Парень для меня

Глава 3

Лиам

Что ж, если это не девушка моей мечты.

Иисус Христос.

Она такая красивая, что я ошеломлен.

Я уже был влюблен в свою лучшую подругу, но увидеть ее лично? Я совершенно одержим.

Шелковистые черные волосы спускались ей до талии. Карие глаза, обрамленные темными ресницами. Пухлые губы, идеально накрашенные блеском. Личико в форме сердечка, которое я просто хочу обнять и посмотреть, такая ли нежная на ощупь ее загорелая кожа, как кажется.

У меня пересыхает в горле, когда я замечаю маленький черный наряд, облегающий ее изгибы. При виде ее пышного декольте я чувствую себя одной из собак Павлова. Не говоря уже о том, что я хочу, чтобы эти сексуальные ножки на каблуках лежали у меня на плечах, пока я, со всем уважением, буду трахать нас обоих шестью способами до воскресенья.

Мэйбл Гарсия была объектом моей любви и привязанности в течение двух лет. Она понятия не имеет, как часто я разглядывал ее фотографии и запоминал каждую деталь, чтобы закрыть глаза и живо представить ее. Она понятия не имеет, что при нашей первой встрече у меня такое чувство, будто в мое сердце попала стрела.

Девушка моей мечты понятия не имеет, что она похожа на богиню, и я чувствую себя смиренным слугой, готовым поклоняться у ее алтаря.

Мэйбл никогда не видела меня лично или на фотографиях; не похоже, что она может меня узнать.

Но какая-то часть меня желает, чтобы, когда она посмотрит мне в лицо, она поняла, что это я.

Ее лучший друг.

Её Лиам.

Внезапно чувство вины пронзает мою совесть. Я обнадежил ее, сказав, что, возможно, встречусь с ней, а потом сбежал, как трус, потому что, во-первых, я не был готов встретиться с ней лицом к лицу, а во-вторых, в итоге, мне пришлось работать в ночную смену.

Мои мысли возвращаются на землю. Я помню, что мы находимся в Макгрегоре, окруженные множеством завсегдатаев баров, и Мэйбл держится за щеку. Она только что получила удар локтем в лицо от маленького засранца, у которого нет чувства направления.

Гнев пульсирует во мне. Я хватаю парня, который случайно ударил ее, за шиворот. Он все еще извиняется, когда я толкаю его в противоположную от нее сторону, где он больше не может причинить вреда.

Как вышибалы, моя работа заключается в том, чтобы пресекать подобные «инциденты». Хотя не каждый день это касается девушки, которую ты любишь. Я пытаюсь отделить свои личные чувства, чтобы не выдавать слишком многого, но все равно в итоге рычу: «Убирайся отсюда на хрен!»

Толпа расходится от одного моего горячего взгляда.

Мэйбл все еще стоит, как вкопанная, на своем месте, когда я снова поворачиваюсь к ней лицом.

Я подхожу к ней на шаг ближе.

Будучи шесть футов пять дюймов, я возвышаюсь над всеми, но Мэйбл на своих каблуках достает мне до груди. Похоже, ее не пугает мой гигантский рост. Редкое явление, поскольку большинство людей убегают от непосредственной близости со мной.

Она действительно смотрит на меня со смесью благоговения и удивления.

Мне нужно все мужество, чтобы наклонить голову и тихо спросить: «Ты в порядке?»

Теперь мы почти на одном уровне глаз. Она кивает, почти застенчиво. — Э-э, да. Спасибо тебе за… это.

— Ты не должна меня благодарить, — хриплю я, разминая пальцы. Желая прикоснуться к ее щеке, чтобы успокоить ее. Я останавливаю себя, потому что это было бы жутко, учитывая, что мы только что «встретились». — Это выглядит действительно больно.

— И ощущается так же, — она издает самоуничижительный смешок и бормочет себе под нос, — Вот что я получаю за то, что выхожу из своей зоны комфорта.

Я не уверен, что понимаю, что она имеет в виду. Все, что я знаю, это то, что образуется неприятный синяк, и я не могу спокойно видеть его на ее великолепной коже. Я скрежещу челюстью. — Послушай, я могу принести тебе немного льда из бара. Это должно помочь снять отек.

Она больше не смущается, так как люди вокруг нас уже забыли о суматохе и вернулись к вечеринке. Но ее плечи все еще поникают, и я ненавижу общую грусть, витающую вокруг нее. — Да, я думаю, это было бы неплохо.

— Хорошо, иди за мной, — я разворачиваюсь, чтобы проложить нам путь, затем резко останавливаюсь, бросив на нее быстрый взгляд через плечо. — Кстати, меня зовут Ли.

Мэйбл всегда называла меня только Лиамом, так что Ли — достаточно безопасное прозвище. Она и не заподозрит, что это я, и, честно говоря, я этого не хочу.

Жалко говорить это вслух, но я немного неуверенный в себе осел.

Мне не обязательно нравится то, что я вижу в зеркале, но я примирился со своей внешностью, ростом и… весом. Я знаю, что меня нельзя назвать красивым в общепринятом смысле. По крайней мере, физически я сильнее большинства. Взрослея, я всегда был изгоем из-за своей внешности. Хотя Мэйбл не из тех, кто осуждает, я не хочу ее разочаровывать.

Она настолько не в моей лиге, что это даже не смешно.

Мэйбл — умная, добрая и красивая девушка.

И я, ну, это я.

У меня безупречная трудовая этика, я забочусь о людях, которых люблю, и я джентльмен там, где это важно, но моя голова не настолько в заднице, чтобы предполагать, что кто-то, вроде нее, захочет завести со мной романтические отношения.

Она, наверное, думает, что ее лучший друг по смс — это какой-нибудь худощавый чувак нормального роста. Не парень гигантских размеров, который выглядит как уродливый громила.

Эта мысль раздражает меня, но это чувство недолговечно, когда Мэйбл улыбается мне. — Приятно познакомиться с тобой, Ли. Я Мэй.

Ее улыбка освещает мои внутренности, как рождественская елка.

Боже, она такая милая, что это действительно причиняет боль.

Я получаю удовольствие от того, что она не представилась как Бел. Это мое прозвище для нее, и я территориальный ублюдок. Мне бы не хотелось, чтобы незнакомые люди называли ее Бел.

Я знаю, я знаю. Как это похоже на пещерного человека с моей стороны.

Одаривая ее своей собственной неуверенной улыбкой, я говорю. — Взаимно, Мэй.

Мы пробираемся сквозь густую толпу. Я хочу схватить ее за руку, но не делаю этого, потому что она не давала на это согласия. Она по-прежнему следует за мной по пятам, ее присутствие согревает мою спину, как солнце после нескольких дней дождя.

Вот, кто для меня Мэйбл. Мое маленькое солнышко в моей, в остальном, мрачной жизни.

Мы подходим к оживленному бару, и я подаю знак бармену. Пия ловит мой взгляд и неторопливо подходит, несмотря на многочисленные звонки с заказами. — Что случилось?

— Мне нужно немного льда, — я киваю подбородком в сторону кассового аппарата. Там есть небольшая вазочка, наполненная трюфелями из белого шоколада в индивидуальной упаковке. Мы держим их, чтобы перекусить во время наших смен. Так уж случилось, что они любимые у Мэйбл и у меня. — И еще несколько этих штук.

Пия, благослови господь ее сердце, протягивает мне всю миску вместе с пластиковым стаканчиком, наполненным льдом. — Все в порядке?

Когда Пия замечает Мэйбл, стоящую позади меня, ее глаза расширяются от узнавания.

Помимо Мэйбл, Пия — еще одна моя самая близкая подруга. В результате я рассказал ей о своей тайной влюбленности. Я печально известен тем, что просматриваю Instagram Мэйбл в комнате отдыха для персонала, и Пия неоднократно видела, как я безнадежно скучаю по сексуальной шалунье-модели.

Может быть, это и прискорбно, но я ни о чем не жалею.

Я могу смотреть на Мэйбл весь день напролет и мне не будет скучно.

— Послушай, я сделаю перерыв сейчас. Дай знать Доновану, если он спросит, хорошо?

— Звучит неплохо, — Пия подмигивает мне, прежде чем вернуться к приготовлению напитков. Я уже знаю, что, когда вечер закончится, она потребует все детали происходящего.

Всегда болеющая за аутсайдеров, Пия — моя самая большая болельщица.

Когда я снова поворачиваюсь к Мэйбл, она смотрит на меня снизу вверх с такой нежностью, что у меня все переворачивается внутри. Внезапно я хочу проникнуть в ее сознание и посмотреть, что она видит, когда смотрит на меня.

— Спасибо, — она поворачивается на каблуках. — За то, что принес мне лед. Это было любезно с твоей стороны.

Музыка слишком громкая. Я наклоняю голову и говорю ей на ухо: «Я знаю место сзади, где мы можем присесть и обработать твой синяк. Не хочешь пойти со мной?»

Я уверен, что она приехала сюда со своей лучшей подругой Кеннеди, которой нигде не видно. Я надеюсь, что Мэйбл, тем временем, захочет составить мне компанию.

— Да, пожалуйста.

Моя грудь раздувается от гордости, и я веду нас в заднюю часть бара, к запасному выходу. Там есть коридор с кирпичными стенами и деревянной скамейкой, на которой иногда отдыхает персонал. Мы также держим заднюю дверь открытой для поступления свежего воздуха, так что, когда мы с Мэйбл входим в тускло освещенное помещение, дует приятный ветерок.

Она первой опускается на скамейку, и я следую ее примеру, сохраняя приличную дистанцию между нами. Я протягиваю ей пластиковый стаканчик, и кубики льда звякают друг о друга.

Мэйбл прикладывает его к щеке и слегка шипит. — Ой.

Несчастный случай или нет, но желание избить парня, который ударил ее, возвращается. — Это снимет опухоль, и к завтрашнему дню все должно быть не так уж плохо.

Она тяжело вздыхает. — Я надеюсь на это. Через несколько дней у меня фотосессия, и я не могу позволить себе иметь большой синяк на щеке.

Я хрущу своими татуированными костяшками пальцев. Я знаю, что Мэйбл работает моделью на полставки, будучи студенткой факультета маркетинга. Моя девушка — амбициозна9. Еще одна вещь, которая мне в ней нравится.

— Что это за фотосессия? — спрашиваю я так, как будто понятия не имею. Что угодно, лишь бы снова услышать ее мягкий, скрипучий голос.

Она вытягивает свои загорелые ноги, и ее черная юбка задирается выше на ее толстых бедрах. Я подавляю стон, мысленный образ их раскрытых объятий, когда я осыпаю их нежными поцелуями, обжигают мой разум.

Никто не заводит меня так, как эта женщина.

Мой телефон забит банком фантазий о Мэйбл10, различными снимками прямо из ее Instagram. Несколько месяцев назад она снялась в фотосессии в купальнике, и я чуть не сошел с ума, увидев ее мокрой в маленьком желтом бикини, который почти ничего не скрывал.

Это моя любимая вещь, на которую я смотрю каждый вечер перед сном.

— Это фотосессия нижнего белья. На самом деле я работаю моделью.

Я тоже вытягиваю ноги. — А, я понимаю. Тебе нравится то, что ты делаешь?

В глазах Мэйбл вспыхивает огонек. — Иногда дни бывают очень долгими и изнурительными, но да, мне нравится то, что я делаю. Я знаю свои ракурсы и чувствую себя наиболее уверенно перед камерой. Для меня работа моделью — это очень вдохновляющий опыт.

Это совершенно очевидно. Ее страсть сквозит в каждой фотографии, которую она публикует. Жаль, что я не могу сказать ей лично — а не в смс — как я горжусь ею.

— Это потрясающе, Мэй, — говорю я вместо этого, мой голос хриплый и искренний.

— Спасибо, что выручил меня, — её карие глаза встречаются с моими, и её улыбка превращается в оскал. — Тебе также не обязательно было тусоваться со мной, пока я замораживаю эту штуку.

Я всегда хочу быть только там, где ты, милая.

Я пожимаю плечами, как будто в этом нет ничего особенного, но мне кажется, что это самый решающий момент в моей жизни. Мне хочется ущипнуть себя. Однако, если это сон, я никогда не хочу просыпаться.

— Я все равно собирался на перерыв, а я не очень люблю шумные места.

— Иронично, учитывая, где ты работаешь, а? — мне нравится, что она дразнит меня. — Я тоже не любитель больших сборищ. Я пришла сюда в качестве одолжения для друга.

Я знаю, почему Мэйбл не любит большие сборища. Мысль о том, что случилось с ней в прошлом, заставляет мою кровь закипать. Какой-то дерьмовый человек действительно решил поиздеваться над моей девушкой ради собственной выгоды, и мне больно, что это причинило Мэйбл такую травму.

— Где сейчас твой друг? — спросил я.

— Надеюсь, у нее все наладится с ее увлечением. Решила, что дам им немного побыть наедине, прежде чем стану третьей лишней.

На нас опускается тишина. Однако она не кажется некомфортной. Больше компанейской. Моя неспособность открыться другим, за исключением Мэйбл и Пии, сделала меня немного одиночкой. Что меня вполне устраивает, поскольку большинство людей, в любом случае, отстой.

В жизни я узнал, что люди редко проявляют к вам интерес, если только они не могут извлечь из вас какую-то выгоду. И когда ты больше не будешь служить их целям, они выбросят тебя, как вчерашний мусор.

За исключением Бел.

Во время программы по написанию эпистолярных писем Мэйбл заботилась обо мне, когда никто другой этого не делал. Она заставила меня почувствовать, что я был чем — то большим, чем объект для развлечения других, — как будто у меня был голос. Поскольку она никогда меня не видела, для нее я не был тем парнем, над которым издевались из-за его роста. Или тем, которого дрянные девчонки в школе пригласили на свидание в качестве дурацкой шутки, просто чтобы унизить меня перед популярными детьми.

Для Бел я был просто собой.

Лиам О'Коннелл, парень, который любил смотреть боевики и культовые классические фильмы ужасов, которому нравилось заниматься садоводством по выходным со своей матерью, который любил читать фантастические романы и который мечтал создавать всевозможные творения прямо из своего воображения.

Для нее я что-то значил.

Влюбленность в мою лучшую подругу была неизбежна, и это произошло через несколько недель после знакомства с ней.

Мэйбл владела мной с первого письма и продолжает владеть даже спустя два года.

Я отодвигаю вазочку с трюфелями в белом шоколаде на скамейку, после того как взял один сам. — Вот. Угощайся.

Она наблюдает, как я разворачиваю один и отправляю в рот, прежде чем передразнить меня. — Белый шоколад — мой любимый.

Я знаю. — Мой тоже.

Мы делимся тайной улыбкой.

— Итак, Ли. Расскажи мне о себе, — Мэйбл практически стонет, когда шоколад попадает ей на язык, и я неловко ерзаю, моя твердая плоть упирается в шов моих темных джинсов.

Этот звук для моих ушей как музыка.

— Что бы ты хотела знать? — мне едва удается произнести эти слова.

— Сколько тебе лет? — она тянется за другой шоколадкой. Меня переполняет гордость, когда я замечаю ногти с подсолнухами на них. Мэйбл прислала мне фотографии вчера вечером после того, как закончила с ними. Мне нравится видеть, как она носит то, что я помог ей приобрести.

Я представляю, как эти ногти впиваются мне в спину, как последний ублюдок. Все, что я чувствовал к этой девушке за последние два года, усилилось теперь, когда она физически находится рядом со мной. Я чувствую себя возбужденным, счастливым и чертовски влюбленным.

— Мне двадцать, — я чуть не захлебываюсь слюной, когда Мэйбл слизывает растаявший белый шоколад со своего большого пальца, словно чертова искусительница11.

— Без шуток. И мне. Чем еще ты занимаешься, кроме спасения девушек, попавших в беду?

Это заставляет меня смеяться. — Помимо спасения девушек, попавших в беду, я хожу в университет. Я изучаю инженерное дело.

На секунду я начинаю нервничать. Такое чувство, что Мэйбл видит меня насквозь — видит, что я — Лиам. Я намеренно избегаю говорить, какой именно вид инженерии, поскольку она знает, что я изучаю гражданское12. Не говоря уже о том, что в прошлом я лгал ей и говорил, что учился в другом институте. Я волновался, что, если я скажу про Университет Весты, она обыщет все это место, пока не найдет меня.

Я никогда не был готов к тому, что она физически найдет меня, но сегодня вечером? Я подумываю о том, чтобы рассказать ей правду о своей личности.

Я часто прокручивал в уме сценарий нашей первой встречи. На всех них Мэйбл выглядит испуганной моим дородным видом и легким шрамом, пересекающим мою щеку, наполовину скрытым под бородой.

За исключением того, что прямо сейчас она далека от ужаса. Осмелюсь сказать, она выглядит довольной и расслабленной. Может быть, узнать, что я Лиам, в конце концов, будет не так уж плохо.

Она будет раздражена тем, что я солгал, но я не думаю, что она отбросит меня в сторону, как бракованную игрушку…

— Мило. Чем бы ты хотел заниматься в этой области? — она расправляет плечи своего топа, и ее декольте подпрыгивает.

Я умер и попал на небеса.

— Инженерия довольно обширна, и я многое могу в ней сделать, — я опускаю взгляд в землю, прежде чем она замечает, что я смотрю на нее. — Но я точно знаю, что мне нравится работать руками, так как я всегда был увлечен созданием вещей с нуля.

Одна из моих долгосрочных целей — иметь возможность работать менеджером по строительству, курируя проекты от начала до конца. Идея однажды пройтись по мосту или постоять в здании, которое я помогал строить, кажется мне захватывающей.

Мэйбл скрещивает ноги и поворачивается всем телом в мою сторону, уделяя мне все свое внимание. Как будто она искренне заинтересована во мне. — Какие вещи тебе нравится создавать?

Сейчас, наверное, неподходящее время говорить ей, что я смастерил ей письменный стол после того, как три недели назад она пожаловалась, что ей нужен новый. Мебель белого цвета из цельного дерева соответствует эстетике ее комнаты. Я собирался набраться смелости и спросить у нее адрес, чтобы завезти его в ближайшие несколько дней.

— Все, что я смогу построить. Я себя не ограничиваю. Я начал с изготовления птичьих домиков и в конце концов дошел до таких вещей, как каркасы кроватей, комоды… офисные столы.

Ее челюсть отвисает. Она чрезвычайно впечатлена. Мои щеки вспыхивают.

— Это действительно удивительно, Ли. Большинство людей проживают всю свою жизнь, так и не поняв, для чего они предназначены, и я думаю, есть что-то мощное в том, чтобы найти свою страсть и следовать ей, — она смещается ближе ко мне, или это все выдумывает мое измученное воображение? — Кто знает, может быть, однажды ты построишь восьмое чудо света.

Это тоже заставляет меня усмехнуться. Эта девушка. Она просто понимает меня. — Кто знает, а? Может быть, я даже назову его в твою честь.

Не спрашивайте меня, откуда у меня взялись яйца, чтобы флиртовать с помощью этой фразы. Однако это ужасная правда. Если бы я когда-нибудь смог построить что-то столь же грандиозное, как еще одно чудо, я бы назвал это в ее честь.

Мэйбл подмигивает, флиртуя в ответ. — Очень польщена.

Она тянется за еще одним белым шоколадом и протягивает один мне. Я беру его, и наши пальцы соприкасаются. Мне кажется, у меня екнуло сердце. — Как чувствует себя твоя щека?

Мэйбл дотрагивается до болезненного места и вздыхает. — Все в порядке. Ничего такого, чего не смогли бы исправить хороший консилер и цветокоррекция.

Лед в чашке практически растаял. Я делаю жест рукой, чтобы она отдала его. Она так и делает, и я ставлю его на дальний край скамейки, где мы случайно его не опрокинем.

Когда я снова обращаю на нее свое внимание, она пялится на мои татуировки.

— Можно мне? — спрашивает Мэйбл, прикусывая нижнюю губу.

Я киваю, и она двигается по скамье, пока наши бедра почти не соприкасаются.

Мое сердце сейчас бьется с перебоями, танцуя от чистого счастья.

— Вау, — ее пальцы скользят по моей правой руке, обводя меч. Большинство моих татуировок представляют собой символы из моих любимых романов. — Это так замысловато и красиво.

— Спасибо, — я вздрагиваю от ее нежного прикосновения.

Схватив меня за левое запястье, она вытягивает мою руку и смотрит на живописный пейзаж вымышленного мира. Она восхищается деталями.

Приглушенный свет над нашими головами отбрасывает ангельское сияние на лицо Мэйбл, когда она сосредотачивается на моем рисунке. Ее брови хмурятся, а губы очаровательно поджимаются.

Прядь ее темных волос падает вперед, когда она наклоняется, чтобы получше рассмотреть, я бессилен заправить ее ей за ухо.

Между нами проскакивает электрический разряд, и Мэйбл ахает, поднимая голову.

Мой собственный вдох резкий.

Мы всего в нескольких сантиметрах друг от друга, дышим одним воздухом.

Это волнующе.

— Ты такая… красивая, — бормочу я робким тоном. — Я хотел сказать тебе, когда впервые увидел, — свободной рукой я нежно обхватываю ее лицо и провожу подушечкой большого пальца по щеке. — У меня перехватило дыхание, Бел.

Взгляд Мэйбл смягчается, ее губы приоткрываются. — Ли…

Она все еще держит мое запястье в своей руке. Нет никаких сомнений, что она чувствует, как быстро бьется мой пульс.

Для нее.

Всегда.

Затем что-то заставляет выражение ее лица исказиться, и она произносит с обвинением: «Как ты меня только что назвал?»

О, блять.