ПРОЛОГ

июля 1994 года.

На море второй день стоял штиль. Вода у берегов прогрелась настолько, что уже не спасала от зноя многочисленных курортников, жаждущих прохлады. В последние годы на пляжах в районе Севастополя стало заметно просторней. Сюда могли приехать только те, у кого были близкие родственники среди моряков или постоянных жителей города. К тому же споры вокруг Черноморского флота создали миф о постоянной опасности в городе. Конечно, инциденты между российскими и украинскими моряками случались, но это скорее были кулачные бои из-за хорошеньких ножек, нежели политические баталии из-за судеб России и Украины.

Как бы то ни было, стоял необычайно жаркий день в единственном официально русском городе украинского Крыма.

...В семнадцати милях к юго-западу от Севастополя, чуть покачиваясь от кормы к носу, дрейфовала в сторону открытого моря, а точнее — по направлению к Констанце роскошная океанская яхта под звездно-полосатым американским флагом. На палубе не было ни единого человека, только осмелевшие чайки дрались между собой, не обращая внимания на то, что их светлое оперение покрывается бордово-ржавыми пятнами. Палуба яхты была залита еще не высохшей кровью.

Катер береговой охраны Р-275 нес обычное боевое дежурство. Командир катера, лейтенант Сергей Сотников, двадцатипятилетний симпатяга с озорным русым чубом, рассказывал мичману Петренко о вчерашних хождениях по злачным местам, к которым имел непреодолимое влечение. Правда, преодолевать он его никогда и не пытался.

— Ну это, значит, сначала я дернулся в рюмочную «У Карла». Так там какая-то сука слабонервная весь порог облевала. Тогда я взял курс на «Марс». Пришвартовался, значит. Две крутые телки за угловым столиком, да одна квелая будто меня специально и поджидали. Я всех троих на всякий случай склеил. Знаешь же этих страшненьких. С ними дружить надо, а то они сразу всю малину испортят. Так, значит, заказал я им по шампуню, себе сто пятьдесят коньячку. Хотелось больше, но я же знаю — или выпивка, или бабы, а пухленькая беленькая Галочка так в кроватку и просилась...

— Так прямо и в кроватку? — завистливо и восхищенно развел руками Петренко. Малорослый мичман девушек любил, но взаимностью их пользовался редко. Про себя он подумал, что будь он вчера с Сотниковым, ему бы в лучшем случае досталась именно та, некрасивая.

— Так вышло-то по-моему! Когда уговорили по второму шампуню, а я еще полста грамм, моя Галочка начала мне резво подмигивать. Для приличия я потанцевал со всеми тремя по очереди, а потом Галочка попросила ее проводить.

— Ну?! — нетерпеливо подбодрил замечтавшегося было Сотникова заинтригованный мичман.

— Здорово провожались! Только живет она далековато — едва утром до базы добрался, хорошо, попутка подвернулась. Вечерком опять с ней договорились в «Марсе». Хочешь, тебя возьму? Вторая, Ленка, тоже ничего, на худой конец и Верунчик сгодится — в темноте не видно, а все остальное при ней, да и зла поди на мужиков...

Петренко радостно закивал. Все-таки Серега друг, глядишь, и правда какая-никакая обломится.

— Прямо по курсу — неопознанный плавающий объект. Ого, роскошный объект! — раздался по громкой связи голос вахтенного старшины Жукова, остряка местного значения.

Что это там Жук углядел? — Сотников не без удовольствия потянулся.

В бинокль он увидел белую яхту с высокой мачтой.

— Ни фига себе, сказал я себе! Красиво жить не запретишь. На такую игрушечку десять жизней вкалывать надо. Полный вперед, идем на сближение! Жук, полегче только, дырку ей в боку не сделай, а то и внуки не расплатятся за полцарапины.

Чем ближе была яхта, тем ниже отваливались челюсти Сотникова, Петренко, Жукова, матросов Федорова и Енгизарова. Лишь челюсть моториста Пронина была в порядке, потому как с его рабочего места яхту было увидеть не то чтобы трудно, но прямо-таки невозможно.


Яхта уже была видна как на ладони. Вблизи она выглядела просто потрясающе. И имя у нее было под стать — «Глория». На таких яхтах плавают только миллионеры в американских фильмах, да и то далеко не все. Именно на таких безукоризненно красивых посудинах происходят самые таинственные убийства в толстых детективных романах с яркими отклеивающимися обложками. Сотников чрезвычайно увлекался подобными романами и не ленился подклеивать обложки скотчем.

Шутки шутками, но с этой яхтой что-то и впрямь было нечисто. Во-первых, на мегафонные призывы Сотникова на хорошем русском и дурном английском никто не откликался, во-вторых, на палубе не было видно людей, и лишь чайки подозрительно смело, по-хозяйски кружили над яхтой и садились на ее палубу. Да и американский флаг — все же бывший враг номер один! — особого доверия не вызывал.

— Стоп машина! Жуков, заводи концы, подходи левым бортом. Будем брать этих америкашек тепленькими, — пошутил Сотников.

Он первым перепрыгнул в американские владения и чуть не грохнулся за борт, поскользнувшись:

— Е-мое, так тут же все в кровище. Петренко, срочно радиограмму на базу. Жуков, Енгизаров — за мной.

На палубе в трех или четырех местах застыли лужицы крови. Кое-где кровь была размазана полосами, словно огромная улитка кровавым брюхом проутюжила палубу от правого борта к левому. Похоже, тут и вправду кого-то убили. Может, и не одного, а скорее всего, даже больше чем двоих.

Сотников выхватил пистолет из кобуры, щелкнул предохранителем и махнул рукой с пистолетом матросам. В этот момент он словно чувствовал на себе взгляд белокурой Галочки и в глубине души порадовался, что девушке достался такой бравый вояка.

Кормовой люк не был задраен. Откинув крышку и направив пистолет в зияющую черноту, Сотников заорал хриплым, незнакомым самому себе голосом:

— Гоу аут! Ви ар рашен гардз!

Ответом ему была мертвая тишина.

— Выходить по одному! — На такую фразу его английского уже не хватало. Голос его предательски перешел на октаву выше. Сотников оглянулся на матросов, но и их лица горячей любви к приключениям явно не выражали.

— Товарищ командир, может, подождем спасателей? — с надеждой спросил Жуков. Если б не спросил, то в следующую же секунду Сотников и сам бы это предложил, но теперь, с усилием возродив милый образ любующейся им Гали, Сотников начал медленно спускаться по трапу. Слева по ходу он нащупал выключатель. Вдоль коридора, обшитого панелями какого-то невероятно красивого дерева, разлился мягкий дневной свет. Справа в метре от трала была видна прикрытая наполовину дверь с ярко начищенной медной ручкой. Рванув дверь на себя, Сотников еще раз крикнул:

— Рашен гардз! Лейтенант Сотников! — Но явно никто не заинтересовался ни его фамилией, ни званием, ни даже служебным положением.

Каюта капитана, а это была явно она, поражала не столько роскошью отделки, сколько тем, что напоминала компьютерный центр штаба базы, только размером поменьше. Она была вся просто битком набита компьютерами (экран одного еще мерцал белыми звездочками), факсовыми аппаратами и, еще хрен знает чем. Похоже, что отсюда можно было связаться с любой точкой не только нашего мира, но и с седьмым, допустим, кольцом Сатурна. Здесь не было только людей, хотя следы их явно недавнего пребывания виднелись повсюду. На столе аккуратно были сложены бумаги, раскрытая ручка с желтым (скорее всего, золотым) пером лежала на чистом листе, будто человек отвлекся на минутку.

Каюта экипажа в конце коридора была попроще, но даже в ней стоял телевизор «Сони» с метровым экраном. На столе в кают-компании остались неубранными три прибора с остатками еды. С одной из тарелок к Сотникову хищно тянулась клешня огромного океанского краба. С любопытством заглянув в бар, Сотников взял первую попавшуюся бутылку — раздалась громкая бодрая музыка. Бутылку он тут же поставил назад. Музыка смолкла.

— Уж и посмотреть нельзя, — процедил он сквозь зубы.

Осмотрев оставшиеся помещения, он окончательно убедился, что яхта необитаема и что здесь произошло или убийство, или побоище. Видимо, все происходило на палубе, так как следов крови во внутренних помещениях не было. Вот тут-то он по- настоящему испугался. Но даже не столько от количества предполагаемых трупов (ведь экипаж такой яхты должен состоять минимум человек из пяти), сколько от осознания того, что он влез туда, куда первыми должны влезать особисты. Медаль за это геройство ему на грудь уж точно не пришпилят.

— Никого!— крикнул он матросам и стал подниматься вверх по трапу.

— В общем, все умерли, — мрачно процитировал из какого-то кинофильма обычно молчаливый и вдумчивый Енгизаров.

Помрачневший Сотников с поникшим чубом и обалдевшие матросы вернулись на катер.

— Ну че там? — спросил Петренко. Улыбка медленно сползла с его лица, когда он увидел стеклянные глаза Сотникова.

— Радиограмму отправили?

— Само собой, командир. Спасатель подойдет минут через тридцать. Служба безопасности Украины, похоже, подвалит раньше — они теперь все больше на вертолете летают.

Экипаж Р-275 молча ждал.

Через несколько минут в блеклом июльском небе и вправду зажужжал вертолет. Разгоняя волну, он завис над катером. Открылся люк, из него выбросили веревочную лестницу, конец которой тут же подхватил Енгизаров и уже хотел подцепить ее к фальшборту.

Перекрывая шум. Жуков прокричал ему в ухо:

— Ты что, долбанулся? Так он и нас в небо утянет. Как оттуда грабанемся...

— Да ну тебя, — отмахнулся Енгизаров, но все- таки улыбнулся.

На палубу, словно спелые груши, посыпались украинские гэбэшники во главе с рыжим полковником, узкоплечим и толстозадым, и впрямь похожим на грушу. Его сопровождали два длинных лейтенанта.

— Полковник Иванов. Доложите обстановку.

Сотникову меньше всего хотелось докладывать украинскому — хоть и с фамилией «Иванов» — полковнику о происшествии, но деваться было некуда, разве что прыгать в воду так и не поделенного с доблестными хохлами моря или сховаться в роскошных апартаментах мертвой яхты. «Вечно-то наши опаздывают», — зло подумал он. Словно в ответ на его обидные мысли показался второй вертолет. Пока принимали на борт его пассажиров, особистов родной базы, показался и спасатель. Так что Сотникову, к великому облегчению (если хоть что- то могло облегчить его состояние), пришлось докладывать сразу двоим: украинскому полковнику-груше по фамилии Иванов и российскому майору с сакраментальной фамилией Непейвода. Следует заметить, что он явно оправдывал свою фамилию, потому как по многочисленным внешним признакам внимательному наблюдателю не составило бы труда определить, что всем иным напиткам Непейвода предпочитает горячительные.

Как и положено по уставу, за самодеятельность Сотникова обматерили оба, но именно поэтому чуб его несколько воспрянул и даже закурчавился. Сотников понял, что слишком больно бить его не будут. Понял он и то, что особисты озабочены чем- то очень серьезным.

Перебравшись на борт яхты, майор с полковником спустились в трюм. Майор предварительно распорядился на борт больше никого не пускать.

Тройка аквалангистов со спасателя осмотрела днище «Глории». По правому борту был обнаружен запутавшийся в сети труп пожилого человека в шортах и тенниске.

— Рыбку, блин, ловили, — выругался один из спасателей.

Труп, зацепив лебедкой, подняли на борт. Больше ничего не обнаружили.

— Пойдем покружим по окрестностям. Может, еще какую амфибию выловим, — деловито сказал командир спасателя, жизнерадостный капитан третьего ранга Сухомлинский. Спасатель неторопливо отвалил.

Наконец из трюма яхты, надувшиеся и краснолицые, словно два принца, не поделившие наследства, вылезли на свет божий украинский Иванов и российский Непейвода. Непейвода прижимал к груди пухлый бумажный пакет, а полковник осторожно, словно чужого ребенка, нес на вытянутых руках прозрачную пластиковую коробку с компьютерными дискетами. Между собой братья по профессии, но не по гражданству, вяло переругивались, видимо исчерпав запал еще в недрах «Глории», где наедине, не стесняясь в выражениях, могли вволю использовать все мыслимые богатства родного обоим русского языка. Расположившись в кубрике, они начали разбирать и пытаться делить свою добычу.

— Товарища майор, — вынужден был прервать их строгие мужские игры Сотников, — спасатели на связи!

Майор поднялся в рубку, полковник Иванов, которого не звали, поплелся вслед за ним.

— Так... Так... Понял... Так... Не понял, повтори... Как, как говоришь? Кларк? Как? Норман Кларк?! Да... Да... Что-что? Громче! Так... Да... Жив?.. Что?.. Сейчас вызовем! Что? Военный?.. Так... Так... Ждите! Все, конец связи!..

На лицо украинского полковника, которого обошли минимум на полкорпуса, было больно смотреть. Сотников понял, что нажил себе большого врага.

— Спасатели просят вертолет и врача. Сергеев! — крикнул Непейвода прибывшему с ним и скучавшему на палубе мичману. — Свяжись с базой, скажи, я распорядился. Они нашли матроса с «Глории» на надувном плоту. Он едва жив, потерял много крови. Если выживет, снимем показания на берегу. Яхта принадлежит, точнее, видимо, принадлежала самому капитану по имени Норман Кларк. Не иначе как его и выловили наши парни. Матрос сообщил, что команда состояла из капитана и шести человек из разных стран. Все они, кроме капитана, были не старше тридцати, так что по всему выходит, что наше тело и есть Кларк. Но самое главное не это, правильно гутарю, товарищ Иванов? — Иванов кивнул и несолидно покраснел.— Оказывается, тут и вправду было самое натуральное побоище. С утречка пораньше к яхте подлетел неизвестный вертолет, оттуда высадились три, как сказал матрос, солидных и явно хорошо знакомых хозяину человека.

Все невольно посмотрели на Иванова и его двух лейтенантов, словно ангелов-хранителей, стоявших позади полковника.

— Поутру они дружно половили рыбку той самой сеточкой, потом расположились на корме за милой беседой. Говорили они, похоже, по-русски. Затем вдруг начали стрелять. Вероятно, в этом деле они были профессионалы, не добили только одного, и то, видимо, потому, что приняли за мертвого. Потом за ними вернулся вертолет, кстати зеленый, наверное, армейский. Спустившиеся с него люди быстренько побросали трупы за борт. Матроса, заползшего за надувной плотик, в суете не приметили. Когда посланцы воздуха улетели, он на плотике и отчалил, боялся, что вернутся и добьют. Вот так, товарищ Иванов! Такие у нас с вами пироги. Каплей, полный вперед! На базу. Спасатель возьмет яхту на буксир. На земле кроссворды решать будем, верно, пан полковник?

Ни экипаж Р-275 во главе с милейшим донжуаном Сотниковым, ни экипаж спасателя под командованием жизнерадостного капитана третьего ранга Сухомлинского, ни даже полковник Иванов не могли предположить, какую крупную рыбу они выудили из сети. Разве что внешне откровенный, а на самом деле профессионально умеющий держать язык за зубами майор из особого отдела базы российского Черноморского флота Непейвода в общих чертах представлял себе масштабы личности, связи и положение миллиардера, хозяина газетно-издательской империи, протянувшей свои щупальца во все стороны света, от Аляски до Мельбурна. Норману Кларку принадлежало несколько телекомпаний, а близок он был полдюжине президентов США, нескольким арабским королям и шейхам, а также ряду генеральных секретарей ЦК КПСС. Нетленные «произведения» генеральных секретарей он издавал в роскошных переплетах и на всех языках мира. Да, не каждый день Черное море приносит подобный улов.

Уже вечером многие газеты мира дали краткую информацию о происшедшем, пока без комментариев.

Зато на следующий день горячая новость заняла первые полосы газет наравне с сообщениями о визитах премьер-министров, королей и президентов. Писали по-всякому, кто выражал искреннее соболезнование, кто исподтишка злорадствовал, но всех, похоже, больше интересовал не столько факт смерти, сколько история жизни американского миллиардера, которого журналисты ценили хотя бы за то, что он своей экстравагантностью и непредсказуемостью давал им обильную пищу для заполнения самых разных разделов их газет — от финансовой полосы до легкомысленной, но обожаемой читателями светской хроники.

Вот что писала, например, солиднейшая «Вашингтон пост»: «Гибель Нормана Кларка, о причинах которой ходит столь много противоречивых слухов, является большим уроном не только для национальной массмедиа, но и лично для президента Клинтона, который выразил свои глубочайшие соболезнования семье покойного. Даже вечный деловой партнер и одновременно конкурент Кларка Руперт Мэрдок заявил нашему корреспонденту, что он искренне опечален гибелью Кларка, с которым, несмотря ни на какие противоречия, его связывали теплые, дружеские отношения».

«Файнэншл таймс» откликнулась так: «Неожиданная и таинственная гибель Нормана Кларка отозвалась резким падением курса акций компаний Кларка. Акционеры, крупные держатели акций потребовали от правительства Клинтона и министерства финансов срочной проверки состояния дел в компаниях, принадлежавших Кларку. В деловых кругах циркулируют слухи о шатком финансовом положении корпорации Кларка вследствие неудачных инвестиций в крупномасштабные проекты, в том числе в Восточной Европе и бывшем СССР».

Французская «Либерасьон», сообщив о гибели одного из самых известных американцев последнего десятилетия, проинформировала своих читателей о том, что президент Франции Франсуа Миттеран послал телеграмму с соболезнованиями родственникам погибшего.

Немецкая «Ди Вельт» назвала не лишенными оснований слухи о предполагавшейся встрече Нормана Кларка, еще в советские времена известного своими близкими отношениями с правящей верхушкой СССР, с Президентом России.

«Дейли миррор» написала со свойственной ей интонацией и любовью к точным подробностям: «Кларк умер. Империя разорена. Нам будет не хватать такого замечательного и уважаемого нами конкурента. Миллиарды Кларка оказались воздушными шарами, которые при сильном порыве ветра унеслись в никуда. Надо отдать должное смелости и предприимчивости Кларка, который однажды, уже потеряв контроль над своим детищем, «Кларк компани», не только вернул его себе, но и расширил дело, присоединив к средствам печатной информации несколько телекомпаний разных стран. Но в этот раз некому спасать расползающееся по швам дело. Многочисленные представители семейства Кларка от комментариев отказываются. Только младший сын, Роджер Кларк, владелец нефтяной компании из Далласа, заявил, что отца, конечно, жаль, их семейство понесло тяжелую утрату, но потеря денег и вероятное банкротство членов семьи всерьез не волнуют, так как никто из семьи в компаниях отца давно уже не работает. На наследство также никто из них не рассчитывал, ибо Кларк очень давно и вполне официально заявил, что наследства детям не оставит, поскольку всегда считал получение большого наследства фактором, уничтожающим деловую инициативу следующего поколения».

Российские демократические газеты среагировали на удивление единообразно. Складывалось такое впечатление, что все они, как в старые добрые времена, прислушались к мягкому, но беспрекословному голосу, раздавшемуся в трубке телефона, на диске которого раньше красовался герб СССР.

Среди других выделялся разве что «Московский комсомолец», который, как всегда особо не выбирая выражений, поведал читателям о трагедии в Черном море: «Норман Кларк более всего известен в России тем, что был главным западным издателем советских генсеков, а также тем, что печатал в Америке роскошный журнал Фонда культуры «Возрождение». Теперь менеджеры и метрдотели «Метрополя», где Кларк имел обыкновение останавливаться, могут вздохнуть спокойно, будучи избавленными от бесконечных капризов и претензий избалованного клиента, а также и от поистине царских чаевых, которые он раздавал налево и направо. «Метрополю» еще повезло. Экстравагантный Кларк, будучи как-то проездом в Лиссабоне, повздорил с обслугой и хозяином гостиницы «Ритц» и вынужден был из тамошних апартаментов съехать. Но прежде он отыскал в Лиссабоне некий биологический институт, где купил коробочку откормленных селекционных блох. Покидая «Ритц», он выпустил содержимое коробочки в шахту лифта. Утром администрация отеля была вынуждена эвакуировать всех до единого постояльцев».

Газета «Сегодня», тонко воздержавшись от политических оценок случившегося, поместила информацию о гибели Кларка в разделе «Происшествия», где обычно сообщает о криминальных разборках, убийствах банкиров и авторитетов преступного миро, пожарах, катастрофах и автомобильных авариях. Зато дала материал на четверть полосы своего корреспондента Петра Зотова, побывавшего в Севастополе и даже порасспросившего некоторых свидетелей. Мнение корреспондента «Сегодня» свелось к тому, что это, пожалуй, вполне обыкновенное криминальное убийство, связанное с тем, что в последнее время «друг России» Норман Кларк был напрямую связан с торговлей оружием и поставками его в горячие точки бывшего СССР обеим враждующим сторонам. Петр Зотов, ссылаясь на неназванного представителя из штаба Черноморского флота, высказал предположение, что судьба Нормана Кларка в этот трагический для него день слишком резко пересеклась с интересами определенных кругов Министерства обороны и ВПК, пытающихся в последнее время монополизировать весь рынок оружия внутри бывшего СССР, а также приграничных государств. Впрочем, на этой версии Зотов не настаивал. Однако он высказал определенную уверенность в криминальной основе таинственного морского происшествия.

Самые оригинальные версии высказывались, естественно, бульварной прессой, во всех странах при всем своем разнообразии очень похоже выражающей эмоции.

Марсельское издание «Анкор» щедро приписало Кларку недюжинную мужскую силу, зачислив в его «штат» количество одновременных любовниц, равное числу его лет. С одной из его возлюбленных, восемнадцатилетней Патрисией Морше, газета поместила обширное интервью, в котором юная Патрисия с восторгом отозвалась о любовных вкусах покровителя, но посетовала на его излишнюю скупость. Здесь девушка явно промахнулась, ибо чем-чем, а уж этим Кларк не грешил. Патрисия с несвойственной восемнадцатилетнему существу рассудительностью предположила, что трагедия произошла на почве ревности. «Норман говорил мне перед тем, как отправиться в этот круиз, что у него проблемы с какой-то страстной американкой, живущей в Москве, с которой его к тому же связывали запутанные денежные дела», — сказала Патрисия. На фотографии, помещенной в «Анкоре», разговорчивая девушка напоминала обиженного родителями подростка.

Но самая лихая версия была высказана английской «Уиндоу». Она с твердой уверенностью писала, что на самом деле все газетно-издательские и телевизионные дела Кларка служили лишь прикрытием его основной деятельности, приносившей ему баснословные доходы. По уверениям газеты, Кларк был хозяином мировой сети публичных домов, в постсоветские времена он попытался накинуть свою сеть и на свободную Россию. На встречу с мафией, контролирующей рынок живого товара России и ее бывших республик, он и направлялся на собственной яхте «Глория», оборудованной наподобие роскошнейшего публичного дома. Представители мафии якобы прилетели на огромном гидросамолете, но предложения Кларка их не устроили. В итоге «торговец любовью» стал трупом.

Газеты, принадлежащие «Кларк компани», вышли в траурных рамках с огромными портретами почившего.

Спор между Россией и Украиной в лице майора Непейводы и полковника Иванова разрешился в пользу Москвы, откуда прибыл спецрейсом очень серьезный полковник и изъял все трофеи, с риском для жизни добытые с «Глории». Непейвода подчинился прямому приказу свыше, Иванов вынужден был выполнить распоряжение самого президента Украины.

Примите во вниманье: кардинал

Могуществен, да и коварен очень;

И помню я, что ненависть его

Любые силы приведет в движенье.

Он мстителен — вам нрав его знаком,

А лезвие меча его остро,

И этот меч далеко достает

Где не достать, туда он меч добросит

. Таков совет — он может быть полезен,

Но вот она, подводная скала,

Которой должно вам остерегаться.

В. Шекспир. «Генрих VIII»

(Перевод Б. Томашевского)



Загрузка...