Пан Самоходик и Фантомас

Почему? Иногда говорят, что обычный человек предпочитает смотреть картины старых мастеров, а современная живопись ему кажется непонятной.

Так ли это на самом деле?

Современная живопись требует от зрителя определенной подготовки. Она заставляет работать воображение, а не каждому хочется прикладывать такие усилия. Каждый понимает, что даже ходить нужно учиться. Учиться нужно читать и писать. Но многим людям кажется, что достаточно иметь глаза, чтобы смотреть. Неправда! Смотреть тоже нужно учиться, и тогда легче принимать и понимать то, что представляют современные картины.

Достижения живописи, свидетелями которых мы являемся, не родились из чьих-нибудь причуд. Они имеют свою историю, вытекающую из традиций искусства, и являются ее творческим продолжением.

Для примера те же импрессионисты, о которых уже шла речь. Они появились в 1874 году, на знаменитой выставке тридцати художников. Эта выставка вызвала скандал в Париже, а на головы художников посыпался град злобной критики. Но были и столь же ярые сторонники представленной на ней живописи. Прошло время и это новое направление в искусстве, которое получило название от французского слова «impression» — впечатление, победило. Сегодня картины великих импрессионистов вызывают интерес огромного числа любителей живописи, а их репродукции пользуются большой популярностью.

Почему картины импрессионистов вызвали возмущение, отвращение, злобную критику?

До середины XIX века в живописи применяется, суровый реализм, представленный во Франции такими художниками, как Курбе[40], а в России — Репиным[41].

Отец импрессионизма, Клод Моне[42], выдвинул идею, что «надо рисовать то, что видите».

Как импрессионисты понимали эту идею?

По их мнению, живопись должна фиксировать субъективные впечатления художника. Изображать вещи так, как их в данный момент видели. Они вышли из своих мастерских. В лес, в сад, на пляж, в поле. Туда где они смогут наблюдать зависимость изменений цвета от освещения и атмосферы. Сегодня вид художника на улице или в парке не вызывает удивления — но тогда это было иначе. Импрессионисты объявили бой темным цветам живописи предыдущего периода, коричневым и серо-зеленым тонам Курбе, серому и черному. Утверждали, что не так важно что изображено на рисунке, но важно как изображено. Они были убеждены, что единственным источником цвета является свет, а цвета предметов изменяются в зависимости от угла падения и силы света. Место прежних «больших тем» заняли пейзаж, натюрморт и относительно реже, жанровые сцены, портреты. Название «импрессионизм», придуманный сначала, как издевательство, породила картина Моне под названием " Впечатление. Восходящее солнце", изображавшая рыбаков на берегу реки, и солнце, проглядывающие сквозь утренний туман.

К самым выдающимся импрессионистам принадлежали: Моне, Писсарро[43], Сислей[44], Ренуар, Дега и Сезанн. Влияние этого направления отметил заметно в последний период творчества великого Мане[45]. С импрессионизма выросли также другие знатные художники тех дней: Гоген[46] и Ван Гог.

А у нас, в Польше?

Очевидно, что достижения французских импрессионистов, не оставили без своего влияния нашу живопись. Но это проявлялось не в слепой имитации или в подражании на французским художникам. Наши картины имеют свои традиции, так же, как наша страна имеет свою собственную отдельную историю. Французы жили в свободной стране, Польша находилась под тремя разделами и пробуждение патриотических чувств, являлось, первым долгом художника. Поэтому на польскую живопись XIX века большое влияние имело творчество Яна Матейки, Юзефа Брандта, Артура Гроттгера. Но не забудем и других. Среди них, прежде всего Александр Герымский, о котором можно с уверенностью сказать, что именно он был предшественником импрессионизма на нашей земле. Его художественным направлением, хотя и был реализм, но он вышел из мастерской и подарил миру картины, изображающие неповторимую красоту польского пейзажа. Такова, например, его "Охота". Стремясь представить всю правду в искусстве, он понимал необходимость обновления языка живописи, внимательно и чутко представляя изменчивость природы; у нас до этого никто так смело не использовал цвета, никто так сильно не погружался в игру света.

Однако только Владислав Подковинский, а позже Юзеф Панкевич были в Польше сознательными пропагандистами идей импрессионизма. Под влиянием импрессионизма был так же популярный в Польше художник Леон Вычулковский, превосходный пейзажист. Идею французских импрессионистов он смог воплотить, найдя свой собственный, оригинальный путь художника. К кругу этих художников нужно отнести также Юлиана Фалата, который прославился благодаря своим пейзажам. Никто красивее его не мог представить прелести нашей зимы, заснеженных деревьев, глубоких сугробов и замерзших рек.

Посещая галерею в Замке Шести Дам и восхищаясь картинами французских импрессионистов, я мысленно возвращался в нашу галерею, и утешал себя тем, что, хотя в наших музеях нет картин Ренуара, Ван Гога или Сезанна, посетители общаются с большим, действительно трогательным искусством Герымского, Вычулковского, Подковинского, Фалата.

Но в Замок Шести Дам я приехал, не для того чтобы часами торчать в галерее и любоваться собранными там произведениями искусства. Барон де Сен-Гатьен, мадам Эвелина и маленькая Ивонна верили, что я помогу им в борьбе с беспощадным и неуловимым похитителем картин. Я не мог обмануть их доверие.

Следовало начинать действовать.

Так что я покинул галерею и, пройдя комнату охранника, оказался в холле замка, где наткнулся на барона.

— Я хотел бы вам задать вопрос — окликнул я его. — Ответ на него может оказаться очень важным.

— Да, мсье, — ответил барон.

— Помните ли вы кого-нибудь, кто хотел бы приобрести картины из вашей галереи? А особенно картины Сезанна и Ренуара?

Барон задумался.

— Многие интересовались, не собираюсь ли я продать картины из своей галереи. Особенно много желающих появилось, когда стало известно, о наших финансовых проблемах. Мало кто знает об оговорке в завещании, которое оставил мой отец, в которой говорится, что я не могу продать эти картины. Конечно, в этой ситуации я должен был дать отрицательный ответ.

— Кто были эти люди?

— В основном торговцы произведениями искусства из Парижа, Лондона и Нью-Йорка.

— Вы сказали: в основном. Кто были остальные?

— Мне трудно вспомнить их имена, — ответил барон.

— А разве не было кого-то более настойчивого? Имя такого человека обычно фиксируется в памяти.

Барон отрицательно покачал головой.

— Нет, не помню… Ага… — вдруг что-то вспомнил он — я получил полгода назад письмо от какого-то господина Франсуа Берджес, видимо, очень богатого человека. Он спрашивал меня в письме не желаю ли я продать несколько картин из своей коллекции. Ну, да, — он посмотрел на меня с интересом — среди прочего, упоминались картины Сезанна и Ренуара.

— Есть ли у вас это письмо?

— Не я храню такие письма. Вы думаете, что это какой-то след в этом деле?

— Франсуа Берджес — повторил я имя, чтобы запомнить. — Ну, спасибо вам за информацию.

Я вышел во двор замка и встретил мадам Эвелину, копающуюся под капотом своего великолепного Рено Альпина.

— Сударыня предложила мне свою помощь, — напомнил я ей.

— А да, caramba, porca miseria! — она высунула голову из-под капота автомобиля. — Есть ли у вас для меня задание?

Я предложил ей прогуляться по парку.

Наступали уже сумерки. Мы сидели на скамеечке на берегу реки, с которой медленно исчезали блики заходящего солнца. А с приходом ночи налетел легкий ветерок и зашелестел листвой могучих, старых деревьев в парке.

Гладкая поверхность реки вдруг сморщилась, как смеющееся лицо.

— Я хотел бы, чтобы вы поехали в Париж, — сказал я, — и разузнали бы о человеке по имени Франсуа Берджес.

— Кто это?

— Понятия не имею. Знаю только, что он был заинтересован в покупке картин из галереи барона, видимо, очень богатый человек. Я думаю, что если он увлекается живописью, то племянник миссис Винсент, наверное, что-то слышал о нем.

— Вы думаете, что этот человек похититель картин?

— Ах, нет. Но не исключено, что Фантомас крадет картины для кого-то.

— Почему вы так думаете?

— Картины Сезанна и Ренуара были каталогизированы. Практически любая картина выдающегося мастера имеет свое, так сказать "происхождение", свою "метрику". И так же, как и ее трудно украсть, так же трудно ее продать.

— А может, Фантомас крадет их для себя? Может это какой-то сумасшедший коллекционер?

— Я сомневаюсь в этом. Все указывает на то, что мы имеем дело не с любителем, а с профессионалом. А в таком случае он крадет по чьей-то команде или для конкретного покупателя, с которым договорился о встрече. Большинство похищенных в Европе произведений искусства попадает в Южную Америку, где они приобретаются тамошними диктаторами и миллионерами. В своих неприступных особняках они могут спокойно их собирать, не опасаясь, что кто-то нападает на их след.

— И с нашим делом так?

— Я не знаю. Но мне кажется, что Фантомас это профессиональный вор. И к тому же очень умный.

— Хорошо, — согласилась мадам Эвелина. — Завтра утром я поеду в Париж и через брата и парижских торговцев картинами узнаю, кем является человек по имени Берджес.

Мы возвращались в замок по главной аллее. Мимо нас проехал большой черный Хамбер. Преодолел оба подъемных моста и остановился перед главным входом.

— Мсье Гаспар Пижу — догадалась мадам Эвелина.

Мы прибавили шагу, нам было любопытно взглянуть на этого человека. Мы познакомились с поддельным Пижу. Как выглядит настоящий? Похож ли он на ложного?

Когда мы вошли в замок, Пижу уже сидел в зале. Его встречали барон и Ивонна. Детектив выслушал их рассказ о том, что произошло, но еще не выразил своего мнения на эту тему.

— Вы лишь немного напоминаете Фантомаса, — сказала Ивонна.

А тетя Эвелина громко воскликнула:

— Caramba, porca miseria, Фантомас был красивее вас. И больше напоминал детектива.

Эти отзывы, наверное, задели Пижу. Он зажег "Голуаз" и заявил с колкостью:

— Фантомас? Извините, но человека с таким именем я встречал только в кино.

— Как это? — удивилась Ивонна. — Разве за поимку Фантомаса Страховое Агентство не назначило награду в размере ста тысяч франков?

— Да, — кивнул Пижу — такую награду назначили за поимку похитителя картин. Или, — добавил он через некоторое время с ехидной улыбкой — за разгадку фокуса с превращением подлинников в подделки.

— Что это значит, мсье? — спросил барон, нахмурив брови. Пижу поднялся с кресла и сказал гордо, отбрасывая голову назад:

— Пожалуйста, господа. Я здесь не для того, чтобы заниматься каким-то там Фантомасом. Пусть преступников ловит полиция. Страховое Агентство платит зарплату мне как детективу, чтобы я выяснял правду о воровстве и находил причины, чтобы не выплачивать компенсацию.

Воцарилось хмурое молчание. Я думаю, все мы пришли к выводу, что тот Пижу был симпатичнее этого, что стоял сейчас перед нами. Он был великолепен со своей идеей борьбы с Фантомасом, а этот оказался маленьким человечком, которому Агентство отправило искать лазейки, чтобы не выплачивать компенсацию.

Тот Пижу был немного выше и, наверное, гораздо моложе. Или, выражаясь точнее, он был моложе, только притворялся старше. Этот второй был, конечно старше, реальные усы и больше седины в черной шевелюре. Тот был немного смешной, этот казался опасным из-за выражения постоянной настороженности и подозрительности в его глазах.

Оба имели одинаковые портфели.

Позиция детектива вызвала раздражение у мадам Эвелины.

— Начнем с того, caramba, porca miseria — крикнула она громко, — что, в некотором смысле, это вы несете ответственность за вторую кражу в галерее. Из Страхового Агентства позвонили мне по телефону и сказали, что вы приедете к нам для выяснения загадки кражи первой картины, а также для защиты от кражи картины Ренуара.

— Ну и что с того? — Пижу подбоченился. — Вот я здесь.

— По факту, дорогой господин, — махнул рукой барон, — вы, как горчица после обеда. Вместо вас приехал другой Пижу и украл картину.

— Это вы его привезли из Парижа, — детектив обвиняющим жестом направил в мою сторону свой большой палец правой руки — это какая-то заранее подстроенная история. В Hotel du Nord, где я поселился по прибытии из Англии, меня усыпили каким-то снотворным. Я спал почти до вечера.

— Значит, у вас не украли автомобиль? — ахнул я.

— Нет. Мой Хамбер стоял перед отелем на стоянке. Еще не случалось, чтобы кто-то украл у Пижу автомобиль, — добавил он высокомерием.

Я пожал плечами. Любые объяснения были излишни. Когда настоящий Пижу спал в своей комнате, Фантомас, или как там звали на самом деле, рассказал мне сказку об украденном Хамбере. Никто ложного Пижу не опознавал. Я думал, что жители замка его знают, они же предположили, что раз я его привез, то, наверное, я его знаю. А вообще, кому бы пришло в голову, что это ненастоящий Пижу?

Он знал множество деталей из вашей жизни, — бросил я. — Он сказал, что в Лондоне занимался делом о краже драгоценностей леди Пемброк.

— Это правда, — воскликнул Пижу. — А как он выглядел?

— Он был не очень высок — сказал я.

— Так же, как и я, — кивнул.

— Он носил усы…

— Так же, как и я.

— Он носил портфель…

— Так же, как и я.

— Он сказал, что собирается купить себе домик на юге Франции.

— Так же, как и я, — удивился Пижу.

— Он разбирался в винах…

— Так же, как и я, — покачал головой.

А мне вспомнилась игра из детства, когда один игрок заставлял повторять другого: "Так же, как и я".

— Был светлым брюнетом — добавил я.

— Так же, как и я.

— Он сказал, что его боятся все преступники, которые пытаются обмануть Страховое Агентство.

— Так же, как и меня, — согласился Пижу.

— Курил "Голуаз".

— Так же, как и я.

— Был хвастлив.

— Так же, как и я, — сказал он.

Но только сейчас он сообразил, что сморозил глупость. Он посмотрел на меня с яростью заорал:

— Это не так, как я! Я отношусь к людям скромным. И именно поэтому вы должны были знать, что имеете дело с ложным Пижу.

Мадам Эвелина не выдержала. Она помахала рукой.

— Caramba, porca miseria, вы тоже хвастун. И демонстративно покинула зал замка.

Разговор с Пижу шел еще какое-то время, но постепенно все теряли интерес к детективу. В конце концов им занялась Ивонна, она велела принести ему ужин и отвела в комнату. Она также пообещала показать ему галерею и картину Ренуара, которая, вероятно, была копией.

Я пошел в свою комнату. Я чувствовал усталость после насыщенного дня. Была уже ночь и мне хотелось спать.

Но не мне дано было быстро заснуть. Через некоторое время ко мне постучал господин Гаспар Пижу.

— Вы ведь не спите, правда? — сказал он, когда я открыл ему дверь. Я был уже в пижаме. Если бы у него было чуть-чуть такта, он должен был отказаться от визита.

Он, однако, вошел в мою комнату… Сел поудобнее на стуле, зажег сигарету. Конечно "Голуаз", как Фантомас. Вернее, это Фантомас курил "Голуаз", как настоящий Пижу.

— Мадам Эвелина, — заявил он, выпуская красивые кольца дыма, — сказала она мне, кто вы.

— Ах, да, — буркнул я, хотя и не представлял, что могла сказать ему тетя Эвелина.

— Вы специалист по кражам произведений искусства. Вы приехали с Востока, из Польши. Мне очень приятно, мсье, коллега по цеху.

Но он говорил это все таким тоном, как будто меня разоблачил: "я все про вас знаю, вы — преступник, вы арестованы".

— Вас сюда из Польши пригласила мисс Карен Петерсен, невеста племянника барона, молодого, сумасшедшего художника Винсента. Я слышал, что на Востоке есть хорошие специалисты — новые и новые кольца дыма плыли к потолку — конечно, не такие хорошие, как у нас. Но, все-таки я согласен с вами сотрудничать. Если нам удастся поймать злодея, я дам вам одну треть награды. Договорились?

— Нет, — ответил я.

— Слишком мало? — изумился. — Вы хотите половину награды? Пусть господин примет во внимание, сколько воров я посадил за решетку, а вы, мой дорогой коллега?

— У меня тоже их было немало.

Он тяжело вздохнул.

— Ну, хорошо. Пусть будет половина.

— Нет.

— Слишком мало?

— Нет, господин коллега, — ответил я — дело в том, что я здесь буду работать бесплатно.

— Как это бесплатно? — на этот раз вместо кольца ему удалось выпустить только бесформенное облачко дыма. — Вы же не хотите сказать, что за свою работу не возьмете денег?

— Именно это я и хочу сказать. Я приехал сюда, можно сказать, для знакомства, учебы и отдыха. Конечно, я займусь делом о краже в замке, но я сделаю это из-за симпатии к мисс Карен. Это моя хорошая знакомая.

— Ага, понимаю, — кивнул. — И у вас не будет никаких проблем.

— С чем? — спросил я.

— С собственной совестью. Она принесет вам несчастье. Конечно, если вы человек честный…

Я возмутился.

— У вас нет оснований, чтобы в этом сомневаться.

— Не сомневаюсь, — ответил он. — Может, вы не профессионал, но ваши слова звучат очень справедливо. Дело, однако, в том, что, как вы уже догадались, в историю с кражей замешан также жених мисс Карен.

— Не думаю — я пожал плечами.

— Значит, я прав. Вы не профессионал.

— Простите, но я не понимаю…

Он выпустил красивые кольца дыма.

— Вы знаете пословицу: "Темнее всего под фонарем"?

— Да.

— А другую поговорку: "Виновен, тот, кому это выгодно"?

— Это латинские пословицы.

— Да. Обе касаются нашего дела, господи, приятель. Мы, эксперты в области страхования, хорошо знаем, что многие люди страхуют себя и свои вещи только для того, чтобы потом, в хитрым способом, вымогать компенсацию. Барон де Сен-Гатьен, хотя имеет прекрасный замок и замечательную картинную галерею, является, в сущности, бедным, как церковная мышь. Эти картины есть, но как будто их и нет. Я не удивлюсь, что такому человеку может через некоторое время прийти в голову мысль, чтобы похитить что-то из богатств, которые номинально принадлежат ему. Ну проще, как имитировать кражу картин из собственной галереи, продать их и еще получить страховку? Тем более, когда у вас есть племянник — художник. Я не знаю, известно ли вам, что Винсент делает отличные копии.

— Вы намекаете… — возмутился я.

— Я ничего не намекаю. Это одна из моих рабочих гипотез. И в этом направлении пойдет расследование. Мы не выплатим страховку, пока не убедимся, что виновник кражи не барон.

— Вы намекаете, что он Фантомас? — удивился я.

— Ах, что это за бред — с неудовольствием ответил Пижу. — Вы действительно поверили, что существует какой-то Фантомас? Нет, это литературный персонаж, коллега.

Я пожал плечами.

— Насколько я знаю, были похищены также картины, хотя и чуть ранее, в нескольких других здешних замках. Они тоже принадлежат, господину барону?

— Нет. Те кражи, это что-то другое. Преступника, хотя и не поймали, но мне кажется, что узнав о тех кражах барону пришла в голову мысль, чтобы поиграть в Фантомаса и ограбить свою собственную галерею от его имени.

Я снова пожал плечами.

— Ну что ж, гипотеза очень интересная. Я желаю вам удачи.

— Вы не будете со мной сотрудничать?

— Нет.

— Почему?

— Мне нравится работать самостоятельно.

— Я понимаю. А может вы имеете какую-то свою гипотезу? Пожалуйста, будьте честным со мной. Я открыто изложил вам свою позицию.

— Пока у меня нет предположений, — ответил я. — Сначала я должен немного глубже вникнуть в ситуацию и, прежде всего, я хочу знать обстоятельства краж в других замках.

Он погасил сигарету. Встал.

— Могу ли я надеяться, что если вы попадете на какой-то интересный след, уведомите меня об этом? Ведь вам наплевать на вознаграждение.

— Я сообщу вам. Но я сомневаюсь, что вы решите воспользоваться моими советами и рекомендациями.

— А почему так?

— Потому что уже в самом начале вы отнеслись пренебрежительно к моим словам. Я, коллега, действительно верю, что за этой кражей стоит кто-то, кто взял имя Фантомас.

— Фантомас? — засмеялся Пижу. — О, Боже, Фантомас проникает сквозь стены и решетки. Нет, это смешно — и, посмеиваясь, он вышел из моей комнаты.

Но через секунду вернулся.

— Я надеюсь, что то, что я вам сказал, — сказал он, — останется между нами? Я говорю вам ведь только одну из моих гипотез. Но есть у меня и другие. Может быть, я поеду с вами в какой-либо из ранее ограбленных замков.

Вышел, но снова вернулся.

— Простите, мсье, я забыл о главном. Не могли бы вы мне сказать, что в Польше чаще всего едят на обед? Очень люблю хорошо поесть, — пояснил он. — А вы?

— Я тоже, — ответил я.

— Это хорошо, — обрадовался он. — Мой отец всегда мне говорил: "Гаспар, будьте осторожны в отношении людей, которые едят кое-как и кое-что." Так что в Польше ест на обед?

— Томатный суп и свиные отбивные.

— Ах, так? — он задумался, а может быть возбуждая свою кулинарную фантазию. — Не слишком люблю свинину. Птица, мсье. Птица — самое вкусное.

И вышел, на этот раз окончательно.

Но, как я уже говорил, мне не довелось в эту ночь рано лечь спать. Когда только лег, опять кто-то постучал в дверь. Ивонна.

Вошла тихонько, на цыпочках, как будто она собиралась доверить мне какую-то великую тайну.

— Он был здесь, у вас, этот горе детектив, — заявила она. — Знаете ли вы, что он подозревает моего дядю?

— Да, — я кивнул.

— Это возмутительно. Мне так и хочется дать ему яд.

— Лучше всего в жареной утке. Он очень любит птицу, — сказал я.

Но у нее не было желания шутить.

— Дядя оказался в ужасной ситуации…

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы разобраться в этом деле. Но я в чужой стране.

— Так позвольте помочь вам, — она посмотрела на меня умоляюще.

Она относилась к девушкам, которых я называл, "мисс Щепка". Она была худая, как щепка, у нее были тонкие, длинные, как у аиста ноги и тоненькие руки. Было очевидно, что со временем она превратится в красивую, длинноногую женщину, но пока это было ужасно уродливо.

— Вы здесь чужой, я понимаю, — она кивнула мне тощей, тонкой шеей. — Вы не знаете нашей страны, наших нравов. Но, может быть, мы объединим наши усилия? Вы привнесете ваш опыт детектива, а я добавлю свое знание этой страны. Мы будем вместе с вами решать эту головоломку, ладно?

— Договорились! — протянул ей руку и пожал ее худенькую руку, осторожно, чтобы ее не сломать, потому что она казалась мне очень хрупкой.

— Еще Роберт. Это светлая голова. Мой друг, — добавила она поясняя. — Сын куратора, господина Дюранта.

— Очень хорошо. Нас будет трое.

— С чего начнем? — спросила она деловито.

Я подумал.

— Завтра я хотел бы поехать в какой-нибудь из ранее ограбленных замков, чтобы узнать, при каких обстоятельствах там произошла кража. Речь идет о том, чтобы изучить метод Фантомаса. Когда понимаешь как действует похититель, то можно понять к какому типу людей он относится, а потом уже искать такого человека. Понимаешь?

— Конечно. Это гениально просто. Едем в Амбуаз. С тамошнего замка была украдена картина Мемлинга.

— Хорошо. Пусть будет Амбуаз — я зевнул, потому что мне уже действительно хотелось спать.

Ивонна заметила мой зевок.

— Мне кажется, я вас замучила. Спокойной ночи, — сказала она и покинула мой номер. Но когда она вышла и я остался один, мне вдруг расхотелось спать. Чтобы снова вернуть сон, вынул из чемодана карманный путеводитель Мишлена, так называемый зеленый, для автотуристов, желающих посетить замки Луары. Я прочитал несколько страниц и сердито проворчал:

— Вот сволочь! Он надул меня!

Я имел в виду поддельного Пижу, который с величайшим знанием дела, рассказывал мне о землях Луары, о видах вин и так далее. Оказалось, что всю информацию, которую мне сообщил, содержал именно зеленый путеводитель Мишлена.

"Почему он изображал передо мной настолько большого знатока Франции?" — мне стало интересно. И я подумал, кто-то знает, француз ли он вообще.

А утром я забыл об этом деле.

Утренняя почта принесла два письма: барону и господину Пижу. Письма были одинакового содержания, написанные на машинке и отправленные вчера в Орлеане.

Они содержали три предложения:

Я забыл взять "Портрет врача" Ван Гога. Я загляну в ближайшее время за ним. Заранее спасибо. Фантомас.

И еще одно.

В утренней бульварной прессе я прочитал заметку под названием: Фантомас исполнил угрозу.

А вот текст заметки:

Как нам сообщили из компетентных источников, вчера в Замке Шести Дам украли картину Ренуара под названием "Пляж". Мы уже сообщали ранее нашим читателям об угрозе знаменитого вора картин, Фантомаса, и о назначенном им выкупе. А так как, барон де Сен-Гатьен не согласился заплатить выкуп, и прошел назначенный вором срок, вчера Фантомас в облике детектива Пижу беспрепятственно проник на территорию галереи замка и украл оригинал Ренуара, оставив копию. Кражу не удалось предотвратить, ни специально приглашенному из Польши, детективу, называемому Паном Самоходиком, ни детективу Страхового Агентства, господину Гаспару Пижу. И что же французская полиция? Как долго еще Фантомас будет безнаказанно хозяйничать в галереях замков Луары?

КТО ПОДЫМЕТ ПЕРЧАТКУ • СТРАННЫЙ РАЗГОВОР О ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГАХ • БАРОН ЗАИМСТВУЕТ АВТОМОБИЛЬ • ЗАГАДОЧНАЯ ПОЕЗДКА • АМБУАЗ ИЛИ О КОРОЛЯХ И КОРОЛЕВАХ ФРАНЦИИ • ГДЕ УМЕР ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ • ФАНТОМАС — ПРИЗРАК • ЧЕЛОВЕК С ТРОСТЬЮ • ОРЛИНОЕ ГНЕЗДО

Мадам Эвелина обещала сразу после завтрака поехать в Париж, чтобы разузнать о человеке по имени Франсуа Берджес, который увлекался картинами Сезанна и Ренуара. Конечно, она решила отправиться в путь на своем замечательном автомобиле Рено Альпина и обещала вернуться еще сегодня, что при ее быстрой езде было вполне выполнимо.

Перед завтраком, на своем потрепанном Ситроене, уехал в Париж, куратор замка, господин Дюрант. Он взял с собой завернутую в упаковочную бумагу и обвязанную шнурком картину Ренуара. Когда я обратил его внимание на то, что, может быть, картину следует более тщательно защитить, он пренебрежительно махнул рукой.

— Вы еще верите, что это оригинал? Потому что я уже нет. Эта картина стоит столько, сколько стоит холст испачканный красками.

Так что уже даже куратор был убежден, что Фантомас сумел заменить картину в галерее и похитил подлинного Ренуара.

Поэтому вряд ли стоит удивляться, что завтрак прошел в мрачном настроении. На столе лежали два одинаковых письма от Фантомаса, и над нами нависла угроза третьей кражи.

Мы ели молча, глядя друг на друга исподлобья. Возможно, каждый из нас хотел бы сказать что-то утешительное, но понимал, что то, что он скажет, будет неубедительным и предпочитал молчать.

Только господин Гаспар Пижу не разделял общего настроения. Он ел с аппетитом, громко чавкая.

Наконец, мадам Эвелина не выдержала и громко воскликнула:

— Caramba, porca miseria, пусть мене всю жизнь ездить на велосипеде Ивонны, если это не брошенная вам перчатка, мсье Пижу. Не иметь мне еще одной, сто сорок шестой аварии, если этот Фантомас не издевается над вами.

Детектив проглотил кусочек хлеба с желтым сыром и сказал:

— Вы можете быть уверены, мадам, что перчатка уже давно была мною поднята.

— Значит, есть надежда, что картину Ван Гога не украдут — обрадовалась та.

Пижу скептически покачал головой.

— Этого я не обещаю, мадам, — сказал он солидно.

— Что? — возмутилась пожилая дама. — Caramba, porca miseria, в чем же тогда будет заключаться ваша роль, мсье Пижу?

Детектив пожал плечами.

— Я не из полиции, мадам, а из Страхового Агентства. Я забочусь только об интересах своего Агентства. Моя задача — определить, следует ли выплачивать страховку.

Мадам Эвелина, чуть не задохнулась. Некоторое время она не могла произнести не слова. Потом выпила глоток черного кофе и обратилась ко мне:

— А что вы обо всем этом думаете?

— Я пока наблюдаю, мадам — ответил я вежливо. Мне кажется, что и мой ответ ее разочаровал. Она ожидала Бог знает чего. Что вот я встану и скажу: "Завтра я задержу Фантомаса!" К сожалению, на данный момент это было не в моей власти.

Для барона это разговор был по-видимому очень неприятная, поэтому он сменил тему. Он спросил меня не впопад:

— Не думаете ли вы, что железнодорожное сообщение безопаснее?

— Гм, да, — ответил я немного удивленный. — Но мне кажется, что, и на железной дороге случаются катастрофы.

— Согласен, — кивнул головой барон. — Железнодорожные катастрофы гораздо более впечатляющи, чем автомобильные. Но, однако, происходят реже. Да и вообще, что вы думаете о железнодорожном транспорте?

— У меня нет определенного мнения, — ответил я любезно. — В последнее время я довольно редко пользуюсь этим средством передвижения.

На этом наша странная беседа прервалась. Представьте, однако, мое удивление, когда после завтрака ко мне подошел барон и отозвав меня в сторону, заговорил:

— Не могли бы вы мне одолжить свой автомобиль? Я хотел бы съездить по одному делу в Орлеан.

— Я как раз готовлюсь в дорогу. Я еду в Амбуаз, — ответил я. — Но мне кажется, что ваша сестра…

— О, нет, — ужаснулся барон. — Я в ее машину не сяду. Рено Альпина — это не для меня. Я предпочитаю более старые, более медленные автомобили.

— Мне очень жаль. Моя машина тоже очень быстрая, — сказал я.

— Ах, так? — испугался барон. — В таком случае мне не остается ничего другого, как взять на прокат машину у старины Филиппа. У него старый мерседес. Только я уж слишком злоупотребляю его добротой.

И вежливо поклонившись мне, покинул столовую. Смешной был этот барон, владелец великолепного парка и огромной галереи искусств, и вынужден одалживать автомобиль у своего дворецкого.

Ивонна представила мне Роберта. Этот пятнадцатилетний мальчик был совершенная противоположность своей подруги. Он был невысоким, крепким, темноволосым с большой головой, как бы втиснутой в плечи. Если Ивонна походила на тоненькую палочку, то он, на грубо вытесанный блок.

Серьезный, молчаливый — он мне понравился. Мне казалось, что на такого молодого человека можно положиться.

К счастью, господин Гаспар Пижу не поехал с нами в Амбуаз. Потому что когда мы сели в машину и я собирался повернуть ключ в замке зажигания, мы вдруг увидели барона, выводящего из гаража старый, ветхий Мерседес. Увидев это господин Гаспар выскочил из машины и сообщил нам, что отказывается от поездки. Он сел в свой Хамбер и поспешил вслед за бароном.

— Будет следить за дядей, — сказала Ивонна.

— Барон поехал в Орлеан. Не знаете, с какой целью? — спросил я.

— Понятия не имею. Дядя часто совершает такие поездки. Он всегда ездит сам, — пояснила Ивонна.

— А не знаешь, что это за журналист крутится вокруг Замка Шести Дам?

— Журналист? — поразилась Ивонна.

— Я имею в виду эти заметки в бульварной прессе. Редакция была очень быстро поставлена в известность о том, что здесь происходит. Пресса прекрасно знала дату моего приезда, знали даже, что я остановился в Hotel du Nord в Париже. Вчера у вас произошла кража, а сегодня утром об этом уже написано.

— Да, это очень интересно… — пробормотала Ивонна.

Заговорил молчавший до сих пор Роберт:

— Если бы какой-то журналист крутился около замка, мы бы знали об этом. Мне кажется, что просто у них в замке свой человек, кто-то, кто информирует редакцию о всем. Нужно, его обнаружить и проучить, чтобы не наживался на наших бедах.

— Правильно. Я займусь этим, — решительно сказала Ивонна.

Поехали. До Амбуаза было не далеко, всего 40 километров, так что поездка заняла у нас меньше часа. Перед отъездом я заглянул в справочник, чтобы при посещении замка не быть "зеленым". Но оказалось, что Роберт отличный чичероне[47].

— У него пятерка по истории, — заявила Ивонна. — А в Амбуаз мы были несколько раз. На велосипедах, — добавила она. — Вы ведь знаете, что я не люблю автомобилей.

Амбуаз — это десятитысячный город, расположенный, в основном, на левом берегу Луары. Тут же возвышается мощное здание замка.

Во времена древних галлов на этом месте существовал укрепленный замок, который в IX веке захватили норманны. Потом построили здесь новое здание, а на самом деле три отдельных цитадели. В конце концов, вся эта область принадлежала семейству Амбуазов, которые и правили ей до того момента, когда Карл VII, которого возвела на трон Жанна д'Арк, конфисковал замок и превратил его в собственность королевской семьи.

Замок стоит на возвышенности, виден издалека. Бросается в глаза, прежде всего, огромная, круглая башня и окружающие замок высокие стены, к которым примыкают жилые дома, построенные прямо на берегу Луары. Уже на первый взгляд видно, что большая башня и замок отличаются стилем. Потому что Амбуаз — это как бы конгломерат двух зданий — строгой рыцарской крепости и богатого ренессансного замка.

— Только Людовик XI сделал Амбуаз королевской резиденцией, — сказал Роберт. — Знаете ли вы, что это был за король?

— Расскажи мне, — предложил я.

Я люблю слушать, как молодые люди "своими словами" рассказывают историю своей страны. Иногда они не слишком строги, но их оценки и формулировки, кажутся точными.

— Людовик XI — французский король, который с большим нетерпением ждал смерти отца, чтобы занять трон. Ему было шестнадцать лет, когда он стал мечтать о короне, но получил ее только в возрасте тридцати семи лет, когда умер Карл VII. Он восстал против своего отца, который был вынужден выступить против него в поход. Людовик, однако, бежал от своего отца к герцога Бургундскому, который предоставил ему убежище в Брабанте. Там он ждал с нетерпением смерти отца. Наконец, он стал королем. Рассказывают о нем, что он был ненасытен во власти. Может быть, поэтому, он стал абсолютным правителем, первым из ряда абсолютных монархов, которые позже были во Франции. Если вы читали книгу Макиавелли "Государь", то как раз прообразом такого правителя мог быть Людовик XI. Он был лишен угрызений совести, и, если не мог что-то получить силой, то делал это с помощью интриг и подкупа. Он очень высоко ценил королевское достоинство, и, одновременно, для придания себе популярности хотел сойти за короля "французского народа", по-дружески разговаривал с крестьянами, сидя за одним столом с горожанами. И в тоже время грабил этот народ налогами до тех пор, пока тот не взбунтовался против него. Это в Амбуаз, родился его сын, будущий Карл VIII. Когда умер Людовик XI, Карлу было тринадцать лет, так что он не мог взять власть в стране в свои руки. От его имени правили любимая дочь Людовика, герцогиня Анна Французская, и ее муж, Петр де Божё. Но против семейной пары управляющей молодым королем выступил Людовик Орлеанский, желавший присвоить себе власть и позднее ставший королем Франции. Он заключил союз с герцогом Бретонским Франциском II и другими принцами и начал войну (получившую название Безумной войны). Затем умер Франциск II, могущественный герцог бретонский и оставил только одну наследницу — дочь, Анну. Ей было тринадцать лет, но, как говорят историки, это была очень самостоятельная барышня, которая любила заниматься политикой. В супруги она выбрала себе Максимилиана Австрийского, потому что не любила французский двор. Она вышла за него замуж по расчету, тот обещал ей помощь против французов. Но когда Максимилиан не пришел ей на помощь и она была окружена в Нанте французской королевской армией, то ей пришлось выйти замуж за Карла VIII. Чтобы связать навсегда герцогство Бретань с Францией, Французы предупредили, что, если брак Анны с Карлом VIII, будет бездетным, то она должна выйти замуж за следующего французского короля. И так вышло. Она была потом женой Людовика XII принца Орлеанского, который вступил в заговор против Карла VIII. Она была женой двух французских королей, но никогда особой любовью к Франции не горела, только делала все на благо своего герцогства, Бретань.

— Я бы не вышла замуж по принуждению, — сказала Ивонна.

— Пойми. Ее армия осаждена в Нанте. А ее муж, Максимилиан, которого, впрочем, она в глаза никогда не видела, не пришел на помощь. Она была должна согласиться на условия французов и выйти замуж за Карла VIII, — объяснил Роберт. — Ей тогда было чуть больше лет, чем тебе, Ивонна.

Девочка задумалась и сказала:

— Не хотела бы я жить в те времена. Сейчас лучше. Можно выйти замуж за кого хочешь.

— А Амбуаз? — спросил я Роберта, чтобы вернуться к теме, потому что мне показалось, что сейчас начнутся долгие и бесплодные размышления, в какие времена жить лучше: раньше или теперь?

— Ну вот, Амбуаз. Карл VIII был очень привязан к этому замку. Здесь он родился, здесь провел много лет. Он решил его расширить. А так как он любил роскошь, ему захотелось иметь прекрасную резиденцию. Судя по всему, модернизация замка длилась без перерыва день и ночь. Даже зимой, когда нужно было нагревать камни, чтобы их можно было обтесывать. Позже король организовал военную экспедицию в Италию, потому что имел права на неаполитанский престол. С войны в 1496 году он привез богатую добычу. Мебель, ткани, картины, которыми украсил Амбуаз. Приехали с ним, также итальянские художники, ремесленники, садовники, ткачи и портные. С этого момента начинается большое влияние итальянского искусства на культуру Франции. Здесь, в Амбуаз Карл VIII и умер. Видимо, в день Пасхи, в 1498 году он шел со своей женой, чтобы сопровождать ее на игру в мяч. Хотя он был низкого роста, он ударился головой о балку в двери и во время игры внезапно потерял сознание. Никто на это особенно не обратил внимания, его положили на этом лужку. И здесь, в одиночестве, расстался с жизнью великий король Франции. А его преемник Людовик XII не слишком заботился о Амбуаз. Только еще один король, Франциск I, завершил строительство крыла замка. Он прибыл сюда в возрасте шести лет с матерью Луизой Савойской и сестрой Маргарет, называемой позже Наварской. Здесь он учился ремеслу войны и получил образование в области искусства. Это был великий король. За время его правления Амбуаз переживает свой самый лучший период. Процветают хорошие манеры и нравы, проводятся игры и турниры, великолепные торжества, бои диких животных, маскарад. Это он, Франциск I, привез в Амбуаз великого художника из Флоренции Леонардо да Винчи. Здесь, кстати, Леонардо да Винчи[48] умер и здесь же был похоронен.

— В Амбуаз? — ахнул я, потому что ничего об этом не знал.

— В имении Клу, около Амбуаз, мсье. Его останки находились в часовне Святого Губерта, но были перенесены в левую часть обители.

Мы въехали на улицы городка. Я припарковал машину на небольшой площадке перед главным входом в замок.

Мы оплатили вход, а затем попросили встречи со куратором замка. Сразу же появилась пожилая, седая женщина, и пригласила нас к себе в кабинет.

Я объяснил ей, что я веду частное расследование в связи с кражей картин в Замке Шести Дам и меня интересуют обстоятельства кражи, которая произошла в Амбуаз.

— Да. У нас украли картину Мемлинга. Бесценное полотно, — подтвердила женщина. — Случилось это весной прошлого года. Потом, если не ошибаюсь, аналогичные кражи были в других замках. Виновных, насколько я знаю, не нашли.

— Я хотел бы, однако, знать подробности, — сказал я.

— Хорошо, — она кивнула в ответ. — Это ведь не тайна. Я буду только рада, если эта информация окажется полезной для поимки вора. Но сначала, — она улыбнулась, — сначала, может быть, осмотрим замок? Чтобы вы также убедились, что у нас установлена прекрасно работающая система сигнализации и безопасности. И тем не менее картина Мемлинга была украдена.

Мы согласились с ее предложением. И через большой, сводчатый коридор, мы вышли на замечательную террасу.

— Как видите, — говорила она — замок не существует в прежнем виде. Большая его часть была разрушена во времена Наполеона. Когда-то вокруг этой террасы поднималась постройки, здесь был внутренний двор, в котором проходили придворные церемонии. На стенах висели сотни гобеленов, а натягивающийся в верху голубой тент прикрывал от дождя и солнца. Здесь проходили бои диких животных. Говорят, что именно здесь и родилась история, которую позже использовал Шиллер в своей знаменитой "Перчатке".

Услышав это, Роберт, внезапно встал на колени перед Ивонн и вытянув из кармана носовой платок, который должен был заменить принесенную с арены перчатку, он произнес красивую балладу Шиллера во французском переводе. А я напомню ее начало:

Перед своим зверинцем,

С баронами, с наследным принцем,

Король Франциск сидел;

С высокого балкона он глядел

На поприще, сраженья ожидая;

За королём, обворожая

Цветущей прелестию взгляд,

Придворных дам являлся пышный ряд.

Король дал знак рукою —

Со стуком растворилась дверь:

И грозный зверь

С огромной головою,

Косматый лев

Выходит;

Кругом глаза угрюмо водит;

И вот, всё оглядев,

Наморщил лоб с осанкой горделивой,

Пошевелил густою гривой,

И потянулся, и зевнул,

И лёг.

(Перевод с немецкого В.А.Жуковского.)

Следовало, однако, вернуться к реальности. Мы продолжили экскурсию по замку.

От бывшей резиденции королевской семьи осталась только часть стен и сооружений, проходящих вдоль Луары. Уцелела также прекрасная часовня Святого Губерта.

Туда нас прежде всего и привели. Часовня Святого Губерта принадлежала когда-то к покоям королевы. Здесь была спальня королевы. Над дверью мы увидели знаменитую деревянную скульптуру: слева — святой Христофор с Младенцем, а справа — святой Хьюберт с оленем. В рогах оленя виднеется крест. Вся часовня построена в стиле великолепной поздней готики. Когда-то здесь были замечательные старые витражи, которые в 1940 году были разрушены. Восстановленные в современной версии, они изображают сцены из жизни Людовика святого.

Потом мы осмотрели знаменитый "Балкон повешенных". Как гласит история, в те времена, когда царствовал Франциск II, а фактически правила его мать Екатерина Медичи, часто доходило до драк и заговоров со стороны протестантской знати, которая выступала против религиозных преследований. Между прочим, именно в Амбуаз родился заговор протестантов, которые решили убить непримиримого в отношении неевреев близкого советника короля, герцога Гиза. Заговор, однако, был раскрыт. Его участников арестовали и казнили. Многих из них повесили на этом на балконе, на перилах. Других утопили в Луаре. Предание гласит, что Екатерина Медичи, Франциск II и его молодая жена Мария Стюарт[49] несмотря на трупный запах, разносящийся вокруг замка, смотрели на останки жертв, наслаждаясь их смертью.

Екатерина Медичи. Какой же сильное влияние в течение многих лет оказывала эта женщина на историю и судьбы Франции. Она была женой Генриха II, а затем и матерью трех французских королей: Франциска II, Карла IX и Генриха III. Этот последний, прежде чем стал королем Франции, царствовал недолго, в Польше, как Генрих Валуа. Таким образом, в те давние времена, вероятно, множество поляков посетило королевскую резиденцию в Амбуаз.

Мы вошли в покои короля. Прежде всего нас восхитил изысканный зал заседаний королевского совета. Повсюду можно было увидеть великолепную старинную мебель, гобелены, прекрасные картины старых мастеров.

— Здесь висела картина Ганса Мемлинга, под названием "Мадонна" — куратор указала на пустое место на стене в маленькой комнатке, которая когда-то была кабинетом секретаря королевского совета. Находилась здесь, между этими двумя окнами.

Ганс Мемлинг, известный голландский художник. В Польше у нас есть одна из его лучших картин, триптих "Страшный Суд". Заказал его у художника представитель рода Медичи для одной из флорентийских церквей. Но по странному стечению обстоятельств вместо Флоренции изображение отправился в Гданьск, церковь Девы Марии, а в настоящее время его можно увидеть в Поморском Музее.

— Все началось с того, — рассказывала куратор — что я получила письмо, в котором какой-то человек подписавшийся именем Фантомас, угрожал, что если ему не выплатят выкуп в размере пятидесяти тысяч новых франков, украдет "Мадонну" Мемлинга. Конечно, я восприняла это письмо как глупую шутку. Оглянитесь вокруг: в окно сюда никто не залезет, потому что номер находится на этаже, а вниз идет стена высотой почти в двадцать метров. Каждый вечер здесь все запирается, как и все королевские покои, и другие помещения. Днем и ночью залы под наблюдением охранников музея. У нас самая современная система сигнализации. Так что нечего было бояться.

— Или Фантомас рассчитывал, что кто-то решит выплатить ему выкуп? — спросил я.

— Не думаю, — пожала плечами. — Он написал письмо мне, а я никогда в жизни не имела и не буду иметь столько денег. Замок принадлежит известному роду Бурбонов Орлеанских.

— Если он не мог рассчитывать на выкуп, в таком случае, зачем он написал письмо?

— Понятия не имею. Поэтому, наверное, я проигнорировала его, хотя, конечно, я показала его полиции. Так прошел месяц, я уже забыла о письме, когда в один прекрасный день замок посетил какой-то американский миллионер в сопровождении своего советника, известного историка искусства. Это он первый спросил меня, не является ли картина Мемлинга, которая висит на стене копией. "Нет, это оригинал", — ответила я ему. Но он скептически покачал головой и заявил, что это подделка, хотя и очень искусно сделанная. Признаюсь, что меня это обеспокоило, потому что напомнило мне письмо Фантомаса. Потом кто-то еще обратил мое внимание, что картина Мемлинга, вероятно, подделка. Тогда я решила отвезти картину в мастерскую в Лувре, чтобы ее исследовали эксперты. И в самом деле, мсье, "Мадонна" Мемлинга оказалась подделкой. Другими словами: настоящая, оригинальная картина была украдена, а на ее месте была оставлена копия.

— Зачем?

— Полиция полагает, что вор хотел, чтобы сразу не обратили внимания, что было совершена кража. Из-за этой копии мы не знаем точно, когда была совершена кража, кто был в это время в замке и так далее. Со стороны вора это был ловкий трюк. Полиция беспомощна. В Замке Шести Дам случилась подобная история?

— Да, — кивнул я. — Точно так же, сначала требовали выкуп, а потом заменив копией, украли картину Сезанна, а теперь есть подозрение, что то же самое произошло с картиной Ренуара.

— И снова этот Фантомас?

— К сожалению, да, — ответил я.

Я посмотрел на часы. Минул полдень. Мы пробыли в замке Амбуаз почти три часа. Мы попрощались с куратором, и поблагодарили ее за информацию.

— И что? К каким вы пришли выводам? — нетерпеливо спрашивала Ивонна.

— Ни к каким — ответил я честно. — Пока я собираю факты. Я думаю, что придет такой момент, когда они нам пригодятся. Тем временем, наберись терпения, Ивонна. Помни, что работа детектива заключается в накоплении незначительных фактов и наблюдений. Впрочем, может быть, завтра будет лучше. Поедем еще в другой замок, где было совершено воровство.

— Мы едем в Анже. Никогда там не была, — предложила Ивонна.

— А потом в Шамбор, — добавил Роберт.

Мы сидели в маленьком кафе, расположенном на улице рядом с крепостными стенами. Я разложил дорожную карту, а Роберт и Ивонна начали путешествовать пальцем по карте.

— Насколько я знаю, — сказал я, — Анже является одним из самых красивых рыцарских замков Франции.

— Да. Это столица Анжу. Он здесь, на берегу реки Мэн, — она указала пальцем Ивонна.

— А здесь? — я коснулся пальцем пометки на карте рядом с Замком Шести Дам. — Что это за объект?

— Это так называемое Орлиное Гнездо, — пояснил Роберт. — На крутом холме, расположен большой донжон, то есть большая башня, окруженная высокими стенами. Пример старого строительства. Башня стоит с римских времен. Но посетить его нельзя. Пять лет назад его купил какой-то богатый человек по имени Маршан. Обновил замок, построил мощные ворота и заперся в замке. Какой-то странный человек, мсье. Никто его еще в глаза не видел, потому что имеет свою собственную обслугу, которую с собой привез, а никто из местных жителей у него не бывает.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Так это же по-соседству. В десяти километрах от нашего замка, — объяснил Роберт. — Однажды мы пошли туда с друзьями, чтобы поохотиться на диких кроликов. Потому что тот замок, как я уже сказал, возвышается на крутом холме, на котором растут кусты и там много диких кроликов. Мы поехали туда на велосипедах, но лишь мы начали охоту, ворота замка открылись, вышло каких-то двое парней и сказали нам, что если мы отсюда не свалим, то нас побьют. И мы убежали. А тамошние ребята жалуются, что с тех пор, как поселился в замке тот мрачный урод, уже никто не может охотиться на диких кроликов.

— Так боятся его? — по иронично поджала губы Ивонн.

— Потому что ты не видела этих его слуг. Выглядят как бандиты. Особенно один из них. На голове кожаная кепка, на шее красный шарф, в руке тонкая трость. Бандит, говорю тебе, Ивонна. И господин его должно быть не лучше, раз такой службой окружает. Может это какой-то гангстер?

Вдруг Роберт открыл широко рот, и глаза его стали круглые от удивления.

— Что случилось? — спросил я.

Мы проследили за его взглядом и оцепенели. В углу кафе, в наиболее темном углу, сидел описанный Робертом человек.

— Да, это он. Тот же… — выдавил мальчик.

Я овладел собой.

— Не смотрите в его сторону, — прошептал я. — Пусть не знает, что мы обратили на него внимание.

Кофейня была небольшой. Было темно, низкий потолок из деревянных балок, стены покрыты деревянными панелями. Наверное, когда-то здесь находился какой-то пивной бар или винный бар. Сидели здесь на жестких скамьях, за длинными деревянными столами.

Почти все места были заняты, в основном туристами, которые приехали посетить королевский замок. Некоторые из них были иностранцами. За нашим длинным столом сидела семья с двумя детьми и разговаривали по-немецки. Доходили нас также слова на испанском языке. Человек, описанный Робертом торчал в углу, за три стола от нас. Он не смотрел в нашу сторону, впрочем, казалось, он занят только своей чашкой кофе и сигаретой.

Он был таким, как его описал Роберт, на голове кожаная кепка, которую не снял даже входя в кафе. На столе, возле чашки с кофе, лежала тонкая трость.

— Как вы думаете, что он здесь делает? — спросила меня шепотом, Ивонна. — Не приехал же он, чтобы посетить замок?

— Как говорит карта, от Амбуаз до Орлиного Гнезда около тридцати километров. Наверное, он прибыл сюда по каким-то делам своего хозяина.

— Да, это ближайший крупный город, — согласилась девочка.

И я спросил Роберта:

— Как ты думаешь, он тебя узнал?

— Конечно, нет. Тогда, когда он пришел, чтобы прогнать нас от замка, нас было много. Как там запомнишь все лица.

Я еще раз посмотрел в сторону этого человека. Он производил неприятное впечатление. Смуглый, с черными, длинными баками и хищным взглядом темных глаз. На пальце его левой руки я увидел большой золотой перстень, признак не лучшего вкуса.

Я пожал плечами.

— Разве нас волнует этот тип? Приехал по своим делам, а мы по своим. Пора возвращаться в замок.

Я оплатил счет и мы вышли из кафе.

И теперь, в свою очередь, на моем лице появилось удивленное выражение. Я, однако, так быстро взял себя в руки, что мои юные друзья этого не заметили.

— Перед кафе сидел на своем мотоцикле один человек, — сказал я, когда мы сели в машину.

— Мы заметили его, — подтвердила Ивонна. — Но лица не было видно. У него были большие очки и большой шлем на голове.

— Может, я ошибаюсь, — я вдруг потерял уверенность. — Все мотоциклисты в шлемах и очках, и они друг на друга очень похожи. Но он мне напоминает человека, который, когда я ехал с вымышленным господином Пижу в замок, доставил мне письмо якобы "Друга". Я рассказывал вам об этом.

— Помню, — кивнул Роберт. — И вы думаете, что это один и тот же мотоциклист?

— Выглядит так же, — сказал я с сомнением.

— Может, носит такой же костюм, как тот? — сказала девочка.

Мы выехали из городка. На перекрестке я повернул направо.

— Не туда! — воскликнул Роберт. — Правда, по этой дороге также можно добраться до нашего замка, но это гораздо дальше.

Ивонна сразу поняла мое намерение.

— Это дорога ведет мимо Орлиного Гнезда, — сказала она.

Узкая асфальтовая дорога вилась среди невысоких холмов и гор, на которых зеленели виноградники. В долинах были деревни. Белые домики прятались среди деревьев. Округа, залитая как и вчера, потоками солнца, выглядела очень красиво. Повсюду радовали глаз цветущие глицинии.

Через несколько километров я заметил, что холмы становятся все выше. Рядом с шоссе росла дубрава, а сразу за ней уходила в сторону, грязная, каменистая дорога. Я резко свернул на нее и скрылся за деревьями, так что оставался невидимым для тех, кто проезжал по шоссе.

— Что вы делаете? — спросила Ивонна.

— Интересно… — начал я. Но не успел договорить. Мы услышали шум двигателя. Через некоторое время мимо нас пронесся мотоцикл управляемый человеком, что сидел на нем перед кафе. На заднем сиденье мы увидели человека с тростью. Он ехал без шлема, в своей кожаной кепке.

— Они следили за нами, — сказал Роберт.

— Не обязательно, — ответил я. — Ведь это дорога в Орлиное Гнездо. Просто хотел убедиться, что оба: этот парень с тростью и мотоциклист заодно.

Мы поехали дальше по шоссе. Проехали деревню со старой приземистой романской церковью.

— Они возвращаются! — закричала вдруг Ивонна.

Мы заметили мотоциклиста и парня с тростью. Они, действительно, опять ехали в нашем направлении.

— Теперь мы знаем, что они следили за нами, — сказал Роберт. — Они обнаружили, что мы исчезли из их поля зрения и вернулись, чтобы посмотреть, что же случилось с нами.

Мотоциклист и парень с тростью проехали мимо нас, совсем не обращая на нас внимания. Они обнаружили, что мы исчезли из их поля зрения и вернулись, чтобы посмотреть, что случилось с нами. Тем не менее, я посмотрел в зеркало заднего вида, но, хотя я видел кусок дороги за ними, их больше не было видно. Если даже они снова повернули и ехали за нами, то делали это незаметно, чтобы не попасть нам на глаза.

Но вот и Орлиное Гнездо. Не знаю, заслуживает оно такое гордое название. На довольно крутом холме, поросшем только травой и кустами, возвышалось мрачное здание. Огромная круглая башня с несколькими, расположенными высоко маленькими окнами и четыре высокие стены, в которых находились закрытые железные ворота.

— Никогда там не был, — сказал Роберт. — Но я знаю от ребят из соседней деревни, что за стенами, упираясь одной стеной в башню, стоит довольно большая вилла, построенная новым владельцем. Ее окружает сад, есть даже бассейн для плавания, одним словом, богатая, современная резиденция в очень старом окружении.

Я остановил машину на узкой асфальтированной частной дороге, идущей от шоссе до самых ворот замка. Дорога круто поднималась вверх. Мы видели, с каким трудом маленький ослик тянул по ней двухколесную тележку с овощами. Но, вероятно, намного тяжелее овощей был толстый крестьянин в белой рубашке и соломенной шляпе.

— Но это неправда, что никто из местных не бывает в Орлином Гнезде — заметила Ивонна. — Кто-то поставляет туда овощи. Кто-то другой, наверное, приносит молоко.

Еще некоторое время мы наблюдали восхождение осла, тянущего двуколку. Потом я запустил двигатель и мы уехали. Мы прошли поворот и следующий холм скрыл от нас "Орлиное Гнездо".

СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ • ЧТО ДУМАЛ ФАНТОМАС • ПИСЬМА ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЕ • ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВЕРНУЛСЯ С СОБСТВЕННЫХ ПОХОРОН • ТРИ ГОЛОВЫ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ОДНА, Т. Е. МОЗГОВОЙ ШТУРМ • РОБИНУ НАЧИНАЕТ ДУМАТЬ • ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С КАРТИНОЙ ВАН ГОГА • В ГАЛЕРЕЕ БАРОНА • ГОГЕН • ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР • СВЕТОВЫЕ СИГНАЛЫ

— Ну и что? Что вы узнали в Амбуаз? — спросил меня с любопытством Пижу.

Было это перед ужином. Мы сидели в зале, в удобных креслах, Ивонна возилась на кухне, барон находился в своей таинственной мастерской. Роберт в старом донжоне проверял аппаратуру для вечернего шоу "Звук и свет", потому что это был день, предназначенный для посещения туристов. Перед парковыми воротами стояли три огромные туристических автобуса из Англии. Туристы толпились в парке, во дворе замка, в галерее. Куратор, господин Дюрант, еще не вернулся из Парижа, как и тетя Эвелина. Мы были предоставлены сами себе — я и господин Пижу, который с любопытством прислушивался к доносящимся время от времени через открытую дверь в столовую звукам столовых приборов. Это лакей Филипп накрывал ужин.

— И что в Амбуаз? — нетерпеливо спросил детектив.

И, ведь, не знаю что сказать. Рассказать ему о нашей поездке, значит, рассказать также о таинственном мотоциклиста, о человеке с тростью, об Орлином Гнезде? Или ограничиться лишь выводами? Я решил остановиться на втором, думая, что и человек с тростью, и наша поездка в район Орлиного Гнезда не имеют ничего общего с делом, которое интересовало детектива.

— Куратор в Амбуаз рассказала нам обстоятельства кражи "Мадонны" Мемлинга, — сказал я. — Все указывает на то, что как в нашей, как и в этой истории мы имеем дело с одним и тем же человеком или с одной и той же шайкой.

— То дело меня не волнует, — пожал плечами Пижу — потому что та картина застрахована в конкурирующей фирме. Но, конечно, теперь, когда вор встал на пути нашего Агентства, нужно учитывать все обстоятельства. Или все-таки вы совершенно уверены, что картины Мемлинга и Сезанна похитил один и тот же человек?

— Краже предшествовало письмо с требованием выкупа. Письмо за подписью Фантомаса. Через некоторое время было обнаружено, что вместо оригинала, висит копия. Так же было и с кражей картины Сезанна в этом замке.

— Но совсем по-другому выглядела следующая кража. Я имею в виду Ренуара, — прервал меня детектив. — Вор появился лично, как Гаспар Пижу — он погладил свои шелковистые усы. — Таким образом, есть некоторые различия.

— Вы настаиваете на том, что есть кто-то другой, подделывающий эти картины? И вам кажется, что это барон?

— Тише! — прошипел Пижу, глядя на открытые двери в столовую, где возился Филипп. — Нет. Но я должен сказать, что барон ведет себя странно. Я поехал за ним в Орлеан. Он, наверное, заметил, что я его преследую. Так как он лучше меня знает Орлеан, то он припарковал машину перед каким-то проходным двором и просто пропал. Да, мсье. Провел детектива. Разве так поступает человек с чистой совестью?

Я ответил:

— Я убежден в честности барона. Именно различия в способах кражи убеждают меня в этом. Барону не пришлось бы прибегать к помощи фальшивого Пижу. Он мог, как в Амбуаз, или, как случилось с картиной Сезанна, не заметно ни для кого, вместо оригинала Ренуара повесить копию. Барон имеет доступ в галерею в любое время дня и ночи. Это его галерея, мсье. Зачем ему фальшивый Пижу?

— Вот именно, — усмехнулся детектив. — Именно для того, чтобы отвести от себя подозрения.

На этот раз я я пожал плечами.

— В таком случае, по вашему мнению, чем человек выглядит более невинно, тем более подозрителен. Нет, мсье. Не убеждает меня ваша гипотеза. Меня мучает другой вопрос.

— Какой? — поинтересовался Пижу.

— Фантомас послал куратору в Амбуаз письмо с требованием выкупа и пригрозил кражей картины Мемлинга. Потребовал, впрочем очень высокую цену. Ни на минуту не сомневаясь, что куратор не выплатит ему выкуп. Так для чего было это письмо? Кроме того, он сделал второй бессмысленный ход. Указал картину, которую он собирался украсть. Одним словом, предостерег от кражи конкретного полотна, что могло бы ему значительно затруднить работу, потому что такую картину должны были охранять с особой тщательностью. А поэтому вор действовал против самого себя. И так же было в Замке Шести Дам. Отправив барону письмо с требованием выкупа за картину Сезанна, он ни на минуту не сомневался, что барон не заплатит выкуп. Ведь вор, наверное, не только хорошо знал систему сигнализации в замке, но и финансовое состояние барона. Он не мог получить выкуп, потому что у барона нет денег. Зачем тогда эти письма, как вы думаете?

— Я размышлял над этим вопросом. И я пришел к двум выводам. Во-первых, вор — джентльмен и дает владельцу определенный шанс…

— Я не верю в существование воров-джентльменов. Джентльмены не крадут.

— …во-вторых, письма не имеют никакого значения.

— Как это понимать?

— Вор сам себе пишет письма, — ответил Пижу.

— Опять вы настаиваете, что похититель барон, — сказал я. — И в Амбуаз действовал тоже барон? Или воровкой является куратор?

— Я не изучал дела в Амбуаз, — ответил Пижу. — Сходство между этими кражами может быть иллюзорным. Впрочем, Амбуаз — это дело другого страхового агентства. Я должен ограничиться только Замком Шести Дам. Я уже говорил вам и еще раз напоминаю, что я не полицейский. Я прибыл сюда, чтобы исследовать обстоятельства дела и вынести решение: выплатить или не выплатить компенсацию. Кстати, о полиции, дорогой мсье. Когда вслед за бароном я вернулся в замок, меня здесь ждал комиссар полиции Тура.

— И что?

Пижу пренебрежительно махнул рукой.

— Полиция бессильна. Привыкли действовать с помощью мощной машины расследования. Когда не могут взять отпечатки пальцев, сделать вывод о нарушении системы охранной сигнализации и так далее, они чувствуют себя как рыба, вынутая из воды. Установили имена владельцев всех голубых вертолетов, и это, кажется, все, что они могут сделать. Сказали, что следствие по делу о краже картины Сезанна продолжается, а если речь идет о картине Ренуара, то сначала должна быть экспертиза оценщиков, подтверждающая факт замены оригинала на копию. И уехали.

Мы услышали звук гонга призывающий на ужин. Через некоторое время в холле появилась Ивонна, и почти одновременно с ней спустился сверху, барон де Сен-Гатьен. Высокий, стройный, с седеющими висками и обаятельной улыбкой, он выглядел как олицетворение честности. Невероятными казались, подозрения Пижу, что, возможно, этот аристократ и джентльмен во всех отношениях, бывший морской офицер, крадет картины из собственной галереи.

Ивонна же в этот вечер была похожа на аиста. Она была одета в черную юбку, белую блузку, волосы завязаны красным бантом. Три цвета аиста: черный, белый и красный. И эти ее длинные ноги, которые напоминали сухие веточки или ножки аиста.

— Как, господа, себя чувствуют? — вежливо спросил нас барон.

Мы не успели ответить. Резко открылась дверь и в зал вошла мадам Эвелина в новой и столь же огромной, как и раньше шляпе. На этот раз она напоминал не цветник, а целый огород. Мне казалось, что я вижу на шляпе зелень петрушки и веточку сельдерея.

За мадам Эвелиной вошел в зал высокий, очень худой человек в кремовой панаме на голове. В левом уголке его рта была сигара, а взгляд бал полон тоски, как будто он только что вернулся с собственных похорон. Вместо галстука у него под подбородком болталась траурная черная лента. Костюм тоже был темный. Он выглядел так, будто хотел дать понять, что он на собственных похоронах, но случилось это довольно давно и в какой-то степени успел с этим фактом свыкнуться.

Мадам Эвелина драматическим жестом указала нам на этого скорбного человека.

— Это мсье Робину, частный детектив из Парижа, нанятый мною. Он будет ловить Фантомаса. Caramba, porca miseria, мне пришлось прибегнуть к помощи детектива из Парижа, если вы, господа, — тут рука тети Эвелина указала на Пижу и меня — вы, господа, беспомощны.

Мне было очень любопытно, что мадам Эвелина узнала в Париже о господине по имени Франсуа Берджес. Но, конечно, этот разговор следовало отложить до того момента, когда мы сможем встретиться наедине.

Барон Рауль де Сен-Гатьен на представление следователя не выказал ни радости, ни отвращения или удивления. С его лица не исчезла обворожительная улыбка.

Кивнул господину Робину.

— Мне очень приятно с вами познакомиться, мсье. И обратился к Ивонн:

— Пусть Филипп поставит на стол еще один прибор.

Детектив из Парижа, был словно немой. Не обмолвился ни словом, только вытащил из своего похоронного костюма несколько визитных билетов. Вручил их нам по очереди, начиная с барона. На билете официального вида было написано:

Робину-старший и Робину-младший. Детективное Агентство. Дешево и незаметно. Париж, Бульвар Клошардов 10.

Наверное, вручение билета должно было по его убеждению означать согласие с представлением.

Пижу сказал:

— Милостивый господин является Робину старшим или младшим?

— Я Робину-младший, — ответил детектив едва слышным шепотом.

Пижу бесцеремонно пожал плечами.

— Я никогда не слышал ни о каких Робину…

— Мне очень жаль, — прошептал детектив из Парижа и стал еще печальнее.

Мадам Эвелина радостно потерла руки.

— Что ж три головы лучше, чем одна. Caramba, porca miseria. Теперь у нас тут детективный мозговой штурм.

Мы прошли в столовую и сели за стол. Когда только начали ужин, в холле зазвонил телефон. Трубку поднял Филипп, и попросил барона. Через некоторое время барон вернулся и спокойно, как и подобает аристократу, заявил:

— Звонил мсье Арманд Дюрант. Он сегодня не вернется из Парижа, потому что сломался карданный вал. Пришлось задержаться в Париже, чтобы отдать машину в ремонт.

И добавил после минутного колебания, как будто опасаясь, что то, что он скажет, может причинить огорчение его гостям:

— Эксперты установили, что картина Ренуара-это подделка. А, значит, оригинал был украден.

— Caramba, porca miseria! — воскликнула мадам Эвелина и обратила взгляд на детектива из Парижа. — Итак, к делу, молодой человек. — Вперед!

С этого момента разговор в столовой, конечно, вращался вокруг Фантомаса. Господин Робину задавал барону вопросы своим трудно различимым шепотом, барон объяснял ситуацию обтекаемыми фразами. Вопросы Робину были каверзные, не вызывало сомнений, что он профессионал в своем деле. Это, наверное, сломало в господе Пижу ту неприязнь, которую вначале испытывал к детективу из Парижа. Он включился в разговор и поставил перед Робину вопрос, который мы обсуждали в холле, ожидая ужин.

— Не могли бы вы мне объяснить, — обратился он к Робину — какую цель, по вашему мнению, преследовал Фантомас, когда писал к барону письма с требованием выкупа? Ведь он знал, что барон выкуп не заплатит, потому что денег нет. А во-вторых: с какой целью вору понадобилось предупреждать, что украдет ту, а не иную картину, что само собой затрудняло планируемую кражу, заставляя обратить более пристальное внимание куратора на указанную картину.

Робину вздохнул и прошептал:

— Я не ясновидящий, простите. Но я склонен думать, что вор писал письма уже после кражи, а не перед ней.

— Что это значит, мсье? — воскликнули мы хором. Голос господа Робину журчал, как невидимый ручей:

— Я полагаю, что Фантомас писал письма с требованием выкупа уже после похищения картины Сезанна и Ренуара.

— Если он украл, то зачем требовал выкуп? — удивился барон.

Робину ответил:

— Оба эти изображения очень трудно продать. И в любом случае продажа их связана с серьезным риском. Может быть, Фантомас, после кражи, надеялся, что барон захочет выкупить у него украденные картины, и именно это имел в виду, требуя выкуп.

Пижу громко рассмеялся.

— Это чепуха, сударь. Почти все здесь присутствующие, кроме меня, были свидетелями, как вор замаскировавшись под меня, забрал из галереи картину Ренуара. А письмо по поводу этой картины, он написал на месяц раньше. Так что здесь ваша гипотеза не выдерживает критики, мсье Робину. Сегодня же утром пришло письмо на счет картины Ван Гога.

Детектив ответил шепотом:

— А вы уверены, что Фантомас вчера украл картину Ренуара? А может вчера он украл не Ренуара, потому что он сделал это на месяц раньше, а именно картину Ван Гога?

Господин Пижу, замер с открытым ртом, так его поразило это предположение. И мы также испытали чувство, как будто небо рухнуло нам на голову. Да, ради бога, да! Это было вероятно. Почему никому из нас подобная мысль не пришла в голову!

— Caramba, porca miseria! — воскликнула мадам Эвелина. — Этот Робину имеет голову на плечах. Ведь никто из нас не видел, что он украл вчера Фантомас. Может Ван Гога, а не Ренуара? Пошли в галерею. Необходимо сразу проверить подозрения мсье Робину.

Но барон остановил ее, осторожно подняв руку:

— Ужин еще не окончен, Эвелина. Мы уже ничего не изменим в данный момент в галерее. А жаркое может остыть.

Да, это был джентльмен в полном значении этого слова. Никогда не терял хладнокровия. И, кроме того, он был прав: мы были не в состоянии сделать вывод, что картина Ван Гога, висевший на стене, это оригинал, или подделка.

— Когда вернется мсье Дюран, на этот раз он отвезет в Лувр картину Ван Гога, — добавил барон. — Конечно, после обеда я зайду в галерею. Ради любопытства.

Нога Ивонны толкнула меня под столом.

— Вот так история! — прошептала мене девушка, глядя с искренним восхищением на господина Робину.

Признаюсь, что и меня впечатлил ум этого оригинального человека. Когда вместе с мадам Эвелиной он вошел в замок, то показался мне смешным. Забавна была и его визитная карточка: Детективное Агентство. Дешево и незаметно. И, тем не менее Робину имел голову на плечах. Ну, никогда в жизни я не имел дела с частным детективом.

— А вы? — неожиданно обратился ко мне барон. — Вы завтра тоже собираетесь отправиться в путешествие?

— Да, — ответил я искренне, потому что в конце концов мне не удалось бы скрыть этого факта. — Вместе с Ивонной и Робертом собираемся посетить замок в Анже. Я решил, осмотреть все места, где действовал таинственный Фантомас.

— Ах, так? — барон не проявил особого интереса. — Ну, наверное, надо сделать все, чтобы обнаружить вора. Может это окажется полезным для нашего дела, и, кстати, вы познакомитесь с долиной Луары.

Несмотря на спокойствие, с которым вел себя барон, мы торопливо закончили ужин, и все вместе отправились на второй этаж, в галерею замка.

Картина Ван Гога висела в конце зала, довольно далеко от окна. Барон приказал охраннику зажечь все огни в галерее, картина была прекрасно освещена, и мы могли хорошо ее рассмотреть. Наш осмотр какое-то время сопровождался молчанием, никто как-то не решался первым сказать, что висит перед нами оригинал, или подделка.

Молчание прервала мадам Эвелина:

— Caramba, porca miseria, я никогда не увлекалась живописью. И никогда не смотрела картины в галерее… Может это та, что здесь висела?

Пижу крякнул и заявил со всей серьезностью:

— Я не буду ничего утверждать. Это дело экспертов.

— Правильно, — кивнул Робину.

Ивонна сказала:

— Рама, пожалуй, те же, что и раньше…

— Ах, рама! — усмехнулся господин Робину.

Барон молчал, глядя на меня вопросительно. Он знал, что я изучал историю искусств, и я по профессии искусствовед.

Я смущенно сказал:

— Это изображение похоже на оригинал Ван Гога. Я интересовался когда-то этим художником и видел довольно много его картин.

— Ну, да, — кивнул барон, — это обнадеживает. Но вы не эксперт, не так ли?

— К сожалению, нет.

— Так что, если возникло сомнение в подлинности этого полотна, мне придется отдать его в руки экспертов. Только на их свидетельство мы можем рассчитывать, — сказал барон.

Так закончилась дискуссия о картине Ван Гога. Пижу, Робину и барон начали проверять сигнализацию на окнах. Ивонна покинула галерею, чтобы вместе с Робертом запустить аппаратуру для шоу "Звук и свет", потому что уже приближался девятый час. Мадам Эвелина тоже покинула галерею. У картины Ван Гога остался я один, под наблюдением охранника, который делал вид, что смотрит в окно на реку, а на самом деле не спускал с меня глаз. Он хорошо помнил дело с ложным Пижу. Теперь, наверное, каждый гость барона, казался ему подозрительным.

Не обращая внимания на это, я смотрел на "Портрет доктора" кисти Ван Гога, и пытался вспомнить все, что мне было известно об этом замечательном художнике.

Он был одним из тех выдающихся художников, которые вскоре ушли от господствующего тогда импрессионизма. Ибо ни одна индивидуальность не может поместиться полностью в рамках какого-то одного действующего художественного направления. Ренуар также через некоторое время начал ощущать, что импрессионизм — это для него тупик, он перестает его удовлетворять и ему этого уже недостаточно. Он говорил своим друзьям, что импрессионизм, отмечая на холсте мимолетные впечатления и размышления, не позволяет точно разработать композицию.

Другим великим художником, который довольно быстро отошел от импрессионизма, был Сезанн. Не отказываясь от основных достижений этого направления, основанных на понимании огромного значения цвета, пытался ввести в изображение порядок, совершенствуя композицию. В природе, — писал Сезанн, — вы должны попытаться найти формы шара, конуса и цилиндра. В картинах Сезанна, в первую очередь, а в его натюрмортах, видно стремление к реализации данных принципов искусства. Как пластичны и объемны написанные им яблоки! Эту пластичность достигается не только формой, но и тонкими цветовыми решениями.

Или его знаменитые пейзажи Прованса. Какие замечательные оттенки зеленого, синего, желтого! А какая глубина изображения достигаемая именно за счет разнообразия цветов. Сезанн говорил, что для любого расстояния, для любых ста метров пространства, старается найти другой оттенок зеленого цвета.

Сезанн среди всех художников, близких к импрессионизму был именно тем, который из-за своей самобытности и нерасположенности к уже признанному искусству вызывал негодование у современников. Он ни разу не продал ни одной из своих картин, считался, бездарностью, человеком с плохим вкусом. Только будущее принесло ему огромное признание. То, что он рисовал и как рисовал, его поиски в природе макетов стереометрии создали, между прочим, основу последующего направления, называемого кубизмом.

Ренуар, Сезанн, Ван Гог… Таинственный вор имел изысканный вкус. Из богатой коллекции барона де Сен-Гатьен выбрал картины этих трех замечательных художников.

"А Гоген?" — спросил я себя, невольно оглядывая галерею в поисках полотна этого художника, который, как и они, рано порвал с импрессионизмом, хотя тоже не отказался от достижений этого художественного направления.

"Может быть, после Ван Гога Фантомас попытается украсть картину Гогена?" — подумал я.

В галерее барона висело полотно Гогена: "Три обнаженные девушки с Таити на песчаном пляже".

Гоген был не только интересным художником, но и необыкновенным человеком. Для своего искусства до сих пор искал все новые и новые темы, но не в салонах, в городах или в пригородах, а в творчестве народном, и даже экзотическом. Из парижских кафе он бежал сначала в бретонские деревни, потом на остров Мартинику, и, наконец, на Таити, где, живя в скудости, создавал замечательные произведения живописи, пытаясь проникнуть в мир магии, древних религиозных культов и экзотических мифов. Его картины этого периода пронизаны ярким солнцем тропиков и великолепными цветами, которые наполняли пышную субтропическую растительность. Знатоки считают, что у Гогена нужно искать не только истину, которая сама напрашивается через сюжет, изображенный на холсте, но и определенную символику — как будто художник хотел представить нам не только самих людей, но и более глубокий смысл своих переживаний и представлений.

Вернемся, однако к Ван Гогу.

Он так же, как и Сезанн был самоучкой. Написал мало, потому что всего за десять лет. Но его жизнь была окружена романтической легендой. У него была огромная страсть к живописи, в искусстве он хотел выразить всего себя, стремясь к недостижимому художественному идеалу. Он жил отравленный вечной лихорадкой поисков. Он трагически ушел из жизни, одиноким, непонятым, невостребованным. И точно так же, как драматична была его жизнь, такими же драматичными, являются его картины. В них полное напряжение, борьба света и цвета, все в предельно выразительной форме. Его картины отличаются насыщенным колоритом, на них видно почти каждое прикосновение кисти. Рисовал он короткими, нервными "запятыми".

Картина, которая висела передо мной, изображала лицо человека, композиция и цветовая гамма завораживали: человек, изображенный Ван Гогом, казалось, вел с собой внутреннюю борьбу. Его лицо было полно напряжения. Да, Ван Гога не интересовало, будет ли человек на его картине некрасивый или симпатичный. Он хотел выразить правду о его духовной жизни.

Интересно, картину, которая висела передо мной, рисовал Ван Гог, или фальсификатор, отлично умеющий подделывать мастера?

"Нет, — говорил я себе. — Это оригинал". Так ясно, так точно было видно каждое движение кисти, каждое пятнышко. Фальсификатор не смог бы так точно имитировать мастера, невозможно все скопировать полностью. В фальшивке контуры не были бы столь выраженным, а мазки менее уверенными. И подпись. Это ведь подпись Ван Гога, подлинная, такую, я видел на многих его холстах.

Но разве я неоднократно уже не сталкивался с гениальными подделками картин? И снова меня объяли сомнения, опять я смотрел на висевший на стене "Портрет врача".

Вдруг кто-то толкнул меня в плечо и ввел из задумчивости.

Это была мадам Эвелина. Она нашла меня в галерее, чтобы поговорить о своей поездке в Париж.

— Я встретила Винсента и вместе с ним я несколько парижских торговцев картинами — начала она. — Везде спрашивала об этом Берджесе и везде получала ответ, что никто такого человека не знает, никто о нем не слышал. Странно, не правда ли?

— Да. Он ведь хотел купить у барона картины Ренуара и Сезанна. Если он является коллекционером и увлекается живописью, не могло быть так, чтобы он никогда не связывался с продавцами картин. Тем более, его бы знали, если бы сам был торговцем картинами.

— Caramba, porca miseria! — воскликнула мадам Эвелина. — Из этого следует, что он назвал вымышленное имя.

— Да, мадам.

— Другими словами, вы были на верном пути, и только что след оборвался.

— Не будем терять надежды, мадам, — сказал я, хотя был очень разочарован.

Франсуа Берджес был, на данный момент, единственной ниточкой для дальнейшего расследования. А в данный момент я потерял даже ее.

Мы спустились в вестибюль. Я поклонился мадам Эвелине, поблагодарив ее за выполнение задания.

Я вышел из замка, чтобы посмотреть шоу "Звук и свет".

Наступила ночь. На террасе сидели в плетеных креслах, туристы. По стенам Замка Шести Дам двигались прожектора, выхватывая его контуры, башенки, вспыхивая в оконных стеклах, освещая своды старого моста. Сопровождала их музыка из динамиков. Я услышал звук рога — это, наверное, в старом Le Château de Six Dames кто-то из королей собирался выехать на охоту.

Мне стало интересно, как выглядит устройство для реализации представления "Звук и свет". Оставив гостей, сидящих на террасе, я направился к донжону, где я ожидал увидеть Ивонну и Роберта.

Но прежде, чем я подошел к могучей башне, я наткнулся на Филиппа, который оживленно жестикулируя разговаривал о чем-то с человеком, выглядящим как турист. Это был, вероятно, турист, один из англичан, которые приехали, чтобы посмотреть Замок Шести Дам. Беседа велась на английском языке. Не удивило меня, и то, что Филипп, дворецкий барона, знает английский. Ведь он служил с бароном на флоте, а моряки, как известно, знают разные языки.

О чем говорили слуга барона с туристом — не знаю. И даже не пытался узнать. Но я не был единственным свидетелем этому, о чем я узнал позже.

Вдруг наступила тьма. Наверное, это предусматривала программа зрелища. Через некоторое время загорелись новые прожектора, а звуки музыки стали рассказывать об охоте, проходящей в близлежащих борах.

Эта музыка и образы, так меня очаровали, что я остановился в темноте старого донжона и на какое-то время поддался колдовству зрелища.

Взгляд мой, однако, оставался проницательным и бдительным. Я зафиксировал в памяти минуту, когда Филипп расстался с английским туристом. Потом я заметил, что к Филиппу подошел барон. Оба двинулись в моем направлении, но не подошли к донжону. Они остановились, разговаривая.

И в этот момент музыка на время стихла, только движение прожекторов стало более оживленным.

— Торговался с ним, господин барон, — услышал я голос Филиппа, — но этот парень крепкий орешек. Согласился, однако, на мою цену, хотя не я не скинул, ни франка. Конечно, я не сказал, что это вы стоите за этим делом.

— Хорошо, Филипп. А когда он заплатит?

— Как только я передам ему товар, господин барон.

— А как ты с ним договорился?

— Тайно, господин барон. У нас ведь на шее трое детективов. Кто-то из них мог бы заинтересоваться, зачем это я ухожу из замка. Завтра ночью я вынесу товар тайным проходом, и я отвезу его на лодке. С этим человеком я договорился встретиться ниже по реке. Он приедет на своей машине.

— Это замечательно, Филипп. Больше всего я боюсь быть скомпрометированным.

— Я сделал это, господин барон. Но у меня сердце кровоточит. Может быть, вы бы отказались от этого?

— Я не могу жить без франка, Филипп. Ведь даже у тебя, я немного в долгу. Не отчаивайтесь, просто пойдем со мной в мастерскую. Нам нужно все подготовить к завтрашней ночи.

И оба поспешили в замок.

— Тссс! — прошипел кто-то рядом со мной. И из тьмы окружающей донжон высунулся Пижу.

— Вы слышали? — спросил он меня насмешливо.

Я не знал, что и думать об этом странном разговоре. Но выглядел он очень подозрительно.

Пижу радостно потер руки.

— Завтра застану их с поличным. И я получу приз, сто тысяч франков. Так вот и раскроется загадка таинственного Фантомаса. Пижу не дурак.

Он был похож на старого пса, который напав на верный след, который, казалось, вел его к цели, придерживался его с завидным упорством. И может он был прав?

— А вы едете в Анже? — усмехнулся он.

— Да, — я кивнул.

— Ну что ж, желаю удачи. И, пожалуйста, будьте благоразумны в отношении барона. Я надеюсь, что вы не его партнер.

Шоу только что закончилось. Англичане возвращались через подъемный мост к своим автобусам и автомобилям, стоящим на стоянке перед воротами.

С донжона вышли Ивонна, Роберт. Господин Пижу попрощался со мной и ушел в замок, а я направился к молодым людям.

— Я думала, что вы придете раньше и увидите, как мы делаем это шоу — с оттенком сожаления сказала Ивонна.

— Я задержался в галерее — и я ответил уклончиво. Я был задумчив и немного расстроен. Разговор барона с Филиппом, которого я не понимал, но так же, как и Пижу, показавшийся мне подозрительным, разбудил во мне внутреннее беспокойство и ввел в состояние напряжения. Девочка сразу это почувствовала.

— Вы чем-то обеспокоены? — спросила она.

— Куча проблем с этим Фантомасом, — ответил я.

Она кивнула головой, что я прав. Но как разрешить эти проблемы?

— Может, пойдем, прогуляемся по берегу реки? — предложил Роберт.

— Хорошо, — согласился я на это предложение, ожидая, что, может быть, мне удастся выудить у молодых людей какую-то информацию о бароне.

Ночь была красивая. Теплая и очень тихая. На старых платанах, растущих в парке, не дрогнет ни единый листик.

Они повели меня по усыпанной гравием аллее в саду Дианы де Пуатье, прекрасной фаворитки короля Генриха II.

Сад был большой, наверное, сто пятьдесят метров длиной и сто метров в ширину. Аккуратно обрезанные живые изгороди складывались в красивые "завитки", в центре была круглая клумба. Пушистые газоны дополняли композицию, формируя как бы один огромный ковер с прекрасным, цветным узором.

— Диана де Пуатье, — начал рассказывать Роберт, потому что он уже знал, как очень интересует меня история — любила два цвета: черный и белый. А у нее было такое сильное влияние на короля Генриха II, что он потакал любому ее капризу. Это она подала королю идею, обложить каждый колокол в стране двадцатиливровым налогом. Часть доходов от этого налога полагалась ей.

Знаменитый писатель Рабле, так тогда писал: "Король повесил все колокола в королевстве на шею одной кобылы".

— А Екатерина Медичи? — спросил я Роберта. — Я знаю, что после смерти Генриха II она отправила Диану в ссылку и сама поселилась в этом замке.

— Она ненавидела Диану, потому что король питал к ней уважение, советовался, и прислушивался к ее советам. Диана была красивее, и умнее Екатерины. Но благодаря Екатерине Медичи построили галерею на мосту в нашем замке. Чтобы досадить Диане, в обмен на наш, отдала ей мрачный замок Шомон.

— Я думаю, что ты недооцениваешь Екатерину, — сказал я. — При жизни своего супруга, Генриха II, она оставалась в тени. Но после его смерти, в течение тридцати лет играла главенствующую роль в истории Франции. Из Италии она принесла высокую культуру, любовь к красоте и роскоши. Да, у нее склонность к интригам и, как говорят, она вероломна в политике. Но вот такими были тогдашние итальянские князья. Интересно, при перестройке этого замка в штаб-квартиру для себя, она сделала в нем тайные ходы, что требовались для ведения политических интриг, тайного общения с самыми разными шпионами и посланниками?

— Я интересовалась у дяди, — сказала Ивонна. — И дядя говорит, что в нашем замке нет секретных ходов.

Я закашлялся. Ведь я слышал, как Филипп говорил барону, что завтра ночью выберется из замка тайным ходом. Так что в замке был секретный проход. Дядя солгал Ивонне. Может и в других вопросах он поступал так же?

Конечно, я не мог сказать им о подслушанном разговоре. Ни о том, что готовилось завтрашней ночью. Признаюсь, однако, что меня расстроила ложь барона, который казался мне таким симпатичным.

Я не сказал ни слова. Мы дошли до конца сада Дианы де Пуатье и сели на небольшую скамейку на берегу реки.

Нас обняла ночь. У наших ног тихо шептала река, исчезающая под сводами старого моста, на котором Екатерина Медичи возвела галерею. В нескольких окнах замка горел свет. Другой берег реки, тонул в темноте, но мне показалось, что здесь он был ближе. Неужели река сужается в этом месте?

Я спросил об этом Ивонну.

— Нет. В этом месте находится остров. Он зарос деревьями, кустами и травой. Совершенно необитаемый. Жаль, что сегодня луна не светит, потому что вы увидели бы его даже ночью. А из ваших окон разве его не видно?

— Окна моей комнаты выходят на другую сторону — напомнил я Ивонне.

— В прошлом году, летом, мы построили на островке шалаш из веток, — сказал Роберт. — На нем приятно загорать, потому что там песчаные берега.

— И необитаем? — уточнил я.

Теперь все поняли, почему я это спрашиваю. Они также заметили вспышки света на острове.

Там кто-то сигналил электрическим фонариком. Длинные и короткие вспышки света прорезали темноту ночи, в направлении замка.

— Кто-то приплыл туда на лодке и играет светом — предположил Роберт.

— А может, этот кто-то что-то ищет в темноте? — возразила Ивонна.

Я схватил их за руки.

— Обратите внимание! Медленная вспышка… короткий, короткий, длинный… длинный. Он использует азбуку Морзе.

— Азбуку Морзе? — удивился Роберт.

— Да. И это для кого-то, кто находится в замке и смотрит в ту сторону из какого-нибудь окна, — сказал я.

Когда я был в скаутах, я выучил азбуку Морзе. Поэтому я начал переводить: "С-л-е-д-и-т-е з-а и-н-о-с-т-р-а-н-ц-е-м и-з П-о-л-ь-ш-и…"

И вдруг случилось нечто, что заставило Ивонну издать возглас удивления.

Темное до сих пор окно над галереей начало вспыхивать. Кто-то в замке сигналил электрическим фонариком.

— Это окно в ванную, — заключил Роберт.

Я прочитал: З-а-в-т-р-а б-у-д-е-т в А-н-ж-е. С-л-е-д-и-т-е з-а н-и-м.

Ивонна нетерпеливо воскликнула.

— Бежим в замок. Может удастся его схватить, когда он будет выходить из ванной комнаты. Кто это?

— Фантомас! — воскликнул Роберт.

Я снова схватил их за руки.

— Успокойтесь, — сказал я. — Он уже перестал передавать. Через минуту он выйдет из ванной, и мы так и не узнаем, кто это был. Мне кажется, что к этой ванной комнате любой имеет доступ, не так ли?

— Да, — прошептал Роберт. — Вы думаете, что кто-то из домочадцев является Фантомасом?

— Нет. Скорее, его помощником, — сказал я. Мы прервали разговор. Вот на темной глади реки появилось что-то черное, продолговатой формы.

От острова отчалила лодка. Она быстро плыла вниз по течению реки, затем, нырнула между столбами моста под галереей и исчезла с наших глаз.

— И что нам теперь делать? — спросил меня Роберт.

— Ничего, — я сказал. — Мы знаем, что кто-то из присутствующих в замке является партнером Фантомаса. Это важная информация, но это должно остаться нашей тайной, чтобы не спугнуть птичку. Мы знаем, что Фантомас будет следовать за мной. Каждый вечер нужно быть здесь и следить за "перепиской" злодеев. Нам это может пригодиться, не так ли?

ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ЮМОР ПИЖУ • ЧТО ЕДЯТ ТУРИНЦЫ • ПОИСК ПОДОЗРЕВАЕМОГО • СЮРПРИЗ В РЫЦАРСКОЙ КРЕПОСТИ • ФУЛЬК НЕРРА И ДРУГИЕ • КАК УКРАЛИ КАРТИНУ КАРАВАДЖО • ОПЯТЬ ПОДОНОК С ТРОСТЬЮ • ЗНАКОМСТВО С ПЬЕРОМ МАРШАНОМ • КАК ВЫГЛЯДЕЛ ПРОДАВЕЦ КАРТИНЫ ВАН ГОГА • НЕОБЫКНОВЕННОЕ ОБОНЯНИЕ МАРШАНА • НОВЫЕ ПОДОЗРЕНИЯ

В утренней парижской прессе я нашел заметку под названием "Три ноль в пользу Фантомаса":

Как сообщили нам из достоверных источников, подтвердились предположения, что, несмотря на усиленную бдительности и присутствие двух детективов, Фантомасу удалось украсть из галереи Замка Шести Дам известную картину Ренуара. Экспертиза произведенная в Лувре, показала, что в галерее на месте "Пляжа" Ренуара висит копия. Есть обоснованные подозрения, что аналогичная судьба постигла также "Портрет врача" кисти Ван Гога. В Замок Шести Дам недавно прибыл третий детектив, мсье Робину из Парижа. Удастся ли трем детективам, мсье Пижу из Страхового Агентства, мсье Самоходику из Польши и мсье Робину разоблачить таинственного, неуловимого похитителя картин?

Пока что, три ноль в пользу Фантомаса.

Я с раздражением отложил газету. Не вызывало никаких сомнений, что в замке находится информатор прессы, который действует очень эффективно. Злило меня то, что я не знаю, кто это. Как же я могу найти помощника Фантомаса и разоблачить его самого, если даже в таком деле был не в состоянии что-либо объяснить?

Гнев прошел после завтрака, когда Ивонна, Роберт и я сели в машину, чтобы поехать в Анже.

В Туре нас догнал господин Пижу на своем Хамбере. Оказалось, что этот хитрый лис, подозревая барона, не отказался, однако, и от моей методики идти по следам Фантомаса. Следуя моему примеру, он хотел также ознакомиться с обстоятельствами кражи картин, совершенных в замках долины Луары.

Он перехватил нас в пригороде Тура и загородил дорогу Хамбером, так что мне пришлось остановить машину.

Пижу был в превосходном настроении.

— Чужеземец, — сказал он, подойдя к машине. — Я догнал вас, потому что меня испугала мысль, что, в своей погоне за Фантомасом вы можете забыть о наслаждении вкусом. Испугался, что проезжая через Тур не посетите ни один из известных в городе ресторанов, а этого я не могу себе простить, как француз до мозга костей.

Говоря это, Пижу дал нам знак, чтобы мы ехали за его машиной.

— Он в приподнятом настроении, — сказала Ивонна. — Ведет себя так, как будто уже имеет в портфеле сто тысяч долларов.

— Да, это правда. Юмор из него так и брызжет, — согласился я с девочкой.

— Мне кажется, что он хочет поиграть в вашего гида, — с неохотой добавил Роберт. — А я тоже мог бы устроить вам экскурсию по Туру. Ведь Ивонна и я ходим здесь в школу, и живем в интернате.

Пижу припарковал свою машину перед большим рестораном в стиле Людовика XVI, на улице Насьональ, которая проходит через центр старого города и соединяет две набережные — реки Луары, и реки Шер. Тур расположен на равнине между двумя реками. В нескольких километрах дальше река Шер соединяется с Луары.

Не желая расстраивать симпатичного мне Роберта, я извинился перед Пижу и сказал ему, что с удовольствием с ним поужинаю, но сначала я хочу осмотреть город. Мы оставили свою машину рядом с машиной Пижу и, договорившись с ним встретиться через два часа в выбранном им ресторане, я пошел с молодежью исследовать город.

А здесь было на что посмотреть.

Тур насчитывает сегодня почти сто тысяч жителей. Это город очень старый, он возник по-видимому в IV веке. На тысячу лет позже, то есть в конце XIV века, здесь стало развиваться ткачество. После двухсот лет здесь было уже почти двадцать тысяч ткачей. Памятники их ремесленного искусства можно увидеть в богатом экспонатами Музее Искусств, расположенном в здании бывшего архиепископства.

Луара в Туре имеет пятьсот метров в ширину, город расположен на левом берегу, а на правом можно увидеть холмы Сен-Сир и Сен-Симфориен. Большой каменный мост XVII века, проходит между двумя зелеными островами на Луаре и ведет к старому кварталу, на улице Насьональ.

Роберт и Ивонн, они повели меня сначала в восточном направлении, до собора Сен-Гатьен, в архитектуре которого можно отследить эволюцию готического стиля, от его примитивного зарождения в XIII веке. Собор, очень красивый, с бесценными витражами и блестящим фасадом. Две ренессансные башни собора возвышаются над всем городом.

В непосредственной близости от собора, чуть слева, находится клуатр де-ла-Псалетт построенный на рубеже XV и XVI веков. Внутренний дворик Псалетт стал своеобразным "героем" новеллы известного французского писателя Оноре де Бальзака[50], родившегося в Туре в 1799 году, "Священник из Тура", вошедшей в его крупный цикл произведений "Этюды о нравах", повествующих о повседневной жизни послереволюционной Франции.

Из собора, поднявшись лишь на миг ко Дворцу Изящных Искусств в старом архиепископстве, бежала на запад улица Колберта, очень старая городская артерия. По пути мы посетили живописную площадь Фор-ле-Руа. А потом мы вошли в старый торговый район, простирающейся на запад от улицы Насьональ. Здесь полно было извилистых улочек и старинных гостиниц, а на площади Плюмеро нас впечатлили очень старые, деревянные дома с необычайно острыми фронтонами. Позже Роберт привел нас на площадь дю-Гран-Марше, то есть Большой Рынок, и показал великолепный фонтан Бон, выполненный в 1516 году по проекту Мишеля Коломба. Фонтан является чрезвычайно изящным произведением искусства эпохи возрождения, выглядит как стебель удивительного, очаровательного цветка.

В Туре, как я уже говорил, есть, что посмотреть. В Старом Городе почти все улицы, достойны посещения. А остатки древней кафедры Святого Мартина? А дом Тристана л'Эрмита с конца XV века и улица Брогнет? А дворец Гуэн, шедевр искусства эпохи возрождения?

Но в ресторане на улице Насьональ уже ждал нас, господин Пижу. Время было обеденное, детектив заказал для нас столик и, как оказалось, заказал даже специальные блюда.

— Где вы находитесь, чужеземец? — спросил нас сидящий за столом. — В Туре, не так ли? А Тур — это столица Турении, дорогой мой. Здесь родилось несколько великих людей: Декарт[51], Бальзак и Рабле, этого должно вам хватить. Особенно этот последний воплощает в себе все особенности этой замечательной страны. Что я заказал на ужин? Свинину по туренски и зеленую капусту жареную на сливочном масле. А на десерт-знаменитый туренский пирог. И немного фруктов. Чернослив — специальность Тура. Потому, чужеземец, важно, где и что есть. И да, если вы когда-нибудь поедете в Вовре, прошу отведать колбасы из куриной грудки. Если вы хотите хорошей рыбы, то вы должны там заказать щуку в масле, угря в пикантном соусе приготовленного на вине или фаршированного леща. Ах, как восхитительна дичь из Солони или деревенские котлеты в сметане. А в Шинон, мсье, вы должны попробовать курицу в вине. Вы уже ели спаржу из Виней? А сыры, дорогой мсье! Великолепный синий сыр с Оливе или сливочный сыр по-анжуйски. В Сомюр, вы должны обязательно попробовать тамошние пирожки с айвой. Ах, что это за деликатес!

Говоря это, Пижу громко причмокивал, как будто уже пробовал все эти блюда.

Мы бодро приступили к свинине, приготовленной по-туренски, а господин, Гаспар Пижу развлекал меня разговором:

— Нет, я не родился здесь, добрый господин, — рассказывал он, — но мне нравится сюда приезжать. Туренцы имеют хорошее чувство юмора и здравый рассудок. Это не беспечные и ленивые люди, потому что, как вы, наверное, заметили, много усилий требует освоение этих осушенных участков в долине Луары. А сколько нужно душевного равновесия духа, когда град уничтожил виноградники! Поэт Альфред де Виньи[52], который был родом из этих мест, так говорил о туренцах:

Славные туренцы просты, как их жизнь, ласковы, как воздух, которым они дышат, и крепки, как могучая почва, которую они возделывают. На их смуглых лицах не видно ни холодной неподвижности жителей севера, ни излишней живости южан; в их облике, как и в их характере, есть нечто простодушное, как в истинном народе святого Людовика[53].

Здесь, чужеземец, вы услышите самый старый, самый красивый французский язык. Ну, что вы хмуритесь. О чем вы так усердно размышляете, поедая эту свинину?

— О Фантомасе, — ответил я честно. — Мучаюсь этой загадкой.

— О Фантомасе? — возмутился Пижу. — Но, дорогой мой, вы не должны портить себе аппетит. Эту загадку оставим на время, пока мы будем наполнять животы. Или вы думаете, что Фантомас так же о нас беспокоится?

Я от души рассмеялся. У меня сложилось впечатление, что своими восторгами по поводу Турени, Пижу завоевал симпатию Роберта, который был туренцем.

В хорошем настроении, на двух машинах, мы отправились в Анже.

— Как вы думаете? За нами кто-то следил в Туре? — спросил меня Роберт по пути к замку.

Мне передалось хорошее настроение Пижу.

— Я никого не заметил. Но если даже кто-то следит за нами, максимум, расскажет Фантомасу, что мы ели свинину по-туренски, зеленую капусту жареную на сливочном масле и туренский пирог.

Но мысль о наблюдаемой нами вчера ночью "переписки" злодеев не давала нам покоя.

— Мы знаем, по всей вероятности, — сказал Роберт, — что в замке находится помощник Фантомаса. Давайте переберем всех жителей замка и спросим себя, кто из них самый подозрительный. Итак, по порядку: барон Филипп мадам Эвелина, господин Пижу и детектив Робину. Жителем замка является и мой отец, но он ведь находится в Париже. Только пять человек в игре…

— Дядю не считаем. Голову даю на отсечение за его честность, — сказала Ивонна.

— О, нет. Так не пойдет, — покачал головой Роберт. — Либо мы принимаем во внимание всех, либо никого.

— А две горничные? А кухарка? А двое охранников? А двое садовников? — напомнил я мальчику. — Как вы думаете, никто из них не может быть сообщником Фантомаса?

— Садовники? — скептически отнесся тот к данной мысли. — Они редко заходят в замок, а тем более было бы странно, если бы кто-то увидел их, входящих в ванные комнаты на этаже. Что же до горничных, то они убирают ванную комнату. Охранники тоже имеют к ней доступ.

— Из этого следует, что количество людей, которые могли вечером быть в ванной комнате, большое, — сказал я. — И поэтому, мне кажется, что этот метод ни к чему не приведет. Слишком много тайн скрывается в Замке Шести Дам. Ивонна, вы уже догадались, кто является информатором прессы?

— Нет, — вздохнула девочка, — но скоро буду знать. Впрочем, разве это так важно? Гораздо важнее, кто помогает Фантомасу.

— Но если это, например, господин Пижу является помощником Фантомаса? — спрашивает мальчик. — И поехал за нами, чтобы следить? Мы никогда не узнаем, кто нас преследует, если это будет кто-то из нашего круга.

— Ты думаешь, что и этот второй Пижу не настоящий Пижу? — я пожал плечами. — Нет, мой дорогой. Голову даю на отсечение, что наш Пижу не работает с Фантомасом, и хочет схватить его и получить премию в размере ста тысяч франков. Руководствуясь твоим принципом, следовало бы также заподозрить мадам Эвелину, что она за нами следит, ворча "caramba, porca miseria".

Мы рассмеялись, так нелепа была эта идея. Тетя Эвелина могла ездить на быстрых автомобилях, могла устроить автокатастрофу, но на роль помощника Фантомаса, не подходила, а тем более не смогла бы за кем-то наблюдать не возбуждая подозрений.

Но каково же было наше изумление, когда в Анже мы увидели Рено Альпину тети Эвелины, а в ее машине детектива Робину. Ведь еще вчера господин Робину довольно скептически отнесся к моему методу поисков вора. Странно, не правда ли?

Но обо всем по порядку.

Прежде, чем мы прибыли в замок в Анже и встретили там тетю Эвелина, мы сначала посетили город и его достопримечательности.

Анже — это большой город, столица исторической области Анжу. Расположен на берегу реки Мэн, в восьми километрах от того места, где она впадает в Луару. Город насчитывает более ста тридцати тысяч жителей, и, кроме того, что здесь находится один из лучших рыцарских замков Франции, есть еще много других поводов для гордости.

Чем знаменит Анже? Прежде всего, здесь развита торговля вином, ликерами, овощами, семенами, цветами, лекарственными растениями, и саженцами деревьев. Ежегодно проводятся в Анже знаменитая ярмарка вина, на которую съезжаются ценители со всей Франции. В Анже работает даже специальные братство виноделов называемые "Sacavins". Но помимо торговли вином Анже известен уже шесть веков своей текстильной промышленностью, в городе есть ткацкие фабрики и прядильни. Здесь производится также знаменитые зонтики и зонты. А каждый год в июне в стенах замка проводится музыкальный фестиваль, так называемый "Festival d'Angers".

В Анже, кроме замка очень много замечательных памятников, как, например, собор Святого Маврикия, красивое здание построенное на рубеже XII и XIII веков. Здесь можно увидеть один из самых известных витражей и картин на стекле XII–XIII веков. В художественном Музее есть картины Ватто и многих других художников, и, прежде всего, коллекция работ известного скульптора Давида д'Анже[54], жившего на рубеже XVIII и XIX веков.

В Анже стоит посетить Отель Pincé — очаровательный памятник архитектуры эпохи возрождения. Там находится коллекция бесценных произведений искусства из разных стран мира, пожертвованная городу графом Тюрпен-де-Криссе. А если кто серьезнее интересуется архитектурой и слышал о знаменитых "анжуйских сводах", то посмотреть их, можно, в здании, в котором сейчас находится Археологический Музей, а когда-то был госпиталь Святого Иоанна и в церкви Святого Сергия, где раньше было бенедиктинское аббатство. Кроме того, особое внимание заслуживает церковь Святой Троицы XII века, церковь Святого Мартина, старый старый монастырь Тернистой Короны и аббатство Святого Николая, где сейчас находится дом сестер Доброго Пастыря. Величественный белый фасад старинного аббатства виден из многих мест в Анже.

Мы не располагали избытком времени, так что после беглого осмотра собора Святого Маврикия мы поехали на машине на площадь Святого Креста и по улицам Монту и Уазельри мы выехали на бульвар перед замком.

Я припарковал машину у замка, и здесь, к нашему великому удивлению, в длинном ряду всевозможных машин мы увидели Рено Альпину тети Эвелины.

Сама она в огромной шляпе, покрытой каким-то плетением из полевых цветов, сидела на лавочке рядом с воротами замка и куря сигарету, казалось, наблюдала за господином Робину, который на этот раз выглядел печальнее, чем обычно.

Мадам Эвелина оживилась, при виде нас, и помахала нам рукой приветствуя и одновременно приглашая нас на свою скамейку.

— Caramba, porca miseria! — воскликнула она, указывая на господина Робину. — Почти силой пришлось его везти в Анже. Мой детектив не верит, что изучение следов деятельности Фантомаса может принести какую-то пользу. А я думаю, что мсье Самоходик прав. Нужно сначала узнать все тонкости работы Фантомаса, потому что это нас может спасти от последующих краж.

Господин Робину беспомощно развел руками и, не меняя меланхоличного выражения лица, грустно прошептал:

— Вы мне платите, вы имеете право требовать. Я здесь, раз вы меня привезли.

— Caramba, porca miseria, я привела вас не на прогулку. Я хочу узнать что-то новое об этом проклятом Фантомасе.

Робину тяжело вздохнул:

— Вы слишком многого требуете от меня, мадам. Ведь мы даже не были в замке и ни с кем не говорили о произошедшей здесь краже.

— Да, это правда, — призналась мадам Эвелина. — Значит, пройдемте в замок, пожалуйста.

И бодро поднялась со скамейки, направляясь к воротам замка.

Она явно воспринимала господина Робину как свою новую игрушку, как что-то типа устройства, которое должно было доставить ей сообщения о Фантомасе.

В воротах она остановилась, взглянула на часы и спросила господина Робину:

— Сколько вам нужно времени на получение информации о краже? Пять минут? Десять? Сегодня нужно еще успеть в Шамбор. Там также была украдена картина.

— В Шамбор? — ахнул я.

Мадам Эвелина подбоченилась и посмотрела на меня с гордостью:

— А вы думаете, что я не успею? Я выжму из своей машины все силы, и пусть меня велосипед Ивонны переедет, если я сегодня не буду в Шамбор. Потому что если я за что-то берусь, то это должно быть сделано немедленно. Мы поедем, мсье Робину, со скоростью двести километров в час.

Господин Робину сделал испуганную мину. И обратился к Пижу:

— Похоже, что вы из Страхового Агентства. Не могли бы вы застраховать мою жизнь?

— Я детектив, а не страховой агент — обиделся Пижу.

Мы вошли в замок и направились в кабинет куратора музея замка.

Этот музей славится, прежде всего, с крупнейшим во Франции собранием красивых, ценных гобеленов, изображающих библейские сцены. В замковой часовне находятся роскошные коллекции фламандских гобеленов. Висит там же, несколько бесценных картин великих мастеров, среди которых и была украденная картина Караваджо.

Куратор замка в Анже оказался мужчиной невысокого роста, лет около пятидесяти. Вероятно, он родом с юга, что можно было определить по его необычной подвижности. Когда-то у него, наверное была, огромный копна черных как смоль волос, но теперь он был совершенно седой. Живо жестикулируя, он трещал как пулемет, выбрасывая несколько сотен слов в минуту. Единственной страстью его жизни был замок в Анже, поэтому его возмущала сама мысль о том, что в мире есть какие-то другие замки.

— Вы из Замка Шести Дам? — спросил с отчетливой иронией. — Почему тот объект называется замком? Признаюсь, это ладная малышка. Но только малышка, вилла особняк, домик, курятник, дамы и господа. Настоящим замком является лишь тот, что здесь, в Анже и я лично вас по нему проведу. Знаете ли вы историю этого замка?

Не помогли протесты, что мы пришли сюда, чтобы выяснить обстоятельства кражи картины Караваджо.

— Ах, вас интересует этот очень печальный случай? — переспросил он для того чтобы убедиться, словно не веря, что кто-то приехал в Анже не для того, чтобы полюбоваться замком. — Я пережил очень болезненно эту кражу. Вы представьте себе: украли картину Караваджо огромной ценности. И, что самое плохое, полиция не нашла ни картины, ни вора. Да, я расскажу вам, как это было, но сначала мы посетим замок.

И хотя мы ему сопротивлялись — прежде всего, тетя Эвелина, которой очень не хотелось идти — куратор повел нашу шестерку на двор крепости и начал показывать по очереди, семнадцать мощных башен, высотой до сорока, и даже пятидесяти метров.

— Анже, господа — распространялся куратор — уже в I веке нашей эры был поселением племени рыбаков и охотников. Их предводитель, князь Домнак, после захвата города римлянами бежал в леса и там остался навсегда. Потом пришла эра норманнов. В IX веке они упорно атаковали Анже, но и захватили его лишь в 867 году и сидели в нем в течение шести лет. Чтобы их вытеснить, Карл Лысый и герцог Бретани воспользовались трюком, который уже ранее, полтора столетия назад применил Кир[55], завоеватель Вавилона. А именно перерезали русло реки Мэн и отвели ее воды в боковой канал. В ужасе норманны, чьи лодки оказались бесполезны, быстро приступили к переговорам и сдали город.

— Но настоящий расцвет Анже, — трещал куратор — начался во время правления рода графов Анжуйских, в котором преобладает имя Фульк. Начнем с Фулька Хорошего. В те времена власть графов анжуйских была так велика, а королевская так мала, что когда Фулька посетил король Людовик IV, и хотел его оскорбить, это он получил ответ: "обратите внимание, сударь, что даже король, когда он дурак, не стоит больше, чем коронованный осел". Наиболее, однако, был известен Фульк Нерра, то есть Черный. Он был графом с семнадцати лет и до семидесяти пяти постоянно вел войны и споры с соседями-феодалами. Огнем и мечом разил Тур, Ле-Ман, Блуа и Нант. Даже будучи стариком, говорят, мог вскочить на коня, проскакать в Сомюр и вернуться в Анже. Амбициозный и беспринципный грабитель и насильник, в моменты христианского покаяния, такие тоже иногда случались — он забрасывал золотом окрестные церкви и монастыри или хватался за посох паломника и совершал паломничество к Святой Земле. С веревкой на шее, с кровоточащими ранами, он шел до Гроба Господня. Двое слуг, всю дорогу, хлестали его розгами. Но когда возвращался к Анже, опять все начиналось с начала. В семьдесят лет, он пошел в Иерусалим в последний раз. На обратном пути к Анже, не выдержал бичевания, умер.

— Хорошо ему, caramba, porca miseria — буркнула тетя Эвелина.

Господин Робину опечалился еще больше, а детектив Пижу щелкнул языком и заявил: