прозвенел голос надо мной.

Я подпрыгнула достаточно высоко, удивленная, что не ударилась о потолок. Потертая и потрепанная книга вылетела у меня из рук.

— Боже, мама. Ты пытаешься довести меня до инфаркта? — обвинила я.

Она со смешком обогнула диван.

— Если тебе грозит инфаркт в шестнадцать, нам лучше узнать, что не так с твоим сердцем, — сказала она, садясь на диван рядом со мной.

Я пристально посмотрела на нее, подняв свою книгу, чтобы убедиться, что та не пострадала. Обрадовавшись, что книга выдержит еще хотя бы несколько перечитываний, я перевела взгляд на маму.

— Почему ты дома так рано?

Мама была очень занята в гостинице. «Она постоянно находила себе дело», — подумала я. Теперь, когда Килл забирал меня и отвозил в школу, к моменту как я, спотыкаясь, вставала с кровати, она, вероятнее всего, уже собиралась уходить. Времени хватало лишь на быстрый поцелуй в мою голову. Домой она возвращалась позже обычного, ужинала, смотрела фильм со мной и Килом, если мы были дома, и время от времени приходила на концерты. По выходным мы по-прежнему тусовались вместе, но она поставила перед собой задачу всегда быть при деле. Я знала, почему. Причина была в Зейне. Мама не хотела останавливаться, потому что тогда ей пришлось бы признать его отсутствие, заметить, что ее сердце разбито. Мне было больно видеть ее такой.

С ее лица исчезла притворная улыбка, и она стала серьезной.

— Мне нужно кое-что тебе сказать. На самом деле, пару вещей.

У меня защемило сердце. Когда я вчера вечером вернулась домой, мама уже спала. Она давно перестала дожидаться меня, чтобы убедиться, что Килл соблюдает комендантский час; она доверяла ему. С того ужасного происшествия в клубе она во многом ему доверяла. Мне хотелось разбудить ее и спросить, как прошло свидание, но в то же время я не хотела об этом знать. Боялась услышать, что все прошло хорошо. Я бы не стала мешать ее счастью, никогда. Но мама принадлежала Зейну.

— Хорошо, — осторожно сказала я, собираясь с духом.

Мама сжала мои руки, в ее глазах стояли слезы.

— Сегодня я разговаривала с адвокатом. Адвокатом Стива и Авы.

Это прозвучало настолько неожиданно, что я вздрогнула от острой боли, пронзившей меня при упоминании их имен. Я никогда их не забывала. Ни дня, ни часа не проходило, чтобы я не думала о них. Не скучала по ним. Не испытывала невыносимой агонии из-за того, что никогда больше их не увижу, никогда не смогу позвонить и спросить совета у Авы. Но она начала исчезать. Боль. Лишь время от времени я ощущала ее в полную силу, когда ни с того ни с сего на меня обрушивались воспоминания, и я осознавала реальность значения смерти.

Заметив мою физическую реакцию, мама сжала мою руку. Боль окрасила ее лицо.

— Да, детка, я тоже меньше всего этого ожидала, — пробормотала она. Затем выдержала продолжительную паузу. — Они оставили нам всё.

Я растерянно нахмурилась.

— Что — всё?

— Всё, чем владели. Гостиницы, дом. Деньги, — перечислила она ровным тоном. — У тебя тоже есть свои деньги, которые ты получишь по достижении двадцати одного года. Достаточно для поступления в любой университет на твой выбор. Черт побери, если бы ты захотела, то могла бы поступить хоть в университет на Луне, — попыталась пошутить она.

Я ничего не сказала. Просто застыла. У Стива и Авы были деньги; я всегда это знала. Они постоянно дарили мне шикарные подарки на дни рождения и Рождество и приглашали нас на изысканные ужины. Им принадлежало несколько гостиниц. Очень хороший дом в Вашингтоне, и еще один в Малибу. Я знала об этом, но никогда не придавала особого значения. Мама ни разу не позволила им дать нам ни цента, хотя я знала, что они предлагали. Стив, заговорщически подмигивая, всегда совал мне деньги в карман во время прощания. Им не нравилось, что мама боролась с трудностями, но они, как настоящие родители, гордились ее твердой решимостью справляться со всем самой. И она это делала. Но, похоже, они посмеялись последними. Предоставили маме финансовую поддержку, о которой всегда мечтали, тогда, как она ей была не нужна.

— Куколка? — тихо позвала мама с взволнованным выражением. — Тебе в жизни не придется беспокоиться о деньгах. Никогда не придется чувствовать себя беспомощной или потерянной. Стив и Ава позаботились об этом.

От ее слов внутри меня что-то надорвалось, и я резко встала.

— Думаешь, деньги защитят меня от чувства беспомощности и потерянности? — огрызнулась я. — Меня не волнуют деньги, вещи. Мне они не нужны. Отдай их все, сожги. Мне плевать. Я не хочу их, — прорыдала я, по моему лицу текли слезы. — Я только хочу, чтобы Стив и Ава вернулись.

Мама встала, в ее глазах блестели слезы. Она открыла мне свои объятия, и я устремилась в них.

Она поцеловала меня в голову.

— Я знаю, куколка. И тоже этого хочу, — прошептала она.

Мы стояли достаточно долго, чтобы мои слезы высохли, и я нашла в себе силы отстраниться от маминых объятий.

— Что там еще? — спросила я, вытирая глаза.

Мама моргнула.

— Что еще? — повторила она.

— Да, ты сказала, что тебе нужно поговорить о паре вещей. О чем еще?

Лицо мамы изменилось. Грусть еще не исчезла, но появилось что-то еще. Возможно, надежда. А еще отчаяние. Странное сочетание.

Она глубоко вздохнула.

— Сядь, куколка.

Я насторожилась, но подчинилась, готовясь к чему-то ужасному. Вот что я делала все эти дни. Каждый раз, когда звонил телефон, меня охватывал страх, полнейший ужас от того, что услышанная новость может разрушить мою жизнь. Раз это случилось однажды, я не сомневалась, что это повторится. Вопрос был не в том, если, а в том, когда.

— Сегодня я разговаривала не только с адвокатом, — начала она странным голосом. — Я… — Она сделала паузу. — Зейн дома.

При этом заявлении я села немного прямее, почувствовав слабый огонек надежды. Из-за тона, которым она это сказала.

— Зейн дома. И вы с ним разговаривали, — уточнила я.

Она кивнула.

— И я узнала кое-что. И это помогло мне многое понять. Заставило осознать, что мне нужно.

Я боролась с улыбкой.

— Зейн. Тебе нужен Зейн, — закончила я за нее.

Мама легко улыбнулась. Настоящей улыбкой. Не притворной.

Я подпрыгнула на месте.

— Значит, вы снова вместе?

Мама еще раз кивнула.

Я тихо визгнула, не обращая внимания на то, что это выглядит по-детски и нелепо. Я быстро обняла маму, прежде чем отпустить ее.

— Это круто. Невероятно. Я знала, знала, что он не уйдет навсегда. Не отпустит тебя, не отпустит нас. — Я огляделась. — Где он?

Мне нужно было увидеть его своими глазами.

Мамина улыбка сникла, в ее глазах мелькнуло что-то, из-за чего я тоже перестала улыбаться.

— Он в клубе, рассказывает мужчинам кое о чем, чтобы разобраться в суперсекретных байкерских делах, — объяснила мама, закатывая глаза.

Я ничего не сказала, ожидая, пока она поделиться со мной причиной печали, омрачившей счастье в ее глазах.

— То, что я узнала сегодня, куколка, думаю, тебе тоже нужно это знать, — тихо начала она. — Тебе нужно понять, почему Зейн такой.

— Его демоны, — пробормотала я почти про себя.

Мама слегка отстранилась, удивившись моему наблюдению.

— Да, детка, его демоны, — согласилась она, придя в себя, и вздохнула. — Хотелось бы мне, чтобы взросление не сопровождалось необходимостью понимать, что какой бы прекрасной ни была жизнь, уродство существует для того, чтобы сделать ее прекрасной.

Наши глаза встретились.

— Хотела бы я, чтобы ты прожила свою прекрасную жизнь, не зная, что находится по ту сторону реальности. Не зная о темной стороне. — Она сделала паузу. — Но это невозможно. Для своего ребенка я хочу только хорошего, чтобы ты была лучшим человеком, каким только можешь быть. Но чтобы стать лучшим человеком, тебе нужно понять эту тьму, испытать ее, как бы мне это не нравилось.

Я ощутила неприятное покалывание в затылке. Знала, что в жизни Зейна произошло что-то плохое. Мне бы хотелось узнать, что именно, но внезапно я поймала себя на мысли, что мне это не нужно. Но мама была права: я должна узнать.

— Все в порядке, мама. Расскажи мне, — попросила я, изображая уверенность.

Она пристально посмотрела на меня.

— Четыре года назад Зейн встречался с женщиной, которую очень любил. Она была его человеком.

У меня перехватило дыхание, но не только потому, что до мамы была другая. Я не была глупой; Зейн был взрослым, он явно влюблялся и раньше. Суть заключалась в том, что я предчувствовала несчастливый конец этой истории.

— Насколько я понимаю, Зейн четыре года назад сильно отличался от нынешнего Зейна, — продолжила мама. — Он был другим… до всего.

Я так и знала. Наш Зейн был Зейном «после». Потеря расколола его мир на две части, как и мой. Однако у меня создалось ощущение, что его мир не раскололся, как у меня, а был уничтожен.

— Ее звали Лори, — прошептала мама, и ее глаза наполнились слезами. — Ее звали Лори, и она погибла. Не буду вдаваться в подробности, дорогая. И не хочу, чтобы ты о них допытывалась, — попросила она. — Возможно, тебе нужно знать о наличии тьмы, но тебе не нужно в нее погружаться. Но это было плохо. Хуже, чем плохо. И Зейн винил себя. Четыре года он жил с убеждением, что виноват в ее смерти. Он так долго провел в этой тьме, дорогая, что сам стал тьмой.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке.

— А потом он нашел тебя, — прошептала я. — Ты стала тем человеком, кто вытащил его из этой тьмы.

Мама сжала мою руку.

— Мы, Лекси. Мы.

— Ненавижу, что ему пришлось пройти через такое, — процедила я, думая о том, как тяжело, должно быть, пришлось Зейну. — Ненавижу жестокость этого мира.

Мама погладила меня по щеке.

— Мир может быть жестоким, — согласилась она. — Но он также может быть и добрым. Достаточно добрым, чтобы подарить мне самую прекрасную дочь на свете. Достаточно добрым, чтобы дать Зейну шанс на счастье. Чтобы дать шанс нам, — прошептала она. — Пока не отвергай этот мир, куколка.

Я сморгнула слезы и улыбнулась ей.

— Не буду, — пообещала я, позволяя счастью смыть печаль.

В глубине души я могла расстраиваться из-за тьмы этого мира, но радовалась тому, что у меня была мама, которая показала мне путь обратно к свету.

***

Я зашла в гараж Зейна со своей гитарой. Понаблюдала за ним секунду, глядя на него совершенно иначе после рассказа мамы, уважая его гораздо больше, но болея за него всем сердцем. Я не могла себе представить, какую сильную боль он нес в себе. Несмотря на мощные мускулы и силу, ему нужна была помощь. Ему нужны были мы с мамой. Я знала это. Вот только не знала, что сказать, как помочь в таком деликатном деле.

Но точно знала, что могу сделать. Каким способом добраться до его раны, возможно, немного заглушить боль.

Он смотрел на свою гитару, на которой иногда играл со мной. Я не понимала его странного взгляда на нее и мрачного выражения на его лице за несколько мгновений до того, как он брал ее, чтобы поиграть со мной. Тогда я не понимала. Но поняла сейчас. Гитара напоминала ему о ней. Вызывала воспоминания. Причиняла боль. А я умоляла его играть со мной, учить, подбирать аккорды, тем самым, заставляя его страдать.

Осознав это, я почувствовала физическую боль. Не могла представить, что моя самая любимая вещь на свете, являющаяся частью меня самой, может причинить такую боль.

— Зейн, — тихо позвала я, не в силах дольше оставаться наедине с этими мыслями.

Он резко вскинул голову, черты его лица смягчились. В глазах сверкнул небольшой проблеск света.

Я уже набросилась на него сегодня вечером. Он долго держал меня в своих объятиях, прежде чем отпустил, и я приступила к титанической задаче — рассказать ему о последних двух месяцах. Я была так рада его видеть, что почти забыла причину, по которой он ушел. Не признала его боли и должна была это исправить.

— Да, Лекс, — ответил он ласково, но с настороженным взглядом. Очевидно, почувствовал перемену в моем поведении и понял, что я знаю.

Я медленно шагнула вперед и остановилась перед ним. Запрокинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Могу я исполнить тебе песню? — тихо спросила я.

Зейн молча кивнул.

Улыбнувшись ему, я опустилась в кресло, в котором сидела раньше много раз.

Коснувшись струн, я начала петь единственную песню, которая, как я надеялась, скажет все, что не могла сказать я, — «Unclouded Day» Одры Мэй.

Зейн не двигался, пока я не доиграла последние ноты, и мой голос затих. Он долго смотрел на меня. Затем очень медленно и очень целенаправленно забрал гитару из моих рук и прислонил ее к креслу. После чего нежно притянул меня в свои объятия.

Я знала, что он молчаливо делал. Он говорил все, что я сказала в песне, то, что я не знала, как выразить словами.

Поцеловав меня в голову, он отпустил меня.

— Теперь ты никуда не уйдешь, да? — спросила я тихим голосом.

Зейн сжал челюсти.

— Нет, Лекс. Я с тобой и твоей мамой. И никуда не уйду, — пообещал он.

Я улыбнулась.

— Хорошо.

Последовала долгая пауза, и я стала размышлять о том, через что пришлось пройти Зейну. Об утрате, которую он пережил. Я знала, каково это — потерять человека, который был твоим миром. Я потеряла только часть своего. Огромную часть точно, и боль была настолько сильной, что я пришла к выводу, что буду чувствовать ее отголоски до конца своей жизни. Но у меня были мама, Киллиан и Зейн. Все эти люди помогали мне.

«Четыре года назад Зейн встречался с женщиной, которую он очень любил. Она была его человеком».

Его человеком. Его миром. Зейн потерял всё. Мне было больно за него. Я истекала за него кровью. Но кое-что еще, некая маленькая, уродливая часть меня чувствовала другое. Если Лори была его человеком, то кем была мама? Была ли она его человеком? Или всего лишь играла вторую роль.

Зейн, казалось, что-то почувствовал, потому что его большая ладонь приподняла мою голову.

— Лекс? — прогудел он низким голосом.

Я встретилась с ним взглядом.

— Как только я увидела тебя, как только увидела, как ты смотришь на мою маму, я поняла, — прошептала я. — Поняла, что ты ее человек.

От моих слов он вздрогнул.

— Это глупо, но я видела это. Сначала это была мечта, взятая из книг и песен, которая я хотела, чтобы стала реальностью для мамы.

Я глубоко вздохнула, выискивая в себе смелость сказать все остальное.

— Затем я встретила Килла и поняла, что твой человек, твоя родственная душа — не мечта. И я еще более уверилась, что у вас с мамой было то же самое. Сложнее, чем у нас с Киллом, но тоже самое, понимаешь? По крайней мере, суть была той же, — прошептала я, и Зейн пристально посмотрел на меня. — Ты предназначен для мамы. Ты — ее человек. Ее единственный, — уточнила я.

Наступило долгое молчание, мои слова повисли в воздухе, оседая там. Зейн, замерев, не отрывал взгляда от моих глаз.

— Господи, — пробормотал он. — Я знал, что ты многое понимала, малышка, но не осознавал, что ты понимала всё.

Он выдержал паузу.

— Ты права. Все сложно. И в то же время все просто. Когда-то я любил. Четыре года назад. Это было прекрасно, — в его голосе звучала мука. — А потом жизнь превратилась в кошмар. Не буду уточнять, но я погрузился во тьму. Потом встретил тебя и твою маму. И увидел свет.

Зейн обхватил мою щеку.

— С твоей мамой я обрел любовь, но и нечто большее. Ты права. Она — мой человек. Моя единственная. Предназначенная только мне. Мой человек, — повторил он, и смысл был ясен.

Несмотря на слезы в глазах от муки в его голосе, я усмехнулась и просияла.

— Хорошо, — прошептала я.

Глава 25

Месяц спустя

— Ты не рассказываешь о своем отце, — заметила я, сжимая руки Килла.

Я почувствовала, как его тело напряглось рядом со мной.

— О чем мне рассказывать? — ответил он ровным тоном.

Я повернула голову, чтобы взглянуть на его профиль.

— Каким он был, чем вы вместе занимались. Тебе позволительно скучать по нему, — тихо сказала я.

Мы были на нашем месте. День сегодня был прекрасный, и мы молча любовались безоблачным небом, впитывая тишину, настоящую тишину, которую я чувствовала только с Киллом.

— Лекс, он мертв. Ушел навсегда. Говорить об этом бессмысленно. Оставь это.

Я положила руку ему на грудь.

— Он не ушел навсегда. Могу поспорить, он где-то наблюдает за тобой. Гордится тобой, — прошептала я.

Его голубые глаза встретились с моим взглядом.

— «Где-то» не существует, Лекси, — резко возразил он. — Есть жизнь, а есть смерть. Ничто. Рая для мертвых не существует. Он существует для людей, которых оставили, чтобы они могли обманывать себя, считая, что люди, которых они любили, — нечто большее, чем корм для червей.

Я вздрогнула от его слов, от уверенности, стоящей за ними. Отдернув руку от его груди, я оттолкнулась от покрывала и встала на ноги. Отойдя от него к краю обрыва, устремила взгляд на океан. Я знала, что он не хотел причинить мне боль своими словами, но они пронзили мое сердце. Я цеплялась за эту веру в нечто большее. Мне приходилось. Я должна была верить, что где-то есть место, где сейчас находятся Стив и Ава. Что их не просто уничтожили и закопали в землю. Что Лори присматривала за Зейном, гордясь тем, что его вызволили из тьмы.

Глядя на волны, я обхватила себя руками за талию.

Позади себя я почувствовала присутствие Киллиана. Он обнял меня под грудью и нежно притянул к себе.

— Прости, Веснушка, — пробормотал он мне в волосы. — Я был мудаком, причинил тебе боль этими словами.

Я продолжала смотреть на волны.

— Да, причинил, — согласилась я, и он напрягся. — Мне больно думать, что ты в это веришь. Не представляю, как одиноко ты, должно быть, себя чувствуешь, будучи настолько уверенным, что твоего отца нет где-то, что он не с тобой.

Он крепко сжал меня.

— Мне не одиноко, с тех пор, как я встретил тебя.

Я повернулась в его объятиях.

— А что, если со мной что-нибудь случится? Обо мне ты тоже будешь думать как об ушедшей навсегда, как о «корме для червей»?

От моего вопроса Килл замер, сжав челюсти. Его ладони легли на мои щеки.

— Никогда, — процедил он. — Никогда не говори ничего подобного, не смей вдыхать жизнь в идею о том, что мир каким-то образом продолжит вращаться без тебя. Никогда больше не говори такой херни.

Я положила руку ему на запястье.

— Я только…

— Меня не волнует, что ты хотела сказать, Веснушка, — прервал он меня. — Найди какой-нибудь другой способ.

Я кивнула, слегка озадаченная его реакцией. Отпустив мои щеки, Килл притянул меня к своему боку, так что мы оба смотрели на волны. Долгое время единственным звуком был шум волн, разбивавшихся о скалы. Мой разум больше не молчал. Он грохотал от беспокойства.

— Я злился. Сильно злился, — нарушил тишину Килл. — Так злился, что даже не знал, кто я без него. Это чувство поглотило меня.

Он не спускал глаз с волн.

— Легко злиться, принять ярость вместо чего-то другого. Я так злился на него за то, что он оставил меня с ней, — процедил он с явной ненавистью к матери. — За то, что превратил ее в… это. За то, что бросил меня.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Он не бросал, — прошептала я. — Я его не знала, но это и не обязательно. Глядя на твои фотографии, на то, как он на тебя смотрел, я могу сказать, что он боролся бы до последнего вздоха, чтобы остаться здесь ради тебя, — с уверенностью сказала я.

Килл сжал меня и поцеловал в голову.

— Да, Веснушка, теперь я начинаю это понимать.

Я оставила эту тему, видя, что сегодня с Килла достаточно откровений. Мне нужно набраться терпения, позволить ему пережить это.

— А ты когда-нибудь думала о своем отце? — тихо спросил он.

Я горько рассмеялась.

— Имеешь в виду того, кто действительно бросил нас? Отпустил меня и маму? Того, о ком мама даже не говорит? Ты о нем?

Килл посмотрел вниз и встретился со мной взглядом.

— Любой, кто не проводит каждую минуту своего бодрствования, пытаясь найти прекрасную девушку, которую он создал, не борется за то, чтобы быть в твоей жизни, не достоин называться отцом, — горячо заявил он.

Я слегка улыбнулась ему.

— Наверное. Но я хочу узнать его, понимаешь? Дать себе шанс самой составить о нем мнение. Чтобы всю жизнь не задаваться вопросом, кто он такой, — сказала я тихо.

— Не могу говорить за твою маму, Веснушка, но, мне кажется, у нее есть довольно веская причина не пускать его в вашу жизнь, — ответил он натянутым голосом.

Я снова посмотрела на волны.

— Возможно, — размышляла я. — Но я начинаю понимать, что это больше не ее решение.

***

— Мама, где мой отец? — спросила я, сидя за кухонным столом.

Это было после того, как Килл отвез меня домой. Я решила сразу перейти к делу. Мне нужно было знать. Килла преследовал призрак давно умершего отца; меня же преследовал образ неизвестного отца, вполне живого, по крайней мере, насколько я знала.

Мама замерла, прислонившись к кухонному шкафу, с чашкой кофе на полпути к губам. Несколько секунд назад она улыбалась и болтала всякую ерунду, как мы это часто делали.

Теперь ее улыбка исчезла.

— Что? — выдохнула она.

Я села немного прямее.

— Мой отец. Ты все время говорила, что расскажешь о нем, когда я повзрослею. — Я развела руки в стороны. — Ну, вот я и повзрослела и готова к объяснениям.

Мама побледнела и поставила чашку на столешницу, сосредоточив все свое внимание на мне.

— Куколка, не думаю, что ты готова к разговору о нем, — тихо сказала она.

Я встретилась с ней взглядом.

— Я не согласна. Мне шестнадцать, мам. Думаю, я заслуживаю знать, почему у меня не было отца. Почему я не могу с ним познакомиться?

Мама побледнела сильнее.

— Лекси, ты не захочешь с ним знакомиться.

Я раздраженно вздохнула.

— Это не тебе решать, — мой голос повысился от гнева.

Мама скрестила руки на груди.

— Я твоя мать, а ты мой ребенок, так что, решать мне.

Я поднялась со стула так быстро, что он со скрежетом проехался по полу.

— Я не ребенок! — крикнула я.

Она подняла бровь.

— Неужели? Потому что у тебя прекрасно получается закатывать истерику.

— Серьезно? — прошипела я. — Ты называешь истерикой мое желание узнать своего отца? Это мое право! — крикнула я. — Я должна знать, что во мне такого плохого, что мой родной отец даже не хочет меня знать.

На этот раз я закончила шепотом.

— Однажды ты сделала этот выбор за меня, но теперь я достаточно взрослая, чтобы усомниться в нем и понять, почему ты его сделала. Килл был раздавлен смертью отца. Он сделал бы все, чтобы вернуть его. А мой отец жив. Я обязана узнать, кто он такой. Ты мне это должна.

Мама шагнула вперед. Ее глаза светились обидой и болью. Я внутренне вздрогнула от мысли, что стала причиной этих чувств, но осталась стоять на своем. Мне это было нужно. И я это получу.

Она взяла меня за руку.

— Ты права, — сказала она, наконец. — Ты заслуживаешь знать. Но я не хочу тебе говорить. Не потому, что хочу отнять у тебя отца, а потому, что хочу спасти тебя от него.

Мое сердце замерло.

— Не понимаю.

Мама грустно улыбнулась.

— Мне хотелось держать тебя в блаженном неведении. Это еще одна часть той тьмы, которую я не хотела, чтобы ты видела. Знала о ней. — Она вздохнула. — Это всегда было несбыточной мечтой. Моя девочка слишком умна, чтобы не обращать внимания на тьму. Твой отец, он плохой человек. Не в том смысле, как отец Уайатта считает себя лучше других, или отца Сэма, который слишком много пьет. — Она сделала паузу. — Он даже хуже отца Ноя, детка.

Мой желудок скрутило. Мама знала об отце Ноя больше, чем я предполагала. Не стоит удивляться, за своим сарказмом и юмором она видела очень многое. Спазм в желудке означал, что раз отец Ноя был плохой новостью, чего тогда стоило ожидать от моего отца.

— Хотела бы я сказать тебе другое, дорогая. Что он был просто глупым мальчишкой, не готовым стать отцом, и тогда ты могла бы отыскать его. И вдруг этот глупый мальчишка превратился в хорошего человека. Но этого не будет. Он мог стать только хуже. Хуже, чем раньше. — Она сжала мою руку. — Он и раньше был чертовски плохим. Помнишь мои слова, что я буду защищать тебя от всего и вся, что может причинить тебе вред?

Я медленно кивнула.

— У меня разрывается сердце, когда я говорю тебе это, куколка, но твой отец попадает под эту категорию.

Я уставилась на нее, эти слова, как кислота, обжигали мой желудок.

— Мне очень жаль, Лекси.

Она попыталась заключить меня в объятия. Я уклонилась от них. Проигнорировала обиженное выражение ее лица.

— Зейн знает? Он знает что-нибудь о моем отце?

Она медленно покачала головой.

— Нет, Лекси. Он бы… — Она замолчала.

Я знала, что она хотела сказать. Зейн защищал мою маму, нас обоих. Я сомневалась, что мой отец надолго остался бы неизвестным, узнай Зейн о нем правду.

— Зейн не знает. Ему не обязательно знать, — продолжила она.

Я в шоке уставилась на нее.

— Ему не обязательно знать? — повторила я. — Мама, он твой парень! Он твой человек. Он рассказал тебе о Лори. Он ни с кем не разговаривает, но разговаривает с тобой. Со мной. Он должен знать!

Я снова повысила голос, и она прищурилась.

— Я не согласна, — выдавила она. — Ему не нужно знать то, что может вернуть его обратно во тьму.

Я поджала губы. Мне не хотелось это признавать, но небольшая часть меня понимала ее. Зейн, возможно, и защищал ее, но и она защищала его. Она любила его и умерла бы, защищая тех, кого любит.

Мама снова попыталась подойти ко мне, чтобы утешить.

Я отступила и направилась к своей комнате.

— Сейчас мне нужно побыть одной, — сказала я ровным тоном.

Она вздрогнула, но кивнула.

Я повернулась и пошла в свою комнату.

— Куколка, я рядом, когда ты будешь готова поговорить, — окликнула меня мама.

Не оборачиваясь, я зашла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Хотел ею хлопнуть. Хотела закричать. Устроить в своей комнате погром. Теперь я понимала Килла. Злиться было намного проще. Защитный механизм, который отвлекает вас и скрывает правду. Злость была проще реальности. Осознания того, что мой отец был монстром. Мама не сказала этого прямо, но это было очевидно. Иначе она не стала бы прикладывать все усилия, чтобы сбежать от него. Иначе на ее лице не было бы такого испуганного выражения.

Я подошла к столу и взяла наушники и телефон.

Большую часть детства я представляла своего отца героем, слишком занятым спасением мира, чтобы быть со своей семьей. Я мечтала, что однажды он придет и спасет нас. И ни разу за свою жизнь я не представляла его злодеем.

***

Несколько часов спустя я находилась в том же положении: лежала на кровати, смотрела в потолок, пока в моих ушах ревела музыка, а в сознании крутились одни и те же мысли. Теперь стемнело. Я пропустила ужин. Все ждала, что мама постучит в мою дверь и попытается уговорить выйти. Я боялась этого. Она этого не сделала. Она знала меня. В тех редких случаях, когда меня накрывало плохое настроение, она оставляла меня в покое. Знала, что я, не торопясь, разбираюсь с вещами, и уважала это. Если не считать ссоры из-за Зейна месяц назад, мы никогда не ссорились. Не в серьез. Это убивало меня, потому что мне нужно было с кем-то поговорить. А с мамой я говорить не могла. В таких случаях я звонила Аве или Стиву. Но с ними теперь тоже не поговорить.

Я перевернулась и посмотрела на время на телефоне. Было поздно, очень поздно. Я выдернула наушники из ушей. В доме стояла тишина. Как в могиле. Такая напряженная тишина бывает в доме, где все уже спят.

Зейн и мама, должно быть, уснули. Зейн теперь жил с нами. Формально он жил через дорогу, но это было всего лишь место для парковки его байка. Все свободное время он проводил у нас.

Я ожидала, что он тоже придет ко мне. После того, как он вернулся, мы стали ближе, чем раньше. Будто он был моим... отцом. Я посмеялась про себя. Вот только он им не был. Мой отец был каким-то злодеем, о котором мама даже не рассказывала Зейну. Человеку вне закона. Человеку, жившему во тьме. Человеку, которого я считала способным победить что угодно.

Мама не рассказала этому человеку о моем отце.

Что это о нем говорило? О крови, которая текла по моим жилам.

Вздохнув, я приняла решение. Взяла свитер и выскользнула за дверь. Я все еще была в ботинках. Не удосужилась разуться, укладываясь в кровать. Я изо всех сил старалась вести себя тихо. Гораздо тише, чем в те времена, когда кралась на задний двор, чтобы встретиться с Киллианом. Мама, возможно, и не отличалась чутким сном, но о Зейне такого я сказать не могла. Он был супермачо. Мне казалось, он уловит во сне движения бунтующего подростка.

Каким-то образом я проскользнула мимо его инстинктов мачо и вышла в ночь, шагая быстро, чтобы не дать темноте прилипнуть ко мне. Тщетная попытка, учитывая, насколько замерзла кровь в моих жилах с тех пор, как мама рассказала, насколько низкого мнения она о моем отце.

Ночь была тихой. Стояла мертвая тишина. Пригороды Амбера в это время напоминали кладбище. Они не походили на вечно освещенный город. Большинство жителей окраин укладывались спать еще до того, как часы пробили полночь. Так казалось до тех пор, пока я не рискнула приблизиться к месту назначения. Под светом немногочисленных фонарей на нескольких верандах собрались небольшие компании. К счастью, я проскользнула мимо них незамеченной. Не думала, что мне захотелось бы встретиться с этими людьми наедине посреди ночи.

Я испытала облегчение, когда добралась до своей цели, и еще большее, когда в тусклом свете увидела машину и мотоцикл Килла. Дома он проводил как можно меньше времени, и не был ограничен комендантским часом, поэтому обычно оставался в клубе до рассвета. Под моими ботинками шуршала сухая трава, когда я обогнула дом и подошла к большому окну, выходившему на задний двор. Тихо постучала по стеклу, переминаясь с ноги на ногу. Следовало сперва написать ему, чтобы дать знать, что это я, а не какой-то злоумышленник. Уже наполовину вытащив телефон из кармана, я увидела тусклый свет под занавесками, а затем их отдернули.

Окно распахнулось, и на меня уставилось потрясенное лицо Килла.

— Веснушка? — пробормотал он и, не теряя времени, схватил меня под руки и втащил в окно. Он сделал это легко, будто я весила не больше перышка. Осторожно поставив меня на пол и закрыв окно, он снова задернул занавески.

На мне остановился его безумно обеспокоенный взгляд, и Килл взял меня за руки.

— Что происходит? Ты в порядке? — Он пробежался по мне глазами, будто искал травму.

Я сделала то же самое, заметив, что он без рубашки и в спортивных штанах с низкой посадкой. Его рука легла мне под подбородок, подняв его, чтобы встретиться со мной глазами.

— Лекси, детка, что случилось? Почему ты здесь посреди ночи?

Мгновение я смотрела на него, затем уткнулась в его обнаженную грудь и внезапно разрыдалась.

Он автоматически обнял меня, коснувшись губами моих волос.

— Все хорошо, Веснушка. Ты в порядке. Со мной ты в безопасности, — пообещал он.

Очень осторожно он отстранил меня на расстояние вытянутой руки.

— Расскажи мне, что происходит, — мягко скомандовал он. Он держался настороженно, но в глазах была нежность.

Вздохнув, я сумела взять себя в руки.

— Просто... ты был мне нужен, — прошептала я.

Килл слегка расслабился.

— Я был тебе нужен, — повторил он.

Я кивнула.

— Мама... рассказала мне кое-что о моем отце.

Килл снова напрягся.

— Не хочу говорить об этом, — быстро и отчаянно добавила я, не способная сейчас вести подобный разговор.

Килл выглядел расстроенным и обеспокоенным, но кивнул.

— Хорошо, Веснушка, — пробормотал он.

— Могу я... могу я остаться здесь с тобой? — спросила я тихо.

Килл вздрогнул. В его глазах стояло столько вопросов. И, возможно, сомнение относительно шансов на то, что Зейн убьет его, если узнает, но, должно быть, он увидел что-то в моих глазах, потому что кивнул.

— Я лягу на пол. Ты можешь занять мою кровать.

— Нет, — быстро возразила я. — Мне нужно быть с тобой. Ты мне нужен.

— Лекс, — предупредил он.

— Пожалуйста.

На секунду он закрыл глаза, затем кивнул.

Я снова погрузилась в его объятия.

— Спасибо, — прошептала я ему в обнаженную грудь.

— Не благодари меня за то, что осуществилась одна из моих мечт, о которых я грезил с тех пор, как встретил тебя, — пробормотал он мне в волосы. — Уснуть с тобой в объятиях.

Несмотря на обстоятельства, от его заявления внизу живота разлилось тепло. Килл снова отпустил меня.

— Садись, — приказал он, кивая на кровать.

Я подчинилась, и он встал на колени у моих ног, снимая с меня ботинки.

От такого очень интимного жеста я затрепетала.

Он встал и навис надо мной, чтобы снять с меня свитер. По мне побежали мурашки, но не от холода, а от жара. Его глаза скользнули по мне, и в них мелькнуло что-то, чего я не могла распознать. Затем он быстро оправился и перевел взгляд на изголовье кровати.

— Залезай, — тихо приказал он.

Я еле заметно вздрогнула, а затем сделала, как он велел: свернулась клубочком под одеялом, пахнущим чистым бельем и Киллианом. От этого запаха я мгновенно расслабилась. Кровать прогнулась, когда Килл лег рядом. Без всяких колебаний он прижал меня к своей груди, заключив в кольцо рук. Мы долго молчали.

— Не буду заставлять тебя сейчас говорить о том, что произошло, Веснушка, — пробормотал он, — но я должен спросить. Ты пришла сюда пешком?

Его вопрос привел меня в замешательство.

— Да, я еще не готова сесть за руль, несмотря на все твои усилия, — попыталась пошутить я.

Килл был очень терпеливым учителем, и у меня уже стало лучше получаться, я была почти готова пройти тест, но все откладывала. Мне нравились мои уроки с Киллом. Когда его рука накрывала мою, показывая, как переключать передачи. Возможно, я затягивала намеренно.

Он снова напрягся, и атмосфера сгустилась. Он перевернул меня так, что я полулежала на нем, глядя ему в глаза.

— Никогда больше так не делай, — приказал он хрипло, сурово глядя на меня. — Иисусе. Ты шла по этой части города посреди ночи.

Он покачал головой, притягивая меня к себе.

— Больше никогда не принимай такие неосторожные решения, рискуя своей безопасностью.

Я коснулась его щеки.

— Со мной ничего не случилось.

— Тебе повезло, — поправил он. — В чем-то ты чертовски умна, детка, но в некоторых случаях — чертовски наивна. Хотел бы я, чтобы ты по-прежнему оставалась наивной и слепой к подобному дерьму. Но послушай меня внимательно. Если я нужен тебе посреди ночи, звони мне. Независимо от времени, я приду. Я всегда приду за тобой, — пообещал он.

По всей видимости, этот спор мне никогда не удастся выиграть.

— Хорошо, — мягко согласилась я.

Казалось, он немного расслабился и наклонил голову, чтобы прижаться губами к моим губам. Наверное, он ожидал, что поцелуй будет целомудренный, но у меня на этот счет имелись другие идеи. Я немедленно углубила поцелуй, желая его, нуждаясь в нем. Килл мгновенно подчинился, прижав меня к себе, приподняв меня, чтобы я легла на него сверху, а он скользнул руками по моей спине, притягивая ближе.

Сейчас все ощущалось по-другому. Мы лежали в кровати. Кровати Киллиана. Он был полуголый, никакого комендантского часа, и никто даже не подозревал, что я здесь. Ситуация предоставляла возможности.

Внезапно я оказалась на спине, и Килл навис надо мной. Я понимала, что он частично удерживает вес своего тела, касаясь меня лишь слегка. Я инстинктивно обвила ногой его талию, желая, чтобы он был ближе. Килл замер. Мы оба замерли на мгновение. Затем Килл поднял голову. Я наблюдала за ним, предполагая, что это стоило ему огромных усилий, если судить по пульсирующим венам на его шее.

— Сейчас не время для этого, — прохрипел он. — Не тогда, когда ты в таком состоянии, Веснушка. Не в этом доме.

Мне потребовалась минутка, чтобы прояснить затуманенный мозг. Я была разочарована. Я хотела его. Хотела раствориться в нем, забыть все свои проблемы, чтобы мы остались единственными людьми на Земле. Но в глубине души я понимала, что это неправильно, несправедливо использовать его таким образом. Он значил для меня больше. Я хотела, чтобы это значило нечто большее. Я определенно не хотела, чтобы наш первый раз был связан с тем, что я узнала о своем отце.

Килл медленно отодвинулся, тяжело дыша. Вернул меня в прежнее положение.

— Засыпай, Веснушка. Я с тобой. Все будет хорошо, — прошептал он, целуя меня в голову.

Свернувшись клубочком рядом с ним и засыпая в его объятиях, я не сомневалась, что он прав.

О, как мы оба ошибались.

Глава 26

— Нет, Лекси, ты не можешь одолжить этот свитер, — запротестовала мама, когда мы переступили порог дома. — Он мой любимый, и я не хочу, чтобы он исчез в глубине твоего шкафа и никогда больше не появился, — закончила она, когда мы вошли в гостиную.

— Говоришь так, словно я удерживаю свитер в заложниках, — парировала я.

Мы помирились несколько дней назад, на следующее утро после ссоры.

Я вышла из комнаты, симулируя сонливость. Хотя только что переоделась в пижаму и не спала с тех пор, как Килл высадил меня часом ранее.

Проснуться от прикосновения его губ к моему лбу, шепчущих: «Детка, пора вставать», было, пожалуй, лучшим способом начать новый день. После ночи в его объятиях все мои проблемы не казались такими уж серьезными. Я попросила его высадить меня на улице, немного опасаясь, что меня поймают выпрыгивающей из его машины. В тот день судьба благосклонно отнеслась к тому, что я проскользнула незамеченной.

Подойдя к маме с затуманенным взглядом, я обняла ее за талию.

— Мама, прости меня, я люблю тебя и доверяю.

Она погладила меня по голове.

— Я тоже люблю тебя, куколка. — Она отпустила меня и пристально посмотрела мне в глаза. — Ты тоже меня прости, — тихо добавила она.

Зейн сидел за столом в уже привычной нам одежде и настороженно наблюдал за нами.

— Есть что-то, о чем мне нужно знать? — спросил он.

Мама послала ему улыбку.

— Ничего, чем бы стоило забивать твою хорошенькую головушку. Просто повздорили из-за свитера, — солгала она.

Зейн, казалось, почувствовал ложь, потому что недоверчиво поднял бровь.

— Это очень важный свитер, — добавила она. — Пожалуйста, возвращайся к размышлениям над своей чашкой кофе. Я его готовила.

Уголок губ Зейна дернулся.

— Детка, ты нажала кнопку на кофеварке, — поддразнил он.

Мама уперла руку в бедро.

— И наполнила ее водой и кофе. Это и есть готовка. И значит, ты мне нравишься. Считай это своим благословением, приятель.

Лицо Зейна стало серьезным.

— Поверь, я делаю это каждый день.

Мамина улыбка исчезла, и ее взгляд стал мечтательным.

В тот момент я ощущала тепло от нашей маленькой семьи. Я понимала, что мама не хочет все портить.

С тех пор дела пошли великолепно, даже чудесно. Я проглотила горечь разговора об отце и просто отпустила его, позволив себе быть счастливой. У мамы был Зейн, и она была счастлива, что возвращало меня к текущему моменту, спустя несколько дней после нашей ссоры и примирения.

— Подобное случалось раньше. Помнишь, как ты не вернула мне мою вторую любимую футболку, пока я не разрешила тебе приготовить киноа? — напомнила она, поморщившись.

— Это было всего один раз, — возразила я.

Она победоносно ухмыльнулась.

— А помни…

Я поняла, что она собиралась перечислить длинный список моих проступков, поэтому решила прервать ее.

— Ладно-ладно, в моем прошлом есть короткая, — я свела большой и указательный пальцы на полдюйма, — история с похищением одежды, но я клянусь, что с этим свитером ничего подобного не произойдет.

Я перекрестила сердце.

Она закатила глаза. Я ухмыльнулась.

— Хорошо, — выдохнула она, разворачиваясь, чтобы подняться наверх.

— Было бы здорово, если бы ты помогла мне и достала его, — позвала я.

Она не ответила, только пробормотала про себя о боли, которую ей пришлось пережить, производя меня на свет.

Я все еще улыбалась, когда забрела в гостиную, стремясь поскорее подправить макияж, прежде чем Килл заберет меня. Нас ждал последний урок вождения, а затем мы с мальчиками встречались в городском кафе. Мне нравилось проводить время с Киллом наедине, но мне также нравилось, когда все дорогие мне люди были рядом.

Мое счастье обратилось в ужас, когда на кухне я столкнулась с человеком в маске, направившим на меня пистолет.

Я застыла на месте, глядя в дуло. Мне следовало бежать. Кричать. Этого я тоже не сделала. Меня будто парализовало.

Человек шагнул вперед.

— Издашь хотя бы звук — умрешь, — прохрипел холодный голос. — Не сделаешь, как я скажу, — умрешь. Попробуешь сбежать — умрешь.

Он наклонился вперед настолько, что я почувствовала на лице запах его зловонного дыхания. Все мое тело дрожало, в глазах поплыло.

— Так что двигай эту хорошенькую задницу туда, куда я тебе скажу, прежде чем я решу, что ты игнорируешь мои приказы и попробую твои дрожащие губы, — протянул он, и мне захотелось вырвать.

Услышав испуганный голос мамы, выкрикивающий мое имя, у меня кровь похолодела в жилах. Я не думала, не контролировала свои действия. Я побежала в ее сторону.

Добравшись до подножия лестницы, я увидела искаженное ужасом лицо мамы.

— Беги! — крикнула она мне.

Я так и собиралась сделать, но побежать к ней. Я бы ни за что ее не оставила, но тут почувствовала на затылке холод стали.

Мамины глаза расширились от ужаса, и кто-то дернул ее назад.

— Помнишь, что я обещал? — усмехнулся голос позади меня.

Я закрыла глаза и погрузилась в опасную тишину от осознания близкой смерти. Я подумала о маме. О Зейне. О Килле.

Лицо Киллиана было последним, что я видела, когда прогремел выстрел.

***

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что я не мертва. Что перед выстрелом меня что-то толкнуло, и я услышала удар плоти о плоть. Со звоном в ушах я обернулась и в ужасе увидела, как Килл борется с мужчиной, а на его белой футболке расцветает красное пятно.

Килла ранили. Получив пулю, он все равно вступил в схватку с вооруженным мужчиной. Но тут мужчина рухнул на пол, и Киллиан, не колеблясь, подбежал ко мне и схватил за руку.

— Киллиан! Уведи ее отсюда! — крикнула мама с вершины лестницы.

Мы увидели, как она борется с другим мужчиной, этот был в деловом костюме и направил пистолет на нас.

Килл не стал мешкать. Он схватил меня и потащил к двери.

— Нет! — истерически кричала я, борясь с ним. — Я не оставлю ее. Я не оставлю маму.

Он подхватил меня на руки и выбежал за дверь.

— Отпусти меня, — закричала я, брыкаясь.

— Веснушка, перестань, — настойчиво приказал Килл, открывая дверцу машины и усаживая меня в нее. — Мы не поможем твоей маме, если оба будем мертвы. Я не пущу тебя под пули. Нам нужен клуб. Зейн ее спасет, — пообещал он.

По моим щекам лились слезы. Килл, должно быть, воспринял это как согласие, потому что бросился вокруг машины и с визгом сорвался с места еще до того, как я успела осознать, что происходит. Он ехал быстро. Очень быстро. Мчался по улицам так, будто сам дьявол преследовал нас по пятам. Я вспомнила человека наверху лестницы. Он вполне мог быть им.

— Лекси, скажи, — потребовал Килл, — ты ранена?

Его настойчивый голос прорвался сквозь мою истерику, и я опустила взгляд вниз. Кровь. Мое белое платье все было в крови. У меня свело желудок. Мой взгляд остановился на футболке Килла. Ранее белой. Теперь с одной стороны она была почти полностью красной.

— О, боже, — прошептала я в ужасе. Мой голос был тихим, в то время как мой разум кричал. — Тебя подстрелили! Килл, черт побери. Не умирай, — умоляла я.

Он на мгновение сжал мою руку своей окровавленной рукой, прежде чем вцепиться в руль. Чтобы вести машину, ему требовались обе руки.

— Со мной все в порядке. Я не умираю. Это обычная рана, — отмахнулся он от моего ужаса.

— Это пулевое ранение, — уточнила я хрипло. — От пистолета. Боже. Мама, — прошептала я, начиная задыхаться.

— Лекси, — настойчиво позвал Килл. — Скажи мне немедленно, ты ранена?

Я уставилась на него.

— Ты истекаешь кровью от пулевого ранения, а мама… — Я замолчала, чувствуя боль при мысли о маме наедине с этим мужчиной. — И ты волнуешься обо мне?

Килл не отводил взгляда от дороги. Мы быстро приближались к зданию клуба. Оставалось несколько минут. Минут, которых может не быть у мамы.

— Да, Лекси, я волнуюсь за тебя.

— Я-я… в порядке, — наконец, выдавила я.

Килл немного расслабился и, визжа шинами, ворвался на территорию клуба, надавив при этом на клаксон. Он чуть не сбил мотоцикл, припаркованный в нескольких дюймах впереди. Как только машина остановилась, он выскочил из нее. Я последовала за ним.

— Какого хрена ты творишь, сумасшедший ребенок? — крикнул Стег, выходя из отсека и глядя на Килла. Выражение его лица кардинально изменилось, когда он заметил на Килле кровь. Его взгляд метнулся ко мне, и Стег мгновенно перешел в режим крутого парня.

— Проспект! Немедленно зови доктора! — приказал он, направляясь к Киллу.

Я выдохнула, зная, что Килл теперь в надежных руках. Мне нужно было добраться до Зейна, отправить его спасать маму, поэтому я помчалась к зданию клуба.

— Лекси! — проревел Килл позади меня, но я не остановилась.

Как только я вбежала в клуб, вся комната замолчала. Я чувствовала на себе взгляды всех, но смотрела только на одного человека.

— Зейн, — в отчаянии почти закричала я.

Он мгновенно повернулся ко мне, его глаза расширились от ужаса и страха, когда скользнули по мне. Казалось, он оказался передо мной через секунду, взяв меня за плечи.

— Куда ты ранена, детка? — спросил он резко, настойчиво разглядывая меня.

Теперь, остановившись, меня начало трясти, я не могла проронить ни слова. Вспомнила пистолет, приставленный к моей голове. Готовность умереть. Маму. Боже мой. Мама.

Зейн большими пальцами приподнял мой подбородок, впиваясь суровым от беспокойства взглядом в мои глаза. Я видела его панику.

— Лекс, ты должна сказать мне, куда ранена, — потребовал он.

Я с опозданием поняла, почему он, казалось, едва сдерживался, почему держал меня так, словно ожидал, что я в любой момент упаду в обморок.

Кровь.

Я вся была в крови.

— Это… не я. Это Киллиан, — сумела выдавить я.

Я молилась, чтобы Стег помог ему. Молилась за маму. Желала этого для них каждым дюймом своего тела.

— Лекси, — услышала я позади мучительное рычание.

Я отвернулась от крепкой хватки Зейна. Килл смотрел на меня. Он вырвался из рук Стега, державшего его за плечо.

Зейн напрягся сильнее, если это было возможно, и ярость затопила комнату.

— Какого хрена случилось?

Я перевела взгляд с Килла на Зейна, осознавая, что еще не сказала самого главного.

— Они ранили Киллиана, а потом забрали маму, — прорыдала я.

Зейн вздрогнул, будто его подстрелили. Абсолютный ужас мелькнул на его лице, прежде чем он быстро спрятал его под маской.

Я схватила его за руки.

— Ты должен спасти ее. Найди ее, — взмолилась я. — Обещай мне.

Зейн уставился на меня с опасно бесстрастным лицом.

— Я найду ее. Обещаю.

***

— Веснушка, тебе нужно поспать, — пробормотал Килл, поглаживая меня по голове.

— Как я могу спать? Я не знаю, где мама. Спит ли она, все ли с ней в порядке, или она… — Я подавила последние слова.

Руки Килла сжались вокруг меня.

— С ней все будет в порядке, — пообещал он. — Она такая же сильная, как и ты.

Я оттолкнула голову с того места, где она покоилась на его груди.

— Откуда ты это знаешь?

Его глаза прожигали меня.

— Потому что Булл ни на кого не променял бы ее, невзирая на весь ее саркастичный юмор. Потому что я знаю, что бы сделал я на его месте, если бы это была ты. Я бы перерыл всю страну, если потребовалось бы, но нашел бы тебя.

Я моргнула, глядя на него, и по моей щеке скатилась слеза. Он снял ее поцелуем.

Я перевела взгляд на повязку, закрывающую половину его плеча. Он был без футболки.

— Тебе больно? — тихо спросила я, проведя ладонью по краю повязки.

Килл едва позволил «доку» зашить его. Он был одержим идеей «проинформировать мужчин» о том, что произошло. Подчинился, только когда Стег потребовал, чтобы его зашили. Без анестезии, легко держа меня за руку и даже не поморщившись. Думаю, я вздрагивала чаще его. Каждый раз, когда игла проходила сквозь его плоть, казалось, будто она пронзала меня.

Едва «док» перерезал нить, как Киллиан вскочил и направился к «церкви», где исчезло большинство мрачных мужчин.

Зейн некоторое время оставался со мной. Я крепко прижалась к его боку, прежде чем он поцеловал меня в голову.

— Надо искать твою маму, — пробормотал он.

Я кивнула, глядя на Килла. Сосредоточилась на нем. Потому что это означало, что мой разум не будут наполнять ужасные мысли.

Килл быстро поцеловал меня, когда я последовала за ним к двери.

— Скоро вернусь, Веснушка, — пообещал он.

Меня туда не пустят. Ну, конечно. Я почувствовала прилив гнева. Это была моя мама. Я заслуживала знать, что происходит. Но я бы не помогла ей, устроив сейчас истерику.

В этот момент ко мне подошла Эви, старушка Стега.

— Я присмотрю за твоей девушкой, Киллиан, иди. — Она кивнула на дверь.

Килл еще раз взглянул на меня и быстро кивнул.

Эви развернула меня к себе, направляя нас к бару в углу. Я мало с ней общалась. Она меня немного напугала. Она походила на королеву байкеров. Хотя Гвен была замужем за президентом, было ясно, что здесь заправляла Эви. Не в плохом смысле, просто она была главой этой разношерстной семьи. Она казалась суровой, но в каком-то смысле красивой. С длинными каштановыми волосами с мелированием и ярким макияжем. Несмотря на то, что ей было под пятьдесят, выглядела она потрясающе.

— Понимаю, что скажу глупость, учитывая, что твоя мама пропала, но постарайся не волноваться слишком сильно, дорогая.

Она потянулась через стойку за бутылкой и двумя рюмками, затем повернулась ко мне.

— Булл сделает все возможное в человеческих и нечеловеческих силах, чтобы вернуть ее. Клуб тоже, — пообещала она, наполняя рюмки.

— Я знаю, — уверенно ответила я.

Она удивленно подняла бровь: жест, похожий на одобрение.

Она протянула мне рюмку с прозрачной жидкостью.

— Ты испытала шок, дорогая, очень сильный. Тебе нужно чем-то успокоить нервы. — Она кивнула на рюмку.

Я посмотрела на нее.

— Мне всего шестнадцать, — заметила я.

— Разве я похожа на полицейского? Я не подбиваю тебя выпить всю бутылку. Просто небольшую порцию для снятия стресса.

Я уставилась на жидкость. Затем взяла протянутую рюмку и выпила ее залпом, со стуком опустив на стойку. От горечи и обжигающего вкуса горло загорелось, и я была уверена, что сморщила гримасу.

Эви потрясенно посмотрела на меня.

— Вот, черт, — заявила она. — Ты идеально подходишь Киллиану.

Я издала странный смешок-рыдание, мое тело не понимало, что делать. Эви налила еще рюмку.

— Эви! — крикнул голос с акцентом.

Гвен бросилась ко мне, отталкивая рюмку за пределы моей досягаемости и обнимая меня за плечи.

— Ты даешь ей алкоголь? Ей шестнадцать! — отругала она.

Эви взглянула на нее.

— Мы уже это установили. Посмотри на нее. — Она кивком указала на мое окровавленное платье и, скорее всего, заплаканное лицо. — Она заслуживает рюмочку. Или пять. Она наверняка справится с этим.

Она подмигнула мне.

Гвен посмотрела на меня, и черты ее лица смягчились. Она притянула меня в свои ароматные объятия.

— Мне очень жаль, милая, — пробормотала она мне в волосы. — С твоей мамой все будет в порядке. Кейд позаботится об этом. Булл тоже.

Она отпустила меня, и мои глаза слегка наполнились слезами от ласкового и сочувственного голоса Гвен. Я почти предпочла более грубую заботу Эви. Это было легче пережить.

Гвен, казалось, поняла это.

— Так, давай переоденем тебя в чистую одежду. Я храню кое-что из вещей в комнате Кейда. — Она взяла меня за руку.

Итак, меня отвели наверх, дали другую одежду, и я смыла с себя кровь. Новая одежда и чистая кожа никак не могли помочь с клубком змей, свернувшихся в моем животе.

Весь остаток дня я смотрела на дверь «церкви», которая в основном оставалась закрытой, и откуда мужчины целеустремленно входили и выходили. Большинство кивали Киллу, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Затем суровые, яростные глаза смягчались при виде меня. Некоторые просто смотрели. Некоторые сжимали мою руку. Лаки наклонился и поцеловал меня в голову, повторяя те же слова, что и все остальные. Что они найдут маму. Но проходили часы и ничего. Я просто смотрела в пространство, думая обо всем и ни о чем одновременно, пытаясь вспомнить последние слова, что сказала маме. Мы спорили о свитере. О свитере.

Киллиан все время сидел рядом со мной, прижимая меня к здоровому плечу, время от времени что-то шепча, касаясь губами моей головы. Я мало что ему говорила, но цеплялась за него, как за спасательный плот. Гвен тоже постоянно была неподалеку. Белла, ее маленькая дочь, бегала возле нее время от времени. Я наблюдала за ней, завидуя детской невинности. Была ли я такой? Да, была. До того дня, как потеряла Стива и Аву. Тогда я не понимала, какое это сокровище.

Казалось, Белла что-то почувствовала во мне, потому что молча забралась ко мне на колени и стала смотреть телевизор, на который я тупо пялилась несколько мгновений назад. Я прижимала к себе ее крохотное тельце, вдыхая детский аромат. Килл гладил ее головку, и мы молча смотрели, пока она не уснула у меня на руках, и Гвен осторожно забрала ее.

— Дорогая, постарайся поспать, — сказала Гвен, когда наступила ночь, и я уже не надеялась увидеть сегодня маму. Я не могла допустить мысли, что солнце зайдет, а я ее так и не увижу. Этого не могло случиться.

Килл сел прямо.

— Веснушка, у меня есть комната, где я иногда ночую. Давай я отведу тебя туда, — предложил он.

Гвен поморщилась, но ничего не сказала.

Когда он вел меня за руку, из «церкви» вышел Зейн, его глаза сузились при виде наших сомкнутых рук, и он подошел и оттащил меня от Килла.

— Лекс, тебе нужно поспать, — тихо приказал он.

Я кивнула.

— Вот куда Килл меня сейчас ведет.

Тяжелый взгляд Зейна обратился к Киллу. Килл совершенно спокойно встретил его взгляд. Казалось, они вели какой-то бессловесный разговор, прежде чем Зейн напряженно кивнул.

— Дорогая, проснувшись, ты встретишь новый день, где снова увидишь маму, и она прочитает нам лекцию о порядке просмотра «Звездных войн», — пообещал он в шутку, что было неслыханно.

Я слабо улыбнулась ему. Он кивнул и предупреждающе взглянул на Килла, прежде чем уйти.

И теперь мы были в его комнате, я все никак не могла отдаться забвению, тишине, которую жаждал мой беспокойный ум.

Килл сжал меня.

— Веснушка, со мной все в порядке.

— Ты принял за меня пулю, — прошептала я. — Кажется, мы это уже постановили.

— Я бы принял за тебя сотню пуль.

Я уставилась на него.

— С ней не должно ничего случиться, Килл, — мой голос сорвался.

— Так и будет, — пообещал он, притягивая мою голову обратно к своему плечу.

Я не думала, что смогу заснуть, но в объятиях Килла меня охватило чудесное забвение.

Глава 27

— Зейн! — позвала я, когда меня провели в комнату под названием «церковь».

Там находилось много мужчин в кожаных жилетах, но я видела лишь одного. Бросившись в его объятия, я сразу же расслабилась, как только его огромное тело поглотило меня. Я позволила себе остаться там на мгновение, после чего отстранилась и встретилась с ним взглядом.

— Ты уже нашел маму? — напрасный вопрос, потому что ответ я знала. Если бы ее нашли, Зейн ни в коем случае не стоял бы здесь. Он был бы там, где была она, чтобы вернуть ее обратно.

— Еще нет, дорогая, — сказал он тихо.

Ожидаемо, но я все равно почувствовала боль.

— Но мы скоро вернем ее домой, — пообещал он, повторяя то, что люди не уставали мне говорить все это время. Но он повторял мне это чаще, потому что именно он должен был вернуть ее. Другого варианта не было.

— Я знаю, что вернете.

Выражение его лица изменилось, но я не могла его прочитать.

— Надо задать тебе пару вопросов, Лекс, — сказал он мягким голосом.

Он жестом предложил мне сесть, что я и сделала, испытывая некоторую неловкость. Кейд, сидевший во главе стола, слегка улыбнулся мне. Я застенчиво ухмыльнулась в ответ.

Мне было не по себе, зная, что все внимание сосредоточено на мне, поэтому я сфокусировалась на Зейне.

— Как ты держишься? — спросил он вначале.

Как я держалась? Я была на волосок от того, чтобы развалиться на части. Но не могла ему этого показать. Если ему удалось найти в себе силы после того, что случилось с Лори и теперь грозит моей маме, я тоже могла быть сильной.

Я кивнула.

— Гвен привела меня в порядок. И с Киллом все будет хорошо, — уклонилась я от ответа.

Зейн посмотрел на меня с гордостью.

— Ты такая же сильная, как твоя мама.

От этих слов у меня на глазах выступили слезы. К счастью, он продолжил, прежде чем я успела расплакаться в комнате, полной байкеров.

— Мне нужна информация о твоем отце, — заявил он ровным тоном.

Кровь во мне застыла.

— О моем отце? — повторила я. — А он здесь при чем?

Где-то в глубине души я знала. Глаза человека наверху лестницы показались мне знакомыми. Я видела их в отражении зеркала. От этого меня затошнило.

— Пока не уверен, — продолжил Зейн, не подозревая о моей реакции, — может, и не при чем. Просто нужно связаться с ним на случай, если он знает что-то, что поможет нам.

Я знала, что он лжет, пытаясь защитить меня. Мама сказала, что мой отец плохой, намекнув на то, что нам пришлось от него сбежать. Теперь он нашел ее.

Я закусила губу.

— Я не знаю своего отца, — объяснила я, не уверенная в том, как много мама на самом деле рассказала о нем Зейну. Вероятно, меньше, чем мне, а это было очень мало. — Мама никогда не рассказывала мне о нем много, кроме того, что он не тот, кто нам нужен в нашей жизни, — выдавила я, мысленно возвращаясь к тому дню, когда я поссорилась с ней из-за него и обвинила ее во лжи.

А она всего лишь защищала меня.

— Не так давно мы поссорились. Из-за него. Я хотела выяснить больше, понять, почему он не хочет меня знать, — объяснила я едва громче шепота.