Парад теней

7

Кирилл Евгеньевич подробно рассказывал перспективному покупателю о стилистических особенностях и высоком качестве яркой и жизнерадостной (как излагал Горбатов) картины "Игра в снежки" постпримитивиста Суханова. Покупатель сосредоточенно смотрел через горбатовское плечо, но не на картину и не на по сетителей. В себя, где производились сложные операции пересчета. Стоявший за его спиной агент сочувствующе улыбался Горбатову. Покупатель-предприниматель вдруг резко повернулся и осмысленно глянул на агента. Тот быстренько сделал соответствующее лицо.

— Слушаю вас, Эдуард Эдгарович.

— Берем? — подозрительно, как на допросе, спросил у него Эдуард Эдгарович.

— Надо, надо брать, — озабоченно посоветовал агент.

— Ну а потом продать ее можно будет? — продолжил допрос покупатель.

— Когда это — потом? — осведомился агент.

— Ну когда мало ли что… — неопределенно объяснил Эдуард Эдгарович.

— Можно, можно, — успокоил его агент. — А то и с прибытком.

— Берем! — решил предприниматель и небрежно, как у продавца галантереи, спросил Горбатова: — Куда платить?

— Прошу в кабинет, — пригласил Кирилл Евгеньевич.

Галина Васильевна встретила их, стоя у своего драгоценного бюро.

— Здравствуйте, дорогие гости! — пропела она. — Кофе, чай или покрепче чего-нибудь?

Предпринимателю Галина Васильевна очевидно понравилась. Всеми потрохами ощутил родное и духовно близкое. Да и стати бабоньки опасной породы "оторви да брось" ласкали взор.

— А что? — как бы в раздумье изрек он и обратился за поддержкой к агенту: — Выпьем, Гена?

— Халява, сэр, — развел руками агент.

Галина Васильевна нажала на кнопку, и в дверях появилась длинноногая секретарша.

— Слушаю вас, Галина Васильевна.

Из предложенных напитков Эдуард Эдгарович выбрал виски с содовой, и Светлана удалилась выполнять заказ. Эдуард Эдгарович глянул на циферблат своих золотых на золотом браслете «Картье» и сообщил всем, что у него есть только пятнадцать минут. Галина Васильевна с улыбкой заверила его, что они все успеют. В ожидании Светланы покупатель внимательно оглядел убранство кабинета и похвалил хозяев:

— Богато живете.

— Неплохо зарабатываем, — с достоинством ответила Галина Васильевна. Втроем они сидели за круглым, карельской березы столом. А Кирилл Евгеньевич отделился, устроившись за своим бюро, и делал вид, что спешно изучает важные бумаги.

— Удачно, значит, торгуете, — продолжил беседу покупатель.

— Точно и хорошо работаем, — поправила Галина, но, чтобы доставить удовольствие гостю, согласилась: — И удачно торгуем, тут вы правы.

Беседу прервала Светлана с подносом. Быстренько его разгрузив, она еще раз проверила, все ли на месте. Все было на месте: и бутылка "Чивас регал", и сосуд с содовой, и чаша со льдом, и блюдо с фисташками, и соответствующие стаканы.

Разливала Галина Васильевна.

— Что ж, обмоем покупку! — Эдуард Эдгарович поднял наполненный стакан.

— Приобретение, — поправила Галина и, не оборачиваясь, спросила: Кирилл Евгеньевич, а вы?

— С удовольствием, но — увы! — печень последнее время пошаливает, отговорился Кирилл.

— С Богом! — напомнил, что пора уже и выпить, нетерпеливый Гена.

С удовольствием выпили по второй и только изготовились к третьей, как опять объявилась Светлана и молча застыла на пороге.

Галина подняла голову.

— Да, Света?

— Он пришел, — почти зловеще сообщила Светлана.

Кирилл Евгеньевич развернулся вместе со стулом и произнес непроизвольно:

— Джон Бойтон Пристли.

— Иностранец, значит, — понял Эдуард Эдгарович. Агент Гена, не выдержав, хихикнул и тут же закашлялся.

— "Он пришел" — пьеса знаменитого английского писателя Пристли, холодно объяснил Кирилл Евгеньевич.

— Ага, — кивнул Эдуард Эдгарович и, отодвинув стакан, кинул взор на «Картье». — Ну, нам пора.

— Посошок на дорожку, — предложила Галина. — Налито уже.

— Милое дело, — быстро согласился Гена. А его наниматель просто поднял стакан, выпил вместе с Галиной и Геной и деловито задал свой главный вопрос:

— Куда платить?

— У Светланы все готово, — заверила Галина.

— Тогда пошли, Геннадий, — скомандовал Эдуард Эдгарович.

Света на мгновение задержалась для получения инструкций.

— Быстренько здесь прибери посуду и… — Галина приподняла бутылку виски. Оставалось больше половины. — … чистые стаканы принеси. А потом с покупателем займешься.

— А с этим что делать? — Светлана мотнула головой, указывая на приемную.

— Как только стаканы заменишь — впускай.

…В кабинет вошел мужчина лет сорока, при галстуке, в хорошем двубортном костюме. В меру симпатичное лицо, как у всех, приятная улыбка, как у большинства, взгляд хищный, как у волка.

— Здравствуйте, здравствуйте, Андрей Альбертович! — протянув руки, двинулась ему навстречу Галина Васильевна. Обе руки и предложила для рукопожатия. — Заждались!

— Рад приветствовать, Галина Васильевна, вас и Кирилла Евгеньевича.

Кирилл Евгеньевич поднялся, строго поклонился.

— Здравствуйте.

— Немножко выпьем для разгона? — предложила Галина и позвала: — Кирилл Евгеньевич, присоединяйтесь к нам.

Устроились за обновленным столом. Андрей Альбертович подробно изучил золотую с черным этикетку "Чивас Регал" и сообщил:

— В силу специфики своей работы я стараюсь не выпивать особенно, но в честь знакомства чисто символически одну…

— …другую, третью… — с обаятельным смехом перебив, продолжила счет Галина.

— Вы уж скажете! — откликнулся на шутку Андрей Альбертович и слегка расслабился, откинувшись на спинку стула.

На этот раз выпил, несмотря на печень, и Кирилл Евгеньевич. Для храбрости. Выпил, решительно вздохнул и приступил к вопросам:

— Не хотелось быть бестактным, но…

— Спрашивайте, спрашивайте! — разрешил Андрей Альбертович. — Я отлично понимаю, что вам не хочется покупать кота в мешке. Правда, насколько мне известно, Юрий Егорович отрекомендовал меня Галине Васильевне, но так, в общих чертах.

— Андрей Альбертович, нам хотелось бы знать, насколько вы подготовлены к той работе, которую должны сделать для нас, — спросил Горбатов.

— Смотря что считать подготовкой, — сказал Андрей Альбертович. — По мне, так пятнадцать лет на земле — подготовка, лучше которой не бывает.

— Не понял, — настороженно признался Кирилл Евгеньевич, и Андрей Альбертович с покровительственной улыбкой разъяснил:

— На земле — это в самом низу, в отделении милиции. Сначала опер, потом старший опер и, наконец, пик — зам. нач. отделения по розыску.

— А после пика? — поинтересовался Горбатов. Хорошая доза пошла по жилочкам, и ему стало все интересно.

— Не после, а на, — поправил его посетитель. — На пике. На пике уволился по состоянию здоровья.

Поняв, что собеседник повредил свое здоровье в борьбе с преступностью и преступниками, Кирилл Евгеньевич деликатно помолчал и продолжил:

— А после, так сказать, демобилизации чем вы занимались?

— Опять шагал по служебной лестнице. Но по другой. Охранник, начальник охраны, начальник службы безопасности банка. Крупного.

— Но собственно розыскной работой вы в последнее время занимались?

— Полтора года только этим и занимаюсь. Сильно надоело чиновником штаны протирать. Вот и занялся вольной охотой.

— И успешно?

— Клиенты не жалуются.

— По второй? — весело предложила Галина Васильевна продолжить счет. Она уже разливала по стаканам, не дожидаясь согласия. Договорившись, что это последняя, выпили.

Галина Васильевна внесла предложение:

— Теперь кофейку?

— Кофейку — это хорошо, — согласился Андрей Альбертович; слегка опьяневший Кирилл Евгеньевич продолжал наседать:

— Делами какого плана вы занимались эти полтора года?

— Всякими, — исчерпывающе осветил свою деятельность детектив.

— Но все-таки? — настаивал Горбатов.

— Поиск исчезнувшего крупного должника. Такое вас устраивает?

— И нашли?

— А куда ж он денется?

— И деньги из него выбили? — делово полюбопытствовала Галина Васильевна.

— Выбили. Но не я. Выбивать не входило в мои обязанности.

— Дело, которое мы хотим вам поручить, много сложнее, чем поиск человека в бегах. Дело запутанное, темное, со многими концами и без какого-либо начала, — двинулся было к главной цели встречи Кирилл Евгеньевич, но Андрей Альбертович развязно перебил:

— Нет начала — начнем с конца. Ноу проблем, господин искусствовед!

— Я с подозрением отношусь к людям, в жизни которых нет проблем, отчеканил Горбатов. Но и удачливый детектив невзлюбил нервного интеллигента.

— Ну, комплексы — это по вашей части.

Галине Васильевне пришлось принимать крутые меры.

— Прошу тебя, Кирилл, успокойся. А вам, Андрей Альбертович, лучше по-доброму договориться с нами. Не правда ли?

— Безусловно, — бодро подтвердил сыщик, — я готов выслушать вас, Галина Васильевна. Вы, надеюсь, подробно и точно изложите все обстоятельства.

Он, с надеждой заполучить союзника, дружелюбно посмотрел на нее. Галина Васильевна понимающе улыбнулась.

— Сейчас скажу Светлане, чтобы кофе принесла. — Встала и ушла в предбанник.

Мужчины взглядами проводили ее и — деваться некуда- посмотрели друг на друга. Кирилл Евгеньевич решительно положил два нежных кулачка на столешницу и сказал:

— Все-таки придется выслушать меня, Андрей Альбертович. Именно меня.

Расположились в столовой. Только сейчас, когда Александр Иванович бродил по комнате из угла в угол, Константин заметил, что старый мент сильно прихрамывает.

Ксюшку прогнали, чтобы беседовать втроем: Константин, Александр Иванович Смирнов и Лидия Сергеевна Смирнова-Болошева, тоже, кстати, полковник милиции запаса, еще и кандидат каких-то там специальных наук.

Константин рассказал о том, что случилось за последние три дня. Было над чем поразмыслить. Вот и взяли паузу. Смирнову, видимо, надоело размышлять на ходу, и он бухнулся в кресло. И тут же получил от Лидии Сергеевны приказ:

— Саша, говори. Излагай соображения косного милицейского ума.

— Ну, что предупреждали — ясно. Теперь давайте попробуем просчитать, кого из вас троих предупреждали. Тебя, Константин, пока, я думаю, предупреждать рановато. Да и о чем? Вряд ли за четыре месяца ты успел всерьез влезть в дерьмо, именуемое специфическими особенностями российского шоу-бизнеса. Или влез?

— Я к шоу-бизнесу даже не сбоку припека, — заверил Константин.

— Не скажи. Как говаривал мой учитель физики в одна тысяча девятьсот тридцать девятом году: все из той же оперы. — Смирнов сделал ударение на второй гласной и произнес ее как «э». — Футбол тоже шоу-бизнес.

— Но пока в нем такое не творится, — защитил свою профессию Константин.

— Именно — пока. Да и ты, опять же пока, мало что еще знаешь, ответил Смирнов и не дал возможности Константину возразить в очередной раз. — Итак, Кобрин и наша Даша.

— Не верю, что предупреждали Дашу, — стараясь быть твердым, заявил Константин.

— Она — наивная девочка. Дурочка еще, — задумчиво сказала Лидия Сергеевна.

— Ну уж! — на этот раз вполне искренне — междометиями — возразил Константин и обрадовался тому, что прихватил стариков на противоречии. Вот вы сами говорите: наивная дурочка. О чем можно столь страшно предупреждать наивную дурочку?

— Ей кажется, что она выдержала испытание водой, огнем и медными трубами. А на самом деле она прошлась по луже на асфальте, перешагнула через искусственный костер из тряпочек с подсветкой, колышемый вентилятором, и несколько раз дуднула в жестяную детскую трубочку, продолжила Лидия Сергеевна. — Такая абберация в жизни чрезвычайно опасна. По наивности и неведению, существуя в том мире, можно вляпаться во что угодно.

— Не думаю, — сказал Константин. — И не верю.

— И черт с тобой, — легко согласился Смирнов. — Допустим, милейший наш Михаил Семенович Кобрин — главный фигурант. — И вдруг живо отвлекся: Кстати, Лида, не забыть: напомни мне завтра, чтобы я Игорьку звякнул. При мне Кобрин вроде в нашей епархии еще не наследил.

— В восьмидесятых — фарца по-мелкому. Я ему еще в юношах привезенное из-за бугра барахло сбывал, — постарался за неведомого Игоря Константин.

— Мелочевка, Костик, — отмахнулся Смирнов. — С таких копеек солидное дело, как у него сейчас, не начнешь. Ну да ладно, это пока не главное. Теперь о твоей просьбе. Ты, как я понял, хочешь нанять опытного детектива…

— Но хочет ли этого Даша? — тихо перебила мужа Лидия Сергеевна.

— Но она же не стала протестовать, когда на их, так сказать, собрании было решено задействовать частных сыщиков, — возразил Константин.

— Там ей деваться было некуда. Не она решила, решило большинство. Тебе бы с ней поговорить… — мягко посоветовал Смирнов.

— Не хочу, — упрямо мотнул головой Константин. — И не буду.

— Дело хозяйское, — уступчиво согласился Смирнов. — Значит, по-прежнему желаешь, чтобы мы с Лидой порекомендовали сыскаря без балды?

— Да.

— Тогда у нас предложение: подожди ровно сутки. Может, и меньше. Вдруг окажется, что детектив тебе и не понадобится.

— Понадобится. В этом деле без серьезного расследования не обойтись.

— Никто не говорит, Костик, что детектив вообще не понадобится. Просто может случиться так, что детектив не понадобится именно тебе, — непонятно выразилась Лидия Сергеевна. А Константин хотел понять.

— Думаете, что я после разговора с Дашей от него откажусь? Не откажусь. Да и никакого разговора не будет.

— Горячий, — обобщил про него Смирнов жене. Она же в ответ дополнила:

— И упорный.

— Упрямый, — внес последний корректив Смирнов. — И шибко быстрый, с ним говно хорошо есть: обязательно изо рта кусок вырвет.

— Саша, — одернула Лидия Сергеевна.

— Да это не я! — радостно отрекся от грубого выражения Смирнов. — Этой присказкой меня мой первый большой начальник в МУРе всегда корил.

Резвились старички.

— Так я и не понял, почему должен ждать сутки, — напомнил Константин о делах.

— Все очень просто, Костик, — успокоила его Лидия Сергеевна. — Как мы поняли, несравненная (а она действительно несравненная) Анна собиралась консультироваться по поводу детектива с полковником Маховым. Так вот, у нас с Сашей уверенность, если не сто-, то девяностопроцентная, что Леонид порекомендует ей только того человека, которого и мы можем порекомендовать. Единственного. Тогда сразу снимается несколько мешающих тебе шероховатостей. Как-то: необходимость разговора с Дашей, ее согласие на привлечение собственного, так сказать, сыщика. Да и ты остаешься в весьма выгодной позиции — слегка в стороне.

— Если так, то сутки подожду, — согласился наконец Константин и решительно поднялся. — Мне пора. Извините за беспокойство.

— Может, все-таки поужинаете с нами, Костик? — радушно предложила Лидия Сергеевна не просто из вежливости. Константин почувствовал это.

— С удовольствием бы и поужинал. Но, ей-богу, страшно тороплюсь.

— Торопишься, значит, — оценил ситуацию Смирнов и заорал: — Ксюшка!

Скорее всего, Ксения была в соседней комнате, потому что объявилась почти одномоментно с криком. Весело осмотрела всех и доложилась:

— Жду указаний, полковник.

— Отвезешь Костика на станцию, — приказал Смирнов.

— А вдруг меня остановят? Доверенность-то на вас.

— Без отговорок. И машину, и тебя местные дорожные менты прекрасно знают.

— Пять минут на сборы, — предупредила Ксения и ушла.

— Подождем, — сказал Смирнов.

— Подождем, — покорно согласился Константин и вдруг осознал, что, соглашаясь, упустил нечто весьма существенное. — Александр Иванович, но, если детектив будет работать на эстрадную кодлу, он, естественно, и не подумает действовать по моим указаниям.

— А кто ты такой, чтобы он действовал по твоим указаниям? — шутливо задрался Смирнов.

Не давая Константину времени на обиду, Лидия Сергеевна мягко сказала:

— Детектив, которого мы намеревались рекомендовать тебе и которого Лен я Махов обязательно отрекомендует Анне, не нуждается в указаниях, да и не потерпит их. Он действует сам по себе. Таковы условия, Костик.

Квакнул автомобильный гудок.

— Ксения готова. Будь здоров, Константин. Жду завтра твоего звонка, поднялся Александр Иванович. — Между прочим, это Дарья, молодец, пробила нам телефоны.

— Уж такой она молодец, уж такой молодец, — бормотал Константин, прощально целуя ручку хозяйке дома.

Передняя дверца «девятки» была гостеприимно распахнута. Константин уселся и захлопнул ее.

— Поехали, Костик? — спросила Ксения и повернула ключ зажигания. Медленно тронулась. И тут Константин опомнился:

— Уж кому-кому, а вам я не Костик, а Константин Александрович, уважаемая моя Ксения! — то ли в шутку, то ли всерьез возмутился он.

— Вы теперь — Костик навсегда, — сообщила она. — Так решила Лидия. А ее решение отмене не подлежит.

— Еще посмотрим! — засмеялся Константин.

Миновали пятачок и выбрались на асфальт.

— Костик! — позвала Ксения.

— Что тебе, Ксюшка? — откликнулся он. Раз на «ты», то и она на «ты».

— Тебе мои старики понравились?

— Ты вроде хвастаешься ими.

— Я ими действительно хвастаюсь. Всегда. Ну и как они тебе?

— А ты знаешь, — осенило Константина, — я их боюсь!

— Их бояться не надо. Их надо любить.

— За что же?

— Любят не за что, а кого, — поучила Ксения.

— И кто же они, чтобы их просто так любить?

— Они доверчивые и простодушные.

— Они доверчивые и простодушные?! — в изумлении взвыл Константин.

— Да, — безапелляционно подтвердила Ксения. — Вот они поверили тебе и откровенны с тобой до конца, до самого донышка. Они даже не представляют себе теперь, что ты можешь слукавить с ними, схитрить, сказать неправду любую: малую, большую, все равно.

— А ты представляешь?

— Я — опасаюсь. Ты в разговоре с ними иногда подозрительно вертелся.

— Подслушивала, значит, — укорил он.

— Слышала кое-что, — уточнила она. — И они знали, что я прислушивалась. Еще спросят, что я о тебе думаю.

— Доверчивые! — передразнил он.

— Доверчивые. И мне верят до конца.

— Кто они тебе? Дед с бабкой? Дядька с теткой?

— Они мне самые близкие люди на свете.

Ксюшка, Ксения Логунова, два года тому назад в силу трагических обстоятельств попала в дом Смирновых-Болошевых. Тогда казалось не надолго. Но вдруг ставши сиротой и оказавшись наследницей большого состояния, она с молчаливого одобрения двух отставных полковников передала все свои капиталы на строительство больницы и осталась у Смирновых-Болошевых навсегда. Внучкой. Дочкой. Подружкой.

— Тебе повезло. У тебя есть такие люди, — невесело сказал Константин.

Ксения оторвала взгляд от дороги и быстро глянула на него. Согласилась:

— Да. Мне повезло.

Шкурой почувствовав, что эта соплячка его пожалела, Константин тем не менее не расстроился.

— Мне тоже повезло. По малости: ты подслушивала и призналась в этом. Ты в курсе и можешь наверняка сказать мне, кто этот детектив, которого они абсолютно уверены- некий Махов обязательно порекомендует эстрадным козлам.

— Могу, но не скажу, — откровенно ответила Ксения.

— Почему?

— Потому что они не сочли нужным тебе сказать об этом.

— Послушная девочка, — одобрил он ее. — Но хотя бы какой он?

— Он-то? — Ксения с улыбкой задумалась на мгновение. — Занятный. И забавный.

"Девятка" забралась на небольшую горку и подъехала к станции. Ксения лихо подогнала ее к платформе, по всем правилам развернулась, выключила мотор и первой вышла из машины.

— Давай прощаться. Твоя электричка через четыре минуты. А я пойду Александру Ивановичу бурливой, как он говорит, водички куплю. Он пепси-колу любит.

Захлопнув дверцу и облокотившись о крышу «девятки», он позвал:

— Ксения!

— Что тебе, горе мое луковое? — кому-то подражая, откликнулась Ксения.

— Так что же ты скажешь обо мне полковникам?

Она подкинула на ладони ключи зажигания и, стремясь выглядеть серьезной, ответила весьма замысловато:

— Скажу, что слишком долго в Германии жил. Ненужно похож на немца.

Деятельная Анна не откладывала дела в долгий ящик. С очаровательной бесцеремонностью полковник Махов был вызван в этот же вечер.

Он стоял на пороге — здоровенный, красивый, беспечный, одетый с чисто московским небрежным шиком. Не полковник вовсе, а плейбой.

— Чуть свет… и я у ваших ног, — признался он, целуя певице ручку.

— Можно было бы чего-нибудь более подходящее подыскать, — сварливо заметила она. — Вечер уже, поздний вечер.

— Вот я и говорю: чуть свет, — Махов весело кивнул на темно-серое окно.

— Это не вы говорите, а Чацкий.

— Просто он столь удачно выразил мои сегодняшние чувства, что невольно приходится повторять его слова.

— Да идите вы! — Анна нарочито сердилась.

— Куда? — деловито осведомился он и скинул плащ.

— Сначала руки мыть, а потом ко мне, — изложила программу действий Анна и повела его в квартирный лабиринт.

Ужин был накрыт не в столовой, а в уютном кабинетике-будуаре. Устроились за драгоценным столом черного дерева, на котором стояло все, что надо. Махов за горлышко поднял бутылку "Джим Бима", с удовольствием прочитал этикетку и поблагодарил:

— Спасибо вам, Аня.

— За что? — удивилась она.

— Что не забываете мои вкусы.

Она отобрала у него бутылку, разлила по высоким стаканам, ложечкой накидала в них льдышек и произнесла первый тост:

— За ваши успехи, Ленечка.

— За успехи пить опасно.

— Это за будущие. А за настоящие — пожалуйста!

— Какие у меня успехи! — делая вид, что огорчен, усомнился Махов.

— Ну, хотя бы у дам, — подбодрила она его. И рассердилась. — Так мы пьем или не пьем?

Выпили, конечно. Анна заботливо наложила ему в тарелку салата и, пригорюнясь, смотрела, как он ел. И ел он прекрасно: быстро, аккуратно. Доев салат, удивился:

— Оказывается, я — голодный.

— Много работы, Леонид? — участливо спросила Анна.

— И работы тоже. Но больше ненужной суеты.

— А вы не суетитесь, — посоветовала она.

— Пытаюсь, но не получается.

Анна вторично разлила по емкостям и опять приподняла свой стакан, рассмеялась:

— За нашу первую с вами встречу, Леонид. Я ее часто вспоминаю. Выхожу из лифта в "Уолдорф Астории" и вдруг вижу: через суперроскошный вестибюль идет мне навстречу российский мент в полной полковничьей форме. У меня аж ноги отнялись.

— Но не язык, — включился Махов. — Во весь нью-йоркский вестибюль заорали: "Чуваки, московский мусор вас брать приехал!" За нашу первую встречу, Анна!

Посмотрели друг на друга любовно и выпили по второй. На всякий случай Махов, извиняясь, предупредил Анну:

— Мне пришлось дать номер вашего незарегистрированного телефона дежурному по городу. Под страшную его клятву, что не разгласит его и под пытками. Извините, но без этого нельзя было обойтись.

— Раз нельзя, так нельзя, чего тут делать, — покорно приняла извинения Анна. — Только вот сильно надоело ежемесячно телефонный номер менять.

— В данном случае этого не понадобится.

— Хорошо бы, — вздохнула Анна.

Подходящий был момент для того, чтобы взять быка за рога. Махов взял:

— И что же случилось с вами? Или у вас?

— Торопитесь? — насмешливо поинтересовалась она. Он, сам себе удивившись, признался:

— Да нет вроде. Я последнее время как белка в колесе, Анна. Бегу, бегу, бегу и даже не догадываюсь, что можно остановиться.

— Укатали сивку крутые горки.

— В том-то и дело, что не укатали.

— Не беспокойтесь, укатают, — уверенно предрекла Анна.

— Типун вам на язык!

— Не надо. У меня послезавтра концерт.

— Так какое у вас ко мне дело, Анна?

И Анна поняла — пора приступать.

— Вы наверняка слышали о наших кровавых чудесах…

Леонид сразу перебил ее:

— К сожалению, к глубокому моему сожалению, я никакого отношения к расследованию этих дел не имею.

— "К глубокому сожалению" — это не просто фигура речи?

— Какая уж тут фигура! Дело мерзкое, вонючее. В нем обязательно надо разобраться.

— Не дело, а дела, — поправила Анна.

— Дело. Дело! — не согласился Махов. — Концов много, а дело — одно. Хорошо запутанный клубок, распутать который ой как не просто!

— Вот вы и распутайте.

— Я — вне игры. Им занимаются надо мной. В Главном управлении.

— Да все я понимаю! — призналась Анна. — Можете не оправдываться. И позвала я вас без всякой надежды на то, что вы займетесь нашими делами.

— Тогда зачем позвали?

— Просто увидеть хорошего человека, с которым давно не виделась, потрепаться всласть, выпить с удовольствием. Такого представить не можете?

— Не-а, — охотно подтвердил Махов. — Не могу.

— А, собственно, почему?

— Заняты мы все по макушку. Теперь все наши встречи- по необходимости. В чем ваша необходимость?

— Мы хотим, чтобы кто-то квалифицированно провел расследование этих дел. В сугубо приватном порядке.

— Дйла, — властно поправил он. — У меня к вам два вопроса. Первый: кто это мы?

— Мы — это большинство самых популярных артистов эстрады.

— Так сказать, заказчик во многих и неуловимых лицах. Аморфно и безответственно.

— Конкретным и единственным заказчиком буду я.

— Уже лучше. Но все-таки второй вопрос: зачем это вам?

— Ну тогда и я по пунктам! — рассердилась Анна. — Во-первых, я абсолютно уверена в том, что ваше Главное управление в лучшем случае найдет всего лишь убийцу-одиночку, который организовал взрыв под лже-Владленом. Убийца лже-Дарьи уже понес заслуженную кару. Все тип-топ: раскрываемость так у вас говорят? — стопроцентная и, следовательно, в отчетности все в порядке. Нам же хочется знать, кто это все организовал. И поэтому, во-вторых, если публика — зритель и слушатель — охотно принимает двойников за нас настоящих, то какая же цена нам, настоящим? Короче, мы не хотим жить в дерьме.

— А кто хочет? — согласился Махов.

— Кто-то хочет, Леонид, чтобы мы жили в дерьме и чтобы, смешав нас с дерьмом, снять с этой вонючей каши навар в очень крупных бабках.

— Отнесем вашу глобальную версию в область весьма и весьма если не сомнительных, то, во всяком случае, фантасмагорических предположений, жестко определил место ее теорий любивший конкретику и не любивший досужие домыслы полковник милиции. — Итак, вернемся на исходные: вы хотите, чтобы кто-то всерьез взялся за это дело и выяснил истинных организаторов преступления. Так?

— Так.

— Для этого вам нужен человек, не ограниченный ни бюрократическими, ни территориальными, ни временными рамками. Короче, вам необходим высококвалифицированный, инициативный, изобретательный и безусловно бесстрашный частный детектив. Так?

— Так, — еще раз подтвердила Анна и спросила: — У вас есть такой человек?

— Неправильно поставлен вопрос, — умерил ее пыл Махов. — Правильнее было бы спросить меня, есть ли такой человек вообще.

— Есть ли такой человек вообще? — послушным эхом откликнулась она.

— Есть.

— Тогда в чем же проблема? — Звезда потихоньку заводилась.

— Захочет ли этот человек работать на вас.

— Мы хорошо ему заплатим, очень хорошо.

Махов то ли хмыкнул, то ли фыркнул. Как недовольный конь. Дал понять, что знаменитая дамочка рванула не в ту степь.

— Если вы начнете с этого разговор с ним — пиши пропа ло!

— Бессребреник?

— Почему же? Вполне нормальный человек. Только цену себе знает и без вас.

— Тогда очарую, — решила Анна. — Ход?

— Ход, — согласился Махов. — Если только без эстрадных переборов.

— Ох и пораспустились вы, Леонид! — озадаченно удивилась Анна. — Или я вас распустила?

— Вы так добры и терпимы, Анна, — произнес Махов, глядя на нее с подчеркнутым восхищением. Анна умело всплеснула своими знаменитыми руками.

— Что же это за время такое? Кого ни возьми, каждый — ну прямо каждый! — весь-таки изгаляется в иронии и подначке!

— А если по третьей? — тихо напомнил он о ее хозяйских обязанностях.

Она поспешно разлила и подняла свой стакан.

— За вашего уникального человека.

— Он — не мой, Анна.

— А чей?

— Он — ничей.

— Кошка, которая гуляет сама по себе?

— Кошка — это про дамочек. Он — мужик.

— Ну все равно за него! — настаивала на своем Анна.

— За то, чтобы он согласился, — поправил ее тост Махов.