Первое правило (в сокращении)

3

Дома Пайка ждало сообщение от Элвиса Коула — друга и партнера по детективному агентству.

— Привет, — произнес записанный голос Коула. — Сегодня заезжал коп по фамилии Террио, расспрашивал о тебе и каком-то Фрэнке Мейере. Ему явно что-то было нужно, он сказал, что этого Мейера убили. Перезвони.

Пайк стер сообщение и занялся поисками Рахми. Карты в «Гугле» с успехом заменял спутник-шпион. Пайк ввел адрес Рахми, и почти сразу ему открылся весь город Комптон с тысячефутовой высоты. Пайк переключился на обзор улиц.

Рахми Джонсон жил в двухэтажном многоквартирном доме, занимал квартиру по центру нижнего этажа. Его сторона улицы была застроена в основном домами на одну семью, сами дома располагались перпендикулярно к улице. Как и дом Рахми. Почти каждый двор имел сетчатое ограждение, почти в каждом доме на окнах стояли решетки. Противоположную сторону улицы занимали одноэтажные торговые строения.

Из-за бокового расположения торец дома Рахми был обращен к улице, а фасад, в том числе его квартиры, — в сторону соседнего дома и участка. Жители попадали в дом через калитку в сетчатой ограде, затем шли вдоль дома к своим дверям. Дверь Рахми с улицы не просматривалась, что осложняло задачу Пайка. Он понял, что с той же проблемой столкнулась и полиция.

Пайк отметил, что ни при доме Рахми, ни при других многоквартирных домах на той же улице нет подъездных дорожек и места для стоянки, значит, местные жители парковались прямо у тротуара. Следовательно, новый «малибу» Рахми должен стоять на улице перед домом.

В округе не было зданий выше двух этажей, так что наблюдатель вполне мог подобраться поближе к дому. При высокой плотности заселения, парковке на улице и длительном характере слежки это могло означать лишь одно: наблюдатель находится в соседнем здании. Поразмыслив сорок пять минут, Пайк сообразил, куда наружка могла посадить своих наблюдателей и как ему самому добраться до Рахми, оставшись незамеченным. Конечно, на всякий случай требовалось увидеть ближайшие кварталы ночью и при дневном свете, но в общих чертах Пайк уже знал, что делать.

Он переоделся для тренировки, размялся, сделал растяжки, а затем легко вошел в медитативное состояние, которым всегда сопровождались занятия йогой. Размеренно дыша, он ждал, когда успокоится. Вместе с покоем приходила уверенность.

Закончив тренировку, он вернулся в привычное состояние так же легко, как пузырек воздуха всплывает на поверхность огромного тихого пруда. На ужин был рис с красной фасолью, жареной кукурузой и кабачками. После ужина Пайк принял душ и переоделся в шорты и футболку. Он перезвонил Коулу, но тот не подошел к телефону, пришлось оставить ему сообщение.

Вскоре Пайк лег в постель. И почти сразу уснул.

Ровно через два часа он открыл глаза, быстро встал, оделся, собрал все необходимое и направил машину на юг, к Комптону.

Рахми был дома — Пайк понял это в первый, и единственный, раз, когда проехал мимо в своем джипе и увидел припаркованный у бордюра лоснящийся черный «малибу». В три часа ночи накануне рабочего дня окрестные улицы словно вымерли. Пайк сидел за рулем, пригнувшись и ссутулясь. Может, весь мир и спит, но сотрудник наружки наверняка бодрствует. На машину, проехавшую мимо один раз, он вряд ли обратит внимание. Увидев ее дважды, насторожится. А в третий наверняка свяжется с коллегами по рации и попросит выяснить, в чем дело.

Пайк вырулил к перехватывающей парковке у скоростной магистрали, поставил джип и вызвал такси. Вскоре из темноты навстречу туманному пятну света вынырнула зеленая машина.

Таксист, молодой афроамериканец с настороженным взглядом, насторожился вдвойне, увидев, что его пассажир — белый.

— Тачка сдохла?

— У меня тут неподалеку знакомая живет. Отвези меня к ней.

— А-а-а.

К женщине — это уже лучше.

Пайк назвал таксисту ближайший к дому Рахми крупный перекресток, но не сам адрес. Этот парень ни при чем, лучше ему ничего не знать — на случай расспросов. Возле улицы, на которой жил Рахми, Пайк попросил проехать еще квартал:

— Только медленно. Я узнаю дом, когда увижу.

Пайк знал, что наружники заметят такси. В такой поздний час им все равно нечем заняться, а Пайку требовалось посмотреть, насколько хорошо освещен дом Рахми.

Ту сторону дома, куда выходили входные двери, освещали желтые фонари, по одному над каждой из трех дверей нижнего этажа, и лишь один над дверью, ведущей к лестнице на второй этаж. По-видимому, в остальных квартирах жильцов не было. Гораздо больше Пайка интересовали тылы здания. Судя по картам в «Гугле», дом Рахми стоял почти вплотную к соседнему, и теперь Пайк разглядел между ними узкий проход, слабо освещенный фонарем на соседской веранде. Тем лучше для него, Пайка. Значит, похожий на лаз туннель между домом Рахми и соседним домом почти полностью тонет в темноте.

Он попросил таксиста притормозить перед двумя другими домами на той же улице, чтобы сбить с толку наблюдателей, затем вернулся к своему джипу.

Незадолго до рассвета Пайк на другом такси снова проехал мимо дома, но уже в другом направлении, снова обратив внимание на освещенность. До полудня он успел совершить шесть таких поездок, каждый раз на новой машине.

Теперь Пайк уже не сомневался, что главный пост наблюдения находится в одном из двух торговых зданий прямо напротив дома Рахми. Еще одним зданием, откуда была видна дверь Рахми, оказался соседний дом, в сторону которого она открывалась, но еще утром Пайк заметил, как женщина из этого дома провожала в школу троих детей. Значит, оставались лишь два торговых здания.

«Малибу» Рахми стоял возле дома, почти прямо напротив калитки — рамы, обтянутой металлической сеткой. Всякий раз, когда Рахми куда-нибудь уезжал, наружники следовали за ним. На «малибу» был установлен GPS-маячок, поэтому копы могли держаться на расстоянии по меньшей мере трех машин от объекта слежки.

«Малибу» был ключом ко всему. Полицейские вынуждены следить и за квартирой, и за машиной Рахми, а Пайку требовалась лишь машина и место, откуда он мог бы незаметно следить за «малибу».

Вернувшись к своему джипу, Пайк направился на север, к Восточному Лос-Анджелесу, где его другу принадлежала стоянка, на которой он держал машины для аренды кинокомпаниям. Пайк взял напрокат фургончик торговца тако — облезлый, насквозь пропыленный и с треснувшим стеклом.

На этом фургончике Пайк снова направился в Комптон, остановился в трех кварталах от дома Рахми на противоположной стороне улицы, напротив пустующих витрин. Заглушив двигатель, Пайк перешел со своего места в кузов, где находилась кухня и где его не было видно с улицы. Наружники не обратили на него внимания, увлеченные слежкой за домом Рахми.

С того места, где находился Пайк, дом был не виден, но был виден «малибу», что и требовалось. Пайк настроился на ожидание.

В половине девятого вечера «малибу» покинул свое место у бордюра, направился по улице в сторону Пайка, проехал перекресток и остановился. Грязный, темно-синий «неон» подъехал к перекрестку в тот момент, когда «малибу» включил поворотник. «Неон» повернул в ту же сторону, что и «малибу». Пайк рассудил, что в «неоне» сидят наружники.

Выждав пять минут, Пайк выскользнул из своего фургончика.

Впервые за несколько часов копы, наблюдавшие за домом Рахми, расслабились. Рахми уехал, можно было на время отвести взгляд от его двери.

Быстрым шагом Пайк дошел до перекрестка, свернул за угол и, перемахнув через ограду, очутился во дворе дома, торцом примыкавшего к дому Рахми. Взяв последнее препятствие, еще одну изгородь из сетки, Пайк оказался за домом Рахми.

В каждой квартире имелось лишь одно окно в задней стене дома. Окно Рахми и окно ближайшей к улице квартиры светились, остальные были темны.

Свет в ванной не горел, зато был включен в комнате, как и телевизор. Пайк решил, что Рахми скоро вернется.

Он рассмотрел решетки на окнах. Вертикальные прутья, приваренные к раме, напоминали защитную маску бейсбольного кэтчера. Проведя пальцами по нижнему краю рамы, Пайк нащупал четыре шурупа.

Пайк подсунул под раму прихваченную монтировку, с помощью армейского ножа отвинтил шурупы и отжал раму от окна. Потом поставил раму на землю, открыл окно и влез в него.

Рахми занимал квартиру-студию с ванной в углу и общей стеной с кухней. Рядом с шаткой и дешевой мебелью шестидесятидюймовый плазменный телевизор с плоским экраном напротив дивана казался сверкающей драгоценностью, совершенно здесь неуместной.

Полицейские почти наверняка побывали в этой квартире и скорее всего оставили прослушивающее устройство. Пайк не хотел, чтобы они услышали, как Рахми вернется домой.

Убрав монтировку и нож, он достал из кармана сканер радиочастот размером с айпод. В охранной работе Пайку часто приходилось пользоваться им. Когда сканер улавливал сигнал, на нем загорался красный индикатор.

Пайк прошелся по комнате, кухне и ванной, провел сканером вдоль больших предметов мебели и других крупных предметов, но ничего не нашел. Внезапно его взгляд упал на оконные жалюзи. Карнизы казались пушистыми от пыли. Проведя вдоль них сканером, Пайк обнаружил на втором карнизе «жучка», которого снял и перенес на пол за дверью.

Сканер вернулся на прежнее место в кармане, но поиски продолжались. Пайк нашел девятимиллиметровый «смит-вессон» между подушками дивана, кальян с синей стеклянной колбой размером с полицейскую дубинку на полу, а также пакетик с двумя косяками. Оружие он разрядил, патроны сунул в карман, револьвер — за пояс. Не обнаружив больше ничего примечательного, он занял позицию за дверью.

Через двадцать пять минут, услышав скрип калитки, Пайк вынул револьвер Рахми.

Наконец в двери повернулся ключ, и Пайк тут же наступил на «жучок», лежавший на полу. Рахми Джонсон вошел, прижимая к себе белый бумажный пакет, закрыл дверь и заметил, что в доме он не один, лишь в тот момент, когда Пайк нанес ему удар рукояткой револьвера. Полицейские наверняка уже возобновили наблюдение и теперь гадали, почему пропал звук, но должны были прийти к заключению, что сквозняком «жучок» сдуло с места.

Рахми пошатнулся. Из пакета посыпались тако, источая запах жира и соуса чили. Пайк перехватил его руку, заломил за спину, ударил противника сзади под колени и уложил на пол, держа наготове револьвер.

Вероятно, Рахми принял его за копа:

— Чего тебе надо? Я ничего не сделал!

Пайк нанес еще один удар, шикнул и принялся обшаривать карманы Рахми. Нашел мобильник, несколько свернутых купюр, пачку «Парламента» и зажигалку «Бик». Бумажника не обнаружил. Он рывком поставил Рахми на ноги и подтолкнул к дивану:

— Сядь.

Рахми сел, пытаясь сообразить, кто такой Пайк и что ждет его самого. Пайк не стал притворяться полицейским.

Наличные, найденные у Рахми, он запихал в свой карман.

Рахми дернулся:

— Э, деньги мои!

— Уже нет. Джамаль должен мне бабло. Где Джамаль?

— Не знаю я, где Джамаль.

— У Джамаля мои деньги. И я получу их с него. Или с тебя.

— Да кто ты такой? Не знаю тебя. И про деньги ничего не знаю.

Рахми явно считал, что, раз Пайк не коп, значит, и бояться его незачем. Пайк решил доказать обратное.

Он бросил Рахми мобильник:

— Звони ему.

— Вали отсюда, ты! Джамаль в тюрьме.

Пайк моментально ударил «Смитом» точно в центр шестидесятидюймовой плазмы. Толстое стекло раскололось, разноцветные кубики заплясали и замерцали там, где только что было изображение. Рахми подскочил, его глаза дрожали, как недожаренная яичница.

Прицелившись в лоб Рахми, Пайк положил палец на курок.

— Звони.

— Позвоню, позвоню, если ты хочешь, но он не ответит. Я отправлял ему эсэмэски. А теперь у него ящик переполнен.

Трясущимися руками Рахми поколдовал над телефоном и протянул его Пайку:

— Вот, сам послушай. Убедись. Я сейчас ему звоню.

Он бросил телефон Пайку. Тот поймал его и услышал, как компьютерный голос сообщает, что ящик абонента переполнен.

Пайк вывел на экран журнал звонков: последний исходящий был адресован Джамалю. Он отключил телефон и сунул его в карман.

— Он сказал мне, что живет здесь. Думаешь, откуда у меня твой адрес?

Рахми явно растерялся.

— Слушай, это же было несколько недель назад! Не знаю я, где он теперь ошивается, и знать не хочу.

— Почему?

— А ты не понял? Здесь же кругом легавые. Что я тебе скажу, если я сам ничего не знаю?

Пайк понял, что Рахми говорит правду, но Джамаль был первым в цепочке людей, которых ему предстояло найти.

— А я думаю, все ты брешешь. Он оставил тебе мои деньги, а ты их спустил, — заявил Пайк и прицелился Рахми в левый глаз.

Рахми вздрогнул.

— Не говорил он ничего про деньги! Сколько он тебе должен?

— Тридцать две тысячи. И я получу их — не с него, так с тебя.

— Нет у меня тридцати двух тысяч.

— Ты ездил на них. Теперь я буду ездить.

Рахми заморгал, глядя на то, что осталось от телевизора с большим экраном, и обреченно поник.

— Джамаль подарил мне все это потому, что ему повезло. Мы одна семья, пес.

— С чего это вдруг ему повезло?

— Нашел хороших напарников.

— Кого? Может, я найду его через них.

— Джамаль не рассказывал о них и фамилий не называл.

Пайк снова вскинул оружие, взгляд Рахми дрогнул.

— Это правда, брат. Как они связались с тем сербом, им стал перепадать один жирный кусок за другим. Они срывают банк!

Пайк опустил оружие.

— С сербом, значит?

— Да, с тем парнем, который у них в наводчиках. Он говорит, кого брать, а бабло они потом делят. Джамаль хвалился, что еще никогда деньги не доставались ему так легко.

Подумав минуту, Пайк направился к пакету с тако. Наступил на него. С хрустом. Рахми болезненно поморщился.

Пайк немного подумал и бросил ему ключи.

— Сходи, купи еще тако.

— Что?

Пайк вынул из кармана отнятые купюры.

— Забирай свою тачку. Съездишь за тако.

Рахми облизнул губы, словно ожидая подвоха, потом схватил деньги и метнулся к двери.

— Откуда ты знаешь Джамаля?

— Он меня убил.

Рахми закаменел, взявшись за дверную ручку.

— Если увидишь Джамаля раньше, чем я найду его, — продолжал Пайк, — передай ему, что Фрэнк Мейер скоро придет.

Рахми вывалился за дверь. Пайк прислушался, стоя у порога: услышал хлопок калитки, шум двигателя «малибу», визг шин. Как и прежде, следом за Рахми рванули наружники.

Пайк выскользнул из дома через окно и растворился в ночи.

В больницу Пайк наведался следующим утром. Выходя из лифта в отделении интенсивной терапии, он заметил возле палаты Рину с врачом и медсестрой. Пайк шагнул обратно в лифт и спустился в вестибюль. С Риной он хотел поговорить с глазу на глаз.

Он переставил джип так, чтобы видеть выход, и включил телефон, который забрал у Рахми Джонсона.

Листая список контактов, он нашел номер Джамаля и позвонил по нему. Вчера он уже набирал этот номер дважды, но как тогда, так и теперь ящик Джамаля для сообщений оставался переполненным.

Пайк не сводил взгляд с дверей вестибюля, поэтому сразу заметил вышедшую через несколько минут Рину. Все в тех же джинсах и пиджаке. С той же сумкой, прижатой к груди.

Рина шла через парковку, Пайк двинулся ей наперерез, лавируя между машинами. Она заметила его, только когда он неожиданно вынырнул из-за машин, и от неожиданности охнула.

— Вы знаете, кто это сделал? — без предисловий спросил Пайк.

— Откуда мне знать? — Она попятилась.

Пайк шагнул к Рине и схватил ее за руку.

— Наводчик в банде, которая напала на дом, где работала ваша сестра, — сербский гангстер. А вы не расстаетесь с оружием…

Рина гневно уставилась на его руку:

— Отпустите меня.

Он отпустил — потому что заметил, что Рина смотрит мимо него. Отступив, Пайк увидел приближавшегося к ним рослого здоровяка. Он был громоздким, с покатыми плечами, объемистым животом и смуглым небритым лицом.

Поймав взгляд Рины, он остановился и что-то сказал ей на незнакомом Пайку языке. Она ответила на том же языке.

— Это мой друг Янни. Он видел, как вы меня схватили. Я объяснила, что все в порядке.

Рост Янни превышал шесть футов пять дюймов, вес приближался к тремстам фунтам. Он уставился на Пайка в упор и походил на балканского медведя. Но Пайк не впечатлился, зная, что размеры мало что решают.

Он повернулся к женщине:

— Если вы знаете, кто это сделал, скажите мне. Я смогу защитить вас лучше, чем он.

— Сербский гангстер? Я не понимаю, о чем вы.

— Как Фрэнк и Синди познакомились с вашей сестрой?

— Не знаю.

— Кого вы боитесь?

Долгое время она вглядывалась в его лицо, потом покачала головой.

— Ана умерла. У меня много дел.

Она прошла мимо Янни, перебросившись с ним словами, которых Пайк не понял.

Он вернулся к своему джипу и проследил, как пара подходит к маленькому белому «ниссану». За руль села женщина.

Отстав на несколько машин, Пайк последовал за ними сначала на север, в долину Сан-Фернандо, затем на восток, к Студио-Сити. «Ниссан» въехал на стоянку возле большого жилого комплекса, одного из тех, куда въезд закрыт воротами, но есть отдельная парковка для гостей.

Пайк притормозил у бордюра и последовал за «ниссаном» пешком, стараясь держаться поодаль. Он остановился, едва вспыхнули тормозные огни белой машины. Янни выбрался из «ниссана» и пересел в пикап «Форд А-150» цвета «бежевый металлик». «Ниссан» покатился дальше, на стоянку для жильцов комплекса.

Запомнив номер «форда», Пайк дождался, когда Янни уедет, а потом почти вбежал на территорию комплекса. «Ниссан» Рины он заметил сразу: машина стояла в квадрате под номером 2205. Вполне вероятно, что это и был номер квартиры Рины.

Пайк вернулся к своему джипу, на всякий случай записал по памяти номера машин и позвонил другу.

Ему требовалась информация об Ане и Рине Маркович, а также о телефонных номерах, найденных в мобильнике Рахми. Пайк был прирожденным воином — умел выслеживать, преследовать, побеждать врага в любой обстановке, но полезными связями, необходимыми для детективной работы, не располагал.

Его друг ответил после второго звонка:

— Детективное агентство Элвиса Коула.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Пайк.

Элвис Коул положил трубку и понял, что нервничает еще сильнее, чем когда ждал звонка Пайка. Коул сбился бы со счета, пытаясь припомнить, сколько раз Пайк спасал ему жизнь. Но вместе с тем он смог бы по пальцам одной руки пересчитать случаи, когда Джо Пайк просил о помощи.

Коулу было не по себе с тех пор, как детектив Джек Террио явился к нему с расспросами об убийствах, о которых Коул ровным счетом ничего не знал. С нетерпением и досадой Коул ждал, когда ситуация прояснится. Но Пайк ничего не стал объяснять по телефону — только предупредил, что уже едет. В разговорах он всегда был сдержанным.

Детективное агентство Элвиса Коула занимало два кабинета на втором этаже, над небольшим гастрономом, в доме с лифтом, которым Коул пользовался редко. Этот офис он выбрал из-за балкона, откуда в ясный день открывался вид на бульвар Санта-Моника до самого океана. Иногда сюда залетали чайки, кружили над головой, как воздушные змеи из белого фарфора.

На двери агентства красовалась табличка с фамилией Коула, однако Джо Пайк был не только его другом, но и партнером. Они приобрели агентство в том же году, когда Пайк уволился из полиции Лос-Анджелеса, а Коул получил лицензию частного детектива штата Калифорния.

Тем утром небо было неярким, чистым и прохладным, но не холодным. Коул нарядился в потрясающую гавайку от «Джемс Уорлд» и брюки-карго цвета хаки.

Через двадцать минут прибыл Пайк. Коул не слышал, как открылась и закрылась дверь: так умел входить только его партнер.

Коул не стал скрывать от Пайка раздражения:

— Сижу я здесь вчера, вдруг открывается дверь и вваливаются копы — один, второй, третий. Аж трое, типа чтобы я понял: дело важное. И спрашивают, что мне известно о Фрэнке Мейере. Я им: а это еще кто такой? А Фрэнк, говорят, служил наемником вместе с твоим приятелем Пайком. Ясно, говорю, и что? А то, отвечают, что Мейера и всю его семью перестреляли позавчера вечером. Ну, тут уж я совсем растерялся, а их главный, по фамилии Террио, спросил, не знаю ли я, случаем, в каких ты отношениях с Мейером и нет ли у вас общих дел. Дружок, говорю, да я о нем впервые сегодня услышал.

Коул помолчал, наблюдая, как Пайк выбирает возле стены место поудобнее. В офисе Пайк редко сидел, чаще стоял, прислонившись к стене.

— У тебя не было причин знать о нем, — объяснил Пайк. — Фрэнк — один из моих ребят. Из прошлой жизни.

— Террио сказал — у них есть основания полагать, что банда напала на дом Мейера потому, что он хранил там наличные или наркотики.

— Террио ошибается. Он уверен, что, раз остальные шесть жертв были нечисты на руку, значит, и за Фрэнком что-нибудь да числится.

— Остальные шесть? — Коул нахмурился, окончательно убедившись, что ничего не понимает.

— Дом Фрэнка стал в серии нападений седьмым. Одна и та же банда. Грабит тех, кто не в ладу с законом.

— Об этом Террио умолчал. И газета тоже.

После ухода Террио Коул сходил на сайт газеты «Лос-Анджелес таймс», а заодно побывал на местных новостных сайтах в поисках репортажей об убийствах. «Таймс» называла Фрэнка Мейера преуспевающим бизнесменом. О том, что раньше он был наемником, не упоминалось. В статье привели слова какого-то полицейского: по его мнению, профессиональная банда из трех-четырех человек ворвалась в дом между восемью и десятью часами вечера, вероятный мотив — ограбление. О том, что украдено из дома, он не распространялся.

Эту статью Коул распечатал и теперь придвинул ее Пайку:

— Если Террио неправ, тогда что же нужно было этим людям?

Пайк вынул из кармана вырванный из блокнота листок и мобильник и выложил их на стол Коула.

— Я нашел связь, о которой Террио не догадывается.

Коул выслушал рассказ о недавно вышедшем из тюрьмы рецидивисте Джамале и его двоюродном брате Рахми. Пайк упомянул и о новеньком «малибу», и о том, как Джамаль проговорился Рахми, что наводчик их банды — некий серб. Наконец Пайк бросил Коулу мобильник:

— Это телефон Рахми. В памяти номер Джамаля. Может, тебе удастся через провайдера получить детализацию звонков Джамаля. И мы отыщем его через друзей.

Коул отложил телефон в сторону и взял листок из блокнота.

— Посмотрим, что у нас получится… Но при чем тут эти люди?

— У Мейеров служила няней некая Ана Маркович. Сегодня утром она умерла. Ее сестру зовут Рина, а друга сестры — Янни. Как это пишется, точно не знаю. Незадолго до смерти Аны Рина навещала ее в больнице. Точнее, охраняла, боясь, что люди, стрелявшие в ее сестру, вернутся, чтобы добить ее.

— Думаешь, она что-то знает?

— Сестры родом из Сербии. А Рахми говорит, что его кузен связался с каким-то сербским гангстером. По-твоему, случайность?

Коул задумался. В Лос-Анджелесе всегда существовала небольшая сербская диаспора, но численность сербов и югославов резко увеличилась после конфликтов 90-х годов. Теперь в Лос-Анджелесе насчитывалось немало сербских группировок.

— Как думаешь, Рина согласится побеседовать со мной?

— Нет.

Коул еще раз вгляделся в строки, нацарапанные Пайком на листочке из блокнота. Небогатый урожай.

— А где жила Ана?

— У Фрэнка.

— Может, у нее было и другое жилье, куда она уходила на выходные?

— Не знаю.

Классический ответ Пайка.

— Вот что я тебе скажу: пожалуй, для начала надо бы опросить тех, кто знал эту девушку. Мне понадобятся имена ее друзей. Если сестра не станет разговаривать с нами, может, попробуем побывать на месте преступления?

— Я это устрою. Джон Чэн в группе криминалистов.

Коул кивнул: Чэн — знаток своего дела. Надо будет позвонить ему сразу же, как только Пайк уйдет.

Две чайки появились в голубой пустоте за стеклом, словно возникли из воздуха. Коул наблюдал за их полетом. Одна вдруг камнем упала вниз и пропала из виду. Ее подружка сложила крылья и ринулась следом.

— А Террио не знает про Джамаля и сербскую зацепку? — спросил Коул.

— Нет.

— Ты ему сообщишь?

— Нет. Я хочу найти их раньше, чем это сделает полиция.

Темные очки Пайка казались двумя черными дырами в пространстве. Его невозмутимость изумляла Коула.

Коул перевел взгляд на окно, надеясь снова увидеть чаек, но они больше не появлялись. Он еще раз пробежал глазами газетную статью. Во втором абзаце были перечислены имена убитых: Фрэнк, Синди, Фрэнк-младший, Джоуи. Младшего звали Джо. «Расстреляны» — таким словом журналист назвал случившееся. Расстреляны. Коул задумался: неужели младшего сына, Джо, назвали в честь Пайка?

«Кто такой Фрэнк Мейер?»

«Один из моих ребят».

За долгие годы Коул узнал достаточно, чтобы понять, что это означает. Пайк умел выбирать себе напарников, достойных уважения. И поскольку он считал их своими, то берег их, а они, в свою очередь, берегли его, и он ни за что бы не допустил, чтобы «его ребята» дешево продали свою жизнь.

Вглядываясь в лицо Пайка, Коул думал, что и Пайк в эту минуту изучает его.

— Я все-таки хочу, чтобы ты послушал меня и подумал, — наконец заговорил Коул. — Что-то мне не верится, что Террио неправ. На его месте я бы тоже повнимательнее присмотрелся к Мейеру. А если окажется, что Фрэнк уже не тот, каким его знал ты? Если Террио прав?

Плоские черные линзы словно буравили Коула, казались порталами в другое измерение.

— Все равно он для меня не чужой. А своих я не бросаю.

Вновь появившиеся за окном чайки отвлекли Коула. Они зависли в воздухе, завертели головами, поглядывая друг на друга. И вдруг как по команде уставились на Коула, а через мгновение унеслись. Исчезли.

— Ты видел?! — воскликнул Коул.

Но, обернувшись, он обнаружил, что исчез и Пайк.