Пабы, церкви, дождь

24

Сначала выпили по стаканчику, потом по второму. За вторым последовал третий. Потом отведали карри — и по четвертому. К тому моменту, когда Логан пожелал спокойной ночи инспектору Иншу и констеблю Ватсон, с окружающим миром у него снова установились доброжелательные отношения. О'кей, в присутствии инспектора с Джеки конечно же ничего не могло получиться, но было ощущение, что все идет как надо. Если только инспектора Инша не будет рядом.

Но в полпятого утра все это уже не имеет никакого значения, особенно когда выбираешься из кровати, идешь, шатаясь, в кухню и выпиваешь столько воды, сколько сам весишь, а потом возвращаешься обратно и проваливаешься в сон.

Когда Логан пришел на работу, отчет с результатами вскрытия Лорны Хендерсон уже лежал на столе инспектора Инша. Тот пришел ровно в семь, несмотря на то что была суббота. Он уже сидел за своим рабочим столом, лишь лицо было чуть розовее, чем обычно.

Лорна Хендерсон умерла от ран, причиненных тупым предметом, и повреждения внутренних органов. Сломанные ребра проткнули левое легкое, ударом в левый висок ей раздробили череп, а последний удар, по затылку, лишил ее жизни. Четырехлетнюю девочку забили до смерти. Труповоз явно перестарался.

— Как вы думаете, нам удастся что-нибудь из него вытянуть? — спросил Логан, переворачивая фотографии из отчета лицевой стороной вниз, чтобы больше на них не смотреть.

Хмыкнув, Инш ответил:

— Сомневаюсь. К тому же сейчас это уже не важно. У нас столько улик, что Труповозу не удастся отвертеться. И даже Скользкий Сэнди ему не поможет. Мистер Филипс проведет остаток своей жизни в тюрьме Петерхед, вместе с другими больными ублюдками.

После этого достал из кармана пакет с фруктовыми мармеладными конфетами и принялся просматривать ежедневник.

— Вы сегодня опять везете Миллера на ферму? — спросил Инш через некоторое время, не поднимая глаз и произнеся фамилию репортера так, будто говорил о неприятном запахе.

— Нет, — ухмыльнулся Логан. — По необъяснимой причине он не может ехать. Не могу понять почему.

Небольшой экспедиции, совершенной в пятницу, репортеру оказалось вполне достаточно. В сегодняшней «Пресс энд Джорнал» содержались только хвалебные слова в адрес полиции. Статья была почти такая же, как в «Ивнинг экспресс», но с более подробными редакторскими комментариями. По крайней мере, инспектора Инша оставили в покое.

— Что там насчет всплывшего утопленника? — поинтересовался инспектор. — Идет дело?

— Продвигаюсь.

— Стил сказала, что вы подозреваете братьев Маклауд?

Логан кивнул:

— Это в их стиле. Вручную. С особой жестокостью.

Инш слегка улыбнулся:

— Эта парочка идет по стопам своего папаши. Собираешься их арестовывать?

Логан сдержался, чтобы не пожать плечами. Он понимал, что это не единственное решение.

— Стараюсь. Попросил криминалистов по ниткам разобрать шмотки, в которых был труп. Может, найдут что-нибудь. Пли кто-нибудь из завсегдатаев заведения проколется… — Он запнулся, вспомнив Данкана Николсона, вбегающего в букмекерскую контору, чтобы спрятаться от дождя. С пластиковым пакетом в руке.

Инш сунул в рот конфету зеленого цвета и, покачав головой, сказал:

— Не думаю. Полагаете, найдется идиот, который будет стучать на братьев Маклауд? Да его в клочья разорвут.

— Что? — Логан отвлекся от своих воспоминаний о Николсоне. — А… да. Может быть. Саймон Маклауд сказал, что вся эта история — просто предупреждение. Послание. И что все в городе знают, что это значит.

— Все в городе знают?! — Инш чуть не поперхнулся. — А почему я об этом ничего не слышал?

— Не знаю. Надеюсь, Миллер сможет это как-нибудь объяснить.

В двенадцать дня Логан сидел над большой тарелкой с куском зажаренного в кляре маринованного мяса с картофельными чипсами и бобами.

Паб «Принц Уэльский» был старомодным местом, с деревянными панелями, низким потолком желтоватого цвета, закопченным несколькими поколениями курящих посетителей, и там подавали настоящий эль. Народу в заведении было битком — в основном мужчины, насильно рекрутированные женами и любовницами на утреннюю пробежку по магазинам. Здесь они получали заслуженную награду — пинту холодного пива с креветочными чипсами.

Паб состоял из нескольких маленьких комнат, соединенных короткими коридорами. Логан и Миллер сидели в одной из них, рядом с окном. Вид из окна не радовал глаз: узкий переулок между высокими домами, унылый серый гранит, мокнущий под струями проливного холодного дождя.

— Ну что, — сказал Миллер, накалывая на вилку кусок овощного пирога, — удалось вам заставить признаться этого засранца?

Логан молча жевал мясо, мечтая запить его пинтой пива, чтобы окончательно справиться с похмельем. Но пить в служебное время было то же самое что оттрахать овцу на глазах шефа полиции города, поэтому Логан довольствовался апельсиновым соком и лимонадом.

— Мы продолжаем расследование, — ответил он приглушенным голосом.

— Прибейте его за жопу к стене ржавыми гвоздями. Грязный больной урод — вот кто он такой. — Миллер был не на работе, поэтому мог позволить себе выпить. Но перед ним стояла не чудесная пинта темного пива, а большой запотевший бокал «Семийон шардоне» и лежал стейк из лосося.

Логан увидел, как Миллер деликатно отпивает из своего бокала, и улыбнулся. Миллер был странный парень, но, если говорить честно, он начинал ему нравиться. Даже после того, как из-за его статьи едва не отстранили от работы инспектора Инша. Одежда, вино, круассаны, крупные ювелирные украшения — все это было просто нарядом для рождественской пантомимы.

Логан подождал, пока репортер начнет есть рыбу, потом спросил:

— А что по поводу Джорджа Стефенсона?

— М-м-м-м-ф-ф… — Кусочки панировки вылетели изо рта и упали на изящную рубашку цвета слоновой кости. — В каком смысле?

— Ты сказал, что у тебя есть дополнительная информация. Что-то, о чем я не знаю.

Миллер улыбнулся, из его рта выпало еще больше крошек.

— Как насчет последнего места, которое он посещал?

Логан попробовал догадаться:

— «Терф'н Трэк»?..

Миллер с удивлением улыбнулся:

— Да, прямо в точку. «Терф'н Трэк».

Логан знал, что так и будет. Осталось доказать.

— Один из братьев Маклауд сказал мне: «Все знают, что не надо делать так, как сделал Джорди». Это было предупреждение. Хочешь что-нибудь добавить?

Миллер повертел в руке бокал с вином, поднял, и на столе заиграл хоровод из маленьких золотистых пятен.

— Ты знаешь, что у него были дела с местными букмекерами и на кону стояли приличные деньги?

— Ты уже это говорил. И насколько приличные?

— Двести пятьдесят тысяч шестьсот сорок два фунта.

Пришло время удивиться Логану. Это была очень приличная сумма.

— Зачем же они его убили? — Он пожал плечами. — Почему просто не покалечили слегка? Мертвый Джорди не сможет платить. Не говоря уже о том, что он был одним из парней Молка-Ножа. Я слышал, что Молку не нравятся подобные вещи.

— Да, рискованно, — кивнул Миллер. — Если ты наедешь на кого-нибудь из его парней без его разрешения, он обрушится на тебя, как тонна говна.

Сердце у Логана екнуло: меньше всего Абердин нуждался во вспышке криминальных разборок. Гангстерские войны в Гранитном Городе. То-то весело будет.

— Зачем же тогда его убили?

Миллер вздохнул и, отложив в сторону нож, ответил:

— Его замочили, чтобы каждый знал, что не надо делать того, что делал он.

— И что, черт возьми, это значит?

— Это значит… — Миллер обвел взглядом небольшую комнату. Короткий коридор вел в ту комнату, где они заказывали ланч, другой, в противоположном углу, вел в бар. Люди разговаривали, ели, пили, наслаждались уютом и покоем. И никто не обращал на них никакого внимания. — Слушай, ты знаешь, на кого работал Джорди. Такого человека дважды не подставляют, правда? Может быть, один раз получится, но если ты сделаешь это еще раз, у тебя наступят тяжелые времена. Понял, что я имею в виду?

— Мы уже об этом говорили!

— Да, говорили.

Миллер начал нервничать:

— Знаешь, как я оказался в этом солнечном сраном Абердине? — Он указал вилкой на окно, за которым их ждала мерзкая погода. — Почему ушел из «Сан» и очутился в этой… вонючей дыре? — Он понизил голос на последних словах, чтобы никто не услышал, как он обзывает Абердин. — Из-за наркотиков и шлюх.

Логан удивленно взглянул на него.

Миллер нахмурился:

— Да не в том смысле! Я готовил репортаж про крэк, который таскали в Глазго из Эдинбурга. Его переправляли через границу из Восточной Европы, внутри шлюх. Ну ты знаешь этот дедовский способ: наркоту пакуют в пластиковый мешочек, а потом — шлюхе между ног. Делают это, когда у нее месячные, и собака-нюхач наркоту не чует. Да если и почует, то все так смущены, что сказать ничего не могут. — Он глотнул вина. — Ты и представить не можешь, сколько крэка можно засунуть в мохнатку обычной литовской шлюхи. Целую кучу этого дерьма.

— И какое отношение это имеет к Джорди?

— Я уже подхожу к этому. Ну, я строю из себя Кларка Кента,[8] разгребаю говно, делаю охренительный материал. Меня номинируют на премию какие-то левоцентристские политические силы. Лучшее Журналистское Расследование Года. Контракты на книги, куча всего. Но ведь я выяснил и то, кто всем этим заправляет. И имя узнал. Того крутого мужика, который этим всем руководит, засылает к нам этих шлюх, нашпигованных наркотой.

— Я попробую догадаться: Малколм Макленнан.

— Два громадных урода схватили меня на Саучихолл-стрит посреди белого дня — бац! Затолкнули в большую черную машину. И вежливо объяснили, чтобы я забыл о статье. Если мне дороги мои пальцы. И ноги.

— И ты это сделал?

— А что мне оставалось, твою мать! — Миллер сделал большой глоток вина. — Не хватало, чтобы ублюдки отхватили мне пальцы поварским тесаком. — Его передернуло. — Молк-Нож сказал кому надо, и следующей новостью было то, что я уволен. И ни одна центральная газета не хочет меня брать. — Он вздохнул. — И вот я здесь. Пойми меня правильно: место здесь неплохое. Работа хорошая, на первой полосе дают много места, отличная машина, квартира, встретил женщину хорошую… Я к большим деньгам не привык, но сам понимаешь… И я все еще жив.

Логан откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на человека, сидевшего напротив него: костюм, сшитый на заказ, побрякушки золотые, шелковый галстук, — хоть Миллер и обосрался по жизни, зато пристроился в Абердине.

— Так вот почему я не увидел в газетах ни строчки про труп Джорди, без коленных чашечек, который бултыхался в гавани. Боишься писать об этом, как бы Молк-Нож не узнал?

— Если какая-нибудь информация о его бизнесе попадет на первые страницы газет, то все, прощайте, десять поросят, идите купаться в море… — Журналист махнул рукой, на пальцах его блеснули кольца. — Да, про него я лучше распространяться не буду.

— А зачем тогда ты мне это говоришь?

Миллер пожал плечами:

— Наверное, потому, что я журналист. Это не значит, что я аморальный, паразитирующий на чужой беде пидор. В смысле, я не адвокат или что-нибудь вроде того. Я социально ответственный член общества. Я даю тебе информацию для того, чтобы ты мог поймать убийцу. Я склоняюсь перед тобой, чтобы какие-нибудь уроды не оттяпали мне пальцы. А если дело дойдет до суда, ты, пожалуйста, разбирайся без меня — я уже буду в Дордоне.[9] Пара недель, эксклюзивная французская кухня и вино. И не буду отвечать на вопросы всяких уродов.

— Но ведь ты знаешь, кто это сделал?

Репортер допил вино и, криво улыбнувшись, сказал:

— Нет. Но если выясню, ты будешь первым, кто об этом узнает. И я не загадываю на будущее. Просто тебе легче будет.

— В каком смысле?

— Очень скоро ты об этом прочитаешь, — с улыбкой ответил Миллер. — Да и вообще, пора расходиться.

Встал из-за стола и начал натягивать на себя утепленное пальто.

— У меня деловая встреча с этим чуваком из «Телеграф», — добавил он. — Хочет сделать вставку на две полосы для воскресного приложения. В погоне за мертвецами: как ловят Абердинского Детоубийцу. Очень стильно.

Сначала Дейнстоун был фермерской окраиной, как и многие другие районы Абердина, но от атак девелоперов он отбивался дольше, чем другие. А к тому моменту, когда бульдозеры начали утюжить зеленые луга, местные жители уже сплотились. Так что традиционные многоэтажки из железобетона с оцинкованными покатыми крышами здесь не появились. Наоборот, повсюду стояли светлые строеньица, крытые черепицей, между ними извивались дорожки, которые заканчивались тупичками. Как на всякой другой безымянной окраине.

В отличие от средней части города, где жилые коммерческие дома и муниципальные многоэтажки из серого гранита заслоняли солнечный свет задолго до заката, солнца здесь было в избытке, окна домов выходили на южную сторону, а сами дома стояли вдоль реки Дон. Единственным недостатком было то, что рядом находились птицефабрика, завод по производству газетной бумаги и очистные сооружения всего района. Но ведь не бывает, чтобы все сразу. И если ветер не дует с запада, то все отлично.

Сегодня ветер с запада не дул. Завывая, ветер дул с востока, прямо с Северного моря, и нес с собой ледяной дождь, косые струи которого вонзались в землю почти параллельно горизонту.

Дрожа от холода, Логан наконец поднял стекло в машине. Он припарковался неподалеку от небольшого двухэтажного дома с маленьким садом, который выглядел полумертвым из-за поливавшего его дождя со снегом. Они ждали здесь уже почти час, он и лысый констебль, который все плотнее укутывался в утепленную куртку с капюшоном. А тот, за кем они наблюдали, все не появлялся.

— Ну и где он? — спросил констебль, застегивая ворот непромокаемой куртки. С того момента, как они выехали на задание, он все время жаловался. На гнусную погоду. На то, что работают в субботу. И что дождь идет. И что холодно. И что ему жрать охота. И что от этого промозглого дождя его мочевой пузырь просто скручивается.

Логан крепился. Если Николсон в ближайшее время не появится, то в завтрашних газетах напечатают об еще одном убийстве. СЛЮНТЯЙ-ПОЛИЦЕЙСКИЙ НАЙДЕН МЕРТВЫМ В ПРИПАРКОВАННОЙ МАШИНЕ! ЕМУ ОТРЕЗАЛИ ПОЛОВЫЕ ОРГАНЫ И ЗАСУНУЛИ В ГЛОТКУ, ОТЧЕГО ОН И ЗАДОХНУЛСЯ. Пока Логан размышлял, как его поощрят за то, что он прикончил этого ноющего урода, наградят орденом Британской империи или возведут в рыцарство, мимо проехал старый знакомый — ржавый побитый зеленый «вольво». Водитель, горевший желанием припарковаться как можно быстрее, въехал на бордюр, а потом полез на заднее сиденье, чтобы взять что-то.

— Представление начинается. — Логан открыл дверь и выскочил под ледяной дождь. С ворчанием то же самое проделал констебль.

Они подбежали к «вольво» как раз в тот момент, когда из него выкарабкался Николсон с двумя пластиковыми пакетами в руках. Он побледнел, когда увидел Логана.

— Добрый вечер, мистер Николсон. — Логан выдавил улыбку, хотя ледяная вода стекала по затылку за воротник рубашки. — Вы не будете возражать, если мы посмотрим, что у вас в пакетах?

— В пакетах? — Капли дождя блестели на безволосой голове Данкана Николсона, напоминая испарину. Он спрятал пакеты за спину. — Каких пакетах?

Из-за спины Логана вышел раздосадованный констебль.

— Я тебе, твою мать, сейчас покажу пакеты! — раздался его хриплый голос из-под отороченного мехом капюшона.

— Ах, эти! — Пакеты появились из-за спины. — Ходил по магазинам. Купил кое-что по хозяйству. Зашел в «Теско» — а что, нельзя? Так, прикупил кое-что для ланча. А сейчас, с вашего позволения…

— Это пакеты из «Асда», мистер Николсон, а не из «Теско», — заметил Логан.

Николсон взглянул на него, потом на мрачного констебля:

— Я… я… э… я их повторно использую. Да. Я использую пластиковые пакеты многократно. Вношу, так сказать, скромную лепту в дело защиты природы. Да.

— Я тебе сейчас, твою мать, покажу защиту природы! — вновь подал голос мрачный полицейский.

— Достаточно, констебль, — сказал Логан. — Я уверен, что мистеру Николсону, так же, как и нам, очень хочется укрыться от дождя. Давайте куда-нибудь зайдем, мистер Николсон. Туда, где не льет как из ведра. Например, у нас в участке очень тепло и сухо. Хотите, мы вас подвезем?

Через пару минут они уже сидели в маленькой зеленой кухне, осматривались и слушали, как закипает вода в чайнике. Дом выглядел мило: обои с рисунком, на полу оливкового цвета шерстяной ковер, на стенах репродукции картин известных художников в рамках. Книг не видно.

— Какое у вас очаровательное жилище, мистер Николсон, — сказал Логан, взглянув на хозяина. Обритая голова, татуировки повсюду, и в ушах столько металла, что сработают все металлодетекторы от Абердина до Лондона. — Это ваш собственный дизайн?

Николсон промямлил что-то про жену, которая очень любит украшать дом своими руками. Все вещи в кухне хорошо подходили друг к другу: чайник, тостер, блендер, кафельная плитка на стенах. Все было зеленым. Даже линолеум. Казалось, будто сидишь внутри громадного зеленого жука.

На столе стояли два пластиковых пакета. Кивнув на них, Логан сказал:

— Мы заглянем внутрь, мистер Николсон?

Подошел к столу и раскрыл один пакет. Внутри были кусок бекона и банка консервированных бобов. В другом пакете — пачка чипсов и шоколадное печенье. Нахмурившись, Логан выложил продукты на стол. Шоколадное печенье, чипсы, бобы и бекон… А на самом дне два толстых конверта из плотной желтой бумаги. На лице Логана расцвела улыбка.

— А что у нас здесь? — проговорил он.

— Я этого никогда раньше не видел! — На лице Николсона выступил настоящий пот.

Логан натянул пару резиновых перчаток и взял один конверт. От него пахло табачным дымом.

— Хотите что-нибудь сказать перед тем, как я его вскрою?

— Я просто их переносил. Я не знаю, что в них… Они не мои!

Логан выложил на стол содержимое конверта. Фотографии. Женщины стирают. Женщины готовятся ко сну. Но в основном дети. В школе. Играют в саду. Вот один мальчик на заднем сиденье машины, испуганный. Логан ожидал увидеть что угодно, но только не это. На обороте каждой фотографии было написано имя. Без адреса, только имя.

— И что это такое, черт возьми? — произнес он с возмущением.

— Я же сказал вам: я не знаю, что там находится! — ответил Данкан Николсон. Голос его срывался на визг, в нем звучал страх. — Я просто их относил.

Сердитый констебль схватил его за плечо и силой усадил на стул:

— Ты, вонючка сраная! — Он схватил со стола фото маленького мальчика, сидящего в песочнице с плюшевым кроликом в руках. — Ты здесь его нашел? Да? Это ты фотографировал Дэвида Рида? Решил, что он тебе нравится? Ты, ебарь грязный!

— Ничего подобного! — вскричал Николсон. — Ничего подобного!

— Мистер Данкан Николсон, вы задержаны. Вы подозреваетесь в совершении убийства. — Логан встал, посмотрел на россыпь фотографий детей на столе. Почувствовал тошноту. — Зачитайте ему его права, констебль.

В маленьком доме явно было мало места для четырех криминалистов, видеооператора, фотографа, Логана, мрачного констебля и еще двух полицейских. Но тем не менее все поместились. Оставаться снаружи под проливным дождем никто не пожелал.

Содержимое двух конвертов было описано и упаковано. В конверте номер два фотографий не нашлось. Он был наполнен деньгами и ювелирными украшениями.

На втором этаже обнаружился маленький закуток, напротив ванной комнаты. Там было тесно, но места вполне хватало, чтобы поместились компьютер, навороченный цветной принтер и барный стул. Изнутри каморка запиралась на задвижку.

На стене полка с компакт-дисками, диски надписаны и проставлены даты, под компьютерным столом коробки с яркими цветными фотографиями. Женщины и дети. В основном дети. В спальне нашлась суперсовременная цифровая камера.

Во входную дверь внизу кто-то постучал, и все мгновенно затихли.

Скрип. Дверь открылась.

— Данки? — послышался женский голос. — Дай мне, пожалуйста… Кто вы, черт побери?

Логан спустился по лестнице и увидел женщину на последнем месяце беременности, одетую в черное кожаное пальто. В руках она держала пластиковые пакеты и удивленно оглядывала полицейских, наводнивших ее дом.

— Где Данкан? — сказала она. — Что вы, ублюдки, сделали с моим мужем?