Ответ Чемберлену

Событие сорок четвёртое

Все весны ждут. Все. Взрослые ждут, дети. Старушки тоже ждут. Придёт. Куда денется. Сначала снег начнёт подтаивать днём на солнышке и покрываться очень скользкой коркой за ночь. Дети побегут в школу по этому катку и, падая, будут смеяться, взрослые, падая, будут материться, ругая весну, а старички, падая, будут ломать шейку бедра и умирать, проклиная весну, в больнице.

Чуть позже солнце справится с белым снегом, отражающим его лучи, и появятся лужи. И даже ручейки, по которым дети, смеясь, будут запускать кораблики, и проваливаться в лужи, тоже со смехом. Взрослые, проваливаясь в лужи или, забрызгав одежду, будут материться и ругать опять весну, а старички, промочив ноги, будут хватать пневмонию и умирать в больницах, проклиная весну.

И с лужами справится солнце, часть испарит, а часть луж в землю впитается, и появится грязь непролазная, дети бегут смеяться и бегать по ней, и кидаться друг в друга грязью, и строить из грязи запруды для последних ручейков. Взрослые, застревая на машинах в грязи, или залезая в неё новыми туфлями будут материть грязь. А старички будут сидеть на лавочке и подставлять лица землистого цвета ласковым лучам. «Слава богу, дотянули».

А потом?

У! Потом взрослые будут копать лопатами поле под картошку и проклинать весну и правительство. Дети будут проклинать весну, что и их заставила бросить игры и тоже наравне со взрослыми заставили копать вязкую, глинистую землю под картошку. И только старички будут по-прежнему сидеть на лавочке или на завалинке и поносить правительство и Хрущёва кукурузника, как и тридцать лет назад.

Ещё нудные весенние дожди, что даже хуже осенних.

Стариковское брюзжание⁈ Конечно. Всё было не так. Весна пришла! Весне дорогу!

Левин еле увернулся от, упавшей на голову шедшей перед ним женщине, сосульки. Две огромные оборвались одновременно с крыши пятиэтажки. Первая — та, что попала в голову женщине на секунду раньше, её падение и спровоцировало, должно быть, падение сосульки, предназначавшейся Владимиру Ильичу, но он отшатнулся в ту секунду, когда первая попала в бедняжку, и сосулька, пройдя в сантиметрах от него, ударилась об асфальт тротуара и, расколовшись на сотни осколков и брызг, только окатили ему ноги. Женщину от смерти спасло то, что она была в зимней ещё шапке меховой, круглой такой и то, что сосулька попала не в макушку. Она соскользнула по шапке и всем своим многокилограммовым весом врезалась в плечо. Явно ключицу сломала несчастной, так как та не могла двинуть рукой и ревела белугой от боли.

Левин, шедший прямо за женщиной, подхватил её за воротник пальто и оттащил на пару метров на дорогу с тротуара. Опять вовремя успел, спровоцированные паденьем своих сестричек, с карниза пятиэтажки посыпались остальные сосульки, а следом рухнул пропитанный льдом и водой снег. Сугроб целый. Прямо на то место, где только что лежала женщина.

Владимир Ильич по привычке сунул руку в карман куртки за телефоном, и не найдя только вспомнил, что ещё десятилетия до телефонов в кармане.

— Скорую, вызовите! — крикнул он начавшей собираться вокруг них толпе и стал расстёгивать на голосящей женщине пальто. Если там рана, то надо остановить кровь. Точнее, там точно рана, вон пальто уже кровью пропиталось, нужно определить, можно ли остановить кровь? Хоть рану ладонью зажать.

Так и оказалось, кусок льда разорвал ткань, разорвал кожу на плече и переломал ключицу женщине, кровь пропитала уже и пальто и вязаную кофту. Костик наложил руку на рану и попытался кровь остановить. Пострадавшая билась у него в руках, стараясь подняться… Блин, хоть апперкот ей врезать, сознания лишить. К счастью, всё это длилось недолго. Через минуту Левина решительно отстранил от тётки пожилой мужчина.

— Я врач, дайте мне осмотреть рану! — что Владимир Ильич с радостью и проделал. А ещё через несколько минут завыла сирена скорой помощи. Врачи с помощью доброхотов уложили несчастную на носилки, запихнули в машину и укатили, распугивая зевак сиреной.

Левин отошёл от шока и от толпы на противоположную сторону дороги, правда предварительно на верх глянув. Тут здания были двухэтажные и сосульки хоть и имелись, но были маленькие, не страшные. Оглядывая себя и пытаясь очиститься от грязи и крови, Владимир Ильич понял, что дело это бесполезное. Нужна грандиозная стирка, и чем быстрее, тем лучше. Сам не пробовал, но сто раз слышал из фильмов, что кровь нужно срочно замыть, а то потом не отстираешь.

— Ваша? — тот самый доктор, что отобрал у него женщину, протягивал Левину спортивную сумку.

— Да, спасибо.

На тренировку шёл. В Динамо. Там сейчас занимался. К чемпионату Мира готовился. Сборную разбили на две части и Левин, как новоиспечённый лейтенант Государственной Безопасности, попал в тот кусок, где динамовцы и армейцы были собраны.

Это была утренняя тренировка. Была ещё и вечерняя. Взялись за них всерьёз и Владимир Ильич, как опытный тренер понимал, что сам без сборной и тренеров сборной не смог бы так качественно подготовиться к Чемпионату Мира. Нужны хорошие спарринг-партнеры, а не пацаны школьники в Гольево. Он ещё раз скептически оглядел себя. Нет. Соваться в метро в таком виде нельзя. Нужно возвращаться домой и переодеваться. А то так только до первого милиционера можно дойти — одна штанина и оба рукава куртки были в грязи и крови. Опять же, в метро народ испачкает. Час пик хоть и прошёл, но в вагон при входе всё одно народ толкается, хочет занять сидячие места, а тут он в крови. Нужно возвращаться. А ещё нужно хорошенько обдумать случившееся.

Событие сорок пятое

Во многих книгах про попаданцев в магические миры описан так называемый откат. Не во всех. Есть, где маги резвятся напропалую, и ничего им за это не бывает. Не от других магов, от природы. Левин и те другие читал, и тогда не задумывался, а есть ли на самом деле этот «откат». Да и чего же об этом думать, если и в тех книгах, где он есть и в тех, где нет, не настоящая жизнь, а придумка писателя. Авторский волюнтаризм. Оказавшись сам в сказке, с магией, а потом в прошлом СССР Левин мог бы и задуматься, но тоже не приходило в его попаданческую голову об этом поразмыслить.

А теперь? А теперь это точно откат, можно уже не сомневаться. Пока он баловался, заставляя подсуживающего тренера свистком подавиться, то это мелкое злодейство и откат мелкий был. Ногу на следующий день слегка потянул. Даже внимания не обратил. Спортсмен все время в болячках, или он не спортсмен. А уж самбист так всяко разно должен временами травмы получать. Когда Ельцина угробил, то его чуть автобус не сбил на следующий день в Свердловске. Поскользнулся и съехал по льду ногами вперёд на проезжую часть. В нескольких сантиметров от него пролетел автобус. Тогда порадовался удаче, мог и под колёса попасть, повезло. А три дня назад, уже после того, как двоих экономистов отправил в ад сковороды лизать, в метро свалился с перрона на рельсы, пробегал мимо ребенок и Левин, чтобы не столкнуться с ним шагнул в сторону, и налетел на тётку, которая его отпихнула. Костик потерял равновесие и свалился на рельсы. А ведь там напряжение между двумя рельсами. На счастье упал на ноги и сгруппироваться сумел. На второй рельс не завалился, на второе счастье, поезд был ещё далеко. Сто раз бы успел выпрыгнуть. Выпрыгнул и опять не задумался. Бывает. Пацан же просто убегал от брата, который за ним гнался. Игрались дети, и перрон был почти пустой.

А теперь сосулька. Что-то много больно случайностей. Возможно, что этот откат существует и за три проклятия природа или кто там этим управляет, решила и самого проклинателя испытать на прочность. Пожелал смерти человеку, получай почти смерть, по крайней мере, смертельную опасность в зад.

Если всё же предположить, что откат существует, и на всякое действие есть противодействие, то раскидываться проклятиями направо и налево нужно осторожней. Сейчас просто счастье, что тётка шла перед ним. У неё шапка, а Костик был вязаной шапочке менингитке. Ему сосуля черепушку бы проломила.

Придя домой и взглянув на часы, Владимир Ильич решил, что на утреннюю тренировку не пойдёт точно. Большую половину пропустит. Вечером расскажет тренеру про происшествие и лужу крови. Простят. Вечером и выложится по полной, навёрстывая пропуск утренней тренировки. А сейчас нужно лечь на диван и вспомнить, что в книгах про магию, точнее, про попаданцев в магические миры, написано про откат. Хоть это и звучит смешно, полагаться на фантазию авторов, но другого способа сохранить себе жизнь Левин пока не видел. Ну, и ещё то настраивало на серьёзный лад, что практически все предсказания хороших писателей фантастов сбываются.

Трудно поверить в магию. Но ведь есть и у него, и у Марьяны. А если есть магия и есть откат, то значит, советы писателей могут оказаться не лишними.

Владимир Ильич в своей квартире растянулся на югославском диване и, прикрыв глаза, стал вспоминать, что же про откат есть у фантастов. Упадок сил всегда описывается. Нет, ни малейшего упадка при своих проклятиях он не замечал. Возможно, он и был, но такой незначительный, что организмус его спокойно переварил. Дальше… А дальше вспомнилась мана. Где источник в пузе есть, и его нужно развивать, а при истощении маны нельзя колдовать. И ничего подобного и здесь Левин не ощущал. Про Марьяну не ясно. Нужно съездить к ней и пораспросить, может быть она просто не придала значения этому.

Ага, была книга, сейчас автор и название не вспомнятся, что-то про неудачу, и там подробно было вот про такой откат написано. И что? Единственное, что запомнилось, так это то, что ГГ терял там умышленно монетки и это компенсировало… А чего компенсировало? Откат этот?

«Нужно взять на заметку монетки», — решил Владимир Ильич и пошёл, ножницами проделал в кармане джинсов небольшую дырдочку. И снова улёгся на диван. Что еще было в той книге? Не вспоминалось, не относился же как к учебнику. Развлекаловка. Главное, что вынес тогда, что на всякое действие есть противодействие. Как физика? Или как там в законе Ломоносова. Материя не исчезает и не появляется, а только может измениться. Так и про энергию. Закон сохранения энергии. Или это и есть Ломоносова закон? Тьфу! Блин блинский, нужно было в школе нормально учиться. Не поздно ещё. Можно и сейчас поступить в институт, где физику нормально преподают. При его сегодняшней жизни вполне может пригодиться.

Вывод нужно было делать из лежачих размышлений. Вывод был простой, нужно по мелочи истратить негатив, что он четырьмя убийствами на себя набрал. И главный вывод — в ближайшее время проклинать никого больше нельзя, даже по мелочи. Пусть негатив вокруг него рассосется по незначительным неприятностям.

Событие сорок шестое

С одной стороны тренера ДСО «Урожай» Прохорова Владимира Ивановича Левину было немного жаль. Останься Квасин в «Урожае» и выиграй Чемпионат Мира и мог вполне стать Прохоров «Заслуженным тренером СССР». Только когда тебе предлагает в воздухе переобуться не кто-то там, а начальник Девятого управления КГБ СССР, перейти в их спортобщество «Динамо», а заодно стать лейтенантом госбезопасности, то до мечт Прохорова как-то уже и не прилично опускаться.

— Мне же готовиться надо к Чемпионату Мира…

— И? Готовься, — генерал-лейтенант Плеханов удивлённо брови домиком состроил.

— А служба? Врагов, покушающихся на Генерального Секретаря, выкашивать, стреляя по-македонски.

— Ух, ты слова какие красивые знаешь. Ты, Константин, умный же парень. Наверное? Вон Третьяк играет, так майор целый, или… Да много. Что, думаешь, они в свободное от занятий с личным составом тренируются и на чемпионаты с олимпиадами ездят? Служба такая — побеждать на спортивных аренах.

— А меня зачем, я не Третьяк, даже не Четвертак? — Левин и на самом деле не понимал, ещё бы самого Чебрикова прислали его уговаривать.

— Ну, давай пальцы зажимай. Первое — мы справки навели и там говорят, что на самом деле можешь стать чемпионом Мира. Это Динамо плюсик. Опять-таки — вид спорта подходящий, не велосипед — самбо. Самый динамовский вид спорта. Второй палец зажимай. Испанский у тебя, говорят, как у настоящего боливийца. Таких в стране раз… и обчёлся. Даже второго такого нет. Третий палец зажимай. Я так понял, что если ты на Кубе потребуешь, ну ладно, попросишь выдать тебе паспорт кубинский, то тебе выдадут, и это будет настоящий паспорт, и место рождения в нём будет стоять настоящее — Гавана. Правда ведь, не соврали мне?

— Есть такое.

— Так точно, нужно отвечать, — хмыкнул, улыбнувшись, Плеханов

— Так точно, — выдавил и Левин улыбку.

— Вот, три аргумента, что тебе у нас самое место.

— В Девятке? Тут…

— А чего? Думаешь в Боливии нет людей, желающих навредить нашей стране? Как грязи.

— Разведчиком в Боливию? — охренел Владимир Ильич.

— Ты, коней не гони, Константин. Пока тренируйся и стань чемпионом Мира. Нового твоего тренера зовут Александр Николаевич Чернигин. И он, кроме того, что тренер сборной, ещё и возглавляет Центральный совет ВФСО «Динамо».

— Я в курсе, у меня на днях у него в Динамо тренировки начинаются в сборной.

— Точно.

— А парабеллум дадите? — пошутить решил Левин.

— Естественно. — Плеханов прошел к шкафу закрытому, повернул ключ и открыл дверцу, а ведь казалась деревянной, а оказалось железной — дверью сейфа. Генерал достал там парабеллум с полки и поиграл им в руке. — Паулюса. Нет, не дам. Жалко. Опять же, нет у тебя разрешения ещё. — Пистолет снова исчез в сейфе, а оттуда появился в лапище Плеханова графинчик с желто-коричневой жидкостью и одна приличных размеров рюмка, почти стакан. — Обмоем сейчас твое зачисление на службу. Тебе не наливаю, тебе медкомиссию проходить. Я один обмою. Садись, пиши заявление. Вон на краю стола специально для тебя образец положили.

— А что потом? — Левин придвинул к себе листок.

— Потом… ходи и тренируйся. Не выиграешь чемпионат Мира — ругаться буду.

— А люгер?

— А вернешься из Боливии и наградим им. Пиши.

Так Константин Олегович Квасин и стал неожиданно для себя лейтенантом КГБ. Самое интересное, что при этом от него не потребовали уволиться из «Прогресса», не приказали уйти из «Юности» и даже разрешили остаться дояром в колхозе «Завет Ильича».

Части постов всё же лишился, а с ними и доходов. Пришлось переехать в Москву в квартиру родителей и соответственно теперь не было времени на изучение со школьниками испанского и английского языка. Шахматную секцию пришлось передать Марьяне вместе с доходами. Плюсом то, что лейтенант получал двести двадцать рублей и кормили его теперь четыре раза в день пусть не так вкусно, но тоже бесплатно в столовой рядом со стадионом.

Рыжов обиделся. Не так, чтобы пузыри носом надувать, но человек самолюбивый и уже мечтал, что его колхоз прозвучит в Испании, а тут облом. И кружки для детей ещё в минус.

— Эх, Квасин, Квасин, не мог отвертеться. Мол, молод ещё, через годик. Ну, да ладно, а чего Анну с собой не забираешь? Поссорились?

Хороший вопрос. Анну он не мог забрать, даже появляться в Москве рядом с ней не мог. Вдруг за ним следят. Не здесь в колхозе, здесь любого чужака за километр срисуют, а вот в Москве другое дело. И опять-таки, её портреты во всех отделениях милиции развешаны. Так это ладно ещё, ему соседи сказали, что ходили из милиции и спрашивали про девицу в жёлтой куртке, и не видели ли они её с Квасиным. Появится Марьяна в их доме, и возьмёт какая-нибудь ответственная бабулька и просигнализирует.

Потому, Марьяна осталась в Гольево. Живёт по-прежнему в том номере. Академики ещё не появились, и гостиница, один чёрт, пустая стоит. Даже номер записан всё ещё на Квасина. Сказали Рыжову, что паспорт у Марьяны на прописке, и он рукой махнул. Теперь видеться будут раз в неделю — по воскресеньям. Ну, пока не закончатся сборы на Чемпионат Мира.

— Не, Николай Петрович, не поссорились. Просто я целыми днями дома не бываю, прихожу еле живой от усталости и злой, что ничего не получается. Не до Анны. А ей тут нравится. Девчата, песни поёт. Детишек учит. При деле, одним словом. Ещё по секрету скажу, она готовить не любит и не умеет.

— Странные вы — городские! Как это готовить девка не умеет? Я это исправлю. Завтра с утра команду дам Клавдии, пусть она над ней шефство берёт и учит свои вкусняшки готовить. Вернёшься из Испании — не узнаешь боевую подругу.