Отвоюю её у друга (СИ)

12 глава

Стася

Я проснулась среди ночи от того, что мою грудь нагло мнут чьи-то руки. Я даже чуть не гавкнула на мужа, чтоб отвалил. Чувствую себя уставшей. А потом муж почему-то стал странно гулить и до меня дошло.

Открываю глаза, улыбаюсь.

- Привет, сладкий.

Настойчиво продолжает пытаться достать из майки мою грудь. Вылитый братик. Да что уж греха таить, и папочка.

На секунду я позволила себе вернуться в ту часть своей жизни, которая давно похоронена за семью замками. Когда мы с Ильей были счастливы. Тот несправедливо недолгий отрезок времени. Как утром просыпался он и тоже первым делам искал рукой мою грудь, и уже потом губы, потому что хотел меня. Всегда жадно и собственнически хотел.

Оба его сына пошли в него. Мой Илья был жадным малышом, но довольно спокойным. У меня была тревожная беременность, и я сделала все для того, чтобы успокоиться после родов.

Этот пирожочек же отнюдь не спокойный. Темперамент дай боже. Копия отца. Совсем ничего от....

Так, не надо туда. Не думать про Алию. Иначе я начну рыдать. А мне рыдать нельзя. Мне нужно просто заботиться о ее сыне, чтоб она не рыдала, наблюдая за ним оттуда, где она находится.

Поползновения становятся более настырными.

- Я тебя услышала, сладкий, идем кушать.

Дверь в детскую открылась и заглянула сонная Люба.

- Анастасия Викторовна, вам нужна помощь?

- Спи, дорогая, у меня все под контролем. Мониторь Илью, если он проснется буди меня. Кыш!

Я беру малыша на руки и спускаюсь с ним на кухню. Нажимаю на кнопку чайника и выставляю температуру, чтоб приготовить смесь. Укладываю Таира на люльку-качелю Ильи, которая спасала меня в первое материнство.

Но не в этот раз. Стоило мне сделать шаг от ребенка, как он тут же скривился и заплакал.

- Солнышко, я же здесь, я просто хочу приготовить тебе молочко, - улыбаюсь малышу, но он требовательно тянет ко мне руки и плачет. Голос богатырский, орать в папку умеют все.

- Сладкий, ты братика разбудишь, и тогда тут будет целый хор. Черт, - ругаюсь негромко и достаю малыша из люльки. И начинаются акробатические трюки. В одной руке, железно прижав к груди, держу ребенка, второй засыпаю в бутылочку смесь, заливаю водой и понимаю, что продумала все, кроме последнего шага - смешивания и взбалтывания.

Слышу за спиной шаги. Не вижу кто это, но кто бы ни был - мне нужна вторая пара рук.

- Хьюстон, у нас проблемы, - улыбаюсь, думая, что это скорее всего Люба пришла меня подстраховать, - нужно взболтать смесь срочно, пока она не пошла комочками.

Оборачиваюсь с ребенком и бутылкой и вижу того, кого не ожидала увидеть - Илью.

Он смотрит на нас сонными глазами, а сам одет в спортивные и майку, босыми ногами шлепает ко мне и исполняет просьбу.

- Он весь в меня, да?

- Ты прям как ксерокс их штампуешь, - улыбаюсь. - Он копия Ильи. Когда я увидела его в роддоме, мне пришлось себя ущипнуть, потому что я подумала, что машина времени швырнула меня в прошлый апрель и это мой ребенок.

Я не продолжаю мысль, потому что боюсь упоминать её. Но сама думаю о том, что у него двое сыновей, от двух разных женщин, и они абсолютные копии отца. Мы с Алей словно и не участвовали во всем процессе, хотя ей этот процесс стоил жизни.

- Ксерокс сломался, увы. Это единственное, что теперь осталось. Я попробую его покормить, а ты посмотри и подскажи, как лучше. На руках или на кровати?

- Я и сама хотела предложить тебе его покормить, но я боюсь, что этот эксперимент может разбудить Илью, а их двоих мы с тобой точно не успокоим.

Я поднимаю взгляд на его потерянное лицо и вдруг меняю свое мнение.

- Ладно, забудь, что сказала. Садись на кресло.

Сагалов послушно исполняет то, что говорю, я подхожу и становлюсь рядом с ним на колени, аккуратно передаю ему в руки ребенка.

Таир сразу кривится и возмущенно кряхтит.

- Тише, я рядом, я никуда не ушла, крикун. Самое время заткнуть ротик бутылочкой, отец.

Илья не теряется, он пробует приложить соску к губам сына. Тот недовольно сопротивляется, машет ручками, пока я не начинаю гладить его крошечную ступню. Ловит ртом соску и начинает жадно сосать. Сагалов словно не дышит, он смотрит на малыша и ничего не говорит. Долго не говорит, а потом просит:

- Попробуй отойти.

Эти слова меня задевают. Я понимаю, что это ненормально. Я в своем уме, а это его ребенок. Не мой.

Поднимаюсь на ноги и отхожу к крану, чтобы налить себе воды. Не успеваю отвернуться. На всю кухню тут же разносится крик. Я сжимаю стакан с водой. Ребенок должен поесть, а потом можно ставить эксперименты. Каждый инстинкт орет мне вернуться, забрать малыша и спокойно покормить его, но я не шевелюсь.

- Родной, давай привыкать друг к другу, пожалуйста, - слетает хриплое с его губ.

Вижу, что Илья склоняется к головке сына и целует его в висок. Малыш выворачивается и машет ручонками. Сагалов встает и пытается положить ребенка себе на плечо. Все неловко, неудобно, боюсь, чтобы не выпал, не выкрутил головку. Крик не утихает, приходится закрыть дверь в кухню. Илья пытается дать соску, и вновь капризы и ор.

- Таир, ну не могу же я чужую тетю забрать к нам домой, подумай сам, - шепчет на ухо малышу, а тот не реагирует.

Стою, смотрю на это не шевелясь, а меня скоро разорвет всю.

- Головку поддерживай, - говорю негромко, малыш слышит мой голос и тянет руки в его направлении, а у меня две мысли: мы его так и не покормили. И своим криком он разбудит Илью.

- Я так не могу! Возьми его, он голоден, - сдается некогда сильный и воинственный мужчина, пала его сила перед маленьким крикливым сыном.

Наконец-то!

Я тут же оказываюсь рядом, забираю ребенка, бутылочку, сажусь в кресло и делаю все как надо.

- Иди сюда, - говорю Илье. - Наблюдай и запоминай.

- И что же я делал не так?! – шипит Сагалов, можно было бы – точно орал бы и доказывал свою правоту.

- Открыть тайну?

- Открой, у тебя же с Илюхой практики полно было, - хмыкает иронично и трет глаза.

- У тебя просто нет сисек, - хмыкаю. - Все вы, от мала до велика, любите именно к ним прижаться в час нужды. С Ильей было проще - сунула грудь в рот и счастье.

Его словно парализовало. И куда же он смотрит? Естественно на мою грудь.

- Блядь, - изрыгнул очередную нецензурщину и соскочил на ноги, - где я ее возьму? И не пизди, что в сиськах дело, - бросает злобно, - у Любы такие же сиськи, у Тамары еще больше. Это так не работает, оказывается. Сиськи сиськам рознь?

Сагалов так эмоционально машет руками и шипит, чтобы не орать, что впору засмеяться.

- Ауч, мне бы хотелось думать, что мои просто самые красивые, - брякаю, не подумав.

С кем ты словесные баталии затеяла, идиотка? Это не тот Илья, который их любил. И не та жизнь.

- Не проверял, - бросает моментально и отворачивается, наливая воду в стакан, - я завтра же утром поищу специалиста, который поможет мне с этим вопросом. Это не дело. Мне нужно подыскать нормальную няню.

- Дело не в няне, - качаю головой, - Люба замечательный и компетентный специалист. Но дети... Они очень ярко чувствуют людей. Любе, как и Тамаре, жаль этого пирожочка, но не более. А ему не нужна жалость. Ему нужна мама.

- И что ты предлагаешь?! Где я ему сейчас маму найду? Я что мудак жениться едва жену похоронив? Ты думаешь, что несешь?!

Я поднимаю на него рассерженный взгляд.

- Посмотри на меня. И опиши мне, что ты видишь.

- Чужую женщину, которая пытается заменить моему сыну умершую мать, всё услышала?

- Отличная пощечина человеку, который бескорыстно пытается помочь тебе и осиротевшему ребенку, - говорю холодно, глядя на него.

- Ты хочешь, чтобы я упал к твоим ногам и радовался? А меня ни черта не радует то, что мой сын с первой минуты никого, кроме тебя, не признает. Как ты предлагаешь решить мне эту проблему? Отвоевать тебя у Вартана, сказать, мол, подвинься, друг, мне нужнее?!

- Знаешь, чем больше я общаюсь с тобой, тем больше мне на ум приходит одна фраза: чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю собак. Ты думаешь, я таким образом хочу положить тебя к своим ногам? Новость для тебя: ты мне не нужен, ни у ног, ни под ногами, ни на одном квадратном километре в поле, где от тебя зависела бы моя жизнь. Вообще. Никак. Ты мне не нравишься. Мне неприятно разговаривать с тобой, и если бы ты умолял меня на коленях помогать тебе, я бы едва ли стала. Я делаю это не ради тебя. Я делаю это ради нее, - отрезаю ледяным тоном. - Потому что я знаю, что если бы это случилось со мной, я молила бы всех ангелов на небе, чтобы рядом с Ильей оказалась такая дура, которая успокоит его, потерявшего самое родное, что у него было, и покажет ему, что он нужен, он любим, и ему рады. Но ты не скули. Он не будет вечно находить в этом успокоение. Может ты включишь мозги, успокоишься сам и станешь опорой своему ребенку, дав ему те самые любовь, покой и защиту, которые сейчас он получает от меня.

- У него есть я, и я хочу стать центром его вселенной. Ты временное явление нашей жизни. А он ещё больше прирастет к тебе, и что дальше? Оставить его жить у вас?!

- А ты не хоти, а стань. Болтать - не мешки ворочать.

Бутылочка опустела, и я встала на ноги, подошла к нему и протянула ему сына.

- Начинай. У меня муж и сын наверху, которым я тоже нужна. Спокойной ночи.

Я погладила маленькие пальчики и переложила сына в руки отца, и без раздумий оставила их одних на кухне.

- Ну что парень, наелся?! Теперь давай спать.

Слышу как долго пытается уговаривать сына. Мальчишка хнычет, но не засыпает.

- Интересно подсматривать? - фыркает Сагалов, поймав меня у двери.

- Ты соску забыл, - говорю прохладно, протягивая ему необходимый для сна атрибут. - А я не хочу разбудить Илью. Не больше, не меньше.

- Он не спит, мне кажется нужно сменить подгузник. Покажи как правильно.

Я стою и разрываюсь между тем, чтобы послать его так далеко в жопу, чтоб он точно не вылез, и ребенком, которого нужно подмыть.

Мать побеждает гордячку. Я, проклиная себя на чем свет стоит, вхожу в его спальню. Подхожу к ребенку, беру его на руки, подношу к комоду.

- Плед возьми или пеленку и подстели.

Выполняет без проволочек и следит за мной и зеваюшим довольным сыном.

- Таир, предатель, - фыркает Сагалов и целует ножку сына.

- Смотри, вот застежки. Расстегиваешь и аккуратно стягиваешь, стул еще не сформировался и если не хочешь, чтоб все было в какашках, аккуратно снимаешь, словно бомбу обезоруживаешь, - делаю шаг в сторону, предлагая ему самому все делать.

- И да, это мальчуган, всегда остерегайся краника, если не хочешь золотой дождь.

Он всё делал не так. Я словно медсестра руководила процессом и подавала нужные предметы.

- И что дальше? - держит бомбу в руказ, а мелкий ножками сучит.

- Этот выбрасываешь в мусорку вместе с салфетками, в своей ванной, и возвращаешься сюда, - усмехаюсь. - Если ты с ребенком один, сначала берешь его, затем выносите памперс. Оставлять ребенка одного категорически нельзя. Теперь у нас два из трех. Сыт, навалил, осталось спать уложить. Справишься?

- Нет.

Отвечает просто и деловито идёт с сыном в ванную. Таир начинает подкрякивать.

- Сейчас научимся штаны надевать, потом будем песни петь.

Кладет на кровать и пытается сунуть ноги в подгузник. Эта война неравна для всех. И финал фиерический. Крик Таира и фонтанчик мочи в пузо отцу.

- Мать моя женщина!

- Ахахах, так, Хьюстон, у нас проблемы, - тут же хватаю подгузник из его руки, подставляю, прикрывая пипку Таира. Поднимаю взгляд на Сагалова. Не хочу смеяться, но не могу сдержать злорадный ржач. - Приведи себя в порядок и будет попытка номер два.

- Я не смогу. Он не хочет надевать эту дрянь!

- Все они не хотят, - пожимаю плечами, - скажи спасибо, что он еще переворачиваться и уползать не умеет, вот тогда тебе весело будет.

Я наклоняюсь к ребенку и за пару секунд надеваю на него памперс, потом слип.

- Готово. Приведи себя в порядок. Я присплю его и уйду. Следующее кормление около пяти утра, три часа поспишь, потом помнишь, что делать?

- Как мне лечь? - и вообще все это не то, нужно что-то делать и срочно, - побудь с ним до утра, пожалуйста. Утром я постараюсь что-то решить.

- И что ты решишь? Найдешь первую попавшуюся няню с круглосуточным проживанием, чтоб только я упаси боже в мамочку с не своим сыном не играла? Илья, ничего страшного не произойдет, если я немного о нем позабочусь, пока ты придешь в себя. Я уже воспитывала твоего сына и имею опыт. А привыкание к рукам или ко мне - чушь. Дети привыкают к заботе и ласке. Я могу дать ему это на этом этапе, когда ты придешь в себя - сможешь и ты. Я последний раз пытаюсь быть адекватной с тобой и прошу: позволь мне помочь тебе. Ради этого маленького человека и ради нее. Пожалуйста.

Я смотрю на него открытым взглядом и, по правде говоря, готовлюсь к тому, что он меня выставит. Но я сделала всё, что могла. Он его отец, и взваливать на себя больше, чем утяну, я не буду.

- Прости, я действительно нихрена не соображаю, поэтому так реагирую. Не в тебе дело. Проблема во мне. Я был не готов остаться один с младенцем на руках.

Илья подходит ко мне, и вжимает меня в себя, целует в висок и говорит.

- Спасибо за человечность, не смотря на мой говняный характер.

Я стою в ступоре. Он прижимает меня к своему сильному телу, опять. Его губы касаются моей кожи, опять. А я словно ледяное изваяние. Хочется сбежать. И плакать. И рассмеяться.

Ой, психушка по мне плачет. Близость с этим мужчиной делает меня больной.

- Я тоже не была готова остаться с младенцем на руках, - напоминаю ему, что пожалуй даже слишком хорошо понимаю ситуацию, потому что была в его шкуре. - И я так же не готова была принимать помощь и хотела сделать все сама. Но я наступила на горло своему горю и гордыне и приняла помощь Вартана, и только благодаря ей выкарабкалась. Я знаю, что ты испытываешь. Потому что мой любимый тоже умер, оставив меня с ребенком на руках.

- Тогда у меня тоже всё получится, если женщина справилась, то я ничем не хуже. И да, нужно уметь принимать помощь.

- Я вам ничем не помешал? - слышим за спинами голос Вартана.

Закатываю глаза. Ну просто прекрасно.

Я стою в спальне своего бывшего, в его объятиях в три часа ночи в доме своего мужа, с которым только-только еле-еле помирилась. Финиш.

- Это не то, чем кажется, - устало качаю головой, отступив на шаг от Ильи.