21. ПОПУТНЫЙ СЕКС

Мне нужен был хотя бы один день вне Сен-Тропеза, день наедине с собой, чтобы разобраться, как дальше жить. Я взяла на прокат автомобиль «Симка» и поехала по Лазурному берегу через Монако в Италию и элегантный, баснословно дорогой Сан-Ремо. Вести машину было одно удовольствие, которое помогло мне избавиться от тягостных мыслей. В тихом итальянском городке я провела вечер и в одиночестве пообедала, наслаждаясь восхитительной телятиной с сыром и ветчиной, на гарнир был подан зеленый горошек в масле, слегка приправленный чесноком. И поскольку мне было немножко жаль себя, я разорилась на итальянское мороженое двух видов в качестве десерта. Одно из них – мое любимое «спумони» с мелко нарезанными фруктами и орехами внутри, а второе (я не могла устоять) – соблазнительная, густая комбинация шоколада с ванилью.

Затем последовал столь же спокойный вечер с такой же спокойной ночью. Я легла спать рано, и думаю, что именно это мне было нужно – ночь с крепким сном, в одиночестве – чтобы разобраться в себе. Утром я встала свежей, в хорошем настроении и повела свою «Симку» в направлении Сен-Тропеза. Я была столь оптимистично настроена, что даже не заметила отсутствие бензина в баке, пока не пересекла итальянскую границу. Ближайшая заправочная станция была в Ментоне, поэтому я свернула с главной дороги, сделав правый поворот, и поехала вниз, в город. Спуск был крутой и извилистый, я ехала осторожно. Тут я и увидела двух голосующих ребят, «хичхайкеров», сидящих на обочине дороги. Один из них темноволосый парнишка, а второй – блондин. Но я была Слишком занята дорогой, чтобы по-настоящему разглядеть их.

В Ментоне мне заполнили бак, я купила несколько персиков, плитку шоколада и кое-какую выпечку для ленча, а затем вернулась на шоссе. Оба парня продолжали сидеть на обочине, и хотя я обычно неохотно подбираю попутчиков в незнакомой местности, я затормозила. Парнишки выглядели честными и усталыми, и когда я снизила скорость, казалось, что они с облегчением вздохнули и обрадовались, что кто-то наконец подберет их.

Темноволосый юноша говорил с испанским акцентом.

– Спасибо, мадам. Вы едете до Ниццы?

– Конечно. Залезайте. – Я открыла дверь, и они забрались в машину вместе со своими спальными мешками и рюкзаками.

– Это Рейнольд, он из Германии, – сказал темноволосый, когда Рейнольд взгромоздился на заднее сиденье. – А меня зовут Мигель, я из Мексики.

– Хай, меня зовут Ксавьера, и я из… Голландии. Но сейчас я живу в Сен-Тропезе.

Выяснилось, что «хичхайкинг» весьма трудное занятие, как в Италии, так и во Франции. Оба парня сидели на дороге уже целый день в ожидании, что кто-нибудь их подбросит. И они не мылись в ванне или под душем по меньшей мере три недели.

Все же Мигель был приятным парнишкой с тонкими чертами лица, и по мере того, как мы ехали, он все больше мне нравился. На нем были надеты темно-красные штаны с черными и белыми полосами и розоватая рубашка. Его длинные черные волосы (как у хиппи) явно нуждались в мытье. Однако он не хотел, чтобы его принимали за хиппи. Он не отличался особой эрудицией, и его взгляды на войну и мир были чрезвычайно расплывчаты. Он не был связан с каким-либо политическим движением и хотел только одного – чтобы его оставили в покое и он мог оставаться честным и дружелюбным по отношению к людям. Он очень хорошо загорел. Карие глаза слегка косили, у него был большой узкий нос и высоко поднятые мексикано-индейские скулы.

На Рейнольде было надето то, что когда-то называлось белой марокканской рубашкой и серыми замшевыми штанами. Уверена, он задыхался от жары в своих брюках, но, видимо, кроме них нечего было надеть. На нем были тяжелые ботинки, тогда как Мигель был обут в открытые сандалии, сквозь дырочки виднелись грязные ноги.

Но мне было все равно, как давно они мылись. Это были хорошие парни, и мне нравилось их общество и то, что я могла им помочь.

– Когда вы в последний раз как следует поели? – спросила я.

– О, это было так давно, что я уже не помню, – ответил Мигель.

– Хорошо, вот здесь фрукты, печенье и шоколад, если вы голодны… – Я даже не успела закончить. Они были зверски голодны, и как только я предложила еду, с жадностью проглотили ее. Мы остановились у придорожного киоска, чтобы напиться, и они охотно это сделали.

Мигель отличался словоохотливостью, а Рейнольд (он не говорил по-английски) молчаливо сидел сзади. Оба юноши были милы и интеллигентны, поэтому я убедила их ехать до Сен-Тропеза, а не в Ниццу. Поскольку у них нечем было заплатить за гостиницу, я предложила Рейнольду заночевать в машине. Он согласился и обещал утром закрыть машину и оставить под стеклоочистителем записку, где мы сможем его найти. Мигель же останется в гостинице со мной.

Когда мы вошли в гостиницу, консьержка вопросительно посмотрела на меня. Я забыла, как странно выгляжу в сопровождении неопрятно выглядевшего, заросшего хиппи в рваной одежде. Однако, она любезно согласилась обменять мой одноместный номер на двухместный на две ночи. Отель был переполнен, поэтому мне нужно было через двое суток снова вернуться в одноместный номер.

Когда вошли в комнату, Мигель на сорок пять минут скрылся в ванной. Появился он совершенно другим человеком – добела отмытым и мокрым после купания. Он не только тщательно отскребся, но даже чуть-чуть укоротил шевелюру, обстриг ногти, побрился и почистил зубы. Но что за зрелище после этого представляла ванна! На полу настоящее половодье, всюду песок и волосы.

Чистый и свежий, Мигель стоял на пороге, робко улыбаясь мне. У него было гибкое, золотисто-коричневого оттенка тело с легкой светлой полоской вокруг чресел, куда сквозь плавки не смогло добраться солнце. На теле почти не было волос, а его пенис был небольшим, очень деликатным.

Пока он вытирался досуха, я убрала ванную и приняла душ. Затем мы вздремнули. Он заснул сразу же, как только его голова дотронулась до подушки. Мне доставляло удовольствие наблюдать за ним, спящим и удовлетворенным, а затем через несколько минут уснула и я, размышляя, как приятно доставить удовольствие другому не только своим телом, но и ласковым словом, поездкой, сладостями и сном в уютной постели.

Мы проснулись около восьми утра, оделись и нашли записку от Рейнольда, в которой он просил встретиться с ним в «Ла Горилле», одном из припортовых ресторанчиков. Это одно из тех местечек, где собираются хиппи и торговцы наркотиками, оба паренька хотели сброситься и на весь имеющийся у них капитал купить мне какой-нибудь травки. Я настояла вместо травки купить фруктового сока и в свою очередь угостила их хорошим жарким с картошкой и салатом.

Рейнольд, голодный как волк, проигнорировал приличия и в один присест проглотил мясо с помощью пальцев, а затем то же проделал и с овощами.

Я шепнула ему по-немецки.

– Не торопись, мужик. Порежь мясо и веди себя, как человек.

Но было поздно, он уже все съел! Похоже, он по-прежнему был голоден, поэтому я отдала половину своего бифштекса и овощи, и на этот раз он ел медленно и цивилизованно. Мигель вел себя несколько лучше, но все равно чувствовалось, что он не менее голоден, чем его приятель. Вдвоем они подчистили все, что было на столе – пикули, булочки, даже крошки.

В тот день, когда стемнело, мы гуляли вокруг яхт-клуба и наслаждались звуками ночного Сен-Тропеза: юноши на улицах, поющие и играющие на гитарах, музыка, раздающаяся из дискотек, обеденный шум, доносящийся из ресторанов и яхт. Куда бы мы ни шли, везде были музыка, смех и счастье.

Ночью мы с Мигелем занимались любовью. Между нами возникло своего рода притяжение, и мы знали, что можем стать хорошими друзьями и доверять друг другу. Он был не ахти какой любовник, но нам было хорошо вместе, и я чувствовала себя покровительницей по отношению к нему.

Это была первая и последняя ночь, когда мы любили друг друга. После нее мы спали вместе, обнимались и разговаривали, но без секса. Когда мне пришлось переехать в свой одиночный номер, он спал на полу, и это ему, оказалось, нравилось больше, чем кровать.

Еще через день парням нужно было уезжать. У них были друзья в Париже, поэтому они покинули Сен-Тропез со спальными мешками и рюкзаками на спине и с двумястами франков (пятьдесят долларов), которые я засунула в кошелек Мигеля. Мы вместе хорошо провели время, но как всем странникам, которыми мы трое были, пришла пора сказать «прощай» и продолжить свой собственный жизненный путь.

Загрузка...