Переносная дверь

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Конечно, — сказал Хамфри Уэлс, остановившись отереть лоб полой балахона, — я скорее всего перебарщиваю с мерами предосторожности. Фактически это профессиональное заболевание у всех злодеев. В конце концов, вам известно, что я заколдовал моего дядюшку Джона, но вы не имеете ни малейшего представления, во что именно я его превратил. Соответственно особой угрозы для меня вы не представляете. И тем не менее так уж получилось — я придерживаюсь взглядов, что нельзя упускать ни одной мелочи.

Усмехнувшись, он запилил снова. Он уже пропилил на две трети. Внутри ящика матушка мистера Тэннера брыкалась и кричала, но теперь зловеще затихла.

— Более того, — продолжал он, чуть повышая голос, чтобы перекрыть визг пилы, — я, возможно, сумел бы заставить молодого Артура рассказать мне, где спрятан талисман, просто пригрозив распилить надвое его возлюбленную, не утруждаясь собственно процессом. Но я два века ждал случая поквитаться с этой гадкой сучкой.

Артур слабо пискнул и попытался вырваться, но ничего не вышло. Сковывающее заклинание Хамфри удерживало его в кресле так же надежно, как если бы веревки и кляп были из настоящих пеньки и ткани, а не сотканы из магии. Остальные даже не попытались шевельнуться или закричать. Настоящие путы можно тайком перерезать, пережечь или перетереть, нематериальная веревка почти неуязвима.

— Разумеется, — добавил Хамфри Уэлс, — вас всех, пожалуй, интересует, что я намереваюсь сделать с вами после того, как приберу к рукам талисман. Хороший вопрос, я сам его себе задавал. Наверное, я могу всех вас спровадить в ту убогую тесную комнатенку, но, как мы видели, это необязательно окончательное решение проблемы. Идея превратить вас в разные предметы не лишена привлекательности, и как только талисман окажется у меня, это будет просто как дважды два. А может, мне стоит вас убить и на том покончить. Это было бы логичным шагом, — вздохнул он, — но моя беда в том, что у меня слишком доброе сердце. Неправдой было бы сказать, что я и мухи не обижу, но думаю, что пять, нет, скажем, шесть хладнокровных убийств, — ведь на сей раз придется прикончить и бедного дядю Джона, — это даже для меня чересчур. Кто знает, может, я вас и отпущу — ведь вреда от вас нет никакого.

И тут Пол впервые искренне пожалел, что не владеет магией. Настоящий квалифицированный волшебник смог бы освободиться от незримых пут, превратить Хамфри в козявку и сделать так, чтобы на него упал тяжелый предмет, который его бы расплющил, — и все это, только поведя носом или подняв бровь. Но Пол не был настоящим волшебником сейчас, не был им в прошлом и уже никогда не станет. "А жаль", — подумал он. Впрочем, больше всего жалел он не об этом. Главная беда была в том, что Софи его любит — одному богу известно за что, — а теперь его вот-вот убьют или превратят в мышь-песчанку. "Интересно, а песчанки умеют любить?" — подумалось ему. Разумеется, он все равно продолжал бы обожать и боготворить Софи, даже стань она песчанкой. Но что, если все чувства в процессе трансформации улетучиваются? Как бы то ни было, это нечестно, и если бы только он сумел освободить руки, то вдоволь бы порадовался, описывая происходящее в письме на шоу про угнетаемых детей Эстер Рентцен.

Хамфри перестал пилить: он стоял, опершись на стол, и тяжело дышал.

— На самом деле, — отдуваясь, сказал он, — стоит говорить про семь хладнокровных убийств, потому что, надо думать, Деннису Тэннеру едва ли понравится, что его старушку-мать распилили пополам. С другой стороны, он достаточно долго был занозой у меня в боку, а кроме того, мне никогда не нравился. — Положив руки на две половинки ящика, он мягко толкнул их в разные стороны. — А теперь, — сказал он, глядя на Артура, — давайте не будем играть в кошки-мышки. Вы видите, что я совершенно серьезен, поэтому не трудитесь мне лгать или пытаться тянуть время. — Он щелкнул пальцами, и Артур едва не упал со стула. — Да будет вам, — приструнил Хамфри. — Мне еще о многом надо позаботиться после того, как я с вами расправлюсь, поэтому не тратьте мое время. Артур встал. Пол заметил, что его бьет дрожь, и не мог его за это винить.

— Очень хорошо, — тихонько произнес он. — Но какая у меня гарантия, что вы снова ее сложите?

— Мое слово джентльмена, разумеется.

— А, — мрачно произнес Артур. — Честно говоря, я надеялся на большее.

Хамфри улыбнулся:

— М-да, тяжкое положение. Я упоминал, что, если ее не восстановить в течение трех минут, нет смысла и пытаться?

Артур быстро зажмурился, потом открыл глаза и, потянувшись через стол, взял волшебный цилиндр Хамфри, из которого извлек трех белых голубок, кролика и тонкую золотую цепочку. Голубки и кролик сбежали под стулья, цепочку же Артур положил на стол.

— Вот он.

В горле Хамфри, который, широко раскрыв глаза, наблюдал за его действиями, странно забулькало.

— Вы хотите мне сказать, — произнес он наконец, — что я, сам того не подозревая, таскал эту дрянь при себе последние сто тридцать лет? Изо всех... — Он расхохотался. — Что ж, надо отдать должное вашей находчивости, не говоря уже про храбрость. Прощаю, что вы выставили меня дураком, потому что никто про это никогда не узнает. И как только я избавлюсь от этой докучной побрякушки, мой треклятый дядюшка больше не доставит проблем.

— Как пожелаете, — отозвался Артур, — а теперь не будете ли так добры...

— Что? Ах да, конечно. — Хамфри сдвинул половинки ящика, которые сомкнулись с громким щелчком, затем поднял крышку, и матушка мистера Тэннера, моргая, села. — Вот, видите? — сказал он. — Я ведь все-таки дал вам слово.

Матушка мистера Тэннера испустила леденящий душу вопль, на руках у нее выросли вдруг трехдюймовые когти, которыми она попыталась вцепиться в физиономию Хамфри, но он щелкнул пальцами, и она застыла, так до него и не дотянувшись.

— А что до тебя, — сказал он, — с тобой я еще не покончил.

Он второй раз щелкнул пальцами, и матушка мистера Тэннера превратилась в поразительно красивую пышную блондинку решительно безо всякой одежды. Блондинка взвизгнула и, к огромному удивлению Пола, покраснела.

— Отказать мне, — медленно произнес Хамфри, — это одно. Но отказать мне, а потом выставить себя на посмешище, погнавшись за вот этим, — (взбешенный кивок в строну Пола), — совсем другое. — Он замолчал и усмехнулся Артуру. — О, неужели вам никто не сказал? — любезно продолжил он. — Ваша единственная любовь, пока вы отсутствовали, была весьма и весьма занята, и последний ее проект — вот это придурковатое подобие богомола. Знаете, — добавил он с гадкой усмешкой, — я почти готов посадить вас на веки вечные в ваши комнаты, чтобы у вас было достаточно времени обсудить это с глазу на глаз.

Пол открыл рот, чтобы все объяснить, но никакого звука не вышло. Поглядев на него, Артур покачал головой.

— Я вам не верю, — сказал он. — Моя Рози никогда ничего подобного не сделала.

Запрокинув голову, Хамфри снова расхохотался.

— Бесподобная шутка. Ну, да не важно. Как я только что упомянул, у меня есть незаконченное дельце с вашей сладкой Рози. Как только я с ней покончу, то пришлю ее вам туда, где вы окажетесь. Разве только, конечно, она передумает и решит остаться со мной, что, в конце концов, остается прерогативой леди. Она может предпочесть меня пятидесяти миллиардам лет в замкнутом пространстве с вами и вашими новыми друзьями. Поживем-увидим, не правда ли? — Хамфри в третий раз щелкнул пальцами, и Артур, не успев сказать ни слова, застыл на месте. — А теперь, — продолжал он, — что нам делать с вашим другом, юным Филипом? Поправьте меня, если я ошибусь, но именно вы попытались предостеречь против меня моего дорого дядюшку и тем самым принудили меня действовать до срока и без надлежащей подготовки. Полагаю, будет только честным придумать для вас что-нибудь особенно подходящее. А мисс Петтингел, — добавил он, — и мистер Карпентер. Вы ведь ввязались не в свое дело, правда? Но вам так приспичило совать свой нос, куда не следует. Давайте-ка посмотрим. Так, полагаю, незадолго до вашего прихода сюда, вы, мисс Петтингел, и вы, мистер Карпентер, обнаружили, что вас ждет общий счастливый конец. Но это мы легко исправим.

Встав, он подошел к лежащей на полу сумочке Софи, откуда достал пластиковую бутылочку, еще до половины полную прозрачной золотой жидкостью.

— Собственный рецепт моего дяди, — нежно сказал он. — За прошедшие столетия принес нам целое состояние. Дайте-ка подумать: какая перестановка принесет больше всего неприятностей?

Он открутил крышку и, подойдя к Софи, положил ей руку на лоб и запрокинул голову.

— Минут через двадцать вы проснетесь и, преисполнившись восхищения, взглянете в поросячьи глазки нашего молодого Филипа. Но вы у нас стойкая, упорная девочка: вы будете любить его с бешеной страстью, которая продлится, пока не похолодеет солнце, и все это время в глубине души будете знать, что он совсем не тот. А поскольку вам троим суждено жить в той убогой комнатенке, не имея даже возможности совершить убийство или самоубийство, чтобы снять напряжение, могу себе представить, до чего вы друг друга доведете.

Пол не мог на это смотреть. И стал глядеть куда угодно: на потолок, на стол... На стол с зеркальной полировкой, на которой сейчас лежал уже ставший привычным предмет, длинный степлер. Пол еще успел удивиться, как это он здесь оказался, ведь минуту назад его тут не было, но он уже настолько привык к внезапным появлениям и исчезновениям степлера, что последнее возникновение не слишком его озадачило. Пол отвел взгляд, посмотрев на дубовую обшивку стен, но что-то занозой засело у него в голове, и он снова опустил глаза, однако на сей раз не на сам степлер, а на его отражение в полировке. В прошлый раз, когда он был в этой комнате, Рики Червеубивец, читая им лекцию о Страшных Последствиях, рассказал про бесоотражающие свойства этого самого стола. Пол точно помнил, что это показалось ему любопытным. Смотришь на предмет, а потом на его отражение, и отражение оказывается обычным перевернутым изображением предмета, но одновременно и кое-чем еще. Тогда это был обреченный мистер Лундквист, некоей черной магией превращенный в мышь. На сей раз... на сей раз степлер был просто степлером, но одновременно и крошечным лысым человечком, одетым в черный сюртук и серые штаны в полоску, который сидел на корточках, точно изготовившаяся к прыжку кошка, и отчаянно махал ему миниатюрными ручками.

"Вот черт, — подумал Пол. — Мистер Уэлс-старший".

"Да, — очень слабо произнес голос у него в голове. — А теперь слушайте внимательно. Когда я сниму заклятие, положите цепочку на степлер".

"Когда вы что?" — подумал Пол, но тут почувствовал, как невидимые веревки вдруг распались, и он упал вперед в точности, как Артур, когда Хамфри отпустил его несколько минут назад. Потеряв равновесие, Пол повалился со стула, но, соскальзывая, успел выбросить вперед руку и попробовал схватить со стола золотую цепочку. Он почти уже до нее дотянулся, и, когда Хамфри, взмахнув плащом, развернулся, занеся в поднятой руке зловещего вида меч, Пол поддел цепочку пальцами.

Скорее благодаря везению, чем точному расчету, цепочка взлетела в воздух, зазвенела о степлер и намоталась вокруг него. На мгновение всех ослепила вспышка синего света. Меч с грохотом выпал из руки Хамфри, а сам он отлетел к стене, когда Джон Велингтон Уэлс (невысокий крепыш, похожий на актера Артура Лоу, но без очков) спрыгнул со стола.

— Благодарю вас, — вежливо сказал он Полу и щелкнул толстыми, похожими на сардельки пальцами.

Разом произошло несколько вещей. На матушке мистера Тэннера оказалось длинное платье темно-розового шелка с турнюром. Артур и Пип попадали со стульев и приземлились на пятую точку. Из ниоткуда возникла змея — удав или какая-то разновидность питона — и стала оборачиваться вокруг Хамфри, пока не остались видны только нос и кончики туфель. Софи уронила голову на грудь и гром ко захрапела. Джон Веллингтон нахмурился и выплюнул пригоршню скрепок. По полу покатилась пустая пластиковая бутылочка.

Пол, приподнявшись, уставился на нее во все глаза и рухнул на стул, закрыв лицо руками, но тут услышал над собой голос Джона Веллингтона.

— Не глупите, — сказал он, и Пол резко вскинул голову.

Джон Веллингтон смотрел на него, нахмурясь, и Полу показалось, он вот-вот скажет: "Глупый мальчишка". Однако вместо этого голос зазвучал у него в голове, тот самый голос, который он слышал минуту назад, только на сей раз громче. Джон Веллингтон явно был человеком тактичным.

"Все в порядке, — сказал Джон Веллингтон у него в голове, — пройдет не меньше двадцати минут, прежде чем она проснется, и если ты окажешься в нужном месте в нужное время, все будет в полном порядке. Даже лучше".

"Лучше?" — мысленно вопросил Пол.

"Именно так. Будьте реалистичны. Верно, эта молодая особа действительно вас любит, но ничто не длится вечно. При обычных обстоятельствах я дал бы ее любви самое большее год-полтора, а потом она увлечется кем-нибудь еще, кем-нибудь совершенно неподходящим, который к тому же сделает ее очень несчастной. А так лучше для вас обоих".

"Но это неправильно, — указал Пол. — Я не могу воспользоваться... "

"Дело не в том, чтобы воспользоваться. Дело в том, чтобы найти счастье. Внезапно и вопреки всякой вероятности найти счастье в мире, где любовь редко бывает верной и никогда бесконечной. То есть не бывает без помощи белой магии по семь фунтов шесть пенсов за пинту".

"Но разве вы ничего не можете сделать? — спросил Пол. — Разве нет никакого противоядия?"

"Нет".

"О, — вырвалось мысленно у Пола. — И все равно, мне кажется, что это нехорошо, это... "

Укол боли у него в голове вполне мог быть следствием того, что голос нахмурился. "Глупый мальчишка", — сказал он.

Софи проснулась.

— Пол? — спросила она.

— Привет.

Она прищурилась.

— Нуда, нуда, — сказала она. — Вот только ты почему-то выглядишь по-другому.

Пол сделал глубокий вдох.

— Да, — как с обрыва в омут ринулся он. — Я так и думал, что ты это скажешь. На то есть причина.

Софи выпрямилась и поморщилась.

— Шея затекла, — объяснила она. — Я что, заснула? Пол кивнул.

— Минут на двадцать.

— А. — Она нахмурилась. — Что тут произошло? Последнее, что я помню, это как тот гад вливал в меня любовное зелье. Только... — Она помедлила, пытаясь разобраться с тем, что творится у нее в голове. — Только он собирался заставить меня влюбиться в того смешного клерка с острым носом.

— Верно, — согласился Пол. — Но этого не произошло. Да, ты выпила зелье, но потом...

— И?.. Что было дальше? Пол вздохнул:

— Мистер Уэлс, старший мистер Уэлс, которого все считали пропавшим и который на самом деле был длинным степлером... Ну, знаешь, тем, который и пяти минут не мог пролежать на месте. Я увидел его в зеркале, которое показывает истинную суть вещей. И... ну... я его освободил, а он разобрался с другим мистером Уэлсом, с Хамфри, вот, собственно, и все. Ты, разумеется, это проспала.

— Похоже на то, — отозвалась Софи.

— Старый мистер Уэлс, — поспешил продолжить Пол, — Джон Веллингтон, вырубил Хамфри молнией или еще чем. А потом... ну, превратил его.

— Во что?

— Обратил в кое-что, — произнес Пол с оттенком благоговения. — Ты никогда ничего подобного не видела. Хамфри стоял у стены, а потом вдруг...

— Пол! — предостерегающе сказала Софи. — Во что он его превратил?

Пол, отвечая, слегка поежился.

— В ксерокс. Джон Веллингтон счел, что раз уж он все эти годы был степлером, то пусть и Хамфри побудет какой-нибудь офисной принадлежностью. А потом у него в глазах появился странный блеск, и он нас спросил: "Какой предмет в конторе больше всего ненавидят и проклинают?" — и все мы разом ответили: "Ксерокс". Тогда Джон Веллингтон сказал, что он тоже так думает и что поделом Хамфри, если его до скончания веков будут пинать, орать на него и винить всякий раз, когда что-то застрянет или зажуется. А потом раз — и Хамфри стал ксероксом.

— Ух ты! — вырвалось у Софи. — Но как насчет... Пол отвел взгляд.

— Все в порядке. Я спросил об этом Джона Веллингтона. Сначала он твердил, что тут ничего не поделаешь, но я все не отставал, и наконец он сказал, мол, да, противоядие есть. Мне нужно только...

— Тебе? — прервала его Софи. Пол кивнул:

— Мне нужно только поклясться самой страшной клятвой, что я покончил... ну, в основном с девушками. И с женщинами. И все такое. Потом мне придется куда-нибудь уехать, и через неделю-другую действие зелья выветрится.

Софи уставилась на него во все глаза.

— А что будет, если ты этого не сделаешь? Я хочу сказать, если нарушишь клятву.

— Тут он что-то недоговаривал. — Пол пожал плечами. — Насколько я понял, я вроде как распадусь на атомы, а мок душу заберет Князь Тьмы Ариман. — Он нахмурился. — Впрочем, это все из области фантастики, правда? Потому что, давай посмотрим правде в глаза, для меня отказаться от женщин и всего такого, все равно что отречься от английского престола. По тому, чего у тебя никогда не будет, и тосковать нельзя...

— О, — вырвалось у Софи. — Глупость какая!

— Нет, не глупость.

— Нет, глупость.

— Нет, не глупость, — раздраженно ответил Пол. — Я ведь это и хочу сделать. Нет, совершенно очевидно, что я этого делать не хочу, но это правильный поступок. Совершенно очевидно.

— Почему?

Он любил ее всем сердцем, но иногда она кого угодно может довести.

— Потом что иначе... ну, ты будешь под властью этого чертова питья, и...

— Но я люблю тебя.

— Нет, — возразил Пол. — Это только зелье заставляет тебя так думать.

— Да нет же, идиот. Я правда тебя люблю. Еще до зелья любила.

Пол покачал головой.

— Нет, — сказал он, — ты только думала, что любила, но теперь скорее всего поняла, что не любила, что на тебя какая-то пятиминутная блажь нашла. Или, может, там, в Ланкастерширеты вдохнула испарения из бутылочки, или еще...

— Пол! — Софи начинала сердиться. — Помолчи, бога ради. Ты меня любишь или нет?

— Да, но...

— Так. Тогда все ясно, — сказала она, бросилась к нему и поцеловала. — Ох! — вырвалось у нее, когда они столкнулись зубами.

— Извини, — пробормотал Пол.

— Проклятие! Слушай, да постой же спокойно.

Пол стоял спокойно — и довольно долго. Потом, когда хотя бы отчасти прошло онемение в губах и языке, сказал:

— А ты уверена?

— Пол!!!

— Ладно-ладно, я только спросил.

Пять минут спустя в дверь постучали.

— Сюда... э-э-э... безопасно входить?

— Это Джон Веллингтон, — прошептал Пол. — Да, — сказал он громче. — Да, м-м-м... можно.

Дверь открылась, и вошел Джон Веллингтон, за которым следовали профессор Ваншпее, мистер Сусловиц, графиня ди Кастельбьянко, Рики Червеубивец и последним — мистер Тэннер.

— Прошу, садитесь, — сказал Джон Веллингтон. — И вы тоже, — добавил он Софи и Полу, которые виновато вскочили. — Нам нужно во многом разобраться, поэтому не будем терять времени.

Опустив руку в карман, он достал бумажный пакетик, который Пол безошибочно узнал.

— Мистер Карпентер, — продолжал Джон Веллингтон, — я взял на себя смелость, забрать вот это из ящика вашего стола. Вы узнаете пакет?

Пол кивнул: драконьи погадки, которые позволяют услышать, что скрывается за произнесенными вслух словами.

— Отлично, — сказал Джон Веллингтон. — Далее, все мы имеем некоторое представление о том, что тут случилось, и я принял соответствующие меры относительно моего племянника. Но боюсь, это еще не конец. — Нахмурившись, он оглядел сидящих за столом. — Из того, что я наблюдал, будучи степлером — любопытная перспектива, которая кое-кому из вас может показаться полезной, — и различных замечаний, которые слышал с тех пор, как вернулся, я предположил, что мой жалкий племянник действовал не один на свой страх и риск. Если уж на то пошло, представляется вполне вероятным, что еще один партнер этой фирмы или вступил с ним в сговор, или как минимум знал о происходящем, но ничего не сказал и не сделал.

Повисло очень неловкое молчание, во время которого все глядели в пол или рассматривали свои сложенные руки.

— Полагаю, — продолжал Джон Веллингтон, — я мог бы сам съесть несколько драконьих драже, потом расспросить каждого из вас по очереди и узнать правду. Если бы я так поступил, кое-кто из вас мог бы заподозрить, что я воспользовался ситуацией как предлогом избавиться от одного или нескольких партнеров, которые мне несимпатичны. У вас же нет никакого способа определить, правду я говорю или нет. Поэтому я попрошу съесть драже мисс Петтингел и мистера Карпентера. В конце концов они не знают, кого из вас мне бы не хотелось видеть на фирме, а потому у них нет причин лгать. Согласны?

Мгновение остальные партнеры сидели недвижимо, наконец медленно кивнули в знак согласия.

— Отлично. — Джон Веллингтон толкнул через стол пакетик. — Мисс Петтингел, мистер Карпентер, не окажете ли вы нам честь?

Софи поглядела на него подозрительно, но что-то в его лице убедило ее, что сейчас не лучшее время для пререканий, и она проглотила три драже, словно это было на редкость гадкое лекарство. Кода Пол сделал то же самое, Джон Веллингтон прокашлялся.

— Сперва попытаемся провести небольшой контрольный эксперимент. — Взяв карандаш, он написал что-то на двух листках бумаги, которые убрал в карман. — Сначала я скажу, что на одном из этих листков, думая при этом нечто совсем иное, а именно то, что я написал на втором. Потом мистер Карпентер и мисс Петтингел запишут то, что, как им показалось, они услышали, и мы сможем сравнить результаты. — Он оглядел стол. — Джуди, — сказал он, глядя в глаза графине, — мне когда-нибудь случалось вам говорить, что ваш нос напоминает вырезанный из корешка пастернака крючок для одежды?

Графиня сдержанно улыбнулась:

— Сам с собой поиграй, распутный старый козел. Джон Веллингтон с улыбкой повернулся к Пипу:

— Не могли бы вы повторить, что, по-вашему, я сейчас сказал графине и что она мне ответила?

— Разумеется, — отозвался тот. — Вы сказали графине, что сегодня она даже еще прекраснее, чем была сто тридцать лет назад, а она ответила, что вы всегда умели сделать приятный комплимент даме.

Джон Веллингтон удовлетворенно кивнул.

— Благодарю вас. А теперь не будут ли мисс Петтингел и мистер Карпентер так добры передать ему то, что они записали.

Вставая, чтобы отдать свой листок бумаги, Пол на мгновение невольно встретился взглядом с мистером Тэннером. Ничего приятного в этом не было, хотя вслух мистер Тэннер ничего не сказал.

Развернув листки, Пип на них поглядел.

— Ну? — подстегнул его Джон Веллингтон.

— М-м-м, — ответил Пип. — Честно говоря, мне немного трудно разобрать почерк.

— Сомневаюсь, — возразил Джон Веллингтон. — Давайте же, не чинитесь.

— Прошу прощения, — сказал Пип, и что-то в его тоне напомнило Полу кое-кого, кого он привык видеть в зеркале. — Это просто... несколько личное, если понимаете, что я имею ввиду.

— Уверен, ничего более личного, чем провести сто тридцать лет стаплером. Пошевеливайтесь!

Пожав плечами, Пип прочел слова, в точности, как Пол их расслышал. Версия Софи была идентичной. Графиня Джуди зарделась, а Джон Веллингтон рассмеялся.

— Это только доказывает, — сказал он, — сколь ненадежный инструмент человеческая речь. Как бы то ни было, свое я доказал. Теперь можем начать расследование. — Повернувшись, он по очереди поглядел в упор на каждого партнера. — Думаю, мистера Червеубивца мы можем исключить сразу, поскольку к нам на фирму он пришел через много лет после моего исчезновения. Тео, — сказал он, и впервые на памяти Пола вид у профессора стал такой, словно ему определенно не по себе. — Конечно, мы никогда не питали друг к другу приязни, вы завидовали мне, а я вас презирал, все это вполне понятно. Но я никогда бы не подумал, что у вас хватит духу замышлять против меня, даже если казалось, будто мой идиот-племянник все же одержал верх. Что скажете?

Прежде чем ответить, профессор Ваншпее долго оглаживал бороду.

— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем прикончить вас и продать ваш труп на корм для кошек, — торжественно ответил он. — Однако я искренне верил, что вы погибли.

— Благодарю вас, — столь же торжественно ответил Джон Веллингтон и обратился к следующей: — Джуди. Как-то раз мы, помнится, обсуждали вас со старым Джоном Холлингшедом, который заправлял "Гейэти"[27]. Когда в семидесятых годах девятнадцатого века вы поступили хористкой в труппу, Холлингшед сказал: "У нее честолюбие приходского священника и мораль уличной кошки, и все равно есть в ней что-то, что мне не совсем нравится". Это были вы? Графиня мрачно улыбнулась.

— Нет.

— Великолепно. Казимир, дружище, — ласково продолжил Джон Веллингтон, — большинство людей убеждены, что вы слишком глупы, чтобы быть коварным, но тут я не согласен. Да, вы недалекого ума, но ведь вы еще и жадный. Вы знали, что сделал со мной Хамфри?

Вид у мистера Сусловица стал такой, будто он вот-вот расплачется.

— Я приехал в эту страну без гроша за душой, и всем, что у меня есть, обязан вам. Благодарение Господу, что вы вернулись к нам, мой старый добрый друг Джон Уэлс.

— Замечательно, — кивнул Джон Веллингтон. — А значит, остаетесь вы, Деннис. Я не стал бы делать вид, что вы выше козней, даже если смог бы найти лестницу, чтобы так высоко залезть. Это были вы?

Мистер Тэннер усмехнулся — своей обычной рабочей ухмылкой.

— Ничего личного, ДжВ, — ответил он. — Да и откуда ему взяться? Я вас даже не знал. В конце концов, когда это произошло, меня и на свете-то не было. Только много позже, когда я уже некоторое время работал на фирме, я выяснил, что сделал Хамфри. Но я не мог вас спасти, потому что тогда пришлось бы выпустить и того отвратительного мелкого клерка, который обрюхатил мою матушку. Моего отца, — улыбнулся он, продемонстрировав множество острых зубов. — Будь какой-то способ освободить вас, не выпуская его, я бы это сделал, лишь бы избавиться от Хамфри.

— Спасибо, — сказал Джон Веллингтон, но мистер Тэннер на том не закончил — во всяком случае, его голос продолжал звучать в голове Пола: "А теперь, — говорил мистер Тэннер, — он снова вернулся, и мамаша опять взялась за старое, как будто мало того, что она гонялась за жалкой соплей из тролльего носа. Нуда мы с этим покончим, стоит вам только спиной повернуться. Но на сей раз не будет никаких талисманов и прочих глупостей".

— Да помолчите же! — оборвал Джон Веллингтон настолько вежливо, что Полу потребовалось несколько минут, чтобы сообразить: на самом деле он, наверное, сказал нечто совсем иное. Джон Веллингтон уже не походил на Артура Лоу. Что он был рассержен, это очевидно, но свой гнев он держал в узде, точно человек, который подхватил маленького, яростно лающего пса, и держит его высоко над землей, пока лапки барахтаются, никому не причиняя вреда. "Спасибо, — услышал Пол голос ДжВ. — Правду сказать, думаю, мы больше не нуждаемся в переводе миссис Петтингел и мистера Карпентера, суть и так достаточно ясна, не правда ли?"

Пол поглядел на остальных партнеров — они по-прежнему сидели неподвижно, и им явно было не по себе. Мистер Тэннер со свистом втянул воздух.

— Ладненько, — сказал он. — Вот оно и все. Надо думать, вы меня выгоняете. Нет нужды указывать, что это здание принадлежит моей семье?

Вид у Джона Веллингтона стал очень серьезный.

— Если вы пытаетесь меня шантажировать, забудьте об этом. Но вы, как всегда, меня недооцениваете. Нет, Деннис, никто не собирается вас выгонять. На самом деле мои симпатии на вашей стороне. С такой матерью любому пришлось бы несладко. И в конце концов это ведь вы настояли, чтобы фирма наняла двух наших молодых друзей. Если помните, я присутствовал в этой комнате во время собеседования, когда Хамфри забрал себе в голову, что их нельзя нанимать, а вы вынудили остальных переменить решение и проголосовать против него. Думаю, вы знали, что именно они могут все исправить. И ведь это вы послали им мечи в камнях и подстроили небольшую пантомиму, чтобы они оказались вместе в тот вечер, когда мистер Карпентер купил замороженную пиццу. Из вас вышла отличная сваха, — добавил он, подмигнув. — Им следовало бы благодарить вас до конца своих дней. Мистер Тэннер пожал плечами:

— Чистой воды самозащита. Я хотел сделать так, чтобы он держался подальше от матушки.

Вид у Софи сделался такой, будто она хочет что-то сказать. Джон Веллингтон ей подмигнул, и она даже не открыла рот.

— Хотя бы это мы прояснили, — продолжал он. — Что касается вас двоих, — добавил он, поворачиваясь к Полу и Софи, — думаю, если фирма и дальше собирается работать, как прежде, нам остается только положиться на вашу тактичность. Но ведь тут у нас проблем не будет, правда?

Софи пришлось пнуть Пола по коленке под столом, и лишь тогда он энергично закивал.

— Абсолютно, вот именно, — сказал он, или что-то в таком духе.

Джон Веллингтон встал.

— Великолепно. В таком случае мы уладили все, что требовало непосредственного внимания. Казимир, Джуди, на пару слов. В моем кабинете через десять минут, пожалуйста. Остальные... — Легкого пожатия плечами хватило, чтобы все они вскочили — точно в стаю уток на пруду кинули камнем. Мгновение спустя в конференц-зале остались только трое: Пол, Софи и мистер Тэннер.

Пол и Софи посмотрели на него, а он усмехнулся.

— Это правда, что он нам рассказывал? — спросила Софи. — Про то, что вы...

— Да, — кивнул мистер Тэннер. — Оденьте меня в подгузник, дайте мне лук и стрелы, и я вылитый Купидон. Верно, это я настоял, чтобы вас наняли. Но в одном он ошибся: я сделал это только потому, что увидел: для нашего дела вы самые подходящие. У вас обоих это в крови. — Тут он вдруг рассмеялся. — Но это же лежало на поверхности, даже если остальные идиоты не разглядели. Считаются магами и колдунами, а не способны увидеть очевидного. Нет, для этого понадобился чертов гоблин!

— Не понимаю, — нахмурилась Софи. — Что тут такого очевидного?

Ухмылка мистера Тэннера стала еще шире обычного.

— Ага, тот еще будет сюрприз. Но вам совсем не нужно все разжевывать, вы более чем в состоянии сами обо всем догадаться.

— Ну, как хотите, — бросила Софи. — И... — Что?

— Спасибо, — неловко сказала она. — Да, конечно, я знаю, что про нас вы не думали. Но, — добавила она, беря Пола за руку, — все равно спасибо.

Мистер Тэннер рассмеялся, как будто услышал поистине смешной анекдот.

— Подождите и посмотрите, что у вас получится, потом будете благодарить. Очень может быть, что через год вы станете втыкать иголки в изображающую меня восковую куклу.

Софи покачала головой.

— Сомневаюсь, — негромко сказала она.

— Сомневаетесь? Что ж, возможно, вы правы, — пожал плечами мистер Тэннер. — Так или иначе, увидим. Но одно ясно: предоставленные самим себе, вы ни за что не нашли бы хеппи-энд. Когда дело доходит до того, что вам полезно, я знавал леммингов умнее вас. Но теперь дело ваше, разве что старый хрыч намерен за вами приглядывать. А в таком случае, — добавил он, — у вас скорее всего будет все путем. Не могу сказать, что я от него без ума, но он не дурак. — Мистер Тэннер повернулся, собираясь уходить, но потом остановился. — И последнее. Ну, на самом деле две вещи. Во-первых, добро пожаловать в нашу профессию, и думаю, как только вы выкинете все дерьмо из головы, мы неплохо сработаемся. И во-вторых, — добавил он, наградив Пола долгим холодным взглядом, — держитесь подальше, черт побери, от моей матушки, понятно? Потому что иначе, если Софи вас не убьет, это, мать вашу, сделаю я.

Пол быстро кивнул — не один раз, а целых три — и поспешил к двери. Но было кое-что, что ему необходимо было у кого-то спросить, и скорее всего этим кем-то был мистер Тэннер. Он повернулся.

— Извините, — начал он. — Можно у вас кое-что спросить?

— Смотря что, — нахмурился мистер Тэннер. Пол прикусил губу.

— Понимаете, если я задам вопрос "Бога ради, но почему Гилберт и Салливан?" — он вам покажется логичным?

Мистер Тэннер поднял бровь, а потом вдруг рассмеялся.

— Совершенно логичным, — сказал он. — Если не ошибаюсь, вы оба не любители мюзиклов?

— Нет.

— И я тоже. Но если хотите знать, загляните в ящик вон того стола, там лежит собрание сочинений Гилберта и Салливана. Насколько мне помнится, искомое вы найдете на странице пятьсот пятьдесят шестой. Скорее всего там есть закладка. Прочтите — и увидите почему.

Книга была в точности там, где велел ее искать мистер Тэннер. На странице пятьсот пятьдесят шестой оказалась сценка из чего-то под названием "Чародей" (мюзикла, согласно заглавной странице, впервые поставленного 17 ноября 1877 года).

Песенка, которую, вероятно, имел в виду мистер Тэннер, звучала так:

Вот только Пол и Софи, которым пришлось уйти из конторы, поскольку было уже далеко за половину шестого, еще побродили, по улицам говоря о том и о сем, а затем Софи с присущим ей тактом объяснила, что хотя она очень его любит, но после такого дня валится с ног, и, невзирая на все приключения, завтра ровно в девять им нужно быть на работе. Поэтому Пол с ней попрощался и еще немного побродил в одиночестве, пока наконец окольным путем не очутился возле своего дома.

Когда он открыл дверь, его внимание привлекли две вещи. Во-первых, в квартире больше не было меча в камне, но он помнил почему. Во-вторых, от окна повернулась и бросилась ему в объятия Софи, точно мягкое ядро из пушки.

Поцелуй был, разумеется, чудесным, но Пол все разно поймал себя на неспокойных мыслях. "Очень уж это странно". Во-первых, она как будто ничуть не устала. Во-вторых, как она сумела попасть внутрь? В-третьих, не было никакого неловкого столкновения зубами или протестов: "Ох, у меня из-за тебя шея заболела!" Мягко отстранив ее, он сказал:

— Подожди-ка.

Она отмахнулась от его руки, но Пол сделал шаг назад. Тогда она усмехнулась.

— О! — вырвалась у Пола. — Это ты.

— Угадал. — Она со вздохом снова превратилась в матушку мистера Тэннера.

— Не так уж это было и сложно, — раздраженно ответил Пол.

— Чертяка. И тем не менее нельзя же винить девушку за попытку.

— На самом деле можно. Как насчет, как там его зовут? Ах да, Артур, — вспомнил он. — Я думал, вы...

— Нуда, конечно. — Матушка мистера Тэннера зевнула. — Но он всего лишь человек, а потому заснул. А я вот совсем не устала и решила, почему бы и нет? В конце-то концов, — продолжала она, несмотря на нахмуренные брови Пола, — какой смысл быть гоблином, если не можешь быть поверхностной и на уме иметь только одно? Этим ведь гоблины заняты. Веселятся, всего лишь.

Пол отошел к двери.

— До свидания, — сказал он. — Твоему сыну на сей раз я ничего говорить не стану.

Показав ему язык, гоблинша уселась в кресло.

— Знаешь, что я тебе скажу? От тебя радости столько, сколько от чирья на заднице. Одному богу известно, что я в тебе нашла.

— Хорошо, — сказал Пол. — А теперь уходи, пожалуйста.

— Минуточку, — возразила матушка мистера Тэннера и вдруг извлекла из воздуха маленький стеклянный шарик. — Или ты не хочешь увидеть, чем для тебя все обернется? Будет ли все хорошо или завтра утром она тебя встретит словами: "С первым апреля, это была только шутка"?

— Если уж на то пошло, — отозвался Пол, — не хочу. Гоблинша рассмеялась:

— Боишься?

Он покачал головой:

— Не особенно. Просто в нее я верю чуть больше, чем в тебя, вот и все.

Ей это не понравилось.

— Обидно, — сказала она, — но ты все равно узнаешь. И надеюсь, она... О! — Матушка мистера Тэннера положила стеклянный шар на стол. — Вот черт!

Тут любопытство взяло верх, и Пол осторожно заглянул в шар. А потом отскочил, схватил со спинки дивана чистую рубашку и набросил на магический предмет.

— Опять настроение портишь, — свирепо усмехнулась матушка мистера Тэннера. — А мне так понравилось.

— Ты просто отвратительна.

— И этим горжусь. — Она попыталась стянуть с шара рубашку, Пол схватил ее за руку. — Одно про тебя можно сказать, — добавила она, — ты быстро учишься. Не уверена, стала бы я сама пытаться такое проделать.

— Проваливай, — проворчал Пол.

— А на мой взгляд, выглядело довольно остроумно. Впрочем, после спина будет болеть.

— Вон!

— Ладно-ладно, — вздохнула матушка мистера Тэннера, вставая и убирая стеклянный шар в сумочку. — Ты победил, во всяком случае — пока. У меня терпения хоть отбавляй, — добавила она. — Могу и подождать. В конце концов, сам знаешь, я свое получу. Обычно я, что хочу, получаю.

— Не на сей раз, — покачал головой Пол.

— Поживем — увидим. — Снова все та же ухмылка. — И господи помилуй, развеселись немного, а? Похоже, ты все-таки получишь свой хеппи-энд.

— Да, — твердо ответил Пол.

— Если это можно так назвать, — добавила матушка мистера Тэннера. — Потому что ты ведь сам знаешь, что случится, правда? Лет через десять-пятнадцать, а может, и двадцать ты вспомнишь этот день и пожалеешь, что у тебя не хватило к черту здравого смысла. Так и вижу тебя тогда, для этого даже хрустального шара не нужно: вот он, ты, с отвислым животом и лысиной, вот она — обмякла, пошла морщинами, вот вы двое — пререкаетесь из-за денег или детей, или из-за того, что нужно ехать к ее маме, а у тебя полно работы, которую ты принес домой. Двадцать лет такой жизни? За вооруженное ограбление меньше дадут, да еще скостят за примерное поведение. Получай свой хеппи-энд, золотце. Ты его заслужил.

Пол подумал над ее словами, а потом схватил гоблиншу за шиворот и потащил к двери.

— Правда? — спросил он и счастливо улыбнулся. — Спасибо! — И вышвырнул ее за порог.

— Только одно, — сказал Пол.

Это случилось четыре дня спустя, и Софи все еще не передумала. Шло их первое воскресенье вместе, которое оказалось совсем не таким, как он его себе представлял. Другим, но лучше. Правда, была одна малость.

— В чем дело? — спросила Софи.

Он помешкал. Ему, в сущности, не надо задавать этот вопрос; скорее всего будет лучше, если он помолчит. Собственно говоря, ему и знать этого не нужно, и сам факт вопроса станет предательством. Любой, у кого есть хотя бы унция мозгов и такта чуть больше, чем у бомбы, просто об этом забыл бы или хотя бы промолчал. Но...

— Тот, как же его звали... — начал Пол. — Шаз, художник-керамист. Что у вас случилось?

Софи только молча посмотрела на него.

— Ладно, не надо, — быстро проговорил он. — Мне не следовало спрашивать.

— Нет, — возразила она, — все в порядке. Просто мне немного стыдно, вот и все. Понимаешь... ну, помнишь стол в конференц-зале, тот, который показывает истинную сущность вещей?

Пол кивнул:

— Мистер Червеубивец назвал его бесоотражающим зеркалом.

— Вот именно. Ну, это не обязательно должно быть зеркало или стол. — Ее брови сошлись к переносице. — Судя по всему, того же эффекта можно достичь с самой обычной фольгой.

Вид у Пола сделался озадаченный.

— Фольгой?

— Нуда, сам знаешь. Той, в которой готовят рождественскую индейку. Вот только, — продолжала она, стараясь не встречаться с ним взглядом, — кто-то залез в автобус Шаза и приклеил лист к потолку, прямо над кроватью.

Мгновение Пол не мог понять что к чему. Потом у него вырвалось: — О! — Да.

— Бесоотражающая фольга? Софи нахмурилась.

— Сработала в точности, как столешница. Позже, когда пришел в себя после того, как я врезала ему по голове сковородкой, он рассказал мне, кто он на самом деле.

Пол ничего не спросил, и после долгой паузы она продолжила:

— Я не совсем уверена, как там обстоят дела, но, кажется, он двоюродный кузен мистера Тэннера. Как бы там ни было, его настоящее имя Джордж, и он решил, что... что это матушка мистера Тэннера его на меня натравила, чтобы нас тобой поссорить и она сама могла до тебя добраться... А сам он ничего подобного бы не сделал. Но...

— Кузен мистера Тэннера. Ты хочешь сказать, гоб... — Да.

— О! — На мгновение Пол вспомнил переносную дверь: стремительная вылазка в ближайшее прошлое, скажем, за пять секунд до того, как он задал свой дурацкий вопрос, который все это вызвал. Но решил, что лучше не надо. Это будет обман, а с враньем он покончил. — Хм, — сказал он, — а ты знаешь, кто наклеил туда фольгу?

Она покачала головой:

— Точно не знаю. Но мне почему-то не верится в такие совпадения, ведь она была прикреплена скрепками, а не клеем или скотчем.

— Верно, — задумчиво протянул Пол. — Но послушай, если он не был бы г... кузеном мистера Тэннера... я хочу сказать, а ты предпочла его мне, то все нормально. Ведь в конце концов все образовалось. Но я не могу не спрашивать себя: ты это зелье пила? Случайно или намеренно, ты пила его до того, как подлила мне его в поезде в чай? Только я точно помню, как покупал в пабе шампанское, чтобы долить в него зелья и чтобы та гадкая тетка влюбилась бы в актера, в Эшфорда Клента. И точно помню, что нам дали два бокала, а зелье я подлил в один, а потом ты сказала, что тебе очень надо выпить, потому что нервы у тебя на пределе. И я точно помню, что мне пришло в голову сказать тебе, что один стакан я отравил, чтобы ты не подмешала чего-нибудь и в другой, но я не совсем уверен, действительно ли тебя предупредил, и...

— Пол!

— Да?

Софи смотрела на него с таким выражением, которое иногда можно увидеть на лице крупного, но исполненного сочувствия десантника, когда в общественном питейном заведении щуплый престарелый пьяница сообщает ему, что пурпурные беретики носят только придурки.

— Ты правда хочешь, чтобы я тебе сказала? Пол на минуту задумался.

— Да.

— Правда-правда?

— Да.

— О!

И тогда она ему рассказала, а после посмотрела на него снова и спросила:

— Ты мне веришь?

Над этим Пол тоже немного подумал, потом отвел взгляд. — Да.

— Отлично. — Софи сложила руки на груди. — Я была права, так? Ты на самом деле совсем не хотел этого слышать.

— Да.

Она кивнула.

— Я тебя предупреждала.

— Да, предупреждала. Я думал, мне хочется знать. — Он пожал плечами. — Мне пришло в голову, — сказал он, — что если меня только не изберут премьер-министром, или если я не убью Папу Римского, или еще что-нибудь, злейшим себе врагом всегда буду я сам. Чего еще ожидать от дурака, а?

— Вероятно, ты прав. — Она нахмурилась, потом мрачная улыбка понемногу сменилась ухмылкой. — Готова поспорить, ты жалеешь, что вообще об этом заговорил.

— Да, — согласился Пол.

— Готова поспорить, жалеешь, что не можешь вернуться во времени вспять, в тот момент, когда об этом заговорил, а потом вдруг случилось бы что-нибудь, от чего оно совершенно выветрилось бы у тебя из головы. Словно, — добавила она, — по волшебству.

В глазах у Пола зажегся едва заметный огонек, а рука потянулась во внутренний карман.

— Ну разве не чудесно было бы? — спросил он, отворачивая крышку с картонного тубуса, где притаилась переносная дверь.