Первое приключение

Глава 9

Маленький театр на рекреационной палубе был уже почти полон. Джим

попытался отнестись к зарезервированному для него месту в первом ряду как к любезности, но чувствовал себя там как на сцене.

Шум и гам разговоров усилился. Джим мог разобрать отдельные фрагменты: ожидание, смех, любопытство.

В помещение вошел коммандер Спок. Тени подчеркивали угловатые черты

его лица.

Он занял предусмотренное для него место рядом с Джимом. Он сидел, прямой и подтянутый, положив руки на колени, с совершенно нейтральным выражением лица. Джим с любопытством посмотрел на него.

– Коммандер Спок.

– Капитан.

– Я не знал, что вулканцы проявляют интерес к легкомысленным развлечениям.

Спок выгнул бровь.

– У меня было впечатление, капитан, – сказал он, – что вы отдали приказ прийти.

– Что? Нет, конечно. Откуда вы взяли?

– Из вашего объявления, капитан.

Джим попытался припомнить, что он говорил. Он никому не приказывал

прийти. Но и не подумал о том, чтобы подчеркнуть, что посещение спектакля – дело добровольное. Он должен был помнить, что команде и офицерам нужно время, чтобы к нему попривыкнуть. Они могли и подумать, как Дженис Рэнд, что он – поборник строжайшей дисциплины, который ожидает, что они все станут принимать какие-то намеки, какие-то его случайные слова за приказания, которые нельзя нарушить.

– Коммандер Спок, когда я отдаю прямой приказ, я ясно даю понять, что это – прямой приказ.

Спок остался сидеть.

– Это означает, что вы можете не оставаться, – сказал Джим.

– Это прямой приказ, сэр?

– Нет, это не приказ.

– В этом случае, я останусь. Мне любопытна профессия мисс Лукариэн.

Возможно, я неверно судил о ее характере. Я бы хотел посмотреть представление.

– Ну тогда, конечно, смотрите.

– Спасибо, капитан. – Спок обвел взглядом театр. – Хотя я бы предпочел

получить место в задних рядах. Таким образом, я бы мог наблюдать как за актерами, так и за аудиторией.

– Почему бы вам просто не расслабиться, мистер Спок? – спросил Джим. – Вы сможете пронаблюдать за аудиторией на втором представлении.

Если Спок и понял, что Джим шутит, он этого никак не показал.

– Превосходное предложение, – сказал он. – У людей столько изящных и противоречивых представлений. Очень интересно исследовать их в необычных условиях. Вам известно, капитан, что отделения Общества Плоской Земли появились уже на нескольких планетах, колонизированных людьми?

– Нет, это мне не известно. – Джим пытался понять, а не дурит ли его Спок, но это казалось слишком не в его характере. – Но я не понимаю, как вы связываете водевильное представление с поверьем, что Земля плоская.

– Не само представление – магию. Магию использовали для обмана, для внедрения веры в сверхъестественное…

– Мистер Спок, – сказал Джим немного резковато. – Это развлечение, а не заговор. Вы что, ждете, что Линди с компанией устроит спиритический сеанс? Чтобы помочь вам – конечно, за соответствующую плату, – вызвать дух вашей почившей двоюродной бабушки Матильды?

Огни рампы мигнули. Гул голосов начал утихать. Спок посмотрел на Джима, почти что нахмурившись.

– Откуда вы знаете, капитан, что у моей матери была покойная ныне тетя, которую звали Матильда?

– Я… – Джим хотел было сказать, что у него и вообще у половины взрослых людей, которых он знал, были двоюродные бабушки по имени Матильда; это было очень популярное имя два поколения назад. Но вместо этого он ухмыльнулся. – Магия, полагаю.

Огни снова мигнули. Аудитория притихла.

Как только огни совершенно погасли, и Джим стал ожидать выхода Линди

на сцену, он снова задумался о своих к ней чувствах. Он прочел ей лекцию по этике; сейчас ему придется проверить, как он может следовать своим собственным правилам.

С тех пор, как он показал ей нулевой гравитационный узел, он был

постоянно занят; и она тоже была занята. Он едва видел ее: пару раз – махание рукой через всю столовую. Укол сожаления, что ее улыбка значила не больше, чем «Привет, приятель». Вспышка ревности (тут же взятой под контроль), – когда он увидел, как Стивен дотрагивается до ее руки.

Джим снова, – не в первый раз – пожалел, что рассказал ей о Гиоге, о тех нескольких ужасных минутах в спасательной шлюпке. Ему казалось почему-то, что, если бы он не рассказал ей, она бы теперь относилась к нему по-другому.

Ей не нужно еще одного, о ком следует заботиться, подумал он. Ей нужен кто-то надежный, кто-то, на кого она с уверенностью сможет опереться. Даже если ей этого и не потребуется, она просто будет знать, что, если что, то она сможет на него рассчитывать…

И я тоже, если бы я даже никогда не стал этого делать, – просто знать, что я могу…

Но он знал, что у него такого человека нет.

Что ж, и это неплохо, решил Джим. Хорошо, что я не сказал ей о своих чувствах. Даже если бы я ей все рассказал, даже если бы она ответила мне взаимностью, – все закончилось бы точно так же, как с Кэрол. Хорошо, что Линди не поняла, что я пытался ей сказать.

А, может, и поняла, подумал он. Может быть, она все прекрасно поняла, но не захотела полюбить кого-то, кто побудет немного с нею, а затем уйдет.

Голубое пятно света вспыхнуло на середине сцены. Амелинда Лукариэн – больше не «Линди» – смотрела в зал, молча, отстраненно, даже мрачно. На ней был серебряный костюм, отблескивающий множеством других цветов. Джим бы поклялся, что сцена до этого была пуста, даже когда померкли огни рампы. Амелинда просто появилась там, – словно силой магии. Интересно, как же она это сделала, продумал он.

Ты начинаешь думать как вулканец, тут же сказал себе Джим. Последуй своему совету: откинься на спинку кресла и наслаждайся представлением.

– Досточтимые члены экипажа звездолета «Энтерпрайз». – На сцене

голос иллюзиониста обрел глубокий и сильный тон, от которого по спине Джима даже прошел холодок. – Добро пожаловать на первое межзвездное представление Классической Водевильной Ворп-скоростной компании. Меня зовут Амелинда, и я волшебница. Я покажу вам иллюзии – или саму реальность. Вам судить, что из двух.

Она выхватила из воздуха поблескивающий предмет. По публике пронесся

удивленный гул. Прозрачный голубой диск поймал луч света, сконцентрировал его и снова послал в пространство.

– Народ с Тау Цети Два – настоящие минералогические виртуозы. Они

изготовляют свои деньги из чистого сапфира, – сказала Амелинда. – Драгоценные камни покоряли воображение мыслящих существ с доисторических времен, – и кое-кто даже считает, что драгоценные камни обладают своей собственной силой, силой, превосходящей воображение.

Она подняла сапфировую монету над головой, схватила ее другой рукой, – и та исчезла.

– Мой папа, бывало, говорил мне, – «с дураками деньги врозь», – сказала Амелинда. – Но вы же знаете, какими капризными порой бывают дети. Я ему на это отвечала… – Она потянулась вверх и выхватила новую монету из ничего.

Джим обнаружил, что он аплодирует вместе со всей остальной аудиторией, – за исключением, он заметил, коммандера Спока.

Спок наклонился вперед, внимательно глядя на сцену. Между его бровями

залегли две вертикальные складки. Затем, почувствовав на себе изучающий взгляд Джима, он расслабился и выражение его лица стало таким же бесстрастным, как прежде.

Аплодисменты затихли. Все замерли в ожидании.

– Это, конечно, – сказал Спок ровным голосом, – та же самая монета.

Джим бросил на коммандера косой взгляд. Амелинда поколебалась – но

так недолго, что Джим не был уверен, что она вообще что-то слышала.

– Это мне было на руку, мои магические деньги, как называл их папа, – сказала Амелинда, – когда я была маленькой. В школе был один хулиган, который отбирал деньги у тех, кто слабее. Когда бы он ни пытался стянуть мою монетку, она исчезала.

Она потянулась за второй монетой; как и первая, она исчезла у нее из руки.

– Монета по-прежнему у нее в руке, – сказал Спок.

– Коммандер Спок! – прошептал Джим.

– Да, капитан? Никаких следов фазерной или транспортаторной дематериализации. Следовательно, монета должна быть по-прежнему в ее руке. Если только, – сказал Спок задумчиво, – это не голографическая иллюзия.

– Коммандер, заткнитесь. Это – прямой при…

– Свет, – сказала Амелинда.

Джим поднял глаза. Амелинда стояла на краю сцены, глядя вниз. Ее

тяжелые переливающиеся волосы блестели, они были до плеч по обоим сторонам лица, и до пояса – на спине.

Зажглись огни рампы.

– Коммандер Спок, – сказала Амелинда, прекрасно владея голосом, – не будете ли вы столь любезны повторить ваш комментарий так, чтобы все остальные могли вас слышать?

– Я сказал, что монета – либо голограмма, либо она по-прежнему у вас в руке, – сказал Спок.

– Голограмма? Это было бы надувательством. – Она протянула вперед раскрытую ладонь. – И монеты у меня в руке нет.

– В другой руке, – сказал Спок.

– Ни в той, ни в другой, – Амелинда вытянула другую руку, открытую и пустую.

Спок поднял бровь.

– Везет нам, да? – сказала Амелинда. – А если бы я родилась на Тау Цети Два, и была бы одним из ее восьмируких обитателей… «Монеты нет у меня в руке, и в этой руке нет, и в этой…» Мы бы полночи это слушали.

Аудитория рассмеялась вместе с ней.

Она снова протянула руку к Споку.

– Я обычно вызываю попозже добровольца, но, раз уж вам так не терпится, коммандер Спок, вы можете мне помочь прямо сейчас.

Спок поднялся со своего кресла и вспрыгнул на сцену.

Амелинда посмотрела на Спока с улыбкой, признавая в нем достойного оппонента.

– Так вы утверждаете, что у меня только одна монета.

– Я сказал, что оба раза вы выхватили из воздуха одну и ту же монету, – сказал Спок.

– Я не порицаю вас за то, что вы так думаете. Ведь воздух так бесплотен. Интересно, что можно найти в более плотных субстанциях? Держите руки ладонями вверх.

Спок повиновался. Потянувшись к его левому уху, Амелинда достала монету и уронила ее, сверкающую, в протянутые руки Спока.

Аудитории это понравилось. Джим засмеялся, под впечатлением от смелости Амелинды, пригласившей вулканца посмотреть на ее иллюзии с близкого расстояния. Амелинда тем временем выхватила монету из-за правого уха Спока. Одну за другой, она начала доставать монеты из-за ушей Спока и ронять сапфировые диски в его руки, до тех пор, пока не осталось никаких сомнений по поводу, не голограммы ли это. Каждый кристалл ударялся о другие с высоким, чистым звоном. Спок смотрел на них в замешательстве.

– И всего-то ничего, потому что из воздуха, – сказала Амелинда. Затем она вспыхнула. – Простите, – сказала она, в первый раз немного утратив свое сценическое хладнокровие. – Дешевая шутка.

Спок пытался удержать в руках все монеты, но одна все же выскользнула у

него из рук, покатилась по сцене и исчезла в тени. Не обратив на нее внимания, Амелинда начала зачерпывать монеты из рук Спока и бросать их в зал, пока Спок снова не остался с пустыми руками.

– Теперь они попали в хорошие руки, – сказала Амелинда, – и даже я не могу заставить их вернуться.

Зал взорвался рукоплесканиями. Амелинда низко поклонилась. Ее волосы

упали вперед, почти достав пол. Когда она снова выпрямилась, они были отброшены назад, словно темный, переливающийся плащ.

Спок двинулся к своему месту.

Иллюзионист остановила его.

– Не так быстро, – сказал она. – У меня еще есть задание для моего добровольца.

Появились Чеснашстеннай и еще один фелиноид; они толкали перед собой

большой ящик. Четыре его стороны были из прозрачного стекла, филигранно переплетенного и вставленного в раму. Ассистенты крутанули ящик и остановили его на середине сцены.

Амелинда открыла его и слегка постучала по его твердой внутреней поверхности волшебной палочкой. Откуда взялась палочка? – подумал Джим.

– Пустой ящик. – Амелинда взмахнула над ним своей палочкой. – Он установлен высоко над полом, в нем нет ни потайных выходов, ни электроники. Мистер Скотт!

Амелинда взмахнула рукой. Луч прожектора высветил ячеистый диск, который до той поры висел, невидимый, в тени над сценой.

– Не будете ли вы столь любезны объяснить назначение этого устройства?

– Да, – сказал Скотт. – Это транспортаторный щит. Ни один транспортатор не может работать вблизи этого маленького устройства.

– А само оно работает?

– Я сам его настроил, – сказал Скотт.

– Благодарю вас. Доктор Маккой!

Маккой тоже поднялся на сцену и встал рядом со Скоттом.

– У вас с собой трикодер, доктор Маккой?

– Да.

– Проверьте, пожалуйста, магический ящик, – на предмет электроники, или чего-нибудь подозрительного.

– С удовольствием. – Маккой повертел трикодером, который стал издавать гудки и завывания. – Ничего, – сказал он. – Самый обыкновенный ящик.

– Вы так думаете? Пожалуйста, установите ваш трикодер так, чтобы он просигналил в ответ на использование транспортационного луча, и поместите трикодер перед ящиком.

Маккой сделал, как она попросила, и отступил туда, где стоял Скотти.

По виду Спока можно было подумать, что ему хочется оказаться где-

нибудь в другом месте.

– А теперь, мистер Спок, если вы войдете внутрь…

– Зачем мне это делать?

– Потому что… – со второго слова Амелинда смягчила тон. – Потому что, как и раньше, у меня нет ничего в рукаве.

Она отбросила рукава до локтей. На ее предплечьях ясно читались мускулы. Она повернула руки ладонями вверх, показывая, что они пусты.

Она протянула руку к Споку, указывая другой рукой на ящик. Он снова сделал вид, что не заметил ее руки, но забрался внутрь ящика. На его лице читалось некоторое замешательство.

Амелинда закрыла ящик. Спок стоял между прозрачными стенами. Огни мигнули и изменились, отражаясь от стекла, затемнив все, кроме смутных очертаний фигуры Спока.

– Теперь я закрою его там.

Чеснашстеннай скакнул вперед, держа футляр со шпагами. Амелинда

выбрала одну из них, уперла ее кончиком в пол, и оперлась на нее, так, что она согнулась как клинок спортивной рапиры. Она ослабила давление, и шпага распрямилась.

Она пронзила ящик, направив клинок в одно из отверстий в стеклянной филиграни.

Зрители ахнули.

– Пожалуйста, молчание, – сказала Амелинда. – Вы не должны мешать моей концентрации. Это может быть… опасно.

Конец клинка торчал с другой стороны ящика на уровне груди Спока.

Переменчивый свет сверкал на острой стали. Иллюзионист выбрала вторую шпагу и снова проткнула решетку. Скоро уже дюжина шпаг проникли сквозь ящик и расплывчатые очертания фигуры офицера по науке.

– Вот так никто, ничто не сможет ускользнуть из этого ящика. Кто-то скажет, что и выжить никто не может.

Ассистенты закрутили ящик. Изменчивые лучи прожектора заиграли на их

мехе и на стекле, – пятнами, как свет на воде.

– Стоп!

Амелинда вытащила шпаги из ящика и разбросала их по сцене – они падали, стуча. Она потянулась к задвижке, поколебалась, отчего напряжение в зале усилилось.

Она рывком открыла дверцу. В тот же миг, зажегся ровный свет. Джим мигнул, слегка ослепленный. Внутри ящика виднелась фигура. Амелинда взяла ее за руку.

Леонард Маккой сделал шаг из волшебного ящика под ошеломленное молчание. Джим посмотрел туда, где по-прежнему стоял, глядя на происходящее, Скотт. Он не заметил ни когда Маккой двинулся с места, ни куда он двинулся. Восклицания и аплодисменты обрушились на сцену как волна. Амелинда и Маккой дружно поклонились.

Свет ослабел и погас.

Стивен встретил Спока, когда тот выбрался из «волшебной» коробки.

– Вулканцы вообще бестактные ребята, но ты – это нечто особенное, – сказал Стивен.

– Как обычно, смысл твоих слов ускользает от меня, – сказал Спок.

– Оставайся здесь, пока не придет Линди и не позволит тебе выйти.

– Я бы предпочел вернуться в зал.

– Ты уже почти испортил один из номеров Линди! Ты останешься здесь.

Не бойся, тебе не придется мириться с моим присутствием. Ты пропустишь мое выступление – но это, я уверен, тебя не расстроит. – И Стивен поспешил на сцену, оставив Спока в одиночестве.

Спок осмотрелся. Секретный выход из «волшебного» ящика вел в смежный с театром конференц-зал. Разнообразный необычный реквизит заполнял помещение: причудливые костюмы, самодельные приспособления, музыкальные инструменты, коробки с гримом, маски, поводки.

Спок бы никогда не разгадал способ ускользнуть из ящика, но, испытав его на себе, мог только восхищаться его простотой. Почему это, подумал он, капитан вел себя так обеспокоено, перед тем, как Спок взобрался на сцену. Замечания Спока были логичны. Более того, они дали ему возможность понаблюдать за представлением с более близкого расстояния. Спок не ожидал получить такое преимущество, но следует пользоваться такими случайностями, когда они происходят.

Он по-прежнему полагал, что его первоначальные наблюдения и замечания были верны: фокусница дважды вынула «из воздуха» одну и ту же монету, и монета оставалась в ее руке, в то время как она показывала публике другую. Но то, что она исполнила, когда он бросил ей вызов, Спок не мог определить. Как не мог он и понять механизм, с помощью которого она извлекла полную пригоршню сапфировых дисков – неважно, из воздуха ли или из-за его ушей. Спок почувствовал большое уважение к фокуснице и ее технике. Ему стало интересно, что происходит на сцене. Фокусница могла совершать любой обман перед глазами доверчивых людей. Возможно, она выслала его сюда, чтобы Спок больше не наблюдал за ней.

Спок взял в руки маску и стал ее разглядывать. Глубокие морщины придавали лицу маски почти свирепое выражение. Черный газ занавешивал отверстия для глаз, затемняя глаза актера, который надел бы ее.

Дверь скользнула, открываясь. Быстро вошла Амелинда и остановилась в пяти шагах от него, уперев руки в бока.

– Что вы о себе возомнили, что срываете мое представление? – ее голос был натянут от гнева, который она подавляла на сцене.

– Срываю? – сказал Спок, – Я всего лишь указал на…

– Всего лишь? Всего лишь! Почему бы вам было не подняться и

разъяснить досконально все, что я делала? Тогда бы каждый мог сказать: «о, да это так просто – всякий может это делать». Но всякий не может это делать, – если только он не постановил для себя пару часов каждый божий день посвящать тренировке! Мистер Спок, как вы могли поступить так со мной? Я думала, вы ко мне хорошо относитесь.

– Я ни к кому не отношусь «хорошо», – сказал Спок. – Это не в моей

природе – относиться хорошо либо плохо. И в мои намерения не входило пренебрежительно отозваться о ваших достижениях.

– Вы могли выставить меня дурочкой!

– Не желая выказать пренебрежение, я не смог бы и объяснить все ваши

иллюзии. Но вы намекнули, что монета исчезла в силу сверхъестественных причин, и я почувствовал, что моей обязанностью является указать на то, что ничего подобного не произошло.

– Сверхъестественных причин! – Она недоверчиво посмотрела на него. – Вы же не думаете, что я ожидала, что все это проглотят, правда же?

– Прошу прощения?

– Вы что же, думали, что я хотела, чтобы все поверили, что я сделала нечто большее, чем просто трюк? Вы думали, что они поверили, что я использовала… – она засмеялась, – сверхъестественные силы?

– Известно, что маги занимались обманом. Что же до умозаключений относительно того, чему верят или не верят какие бы то ни было люди в тот или иной момент, я бы на них не отважился.

– Черте что! – сказала Амелинда. – Конечно, было дело, обманывали. Но на каждого иллюзиониста, который когда-либо выдавал себя за медиума, или пророка, или телекинезиста, или что там еще, всегда была добрая сотня, которые говорили: «Мы устраиваем представления. Мы показываем фокусы. Приходите и позвольте заморочить вам голову». И можете быть уверены, что никто из тех, кто работает над этим, не рекламирует себя в качестве настоящего мага!

– Это убедительно, – сказал Спок. – Я не подумал об этом.

– Каждый в зале знал, что я просто показываю трюк. Именно на это они и пришли посмотреть. Они не хотели узнать, как я это делаю, – и вот здесь вы и могли напортить. Им напортить, неважно, что мне. Вы этого не понимали?

– Нет, – сказал Спок. – Не понимал.

– Вулканцы и дети, – сказала Амелинда. – Никогда не устраивай представление для вулканцев и детей. Вот что мой папа всегда говорил. И я начинаю думать, что он был прав.

– Но если вы не хотели, чтобы люди думали, что вы работаете со сверхъестественными силами, зачем вы объявили, что это ваш метод?

– Это был штик.

– Пожалуйста, объясните ваш термин.

– Ну, штик. Это… его сложно объяснить.

– А. Технический термин.

Она хихикнула, затем посерьезнела и кивнула.

– Верно. Технический термин. Это строчка, которую вы используете, чтобы затянуть публику в ваш мир. Убедить их последовать за вами.

– «Внушить отсрочку недоверья», – сказал Спок.

– Ну… да. Немного причудливо, но, пожалуй, если хотите, можно и так сказать.

– Я процитировал земного поэта. Так он описал искусство поэзии. Я думал, все люди изучали его произведения.

– Наверное – в школе. Я не знаю, я не ходила в школу.

Припомнив ее представление, Спок поднял бровь.

– Но, со сцены вы сказали – «школьный хулиган»…?

– Это я сочинила. Хорошо звучит.

– Часть… «штика»?

– Очень неплохо, мистер Спок. Знаете… а вы на сцене очень эффектны. Вы естественно держитесь. Как насчет повторить номер во втором представлении?

– Я планировал наблюдать за аудиторией.

– Вы сможете понаблюдать за ней из-за кулис. После того, как вы заговорите со мной и я ушлю вас. Это самое меньшее, что вы можете сделать, после того, как вы чуть не сорвали мой номер.

Спок задумался над предложением.

– Но я не сорвал ваш номер. Мои замечания о ваших фокусах позволили вам продемонстрировать еще более впечатляющий трюк. Я подозреваю, что вы запланировали эту последовательность.

– Запланировала? – Амелинда снова засмеялась. – Я, конечно, молодец, но не настолько же! Может, папа мог бы отколоть такой номер. Может, когда-нибудь и я смогу, но в этот раз – нет. Не намеренно.

– В этом случае, вы эффектно импровизируете.

– Надо быть готовой ко всякому, – сказала Амелинда. – Ну, так как? Вы мне поможете?

– Хорошо, – сказал Спок. У него еще будут возможности понаблюдать за людьми, а это – уникальная возможность ознакомиться с уникальным человеческим существом. – Я помогу вам, если мне не нужно будет способствовать распространению веры в сверхъестественное.

– Великолепно, – сказала Амелинда. – Только еще одно.

– Что же?

– Мне придется показать вам, как делаются некоторые фокусы. Это значит, вы будете моим ассистентом – станете одним из нас. Вам нельзя рассказывать наши секреты еще кому-то.

– Например?

– Ладно. Например, вам нельзя никому говорить, как вы выбрались из волшебного ящика. И нельзя говорить, что в фокусе с исчезновением я использую кодовую отмычку. – У нее в руках вдруг оказался миниатюрный прибор, который использовался для снятия электронных кодов.

Спок подумал.

– Это в высшей степени нелегальный прибор, мисс Лукариэн.

– Только оттого нелегальный, что его используют взломщики, чтобы

взламывать замки и проникать всюду. У магов всегда имеется целый мешок всяких приспособлений, за которые бы их немедленно арестовали, если б они использовали их за пределами сцены. Ну, так что вы скажете – вы пообещаете молчать, или вы меня выдадите?

– Пообещаю.

– Хорошо. Ладно, пойдемте посмотрим представление из-за кулис.

Он последовал за ней за кулисы. Освещенный лучами прожекторов,

Стивен выстроил в воздухе арку из вертящихся, горящих факелов – он, казалось, едва касался их, когда ловил и снова подбрасывал, закручивая, в воздух. Его длинные светлые волосы, перехваченные голубой шелковой лентой, были собраны на затылке.

– Кстати, мистер Спок, – сказала Амелинда. – у вас ведь, наверное, есть что надеть, кроме этого? Что-нибудь более броское?

Спок хотел было возразить, затем передумал.

– Думаю, это можно устроить, мисс Лукариэн.

Амелинда и Спок подошли ближе к сцене.

– Вы можете видеть зал вон оттуда, мистер Спок, – сказала Линди. – О! Хикару!

Хикару Сулу ждал за кулисами, одетый в трико и колет опираясь на шпагу. Мистера Кокспера он еще не видел. Он полагал, что тот в своей гримерной.

– Я готов, – сказал он.

– Он вам разве не сказал? – спросила Линди.

– Кто и что мне не сказал?

– Мистер Кокспер объявил забастовку.

Хикару сам удивился, какое он почувствовал разочарование. Затем он просветлел.

– Как насчет дублера? Может, я смогу сыграть вместо него.

– Правда? Это было б здорово. Вы раньше выступали на сцене? Вы помните монолог?

– Нет, я раньше не выступал, но я уверен… то есть… – Быть знакомым с Шекспиром и быть способным выйти на сцену и представить отрывок – это все-таки две разные вещи. – Думаю, я поторопился с заявлением, – сказал он.

– А вы могли бы выучить монолог к завтрашнему дню?

– Конечно!

– Хорошо. Если вы думаете, что можете с этим справиться, приходите завтра на репетицию.

– Приду!

Джим, сидя в зале, смотрел выступление Стивена. Выступление завершилось жонглированием вращающимися ножами и зажженными факелами. Оно было таким же ярким и пламенеющим, как и сам актер. В конце концов, Стивен поймал факелы и ножи, сдернул с волос ленту и поклонился.

Маккой проскользнул в зал и сел в кресло мистера Спока.

– Боунз, думаю, у тебя большое будущее в водевиле, – вполголоса сказал Джим.

– А у тебя проблемки, мальчик, – сказал Маккой. – Я собираюсь занять у Линди волшебный ящик на то время, что мне понадобиться, чтобы перебросить тебя в лазарет для осмотра.

– Ш-шш! – сказал Джим. Перед его мысленным взором так и стояла Маккоевская регенерационная культура, которая, пущенная в тубу с глюкозой, превращает ее в тубу пульсирующего зеленого желе. – Не разговаривай на представлении.

После того, как Грег и Марис отплясали свой номер, на сцену скользнул Марцеллин. Заставляя свое тело говорить за свое воображение, он начал создавать вокруг себя невидимый мир.

Джим был совершенно околдован представлением. Один номер сменялся другим, и он даже забыл думать о том, куда же все-таки подевался офицер по науке.

Запела Филомела, заставив публику сперва засмеяться, затем загрустить, затем проделать то и другое одновременно.

Чеснашстеннай с другими фелиноидами, включая двоих из команды «Энтерпрайза», станцевали охотничий танец. Джим и раньше слыхал об этом танце, мифологическом представлении истории их народа, но раньше никогда его не видел. Он был волшебным, эротичным и тревожным.

Упал занавес и свет стал приглушенным, Настало время для нео-шекспировского выступления мистера Кокспера. Джиму стало любопытно, – хотя, поскольку он более-менее знал, чего ожидать, – он полагал, что любопытство его можно было назвать нездоровым.

Но мистер Кокспер так и не появился, поднявшийся занавес открыл взорам, вместо актера, пастельное облако пушистых пуделей, выпрыгнувших на сцену, и заскакавших по кругу. Вслед за ними появился Ньюланд Рифт, одетый в белую шляпу и завернутый в шелк кимоно. Собачки сели в одну линию, поперек сцены, подобрав лапы, высунув розовые язычки, блестя белыми зубами. Джиму захотелось, чтобы он сидел подальше.

К крайнему его изумлению, номер Рифта оказался именно таким увлекательным, как утверждала Линди. А собаки на сцене настолько отличались от таковых в любое другое время, насколько утверждал Рифт. Они прыгали в обручи, они гавкали хором и созвучно, они прыгали друг через друга и проползали друг под другом, они составили шестиуровневую пирамиду, ловко и осторожно балансируя на спинах друг друга. В конце номера Джим уже вовсю аплодировал. Когда Рифт двинулся со сцены, пудели последовали за ним, выстроившись в аккуратные ряды. Затем актеры снова вышли на сцену, чтобы принять аплодисменты под занавес. Среди них был коммандер Спок. Он переоделся в коричневую с золотом тунику и тоже поклонился, как другие.

Все друзья Розвинд отправились на представление, но Розвинд надо было ждать завтрашнего представления, потому что она не смогла достать билет ни на одно из двух сегодняшних. Это все было на совести ее новой соседки; если бы Розвинд не пришлось принимать душ в раздевалке, у нее была бы куча времени этим утром, чтобы достать себе место в театре.

Розвинд вернулась в свою каюту. Ее новая зеленая соседка по комнате, похоже, и не собиралась вылезать из душа. Розвинд сначала разозлилась, но потом забеспокоилась. Лейтенант Ухура предостерегла ее от того, чтобы напугать создание, иначе оно могло впасть в спячку, а что она сразу же сделала? Она на нее наступила. Затем закричала на нее. Розвинд попыталась убедить себя, что она может заявить, что она не беспокоила странное существо, но отпечаток ее ноги никуда не делся.

Начальник существа обязательно должен был скоро позвонить, чтобы спросить, почему оно не явилось на службу. Но, возможно, к этому времени синяк пройдет.

Коммандер Спок был одет в коричневую бархатную тунику и на втором представлении. В ней он шагнул и внутрь филигранного стеклянного ящика. Амелинда объявила публике, что она собирается делать – что она хотела, чтобы публика видела, что она делает. Стекло немного приглушало ее голос для Спока. Он услышал металлический шелест, когда она вытащила клинок. Она заняла у мистера Сулу его антикварную саблю, которая смотрелась в высшей степени реально. Спок приготовился исчезнуть.

Ящик вдруг резко дернулся, бросив его на стенку. Острая боль пронзила его, как будто одна из волшебных шпаг Амелинды действительно прошла через его тело. Спок упал…

Джим почувствовал, как задрожал «Энтерпрайз». Он вскочил на ноги в тот самый миг, когда зазвучал сигнал тревоги, и помчался на мостик.

Он скользнул в свое кресло. Сулу, нелепый в своем колете и трико, бежал сразу за ним и тут же занял свое место за рулевой консолью. Звезды крутились на видовом экране – «Энтерпрайз» кувыркался.

– Что-то выдрало нас из ворпа! – сказала коммандер Чеунг. – Мы вернулись в нормальное пространство.

Сквозь хаос голосов корабельной связи пробился голос Скотта.

– Ворп-двигатель заглох, капитан. С чем мы столкнулись?

– Пытаюсь выровнять курс, сэр! – сказал Сулу. – Но на импульсные подается только половина энергии.

… и, через миг беззвучной пустоты, Спок оказался стоящим на четвереньках в комнате совещаний.

– Мистер Спок! – Амелинда опустилась на колени подле него.

– Надеюсь, это не была… – Он остановился, чтобы перевести дух, – не была одна из ваших особо успешных иллюзий.

Сигнал тревоги пульсировал тревожным светом. Дальше по коридору,

«щеночки» мистера Рифта заливались истерическим лаем, и доносились успокаивающие их раскаты глубокого голоса Рифта. Спок с трудом поднялся на ноги и, покачнувшись, оперся рукой о стену. У него по-прежнему кружилась голова, но, конечно, он не был ранен магическими шпагами.

– Я не знаю, что случилось, – сказала Линди. – Будто кто-то поднял весь

корабль и бросил его куда-то. Я боялась, что вы застрянете в этом аппарате…

– Я вполне в порядке.

Линди вышла за ним в коридор.

– Вы сможете сами дойти, куда идете?

– Конечно, – сказал он.

– Я должна быть уверена, что все в полном порядке.

– Не беспокойтесь обо мне. – Он вошел в лифт.

Она быстро кивнула и поспешила прочь.

– Мостик, – сказал Спок. Лифт взвыл. От ускорения, обычно такого плавного, что оно было едва заметно, кабина сильно затряслась. Спок зашатался, но удержался на ногах.

Спок добрался до мостика, когда тревога все еще завывала. Он быстро

вник в информацию докладов, что неслась из переговорных устройств мостика. Затем прошел к своей консоли. Гравитационное поле прыгало, все время меняясь. «Энтерпрайз» был в плену странного феномена.

Корабль выпал из ворп-хода. Спок обычно чувствовал этот переход по изменению гравитации и освещения. На этот раз это, должно быть, случилось в то время, когда он выбирался из иллюзии Амелинды. Что за злонамеренная сила могла вырвать звездолет из искривленного пространства и вернуть его в обычный мир Эйнштейна?

Капитан Кирк нетерпеливо смотрел на экран.

– Джим, а нельзя нас немного выправить? – донесся из интеркома неторопливо-протяжный голос Маккоя. – А то мне тут придется лечить народ от укачивания, не говоря о ссадинах и ушибах.

– В данном секторе гравитационных волн не обнаружено, капитан, – сказала Ухура.

– Мистер Скотт! – сказал Джим. – Мне нужна ровная подача энергии.

– Делаю, что могу.

Аппаратура издала сигнал.

– Капитан, – сказал Спок, – Аномалия, строго прямо по курсу.

Рывки и дрожание «Энтерпрайза» внезапно оборвались. Странное спокойствие воцарилось на корабле.

Джим разжал пальцы, которыми держался за подлокотники кресла.

– Спасибо, мистер Спок. Максимальное увеличение, мистер Сулу.

Спок попытался подобрать поступавшим с сенсоров данным аналогию,

используя планетарные, звездные или квази-звездные объекты. Ничего не получилось.

– Максимальное увеличение.

Огромная изогнутая поверхность заполнила экран, надвинулась ближе. Джим удивленно откинулся назад.

– Щиты на полную мощность! – сказал он.

– Объект на расстоянии семисот тысяч километров, капитан, – сказал Спок.

– Дайте уменьшение, мистер Сулу. Опустить щиты.

– Боже, – сказал Маккой. – Что это?

Джим и не заметил, когда Маккой появился на мостике.

– Боунз – повреждения?…

– Физически – ничего серьезного. Но все хотят знать, что происходит. – Маккой подождал. Но объяснить никто ничего не попытался. – А что происходит?

– Когда мы это поймем, мы тебе первому скажем.

– Уменьшаю изображение, сэр, – сказал Сулу.

Как только Сулу дал уменьшение, переливающаяся выгнутая поверхность превратилась в сферу, в гигантскую жемчужину. С дальнейшим уменьшением она стала одной жемчужиной среди многих. Паутина серебристых стренг соединяла сферы, формируя гроздь. Изображение еще уменьшилось. Конструкция задрожала, как мыльные пузыри, собравшиеся на поверхности воды. Большинство пузырей были сферическими, но некоторые вытягивали длинные отростки, похожие на гребешки на стебле диатомовой водоросли.

Джим смотрел в восхищенном изумлении. Образ на экране давал странное чувство. Хотя уменьшение продолжалось, объект продолжал заполнять экран от края до края. В результате, казалось, что он не уменьшается в размере, а, наоборот, распространяется, как будто не имеет пределов.

Сперва просто стало ясно, что он огромен, затем он стал изумлять, затем пугать.

Сенсоры и инструменты были позабыты, каждый на мостике смотрел на гигантскую структуру с почти благоговейным страхом.

Наконец на экране показались ее пределы. Необычайно красивая конструкция светилась своим собственным светом. Люминесцентный скелет поддерживал мыльные пузыри кожи. Пятна, вспышки и потоки света следовали изгибам ее ветвей и формировали будто паутинно-прозрачное озеро по ее центру. При этом уменьшении, пузырчатая поверхность стала гладкой и прозрачной жемчужно-серой кожей, натянутой на просвечивающие ребра.

– Оно… – медленно сказал Маккой, – Оно кажется живым.

– Никто его не признал? – спросил Джим и немедленно пожалел о своем

легкомыслии. Вряд ли время было удачным для шуток, особенно плоских; к тому же, единственным откликом на его шутку было нервное хихиканье энсина откуда-то из-за спины.

– Оно не принадлежит никому в составе Федерации, – сказал Спок.

– Спасибо, мистер Спок, – сказал Джим. Он сжал челюсти. Только еще не хватало начать хихикать, как нервный энсин.

– Его диаметр… почти семь тысяч километров, – сказал мистер Спок.

– Это же пол – Земли! – воскликнула Ухура.

– Половина диаметра, – спокойно сказал Спок. – Если говорить о массе – то, конечно, гораздо меньше.

– Капитан, – сказал Сулу. – Эта структура не нанесена ни на одну карту.

Кроме того, сенсоры были настроены на дальнее сканирование. Они ничего не засекли. Этого там просто не было несколько минут назад. И не только там, нигде в округе не было.

– Что вы пытаетесь сказать, мистер Сулу? Что оно само сюда как-то перенеслось?

– Да, сэр.

Джим уставился на структуру. Никакой источник энергии, созданный технологиями, известными Федерации, не мог ввести объект такого размера в ворп. Если бы в Клингонской Империи открыли, как это делать, стали бы они держать это в секрете? Может, и стали бы. Но лично Джим думал, что они бы об этом раззвонили. Вовсю.

– Мистер Сулу прав, капитан, – сказал Спок. – Сенсоры ничего не

засекли, – ни приближения неизвестного корабля, ни планетарного тела на нашем пути – до того, как гравитационные пертурбации повлияли на наш курс.

– Ну, и откуда ж оно взялось, Спок? – спросил Маккой. – Из воздуха?

– Определенно нет, доктор. Там нет воздуха.

– Я использовал, – сказал Маккой, – идиоматическое выражение.

Спок поднял бровь при слове «идиоматическое».

– Метафора, – сказал Маккой. – Она не обязательно означает то, что говорит.

Джим хотел было вмешаться, чтобы удержать Маккоя от дальнейшего углубления в тему, но тут лейтенант Ухура ахнула.

– Капитан, послушайте…

Рулады высоких звуков песни и низких стенаний, громогласное рокотание

и звуки, подобные электрической статике, наполнили воздух, зовя, и замолкая, и откликаясь. Джим никогда не слышал ничего подобного. Причудливый диапазон, чуждая комбинация нот вызывали трепет и беспокойство.

– Никогда не слышала, чтобы кто-то так пел, – сказала она. – И знакомых мне слов нет. Универсальный переводчик считает, что это просто шум. Ведется запись передачи, – переводчик не может определить, как работать с этим. Это рассеянная передача, сэр, – радиочастота широкого спектра. Они не… – то есть, не похоже на то, что они передают послание для «Энтерпрайза».

– Нам бы неплохо представиться.

– Минутку, Джим, – сказал Маккой. – Они даже и не знают, что мы здесь, – ты уверен, что хочешь им об этом поведать? Или ему? Мы не знаем, ни кто они, ни какие у них намерения…

– Прежде, чем вы решите, что их следует опасаться, доктор Маккой, – сказал Спок, – вы могли бы подождать свидетельств того, что «они» существуют. Чтобы получить такое свидетельство, мы должны попытаться связаться с ними.

– Да какие вам еще нужны свидетельства, мистер Спок? На что эта штука, по-вашему, похожа? На маленький потерявшийся планетоид? Я знаю! На эффект магнетизма межзвездной пыли!

– Не является невозможным представить естественный процесс, в результате которого могла бы быть создана подобная структура. Она была бы довольно нестабильна, конечно…

– «Не невозможно» – только для вулканца! Эта штука явно была создана культурой, для которой мы можем быть не более, чем обезьянами, – если не тараканами!

– Каковы бы ни были их намерения, – сказал Спок, – мы должны продемонстрировать наши добрые намерения.

Боунз, вообще-то, в чем-то даже и прав, подумал Джим. Обитатели

структуры, – если таковые существовали, – могли и не заметить «Энтерпрайз». Он по-прежнему мог развернуться, отойти, укрыться, и отремонтировать ворп-двигатель и подпространственный передатчик. Затем можно будет связаться со Звездным Флотом, заявить о возможном открытии неизвестных разумных существ…

И Звездный Флот пошлет другой корабль, с более «опытным» капитаном,

чтобы он занялся открытием вместо них.

– Откройте частоту вызова, лейтенант, – сказал Джим.

– Частота вызова открыта, сэр.

Чужая какофония ослабла до фонового звучания. Джим поколебался. Он

зашел слишком далеко, чтобы остановиться на этом. Но он понятия не имел, что говорить. Он прочел все отчеты о межрасовых контактах, тщательно изучил те, что были успешны, и постарался запомнить те, что прошли неудачно. Но он не смог обнаружить канву, которая объединяла бы успешные контакты, так же, как и не было таковой для неудач.

– Говорит Джеймс Ти Кирк, капитан звездолета «Энтерпрайз». Я представляю Объединенную Федерацию Планет, межзвездный альянс, целью которого является мир, знание, дружба и сотрудничество между входящими в него мыслящими существами. Мы приветствуем вас и говорим вам – добро пожаловать. Пожалуйста, ответьте, если вы получили это послание.

Фоновый шум прекратился.

Ухура проверила частоты, на который миг назад все гудело.

– Тихо на всех каналах, сэр.

– Тишину можно посчитать некоторым свидетельством осознанного подхода, – сказал Спок.

– Джим, по крайней мере, подними снова щиты! – сказал Маккой.

Джим фыркнул.

– Доктор Маккой, – сказал Спок. – Для энергии, которая требуется для перемещения этой структуры, наши щиты – не преграда. Поднять их – провокационный шаг.

– Частота по-прежнему открыта, капитан.

– Говорит Джеймс Ти Кирк, со звездолета «Энтерпрайз», находящегося в мирном рейсе. Пожалуйста, ответьте.

Молчание.

– Ничего, сэр, – сказала Ухура. – Полное молчание.

– Тогда изображение, – сказал Джим. – Простейшее послание. Черно-белое, бит на пиксель. Дайте им горизонтальные и вертикальные исходные, так, чтобы у них был шанс расшифровать послание еще до следующего четверга.

– Да, сэр. Вы на визуальном… сейчас.

– Все принимают мирный вид, – сказал Джим. Пытаясь расслабиться, он уставился на сенсоры. Он положил руки на колени, ладонями вверх. Прочие на мостике тоже обернулись к сенсорам, держа руки открытыми. Размышляя об иронии демонстрации мирных намерений путем показа открытых рук существам, у которых, может, и рук-то не было, Джим подумал: что же, делай, что можешь, из того, что имеешь.

– Сэр, я получаю передачу!

Вот оно; первый контакт.

– Давайте посмотрим. – Джим попытался придать своему голосу такой же спокойно-деловой тон, как у коммандера Спока, но не сумел. Его пульс здорово участился. Он глубоко вдохнул.

Точки стали складываться в линии, линии сложились в изображение.

Джим негромко свистнул.

– Клянусь магнолиями моей мамочки, – прошептал Маккой.

На Джима со слегка нечеткого изображения на экране смотрело существо.

У него не было способа определить его размеры, но оно обладало гуманоидными формами изящных пропорций.

Лицо его было менее гуманоидным, но все же у него было два глаза, рот и

нос. По крайней мере, Джим решил, по аналогу, что эти именно эти части лица. Челюсть и нос существа выдавались вперед, а его огромные, сияющие глаза светились на темном лице. Нарост, похожий на усы, окружал его ноздри и обрамляла рот, но он не был ни волосами, ни отростками лоснящейся кожи существа. Он казался плотью, – темной окраски и блестящей. Существо высунуло язык и осторожно провело его кончиком по наросту. Какого цвета был последний, Джим не мог сказать, поскольку изображение, как и то, которое послал он, было черно-белым.

Внешне спокойный, Джим пытался поддержать и внутреннее спокойствие. Что ему хотелось – так это вскочить со своего места и радостно завопить.

– Я – Джеймс Кирк, – сказал он, тщательно произнося каждое слово.

Транслейторы лучше работали, если произносить слова четко, а не бормотать. Может быть, даже если на «Энтерпрайзе» пока не смогут перевести язык новых существ, те смогут перевести Стандарт. – Добро пожаловать в Объединенную Федерацию Планет.

Он вытянул вперед руки, ладонями вверх, к существу, которое молча

смотрело на него.

Существо сделало то же самое.

Затем оно запело.

Мелодия взмывала вверх и падала вниз в непривычном интервале, уходя за пределы – то верхние, то нижние, – слуха Джима. Голос давал несколько тонов одновременно и один был целым хором.

– Замечательно, – сказал Спок.

У Джима появилась идея.

– Лейтенант Ухура… не согласитесь ли вы спеть ему что-нибудь?

Зачарованная голосом, она сперва не отреагировала. Затем поднялась и начала петь.

Джим узнал мелодию, хотя не мог понять слова. В мягких, баюкающих звуках ему слышались мир и красота, бесконечные реки и вековые хребты гор. Ухура нарисовала картину своим голосом. Джим с трудом отвел от нее глаза и снова посмотрел на существо на экране.

Изображение начало обретать цвет и четкость. Существо оказалось темно-красным, местность позади него – серо-зеленой. Оно стояло на некотором расстоянии от высокой стены, выстроенной из огромных жемчужных сфер.

Оно там, внутри, подумал Джим. Я вижу эту оболочку изнутри… космического корабля? Звездолета? Целого чужого мира?

Финальная нота песни Ухуры угасла в тишине.

– Спасибо, лейтенант, – сказал Джим, хотя хотелось ему сказать большее, – хотелось сказать, что это было необыкновенно красиво.

Большие, остроконечные уши существа приподнялись по обеим сторонам

его головы. Жесткие кисточки на их кончиках встали торчком.

– Ваш родственник, мистер Спок? – вполголоса сказал Маккой.

– Вряд ли сейчас подходящее время для ваших попыток проявить неуместное легкомыслие, – сказал Спок голосом, холодным, как жидкий азот.

На сей раз Джим был согласен с коммандером Споком.

– И вряд ли сейчас подходящее время для ваших споров, – сказал он.

Существо подняло и развело руки.

Новое изображение распространилось по экрану, захватив его яркими красками и четкими деталями.

Темные линии, подернутые светом, сформировали очертания чужой

структуры, распространяясь, закругляясь вверх и внутрь, выстраиваясь в будто призрачный каркас некоего сосуда. Крошечное пятнышко света, прозрачная миниатюра – «Энтерпрайз» – парил на его фоне. Он двинулся вперед, прошел над структурой, вошел в нее, пройдя между светящихся линий. И исчез.

– Вы можете дать подобную схему, мистер Спок?

– Конечно, капитан.

– Лейтенант Ухура, передавайте ее нашим друзьям.

В углу видового экрана появился чистый квадрат. На нем появилось изображение чужой структуры, удаленной перспективой; на ближнем фоне находился «Энтерпрайз». Компьютер очертил контуры, оставшиеся, когда все остальное побледнело и пропало.

– И схему гуманоидной фигуры, внутри «Энтерпрайза».

Спок поднял одну бровь, но повиновался.

– Теперь растворите изображение фигуры, перенесите частички в чужое судно, и соберите их снова.

– Ты умом тронулся, Джим? – сказал Маккой.

– Ты не хочешь составить мне компанию?

Существо вернулось на экран. Оно снова дотронулось до своих усов языком. Затем, совершенно однозначным жестом, указало на Джима и затем – на землю под ним. Длинные, тонкие, трехпалые руки существа заканчивались острыми ногтями.

Джим ткнул пальцем себе в грудь и затем указал на существо.

– Ну, Боунз?

– Капитан Кирк, – сказал коммандер Спок, – доктор Маккой не обновил

свой допуск к первому контакту. Срок действия прежнего закончился. Мой – действителен.

– Минуточку! – сказал Маккой.

– Боунз, черт тебя возьми, я…

Джим указал на мистера Спока, затем – на новое существо.

Существо показало им свои руки, пустые, ладонями вверх, растопырив пальцы.

– Думаю, это приглашение, коммандер Спок.

– В самом деле, капитан.

– Лейтенант Ухура, примите командование. И – сделайте объявление о том, что произошло.

– Да, сэр.

Он встал с кресла и вспрыгнул, минуя ступени на верхний уровень мостика. Двери турболифта расступились перед ним. Спок последовал за ним, и Маккой тоже.

– Ты что, в самом деле собираешься…

– Я тебе говорил обновить этот допуск! – Джим был в бешенстве. –

Какого черта, что ты тут вообще делаешь, если тебе некогда почесаться, чтоб проследить за своими разрешениями?

Маккой начал было что-то возражать, затем сник.

– Ты прав, – сказал он. – Это была глупая промашка.

В транспортаторной Джим прицепил к поясу генератор энергетического полевого скафандра. Скафандр тут же распространился вокруг него.

– Готовы, коммандер?

– Да, капитан. – Спок тоже был окружен едва заметным дрожанием скафандра.

Из- за скафандра голос Джима звучал громче для него самого, и приглушал

наружные звуки. Но зато он защищал от инфекций, как, впрочем, защищал и других существ от инфекции, которую мог нести он. Костюм обеспечивал наличие кислорода, если атмосфера была непригодна для жизни людей, и даже мог защитить человеческое тело от крайних температур и давления на достаточно долгое время, чтобы перенести его транспортатором в безопасность.

Сенсоры указывали на достаточно обычные условия в точке их назначения.

Джим надеялся обнаружить, как это часто случалось, что микроорганизмы, адаптированные к экосистеме одного мира, не будут бурно размножаться в другом, и не составят угрозы для обитателей новой планеты. Но, пока они не знают этого наверняка, он и Спок будут в этих костюмах.

Маккой что-то проворчал, когда Джим ступил на платформу транспортатора. Спок встал рядом.

– Отправляйте.

– Отправляю, – сказал Кайл.

Джим почувствовал холодок, затем миг дезориентации. Транспортатор был

настроен на то место, с которого с ним разговаривало существо.

Джим и коммандер Спок материализовались. Они стояли на огромной открытой равнине. Джим пытался вобрать в себя все сразу: новое окружение, низкая гравитация, звуки, ощущения…

И группа странных существ, которые смотрели на них с расстояния в несколько шагов. Джиму бросился в глаза один из них, с мехом глубокого красного цвета. Его уши подались вперед; его длинные горизонтальные зрачки расширились, став овальными. Чувствительная структура выше рта встопорщилась, и существо снова дотронулось до нее своим длинным языком. Джим решил, что оно обнюхивало их или снимало какое другое измерение, о котором он просто не имел представления. Его полевой скафандр полностью отсекал внешние запахи.

Существо двинулось к ним. Его мускулы плавно перекатывались под коротким мехом. Оно было выше Джима, – и выше Спока, – и имело тонкое, удлиненное телосложение. Грудная клетка хорошо выражена. На небольших ногах были когти – даже более впечатляющие, чем на руках. По бокам его гладкого, лоснящегося тела была узкая бахрома, такая же была с внешней стороны рук, и с внешней стороны ног. На руках было по три пальца, а на ногах – по шесть.

– Было бы полезно узнать, на какой основе у этого вида строится арифметика, – пробормотал Спок. Его трикодер гудел и мигал.

Джим шагнул к алому существу.

Оно протянуло вперед пустые руки, ладонями вверх.

Джим повторил жест. Существо притягивало взгляд. Джим надеялся, что

он не делает ничего такого, что существо могло бы принять за угрозу или за оскорбление. Может, они думают о том же? может, они, как и люди, достигли того уровня цивилизации, когда уже никто не принимает за оскорбление любые невинные жесты.

– Их анатомия и физиология не похожи ни на одну из систем, с которыми мы знакомы, – сказал Спок. – Возможность того, что мы инфицируем их микроорганизмами, или наоборот, равна десяти в минус девятнадцатой степени.

– И что это означает в обычных словах, Спок? – негромко спросил Джим.

– Это означает, капитан, что это… – Он поколебался, прежде, чем произнес настолько неквалифицирующее слово, – невозможно.

– Так почему же вы это сразу не сказали?

– Я сказал, капитан.

Существо пропело несколько нот. Универсальный транслятор Джима

прогнал звуки через свою программу и воспроизвел то, что он посчитал переводом. Так же, как и переводчик компьютера «Энтерпрайза», он выдал ерунду.

– Я не могу вас понять, – сказал Джим. Ему нужно было говорить с этим существом, даже если они не понимали друг друга, – для того, чтобы транслятор мог собрать данные для анализа и контекста, в котором проводить анализ.

Существо ответило. Транслятор издал придушенный свист. Уши существа

дернулись назад, вперед, назад. Джим снова шагнул к существу, протянув к нему руки.

– Капитан… – сказал Спок.

Рука Джима наткнулась на невидимую преграду, которая подалась как

перина, а затем отжала его руку назад. Силовой скафандр Джима и барьер чужого существа при соприкосновении произвели электрическое потрескивание и завывание.

– Спорю, вы хотели мне сказать, что они защищают себя так же, как мы – себя.

– Именно, капитан. Но проблемы инфицирования не существует. Воздух

пригоден для дыхания. Содержание кислорода немного выше, чем в земной атмосфере, и значительно выше, чем в атмосфере Вулкана. Температура в пределах комфортной для людей.

– А для вулканцев?

– Для вулканцев комфорт несущественен. Скафандры не нужны. – Он выключил свой.

Джим дотянулся до контроля своего полевого скафандра. Тот вздохнул

– этот звук всегда напоминал ему о сдуваемом баллоне, – и его легкое давление исчезло. Джим глотнул, потому что заложило уши. Воздух пах странно, – чем-то, похожим на корицу и огненный пиппали.

Джим снова вжал руку в защитное поле существа, пока она не

остановилась. Существо смотрело на него с серьезным выражением. Джим ждал.

Поле ослабло.

Алое существо шагнуло вперед. Два представителя разных рас в первый раз коснулись друг друга.

Рука существа была горячей и сухой. Под кожей и мехом, плоть существа ощущалась очень плотной и напряженной – такой, будто она состояла больше из сухожилий, чем из мышц. Возможно, так оно и было. Или, может, слова «мышца» и «сухожилие» не имели никакого отношения к сложению этих существ.

– Добро пожаловать в Объединеную Федерацию Планет, – сказал Джим. – Спасибо, что пригласили нас на ваш корабль.

Глаза алого существа были янтарно-золотого цвета. Мех существ был

различных цветов. И глаза тоже.

Интересно, подумал Джим, – вот это, алое, – оно «он» или «она», или что-

то совершенно другое?

В условиях звездолета, одежда использовалась по обычаю, для украшения, из скромности. Никто из этих новых существ не был одет, хотя на пальцах рук и ног у некоторых были кольца. У существ не было ничего, в человеческих терминах, чего можно было бы стесняться; ничего немедленно опознаваемого в качестве органов размножения или вторичных половых признаков. Джим подавил свое любопытство на этот предмет, так же, как и на другие предметы, до тех пор, пока он не сможет общаться с этими существами и пока он не узнает об их обычаях и запретах.

Он продолжал говорить – для того, чтобы извлечь как можно больше информации для работы транслятора. Каждое слово, которое произносил Джим, каждый его жест встречались новым хором песни. Хотя существа пели в совершенно незнакомой Джиму тональности – или может, вообще без таковой, – их пение напоминало ему камерный оркестр. Их голоса парили, взмывали вверх, и сливались. В ответ транслейтор продолжал издавать бесполезное и бессмысленное бормотание.

– Капитан, могу я предложить?…

– Что, коммандер Спок?

– Отключите выход транслейтора. Процессор переведет его резерв на

сбор данных и анализ. Принуждение к переводу за пределами возможностей прибора послужит причиной крипто-шизоидного сбоя. Кроме того, он может непреднамеренно воспроизвести… оскорбительный шум.

Джим сделал, как предложил Спок. У него был хороший транслейтор. Если он слетит с катушек и его придется вычистить и перепрограммировать, он уже не будет прежним.

Спок продолжал сканировать, а разум его в это время был занят несколькими одновременными цепочками умозаключений. Во-первых, он наблюдал за поведением новых существ. Он не мог определить ни одного, кто взял бы на себя главенство в разговоре с Джеймсом Кирком, кто выглядел бы лидером по своим жестам и действиям. Вместо этого они, казалось, при всяком новом повороте беседы обсуждали, что делать дальше. Хотя капитан сконцентрировал свое внимание на алом существе, – то, кто заговаривал с Кирком или делал следующий жест, было подчинено случайной выборке, – или же подчинялось схеме, которую Спок пока не мог распознать.

Во- вторых, Спок рассматривал их окружение. Оно далеко превосходило по странности любое другое, в каком он когда-либо бывал. В одном направлении, пологие дюны вели к подножию холмов, холмы переходили в горы, горы –во все более и более высокие пики, поднимавшиеся в отдалении до тех пор, пока не пропадали за дальностью расстояния. В другом направлении, высокие каменные останцы поднимались из разбитого каменного основания, складываясь в причудливый пейзаж.

Изгиб земли не давал появиться горизонту. Расстояние и атмосфера, а не изгиб поверхности планеты, гасили дальние виды. В радиусе 180 градусов в одном направлении этот мир был безбрежен.

Но в другом полукружье мир имел завершение. Ограничивающая стена этого ковчега взмывала ввысь, исчезая в отдаленных высотах геометрических световых узоров неба. Ткань, формирующая стену, состояла из огромных жемчужных сфер различных размеров, плотно прилегающих друг к другу.

Паутинная сеть над головой струила ровный свет, окружавший каждый объект неяркой круговой тенью. То там то здесь, в местах, где нити асимметричной паутины достаточно расходились, проглядывала светлая звезда.

В- третьих, Спок следил за поведением капитана. Капитан Кирк пытался извлечь информацию достаточно систематически, указывая на себя, произнося свое имя, ведя запись ответов существ, указывая то на одного то на другого с вероятно бесполезным вопросительным взглядом, снова записывая ответы, переходя от одного материального предмета к другому. Такая система, хоть и простая, как известно, давала результаты.

Сложность была в том, что каждая запись, которую делал Кирк, содержала огромное количество информации. Спок сомневался, что эти существа использовали такие простые части речи, как существительные, поскольку ответы, которые они давали, обладали сложностью, которая могла описывать историю, эволюцию, воспроизводство, культурные релевантности и материальную значимость каждого объекта.

Капитан Кирк включил свой транслятор. Прибор отозвался бессмысленным чириканьем. Он снова выключил его. Существа посовещались между собой.

У Джеймса Кирка, по мнению, Спока, был существенный недостаток – импульсивность. Он явно был куда более своеволен, чем Кристофер Пайк. Конечно, он был намного моложе, но даже в возрасте тридцати, Пайк обладал уравновешенностью, вообще-то, как правило, людям не свойственной. Серьезный взгляд Пайка на жизнь когда-то убедил Спока в том, что работать с ним – вполне переносимо.

Кипучая, безрассудная, – человеческая – натура Джеймса Кирка не давала оснований для такой уверенности.

Джеймс Кирк подошел к нему.

– Я не могу получить один и тот же ответ дважды. Даже когда я выбираю

простейший объект, я получаю разные ответы от каждого из этих существ, а иногда даже разные ответы от одного и того же, если я указываю на одну и ту же вещь дважды. По крайней мере, я думаю, что они разные. Я не слишком силен в музыке. Я не смогу воспроизвести ничего из их речи. Вы не заметили ничего, что могло бы помочь нашему с ними общению?

У Спока были кое-какие идеи, но он не хотел представлять их в текущем

непроработанном виде. Его предложение могло разрешить их проблемы; или же стать результатом провала. Он должен был обозначить его не раздумывая, не медля – или не предлагать ничего вовсе.

– Возможно, капитан, что ваше восприятие верно. Многие группы существ владеют различными диалектами одного и того же языка. Кроме того, этот корабль может нести на себе различные этнические группы с различными языками.

– Но, если это так, разве не послали бы они представителей, говорящих на одном и том же языке, так, что у них был бы хотя бы шанс осуществить с нами коммуникацию?

– Это было бы логично, – сказал Спок. – В определенных обстоятельствах, и с нашей точки зрения. Но эти существа не обладают нашей точкой зрения. Они могут подчиняться совершенно другой системе логики. Они могут быть не готовы к встрече с другими разумными существами.

– Но в этом же весь смысл межзвездных путешествий! – воскликнул Кирк. – Открывать новые миры, новые расы…

– И снова, капитан – это «весь смысл» для нас. Их мотивы могут быть совершенно другими.

Коммуникатор Кирка запищал.

– Кирк слушает.

– Лейтенант Ухура, сэр. К чужому космолету приближается клингонское судно.

– Гражданское или военное?

– Это вооруженный истребитель, модель которого компьютер не опознает, сэр. По сведениям, полученным из других источников, он может быть списан.

Кирк взглянул на Спока.

– Это из разряда возможного, капитан, если он устарел. Но в этом случае компьютер должен его узнавать.

– Как далеко он? – спросил Кирк лейтенанта Ухуру.

– Около миллиона километров, сэр. Мы далеко за пределами действия их оружия. Как и они – нашего.

– Предостерегите его, лейтенант. Скажите им, что… может произойти недоразумение, если они останутся в пределах пространства Федерации.

– Но, сэр…

– Да, лейтенант?

– Существует некоторое несогласие относительно того, где находится пространство Федерации.

– Это так, капитан Кирк, – сказал Спок. – Как Федерация, так и Клингонская Империя претендуют на ряд секторов пространства вдоль Фаланги. Поскольку в спорной области не содержится ничего ценного, ни одно правительство не настаивало на своих притязаниях. Но также ни то ни другое правительство не сочло возможным уступить.

Кирк вздохнул.

– Ладно. Лейтенант Ухура, все же объявите им, что они осуществляют вторжение. Посмотрите, как они на это прореагируют. Говорите осторожно. Если они подойдут на расстояние действия вооружения, поднимите щиты. Скажите мистеру Кайлу, чтобы он был готов забрать нас на борт по моему сигналу.

– Да, сэр.

Кирк сложил свой коммуникатор и показал, с помощью жестов и

пантомимы, что они со Споком должны отбыть, но вернутся. Существа вразнобой засвистели и высоко пропели что-то, похожее на звуки флейты.

Алое существо подняло руки. Трикодер Спока засек странное электромагнитное излучение и разразился какофонией полнозвучных сигналов. Спок никогда не видел ничего подобного. Но, в конце концов, подумал он, ничего похожего на мир, заключенный внутри корабля, он тоже никогда не видел.

– Капитан Кирк, – сказала Ухура, – мы получаем визуальную передачу… – Она описала ее: повторение схемы, которую «Энтерпрайз» направил ранее на странный корабль. Крошечные схематичные фигурки перенеслись из мира-корабля по переливающемуся лучу, и исчезли внутри «Энтерпрайза».

– Спасибо. Лейтенант, – капитан Кирк дотронулся до своей груди, указал за пределы мира-корабля, затем указал в землю.

– Верно, – сказал он. – Мы должны на некоторое время уйти. Но мы вернемся. Мы вернемся.

Существо сложило руки. Хаотические показания трикодера Спока

улеглись. Затем существо развело руки, раскрыв ладони, обращенные кверху.

Кирк ответил тем же самым жестом. Человек и новое, неизвестное

существо смотрели друг на друга. Алое создание быстро выбросило язык, снова дотронувшись им до выроста над губами. Спок заметил новые странные данные, получаемые трикодером. Обитатели мира-корабля не имели оборудования – видимых, механических приспособлений, – чтобы создавать визуальные передачи. Сенсоры не указали на присутствие опознаваемых электронных устройств в пределах своего действия.

Кирк снова открыл коммуникатор.

– Кирк – «Энтерпрайзу». Поднимайте нас, мистер Кайл.

Холодная дезориентация транспортировки охватила Спока.

Он снова возник рядом с капитаном Кирком на транспортаторной платформе «Энтерпрайза».

– Мы должны найти лучший способ общения с ними, – сказал Кирк по пути на мостик. – Если я передам данные с моего транслятора на компьютер корабля, каковы шансы получить хоть какой-то результат?

– Пока нельзя сказать, капитан. Язык достаточно необычен, чтобы я посоветовал проявить осторожность. Принуждение компьютера немедленно разобраться в нем может вызвать сложности в дальнейшем.

Как только Кирк шагнул на мостик, лейтенант Ухура вернулась к коммуникационной консоли.

– Ну, и что там было? – потребовал Маккой.

– Это невероятно, Боунз. Лейтенант Ухура… дайте связь по кораблю, пожалуйста.

– Канал открыт, сэр.

Джим поколебался. Как следует объявить о встрече с совершенно новыми

разумными существами? – спросил он себя. Особенно с такими, технологии которых превосходят наши?

– Кирк – всему персоналу. Гравитационное поле космического корабля сбило «Энтерпрайз» с курса, но корабль не пострадал. Мы установили мирный контакт с обитателями космического судна, ранее неизвестными разумными существами.

Он подумал, не должен ли он сказать что-нибудь еще, что-нибудь об

исторической встрече, но заявить такое показалось ему слишком патетичным и в то же время довольно слабеньким, учитывая обстоятельства, так что он жестом велел Ухуре закрыть канал.

– Лейтенат Ухура, что там клингонский корабль?

– Их капитан предпочитает не менять курс.

– В самом деле? Давайте взглянем на него.

При взгляде на изображение, появившееся на видовом экране, Спок поднял

бровь. Это вовсе не был устаревший, побитый корпус, не подлежащий ремонту, списанный военный корабль, но олицетворение самой передовой технологии Империи, настолько новой, что Спок никогда прежде не видел истребителя, подобного этому.

– Капитан, вряд ли можно считать возможным, что этот корабль принадлежит гражданскому лицу.

– Понимаю, коммандер Спок. Лейтенант Ухура, я буду говорить с его владельцем.

Изображение владельца корабля появилось на экране. Спок призадумался.

Даже когда шанс – один к миллиону, или один к биллиону – этот шанс существует. Потому что, хотя корабль был военным, его владелец был гражданским лицом.

В отличие от любого клингонского воина, этот гражданин Империи был одет в свободные одежды из светлой струящейся ткани, и в кожу с серебряным тиснением. Ее рыжеватые волосы рассыпались по плечам, – свободно распущенные, не считая головной повязки, и она подчеркнула складки на лбу с помощью поблескивающего золотого макияжа. Она была необычно вооружена: старого образца и немалой разрушительной силы бластер на одном бедре, холодное оружие – может быть, клинок крови? – Спок слышал о таких, но никогда не видел – на другом. Клинок и бластер свисали с пояса, украшенного причудливым узором из драгоценных камней. С пояса также свисала бахрома с маленькими дисками на концах, – как будто дополнение к украшению. Но Спок знал, что кристальные диски – нечто гораздо более значительное, чем безвкусное излишество. Диски составляли трофейную бахрому, повесть для тех, кто мог прочесть ее, – о подвигах ее владельца. Среди цветных дисков поблескивало пугающее количество светлых: диски, означавшие жизни, взятые в открытом бою. Один из них она приобрела совсем недавно, так как его цвет еще не окончательно поблек.

– Я – капитан Джеймс Ти Кирк, – сказал капитан нарушительнице. – Ваш корабль вторгся в пространство Федерации. Звездный Флот стоит на страже ее границ.

– Я – Коронин, владелец «Куундара». Империя может не согласиться с вами относительно этих границ. – Она бросила взгляд куда-то в сторону и щелкнула пальцами. – Звездный Флот!

Розового цвета животное размером с небольшую обезьянку, одетое в

миниатюрную форму офицера Звездного Флота, вспрыгнуло ей на руки. Она дернула за поводок, прицепленный к его ошейнику, заставив его вздернуть голову. Животное взвизгнуло и захныкало.

– Видите, – сказала Коронин, – как я люблю Звездный Флот.

– Думаю, вы найдете в «Энтерпрайзе» более сильного противника, чем в безответном животном, – сказал Джеймс Кирк. Даже Спок услышал в голосе капитана сдержанный гнев.

Анализируя одеяние Коронин, ее внешний вид, ее произношение, Спок

пришел к выводу, что она является членом группы Румайу, политического и этнического меньшинства основной планеты клингонов. Высший класс Румайу часто носил вуаль на публике, и Коронин тоже носила вуаль. Но она носила ее неопущенной, свисающей с ее головной повязки подобно шарфу, – объявление любому, кто мог понять этот знак, что она отрицает обычаи своего народа. То есть – ренегат. Спок понял, что их ждут сложности.

– Не надо недооценивать меня, капитан Федерации, – сказала Коронин. – Или мой корабль. Вы бы допустили серьезную ошибку. Если бы я представляла правительство, я бы велела вам покинуть наше пространство, и подкрепила бы свои слова силой. Но я представляю только саму себя. Мне неинтересно портить совсем новую окраску моего корабля в сражении.

– Никто не предлагает сражения, – сказал Кирк.

– Превосходно. Значит, ни один из нас не помешает другому. Мы можем

оба исследовать интересное образование, которое находится перед нами. Оно определенно достаточно большое, чтобы вместить две группы высадки.

Я не верю, подумал Спок, что эта отступница заинтересована в передовом научном знании, или возможностях, предоставляемых мирным межрасовым контактом.

– Как это… ваша земная фраза? – сказала Коронин. – Вы ведь с Земли, я полагаю, капитан? Человеческое существо? – Она резко и довольно грубо ткнула свое ручное животное под подбородок. – А, да. Я желаю вам «удачной охоты». – Она засмеялась.

Кирк приподнялся, когда изображение Коронин исчезло с экрана.

– Черт! Если она отправится туда, вниз, вооруженная, в поисках… кто знает чего? – может случиться все что угодно!

– Все что угодно может случиться, когда мы отправимся туда, вниз, капитан, – сказал Спок. – Мы ненамного больше знаем о народе мира-корабля, чем она.

– Откуда у нее этот корабль? Конечно, не Империя ей его передала… может, она шпион?

– Никакой агент не стал бы афишировать себя, появившись на военном корабле, построенному по последнему слову техники, – сказал Спок.

– Если только это не то, что они хотят чтобы мы думали, – сказал Кирк.

– Мы не можем гадать, каковы замысловатые сюжеты, измышляемые

наиболее скрытными умами олигархии клингонов, – сказал Спок. – Этот путь никуда не ведет. Мы должны ждать и наблюдать, пока не получим больше информации.

– Капитан Кирк…

– Да, мистер Сулу?

– Просто возможность, сэр… Может быть, с этим кораблем, – с

«Куундаром» – произошло то же самое, что и с «Энтерпрайзом» – сбит с курса, ворп-двигатель поврежден… Может быть, Коронин не могла выйти из пространства Федерации, если даже хотела. Может, она просто тут подвисла, пока не сможет наладить свой корабль.

– Подвисла?

Сулу вспыхнул.

– Простите, сэр, – это слово, которое ребята из компании Линди используют, когда хотят сказать, что они задерживаются, пока не будут готовы отправиться в путь.

– Ясно, – капитан Кирк откинулся на спинку кресла.

Мир- корабль на экране медленно плыл в вакууме, идеально мирный на вид. Спок слишком хорошо понимал, что этот мир может стать заложником войны, даже ее предлогом. Здесь многое будет зависеть от действий молодого капитана «Энтерпрайза» –от действий человека.

Офицер по науке подключил свой трикодер к корабельному компьютеру и начал анализировать данные. Новая раса обладала необычными способностями.

– Очаровательно, – пробормотал Спок.

– Что такое, Спок?

– Образы, которые мы видели на нашем экране, передало красное существо. Оно создает радио-частоты с помощью своего собственного тела. Биологический контроль над электромагнитными излучениями. В высшей степени необычно.

– Ну, не знаю, – сказал Маккой. – Вон на Земле, электрический угорь делает то же самое.

– Доктор Маккой, – недоверчиво сказал Спок, – презрение к неизвестным существам – это на вас не похоже.

– Мистер Спок…

– Их контроль точен. Он беспрецедентен. Они создают изображения, они их передают, безо всякой помощи того, что нам известно как технология.

– Коммандер Спок!…

– Я думаю, мистер Спок пытается сказать тебе, Боунз, что электрический угорь не показывает домашнее кино.

– Это была шутка, мистер Спок! Шутка! – сказал Маккой. – Вы не думаете, что это забавно?

– Определенно нет, – ответил Спок.

– Чтоб я еще когда пошутил с вами!…

Спок бесстрастно оглядел его.

– Я посчитаю это обещанием. И буду вам признателен, если вы его сдержите. – Он повернулся к нему спиной и продолжил работу, не обращая больше внимания на доктора.

Джим повернулся к ним спиной и перестал обращать внимание на обоих. Он уставился на мир-корабль.

– Невероятно.

Однако, разглядывание корабля вряд ли приближало его к его пониманию, или к переговорам с его обитателями, или даже к обеспечению защиты его собственного корабля и команды от вторгшегося клингонского.

– Мистер Спок, – сказал Джим, – как скоро вы сможете подготовить наше

возвращение на мир-корабль? Я хочу исследовать его… я хочу посмотреть, из чего состоит его структура. Лейтенант Ухура отправится с нами в качестве консультанта по переговорам, и…

Спок прервал его.

– Капитан, вы сделали опасное допущение.

– И что вы этим хотите сказать, мистер Спок? – сказал Маккой.

– Вы говорите об исследовательских стратегиях, как если бы мы

высадились на обычной планете с обычной доиндустриальной культурой. Но это – не планета. Эти существа могут применять, а могут и не применять механические или электронные технологии, сходные с нашими, но они совершенно точно не преиндустриальны. Они соорудили мир-корабль. Мы не можем взять наши приборы и контейнеры для образцов и вторгнуться с ними в их цивилизацию. Нас туда не приглашали.

– Ну, вообще-то как раз приглашали, так сказать, – сказал Кирк.

– Вы, конечно, вольны рассматривать ситуацию и в таком ключе, – сказал Спок. – Но представьте, прошу вас, как бы мы реагировали, если бы мы пригласили людей с мира-корабля к нам сюда, и они материализовались бы на мостике и начали брать образцы воздуха, нашей крови, и исследовать состав самого корабля.

Кирк посмотрел на Спока задумчиво.

– А вы принимаете это близко к сердцу, правда, коммандер Спок?

– Безусловно нет, капитан, – ответил Спок, спрашивая себя, оскорбляет

ли его Кирк намеренно или по неведению. – Просто я хочу подчеркнуть, что, в то время как у нас есть возможность изучать пре-электронную культуру любым способом, – этичен ли он, или нет, деликатен или нет, – наш осознанный выбор состоит в том, – только потому, что эта культура не может нам противостоять, – что мы заведомо не можем обращаться с этой культурой в манере кавалерийского наскока. Имея перед глазами их космическое судно, мы смело можем заключить, что их технология превосходит наши. Я предлагаю, чтобы мы определились с нашей манерой поведения.

– Но какое у нас доказательство, – сказал Маккой, – что существа, с которыми вы и Джим разговаривали…

– Общались, – сказал Спок. – С помощью способностей, присущих им, а не нам.

Маккой сердито уставился на него.

– … с которыми вы и Джим разговаривали, – те же самые, что построили мир-корабль?

Спок потерял дар речи. Маккой видел данные, и все же он задавал такой

вопрос? Спок встречался с ситуациями, когда единственное остро высказанное сомнение меняло его восприятие – полностью и бесповоротно.

Но это не был тот случай.

– Наше короткое общение убедило меня в том, что обитатели мира-корабля и построили его, – сказал он.

– Переводя на обычный язык: вам кажется, что они построили его.

– Это мое мнение.

– Да, и слегка отличное от вашего предыдущего мнения, что мир-корабль может быть естественным феноменом.

– Так могло быть, – сказал Спок. – Но это не так. Я изменил мое мнение в силу дополнительных свидетельств.

– Вы ссылались на присущие им способности. Представьте, что строительство тоже им присуще – наследственно, – скажем, врожденный инстинкт? Предположим, они создали мир-корабль без сознательного подхода?

– Поскольку вы не можете всерьез предполагать, что мир-корабль – это гигантский улей, – сказал Спок, – я вынужден заключить, что вы нарушили ваше обещание не осаждать меня вашими шутками.

Капитан Кирк прыснул, а лейтенант Ухура улыбнулась. Их веселье не доставила Споку удовольствия.

– Никаких шуток я вам не говорю, – раздраженно сказал Маккой. – И это могло быть инстинктивным творением. Это возможно.

– Как и ваше предположение, что кто-то другой, а не люди с мира-корабля построили его? Какой сценарий вы предлагаете? Что его построила для них совсем другая раса? Было бы очаровательно ознакомиться с вашей концепцией подобной расы. Я не сомневаюсь, что вы отнесете ее к приматам…

– Слушай, Спок!… – воскликнул Маккой.

– Коммандер Спок, доктор Маккой, – сказал Кирк, – нет резона драться из-за догадок. И нам не придется гадать, если мы расшифруем их язык.

– Полагаю, их язык базируется вне местного бессознательного, – сказал Спок.

– Если это верно, – сказала Ухура, – тогда… мы, может быть, вовсе не сможем перевести их язык.

– Местное бессознательное! – Маккой рассмеялся. – Вы же не… не можете всерьез верить в этот полет теоретической фантазии!

– Я нахожу ее эстетически удовлетворительной, – сказал Спок. – Как вам, возможно, известно, наиболее эстетически удовлетворительные теории часто оказываются верными.

– Но местное бессознательное – в самом деле интригующая теория, доктор Маккой, – сказала Ухура.

– Это лажа!

– У вас есть право на собственное мнение, – холодно сказал Спок, – даже если это – интеллектуальный фанатизм.

Маккой фыркнул.

– Не могли бы вы изложить мне эту теорию, Спок? – сказал Кирк. – Что такое местное бессознательное?

– Это предположение, что все существа в пределах определенной области

объединены таким образом, что их мыслительные процессы связаны между собой на базовом уровне. Вот почему, – согласно теории, – языки из различных эволюционных систем поддаются взаимному переводу.

– На Земле это – теория коллективного бессознательного Юнга, – сказал Кирк. – Верите вы в нее или нет, вряд ли она противоречива.

– Идеи сходны, сэр. Но в данном случае, слово «местное» заключает в себе нечто большее, чем одну расу, одну планету или даже скопление звезд.

– Это он пытается сказать, – сказал Маккой Кирку, – что он считает, будто эти существа прилетели из другой галактики.

– Я думаю, что это в высшей степени вероятно, – сказал Спок.

– Коммандер Спок, если эта теория верна, и мы не можем перевести их язык, то мы никогда не сможем общаться с ними.

– Напротив, капитан, – сказал Спок. – Теория говорит, что язык за пределами местного бессознательного не может быть переведен. Она не говорит, что он не может быть понят.

– Я не знаю, как там насчет местного бессознательного, коммандер Спок, – сказал Кирк, – но ваши доводы относительно мира-корабля меня убедили. Возможно, мы сможем получить у его обитателей разрешение изучать их мир. Тем временем, нам следует переопределить нашу стратегию, и в первую очередь… нашу манеру поведения.

– Капитан Кирк!

– Да, мистер Сулу?

– Сэр, к нам приближается корабль…

– Снова Коронин? Скажите ей, чтобы отошла.

– Это не «Куундар», сэр… это очень маленький корабль, шлюпка… что-то вроде яхты… с мира-корабля.

На видовом экране был виден крошечный корабль, спешивший им навстречу, похожий на шипастую жемчужину, приделанную к серебристому парусу.

Кирк бросил взгляд на Спока.

– Интересно, – сказал он. – Есть ли у наших гостей с собой приборы и контейнеры для образцов?