Паутина Циолковского, или Первая одиссея «Мира»

Глава шестая ЛАБИРИНТ (Меняющаяся реальность)

Все было готово к высадке. Первый отряд должен был состоять из трех капсул, пяти боевых роботов и десяти членов экипажа. Шестун решил сам возглавить отряд, возложив ответственность за «Мир» на Солдатова. В первой капсуле командир решил лететь сам, взяв с собой на борт Дашу, Снегирева и двух роботов — М1 и М2. Во второй, под командованием Косовского, должны были вылететь М3, М4, М5 и инженер-связист. В третьей, под командой Мюррея, разместились врач Ребров и еще трое космонавтов. Первая разведка была очень важной, поэтому Шестун решил задействовать все лучшее, что было на «Мире» в его распоряжении. Тем более, что сканеры обнаружили под поверхностью Терры целую паутину подземных тоннелей, образующих сеть, напоминающую настоящий подземный город.

«Мир» застыл на круговой орбите над Террой и по команде Шестуна капсулы отправились вниз. Сверху Терра очень сильно напоминала Землю, только была покрыта более густым слоем облаков.

— Прямо как дома, — заметил Снегирев.

Роботы проследили за взглядом своего программиста, но, не выразив никаких эмоций, вновь уставились прямо перед собой.

— Да, немного напоминает, — согласился Шестун и поинтересовался у М1: Ну как — похоже на Землю?

— Планета земной группы, — кивнул М1.

— Нравится?

— Думаю, что условия сходны с земными, значит, будет легче работать, своеобразно ответил М1.

— Легче, чем на Минске? — спросил командир.

— Температурный режим значительно лучше, подтвердил М1 и замолчал.

Роботы никогда, кроме крайней необходимости, когда нужно было предупредить друг друга или человека, или же согласовать совместные действия, не начинали разговор первыми. Вместе с тем, если их вынуждали отвечать, вполне сносно поддерживали беседу, хотя, впрочем, их реплики были чересчур «железными».

— Внимание, идем на посадку! — скомандовал Шестун и начал снижение.

Все три капсулы приземлились в заданном районе. На Терре был полдень, но Гефест едва пробивался сквозь покрывало облаков, хотя вполне можно было различить его диск. Вокруг раскинулось безбрежное песчаное море. Огромные барханы застыли в каком-то своеобразном танце и лишь вихри песка, поднимаемые сильным ветром, придавали унылому пейзажу некоторое разнообразие.

— За бортом +30 °C в тени. В атмосфере — 24 % кислорода, остальное азот. Присутствует незначительная примесь углекислого газа и водяного пара. Скорость ветра 12 м/с. Характеристики чрезвычайно близки к земным, — доложил М1, изучив показания наружных зондов.

— Проба на особо опасные патогенные микроорганизмы? — поинтересовался Шестун.

— Проба отрицательная, — сообщил М1.

— Думаю, в случае необходимости, можно обойтись без скафандров. Хотя защитную плескигласовую пленку натянем, — сообщил Шестун Даше.

— Нам тоже? — спросил М1, ставший свидетелем их разговора.

— Да. Я не хочу, чтобы пострадали ваши биооболочки, — кивнул Шестун.

— Это могло бы осложнить выполнение задач, — согласился М1.

Когда капсулы были переведены в режим наземного движения, Шестун отдал приказ колонне выступить, поведя свою машину в авангарде. Их целью был район, где радар запеленговал сеть подземных туннелей.

Впереди, насколько хватало глаз, расстилалась все та же пустыня. Нигде не было ни единого признака присутствия хоть какого-нибудь искусственного объекта.

— Мы уже на подходе к району, но вокруг ничего нет — все тот же песок?! — удивленно заметил Снегирев.

— Возможно, хода на поверхность вообще нет и нам придется его сделать, — предположила Даша.

— Возможно, что так. Хотя это не главное — анализ паутины подземелий позволяет со значительной долей уверенности предположить, что они построены разумными существами. Поэтому мы можем столкнуться со сходной или иной формой жизни, — задумчиво сказал Шестун, внимательно разглядывая окружающие их барханы.

Головная капсула взобралась на самую вершину огромного песчаного холма. Далеко внизу, позади, карабкалась машина Косовского, а капсула Мюррея только начинала спускаться с вершины предыдущего бархана.

— Здесь не обязательно разумная форма жизни! — неожиданно возразил М2.

— Что же тогда?! — удивился командир.

— Сооружения роботов. Разумная жизнь могла создать разумные машины. Но в дальнейшем машины могли существовать и без породившей их жизни, — пояснил свою мысль М2.

— Пожалуй, что так, — кивнул Шестун и внимательно посмотрел на робота.

Командира несколько удивило поведение М2. Снегирев тоже озабоченно посмотрел на своего подопечного.

— С вами все в порядке? — спросил программист у робота.

— Да, — в один голос ответили М1 и М2.

Немного помолчав, М1 неуверенно добавил:

— Работа основного процессора несколько затруднена воздействием сильного электромагнитного поля.

— Я так и думал, — пояснил Снегирев командиру. — Возможно, здесь небольшие запасы руды или значительные металлические конструкции…

Снегирев не договорил, потому что капсула со скрежетом проехала по чему-то металлическому и Шестун тут же остановил машину, приказав остановиться Косовскому и Мюррею.

Позади был все тот же песок.

— Сканер чувствует металл. Под песком что-то есть! — сообщила Рыбачук.

— Плексигласовая пленка застыла? — спросил Шестун.

— Да, командир, — кивнула Даша.

— М1 и М2 — на выход через нижний люк! Провести непосредственную разведку и установить природу обнаруженного объекта.

— Есть! — ответил М1 и роботы, захватив портативные бикронные излучатели, выбрались наружу.

Словно братья-близнецы, разрушители осторожно направились к месту, где был слышен металлический скрежет, держа оружие наготове. Через смотровое стекло было хорошо видно, как ветер шевелит их светлые волосы.

— Скоро вздохнем. Сделаем все пробы и пройдемся по Терре без скафандров, — заверил Шестун, по собственному опыту знающий, что нет ничего более важного и необходимого, чем возможность подышать настоящим воздухом, почувствовать всем телом потоки настоящего ветра.

Когда космонавты годами были лишены всего этого, в них медленно накапливалась психологическая усталость и постепенно развивалась клаустрофобия. Шестун даже знал о двух смертельных случаях, когда лишенные естественной атмосферы космонавты в состоянии возбуждения раскрывали шлемы скафандров, заведомо зная, что они погибнут.

Роботы продолжали осторожно разгребать руками песок в стороны, не пользуясь никакими приспособлениями. Наконец, под их ладонями блеснул участок металлической поверхности. Шестун внимательно наблюдал за действиями разрушителей, включив главный бикронный излучатель капсулы и приготовившись к любой неожиданности. Скоро стало очевидно, что роботы раскопали люк. Он прикрывал собой овальный вход.

М2 отошел в сторону и на всякий случай подготовил свой излучатель, а М1 попытался открыть люк. Люк не открывался.

— В чем дело? — по рации спросил Шестун.

— Цифровой кодовый замок. Только здесь не цифры, а какие-то знаки, но, видимо, их комбинация дает возможность забраться внутрь, — пояснил М1.

— Справишься?

— Я пытаюсь, командир.

М1 возился возле люка. Прошло уже больше часа, наконец, разрушитель доложил:

— Замок открыт.

— Мы бы не открыли этот замок и за месяц! Все-таки прогресс — великое дело! — с улыбкой сказал Шестун Даше и приказал роботу: — Открывайте люк.

М1 и М2 взялись обеими руками за металлические ручки и медленно открыли люк. М2 осторожно заглянул внутрь и сообщил:

— Там освещенный туннель.

— Займите позицию возле входа! Косовский и Мюррей, подгоните свои капсулы! — приказал Шестун.

Когда Косовский и Мюррей поставили свои машины рядом с головной капсулой, Шестун устроил небольшое совещание при помощи видеотелефонов. В туннель решили спускаться группой под командой самого командира, в состав которой вошли Косовский, Мюррей, инженер-связист, врач Ребров, два космонавта и три робота. Для охраны капсулы решили оставить Снегирева, Дашу, двух космонавтов и двух роботов. Но Рыбачук тут же запротестовала:

— Я могу понадобиться вам в туннеле.

— Я не хочу рисковать. Это не женское дело, — нахмурился командир.

— Пойми, Андрей — там вы можете столкнуться с неизвестными излучениями и полями. Только я могу работать с переносным зондом. Кроме того, мы с боевыми роботами. Да и вообще служба на «разведчике» — не женское дело.

— Хорошо, пойдешь с нами! — после некоторого колебания согласился Шестун.

В путь решили отправиться без скафандров — микроплексигласовая пленка успела застыть и надежно закрывала тела, но на всякий случай все были снабжены кислородными масками. Последние пробы атмосферы еще раз подтвердили её соответствие для легких.

Шестун подошел к входу в туннель и заглянул внутрь. Длинный коридор уходил вниз и плавно поворачивал вправо. Андрей хотел отдать приказ начать движение, но, еще раз взглянув в туннель, достигающий в высоту два человеческих роста, поймал себя на мысли, что его что-то беспокоит. Это не было волнением или страхом неуверенного в себе и неопытного человека перед неизвестностью. За многие годы службы в разведке у Шестуна развилась интуиция, которая, порой, помогала лучше, чем все логические умозаключения. Шестун чувствовал какую-то смутную опасность.

— Какой фон излучения? — спросил Шестун у Даши.

— 0,8 бикрона на кубический метр у входа. Довольно странно! Это в десять раз превышает естественный фон Терры! — удивленно ответила Рыбачук.

— До сих пор повышенный бикронный фон присутствовал только там, где существовала высокоразвитая цивилизация. И у меня пока нет оснований думать, что здесь будет по-другому, — медленно произнес Шестун и пристально посмотрел на Косовского.

Игорь понял командира с полуслова и кивнул:

— Мне тоже не нравится этот туннель.

— Всем вернуться к капсулам и одеть скафандры. Кислородные маски разместить во внутренних ранцах. Всем, кроме роботов! — распорядился Андрей, поняв, что Косовский чувствует то же, что и он сам.

После того, как все члены экспедиции повторно облачились в скафандры, Шестун подал сигнал к выступлению. Первыми в туннель, держа наготове излучатели, спустились друг за другом разрушители М1 и М2. Вслед за ними с равными интервалами гуськом шли Ребров, Косовский, Мюррей, Шестун, Рыбачук, инженер-связист и еще два космонавта. Замыкал шествие разрушитель М3. У людей также были излучатели, но пока они стояли на предохранителях.

В разрезе туннель представлял собой чуть вытянутый кверху овал и в диаметре, как оказалось, не превышал трех метров, хотя снаружи показался более широким. Его стены были сделаны из какого-то прочного пластика. На равном расстоянии, метрах в трех одна от другой, на потолке были укреплены ярко излучающие плиты из неизвестного материала, хорошо освещающие туннель. Через некоторое время ход стал несколько забирать влево и Шестун уже не видел не только выхода на поверхность, но и идущих впереди разрушителей. Еще через несколько минут М1 доложил командиру по рации:

— Здесь развилка. Один ход идет влево, а второй — вправо. Второй значительно шире нашего. А тот, что идет влево — такой же. Жду Ваших указаний.

— М1 — занять позицию у левого входа! М2 — у правого. Остальные двигаться за М2, когда он войдет в правый ход! — скомандовал Шестун: — Все время держим связь по рации.

Поравнявшись с М1, стерегущим ход влево, Шестун приказал всем остановиться. Ему не хотелось делить группу на части. Но оставлять открывшийся дополнительный ход неисследованным тоже не входило в его планы. Впрочем, всегда была возможность связаться через бикронные маяки и вновь соединить группу.

Немного поразмышляв, Шестун отправил налево вместе с М1 двух шедших в арьергарде космонавтов и инженера-связиста, назначив его страшим группы.

Через некоторое время все повторилось вновь, лишь с тем отличием, что на этот раз доложил уже М2:

— Снова развилка, командир. Налево такой же ход, как и у нас, а направо — гораздо шире.

— Похоже, мы движемся к центру, — заметил Косовский. — Можешь послать меня влево. Дай пару человек.

— Думаю, что не стоит бесконечно дробить группу: возможно, что здесь целый лабиринт ходов. — возразил Шестун и посмотрел на свой микролокатор, закрепленный на стекле шлема прямо перед его глазами.

Соседняя групп шла рядом параллельным курсом.

— Продолжать движение в прежнем режиме! Возле развилки — не задерживаться! — приказал командир.

Развилки попадались все чаще и вскоре стало ясно, что группа углубляется в целую паутину подземных туннелей. Одни проходы были свободными, другие же — закрыты прочными люками с цифровыми кодами на замках. Потратив немало времени на откупорку одного из таких люков и, убедившись, что там точно такой же ход, Андрей решил двигаться вперед, стараясь идти по самым большим, открытым туннелям. Командиру было уже совершенно ясно, что он зря разделил экспедицию — в этом лабиринте лучше было держаться всем вместе. Вторая группа ушла недалеко, но было хорошо заметно, что она понемногу удалятся, постепенно забирая в сторону.

— Как у вас дела? — спросил Шестун у старшего группы.

— Все по-прежнему, командир. Изредка попадаются люки, но мы их игнорируем, — доложил космонавт.

Нужно было соединить поисковую группу с основной экспедицией. Люди, конечно, могли заблудиться, но разрушители имели внутреннюю лоцманскую плату и могли вернуться назад даже в полной темноте. Но возвращать группу назад, до места их расставания у первой развилки не имело смысла — это было бы слишком долго, во всяком случае Шестун надеялся, что туннели могут сойтись еще раз. Командир приказал старшему группы открывать все люки, ведущие в направлении движения основной экспедиции и вновь приказал своим двигаться вперед.

— Командир, у меня проблема! — доложил идущий впереди М2.

— Слушаю?

— Не работает лоцманская карта.

— И у меня! — вмешался в разговор М3.

— Этого еще не хватало! — насторожился Шестун. — Всем остановиться!

Это было чрезвычайным событием. Разрушители обладали тройной степенью надежности и основные платы должны были работать даже в условиях, приближенных по своим параметрам к ближайшим окрестностям эпицентра ядерного взрыва. Они могли были быть повреждены лишь путем непосредственной деформации молеонового позвоночника робота. Командир запросил М1. У него также не работала лоцманская плата. Шестун уже хотел узнать результаты анализа излучения, но его опередила Даша, сама догадавшаяся провести замеры:

— Мощность бикронного излучения — 20 бикрон на кубический метр. Основные платы разрушителей продолжают фиксировать наш путь. Но центральный процессор роботов сможет считать с них информацию только тогда, когда мы выйдем в зону с излучением менее 19 бикрон на кубический метр, — пояснила Даша.

— Не может быть! — прошептал Шестун.

Все были поражены не меньше командира. До сих пор представители Цивилизации еще ни разу не встречали в Космосе ничего и никого, что или кто могло бы управлять бикронным излучением кроме них самих. Это излучение нельзя было получить в природе — его мог создать только разум. Положение становилось слишком серьезным. Взвесив все обстоятельства, Шестун приказал остановиться.

— Как у вас дела? — запросил командир вспомогательную экспедицию.

— Мне кажется, мы постепенно продвигаемся к вам навстречу.

— Вы помните дорогу?

— В общем-то — да.

— Приказываю возвращаться назад! Мы тоже идем назад! Постоянно следить за маяками и выходить на связь. Полная боевая готовность для разрушителей! скомандовал Шестун и, включив только волну Косовского, пояснил своему помощнику: — Здесь что-то не так. Выходим на поверхность. Придется наверху поставить пару исследовательских станций и поизучать все несколько дней. Похоже, в недрах Терры гораздо больше тайн, чем мы могли предположить.

— Согласен, командир! — поддержал Косовский.

— В чем дело, Андрей? — спросила встревоженная Даша, настроившись на волну командира.

Она уже и сама давно поняла, что что-то не так.

— Мы возвращаемся. Бикронное поле — нештатная ситуация. Дальше вниз не пойдем — это большой риск! — пояснил Шестун.