Пациент

Глава 6

К операционной, где робот должен был удалить опухоль из мозга графа Херманна, начали один за другим подтягиваться участники действа. Джесси стояла снаружи и наблюдала за происходящим через стекло.

Было около двух часов дня. Скип Портер, проходя мимо Джесси, помахал ей рукой и направился в операционную. Это был высокий тощий парень, напрочь, что приятно, лишенный честолюбия. В электронике он разбирался великолепно — таких специалистов Джесси и в Массачусетском технологическом редко встречала.

АРТИ, простерилизованный и накрытый салфеткой, лежал в кювете. Портер должен был напоследок проверить его еще раз. В операционной собралось уже восемь человек: две медсестры, анестезиолог Прамод Санджай, переводчица, ординатор Данл Тумей, который будет ассистировать Гилбрайду, Скип и сам пациент. Последним появился Истмен Толливер. Небесно-голубой хирургический комбинезон оказался ему очень к лицу.

Джесси наблюдала за тем, как анестезиолог придвигает кресло с Рольфом Херманном к головкам магнита, где его голову должны были поместить в обруч.

Через несколько мгновений, громко хлопнув дверью и торжественно неся поднятые кверху руки, в операционную вошел Карл Гилбрайд.

Начинаем наши игры, подумала Джесси и взглянула на два монитора. Один показывал общий вид мозга, на втором было цветное увеличенное изображение опухоли Херманна. Здоровые ткани мозга были окрашены синим, менингиома — светло-желтым, кровеносные сосуды — темно-красным. Со своего наблюдательного пункта Джесси видела и Истмена Толливера, стоявшего на невысокой приступке и через правое плечо Гилбрайда наблюдавшего за происходящим.

Грант на четыре миллиона… Клод Маллош… Алекс Бишоп… Так многое должно решиться за эти несколько часов!

— Доктор Санджай, вы готовы? — спросил Гилбрайд.

— Абсолютно, — ответил анестезиолог.

— Доктор Пфеффер?

— К вашим услугам!

— Будьте добры скальпель и элеватор для надкостницы.

Пока граф спит, через надрез в ноздре ему введут зонд и в том месте, где кость тоньше, просверлят сантиметровое отверстие. Потом туда проведут тончайший проводок, по которому и направят АРТИ — прямо к менингиоме. На то, чтобы добраться до опухоли традиционным путем, понадобилось бы около двух часов, при этом неизбежно повредились бы здоровые ткани.

— Ну, АРТИ, вперед! — шепнула Джесси.

Путь до опухоли был пройден отлично. Гилбрайд объявил, что готов приступить к диссекции, и разжижение опухоли ультразвуком началось. Все шло нормально. Гилбрайд полностью контролировал АРТИ.

— Так, доктор Санджай, — сказал Гилбрайд. — Пора будить больного — необходимо сделать несколько снимков.

Джесси обернулась к монитору. Треть менингиомы — самая доступная ее часть — уже была удалена. Можно бы удалить еще довольно большой кусок, не вступая в контакт с Херманном. Джесси показалось, что Гилбрайд нарочно оттягивает тот момент, когда придется работать с участком опухоли, непосредственно соприкасающимся со здоровым участком мозга.

Пациент не сразу отошел от наркоза. Тем временем Гилбрайд продолжал удаление. Джесси понимала, что вряд ли кто-нибудь, кроме нее, это заметил, но несколько раз Гилбрайд пускал АРТИ в неверном направлении, а затем быстро разворачивал его назад. Похоже, он не вполне улавливал соотношение между движениями робота и своими командами. Для Джесси АРТИ был как гоночная машинка в компьютерной игре. Если робот движется вперед, чтобы повернуть его направо, надо нажимать на правую кнопку, а если назад — на левую. Джесси, фанатка видеоигр, выполняла эти манипуляции автоматически, а у Гилбрайда с маневрами явно возникали проблемы.

Он дважды подзывал Скипа Портера и о чем-то с ним шептался. Оба раза Скип, по-видимому, уверял его в том, что с роботом все в порядке, и Гилбрайд продолжал операцию.

— Граф Херманн, — сказал он. — Если вы меня слышите, поднимите правую руку.

Переводчица повторила его слова по-немецки: граф, несмотря на то что хорошо понимал английский, хотел, чтобы во время операции с ним говорили на его родном языке.

Прошло еще двадцать минут. Джесси заметила, что в трудном месте Гилбрайд опять чуть не промахнулся — раз, другой.

Снова переговоры со Скипом.

Джесси показалось даже, что она слышит, как Скип шепчет: «АРТИ работает отлично».

Ганс Пфеффер подошел к Джесси.

— Сделай что-нибудь, — сказал он вполголоса.

— Ганс, — шепнула она в ответ, — Карл — один из самых влиятельных людей здесь, в больнице. Тому, кто осмелится прервать его посреди такой операции, лучше уж сразу уволиться.

— Иди! — прошептал Ганс. — Джесси, иди скорее, не то…

Пфеффер замер на полуслове. Они с Джесси уставились на экран монитора: слева от АРТИ, явно за границами опухоли, появилось серое облачко. Крохотное пятнышко явно увеличивалось. Артериальное кровотечение. Направленный Карлом не в ту сторону, АРТИ повредил щупальцем артерию.

Через несколько секунд по интеркому прозвучал сдавленный голос Гилбрайда:

— Доктор Коупленд, вы еще здесь?

Джесси кинулась к микрофону:

— Да.

Граф Херманн беспокойно заерзал: боль, вызванная резким скачком внутричерепного давления, дала себя знать.

— Прамод! — обратилась Джесси к анестезиологу. — Добавьте наркоза, пусть уснет. И снижайте давление. Дайте сорок кубиков лазикса и сто маннитола. Карл, я иду.

Надев шапочку с маской, Джесси помчалась в операционную. Данл Тумей отошел в сторону, освободив ей место между головками магнита. Джесси взглянула на Гилбрайда и заметила, что он побледнел.

— Дайте увеличенное изображение места кровотечения, — попросила Джесси.

Через несколько секунд на экране возникло изображение. Кровь заливала мозг Херманна. Почти наверняка было повреждено одно из ответвлений левой передней церебральной артерии.

Гилбрайд, отключив микрофон, сказал Джесси:

— Это… робот вышел из строя, — шепнул он. — Он меня не слушался.

— Понятно, — бросила Джесси.

— Давление растет. Что будем делать?

— Сбивать, — коротко ответила Джесси. — Если ты не против, давай поменяемся местами.

Гилбрайд колебался. Чтобы сохранить жизнь больному, ему надо было позволить себя унизить, надо было уступить свое место ассистенту. Для большинства врачей вопрос решался бы однозначно, но Карлу пришлось еще побороться со своим самолюбием.

— Приступай, — сказал он наконец.

Джесси встала к пульту и включила микрофон.

— Ребята! — сказала она тем, кто сидел в компьютерной. — Попробуйте дать увеличение на левый участок, туда, где прорвана артерия. Я постараюсь подвести туда АРТИ, пусть он ее прижжет.

— Сейчас.

Лазер добавили к АРТИ совсем недавно. Теперь робот мог не только разжижать ткани ультразвуком и отсасывать все отходы, но и прижигать пораженные участки.

Поврежденный сосуд находился в нескольких микронах от АРТИ. Самое трудное — отодвинуть робота чуть назад и развернуть его. Джесси действовала медленно, но безошибочно.

— Ну, сплюньте… Прицел… Огонь!

Она нажала на кнопку, управлявшую лучом лазера. Кровь вокруг поврежденного участка забурлила, и кровотечение тут же прекратилось. Минуту все стояли, молча уставившись на экраны мониторов.

— Джесси! — раздался голос Ганса Пфеффера. — Кровотечение остановлено. Отличная работа!

Кто-то рядом с Пфеффером зааплодировал, потом овациями разразились все присутствовавшие в операционной.

— Все получилось, доктор, — сказал Гилбрайд так, чтобы все слышали. — Пора пускать АРТИ в обратный путь.

— По-моему, лучше пусть он сначала отсосет кровь, — сказала Джесси.

— Прошу! Приступайте. После того как граф Херманн очнется, решим, когда удалять оставшуюся часть менингиомы.

Джесси изумленно посмотрела на шефа, но ничего не сказала. Рольф Херманн — или Клод Маллош — имел столько же шансов очнуться, сколько она — выиграть в лотерею.

К тому времени как Рольфа Херманна доставили в блок интенсивной терапии Седьмой хирургии, слухи о фиаско Гилбрайда уже поползли по больнице. Зрачки у графа были расширенные, на свет не реагировали. Рефлекс Бабинского — шевеление большого пальца ноги при прикосновении к стопе — присутствовал на обеих стопах, а это означало, что связь между мозгом и конечностями нарушена.

Джесси было противно смотреть на то, как злится Гилбрайд. Он переоценил свои силы и опыт, и это стоило больному жизни, а отделению — четырех миллионов долларов. Он потребовал, чтобы Джесси сопроводила его в палату, где собрались родственники Херманна. Там их ждали Орлис с падчерицей и одним из пасынков. Джесси села позади Гилбрайда. Глядя на семью графа, она думала: неужели красавица жена Херманна на самом деле убийца, а его отпрыски — телохранители из числа приближенных Клода Маллоша? Если эти люди смогли убить Сильвана Мэйса, который даже не оперировал Маллоша, то как же они поступят с теми, кто его искалечил?

— Увы, — сказал Гилбрайд. — Мне нечем вас порадовать. Поначалу все шло хорошо, но затем мы столкнулись с… некоторыми проблемами…

— С проблемами? — ледяным тоном переспросила Орлис.

— Миссис Херманн, во время операции у вашего мужа открылось мозговое кровотечение. Точно сказать не могу, но, по-видимому, была повреждена артерия.

Орлис быстро перевела сказанное детям графа. Джесси пыталась прочесть что-нибудь по их лицам, но не смогла. Может, они на самом деле убийцы, но и актеры великолепные.

— Чего нам теперь ждать? — спросила Орлис.

Гилбрайд сокрушенно покачал головой. Выражение лица у него было печальное. Джесси такое видела и раньше. Он собирался нарисовать самую мрачную перспективу в надежде на то, что любое улучшение будет ему на руку.

— Нам с доктором Коупленд удалось при помощи нашего робота прижечь поврежденный сосуд лазером и остановить кровотечение. Но повреждения мозга чересчур серьезные. Я…

— Доктор Гилбрайд, — прервала его Орлис, — прекратите вилять и скажите прямо, выживет мой муж или нет.

Нет! — чуть не закричала Джесси. Сдержись!

— Миссис Херманн! — Гилбрайд начинал выходить из себя. — Я понимаю, как вы расстроены, но я не позволю говорить с собой в таком тоне.

— Я привезла сюда мужа целым и невредимым, а вы сделали из него… овощ! Вы что, ждете от меня благодарности?

Гилбрайд побагровел:

— Миссис Херманн, вы и граф ознакомились с вероятными исходами и дали письменное согласие на операцию. Мы сделаем для него все, что в наших силах. Завтра я на двое суток отбываю в Нью-Йорк. Моих больных будет вести доктор Коупленд.

— В Нью-Йорк? — хором воскликнули Орлис и Джесси.

— Я — член оргкомитета одной очень представительной конференции в Нью-Йоркском университете, — сообщил Гилбрайд. В его голосе сквозила неприкрытая гордость.

— Доктор Гилбрайд! — сказала Орлис пугающе спокойным голосом. — Если вы уедете из Бостона, оставив моего мужа в таком состоянии, вы об этом очень пожалеете.

— Об этом мы побеседуем утром, — ответил Гилбрайд и поспешно вышел.

— Постарайтесь его образумить, доктор Коупленд, — холодно бросила Орлис. — Я говорю совершенно серьезно: если он бросит моего мужа, он об этом пожалеет.

— Обязательно ему это передам, — сказала Джесси.

Джесси никак не могла оправиться от встречи с Орлис и, проводя осмотр Сары Деверо, которая потихоньку приходила в себя в БИТ, с трудом сосредоточилась. Орлис… Алекс… Гилбрайд… Маллош. В ее профессии отвлекаться никак нельзя — это может привести к трагедии. Нет, ей просто необходимо поговорить с кем-нибудь о том, что сегодня произошло. Единственный человек, которому она может полностью доверять, — это Эмили.

Джесси подошла к телефону на посту. Эмили взяла отгул — у ее сына в школе был концерт. Джесси надеялась, что застанет ее дома.

Трубку снял Тед, старший сын Эмили.

— Джесси? Мама ушла час назад. Ей позвонили, и она сказала, что съездит ненадолго в больницу.

— А она сказала, кто звонил?

— Нет. Я подумал, что ты.

Джесси стало немного не по себе. Семья Дельгреко жила в Бруклине, совсем неподалеку от Медицинского центра. Эмили давно следовало появиться.

— А папа дома?

— Нет. Он редко возвращается раньше семи.

— Когда придет, попроси, чтобы позвонил мне в больницу. Если мама объявится, ей передай то же самое.

— Ладно.

— Береги себя, Тед!

Джесси повесила трубку и сразу же послала Эмили сообщение на пейджер. Прошло пятнадцать минут, но она не перезвонила. Джесси сидела и записывала в карту Сары результаты последнего осмотра, и тут вдруг к ней сзади подошел Алекс.

— Привет, док! — сказал он тихо.

— Господи! Ты меня напугал!

— Извини. Можно с тобой поговорить?

— Алекс, я еще ничего не решила.

— Ты не поверила тому, что я тебе рассказал?

— Я… я не знаю, чему верить.

— Вот телефон. Позвони и попроси Гарольда Бенсона. Он начальник отдела собственной безопасности ЦРУ. Меня он знает и знает, чем я занимался последние пять лет.

— Это ничего не доказывает. Все эти телефонные разговоры можно подстроить.

— Ну ладно, доктор, — сказал он. Взгляд у него стал жестким. — Как знаешь. Я попросил у тебя прощения. С твоей помощью или без нее, Маллоша я все равно достану. Если пострадают люди, вина будет на нас обоих. — Он развернулся и пошел прочь по коридору.

— Подожди! — окликнула его Джесси. — Что ты хотел узнать?

Алекс вернулся.

— Спасибо, — шепнул он, глядя на нее с искренней благодарностью. — Как обстоят дела?

— Твой приятель Херманн, а может, Маллош во второй палате. Он на аппарате искусственного дыхания.

— Это я видел. Он придет в себя?

Джесси покачала головой:

— Мозг сильно поврежден.

— Понятно. Хорхе Кардоза прилетает из Мадрида завтра. Надо придумать, как провести его в больницу, но только чтобы он случайно не столкнулся с женой Маллоша, Арлетт.

— Орлис, Арлетт, уж не знаю кто, но она только что угрожала доктору Гилбрайду.

— Что?!

— Он сообщил, что завтра улетает в Нью-Йорк. А она сказала, что он об этом пожалеет. Карл ужасно занервничал.

— Может, пора ему сказать, с кем он имеет дело?

— А ты точно знаешь, кто Маллош?

— Этот тип во второй палате. Если Маллош умрет, я хочу забрать тело.

— Если Маллош умрет, я хочу, чтобы нас с Карлом взяли под охрану.

— Что-нибудь придумаем. Я же тебе говорил, мне кое-кто помогает. — Он записал на бумажке какой-то номер. — Это секретариат здесь, в Бостоне. Они знают, как со мной связаться. Если с Херманном что-нибудь случится, просто позвони и сообщи им об этом. Подождем Кардозу. Когда Кардоза его опознает, мы арестуем Арлетт Маллош вместе с так называемыми пасынками и падчерицей и узнаем все, что нас интересует.

— Алекс, ты меня пугаешь!

— Я сам себя порой пугаю. Я понимаю, как трудно тебе было решиться мне помогать. Спасибо, что ты мне поверила.

— Кто тебе сказал, что поверила?

Джесси смотрела ему вслед. Он прошел по коридору и только на мгновение задержался у второй палаты. Пять лет…

И тут засигналил ее пейджер. На экранчике высветилось имя Элис Твитчелл и ее внутренний телефон.

— Доктор Коупленд? — сказала секретарша Карла. — Я в кабинете доктора Гилбрайда. Здесь мистер Толливер. У него разболелась голова — приступ мигрени. Вы не могли бы зайти и его осмотреть?

— Сейчас приду, — ответила Джесси. — Элис, вы случайно не знаете, где сейчас Эмили Дельгреко?

— К сожалению, нет, — сказала Элис.

Когда Джесси вошла, Истмен Толливер лежал на диване в приемной Карла, прикрыв рукой глаза. Сразу было видно, что ему плохо — его буквально трясло от боли.

— Истмен, это я, — сказала Джесси, наклонившись к нему.

— Понемногу стихает, — сказал он хрипло. — Со мной такое уже бывало. — Речь его была немного затрудненной.

— Давно это началось?

— Минут пятнадцать-двадцать назад, — ответила Элис.

Джесси осторожно отвела руку Истмена от лица.

— Глаза можете открыть? Так, прекрасно… Теперь, если можете, следите за моим пальцем.

Зрачки в норме, реагируют. Боковое зрение в правом глазу немного ослаблено. Правое веко слегка опущено.

— Истмен, покажите зубы, ну, как будто улыбаетесь.

Мышцы правой половины лица ослабли.

— Уже проходит, — сказал Толливер.

— Хорошо. Когда вы в последний раз обращались к врачу по поводу головных болей?

— Пару лет назад. Он сказал, что это мигрень.

— Вы принимаете какие-нибудь лекарства?

— Только те, которые продают без рецепта. Больше ничего.

Джесси подошла к стоявшей в стороне Элис Твитчелл.

— Элис, позвони в приемное отделение, попроси прислать ординатора и медсестру с каталкой, срочно, — сказала она. — Потом позвони рентгенологам и скажи, что мне сегодня вечером понадобится томограф.

— Хорошо, доктор. — Элис исчезла.

— Истмен, меня кое-что настораживает. Надо сделать анализ крови и томографию, — сказала Джесси.

— Вы уверены, что это так необходимо?

Появившийся в дверях Гилбрайд спросил, предварительно кашлянув:

— Что здесь происходит?

— Карл, привет! У мистера Толливера приступ головной боли. Тяжелый. Длится уже двадцать пять минут. Диагноз «мигрень» ему уже ставили.

Гилбрайд подошел к дивану.

— Истмен, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, уже получше.

— Рад это слышать. Я заказал столик в «Фор сизонз». Время у нас еще есть.

— Карл, извини, можно тебя на минутку? — не выдержала Джесси.

— Да, конечно. В чем дело?

— Может, пройдем к тебе в кабинет?

— Совершенно незачем, — вмешался Толливер. — Карл, доктор Коупленд слишком обо мне беспокоится.

— Из-за мигрени?

— Карл! У Истмена были изменения в мимике правой стороны лица, немного затрудненная речь и некоторые нарушения зрения.

Гилбрайд пристально посмотрел на Толливера.

— Следите за моим пальцем, Истмен, — велел он, после чего повторил почти все то же, что проделала Джесси. — Ничего не нахожу.

Джесси так легко сдаваться не собиралась. Не важно, остались симптомы или нет. Важно, что они были. Многие серьезные неврологические отклонения трудно определить именно потому, что проявляются они не всегда. От назревавшего скандала ее избавил Толливер.

— Карл, послушайте, от хорошего ужина я никогда не отказываюсь. Но все-таки мне и самому хотелось бы убедиться, что все эти боли — банальная мигрень.

— Ну хорошо-хорошо, — надулся Гилбрайд. — Сейчас позвоню договорюсь, пусть сделают рентген.

— Карл, — сказала Джесси, — сейчас придут из приемного, отвезут Истмена на МР-томографиго.

Гилбрайд бросил на нее раздраженный взгляд.

— Замечательно, — сказал он ледяным голосом. — Если Истмен согласен остаться без ужина, давайте сделаем томографию. Все, теперь я сам за всем прослежу.

— Знаете, Карл, я бы предпочел, чтобы моим врачом была доктор Коупленд, — спокойно сообщил ему Толливер.

— Но…

— Может быть, вам это и не понравится, но пациент — я. И если у доктора Коупленд нет возражений, я бы хотел лечиться у нее.

Неужели Толливер так настойчив потому, что Гилбрайд провалил операцию? Джесси почти в этом не сомневалась.

— Буду рада помочь вам, — сказала она.

Приехал лифт с командой из приемного.

— Истмен, я тоже скоро спущусь вниз, там и встретимся, — пообещала Джесси.

— Я вам доверяю, — сказал Толливер. — Будем надеяться, что ничего серьезного томография не выявит.

Помогая ему перелечь на каталку, Джесси думала о том, что предчувствия ее говорят совсем об обратном.

— Ты можешь уделить мне несколько минут? — спросила Джесси Гилбрайда. — Это касается графа и его супруги.

— Я собираюсь спуститься вниз, узнать, как там Толливер. Когда удостоверимся, что томография ничего не выявила, может, еще успеем в «Фор сизонз». Просто поверить не могу, что фиаско с графом мы потерпели именно в присутствии Толливера.

— Карл! — настаивала Джесси. — Мне необходимо с тобой поговорить. Это крайне важно.

Гилберт, удивленный прозвучавшей в ее голосе твердостью, пристально посмотрел на нее.

— Ну хорошо. Пойдем в конференц-зал.

Для всего мира он все еще был королем роботохирургии, но его собственный мир рушился на глазах.

— Итак, — сказал он, едва они сели, — что тебе нужно?

— Это трудно объяснить, Карл, но у меня есть основания предполагать, что Херманн на самом деле не граф и что оба они — и он, и его жена — очень опасны.

Гнев сменился недоверием:

— Я тебя не понимаю.

Джесси попробовала рассказать об Алексе Бишопе и его версии. По выражению лица Гилбрайда она догадалась: он не готов к еще одному нападению на свою вотчину. Ему нужны доказательства.

— Какой-то бред, — сказал он, когда она закончила. — Этот Бишоп выдает себя за охранника, а на самом деле он агент ЦРУ?

— Так он говорит.

— И что я, по-твоему, должен со всем этим делать?

— Я призываю тебя быть осторожным. Особенно сейчас, когда дела у Херманна совсем плохи. Ни в коем случае нельзя перечить Орлис, пока Бишоп не выяснит наверняка, что происходит. Поэтому тебе и в Нью-Йорк завтра лететь не следует.

— Меня не напугать! — заявил Гилбрайд, но нервы у него были явно на пределе. — Я не намерен отказываться от своих планов, по крайней мере пока мне не предоставят доказательства. А до тех пор я сам буду принимать решения касательно своих пациентов.

Гилбрайд встал, но тут зазвонил телефон Джесси. Это оказался дежурный рентгенолог. Джесси выслушала его с напряженным вниманием, а потом обернулась к Гилбрайду.

— Это был Дон Харкнесс из рентгенологии. Он хочет показать нам снимки Истмена Толливера.

В гробовом молчании они спустились в рентгенокабинет приемного отделения. Дон Харкнесс, старейший рентгенолог больницы, подвел их к экрану со снимками Толливера.

— Боже мой… — прошептала Джесси.

Гилбрайд с Джесси переглянулись. Опухоль в мозгу Истмена Толливера была чуть меньше, чем у Рольфа Херманна, а в остальном они походили друг на друга как две капли воды.

— У него серьезные проблемы, — сказал Харкнесс. — Субдуральная менингиома. И не маленькая. Такую нечасто встретишь.