Пача argentino

Глава 9

— Лизка! Подь сюды! Примай гостя на постой! — кричит кому-то Осадчий.

Так я и думал, что он жену свою позовёт. А может и работницу какую. Двор то богатый у Осадчего. Дом большой, надворные постройки. Но вряд-ли. Это ж казак, а не барин какой. Так что жену…

А тот соскочил с коня и перекрестился.

— Ну вот мы и дома. Слава те, Господи!

Вокруг его прыгает пёс, старается лизнуть хозяина в лицо. Тот треплет его за холку и успокаивает:

— Ну всё, Незнай, всё… Иди с Павлом познакомься.

Я тоже слез с остановившейся телеги и пёс меня обнюхал и убежал. А я стал оглядываться. Здесь и придётся мне жить первое время. По крайней мере, до тех пор, пока мне документы не сделают.

Тем временем во двор загнали всех моих трофейных коней и Сёмка закрыл ворота. Откуда-то прибежали два пацана-погодка лет десяти-одиннадцати и начали крутиться вокруг нас.

— Здравствуйте! Добро пожаловать!

Я оборачиваюсь и обалдеваю…

Рядом стоит статная и красивая девушка. По другому и не скажешь. Всего на полголовы ниже меня, стройная, но не худая. Темно-русые волосы заплетены в толстую косу, лежащую на её груди и достающую до пояса. А лицо…

Ну вот как описать её лицо? Не знаю… Большие серо-голубые глаза в обрамлении густых тёмных ресниц, слегка изломанные брови, загорелая, но нежная кожа… А губы… Яркие, чувственные…

— Грасиес… — я почему-то благодарю её по-испански и чувствую, что краснею… Почему-то хочется постоянно любоваться её лицом…

И девушка тоже начинает краснеть и смущаться от моего взгляда…

— Как тебе моя дочка?

Рядом появляется сам Осадчий и дружески хлопает меня по плечу.

— Хозяюшка моя! Дочка Лизавета… А это сыны мои меньшие. Андрюха да Колька.

А я и сказать ничего не могу, просто стою и пялюсь на его дочь. Елизавета вообще вся краснеет до корней волос и, развернувшись, убегает в дом. А я еле сдерживаюсь, чтобы не кинуться за ней следом.

— Так, давайте разгружаться будем, коней устроим. А потом и банька, и за стол…

Осадчий начинает командовать сыновьями. Те кинулись рассёдлывать коней, заводить их в конюшню. А я начинаю разгружать с телеги свои трофеи и складывать всё к завалинке. Винтовки отдельно, сумки отдельно, сабли и ножи отдельно. То, что собрали казаки, я им и оставляю. А там и сапоги, и штаны, и прочее…

Баня уже топилась и была просто шикарной! Отдельно парная была, отдельно помывочное отделение, да ещё и предбанник был, где можно было раздеться или остыть после парилки.

Мы с хозяином пошли первыми. Напарились! Тыщу лет я не парился уже… Грязь с меня аж пластами слазила! Хоть я и мылся в речках регулярно, но баня, это и есть баня! Лучше неё ничего пока ещё не придумали!

Сначала меня по всем правилам обработал веником хозяин, а потом, после отдыха, и я его. Посидели, отдохнули, вкуснейшего квасу попили и зашли на ещё один заход. Часа полтора мы с ним потратили на это удовольствие.

Хозяин мне выдал чистое нательное бельё и мы теперь сидим с ним, остываем после бани, квас ядрёный пьём. Свои трусы с футболкой я замочил, попозже их постираю.

В связи с тёплым временем года, стол накрывается на дворе под навесом. Пока молодежь мылась после нас, Лиза и накрывала его. А я просто млел, глядя на неё. Какая же она всё-таки красивая!

Поселили же меня в отдельном домике, стоящем в глубине двора. Как я понял, это раньше было хозяйское жильё, пока пару лет назад не был построен новый, намного больший дом. Ну а мне его для проживания просто за глаза хватит!

Все мои вещи, включая сёдла и упряжь с коней, уже отнесли в этот дом и сложили там.

Попозже я разберусь со всем. Постель тоже мне выдали, как и керосиновую лампу. А вот когда уехала привёзшая меня сюда телега, я так и не заметил.

Парни помылись и теперь в баню отправилась Лизавета.

Как я понял из рассказов хозяина, она была старшей из его четверых детей. И единственной дочерью. Старшего из его сыновей, Семёна, мы и спасли сегодня с Халандигой. Хозяйку же год назад они похоронили. Хворь какая-то у неё приключилась. Сгорела за полгода…

Судя по всему, рак у неё был… М-да… Хорошего мало… Сочувствую я им…

Вот семнадцатилетняя Елизавета и осталась теперь в их семье за хозяйку… И куда я, пень старый, глаза свои бесстыжие пялю? Ведь старше её больше чем в два раза…

Но вот поделать ничего я с собой не могу. Нравится мне она, и всё! Хоть убей, нравится!..

Подошли ещё трое мужчин возраста Осадчего. Лет сорока-сорока пяти примерно. Правление станицы собралось. Начали не спеша выпивать, закусывать да меня распрашивать, что я да как…

Пришлось мне снова рассказывать про свою эпопею с «возвращением на Родину». И про Аргентину, и как еле отбился от грабителей в Сан-Франциско, и как по тайге шёл… Некоторые места пришлось более подробно рассказывать. Старался особо не врать, чтоб не запутаться случайно, но всё равно «пытали» меня сильно.

Когда рассказывал, как меня хунхузы подстрелили, услышал испуганный женский вскрик. Обернувшись, увидел стоящую позади меня Лизу, зажимающую в испуге свой рот. А глаза у неё… Не передать, что было в её глазах! И интерес, и испуг, и жалость… Всё было в её глазах!

Пришлось мне за курткой своей идти, да за светкой с наганом. Всё это сразу же пошло по рукам.

Все пришли к выводу, что это бог мне тогда помог, что пуля в запасной магазин угодила и на рикошет ушла. Этот простреленный и смятый пулей магазин все рассматривали особенно тщательно.

Потом переключились на сам карабин. Все оценили, что из него можно без перезарядки подряд десять выстрелов делать. Не найдя на нём заводских клейм, начали допытываться, где же я его достал.

Пришлось говорить, что это моя конструкция…

Прости меня, конструктор Токарев, но иного выхода у меня просто не было. А конструкцию карабина я поневоле хорошо выучил, когда в боевой его переделывал.

Тем более, что донской казак Фёдор Токарев молод ещё и прославиться пока не успел. А винтовку он ещё лучше сделать сможет! Он же оружейный гений!

Тут же последовало предложение продать мой карабин. Пришлось вежливо, но твёрдо им отказать. А вот трофеи я продам, как и коней. Как мы с Осадчим до этого и договаривались.

Хорошо так мы с ними посидели. Я узнал, что сегодня третье августа тыща восемьсот девяносто восьмого года. Получается, я больше чем на сто лет назад в прошлое попал. В самый конец девятнадцатого века. А я и не помню об этом времени ничего… Вот знаю, что примерно в девятисотом году будет бурское восстание в южной Африке, да ещё про боксёров в Китае помню. Вот и все мои знания.

Из городов на Дальнем востоке я лишь Владик с Хабаровском помню, да ещё Николаевск с Благовещенском. А вот есть ли Уссурийск сейчас, я даже без понятия. Не говоря уже о других городах…

Придя в своё новое жилище, я хотел сначала почистить свои трофейные винтовки, но потом плюнул и завалился спать. Завтра, всё завтра… На сегодня и так день насыщенный у меня выдался…

Уже засыпая, я подумал, как там Халандига день провела? Привык я к ней уже. Да и простились мы как-то скомкано. Всё как на бегу получилось.

Приехали казаки, мы с ними поговорили, а когда подъехали телеги, Халандига тут же стала собираться домой. Неожиданно всё получилось как-то…

Проснулся я рано. С петухами. Натурально с петухами. В курятнике разорался петух и я проснулся. Но выспался хорошо. Да и тело тоже отдохнуло.

Я потянулся, подскочил с кровати и сделал несколько резких поворотов и наклонов. Энергия в теле просто бурлила!

Я вытащил из своего рюкзака полотенце, натянул джинсы с кроссовками и побежал в баню умываться. Провёл гигиенические процедуры и уже вытираясь полотенцем заметил небольшой кусок зеркала, закреплённый рядом с вешалкой. Вчера я просто внимания на него не обратил. Мельком глянул на своё отражение… И замер…

В зеркале отражался не я…

То есть я, конечно, но не совсем я. Тот я, что сейчас отражался в зеркале был значительно моложе меня настоящего. У меня даже мысль глупая мелькнула про волшебное зеркало…

Ну а что? Раз меня чёрт знает как в прошлое закинуло, то почему бы и волшебным зеркалам не быть?

Но потом подумал и пришёл к выводу, что это скорее всего не так. Скорее всего это побочный эффект моего переноса в прошлое. Как и мои новые волосы и зубы…

Наверное та сила, что перебросила меня сюда, как-то ухитрилась и полностью обновить мой организм. Ну а зубы проще новые вырастить, чем старые обновить. Вот и получилось так…

Успокоившись, я внимательно осмотрел себя. Ну что сказать можно?

Выгляжу я сейчас лет так на двадцать-двадцать пять. Не больше. Ни одной морщинки нет. И кожа молодая на морде, хоть и загорелая. Небольшие усы пробиваются. А вот когда ещё и зубы все вырастут… Вообще хорошо будет.

Кстати, на сегодня уже восемь штук у меня прорезались, да и вообще все дёсны припухшие и чешутся… Скоро должны и остальные все повылазить. Скорее бы…

И вообще я сейчас неплохо стал выглядеть, даже лучше, чем в молодости был. Морда хищная какая-то стала, ни грамма жира на теле не осталось. Хотя и раньше я толстым не был. А сейчас так вообще… Мачо, бля, натуральный…

Порадовавшись за самого себя, я быстро постирал своё, замоченное ещё с вечера, бельё и пошёл в свой домик. Там принялся разбираться с трофеями.

Девять разнокалиберных винтовок разных производителей. Из них лишь две магазинные. Наша трёхлинейка и какой-то манлихер, если не ошибаюсь. Патроны у него очень похожи на трёхлинеечные, но калибр немного поменьше. На миллиметр примерно.

А остальные были однозарядными, некоторые даже с откидными затворами.

Рассортировав винтовки и патроны, я взялся за сумки. Мы с Халандигой их предварительно уже проверили, так что я просто смотрел, что мне ещё может пригодиться. Продукты только если…

Ну и думал конечно…

Я, получается, очень сильно сейчас помолодел. Раза в два примерно. И выгляжу теперь лет на двадцать-двадцать пять максимум…

Возьмём серединку, пусть будет двадцать три. В октябре тогда мне будет двадцать четыре. Ну-у… Нормально.

Тогда, получается, я здесь должен был родиться в семьдесят четвёртом году. В тыща восемьсот семьдесят четвёртом.

Прикольно…

Я ведь и сам родился в семьдесят четвёртом году. Только в тыща девятьсот…

Ну тогда и думать нечего. Пусть так всё и будет.

Блин! Летосчисление в России ведь отличается от мирового, что в Европе сейчас принято. Насколько я помню, у Ленина в метрике было записано, что он десятого апреля родился. А праздновали его двадцать второго. А я сейчас всего на четыре года его моложе.

Выходит, что двенадцать дней сейчас разница. Так что по русскому летосчислению днюха у меня шестого октября получается.

— Дядька Павел! Пошли, батька к столу кличет!

На пороге моего теперешнего жилища появился один из младших Осадчих.

— А ты кто? Колька или Андьюха?

— Не-е! Андрюха старше! Я Колька!

— Ну посли тогда, брат мой Колька…

Блин… Достала уже, эта моя шепелявость…

За столом уже собралось всё семейство. И красавица Лизавета…

Пока завтракали, я украдкой всё бросал на неё взгляды. Та их иногда замечала и очень мило краснела…

После завтрака мы с хозяином пошли ко мне. Там он осмотрел всё оружие, но ничего себе не отложил. И в сумках тоже ничего особенного не нашёл, кроме опиума. Но мне опиум нахрен не нужен, как и самому Осадчему. Может доктору он пригодится? Лишь крупу, которая оказалась просом, да соль с некоторыми приправами он отложил. Вот и всё.

Предложил мне поменять китайское седло на более удобное казачье, а все китайские им отдать.

На мои слова, что я совсем не разбираюсь в сёдлах и вообще на коне ездить не умею, удивился конечно, но пообещал в этом вопросе мне помочь.

У них в станице и специалист даже есть. К нему даже из других станиц казаки заказывать сёдла приезжают. Он же и по коже специалист.

Потом мы пошли с ним в конюшню. Там он из трофейных отобрал для меня одну высокую, но спокойную гнедую кобылку с белой звёздочкой на лбу и поменял одного жеребца на своего старого уже конька. Всё равно сдавать их они будут.

А потом мы всё грузили в телегу, ехали в правление станицы, где это всё и было мною сдано под опись. Там же, в правлении, были записаны мои данные, как то ФИО, год и место рождения, описание внешности…

Коней тоже пригнали, кое-кто даже и поменял своих старых на трофейных. Но кони, в количестве шести штук были в наличии, семь сёдел с упряжью, да и все девять ружей с сумками бандитов. Правда кое-какие винтовки тоже успели хозяев своих поменять…

А потом весь этот обоз трое вооружённых казаков погнали начальству, а мы пошли проведать раненого Петруху.

Тот даже был в сознании и чувствовал себя относительно нормально.

В данный момент его осматривал приехавший доктор, чем-то неуловимо похожий на Чехова. Может бородкой и круглыми очками?

Мы справились о здоровье раненого и доктор нас обрадовал, что нагноения, слава богу, нет и повязку он уже поменял.

— Молодой человек! — обратился он ко мне, — Вы где обучались медицине?

— Да нет, доктор, не обуцался я. Просто видеть пьиходилось, ну и слысал кое-сто есё…

— Воевать приходилось? — доктор с интересом уставился на меня. Да и Осадчий тоже. Но я просто промолчал. Пусть думают, что хотят…

Я опять заставил раненого выпить пару таблеток, чем привёл доктора в необычайное возбуждение.

Тот начал меня пытать, что это за лекарства. А я знаю?! Одно вроде как из плесени как-то делают, а другое из коры ивы изготавливают. Ацетилсалициловая кислота называется. Жар сбивает.

Доктор ещё попытал меня своими вопросами, но понял, что я в этих вопросах совсем не копенгаген и отстал.

Ну а мы вернулись на подворье Осадчего.

Там уже вовсю шла стирка. Мне выдали немного коротковатые штаны и рубаху, забрали джинсы и куртку и оставили в покое.

Ну раз я пока никому не нужен, то займусь своими делами. Разрядил оба Смит-Вессона, нацепил пояс и стал тренироваться в быстром выхватывании и прицеливании. Щёлкал вхолостую. Патронов то мало. Жалко их тратить на баловство.

Но кобуры мне придётся менять, наверное. На манер американских открытых делать. А то пока вытащишь этот револьвер, так и грохнут меня уже к тому времени.

А после обеда сам Осадчий выдал мне во временное пользование седло и принялся учить меня правильно седлать мою кобылку.

Блин! Ну кто придумал все эти дурацкие названия, типа супонь? Да ещё все эти ремешки надо правильно утянуть и очерёдность не перепутать.

То ли дело на машине! Глянул масло, колёса попинал и заводи. Никаких проблем! Топливо лишь заливай и все дела.

А с конём сплошная морока! Подковы проверь, натёртости посмотри, чтоб не было. Корми, пои его каждый день, не смотря на то, ездил ты куда или нет.

А в поездке? Упряжь проверь, затяни. Седло тоже. А потом, после поездки, ещё и расседлай, протри его от пота. Да не дай бог, не вздумай разгорячённого коня холодной водой поить!..

Короче, одни проблемы с этим конём. Но другого транспорта пока ещё нет… Придётся мне всему этому учиться.

Гонял меня Осадчий несколько часов. Когда я научился правильно седлать лошадь, он загнал меня в седло и стал гонять по кругу. Я проклял всё на свете!

Сижу я неправильно, еду неправильно. Даже сажусь и слажу с коня и то неправильно!

Вот как правильно всё это делать, Осадчий меня и учил.

К вечеру у меня болело всё! Ноги, спина, даже голова и то немного разболелась.

Но слава богу, эта пытка закончилась и я свалил в баню, сполоснуться от своего и конского пота. Перед этим обиходив и задав корма своей кобыле. Назвал я её Звёздочкой, кстати.

Блин! Как же тяжело то! Но всё равно, учиться мне этому надо. Не век же мне пешком ходить…

И проголодался я жутко! На ужине я сметал всё, что мне давали.

А потом мы с Осадчим сидели на лавке во дворе и не спеша курили.

— Ничего, добре всё получается. Есть у тебя задатки. Научишься…

Блин… Когда ж эта пытка закончится?…

Спал я в эту ночь, как убитый. Лишь головой подушки коснулся и мгновенно вырубился…