Паладин. Благословение

23

Граф де Рейзи топтался около двери комнаты, где отдыхал Кевин не решаясь войти внутрь. Разумеется, после всех треволнений изрядно вымотавшихся участников лихого рейда отправили отдыхать, но прежде чем отойти ко сну, Сандарм, виновато пряча глаза, попросил графа об аудиенции, на которой признался, что сболтнул лишнего Паладину Вездесущего, думая, что находится при смерти. У графа язык не повернулся упрекнуть верного телохранителя, не раз спасавшего ему жизнь, однако объясниться с сыном теперь было просто необходимо.

Граф прислушался. За дверью было тихо.

– Спит, – удрученно вздохнул Леон де Рейзи, – я в его возрасте столько не дрых. Восемь часов уже прошло! Так, я в конце концов здесь кто? Хозяин или нет? И потом, если он уже знает, что я его отец, то что? Отец не может зайти к сыну?

Настроив себя соответствующим образом, граф решительно открыл дверь, зашел в спальню, и с умилением уставился на атлетическую фигуру Кевина, разметавшегося на постели. Больше всего графа умилило, что его сыночек в этой постели был не один. На груди рыцаря лежала женская головка, лицо которой скрывали белокурые волосы. Полуприкрытая простыней соблазнительная фигурка служанки, заставила графа невольно облизнуться.

«Эх, ну совсем как я в молодости, – мелькнула в его голове счастливая мысль, – что значит моя кровь, не теряется! Однако, она здесь сейчас лишняя». Подойдя к постели, граф шлепнул служанку по аппетитной попке.

– Ну-ка, оставь нас милая, мне с рыцарем пообщаться надо. Позже к нему зайдешь, когда он освободится.

Раздался дикий визг. Служанка взметнулась с постели. У графа отпала челюсть. Перед ним в полный рост стояла Офелия, судорожно кутаясь в простыню.

– А-а-а… э-э-э… здрасте, Ваше Высочество, – выдавил из себя ошеломленный граф, глядя круглыми глазами на герцогиню. Ничего умнее в этот момент придумать он просто не смог.

Офелия была ошеломлена не меньше, а потому в ответ начала делать реверанс, затем опомнилась, стремительно покраснела, открыла свой нежный ротик и, пробормотав что-то не совсем королевское, упорхнула в соседнюю комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Граф де Рейзи был настолько шокирован, что не сразу почувствовал лезвие меча у своего горла.

– Ну, ты пап даешь! – Кевин осторожно отвел клинок в сторону, закинул его в ножны, и начал шарить глазами по сторонам в поисках одежды, которая была разбросана по всем углам.

Причем на полу валялась не только его одежда. Воровато покосившись на графа де Рейзи, рыцарь сгреб в охапку платье герцогини, и, сверкая голыми ягодицами, потрусил к двери, за которой скрылась принцесса. Как только он оказался рядом с ней, в дверную щель выскользнула тонкая ручка Офелии, цапнула из его рук платье, и исчезла, на этот раз прикрыв створки дверей абсолютно бесшумно. Успокоившись насчет своей подруги, Кевин начал одеваться сам, искоса поглядывая на отца.

– Ну, и как это понимать? – насупил брови граф де Рейзи.

– Отец, я все могу объяснить, – Кевин смущенно отвел глаза в сторону.

– Ладно, одевайся. Я подожду тебя в коридоре.

– Зачем?

– Потолковать надо без свидетелей, – Леон де Рейзи покосился на дверь, за которой скрылась Офелия, вышел из спальни, и буквально через несколько секунд туда же вышел и его сын.

На сборы рыцарю не требовалось много времени. Хозяин замка привел юношу в свой кабинет, который располагался на этом же этаже, усадил его в кресло, налил из кувшина каждому по чаре вина, и сам сел напротив.

– Крестный, ты понимаешь…

– Да ладно сынок, какой я тебе крестный, ты ведь уже все знаешь.

– Вообще-то не все.

– Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – тяжко вздохнул Леон де Рейзи, – пришло время объясниться.

– Сначала я хотел объясниться насчет герцогини.

– Дело молодое, я понимаю, – махнул рукой Леон.

– Но она все-таки герцогиня, наследница престола, а я обычный граф…

– Твой род древнее, – оборвал юношу старый граф, – когда-то наши предки правили этой страной.

– Альберт что-то говорил об этом, – скривил губы юноша, – что-то про геральдику лопотал.

– Да, он докопался до истины. Думаю, ему подсказали. Сам я никогда об этом даже не заикался. Мы ведем наш род от династии Буролингов. Один из них совершил глупейшую, роковую ошибку, за которую пришлось расплачиваться всему нашему роду, но он жив! Наш род жив до сих пор! Ты наследник древней династии, единственный…

– Не будем об этом, – оборвал отца рыцарь.

– Нет будем! Ты должен знать все! Все считают представителей прежней династии предателями, но историю пишут победители. И в учебниках ты правду не найдешь. Наш предок совершил не предательство против своего народа, а ошибку, доверившись не тем, кому нужно. А среди его советников было несколько учеников Исуды. И, кстати, именно один из наших же предков, племянник короля, первый почуял неладное, и поднял восстание, к которому присоединилась практически вся высшая знать Одерона. Большинство ее представителей была из рода Антуйских. Они оседлали движение. И когда последователей Исуды вырезали в Одероне под корень, началось преследование всех, кто имел отношение к старой династии. Только вмешательство Святого Сколиота остановило резню. Нашему предку, который и поднял восстание не столько против своего дяди, сколько против некромантов, была дарована жизнь в обмен на молчание и забвение. Ему, и горстке преданных ему людей были дарованы эти земли. В принципе, это было равносильно убийству. Ему были выделены ничейные земли, за которые постоянно бились тролли, эльфы и гномы. Наш предок выстоял, а его потомки, твои потомки рыцарь Кевин, расширили границы до пределов практически целого королевства. Но за них пришлось воевать. Постоянно воевать. Графство де Рейзи… О том, что мы потомки славной династии Буролингов сейчас практически никто не знает, а мы до сих пор ежегодно празднуем основание династии графов де Рейзи, приуроченное к получению этой злосчастной грамоты! Но мы, потомки Буролингов свято блюдем честь, и верны присяге, данной почти тысячу лет сменившей нас на троне новой династии.

– Я понял отец. Однако… это дела давно минувших дней. Меня больше интересует другое. Как получилось, что я оказался графом Рональдом Ромейским, а не графом Рональдом де Рейзи?

– И как я, твой настоящий отец, стал отцом Черного Рыцаря? – понурился Леон де Рейзи, – отцом чужого ребенка? Ну, слушай. За тем сюда тебя и позвал.

– Слушаю.

– До твоего рождения графство Ромейское было немножко поменьше. Вплотную к нему примыкало баронство Аржельяк, которое потом влилось в земли графства. Эдуард де Аржельяк был моим лучшим другом. Другом детства. Мы с ним чуть не с пеленок вместе учились военному ремеслу, бузили и проказничали, за что, честно говоря, постоянно получили изрядные трепки от родителей. Нам еще не было и двадцати, когда в одном из пограничных конфликтов наши отцы погибли, отражая очередное нашествие буйных племен троллей, усиленных полчищами гарпий. Из-за Алантийского хребта постоянно в наши земли проникала нечисть. Мы стали полновластными правителями своих земель. По соседству с баронством Аржельяк располагались земли графа Ромейского, у которого на выданье была дочь. Ее звали Лили.

– Моя мама, – еле слышно прошептал рыцарь.

– Она была замечательная… – глаза графа де Рейзи затуманились, – …более доброго существа на свете я в своей жизни не встречал. И красивая… мы оба были влюблены в нее. Однажды с Эдвардом чуть не схватились на мечах, но твоя мать решила спор за нас, предотвратив схватку. Она отдала свою благосклонность мне и Эдвард смирился. Он был благородный человек, и нашел в себе силы отойти в сторону, прекрасно понимая, что насильно мил не будешь. Не стал мешать счастью любимой женщины, которая полюбила его лучшего друга. Не знаю, хватило бы у меня душевных сил стерпеть такую муку, окажись я на его месте. Я… мы… мы с Лили стали близки друг к другу, и уже собирались поговорить с отцом Лили, чтобы спросить его благословения, но договориться о помолвке так и не успели. Беда пришла с другой стороны Алантийских гор. Надеюсь, ты знаешь, что последователи Исуды, после битвы со Святым Сколиотом, обосновались по другую сторону горного хребта?

– Разумеется. Там располагаются Темные Земли, куда наши храмовники не раз пытались организовать великий крестовый поход. Только он постоянно проваливался.

– Земли графства Ромейских контролируют дорогу, позволяющую армиям тьмы проникнуть в наши земли. Его войска блокируют единственный перевал.

– Я знаю это, отец.

– Через этот перевал пробился небольшой отряд под предводительством некого Германа. Он пробивался не через блокпосты графа Ромейского. Отряд преследовали некроманты, и если б граф Ромейский, который проверял в тот момент свои войска на предмет несения службы, не успел подоспеть вовремя, их уничтожили бы всех. Да их практически всех и уничтожили. В живых остались только сам Герман и его сестра Элизабет. У них были очень хорошие кони. Они сумели вынести их из схватки, залитых кровью, опустошенных и измученных. Граф Ромейский, отец Лили, в этой битве погиб. Погибла и застава. Через перевал пошли войска. К счастью, мы с Эдвардом в тот момент гостили у графа Ромейского в его замке. Узнав от прискакавшего в замок Германа, что творится на границе, мы немедленно через своих магов отдали приказ поднять подвластные нам армейские подразделения, а сами, не дожидаясь их подхода, с немногочисленной свитой помчались в сторону перевала, спеша его перекрыть в самом узком месте. Есть там одно ущелье, где один хорошо обученный воин в узком проходе, может противостоять сотне наемников. Мы не успели совсем чуть-чуть. Самая выгодная позиция уже была занята некромантами. Нам оставалось лишь расположиться полукругом у горловины ущелья, откуда выливались силы тьмы, и держать их до подхода наших войск. Мы продержались ценой очень больших потерь. В этой битве пострадал мой друг Эдвард. Его два месяца потом вытаскивали с того света в моем замке самые лучшие доктора Одерона. Он выжил, но, последствия боевой травмы были ужасны. Приговор медиков гласил как приговор: у него отныне нет шансов на продолжение рода. И ты знаешь, сынок, что для меня самое страшное? – на глаза старого графа навернулись слезы, – этот удар предназначался мне. Эдвард закрыл меня свой грудью, сам будучи в тот момент без оружия. В руке лишь обломок меча. Практически одна рукоять. Он потом мне признался, что очень боялся увидеть Лили, рыдающую над моим телом. Через три месяца, когда он более менее окреп, в замке графов Ромейских был устроен грандиозный пир, на котором присутствовал сам король. Это был пир в честь победы. На нем чествовали и героев той битвы, как живых, так и мертвых. Там чествовали и Германа с его сестрой. Они принесли с собой бесценные данные о планах некромантов. Оказывается, они наняли цвергов чтобы прорубить прямой ход через Алантийский хребет, и работа была уже практически закончена. С помощью гномов Подгорного Короля этот проход удалось завалить. Их планы были сорваны.

Молодой король на пиру расточал Герману и его очаровательной сестре любезности. Гостями было выпито много вина, но я его старался не касаться, так как хотел объявить на этом пиру о нашей помолвке с Лили, и ждал только удобного случая. Тянуть дальше было нельзя, так как графиня уже носила тебя под сердцем. Я выпил только одну чару, который чуть не силой всучил мне разгоряченный похвалами и вином Герман, а потом ничего не помню. Все как отрезало. Пришел в себя от грохота. Подскочил, и вижу, что лежу в кровати, а рядом спит обнаженная Элизабет. Тут в комнату врывается Герман с мечом в руке. «Ты обесчестил мою сестру!». А следом за Германом входит король. Короче… Анри IV приказал мне жениться на Элизабет. То что Герман меня подставил, я понял через восемь месяцев, когда Элизабет родила сына. Я понял и еще одно. Она не была сестрой Германа. Они были любовниками. Но мстить в тот момент я уже не мог. Элизабет умерла при родах, а ее любовник добился таких милостей от короля, что был практически для меня недосягаем. Самое страшное, что я разбил сердце Лили, которая осталась практически одна. Без отца, без матери, в ожидании позора. Плод под ее сердцем зрел. И вот тут мой друг Эдвард спас меня во второй раз. Он предложил защитить Лили, и нашего будущего ребенка. Они поженились, баронство Аржельяк влилось в графство Ромейское, а когда на свет появился ты, я стал твоим крестным отцом. Шло время. Герман настолько упрочил свои связи при дворце, что умудрился добиться помолвки между своим совсем еще маленьким «племянником» и Офелией. А потом очередная стычка на границе. И что самое подозрительное именно в тот момент, когда Герман приезжает от имени короля с инспекционной проверкой в приграничные районы. В этой стычке Эдвард погиб, а Герман, как и положено, героически отбил нападение. После этого Лили словно подменили. Не дожидаясь окончания траура, она выходит замуж за Германа, который после этого автоматически получает титул графа Ромейского, и становится твоим отчимом. А после того как погибла твоя мать, и как мне сообщили погиб и ты, я утвердился в мысли, что за всем этим стоит именно Герман. Я добился приема у короля, и рассказал о своих подозрениях, но понимания не нашел. Слишком мало у меня на руках было доказательств. Да и рассказать я все не мог, не бросив тень на честь Лили. Этот вояж только усугубил дело. Я сам, невольно связал себе руки. Мне было категорически запрещено искать ссоры с графом Ромейским, который очень многое сделал для короны, и что любая моя попытка навредить ему будет расцениваться как государственная измена. Мне оставалось только воспитывать чужого ребенка, и пытаться сделать из него порядочного человека, достойного дворянина, но… что из этого получилось, ты уже знаешь. Теперь ты знаешь вообще все. – Облегчив душу, Леон де Рейзи откинулся на спинку кресла, и потупил взор.

– Ну, положим не совсем все, – задумчиво пробормотал юноша.

Старый граф поднял глаза, и не увидев на лице сына следов осуждения приободрился.

– Спрашивай. Все что знаю, расскажу.

– Если этот Герман добился такого огромного влияния, то почему его практически не было видно при дворе?

– Думаю, это из-за меня, – пояснил Леон де Рейзи, – возможно, король перестраховался. После моего разговора с Анри, Герман уединился в родовом замке графства Ромейских, и оттуда, по слухам, практически не выезжал. Король его за это, кстати, частенько в пример ставил. Вот, говорил, единственный подданный, который игнорирует пиршества и балы, и занимается только охраной границ государства нашего. Правда, он при этом никогда не упоминал, что на эти балы графу Ромейскому постоянно забывали прислать приглашения. Справедливости ради должен сказать, что я тоже таких приглашений не получал, и с королем после той аудиенции в Босгоне, мы только в его зимней резиденции встречались. Но ты не думай, сынок, что я смирился и все забыл. Мысль о мщении никогда не оставляла меня. Я все это время копил силы. И очень надеялся, что породнившись через Альберта и Офелию с королем, получу карт-бланш, и разберусь с мерзавцем!

– Понятно.

– А ты представляешь, что я почувствовал, когда от герцога Антуйского узнал, что невесту моего приемного сына спасает некий рыцарь Кевин, урожденный граф Рональд Ромейский? – на глаза старого графа навернулись предательские слезы. – Герман оплошал! Ты остался жив! Сынок!

Леон де Рейзи поднялся, Кевин тоже покинул свое кресло и заключил вновь обретенного отца в объятия, который не удержавшись, разрыдался на его плече.

– Ну, полно, полно отец. Видишь, живой я. Все будет теперь нормально. Ты лучше подскажи мне одну вещь.

– Какую? – хозяин замка с трудом справился с эмоциями, смахнул слезы с глаз, и позволил усадить себя обратно в кресло.

– Есть один момент, – сел напротив него Кевин, – не дает мне покоя один господин.

– Кто именно?

– Он не назвал своего имени. Представился тайным советником короля, и нанял меня и мою команду для сбора компромата на тебя, отец. Собственно именно по его наводке я и попал в эти земли. Сейчас я прекрасно понимаю, что никакой он не тайный советник, но кто он, и что им двигало, понять не могу.

– Странно… – нахмурился Леон де Рейзи, – опиши его.

– Ну, невзрачный такой. Пройдешь мимо не заметишь. Он тогда сумел убедить нас, что зло идет из твоих земель, предъявил печатку короля, и очень щедро заплатил за услуги… да ты же его видел!

– А! Это который все с клубникой со сливками для заключенных ко мне приставал?

– Ну да.

– Действительно странный советник…

– Ладно, придет время, разберемся и с ним.

Их беседу прервал деликатный стук в дверь.

– Кто там? – недовольно крикнул Леон де Рейзи, раздосадованный, что его беседу с сыном так бесцеремонно прервали.

Дверь приоткрылась и в кабинет сунулась физиономия Люка.

– О! Я так и думал, что шеф здесь. Отлично. Кевин, подъем! Нас ждут.

– Кто ждет? – не понял хозяин замка.

– Уважаемые люди. Граф, вы что, забыли, что сами после нашего возвращения приказали вывесить над северной башней флаг.

– Не я а ты приказал, – сердито буркнул Леон де Рейзи.

– Так от вашего же имени! Впрочем, какая разница? – пожал плечами бесенок, – для нас сейчас главное, что уважаемые люди уже здесь! Я распорядился, там все накрыто. Ждут только нас с тобой, шеф. Сходнячок уже начался. Ты поторапливайся, там нужна твердая рука. Как бы они между собой не перегрызлись.

– Ну, вот что, сынок, – решительно сказал Леон де Рейзи, – иди, улаживай с этими «уважаемыми» людьми свои дела, но потом ты мне подробно расскажешь, что это у тебя за дела с криминалитетом!

– Папа, клянусь! Ничего серьезного! Я вообще ни сном, ни духом. Вот как звание кронпринца эльфийского Дома навязали, так и тут заставили мазу держать… тьфу! До чего ж прилипчивый сленг.

Люка радостно захихикал, и торопливо захлопнул дверь, об которую тут разбился кувшин с вином, запущенный мощной рукой Кевина.

– Папа, да хочешь, пошли с нами! В конце концов, ты тут хозяин!

– А что, пойдем. Только я, пожалуй, в щелочку подглядывать буду. Как-то мне с уголовниками за одним столом зазорно сидеть будет.

– В щелочку так в щелочку. Пошли.