Парень для меня

Глава 8

Мэйбл

Машина Лиама — сплошь из гладкой кожи, благоухающая сосной гавань.

Он едет по улице, барабаня пальцами по рулю. Плейлист, работающий в фоновом режиме, представляет собой попурри из всех наших любимых мелодий. Мне нравится, что Лиам обращал внимание всякий раз, когда я рекомендовала песни. Тот факт, что он слушает их за рулем, является вишенкой на торте.

— Куда мы направляемся? — спросила я. Я поправляю букет у себя на коленях.

Я несколько раз ловила взгляд Лиама, скользящий вниз по моим обнаженным бедрам. Это прекрасный удар по моему самолюбию. Особенно когда его ноздри раздуваются, и он бормочет молитву себе под нос.

Ни для кого не секрет, что меня влечет к моему лучшему другу.

Мне нравится, что я тоже ему нравлюсь.

— Я хочу отвести тебя в мое любимое место. Я люблю ходить туда всякий раз, когда мне нужен свежий воздух или просто минутка покоя. Тебе это понравится.

Люк на крыше открыт, и легкий ветерок овевает наши головы. Несколько локонов моих волос парят в воздухе. Мой взгляд на Лиама частично затенен, пока я не убираю волосы в сторону и не откидываю голову на кожаный подголовник. Есть что-то волшебное в том, как садится солнце, когда мы гоняемся за ночью. Или, может быть, это как-то связано с мужчиной, сидящим рядом со мной. Но я вдруг почувствовала себя кокетливой. Энергия, вспыхнувшая между нами в первую ночь нашей встречи, снова пульсирует, и я опускаю руку так, что она ложится на его сильное бедро.

Лицо Лиама поворачивается ровно настолько, чтобы наши глаза встретились на долю секунды.

Но вспышка голода, которую я там вижу, подпитывает мою.

— Сначала накорми меня, Лиам, — дерзко говорю я. — Я умираю с голоду.

Убрав одну руку с руля, он хватает мою руку со своего бедра и подносит ее к губам для еще одного поцелуя. — Что бы ты хотела?

Праздничный ужин. Немного здорового общения. Тогда, может быть, дополнительная порция прелюдии. В этом конкретном порядке, конечно.

— Я могла бы съесть несколько куриных наггетсов. И картошку фри, — я щелкаю пальцами. — О, и Макфлурри со вкусом орео.

— Твое желание для меня закон. Он сворачивает еще раз налево, перенаправляя нас обратно на Ист-Сайд. — Я бы тоже взял Макфлурри.

— Skor¹⁴?

Он застенчиво улыбается. Я так хорошо его знаю. — Всегда.

Мне это нравится. Как естественно мы чувствуем себя в присутствии друг друга. Здесь нет никакой неловкости. Последние несколько дней боли просто стираются из памяти. Они больше не бросаются мне в глаза. За исключением этого момента.

Свободной рукой я провожу по его челюсти. — Мне действительно нравится твоя борода, Лиам.

Как я и предполагала, она мягкая и ухоженная.

— Спасибо, — говорит он. — Я пользовался маслом для бороды, которое ты нашла для меня все эти месяцы.

Еще одна вещь, которую я обожаю в Лиаме? Он такой же энтузиаст ухода за кожей, как и я, и все, что я предлагаю, он всегда пробует.

Я сдерживаю смех, представляя себе этого крупного мужчину, сидящего перед своим ноутбуком и добавляющего товары в корзину Sephora, потому что я его об этом попросила.

— Ты все еще пользуешься увлажняющим кремом, который я рекомендовала?

Лиам ведет машину одной рукой, ни на секунду не отпуская мою. Я нахожу это таким сексуальным. — Я пользуюсь им каждый день, детка.

Черт возьми, что такого во взрослом мужчине, который заботится о себе — и я говорю о гигиене, хорошо одевается, божественно пахнет, — что он просто делает это для меня?

— Как прошла работа? — спрашивает он.

— Утомительно, но хорошо. Я подружилась с двумя новыми коллегами-моделями, с которыми, вероятно, столкнусь во время нашего следующего выступления, — я накручиваю кончики своих волос. — Как прошел твой день?

— Я закончил строить скворечник для нашей соседки миссис Клиффорд. У нее на заднем дворе несколько раз побывали кардиналы и голубые сойки, и она хочет подготовиться к следующему лету. — Лиам усмехается, качая головой. — Она попросила меня покрасить его в пастельно-розовый цвет и добавить маленькие красные цветочки.

Мое сердце тает, когда я представляю Лиама с крошечной кисточкой в руках, который с предельной сосредоточенностью добавляет маленькие красные цветочки к скворечнику. — Это так мило. Миссис Клиффорд по-прежнему печет вам мадлен15 каждое воскресенье?

— Ага, — усмехается он. — По сути, я ее суррогатный внук.

Я тоже хихикаю, и затем в нашем пространстве воцаряется безмятежность, пока мы наслаждаемся началом долгого вечера.

Я продолжаю украдкой поглядывать на Лиама.

Лиам продолжает украдкой поглядывать на меня.

Там, где нам не хватает слов, наши глаза говорят громче всех.

Я так счастлива, что ты здесь, говорю я.

Я бы не хотел быть нигде больше, говорит он

Мы въезжаем на подъездную дорожку «Макдоналдса», и мои вкусовые рецепторы вздыхают от счастья. Я практически ощущаю запах жирной картошки фри и ощущаю мягкость мороженого на языке.

Я готовлюсь задать Лиаму вопрос, но замираю в ту же секунду, как ловлю его пристальный взгляд.

Есть что-то темное и чувственное в этом взгляде, когда он окидывает меня с головы до ног. — Мне действительно нравится твое платье, Бел.

Перевод: Я хочу сорвать это с твоего тела сегодня вечером.

И если он продолжит так на меня смотреть, я стану дикой и потребую, чтобы он посадил меня к себе на заднее сиденье, чтобы мы могли сделать именно это.

Я скрещиваю ноги, и он стонет.

Подмигнув, я кокетливо говорю: «Я знаю».

Забрав нашу еду, Лиам отвозит нас на свое место.

Это абсолютно идеально. Воздух свеж, солнце опускается низко, а вода мерцает, как россыпь кристаллов. Парк относительно пуст, за исключением нескольких местных жителей, которые кормят уток, и пожилой пары, прогуливающейся на прогулке.

Мы с Лиамом подходим к деревянной скамейке, обращенной к воде и закату. Мы садимся и с аппетитом набрасываемся на еду.

Я чувствую ухмылку Лиама, когда расправляюсь с куриными наггетсами и картошкой фри с рекордной скоростью по Книге рекордов Гиннесса, а затем беру свой «Орео Макфлурри»

— Ты животное, — весело говорит он, поедая свое угощение с манерностью принца.

Я кладу в рот ложку мороженого и стону. — Мм, я могла бы есть это всю оставшуюся жизнь.

Лиам смотрит на мои губы с тем же голодом, который обычно присущ для людей, ждущих блюду из трех позиций в дорогом ресторане.

Я дьявольски улыбаюсь, облизывая ложку, чтобы ему было еще вкуснее. Просто небольшое шоу для разогрева — на самом деле тизер — на потом, если он будет хорошо себя вести. — Нравится то, что ты видишь?

— Ты даже не представляешь.

Мое сердце совершает небольшое сальто в своей клетке.

Мы продолжаем есть наше мороженое, наслаждаясь окружающим пейзажем. Я понимаю, почему Лиаму нравится приходить сюда. Здесь спокойно, уединенно и напоминает святилище.

— Спасибо, что согласилась поговорить, — наконец начинает Лиам. — Эти последние несколько дней…

— Отстой, — заканчиваю я за него. — Мне не нравилось расстояние между нами. Я ненавидела это. Быть не в состоянии отправлять тебе сообщения каждый день. Это заставило меня почувствовать беспокойство и…

— Как будто тебе не хватало какой-то части себя? — с надеждой спрашивает он.

Я киваю, уставившись себе под ноги.

Лиам ерзает на скамейке, придвигаясь чуть ближе. Он забирает наш мусор и складывает его в бумажный пакет из "Макдоналдса". Я чувствую, что ему нужно время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем заговорить.

В конце концов, он поворачивает свое лицо в мою сторону, и я поражаюсь тому, как мерцают его голубые глаза в предвечернем небе. — Когда я получил твое первое письмо в старших классах, ты изменила мою жизнь.

Мои губы приоткрываются на резком вдохе.

— Сколько я себя помню, мне нравилось прятаться за своими стенами, — он хрустит костяшками пальцев. — Мир не всегда был добр ко мне, поэтому защита себя была единственным известным мне способом жить. Если я был вне поля зрения, я ни к кому не привязывался, и никто не мог причинить мне вред. Но это не всегда так, не так ли?

Я качаю головой, нуждаясь в том, чтобы он уточнил. — Лиам…

— Надо мной издевались, когда я рос, — его челюсть сжимается. — К сожалению, мой рост сделал меня мишенью для многих злых шуток. Я был выше… крупнее… всех и тише по натуре, а это означало, что мне было трудно заводить друзей. В результате это сделало меня изгоем. Либо люди избегали меня, либо, если они заговаривали со мной, то обычно для того, чтобы подшутить над моей внешностью. Я не могу начать рассказывать тебе, как я выжил в старшей школе. Но если и есть какой-то способ подытожить мой опыт, то это слово «дерьмовый». То, как люди относились ко мне, только еще глубже загоняло меня в мое одиночество. У меня был один близкий друг, которого популярные ребята тоже окрестили неудачником, так что мы с ним держались вместе. В конце концов, он уехал, и я снова остался один.

Я задерживаю дыхание, когда Лиам снова смотрит в мою сторону. Одна часть меня довольна, что он открылся, но другой части больно слышать это.

Было очевидно, что у Лиама было довольно трудное прошлое.

Я просто не знала, что над ним издевались.

Желание защитить нахлынуло на меня подобно цунами. Потребность вернуться в прошлое и надрать задницы всем придуркам, которые причинили боль Лиаму, настолько сильна, что я едва могу это сформулировать.

— Ты в порядке? — спрашивает Лиам, уставившись на побелевшие костяшки моих пальцев.

— Нет, это не так, — я издала невеселый смешок. — Но мне нужно, чтобы ты продолжил свой рассказ, пока я не вышла из себя и не потребовала имена и адреса. Так чтобы я, конечно, смогла нанести телесные повреждения.

Лиам разжимает мои сжатые кулаки и сплетает наши пальцы вместе. Он подносит их ко рту для поцелуя. Я уже сбилась со счета, сколько раз он делал это сегодня. Однако это меня успокаивает. Может быть, это тоже его мотивирует. — Спокойнее, Бел. Сейчас я в порядке. Это было в прошлом, и, хотя этого уже нельзя изменить, сейчас я хочу двигаться только вперед.

Я не могу говорить, поэтому только киваю.

Лиам продолжает говорить, но не отпускает моих рук. Его большой палец ласкает мое запястье, как будто приказывает моему пульсу успокоиться. — Как я уже говорил, старшая школа была дерьмовым шоу. Я делал все, что было в моих силах, чтобы быть невидимым, чтобы люди оставили меня в покое. Потом наступило начало выпускного класса, и я встретил эту девушку. Однажды она действительно нашла меня в школьной библиотеке, я сидел в своем уголке и читал фантастический роман во время ланча, — Лиам сжимает мои руки. — Оказывается, она тоже хотела его прочитать. У нас установились дружеские отношения, и в конце концов она начала приходить в библиотеку каждый день, чтобы… пообщаться со мной. Ей нравилась моя компания, но она не хотела, чтобы люди знали, что мы друзья. Я думаю, это поставило бы мишень на ее спине, учитывая, что она была частью популярной команды. И, как я уже упоминал ранее, я им не был.

Я ненавижу то, к чему все это ведет. Мой желудок сжимается еще до того, как Лиам произносит следующую фразу.

Он делает глубокий вдох и закрывает глаза. — Она была мила со мной, и, естественно, она начала мне нравиться. Я никогда не осмеливался пригласить ее на свидание, потому что боялся отказа. К тому же, я не был уверен в том, что она чувствовала ко мне. Несмотря на ее дружелюбие, в большинстве случаев я просто чувствовал себя ее грязным секретом, — Лиам рассеянно поглаживает мои костяшки пальцев. — В то время я этого не знал, но у нее был парень из баскетбольной команды. Он был одним из популярных спортсменов. Однажды он нашел нас, и весь ад вырвался на свободу. Она сказала ему, что мы просто друзья, и единственная причина, по которой она тусовалась со мной, была из жалости, — Лиам издает самоуничижительный смешок. — Можно с уверенностью сказать, что он разозлился, а потом… он и его приятели избили меня после школы.

Мои глаза наполняются слезами, грозящими пролиться. — Нет.

Лиам вздыхает, кивая. — Да. Они сильно избили меня. Их было четверо против одного, и я не мог защититься. Через несколько минут я сдался и просто позволил этому случиться. Я оцепенел. Я просто хотел покончить с этим, чтобы я мог приползти домой и оказаться в своей уютной постели, чтобы отоспаться от этого кошмара. Я закричал только тогда, когда один из парней вытащил свой перочинный нож и прошелся им по моей щеке. Вот откуда это, — он подносит мою дрожащую руку к шраму на своей щеке. Он тонкий, белый и почти скрыт его бородой. — В конце концов, уборщик услышал шум и пришел мне на помощь, — Лиам медленно выдыхает. — К тому времени у меня распухла челюсть, был подбит глаз, болели ребра и кровоточила щека.

Слеза скатывается с моих глаз.

Как будто кто-то вырвал мое сердце и растоптал его.

Я боюсь, что если я открою рот, то начну рыдать, и Лиам не продолжит рассказывать свою историю.

— Та часть, которая болит больше всего? Девочка знала, что они собираются избить меня после школы, и не потрудилась предупредить. Если бы она это сделала, я бы пропустил следующий урок и притащил свою задницу домой как можно скорее.

— Имена. Адреса, — выплевываю я сквозь стиснутые зубы. — Я собираюсь убить ее. И парней, которые сделали это с тобой.

Мои слова вызывают мальчишескую улыбку на губах Лиама. Очень нежно он наклоняется вперед, чтобы коснуться губами моей слезы. Смахивает это поцелуями. Как будто это я нуждаюсь в утешении.

Несмотря на то, через что ему пришлось пройти, он такой мягкий и нежный, и это только заставляет меня плакать сильнее.

— Ты значишь для меня больше, чем я когда-либо смогу выразить словами, mo chroí, — Лиам целует меня в обе щеки, стирая все следы слез, которые я проливаю из-за него. — Ты делаешь мой мир лучше. Я умоляю тебя. Пожалуйста, не плачь. Мне больно видеть тебя грустной.

Неужели он этого не понимает?

Мне больно осознавать, что с ним так обошлись. Что я ничего не могу сделать, кроме как пассивно сидеть здесь, пока он рассказывает самую печальную вещь, которую я когда-либо слышала. Что я не могу преподать его хулиганам урок, которого они заслуживают.

Потому что никому не позволено прикасаться к моему Лиаму с применением насилия. Когда-либо.

Я хочу защитить его от всего зла в мире. Я хочу показать ему любовь, доброту и смех. Я хочу подарить ему хорошие воспоминания, которые затмят все плохое, что он когда-либо испытывал.

Я хочу сказать Лиаму, что он никогда не будет одинок — что с этого дня у него всегда буду я. И что я всегда буду оберегать его в меру своих возможностей, в колыбели моих рук, в тепле моей души, в защитной клетке моего сердца.

Но это может подождать, пока он не выскажет свою точку зрения.

— Пожалуйста, расскажи мне, что произошло потом, Лиам, — умоляю я, молясь, чтобы за этой уродливой историей было что-то положительное.

— Я вернулся домой, и мои родители увидели мои раны. Они просто взбесились. На следующий день они пришли в мою школу и устроили истерику в кабинете директора. Парней, которые избили меня, выгнали из баскетбольной команды и отчислили из школы, как только уборщик выступил в мою защиту. Факультет много раз приносил извинения, но ущерб уже был нанесен, — глаза Лиама говорят мне, что он погрузился в воспоминания. Я презираю то, что он вновь переживает этот ужас. — Мне потребовалась неделя, чтобы оправиться от этого инцидента. В следующий понедельник, когда я впервые вернулся в школу, я сказал себе, что собираюсь спросить своих родителей о вариантах домашнего обучения. Я не видел смысла учиться в среде, которая не смогла меня защитить. Но потом подошел урок английского, и моя учительница раздала первый набор писем, и… я получил твое, — большой палец Лиама благоговейно прошелся по моей щеке. — И это принесло мне утешение в то время, когда я чувствовал себя опустошенным. Ты олицетворяла для меня надежду, Бел. Ты всегда была и всегда будешь.

Переполненная своими чувствами к этому парню, я подношу наши соединенные руки к губам для поцелуя. Мои губы касаются вытатуированной цифре на его большом пальце.

Что бы ни случилось сейчас, мы с ним будем вместе в долгосрочной перспективе.

— Ты была подобна лучу солнца, вошедшему в мою жизнь после многих мрачных дней. У меня была самая широкая улыбка на лице, когда я читал твое письмо. Ты была такой разговорчивой и рассказывала мне все эти вещи о себе, — в его глазах светится нежность. — А потом ты потребовала знать обо мне все. Впервые в моей жизни кто-то моего возраста проявлял ко мне неподдельный интерес. Это было удивительно, но так приятно. Ты заставила меня почувствовать, что меня видят и слышат. Прошло всего несколько недель, прежде чем ты стала моим лучшим другом. До того, как я… влюбился в тебя.

Он влюбился в меня.

Так же, как я влюбилась в него.

— О, Лиам, — моя улыбка и голос дрожат. — Письмо к тебе тоже было моим утешением. Я чувствовала твою бескорыстность и твое большое сердце в каждом из этих писем. Мне нравилось узнавать о тебе все. Ты очаровал меня своей мудростью и любовью к садоводству и строительству. Я даже с нетерпением ждала всех цитат, которыми ты делился из своих недавних прочитанных книг. Давай не будем забывать, что ты также заставил меня почувствовать, что меня видят и слышат. Особенно после того, как я рассказала тебе, что случилось со мной на вечеринке два года назад и как это повлияло на мой разум. Ты всегда был рядом со мной, Лиам. Я тоже влюбилась в тебя за считанные недели.

В его глазах появляется дикий взгляд, когда я признаюсь в своих чувствах.

Но, прежде чем мы сможем двигаться дальше с этим — с нами — есть еще одна неотложная вещь, которую нужно обсудить. — Лиам, мне нужно знать, почему ты не был готов встретиться со мной. Пожалуйста. Это беспокоит меня с тех пор, как ты упомянул об этом. Я умирала от желания увидеть тебя в течение двух лет. Я чувствовала, что ты хочешь того же, но ты всегда отстранялся. Почему?

Вокруг нас воцаряется тишина.

Волны и щебечущие птицы заполняют пустое пространство.

Я не отвожу взгляда от своего лучшего друга.

Лиам вдыхает и берет мою ладонь, кладя ее на свой бородатый подбородок. — Посмотри на меня хорошенько, Бел, — он криво улыбается. — Я не самый красивый парень в квартале.

От шока у меня перехватывает дыхание.

— Когда я впервые увидел твою фотографию, у меня перехватило дыхание. Я никогда не видел кого-то настолько великолепного. Каждый дюйм тебя, детка. Чистое гребаное совершенство, — он с трудом сглатывает. — Ты девушка моей мечты, Бел, и я выгляжу чудовищем по сравнению с тобой.

— Ты что, блядь, издеваешься надо мной прямо сейчас?

Он выглядит абсолютно серьезным.

Я чуть не начинаю рыдать, мое сердце болезненно сжимается из-за этого глупого человека, который даже не видит собственной красоты. — Лиам, ты не похож на монстра. И ты не хорошенький. Это слово не отдает тебе должного, — я качаю головой. — Ты просто сногсшибателен. Внутри и снаружи. Я чуть не кончила, когда впервые увидела тебя в баре.

— Черт, — выражение его лица смягчается. — Ты серьезно?

— Клянусь, — я потратила так много своего времени, расширяя возможности других с помощью своей платформы; я ненавижу, что мой собственный лучший друг был здесь, на другой стороне, и чувствовал себя так ужасно из-за себя. Мне все равно, что скажут другие. Этот человек — полная десятка в моей книге. Он такой сексуальный, и я хотела бы, чтобы он мог увидеть себя с моей точки зрения. — В следующий раз, когда ты посмотришь в зеркало, я хочу, чтобы ты увидел то же, что и я, Лиам.

— Что ты видишь? — шепчет он с уязвимым видом.

— Я вижу свое настоящее и свое будущее. Я вижу своего лучшего друга, — я обхватываю его лицо руками и смотрю ему в глаза. — Я вижу своего Лиама, мужчину моей мечты.

Лиам резко выдыхает, сбрасывая накопившееся за несколько дней напряжение. Его лоб прижимается к моему, его детская голубизна наконец-то видит мою правду. — Ты для меня все, — бормочет он. — Я хочу поцеловать тебя вот уже два года. Можно мне, Бел?

— Да, — я начинаю сокращать расстояние между нашими губами. — Поцелуй меня, Лиам.

Руки Лиама обхватывают мое лицо, и он встречает меня на полпути, прижимаясь своим ртом к моему с низким стоном.

Страстное желание и мощная страсть движут поцелуем, который начинается с нежности бабочки и превращается во что-то жгучее, когда мы начинаем испытывать нужду друг по другу. Наши рты соприкасаются и нетерпеливо потягивают, как будто мы просто не можем насытиться, просто не можем сблизиться, просто не можем дождаться, когда станем одним целым. Необходимость влезть в его шкуру и построить внутри него вечный дом раздражает.

Мои руки опускаются к его воротнику. Я притягиваю его к себе невероятно близко. Мягкая борода Лиама щекочет мой подбородок, и я стону, когда его язык скользит по складке моих губ, спрашивая разрешения.

У него оно есть.

Наши языки встречаются, наслаждаясь сладким вкусом этой новой любви.

Руки Лиама становятся увереннее, обхватывая мои бедра. Одним быстрым рывком он перебрасывает меня к себе на колени. Боже, какая сила у этого человека. Я прерываю поцелуй со вздохом и чувствую ответную, почти дерзкую ухмылку Лиама.

Затем он снова крадет мой воздух, пока я больше не перестаю помнить, где начинается он и где заканчиваюсь я.

Мои мысли крутятся в бесконечном цикле Лиама, Лиама, Лиама.

Его руки в моих волосах. На моем теле. Поверх моих изгибов. Он разминает мою задницу и бедра с мужским ворчанием, как будто не может смириться с тем, какая я потрясающая. Я делаю то же самое. Исследую его плечи. Его бочкообразная грудь. Его полный живот. А затем возвращаюсь к его роскошным волосам, чтобы я могла запрокинуть его голову и поцеловать глубже.

В этом поцелуе больше нет ничего сладкого.

Это дико, горячо и напоминает нужду.

Лиам О'Коннелл целуется не по-джентльменски.

Я надеюсь, что он тоже не трахается как один из них.

Мы отрываемся друг от друга с похотливыми звуками. Дыхание Лиама вырывается из моего приоткрытого рта, его глаза полуприкрыты и остекленели. Мой воин выглядит побежденным после одного поцелуя, и я зависима от выражения его лица, смеси муки и удивления. Золотое сияние заходящего солнца действительно придает ему очарование, закаленного в боях, воина, возвращающегося домой к своей настоящей любви.

Конечно, я — настоящая любовь.

— Это было идеально, — фыркаю я, ухмыляясь, пытаясь привести в порядок его волосы после того, как растрепала их.

Лиам запечатлевает на моих губах еще один быстрый поцелуй. — Ты само совершенство.

И вот я снова начинаю влюбляться в него еще глубже.

— Я отвечаю тебе тем же, — я прижимаюсь своим лбом к его лбу, глядя ему в глаза. — Каждый дюйм твоего тела. Чистое гребаное совершенство, детка.

Я бросаю ему эти слова в ответ, и его ответная улыбка озаряет все мое существо.

Лиам, принимая мой комплимент, все еще борется с этим. Я не дура; я прекрасно понимаю, что травля, которой он подвергся, сказалась на нем. Клянусь, я буду проводить каждый божий день, напоминая ему, какой он идеальный, пока мы не преодолеем это.

— Ты тот парень, который мне нужен, Лиам, — клянусь я. — Мой мир стал лучше, потому что ты тоже существуешь в нем. Никогда не забывай об этом.

Мое заявление проникает в его душу. Это видно по тому, как его руки сжимаются на моей талии, и по тому, как блестят его глаза. Я точно понимаю, что он хочет сказать, без необходимости произносить это вслух.

— Боже, Бел. Никто не заставляет меня чувствовать себя так, как ты.

Улыбаясь, я прижимаюсь губами к его губам, и больше мы не разговариваем. Просто чувствуем друг друга. Наши поцелуи поднимаются с уровня PG-13 до совершенно непревзойденного, когда я чувствую его выпуклость.

Я потираюсь об него в порядке эксперимента.

— Это публичное непристойное поведение, — стонет Лиам, впиваясь пальцами в мои бедра, как будто не хочет, чтобы я останавливалась.

— Да, что ж, я не вижу ни одного копа, пытающегося нас остановить, — игриво говорю я, посасывая его нижнюю губу и дергая за нее.

— Бел, — рычит Лиам себе под нос, и от этого звука мои стринги загораются. Как будто я уже не была мокрой. — Ты убиваешь меня.

Я покрываю крошечными поцелуями его подбородок, пока не добираюсь до уха. — Нам следует обсудить это в более уединенном месте… например, на заднем сиденье твоей машины.