Памятники первобытного искусства на территории СССР

Глава IV СТАТУЭТКИ

Первобытные художники создавали не только монументальные наскальные изображения, но и произведения искусства малых форм, прежде всего небольшие статуэтки. Самые ранние из них, вырезанные из бивня мамонта, из мергеля и мела, относятся к палеолиту. В неолите, энеолите и в эпоху бронзы миниатюрные фигурки людей и животных делали не менее часто, используя, помимо кости и мягких пород камня, кремень, глину и металл. Произведения искусства малых форм возникали на разных территориях в большинстве случаев независимо друг от друга, хотя иногда можно проследить преемственность в развитии пластики или подражание каким-то образцам.

В нашей стране палеолитические скульптуры обнаружены в двух районах: в центре Русской равнины — в Костенках (рис. 8) и Гагарине на Дону, Авдееве на Сейме (рис. 2), Мезине и Хотылеве на Десне, Елисеевичах на Судости, и в бассейне Ангары — на стоянках Мальта и Буреть. В IV–III тыс. до н. э. у земледельцев, тесно связанных с населением Балкан и Передней Азии, было принято лепить фигурки женщин и бычков из глины. Они постоянно встречаются при раскопках трипольских домов в Молдавии и на Правобережье Украины (рис. 1, 9) и жилых холмов — «тепе» культуры анау в Туркмении (рис. V, б)^{71}, несколько реже — в Закавказье. Из камня и кости на юге СССР статуэтки делали гораздо реже. В лесной зоне искусство имело иной облик. Обитатели долины Оки, Валдайской возвышенности, верховьев Волги и Беломорья во II тыс. до н. э. изготовляли кремневые фигурки людей, зверей, птиц и рыб, тщательно обрабатывая их той же тонкой ретушью, что и наконечники стрел (рис. 20)^{72}. Известны на Европейском Севере и отдельные глиняные и костяные скульптуры. Фигурки людей, лосей и рыб из мрамора, сланца и кости клали в могилы сородичей неолитические охотники Прибайкалья. Любопытны аналогичные находки в окрестностях Томска и фигурки из горного стекла — обсидиана, похожие на окские, с Камчатского полуострова. Маленькие идольчики из мягкого камня стеатита в виде пестика с головкой женщины на одном конце найдены в Минусинской котловине в погребальных памятниках скотоводческой окуневской культуры II тыс. до н. э. В бронзовом веке появились и литые медные статуэтки сначала на Кавказе, а затем в Прикамье и на Енисее.

Рис. 20. Кремневые статуэтки людей и животных со стоянок II тыс. до н. э. в Рязанской области: 1 — Дубровичи, 2–4 — Борки

В Средней Азии, в Сибири и на Урале мелкая пластика процветала и в период железа. Замечательными мастерами в этой области показали себя ремесленники греческих колоний Северного Причерноморья. Никогда не был характерен данный вид искусства для степной полосы Европы и Азии, для Белоруссии и некоторых других районов.

Каково же назначение фигурок? Разумеется, сразу же приходит в голову, что они были игрушками. Нетрудно вообразить, как пять тысяч лет назад где-нибудь в Геоксюрском оазисе дети возили глиняные колесницы с сидящими в них маленькими пассажирами, подобно нашим ребятам, таскающим за собой на веревочке автомобиль, набитый оловянными солдатиками. Но факты не согласуются с этой картиной. В могилах, изученных археологами на Ангаре и Зеравшане, в Прикубанье и у подножия Копетдага, статуэтки сопровождают скелеты взрослых, а вовсе не детей.

В тесто глиняных палеолитических скульптур животных из Чехословакии примешаны обгорелые и толченые кости, в тесто трипольских статуэток женщин из Луки Врублевецкой на Днестре — зерна пшеницы. В этом, конечно, скрыт определенный смысл. В пещере Монтэспан на туловище глиняного медведя был укреплен настоящий череп медвежонка. Точно так же к моравским фигуркам добавляли части тела убитых зверей. У земледельцев эта обрядовая примесь закономерно стала растительной.

Своеобразна техника мелкой пластики Триполья. Казалось бы фигурки легче всего слепить из одного куска глины или корпус — из одного, голову — из второго и т. д. Но трипольцы формовали их из двух вертикальных половинок, а между ними вкладывали какой-то комочек.

Предполагают, что половинки символизировали родителей человека, а комочек — сердце. Составные — двучастные даже медные и костяные изображения^{73}.

В скульптуре первобытной эпохи немало специфических типов: тут и костяной Янус с ликами, смотрящими в разные стороны, из Оленеостровского могильника на Онежском озере, и терракотовые люди с головами черепах из анауского поселения Кара-тепе, и кремневые человечки из Волосова на Оке и Уницы на озере Неро с огромными заостренными или раздваивающимися головами. Из рук трипольцев вышли столь же странные существа: одноглазые (Кошиловцы в Поднестровье, Медвежа в Молдавии) или двуполые. Вероятно, все это изображения мифических персонажей.

При раскопках интересующие нас произведения искусства на палеолитических стоянках находят обычно у кострищ, а на трипольских — вблизи развалов печей. На трипольской модели жилища из Полудни около печи мы увидим и маленькую статуэтку (рис. 21, 7). Перед нами идолы, божки, стоявшие в каждом доме в наиболее почетном центральном месте. Этнографам и фольклористам хорошо знаком образ хозяйки домашнего очага, покровительницы рода, всех, кто обитает под этой крышей. Можно думать, что тот же образ воплощен и в пластике, созданной в эпоху палеолита, или древнейшими земледельцами культур анау и трипольской.

Именно о таких идольчиках упоминается в русских сказках. Мать Василисы Прекрасной перед смертью «призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала: «Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу: береги ее всегда при себе и никому не показывай, а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета». Волшебная помощница изо дня в день опекает героиню, а та «сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек». Даже после счастливой развязки Василиса «куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане»^{74}. В сказке «Князь Данила Говорила» вещие старушки шепчут накормившей их девушке: «Сделай четыре куколки, рассади их по четырем углам». Куколки «кукуют» — произносят заклинания и спасают девушку в беде^{75}.

Не исключено, что некоторые статуэтки принадлежали детям. В трипольском Выхватинском могильнике на Днестре и в нескольких окуневских погребениях на Енисее глиняные и каменные человечки лежали в детских захоронениях. И все же это не просто игрушки. У многих народов Азии и Америки этнографы описали деревянные или костяные фигурки, передававшиеся от матери к дочери. Девочки играли с ними, но взрослые почитали их как вместилище души предка, покровителя семьи, залог женского плодородия. Ведь и мать Василисы Прекрасной, умирая, поручает кукле заботы о своем дитятке.

Кроме домашних идолов, были скульптуры и другого назначения. В Сибири неолитические рыболовы подвешивали к сетям каменных рыб. Первоначально эти фигурки, наверное, служили приманкой, а потом стали культовыми предметами. Костяные амулеты в виде птиц обитатели палеолитических стоянок Буреть и Мальта носили на шее. В Карелии встречаются сверленые каменные навершия декоративных молотов с головами лосей и медведей на конце. Так или иначе и эти изделия, подчас весьма сложные, изготовляли не для забавы и развлечения, а для обрядовых действий, жизненно необходимых с точки зрения первобытного охотника.

В отличие от петроглифов пластика уделяет большее внимание человеку, а не животным. Только на древнейшем земледельческом поселении СССР Джейтун в Туркмении фигурок людей меньше, чем глиняных бычков с колотыми ранами на теле. Преобладают скульптуры зверей и в районе Томска. На прочих стоянках девять десятых, а то и девяносто девять сотых статуэток воплощают один и тот же образ — женщину-мать. Это неудивительно для забывших охоту земледельческих общин с их культами плодородия, как-то объяснимо для племен пережиточного неолита Севера, находившихся уже под сильным влиянием передовых южных областей, но кажется не вполне понятным для палеолита. Любопытно, однако, что при раскопках Костенок I и IV и Аносовки II на Дону собрано множество предельно схематизированных фигурок из мергеля типа фишек. Рассматривая их, мы различим в отдельных экземплярах очертания горбатой спины мамонта или характерной морды носорога (рис. 22). Если признать мергелевые фишки за изображения животных, процент статуэток женщин по отношению ко всей массе палеолитических скульптур окажется незначительным. Тогда отличие искусства малых форм от петроглифов будет состоять в том, что в рисунках на камне образ зверя передан гораздо реалистичней, чем образ человека, а в мелкой пластике — наоборот.

Рис. 21. Глиняные модели с энеолитических поселений: 1 — жилище из Попудии, трипольская культура; 2 — колесница из Намазга-тепе, культура анау

Рис. 22. Мергелевые статуэтки из палеолитической стоянки Аносовка II на Дону

Очень важна еще одна ее особенность. В противоположность росписям и гравировкам на скалах она теснее соприкасалась с производством. Авдеевские «Венеры» или лошадка из Сунгиря были такими же поделками из кости, как и лощила, иглы и проколки. Показательно, что эти миниатюрные скульптуры по своим размерам совпадают с кремневыми орудиями. Можно даже заметить, что на стоянках, где орудия мельче (в Мальте, Гагарине), столь же невелики и статуэтки, там же, где орудия покрупнее (в Авдееве и Костенках I), больше и они. В распоряжении палеолитического человека были колоссальные бивни мамонта, но мастер, вырезавший фигурки, интуитивно Подгонял их под привычный масштаб, тот же, что и у резцов, скребков и пластин. И впоследствии неолитические медведи и уточки из кремня не превышали по размерам каменные наконечники стрел. Длина палеолитических статуэток и орудий колеблется как раз в пределах захвата руки — от 2 до 17 см. При создании наскальных росписей на таком узком пространстве кисть художника не могла развернуться, и силуэты животных в пещерах обычно не меньше полутора-двух метров, а иногда, например в Ляско, даже и до трех метров в длину. В самом процессе украшения стен пещерных святилищ, расположенных в стороне от поселений, было мало общего с работой скульптора над костью, постоянно использовавшейся и для бытовых надобностей.

Но в целом путь развития мелкой пластики близок к пути развития петроглифов. Постепенно происходило обогащение сюжетов. На палеолитических стоянках находят только фигурки женщин и животных. В энеолите появляются изображения мужчин. Матриархат сменялся патриархатом. Анауский глиняный воин со шлемом на голове из Кара-тепе напоминает статуэтки III тыс. до н. э. из городов Месопотамии. Трипольцы и анаусцы изготовляли в этот период и скульптуры женщин с ребенком на руках, а племена Прибайкалья — парные фигурки людей из одного куска кости, видимо, связанные с культом близнецов. Тогда же возникло древнейшее «кукольное приданое». В трипольской культуре известны глиняные стульчики для сидячих идолов и модели жилищ, куда их, вероятно, усаживали (рис. 21, 7). В раннем Триполье статуэтки покрыты прочерченным узором (рис. 9), в позднем — они гладкие (рис. 1), но зато у них вокруг головы проколоты маленькие дырочки. Возможно, сюда продевали волосы, тогда как тело женщины закрывала уже одежда, а не орнамент^{76}. У пестиковидных фигурок окуневской культуры на Енисее залощено только лицо. Нижняя часть каменного стержня была, следовательно, спрятана в каком-то футляре. В могиле близ деревни Черновой археологи нашли вокруг куколки из стеатита рассыпанный бисер. Скорее всего это бусы, нашитые некогда на ее платьице.

В северных районах во II тыс. до н. э., кроме человечков и животных, из кремня делали и фигурки в виде серпа месяца, в точности повторяющие по очертаниям знаки, выбитые на берегах Онежского озера. На юге вместо зооморфных амулетов стали носить подвески в виде кольца с перекрестием, изображавшие солнце.

Характерны для энеолита и бронзового века и глиняные повозочки. Их находят при раскопках в тех же краях, где есть и рисунки колесниц на скалах, — в Закавказье, Дагестане и Средней Азии (рис. 21, 2). В лесной полосе Русской равнины мы знаем всего один такой рисунок — на камне Щеглец, под Новгородом, и глиняные колесики тоже обнаружены здесь лишь однажды — в Балановском могильнике в Чувашии. В Дании, в Трундхольмском болоте, найдена замечательная солярная колесница из бронзы. Солнечный диск, укрепленный вертикально, выложен листовым золотом. Из чистого золота отлита колесница, зарытая в составе клада начала железного века на Амударье. Более скромным вариантом подобных культовых изображений были глиняные повозочки из памятников III–I тыс. до н. э. на территории СССР.

Итак, при анализе мелкой пластики не хуже, чем по петроглифам, мы можем проследить смену охотничьих сюжетов сюжетами, отражающими мифологию эпохи земледелия.

Параллельно совершался и другой процесс — канонизации и схематизации. Если палеолитические «Венеры» все разные — худые, ожиревшие, одетые, обнаженные, а их руки вытянуты вдоль тела, сложены на животе, подняты перед лицом (у одной из фигурок со стоянки Гагарино выставлена вперед нога — человек показан идущим), то энеолитические скульптуры всюду сходны — женщины в статичной позе, поддерживающие руками свою грудь. Если фигурка мамонта из Брюникеля во Франции ни в чем не похожа на авдеевскую, то энеолитические глиняные бычки на Балканах такие же, как на Кавказе или в Туркмении. Значит, и искусство малых форм подчиняется закономерностям, отмеченным нами на материалах петроглифов.

В предшествующей главе мы говорили, что наскальные изображения создавались в дни охотничьих и скотоводческих праздников. Какое-то отношение к празднествам могли иметь и статуэтки. В огромных коллекциях из раскопок ранних земледельческих поселений чрезвычайно редко попадаются целые экземпляры этих изделий. Киевский археолог С. Н. Бибиков предполагает, что у трипольцев во время весеннего праздника умирающего и воскресающего бога растительности глиняные скульптуры умышленно ломали, а взамен их тут же лепили новые: идолы погибали и возрождались^{77}. В Средней Азии, где терракотовым божкам поклонялись и в неолите, и в энеолите, и с I тыс. до н. э. по VIII в. н. э., в средневековье два раза в год на специальных базарах «Мох» продавали идолов для замены старых^{78}. Думается, что это пережиток древней обрядности.

Обращает на себя внимание и то, что произведения мелкой пластики, как правило, найдены сериями. Это отмечено и в палеолите на территории СССР: в Костенках I (больше 100 фигурок), Гагарине (10), Мезине (17), Авдееве (9), Мальте (около 50), Бурети (7) и в палеолите Западной и Центральной Европы: в Истюрице (4 женские статуэтки), Брассемпуи (10), Нижнем Ложери (3), Петерсфельсе (9), Ментоне (9), Дольних Вестоницах (11), Павлове (6), Пржедмосте (7), Виллендорфе (3)^{79}. То же и в северном неолите: в Волосове — 37 кремневых фигурок, в Алексеевском — 9, в Зимней Золотице — 7, в Панфилове — 5, в Борках — 4 и т. д.^{80} Близкая картина и на селищах железного века в Прикамье^{81}, Молдавии^{82} и Средней Азии. В одном Самаркандском музее хранится свыше 700 терракот с городища Афрасиаб.

Эти наблюдения, возможно, свидетельствуют о том, что существовали не только идолы, стоявшие в каждом доме, но и определенные наборы статуэток, использовавшиеся при культовых церемониях. В Мексике на поселении Ла Вента археологи выкопали 16 миниатюрных ольмекских скульптур из нефрита. Каменные человечки стояли группой так, будто собрались обсудить свои дела. Считается, что это сцена жертвоприношения. В полном порядке вся группа перенесена в музей. Недавно ее видели москвичи и ленинградцы^{83}. Вот для этих-то театрализованных представлений и могли быть нужны изображения диких и домашних животных вроде трипольских глиняных бычков из Луки Врублевецкой и Кошиловцев, баранов из Незвиско, Бильче Злоте и Шипениц, свиньи из Пьянишкова, собаки из Кошиловцев или кремневых уточек и рыб из Волосовской стоянки на Оке. Вряд ли эти фигурки были семейными божками. Глубокий знаток первобытного искусства и любитель шахмат С. Н. Замятнин высказал интересную мысль, что шахматные фигуры и сама игра восходят к этим культовым действам эпохи камня и бронзы.

Из множества остроумных гипотез о роли статуэток назовем одну. Польский искусствовед М. Т. Гембарович указал на своеобразные трипольские скульптуры, передающие неустойчивую позу гребущего или раскачивающегося человека. Исследователь полагает, что если часть фигурок плотно сидела на тронах или стульчиках, то другие непрерывно качались на маленьких качелях. На Крите, в святилище середины II тыс. до н. э. Агиа-триада найдены даже их остатки — расписные глиняные столбики, а между ними — статуэтка с двумя отверстиями для шнурка^{84}. У земледельческих народов Европы, в том числе и у русских, был в прошлом обряд гадания на качелях, приуроченный к аграрным праздникам. Чем выше взметнется доска с качающимися, тем лучше будет урожай^{85}. Как знать, не совершалось ли в древности это гадание при помощи идолов?

В целом же любые фигурки, каменные, костяные и бронзовые, в глазах наших предков были отнюдь не примитивными болванчиками, а чем-то очень значительным. К ним обращались с мольбой, словно к живым существам, с ними разыгрывали сложные ритуальные представления, на них, умирая, надеялись как на спасителей осиротевших детей. Недаром в фольклоре всех стран мы находим мотив оживления куколки, легенды о гончаре, вылепившем из глины первых людей. Только в XIX в. сюжет о куколке, превратившейся в прекрасную девушку, вытесняется иным — рассказом о человеке — заводной кукле, человеке-механизме. Эта гофмановская, романтическая фантазия порождена уже эпохой чиновничества и солдатчины.

Что же касается статуэток людей и животных, то далекие потомки палеолитических «Венер» и трипольских хранительниц очага не исчезли и в XX столетии. Таковы глиняные игрушки — вятские барыни и офицеры, гуцульские барашки, да, в конце концов, и фарфоровые скульптурки, украшающие книжные шкафы и горки с посудой в ультрамодных квартирах. В противоположность петроглифам мелкая пластика не исчерпала, по-видимому, свои возможности. Ей, несомненно, суждено развиваться дальше и обогащаться новыми произведениями.