Открытое окно

Глава 16

Я не собирался говорить с Мингелем в шесть часов утра. Я только хотел узнать о нем.

– Пан Мингель у себя в номере, – ответил на мой вопрос по телефону портье. – Он только что вернулся и просил ни с кем его не соединять.

«Очевидно, развлекался», – подумал я. То, что он развлекался до утра, было мне на руку.

Через минуту я, стоя под душем, обдумывал план действий: «Во-первых, с помощью работников сорок первого почтового отделения проверить идентичность Мингеля и „доктора Кригера“, во-вторых, доложить о нашей встрече полковнику, в-третьих, на этой стадии развития событий я один не справлюсь, мне должны помочь поручик Емёла и майор Ковальский, разбирающиеся в марках… А затем состоится запланированный ужин. Если даже в отеле у Мингеля нет похищенных марок, то мы выясним, где его постоянное местожительство или у кого он спрятал „Десять крон“, коллекцию „За лот“ и триста классиков высокой стоимости…»

Пока я был в ванной, мама успела позавтракать. Она сидела за моим письменным столом и спокойно перебирала марки.

– Я тебе не помешаю? – спросила она. – Я сейчас уложу серию, которую достала вчера вечером, а потом напишу несколько писем по поводу обмена.

– Итак, у нас уже имеются обменные адреса. Это, очевидно, благодаря доктору Кригеру? – заметил я, направляясь в кухню, чтобы перемыть кучу грязной посуды…

– А у меня будет «Триумфальная арка с розами» из Парижа! Мне обещала такую марку Хель Энри, – донеслись до кухни хвастливые мамины слова. – Она тоже собирает цветы! Кроме того, я приобрела несколько новых классиков, а также достала белый «Дилижанс».

Поправляя на себе фартук, я вошел в комнату.

– Не понимаю, зачем ты путаешься с подозрительными марками, мама?

– Ну, знаешь, не издевайся надо мной! Значит, ты, всеведущий, не понимаешь, насколько редки «пробы» и насколько ценно то, что предшествует действительному выпуску марок?

– Знаю. Но сначала надо поинтересоваться происхождением такой марки, как белый «Дилижанс»!

– Я заказала их десять штук. Это будет великолепный набор для обмена. Когда расширю свою корреспонденцию…

– Тогда, если не раньше, мне придется выручать тебя из тюрьмы. Потому что тебя посадят за торговлю пробами, которые были выкрадены из государственной типографии!

В ту же секунду мне пришлось мчаться на кухню, откуда донесся свист закипевшего чайника.

У меня не было времени выяснить вопрос о белом «Дилижансе». Я спешил и, выйдя из дому, поймал такси, которое доставило меня в сорок первое почтовое отделение.

– Начальник в отпуске, позавчера уехал на курорт, – объяснил его заместитель. – Нет, я не знаю, кто это, – вернул он мне фотографию Посла. – А Зося сидит у третьего окна…

Я подошел к третьему окошку. Покупая марки, я вынул бумажник и раскрыл его так, чтобы фотография Посла, сделанная на выставке картин Хель Энри, попалась ей на глаза. Зося с любопытством посмотрела на фото.

– Вы уже у нас были… А это доктор Кригер. Вы художник?

– Нет. Почему вы так считаете?

– Потому что на снимке видны картины, а доктор говорил, что он художник, и предлагал, чтобы я ему позировала.

– И вы позировали ему?

– Нет, у меня не было времени.

Мингель действительно весьма… забавный субъект!

Если он еще умеет рисовать, кто знает, не был ли фальшивый «Дилижанс» делом его рук?

Такси ожидало меня за углом. Я попросил шофера довезти меня до лаборатории НД.

– Привет! Как дела? Олеся я уже предупредил, – сообщил НД. – Значит, вся эта история с убийствами подходит к концу? И на прощание будет ужин!

– И должны быть дамы, чтобы было веселее, – подтвердил я. – Ты не знаешь, кого нужно или можно было бы пригласить?

– Знаю… Скажи, зачем нам посторонние девушки? Ведь у нас в управлении есть Ядя и Кристина. Пригласи обеих, вот и забот не будет…

Было решено, что я приглашу Ядю и Кристину.

Мы перешли к обсуждению деталей предстоящей операции. Сложность заключалась в том, что никто не мог предвидеть, обнаружим ли мы с первого же захода также и марки…

– Ну ладно, пойдем! – решил наконец НД.

Когда мы спускались по лестнице, нас догнал лаборант и вручил НД маленький флакончик и конверт.

– Будет сенсация. Но это увидишь на месте, – обещал НД, пряча конверт и флакончик в карман. Он уселся за руль «Варшавы», нажал стартер, и мы двинулись в управление…

Вскоре мы переступили порог кабинета моего шефа. Из утреннего разговора с НД он уже знал о том, что произошло вечером в «Бристоле».

– Замечательно, Глеб! Поздравляю! Ну, наконец-то мы выследили Посла. Это будет наградой за все неудачи, – заметил он. – Садитесь, друзья.

Полковник подвинул кресла и попросил Кристину принести кофе.

Мы вели себя, как подобает победителям.

– Я тоже… Можно сказать… достиг вчера вечером успеха, о котором многие не смеют и мечтать. И это благодаря тебе, Глеб, – говорил полковник, довольный, как никогда. – На твои берлинские рыбки и пиво попался в-о-о-т такой сом. – Он широко развел руки. – И это в Висле! Я с ним пошел утром к фотографу. Снимок сделал, чтобы посрамить других рыбаков. Фото будет опубликовано в «Экспрессе», так как…

Неожиданно зазвонил телефон.

– Это из главной канцелярии, тебя, Глеб, – протянул мне трубку полковник.

Ядя говорила очень быстро, и вначале я ничего не мог понять…

– Послушай, происходит что-то сверхъестественное. Не спрашивай и немедленно выйди на лестницу.

Я, извинившись перед полковником и НД, выбежал из кабинета.

А по коридору шли: поручик Емёла слева, майор Ковальский справа, а в середине мама, которую они вели под руки!..

Значит, ее сцапали! Свершилось – арестована! И у майора Ковальского и поручика Емёлы выражение лиц было серьезное и официальное.

Я уступил им дорогу. В нише было достаточно темно. Конвой прошел мимо меня и повернул прямо в открытые двери кабинета, откуда я только что выбежал.

И правда, происходившее не укладывалось ни в какие рамки. Именно в тот момент, когда я должен был обсудить план ареста Посла.

Я пошел за ними и остановился на пороге кабинета.

Тем временем мою дорогую маму усадили в кресло. НД отошел к столу, стараясь не смотреть на меня, и встал рядом с полковником.

Майор Ковальский и поручик Емёла стали по левую и по правую сторону кресла, в котором сидела мама. Она, вынув платочек, жалобно всхлипывала.

– Гм, – несколько неуверенно кашлянул полковник. – Как я вижу… это весьма серьезное дело. Товарищи, – обратился он к обоим конвоирам, стоявшим с каменными лицами, – благодарю вас от имени службы. Хотя особа, которую вы задержали, не является кое для кого из офицеров управления неизвестным лицом и можно предполагать, что личные отношения при рассмотрении этого дела будут играть некоторую роль, как сотрудники милиции, вы оказались на высоте! Майор и поручик, прошу доложить. Осветите подробно этот ваш выдающийся успех!

Ковальский начал докладывать:

– Согласно полученным указаниям, данная особа была мною и присутствующим здесь поручиком задержана в кафе в момент совершения нелегальной сделки. Она находилась под нашим наблюдением в течение недели, с момента, когда в Клубе филателистов скупала так называемые белые «Дилижансы», то есть марки, украденные из государственной типографии. Она вошла в контакт со спекулянтом, которому, несмотря на принятые меры, удалось скрыться. А вот улики!

Он подошел к столу и выложил конверт со злосчастными белыми «Дилижансами»!

– Желает ли задержанная сказать что-либо в свое оправдание? – спросил грозным тоном полковник.

Моя мама, всхлипывая, молчала.

– Нет? Жаль. С вами будут разговаривать в прокуратуре! Майор… – Он хотел было обратиться к Ковальскому, но его опередил НД.

– Минуточку, друзья, не спешите, – начал он цедить слова. – А кто сказал, что белые «Дилижансы» должны быть обязательно из государственной типографии, что они были украдены до того, как типографская машина нанесла на них дополнительный фон?

– Тут все ясно! – запальчиво прервал его Ковальский. – Все было тщательно проверено и установлено. Другой возможности вообще нет!

«Неужели кто-то сделал клише и конкурирует с государственной типографией? – мелькнуло у меня в голове. – Ведь если подделывают доллары, то почему нельзя подделывать марки?»

– Так вот, – продолжал НД, – обвинение этой женщины в соучастии в краже или скупке краденого является совершенно ошибочным, поскольку… такой кражи не было! Вот здесь, – он полез в карман, – марка кремового цвета, а здесь, – он вытащил из другого кармана флакончик, – растворитель «Трин»…

НД вытряхнул из плоской коробочки, стоявшей на столе, перья и положил туда кремовую марку.

– Для желаемого эффекта достаточно немного жидкости для выведения пятен. Пузырек в хозяйственном магазине стоит три злотых…

Жидкость, налитая в коробочку, приобрела зеленый оттенок, а кремовый фон на марке исчезал, бумага становилась белой.

НД был чрезвычайно доволен. Мой неоценимый шеф почесывал затылок. Майор Ковальский и поручик Емёла не могли произнести ни слова. Они, впрочем, не имели понятия, что арестованная ими особа носит фамилию их товарища и является его… мамой!

– Значит… – начал полковник, поднимаясь. – Нет! Друзья мои, это невозможно! Это уже перешло всякие границы! Вот уже несколько недель поручик и майор расследуют дело белых марок с дилижансом, и вдруг появляется этот человек, – он вытянул руку в сторону улыбающегося НД, – …и белый «Дилижанс» уехал! Воровства в государственной типографии не было, так как белых «Дилижансов» вообще не было… Попробуйте только мне сказать, что не было и убийств, так как по истечении четырех недель офицеры управления и работники лаборатории придут к выводу, что там тоже… не было никаких марок! Голова идет кругом. Лучшие люди потеряли на почве марок здравый рассудок. Сначала арестовали нашего эксперта, а теперь – мать офицера управления! Нет. Здесь не до смеха. Можно только рыдать от отчаяния…

Полковник был сердит. Он метал громы и молнии на головы стоящих но стойке «смирно» сотрудников, наконец подошел к моей маме и, наклонившись к ней, насколько позволяла его комплекция, попросил извинения.

Я в этом участия не принимал.

– Не говорила ли я тебе, что временами можно и рискнуть по неопытности, – сказала, обращаясь ко мне, мама. – Ты не переживай, эти десять белых «Дилижансов» я купила в кредит!

Я упорно избегал ее взгляда.

– Исправляйте теперь то, что натворили! – приказал полковник обоим офицерам. – Немедленно отвезите гражданку домой. Соберите информацию о спекулянте, который торгует белыми «Дилижансами». Потом явитесь ко мне…

Покидая кабинет полковника, мама дружески болтала со своими конвоирами. В дверях она обернулась, словно ожидая похвалы за свои филателистические успехи.

Я молчал.

Мы остались втроем: полковник, НД и я. Наш разговор после непредвиденного события принял конкретный характер. Вскоре к нам присоединились поручик Емёла и майор Ковальский. Полковник согласился с моим предложением об их участии в последнем акте намеченной операции.

– Итак, – подытоживая, начал полковник, – вопрос ясен и прост. Убийца, собственно, у нас в руках. Мы знаем его фамилию – Мингель. Трахт тоже у нас. Но он не обязательно должен быть в сговоре с первым. Мог действовать самостоятельно. О том, что его знакомый совершил два убийства, он, возможно, не знал. Это выясним на допросах… Что же касается Мингеля, то я согласен, чтобы вечером Глеб с помощью НД арестовал его… Было бы неплохо дать Мингелю проснуться и выйти из отеля в город, что позволило бы нам выявить его связи. Если у него нет связей и если в отеле нет марок, то достаточно и того, что нам уже известно. Он вынужден будет сказать, где спрятал марки, когда узнает, что мы раскрыли его фокусы: и как он выдавал себя за доктора Кригера, и как переписывался с Эрфуртом по поводу «Десяти крон»… Мало-помалу дойдем до орудия убийства – шприца!

Что касается самого Посла-Мингеля – то в отношении него у нас опасений не было.

А Мингель тем временем, как нам стало известно, спал. На случай, если бы он проснулся, в холле ждали агенты управления. Теперь функции агентов должны были взять на себя майор Ковальский и поручик Еме'ла…

– Я закажу столик внизу, в баре «Бристоля», – обещал мне НД после конца совещания. – И приглашу от твоего имени Ядю и Кристину…

Полковник спешил в министерство. Ковальский и Емёла, не теряя времени, направились в отель.

Я остался в управлении: в мою задачу входила координация всей операции.

Направляясь к себе в кабинет, я решил телефонным звонком разбудить убийцу.

– Пан Мингель принимает, ванну, но он просил, чтобы я записала, кто звонит, – услышал я женский голос.

Оказалось, что это уборщица отеля.

– Запишите, пожалуйста. – И я назвал номер телефона, который Мингель выпытал у Трахта.

Целый час ушел у меня на изучение списка марок, которые были украдены после первого убийства. На конечном этапе операции мне нужно было освежить все в памяти. В списке были марки, которые являлись воистину бесценными, хотя в каталогах и указывалась их цена. Их стоимость лучше всего определял термин «Liebhaberpreis» – цена для любителя.

«Десять краковских крон», единственная в своем роде коллекция марок «За лот», первые «Саксонии», «Батон-Руж» № 1, «Миллбери», «Цюрих» 1 и 2, две первые женевские марки, коричневая двухцентовая из Тосканы, светло-коричневый «Ванкувер» 1865 года и австрийский «Меркурий» цвета киновари, за 6 крейцеров. Из современных уникальных марок на первом месте стояла самая редкая марка авиапочты – маленький серо-голубой «Гондурас» 1925 года…

Через час зазвонил телефон.

– Знаешь, было бы неплохо, если б мы заскочили к наследнице, – услышал я голос НД. – Покажем ей фотографию Мингеля и посмотрим, какое она произведет впечатление. Это может пригодиться. Кригеру эта фотография ничего не говорит. Так что Мингель не знает Олеся даже по виду. В этом я почти уверен… Если ты согласен, то через несколько минут я за тобой заеду.

– Хорошо, – ответил я.

А пока, учитывая упорное молчание Мингеля, мне придется позвонить ему вторично. Я поднял трубку.

– Глеб? – неожиданно зазвучал голос Ковальского.

– Да, я. Что с Послом?

– Он пообедал в «Камеральной». Сидим в кафе на улице Новый Свят. Я не спускаю с него глаз.

– Не знаешь, есть у него в номере какие-нибудь марки?

– Не знаю. Не было случая заглянуть туда. Не сердись. Он идет как раз к этому автомату.

Следующий телефонный звонок был уже от Посла.

– Это вы, коллега? – спрашивал Мингель. – Звоню, звоню и никак не могу с вами соединиться. Наверно, девочки названивают, а? – засмеялся он в трубку.

– Вы угадали, коллега.

– Ну, так как наши дела? Вас интересуют мои английские «Колонии»?

– Ну конечно. Только нужно посмотреть. Но как, когда и где?

– Может быть, сейчас?

– Сейчас? – задумался я. – По некоторым причинам я бы хотел именно сегодня встретиться с вами, Мингель. Только… знаете, я приглашаю вас сегодня на ужин в «Бристоль», – решил я. – У меня заказан столик, будут девушки. И еще два приличных человека. А во время ужина можно будет выйти минут на пятнадцать в холл. Думаю, мы договоримся?

Я ждал ответа.

– Гм. Что же у меня сегодня вечером? – С минуту он припоминал. – Мне надо встретиться с одним знакомим… А девахи как, ничего? – спросил он вдруг.

– Девушки? Можно сказать… вполне!

– Заняты? Оккупированы?

– Нет. Пока свободны.

– А приятели?

– Говорю – порядочные люди.

– Ну ладно. Во сколько?

– Я зайду за вами в отель около восьми. Кажется, намечается неплохое развлечение, – добавил я. И действительно, намечалось интересное развлечение!

– Ну так адью!

– До свидания, Мингель!

Открылась дверь, и в кабинет вошел НД.

– Говорил с Послом?

– Да, мы условились на восемь. Звони Олесю, а я сейчас скажу Яде и Кристине.

И тут же вышел, чтобы их уведомить.

Через минуту мы ехали в дребезжащей малолитражке НД на виллу.

– Как Сообщают наблюдатели, наследница одна, а племянница, Красная Шапочка, на тренировке, – объяснил НД.

– Так ты мог бы спокойно поехать к ней сам.

– Так-то оно так, но, понимаешь, после того полоскания желудка, не известно, что бабе может прийти в голову!

Автомашину мы оставили на соседней улице, до виллы дошли пешком.

– Я зашел, чтобы справиться о вашем здоровье, – соврал НД.

– Спасибо, мне лучше. – Она с отвращением проглотила слюну.

Я вошел за ним и, не спрашивая разрешения, сел в кресло.

– Кстати, – продолжал НД, – у нас есть фотография одного человека…

Наследница взяла фотографию Мингеля и посмотрела на нее с интересом. Через минуту, возвращая фотографию, она без всяких колебании заявила:

– Я не знаю этого человека. И пожалуй, никогда его здесь не встречала.

Мне стало немного не по себе. Я был уверен, что именно в этой квартире Мингель совершил два убийства, после чего и я сам едва не лишился жизни. Подробности того, что здесь произошло, вот-вот должны были выясниться!

Мы не спеша ехали в центр города.

– Съешь что-нибудь, Глеб?

– У нас же сегодня ужин в «Бристоле».

– Пардон. Совсем забыл, а… мне еще нужно накормить кроликов!

– Каких кроликов?

– Ну, видишь ли… у каждого есть свое хобби. Я, кроме коллекционирования «Спутников», решил откармливать кроликов.

– Тоже мне идея! Если бы еще голуби! Но… кролики?!

– Могу тебе даже показать, если они за это время но подохли! – добавил НД.

– Из-за чего им подыхать? Ответа я не получил.

Он отвез меня на Горносленскую, чтобы я успел переодеться, а сам поехал в гараж управления. Мы решили взять, более парадные «колеса», учитывая, что с нами поедут Ядя и Кристина.

Мамы дома не было. Несмотря на утренние перипетии с белыми «Дилижансами», она оставила на письменном столе записку:

«Я пошла в филателистический магазин. К симпатичной блондинке. Насчет марок. А ты вел себя утром в Главном управлении, как „Михель“ – Болгария 937, „Ивер“ – 808 и „Цумштейн“. – 929».

Я проверил, заглянув в каталоги. Мама имела в виду… свинью. Это явствовало из изображений на марках, которые Болгария посвятила развитию животноводства.