Пастушка и дворянин

Томаса, скоро ль?

Что, Роже?

Пора на стол подать уже:

Терпеть нет мочи, право слово.

Жаркое у меня готово.

Эх, поздно о жарком мечтать —

Сейчас пожалует наш зять.

О том прознать бы раньше надо —

Всех не могу я накормить,

И вам придется погодить.

Какая, господи, досада!

Найдется каждому кусок,

А я и малым сыт бываю.

Ах, батюшка, храни вас Бог!

Добро пожаловать, родная!

Вы, матушка, здоровы, чаю?

Ах, батюшка, храни вас Бог!

Да что ты странная какая?

Уж не прибил ли муженек?

Вы мне нашли такого мужа,

Что невозможно выбрать хуже.

Да поразит Господь того,

Кто первый к нам привел его!

В девицах мне жилось привольно,

Теперь я чахну в цвете лет.

Но отчего? Мне видеть больно,

Как исхудала ты, мой свет!

Еще и месяца-то нет,

Как вы произнесли обет.

Ах, матушка, сего довольно,

Чтоб испытать немало бед.

Узнайте — вот вам мой ответ, —

Что нет мне счастия нимало.

А ты б, коль муж вернулся злой,

Ушла на время с глаз долой,

А ночью жарче приласкала,

И враз бы гнев его остыл.

Он, батюшка, меня не бил —

Не оттого мои мученья.

Так в чем же, дочь, его порок?

Он бабник? Пьяница? Игрок?

Еще ужасней огорченье:

Какою я от вас ушла,

Такой пришла, без измененья!

Ему не боле я мила,

Чем мерзостные нечистоты.

Да где же стыд твой, дочка? Что ты!

Спешить ты с этим не должна;

Вот погоди — придет весна,

И он куда резвее станет.

Пусть лихоманка к вам пристанет!

Кой черт вас дернул за язык?

Не вам соваться в это дело.

А я скажу вам напрямик:

Уж коли дочка уцелела,

Так нечем, знать, ему играть.

Когда бы ты могла сказать

Ему об этом осторожно,

Обиняками, если можно,

То лучше было бы, жена.

Совсем истаяла она.

Увы, не тронута бедняжка!

Клянусь, ему придется тяжко —

Его стащу я завтра в суд.

Уж судьи живо разберут,

Где что и все ли там на месте.

Ах, полно, матушка, кричать:

Врасплох он может нас застать.

С тех пор как вы живете вместе,

Ты не пыталась никогда

Узнать во что бы то ни стало,

Внезапно сдернув одеяло,

Когда покрепче он заснет,

Чего же там недостает?

На днях я счастья попытала.

Когда мы спать пошли вдвоем,

Он взял да лег ко мне лицом —

Я даже вся затрепетала

И обняла его, и вот —

Ему погладила живот

И ниже… Тут, как бы со страху,

Он подоткнул свою рубаху

И сдвинулся на самый край.

Господь, мерзавца покарай!

Я душу прозакласть готова,

Что он обижен естеством.

Да ты уверилась ли в том,

Что все добро его при нем?

Ах, матушка, я бестолкова.

Когда ж мне было поумнеть?

Недолго тут и заболеть

От ярости и огорченья.

Такие терпишь ты лишенья,

Что, верно, слягу я в постель.

Но в первый вечер неужель

Не смял он на тебе рубаху?

Он, матушка, и тут дал маху.

Я притворилась, будто сплю;

Сама жестокий страх терплю;

Все жду: вот он ко мне нагрянет,

С охотой и усердьем станет

Играть в любовную игру.

Стерпела б я — ей-ей, не вру!

Мне тетушки все рассказали,

И страх смогла б я побороть…

Мерзавца покарай, Господь!

Нет, не бывать вам вместе дале,

Когда не станет он другим.

Клянусь я Богом всеблагим,

Меня сейчас родимчик хватит!

Чуть вспомню о скопце твоем —

Нутро пронзает как ножом.

Не ссорь их лучше. Право, хватит:

Не оберешься бед потом!

Я вас прошу, его впустите —

Все будет так, как вы хотите.

Храни вас Бог из года в год!

Входи скорее, ужин ждет.

Надеюсь, матушка здорова?

Ну нет, как раз наоборот!

А ты мне мерзок, право слово.

Пусть вас Господь обережет!

Входи скорее, ужин ждет!

Как женщине, должно быть, сладко

С ним ночку лишнюю пробыть!

В уме ли вы, чтоб так вопить?

Как не боитесь вы припадка?

Злодей! Пропала дочь моя!

Мой гнев не выразить словами.

Да вот она — здесь, рядом с вами!

В чем дело? — знать хотел бы я.

Не избежал бы ты битья,

Будь я тебя, наглец, сильнее.

Каков обманщик! Не краснея,

Вступаешь ты в фальшивый брак

И надуваешь нас, да как!

Сколь подло поступил ты с нею!

Она в поре, с ней спать да спать,

Но нет в тебе, я вижу, рвенья…

Ох, лопнуло мое терпенье.

Придется перцу вам задать.

Нет, я не потерплю обмана.

Угодно ль, нет ли будет вам,

Поверю лишь своим глазам,

Что он — мужчина без изъяна.

Сам черт меня не убедит!

И поле не всегда родит:

То колос градом побивает,

То хлеб от засухи сгорает,

То мыши урожай сожрут.

Всегда напасти тут как тут!

Ну, плут, стащу тебя я в суд.

Управу на тебя найдут!

Будь ты таков, как все мужчины,

Как вас природа создает, —

Не знала б дочь моя забот.

Избавь бедняжку от кручины.

Тебе за это хоть сейчас

Я уплачу — и золотыми.

Да провались вы вместе с ними!

Подвесьте их промежду глаз —

Тогда бы я, клянусь святыми,

Водил вас людям напоказ

И смог бы славно прокормиться.

Будь ты в сто раз мудрей, тупица,

И хитроумней в тыщу раз,

Не проведешь ты больше нас.

Кой черт понес тебя жениться?

Что?

У тебя ж близняток нет.

Вот вам они, а вот совет:

Язык маленько придержите!

Вы, матушка, поменьше врите —

Прибьют, пожалуй, за навет.

Тебя он, значит, не обидел —

Ни днем, ни ночью не подмял,

Ни разу юбки не задрал?

Такого я еще не видел,

Чтоб бесновались без причин.

Скажите, экий господин!

Плут, недоносок, сукин сын!

Ни дна ему и ни покрышки!

Каким ходил он петухом,

Покуда звался женихом, —

И танцевал без передышки,

И лапал, будто невтерпеж,

Корсаж ей мял, не отступался,

Чуть ли не силой домогался;

А тут запрету нет, и что ж? —

Ни разу даже не пытался.

Нет, вот те крест, она уйдет!

Он сам, Томаса, все поймет.

Сегодня сказано довольно.

Ждать целый месяц? Долго больно!

Великим Карлом я клянусь,

Что если ты к концу недели —

Нет! И трех дней я не дождусь! —

Не станешь мужем ей на деле

И не загладишь впрямь вину,

Я дочь свою домой верну.

Давайте ужинать! Ну, словом,

Теперь исправится зятек!

Ни пить, ни есть — свидетель Бог! —

Не будет он под этим кровом.

Вы обо мне в кратчайший срок

Услышите иные вести.

Жена уйдет со мною вместе,

И я исправлю свой огрех.

А сможешь?..

Я? Да лучше всех!

Ну ладно, дочка, ты вернешься

И мне расскажешь что и как,

Чтоб снова не попасть впросак,

И — вот те крест! — ты разведешься,

Коль неисправен муженек.

Храни нас, Боже, от тревог!

Урвать лишь малость там и сям

Я в силах с горем пополам.

А между тем не странно ль это?

Ведь от клиентов, Гильеметта,

Встарь не было у нас отбою.

Марией, Девой Пресвятою,

Клянусь — над вами все трунят:

Какой вы, к черту, адвокат,

Коль клиентуру растеряли?

Иные шутят: не пора ли

Вам сесть на площади под вяз

И ждать неделями, чтоб вас

Почтил проситель захудалый…

А все ж — без хвастовства! — я малый

Не промах. Большего хитрюги

Не сыщется у нас в округе.

Я, после мэра, всех умней.

Да, мэр, вестимо, грамотей:

Каббалистические знаки

Легко разгадывал он, аки

Колдун, учася много лет.

А вы-то неуч.

Вот и нет!

Я все премудрости, ей-ей,

Постигнул без учителей

И, например, псалмы пою

Так дивно, словно над семью

Искусствами пыхтел, как вол,

Не меньше лет, чем их провел

В краю испанском Карл Великий.

А толку что? Мы — горемыки

И с голоду едва не мрем.

Так износились мы притом,

Что рубашенции мои,

Смотрите: тоньше кисеи.

На ваши знанья я чихала!

Ах, успокойтесь же сначала!

Вот пораскину я умом,

Как с чертом спасенье мы найдем

Быстрей, чем с Богом. Божьей воли

Нам ждать пришлось бы много боле.

Пусть вновь пойдет молва: «Блажен

Ловкач и богатей Патлен!

Где сыщется ему подобный?»

Вы черта провести способны.

Я знаю вас, уж вы такой!

Но я, клянусь святым Лукой,

Плут на законном основанье.

Законном? Но у вас призванье

Повсюду попирать закон.

У вас умишко несилен,

И школу вы не посещали,

А все же прохиндей едва ли

Не самый первый вы окрест.

И адвокат я, вот вам крест,

Среди других наипервейший.

Да, в плутнях, муженек мой, — ей же! —

Никто не превосходит вас.

Пусть, облаченные в атлас

Тупицы лезут вон из кожи,

Исходят потом, лишь бы тоже

В адвокатуру угодить.

Простим ослам такую прыть!

На рынок мне пойти бы надо.

На рынок?

Да, моя отрада!

«На рынок, бойкая торговка…»

А что вы скажете, коль ловко

Я выторгую вам сукно?

Пусть вас порадует оно

И многие другие ткани!

Да как же без гроша в кармане

Сукно вы купите?

Секрет!

Меня вы можете, мой свет,

Повесить, ежели на платье

Не расстараюсь вам достать я.

Цвета какие вам идут:

Бордо, перванш иль изумруд?

Вопрос мой, Гильеметта, ясен?

Берущий в долг на все согласен.

Не притворяйтесь дурачиной.

Для вас два локтя с половиной,

Три иль четыре для меня…

К чему пустая болтовня?

Какой дурак в кредит вам даст?

О, я на выдумки горазд:

Не постою в цене отныне

И получу по сей причине

В кредит — уступка за уступку.

А расплачусь я за покупку

Лишь после Страшного суда.

Затмите мэра вы тогда.

Ступайте же, мой друг, скорее!

Спешу! Я торгаша нагрею:

Мне даст, мою послушав лесть,

Он в свой большой сундук залезть

И там порядок навести.

Но коль вам встретится в пути

Поящий щедро всех вином

Мартен Гарант, то с добряком

На счастье кружку осушите.

Конечно!

Небеса, пошлите

Ему слепого торгаша!

Ну, где ж он, чертова душа?

А, вижу, и сдается мне,

Копается в своем сукне.

Бог помочь!

Небо на подмогу

И вам, любезный!

Слава Богу

И всем святым! Они как раз

Мне помогли увидеть вас.

Ну-с, вашу руку! Как здоровье?

Да благодарствую — воловье.

Рад! Как идут у вас дела?

Неплохо, Господу хвала!

А ваши?

Хороши, Гильом,

Клянусь апостолом Петром!

Все, сударь, трудитесь?

Еще бы!

Ведь мы, купцы, народ особый:

Расписан каждый день и час.

Пусть куры не клюют у вас

Того, чего дай Бог поболе.

Спасибо, всё в Господней воле.

Дай Бог достатка вам в дому!

Какой — да будет мир ему! —

Ваш батюшка был муж ученый!

Я вам клянусь святым Ионой:

У вас одни ухватки с ним,

Как это видно и слепым.

Как он блистал умом, о боже!

Вы и обличьем крайне схожи.

Красавец писаный он был.

Клянусь, впервые в нем явил

Господь такое совершенство

Души и тела. О, блаженство

Взирать на вас!

Всеправ Творец.

Аминь.

Добряк был ваш отец.

Вдобавок — помню, как сейчас, —

Он мне предсказывал не раз

Последующий ход событий.

Вот стул вам, мэтр. Уж извините

Нерасторопность-то мою.

Не беспокойтесь, постою.

Он был…

Садитесь же.

Охотно.

Перебираючи полотна,

«Ах, — он говаривал, бывало, —

Чудес произойдет немало».

И чудо первое, Гильом,

Конечно, вы. Губами, лбом,

Глазами, носом и ушами —

Во всем покойник сходен с вами.

Кто обвинил бы вашу мать,

Что вы, почтенный, так сказать,

Отца не собственное чадо?

Никто! И удивляться надо,

Как создала природа два

Во всем столь сходных существа.

Да повстречай я вас вдвоем.

Не различил бы нипочем,

Кто сын, а кто Жосом-папаша…

Скажите, сударь, тетка ваша,

Лоранс, еще не померла?

Жива.

О, как она мила,

Добропорядочна, учтива!

И с нею схожи вы на диво.

Своим глазам не верю просто:

Вы одинакового роста,

Друг друга вылитый портрет.

Спасителем клянусь, что нет

Меж вами разницы ни в чем.

Идемте к зеркалу, Гильом,

И, коль глаза мои не правы,

Взгляните сами: весь в отца вы,

В того, кто был так знаменит

Своею щедростью. В кредит

Он продавал кому угодно.

А как со мною благородно

Держал себя! Всегда смеясь,

Он говорил: «Что дать вам, ась?»

Живи так праведно, так свято

Адамов род, мы ни разврата,

Ни драк не знали никогда б…

Какой у вас прекрасный драп,

В особенности тот, что с краю.

Я сам его изготовляю

Из шерсти собственных овец.

Да ну? Какой вы молодец!

Как сил хватает вам на это?

Небось вы трудитесь с рассвета,

Как ваш родитель, не ленясь?

Лицом не ударяю в грязь:

Все в дом тащу, как муравей.

А вот сукно, что льна белей

И поплотнее прочих тканей.

Я закупил его в Руане.

Оно — как кордовская кожа.

Да, прочной выделки, похоже.

Клянусь Господними страстями,

Я о сукне до встречи с вами

Совсем не помышлял. Так вот:

Сто золотых я в оборот

Пустить решился час назад,

Но поубавлю этот вклад

На четверть, чтобы уплатить

За ваш товар. Ах, что за нить!

Ну-с, по рукам!

Я с вашим планом

Согласен, если чистоганом

За проданное получу.

Все золотом я оплачу

Немедленно и без изъятья.

А это что за драп? Он, кстати,

Добротен так же, как и тот,

И, полагаю, подойдет

И мне, и женушке моей.

Он, сударь, дорог, как елей.

Сукно из этой крепкой пряжи

За локоть по три франка, даже

И по пяти вполне идет.

На сей спокойны будьте счет:

Есть деньги у меня в подвале,

Причем такие, что едва ли

Назвать сумею цифру вам.

Я рад. Сам Бог велит купцам

О деньгах думать первым делом.

Ах, на сукне я этом белом

Помешан!

Любо слышать мне.

Вот и давайте о цене

Уговоримся, сударь мой.

Я выбор вам даю большой,

Хоть и не вижу в спешке этой,

Какого ваши деньги цвета.

Вы так добры!

Прошу потрогать

Суконце это.

Сколько локоть

Мне будет стоить? Я прикину

Денье на Божью десятину.

Для этой цели я как раз

Храню монету про запас:

Без Бога-то не до порога.

Заветной заповеди строго

Всегда держусь я, приступая

К делам.

Мария Пресвятая!

Вы действуете благородно.

И коль вам этот драп угодно

Купить, готовьте ваши су.

По двадцати я их прошу

За каждый локоть.

Боже правый!

Уж не дурите ли меня вы?

Осьмнадцать — красная цена

За локоть.

Ваша мне видна

Некомпетентность. Ах, когда б

Вы знали, как повсюду драп

Подорожал! Зима стояла

Такая лютая, что мало

Спаслось овец.

А если вам

По девятнадцати я дам?

Мэтр, что за счеты!

Вы подождите до субботы —

И убедитесь, что руно,

Которого всегда полно

Здесь в Магдалинин день бывало,

Неимоверно вздорожало.

Я издержался на него.

Раз положенье таково,

Пускай мой кошелек поплачет!

Локтей вам, сударь, сколько, значит?

А ширины такая штука

Какой?

Брюссельской.

Так возьму-ка

Себе три локтя и, пожалуй,

Жене — а рост у ней немалый —

Два с половиной. Итого

Шесть. Нет, я что-то не того!

Цифирь мне в голову нейдет.

Пол-локтя — невелик просчет.

А до шести вы не хотите ль

Все округлить?

Ах, искуситель!

Мне и на шапку надо тоже.

Давайте мерить. Ждать чего же?

Ну, слава богу, локоть есть!

Два, три, четыре, пять и шесть.

Клянусь пупком Петра святого,

Ошиблись мы.

Отмерим снова?

Зачем? Отмерили — и баста!

При купле мы не знаем часто,

В накладе будем или нет.

Я сколько должен?

Прост ответ:

Мы с вами двадцать су помножим

На шесть локтей и подытожим.

С вас десять франков.

Значит, пять

Экю, коль золотыми дать?

Тогда я иль прошу в кредит…

Иль, если вас не затруднит,

Зайдите по дороге сами

Ко мне за золотом.

Бог с вами!

Лень, сударь, делать круг такой.

Круг! Вы в Писании, друг мой,

Небось нашли словечко это.

По силе есть ли в языке-то

Ему подобное? Навряд!

Гильом, внимать вам так я рад,

Что вас зову немедля в гости;

Поэтому ломаться бросьте.

Вы пьете?

Я всю жизнь мою

Лишь то и делаю, что пью.

А вот в кредит не отпускаю.

Привычка у меня такая:

Купил товар — плати сейчас.

Так что ж? Я золото припас.

К нам на обед прошу покорно,

И коль не утка, то, бесспорно,

На стол поставлен будет гусь.

Я, кажется, ума решусь.

Ступайте, мэтр, а я вослед

Приду с покупкой.

Сударь, нет!

Я понесу ее под мышкой.

Прилично ль это? Я одышкой

Покуда не страдаю тоже,

И вас мне затруднять негоже,

Не то святую Магдалину

Я так прогневаю, что сгину.

«Под мышкой»! Слова нет острее!

Пристрою горб сейчас себе я.

Вот так. Теперь иду домой,

И мы устроим пир горой.

Прощайте! Вот рука моя.

А вы, когда прибуду я,

Вручить мне деньги поспешите.

Все будет так, как порешите,

И вы увидите, мой друг,

Могу ли я за этот тюк

Сполна вам уплатить и следом

Вас сытным угостить обедом.

Какое у меня вино!

Ваш батюшка ко мне в окно

Кричал с дороги не однажды:

«Налей вина, спаси от жажды!»

Иль просто: «Выпить я хочу».

А впрочем, вам ли, богачу,

Понять нас, бедняков несчастных!

Я вас беднее.

Слов напрасных

Довольно! Буду вас, Гильом,

Ждать с нетерпеньем. Вот мой дом,

Там, на горе, хвала Марии!

Мэтр, доставайте золотые!

Ждешь денежек? Как бы не так!

Не полагай, что я простак.

Хоть в петлю лезь, душа кротовья,

Но за бесчестные условья,

Что гнусно навязал ты мне,

С тобой я расплачусь вполне.

Ты просишь золота? Изволь-ка,

Держи! Оно без пробы только.

А после, если есть досуг,

Давай хоть до Памплоны круг

Да сетуй, что надут безбожно.

Экю припрячу я надежно,

Не то их живо украдут:

Есть на любого плута плут.

Меня обчистят столь же просто,

Как я сейчас провел прохвоста,

Что клюнул на мою лесу.

Ему по двадцати я су

Сбыл то, что стоит меньше вдвое.

Я говорил же!

Что такое?

А то, что будет славный куш.

Вы чушь несете.

Нет, не чушь,

А драп!

О Дева Пресвятая!

Я плутню здесь подозреваю.

Хоть плачь над драпом, хоть пляши!

Клянусь бессмертием души,

Нам за него не расплатиться.

Не беспокойтесь: в клетке птица.

Клянусь святой Екатериной,

Что не с весьма веселой миной

Забрел я в лавку к остолопу —

Подвесить бы его за…! —

И там купить сукно сумел

Белей, чем лен иль даже мел.

Покупка, вижу, хороша.

А сколько стоит?

Ни гроша!

Но заплатили вы хоть что-то?

Денье, коль знать вам так охота;

Одну парижскую монету.

Ну, в долг вы взяли, а за это

Крестом Господним поклялись

Иль — всё на свете провались! —

Расписку кредитору дали.

Срок истечет, и мы едва ли

Тогда от стряпчих увильнем:

Опишут все у нас.

Христом

Клянусь, что лишь в одно денье

Моя покупка встала мне.

Я вам поверить не могу.

Пусть я ослепну, если лгу.

Знай наших, окаянный плут!

Скажите, как его зовут?

Зовут его Гильом Жосом.

Ха-ха! Мне малость он знаком.

Одно денье! Вот ум ослиный!

Я в счет господней десятины

Медяшку выложил, а там

Со мною тотчас по рукам

Ударил скаредный тупица,

За что и должен поплатиться:

Монетку от щедрот моих

Пусть делит с Богом на двоих.

Аминь.

Как мог он, не пойму,

Дать маху?

Я напел ему,

Что-де отец его покойный

Был из семьи весьма достойной,

Красив, сердечен, тароват,

Хоть скот второй такой навряд

Найдется в королевстве целом.

«Вы батюшку душой и телом

Напоминаете, Гильом.

Каким он обладал умом!»

Причем когда пред сим балбесом

Я рассыпался мелким бесом,

То в это море льстивых фраз

Вставлял умышленно не раз,

Мол, славное у вас суконце,

И врал: «Был для меня как солнце

Ваш батюшка, радетель мой.

А как он дружен был со мной!

Он мне ссужал товары в долг» —

Так плел я, хоть папаша — волк,

Завистник, скопидом, кривляка —

И сын, наружностью макака,

Скорей бы выдрать разрешили

Себе клыки, чем одолжили

Хоть нитку. Но с таким я пылом

Льстил торгашу, что уступил он

Мне шесть локтей.

Ужель навечно?

Конечно, милая, конечно.

Получит шиш от нас Гильом.

Я басню вспомнила о том,

Как на сосну ворона села

И, в клюве сыр держа, хотела

Поесть. А под сосной лисица

Решила сыром поживиться

И говорит, хвостом виляя:

«Какая птица неземная!

Какой у вас прелестный вид,

Какие глазки, говорит,

Какие перышки, носок!

Небось красив и голосок?

Вы б спели!» Старая дуреха

Не заподозрила подвоха,

От радости дыханье сперло,

Она во все воронье горло

Закаркала, забыв о сыре.

Сыр выпал, и лисе-проныре

Достался лакомый кусок.

От сей истории, дружок,

Не очень далеко до драпа,

Что отдал в лапы вам растяпа.

Вот обормот так обормот!

Он отобедать к нам придет

И станет, нехристь конопатый,

Немедля требовать уплаты;

Но в этих штучках я мастак

И, женушка, устрою так,

Что мы оставим с носом скрягу.

Я притворюсь больным и слягу.

Чуть он появится в дому,

В слезах вы скажете ему:

«Ах, не шумите, ради бога!

Жить мужу моему не много.

Уж более чем три недели

Не покидает он постели».

А если закричит Гильом:

«Не след считать меня глупцом!

Я только что встречался с ним,

Он был здоров и невредим»,

То вы на речь блажную эту:

«Креста на вас, наверно, нету,

Что тешитесь чужой бедой!

Взгляните сами, как больной,

Бедняжка, мечется в бреду».

Как отбрехаться — я найду

Не хуже записных пролаз.

Но как бы правосудье вас

За столь бесстыдный финт не взгрело!

Недолго за такое дело

В тюрьму с позором угодить.

Доколе надобно твердить,

Что я надеюсь на удачу?

Ах, Пьер, я от испуга плачу.

Я буду помнить и в гробу,

Как вас к позорному столбу

Субботним утром привязали

И косточки перемывали

Вам, милый, все кому не лень.

Дался же вам тот чертов день!

Но нам не до пустого спора.

Сюда придет суконщик скоро.

Спешу в постель.

И с Богом, друг.

Удача — дело наших рук.

Она уже, мой ангел, рядом.

Вы только слезы лейте градом.

Игра удастся нам, ей-богу!

Пожалуй, выпью на дорогу,

Нет, это делать не резон!

О, будь свидетелем патрон

Всех дураков Матлен святой,

Дадут обед мне даровой,

И славно горло промочу я

Сейчас в гостях у обалдуя,

Где денег столько получу,

Как если б запродал парчу.

Забрать их надо неотложно!

Эй! Мэтра Пьера видеть можно?

Прошу вас не шуметь, мессир:

Он покидает этот мир.

Как — покидает, черт возьми?

Перед несчастными людьми

Вам чертыхаться бы некстати.

Он где?

Известно где — в кровати.

Он уж недель, наверно, пять

Не может головы поднять.

Оставьте!

Тсс, мессир! Больному

Покой предписан. Впал он в дрему.

Ему икается не в меру.

Кому?

Известно, мэтру Пьеру.

Да отвечайте же скорей:

Он разве драпу шесть локтей

Не приносил вот-вот?

Кто? Он?

Ну да! А я пришел вдогон.

Не будет двадцати минут,

Как у меня взял этот плут

Драп за условленную плату.

Ему поверил я, как брату.

Пусть платит золотом, пройдоха!

Шутить изволите неплохо.

Но не до шуток мне сейчас.

Вы что, рехнулись? Сколько раз

Вам повторять: он в лавке был,

Он у меня сукно купил,

Он десять франков должен мне.

Пусть я достанусь Сатане,

Коль говорю неправду вам.

Вы все смеетесь? Стыд и срам!

Хлопот хватает мне и так.

Снимите шутовской колпак.

Зачем вы здесь в таком наряде?

Да перестаньте, бога ради!

Какое, право, шутовство?

Мне нужен Пьер Патлен — его

Своими видел я глазами.

Неладное творится с вами.

Неладное? Пьер, адвокат,

Живет не здесь?

Вы аккурат

Пришли к нему. Но несомненно,

Недуг угодника Матлена

Одолевает вашу плоть.

Свят, свят! Да исцелит Господь

Рассудок ваш от помраченья!

Потише!

Больше нет терпенья!

Сам черт, ей-ей, тут сломит ногу.

Вы лучше обратитесь к Богу.

Сверх меры всякой вы шумны.

Сверх меры всякой вы умны,

Но я вас уличу в два счета.

И что вам, право, за охота

Истошным голосом орать?

А что же делать, если дать

Вы не желаете ответа:

Ваш муж принес ли, Гильеметта,

Сегодня драпу шесть локтей?

Сегодня? Головой своей

Клянусь вам — нет! Уж пять недель

Не покидает он постель,

О чем твержу вам многократно.

Ужели, сударь, непонятно?

Оставьте мой злосчастный дом.

Я, видите, держусь с трудом.

Так вы еще, на горе мне!

Вы молите о тишине,

А сами вон как расшумелись!

Как молча слушать вашу ересь?

Прошу вас, тише.

Да, но все же

Давайте выясним…

О боже!

Понизьте голос!

Виноват, —

Но вы кричите во сто крат

Сильней меня, и ваш больной

Разбужен вами, а не мной —

Скажу вам это с полным правом.

Вы пьяны иль в уме нездравом,

Помилуй нас Творец небес!

В вас иль в меня вселился бес,

Пусть Бог решает.

Замолчите!

Напрасно вы со мной ловчите,

Гильома вам не провести.

Я спрашиваю о шести

Локтях сукна.

Всё вздор! Нельзя ли

Узнать, кому вы их давали?

Патлену.

Но мой муж прикован

К постели: очень нездоров он.

К тому ж ему теперь нужна

Не мантия, а пелена.

Несчастному настолько худо,

Что путь один ему отсюда:

Ногами — страх сказать! — вперед.

Вверх дном на свете все идет!

Мы с ним недавно торговались.

Ну что вы, сударь, раскричались?

Больной не выдержит.

Вы сами,

Я всеми поклянусь мощами,

Вопите, словно режут вас.

Пусть Пьер Патлен мне сей же час

Вернет свой долг, и я пошел.

Кредит — вот вечный корень зол.

Ох, Гильеметта, ради бога,

Водицы розовой немного.

Меня знобит! Прикрой мне спину…

Кому я говорю? Кувшину?.. —

И ноги разотри. О мука!

Ваш это муж?

Увы!

Гадюка!

Зачем открыла окна настежь?

Зачем опять ты свет мне застишь?

Что там за тени? Мармара,

Каримари, каримара!

Пускай приходят — я их жду.

Пьер, успокойтесь, вы в бреду.

Какие здесь, мой милый, тени?

Но я их вижу тем не мене.

Эй, черноризец, это ты ли?

Прочь! Тут кюре в епитрахили.

Изыдь! Не инок ты, а кот.

Поволновались вы, и вот

Мерещится вам нечисть эта.

Виной — микстура и диета.

Лизать бы всем врачам в аду

Горячую скороводу

И капли принимать к тому ж!

Взгляните, сударь, как мой муж

Сегодня выглядит.

А ну-ка…

И вправду болен! Вот так штука!

Он, значит, после торга слег?

Какого торга?

Видит бог,

Мы в сделку только что вступили.

Мэтр Пьер, вы мне не уплатили…

Мэтр Жан! Как повезло вчера мне:

Две кучки, твердые как камни,

Я выжал все-таки в горшок.

Клистир — спасенье для кишок.

Без вас бы мне несдобровать.

Вы десять франков, или пять

Экю, мне, сударь, не вернули.

Ах, ваши черные пилюли,

Мэтр Жан, так горьки, что невмочь

Глотать мне снова их. Всю ночь

От них я чувствовал изжогу.

С ума сведете вы, ей-богу!

Не лекарь я. Верните десять…

Довольно, сударь, куролесить.

Ну что пристали как репей?

Проваливайте в ад скорей,

Коль Бог ничто вам.

Вот те раз!

Я Богом заклинаю вас:

Верните драп иль уплатите

Мне десять франков.

А скажите,

Смотрели вы мою мочу?

Как умирать я не хочу!

Готов терпеть любые боли.

Уйдите наконец, доколе

Бедняга дух не испустил.

Браниться с вами нету сил,

Но драп не брошу псу под хвост.

Не думайте, что так я прост.

Вам не спущу!

Мэтр Жан, в чем дело?

Мое дерьмо так затвердело,

Что лишь насилу, видит бог,

Его изверг я из кишок.

Весь день лежу, от колик воя.

От вас хочу лишь одного я:

Где пять экю?

Как вы черствы!

Сомнений нет, что он, увы,

Вас принимает за врача.

Любому в голову моча

Ударить может, если пять

Недель с постели не вставать,

От боли адовой страдая.

Но как, о Дева Пресвятая,

Произошло такое с ним?

Он был здоров и невредим

Еще сегодня, Гильеметта,

И мы — иль мне приснилось это? —

С ним торговались битый час.

Наверно, сударь мой, у вас

Отшибло память. Так случалось,

И вам не помешает малость

От треволнений отдохнуть.

Уйдите, чтобы кто-нибудь,

Застав вот этак нас вдвоем,

Не начал сплетничать потом.

Сейчас и врач нагрянуть может.

Пускай вас это не тревожит.

Одна лишь совесть нам судья.

Ужель и впрямь свихнулся я?

Но подождите полминутки.

А нет на кухне утки?

Утки?

На кухне судна нет такого.

Оно под ложем у больного.

Вопрос, однако, странен мне.

Но я уверен был вполне…

В чем?

Разрази меня господь,

Коль я… Прощайте…

Заколоть

Я дам себя, коль шесть локтей

Сукна из лавочки моей

Не взял бессовестный бандит.

Ужель я с панталыку сбит

Его женою так вот, разом,

Иль в самом деле ум за разум

Сегодня у меня зашел?

Я в полном здравье, но осел.

Смотреть мне надо было в оба.

Да, но ему лишь шаг до гроба…

Не вяжутся в сознанье как-то

Два этих непреложных факта,

Не примирить их меж собой.

Но жулик учинил разбой,

Мое сукно унес под мышкой,

И счеты я сведу с воришкой!

А может быть, все снится мне?

Нет, видит Небо, лишь во сне

В кредит я мог продать свой драп —

Я не такой головотяп.

Где речь заходит о продаже,

Там я, предстань мне ангел даже,

Товар на веру не отдам.

А мэтру Пьеру в руки сам,

Выходит, отдал? Быть не может!

Кто разобраться мне поможет?

Спаси, о Боже, и помилуй,

Но ложь от правды не под силу

Здесь отличить мне одному.

Ушел?

Пока что не пойму.

Он был растерян, и немало.

В нем злость, однако, клокотала,

Подобно адскому вулкану.

Раз он ушел, пожалуй, встану.

Визит был впору нанесен.

Ах, Пьер, а вдруг вернется он?

Лежите.

Что ж, повременим.

Клянусь Спасителем самим,

Нашла коса на камень. Баста!

Он в долг дает отнюдь не часто,

Вернее, вовсе не дает.

А после нынешних щедрот

Постричься может наш Гильом

В монахи.

Что ж, мы поделом

Вкруг пальца обвели его:

Сквалыга нищим ничего

Не подавал.

Уймите смех!

Вдруг он вернется, как на грех?

А коль вернется, нам порушит

Все дело.

Смех меня так душит,

Что удержаться нету сил.

Пускай мне будет свет не мил,

Коль адвоката-златоуста —

Ах, чтобы шельме было пусто! —

Оставлю все-таки в покое.

Что давеча он нес такое

О деньгах, спрятанных в подвале?

Он в сундуке своем едва ли

И грош-то ломаный найдет.

От смеха надорву живот,

Как вспомню вид его сраженный

И взор, которым он, взъяренный,

Казалось, все испепелит.

Он был как порохом набит.

Зажженный трут ему подсунь я —

Его взорвало б.

Хохотунья,

Уймитесь, или нас дебил

Услышит.

Эко, возомнил

Лис-адвокат, мол, у Жосома —

О ужас! — ж… лишь весома.

Я докажу, что такова,

Помимо ж…, голова.

Тебя, Патлен, я проучу —

Отправлю в лапы к палачу.

Расправиться пора настала

С тобой, бесстыжий надувала!

Я был слепой, теперь я зрячий.

Хозяйка!

Изверг не иначе

Как все подслушал: стал орать

Сильней.

Я в бред впаду опять.

К нему ступайте.

Что за крик?

Смеетесь? Ну-ка, сей же миг

Отдайте деньги!

Матерь божья!

Смеюсь? С чего вы взяли? Что ж я,

Совсем бесчувственная тварь?

Не сыщешь, хоть весь мир обшарь,

Меня несчастней человека.

Я только знаю, где аптека.

Когда супруг мой, мне на страх,

На всех лопочет языках

В бреду, на волосок от смерти,

Я сразу, сударь мой, поверьте,

Смеюсь и плачу.

Смех и плач

Оставьте: я не слеп, а зряч

И не уйду отсель домой

Без денег.

Что вы, боже мой,

За околесицу плетете!

Чужому дяде или тете

Не склонен я дарить сукно.

Тсс! Тсс! В аббатстве Иверно

Семнадцать гитарят из чрева

На свет извергла королева

Гитар. Я избран в кумовья.

Тсс! Никогда не думал я,

Что так уважен буду вдруг.

О Боге думайте, мой друг.

Дались вам эти гитарята!

Почтеннейший, а где же плата,

Которой жду я уж давно

За то отменное сукно,

Что взяли лично вы сегодня?

Да поразит вас длань Господня

За сей неслыханный навет!

Возмездьем Божиим не след

Грозиться зря. В конце концов

Я драп забрать назад готов:

Он дан в кредит. Так в чем же дело?

До чертиков мне надоело

Свое просить.

Как вы черствы!

Напоминаете мне вы

И поведеньем и лицом

Умалишенного, Гильом.

Будь право у меня и сила,

Я вас веревкой бы скрутила

И в сумасшедший дом свезла.

От вас и жду я только зла.

Должок мне все же возвратите.

Вы Benedicite[7] прочтите

Да раза три перекреститесь.

А вы со мною разочтитесь,

И я молиться буду рад.

Mere de Diou, la Coronade,

Par fye, у m’en void anar,

Or renague biou, outre mar!

Ventre de Diou! Z’en diet gigone,

Castuy carrible, et res ne donne.

Ne carillaine, fuy ta none;

Que de l’argent il ne me sone.

Кум, вам понятно это все же?

Был дядя у него в Лиможе,

Брат сводной тетушки его.

Скажите, сударь, каково

Болтает он по-провансальски?

Пусть объяснит он мало-мальски,

Когда уплатит за сукно?

Шударыня, не шуждено

Укрыться мне от этой жабы,

Куда штремглав я ни бежал бы.

Швященник из меня плохой.

Шлужить в шоборе толк какой,

Когда поют в нем ахинею.

Чай, приобщить его успею

Святых Даров.

Я не пойму,

Он шепелявит почему

И глупости несет сплошные?

Мать у него из Пикардии.

А это что еще за маска

И для чего такая пляска?

Wacarme liefve, Gonedman,

Tel bel bighod gheueran.

Henriey, Henriey, conselapen

Jch salgned, ne de que maignen;

Grile, grile, schole houden,

Zilop, zilop, en nom que bouden,

Disticlien unen desen versen

Mat groet festal ou truit den herzen.

Ватвиль, вот вам вино, друг мой.

Прошу вас чокнуться со мной,

А уж кума нам подольет.

Боюсь, мой смертный час грядет.

Мессир Тома — мой духовник.

За ним бегите сей же миг,

Любезный мой Ватвиль.

Ах, меня

Все время бесит болтовня.

На этом чертовом наречье.

Вам говорят по-человечьи:

Верните долг — и я уйду.

Не говорите ерунду.

Ни слова более о плате.

С какой платить мы будем стати?

У вас, простите, медный лоб.

Я — сущий Ренуар-Ослоп,

Лишь палицы евонной нет.

Ой-ой! Сто бед — один ответ!

Теперича мне впился в зад,

Не знаю, овод или гад.

Страдаю хворостью я той,

Которую Жербольд святой

Наслал на жителей Байё,

Утратив из-за них свое

Епископское место там.

Я помню, как об этом нам

Жан дю Кемен поведал в школе.

Был весельчак он. Выпить, что ли,

За дю Кемена?

Я готов

Поклясться, сотню языков

Он знает.

Проживал он раньше

На севере, в порту Авранше;

Вот по-нормандски наобум

Все, что взбредет ему на ум,

И шпарит. Гляньте-ка на Пьера:

Его лицо, как пепел, серо.

Да он отходит!

Пресвятая,

Что за оказия такая!

Ведь я доселе, фу ты ну ты,

Не сомневался ни минуты,

Что час назад встречался с ним,

Еще нисколько не больным.

Напротив, был как цвет он маков.

Ахти мне!

О святой Иаков!

Я заблуждался. Он не тот!

Уж не осел ли тут ревет?

Кузен, куда ты делся? Стон

Услышу я со всех сторон

В день своего навек отбытья.

Тебя хочу благословить я,

Понеже ты меня надул,

Свиное рыло, Вельзевул.

На oul danda, oul en ravezeie

Corf ha en euf.

Все бред, ей-ей!

Huis oz bez ou drone noz badou

Digaut an can en ho madou

Empedit dich guicebnuan

Quez que vient ob dre donchaman

Men ez cachet hoz bouzelou

Eny obet grande canou

Maz rechet crux dan holcon,

So ol oz merveil gant nacon,

Aluzen archet episy,

Har cals amour ha courteisy.

Господень гром его срази!

Что он плетет, Отцы Святые!

Такое слышу я впервые.

Сколь слух ни напрягай, а все ж

Тут ни словечка не поймешь.

Где он набрался этой дряни?

Вестимо, сударь мой, в Бретани:

Бретонка бабка у него.

Ах, как трясет его всего!

Соборовать пора настала.

Не лжешь — тебя повесить мало! —

Клянусь бессмертьем, ты не лжешь.

Бог да простит тебя за ложь,

За лошадь, за гнилое днище.

Уйди, кровавый сапожище,

Изыди, плут, коварный тать,

Довольно дурака валять!

Где хмель и грушевые зерна?

Поесть и выпить не зазорно.

Мы выпьем, друг, и поедим,

Клянусь Георгием святым!

Ты — Жак, пикардский дуралей.

С почтеньем мне поклон отбей!

Да ниже, ниже, не ленись!

Et bona dies sit vobis,

Magister amantissime,

Pater reverendissime.

Quomodo brulis? Que nova?

Parisius non sunt ova;

Quid petit ille mercator?

Dicat sibi quo trufator,

Ille qui in lecto jacet,

Vult ei dare, si placet,

De oca ad comedendum.

Si sit bona ad edendum,

Pete tibi sine mora![8]

Боюсь, что этак он с одра,

Ни на секунду не смолкая,

Предстанет пред вратами рая.

Он, верно, бесом одержим,

О Небо, смилуйся над ним!

Покинуть трудно голубочку

Земную нашу оболочку.

Я остаюсь — увы! — одна!

Мое тут дело — сторона.

Уйду. Он явно умирает.

Ваш муж, наверное, желает

Побыть с женой в предсмертный час:

Есть тайны общие у вас.

Мешать я вам не буду боле.

Прошу простить, что поневоле

Я душу вам разбередил.

Но я, ей-ей, уверен был,

Что драп у мэтра. Вот досада!

Вы заходите, буду рада.

Дай Бог вам обрести покой,

Коль только мыслим он в такой

Тяжелой хворости, как ваша.

Какая заварилась каша!

Уф! Benedicite! Меня,

Знать, искушал средь бела дня

Лукавый под личиной Пьера,

Чтоб побрала его холера!

Как я смешон, глупец беспечный!

Так помолюсь, дабы Предвечный

Хранил меня от князя тьмы.

Ура! Его надули мы.

Суконщик, барыша взалкавший,

Ушел несолоно хлебавши.

А в котелке его небось

Мыслишки здравой не нашлось.

Вот уж тупица так тупица!

Пускай как следует проспится.

Сон бедолагу протрезвит.

Да, у него плачевный вид.

Ну как я роль свою сыграла?

Совсем недурно для начала.

Теперь, клянусь я вам Христом,

Мы обеспечены сукном

Для вашей и моей одежи.

Кто только, милостивый боже,

Ко мне не лезет с лестью в дом,

Чтоб завладеть моим добром!

О, царство жуликов и злыдней,

Где даже пастухи постыдней

Господ ведут себя. Вон мой —

Облагодетельствован мной,

Так нет же! Даденого мало:

Стал воровать. Стащу нахала

К аббату, пресеку разбой.

Днем деньги, ввечеру покой

Бог вам пошли, хозяин милый!

А! Это ты, свиное рыло?

Зачем вдруг вылез из помета?

Сейчас шел мимо стада кто-то

Из городских и дюже важных,

Весь в полосатом, верно, стражник.

Он кнутовищем без ремня

Любезно поманил меня

И рассказал, что ходят слухи,

Что, дескать, сильно вы не в духе

Из-за бог весть какой пропажи.

Он утверждал, что будто даже

Крушитесь вы из-за овец.

Ужель — помилуй нас Творец! —

Они лишили вас покоя?

Не понимаю ничего я.

И клялся он Пречистой Девой,

Что собрались пойти к судье вы,

Молол, короче, ерунду.

Стервец, предам тебя суду!

Пусть лучше ад меня возьмет,

Чем разрешу губить мой скот.

Немедленно верни, бандит, их,

Все шесть локтей, то бишь забитых

Тобой овец, и возмести

Ущерб, что мне пришлось нести,

Двенадцать лет тебе мирволя.

Серчать, хозяин, — ваша воля.

Но я клянусь своей душой…

Клянись-ка лучше Пресвятой —

Не то меня вконец озлобишь! —

Что шесть локтей сукна мне, то бишь

Овец, воротишь до субботы.

Сукна? Вот не было заботы!

О покровитель наш пастуший

Угодник Луп, молю, послушай,

Что ставит мне хозяин мой

В вину!

Проныра, с глаз долой!

Да не забудь моих условий.

К чему грозить на каждом слове?

Поладить можно без суда.

Вон клонишь ты уже куда!

Небось решил, что я болван.

Нет, мне урок хороший дан

И без тебя, овцеубийца.

Изволь сегодня в суд явиться,

И пусть рассудит нас судья.

Вам здравствовать желаю я.

Подумать надо о защите.

Эй! Эй!

Мне руку отрубите,

Коль это снова не Гильом.

Поистине он стал бельмом

В глазу, хотя и так тревог

В дому хватает нам.

Дай Бог

Здоровьица и благ вам прочих.

Зачем пожаловал, молодчик?

Мессир, хозяин мой так зол,

Что на меня поклеп возвел:

Мол, я овец его ворую,

Идем к судье — и ни в какую.

Тягаться с сильным тяжело.

Меня возьмите под крыло,

А я вам заплачу втройне.

Вы не смотрите, что на мне

Наряд сегодня затрапезный.

Ну что ж, представься, друг любезный.

Ты кто — ответчик иль истец?

Мэтр, я пастух, пасу овец.

Служу такому скупердяю,

Что кукиш с маслом получаю

И впал в большую нищету.

Могу ль открыть начистоту

Вам все?

Опасностью чревато

Сокрытье тайн от адвоката.

Все говори как есть.

Так вот,

Губил я понемножку скот.

Я выбирал двухгодовалых

Овец и палкой угощал их,

Пока не уложу на месте.

Хозяину дурные вести

Я приносил, потупя взор;

Мол, так и так: грозит разор —

Овечья оспа стадо косит.

А он послушает и просит:

«Поди и дохлых выкинь сразу,

Дабы не навели заразу

Они на всю мою скотину».

Я забирал их чин по чину

И ел: мне их болезнь вреда

Не приносила никогда.

Так припеваючи я жил.

А мой хозяин знай тужил

Да счет убыткам вел исправно;

Но наконец решил, что явно

Обманут он, и крохобор

За мною учинил надзор.

Когда однажды в день недобрый

Баранам стал считать я ребра,

Был тотчас в преступленье оном

Хозяйским уличен шпионом.

В суде я отопрусь едва ли.

Но кабы вы мне подсказали,

Как проще улестить судью,

То, слово честное даю,

Я уплатил бы вам немало.

Какой ты шустрый! Но сначала

Скажи для дел дальнейших наших:

А много ль дашь ты мне медяшек

За то, что я тебя спасу?

Что толковать о медных су?

Я заплачу вам золотыми.

Ну, если ты запасся ими,

Считай, что избежал тюрьмы.

С тобою выиграем мы

И дело во сто раз трудней.

Доверься мудрости моей.

Я лучший адвокат на свете

И за тебя теперь в ответе.

Но чтобы выпутаться ловко,

И от тебя нужна сноровка.

Ты, впрочем, вижу, парень-хват.

Скажи свое мне имя, брат.

Тибо, по прозвищу Поблей.

И тяжкой палкою своей

Ты скольким смерть принес баранам?

Клянусь Предтечей Иоанном,

Что за три года укокошил

Десятка три.

Улов хороший.

Тебе в таверне будет легче

За игры в кости и за свечи

Расплачиваться поутру.

Тебя я знатно обдеру!

Теперь ответить мне изволь-ка,

Свидетелей сумеет сколько

Хозяин выставить в суде?

Их у него полно везде:

Захочет — приведет десяток.

Н-да! Если так, то будет шаток

Любой наш аргумент. Постой!

Я притворюсь, что мы с тобой

В суде увиделись впервые.

Зачем?

Клянусь святой Марией,

Затем, что если пред судьей

Ты, друг, язык развяжешь свой,

То будешь к стенке вмиг приперт.

А это нам на кой же черт?

Последуй моему совету

И докажи судье, что нету

Рассудка в голове твоей:

В ответ на все вопросы блей.

Посыплются проклятья тут:

«Ты что молчишь, вонючий шут?

Иль шутки шутишь с правосудьем?

Мы цацкаться с тобой не будем!»

А ты лишь блей. И я тогда

Скажу: «Позвольте, господа,

Он глуп и, видимо, сейчас

Он за баранов принял нас».

Начнут беситься судьи снова,

А ты — по-прежнему ни слова,

Иначе — крышка.

Что ж, идет.

На сей не беспокойтесь счет:

Хоть целый день под стать барану

Перед судом я блеять стану.

Уж в этом, верьте, я мастак.

Вот и прекрасно, коли так.

Я возмущаться буду тоже:

«Болван, на что сие похоже?»

А ты и предо мною блей.

Не сомневайтесь, я, ей-ей,

Легко исполню ваш наказ.

О чем бы вы меня сто раз

Иль даже двести ни спросили,

В ответ я буду блеять или

Молчать — таков наш уговор.

Клянусь, ты выиграешь спор.

Но после расплатись со мною!

Коль кошелька я не раскрою,

Не верьте больше мне вовек.

Вы, вижу, добрый человек.

Так помогите мне по чести.

Судья небось уже на месте.

Приходит он к шести часам.

Но в суд идти придется нам

Раздельно.

Верное решенье!

Не то поймут в одно мгновенье,

Что вы, мессир, — мой адвокат.

Смотри, раскаешься стократ,

Коль мне за все уплатишь скупо.

Мессир, не поступлю я глупо.

Сомненья ваши ни к чему.

Экю с мужлана я возьму,

А может, с ловкостью своею

И на два золотых сумею

Его сегодня наколоть.

Войти дозвольте. Пусть Господь

Пошлет вам счастья, Ваша честь.

Спасибо, мэтр. Извольте сесть.

Не церемоньтесь, ради бога.

Я вам признателен премного

За милостивый ваш прием.

Помочь я вам могу ли в чем,

Пока не начал заседанье?

Простите! Из-за опозданья

Поверенного моего,

Чего не ждал я от него,

Повременить нельзя ли малость?

Нет! Куча дел еще осталась.

Приступим. Кто податель иска?

Я.

Кто ответчик?

Тоже близко:

Вот он сидит — и ни гугу.

Я, значит, суд начать могу.

Пусть стороны изложат дело.

Расправиться пора приспела

С паршивцем этим. С малых лет

Он мной из жалости пригрет,

И вот, когда уже к мальчонке

Пришли умишко и силенки,

Доверил я своих овец

Ему пасти, а он, стервец,

Забил их и сожрал украдкой

По меньшей мере три десятка

И мне такой ущерб нанес…

Сперва ответьте на вопрос:

По найму ль он у вас на службе?

Бесспорно. Если бы по дружбе

Пасти ответчик стадо мог…

Ба! Это кто? Помилуй бог!

Тот, кем обманут я жестоко!

Мэтр Пьер, вы что прикрыли щеку?

Быть может, зубы разболелись?

Да, ломит у меня всю челюсть.

Но волноваться ни к чему:

Ее ладонью я зажму.

Вы ж продолжайте заседанье.

Истец, все ваши показанья

Уже суммировать пора.

Ключом апостола Петра

Клянусь, что это он, злодей!

Мэтр Пьер, сукна вам шесть локтей

Я продал.

Это он о чем?

Его навряд ли мы поймем:

Он чувствует такую жалость

К скоту, что все перемешалось

В его сознании больном.

Мэтр убежал с моим сукном.

Коль я соврал — меня повесьте.

Совсем лишиться надо чести,

Чтоб утверждать, что если мой

Убор — не правда ль? — шерстяной,

То, значит, эту шерсть — ха-ха! —

Я получил от пастуха,

А тот ее с овец настриг.

Смешно от этаких улик!

Но ведь сукно я продал вам!

Уймитесь! Что за шум и гам?

Здесь суд — не лавка мелочная.

Хоть не проходит боль зубная,

Смех распирает — мочи нет!

Пусть на овец прольет он свет:

Здесь ясность полная нужна нам.

Вернемтесь, сударь мой, к баранам.

Божусь, что взял он шесть локтей

За десять франков.

За детей

Иль за глупцов сочли вы нас?

Да он глумится, пустопляс!

Как держит мать-земля такого?

Не предоставить ли нам слово

Теперь противной стороне?

Вы правы.

Думается мне,

Что он стакнулся с пастухом.

Ответчик!

Бе-е!

Ты, друг, мешком

Из-за угла ударен, что ли?

Ты не баран, а я тем боле.

Ну, говори.

Бе-е!

Вот те раз!

Ты, знать, разыгрываешь нас!

Он принимает нас за стадо.

Со мной вам расплатиться надо —

Вы взяли у меня сукно.

Ему-то, Ваша честь, смешно,

А мне зато хоть плачь.

Все разом

Не говорите. Ум за разум

Заходит в этой кутерьме.

Начнем с овец.

Сейчас в уме

Все мысли соберу я снова

И ни единого вам слова

Не пророню здесь о сукне,

Покуда не дозволят мне

Поведать в надлежащем месте

О том, как пал я жертвой лести.

Так вот, я рассказал вначале,

Что у меня овечки пали,

Поскольку этот лиходей

Взял нынче драпу шесть локтей,

Овец, точнее говоря,

А я поверил, да зазря,

Что косит оспа их овечья:

Им сам он наносил увечья.

И коль он мне не платит денег,

То пусть вернет сукно, мошенник.

Ответчик, господин судья,

Три года злостно мне вредя,

Моих баранов забивает,

А через час позабывает

И о деньгах, и о сукне.

Мэтр Пьер, что скажете вы мне?

Бездомный этот плут и лжец

Стриг тайно шерсть с моих овец

И, господин судья, поверьте,

Их палкой забивал до смерти,

А после взял сукно под мышку

И убежал домой вприпрыжку,

Поклявшись, что наверняка

Вручит, достав из сундука,

Мне пять экю.

Нет, я сдурею!

Вы, сударь, путаник. Скорее

Я соглашусь на плаху лечь,

Чем в толк возьму такую речь.

То у него сукно, то овцы…

Как тут понять, в чем иск торговца?

С какого подступиться краю?

Я, Ваша честь, предполагаю,

Что пастуху не платит он.

Я не плачу? Ах, пустозвон!

Уж чья корова бы мычала.

Вы лучше вспомните сначала,

Кто и кому не заплатил.

Не вы меня — я вас ссудил.

О чем вы?

Право, ни о чем.

Ему все это нипочем,

Поскольку, господин судья,

Он плут, и видит бог, что я

Здесь не скажу ни слова боле.

Хотя вы чепуху мололи,

Однако ничего от нас

Скрывать не следует сейчас.

Ведь мы же непредвзято судим.

Вот именно. Давайте будем

И с пастухом мы непредвзяты:

Он за себя, придурковатый,

Не постоит. Вот отчего

Я быть хотел бы у него

Официальным адвокатом.

Извольте. Но придурковатым

Зачем, скажите, адвокат?

А все-таки я буду рад

Помочь ответчику советом

И не потребую при этом

Вознагражденья от кретина.

Долг каждого христианина —

За тех вступаться, кто убог.

Итак, скажи-ка мне, дружок,

Присваивал ли ты чужое?

Ты понял?

Бе-е!

Да что такое?

Клянусь святой Христовой кровью,

Что с состраданьем и любовью

Желаю я помочь тебе.

Бе-е!

Тьфу! Опять баранье «бе-е».

Себе приносишь ты лишь вред.

Бе-е!

Отвечай мне, да иль нет.

Вот так и дальше действуй.

Ну же!

Бе-е!

Запираешься? Тем хуже:

Позорный столб уж заработан.

Бе-е!

Настоящий идиот он.

Однако больший идиот

Тот, кто такого в суд ведет.

Он, Ваша честь, баран, и надо

Его отправить к стаду.

К стаду?

Да ведь себе он на уме!

Мэтр, это вы ни «бе» ни «ме»,

Господним в том клянусь распятьем!

С ума мы с ними сами спятим!

Давайте дурня-пастуха

Отправим в поле от греха,

Да поскорее.

Снова в поле?

На волю волка? Не смешно ли?

А я домой уйду ни с чем?

Но ваш ответчик глуп и нем.

Чего вы от него хотите?

Но, господин судья, простите,

Вам не за что меня корить.

Лишь правду вам хочу открыть

Я без насмешек и обману.

В своем уме я и не стану

Вступать с умалишенным в спор.

Закончим с вами разговор.

Суд прерывает заседанье.

Как! Так вот сразу — до свиданья?

Вот так.

Пусть будет этот суд

Укором им, коль вновь придут.

Возиться с ними вам не след:

Рассудка у обоих нет.

Два сапога, клянусь вам, пара.

Побойтесь, мэтр, небесной кары

И уплатите за сукно.

У вас в дому лежит оно.

Вам эдак плутовать негоже.

Пусть я умру без веры Божьей,

Коль вижу вас не в первый раз.

Нет, по речам узнал я вас,

И по лицу, и по повадке.

Со мною не играйте в прятки —

Рассудка не лишился я.

Дозвольте, господин судья,

Я изложу вам все как есть.

Пусть замолчит он, ваша честь!

Ну как не совестно, наветчик,

Из-за паршивых трех овечек —

Я задарма вам шесть доставлю —

Так подвергать парнишку травле!

Суконщик этот — баламут.

Вы не запутывайте суд!

Овец оставьте в стороне.

Поговоримте о сукне,

Что в лавке вы моей набрали.

Закончить спор вам не пора ли?

Он будет блеять без конца.

Однако…

Ваша честь, глупца

Прошу к молчанью привести я.

Убытки-то у вас пустые —

Семь-восемь ярок, ну двенадцать.

И грех вам, право, не сознаться,

Что разнесчастный пастушок,

У вас служивший долгий срок,

Давно покрыл убытки эти.

Но, господин судья, заметьте:

Я спрашиваю о сукне —

Об овцах отвечают мне.

На шесть локтей чужого драпу

Вы наложили вашу лапу

И унесли к себе домой.

За шесть овечек, боже мой,

Юнца повесить вы готовы.

Святым Лукой клянусь, в оковы

Охотно б, сударь, вверг я вас

И пастушка от бедствий спас.

Он гол, бедняжка, как сокол.

Бедняжка? Петлю или кол —

Вот что вы заслужили оба.

Как мог я так ослепнуть, чтобы

Отдать вам драпу шесть локтей?

Мессир судья, я похитрей

Задам вопрос ему.

Нет, баста!

Вы задали уж полтораста

И о сукне, и о пастьбе.

Пастух, иди к баранам.

Бе-е!

А вы безумного безумней.

Но, господин судья, прошу мне

Дать слово.

Пусть он замолчит!

Вы потеряли всякий стыд

И совесть в час, когда нахрапом

Меня нагрели с этим драпом,

Мне ловко расточая лесть.

Одно и то же, Ваша честь,

Он повторяет. Сколько можно?

Меня надули вы безбожно.

Я, господин судья, не пьян!

Довольно! Что за балаган!

Из-за какой-то чепухи

Сцепились вы, как петухи.

Ну что стоишь ты, чудо-юдо?

Ступай, ступай скорей отсюда

И благодарен будь судьбе.

Судье скажи спасибо.

Бе-е!

Когда ж ты нам покажешь пятки?

Что за нелепые порядки!

Остался вор без осужденья.

Всё! Тороплюсь! Прошу прощенья

Дела еще другие есть.

Я ухожу. Имею честь.

Отужинайте, мэтр, со мною.

Спасибо. Рад бы всей душою,

Но…

чересчур болит вот тут.

Не адвокат, а сущий плут!

Сукно у вас, мэтр, я уверен.

Довольно врать как сивый мерин.

Вы с кем-то спутали меня.

Я с кем-то спутал вас? Брехня!

И все же спутали, увы!

Уж не находите ли вы,

Что я сеньор Ренар де Лис?

Но лис, позвольте, разве лыс,

Как я?

А ну-ка, поглядите!

Вы — это вы и не шутите.

Все ваше — голос, платье, стать.

Кончайте ерунду болтать!

Я — это я? С чего вы взяли?

Недостает, чтоб вы сказали,

Что я сам Жан де Нуайон.

Вы кто угодно, но не он:

Вы грубы на лицо и мерзки;

К тому ж сегодня, жулик дерзкий,

Больным я видел вас в постели.

Больным? Сегодня? Неужели?

Что ж у меня был за недуг?

Меня вы старой песней, друг,

Решили распотешить снова?

Да отрекусь я от святого

Петра, коль были то не вы.

Дурь выбросьте из головы!

Конечно, это был не я

И в ваши не ходил края

Бог знает за каким сукном.

Тогда я в ваш отправлюсь дом

И к вашей подойду постели,

Чтоб видеть, там ли вы доселе

Иль, черт бы вас побрал, не там.

В чем и желаю, сударь, вам

Я убедиться поскорей.

Поблей!

Бе-е!

Я сказал «Поблей»,

Тебя по прозвищу назвав.

Бе-е! Бе-е!

Я оказался прав:

Мы с блеском выиграли дело.

Ну как я действовал? Умело?

Ты рад?

Бе-е!

Более не блей.

Расплачивайся, дуралей,

Не медли.

Бе-е!

Ого, милок,

Ты роль усвоил назубок.

Теперь притворство ни к чему.

Бе-е!

Раскрывай свою суму

Да расплатись со мной скорей.

Бе-е!

Говорят тебе, не блей!

Мне уходить давно пора.

Бе-е!

Чисто сыграна игра.

Вот, думал, будет нам помеха,

Коль не удержимся от смеха.

Но ты, конечно, молодец.

Бе-е!

Да уймись ты наконец

И перейди на речь людскую.

Бе-е!

Шутку шутишь ты плохую.

Плати живей — и я уйду.

Бе-е!

Милый друг, имей в виду:

Меня осердишь — будет худо.

Не отпущу тебя отсюда,

Коль не откроешь ты сумы

И, как уговорились мы,

Не выдашь мне вознагражденья.

Плати!

Бе-е!

Что за наважденье!

Иль ты смеешься надо мной?

Немедленно суму раскрой!

Ты слышишь, олух, иль оглох?

Бе-е!

Ах, негодный пустобрех!

Тебя согну я в рог бараний!

Бе-е!

Хорошо, давай без брани.

Что ты заладил «бе-е» да «бе-е»?

На помощь я пришел к тебе,

Поскольку ты приятный малый

И здраво мыслишь. Так не балуй

И докажи, каков ты есть.

Бе-е!

Вот не думал в лужу сесть!

Смех! Деревенский пастушонок,

Едва лишь выполз из пеленок,

И обхитрил меня!

Ну, друг,

Точить мне лясы недосуг.

Знай, что тебе не дам я спуску,

Но малость выпить и закуску

Готов поставить, милый мой,

Коль ты расплатишься со мной.

Понятно?

Бе-е!

О, горький миг!

Провел я стольких прощелыг,

У них кредита добиваясь

И уплатить намереваясь

В день Страшного суда. А тут

Я пастухом простым надут!

В последний спрашиваю раз,

Заплатишь?

Бе-е!

Ну, лоботряс,

Поговорим с тобой иначе.

Бе-е!

Погоди же, пес бродячий!

Сержанта кликну я. Эй, эй!

Сержант! Сержант! Сюда скорей!

Когда нагрянет страж порядка,

Посмотрим, так ли будешь сладко

Ты у тюремных петь ворот.

Пусть он сперва меня найдет!

Попутал, видно, Сатана

Меня жениться, дуралея!

Уж то-то я теперь жалею!

В моем дому весь день война:

Сперва беснуется жена,

А чуть уймется — ей вослед

Вступает теща. Спасу нет!

Ну хоть беги из дому прочь:

«Ах, зять-болван!.. Бедняжка-дочь!..»

До самой ночи пытка длится.

Одна визжит, другая злится.

Ни в будний день, ни в воскресенье

Покоя нет и нет спасенья.

Куда податься горемыке?

И засыпаю я при крике,

И ночью та же маята…

Клянусь страданьями Христа,

Так жить я не желаю боле.

Ты мне перечить вздумал, что ли?

Смотри дождешься, вислоухий!

Чего дождусь?

Хорошей плюхи.

Хозяйство, дом — валюсь я с ног,

А мой почтенный муженек

Жить на готовеньком привык.

Да, прикуси, зятек, язык,

Советую тебе, как другу:

Побольше слушайся супругу.

А в трепке тоже нет греха,

Коль заслужил ее.

Ха-ха!

Вот вздор какой!

Да почему ж?

Уж больно ты строптивый муж!

Чем худо, ежели тебя

Поучит женушка, любя?

Не бойся оплеух, бедняга:

Они пойдут тебе на благо.

Любовь крепчает от битья.

Да, это знают все зятья.

Но отсоветуйте, как мать,

К побоям дочке прибегать,

Не то, смотрите, выйдет хуже.

Она заботится о муже,

Что ей на попеченье дан.

Теперь ты понял, милый Жан?

Я, тещенька, считаю странным,

Что вы меня зовете Жаном,

В то время как давным-давно

Для всех вокруг я — Жакино.

Для всех — пускай, но для меня

Ты просто Жан. Ведь мы родня,

А не чужие: ты мне зять.

О боже, где терпенья взять?

В кругу семейном, видит бог,

Ты образумишься, зятек.

В семейном, черт возьми, кругу?

Повешусь! Утоплюсь! Сбегу!

Мне послушанье мило в муже.

Тем хуже, женушка, тем хуже.

Жан, сделай то! Жан, сделай сё!

На Жана взваливают всё,

А памятью-то я всегда

Был слаб.

Ну, это не беда.

Во избежанье огорчений

Составим список поручений,

И ты от всех забот спасен.

Совет, ей-богу, недурен.

Согласен с вами от души.

Да поразборчивей пиши!

Но только бойся как огня

Хоть раз ослушаться меня.

Не вынуждай меня к попрекам.

А ты возьмешь да ненароком

Черт знает что прикажешь мне.

Конец положим болтовне.

Итак, скорей пиши: кровать

Ты должен первым покидать —

С утра невпроворот работы.

Нет у меня к тому охоты.

На кой мне черт, ответь, жена,

Лишаться утреннего сна?

Чтоб у огня мою сорочку

Согреть.

Э нет!

Поставил точку?

Ты дал мне слово, муженек, —

Вот и записывай урок.

Быстрее, Жан!

Ну что, готово?

Пишу я лишь второе слово.

Меня не торопите так.

Не будешь по ночам, байбак,

Ты только спать, как ныне спишь.

Нет, чуть заголосил малыш —

Вставай — не сломишься, ей-богу!

Да покачай его немного,

Да напевай: агу! агу!

Уж это точно не смогу:

Не нянчил я вовек дитяти.

Не медли, муженек!

Проклятье!

Нет, ни за что, жена моя,

Не напишу такого я.

Метлой тебя я проучу!

Ну ладно, ладно, помолчу.

С утра топить на кухне печь,

Просеивать, месить и печь…

Белье замачивать в лохани…

Да позаботиться заране,

Чтобы воды хватило в чане…

Ходить на рынок, Жакино…

Возить на мельницу зерно…

И стряпать каждый день обед.

И кухню подметать как след,

Чтобы ни сора там, ни пыли.

Вы что-то слишком зачастили,

Не поспеваю я писать.

Ну так и быть, начнем опять:

Просеивать…

Месить…

Варить…

Печь…

И замачивать…

И мыть…

Что мыть?

Горшки.

Горшки…

Тарелки.

Постойте! Это не безделки.

Тарелки… Написал.

И плошки.

Ну как мне тут не дать оплошки?

Уж точно что-нибудь забуду.

Итак, закончил про посуду?

Берись-ка за перо опять.

И плошки, стало быть?

Стирать

Ты будешь детские пеленки.

К чертям!

Подумай о ребенке!

Жена, мужской ли это труд?

Пиши, болван, пройдоха, плут!

Нет — хоть стреляй в меня из пушки.

К лицу ли мужу постирушки?

Ты не добьешься ничего.

Ох, проучу же я его!

Он у меня не взвидит света.

Забудем, женушка, про это.

Я был не прав, закончим спор!

Вот это дельный разговор.

Теперь придвинь сюда лохань,

Теперь с лоханью рядом стань:

Возьмись покрепче за нее —

Мы будем выжимать белье.

Все записал?

Как ты велела.

И кстати, за мужское дело

Берись почаще, не ленясь.

Ну, скажем так — в неделю раз.

Надеюсь, этого довольно?

Нет, муженек, хитер ты больно!

На дню раз шесть, а то и семь.

Я, кажется, рехнусь совсем.

Я лучше в ад сбегу отсюда,

Чем этак надрываться буду.

Шесть раз на дню? Разбой! Скандал!

Зачем меня ты замуж брал?

Ты что, мужлан, не нюхал палки?

Я хуже, чем бродяга жалкий.

Мной помыкают как хотят.

Чем я пред Небом виноват?

Кто может выдержать такое?

Крутись, вертись, не знай покоя

И дни и ночи напролет.

Ну хватит ныть. Где список?

Вот.

Так подпишись.

Проклятый список!

Держите!.. Сам себя я высек.

Я не убийца и не вор,

Однако этот договор

В меня вселяет больше страха,

Чем виселица или плаха.

Уйдите! Видеть вас невмочь!

Припрячь подальше список, дочь.

Да, матушка, храни вас Бог…

Ворон считаешь, муженек?

Ну, наказание мое,

Пошли выкручивать белье.

Ведь это все — твоя работа.

Я не пойму тебя чего-то.

Белье выкручивать? А как?

Смеешься надо мной, дурак?

Нет в списке этого, мой свет.

А вот и есть!

А вот и нет!

А я тебе намылю шею!

А я тебя вальком огрею!

Пусти! Какого же рожна

Ты драться вздумала, жена?

Ошибся я!.. Не бей!.. Не бей!..

Ей-богу, буду впредь умней!

Тогда тяни! Сильнее! Ну-ка!

И тяжеленная же штука!

А вонь какая!

Смолкни лучше —

Вонь от тебя, мужик вонючий.

Тяни покрепче, Жакино!

Да вот же на белье г…о.

Ну задала жена работку!

Заткни свою дурную глотку!

Посмотрим, где там мой ухват?

Не надо! Я не виноват.

По роже муженька, по роже!

Отстань! На что это похоже?

Ты мне изорвала кафтан.

И поделом, голубчик Жан,

Чтоб на тебя нашла чесотка,

Чтоб у тебя иссохла глотка!

Берись-ка за белье, болван!

На помощь! Господи, тону!

В глазах темно! Дыханье сперло!

Ох, муженек, спаси жену:

Воды в лохани-то по горло,

Насилу достаю до дна…

Такого в списке нет, жена.

Я увязаю в этой жиже.

Ох, подойди поближе

Да наклонись пониже.

Как тошно мне! Проклятая лохань!

Паршивая ты сучка,

Возьми тебя трясучка!

Поганая вонючка,

Сейчас же портить воздух перестань!

Ох, муженек, иссякли силы.

Ну протяни мизинчик, милый!

За что я погибать должна?

Такого в списке нет, жена.

Я даже с места не сойду.

Увы, попала я в беду.

Ох, неохота помирать!

«Вставать чуть свет, стелить кровать

И греть сорочку у огня…»

Мутятся мысли у меня.

Неужто помирать пора?..

«На кухне печь топить с утра…»

Ты должен жизнь мою сберечь!

«Просеивать, месить и печь…»

Ах, утонуть мне суждено!

«Возить на мельницу зерно…»

Ну что же ты стоишь как пень?

«Обед готовить каждый день…»

Чудовище, ведь я тону!

«Постели разбирать ко сну…»

Ты зверь! Ты бессердечный пес!

«Лошадке задавать овес…»

Подлец! Где мать моя Жакетта?

«Дитя баюкать до рассвета…»

Так без причастья и помру…

Ей-богу, все прочел, не вру,

Но из воды на божий свет

Тебя тащить — такого нет.

Как — нет?

А мне какое дело?

Я все писал, как ты велела.

Себя, а не меня кляни.

Не можешь выбраться — тони!

О горе, в доме мы одни.

Зови на помощь! Где сосед?

Такого тоже в списке нет.

И ни одной души вокруг…

Дружочек, поддержи немного!

Дружочек? Я тебе не друг.

Помрешь — туда тебе дорога.

А вот и я.

Опять пришла!

Я мимо проходила, зять,

И завернула к вам узнать,

Как тут у вас идут дела?

Да вот, супруга померла.

Эх, мне удача привалила!

Ее дождался я насилу.

Убийца!

Прекратите брань.

Свалилась ваша дочь в лохань.

Да что ты мелешь? Что такое?

Молю у Бога одного я:

Чтобы проклятая жена

Низверглась в ад и Сатана

Там подцепил ее на вилы.

Но что причиной смерти было?

Вокруг лохани очень склизко,

Жена нагнулась слишком низко —

Нечистый, что ль, ее пихнул?

Тону! На помощь! Караул!

Нет больше сил! Держусь едва я!

Скорей! Она еще живая!

Ей-богу, мешкать нам не след.

Такого в нашем списке нет.

Негодный, это не ответ.

Спаси, злодей!

Упрямый скот,

Да ведь она сейчас помрет!

Помрет — и ладно. Не могу

Я быть вам дольше за слугу.

Спаси меня!

Э нет, мой свет:

Такого в нашем списке нет.

Да вытащи ее оттуда!

Скорей, иначе будет худо.

И не подумаю, покуда

Вы не заверите меня

В том, что с сегодняшнего дня

Я буду в доме господином.

Клянусь в том Господом единым.

Скорее руку, муженек!

А список?

Это мне урок.

Все буду делать, все, одна я,

Тебя ничем не затрудняя, —

Ну, разве вызовешься сам.

Сейчас тебе я руку дам,

Но поклянись Христовым телом,

Что ты своим займешься делом

И дашь мне наконец покой.

Клянусь чем хочешь, дорогой!

Клянусь! Была я не права.

Отныне я в семье глава.

Жена, тебя спасу сейчас я.

Когда в семействе нет согласья,

То всем вокруг беда одна.

А если глупая жена

Слугой захочет сделать мужа,

То ей же первой будет хуже,

Коль муж попался не дурак.

Да, я наказана, а как —

Вы все сейчас видали сами.

Меняюсь с мужем я местами.

Трудиться буду без обману,

Сама слугой супругу стану,

Какою быть должна жена.

Да, образумилась она,

И заживу я без забот.

И без забот, и без хлопот.

Забудь же выходки мои.

Отныне ты глава семьи.

Живи в почете и покое.

Наступит мир у нас с женою,

И станет все как у людей.

По неразумности своей

С женой вступая в перебранку,

Все вывернул я наизнанку.

Смеялась надо мной жена —

Теперь осмеяна она.

Я вновь хозяин, муж, отец.

Прощайте, зрители! Конец.