Пан Самоходик и Фантомас

— Я слышал, что они питались очень неправильно. Ели в основном дичь, и очень мало овощей…

Куратор махнул пренебрежительно рукой на это внимание и затрещал дальше:

— Родом графов Анжуйских, в основном, правили запредельная жадность и честолюбие. Фульк Решен бросил четырех жен, чтобы потом самому испытать великую горечь, когда французский король похитил его пятую жену, красивую и молодую Бертраду де Монфор. Кстати, Филипп I, который женился на Бертраде, позже был изгнан. А еще Фульк женил своего сына, Джеффри на Матильде, дочери короля Англии, вдове немецкого императора Генриха V. Жениху тогда было четырнадцать лет, а его жене двадцать девять.

— Грандиозно! — поразилась мадам Эвелина и так была захвачена этой новостью, что даже забыла выразиться по-испански и по-итальянски.

— Тот Джеффри, — продолжал куратор — был известен своей привычкой, которая дала имя великой династии. Любил украшать свой шлем веточкой можжевельника, называемую по-латыни "planta genista". Когда английский король умер без наследника, на трон взошли потомки Джеффри. Правили в Англии более трех веков как Плантагенеты.

— А картина Караваджо? — прервала куратора мадам Эвелина.

— Ах, это очень печальная история — забеспокоился куратор. — Но позвольте старику рассказать вам о великолепии Анже. Вы должны знать, что Анже — это не курятник, особняк, дом для одной семьи, но мощный оплот графов, а потом герцогов Анжуйских. Да, дамы и господа, первый принц был Карл Анжуйский, персонаж по многим причинам вызывающий многочисленные споры. Он завоевал, по просьбе папы, Неаполь и Сицилию. Создал Неаполитанское королевство и распространил свое влияние на весь полуостров. Последним принцем Анжуйским был знаменитый Рене, называется Добрым Герцогом Рене. Изучал латынь и греческий, говорил на итальянском и каталанском, знал даже еврейский. Он был композитором, рисовал, сочинял стихи. Освоил математику, геологию, закон, одним словом — великолепная ренессансная фигура. Женившись в возрасте двенадцати лет на Изабелле Лотарингской, оставался ей верным супругом в течение тридцати лет, а после ее смерти, когда в возрасте сорока семи лет, он женился на Жанне де Лаваль, и он был с ней так счастлив. Ему Анже обязан больше всего. Он расширил и укрепил замок, украсил его великолепными произведениями искусства.

— Вот именно: произведения искусства. И что с картиной Караваджо? — тетя переступила с ноги на ногу. Хотела ведь еще сегодня успеть в Шамбор. А куратор говорил и говорил…

Меня, однако, интересовало то, что говорил. И крепость в Анже тоже показалась мне чудесной.

Окружали нас высокие, мрачные темные стены, на которые только муха или паук может подняться. Огромные, круглые башни взирали на нас своими редко расположенными узкими окнами. А внизу простирались прекрасно ухоженные газоны и клумбы с цветами. Их белые, красные, желтые и розовые тона добавляли жизни этому мрачному, грозному замку.

Мы прошли в отреставрированную часовню, построенную Иолантой Арагонской в XV веке.

— Вот здесь, рядом с алтарем, висела картина Караваджо — показал нам куратор пустое место на стене часовни. — Это было изображение святого Матфея.

— Святого Матфея? — удивился я. — Насколько я знаю, существовали две версии этого изображения. Караваджо написал цикл картин для капеллы кардинала Контарелли в церкви Сан-Луиджи дей Франчези, в Риме, в 1598–1602 годах. Первая картина, изображающая святого Матфея, была отвергнута духовенством как не вполне "достойная" и "серьезная". Тогда Караваджо нарисовал вторую, которая была принята и висит там по сей день. Первая версия изображения святого Матфея оказалась в берлинском музее исгорела во время последней войны.

— Да, вы правы. Но историки искусства забывают еще о третьей версии, а на самом деле эскизе, для первой версии изображения святого Матфея. Это был крупный заказ от церкви. И Караваджо, очень серьезно к нему отнесся. Именно у нас в часовне висел этот, как бы предварительный вариант первой версии.

— Как выглядела эта картина? — спросил я.

— Она была очень красивая. Как обычно у Караваджо, фон темный. Святого Матфея и ангела, который помогает ему писать Евангелие, художник представил очень реалистично. Святой Матфей, простой, старый рыбак, с лицом обожженным ветрами и морскими бурями, очень кропотливо записывает все, чему он был свидетелем общаясь с Христом. Подобно этому изображению была первая версия, которую вы знаете, наверное, по репродукциям, поскольку она, как вы справедливо заметили, сгорела во время минувшей войны. Священникам, однако, святой Матфей показался на картине недостаточно духовным, недостаточно "святым", недостаточно красивым и почтенным. Поэтому Караваджо в другой версии изменил образ святого Матфея, который с виду теперь больше напоминает великого римского оратора или философа, чем простого рыбака, кем он и был по сути.

— А как была похищена эта картина? — вмешался Пижуь, которому, вероятно, наскучили рассуждения о содержании изображения.

Куратор беспомощно развел руками.

— Понятия не имею. Полиция тоже не знает. Это какая-то очень странная история. Как будто вор проник через стены, как будто он был духом, привидением, фантомом…

— Фантом. Фантомас… — прошептал за спиной господин Робину.

— Часовня открыта только в течение нескольких часов, когда замок посещают туристы, — пояснил куратор. — Но тогда охранник не спускает с нее глаз. Вы можете его увидеть.

Действительно, в часовне на стульчике сидел охранник, вооруженный пистолетом, который висел у него на поясе, как у ковбоя из вестерна…

— Когда проходит время посещения, опускается железная решетка. Через окна попасть в часовню невозможно, они слишком высоко расположены. И даже если бы вор хотел войти через окно, у нас там и фотоэлементы, которые работают без нареканий и вызывают тревогу по всему замку.

— Получили ли вы письмо с требованием выкупа? — спросил я.

— Да. Какой-то Фантомас угрожал, что если не получит выкуп в размере тридцати тысяч франков, до истечения месяца, то украдет картину, а на ее место повесит копию. Конечно, я вызвал местную полицию, но она решила, что письмо написано сумасшедшим, потому что украсть картину невозможно. И представьте себе, прошел месяц и какой-то большой знаток творчества Караваджо, посещая однажды часовню, спросил меня, висит ли здесь копия, или оригинал. "Оригинал" ответил я с негодованием. Но он с сомнением покачал головой и сообщил мне, что недавно слышал, что в Аргентине какой-то богач купил тайно оригинал Святого Матфея кисти Караваджо. Разумеется, я немедленно поднял тревогу. Мы передали картину в Лувр и представьте себе мой ужас, мое отчаяние и боль, — картина, которая висела у нас, оказалась блестяще выполненной подделкой. Оригинал исчез. Думаю, не нужно добавлять, что полиции не удалось поймать вора, а след, который вел в Аргентину, ничего не дал.

Так, значит, и здесь все произошло так же, как и в Амбуаз и Замке Шести Дам.

В задумчивости мы покинули часовню замка.

Вдруг я встал как вкопанный. Изумление также появилось на лицах Ивонны и Роберта.

Через двор крепости со стороны главных ворот к нам ехал человек на инвалидной коляске, толкаемой двумя мужчинами. Одним из них был известный уже нам головорез из Орлиного Гнезда, в кожаной кепке на голове, красным шарфиком на шее, с тростью в руке.

Мадам Эвелина воскликнула громко:

— Caramba, porca miseria, пусть меня переедет велосипед Ивонны, если это не вы, Пьер Маршан!

И пошла на встречу господину в инвалидной коляске.

Это был красивый еще мужчина, лет около сорока, с правильными чертами гладко выбритого лица, светлыми, прилизанными волосами и острым, проницательным взглядом. Он был одет в костюм из превосходной шерсти, белую рубашку и галстук с зажимом украшенным великолепной жемчужиной.

Его инвалидную коляску, кроме головореза в кепке толкал ужасный толстяк с лысым черепом и спортивного телосложения. Жир, которым обросло его тело, заставлял спортсмена потеть и задыхаться.

Пьер Маршан — владелец Орлиного Гнезда — поцеловал руку мадам Эвелине.

— Амбуаз я посещаю очень часто, мадам, — сказал Маршан тете Эвелине. — Как вы знаете, я купил Орлиное Гнездо, ибо я люблю старые, мрачные, крепкие здания. Замок Амбуаз еще более мрачный и солидно построен. Жаль, что я не могу его купить. В последнее время моим хобби стала история здешних замков. Что еще остается инвалиду, который удалился от дел? Пустоту в моей жизни заполняет погружение в прошлое. Разве не захватывающей фигурой был, например, тот Фульк Нерра, который когда-то владел этим замком?

— Этот грабитель? Насильник? Тот, который погиб под плетями? — сказала тетя Эвелина. — Что касается меня, то я предпочитаю Доброго Герцога Рене.

— Рене? Нет, мадам, это был великий ум, но страшный зануда. А я терпеть не могу слабаков. За Изабеллой Лотарингской получил в приданое Лотаригию, но когда он хотел захватить герцогство во владение, был избит герцогом Бургундским и взят в плен. Потерпел также поражение в попытке завоевать Королевство Обеих Сицилий. Под конец своей жизни с философским спокойствием наблюдал, как Людовик XI занимает Анжу. А так как он был также графом Прованса, в конце концов, удалился из Анже в Экс-ан-Прованс. Разве так поступает настоящий мужчина? Нет, мадам. Я был всегда сильным человеком, и, хотя сегодня инвалидность приковала меня к коляске, я люблю сильных людей. И мне нравятся сильные, прочные сооружения.

Мадам Эвелина представил нам господина Маршана, который каждому по очереди, вежливо кивнул.

— С господином Маршаном я познакомилась годом раньше на автомобильных гонках. Он является бывшим торговцем вин, — пояснила она. — Так же, как и у меня, его увлечение — быстрые автомобили.

— Да, подтвердил Маршан. Я заработал очень много, поставив сущую мелочь, на этих гонках. Но самому мне не везет с быстрыми автомобилями. Именно слишком быстрое и неосторожное вождение приковало меня на всегда к этому креслу, — добавил он с грустью.

Приветствуя господина Робину, Маршан его вежливо спросил:

— На кого вы сейчас работаете, господин Робину? Меланхоличное лицо детектива из Парижа, озарилось на миг радостной улыбкой.

— Милостивый господин помнит меня?

— Конечно, — ответил Маршан. — Два года назад, благодаря вам я вернул драгоценности, украденные в моей вилле в Биаррице. А теперь, на кого вы работаете?

— На мадам, милостивый господин, — прошептал детектив и указал на тетю Эвелину.

— У вас украли ценности? — попросил ее господин Маршан.

— Нет, caramba, porca miseria. Еще бы этого не хватало! Это мой брат, барон де Сен-Гатьен в беде. Таинственный вор крадет картины из его галереи.

— Ах, так? — заметил господин Маршан, не проявив большого интереса к этому вопросу.

Когда очередь дошла до меня, и я был представлен господину Маршану, он посмотрел на меня пристально и сказал:

— Я вас уже видел. Вчера. Вы вышли из своего удивительного автомобиля есть и рассматривали мой замок, не так ли?

— Да, — немного удивлено кивнул я. А он почесал за левым ухом и сказал:

— Запертый в инвалидной коляске, я долгие часы провожу в замковой башне, наблюдая через подзорную трубу жизнь, которая идет в этом районе. Простите мне некрасивую привычку подглядывать, но прошу учесть, что когда-то я был очень подвижным человеком, вел торговлю вин в больших масштабах. Ну, и что мне осталось, как не праздно смотреть на мир?

— Я вас понимаю, — я вежливо кивнул головой. И одновременно мурашки пробежали у мне по спине.

"Нет, это, наверное, невозможно", — подумал я.

— А это мсье Гаспар Пижу, детектив из Страхового Агентства — мадам Эвелина представила второго детектива.

— Рад безмерно, — кивнул головой господин Маршан.

А детектив, желая проявить вежливость, спросил Маршана:

— Вас угостить?

— Я не курю "Голуаз", — ответил господин Маршан.

Старый лис отреагировал мгновенно:

— А откуда вы знаете, что я курю "Голуаз"? — сказал он и вытащил из кармана пачку этих сигарет.

Ни одна мышца не дрогнула в лице Маршана. Не смешался, не смутился. Только нервно почесал за левым ухом.

— Человек, который курит "Голуаз", пахнет ими на расстоянии. У меня очень чувствительное обоняние, мсье, — пояснил он.

Пижу и других устроил этот ответ. Впрочем, очень правдоподобный. Есть люди наделенные очень острым обаянием. Известно ведь, что запах сигарет пропитывает одежду, и даже волосы курильщика. Я сам часто курю красный голландский трубочный табак "Амфора", смешанный с "обычным". Некурящие говорили мне, что, когда я приближаюсь к ним, они чувствуют запах моего табака. Потом господину Маршану представили мисс Щепку, то есть, Ивонну, и, наконец, Роберта. Тетя Эвелина толкнула в бок господина Робину:

— В путь, уважаемый. Нам надо еще успеть в Шамбор. А вас, мсье Маршан, приглашаю к нам, в Замок Шести Дам. Это не монументальное сооружение, но мой брат имеет замечательную галерею современной живописи.

— Я воспользуюсь вашим приглашением, — ответил Маршан. — Я хотел бы также завести у себя небольшую галерею. Но кстати то, о чем вы изволили упомянуть: о кражах картин. Какие картины были украдены у вашего брата?

— Две картины: Сезанна и Ренуара.

— Ах, да, — кивнул господин Маршан. — Вчера какой-то человек предложил мне купить картину Ван Гога. Я наотрез отказался, потому что у меня смутное подозрение, что это подделка. Я не хочу неприятностей.

— Ван Гог? — грубо прервал его, господин Пижу. А какая это была картина, можно узнать?

Маршан повернулся к стоящему за его спиной толстяку:

— Что это была за картина, Антонио? Это ведь ты больше всех говорил с этим человеком.

Как ни странно, толстый Антонио заговорил тонким голосом, как девушка:

— Какую-то картину…

— Ну, как? Ты видел ее? — повысил голос Маршан.

— Не видел, — испугался толстяк. — Он мне только сказал, как эта картина выглядит. Речь шла о каком-то портрете.

Лица Ивонны, Роберта, тети Эвелина, Робину и господа Пижу выражали максимальное напряжение. Неужели Маршану предлагалось купить "Портрет врача" кисти Ван Гога из галереи барона де Сен-Гатьен? А тогда Робину был прав: поддельный Пижу украл на этот раз не Ренуара, а Ван Гога.

— Как выглядел этот человек? — обратился он к толстяку Пижу.

— Низкий, с усами, немного похожий на вас. Приехал на черном Хамбере, предложил купить, но так как мсье Маршан велел его отправить, так что больше я им не интересовался.

— А почему тот человек обратился именно к вам? — резким тоном допытывался у Маршана господин Пижу, его раздражало, что этот человек напоминал внешне именно его, Пижу.

— Не знаю, — пожал плечами Маршан. — Может быть, слышал от кого-то, что я собираюсь создать галерею изображений.

— Тогда почему вы отпустили его не заинтересовавшись?

— Я не разбираюсь в живописи, но много слышал о фальсификации произведений искусства. Я решил приобрести картины для своей галереи только у людей, достойных доверия, а не от каких-то сомнительных торговцев, — пояснил Маршан.

Посчитав беседу с Пижу законченной. он обратился к мадам Эвелине:

— Мы соседи, не так ли? Приглашаю вас вас в гости. Вы увидите, что я сделал с этой старым, бесполезным ранее сооружением, которое называется Орлиное Гнездо.

— Спасибо, — рассеянно ответила мадам Эвелина, захваченная делом о картине Ван Гога.

А потом воскликнула с отчаянием:

— Caramba, porca miseria… А вам, мсье Маршан, советую быть осторожным с покупкой картин. Я подозреваю, что картина, которую хотели вам продать, из галереи моего брата.

— Вы ведь говорили о картине Ренуара и Сезанна? — удивился господин Маршан.

— Да, но… — мадам Эвелина махнула рукой, что должно было означать, что во всем этом сам дьявол не разберется.

И на этом закончилась наша встреча с господином Маршаном. Мы поклонились господину на инвалидном кресле и его двум опекунам. Когда я шел рядом с ним в сторону замковых ворот, Ивонна толкнула меня в плечо и задержала на некоторое время.

— Что случилось? — спросил я.

Девочка смотрела в сторону Пьера Маршана.

— Он вам никого не напоминает? — спросила она.

— Да…

— Заметили вы эту его привычку, чесать за левым ухом?

— Да, Ивонна. Я заметил это.

— И это напоминает вам кого-то, не так ли?

— Да.

— Поддельный Пижу, — сказала Ивонна.

А я только покачал головой.

ЧТО ДЕЛАТЬ С ТРЕТЬЕЙ КАРТИНОЙ • НЕ ТЯНИТЕ ПОЛИЦИЮ ЗА ЯЗЫК • КТО БОИТСЯ ПРАВДЫ • ХУДОЖНИК ВИНСЕНТ В БЕДЕ • КОМИССАР ДЕЛАЕТ ХЛЕБНЫЙ ШАРИК • ЗАДАНИЕ ДЛЯ ХУДОЖНИКА • ССОРА ИВОННЫ И РОБЕРТА • В ЗАСАДЕ НА ПРЕСТУПНИКА • ФАНТАСТИКА • "ДЕЙСТВИЕ X" • ФИЛИПП В ЛОВУШКЕ • НОЧЬЮ НА ОСТРОВЕ • ПОМОЩЬ • ТАЙНА БАРОНА ДЕ СЕН-ГАТЬЕН

— Да, да, господин барон. Если хотите, я могу завтра снова поехать в Париж, — заявил он во время ужина господин Арманд Дюрант. — Я возьму для экспертизы картину Ван Гога, но я убежден, однако, что это оригинал.

— Я тоже так думаю, — вставил я.

Барон де Сен-Гатьен осторожно поднял голову, что означало, что он не согласен с нами.

— Мсье Робину, — сказал он, — предполагает, что Фантомас также украл картину Ван Гога. В такой серьезной галерее, как наша, не может быть ни тени сомнения, что какая-то картина не оригинальная. Если кто-то узнает, что мы демонстрируем ему копию, мы навсегда будем осмеяны и никто к нам не заглянет.

— Да, это верно, — согласился господин Дюрант.

— Тем более, — прервала их мадам Эвелина — что мсье Маршан говорил о каком-то человеке, который предлагал ему купить портрет кисти Ван-Гога. Caramba, porca miseria, голову даю на отсечение, что это был Фантомас и хотел продать картину из нашей галереи.

— Нам не известно, мадам, что речь шла о "Портрете врача", — ответил куратор. — Ван Гог нарисовал много портретов.

Я хотел добавить: "И нет никаких оснований, чтобы верить словам Маршана", но я этого не сказал, понимая, что привычка чесать за левым ухом не может быть основанием для подозрений.

Господин Дюрант беспомощно развел руками и добавил:

— Конечно, если барон этого желает, я поеду завтра в Париж, и отвезу картину на экспертизу. Но мне нужно другое средство передвижения. Когда я ехал с картиной Сезанна у меня полетел карбюратор и я два часа ждал подмоги. Когда я ехал с картиной Ренуара, сломался коленчатый вал. Мой автомобиль — это старое железо, рискованно пускаться на нем в путь.

— Я отвезу вас на своей Альпине — проворчала тетя Эвелина. — Caramba, porca miseria, в Париж мы приедем за три минуты.

— А я вас буду сопровождать, — прошептал Робину.

Барон вздохнул с облегчением.

— Значит, все в порядке. Ван Гог поедет в превосходном обществе.

На некоторое время воцарилось молчание.

Ужин, как обычно, проходил в столовой замка. Но на этот раз гораздо больше людей приняли участие в трапезе. Рядом со мной сидел художник Винсент — брат Ивонны, и племянник барона де Сен-Гатьен. Он приехал из Парижа обеспокоенный сообщением об очередной краже в галерее замка.

Также прибыл комиссар полиции из Тур — высокий, тощий, совершенно лысый человек с огромным носом. Он ел быстро, не глядя ни на кого, но в середине ужина прервал еду и принялся задумчиво делать шарик из хлеба с таким вниманием и усердием, как будто он мог дать ему объяснение загадочной кражи картин.

Как мы знаем, за столом сидели также Пижу, Робину и я. Барон де Сен-Гатьен, не преминул вначале выразить свое огромное удовлетворение, что в его замке присутствуют четверо выдающихся (он подчеркнул это интонацией) детективов, что дает ему надежду на то, что он скоро вернет свою собственность.

Не хватало только Ивонны и Роберта. Оба сидели уже в старом донжоне, подготавливая аппаратуру к шоу "Звук и свет". Сегодня ведь также приехало несколько автомобилей и автобусов с какой-то экскурсией из за рубежа.

Для того, чтобы прервать тягостное молчание, я обратился к тете Эвелине:

— А в Шамбор? Нашли ли вы там что-то интересное?

Мадам Эвелина бесцеремонно толкнула локтем господина Робину:

— И что вы на это скажете? Мы напали на что-то интересное или нет? Вы ведь детектив, а не я.

Робину поднял голову от чашки чая и прошептал:

— Я с самого начала считал, что эта поездка не имеет смысла. Было известно, что вор по-прежнему действует тем же методом. Сначала письмо, потом на месте оригинала появляется блестяще сделана копия. Наш визит в Шамбор подтвердил, что он упорно придерживается своего метода.

— И тем не менее, я туда завтра поеду, — продолжил я.

Робину только пожал плечами и снова прошептал:

— Вы иностранец и искусствовед. Посещение замков для вас приятное времяпровождение.

Он дал мне понять, что не считает, что я слишком серьезно отношусь к своей детективной деятельности.

— Caramba, porca miseria, — сказала вдруг тетя Эвелина. Ведь сидит здесь с нами комиссар полиции. Нужно ли содержать такой мощный полицейский аппарат, чтобы услышать: "Я ничего не знаю об этом деле?"

Лысый комиссар полиции Тур сжал в пальцах шарик хлеба.

— Пусть мисс не тянет полицию за язык, — сказал он зловеще.

— А почему это я не должна этого делать? — загремела тетя. — Я старая честная женщина и не боюсь правды.

— А вы, господин барон? — спросил комиссар.

— Я? — удивился барон. — Это, наверное, очевидно, что я хотел бы узнать правду.

— Ах, так? — очень обрадовался комиссар и начал делать новый шарик из хлеба. Неожиданно обратился к Винсенту: — Вы, ведь тоже господин де Сен-Гатьен?

Винсент был красивый, тонкий темноволосый со смуглой кожей и пышными волосами, которые кучерявились на затылке и над ушами. Как и множество молодых парижских художников, он одевался и вел себя со своеобразной небрежностью, как будто давая всем понять, что для него имеет значение только Настоящее Искусство, а все остальное — это суета, ни заслуживающая даже минуты внимания.

Комиссар полиции создал новый шарик из хлеба, смял его в пальцах и еще раз обратился к Винсенту:

— Господин де Сен-Гатьен, у меня вопрос: вы уже успели посмотреть, висящие в галерее дяди, картины Сезанна и Ренуара?

— Их уже нет в галерее, они в моем кабинете, — прервал его господин Дюрант. — Ведь мы не будем демонстрировать подделки!

— Итак, господин де Сен-Гатьен, видели ли вы в кабинете куратора, эти две картины?

— Да, — буркнул художник.

И мне показалось, что в его темных глазах я вижу беспокойство.

— Что вы скажете, — продолжал комиссар, — обе эти картины, эти подделки, вышли из-под вашей кисти? Другими словами, это вы сделали эти копии?

Винсент набрал воздуха в грудь. Через некоторое время он сказал вслух:

— Да. Я сделал эти копии.

На лицах некоторых появилось выражение величайшего удивления, на других — испуг. Лицо барона выражало и то, и другое. Я заметил, что он смотрит на Винсента, как на незнакомца, с удивлением.

— Как это случилось, Винсент? — спросил он тихо.

— Я не имею ничего общего с кражей картин, дядя, — медленно сказал художник, — но, наверное, не нужно никому объяснять, что в Париже трудно жить без продажи собственных картин. Тем более, когда есть еще имена, которые обрели известность. Чтобы жить, нужно держаться самых разнообразных занятий. Примерно полгода назад подошел ко мне один человек и предложил выполнить копии картин Ренуара, Сезанна и Ван Гога, которые находятся в галерее дяди. Тот человек объяснил, что эти картины никогда и нигде не были воспроизведены в натуральных размерах, а ему они очень нравятся и он хотел бы иметь их копии. Предложил довольно большую сумму, и так как я как раз был без денег, то предложение было принято. Тетя Эвелина и дядя, наверное, помнят, что я приехал сюда на две недели, и много часов я проводил в галерее, рисуя.

— Я думал, что это какие-то ваши художественные упражнения — сказал дядя.

— Caramba, porca miseria, или ты думаешь, что я интересуюсь тем, что ты рисуешь? — пожала плечами тетя Эвелина.

— Я сделал эти копии. Это же не наказуемо. Мне даже в голову не приходило, что этот злодей намерен заменить ими оригиналы. Потом он получил копии, дал мне деньги, и мы расстались.

— А если это было не так, — комиссар сделал новый шарик из хлеба — то, что пол года назад, рисуя в галерее, вы сделали замену оригиналов на собственные копии, и все это всплыло только сейчас?

Винсент покраснел от гнева. Барон запротестовал:

— Я ручаюсь за честность Винсента, — сказал он сухо.

Винсент сказал сердито:

— Допустим, что вы правы, комиссар, что это я сделал замену оригиналов на выполненные копии. Я признаю, что возможность у меня была великолепная, потому что охрана, в конце концов, перестала обращать внимание на мои занятия в галерее. Но в таком случае, господин комиссар, с какой целью тогда я стал бы потом писать письма с требованием выкупа и вообще допустил, чтобы вся эта история вышла наружу?

Комиссар усмехнулся иронически:

— Нет, я вас не обвиняю в написании писем с требованием выкупа. Скорее следует полагать, что… — он сделал паузу, схватил кусочек хлеба и сделал из него крошечный шарик — что это не вы писали эти письма, но кто-то, кто узнал о совершенной вами подмене. Таким образом, он хотел обратить внимание на это дело, надеясь, что полиция нападет на след автора копии.

Винсент вскочил из-за стола.

— Я не позволю себя оскорблять! — крикнул он. — Это я рисовал копии, но это не я сделал подмену!

И как сумасшедший выбежал из столовой.

— Я ручаюсь за честность моего племянника, — повторил барон.

Комиссар вздохнул с видимым сожалением.

— Прошу иметь в виду, барон, что я здесь не в целях общения, а для того, чтобы вести расследование. Заранее предупреждаю, что не только ваш племянник, но и вы, барон, подозреваемый в этом деле.

— Я? — удивился барон.

— Да, — кивнул комиссар. — Об этом, однако, поговорим в другой раз.

— Caramba, porca miseria, только не за завтраком? — воскликнула тетя Эвелина. — Если вы собираетесь портить нам каждый прием пищи…

— Нет, мадам, я думаю, это выяснится раньше, — буркнул лысый комиссар и также встал из-за стола.

Ужин был окончен. Но единственный человек, который ушел из-за стола с весьма довольной миной, был господин Гаспар Пижу. Проходя мимо меня, он пробормотал:

— И что вы на это скажете? Бомба, не так ли? Ну что ж, дорогой коллега. Веревка затягивается на шее преступника.

Я вышел на террасу, где туристы наблюдали шоу "Звук и свет", а потом в парк. Я ожидал, что именно туда побежал Винсент, чтобы остыть от гнева.

Была уже ночь. Винсента я нашел на каменной скамье над рекой.

Он сидел, мрачно уставившись на едва видимое течение реки. В нем еще бушевал гнев. Увидев меня, он хотел вскочить со скамейки и уйти в глубь парка, но, вероятно, вспомнил, что я — друг Карен Петерсен и я приехал в Замок Шести Дам по ее просьбе.

— Надеюсь, — буркнул он — что вы не расскажете Карен об этой невероятной истории? Я уже готов думать, что это действительно я подменил картины в галерее дяди. Все против меня! — воскликнул он с гневом и отчаянием.

— До сих пор, есть только подозрения. Комиссар полиции не в состоянии доказать ваше преступление. Копирование картин не является наказуемым.

— Вы обратили внимание, что комиссар даже не спросил, как выглядел человек, который заказал у меня копии? А почему? Потому что он вообще не верит в существование этого человека. А у меня нет никаких доказательств, что я говорю правду.

— А как выглядел этот человек? — спросил я.

— У него была длинная черная борода и очень пышные, темные волосы.

— Я полагаю, что и борода, и волосы были фальшивые. Но, несмотря на это, может быть, стоит, чтобы вы, набросали мне портрет этого человека?

Помолчав, я задал ему новый вопрос:

— Вы видели сегодня утром картину Ван Гога?

— Да.

— На месте оригинала висит ваша копия?

— Нет. Это, наверное, оригинал. Ведь собственную копию, я бы узнал.

— Странно, — прошептал я. — Заказали у вас три копии, а использовали для замены только две.

— Может, еще кто-то сделал копию картины Ван Гога и та оказалась лучше? — спросил художник. — Насколько я знаю, украли также картины Караваджо и Ватто. Я не делал их копий. Фантомас должен иметь, как минимум, еще одного копировальщика.

— А может, в Замке Шести Дам остается по-прежнему оригинальный Ван Гог? — спросил я.

— Может, — согласился тот со мной. — Но вы слышали, что говорили дядя и мсье Дюрант. Если есть сомнения, то нужно картину отвезти на экспертизу.

— Да, — я кивнул. — А вам я советую вернуться в Париж.

— Сейчас? В этой ситуации? Когда все подозрения сосредоточились на моей персоне? Комиссар воспримет это как бегство.

— Комиссар не запретил вам выезд. Возвращайтесь в Париж, и среди тамошних художников попытается выяснить, не делал ли кто-нибудь из них копий полотен Караваджо или Ватто. Я полагаю, как и вы, что для Фантомаса. работало несколько художников. Правда, Фантомас это мастер грима — вы слышали, как он воплотился в Пижу — но, может быть, кто-то из этих художников сумел увидеть что-то особенное в человеке, который заказывал у него копию. И, пожалуйста, нарисуйте его портрет. Может, таким образом нам удастся напасть на след Фантомаса.

— Хорошо, — обрадовался Винсент. Еще сегодня я вернусь в Париж. Я попробую нарисовать облик этого человека. Потом. попрошу сделать тоже самое художников, которые делали копии других похищенных картин. Если, конечно, мне удастся их найти. Таким образом, у меня будет ощущение, что я делаю что-то полезное, что может освободить меня от подозрений.

Я еще некоторое время, оставался с ним на скамейке, утешая его, что истина должна, в конце концов, выйти на поверхность, и тем самым он будет оправдан. Потом он ушел в замок, чтобы вернуться в Париж, а я направился к донжону, где находились Ивонна и Роберт.

Мне было грустно на душе, и, наверное, трудно этому удивляться. Проводимое мною расследование, до сих пор, не принесло никаких конкретных результатов. Правда, в голове шевелились какие-то неопределенные подозрения и предположения, но не подкрепленные никакими доказательствами, они казались абсурдными.

С другой точки зрения я оказался в исключительно сложной ситуации. Я был гостем барона де-Сен-Гатьен и мне хотелось бы быть к нему лояльным. А между тем, как и Пижу, я стал свидетелем подозрительного разговора барона с его слугой. Я понимал, что сегодняшней ночью Пижу готовит ловушку для Филиппа, а, следовательно, и для барона. Как я должен поступить? Или мне сохраняя лояльность следовало предупредить барона?

Но, мне так же претило преступление. Если Пижу был прав и за загадкой Фантомаса стоит барон, то он должен понести заслуженное наказание. Моя лояльность, максимум что могла, это ограничится пассивным отношением к попыткам Пижу, но ни в коем случае мне нельзя было им противостоять.

С другой стороны, проводимое мною расследование дало мне достаточно доказательств, чтобы я убедился, что барон невиновен, как невиновен и его племянник Винсент. Но доказать их невиновность можно было только разоблачением истинного виновника, а в этом вопросе я чувствовал себя все еще беспомощным.

"Мне нужно еще немного времени", — размышлял я, направляясь к донжону.

Представление заканчивалось. Лучи прожекторов двигались по стенам замка, из динамиков текли звуки менуэта.

Я вошел в донжон и чтобы не мешать, Ивонне и Роберту, сел на стул у стены, наблюдая, как мальчик умело нажимает кнопки на приборной панели прожекторов.

Наконец, я дождался конца шоу. Ивонна отключила аппаратуру. Потом она подошла ко мне. Я заметил румянец на ее лице.

— Мы разработали ловушку для помощника Фантомаса, — заявила она. — Ведь, пожалуй, и сегодня Фантомас будет с ним разговаривать? Устроим засаду в коридоре, где дверь в ванную. Мы нашли прекрасное место для нее. В конце коридора стоит огромный стул. Я спрячусь за ним, и я буду наблюдать за каждым, кто во время передачи сигналов, войдет в ванную комнату.

Подошел Роберт.

— Нужно сделать по-другому. Там, за сиденьем есть место только для одного человека. Я там спрячусь, а она пойдет с вами в парк, чтобы наблюдать за островом.

— Нет, это я спрячусь за креслом — продолжала Ивонна.

Они начали ссориться, но я разрешил их спор.

— Это хорошая идея. Но это дело для мужчины. За креслом сидит Роберт.

— Ну, конечно. Вы правы — очень обрадовался мальчик.

Ивонна топнула сердито длинной, стройной ножкой.

— Caramba, porca miseria — воскликнула она, как тетя Эвелина. — Вы считает, что я никуда не гожусь?

Я покачал отрицательно головой.

— И для вас найдется занятие, Ивонна. Кроме этого, есть столько дел…

И я рассказал им о разговоре во время ужина.

— Так это копии Винсента? — испугалась Ивонна. — О, Боже, комиссар его арестовал?

— Я думаю, что нет, — ответил я. — Он постарается собрать больше доказательств вины вашего брата и вашего дяди.

— Дяди? Мало им Винсента? — сказала Ивонна. — А есть ли какие-то основания, чтобы подозревать дядю?

Я кивнул.

— К сожалению, да. Жаль, что не могу вам о них рассказать, я связан тайной.

Ивонна была действительно обеспокоена.

— Что делать, мсье Томас? Что делать, чтобы хоть как-то им помочь? Ведь они невиновны.

— И я так думаю, — ответил я. — К сожалению, я не знаю, как им в данный момент помочь.

Я посмотрел на часы.

— Разве не в это время злоумышленник подавал сигналы? — спросил я.

Мы поспешно вышли из донжона. Туристы уже покинули террасу и парк, который теперь заполнила тьма и тишина. В темноте безлунной ночи горели только некоторые окна в замке, свет их бесформенными пятнами падал на реку.

Вместо того, чтобы пойти в сад Дианы де Пуатье я направился на каретный двор.

— Куда вы идете? — удивился Роберт.

— К своему автомобилю.

— Разве мы не должны были идти на реку, напротив острова?

— Мы поедем на моей машине — объяснил я.

Они не понимали, почему я хочу ехать на машине, а я не мог им этого объяснить.

Из тьмы появился комиссар полиции в сопровождении Пижу. Комиссар подошел к Роберту.

— Это у тебя, парень, есть ключи от донжона и звуковой аппаратуры? — спросил он.

— Да, мсье.

— Отдай их нам. Мы хотим еще раз ознакомиться с этой аппаратурой, — заявил комиссар.

— Что-то случилось? — заинтересовалась Ивонна.

Комиссар нетерпеливым жестом протянул руку за ключами, и было видно, что он не хочет ничего объяснять молодым людям. Но Пижу сказал:

— Мне все еще интересно, каким образом вор вклеил пленку со своим голосом.

Роберт вручил ключи комиссару. И даже хотел пойти с ними в донжон, но комиссар остановил его движением руки.

— Мы сами справимся. Завтра я отдам тебе ключи, — заявил он. Роберт обрадовался, теперь он мог пойти в замок, чтобы выследить человека, который войдет в ванную.

Я вывел машину из гаража замка. Сев в него с Ивонной, мы поехали в парк по большой аллее усаженной старыми платанами. Ночь была очень темная, но я не зажигал огней. Я не хотел, чтобы нас заметил преступник. Я ехал почти ощупью. К счастью, Ивонна знала здесь каждое дерево и безошибочно указывала дорогу.

— Я хочу найти место напротив острова, — объяснил я девочке. — Ты знаешь, там участок пляжа с хорошим спуском к воде?

— Я думаю, что вы не собираетесь въехать в реку? — она рассмеялась.

— Не знаю, может это окажется необходимым, — ответил я со всей серьезностью, но она думала, что я шучу.

Командуя мной: "налево", "теперь направо", "теперь снова влево, и сразу вправо" — она вывела машину парковыми аллеями на песчаный берег реки. Как я уже говорил, было очень темно, я не видел очертаний острова и вообще я понятия не имел, где мы находимся. Когда Ивонна сказала мне остановиться и мы вышли из машины, я убедился, что только шаг отделяет нас от реки. Я слышал даже тихий шепот воды подмывавшей берега.

— И что теперь? — спросила девочка.

— Ну, ничего. Подождем.

— Но почему мы приехали сюда на машине? — поинтересовалась она.

— Может случиться, что нужно будет кого-то преследовать, — ответил я загадочно.

— Ах, я понимаю, вы собираетесь поймать злодея, который с острова передает сигналы — догадалась она. — Только для этого нужен не автомобиль, а моторная лодка.

Я покачал головой.

— Я не собираюсь его ловить. Пора поохотиться на кого-нибудь другого.

— О, боже, какой вы таинственный! — сердито фыркнула Ивонна. — Ах, теперь я понимаю. За разоблачение Фантомаса дают сто тысяч долларов. Разделим, ладно?

— Хорошо.

— Вам тоже нужны деньги. Вы же хотите купить себе другой автомобиль.

— Я слышал, что вы не любите автомобили.

— Я не люблю, но вы, наверное, хотели бы иметь такую машину, как у тети Эвелины. Каждый мужчина любит автомобили.

— Моя машина лучше, — возразил я. Девочка опять восприняла это как шутку.

— Вы очень милый, — сказала она. — Когда вы к нам приехали на этой своей колымаге, я догадалась сразу: приехал парень…

— … с переключателем в мозгах — закончил я.

— А, да. И сразу почувствовала к вам симпатию, потому что я подумала: "Если этот парень ездит на такой колымаге, это значит, что его автомобили не впечатляют. Вместо автомобиля он, вероятно, предпочел бы велосипед, но на велосипеде он не мог приехать из Польши". А как в Польше? Парням и девушкам тоже нравятся автомобили?

Я ответил уклончиво:

— У нас так же, как и везде. Но на дорогах можно увидеть много девочек и мальчиков, занимающихся велоспортом. У вас есть велосипедная гонка "Тур де Франс", а у нас Гонка Мира на трассе Варшава — Берлин — Прага. Ты слышала об этом?

— Ну, конечно.

Так мы болтали, сидя на берегу реки, возле машины. Я сохранял спокойствие, но это была только видимость. Когда я вошел в донжон, в моей голове родился план. Полный внутреннего напряжения я ожидал, того момента, когда мне удастся его реализовать. Сложность заключалась в том, что одновременно я хотел перехватить информацию, передаваемую злоумышленниками. Я боялся, что мне не удастся согласовать эти оба дела.

А Ивонна, которая не отдавала себе отчета в своих чувствах и мыслях, решила, как говорится, "зажать меня в угол", и вытащить из меня все мои подозрения и предположения.

— Мы поедем завтра в Орлиное Гнездо? — спросила она неожиданно.

— Нет. В Шамбор, — ответил я. — А с какой целью мы бы посетили Орлиное Гнездо? И как туда добраться?

— Но ведь и вы заметили, что Маршан это ложный Пижу.

— Это только подозрения, — сказал я с нажимом. — Ну что с того, что он чешет за ухом? Представляю себе выражение лица комиссара полиции из Тур, если бы я ему сказал: "Арестуйте Маршана, потому что он чешет себя за ухом, так же, как фальшивый Пижу".

— Вы правы, — она вздохнула. — Маршан совершенно не похож на Пижу. Только эта привычка чесать за левым ухом…

— Вот именно, — согласился я с ней. — Поэтому не следует никому говорить о наших подозрениях. А кстати, ты должна знать, что хороший грим может полностью изменить лицо человека. Из молодого человека сделать старика — и наоборот. Очень меняет человека прическа. Но трудно длительное время сохранить контроль над своим поведением, особенно в моменты, когда человек расстроен. Часто мы даже не отдаем себе отчета в том, что каждый из нас имеет какие-то только себе присущие жесты. Поддельный Пижу чесал за левым ухом. И так же делает Маршан. Быть может, однако, это лишь простое стечение обстоятельств.

Ивонна подумала и спросила:

— Ну, хорошо, но не слишком ли много этих совпадений? Маршан прибыл в Анже в тот же момент, что и мы. Кто-то ему предложил купить картину Ван Гога, который как раз был у нас украден. Черт возьми, что все это значит?

Я ничего не ответил. Но подобные мысли, пока еще бесформенные, бродили и у меня в голове. Порой мне казалось, что в дебрях головоломок я замечаю какое-то решение, что я уже напал на след Фантомаса. Но это были только иллюзии. Как будто мне приснилось, что я блуждаю в темноте, и вдруг вижу вдали ярко горящий фонарь. И когда я шел к нему, то вдруг проснулся от сна. И снова я оказался в темноте.

— Внимание! — зашипела Ивонна и крепко сжала мою руку.

Невольно я посмотрел в сторону острова. Только потом я посмотрел в сторону замка и увидел мерцающий свет.

— Это из другой ванной. Которая на первом этаже. А он хитрый! — воскликнула Ивонна. — А Роберт сидит за креслом на втором этаже.

Злодей оказался довольно умным. Осторожность заставила его второй раз не сигнализировать с того же места. Но разве я мог предположить, что он так поступит?

Я по буквам прочел его сигналы: "З-а-в-т-р-а в ч-е-т-ы-р-н-а-д-ц-а-т-ь а-к-ц-и-я Х".

И перестал мигать фонариком. Окно ванной комнаты на первом этаже снова стало темным.

А на этот раз кто-то с острова стал мигать фонариком:

"П-о-н-я-л" — давали ответ.

И на этом закончился обмен информацией. Кто-то из замка, передал отчет кому-то на острове. А тот перенесет его дальше. Для кого? Таинственному и неуловимому Фантомасу?

— Акция? Что они хотят сделать? — прошептала Ивонна. Она судорожно сжимала мою руку, и я чувствовал, что ее рука дрожит от волнения. И мне было приятно.

— Завтра в четырнадцать — тихо повторил я. — Это замечательно.

— Вы знаете, что они хотят сделать?

— Нет. Но теперь у меня есть уверенность в том, что барон не имеет с ними ничего общего.

— Конечно, — ответила она, — но, в конце концов, одна вещь не имеет ничего общего с другой…

— Ну, хорошо, — сказал я очень довольно. — Они запланировали на завтра акцию Х, а барон планировал свою акцию на сегодняшнюю ночь. Это явное свидетельство того, что ваш дядя не имеет ничего общего с Фантомасом.

Ивонна так и подпрыгнула.

— Мой дядя задумал какую-то акцию?

В этот момент через ночи тьму, прорвался резкий свист. Доносился он со стороны замка. Ему ответил такой же свист; но уже с берега реки.

— Полиция? — поразилась Ивонна, потому что свист показался нам знакомыми. Таким образом, сигналят полицейские, управляя движением на дороге.

Вдруг загорелись все прожектора шоу "Звук и свет". Осветив Замок Шести Дам, их лучи расплылись по реке.

Я понял: Пижу и комиссар полиции устроили ловушку Филиппу и барону. С этой целью они взяли ключи от старого донжона и аппаратуры комплекса.

— Смотрите! — воскликнула Ивонна, судорожно сжимая мою руку.

От одной из центральных опор, которые поддерживали галерею замка, отчалила лодка. Сидел в ней, вероятно, Филипп, я мог только догадываться, потому что, несмотря на блеск фар расстояние было слишком большим, чтобы различить черты лица.

Филипп понял, что он как на ладони в свете прожекторов, взялся за весла и стал ими лихорадочно работать. Он понял, что это Пижу устроил ему в ловушку?

Но комиссар предвидел подобную ситуацию. На другом берегу ждала лодка с мотором, в которой сидели полицейские. Мы услышали шум запускаемого двигателя. Моторная лодка отскочила от берега и резко двинулась в сторону лодки Филиппа. Теперь даже дилетант должен понимать, что Филипп не успеет добраться до другого берега. Впрочем, и там, наверное, прятались полицейские.

Оставался только маленький островок на реке. И в этом направлении греб дворецкий барона.

— О, Боже, что все это значит? — спросила Ивонна. А я и не говорил, в напряжении следя за лодку.

Моторная лодка полиции была все ближе и ближе к Филиппу. Еще несколько метров и полицейские схватятся за борт. Еще пару метров…

— Стой! Стой! Стой! — кричали полицейские. Прожектора шоу "Звук и свет", были настроены так, что освещали только замок, часть парка и разводные мосты, часть же реки и островок были погружены в темноту. Если бы Филипп смог до него добраться, ему может в темноте ночи и удалось бы сбить погоню со следа. Но моторная лодка была уже на расстоянии около трех метров от лодки Филиппа, находящегося все еще в пределах света прожекторов.

— Это Филипп! — удивленно воскликнула Ивонна, потому что только сейчас узнала гребца. — Но почему он убегает? Почему его преследует полиция?

Вдруг произошло что-то странное и одновременно смешное. Река была богата на мели и песчаные отмели. И вот моторная лодка полицейских внезапно клюнула носом на каком-то мелководье. Встала на месте так резко, что полицейские чуть не посыпались за борт. Филипп еще быстрее начал двигать веслами, и исчез в темноте ночи.

На долго ли? Вот полицейские уже столкнули лодку с отмели. Через несколько минут она дойдет до острова, и они найдут на нем Филиппа.

Теперь я решился.

— Садись в машину, — приказал я девочке.

А когда послушно выполнила мою команду, запустил двигатель и въехал на машине в реку. Это сопровождалось громким всплеском воды, мокрые брызги ударили нам в лицо.

— О, Боже! Ваша машина! — воскликнула удивленно Ивонна.

— Моя машина? — я повторил вопрос, испугавшись, что может что-то сломалось в машине. Я забыл, что девушка не имела понятия о свойствах моей машины.

— Ваша машина плавает? Ведь она плавает по воде! — она не могла прийти в себя от удивления. — Ну да, теперь я понимаю, почему вы ездите на таком неуклюжем автомобиле. Он чудесный! Он даже лучше… велосипеда, — сказала она с чувством, и это был, наверное, самый лучший комплимент, который слышала моя машина.

Я двинулся к островку затерявшемуся в темноте. Мрак был нашим союзником, скрывал нас от глаз полицейских, которые стащили лодку с отмели. Мотор машины работал тихо, в отличие от шумного двигателя полицейской лодки. Ни комиссар, который всю эту акцию и, вероятно, наблюдал из замка, ни сопровождающий его Пижу не догадывались, что к погоне за Филиппом подключился кто-то новый. Не знал об этом и Филипп. Он только что доплыл до острова и тяжело дыша, выгружал из лодки какие-то пакеты, когда бесшумно рядом с ним, выехал из реки мой автомобиль и покатился по песчаному берегу.

— Кто это?! — в ужасе воскликнул Филипп.

— Спокойно. Это я — сказал я, выпрыгивая из машины.

Филипп увидел Ивонну, и это вызвало в нем доверие ко мне.

— Полицейские скоро будут здесь. Садитесь в машину, — приказал ему.

— В машину? Мне садиться в машину? Вы хотите меня утопить? — пробормотал тот.

Вдруг он понял, что мы находимся на островке, окруженном водой. И поэтому мы приплыли сюда на машине.

— Как вы сюда попали? — спросил он, с трудом справившись с испугом.

— Нет времени на разговоры. Этот автомобиль плавает — объяснил я торопливо. — Садитесь, пожалуйста! Бежим!

Я помог ему бросить пакеты в машину. Мы столкнули лодку на воду. Пусть она плывет по течению. Копы кинутся за ней в погоню, думая, что в ней скрывается Филипп. А когда они найдут лодку, мы уже будем далеко.

Мы услышали шум мотора полицейского катера. Это означало, что они уже сняли его с отмели и теперь плывут к острову. Горящие на лодке фары освещали длинную полосу реку.

"Только бы не заметили машину", — подумал я.

Но нет. Луч фар обнаружил лодку Филиппа, уносимую течением реки. Полицейская команда двинулась в след за ней, не выпуская ее из полосы света.

А я тем временем, потихоньку и не торопясь, выехал на другой берег. Мы въехали в сад Дианы де Пуатье и под руководством Ивонны, я начал петлять по аллеям парках.

— Что находится в этих пакетах? — спросил я Филиппа.

Он оправился от ужаса, какой наводила на него мысль о встрече с полицией.

— Я поклялся барону, что ни кому не скажу, — ответил.

Я остановил машину.

— Я никогда не участвовал ни в одном мошенническом предприятии — сказал я. — Я спас вас, потому что я был уверен, что это дело не имеет ничего общего с Фантомасом. Но я должен знать, что находится в этих пакетах.

— Я поклялся барону… — повторил Филипп.

Я пожал плечами.

— Вы оба, кажется, не приняли во внимание, что полиция устроила ему ловушку. И ваша тайна скоро перестанет быть тайной. Если я вас спас, то, наверное, я имею право знать, что находится в этих пакетах.

— Да, Филипп. Я тоже имею право знать, — сказала Ивонна. — Дядя является честным человеком. То, что скрывается в этих пакетах, наверное, это подтвердит.

Я добавил:

— Весь парк окружен полицией. Так или иначе, без моей дальнейшей помощи вам не вывезти эти пакеты из парка. Вы должны, к сожалению, раскрыть мне тайну барона.

Филипп понимал, что выхода нет. И он был вынужден согласиться на мое условие.

— Пусть господин сам увидит, — буркнул он в конце концов. Я положил на колени один из пакетов, развязал стягивающую его нить. Внутри оказалась картонная коробка. А в коробке — поверите ли? В коробке была миниатюрная электрическая железная дорога. Прекрасные вагоны, локомотивы, выключатели, семафоры, станционные здания.

— Что это значит? — ахнул я.

Филипп тяжело вздохнул.

— Барон увлекается электрической железной дорогой. В повалах замка есть целый зал, оборудованный как большая железнодорожная станция. Но вы, наверное, знаете, что в последнее время у барона финансовые проблемы, поэтому я искал ему покупателя, который приобретет эту дорогу.

— И что — это тайна?

— Вы не понимаете? — возразила Ивонна. — Я думаю, что дядя опасается насмешек. И прежде всего он боится тети Эвелины. Если бы сообщение об этих его наивных и детских забавах дошла до тети, она бы безжалостно его высмеяла. А дядя хочет сойти за серьезного человека.

— С него смеялись бы все вокруг, — буркнул Филипп.

— И ты убегал от полиции? С этой игрушкой? — вскричал я.

— Я потерял голову. Я не знал, о чем идет речь, — пояснил он. — Я увидел, что за мной гонятся, поэтому я начал убегать. К тому же, я не хотел раскрывать тайну барона.

— Дядя решил избавиться от того, с чем так любит играть, — с грустью сказала Ивонна. — Не жалко ему этой дороги?

— Жаль. Но у нас нет ни франка, — буркнул Филипп.

Ивонна приняла решение. Эта девочка любила командовать.

— Дорога вернется к дяде, — сказала она твердо. — И деньги скоро будут. Для начала я дам кое-что из своих сбережений. А потом будет сто тысяч. Мы их получим за Фантомаса, не так ли, мсье Томас?

— Да, — согласился я с глубокой уверенностью.

Мы решили, что Филипп, под защитой темноты вернется в замок, а мы с Ивонной спрячем в кустах пакеты с игрушками. На следующий день Филипп переправит их в подвал замка. Барону объяснит, что из-за полиции не смог доставить дорогу покупателю и тот отказался от сделки. Конечно, он не упомянет ни словом, что я и Ивонна были допущены к тайне.

— А что мы скажем полиции? — спросил Филипп.

— Прошу, оставить это дело мне. Объясню Пижу его ошибку, — сказал я. — Я уверен, что и полиция может держать язык за зубами, хотя бы ради своего престижа. Но это надо делать в спокойной обстановке. Теперь, вы исчезаете и не попадаетесь полицейским на глаза.

Филипп с трудом вылез из машины.

— Подожди! — я остановил его. — Но ведь, в Замке Шести Дам нет никакого тайного прохода. Как вы выносили пакеты?

— В третьем блоке моста есть лестница и дверь, немного выше уровня воды. Мы с бароном назвали их тайным проходом, но это не является секретом. Когда проплываешь между колоннами моста, можно увидеть эту дверь. Ты ведь знаешь о ней, Ивонна. Все знают о лестнице в воду.

Так объяснилась еще одна загадка.

КОМИССАР ЕДЕТ В ШАМБОР • НОВЫЕ ПОДОЗРЕНИЯ ПИЖУ • ЕЩЕ О ЗАПАХЕ "ГАЛУАЗ" • В ЛЕСУ ШАМБОР • ПРОБЛЕМЫ ПОЛИЦИИ • НЕОБЫЧНЫЙ ЗАМОК • ФРАНЦИСК I, ЛЮДОВИК XV, СТАНИСЛАВ ЛЕЩИНСКИЙ И ДРУГИЕ • О КАРТИНАХ ВАТТО • ОТНОШЕНИЕ КУРАТОРА • ТРИ ОСНОВНЫХ ВОПРОСА • ПО СЛЕДУ ФАНТОМАСА

На следующий день рано утром лысый комиссар полиции Тур и господин Гаспар Пижу с кислыми минами слушали мой рассказ о ночных событиях и тайне барона де Сен-Гатьен. В доказательство, что я говорю правду, я привел их в сад Дианы де Пуатье и показал спрятанные в кустах пакеты с миниатюрными вагончиками и локомотивами.

— Почему вы не показали нам эти пакеты прошлой ночью? — спросил меня строго лысый комиссар.

— Атмосфера была слишком накалена, — ответил я. — А кроме того, я не хотел в это дело впутывать рядовых сотрудников полиции. Не хотел, чтобы им пришлось услышать, что вместо Фантомаса преследовали человека, который плыл с коробками игрушек.

— Да, — кивнул комиссар. — Поэтому мы не будем придавать этому делу никакой огласки. Пусть тайна барона останется только среди нас.

— Правильно, — кивнул я, зная, что комиссар боится критики.

И в полном согласии мы пошли на завтрак в столовую замка. Барон де Сен-Гатьен, как обычно, с милой улыбкой на лице и с огромной теплотой относился как к комиссару, так и к господину Пижу. Но, вероятно, Филипп успел уже сообщить, что сделка с железной дорогой сорвалась, потому что Пижу и комиссар устроили для него ловушку. Барон, однако, был убежден, что никто не проник в его тайну, и это было для него утешением.

Но мадам Эвелина чуть не испортила все.

— Caramba, porca miseria! — воскликнула она во время завтрака. — Что это были за шум и свист прошлой ночью? И почему вы запустили, господин комиссар, аппаратуру для представления?

Комиссар любезно ответил:

— Мы попытались выяснить, каким образом Фантомас вставил свою запись на ленту магнитофона. А эти шумы и свист на реке были связаны с выполненной мною попыткой проверки эффективности нашей полиции, мадам.

Таким образом, все дело прояснилось, так сказать, официально. Однако, я думаю, что никто в эти объяснения не поверил. Во время завтрака, так же, как и во время ужина, сохранялась атмосфера подозрительности. Только на этот раз это не комиссар и Пижу с подозрением относились к жителям замка, а жители замка заподозрили полицию и Пижу в какой-то новой очередной ловушке.

Я обратился с вопросом к куратору:

— Вы собрались сегодня в Лувр с картиной Ван Гога?

— Да, — ответил господин Дюрант. — Я забираю сегодня картину в Лувр. Но мы поедем только в полдень, не так ли, мадам? — спросил он у тети Эвелины.

— Я должна просмотреть скопившуюся корреспонденцию, — заявила мадам Эвелина. — Я все где-то езжу и у меня даже нет времени ответить на письма друзей. Я посвящу этому всю первую половину дня. А специалисты и так займутся экспертизой только завтра. Достаточно того, что мы доставим им картину сегодня.

— Возвращаясь же к вопросу подлинности этого полотна, — снова взял слово господин Дюрант, — я уверен, что это оригинал. Моего свидетельства, однако, в этом отношении не достаточно. Барон прав, утверждая, что фатальным может оказаться даже слух, будто бы в нашей галерее представлены копии вместо оригиналов.

Робину прошептал:

— По дороге в Лувр я позабочусь об охране картины. Это очень важно, если господин Дюрант считает, что эксперты подтвердят подлинность произведения.

— А что вы будете делать? — спросила меня мадам Эвелина. Может поедете с нами в Париж?

— Я еду с Ивонной в Шамбор, — ответил я.

— В Шамбор? — заинтересовался вдруг комиссар и начал лепить шарики из хлеба, что, наверное, означало, что он интенсивно думает над какой-то проблемой. — Вы, кажется, являетесь выдающимся польским детективом. Правда ли это?

Я закашлялся, чтобы скрыть смущение.

— Я искусствовед — объяснил я. — Но я также имею дело с подделками и кражами произведений искусства.

— Господин Самоходик, — сказал про меня Пижу — глубоко убежден, что, идя по следам преступлений Фантомаса, сможет напасть на решение нашей загадки.

— Ах, так? Я понимаю, — буркнул комиссар. — Поэтому вы едете в Шамбор, откуда украли картины Ватто — и схватил новый кусок хлеба, из которого начал лепить маленький шарик. — Вы не возражаете, что я поеду с вами?

— Да, конечно, господин комиссар.

Пижу презрительно пожал плечами.

— Это след — сказал он, — ведущей в никуда.

— А у вас может есть какой-то другой след? — ответил вопросом на вопрос комиссар.

— Нет, — заявил Пижу.

У него было при этом настолько жалобный вид, что мне его стало даже жалко. С момента, когда выяснилась тайна барона, он чувствовал себя жалким и беспомощным. Но я был уверен, что он не успокоится до тех пор, пока в его мозгу не возникнет какая-либо новая гипотеза, позволяющая решить загадку Фантомаса. Не смотря на это, во мне все еще сохранялось убеждение, что Пижу — большой хитрец.

И я не ошибся. После завтрака, когда я шел в гараж, чтобы вывести машину, меня встретил Пижу. Он вытащил из кармана пачку "Голуаз".

— Вас угостить? — спросил он. — Это отличные сигареты.

— С удовольствием — я достал сигарету из его пачки. — Фальшивый Пижу, если вы понимаете, о чем речь, — добавил я, — тоже курил "Голуаз".

— Ах, так? — кивнул Пижу. — Это очень интересно, мсье. Но еще интереснее был бы ответ на вопрос, что мне со вчерашнего дня не дает покоя. А именно: откуда Маршан знал, что я курю "Голуаз"? Поверьте мне, даже самый чуткий нос не почувствует на расстоянии курильщика "Голуаз".

— К сожалению, я в этом не разбираюсь.

— Однако, со слов Маршана, вы интересовались Орлиным Гнездом. Почему?

— Потому что это очень красивый старый замок. И живописно расположен. — сказал я уклончиво.

— Неужели? — иронично спросил детектив. — На некоторое время я даже действительно поверил, что вас интересуют старинные замки долины Луары. Поэтому я думаю, что если вы обратили внимание на интересную архитектуру Орлиного Гнезда, то ничего плохого не случится, если Пижу бросит на нее взгляд.

— Советую делать это незаметно. Как вы знаете, Маршан наблюдает за холмом под замком через подзорную трубу. А мне кажется, что это человек, который предпочитает избегать внимания.

— Откуда это убеждение?

— Туда не пускают посторонних. Его охрана прогоняет всех от замка, даже мальчиков, которые там ловили диких кроликов.

— Ах, так? — буркнул Пижу. — А как вы думаете, почему он появился в Анже в то же время, что и мы?

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Он объяснил, что увлекается историей.

— Очень странный интерес, для бывшего торговца вина, — ответил Пижу. — Я много думал над этим вопросом и пришел к удивительному выводу: он встретился с нами в Анже, чтобы сообщить нам, что кто-то хотел ему продать украденную в нашем замке картину Ван Гога.

Я на мгновение задумался.

— Кто знает, может вы и правы. Только с какой целью ему давать нам информацию?

— Может, он хотел незаметно подкинуть нам какой-то след?

— Вы собираетесь поехать в Орлиное Гнездо и спросить об этом Маршана?

— Нет. Потому что я думаю, что этот след окажется ложным, — ответил Пижу. — В такой ситуации гораздо больше меня интересует, информатор, чем его информация.

"Однако, у него есть голова на плечах", — подумал я о детективе Страхового Агентства. И решил дать ему понять, что я испытываю по отношению к Маршану определенные подозрения. Пусть Пижу не думает, что только он может наблюдать за людьми.

— А что сказали бы на это, — заговорил я, — если бы вдруг выяснилось, что Маршан не только прекрасно обходится без инвалидной коляски, но и прекрасно лазит по веревочной лестнице?

Пижу, чуть не подавился дымом "Голуаз".

— Ничего себе! — воскликнул он закашлявшись. — Вы бы опираетесь на какие-то конкретные предпосылки?

— К сожалению, нет, — беспомощно развел я руки.

И на этом мы закончили разговор, потому что ко мне подошел лысый комиссар полиции из Тур.

— Ну что? Мы едем в Шамбор? — спросил он.

— Пижу считает, что это только пустая трата времени, — заявил я поддразнивая.

Комиссар пожал плечами.

— Ах, этот Пижу. Из-за него вчера мы могли быть дискредитированы. Я скажу вам правду: я хочу ехать в Шамбор, чтобы задать один вопрос местному куратору.

— Я не спрашиваю какой, потому что я знаю, что мне вы его не скажете.

— Вы его услышите в замке Шамбор, — сказал комиссар.

— А теперь поехали, ладно? Мне жаль времени, поэтому я использую ваш автомобиль, а не вызываю из Тура полицейский автомобиль.

Я зашел в гараж и вывел машину. Потом я подъехал к замку и забрал Ивонну и Роберта. Втроем мы предстали перед комиссаром, который в ожидании шел по парку.

— Что это за странный автомобиль? — спросил он, с подозрением поглядывая на мою машину. — Может, я все-таки вызову полицейский автомобиль?

Ивонну задел тон его голоса.

— Он лучше велосипеда, — сказала она.

Но комиссар полиции, не понимал, что эти слова в устах Ивонны — большой комплимент.

— Лучше, чем велосипед? — спросил. — А, может быть, я вызову полицейский автомобиль?

— В этом нет необходимости. Мы поедем очень быстро, — я заверил его.

Но мне не пришлось, однако, спешить. Замок Шести Дам не далеко от Шамбор. Комиссар, который прекрасно знал здешние дороги, повел нас боковыми путями через Фужер, Шеверни, Брасье.

В нескольких километрах от замка мы въехали в прекрасные леса. Это был на самом деле замковый парк площадью пять с половиной гектаров, из которых более четырех с половиной составляли леса. Парк был окружен стеной длиной в тридцать два километра — в путеводителе я читал, что это самая длинная стена во Франции.

Когда-то эти леса были великолепной территорией королевской охоты. В парке находилась соколятни и псарни, где скрещивались лучшие породы охотничьих собак со всей Европы. Потому что французские короли были заядлые охотники. Король Людовик XII мог на коне, гоняясь за дичью, перепрыгнуть ров пятиметровой ширины, Франциск I обожал здесь охотиться на вепрей, и даже слабый от природы, и болезненный Карл IX проводил в седле по десять часов и прекрасно играл на охотничьем роге.

Сегодня через огромный парк ведет к замку шесть ворот и шесть больших аллей. Сам замок, красивым, белым силуэтом, внезапно возникает из зелени в конце аллеи и встреча с ним, кажется, всегда удивительной и неожиданной.

Но прежде, чем я расскажу о Шамбор, еще несколько слов о лысом комиссаре полиции из Тур. Разговор, который мы с ним вели во время поездки в Шамбор, мне кажется, очень важным.

Всю дорогу комиссар довольно иронично относился ко мне, может из-за того, что у меня машина чуть лучше велосипеда, а также со снисходительной иронией относился к Ивонн и Роберта.

— А вы, дети, также, играете в детективов, как этот господин? — спросил он, имея в виду меня. Что, якобы, я играю в детектива. Другими словами, я не настоящий детектив.

Наверное, в понятии комиссара настоящим детективом был только Пижу, который имел замечательный Хамбер и работал в Агентстве. Я не знаю, что он думал о господине Робину, но, насколько я смог заметить, не смотрел на него с симпатией. Полицейские не любят частных детективов и относятся к ним с оттенком превосходства. Но господин Робину был настоящим детективом, потому что он имел визитную карточку и за деньги тети Эвелина расследовал кражи картин. А я? Можно ли было воспринимать всерьез человека, который ездит на машине "лучше, чем велосипед", а интерьер этого автомобиля, напоминает кабину самолета? Я думаю, что он относился ко мне как безвредному чудаку. А то, что встретил меня в Замке Шести Дам, еще больше укрепляет его в этом убеждении. Чудаками были барон и мадам Эвелина. Стоит ли удивляться, что у них был странный парень с дурацкой машиной?

— Я хочу получить сто тысяч франков награды за поимку Фантомаса, — ответила ему со всей серьезностью, Ивонна. — Такая сумма спасла бы нас от финансовых проблем.

— Ах, так? — улыбнулся снисходительно комиссар. — Но ты считаешь, дитя мое, что Фантомас даст вам поймать себя только потому, что вы собираетесь получить сто тысяч франков?

— Просто указать на него, мсье, — ответила Ивонна. — Захват можно оставить полиции.

— Наверное, ты думаешь, милое дитя, что тот Фантомас похож на гостей барона де Сен-Гатьен. Он появится в вашем замке и скажет: "Я Фантомас", а потом ты укажешь на него полиции?

Ивонна пожала плечами.

— Я уже имела удовольствие с ним познакомиться, и даже угостить бокалом шерри. Он посетил нас как поддельный Пижу.

— Откуда у вас уверенность, что это был Фантомас?

— Никто другой бы не осмелился на такое мероприятие — с глубокой убежденностью заявила Ивонна.

Комиссар погладил себя по лысой голове.

— К сожалению, я ничего не знаю о Фантомасе, — признался он честно. Памятуя об иронии, с которой он до сих пор относился ко мне, я позволил себе сделать замечание:

— Я думал, что полиция уже имеет некоторое представление об этой личности. Как бы то ни было, но он рыщет по замкам Луары в течение довольно длительного времени, и совершил много краж.

Комиссар снова похлопал себя по лысине.

— Вы должны признать, что мы имеем дело с явлением весьма необычным. Воровство — это воровство, мсье. У вас есть какой-то предмет и его украли у вас, значит вы его не имеете, а он стал собственностью вора. Да или нет?

— Да, — согласились мы.

— А что собой представляет дело с Фантомасом? Разве в каком-то из замков долины Луары пропала хоть одна картина? Нет, мсье. Картины висят, как висели на привычных местах. Однако, видимо, вместо оригиналов висят подделки. Что это за воровство, мсье, если для его определения нужны эксперты из Лувра? Сам владелец не в состоянии сказать: украли его картину, или нет? Во всех из перечисленных случаев краж не было обнаружено следов взлома замков или вынимания стекла. Ничего подобного, мсье. Поверьте мне, порой я прихожу к удивительному выводу: не было никаких краж картин.

— И, тем не менее, специалисты из Лувра утверждают, что привезенные им картины являются подделкой, хотя у владельцев были оригиналы.

Комиссар вздохнул и указал пальцем на мою машину.

— Вот ваш автомобиль. В один прекрасный день вы приходите ко мне и говорите: "У меня украли автомобиль, тот что лучше велосипеда." Но я вижу, что вы приехали ко мне на этой машине, и выражаю удивление. Вы, однако, утверждаете, что хотя этот автомобиль и является таким же, как предыдущий, но, по мнению экспертов, это, однако, другой автомобиль, то есть подделка. Даже вы, владелец этого странного транспортного средства, не в состоянии сделать вывод, что ездите на той же самой машине. И как в этой ситуации действовать полиции? Мы должны спросить: "Ездит он так же хорошо, как раньше?" Вы ответите, что да. "Ну, и ездите себе дальше на нем и не дурите нам головы" должны мы вам сказать и попрощаться с вами.

— С произведениями искусства немного по-другому, — ответил я. — Правда, подделка Ван Гога выглядит так же, как оригинал, а в любом случае, отличия для любителя совершенно незаметны, но тем не менее ценность фальшивки незначительна по сравнению со стоимостью оригинала. Для владельца и тех, кто рассматривает картину, важно, что каждое пятнышко на этом холсте рисовал Ван Гог, а не мошенник.

— Нет, — буркнул комиссар. — Я этого совершенно не понимаю. Или картина красивая или уродливая. И на этом конец. Скажите мне пожалуйста, как в таких условиях вести расследование?

Я улыбнулся. Ситуация на самом деле была необычная. Борьба с Фантомасом превзошла, кажется, возможности полиции из Тура. Комиссар посмотрел в записную книжку.

— В Шамбор украли картину Ватто. Название картины: Парк. Что это был за художник этот Ватто, мсье?

— Антуан Ватто — начал я объяснения — французский живописец, родом из Фландрии. Он жил на рубеже XVII и XVIII веков. При французском дворе, после смерти Людовика XIV, воцарилась мода на легкую и приятную живопись, радующую глаз богатством красок. Таким придворным художником был Ватто, который рисовал много замечательных пейзажей. Но пейзаж был для него лишь фоном, как будто искусственной, театральной декорацией, в которой он представлял "изысканное удовольствие": Коломбину, убегающую от Пьеро, развеселую компанию на траве в парке поместья. Колорит этих сцен был сказочный. Ватто был художником чрезвычайно чувствительным к цвету, и рисовал действительно очень красиво. Впрочем, как утверждают знатоки, это его сказочный мир скрывал куда более глубокий смысл. Ватто своим пикником и забавами предавал поэтический, и даже философский смысл. Глядя на его картины, где все такие благостные и спокойные, нельзя, тем не менее, избавиться от ощущения какой-то печали, которая из них исходит. Наблюдая за ними, невольно задумываешься над призрачностью счастья и красоты…

Комиссар полиции со щелчком закрыл блокнот.

— О-ла-ла! Как это все трогательно, — проворчал он. — Если бы вы еще сказали, кто украл Ватто из замка Шамбор, я был бы полностью удовлетворен.

Мне не пришлось ему отвечать, потому что перед нами вдруг появился, огромный, великолепный белый силуэт замка Шамбор.

Я написал "замок" и так о нем пишут в путеводителе, но, несмотря на то, что он возведен по образцу феодальной крепости, но в период влияния ренессанса и никогда не выполнял защитных функций. Это не замок, а, скорее, великолепный королевский дворец. Огромный, крупнейший из всех, что находятся в долине Луары. В нем четыреста сорок комнат и жилых помещений. По размеру он не уступает Версалю, и, как говорят некоторые, был также "предшественником" Версаля.

Дворец Шамбор построил Франциск I после 1519 года, и делал это с таким рвением, что не приказал прекратить строительство даже тогда, когда государственная касса опустела, когда не было денег, чтобы выкупить из плена своих сыновей. Хотел изменить ход Луары, чтобы она протекала мимо его замка, но его архитекторы были напуганы таким гигантским проектом, что отсоветовали ему это. Пришлось довольствоваться изменением русла реки Коссон, которая сейчас протекает неподалеку от дворца.

Строительство продолжил король Генрих II. И так возник великий дворец, как будто высеченный зубилом выдающегося скульптора.

Основным стержнем замка является мощный донжон, окруженный башнями. В четыре угловые башни ведут замечательные двухэтажные галереи, поддерживаемые аркадами. Они замыкают большой четырехугольник дворца.

Знатоков архитектуры впечатляют, в первую очередь, два архитектурных элемента: лестница и терраса. Лестница — когда-то единственная в своем роде — знаменитая двойная лестница, которая ведет к трем верхним этажам замка. Она состоит из двух винтовых лестниц, расположенных вокруг полого центрального сердечника. На этой конструкции возвышается башенка с фонарем, над которой расположена геральдическая лилия. Два человека поднимающиеся по двум пролетам лестницы, могут наблюдать друг за другом через отверстия в сердечнике, но никогда не встретятся! Ее резной орнамент представляет собой один из величайших шедевров французского Ренессанса. На каждом этаже вокруг лестницы в форме креста расположены четыре вестибюля. Эти залы ведут к четырем совершенно одинаковым апартаментам.

С террасы, построенной по конструкции итальянской архитектуры, можно было наблюдать приезды и отъезды охотников на лошадях, прибытие почетных гостей, показательные военные учения, парады, рыцарские бои.

В Шамбор бывали и короли, девять раз приезжал сюда Людовик XIV. Однако стоит знать, что бывал здесь и кто-то, кого современники едва терпели, и все же его имя золотыми буквами вписано в историю и осталось в памяти потомков навечно, в отличие от многих могущественных владык.

Здесь, в Шамбор знаменитый французский комедиограф Мольер[56] писал и представлял свои комедии, в частности, "Мещанина во дворянстве". Судьба комедиографа при королевском дворе была не легкой. Подхалимы хвалили пьесу, если король ее похвалил, и готовы были к сокрушительное критике, если король во время представления ни разу не улыбнулся. Рассказывают, что во время представления в одной из частей дворца Шамбор, Мольер, который играл в пьесе, с ужасом наблюдал мрачную мину короля Людовика XIV, понимая, что после выступления его ждет немало злобных нападок со стороны придворных. В какой-то момент, отчаявшись, он прыгнул на аккомпанирующий ему клавесин, и убежал со сцены. Король засмеялся. Пьеса была спасена.

Для нас, поляков, Шамбор, связан с именем короля Станислава Лещинского. Вы знаете, наверное, из истории, трагическую судьбу этого короля? Так вот, он был тестем французского короля Людовика XV, который женился на Марии Лещинской. Когда Станислав Лещинский был вынужден покинуть Польшу, могущественный зять разрешил ему пожить в замке Шамбор. Здесь сегодня вы можете увидеть кабинет Станислава Лещинского и мебель, которой он пользовался.

Ну, хватит об истории. Нас привели в Шамбор дела современные, погоня за Фантомасом.

Мы оставили машину на стоянке дворца, а потом через королевский вход, так называемый "Порт-Рояль", мы вошли в зал. Мы оказались в большом зале для приемов, где были представлены труды, касающиеся истории дворца, и через некоторое время нас провели к куратору.

Прибыв в Шамбор в сопровождении комиссара полиции, мы облегчили себе задачу. Куратор, господин Гастон Л., принял нас немедленно. Ему было, пожалуй, лет тридцать пять, пухлые щеки, розовая кожа и светлые завитки, что уподобляло его купидону в стиле барокко. Он занимал кабинет в стиле рококо. Над диваном, на котором мы сидели, я заметил картину Ватто, представляющую веселые забавы в парке поместья.

— Это та самая картина, что ввела в искушение вора? — спросил я.

— Да, — ответил куратор. — Это подделка. Я уже сломал голову, каким образом была совершена кража, потому что попасть сюда без моего разрешения нельзя. Кабинет мой находится на втором этаже. Привратники охраняют вход во дворец, на каждом этаже есть охранник. Дверь в кабинет закрыта на два замка, ключи к которым я всегда ношу с собой.

Комиссар был в плохом настроении. Буркнул:

— Вы говорите о краже картины, а я вижу картину на стене, а?

— У нас был оригинал Ватто, — ответил куратор, немного удивленный словами комиссара.

— Она выглядела так же, как эта? — снова буркнул комиссар.

— Так же. Даже я, постоянно видя эту картину, не был в состоянии сделать вывод, что ее подменили фальшивкой. Только специалисты из Лувра…

— Я знаю, я знаю. Я знаю результаты расследования по этому делу, — махнул рукой комиссар. — Но почему, черт возьми, вы обратились к экспертам, если картина казалась вам идентичной?

— Я говорил об этом во время следствия. Сначала пришло письмо с угрозами от какого-то Фантомаса… — начал объяснять куратор.

Молча, с большим вниманием мы выслушали историю куратора. Она была похожа на ту, которую мы уже слышали в Амбуаз и в Анже.

Итак, сначала письмо с требованием выкупа и угрозами, что до истечения месяца будет украдена картина Ватто. куратор, конечно же, уведомил полицию и предпринял все меры для защиты картины от кражи. Но когда прошел месяц, назначенный Фантомасом, кто-то из посетителей обратил внимание куратора на то, что картина Ватто в его кабинете, похоже, подделка. Куратор забеспокоился и отвез картину в Лувр, где экспертиза подтвердила подделку.

Я задал первый вопрос:

— А кто был тот человек, который первый обратил внимание на то, что картина — подделка?

— Я не помню его фамилии, — ответил куратор. — Мне кажется, что это был какой-то иностранец. В любом случае, он принадлежал, вероятно, к большим знатокам Ватто, если при поверхностном осмотре, картина показалась ему ловкой подделкой.

Второй вопрос:

— Вы лично отвезли картину Ватто на экспертизу, в Лувре?

И ответ куратора:

— Да. На собственной машине. Но в присутствии охранника.

Пришел черед моего третьего вопроса. Когда я его задал, я заметил, что на лысине комиссара появились мелкие капельки пота. Комиссар пребывал в большом нервном напряжении. У меня сложилось впечатление, что он уже раскрыл рот и сделал движение рукой, чтобы вмешаться в наш разговор и задать куратору вопрос, но я его предупредил.

— По дороге, господин куратор, с вами не случилось какой-нибудь автомобильной аварии?

В этот момент я заметил изумленные лица, Ивонна и Роберта. У меня же слегка дрогнули колени, что означало, что, я как и комиссар находится в состоянии сильного нервного напряжения.

— Нет. У меня ничего не случилось, — ответил удивленный куратор.

— Действительно ничего? — на этот раз вмешался комиссар. — Не засорялся карбюратор, не пробили колесо?

— Ах, вы об этом говорите? — улыбнулся куратор. — Да. Отказали тормоза в моей машине, и мне пришлось вызывать машину техпомощи.

Я вскочил с кресла, прыгнул к столу куратора, и схватил трубку телефона.

— Господин комиссар, — сказал я, с трудом, потому что я чувствовал, что что-то сжимает за горло. — Нужно позвонить в Амбуаз и Анже. Если и там у кураторов были по пути аналогичные проблемы…

Комиссар подошел к столу и взял у меня из рук трубку.

— Не надо звонить, — сказал он. — Я знаю, что у них тоже были проблемы при доставке картин в Лувр. Я приехал сюда с вами, чтобы задать куратору вопрос, не было ли у него каких-нибудь приключений в пути. Вы меня опередили, мсье Самоходик. Мне кажется, что мы оба в одно и то же время вышли на след Фантомаса.

Я посмотрел на комиссара с уважением.

— Господин Дюрант так красочно рассказывал о проблемах по пути в Париж, — объяснил я — что это вызвало во мне первые робкие подозрения.

— А я пришел к этому путем рассуждений, — пояснил он с гордостью комиссар. — Просто ни одна из этих картин не могла быть украдена. А значит, они не были украдены. Вы понимаете?

— Я понимаю. Я все понимаю, — воскликнул я.

Но ни куратор, ни Ивонна, ни Роберт не поняли ничего из нашего разговора.

— Как это, не были украдены? — удивился куратор. — Ведь тот Ватто, который у меня висел, был заменен на копию. Разве это не является синонимом кражи?

— Да, да, дорогой господин, — кивнул комиссар. — Картина Ватто была украдена. Только не из замка. Случилось это по дороге в Лувр…

— Но ведь в Лувр я вез подделку! — воскликнул куратор.

— Нет, — на этот раз я взял слово. — Вы везли оригинал, о котором вы подумали, что это подделка. А оригинал стал подделкой только по дороге в Париж.

Теперь Ивонна так же поняла в чем заключается метод Фантомаса.

— Мсье Дюран! — воскликнула она в ужасе. — Мсье Дюрант сегодня повезет картину Ван Гога в Лувр. О, боже, наш Ван Гог является оригиналом, а по пути Фантомас сделает замену оригинала на подделку!

Комиссар уже разговаривал по телефону с Замком Шести Дам.

— Это Замок Шести Дам? — кричал он в телефон. — Мне, пожалуйста, к аппарату господина Дюранта… Говорит комиссар полиции Тур. Это важно. Что такое? Куратор только что уехал в Париж? Мадам Эвелина? Автомобиль Альпина Рено?

Мне вспомнился перехваченный вчера ночной разговор злодеев: "Завтра в четырнадцать акция x". А значит, речь шла о краже картины Ван Гога во время доставки ее в Лувр.

Между тем, комиссар полиции связался с комиссаром полиции в Орлеане, он ведь находится по дороге в Париж где должны проехать куратор и мадам Эвелина.

— Почему я не поехал на полицейской машине? — застонал в отчаянии комиссар, откладывая трубку.

Я посмотрел на часы.

— Господин комиссар, — сказал я. — В данный момент тринадцать часов. Кража произойдет через час. Мадам Эвелине и куратору придется проезжать через Блуа. Мы там можем быть за короткое время, и встретиться с ними где-то на трассе. Господин комиссар, пожалуйста, в мою машину — сказал я повелительно.

Мы выбежали из замка, даже не прощаясь с куратором.

На замковой стоянке, где стояла моя машина, комиссар полиции беспомощно развел руками.

— Иисус-Мария, — пробормотал он. — Этой машине не обогнать Альпину Рено! Ей-богу, уж лучше ехать на велосипеде!

Успокаивающим жестом я положил руку на его плечо.

— Садитесь, господин комиссар. Мой автомобиль имеет переключатель…

— Переключатель?

— Да. Когда я его поверну, мы поедем даже двести пятьдесят километров в час, — сказал я и подмигнул Ивонне.

КАК Я ВЫЧИСЛИЛ МЕТОД ФАНТОМАСА • ТРЕТИЙ ТРЮК С ПОХИЩЕНИЕМ КАРТИН • ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ ЛИЦА • ПЛАН ЗАХВАТА ФАНТОМАСА • В МОТЕЛЕ • ШЛЯПА ТЕТИ ЭВЕЛИНЫ • ЧЕЙ АВТОМОБИЛЬ ЯВЛЯЕТСЯ НАДЕЖНЫМ • ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА ДОРОГЕ • БЕЗУМНАЯ ПОГОНЯ • И СНОВА ВЕРТОЛЕТ • ВЫСТРЕЛ КОМИССАРА

Нам не пришлось, однако, спешить. Господин Дюрант и тетя Эвелина должны были ехать по шоссе через Блуа, в сторону Орлеана. От Шамбор до шоссе было всего около десятка километров. А учитывая тот факт, что они покинули Замок Шести Дам только минуту назад, мы, не торопясь, окажемся на этой же дороге перед ними.

Как я говорил, я ехал медленно, так что лысый комиссар полиции, а также Ивонна и Роберт восприняли мои слова о переключателе в машине как обычную шутку. Никому из них, впрочем, не хотелось говорить об этом. Ивонну и Роберта интересовало, прежде всего, каким образом я догадался о методе Фантомаса.

— Вы помните, наверное, — начал я объяснения, — что с первого момента моего прибытия в Замок Шести Дам, мне не давал покоя один вопрос: почему Фантомас предостерегает о краже? Ведь подобные предупреждения мешали его воровской деятельности. И, как вы знаете, мы рассмотрели различные варианты ответов на эту загадку. Но ни один из них не был для меня убедительным. Наконец, я пришел к выводу, что Фантомас не будет работать против себя. А, значит, эти предупреждения не препятствуют краже, а наоборот — помогают. Ибо в людях, ответственных за картины вызывают беспокойство, чувство опасности. Фантомас действовал как отличный психолог.

— А почему он пытался пробудить беспокойство? — спросил Роберт.

— Еще не понимаешь? — удивился я. — После получения предупреждающего письма куратор начинал жить в страхе за картины. Достаточно было, чтобы кто-то намекнул ему, что картина — подделка, куратор готов был поверить, что это действительно так. И мчался с картиной в Лувр. Обратите внимание, что каждый раз, когда сомнения в подлинности изображения, выдвигали какие-то неизвестные люди. Это были люди из окружения Фантомаса. Ибо Фантомас не является духом, не умеет проникать сквозь стены и становиться невидимым для охранников и фотоэлементами. Его метод заключался в том, что воздействуя психологически на куратора, он как бы принуждал его к извлечению картины из отлично охраняемого места. Во время транспортировки картины легко было подстроить какую-то неисправность и сделать замену оригинала на подделку. Думаю, что Фантомас появлялся всегда в виде работника Техпомощи.

— Да, — согласился со мной комиссар полиции. — И я, хотя и другими путями, пришел к таким же выводам. Для меня, как для полицейского становилось все более очевидным, что с галереи замка невозможно украсть картины, не оставляя следов взлома. А так, если это так, то у головоломки был только один ответ: не было никакой кражи. Такой ответ, однако, никого не мог удовлетворить. В конце концов, кражи были фактом. Размышляя над этим вопросом, я пришел к выводу, что из замка вывозили оригинал, а в Лувр попадала подделка. А значит, между замком и Лувром была замена оригинала на подделку.

Я вернулся к своим объяснениям:

— Первые подозрения родились в моей голове после посещения фальшивого Пижу. Я пришел к логическому выводу, впрочем, как и комиссар, что, учитывая присутствие куратора, Ивонны и охранника фальшивый Пижу не мог ничего украсть в галерее. А раз так, то зачем был этот маскарад?

— А именно: зачем? — спросил Роберт.

— О, это ясно — ответил я. — Фантомас уже пробовал трюк с угрозами, требованием выкупа и сомнениями в подлинности картины. Господин Дюрант, как мы знаем, отвез картину Сезанна в Лувр, а в пути была произведена замена оригинала на копию. Фантомас, однако опасался, что этот же трюк со второй картиной может не пройти. Надо было всех проживающих в Замке Шести Дам убедить в том, что картина Ренуара на самом деле была украдена практически на их глазах. Фальшивый Пижу был в галерее, но не вынес из нее картины Ренуара. Как справедливо предвидел Фантомас, картина Ренуара уехала в Лувр. В пути произошла замена оригинала на копию.

— Каким образом?

— Этого я, конечно, не знаю. Вам нужно спросить господина Дюранта, что делали механики из Техпомощи. Ясно одно: Фантомас на этот раз повеселился на славу. Пришел к выводу, что имеет дело с такими простаками, что может себе позволить третий трюк: украсть картину Ван Гога, а, вернее, заставить Дюранта, чтобы и эту картину отвезти в Лувр. И вот в Замок Шести Дам пришло третье письмо с требованием выкупа, на этот раз за картину Ван Гога. Мало того, появился кто-то, кто начал намекать на то, что письма с требованием выкупа, приходят уже после совершения кражи. Другими словами, поддельный Пижу украл не картину Ренуара, а картину Ван Гога.

— Робину… — прошептала Ивонна.

— Этот частный детектив? — удивился комиссар. — Вы его подозреваете в сотрудничестве с Фантомасом?

— Может, это он подавал световые сигналы? — сказал Роберт.

— Да, я его подозреваю. Должен его арестовать, — сказал комиссар.

Затем потер тщательно свою лысину.

— Это только подозрения, мой дорогой друг. Для того, чтобы кого-то арестовать, нужно иметь доказательства.

Его перебила Ивонна:

— Есть еще один подозрительный человек. Напоминает фальшивого Пижу.

— Кто это такой? — поинтересовался комиссар.

— Пьер Маршан.

— Владелец Орлиного Гнезда? Ради бога, неужели вы подозреваете этого несчастного калеку в соучастии в кражах картин?

— А вот почему я подозреваю его. Он так же чешет за левым ухом как и фальшивый Пижу.

Комиссар полиции погладил ладонью свой лысый череп.

— О нет, прошу вас. Это уже слишком. Обвинять кого-то в соучастии в преступлении лишь потому, что этот кто-то чешет за левым ухом, нет, это переходит все границы!..

Ивонна надула губы.

— Это уже ваше дело, господин комиссар. Однако, поскольку в игру вступает приз в размере ста тысяч франков за сведения о Фантомасе, пожалуйста, запомните, что это я первая я указала вам на Маршана как на весьма подозрительного человека. Повторяю: чрезвычайно подозрительного.

— Естественно, я это запомню, — усмехнулся любезно комиссар полиции.

Ивонна просияла.

— В таком случае, мы заключаем сделку. И если к вам обратится кто-то другой, указывая на Маршана, пожалуйста, скажите ему, что я была первая.

— Неужели кто-то еще подозревает этого честного виноторговца? — удивился комиссар.

Я вмешался:

— У меня был сегодня утром разговор с Пижу. Я думаю, что и он имеет насчет Маршана некие подозрения.

— Ах, да… — пробормотал комиссар. Только теперь, он как будто чуть более серьезнее отнесся к словам, Ивонны.

На этом беседа прервалась, потому что мы оказались на шоссе N-154, ведущем из Блуа в Орлеан. Сразу за деревней Мер, мы обнаружили на дороге крошечный мотель, переделанный из старой корчмы или придорожной гостиницы. Это был довольно длинный дом из растрескавшегося камня. Там находился крошечный ресторан. К нему прилегала терраса, где стояли плетеные кресла и столики.

Я припарковал машину перед мотелем и вместе с Ивонной и Робертом мы сели на террасе. Мимо нас проезжали автомобили с Орлеана и в Орлеан. Мы были уверены, что Рено Альпина тети Эвелины не ускользнет от нашего внимания. И, я думаю, что и она заметит нас на террасе, попивающих горячий шоколад.

В номере мотеля был телефон. Комиссар полиции немедленно заперся в кабине и, скорее всего, разговаривал с полицией в Орлеане. Наверное, на случай встречи с Фантомасом он предпочел иметь под рукой высокоскоростной полицейский фургон.

Вскоре он появился рядом с нами и поглаживая лысину, заявил:

— Я изменил план. Мы не будем предупреждать мадам Эвелину и господина куратора о возможности нападения на них Фантомаса. Если существует хотя бы незначительный шанс поймать вора с поличным, я должен его использовать.

— А картина? Ведь мы рискуем, что они украдут картину! — воскликнул я.

— Будет трудно. Нужно чем-то рисковать, если вы хотите выиграть большую сумму. Ну и что из того, что мы уже знаем, каким образом производились замены оригиналов на копии, если воры тщательно замели за собой следы? У нас ничего нет, мы не знаем имен, мы не знаем, где их искать. А в данный момент представляется возможность познакомиться с ними непосредственно. Я должен воспользоваться этой возможностью. Я связался с полицией в Орлеане и полицейский фургон будет ждать меня в городском предместье. Мы остановим машину мадам Эвелины и я сяду к ним, чтобы доехать до Орлеана. Там пересяду в полицейскую машину, в которой мы отправимся вслед за мадам Эвелиной. В момент, когда Фантомас перейдет к действию, мы также вступим в дело.

— Вы забываете о Робину, — сказал я. — Если сесть в их машину, он заподозрит что-то неладное и Фантомас откажется от акции.

Комиссар пожал плечами.

— В Орлеане, я выйду. Так что, если даже он начнет что-то подозревать, то я смогу усыпить его бдительность.

— Как пожелаете, — ответил я. — Но я также поеду следом за мадам Эвелиной.

— Почему?

— Я хочу взглянуть на работу полиции — ответил я дерзко.

Он снова пожал плечами и потребовал от официанта стакан содовой. Не успел он, однако его выпить, как Ивонна заметила на дороге приближающийся автомобиль тети Эвелины. Девочка выбежала на край дороги, размахивая рукой.

Взвизгнув тормозами, Рено Альпина остановился перед мотелем.

— Caramba, porca miseria! — воскликнула мадам Эвелина, покидая своего стального коня. — А вы что здесь делаете? — спросила она, заметив комиссара, Роберта и меня.

— Мы посетили замок Шамбор, а теперь мы хотим еще успеть в Орлеан — уклончиво объяснила Ивонна.

— Не стоит забивать нам головы, потому что мы торопимся, — сказала тетя Эвелина. — Я чувствую, что сегодня выжму из этого бедняги последний вздох — поглаживая свой автомобиль.

Я увидел перепуганное лицо Дюранта, который сидел впереди. Детектив Робину торчал на заднем сиденье. На коленях он держал завернутую в бумагу и обвязанную шнурком картину Ван Гога. Робину был бледный до зеленоватого. Видимо, с момента отъезда из Замка Шесть Дам мадам Эвелина гнала на бешеной скорости.

Я заметил, что Ивонна и Роберт с огромным вниманием смотрят на господина Робину. Я испугался, что она может это заметить и заподозрит что-то неладное. Я их отвлек в сторону.

— Хватит на него глазеть, — я прошептал Ивонне.

— Вы действительно думаете, что он является помощником Фантомаса или же Фантомасом? — спросила Ивонна, и в голосе ее прозвучало сомнение.

— Думаю, да.

— Выглядит невинно, — пробормотала девочка.

— Он никогда не выглядел невинно, — парировал Роберт. — Он подозрительно мрачен.

— А как ты, Ивонна, себе представляешь Фантомаса или его помощника? Он что имеет зубы, торчащие изо рта, как у вампира и смотрит вокруг неистовым взглядом. — я засмеялся. — Вспомните поддельного Пижу. Он тоже выглядел очень мило.

— Боже мой, где тетя Эвелина нашла этого детектива? — проворчала Ивонна.

А между тем, комиссар полиции подошел к Рено Альпина.

— Мадам не будет иметь ничего против того, чтобы я поехал с ней в Орлеан? — спросил он. — У меня есть там одно дело, а машина этого господина разве что чуть лучше велосипеда.

— Лучше, чем велосипед? — хихикнула тетя Эвелина. — Caramba, porca miseria, лучше велосипеда, господин говорит. Мой Альпина тоже чуть лучше велосипеда — не переставала она хихикать.

Детектив Робину был, наверное, не в восторге от езды в сопровождении комиссара, но не дал этого понять. Наверное, чтобы скрыть свое недовольство, высунулся ко мне через окно автомобиля, и прошептал ласково:

— А что в Шамбор, дорогой мсье? Вы напали на след Фантомаса?

— Да, — ответил я искренне, желая его обеспокоить.

— Неужели? — иронически скривился тот.

— Это слабый след, — сказал я, чтобы усыпить его бдительность. — Мы посмотрели поддельную картину Ватто. Если мы найдем художника, который делал копии для Фантомаса, то по ниточке мы размотаем весь клубок.

— Ах, так, — вздохнул с явным облегчением.

Тетя Эвелина царственным жестом указала комиссару место в колеснице.

— По местам и хорошо держаться за сиденья, — заявила она. Она помахала нам рукой на прощание, села за руль, включила первую передачу и отпустила сцепление так быстро, что машину сильно качнуло. Комиссар стукнулся лысой головой в спину господина Дюранта.

Машина тети совершила потрясающий рывок от которого ее пассажиров вдавило в кресла. А через несколько секунд она исчезла за поворотом дороги.

— Теперь вы воспользуйтесь переключателем — предложила Ивонна, когда мы забрались в машину.

— Не волнуйся. Мы их догоним, — сказал я, садясь за руль.

Я не видел пока необходимости в демонстрации возможностей моего автомобиля. До Орлеана оставалось еще около тридцати километров, движение на дороге был большим и тетя Эвелина не могла развить высокой скорости. Догнала колонну больших грузовиков, и поскольку, с противоположной стороны подъезжали все новые и новые машины, пришлось тащиться в колонне. Вскоре я догнал ее и ехал за ней и тремя Ситроенами, которые попали между ее машиной и моей.

Так мы доехали до пригорода Орлеана. Здесь колонна грузовиков, свернула на боковую улицу, а комиссар полиции вышел из машины тети Эвелины. Я заметил, что он сразу же подбежал к какому-то автомобилю, который стоял в небольшом переулке. А мадам Эвелина промчалась до центра города и остановилась перед магазином.

— Ого, мне кажется, что она хочет себе новую шляпу! — догадалась, Ивонна. — Именно здесь работает лучшая модистка в Орлеане.

Мы не стали ждать, пока тетя Эвелина покажет нам новое творение шляпных дел мастеров. Мы выехали на шоссе N-20 в Париж и остановились на краю Орлеанского леса. Тете Эвелине придется снова проезжать мимо нас. Где-то здесь должно было произойти нападение Фантомаса на картину Ван Гога.

— Что вы намерены делать? — спросила Ивонна. — Вы хотите поймать Фантомаса, когда он попытается подменить картину?

— Не шути, Ивонна, — я рассмеялся. — Как вы думаете, что мы можем сделать с бандой головорезов? Просто я не смогу себе простить, если Фантомасу удастся подменить картину. Комиссар слишком рискует. Мы будем следить за картиной Ван Гога, а комиссару оставим головорезов. Поэтому мы поедем тихонько за ними, как свидетели. Когда из темных лесов появится вдруг таинственный автомобиль Фантомаса…

— Теперь вы шутите. Считаете, что Фантомаса выйдет из леса?

— Нет, Ивонна. Придет, как Техпомощь и начнет буксировать машину тети Эвелина — пророчествовал я.

— Рено Альпину? Тетя утверждает, что это надежный автомобиль.

— Не существует надежных автомобилей. Особенно когда кто-то хочет, чтобы он сломался. Я думаю, что господин Робину уже об этом постарался.

В этот момент моя машина начала дергаться. Происходили перебои в работе двигателя. Мотор то останавливался, то снова начинал работать на очень быстрых оборотах.

— О, боже! — простонал я. — Мне кажется, что в моей машине что-то сломалось.

— Ну, да. Не существует надежных автомобилей — саркастически заявила Ивонна. — Поэтому я считаю, что лучше велосипед.

— И именно в такой момент — огорчился Роберт. — Проклятая машина. Что нам теперь делать?

Я остановил машину на краю дороги, в тени лесных деревьев. Я поднял капот и начал копаться в двигателе.

— Если увидите тетю Эвелина — сказал я молодежи — остановите ее. Может она отбуксирует нас до ближайшей автомобильной мастерской. Похоже, что сломалась конденсатор.

Я занялся проверкой электрооборудования в машине, а Ивонна и Роберт вышли из машины и ждали приезда тети Эвелины. Дорога была довольно оживленной, из Парижа в Орлеан тянулись полчища огромных грузовиков, мчались легковые автомобили и мотоциклы.

Мадам Эвелина, вероятно, довольно долго сидела у модистки, поэтому она появилась только через десять минут. Увидела Ивонну и остановила машину с ужасным визгом тормозов.

— Caramba, porca miseria! Это снова вы? — крикнула она, открывая окно в машине. — Что с вами случилось?

На мгновение, я безмолвно застыл, увидев, что у нее на голове. Это была уже не шляпа, а миниатюрный виноградник. На чем-то вроде соломенной крыши лежали в беспорядке гроздья искусственного винограда, перемежающиеся искусственными листьями.

— Почему вы так на меня смотрит? — подозрительно спросила тетя Эвелина.

— Вы… красивая шляпка — выдохнул я.

— Красивая, говорите, — обрадовалась она. — Caramba, porca miseria, на самом деле, на этот раз за шляпой, я отправилась к моей модистке. И долго пришлось ее убеждать, что это замечательная идея — украсить шляпу виноградом. У вас хороший вкус, молодой человек, — сказала она, и выражение благосклонности появилась на ее лице.

— Мы хотели поехать в замок Сюлли-сюр-Луар — я бросил наугад. — Но моя машина сломалась.

В окно выглянул Робину.

— Сюлли-сюр-Луар? Но это в совершенно другом направлении, — прошептал он. — Из Орлеана следовало повернуть в сторону Жьен, а не Парижа. Вы должны развернуться.

— Как я могу повернуть обратно, если сломался автомобиль? — и я ответил. — А вы, мадам не могла бы отбуксировать нас до ближайшей автомобильной мастерской? У меня в машине есть трос.

— Что? Ни в коем случае. Мы очень спешим, — воскликнул господин Робину.

Как ни странно, господин Робину обрел голос. Он уже не шептал — он кричал.

— Да, мы очень спешим, — кивнул господин Дюрант. — Я обещал экспертам из Лувра, что мы доставим картину до шестнадцати.

Ивонна сложила молитвенно руки.

— И тетя оставит нас на шоссе без посторонней помощи?

— Caramba, porca miseria — выругалась мадам Эвелина. — Зачем вы ездите на старом хламе. Ну, ладно, отбуксирую вас до ближайшей мастерской. Но вам, молодой человек, советую купить какую-нибудь надежную машину. Это не обязательно должна быть Рено Альпина, которая является совершенно феноменальной и никогда не ломается.

Скоро я натянул трос между машиной тети Эвелина и своей машиной. Робину пытался протестовать, в чем его поддерживал куратор, не зная, что невольно служит делу злодеев. Но тетя Эвелина не могла отказать в просьбе малышке Ивонне.

В дальнейший путь мы двинулись буксируемые Рено Альпина.

— А это не нарушит планов комиссара? — спросила меня Ивонна. — Может, Фантомас не захочет сейчас совершить подмену картин?

— Не бойся. Скорее всего, в Орлеане Робину подал знак своим сообщникам, что можно начать акцию Х. Теперь он уже не сможет этого отменить.

Мадам Эвелина идеально буксировала машину. Избегала резких рывков, которые могут привести к разрыву троса, притормаживала медленно, чтобы я успел нажать на тормоза и не ударил в заднюю часть ее Рено Альпина. Конечно, мы ехали довольно медленно, так как впереди нас было много легковых и грузовых автомобилей. В такой массе автомобилей отлично спрятался полицейский фургон с лысым комиссаром из Тура. Я был уверен, что полиция ни на минуту не спускает глаз с автомобиля, тети Эвелины. Комиссар, конечно, заметил, что мадам взяла нас на буксир. Я представлял себе, как в связи с этим он злился и кричал на полицейских в своей машине: "А этот иностранец, что делает на шоссе? И еще на таком старом хламе! Он спугнет Фантомаса. Этот осел!!! У него машина чуть лучше велосипеда и выбирает ее, чтобы поймать вора!"

А мы, буксируемые тетей Эвелиной, приблизились к другому краю Орлеанского леса. И ничего не произошло.

— Может быть, Фантомас нас испугался? — начала беспокоиться, Ивонна. — Эту машину придется прямо сейчас испортить!

Я пожал плечами.

— Ты что, не слышала, что и механизмы бывают вредные, упрямые, упорные и непокорные?

— А, собственно, почему вы ездите на такой машине? Вы не можете позволить себе лучше? — спросил молчавший до сих пор Роберт.

— Что? — я почувствовал себя немного оскорбленным. — Не нравится вам моя машина? А когда я был ней на острове, кто выражал восторг?

— Ну да, она отлично плавает, — сказала Ивонна. — Но жаль, что ломается. Велосипед, однако лучше вашего корабля. Меня на моем велосипеде еще никто никогда не тащил.

Мы были как раз на опушке леса, когда машину тети Эвелины сотрясли какие-то конвульсии. Несколько раз дернув меня вперед, Рено Альпина резко встал и не хотел двигаться дальше.

Я выскочил из машины и подошел к ее машине.

— Caramba, porca miseria! — клокотала тетя Эвелина. — Ваша машина заразно больна? Что-то сломалось в моем Рено Альпина. А это, в конце концов, надежный автомобиль.

— Не бывает надежных автомобилей, — прошептал господин Робину. — Но, к счастью, есть Техпомощь.

Мадам Эвелина вышла из своей машины и подняла капот. Она выглядела очень смешно, потому что ее большая шляпа, похожая на виноградник, залихватски съехала на левый висок.

— Caramba! — ворчала она. — Кто из вас знает устройство двигателя?

Робину, Дюран, Роберт и Ивонна, одним словом, все общество, начали осматривать двигатель. И каждый делал умную мину и делал вид, что является великим знатоком автомобиля.

— Может какая-то свеча неисправна? — спрашивал куратор.

— Или карбюратор засорился — возразила Ивонна.

— Или провода перепутались, — добавил Робину.

Как и подобает детективу, которому поручено наблюдение за бесценным полотном, Робину не расставался с ним ни на минуту. Он вышел из машины, чтобы заглянуть под капот автомобиля тети Эвелина. Под мышкой он держал картину, завернутую в бумагу.

Толкнув в плечо Ивонну. я молча указал ей на горловину топливного бака. Я провел пальцем вокруг горловины, и я показал девушке палец.

— Видишь эти маленькие кристаллы?

— Да. Что это?

— Сахар, моя дорогая. Кто-то подсыпал сахар в бак с бензином. Двигатель должен был испортится, — сказал я. И я приложил палец к губам, давая девушке понять, что она должна молчать, как могила. Не следовало поднимать тревогу, потому что это может спугнуть Фантомаса.

Некоторое время тетя Эвелина и остальная компания спорили, склонившись над двигателем. Но вдруг Робину указал на желтый фургончик.

— Вот оно спасение! — воскликнул он, отказываясь от своего шепота. — Техпомошь. Ее нужно остановить.

Техпомощь, казалось, только и ждала нашего знака. Желтый фургончик съехал на край дороги и остановился рядом с Рено Альпина. Выскочили из него двое молодых мужчин в вымазанных смазочными материалами комбинезонах. Лица тоже были грязные, как будто они только что лежали под наигрязнейшими автомобилями мира. Для меня было очевидно, почему они такие чумазые. Если бы мы должны были описать полиции их внешний вид, то ни за что не смогли бы этого сделать.

Грязнули немного отличались между собой. Один был более чумазый, а другой менее.

— Что случилось? — спросил этот менее чумазый, подходя к машине тети Эвелина.

— Caramba, porca miseria — воскликнула мадам Эвелина. — Мне кажется, что я верну автомобильной компании это старый хлам, за который я отдала восемь тысяч франков. Должен был быть надежным, а сломался.

Покивав головой, что разделяет ее раздражение. Более чумазый процедил сквозь зубы:

— Ну, посмотрим, что можно сделать, уважаемая госпожа.

— Моя машина тоже сломалась — заявил я. Они посмотрели неохотно на меня и на мою машину.

— Ваша машина? — поморщился тот что менее чумазый. — Это, наверное, жертва аварии еще до первой мировой войны. Вас удивляет, что она сломалась? Я бы удивился, если бы увидел, что он едет.

И оба засмеялись он насмешливо. Потом они влезли под машину тети Эвелина и попросили нас подавать инструменты из своего фургончика.

— Ключ, — номер двенадцать! — кричали они, высовывая головы из-под автомобиля.

— Восьмерка!

— Шесть!

— Торцевой ключ: четырнадцать.

Мы принесли инструменты из их машины, а они требовали все другие и другие. Подавали эти инструменты мы все, не исключая и тети Эвелины, которая ворчала сердито: "Caramba, porca miseria, почему они копаются под ним, если сломался двигатель?" Но вслух этого заявить не осмеливалась, потому что, а вдруг это оскорбление? Ибо каждый владелец автомашины знает, как обидчивы механики и как окружают колдовской таинственностью действия, связанные с ремонтом автомобиля. Хуже всего то, что после оскорбления, вы можете рассчитывать, пожалуй, только на чудо. Оставят машину на шоссе, и уедут.

Даже Робину, не расставаясь с картиной несколько раз бегал к фургончику и приносил инструменты. Я наблюдал за ним очень внимательно. На третий раз, когда он вошел в машину, Техомощь, то остался там чуть дольше. А когда вышел, я обратил внимание, что бумага, в которую была обернута картина, небрежно завязана шнурком.

"Так! Случилось! — подумал я. — В машине эвакуаторов Робину сделал подмену картины. Оставил оригинал, а взял копию, которую теперь, господин Дюрант доставит экспертам в Лувре".

Мои подозрения быстро нашли подтверждение. Робину дал механикам какой-то таинственный знак, и оба сразу вылезли из-под автомобиля.

— Этого, к сожалению, мы не можем сейчас исправить, — заявил тете тот что менее чумазый. — Нет, не остается нам ничего другого, как отбуксировать автомобиль в Орлеан, в мастерскую.

— А моя машина? — спросил я с глупым видом.

— Вашу тоже отбуксируем — заявил мне более чумазый. Меня это насторожило. Неужели в фургоне был настолько мощный двигатель, что могли буксировать даже две машины?

Быстро и качественно зацепили своим тросом Рено Альпину. А поскольку я был связан тросом с ней, то дальнейшее оказалось просто.

Прежде чем они отправились, этот более чумазый похлопал меня по плечу.

— Если вы согласны доплатить, то можем вас отбуксировать в музей в Орлеане.

И снова оба радостно захохотали. Их поддержал Робину, господин Дюран улыбнулся слегка. Только мадам Эвелина шикнула на них грозно:

— Без шуток, господа. У нас есть дела поважнее. Буксируйте нас своим "яичным желтком" презрительно определила она их фургончик.

Когда мы заняли места в машине, Ивонна спросила:

— Почему ты не предложил им, чтобы они попробовали починить вашу машину? Может можно было бы на нем поехать в Париж?

— Я бы предпочел обойтись без их помощи.

— Почему?

— Я не хотел, чтобы они осмотрели мою машину: двигатель и переключателем.

— У вас действительно есть этот таинственный переключатель? — недоверчиво спросила Ивонна.

— Да, клянусь вам, — сказал я.

— А вам не надоели шутки на тему вашего автомобиля? — снова спросила Ивонна.

— Да, надоели, тем более, что, как оказывается, на любой географической широте они одинаковы. В Польше тоже до сих пор мне предлагают, чтобы я мою машину поставил в музей.

— А вы против?

Мы двинулись в путь. Дождавшись когда на шоссе стало немного свободнее, грязнули, повернули в сторону Орлеана.

С удовлетворением я принял к сведению тот факт, что они ехали именно в Орлеан, то есть навстречу притаившемуся где-то на дороге автомобилю комиссара полиции, который, наверное, за нами наблюдал издали.

Скоро я увидел какой-то автомобиль, стоящий на краю дороги.

Грязнули, конечно, даже не подозревали, что машина принадлежит полиции. Они, наверное, думали, что это какой-то турист наслаждается тенью леса.

В этом месте от шоссе уходила в сторону лесная дорога. Не чувствуя опасности грязнули, наверное, упоенные успехом, решились на "скок". Вдруг микроавтобус рванулся, да так сильно, что порвал трос. Они уехали, а машина тети Эвелины, и моя машина остались на шоссе.

— Caramba, porca miseria! — крикнула тетя Эвелина высунув голову из окна своей машины. — Что они сделали? Эй, господа, остановитесь!

Но они притворились, что не заметили оборвавшегося троса, и ехали дальше. Потом резко свернули на лесную дорогу.

Я выскочил из машины и отцепил трос между моим автомобилем и автомобилем тети Эвелины.

— Бегут с картиной Ван Гога! — закричали Ивонна и Роберт.

Я повернул ключ в замке зажигания. Мой двигатель сразу набрал обороты.

— Он не был сломан? — поразилась девушка.

— Конечно, нет! — крикнул я, резко трогаясь с места. Проезжая я видел пораженное лицо господина Дюранта и обеспокоенное лицо Робину. Тетя Эвелина погрозила мне кулаком, потому что поняла, что ее обманули: моя машина вовсе не была сломана.

Комиссар полиции мгновенно сориентировался в ситуации. Полицейский фургон тронулся с места и свернул на лесную дорогу, вслед за фургончиком. А я поехал за машиной полиции, потому что не хотел мешать погоне.

Это была действительно сумасшедшая езда. Грязнули быстро поняли, что их преследуют две машины и начали петлять по лесу. Как правильно я догадывался, в машине у них был установлен мощный двигатель. Они гнали по лесу, как сумасшедшие, одержимы только одной мыслью: убежать от автомобилей, которые их преследовали.

А дорога в лесу оказалась опасной. Полной глубоких колей, выворотней, выступающих корней деревьев. Машину бросало вверх и я стукался головой в потолок. Мне казалось, что в любой момент лопнут рессоры. Я не знаю, что чувствовали полицейские, потому что у моей машины матерчатая крыша, и она смягчала удары. Я боялся только за рессоры, но оказалось, что дядя Громилл предусмотрел и подобные ситуации. Установил рессоры прочные и долговечные.

Грязнуля, который вел фургончик, был опытным водителем. По лесной дороге, узкой и извилистой, он ехал как на ралли в Монте-Карло. А все потому что большой орлеанский лес расчерчен сеткой дорог и просек, казалось, что по ним можно петлять бесконечно, пока не лопнут рессоры или не кончится бензин. Убегающий имеет преимущество над преследователем, ибо выбирает направление движения, а это всегда может быть неожиданностью для едущего за ним. Грязнуля использовал это преимущество. Например, разгонял машину, а как только появлялась развилка, делал вид, что поворачивает налево, и внезапно поворачивал вправо. На высокой скорости полицейская машина поворачивала налево или останавливалась, а потом ей приходилось возвращаться, чтобы снова преследовать желтый фургон.

Несколько раз полицейские чуть не налетели на дерево, один раз даже ободрали крыло, об могучий дуб на перекрестке. Дважды грязнулям удалось завести полицейскую машину в огромную лужу воды и грязи. Смогли это сделать, потому что желтый фургон загораживал собой дорогу. В грязи колеса автомобиля полиции начали пробуксовывать — вращались на месте.

— Убегают! — отчаянно крикнула Ивонн, увидев застрявшую в грязи полицейскую машину.

Но нет. Через секунду колеса полицейского автомобиля попали на твердый грунт и автомобиль выбрался на сухую дорогу. Желтый фургон успел уже, однако, уйти на большое расстояние.

Но вскоре и он попал в озерцо грязи, вытянувшееся поперек лесной дороги. Въехал в нее и с большим трудом прорвался на другую сторону. Для двигателя это был большой труд, аж закипела вода в радиаторе. Тогда их догнала полицейская машина. На этот раз водитель-полицейский оказался умнее грязнуль и поехал рядом с лужей, прямо около стволов деревьев обрамлявших путь. Ободрал лак на кузове, но расстояние между фургоном и машиной полиции значительно сократилось.