Предисловие

Понятие «Остров» неизменно ассоциировалось с чем-то чудесным. Во многих традициях Остров — устойчивый мифопоэтический архетип Иного Мира. У греков одним из таких миров была Огигия (остров нимфы Калипсо), у кельтов — Авалон (остров феи Морганы), у русичей — Остров Буян и т. д. Мы не говорим уже о больших Островах, затонувших подобно Атлантиде; само исчезновение Острова из реального пространства — несомненное знамение его «чудесности». Характерное описание чудесного Острова находим, например, у Гальфрида Монмутского (XII в.):

Остров Плодов, который еще именуют Счастливым,

Назван так, ибо все само собой там родится.

Нужды там нет, чтобы пахарь поля взрывал бороздами,

Нет земледелия там: все сама дарует природа.

Сами собой растут и обильные злаки, и гроздья,

Сами родятся плоды в лесах на раскидистых ветках,

Все в изобилие земля, как траву, сама производит.

Сто и более лет продолжается жизнь человека.

Девять сестер в том краю по законами правят премудрым,

Властвуя теми, кто к ним из наших краев прибывает

(«Жизнь Мерлина», 908–917, пер. С. А. Ошерова)[1].

Это тот самый остров Авалон (от «afal», яблоко), на который фея Моргана перенесла смертельно раненного короля Артура. В конце XII века могилу Артура обнаружили в аббатстве Гластонбери в Сомерсете, на юге Британии, и аббатство это отождествили с Авалоном. «Гластонбери является островом Авалоном, поскольку оно в действительности расположено на острове, со всех сторон окруженном болотами»[2]. Таким образом, чудесный Остров не обязательно было искать далеко в океане. Он мог находиться также посреди озера или болот.

Все знают, что «остров — это часть суши, со всех сторон окруженная водой». Чудесным остров «делается» в традиции именно благодаря водной стихии, отъединяющей его от остального мира. М. М. Маковский писал: «Понятие „потусторонний мир“ первоначально имело значение „относящийся к воде“ или „находящийся за водой/рекой“ (согласно древним представлениям, души умерших переправлялись и загробный мир по воде)»[3]. Ср. на эту тему у кельтологов Ф. Леру и К.-Ж. Гюйонварха: «Не сыщется предания, в котором под тем или иным предлогом не выводился бы Иной Мир. Но где бы он ни располагался — за морем, на дне озера или под землей, — обычный доступ к нему осуществляется водным путем»[4].

Итак, понятие «Остров» и понятие «Иной Мир» в древних традициях легко отождествлялись. В традиции кельтской, как пишут Алвин и Бринли Рис, «Иной Мир всегда расположен за текущей водой. Для кельтов Галлии это, по-видимому, была Британия»[5]. Отсюда понятно, почему галльские друиды получали инициацию «за морем». По словам Цезаря (51 г. до н. э.), «их наука, как думают, возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию; и до сих пор, чтобы основательнее с нею познакомиться, отправляются туда для ее изучения» (О Галльской войне, VI, 13). Причина в том, что «Британия, как реально, так и символически, является островом, а всякий остров, по традиционному определению, это сакральный центр»[6]. Интересно, что для самих британцев, по свидетельству Тацита, сакральным центром являлся остров Англси, а для ирландцев, как мы полагаем, — остров Мэн.

Тацит описал высадку римских войск в 61 г. н. э. на Англси, остров друидов и друидесс, расположенный у побережья Уэльса: «На берегу стояло в полном вооружении вражеское войско, среди которого бегали женщины; похожие на фурий, в траурных одеяниях, с распущенными волосами, они держали в руках горящие факелы; бывшие тут же друиды с воздетыми к небу руками возносили к богам молитвы и исторгали проклятия. Новизна этого зрелища потрясла наших воинов, и они, словно окаменев, подставляли неподвижные тела под сыплющиеся на них удары. Наконец, вняв увещаниям полководца и побуждая друг друга не страшиться этого исступленного, наполовину женского войска, они устремляются на противника, отбрасывают его и оттесняют сопротивляющихся в пламя их собственных факелов. После этого у побежденных размешают гарнизон и вырубают их священные рощи, предназначенные для отправлении свирепых северных обрядов…» (Анналы, Кн. XIV, 30).

После разгрома святилища британских друидов на «южной Моне» (острове Англси), их ставка, вероятно, переместилась на «северную Мону», то есть на остров Мэн.

Может быть, именно о «Моне», северной или южной, шла речь у Плутарха, когда он писал: «По словам Деметрия, большинство из островов, окружающих Британию, пустынно; они расположены далеко друг от друга, и некоторые из них названы по именам демонов или героев. Пустившись в плавание по этим областям по приказу царя, он [Деметрий] высадился, чтобы собрать сведения, на ближайшем из этих пустынных островов; на нем было немного жителей, но в глазах британцев они священны, и это служит им защитой от всякого ущерба с их стороны; когда он прибыл, в воздухе возникло великое волнение, сопровождавшееся множеством небесных знамений: с воем дули ветры, и молнии сверкали во многих местах; затем, когда вновь установилось затишье, островитяне сказали, что на какое-то высшее существо нашло помрачение» (De defectu oraculorum, 18).

На всем пространстве кельтской «ойкумены» каждый остров был в каком-то смысле Иным Миром как для материка, так и для других (более крупных) островов. Этот вопрос подробно рассматривала проф. Н. С. Широкова. Она доказывает, что античная традиция об Ultima Thule и об Огигии (у Плутарха) основана на кельтских преданиях и на данных, полученных из областей северной кельтской «ойкумены». «Плутарх говорит о сакральности всего островного окружения Британии… Сакральные „острова на Севере мира“, принадлежащие магической географии, являются местопребыванием мудрецов-философов, передающих свои знания посвященным (как мы видели на примере сказочного острова Туле-Огигии из трактата Плутарха „О видимом лике луны“).

Учителя так же, как и боги, обитающие на этих островах, наделяются мистическими и мифическими чертами. Само их островное положение является для этого достаточным основанием в соответствии с древними представлениями кельтов о населении Другого Мира. Даже в современном фольклоре обитатели островов являются существами, отличающимися от обычных смертных; они не подчинены общей судьбе»[7].

Вот один из примеров живучести подобных представлений, У жителей острова Малл (одного из Гебридских островов у западного побережья Шотландии) в далекие времена, согласно преданию, «не было лодок, и они говорили, что прочие острова и материк, который им был виден напротив, — это другие миры»[8].

Особенно красочно традиционное мышление такого типа запечатлено в древнеирландских «Плаваниях» — жанре сказаний, «в которых, как правило, описывались посещения героями многочисленных островов, относящихся если и не прямо к Иному, то во всяком случае — не к нашему миру»[9]. Таковы «Плавание Брана, сына Фебала», «Плавание Майль-Дуйна», «Плавание Снедгуса и Мак Риаглы», «Плавание Уи Хорра», «Плавание Брендана». Как пишут братья Рис, «тема плавания в Иной Мир — одна из самых характерных для кельтской традиции»; «она стимулировала фантазию средневекового христианства и дух приключений, благодаря которым осуществились великие плавания и географические открытия XV–XVI столетий»[10].

В песне феи-вестницы из Яблоневой Эмайн («Плавание Брана», VIII в.) говорилось:

Трижды пятьдесят есть дальних островов

В океане к западу от нас;

Больше, чем Эрин, вдвое

Каждый из них или втрое[11].

Однако назвать координаты чудесных Островов можно не всегда: ведь Острова эти принадлежат как реальной, так и «сакральной» географии. Путешествие на Остров было одним из видов «героического странствия» (о котором см. в «Тысячеликом герое» Дж. Кэмпбелла), а сам Остров был ареной чудесных приключений. Это справедливо, между прочим, и для русской фольклорной традиции: вспомним «Сказку о паре Салтане» и «Конька-горбунка». Проф. Н. И, Барсов в статье «К литературе об историческом значении русских народных заклинаний» (1893) писал: «Все искания и домогательства т. н. свободной любви происходят, по заклинаниям, непременно на синем море-окияне, на острове на Буяне… отсюда столь частые, в любовных особенно заклинаниях, обращения к синему морю, к острову Буяну, которые — море-окиян и остров Буян — находятся, как сказано в одном из заклинаний, не „на востоке“ от России, не „на восточной стороне“, где живут татары и где господствует женское затворничество, а на западе, где слагались рыцарские отношения между лицами двух полов»[12].

В кельтской традиции чудесные Острова, как правило, «женственны». В «Приключении Конлы Красного» говорится:

Это земля, которая радует

Сердце каждого, кто познает ее;

Нет там иного рода —

Там только женщины и девушки[13].

Женщина часто является хозяйкой и главным сокровищем чудесного Острова. Впрочем, каждый из Британских островов некогда имел свою «хозяйку» — одну из богинь, олицетворявших данную землю. К именам этих Женщин восходят (согласно известной традиции или же гипотетически) названия «Эрин», «Альбион», «Мананн», то есть Ирландия, Британия, Мэн.

«Острова женщин» у побережья Галлии, описанные Страбоном и Помпонием Мелой, также могут быть причислены к чудесным Островам кельтской традиции. Страбон писал: «В океане, говорит Посидоний, лежит островок, находящийся не особенно далеко в открытом море, прямо перед устьем реки Лигера [Луары]; на острове живут самнитские женщины, одержимые Дионисом; они умилостивляют этого бога мистическими обрядами, так же как и другими священнодействиями; и ни один мужчина не вступает на остров, хотя сами женщины отплывают с него для общения с мужчинами и затем возвращаются обратно. Существует обычай, продолжает Посидоний, раз в год снимать крышу святилища и затем крыть ее снова и тот же самый день перед заходом солнца, причем каждая женщина приносит свой груз соломы для крыши; но женщину, у которой груз выпадет из рук, остальные разрывают на куски; они носят куски жертвы вокруг святилища с криками „эу-а“ и не прекращают хождения, пока не утихнет их неистовство; по его словам, обыкновенно кто-нибудь поражает [насмерть] обреченную женщину» (География, Кн. IV, TV, 6).

Менее красочно, но не менее важно свидетельство Помпония Мелы. Он писал: «[Остров] Сена в Британском море, напротив побережья Осисми, знаменит своим оракулом галльского божества, чьих жриц, живущих в целомудрии вечной девственности, насчитывается девять. Их называют Галлиценами и верят, что они наделены необычайными способностями — воздымать своими заклинаниями море и ветер, принимать облик любого животного, какой они пожелают, лечить те болезни, которые для прочих [людей] неисцелимы, ведать то, что должно произойти, и предсказывать это» (De Chronographia, III, 6).

Свидетельства античных авторов об островах кельтской «ойкумены» соответствуют в главном устной и письменной традиции самих кельтов. Главное состоит в том, что Иной Мир, локализованный, как правило, на Острове, — это мир «женственный».

Но чудесным Островом в традиции предстает едва ли не каждый из Британских островов и островов у побережья Галлии. До прихода в Ирландию «Сыновей Миля», то есть гэлов, страна эта была в определенном смысле Иным Миром; так же обстояло дело с Британией до прихода туда Брута с его троянцами.

Остров Мэн, расположенный между Ирландией и Британией, представлялся Иным Миром не только «со стороны» — в восприятии ирландцев и бриттов, — но и в «Памяти» самого острова Мэн.

Тексты и комментарии, собранные в нашей книге, содержат немало любопытных и красочных «иллюстраций» к этому вступлению.

Дать развернутый очерк «позитивной» истории острова Мэн не входит в нашу задачу; укажем лишь основные вехи.

Кельтам (или протокельтам, как иногда говорят) на Британских островах предшествовали загадочные строители мегалитов, самым известным произведением которых является Стоунхендж в Британии на Солсберийской равнине (2000–1500 гг. до н. э.).

Эта раса оставила по себе память также в Ирландии, на Гебридах и на острове Мэн. На юго-западной оконечности острова близ селения Крегнеш сохранилось, например, «Кольцо Друидов»: это шесть пар каменных дольменов, расположенных по окружности.

Приход первой волны кельтов на Британские острова, в том числе на Мэн, некоторые ученые относят приблизительно к 1500 г. до н. э. Согласно традиции, изложенной в «Книге Захватов Ирландии», именно в ту эпоху предки нынешних ирландцев (гэлов) овладели страной, которой владело до этого Племя Богини Дану.

Римским завоеванием (I в. до н. э. — I в. н. э.) остров Мэн, как и Ирландия, затронут не был: судя по всему, римляне даже не высаживались на них. Поэтому мы ничего не знаем об обитателях Мэна ни из «Записок» Цезаря, ни из трудов Тацита. Только около 400 г. н. э. Павел Орозий сообщает, что «Мевания» (одно из античных имен острова Мэн) населена племенем скоттов, то есть гэлов[14].

Есть основания предполагать, что наряду со скоттами (гэлами), чей язык дожил на Мэне до середины XX века, значительную роль в этногенезе острова сыграли некогда пикты, а также кельты-бритты. Беда Достопочтенный (VIII в.) утверждал, будто и Англси, и Мэн населены бриттами[15].

Однако «позитивная» история острова до X века нам почти неизвестна; зато легендарная его история к этому времени обогатилась уже многими важнейшими событиями, о которых читатель может узнать из нашей книги.

С X по XIII век островом правит скандинавская династия; этот период истории Мэна хорошо известен благодаря «Хронике», составленной в XV веке монахами аббатства Рушен. Мэнский знаток старины П. Кермод писал: «К сожалению, наша собственная Хроника обращена лишь к периоду скандинавской оккупации Мэна, и раннюю нашу историю приходится воссоздавать из анналов Уэльса, Ирландии и других чужеземных источников»[16].

С XIV века, после кратковременного владычества шотландцев, остров переходит к английским «владетелям Мэна». В 1406 году английский король Генри IV пожаловал Сиру Джону Стенли из Ланкашира, наследникам его и преемникам сам остров, Замок Пил и владычество над Мэном. Лорды эти правили островом до середины XVIII века, когда основные права на Мэн были выкуплены у них британской короной. Все это время на острове продолжал господствовать мэнский (гэльский) язык и остров оставался своеобычной частью кельтской, точнее — гэльской «ойкумены».

Так же обстояло дело на Гебридских («Западных») островах.

Ирландия, Гебриды, северная Шотландия и остров Мэн составляют в гэльской традиции т. н. Западный мир — признаваемую традицией культурно-языковую общность.

Имя «Эрин», писал Роберт Чэмберс, в древности могло обозначать всю эту общность в целом, а не одну лишь Ирландию[17].

К сожалению, «древней литературы на мэнском языке не существует, хотя, согласно преданию, остров некогда был крупным образовательным центром кельтов-гэлов. Все, что было там написано в давние времена, либо погибло, либо так перемешалось с ирландской литературой, что неразличимо от нее»[18].

Два дошедших до нас произведения, несомненно восходящих к мэнскому средневековью, существовали до XVIII века лишь в устной традиции: это «Баллада о Мананнане» и отрывок из поэмы под названием «Финн и Ойсин» (см. в наст. изд.).

Но примерно так же складывалась литературная история горной Шотландии и Гебридских островов.

Важно выделить Мэн как своеобычный «заповедник» древней гэльской (и шире — кельтской) культуры, показать с помощью надежных и вместе с тем любопытных источников как общее, так и особенное в Памяти острова Мэн.

Все собранные в этой книге тексты на русском языке публикуются впервые. По своим источникам они делятся на три группы.

1. Тексты «родом» из устной мэнской традиции, записанные в разное время — с XVIII по XX век: сказания, баллады и песни.

2. Тексты из средневековых ирландских рукописей, посвященные острову Мэн.

3. Тексты из книг Георга Вальдрона (1726) и Джозефа Гриша (1844–1845), содержащих уникальную информацию об острове и его обитателях.

Источники текстов найдены в повременных публикациях Мэнского Общества (г. Дуглас) и в научных кельтологических изданиях. Во многих случаях мы располагали не только строгим английским подстрочником, но и мэнским оригиналом. Стихотворные тексты мы также приводим в дословном прозаическом переводе, чтобы и в этих случаях не подменить, литературности ради, перевод пересказом.

Каждый текст сопровождается указанием на источники и подробным комментарием. Комментарии включают в себя материал порой не менее ценный и интересный, чем основной текст. Нам кажется, в изданиях подобного рода обширность комментариев вполне оправдана.

В свое время бретонские кельтологи Франсуаза Леру и Кристиан Гюйонварх писали: «Валлийские тексты… совершенно соответствуют стилю рыцарских романов, отвечавших уже сформированным литературным вкусам тогдашних читателей. Ирландские же тексты являются куда более древними не столько по датам их переписки, сколько по самой своей фактуре и отсутствию всякой заботы о композиции и стиле. Они описывают уровень цивилизации несравненно более архаичной, нежели та, в которой они были закреплены в письменном виде. Публикуемые в буквальных переводах, без пояснений, они наверняка способны поставить в тупик современных читателей»[19].

Это справедливое замечание стоит учитывать и при чтении многих текстов «Памяти острова Мэн». В предисловии к своему собранию мэнских баллад Артур Мур (1896) писал, что неизвестные авторы их, люди совершенно не литературные, безразличны были к «поэтическим» достоинствам этих произведений[20].

Книга наша — первое издание на русском языке, посвященное легендарной истории, культуре и своеобычным традициям острова Мэн, одной из чудесных земель кельтской ойкумены. В отличие от Ирландии и Шотландии, Мэн как самостоятельный гэльский «анклав» вовсе неизвестен русскому читателю.

Вместе с тем это третья книга из серии «Anima Celtica», и мы приглашаем читателя познакомиться также с другими книгами этой серии.


Благодарю всех, кто заботился об этой книге до ее выхода в свет, особенно — сотрудников издательства Александра Зубкова и Татьяну Шаманову.

Сергей Шабалов

Загрузка...