Первое приключение

Глава 10

Люди с мира-корабля не взяли с собой ничего: ни приборов с контейнерами, ни коммуникационного оборудования.

Их маленькая яхта дрейфовала в сторону «Энтерпрайза», контролируемая силовым лучом. Подойдя ближе к кораблю, она уравновесилась между гравитационным притяжением корабля и лучом. Существа с мира-корабля передали детализованное визуальное сообщение на «Энтерпрайз», ясно дающее понять, что они желали бы быть транспортированными на борт.

– Ну, и как теперь быть с вашими драгоценными правилами, мистер Спок? – сказал доктор Маккой. – Если Джим пустит этих ребят на борт «Энтерпрайза», мы тут все просто унарушаем Первую директиву.

– Цель Первой директивы – защищать молодые, развивающиеся культуры от шока встречи с продвинутой технологией, – сказал Спок. – Но, в чем-то вы, возможно, правы, доктор Маккой. Возможно, нам нужно ограждение от шока ознакомления с обитателями мира-корабля, так что мы должны задействовать Первую директиву в целях нашей собственной защиты.

– Это абсурд!

– Так ли, доктор?

Кирк вмешался, чтобы пресечь дальнейший спор.

– Может, мне и следует задействовать Первую директиву, чтобы защитить вас двоих друг от друга, – но у меня достаточно свидетельств, что люди с мира-корабля не нуждаются в ее защите.

Коронин на борту «Куундара» наблюдала, как яхта новооткрытых чужаков

покинула гигантский корабль и медленно поплыла к федеральному кораблю «Энтерпрайзу». Она крепко выругалась. Если Федерация полагает, что она будет просто сидеть сложа руки и ничего не делать, пока они там заманивают новую расу в альянс, они еще большие дураки, чем она полагала. Она зашагала из угла в угол командной палубы, не отрывая, впрочем, внимания от наблюдательных портов. Рабочая команда лихорадочно трудилась над гиперпространственными двигателями. Звездный Флот вспрыгнул ей на ногу и захныкал, прося приласкать и угостить.

– Прочь! – закричала она. – Веди себя тихо, а то посажу на привязь! – Примат шмыгнул на ее кровать, лег на меховое одеяло и принялся следить за каждым ее движением.

– Станции!

Техники подпрыгнули при ее команде.

– Н-пространственные двигатели!

«Куундар» зарокотал и двинулся вперед.

– Капитан – «Куундар» запускает двигатели.

Джим беспомощно смотрел, как боевой корабль отступницы приближается

к «Энтерпрайзу» и проходит провокационно в пределах досягаемости. Куда это, интересно, Коронин направляется с этим кораблем и своей запуганной зверушкой? Джим ничего не мог сделать, не мог даже поднять щиты, пока люди с мира-корабля не окажутся на борту.

– Глаз с нее не спускайте, и с сенсоров тоже, мистер Сулу, – сказал Джим. – Это все, что мы пока можем сделать. – Он поднялся и, вместе с Маккоем, направился в транспортационную. Лейтенант Ухура и коммандер Спок последовали за ними.

У людей с мира-корабля, очевидно, не было приспособлений, подобных

транспортатору, подумал Спок. Однако же они отнеслись к нему как к чему-то привычному, возможно, даже примитивному.

Спок не сомневался, что они смогут дуплицировать установку, если

посчитают, что она им необходима.

Спок уже начал формулировать свое собственное мнение относительно

обитателей структуры, – мнение, которое, – он это прекрасно сознавал, – опиралось на недостаточные данные. Но он был готов отбросить любые допущения, которые окажутся несостоятельными, поскольку так, должно быть, и будет по ходу дела. Тем временем, ему нужна некоторая основа, с которой можно начать работу.

Он посчитал яхту игровым элементом. Обитатели мира-корабля могли запросить транспортировку напрямую на «Энтерпрайз». Вместо этого, они выбрали прибытие на маленьком судне, двигающемся за счет отражения фотонов от паруса. Хотя это и поразило Спока как легкомысленность, и, хотя он предпочел бы встречу с существами, отчетливо ориентированными на рациональный подход, подобно вулканцам, способность к игре хорошо служила ему в его споре с доктором Маккоем: он сомневался, что доктор снова сравнит общество людей с мира-корабля с сообществом пчел. Маккой по-прежнему мог отнести их высокий уровень технологий к внешнему влиянию, но это ошибочное мнение должно было также вскоре уступить очевидности.

Худощавое, неодетое, высокое существо с пустыми руками начало формироваться на транспортаторной платформе.

Спок понял, какую он совершил ошибку.

– Подождите! Гравитация… – Спок прыгнул вперед и подхватил

существо, как только оно материализовалось – в гравитационном поле, в несколько раз большем, чем то, к которому оно привыкло. Хрупкость его костей, несущественность тела, поразили его. Физическое прикосновение дало ему внезапный контакт с разумом существа. Сила этого разума полностью обрушила его защиту. Только благодаря тренированности Спока и его хорошо отточенным рефлексам они с существом удержались на ногах.

– Мистер Кайл! – заорал Кирк. – Переправляйте наших гостей на палубу шаттлов! Немедленно!

У Кайла перехватило дыхание. Опасность!… Но, когда материализовались

новые существа с мира-корабля, и гравитация придавила их и они закричали песню своими высокими голосами, – Кайл повиновался.

Транспортаторный луч перенес Спока и существо в условия одной десятой гравитации на палубу шаттлов.

Спок выпустил алое существо и упал на колени, его тело, оглушенное силой разума другого существа, не повиновалось ему.

Другие существа сформировались подле Афины и Амелинды Лукариэн. У одного был мех кремового цвета, мех другого был расчерчен узкими полосками золотистого и коричневого, а окраска третьего завивалась любопытными круговыми узорами.

Музыка их общения воспарила вокруг него, словно ветровсадники, легкие существа с Вулкана, которые никогда не опускаются на землю. Экираптор тревожно фыркнул. Его крылья, покрытые перьями, захлопали по воздуху, когда Амелинда Лукариэн попыталась успокоить его.

Три новых существа с мира-корабля широко развели руки. Длинные пальцы, до этого прижатые к предплечьям, раскрылись, расправилась бахрома по бокам, и они расправили свои широкие крылья.

Они поднялись в опасно низкое небо.

Спок попытался подняться, но силы покинули его. Его руки дрожали. Он едва мог поднять голову. Когда он все же это сделал, он обнаружил, что смотрит в янтарно-золотые глаза алого существа, которое стояло возле него на коленях. Оно провело языком по своим чувствительным усикам; оно подняло руку к лицу и дотронулось до лба своим пальцем с острым когтем. Оно издало звук, тон которого Спок понял как вопросительный.

– Хорошо, – прошептал Спок, едва слышным голосом. Он и раньше знал,

что так должно случиться, только он ожидал, что это произойдет по его инициативе; он думал, у него будет больше времени, чтобы подготовиться.

Спок протянул руки к лицу алого существа.

Он коснулся его разума.

Джим метнулся из транспортаторной к ближайшему лифту еще до того,

как Спок и существо с мира-корабля исчезли в транспортационном луче. Добраться до палубы шаттлов обычным способом было быстрее, чем ждать перезарядки луча. Маккой едва успел протиснуться вслед между закрывающимися дверями.

– Идиот! – закричал Джим. – Вот идиот! Я даже не остановился, чтобы

задуматься! Черт! – Он яростно и отчаянно ударил кулаком по стене. Лифт так медленно полз в сторону палубы шаттлов, что Джим начал думать, а не следовало ли ему все же дождаться луча. Двери расступились. Он бросился по коридору.

На галерее он изумленно остановился.

Трое из людей мира-корабля, похоже, совсем даже не пострадавшие,

проносились взад-вперед, – летали в низком пространстве палубы. Летали! Изящные и красивые, они напомнили Джиму соколов, высматривающих добычу в летних полях.

Афина, неровно опираясь на воздух с помощью крыльев, подняв

голову и настропалив уши, рысила, пролетая некоторые расстояния, вслед за ними, стараясь не отставать. Музыка существ резонировала в перегородках.

– Мистер Спок! – сказала Линди. – Мистер Спок, что с вами?

Линди стояла на коленях возле коммандера Спока и алого существа. Вулканец, напрягшись, лежал на мягкой молодой траве, сжав руки, левая

сторона его лица была в кровоподтеках и грязи от измельченного камня. Четвертое из существ, – алое, – приподнялось на локте, изумленно озираясь вокруг.

Джим бросился вниз по трапу, ругая себя. Может быть, летающие люди напали – в расплату за то, что Джим не подумал о гравитации?

– Линди, что случилось? – Джим опустился на колени возле нее.

Коммандер Спок выглядел скверно. Кожа его побледнела до нездорового

желтовато-зеленого оттенка, а его разодранная щека сочилась кровью глубокого изумрудного оттенка.

– Я не совсем уверена… – сказала она.

– Дайте ему воздуха. Пустите меня, – доктор Маккой проверил пульс Спока. – Бьется медленно для вулканца, – сказал он.

– Опасно медленно?

– Нет… не думаю. Он рванул из лазарета прежде, чем я составил себе ясную картину нормы для его случая. Чтоб тебя!

– Не стоит теперь ругать его, Боунз.

– Я себя ругаю, – Маккой покачал головой. – Это моя вина, – моя ошибка.

Я схожу за носилками.

– Нет, я схожу, – а ты проверь, не пострадал ли кто из наших гостей.

– Мы… мы не… мы не пострадали физически.

Джима подбросило на ноги. Слова складывались в песню, музыка рождала

слова. Алый летун провел своими удлиненными пальцами по предплечьям. Он разжал внешние три пальца, на тех конечностях, что несли крылья, и потер покрытую коротким мехом кожу. Затем поднял над собой алые крылья, взмахнул ими и сомкнул за спиной Джима. В занавеси крыльев Джиму стало немного не по себе.

Алый летун снова сложил крылья. Их перепонки зашелестели, словно шелк.

– Вы… заговорили со мной? – сказал Джим.

– Я все время говорю с вами, но вы меня не понимаете. Поющий мог бы понять… со временем. Но этот ваш язык, он так прост…

– Как вы выучили его так быстро?

– Выучили… от… – летун произнес несколько слов, совершенно не похожих на все те, которые он говорил до тех пор. – От Спока.

Летающее существо присело возле вулканца, опершись руками об пол,

крылья распластались по сторонам. Напряженное тело Спока немного расслабилось, но он по-прежнему не выказывал признаков того, что приходит в себя.

– Но что случилось? – спросил Джим.

– Моим намерением было обменяться с ним паттернами. Он согласился обменяться. Но наше общение зашло дальше этого.

Джим попытался придумать в ответ что-нибудь осмысленное.

– Мы не слишком часто встречаем существ со способностями, подобными вашим, с такой, как у вас, высокоразвитой технологией. Это – совершенно новый опыт для большинства из нас… Я боюсь, что он пострадал… я должен сходить за помощью…

– Носилки сейчас будут, Джим, – сказал Маккой. Он вернулся от интеркома в конце галереи.

Прочие летающие люди опустились на землю и с любопытством приблизились.

– Ваше пространство для полетов очень низкое, – сказал алый летун. – Как ваш коллега разминает свои крылья? И где он охотится?

Он говорил об Афине.

– Она только учится лететь. Это длинная история. С вами все в порядке, да? С вами и вашими друзьями? Гравитация в траспортаторной не причинила вам вреда?

– Причинила бы, если бы Спок не подхватил меня, и если бы вы не перенесли нас в это место.

– Я виноват… это была непростительная ошибка.

Летающие что-то просвистели и пропели друг другу.

– Это принадлежит прошлому, – сказал алый летун.

– Но что вы с ним сделали? – спросила Ухура.

– Мне хотелось поделиться с ним радостью и песней, – сказал алый. – Но мои паттерны повредили ему.

Появились носилки, и Маккой забрал Спока. Несколько офицеров охраны показались на галерее, но Джим жестом велел им оставаться на месте.

Алый мигнул.

– Вы, – поющая – вы – Ухура, а вы – Капитанкирк.

– Меня зовут Джеймс Кирк. Капитан – это звание… это значит, что я главный на корабле. Являетесь ли вы капитаном мира-корабля… вашего судна?

Алый дотронулся языком до своих усиков. Джим начал полагать, что этот жест означает задумчивость.

– Я все еще обрабатываю информацию, полученную от Спока. Имя дается при рождении, а звание – когда ты становишься взрослым. Это верно?

– Пока что сойдет.

– В таком случае, я не «капитан» нашего… – Летун что-то прогудел, каким-то образом издав одновременно два разных по высоте звука. – Можно оставить «мир-корабль», хотя это не отражает его суть. Но у вас нет подходящего слова, и, я боюсь, ваш голосовой аппарат не сможет воспроизвести его истинное звучание. Что же касается «капитана» – у меня нет подобной концепции.

– Ну, кто отдает приказы? Как вы управляете миром-кораблем? Кто следит за тем, чтобы с ним все было в порядке?

– Я не отдаю приказы, но и не выполняю их. С миром-кораблем всегда все в порядке. Он… обновляет себя.

– Вы хотите сказать, что это естественное космическое тело? Оно – результат эволюции? Это не вы его построили?

Алый снова обменялся музыкой со своими товарищами. Ухура зачарованно подошла ближе.

– Мир-корабль – естественное тело, – сказал алый. – Как может быть по-другому? Каков бы был «неестественный» объект? Конечно, он результат эволюции, и эволюционирует до сих пор. Все на свете эволюционирует. И, нет, его строитель – не я. Не мы. Мы слишком молоды, а мир-корабль достаточно старый.

Это разочарует коммандера Спока, подумал Джим, и доставит удовольствие Маккою. Боунз никогда не удержится от того, чтобы сказать «Я же говорил!».

– Поскольку вы знаете, кто мы, – сказал Джим, – возможно, вы согласитесь представиться сами. – Он выжидательно замолчал.

Алый летун мигнул, дотронулся до усиков, снова мигнул.

– У меня нет имени, – сказал он. – Он просвистел что-то трем прочим летучим людям, они ответили. Затем придвинулись ближе, – они были на голову и плечи выше людей.

– О, – Джим почувствовал себя неловко.

– Но вашему языку сложно адаптироваться к нашим паттернам.

Возможно, мне следует поступить, как поступает Спок, и принять имя, которое ваш аппарат речи способен воспроизвести.

– Это бы значительно упростило дело, – сказал Джим.

– Как люди выбирают имена в вашей цивилизации?

– По имени семьи или личному предпочтению. Согласно расположению звезд на небе или в честь исторических фигур…

Его собеседник снова передал информацию прочим летунам, но на этот раз их разговор продолжался несколько минут, и у Джима сложилось впечатление, что алый летун сказал что-то, что не понравилось остальным.

– У меня нет ничего из этого: ни семейного имени, ни исторических фигур. Вид моего неба неконстантен.

– Вы можете использовать прозвище, – сказала Ухура. – Они происходят от физических характеристик, рода деятельности… – чего хотите.

– Например, – сказал Джим, – я про вас думаю – «Алый».

– «Алый». Пока что сойдет. В будущем мы должны обсудить это более детально.

– Но…

– Мне нужно посовещаться.

– У нас к вам столько вопросов…

– А можно послушать? – спросила Ухура. – Я бы хотела попытаться… выучить ваши паттерны.

Алый ничего не ответил.

– Лейтенант! – сказал Джим. – После того, что случилось со Споком…

– Мистер Спок провел с вами слияние разумов? – спросила Ухура Алого. – Я не могу сделать того, что он сделал, – мне придется учиться медленнее. Со мной все будет в порядке, просто позвольте мне послушать. Капитан, я думаю, это важно!

Джиму не хотелось даже думать о возможности, что она окажется лежащей здесь без сознания, с ее утонченным лицом, расцарапанным во время конвульсивного падения. Но ее подготовка имела в виду подобные встречи; если бы он приказал ей уклониться от этого общения, она, должно быть, подумала бы, что он не доверяет ее суждению и компетенции. Это было последним, что он хотел внушить Ухуре.

– Хорошо, лейтенант, если Алый не возражает. Но… будьте осторожны.

Ни согласившись на просьбу Ухуры, ни отклонив ее, Алый присоединился

к прочим, допуская Ухуру в их круг. Их голоса взмыли вверх, и слились, и захватили ее в плен музыки.

Не сводя глаз с их группы, Джим попятился назад и вызвал мостик.

– «Куундар» не предпринимает никаких действий, сэр, – сказал Сулу. – Совсем никаких. Но он все еще там.

– Просто торчит там и все?

– Просто торчит и все.

– Ну так будем поступать так же, – сказал Джим. – Пока что. Старшина Рэнд, объявите смену физических условий. Десятиминутная отсрочка на случай возможных критических замечаний.

Обычная на кораблях отсрочка реального изменения физических условий

после его объявления была принята прежде всего в интересах исследователей, производящих опыты, на которых такое изменение могло сказаться, но, поскольку «Энтерпрайз» был пока недоукомплектован исследовательским составом, замечаний Джим не получил.

Он открыл канал связи с Инженерным.

– Мистер Скотт, – сказал Джим, – пожалуйста, уменьшите гравитацию до одной десятой «же» по всему кораблю.

– Думаете, это мудро, капитан? Вы что…

– У нас гости, мистер Скотт. Я бы хотел, чтобы они чувствовали себя комфортно.

– Но, кап’тан, вы ж свободно пускаете этих ребят по кораблю! Мы не зна’м…

Джим оборвал связь. Он бросил взгляд на группу, – уходить ему не хотелось. Но Скотт слишком уж часто с ним спорил.

– Линди, я вернусь через минуту. Не приближайся к ним слишком близко, ладно?

Он взбежал вверх на галерею, велел охране вызвать его, если что-нибудь изменится, и направился к Инженерному.

На полпути к лифту он споткнулся об полку перехода на один «же», которая, он знал, сейчас будет – но забыл об этом. Его бросило вперед. Почти рефлекторно он уклонился от ребра переборки, и, падая, сумел перекатиться. Сделав кувырок, он растянулся на палубе, скорее удивленный, чем пострадавший.

Джим поднялся на ноги, осторожно ощупывая колено. Оно болело не сильнее, чем до падения. Однако остальные части тела все же крепко приложились о палубу.

Ну просто здорово, подумал Джим. В моей официальной биографии так и напишут: во время своего первого контакта позволяет своему офицеру по науке броситься вперед сломя голову… да, и притом сломя эту самую голову; не может заставить своего главного инженера повиноваться прямому приказу… но зато он может упасть на палубу, да так ловко, что даже при этом не убьется.

Он чувствовал, что потихоньку, понемножку начинает распаляться: он был зол на себя, очень зол – на Скотти, и страшно разозлился на Спока. Офицер по науке принял совершенно беспардонное решение, когда пошел на общение с летающими людьми, не соразмерив риска. Вулканец заслужил самого серьезного взыскания за состояние, в которое он привел себя – при условии, что он выживет. Что же касается главного инженера…

Джим добрался до машинного отделения, которое выглядело так, словно кто-то тут развлекался тем, что разбирал на части все оборудование подряд, не имея при этом ясного понятия, – а чем он, собственно, занят. Джим остановился возле нескольких пар ног, торчавших из-под какого-то сложного механизма.

– Мистер Скотт. – Ни одна пара ног не шелохнулась. – Мистер Скотт!

– Да, капитан?

Джим вздрогнул. Скотт стоял у него за спиной и с любопытством смотрел на него, в руках у него были какие-то схемы.

– Я хочу поговорить с вами о гравитации, – сказал Джим.

– Оч’нь хорошо, капитан. Значит, я все ж могу оставить ее как есть?

– Не можете. Я объявил о смене условий, и не собираюсь отменять приказ. Вы собираетесь произвести это изменение – сейчас – или мне нужно сделать это за вас?

Скотт уязвленно посмотрел не него, однако двинулся к сложной панели управления. Моментом позже вспыхнул индикатор смены физических условий. Через тридцать секунд сила тяжести упала по одной десятой «же».

– Вот, капитан. У вас гравитация, какой вы хотели. Да только… – Выражение лица Джима заставило его неуверенно замолчать.

– Мистер Скотт, – сказал Джим, настолько тихо, чтобы никто в отсеке не

мог его слышать. – Вы развели полемику по поводу каждого приказа, или запроса, который я отдал или сделал с тех пор, как принял командование. До сих пор я мирился с этим, поскольку вы хороший инженер. Но больше я с этим мириться не стану. Я предпочитаю думать, что имею дело скорее с недопониманием, чем с намеренным неподчинением командующему. Так что я не стану возбуждать дело против вас. Но кто-то из нас должен уйти, и я не собираюсь быть этим кем-то. Я думаю, будет лучше, если вы подадите прошение на перевод. При некотором везении, Звездный Флот вскоре подыщет для вас более подходящие физические условия.

Он замолчал в ожидании ответа.

Скотт молча глазел на него.

– Вам ясно?

– Перевод, капитан? – потрясенно сказал Скотт. – С «Энтерпрайза»?

– Перевод. С «Энтерпрайза».

Скотт ничего не ответил. Джим повернулся и зашагал прочь, с тяжелым

сердцем, зная, что должен был решить эту проблему более удовлетворительным способом, но по-прежнему не имея представления, что бы это мог быть за способ.

Линди ласково потрепала Афину по переливающемуся, влажному от пота плечу. Затем запустила руку в ее груву и подтолкнула вперед. Полураскрыв крылья, экираптор шагнул так, будто ему не хотелось ступать на землю. Уши его нервно прядали, стали видны белки глаз.

– Ну, ну, лапочка, – прошептала Линди. – Тихо, лапочка, все будет в порядке. – Но летающие люди одновременно зачаровывали и пугали экираптора. Хотя Линди направляла ее в сторону от них, Афина упорно поворачивала в их сторону. Когда же тон их разговора внезапно изменился, Афина фыркнула и скакнула, резко мотнув головой и чуть не сбив Линди с ног.

Тут Линди увидела на галерее Джима. Он быстро спустился по трапу и подошел к ней. Он, похоже, был так же взвинчен, как Афина.

– Что тут случилось, пока меня не было?

– Ничего. Они все так же поют друг с другом.

– С тобой все в порядке? С Афиной?

– Она не понимает, почему они могут летать, а она – нет. – Пальцы Линди, которыми она держала Линди за гриву, побаливали, – как и мышцы руки – от напряжения, вызванного попыткой удержать здорово сильного экираптора.

– Может, принести аркан?

– Не надо. Чем больше ты с ней борешься, тем больше она выходит из себя. Ей просто надо к ним попривыкнуть.

Песня крылатых людей взлетела в крещендо. Афина, фыркнув,

подпрыгнула, крутанув вместе с собой Линди и подняв ветер своим крылом. Джим быстро отступил.

– По крайней мере, заведи ее в ремонтный бокс.

– Нет! Я ее там не смогу успокоить. Не сейчас. Она поранит себя.

– Линди, я должен думать о всеобщей безопасности…

– Я этого не сделаю, черт! Кроме того, она слишком горячая, ей нужно

двигаться, или ей станет плохо. Просто оставь нас в покое, и с ней все будет нормально. Джим, я не могу одновременно разговаривать с тобой и успокаивать ее.

Джим повернулся и твердо пошел прочь, не сказав больше ни слова.

Ему просто необходимо было сделать хоть что-нибудь, но что – он не знал, так что он вызвал мостик. «Куундар» Коронин по-прежнему не проявлял агрессии. Джим подавил желание того, чтобы Коронин что-нибудь предприняла, зная, что виной такому желанию – его раздражение. И связался с лазаретом.

– Боунз, когда коммандер Спок сможет приступить к работе?

– К работе! – сказал Маккой. – Не рассчитывай на него скоро, Джим. Он по-прежнему без сознания.

– Черт. – Джим попытался, без особого успеха, заставить свой голос звучать не слишком озабоченно. Раз в кой-то веки мне нужен офицер по науке, – и пожалуйста: он идет и выводит себя из строя.

– Джим… – сказал Маккой.

– Что?

– Что там у вас происходит?

Песня все звучала, но летающие люди по-прежнему не двигались; Ухура стояла среди них, молчаливая и внимательная.

– Боунз, – сказал Джим. – Я зол, как черт.

… Он помнил, как парил над землей, ловя ветер, – легкое тело, длинные пальцы, неустающие тонкие мышцы. Сенсорное восприятие было не похоже ни на что, дотоле испытанное. Его сверхострое зрение различало каждую травинку, каждое движение, каждую тень. Небольшое, покрытое мехом существо, не ведающее о его присутствии, приподнялось на задние лапки над пучком травы, и понюхало воздух.

Он почувствовал внезапный голод. И упал вниз.

Данные на медицинских сенсорах вводили Маккоя в замешательство. Пульс коммандера Спока был сейчас достаточно частым, чтобы можно было не опасаться за его жизнь. Противошоковая терапия привела эту чертову вулканскую температуру в ее раскаленную норму. Маккой не мог обнаружить никаких функциональный повреждений. И все же вулканец оставался в глубоко бессознательном состоянии, и считываемые с мозга показания были невыражены и хаотичны.

– Может, это он так спит, – пробормотал Маккой, раздосадованный на себя за их первый разговор, за то, что затеял спор, из-за которого Спок сбежал из лазарета. Медицинская запись Спока практически ничего не содержала. По-видимому, полувулканцы никогда не болели. Предыдущий врач оставил запись: вулканцы излечивают себя сами куда чаще, чем их излечивают врачи. Как правило, выводить вулканца из целительного транса неразумно.

Так что, рассерженный на свою неспособность сделать что-нибудь полезное, всерьез обеспокоенный и озадаченный, Маккой стал просто наблюдать за Споком, не пытаясь пока больше ничего предпринимать. Биотоки мозга вулканца не раз и не два начинали стабилизироваться, но всякий раз снова сбивались.

Джим сидел на нижней ступеньке трапа, глядя на летунов и на Ухуру. Интенсивный разговор все продолжался. Он подумал, не отозвать ли все же Ухуру, но она не выказывала ни малейшего признака шока, который поразил офицера по науке, ни беспокойства, ни даже усталости.

Он припомнил, что она сказала Алому: «Мистер Спок провел с вами слияние разумов?» Он никогда не слышал такого термина, – означало ли это то самое, чем казалось по звучанию?

Над ним послышались шаги: вниз по трапу спускался Стивен. Он присел ступенькой выше Джима и оперся локтями о колени.

– Надеюсь, вы не ждете, что я развлеку ваших друзей, – сказал он, – потому что в одной десятой стандартной гравитации на жонглирование так же скучно смотреть, как и жонглировать.

– Я просил критических замечаний, – сказал Джим.

– А, у меня нет замечаний, только наблюдения. Так, по-вулкански. А что они делают? – Он кивнул в сторону летунов.

– Думаю, разговаривают друг с другом. – Джим хотел было сказать ему, –

поскольку он все же был как-никак пассажиром, – чтобы он вернулся в отсек, где квартировала водевильная компания. Затем внезапно передумал. – Стивен, а что, вулканцы обладают экстрасенсорным восприятием?

В первый раз с тех пор, как Джим с ним познакомился, Стивен принял совершенно вулканский вид. Он вопросительно приподнял темно-русую бровь:

– Почему вы так думаете?

– Из-за выражения «слияние разумов».

– Что вы знаете о слиянии разумов?

– Ничего, – сказал Джим. – Потому и спрашиваю.

– Где вы о нем слышали?

– Лейтенант Ухура, похоже, думает, что именно так Спок осуществил общение с летающими людьми.

– Разум вулканца может установить связь с разумом другого разумного существа, – признал Стивен. Он произнес ту же самую короткую фразу, которую сказал Алый; должно быть, она была на вулканском языке.

– И что, любой вулканец может установить эту связь? Вы можете?

– Большинство вулканцев постарается, по возможности, избежать этого. Это… эмоциональный опыт. Что же касается меня – как бы ни желала моя семья обратного, я все же являюсь вулканцем.

Долгий симфонический разговор закончился флейтоподобным перепевом между Алым и летуном, мех которого был расчерчен рыжеватыми и коричневыми завитками. Музыка стихла. Круг распался.

Ухура, казалось, сбросила околдовавшие ее чары. Будто бы всю свою жизнь она искала такую музыку, которая захватила бы ее вот так, как сейчас. Ей хотелось побыть одной, чтобы прочувствовать ее, продумать ее и понять. Она негромко пропела одну фразу. Не вполне верно. Она попробовала снова. Не вполне, но уже ближе.

Ухура боялась, что понять эту музыку до конца она никогда не сможет.

Капитан Кирк подошел к ней.

– Все в порядке?

Ухура кивнула.

– Спок вернулся к нам? – спросил Алый.

– Нет, – сказал капитан. – Он все еще в шоке.

Летун в завитушках ссутулил плечи и частично расправил крылья, –

они затрепетали у него над головой. Афина, стоявшая неподалеку, тревожно фыркнула и тоже раскрыла крылья, – не то для равновесия, не то для защиты.

Летун пристально посмотрел на Ухуру, моргая своими сверкающими пурпурными глазами.

– Ваш язык, – сказал он, тщательно подбирая слова, – монотонен. А его шаблон тривиально прост.

Емкость языка летунов вызывала у Ухуры благоговение: они смогли

не только постичь чужой язык, но и выучить его буквально за несколько минут.

Летун имел в виду именно то, что говорил. Стандартный не содержал тонов и мелодий. Чувствуя себя так, будто она утеряла связь со своим миром, она все же была признательна летуну за его утверждение. По крайней мере, она могла на него ответить.

– В Федерации есть языки, которые нужно петь, – сказала она. И даже у людей есть говоры с мелодией. – Она произнесла несколько слов по-китайски. – Но большинство различных видов может говорить на Стандарте – я хочу сказать, они физически могут его воспроизвести. Это удобно – иметь общий язык.

– Как вы его выучили так быстро? – спросил капитан. – И можете ли вы делать слияние разумов?

– Способности Спока дали мне первый опыт такого общения, – сказал Алый. – У нас другие способы быстрого обмена информацией. Поэтому я и прекратила разговор с вами – чтобы передать ваш язык моим товарищам. Они возражали против того, что я буду говорить за них, а мне тоже совсем не хотелось занимать место, мне не принадлежащее.

– Что вы имеете в виду? – спросил Кирк.

– Это как если бы… как если бы мне пришлось стать капитаном. Вы же уже знаете, Джеймс, что у нас нет ничего подобного.

– А теперь – вы все можете говорить на Стандарте?

– Пока немногие могут. Через несколько ваших дней, информация обойдет весь мир-корабль.

Подошли Линди и Афина. Афина нервно посматривала на летунов, ее крылья все еще были наполовину раскрыты и подрагивали на кончиках. Летуны смотрели на нее серьезно и с любопытством.

– Она испугана, – сказала Линди. – Ей хочется последовать за вами, когда вы летаете.

– Это – Афина, а вы – Амелинда, иллюзионист?

– Да. Меня зовут Линди.

– Прозвище?

Линди кивнула.

Алый протянул одну длинную, с острыми когтями, руку, Афине.

– Афина не эволюционировала в достаточной степени к своему окружению. Она не может летать. У нее нет когтей, и она не может охотиться. Она несчастлива.

– Боюсь, это правда, – сказала Линди.

Экираптор ткнулся носом в руку Алого. Ухура затаила дыхание.

Поскольку Афина была по природе своей травоядным животным, превращенным в хищное, она могла воспринять Алого как соперника или опасного хищника. При этом Ухуре подумалось, что оба варианта добром не кончатся. Но Афина не выказала ни испуга, ни агрессии. Достаточно приглядевшись к ним, она теперь, похоже, воспринимала летающих людей спокойно. Может, она думала, что это просто странная разновидность людей.

– Бедняжка, – сказал Алый. При этом сочувственном комментарии Линди изумленно взглянула на Алого.

– Это создание очень интересно, но мне бы хотелось осмотреть ваш корабль. – Завитки на шкуре третьего летуна сменялись золотыми и коричневыми полосами, формируя неяркий узор.

– Гравитация теперь для вас подходит. Вы можете идти по «Энтерпрайзу» безо всякого риска.

Стивен, стоявший в нескольких шагах от них, восхищенно покачал головой.

– Просто не могу поверить, – сказал он.

– Во что? – спросил капитан.

Стивен засмеялся. Видеть открыто смеющегося вулканца было как-то

некомфортно. Хотя Стивен смеялся не так уж весело.

– Теперь они все благодаря Споку говорят в точности как он.

Ухура не могла не улыбнуться, поскольку Стивен был прав.

– У разных людей разные способы говорить? – спросил Алый.

– Да, – сказала Ухура. – Мистер Спок принадлежит к народу, который

делает акцент на рационализме и точности вместо эмоционального подхода…

– К тем, кто разрушают в себе и в других все то, что придает жизни смысл, – сказал Стивен. – Радость, и любовь…

– Вы – Стивен? – спросил Алый.

Стивен поколебался. Ухура знала, о чем он думает: когда Алый назвал по имени ее, она тут же подумала, – что Спок сообщил о ней летуну во время слияния разумов?

– Да, – сказал Стивен.

– Мне в высшей степени интересно встретиться с самыми разными существами здесь и везде, – Алый дотронулся кончиком языка до усиков. – Мне не приходилось раньше встречать других разумных существ.

– Я раньше никогда не видел корабля Федерации, – сказал золотисто-коричневый.

– Пожалуйста, идите за мной, – сказал капитан.

Алый и светлый вскарабкались по трапу вслед за Ухурой и капитаном Кирком, постукивая когтями по ступенькам, но золотисто-полосатый летун и кремовый с зелеными глазами, пока не говорившие на Стандарте, оттолкнулись от палубы и пролетели десять метров, что отделяли их от галереи.

Афина фыркнула и заржала, когда крылатые люди взлетели. Линди знала, что глупо приписывать экираптору человеческие чувства, что ум ее соответствовал уму обычной лошади. И все же Линди послышалось в ее ржании одиночество и растерянность.

– Может, они вернутся, – сказала она. А, может, и нет, – тут же подумала

она. Ведь, кажется, Алый высказал неодобрение по поводу Афины, – сказал, что она не адаптирована к ее окружению. Когда Линди увидела, как крылатые люди взлетели, она невольно представила Афину летающей вместе с ними, на мире-корабле. Теперь она задумалась, – а, может, это возможно? Может, Алый разрешит? Она отпустила гриву Афины и слегка потрепала ее по шее.

Стивен, стоявший у видового порта, смотрел на мир-корабль.

– Просто нечего сказать. Он слишком невероятен, чтобы можно было хоть что-то сказать.

Афина вдруг быстро прорысила через палубы, резко повернула и поскакала в другую сторону. Ее копыта зарывались в рыхлую землю. Ее немного занесло на повороте, когда она, крутанувшись, поскакала галопом в сторону галереи, к которой полетели летучие люди. Она раскрыла крылья. Они захлопали по воздуху. Ее копыта оторвались от земли.

– Афина! – закричала Линди.

Линди понимала, что экираптор все равно не остановится. Афина

подпрыгнула и заскользила низко над палубой. Где-то в глубине ее лошадиного мозга, очевидно, угнездилась мысль, что, чтобы взлететь, надо просто следовать за летающими людьми. Но у нее не было ни достаточной практики, ни пространства перед галереей. В последний момент она попыталась отвернуть, но ударилась плечом об ограждение. Она упала и покатилась по палубе, неистово колотя крыльями воздух.

Линди побежала к ней. Экираптор лежал, неловко разбросав ноги; одно крыло подогнулось под него, другим он по-прежнему бил по воздуху. Он вскинул голову и закричал. От испуга лошадь встретила Линди оскаленными зубами; Линди едва ли обратила на это внимание. Она ухватила Афину за челку одной рукой, а другой накрыла ее ноздри, в надежде заставить ее не двигаться. Если она сломала ногу или крыло и попыталась бы встать при этом на ноги, она бы повредила себе еще больше.

– Тише, Афина, тише, сладкая моя…

Вес Линди, особенно при одной десятой гравитации, вряд ли был бы помехой Афине, но голос ее проник сквозь испуг и успокоил животное, так что оно не пыталось больше дергаться. Линди продолжала шептать ей не имеющие особого смысла слова, которые еще больше ее успокаивали. Не убирая руку с носа экираптора, она осторожно провела другой рукой по его передней ноге, затем по другой. Она не обнаружила каких-либо признаков повреждения или перелома. Под пальцами, под кожей лошади, она ощущала ровные и крепкие кости. Успокоившись за ее передние ноги, Линди начала поглаживать ее свободное крыло, пока его биение не успокоилось и прекратилось. Она попыталась дотянуться до ее задней ноги, но не могла сделать это, не убрав руку с головы. Если ее отпустить, Афина вскочит на ноги и попытается бежать.

До руки Линди дотронулся Стивен. Он положил одну руку на холку Афины, другую на ее нос, поверх руки Линди. Рука его была горячей, как будто у него был жар.

– Все в порядке, – сказал он, обращаясь то ли Линди, то ли Афине. – У

меня она не будет дергаться, Линди.

Линди убрала руку из-под его руки, признательная за помощь. Если

Стивен вообще смог приблизиться к Афине, когда она в таком состоянии, он, вероятно, сможет и убедить ее не двигаться. Он негромко начал произносить какие-то странные слова. Учащенное дыхание экираптора немного успокоилось. Линди потрепала Афину по боку, провела рукой по бедру и коленному суставу, затем ощупала скакательный сустав, сухожилие, область возле щетки и копыта.

– Стивен, теперь отпусти ее, пожалуйста, пусть встает. Стивен?…

Он как-то отсутствующе посмотрел на нее. Затем потряс головой, и

пустое выражение глаз пропало. Он побудил Афину подняться на ноги. Она с трудом, неуклюже встала, – не из-за травмы, – просто потому, что лошади всегда выглядят неуклюжими, поднимаясь на ноги. Линди проверила другую ее заднюю ногу и крыло, но не нашла никаких серьезных повреждений.

– Пусть пройдет – несколько шагов.

Афина, опустив голову, позволила Стивену провести ее вперед. Она

опустила крылья, затем сложила их. Насколько Линди могла судить, она была здорова. Теперь, когда прошли ее испуг и страх, Афина выглядела так, будто приняла участие в длинной, тяжелой скачке и, проиграв, надорвала сердце.

Глаза Линди затуманились. Она боролась с собой, чтобы сохранить самообладание. Но у нее ничего не вышло, и она разрыдалась.

– Эй, Линди. – Стивен дотронулся до ее плеча. – Она в порядке – ничего не сломано.

– Она не в порядке! – Линди провела рукавом по глазам, чтобы стереть слезы. И сердито повернулась к Стивену. Она сердилась не на его, – может, на себя, на весь мир, – просто сердилась. – Я все сделала, что могла. Но ей почти хватило места, она почти смогла взлететь. Это – худшее, что я могла ей сделать!

Он приподнял одну бровь. Только тогда, когда он впадал в

мрачноватую задумчивость, – только в эти моменты он выглядел вулканцем.

– Логика указывает на то, – сказал он, – что, если она не может летать здесь, мы должны отвезти ее туда, где она может летать.

– Мир-корабль…

Серьезное выражение слетело с его лица.

– Хотите рискнуть?

– Конечно! Но Джим…

– Джим? При чем тут Джим? Вопрос в том, хотите ли вы сами

рискнуть, отправившись на невооруженной яхте в место, принадлежащее другой расе, при том, что вокруг еще болтается клингонский разбойник?

Это немного осадило Линди.

– Но… у нее нет причин нападать на нас.

– А зачем ей причина?

– Мне до нее нет дела, – сказала Линди. – Но как насчет летающих людей? Что, если они не хотят, чтобы мы отправились в их мир?

– Они же пригласили Джима Кирка. Они даже Спока пригласили. А ведь мы куда прикольней Спока! Ну же, давай.

Линди побудила Афину двинуться вперед. Экираптор уныло потерся об нее носом. Стивен открыл двойные двери причального люка.

Устаревшая списанная адмиральская яхта была побита возрастом и

полетами. Из основной кабины было выдрано все, вплоть до внутренней деревянной обшивки. Из мебели в ней оставались только сиденья пилота и второго пилота.

– Давай, радость моя, – прошептала Линди. Афина поколебалась на пороге, дергая ушами взад-вперед. Затем осторожно ступила на борт. Ее копыта гулко простучали по деревянному паркету.

– И насколько крупные у вас из-за всего этого будут неприятности? – спросила Линди.

– Я отправляюсь в мир-корабль, – сказал Стивен. Я иду туда с вами или без вас, и я не нуждаюсь в позволении капитана Джеймса Ти Кирка. Вы идете со мной?

– Да.

Двигатель наполнил шаттл легким, еле слышным гулом. Стивен отсоединил свой корабль от докового модуля и отвел «Дионис» от борта «Энтерпрайза».

Коронин, находившаяся на командной палубе, делала вид, что не замечает напряжения, нараставшего в боевой рубке. Ее команда не могла понять, почему она ничего не делала, почему она просто ждала и наблюдала.

У них просто не хватает выдержки, сказала она себе. Если бы они попрактиковались в ожидании пятнадцать лет, как я, они бы поняли, как это полезно. Если бы выжили.

Недавно, например, их интересовало, почему она пропустила парусник,

вместо того чтобы его захватить; а также: почему она не выводит из строя «Энтерпрайз». Они верили имперской пропаганде, что «Куундар» может победить любой корабль Федерации. У Коронин было достаточно опыта и достаточно знаний, чтобы понять, что, если «Куундар» и может уничтожить звездолет класса «Созвездие», то и этот звездолет тоже может уничтожить «Куундар». Взаимоистребление не сулило выгоды.

Она смотрела на маленький корабль, который отошел от причального модуля «Энтерпрайза». Но это был маленькая потрепанная федеративная яхта, а не парусник. Быстрое сканирование дало некоторые необычные результаты, но не те, что указывали бы на то, что чужие существа пытались скрытно проскользнуть мимо нее. Парусник постепенно отходил от борта звездолета, держа курс между «Энтерпрайзом» и «Куундаром».

Так что, на текущий момент, забавляясь дискомфортом подчиненных, Коронин ждала и наблюдала.

Все летающие люди получили прозвища; светлого теперь звали Касающийся Неба; молчаливый кремовый, с зелеными глазами, был назван Зеленым; а пятнисто-полосатый принял имя Солнце-и-Тень. Джим провел их на мостик.

– Капитан Кирк! – сказал Сулу. – «Дионис» отделился от «Энтерпрайза»!

– Что?… «Энтерпрайз» – «Дионису». Стивен, это Джим Кирк. Какого черта вы там делаете?

На экране появилось изображение Стивена.

– Направляюсь на мир-корабль, – сказал он.

– Но вы не можете!…

– Вполне могу.

– Стивен, это первый контакт… – Он умолк, осознав, что летуны стоят позади него, глядя на все это с любопытством.

– И лишь офицеры Звездного Флота, к тому же обладающие специальным

сертификатом, могут говорить с новым народом, не начав при этом галактической войны? – спросил Стивен. – Я оценил вашу самонадеянность.

– Я не могу вам позволить идти туда.

– И как вы предлагаете меня остановить? Сбив мой корабль? Объявив

военное положение?

Джим заколебался. При определенных обстоятельствах, закон

Федерации о первом контакте и шишки из Звездного Флота встали бы на его сторону, если бы ему пришлось сбить самовольно вышедший из дока корабль. Но Джим не собирался стрелять по «Дионису», и Стивен это знал. Он, вероятно, знал и то, что «Дионис» сейчас вне досягаемости транспортного луча. Джим мог бы погнаться за ним, но у «Диониса» на коротких дистанциях было куда больше хода и маневренности, чем у «Энтерпрайза»; «Дионис» вошел бы в мир-корабль, куда «Энтерпрайзу» было не попасть, прежде, чем корабль Джима смог бы набрать нужную для преследования скорость. Что же касается военного положения, у Джима не было полномочий объявлять его, да и сомневался он, что Стивен тогда будет лучше слушаться его приказов, чем теперь.

– Вы знаете, насколько близка граница? Не говоря уже о нашем

приятеле? – Джим бросил взгляд на Сулу. Если «Куундар» атакует «Дионис», Джиму так или иначе придется отвечать; ему придется выбирать между ответственностью за гражданских пассажиров и ответственностью перед всей остальной Федерацией.

– Что за жизнь без риска? – сказал Стивен.

– «Куундар» не предпринимает никаких действий, капитан, – сказал Сулу.

– Стивен, вы не можете один лететь на мир-корабль! – сказал Джим.

– Но почему же нет? – вмешался Алый. – Стивен, добро вам пожаловать, как и любому другому из вашей команды.

– Алый, пожалуйста… – Джим снова повернулся к экрану. – Стивен, не делайте этого. Федерация… строго относится к тем, кто вмешивается в первый контакт, не имея на это разрешения. Кроме того, это может быть опасно!

– В центре может быть опасно, – сказал Алый. – Там… дикие места. Но никто не причинит вам вреда на периметре. Джим, почему вы хотите, чтобы Стивен не летел на мир-корабль?

– У нас есть правила… законы, – которые говорят о том, как вступать в контакт с расой, с которой мы прежде не встречались.

– Как это странно, – сказал Алый.

– Проверьте как следует список допущенных к контакту, посылая флот за мной вдогонку, – сказал Стивен.

– Стивен!

Изображение вулканца исчезло. «Дионис» перестал отвечать на вызов с «Энтерпрайза».

Кажется, это правильно, что я говорил с ним спокойно и резонно, подумал

Джим. Ему казалось, что Стивен получает от споров удовольствие. Нахмурившись, он поднялся и подошел к Сулу, сидевшему за рулевой консолью. Сулу указал на сенсоры.

– Ничего, капитан. Коронин просто наблюдает.

– Выжидает, – сказал Джим.

– Что это за… предметы? – спросил Алый.

– Какие предметы? – рассеяно сказал Джим Алому. Его беспокоило отсутствующее выражение лица Ухуры. – Лейтенант, вы уверены, что с вами все в порядке?

– Да, капитан, – Она вернулась к своей консоли, что-то напевая себе под нос.

– Все эти артефакты, – сказал полосатый летун.

Солнце-и-Тень пошел по верхнему уровню мостика, глядя на инструменты и дотрагиваясь до контрольных клавиш.

– Пожалуйста, не делайте этого! – сказал Джим.

– Не делать чего? Не идти? Трогать? Смотреть?

– В основном – не трогать.

– Почему?

– Эти «артефакты» – для контроля над кораблем. Это опасно – менять настройки, когда не знаешь, что делаешь.

Они похожи на детей, подумал Джим. На тех, что всегда не против исследовать, откуда исходит свет или что означает кнопка.

Касающийся Неба сказал что-то на своем языке, Зеленый ответил, и все четверо летунов заговорили одновременно.

– Я не понимаю, – сказал Солнце-и-Тень. – Что означает «контроль»?

– Это устройства для того, чтобы направлять «Энтерпрайз» – выбирать курс. У мира-корабля должно быть что-то подобное.

– Нет.

– Тогда как вы ведете его? Как вы его останавливаете и снова запускаете? Как вы отслеживаете окружение?

Летуны снова посовещались.

Ни одно из этих слов не применимо к миру-кораблю, – сказал Касающийся Неба.

– Теперь я не понимаю, – сказал Джим.

– Мир-корабль не движется, – сказал Алый. – Он не запускается, и не останавливается, – так что никто его не ведет.

– Но он же двигался, – он вышел оттуда, где вы были, и прибыл сюда.

– Нет, он остается на месте. Он… сложно сказать на вашем языке. Он… определяет место. Вселенная движется вокруг него.

– Но… – Джим умолк. Хорошо бы все же офицер по науке не был так

неосмотрителен, чтобы вывести себя из строя. Может, вулканец смог бы обсудить физику этого дела с летунами, или, по крайней мере, определиться с терминами, чтобы все были уверены, что обсуждают одну и ту же физику. Если речь вообще идет о физике. Это выглядит скорее как религия.

Солнце-и-Тень с неуемным любопытством тыкал пальцем в контроль сенсоров на научной консоли.

– Солнце-и-Тень, пожалуйста, не меняйте установки сенсоров, – сказал Джим, с трудом сохраняя терпение.

Солнце-и-Тень перестал играть контролем, но от станции не ушел.

– Капитан, – сказал Сулу, – если мир-корабль не сменит курс, то в течение часа мы войдем в зону, на которую Звездный Флот даже не претендует.

Джиму нужно было заняться этим, но летунов тоже надо было чем-то занять.

– Старшина Рэнд, – сказал он, – пожалуйста, проведите для наших гостей экскурсию.

Рэнд с опаской приблизилась к четырем летунам и попыталась убедить их

воздержаться от игры с управлением, в то время как они забросали ее кучей вопросов.

Джим начинал думать об Алом как о госте, который привел с собой трех

незваных детей и остался «на послеужина».

Для первого контакта между двумя высокоразвитыми расами это слишком, подумал Джим с досадой.

Сулу вывел схему на экран. Три концентрические окружности означали

границы: внутренняя – подконтрольной Федерации области, средняя – Клингонской империи, а внешнюю полагал границей Федерации Звездный Флот. Появление мира-корабля вывело «Энтерпрайз» за пределы среднего кольца. Как только они пересекут внешнее кольцо, «Энтерпрайз» будет кораблем, незаконно вторгшимся на чужую территорию.

– Спасибо, мистер Сулу, – сказал Джим.

Через миг Сулу понял, что капитан не намеревается отдать ему приказания о смене курса. Усмехнувшись, рулевой снова повернулся к своим приборам.

– Алый, – сказал Джим. – Я должен поговорить с вами о серьезном деле. Вам мир-корабль движется…

– Но мы же объяснили, он не движется.

– Ладно! Я не буду спорить о словах. Вселенная приближает свою опасную часть к миру-кораблю. Моему кораблю нельзя попадать в эту часть Вселенной. Мне придется отойти. Если мир-корабль останется там, где он сейчас, вы можете оказаться окружены враждебными существами.

– У меня нет причин проявлять враждебность к другим существам, – как и у них.

– Я это знаю. Но Клингонская Империя известна тем, что сначала нападает, а потом уже задает вопросы.

– Они не захотят нападать на мир-корабль, но мы будем рады им, если они нас посетят, – так же, как и вам.

– Пожалуйста, отнеситесь серьезно к тому, что я говорю, – сказал

Джим. – Вы, все ваши люди, весь ваш мир-корабль будут в

опасности, если вы не сможете убедить Вселенную оставить вас в безопасной зоне.

– Мне было бы жаль прямо сейчас передвинуть Вселенную, – сказал Алый. – Еще много нужно узнать о вас и вашем народе, и о тех существах, которые вам противостоят.

– Вы понимаете слово «война»?

– Спок передал мне это слово.

– Война – это ужасно, Алый. Если клингоны проявят враждебность,

– не ждите, чтобы с ней поближе ознакомиться. Двигайтесь… двигайте вселенную, если нужно.

– Я запомню, что вы мне сказали, Джеймс.

– Капитан Кирк! – сказала Ухура. – доктор Маккой вызывает охрану – это мистер Спок!

Джим нахмурился, но решил, что лучше пойти выяснить, что там происходит. Алый двинулся было за ним в лифт.

– Пожалуйста, вернитесь на мостик, Алый, – сказал Джим. – Я не знаю, что там случилось. Это может быть опасно.

– Вы столького боитесь, Джеймс, – сказал Алый.

– Я только беспокоюсь, что вы можете пострадать в непривычном для вас окружении! – сказал задетый Джим.

– Джеймс, – мягко сказал Алый. – Я летаю с молниями.

В стесненном пространстве лифта Алый приоткрыл одно широкое крыло. Тонкая, покрытая коротким мехом кожа была рассечена черным шрамом. Алый снова сложил крыло. Двери лифта открылись. По коридору разносилось эхо криков. Джим направился к лазарету, проскальзывая длинными прыжками в низкой гравитации.

Два офицера охраны пытались удержать Спока. Один из них отлетел в сторону и ударился об дальнюю стену. Оглушенный, он соскользнул на пол. Росту в нем было более двух метров, был он массивный, с накачанными мышцами. Спок бросил его через комнату взмахом руки.

– Коммандер Спок!

Вулканец освободился от захвата второго офицера. Он вскинул

руки и ударился ладонями о стены, составлявшие угол комнаты позади него.

– Держите его! – В руке Маккоя был гипо-спрей.

Офицеры охраны поглядели на Маккоя, поглядели друг на друга и опасливо приблизились к Споку.

– Коммандер Спок! – Джим надеялся, что его голос сможет

достигнуть той части мозга офицера по науке, которая по-прежнему могла отзываться на приказы. Не слишком-то мне пока что везло с приказами вулканцам, подумал Джим.

Плечи Спока напряглись. Джим подобрался. Но вулканец не замечал Джима, он видел что-то другое. Вместо того, чтобы броситься мимо него или на него, он вскинул руки и ухватился ими за воздух. Он закричал, затем его спина выгнулась, и он упал.

Маккой опустился возле него на колени, дотянулся до его шеи, пощупал пульс. Алый продвинулся внутрь комнаты.

– Он с вами говорил? – спросил Джим.

– Нет, – ответил Алый. – Но он сказал мне… он сказал нам, всем нам,

разве вы не слышали? Его боль… Он полагал, что я снова дотянусь до него.

Спок раскинул руки.

– Не земля, – прошептал он. – Небо… Здесь нет неба…

Он попытался подняться. Зашипел гипо-спрейер: Маккой ввел

седативное. Спок недолго боролся с действием препарата, затем обмяк и опустился на пол.

– Я не хотел колоть ему слишком большую дозу, но я боюсь, что он поранит себя, – сказал Маккой. – Он не понимает, где он. Он грезит о мире-корабле. О полете.

Алый печально посмотрел на Спока.

– Мне так жаль, что он пострадал. Если бы вернуть ему его знания, и забрать взамен эту боль…

– Но что с ним, Боунз?

– Я не знаю! – Маккой швырнул гипо-спрейер на стол. Из-за низкой гравитации он со стуком подпрыгнул несколько раз.

– Легче стало? – сухо спросил Джим.

– Да, – сказал Маккой. – Легче. Если б я знал, что с ним, я бы,

вероятно, смог что-то сделать. – Он поднял Спока и уложил его на диагностический стол. Вес взрослого вулканца при гравитации в одну десятую был незначительным.

– Что именно произошло, когда вы обменивались информацией? – спросил Джим Алого. – Если вы сможете описать процесс…

– Мои люди общаются множеством способов., – сказал Алый. – Я могу

говорить с другим разумом путем простой электромагнитной передачи и приема. Спок может… воспринимать информацию и передавать ее посредством влияния на паттерны мозга.

– Тогда он, должно быть, слишком много ее воспринял, – сказал Маккой. Он задумчиво сощурился. – В медицинской литературе очень мало сказано о слиянии разумов… – Он умолк.

– Он понял – задолго до меня, – что мы можем никогда так и не заговорить друг с другом без его способности, – сказал Алый. – Его способности, не моей.

– Его способности, – сказал Джим. – Слияние разумов?

– Да, – сказал Алый. – Это я и говорю. – Он произнес необычное слово. – Этот термин дал Спок.

– Я не говорю по-вулкански, – сказал Джим.

– О, – сказал Алый. – Как это жаль. Вы должны его выучить. Это очаровательная интеллектуальная конструкция…

– Простите меня, – сказал Джим, – Если бы я мог выучить чужой язык за пятнадцать минут, подобно вам, вулканский был бы одним из первых в моем списке. Но – не сочтите за грубость – мне сейчас есть о чем беспокоиться, кроме лингвистики.

Маккой изучал показания медицинских сенсоров.

– Мне это не нравится, Джим. Его жизненные показатели пошли вниз. В его медицинских записях есть отметка, что лучше оставить его спать, если он пострадал, – но не значит же это, что следует оставить его в коме. Но я не знаю, как его вытащить.

– Я понимаю, Боунз. Но я не понимаю, что ты ждешь, чтобы я сделал.

– Я поговорю со Стивеном. Может, он сможет вытащить коммандера Спока из этого состояния. Если у него есть такая способность – я едва ли думаю о нем как о вулканце.

– Тогда у тебя есть кое-что общее с коммандером Споком, – сказал Джим – но Стивен тебе сейчас не помощник. Он отправился на мир-корабль и отключил связь.

– Джим, мы должны отправиться за ним – вернуть его назад!

Джим взвесил предложение.

– Нет, – сказал он. – Опасность для «Энтерпрайза» слишком велика.

– Но Спок может умереть…

– Я, конечно, сожалею. Но я должен считаться с кораблем, и с командой, и с обязательствами перед Федерацией.

В лазарет несмело вошел Ньюланд Рифт.

– Доктор Маккой?

Джим вздрогнул в ожидании хора тявканий, завываний и скулежа. Но Рифт не взял своих собачек с собой. Ему, похоже, было некомфортно в низкой гравитации, и был он обеспокоен.

– Да, мистер Рифт? – сказал Маккой. – Я очень занят…

– Вы видели Линди?

– Нет, в течение какого-то времени.

– Я ее уже везде искал. Капитан, а вы ее не видели? Вы так много времени проводили вместе…

– Простите, но я не знаю, где она. – Джим про себя поинтересовался,

не посчитал ли бывший борец своим долгом взять на себя роль теперешнего отца Линди, и не пришел ли сюда вопросить, честные ли у Джима намерения. Мысль была устрашающая. Тот же вопрос Рифт должен задать Стивену, хмуро подумал Джим.

– Линди должно быть, с Афиной, – сказал Рифт. – Куда бы они могли подеваться?

– Подеваться? Что значит – подеваться? Афина просто никуда не влезет, кроме палубы шаттлов и ремонтных боксов.

– Но ее нет ни там, ни там.

У Джима появилось нехорошее подозрение. Линди проводит много

времени со Стивеном, подумал он. А Стивен сейчас направляется на мир-корабль.

А в мире-корабле Афина может летать.