Отпечаток пальца

Глава 28

Джонни Фэбиан вернулся в прекрасном настроении, которое, как правило, возникает от ощущения, что множество неприятных и утомительных дел осталось позади и можно вернуться к обычному распорядку. Сида Тернера он относил к разряду неприятных дел. Джонни был добрым и общительным малым, но он чувствовал, что, даже оставшись на пустынном острове вдвоем с Сидом, невозможно было бы общаться с ним. Джонни видел, как тот последовал за мистером Модсли в вагон первого класса, и ему стало интересно, как скоро контролер выяснит, что у Сида оплачен проезд в вагоне третьего класса. Мысль о том, что почувствует мистер Модсли при виде этой сцены, веселила его всю обратную дорогу до Филд-Энда.

Перепрыгивая через две ступеньки, он поднялся в гостиную Джорджины. Она переоделась в домашний халат и сидела, сложив руки на коленях. В комнате горела только одна лампа под абажуром. В камине тлел слабый огонь, в комнате было уютно и тепло. Джонни вошел и упал в кресло по другую сторону камина.

— Наконец, — сказал он, — они уехали. Рука об руку, так сказать — отвратительный Сид и респектабельный Модсли. Мне почему-то кажется, что их дружба не имеет перспективы.

Джорджина сдвинула брови:

— Не понимаю, зачем он приезжал.

— Неужели, дорогая? Ты слишком бесхитростна, чтобы понять его. Мой извращенный ум подсказывает, что он приехал разнюхать, какую долю наследства получит Мирри, и превратить это в наличные.

Она с любопытством посмотрела на него:

— Мирри боится его.

— Дорогая, если она не получит никаких денег, едва ли у него появятся какие-нибудь замыслы относительно Мирри. Мне кажется, мы можем рассчитывать, что Сид постепенно исчезнет под тихую музыку или без нее.

— Не думаю, что он ей нравится.

— Уверяю тебя, он ей противен.

— Не очень-то приятно девушке сознавать, что мужчина охотится только за ее деньгами. Даже если он не нравится ей, все равно это оставляет неприятный осадок. Как, по-твоему?

— Мирри разговаривала с тобой? — спросил Джонни.

— Я разговаривала с ней.

— Что она сказала?

— А что она могла сказать?

— Что я влюбился в нее!

— Она могла сказать так? Это правда?

— Да.

— Ты всегда легко влюблялся, верно, Джонни?

Он смущенно засмеялся:

— Наверное, ты права. А почему бы и нет? Девушкам это нравится. Мне это нравится. Все приятно проводят время, и никто от этого не страдает.

— Те, кто хорошо знают твой характер, не принимают тебя всерьез. Мирри не очень хорошо изучила твои привычки. Для тебя это игра, для нее все может быть всерьез.

Возникла пауза. Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил:

— Возможно, и для меня это не игра… на этот раз. Раньше так не было, понимаешь.

Возникла новая пауза, уже более продолжительная. Джонни, наклонившись вперед, оперся подбородком о руку и, отвернувшись от Джорджины, смотрел в огонь. Ей не видно было его лица. В конце концов она нарушила молчание.

— Ты уверен? — спросила она.

Он кивнул:

— Удивительно, правда? Мне хотелось бы поговорить с тобой, если не возражаешь.

— Нет, я не возражаю, Джонни.

— Это началось с того момента, когда Джонатан привез ее сюда. Ты знаешь, какие чувства она вызывает в тебе, да и во всех остальных — маленький беспризорный ребенок, который пытается снискать расположение окружающих, надеясь, что ему позволят остаться. Совершенно естественно, что все начинают суетиться вокруг нее. Потом, когда я увидел, что это ей нравится, у меня появились кое-какие мысли. Джонатан обрушил на нее тонны нежной заботы, и я подумал… что ж, наверное, ты догадываешься, о чем я подумал.

— О да.

— Заметь, что я испытывал к ней искреннее расположение. Я хочу сказать…

Оказалось, что ему довольно трудно передать свои ощущения. Девятнадцать лет они с Джорджиной прожили под одной крышей и очень хорошо знали и понимали друг друга. Джорджина догадалась, что он хотел выразить.

— Ты подумал, что дядя Джонатан поможет тебе начать собственное дело и скажет: «Благословляю вас, дети мои».

— Что-то вроде этого. Понимаешь, я не спешил. Я подыскивал небольшое, прибыльное дело и думал, что постепенно Джонатан привыкнет к мысли, что я люблю Мирри. А потом произошли все эти события. Только минуту назад все шло по продуманному сценарию, а в следующее мгновение все радикально переменилось, и уже никто ничего не знал наверняка. Мирри рассказала мне, что Джонатан составил новое завещание. Она передала мне его слова, что он относится к ней, как к своей дочери. Я не собирался ничего обсуждать с ней в эту минуту, но разговор наш потек по этому руслу. Она думала, что скоро у нее будет куча денег, и хотела помочь мне, поделиться со мной. Я сказал, что так делать нельзя, и… ну, ты, наверное, представляешь, как развивалась наша беседа. Вероятно, я потерял голову… вполне вероятно, что я не очень старался не терять ее… и не успели мы разобраться том, что с нами происходит, как уже завели разговор о квартирке над гаражом. Я собирался приобрести ее. Тетя Элеонор оставила мне две тысячи фунтов…

— О Джонни! — воскликнула Джорджина.

Он поднял глаза, по лицу его скользнула усмешка.

— Знаю, знаю. Джонатан мертв, Мирри — наследница, и не прошло двадцати четырех часов после его смерти, а я уговариваю ее… Все верно, именно так это и выглядит.

— Ты прав.

— Так уж случилось, — сказал он. — Знаешь, как бывает. Возникли благоприятные обстоятельства, и ты просто воспользовался ими.

Джорджина посмотрела на него. Он не притворялся.

— Представляю, каким ужасным ударом явилось для тебя известие, что Джонатан сжег то завещание, которое составил во вторник.

— Да… в какой-то степени. Наверное, ты не поверишь мне, но…

— Почему я не должна верить тебе?

Он издал странный смешок:

— Я сам с трудом верю в это! Когда Модсли сказал, что Джонатан сжег новое завещание и что по старому завещанию наследницей являешься ты, Мирри потеряла голову. Она решила, что теперь ей придется вернуться в этот проклятый приют, и хочешь верь, хочешь нет, я думал в эту минуту только о том, как утешить ее, позаботиться о ней, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Когда она сказала, что я не захочу жениться на ней, потому что она не получила ни пенса, я понял, что хочу жениться на ней больше всего на свете. Я пошел за ней следом и сказал ей об этом.

Джорджина протянула ему руку, но Джонни не заметил ее жеста. Он не отводил взгляда от огня.

— Сегодня днем на похоронах появился этот ужасный парень, Сид Тернер, и он говорил с Мирри. Не могу понять, зачем он появился. Совершенно очевидно, что он появился потому, что думал, будто Мирри унаследовала деньги Джонатана. Я только что отвез его вместе с Модсли в Лентон, и он уже в машине заговорил об этом. Мирри рассказала ему о завещании, и он болтал без умолку, чтобы выяснить, на что она может рассчитывать. Я предоставил Модсли разбираться с ним, что он и сделал наилучшим образом. Но все время, пока он разглагольствовал, — все время, Джорджина, — меня не оставляла мысль, что только благодаря Джонатану я не стал таким, как Сид. Поверь, у меня в душе нет ни малейшего намека на обиду, что я не упомянут в завещании. Моя мама была очень дальней родственницей Джонатана… седьмая вода на киселе, а я был всего лишь ужасным, никчемным мальчишкой, который состоял с ним в таком же родстве, как Адам. Но он позволил привезти меня сюда и всегда давал мне понять, что здесь мой дом. Если бы мне действительно пришлось жить своим умом, не думаю, что существовала бы какая-то разница между мной и Сидом. И мне стало абсолютно ясно, как должен я благодарить Джонатана. И маму… и тебя.

— Спасибо, Джонни, — сказала Джорджина. И немного помолчав, добавила: — Что ты собираешься делать теперь? Я имею в виду относительно Мирри. Вы обручены?

— Пожалуй, да. Как ты думаешь, нам надо официально объявить об этом?

— Не знаю. Она очень молода, Джонни.

— Кто-то должен заботиться о ней, — возразил он. — Она не может вернуться к этим дяде и тете.

— Да она им и не нужна, если у нее нет денег. Тебе лучше подождать и дать мне возможность переговорить с мистером Модсли.

При этих словах он обернулся к ней:

— О чем ты собираешься говорить с ним?

Джорджина рассмеялась. Она снова протянула ему руку, и на этот раз он взял ее.

— Потерпи, увидишь, — ответила она.

Серьезность Джонни как рукой сняло. В глазах его запрыгали чертики.

— Не пойдет ли речь о хорошеньком свадебном подарке, как ты думаешь, дорогая?

— Вполне возможно, — засмеялась Джорджина.