Первый элемент

Глава 1. Начало бывает разное

«Здравствуй! Я так рада писать тебе это письмо!

Но сначала следует познакомиться. Меня зовут Женевьева, мне двадцать один год, мой род — маги стихии Воды, и в этом году я должна была начать обучение в Академии Стихий на факультете магии Воды. Однако, ректор АС предложил мне стать студентом по обмену. Для меня, как для дочери барона, это предложение является большой честью. Думаю, и ты скоро поймёшь, как это удивительно и важно — меняться местами с жителями других миров!

Ваш мир невероятный — здесь так мало магии и люди её совсем не используют. Совсем нет представителей других рас, это так непривычно для меня. Ещё я никак не могу привыкнуть к местной одежде и еде… (Я буду дополнять список по мере нахождения на Земле).

Ваше учебное заведение очень необычное (как и все здания, в принципе), но красивое. Мои сокурсники не удивились моему переводу, словно внезапное появление новенькой студентки — это абсолютно нормально! Благо, ректор позаботился о моей успеваемости и устроил меня на факультет лингвистики, поэтому учёба, думаю, дастся мне не очень тяжёло (у себя на родине я преуспела в изучении языков).

Я рассказала всё, что могла. На самом деле, эмоций намного больше, а написать то и нечего. Извини, что так мало, но, думаю, ты поняла, что я в восторге!

Как ты себя чувствуешь после телепортации? Расскажи, пожалуйста, обо всем, что чувствуешь и думаешь, мне будет очень интересно!

Вот и всё,

С любовью и безмерным интересом,

Женевьева Дю Валлон.

P. S. Ознакомилась с правилами написания писем в вашем мире и твоей стране — прикольно, не правда ли?

P. P. S. Да, я выучила ваш молодёжный сленг! Как тебе?»

«Ужасно! Это просто… ужасно», — подумала я и крайне скептически рассмотрела полученное письмо, и в тысячный раз порадовалась тому, что не занимаюсь подобными «шуточками», ибо попади письмо не мне, а кому покрупнее и решительнее, отправитель был бы найден и использован в виде манекена в группу хирургии. Мы, хирурги, крайне решительны сами по себе, а есть ещё и те, кто шуток не понимает. С данными индивидами вообще крайне сложно совладать.

— О! — Рядом со мной приземлилась моя соседка по парте. — Что это у тебя? Такой красивый почерк! Кто-то в любви признается?

Пхах. Мне? И в любви?

Я рассмеялась, сложила письмо три раза и спрятала его в карман халата.

— Нет, Маш, не признание в любви.

— Жаль. — Наигранно вздохнула одна из самых красивых девушек, встречаемых мне в моей жизни, и убрала выбившуюся порядку крашенных платиновых волос за ухо.

Больше нам было не о чем поговорить, как и всегда, впрочем. Она уткнулась в телефон, я — в конспект. Мы бы и просидели так до самого начала пар, но вот в кабинет входит наш ректор (которого я в лицо видела раза три за все три года обучения в ВУЗе), скользит взглядом по группе и останавливает его на мне. И его всё ещё, не смотря на возраст, яркие, красивые голубые глаза смотрят на меня то ли с ужасом, то ли с безразличием, то ли ещё с чем-то, я запуталась и не поняла, но в ответ постаралась состроить примерно такой же взгляд. Вряд ли у нас получилось что-то адекватное.

— Васильченко Камелия! Пройдите со мной! — Приказал он, развернулся, на мой взгляд слишком резко, и вышел.

Я вздохнула и, если честно, запаниковала. Зачем я ему нужна? У меня… Я на красный диплом иду, я… Встаю и молча собираю свои вещи. Не думаю, что к ректору вызывают просто так, мне явно нужно взять всё своё с собой.

— Удачи, Ли! — Крикнула мне вдогонку Маша. её поддержали парочку человек с группы, я отсалютовала им двумя пальцами и вышла.

Что-то мне это совсем не нравится. Сжимаю зубы, лямку сумки правой рукой, бумагу в левом кармане, резко выдыхаю, поднимаюсь к кабинету ректора. Стучу по деревянной двери костяшками пальцев, надеясь, что мне не ответят, и я могу спокойно вернутся в свой кабинет до начала пары. Начало учебного года, я не особо хотела бы пропускать.

Но к моёму великому сожалению, мне таки отвечают грубым мужским: «Войдите». Я вхожу, и, если честно, очень хочу выйти обратно.

В довольно большом кабинете помимо самого ректора находится ещё один мужчина, внешность которого меня настораживает. Нет, он выглядит абсолютно адекватно, как, наверное, и должен выглядеть взрослый, ухоженный мужчина, но его взгляд… Уверенный, прямой, смотрящий словно в душу взгляд ярко-синих глаз. Никогда такого цвета не видела. Сразу захотелось закрыть свои просто карие и желательно уйти. К моему большому удивлению, этот мужчина сидел на месте нашего ректора, то есть, на кожаном кресле за рабочим столом из светлого дерева, а наш же ректор скромно стоял рядышком.

— Вызывали, Петр Иванович? — Пищу я, стараясь не смотреть на неизвестного мужчину.

— Да, Камелия, присаживайтесь. — Отвечает не Пётр Иванович, а этот самый…

Желание садится куда-либо резко отпадает, я сжимаю лямку сумки холодными пальцами, прохожу вглубь кабинета и присаживаюсь на стул напротив мужчины.

— Представьте меня, Петр Иванович. — Улыбается человек, обнажая идеальные белоснежные и ровные зубы.

— Да, конечно, — немного потерянно отзывается ректор, наконец, отрывая взгляд со стола на меня, — Камелия, это ректор Академии Стихий — Никандор Хильдес. Он прибыл сюда специально, чтобы забрать тебя в Веслор.

Ага… Детский лагерь что ли какой-то? Хотя, маловероятно. Кто в сентябре отправит детей в лагерь? Интересная картина выстраивается. Я фыркаю от смеха. И, приподняв бровь, переспрашиваю:

— Куда?

— В другой мир, Камелия. — Улыбается в ответ… Ректор Академии Стихий — Никандор Хильдес.

— Лия, просто Лия. — Улыбаюсь и позволяю себе исправить, понимая, что всё это просто шутка, не более. Стало как-то легче по ощущениям, только очень неловко. Глупо как-то даже.

Я только не понимаю, когда я пропустила день шуток? До него ещё полгода где-то. Или это что-то вроде: разыграй своего студента, будет весело! Или очередной пранк? Камера, тик-ток, ютуб, ждите меня!

— Другой мир, значит? — Усмехнулась я, приподняв бровь. — Как же мы туда попадём?

— Как и обычно, — пожал плечами ректор Академии Стихий, очень внимательно смотря на меня, — через портал.

Я откинулась на спинку стула и рассмеялась. Прекрасно, просто прекрасно! Письмо, которое оказалось у меня на руках буквально двадцать минут назад и вот этот мужчина казались одной большой клоунадой.

К сожалению, моего веселья никто не разделил, лишь некий Никандор нехорошо улыбнулся (почти оскалился), чем и прервал мой кратковременный смех (а жаль, ситуация такая, что можно надорвать живот). Я в мольбе перевела взгляд на Петра Ивановича. И в эту же секунду вздрогнул, потому что взгляд этого человека был потерян, даже пуст. На меня смотрели стеклянные голубые глаза, в которых не было даже признаков жизни. Это сильно меня напугало.

— Пётр Иванович, — зову я, — всё хорошо?

В ответ — ничего.

Я вскакиваю, скидываю сумку на пол, огибаю стол, встаю перед ректором. Беру его за руку, но он не реагирует никак, от слова совсем. Меня охватывает паника, я проверяю пульс, внимательнее заглядываю в глаза, даже дыхание проверяю. Но больше ничего сделать не могу: признаков физических отклонений нет, пульс в норме, человек дышит, попеременно моргает, только в одну точку смотрит и не реагирует никак.

— Что с ним?? — Я даже повышаю голос на мужчину, сидящего рядом, настолько становится страшно. Если это всё глупый способ проверить меня на хладнокровие во время работы, то, кажется, я провалила этот тест. Слишком страшно, я с таким не сталкивалась даже в теории, не то, что на практике!

Странный человек улыбается, уже не так страшно и опасно, встаёт, поправляет полностью седые волосы, и делает шаг, вставая в плотную к Петру Ивановичу.

— Про гипноз что-нибудь слышала?

Я скриплю зубами, киваю.

— Так вот, это не гипноз. Это магия, Лия.

— Хорошая шутка. — Криво улыбаюсь. С нервов дёргается веко. Учебный год только начался, а я уже с дергающимися мышцами по всему телу.

— Так это не шутка. — Улыбается радушно Никандор. — А, к сожалению, или к счастью, реальность.

Я злюсь ещё сильнее. Потому что боюсь безумно. Этого человека, того, что он сделал с Петром Ивановичем, и того, что хочет от меня. Когда люди чего-то сильно боятся, они начинают также сильно злиться. Если не сильнее.

Ректор Академии Стихий улыбнулся мне крайне мило, сложил руки за спиной, и прошел вглубь кабинета, рассматривая книжный шкаф, грамоты, висевшие на стенах и портрет нашего президента. На него почему-то посмотрел несколько дольше, чем, как мне кажется, следовало бы.

— Что вам от меня нужно? — Осмелилась спросить я, пока он ходит и ничего не говорит.

— Мне? — Он словно задумался, хотя явно знал ответ. — Твоя магия и ты.

— Вы говорите, как книжный злодей, — хмурюсь я. — Я вас боюсь.

— Меня? Зачем же? — Он удивился настолько, что даже оторвался от созерцания портрета президента и внимательно посмотрел на меня. — Меня не нужно бояться, Лия. Я сказал вам правду: мне нужна вы и ваша магия.

— У меня нет никакой магии. — Говорю я, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

Никандор присаживается на то место, где сидела я, чтобы быть напротив, и внимательно смотрит мне в глаза. Спокойно, даже радушно отвечает:

— К сожалению, тут вы не правы. Магия в вас есть. Вы прошли большой отбор на наличие магов в этом континенте, в этом безмагическом мире, и теперь мы обязаны забрать вас в наш мир. Вообще уже как недели две нужно было это сделать, но просим прощения, задержались с бумагами с вашим переводом.

— С каким переводом? Почему никто об этом не знает? И почему я сама раньше никакой «магии» не замечала?

— Говорю же, мир совсем без магии, тут её так мало, и все предпочитают в неё совсем не верить. Это печально. Однако есть те, кто рождается с определенным количеством магического резерва. Именно в вас была замечена стихийная магия, её достаточно, чтобы начать обучение в моей академии.

— Вы меня сейчас перед фактом ставите? То есть, вы не хотите спросить у меня, что я об этом думаю, или как мне эта тема с переездом в другой мир?! — Разозлилась я.

— Ну, что же вы так? Не горячитесь. Наш мир — удивительное место, вам там определенно понравится. К тому же магия…, — он неопределенно взмахнул рукой в воздухе, и продолжил: — … её хочет получить каждый третий в вашем мире.

— Но я не хочу! — От злости топаю ногой, чтобы привлечь внимания, чтобы меня услышали, наконец. — Я учусь на хирурга, хочу работать, хочу людей спасать! У меня семья, собака, я хочу быть с ними!

— Лия, милочка, не нужно так переживать. Никто о вашем исчезновении и не узнает даже.

— В каком смысле?

— Вы определенно исчезните. Не только из этого мира, но и из памяти тех, с кем были рядом всё это время.

— То есть, мало того, что вы хотите меня похитить, так меня ещё и не спасет никто, только потому что не будет меня помнить?!

Это уже походило на белую горячку или на шизофрению. Я злилась, боялась, откровенно недоумевала.

Ректор Академии Стихий как-то виновато улыбнулся и развел руками, мол, прости, что имеем.

— Докажите. — Вырывается вдруг у меня. — Докажите, что эта ваша магия существует.

Мужчина смеётся. Так легко и беззаботно, словно я маленький ребенок, который надел штаны на голову. Но, отдать ему должное, делает какой-то замысловатый пас руками и в его руках появляется струя воды, которую он свободно перекатывает меж длинных пальцев, не касаясь кожи.

У меня медленно, но верно отпадает челюсть. Я видела карты, шарики, монеты, деньги в руках, но никогда не видела струю воды.

Ректор собирает её в ладони в шар, подкидывает, как мячик, «проливает» на ладонь и снова собирает в шар. Я медленно подхожу к нему, он приближает водный шар ко мне, я внимательно его рассматриваю, провожу ладонью сверху и снизу, наклоняюсь, смотрю по сторонам. Это иллюзия? Проекция? Сон?

Мужчина смеется, следя за мной и весьма вежливо разрешает:

— Можешь потрогать.

Естественно, трогаю, ибо интересно очень. Дотрагиваюсь сначала пальцами до поверхности. Убеждаюсь, что таки вода, холодная и мокрая. Потом просовываю всю ладонь, чтобы убедиться, что и внутри ничего нет. Когда высовываю, конечность, естественно, оказывается мокрой. Вытираю о халат, ибо вдруг и не вода вовсе.

— Убедилась? — Спрашивает Никандор деликатно.

— Я вам все равно не верю. — Хмуро отвечаю, насухо вытирая руку. А потом более оживлённо спрашиваю, тыча в своёго ректора: — А с ним что?

Никандор переводит взгляд на Петра Ивановича и снова улыбается. Мягко и по-доброму, словно с ребенком разговаривает. Он в принципе держится этой позиции — я ребенок, к которому нужен правильный, спокойный подход.

— Ты была права, это что-то вроде гипноза. Сейчас он не реагирует, и не будет, пока я не прикажу. Он полностью в моей власти. Сильное заклинание, с ним ты познакомишься на пятом курсе в моей Академии Стихий.

— А если я не хочу в вашу Академию Стихий?

— Мы тебя заставим. — Моментальный, простой, абсолютно серьёзный ответ.

— Зачем?? — Вырывается у меня возмущённое, даже обиженное, уже испуганное.

Взгляд ректора становится не злым, но явно опасным, он усмехается, глаза блестят на фоне бледной кожи и седых волос.

— Потому что ты первый маг за последние триста лет на Земле. Потому что теперь ты опасна. Твоя магия может проявиться рано, или поздно, и если это случится поздно, то ты можешь кого-то покалечить. А ты, Лия, на врача учишься, с людьми всегда работать будешь, спасать их должна, а в итоге, можешь навредить им, или даже хуже. Не боишься?

Я сделала несмелый шаг назад.

— Знаете, — неуверенно, испуганно начала, — это невозможно. Вы врёте. Вы определено врёте. Я вернусь на пару, прекратите эту шутку!

И я бы сказала что-то ещё, или убежала, ведь я уже пятилась назад, но ректор Академии Стихий закатывает глаза, и вдруг вскакивает на ноги, снова делает сложный пасс руками и вбрасывает их вперёд.

А я делаю шаг от него, назад, потому что страшно очень, шутка не удачная явно, но падаю. Абсолютно серьёзно падаю назад, просто проваливаюсь в холодное пространство, вижу вокруг неестественный голубой цвет, какое-то сияние, и банально теряю сознание. От страха, паники, или по желанию ректора — не знаю. Возможно, все вместе. Вот тебе и письмо с признанием в любви, Лия.

Я с трудом разлепила глаза. Голова была тяжёлой, в ушах неприятно звенело, немного тошнило. Давление подводит. Но с чего вдруг?

Мой взгляд наткнулся на потолок из темного дерева, я бездумно смотрела на него несколько минут, прежде чем поняла, что это незнакомый мне потолок. Я его раньше не видела. Моргаю несколько раз, пытаясь понять, кто я, что я, и куда попала. С первыми двумя вопросами ещё как-то справляюсь, но вот последний заставляет несколько задуматься.

Осматриваюсь. Я лежу на обычной кровати на одного человека, весьма простой, но чистой. Потолок, стены — всё однотонное темное дерево. Приподнимаюсь, осматриваю комнату. Передо мной стоит рабочий стол и стул, за ним — большой шкаф вдоль стены, справа — дубль, то есть, такая же кровать, стол, стул, но вместо шкафа на стене висит большое зеркало во весь рост. За мной — большое окно и огромный подоконник, напротив окна — пустая стена и довольно большая дверь. Странная комната, очень странная.

Осматриваю себя на наличие каких-либо повреждений и травм — ничего. Я в своём, уже родненьком, медицинском халате, под ним простая большая рубашка и джинсы с завышенной талией. Кроссовки нахожу рядом с кроватью. Обуваюсь, судорожно пытаясь вспомнить, что происходит, а ещё, облизывая сухие, потрескавшиеся губы, осознаю, что очень сильно хочу пить. Но вот воды нигде не наблюдаю. Печально.

Выходить за дверь кажется максимально разумным, но я боюсь того, что могу там увидеть. Заглядываю в окно. Глаза увеличиваются раза в два, рот приоткрывается от удивления, потому что раньше таких видов я не видела никогда! Высокие башни где-то из средневековья, а за ними — малахитовые леса, ещё дальше — высокие горы. Солнечно, ярко, так безумно красиво.

Итак. Это явно ретроградная амнезия. Причины? Я не пила (я уже и в этом не уверена), видимо, из-за недостатка сна, питания и стресса. Это всё, конечно, возможно, но таки маловероятно. Я не жалуюсь на память, учусь всё-таки в меде, и раньше такого не происходило. Я бы запомнила то, что переехала в Европу, это точно! Не мог же мой организм так меня подвести.

А пить-таки хочется, да. Поэтому было принято решение выйти и найти воды. Если я в замке, значит, тут много туристов и воды уж они не зажмут.

Открываю дверь, решительно выхожу, но никого не наблюдаю. Пустой огромный коридор со множеством комнат со стороны моей стены и большими окнами со стены напротив. Красиво и светло. И вид тоже красивый. Но где тут выход? Осматриваюсь. Вижу тупик слева, значит, идти нужно направо (да, я прекрасно ориентируюсь на местности, знаю). Затаив дыхание, иду по большому коридору, рассматриваю сложную постройку. Стены уже не деревянные, а каменные, с колоннами; потолок исполосовали замысловатые орнаменты из того же камня. Судорожно, почти в панике, пытаюсь понять, как тут оказалась… Не понимаю. Вообще ноль.

Дохожу до лестницы, и челюсть снова медленно отвисает. Искусно вырезанные поручни были из всё того же темного дерева, а потому только дополняли всю картину. Я восхищённо провожу ладонью по гладкому дереву, кончиком указательного пальца обвожу красивый цветочный узор. Невероятная постройка!

Спускаюсь вниз, где уже стоит гул из разговора либо жителей, либо туристов. «Явно туристы», — умозаключаю я, смотря на замок. Уже не обращая внимания на архитектурный шедевр, скрываюсь с места и выбегаю на улицу. И — да здравствуют туристические агентства! — вижу кучу, просто огромную кучу народа. Преимущественно молодые люди расположились на территории большого двора, кто-то занял беседки, кто-то сел под деревьями прямо на зелёную траву. Все они кушали, дурачились, просто отдыхали. Прелестно, просто прелестно.

Не знаю, в какой я стране (Европа большая), но надеясь жители здесь знают английский… Или латынь на худой конец, ибо я только эти два языка знаю (и то далеко не отлично)…

Ловлю первую компанию молодых людей, состоящую из двух парней и двух девушек. Я поймала их, размахивая руками и привлекая к себе внимания.

— Hello! I have lost my way. Help me, please, — обратилась я к ребятам. Но, к сожалению, они лишь нахмурились и недоуменно переглянулись.

Но медики так просто не сдаются, поэтому я набираю больше воздуха в лёгкие и говорю тоже самое, но на латыни:

— Salve! Ego perdidi. Adiuva me placere.

Глаза их увеличиваются раза в два, а один парень, с серыми волосами и голубыми глазами, нагибается назад и тихо спрашивает у остальных:

— Кто-нибудь понимает, что ей от нас нужно?

— О Боже!! — Вырывается у меня очень радостное. — Родненькие! Из России!

От радости и облегчения я прыгаю на месте и хлопаю в ладоши. Только вот ребята моей радости не разделяют, лишь недоуменно переглядываются.

— Я Камелия, здравствуйте! — Машу приветливо рукой. — И я немного заблудилась, не могли бы вы сказать, где я нахожусь?

Компания снова переглянулась. Одна девушка, милая брюнетка с веснушками, обратилась ко мне мягко, словно говорила с ребенком:

— Ты, наверное, та самая девушка с Земли?

— Что? — Очень мило улыбаюсь, но внимательно смотрю ей в глаза. — А откуда же мне быть? Не с Марса же падать.

И я нервно хихикнула.

— Мы сейчас находимся в Академии Стихий, ты же это понимаешь? — Спросил парень, не тот, который с серыми волосами. У этого они были красными.

— Мгм. — Промычала, не размыкая рта. Внимательно посмотрела на вторую девушку — волосы вообще белые.

Ещё раз внимательно рассмотрела разноцветную компанию, глянула на остальной народ во двое, обернулась, посмотрела на огромный замок, словно из фильмов, повернулась к ребятам и выдала максимально разумное:

— Очередной шедевр снимаете? Где камеры? Куда улыбаться в случае чего?

— Что такое «камеры»?

Я впала в кратковременный ступор.

Ага.

Отлично.

Прекрасно.

Великолепно.

— Вы, наверное, уже в роли… Так держать, вы хорошие актеры! — Я нервно посмеялась, пятясь назад.

— Постой! — Шагнула за мной девушка с милыми веснушками.

Тут уже мне нужно было всё, чтобы только остаться одной и спокойно разобраться в ситуации, поэтому я пользуюсь самой глупой отмазкой, которую только могу вспомнить:

— Стой!.. Я… У меня там человек умирает! Я обязана ему помочь!

Это приводит ребят в ужас, но они, как и все люди, которые слышат такое, замирают, а некоторые даже пятятся назад.

И вот он — отличный шанс сбежать, найти свои вещи (они же должны быть где-нибудь в комнате), забрать их и убежать отсюда подальше, найти город, цивилизацию, аэропорт, и улететь домой, но я даже шага сделать не успеваю, как рядом звучит спокойный мужской голос:

— Я вижу, знакомство проходит хорошо.

Мы все разом поворачиваемся на голос. Мужчина (какая наблюдательность!). Высокий. Седые волосы, прямой нос, идеальные зубы, голливудская улыбка и ярко-синие глаза. Как только сталкиваюсь с ним взглядом, перед глазами проходят все события, произошедшие со мной этим (этим ли?) утром. Вспоминая абсолютно всё, я резко отскакиваю назад, выставляю перед собой руки и гневно шиплю:

— Вы!..

— Вспомнила? Сама? Надо же… — Удивляется ректор, но я неприлично перебиваю:

— Куда вы меня закинули!? Где я нахожусь? Что это за клоунада?!

— Лия, не привлекайте лишнего внимания, — мягко, словно понимающе, улыбается… Никандор Хильдес. Таки вспомнила (и даже запомнила!).

— Да мне плевать! — Выкрикиваю недовольное. — Я хочу домой! Верните меня обратно!

— Тихо! — Чуть громче, чем до этого, но все же тихо для крика, приказал ректор Академии Стихий. И я действительно замолчала. Не из вежливости, нет. Просто сейчас это казалось максимально разумными, нужно сначала понять, чего от меня хотят, а потом уже делать ноги. Там временем ректор продолжает: — Сейчас вы пройдете в ваши покои… Адептка Трисгольд, какая удача! Мы поселили новенькую с вами, проводите её, пожалуйста. Так вот, Лия, вы приведёте себя в порядке, пообедаете, а дальше пройдете вступительный экзамен, чтобы продолжить обучение в Академии Стихий. У меня много дел, прошу меня простить, я должен идти. Я с вами прощаюсь, и мы вряд ли увидимся так скоро. Добро пожаловать в Академию Стихий, адептка Васильченко, и до свидания!

И он делает сложный пас руками, рядом с ним появляется какое-то синее пространство, как зеркало, он шагает в него и… Исчезает.

— Нет-нет-нет!! Верните меня домой! — Я топаю ногой, срываюсь с места, но, естественно, его это не способно остановить. Синяя дыра исчезает, поглащая в себя мужчину, и оставляя меня в полном недоуменее.

Я шиплю сквозь зубы ругательство, которое девушкам нельзя не то, что говорить — знать, сжимаю челюсть, на секунду прикрываю глаза. Да что же это такое? Я действительно вспомнила все и сейчас собственное поведение было таким глупым… Это он стер мою память? Наверное, если бы стёр, то я ничего бы и не вспомнила совсем. Значит, это последствия телепортации? Или…?

Я бы ещё долго так стояла и думала, что произошло и что же мне делать дальше, если бы моего плеча аккуратно не коснулись пальцами. Да, именно пальцами. Я обернулась. Это была девушка с веснушками.

— Я — Виолетта. Магистр Хильдес приказал довести тебя до комнаты, показать всё тут и проводить на вступительный экзамен. Пойдём.

Я бы сказала, что девочка милая, но взгляд мне её не понравился от слова совсем. Она явно не горела желанием мне помогать. И сожалеющие взгляды её друзей только подтвердили мои невеселые догадки. Однако я попыталась улыбнуться и кивнула. Прежде чем атаковать нужно изучить местность. Не то, чтобы я прямо совсем хотела атаковать, но домой планирую вернуться, да.

Нужно будет достать этого ректора, раз он тут главный. Только как это сделать? Он даже сейчас не стал со мной говорить.

— Виолетта, а где кабинет ректора? — Спрашиваю, сминая губы пальцами и бездумно смотря себе под ноги.

— Камелия…

— Просто Лия. — Исправляю на автомате.

— Лия, — соглашается девушка, а потом продолжает: — я не думаю, что тебе стоит это знать.

— Почему? — Спрашиваю также без эмоционально.

— Потому что он сам не захотел с тобой говорить. У него много дел. Он очень занятой маг.

Отлично, помогать она мне не будет. Я поняла.

— Хорошо, ты права. — Пихаю в голос всё своё радушие.

Я и не заметила, как мы дошли до комнаты, в которой я очнулась. Она открывает дверь, но мы стоим у входа.

— Это наша общая комната, будем жить вместе.

— О, я очень рада! — Улыбаюсь радушно. Но это снаружи. Внутри я уже ненавижу эту девушку, комнату, академию и ректора!

— Я тоже, — фальшиво улыбается Виолетта. — Это большая честь — жить с первым стихийником на Земле за триста лет.

— Да ладно, не льстит мне, — хихикаю, стараясь не подать вида, что вижу её ложь насквозь. Не честь это для неё вовсе. Я прошла в комнату, посмотрела мельком на себя в зеркало. Ужасно! Волосы в разные стороны, косметика подтерлась в некоторых местах, воротник рубашки лег неровно. Судорожно всё поправлю руками, пока что, как попало.

— Даже и в мыслях не было!

— А какой ты маг? — Спрашиваю из любопытства.

— Я — маг Земли. — Немного гордо заявляет она.

— Ооо! — Я делаю вид, что восхитилась. — А сколько всего стихий? У нас в мире выделяли четыре: Земля, Огонь, Вода, Воздух.

— Да, у нас те же, только добавляется пятая — стихия Эфира.

— Это ещё что такое? — Хмурюсь я, понимая, что никогда подобного не слышала. Скорее всего, просто потому что не интересовалась никогда.

— Ну, это немного сложная тема, тебе объяснят её на парах. — Немного виновато улыбается Виолетта. Только сейчас замечаю, какие у неё зелёные глаза и густые чёрные ресницы, словно наращённые. А ещё очень длинные, густые, здоровые волосы. — К тому же, довольно редкая стихия.

— Хорошо. А я, получается, тоже Земля?

— Нет, мы пока не знаем. Для определения стихии нужно пройти вступительный экзамен. Если окажется, что ты маг другой стихии, то тебя переселят в другую башню.

Определено, не хочу быть Землёй! Вот очень-очень не хочу! К тому же в моей голове сразу проносятся картинки из разных фильмов: Огонь, Вода или Воздух кажутся намного эпичнее в использовании, нежели Земля, так даже Голливуд считает.

— Почему в другую башню?

— Потому что для адептов каждой стихии есть разные башни. Это башня полностью принадлежит магам стихии Земли. Посмотри вон туда, — она подошла к окну и указала на противоположную башню. — Это башня для адептов стихии Воды. Оттуда быстрее всего пройти к озеру или реке. Самая высокая — для стихии Воздуха, а вон та — у полигона — для Огня.

М-да. Я явно с ума не сошла, ибо мой мозг никогда бы такое не придумал, если бы даже и куда-то поехал без моего ведома.

— А где проходят занятия?

— С этой стороны башни не видно, но в общем, там, — тык в сторону двери, — стоит сама академия. Она большая, но одна, делится только на корпуса.

— Сколько длится обучение?

— Пять лет.

Ужас. Кошмар! Верните меня в мой мед, мне там всего два года осталось! Но вот учиться тут я совсем не планирую, не дождутся!

— А у вас обучение тоже уже началось?

— Да. Тебя довольно поздно перевели. Но, если старательная, нагонишь обязательно! — Она снова фальшиво улыбается, якобы в целях подбадривания (знала бы она, как мне наплевать на эту учебу). — К тому же магия, — она неопределенно машет рукой в воздухе, — … это же так интересно, тебе определено понравится! Каждый третий в вашем мире хочет иметь магию, а ты её имеешь, представляешь?

Где-то я это уже слышала… Злюсь. Безумно. Я совсем не тот человек, который мечтал в детстве стать феей или научиться летать. Мне всегда хотелось быть врачом, спасать людей, помогать больным. И, Господи, даже этой приземленности я не добилась! Чего же от меня хочет эта Вселенная?!

— А где моя одежда? — Стараюсь спрашивать максимально вежливо, но если мне сейчас ответят, что её нет и не будет тут, то я сорвусь и разнесу в этой комнате, башне, академии абсолютно все!

— А… Прости, её сутра свалили в кучу, а я торопилась и закинула всё в твою половину шкафа, — Виолетта откидывает длинные волнистые волосы назад и открывает мою сторону шкафа.

Я готова была снова ругаться матом. Все мои вещи были свалены в одну большую, совершенно несуразную кучу, этакий комок тряпок; обувь также была небрежно запихана вниз; и сверху все это великолепие, как вишенка на торте, украшало три больших пакета. Моих, кстати, пакета, от разных брендов. Я люблю коллекционировать разные странные вещи: например, брендовые пакеты, очки (абсолютно разные), кольца и серьги. Порой проступает настроение ярко накраситься, одеться в чёрное, нацепить на себя кольца, серьги, цепи и очки и пойти пугать людей. Пока есть возможность, так сказать, пользуюсь, врачом стану и такой возможности уже не будет (или будет, но не всегда, а желание проступать будет часто). Пока я вспоминала и думала, что может быть в пакетах, начала злиться. На ректора очень сильно, на Виолетту почти также. Просто злость закипала, хотелось что-нибудь сломать, бить, кричать, чтобы меня услышали хотя бы и вернули домой!

— Ничего страшного, — выдавила я улыбку, сжимая зубы до боли в висках. — Если тебе это не мешает, то пойдем поедим и пройдемся по пунктам.

«Чем быстрее всё сделаем, тем быстрее я окажусь дома», — продолжила уже про себя.

— Да, конечно. Только…

— Что? — Если она сейчас скажет что-нибудь про академию и магию, то я выдру ей все волосы.

— Твой халат. Тебе не жарко?

Ясно. Не понравился. Молча, даже не смотря на себя и свой халат, только ей в глаза, расстёгиваю прекрасный медецинский халат (невероятно модная вещь, я считаю), стягиваю с плеч, демонстративно, все также, чтобы Виолетта чувствовала дискомфорт, аккуратно складываю, открываю шкаф, кладу сложенную одежду сверху, как взбитые сливки на тортике, молча заглядываю в один из пакетов. Весьма удачно — на верхушке лежала моя украшенная коробочка с аксессуарами. Беру два довольно массивных кольца, цепь, заправляю край рубашки в брюки и киваю девушке. Ну а что? Если устраивать всей академии тёмную, то только в цепях и кольцах! Виолетта очень внимательно, почти презрительно, оглядела меня с ног до головы, натянуто улыбнулась и вышла из комнаты, махнув за собой рукой. Тихо рычу, закатываю глаза, но послушно иду следом.

— Ты очень голодна? Если нет, то мы можем сразу пойти на экзамен. — Предлагает Виолетта, спускаясь вниз по лестнице.

— Если честно, я просто очень сильно хочу пить. — Признаюсь, ступая за ней и хмуро размышляя о том, что такая змея, как она, может мне и отравы подсыпать. Я не удивлюсь. Не знаю с чего я решила, что она змея, но что-то точно подсказывала, что доверять ей нельзя. И кому-либо здесь в принципе.

— Тогда всё-таки зайдём в столовую.

Я снова не запомнила путь, слишком была погружена в свои мысли. Совсем не смотрела по сторонам, только бездумно под ноги и на макушку Виолетты, чтобы не сбиться с пути. Помню только, что, когда мы вышли, на меня смотрели так, словно я не с другого мира (Господи, надеюсь, это все злая шутка), а с другой Вселенной. Я понимаю, как сейчас выглядела: темные каштановые волосы до талии, собранные в низкий хвост, две пряди у лица, кольца, цепь, свободная рубашка, но обтягивающие чёрные джинсы и огромные кроссовки. В общем, явный двадцать первый век на Земле. Но тут царил какой-то четырнадцатый век в плащах: некоторые девушки предпочитали носить даже корсеты, выделяли грудь, талию, обтягивали верхнюю часть, но оставляли нижнюю свободной (даже пышной), юбками не выше колена. Парни ходили словно в армии, как капусты, рубашка, жилеты, а, может, сверху и куртки, брюки и большие сапоги, причем и девушки, и парни ходили в черных плащах с разноцветными подкладками. Очень жаль их было, жара была градусов под двадцать пять-тридцать.

Так вот. На меня, значит, смотрели, как на пришельца, а потом, когда мы зашли в столовую, ещё и начали перешептываться за спинами. Вот вам и «Добро пожаловать в Академию Стихий».

Столовая была очень большой, отдельным зданием, светлая и просторная, с большими окнами, без особых излишеств в виде украшений интерьера и запахом какого-нибудь ягнёнка под винным соусом. Все было максимально просто.

Виолетта попросила для меня воды. Женщина у столешницы посмотрела на меня так, словно я уже выпила всю воду в академии и требую последний стакан, который она приберегла для себя и своей семьи. В общем, дали мне воду, я наскоро попила и выбежала наружу. Упаси Боже зайти туда снова.

В итоге меня привели в какую-то очень странную палатку, большую, как в исторических фильмах. Я остановилась перед «входом», осмотрела башни вокруг, внимательно посмотрела на Виолетту, а когда она обернулась с вопросительным взглядом ко мне, весьма красноречиво заявила:

— Я туда не пойду!

Виолетта явно такого не ожидала, поэтому очень странно-удивленно посмотрела. Этот взгляд был что-то среднее между «Почему именно?» и «Я сейчас тебя убью». Я всю боль, конечно же, прочувствовала, но объясняться не собираюсь.

— Почему? — Логичный вопрос, вообще без претензий.

Я молчала и думала, что ответить, да так, чтобы вышла вполне приличная и цензурная речь, но Виолетта приняла это на свой счёт, поэтому сразу же напомнила:

— Мне придется сообщить магистру Хильдесу…

Я подняла ладони вверх, принимая поражение:

— Ладно-ладно, можешь не продолжать и не пугать. Иду я.

И я таки пошла.

Внутри это выглядело не так страшненько, скорее просто грубо и максимально просто. Стол, стул, бумаги, ящики, ковер. Последний мне больше всего понравился, порадовал очень, даже насмешил, учитывая общую грубую картину, как на военном полигоне. Миленький, в общем, ковер.

— Кто там ещё? — Буркнула не менее грубая женщина в чёрной мантии. Её немного крючковатые пальцы держали перо и что-то быстро записывали в свиток. Попеременно она поправляла круглые очки с большими линзами на носу, каждый раз скашивая к нему глаза. — Все вступительные экзамены дети сдали, я сдала все отчёты чуть ли не раньше. Не сомневайтесь в моей профессиональности…

Я бесшумно прыснула со смеха и поспешно отвернулась.

— Здравствуйте, магистр Лирселл, Виолетта Трисгольд по приказу магистра Хильдеса привела на вступительный экзамен землянку Камелию…

— Землянку? — Оживляется моментально старушка, отрываясь от своих бумаг и поднимая глаза на нас. — Интересно, интересно, неси её сюда!

Виолетта девочка послушная, я это сразу поняла, поэтому меня подталкивают за локоть к столу. Не сказала бы, что я была ей благодарна (наоборот, проснулась злость), но перед смешной старушкой (а она шикарна — это факт) сделала максимально радушное лицо и даже кивнула:

— Здравствуйте!

Меня удостоили очень внимательным взглядом черных глаз через очки и был вынесен точный вердикт:

— Землянка. Живая.

Я возмущённо приподняла бровь. Неужели не должна была быть таковой?

— Ну, присаживайтесь, леди…

— Лия. Просто Лия, — нервно дёрнула плечом и села на стул, сложив руки на груди. Не то, чтобы это было механической привычкой, некой необходимостью, скорее я просто сразу показала собеседнику, что искренней с ним не буду. Не дождётесь. Хочу домой.

Милая старушка же внимательно смотрит на меня, напряжённо кивает, но все же исправляется:

— Лия. Посмотрим вместе, что вы можете.

Она достает новый свиток, прежнее, уже помотанное жизнью, перо и начинает что-то быстро записывать.

— Полное имя?

— Васильченко Камелия Дмитриевна.

— Возраст?

— Двадцать один год.

— Замечали за собой какие-нибудь вспышки магии?

— Нет.

— Хотели быть магом (или любым другим мифическим существом) в детстве?

— Нет.

— Увлекались магией, как таковой?

— Нет.

— Видели что-то странное и необъяснимое в своей жизнь?

— Курс доллара.

— Что, простите? — Резко впала в ступор старушка.

— Нет-нет, ничего, — усмехнулась я, злясь на весь мир. Мне совсем это не нравилось. Я хочу домой.

Женщина смешно кивает головой и что-то записывает. А потом приспускает очки к кончику длинного носа, смотрит на Виолетту и спрашивает абсолютно серьёзно:

— Она точно маг?

Я смотрю на девушку, но та откровенно пожимает плечами и разводит руки в стороны.

Старушка смешно почмокивает губами и достаёт какие-то странные карточки из-под стола. Раскладывает передо мной все пять карт. Я б спросила, что это такое, но мне это совсем не интересно. Сидела на стуле молча только из-за того, что не знаю, как тут относятся к попыткам бежать. Если в моде корсеты, значит, и казни должны быть в силе.

— Проводи ладонью сверху. — Говорит магистр Лирселл, внимательно смотря на меня и карты.

— Просто проводить? — Спрашиваю я, сильно сомневаясь. Да и вообще не понимаю, для чего это нужно.

Та коротко кивает, особо, видимо, не желая со мной говорить. Я глубоко вздыхаю, чуть закатывая глаза и веду ладонь по воздуху над картами. Они вообще были достаточно красивыми: цвета старой бумаги, достаточно твёрдые на вид, с аккуратной чёрной рамкой и непонятные мне орнаменты. Не знакомые мне, точнее, ибо раньше подобного не встречала. Что-то вроде геометрических фигур, плавных цветочных линий и китайских иероглифов и все это вместе, на один картах, выглядит довольно гармонично.

Пока я рассматривала карты, к моей ладони приложилась, словно примагнитилась, четвёртая карта. Я впала в ступор. Моя ладонь была на приличном расстоянии для таких фокусов, что это было?

Внимательно смотрю на старушку, требую объяснения, но она и говорить со мной не желает, только на карту внимательно и напряжённо смотрит.

— Переворачивай. — Подсказывает Виолетта, стоявшая сзади.

Зачем? Я не хочу. Мне и так страшно.

Но послушно переворачиваю карту, вообще, если честно, уже откровенно приходя в ярость. Но карта меня очень удивляет. Она была ярко зелённого цвета с изображением леса. И ладно, если бы на лесе все заканчивалось, но нет, это далеко не так. Листва деревьев передвигалась на рисунке, словно на ветру, каждый листочек блестел и переливался под не изображаемым солнцем. Вдруг на картинке, которая жила своей жизнью, порывом ветра приносится искрящаяся ярко-зелёная пыльца (магия? Боже, что это?). Она проносится по всей карте, рассыпается на небольшой расточек. Последний же начинает расти, извиваться, тянуться к верху, невидимому мне солнцу, и бутон его раскрывается, и теперь я вижу, что это не просто цветок, а нежно-розового цвета камелия.

Невероятный всё-таки фокус! Как они это сделали? Похоже просто на карту, явно не экран.

— Маг Земли с мира Земля, прекрасно! — Обрадовалась старушка, не меняя каменного выражения лица, и сразу же начала записывать что-то в свитке.

Земля?? Чёрт! Не хочу Землю, это ужасная стихия, самая слабая, не для чего не нужная! Ненавижу! С каждой секундой моего нахождения тут ненавижу это место все сильнее! А фраза магистра Лирселл звучала, как самая злая шутка, ужасная ирония, чёрный юмор, но не как что-то адекватное! Это были мои первые две мысли. Следующим же делом я вспомнила про девушку-змею, которая стояла сзади, и чётко осознавала, что мне таки придется с ней жить в одной комнате. Очень надеюсь, что это не затянется, но сам факт добивает.

Добивала также и старушка, которая мало того, что поставила размашистую роспись в свитке, так ещё открыла ящичек, достала оттуда какую-то черную ткань, положила на стол ткань, сверху свиток и с совершенно чистой, видимо, совестью, вручила это «великолепие» мне.

— Что это? — В шоке промямлила я. Злости пока не было, нет, только шок.

— Ты удачно сдала экзамен, я тебя поздравляю. Это официальный документ того, что ты адепт Академии Стихий. А это, — тык длинным костлявым пальцев в ткань, — мантия адептов, обучающихся на факультете магии Земли.

Я коротко рассмеялась, не изменившись в лице и серьёзно подытожила:

— Ужасно.

— Не жалуйся! — Старушка недовольно пошамкала на меня губами. — Всё, идите давайте. У меня много дел!

Она даже руками помахала на нас, а потом взяла перо и какую-то исписанную бумагу, чтобы что-то туда снова написать.

Я скрипнула зубами, взяла вещи, резко встала со стула и выбежала наружу раньше, чем Виолетта успела развернуться.

Ненавижу. Это ужасно! Определённо самое отвратительное, что происходило со мной в этой жизни!

— Лия! — Окликнула меня Виолетта. — Ты чего?

Чего я? Вот чего я?? Меня бросили без моего согласия в якобы другой мир, где якобы существует магия и люди ею якобы пользуются! Причем меня заставляют этой якобы магией пользоваться, обучаться, чего-то ждут, на что-то надеяться. А меня кто-нибудь спросил? Меня устраивали мой мир, моя учёба, моя будущая профессия! Я хочу помогать людям, лечить их, а не овощи растить и камнями бросаться!

Но этой девушке я точно ничего не скажу, даже и не подумаю раскрываться ей, поэтому останавливаюсь, нервно дёргаю плечом и отвечаю:

— Устала. Виолетта меня догоняет (а в порыве злости я ушла быстро и далеко), пытается подбодрить, заглядывая в глаза, но я только нервно отвожу взгляд. Вот ещё. Не нужны мне её фальшивые подачки и забота. Сама разберусь и уже скоро буду дома.

— Если ты расстроилась из-за того, что у тебя Земля, то не нужно. Все остальные стихии…

— Не нужно. — Резко перебиваю её. — Даже и думать об этом не хочу.

Тут уже психует и Виолетта. Она останавливается и очень зло смотрит на меня:

— А придется, моя дорогая! Академия Стихий очень элитное учебное заведение и многие адепты отдали очень много денег, чтобы начать обучение в ней, или чтобы на них хотя бы взглянула вон та злобная бабка (тык в сторону палатки), поэтому ты должна гордиться тем, что тебя приняли в ней учиться.

Ах, должна?!? Ещё что я кому должна!?

Но девушка всё не заканчивала:

— И у нас сейчас пара, которую я из-за тебя прогуливаю, поэтому натягивай свой плащ, бери свой свиток и пошли на пару, потому что профессор Виртель с нас семь шкур снимет!

И она откидывает длинные волнистые волосы назад, разворачивается и уходит в сторону самой Академии.

То есть, это мы сейчас посетим саму пару? Какая прелесть, однако! Разнесу там всё к чертям, достану профессора, потом декана, потом ректора и всё — меня быстренько вернут домой! Долго, займет много нервов, сил, но стервой быть, говорят, куда легче, нежели добрым ковриком для ног, поэтому это не должно занять много времени. Месяц, максимум два, и я достану всех в этой Академии, они ещё узнают, что значит маг с Земли!

Все, ректор Академии Стихий — Никандор Хильдес, держитесь, я к вам уже иду!

С этими злыми мыслями я уверенно пошла за Виолеттой.

Заходя в Академию (огромный замок типичного средневековья) я наспех натягивала мантию с ярко-зелёной подкладкой. Не люблю зелёный цвет, и мне он совсем не идёт.

Здесь, именно в самой Академии всё было богаче и масштабные той башни. С очень высокого потолка свисала не менее большая люстра, широкие лестницы уходили в две полосы, соединяясь на втором этаже. Пол у входа был устелен ковром, а там, где проступал голый камень, было видно его удивительный ромбический орнамент. Снизу доверху тянулись массивные колонны цвета стен и выделяющиеся только формой и росписью у оснований. Я чувствовала себя такой маленькой принцессой, которая первый раз в жизни видит подобную постройку, но…

Но Виолетта не дала мне рассматривать внутреннее убранство, сразу же свернула направо (да, пришлось пройти мимо лестниц!) и быстрым уверенным шагом поспешила на пару. Я закатила глаза и пошла за ней. Впрочем, опоздать на пару в первый же день — это же очень плохо, верно? Значит, я всё делаю правильно.

Коридоры хорошо освещены и просторны, очень неплохо. Это единственное, что я успела отметить для себя, пока мы бежим, потом Виолетта остановилась у одной из двери, постучалась, открыла её и всунула внутрь голову:

— Извините за опоздание, можно войти?

Я усмехнулась. Какие тут все вежливые, однако.

— Адептка Трисгольд, вы очень сильно опоздали! — Прогремел грубый мужской голос.

Виолетта опустила голову, сгорбила спину, опустив плечи. Я очень удивилась. Взглянув со стороны на неё сейчас, нельзя даже и сказать, что эта девушка действительно умеет себя держать, она красива и уверенна в себе. Но она стояла очень поникшая, а когда начала говорить, то голос звучал очень устало и грустно:

— Извините, профессор Виртель, я привела нового адепта, магистр Хильдес просил…

— Что?! — Грубо перебил её профессор. — Тебя попросил сам ректор академии? Хватит врать, адептка Трисгольд! Если вы опоздали, то хотя бы имейте совесть сознаться, не нужно унижаться ещё больше, чем вы унижены сейчас!

— Вообще-то она не врёт! — Вырвалось у меня само собой, прежде чем мной полностью овладел страх перед этим грубым мужчиной. Сейчас кипело лишь ужасное негодование. Кто он такой, чтобы унижать человека? К тому же, профессор, вроде как, сделать мне ничего не должен, максимум — отведет к декану, что мне только на руку. Я заставлю его вернуть меня домой!

Поэтому слова, что я сейчас сказала, я ещё подкрепила и уверенным внешним видом: выпрямила спину, расправила плечи, подняла подбородок. Пусть знают, что русские просто так не сдаются!

— Что? — Моментально спросил профессор, пытаясь разглядеть меня за спиной Виолетты.

Я ладонью подтолкнула её внутрь аудитории, она отшагнула в сторону, а я уверенно вышла вперёд.

— Она не врёт. Я — маг Земли с Земли, добрый день. — И я очень миленько (с каплей стервозности) улыбнулась мужчине.

Его круглое лицо медленно вытянулось в удивление. Он смотрел на меня своими чёрными глазами, анализируя то, насколько попал. Я улыбнулась ещё шире. Вы у меня тут все попали!

Перевожу взгляд на аудиторию. На меня, примерно также, как и профессор, смотрели человек десять на вскидку.

— Очень жаль, что вас не проинформировали.

— Задумчиво добавила, выискивая место, чтобы присесть и меня не трогали. Здесь было очень много парт для одного человека из тёмного дерева. На краю располагалось перо в чернильнице, у всех адептов же перед собой лежала тетрадь и пара учебников. Я мысленно фыркнула — с медицинским не сравнится.

Так вот последние парты были полностью пусты, и на третьей парте первого ряда было свободно. Наверное, это место Виолетты. Не хочу с ней ругаться ещё больше, пока буду наблюдать за ней. Поэтому я сразу, не дожидаясь какого-либо разрешения, двинулась в сторону последней парты первого ряда. На меня очень странно смотрели адепты, словно я делала что-то незаконное.

— Э! Эй! — Попытался окликнуть меня профессор. — Вы куда?

— Сяду за парту, буду внимательно вас слушать, — ответила, закатывая глаза, потому что внимательно слушать явно не буду.

— Вообще-то нужно спрашивать разрешения, можно ли пройти за парту, или нет. — Пытаясь добавить строгости в голос, ответил он.

Ничего себе правила! А дышать без его разрешения можно? А то мало ли, вдохнуть — проси разрешения, выдохнуть — проси разрешения, а за воздух вообще плати налоги. Не можешь оплатить? Голову с плеч! И это лучшее, что может с вами случится.

Я, прошедшая одиннадцать лет ада (школы, в смысле), и уже вполне знающая, что делать в такой ситуации, поворачиваюсь к профессору, максимально миленько улыбаюсь и также миленько спрашиваю:

— Я могу сесть за парту?

— Эээ… — Выдал тот гениальное в ответ. — Да, садись.

Вот и прекрасно. Все остались довольны.

Прохожу вглубь кабинета, присаживаюсь на последней парте первого ряда. Тут хороший вид из окна, ибо третий этаж, высоко и красиво. Хоть что-то радует.

Вспоминая про свои бунтарские намерения, брутально откидываюсь на спинку стула и качаюсь на нем, покручивая кольцо на указательном пальце левой руки большим пальцем. Профессор смотрит на меня несколько нервно и шокировано. Смотрю нагло в упор.

— Сядьте ровнее! — Рявкает, не вытерпев.

А то что?

Хитро улыбаюсь, но продолжаю качаться.

— Вас как-то волнует, как именно сидит адепт? — Спрашиваю медленно, исказив губы в кривоватой улыбке. — Или всё-таки важнее, как он усваивает предмет?

— Дисциплина также важна, как и усваивание предмета, ведь без неё адепт не будет его усваивать!

Сам-то понял, что сказал?

Но взбесился он знатно. Даже левый ус задёргался от злости, как усики у кролика. Не знаю, на сколько у кроликов они дёргаются от злости, но было что-то похожее, да.

— А если адепт не хочет усваивать предмет? — Я изогнула бровь и сложила руки на груди.

— Тогда пусть идёт на все четыре стороны. — Буркнул себе под нос и от души добавил: — Я его не держу.

— Правда? — Обрадовалась и мысленно воодушевилась.

Господи, спасибо, что избавил меня от этих мучений!

Улыбаюсь во все тридцать два зуба, встаю с места, довольная до нельзя, под напряжёнными взглядами адептов, направляюсь к двери.

— Что вы делаете?! — Снова прогремел профессор.

Огорчённо вздыхаю. Даже сбежать спокойно не дают.

— Иду. — Отвечаю спокойно, указываю ладонью на дверь, любезно показывая выбранное собой направление для побега.

— Я вам не разрешал! — Резко задёргался и правый ус тоже.

— Но вы же сказали, что не держите адепта, если ему не нравится предмет! — Я даже руки развела в разные стороны, настолько меня обидело.

— Вообще-то у нас пара идет! — Видимо, последний разумный довод.

— Вот она идёт, и я пойду! — От души отвечаю, приложив ладонь к месту, где предположительно должна и находиться душа.

А потом решила, что уйду сама по себе:

— Я пошла, в общем. Может, зайду потом как-нибудь.

И я махнула на все это рукой, развернулась и даже уже ручку дернула, как мою ногу обхватывает какая-то странная штука. Опускаю взгляд и не верю своим глазам: мою левую икру в три-четыре раза обхватил толстый побег какого-то растения (кажется, лиана). Недоуменно поворачиваю голову в сторону основания проблемы и вижу довольное собой, но всё ещё злое лицо профессора. Ужасное зрелище. Он словно положил за одну щеку лимон, а за другую — мороженое.

— Ещё ни один адепт за все сто двадцать лет моей практики обучения в Академии не покидал моей пары! — Напыщенно проговорил он.

Сто двадцать лет практики? Столько живут вообще?

— А кто-нибудь пытался? — Спросила я.

Он задумался. Хорошо так задумался, а потом уверенно ответил:

— Нет!

— Странно…

И я качнула головой в сторону, искренне жалея всех адептов, которые закончили учение у этого преподавателя.

Со стороны сидящих обучающихся послышались смешки. Причем не только парни смеялись!

— Я не буду отвлекать ректора от дел, он очень занят. — На удивление уже спокойнее сказал профессор. — Где свиток?

Сначала не поняла, о чем он говорит, какой свиток имеет в виду, но потом вспомнила про ворчливую бабушку на «вступительном» экзамене, молча достала свиток из заднего кармана джинсов. Протянула профессору. Немного резко и дёргано отобрал (а по-другому и не назовешь), пару раз глянул на меня волчком, развернул свиток, внимательно ознакомился, чему-то задумчиво покивал, и снова посмотрел на меня уже как-то оценивающе. Я взметнула бровь вверх. Что там такое?

— Целительство, значит. — Подытожил чуть ли не скривившись, как от лимона. Волчком глянул на меня. — Посмотрим, что из тебя выйдет.

Очень хитро и опасно улыбаюсь. Вы правда хотите на это посмотреть? Ибо я домой хочу, шоу для вас своими успехами в обучении устраивать не собираюсь.

— Садись. И без шуток!

Я демонстративно дёрнула ногой.

— Корни от меня свои уберите!

И тут уже хитро улыбнулся он:

— Нет уж. Это твое наказание. Эту пару будешь сидеть с плющом на ноге.

Что? Они тут совсем все с ума сошли? Чокнутые!

Но я понимаю, что с этой «веревкой» никуда уйти не смогу, значит, брыкаться бесполезно. Видимо, придется отсидеть эту пару. Скриплю зубами, понимая, что и на другие пары тоже пойти придется, потому что если один профессор использовал свою силу для задержания адепта, то и другие не побрезгают. Уже даже страшно как-то покидать аудитории — адекватностью их система образования даже и не пахнет, вдруг один из них использует что-то, что действительно сможет меня покалечить? Я пока не планирую калечиться, мне ещё бежать от сюда. Впрочем, надеюсь, я найду и другие способы доставать профессоров. Мне много не надо — отведите меня к ректору, чтобы он вернул меня домой, я многого не прошу.

Решив точно, что пока лишний раз не доставать этого неадекватного профессора Виртеля, расправляю плечи и гордо иду к «своему» месту, чувствуя, как неприятно ногу стягивает плющ. Стихия Земли. Отвратительно.

Я честно очень старалась слушать профессора, но, когда он начал монотонным голосом рассказывать о том, как вырезать из земли кусок и поднимать его в воздух, сдалась. Это казалось каким-то детским бредом, мне очень хотелось проснуться и больше никогда этого не видеть и не слышать. Попеременно мой взгляд падал на лодыжку, которую все ещё держал плющ. Я закатывала глаза и снова тупо смотрела в какую-нибудь точку на стене, полу или в окне, лишь бы не видеть это доказательство дурдома.

Как отсюда сбежать? Что сделать вообще такого, после чего меня отведут к ректору?

Задумчиво со стены перевела взгляд на смешную голову со смешным хохолком, находящуюся впереди меня. Парень в такой же мантии, как у меня (и как у всех), сидел за партой ровно, делая вид, что является самым прилежным адептом этой академии. Я хихикнула, наклонилась вперёд, вытянула руку и постучала пальцами по спине. На удивление, молодой человек спереди вздрогнул, застыл и только после секунды раздумий решился повернуться ко мне лицом. И то, даже не лицом, а просто боком. У мальчишки были пшеничного цвета волосы и длинные, светлые ресницы, крупный нос, который ему очень даже шел. Он коротко кивнул, видимо, чтобы не спрашивать вслух, что мне нужно было.

Черт, а серьёзно. Что мне нужно-то? Так, главное виду не подавать, что мне самой неловко.

— А как тебя зовут? — Шепнула, глуповато улыбаясь. Да, Лия, ты, определённо, гений. Вылетишь просто моментально из этой академии, конечно же.

Парнишка хмуриться, настолько удивляется, что поворачивается ко мне лицом, несколько секунд смотрит на меня, как на самое глупое существо, которое встречалось ему в жизни. Потом резко отворачивается обратно и гневно шипит:

— Это всё, что ты хотела спросить? Больше ничего интереснее не придумала?

Вот же злобный тут народ! Один без спроса затолкнул в другой мир, вторая просто змея, третий корнями своими мои прекрасные ноги хватает, а четвертый грубиян. Я скрипнула зубами. Ты уверен, что хочешь знать на что способна моя фантазия?

Криво усмехаюсь, смотрю на свой стол, на котором одиноко стояли баночка с чернилами и пером. Одиноко потому что у остальных адептов были ещё и тетрадки, карандаши и учебники. Наклоняюсь в сторону, к соседу по парте справа и мило улыбаясь, спрашиваю:

— Здравствуй. Можешь одолжить мне листочек?

Девушка с длинными чёрными волосами улыбается мне в ответ, кивает и протягивает листочек. Киваю в знак благодарности, забираю клочок бумаги, складываю его вдвое, кладу на стол, вытаскиваю перо из баночки, чернила стекают по кончику, терпеливо жду, прикладываю к краю, лишнее стекает ещё и по банке, кладу письменную принадлежность на листочек, чтобы не пачкать дерево благородного тёмного оттенка, беру в руку баночку и очень смело и отчаянно, резко выдохнув, приподнимаюсь, наклоняюсь вперёд и выливаю тёмно-синие чернила на светлую шевелюру сидящего впереди паренька. Да просят меня родители и их замечательное воспитание! Обстоятельства обязывают.

Дальше начинается какой-то цирк, в главной роли которого был мой дорогой грубиян. По его лицу и шее стекали довольно густые струйки насыщенно синего цвета. Он выругался очень грязно и довольно громко, чем и прервал монотонный монолог профессора Виртеля. Я подавила улыбку и откинулась на спинку стула, абсолютно довольная собой.

— В чем дело, адепт Корн? — Спросил профессор, спуская смешные круглые очки в тонкой оправе на кончик носа.

Вместо ответа адепт, оказывается, Корн вскакивает на ноги так резко, что стул ударяется о мой бедный стол, поворачивается в мою сторону, и я вижу просто очень злого человека. Очень и очень злого. Глаза его были бешенными, ноздри раздувались, между бровями легли складки, губы были сжаты. По щекам и вискам стекали чернила, капали на белую рубашку, оставляя большие кляксы. Я сглотнула и решила медленно отступать. В смысле, полезла под стол. Там должно быть не так страшно.

— А ну стоять, паршивка! — Рявкнул парень, отодвинул мой стул. Точнее, безжалостно прошелся ножками мебели по деревянному полу.

Я такой наглости стерпеть не могла, поэтому полезла дальше, в сторону его стула. Вытянутую конечность, на которой тоже были синие разводы, пнула ногой. Кажется, достаточно больно, потому что рука сразу же вернулась на место, сверху послышалось очередное грязное ругательство, смех адептов, и возмущенное от профессора: «Прекратите сейчас же!». Увы, не могу, жить мне ещё очень хочется!

Вылезаю с противоположной стороны, как раз к парте оскорблённого до нельзя адепта Корна. Последний сразу же меня увидел, вскочил с корточек на ноги, и рванул в мою сторону прямо через мой стол. Я отпрянула назад, хихикнула, присела на парту. Но практически сразу спрыгнула обратно на пол, пнула стул, потому что паренек решил обогнуть стол и поймать меня с концами. Пробегаю между рядами, к большому рабочему столу профессора, перепрыгнув через плющ, который запуталась в столах сзади, и сейчас просто начинался у Виртеля, стелился по полу через весь кабинет, и заканчивался на моей ноге. Именно этот самый плющ и погубил многострадального адепта Корна — он просто споткнулся о него, когда выбежал ко мне и уже, если честно, почти поймал.

Очень запыхавшаяся тушка растелилась прямо перед всеми на деревянном, холодном полу, лицом вниз. Надеюсь, он не сломал нос. Хотя, нет. Надеюсь, он сломал нос, и меня отчислят. Я улыбнулась собственным мыслям, отдышалась в полной тишине. Все вытягивались и смотрели, жив ли там их сокурсник, рассматривали его теперь уже синюю шевелюру и смотрели на реакцию профессора. А реакция была потрясающей! Сначала у него просто в бешенстве дёргался левый ус, потом побледнело круглое лицо, потом кожа приобрела почему-то жёлтый оттенок и задёргался ещё и левый глаз. Он удивленно смотрел на распластавшегося адепта, сглотнул и перевел шокированный взгляд на меня. Я глуповато улыбнулась и пожала плечами. Ну, бывает, что уж тут.

Но потом моя профессиональная совесть взяла вверх, я присела перед синюшным адептом, пихнула его в плечо.

— Хэй, смурфик, ты там жив? — Спросила, готовая вскочить и побежать дальше, при любом исходе событий.

— Оставь меня. Ты мне всю жизнь испортила. Не хочу жить с синим лицом. — Ответил он, утыкаясь носом в руки, сложенные под головой.

Я понятливо киваю, поднимаюсь с пола, смотрю на профессора и говорю от души:

— Ну что? Я вам пару сорвала и адепту психику сломала. У вас не появилось непреодолимое желание отчислить меня? — И глазами миленько хлопаю, и улыбаюсь обворожительно, и вообще. Ну как такую адептку и не отчислить?

И тут профессор Виртель очень злиться. Он гневно сжимает зубы, кулаки, смотрит на меня, как на врага народа, шипит какое-то ругательство, но ничего не отвечает. Огибает свой большой стол, подходит к Корну, рассматривает его и коротко приказывает:

— Помогите адепту Корну.

Пару парнишек вскакивают со своих мест, помогают пострадавшему встать, я отхожу в сторону парт, чтобы они не споткнулись о плющ, и ребята уводят уже синеволосого из кабинета.

Я поджимаю губы, стараясь не смотреть на сокурсников. Всё-таки совесть и чувство стыда мне присущи. Просто домой очень хочу вернуться.

Профессор, наконец, перестает смотреть на дверь, в которую ушли адепты, переводит злой взгляд на меня и гневно говорит:

— Ототрёшь все пятна от чернил в кабинете и будешь убираться здесь всю неделю.

И, наконец, плющ отпустил мою ногу, прошелся по пути, где я ходила, словно всасывался обратно, и спрятался под столом профессора. Не дай Бог туда заглянуть. Сам маг строго осмотрел всех адептов, развернулся и прошел на своё место.

Закусываю нижнюю губу и сжимаю кулаки так, что ногти больно впиваются в ладони. Профессор Виртель, вам и недели не придется меня терпеть, я просто настолько тут не задержусь. Это я сама себе обещаю.

Я лениво натирала тряпкой синие пятна на столе Корна, который так и не появился на парах, и проклинала этот мир. Больше пар не было — мне повезло с тем, что я провалялась в беспамятстве вплоть до третьей пары, обеденный перерыв в полчаса потратила на вступительный экзамен, и появилась только на последней паре. Как оказалось, профессор Виртель — куратор первого курса факультета Земли, в которой всего, не считая меня, было двенадцать адептов. Не считаю я себя, потому что смешно как-то быть тринадцатой, и долго таковой я не буду.

Оттерев все пятна от чернил, я сложила тряпку в ведро, зашла в отдельную техническую комнату, смежную с кабинетом, где был завал из предметов для уборки, все закрыла и ушла. Кушать хотелось просто безумно. Я вышла из корпуса (в смысле, башни Земли), прошла чуть дальше, по красивой дорожке, выложенной из камней до отдельного пристрою к основному зданию академии.

Вообще планировка тут была весьма интересной: основное здание-замок, и четыре большие башни очень приличных размеров вширь. То есть, академия была просто гигантской, и это я ещё не видела поле для тренировок (полигон) и всю территорию в целом. Добегаю до большого пристроя, забегаю в столовую. А на голодный желудок тут ничего так, вкусно пахнет и чистенько в целом, окна большие, светло очень. Людей, правда, очень много. Вижу даже практически посередине кучку своих сокурсников по несчастью. А у стойки выбирала еду Виолетта.

Скриплю зубами, тяжёло вздыхаю, беру всю волю в кулак, потому что голодная жутко, и таки прохожу к стойке. Тут стояло много еды, начиная от супов и заканчивая десертами. У меня разбегались глаза и от обилия, и от того, что большинство блюд я видела впервые. Виолетта рядом волчком глянула на меня, но вернула всё своё внимание к подносу в руках злобной тети-повара, которая зажала мне воду, и тыкнула в какой-то очень зелёный салат.

— Ты закончила с уборкой? — Как-то свысока спросила девушка, смотря на то, как ей накладывают салат.

— Мгм. — Киваю сухо, не размыкая губ, рассматривая супы. Бульон бы мне очень не помешал после утреннего обморока.

Виолетта медленно покивала головой, поджав губы. Снова волчком глянула на меня. Что со мной не так? Чего она так на меня смотрит? У меня что-то с лицом? Я тоже синяя?

— Слушаю. — Довольно грубо буркнула работница столовой, посмотрев на меня полуоткрытыми глазами.

— Можно, пожалуйста, суп с говядиной и…

— Тебе нельзя говядину. — Тем же тоном перебила женщина.

Что? Я впала в кратковременный ступор, похлопала глазами пару раз, сжала зубы, выдохнула и ответила:

— Свинину?

— Нельзя.

— Рыбу?

— Нет.

— Вот это? — Я тыкаю пальцем в какое-то странное блюдо, похожее на что-то острое с морепродуктами.

— Нет.

Скриплю зубами, сжимаю ладонь в кулак, пряча в него вытянутый указательный палец. Интересная картина, однако. Это что-то вроде местного протеста? Тот светловолосый парень её племянник или сын, что ли?

— Ей тоже самое, что и мне, пожалуйста. — Вмешалась вдруг Виолетта, миленько улыбаясь грубой женщине.

Последняя сухо кивает и наливает мне суп с курицей и какими-то странными ингредиентами, от чего он был довольно коричневого оттенка, зелёный салат и яблочный пирог.

— Напиток? — Сухой вопрос.

— Капучино есть? — Спрашиваю таким же тоном, очень злясь.

— Кофе тебе делать не буду.

— Я без капучино не уйду. — Весьма грубо добавляю.

— Ты станешь агрессивной и невнимательной, если будешь пить кофе. — Объяснила моя соседка по комнате, чтобы мы тут не подрались с этой женщиной.

— Агрессивнее, чем я сейчас не бывает. — Почти выплевываю, складывая руки на груди. — Сделайте мне капучино, и я уйду.

Работница перевела взгляд на Виолетту, та, секунду подумав, все же мягко улыбнулась и вежливо попросила налить мне, что я хочу. Женщина поставила на стол поднос, дублирующий блюда моей соседки и ушла в глубь кухни.

— Что за глупость? Почему мне нельзя кофе и говядину и… всё остальное? — Спрашиваю недовольно, смотря на количество еды.

— Потому что ты маг Земли. У каждого мага свой рацион. Почитай об этом, я не буду это тебе объяснять. — Бурчит в ответ Виолетта, забирает свой поднос и собирается уходить.

Но я считаю нужным её хотя бы поблагодарить, поэтому поворачиваюсь в её сторону и быстро говорю:

— Спасибо!

Девушка останавливается, поворачивает ко мне только лицо, и через плечо бросает:

— Я это не для тебя сделала, а для того, чтобы очередь не задерживать.

И уходит к ребятам.

Дура ты, Лия! Решила добренькой быть? Вот тебе и ответ на искреннюю благодарность!

Я скриплю зубами и решаю точно, что быть вежливой в этом мире, на чужой территории — глупость и наивность. Никакой доброты, всё, хватит! Ведём себя максимально ужасно, стервозно, и возвращаемся домой. Чем хуже поведение, тем лучше.

— Эй, ты! С Земли которая! Забирай свой кофе. — Зовет меня работница столовой.

Криво усмехаюсь. Именно, что с Земли, не забывайте этого. Поворачиваюсь к столешнице, забираю свой заказ, сухо киваю, и ухожу подальше, к окну, краем глаза замечая всего два человека, стоящих сзади меня. И это, по-вашему мнения, очередь? Это они в городе-многомиллионнике не были никогда в час пик.

Нахожу самый неприметный столик у окна, ставлю поднос, отодвигаю стул и плюхаюсь на него. Долго думаю, тупо смотря во двор, и сминая нижнюю губу пальцами. Приплыла ты, Камелия, по жесткому. Может, я всё-таки умерла? Или в аварию попала, в коме лежу? Или под действием наркотиков лежу где-нибудь с такими яркими галлюцинациями? Эта мысль была намного разумнее, чем всё то, что сейчас со мной происходит. Я даже начала вспоминать и перебирать разные гормоны, которые в передозировке могли привести к таким ярким галлюцинациям. Потом вспоминала про болезни, которые тоже приводят к сильным глюкам. Стало страшно, но я успокоила себя отсутствием болевых ощущений и тем, что это всё действительно так, то это очень резко в какой-то момент может закончится. Просто закончится, и я вернусь к прошлой жизни. Что меня ждёт в ней, даже страшно представить, но проблемы лучше решать по мере их наступления.

Тяжёло вздыхаю, смотрю на подозрительный суп. Желудок неприятно сосет и уже жжет, поесть нужно определенно. Беру ложку в руку, мешаю бульон, пробую. А нет. Не так плохо, как я думала. Немного остро, яркий вкус куриного бульона, специй и какие-то ещё овощи, видимо. Салат был более похож на наш, просто из листьев салата, огурцов, лука, спаржи, и ещё чего-то такого же зелёного. Яблочный пирог был просто яблочным пирогом, очень сладким, с легкой кислинкой, вкусный, в общем. А вот капучино был очень вкусным. Я медленно пила сладкий кофейный напиток, думала дальше.

А что если это всё не моя галлюцинация, а реальность? Ну, допустим, чисто теоретически, что вся эта магия всё-таки существует, как и другие миры. И во мне тоже есть магия, что подвело меня и привело сюда… и то, и другое вполне возможно, учитывая реалистичность всех ощущений и течение времени. Что делать в этом случае? Наверное, тоже самое, что я сейчас и начала — пытаться привести всеми своими действиями к разговору с проректором, и отчислиться. С тем, что будет дома, разберусь позже. Но обиднее и страшнее всего казалось то, что магистр Хильдес, возможно, стер память обо мне всем моим родственникам. И что делать, если это правда, я совсем не понимаю.

Я тряхнула головой, отгоняя плохие мысли, и быстро поморгала несколько раз, чтобы убрать слёзы в глазах. Нет. Точно не тут и точно не сейчас. Хотя бы потому что слёзами горю не поможешь.

Нужно будет ещё найти тут библиотеку, ознакомиться с местными правилами и, как минимум, рационом магов Земли и чем чревато «неправильное» питание.

Кофе неожиданно закончился, что сильно меня разочаровало. Я сложила посуду на поднос, отнесла её к столешнице, куда все всё складывали, оставила его там и ушла из столовой. Виолетты я не встретила ни в столовой, ни по дороге к башне Земли, поэтому, скорее всего, она либо в комнате, либо где-то ещё.

Поднимаюсь в комнату, захожу и таки вижу Виолетту, которая что-то читает, полусидя на кровати. Внимания она на меня не обращает никакого, поэтому я просто прохожу и начинаю разбирать вещи в шкафу. Монотонно перебирала то, что можно носить на учебу, прогулку и дома. Делала всё на автомате, думая о всем и о ни о чём одновременно. Странное чувство, если честно. Словно и есть что-то в голове, а на деле — серая пустота.

— Что ты сегодня устроила на паре по теории магии Земли? — Спросила, не отрываясь от книги, Виолетта. Видимо, больше хорошенькую она строить из себя не собирается.

Я криво улыбнулась:

— Что именно ты имеешь в виду?

Боковым зрением вижу, как она захлопывает учебник, садиться на кровати и смотрит на меня. Я демонстративно не отвлекаюсь от своего дела.

— То, что ты вылила чернила на голову парню за просто так!

— Ну, почему же за просто так? — Задумчиво отзываюсь, складывая рубашку и укладывая её на стопочку сверху. — Он мне нагрубил.

— Что именно в твоем понятии является грубостью? — Возмутилась маг Земли (брр, даже звучит страшно).

Остановилась на секунду, посмотрела перед собой, задумалась. Не в этой ситуации я бы, конечно же, пропустила фразу Корна мимо ушей, а точнее, вообще бы не лезла ни к кому. Но сейчас всё совсем иначе.

Сжимаю зубами, кладу футболку в другую стопку.

— Я не собираюсь это с тобой обсуждать. — Отвечаю медленно, но достаточно серьёзным тоном, чтобы мои слова не приняли, как шутку. Сейчас я говорю, как никогда серьёзно. Не хочу обсуждать это, а, значит, и корень проблемы, с кем-либо в этом мире.

— Значит, и перед Россом извиняться не собираешься?

— Даже и не подумаю. — Киваю я, выглядываю из-за дверцы шкафа и обворожительно улыбаюсь недовольной девушке. Улыбка моментально сползает с лица, — всё неискреннее никогда долго продержаться не может — я возвращаюсь к своему крайне интересному делу, и задумчиво добавляю: — Единственное, я бы хотела узнать, где находится библиотека, и что у вас насчет выплат адептам. Не подскажешь случайно?

«Или ты принципиально не будешь со мной разговаривать?» — заканчиваю фразу, но не озвучиваю этого.

Виолетта долго молчит, несколько минут, наверное, и, когда я уже совсем теряю надежду получить ответ и делаю из этого свой вывод, она все же подает голос:

— Библиотека на первом этаже через две двери от столовой-кухни, а насчет выплат на днях к тебе должен будет подойти проректор по делам с иностранцами.

Сказала она это так тихо, словно и не хотела, чтобы я услышала. Но я слегка улыбнулась, кивнула и искренне ответила:

— Спасибо.

Больше мы не говорили.

Как только я закончила с вещами (даже нашла среди них чистые толстые тетради и ручки), то спустилась вниз, чтобы осмотреться.

Столовая-кухня была очень миленькой, кухня и столовая разделялись стеной и дверью, обе были достаточно просторными и уютными. Я все никак не могла нарадоваться тому, что тут были и плиты, и холодильники, похожие на наши, но работающие не на электричестве или газу, а на маленьком количестве магии. Я понаблюдала за тем, как девочки готовили что-то, так вот одна из них просто подошла к плите, провела рукой над нужной ей конфоркой, с ладони посыпалась зелёная, блестящая пыльца, как у феечки из мультика, и конфорка начала нагреваться. Я мысленно поаплодировала девушкам и ушла искать библиотеку.

Последняя действительно, как и сказала Виолетта, находилась через две двери после столовой. И, как только я её увидела, то решила, что хочу в ней жить. Она была слишком прекрасна! Очень большая, просторная, с высокими потолками и стеллажами во всю стену, полностью забитыми книгами, чуть дальше, в глубине, стояли столы с настольными лампами и очень удобными, мягкими стульями. Библиотекарь — просто потрясающая женщина! Леди Аревик была магом бытовиком, поэтому и работала в библиотеке, присматривала за ней, как милый домовенок (почему-то именно такая ассоциация всплыла в моей голове). Она сказала, что для неё большая честь познакомиться с первым магом за последние триста лет с Земли, и добавила, что я могу спрашивать всё, что угодно — она со всем постарается помочь. Я на это только скромно потупила взгляд и искренне поблагодарила добрую женщину.

Леди Аревик провела меня за собой и дала всю необходимую литературу. Это было восемь достаточно крупных и толстых книг. Я оценивающе скользнула взглядом по стопке учебников, стоящих на столе, и задумчиво отметила:

— Мало как-то…

Библиотекарь услышала, улыбнулась и ответила:

— Там шрифт маленький, да и запомнить это будет сложно. На одной теме маги могут сидеть несколько пар всех дисциплин, чтобы закрепить и теорию, и практику.

Я понятливо кивнула. Надо же! В медицинском все было совсем не так…

Я также взяла дополнительную книжку с питанием магов, присела за один из столов и долго изучала то, что мне теперь можно, а чего нельзя.

Оказывается, теперь я должна полностью отказаться от морепродуктов, свинины, говядины, баранины, насекомых (не больно-то и хотелось), избытка соли. У всего этого есть свои пагубные последствия — например, от свинины будет тошнить, а морепродукты снизят скорость восстановления магического резерва и так далее. Кофе, оказывается, действительно не желательно употреблять, достаточно противоречивый напиток: с одной стороны, улучшает мозговую активность, а с другой вызывают агрессию и сбивают с ритма работы, поэтому далеко не все маги решаются пить этот напиток, и отдают предпочтение чаю на травах. Причем чаёк на травках можно одинаково всем магам. Как говорит моя мама: чем больше люди будут пить чай, тем меньше станут огрызаться друг на друга.

Я грустно улыбнулась, вспомнив про маму. Посмотрела в окно — уже темнеет. Часа четыре я тут точно просидела. Закрываю книгу, уверенно поднимаюсь, забираю все учебники и справочник по питанию мага, леди Аревик просит приложить ладонь к каждой книге, мол, так они здесь их закрепляют за определенным адептом. Послушно притрагиваюсь к книгам, обложка под моей ладонью искрит ярко-зелёным. Удивлённо приподнимаю брови, смотрю на молодого библиотекаря с чёрными волосами и длинными ресницами, обрамляющие добрые чёрные глаза. Она только улыбается и подставляет другую книгу. И так все девять. Я смотрю на стопку учебников и кривлю моську. Это на второй этаж ещё тащить…

Выдыхаю, собираюсь с силами, прощаюсь с леди Аревик, беру учебники и иду на второй этаж, к себе в комнату.

Проклиная весь этот мир, академию и эту чёртову лестницу, забралась на второй этаж, доползла до комнаты, ввалилась туда и очень обрадовалась, когда не увидела Виолетты. Переоделась в плюшевый костюм, разобрала учебники, достала сумку, запихнула туда учебник по теории магии Земли, тетрадку, ручку и легла читать дальше.

Виолетта вернулась за час до заката, тоже занялась своими делами. Я просто читала. Легли спать мы так и не сговариваясь, она просто выключила свет и все. А я включать его не умею, поэтому пришлось скрипнуть зубами, отложить книгу и лечь спать.

Жениха во сны звать не буду. А то вдруг увижу из-за особых впечатлений лицо с синими разводами. Я же тогда больше спать никогда не буду. Морщу нос, и отворачиваюсь к стенке, засыпая.

Утром меня разбудила Виолетта своими сборами на пары. Мы обменялись коротким бурчанием, и больше не говорили.

Когда я уже собранная, медленно выходила из комнаты за соседкой, у нашей двери меня встретил какой-то смешной пожилой человек, чуть выше меня ростом, что, скорее всего считается, ниже нормы для мужчин (все люди здесь от 160 см до 180 см ростом, мужчины обычно выше женщин). Он был в солидном клетчатом синем костюме, белой рубашке, синим галстуком и мантии с голубой подкладкой.

— Доброе утро, магистр Цафрир! — Поздоровалась Виолетта, миленько улыбнувшись. Я не выдержала и закатила глаза. Она так подлизывается?

— Доброе, милое дитя. — Улыбнулся доброй улыбкой маг. Голос его был приятным, с небольшой старческой хрипотцой. А потом серьёзно посмотрел на меня и спросил: — Васильченко Камелия?

Серьёзно смотрю на мужчину и напряжённо киваю. Не нравится мне это. Взрослые маги теперь в принципе будут вызывать у меня резко-негативные эмоции. Впрочем, как и молодые.

— Да, это я. Чем имею честь?

Магистр Цафрир внимательно посмотрел на Виолетту, та ойкнула, кивнула, попрощалась, низко поклонившись магу и убежала. Я все это время не скрывая рассматривала мага серьёзным взглядом. Что ему от меня нужно? Это тот самый проректор, который должен заниматься с иностранцами? Или это что-то вообще другое?

Магистр дождался пока моя соседка уйдет, посмотрел на меня, улыбнулся и мягко спросил:

— Не поладили вы, ведь так?

— Я не собираюсь здесь ни с кем ладить. — Отвечаю моментально и достаточно резко, но абсолютно честно.

Широкие брови приподнялись в удивлении, лицо мужчины вытянулось, появились возрастные морщины на лбу.

— А я вот собираюсь с вами поладить, Камелия. Можно же просто по имени?

— Лия. — Киваю просто.

— Лия. — Мягко улыбаясь, исправляет. Он выглядел весьма дружелюбно. — Позвольте представиться. Я — проректор по работе с иностранными учащимися, международным и междумировым связям — магистр Асман Цафрир. Предлагаю вам пройти со мной в мой кабинет, чтобы поговорить. Не смотрите на меня так, Лия, нам действительно есть, что обсудить.

Тяжёло вздыхаю, но киваю. Может, он меня домой отправит, в самом деле.

Магистр Цафрир пропускает меня вперед, я киваю в знак благодарности, прохожу в перед. Мы выходим из башни Земли, маг проводит меня в основной корпус академии. Планировка тут почти ничем не отличается, она просто богаче, крупнее и новее. Но я всё равно шла, не отрывая глаз от потолка и стен. Проректор прошёл вперед на лестнице, завернул налево и мы ещё довольно долго шли по коридору, прежде чем маг таки остановился у одного из кабинетов. Магистр открыл массивную дверь, пропустил меня вперед. Я сделала пару шагов и остановилась. Кабинет был очень просторным, слева располагались окна, которые выходили на территорию академии: башни, часть полигона, тропинки и сад, у стены напротив двери стоял большой письменный стол, кожаный стул, а вдоль противоположных стен — стеллажи с огромным количеством книг.

Магистр Цафрир прошел вглубь кабинета, отодвинул свой стул и вежливо указал на место напротив себя:

— Присаживайтесь, Лия.

Прохожу, послушно сажусь, кладу сумку на колени. Внимательно смотрю на мага, ожидая того, что он скажет. Магистр сел на место, сложил сухие руки в замок и по-дедовски добро посмотрел на меня. Серые, ещё яркие, глаза внимательно смотрели в мои, словно в душу пытались залезть. Он ласково улыбнулся, как будто бы знал о всём моём недовольстве и сейчас, ещё до разговора, пытался задобрить меня.

— Зачем вы сами пришли за мной? Ведь могли же просто сообщить моему куратору, и я бы пришла сама.

Мужчина коротко смеётся в ответ на мои слова.

— Лия, ну что вы? Это моя работа — вводить в курс дела адептов. К тому же, вы тут только первый день, академия большая, а вы, возможно, плохо ориентируетесь на местности. Чтобы избежать проблем, я предпочитаю приходить сам.

М, вот оно что. Я понятливо киваю, закусывая нижнюю губу. Задумчиво перевожу взгляд в окно. Небо сегодня было ярким и лазурным.

— Я должен извиниться перед тобой. — Начинает магистр Цафрир. Я удивлённо приподнимаю брови, поворачиваюсь к нему, и он поясняет: — За то, что твой перевод произошел так быстро, но поздно… Понимаешь, проверять население безмагических миров на проявление магии — очень сложный и долгий процесс и далеко не всегда он заканчивается успехом. На самом деле, на Земле уже очень давно не рождался человек с магическим резервом. Для нас ты стала настоящей находкой, поэтому мы очень торопились с твоим переводом. Я понимаю, что сейчас тебе очень тяжёло, поэтому задавай мне любые вопросы, которые тебя волнуют, я с радостью отвечу.

— Что с моими родными? — Спрашиваю моментально. Нос неожиданно защипало, я сжимаю зубы. Не хватало ещё заплакать перед проректором. — Магистр Хильдес сказал, что им сотрут память.

Магистр Цафрир медленно покачал головой, как-то грустно улыбаясь. Поднял глаза на меня, очень внимательно посмотрел.

— К сожалению, это правда. Для вашей же безопасности всем вашим родственникам, и тем, с кем вы имели какой-либо контакт стираются, или заменяются воспоминания. Сейчас твои родные в полной безопасности.

Я в злости скрипнула зубами и сжала кулаки так, что побелели костяшки. Последнее, о чем сказал проректор, безусловно, радовало, но все остальное…

— Не расстраивайтесь, Лия. Это ради вас же.

Ради меня?? А у меня они спрашивали, чего я хочу?! Кто-нибудь из них вообще подумал, что жизнь человека — его личное дело?! Моя безопасность — в моих руках, и я сама за себя отвечаю!

Господи, пожалуйста, пусть это будет просто кошмаром или длительной галлюцинацией!

— Верните меня домой. — Потребовала ровным голосом, проглотив всё своё негодование.

— Я не могу, это опасно. — Всё также мягко отвечает магистр Цафрир.

Чёрт, ещё немного, и я могу сорваться.

— Какую опасность вы имеете в виду? — Снова терпеливый вопрос. Но на душу ополчилось всё семейство кошачьих.

Проректор вздыхает и слегка улыбается.

— Меня поражает то, как вы относитесь к этой ситуации.

Скриплю зубами:

— А как надо?

— Не знаю, это от личности зависит. Каждый реагирует по-своёму, и это его дело… Вернемся к вашему вопросу. Любой маг в мире, где магии нет, будет нести ту, или иную опасность. Особенно много вреда могут причинить те, кто не может управлять своими силами, или даже не знает о них. Вы, Лия, маг Земли, и вам уже двадцать один год. Ваших сил даже сейчас достаточно для того, чтобы разрушить территорию академии, понимаете?

— Но я не знаю, как разрушить вашу академию! — Возмущаюсь уже от души.

— Да, безусловно, любое заклинание требует определенных знаний и умений, но тот, кто не изучает магию, будет полностью зависеть от своего настроения и эмоционального фона. А они, как вы знаете, достаточно неустойчивы. Слёзы, злость, испуг, или другие сильные эмоции дадут хаотичный всплеск магии. Как думаете, к чему может это привести?

Молча подняла взгляд со стола на мага. Сил отвечать не было, поэтому магистр Цафрир продолжил:

— Обычно это приводит к смертям. Чаще — к смертям близких. Реже — к полному разрушению местности. Вы обучались на врача, Лия, спасать их должны, а если не закончите обучение в Академии Стихий, то будете потенциально опасны, понимаете?

Вздыхаю и криво улыбаюсь.

— Понимаю. Но моего мнения это понимание не изменит, поэтому я повторю свою просьбу: верните меня домой. — Говорю все также спокойно, но очень упрямо. Я буду стоять на своём до последнего.

Грустно улыбается в ответ, снимает очки, медленно их складывает и кладет на край стола. Я слежу за его плавными движениями. Он вздыхает, и я поднимаю глаза на него.

— К сожалению, я вынужден повторить свой ответ: нет.

Отлично. Вот и поговорили. Киваю самой себе, потому что другого ответа и не ожидала.

— Тогда отведите меня к магистру Хильдесу, я поговорю насчет отчисления напрямую с ним.

— Это ещё более бессмысленно, чем просить об этом меня. Он вас и слушать не будет.

Прекрасно. Я скриплю зубами, почему-то улыбаюсь и прикрываю на секунду глаза.

— Давайте поговорим о выплатах. — Пытается отвлечь меня проректор, видя моё состояние. — Мы будем выделять вам каждый месяц по пятьдесят золотых. Сейчас я выдам единовременную выплату в двести золотых. Так как питание у нас бесплатное, то вам должно хватать.

Он полез в ящик в столе, я же просто наблюдала за его действиями. Маг достает мешочек с чем-то вполне весомым, протягивает его мне.

— Это пока единовременная. Месячную плату вы получите в двадцать пятых-тридцатых числах. Выдает их куратор.

Смотрю на коричневый мешочек, с грубой верёвкой, похожей на тонкую бечёвку и думаю. От денег демонстративно отказываться глупо, на чужой территории лучше действительно иметь под рукой местную валюту. Но так просто сдаваться я не собираюсь! Поднимаю глаза на мага, киваю, беру мешочек и кладу его в сумку.

— Вот карта нашего мира. — Маг разложил передо мной небольшую карту, чёрно-белую, довольно сдержанную на рисунки, надел снова смешные круглые очки и наклонился над бумагой. — Наш мир называется Веслор. Вот тут, — тык в нарисованный замок, — наша Академия Стихий. Она находится в самой большой стране в Веслоре — Эмлентия. И…

— Магистр Цафрир. — Зову я тихо.

Мужчина вопросительно поднимает на меня глаза, и, видя мой взгляд, медленно садится на стул. А я продолжаю:

— Не хочу вас обидеть, но мне не интересно. А точнее — морально очень тяжёло. Можно… я пойду?

Маг искренне улыбается, и медленно кивает.

— Если у вас будут какие-либо вопросы относительно академии, выплат и мира, то приходите сразу ко мне. Всегда постараюсь помочь и ответить на любые вопросы… только возьмите с собой карту, пожалуйста. Лишней не будет.

Я киваю, выдавливаю улыбку, забираю карту, складываю её в несколько раз, убираю в сумку, встаю с места, склоняю голову, таким образом прощаясь и ухожу… собираюсь уходить, потому что всё равно останавливаюсь у большой двери из тёмного дерева, поворачиваю голову и предупреждаю тихим голосом:

— Я не приду. — И, улыбаясь в ответ на удивлённое лицо проректора, добавляю: — Потому что отчислите вы меня раньше.

— Вы объявляете мне войну, адептка Васильченко? — Широко улыбается магистр.

— Не вам, — смеюсь почему-то, — но ректору, это точно. И профессору Виртелю. И ещё много кому, если честно. Но, обещаю, если решу разнести академию, то ваш кабинет обязательно оставлю невредимым!

Магистр Цафрир смеётся от души:

— Надеюсь, до этого дело не дойдет, но мне ваши слова очень льстят.

Я киваю, улыбаюсь.

— До свидания, магистр Цафрир. — Прощаюсь почему-то с легкостью на душе.

— До свидания, Лия. — Отвечает проректор с тёплой улыбкой в голосе.

Я выхожу и прикрываю за собой дверь. Откидываю на холодную поверхность голову и резко выдыхаю. Все мысли только об одном: сейчас пара у профессора Виртеля и мне нужно вернуться домой. На секунду прикрываю глаза и закусываю до боли губу, очень стараясь не заплакать.

Нет. Слёз они от меня точно не дождутся. Смеётся тот, кто смеется последним!

Я подняла руку, чтобы постучать в дверь, но вспомнила про то, что говорила магистру Цафриру, горько усмехнулась, и просто толкнув дверь, вошла в кабинет.

На меня уставились удивлённых тринадцать пар глаз. Монотонный голос профессора Виртеля прервался на полуслове, вся аудитория застыла на месте, и только скользящие по носу очки говорили о том, что время не остановилось. А если бы оно остановилось, то я точно с ума бы сошла. И так нервы сдают.

— Здрасте. — Кивнула профессору, закрыла за собой дверь, и решила пройти за свою парту, как мужик таки от шока отошел:

— А ну стоять! — Рявкнул он так, словно эти три слова были очень смачным ругательством. — Как ты можешь заходить в кабинет без стука и так невежливо здороваться со своим куратором?

Медленно перевожу взгляд на мага, секунду смотрю на него и отвечаю:

— Ну, если это вас интересует… Это не сложно — просто толкаю дверь, потом открываю рот, издаю звуки и сейчас вот передвигаю ногами, очень желая дойти до своей парты, сесть за неё и… — Левый ус Виртеля нервно задёргался, глаза так и метали молнии. Я делаю вид, что всё поняла: — Ааа, с моральной точки зрения… гхм.

И я очень скромно потупила взгляд и пожала плечами.

— Да как ты смеешь!? — Профессор вскакивает со своего места, огибает большой рабочий стол, и стремительно подходит ко мне.

Та-ак… а вот если он меня сейчас поколотит, то его уволят, а меня не отчислят, даже моральную компенсацию выплатит, что мне совсем не нужно. Поэтому я демонстративно делаю шаг назад, смотря прямо в чёрные глаза мага Земли. Он в шоке останавливается на месте, гневно смотрит на меня.

— Да я тебя…!

— Отчислите? — Радостно спрашиваю, грубо перебивая. — Буду безмерно благодарна! Только пошлите сразу к ректору, хорошо? И говорите, пожалуйста, вы с ним. Ну, просто, думаю, так всё пройдет быстрее.

— Адептка Васильченко! — Выплёвывает, как ругательство. Закатываю глаза и смотрю на куратора. Ну что ему не понравилось в моём плане? Он шикарен, я считаю! Явно самый лучший исход из всех возможных. — Никто вас не отчислит, даже и не надейтесь. — И он уже выбрасывает руку в сторону окна, и выбрасывает: — Сядьте на своё место!

Да я с самого начала туда собиралась!

Закатываю глаза, сжимаю лямку сумки, прохожу вглубь кабинета, не обращая внимания на презрительные взгляды сокурсников по несчастью. Сажусь на своё место, вижу сидящего спереди и очень надутого Корна с синими подтёками на щеках и шее. Мне почему-то становится очень смешно, но я старательно пытаюсь подавить улыбку, сажусь на стул и демонстративно смотрю в окно, откидываясь на спинку стула. Профессор прочищает горло и продолжает монотонно зачитывать очередную тему.

Вечером я специально задержалась в библиотеке, разбирала первые главы теории Земли. Это было совсем не понятно и неинтересно, словно читала статью на просторах интернета по типу «Семь проверенных способов, как стать феей». Потом я решила выйти во двор, потренироваться там. Специально зашла, как можно дальше, села под дерево в позу лотоса, положила перед собой учебник, и начала вчитываться, чтобы повторять действия. Книга говорила, что нужно почувствовать магию внутри себя (и совершенно непонятно, как она должна отозваться, да), направить её по кончикам пальцев, потереть подушечки между собой, перебирая поток магии в пыльцу и посыпать полученную гремучую «магию» на землю, в последствии чего должен очень быстро вырасти цветок. Сказка, да и только! Я долго пыхтела, пытаясь понять, чувствую ли я магию, или это просто дышится мне так. Но в итоге почувствовала лёгкое жжение в кончиках пальцах (прямо под кожей, да!), потерла пальцы между собой над землёй. И — О боже мой, галлюцинация продолжается! — ярко-изумрудные, светящиеся, мелкие крупицы аля-магии посыпались из моих пальцев. Я дернулась от испуга, отпрянула назад, поболтала рукой в воздухе, стряхивая с неё пыльцу. Но дурдом на этом не закончился! Прямо из земли, покрытой зелёной, свежей травой, ускоренно начал расти молодой побег, а потом вырос, расцвел и стал самым красивым одуванчиком в моей жизни! Я сидела с квадратными глазами, открывала и закрывала рот, пыталась уложить это в своей голове, но единственное, что смогла выдать — это было:

— Прикооольно!..

Естественно, на этом я не смогла остановится и вырастила ещё несколько одуванчиков, а потом попыталась связаться с деревом. И только когда на кончиках пальцев почувствовала жжение прямо под кожей, уловила, что магические протоки находятся там же, где и вены-артерии-капилляры. Да, такова кровеносная система у магов. Надеюсь, позже я смогу найти в библиотеке книгу про анатомию.

Так вот, дерево. Они, оказывается, не говорят (Америку открыла, да), но я почувствовала растение. Оно было большим и величественным, и состояние его было спокойным, гордым, счастливым.

В общем, всё это затянулось до заката, чем я только была очень рада, ведь так я почти не сталкивалась с Виолеттой. Мне вполне хватало её презрительных, опускающих ниже плинтуса, взглядов и во время учёбы. Но этого не удалось избежать, как бы я не старалась.

Я зашла в комнату, переобулась в милые, плюшевые тапочки в виде ламы, повесила мантию на вешалку для верхней одежды, прошла в глубь комнаты, к своей кровати, скинула сумку и плюхнулась на кровать.

Соседка-змеюга же решила всю малину мне испортить — подошла, кинула в меня какой-то конверт и очень недовольным голосом бросила:

— Тебе письмо пришло.

— Эй, а можно не бросаться? — Возмущаюсь я и резко сажусь.

— Скажи «спасибо», что не выбросила его в окно. — Грубо отвечает девушка, даже не обернувшись.

Скриплю зубами, сжимаю в ладони кусок бумаги. Почему все красивые люди такие злые? Нет ни в этом, ни в нашем мире идеала!

Корчу спине Виолетты страшную рожицу, пересаживаюсь за стол, смотрю на письмо. Твою ж… это же то, которое мне вчера утром пришло! Ещё в меде!

Дрожащими от волнения пальцами, разрываю конверт цвета старых листов, достаю письмо. Да, и подчерк её же, такой красивый и ровный (не то, что мой). Набираю в легкие воздуха и начинаю читать.

«Здравствуй, Камелия!

Ты не ответила на моё прошлое письмо. Неужели тебя так и не перевели в Академию Стихий? Я знаю, что этот процесс не такой быстрый, но всё равно начинаю переживать. Очень тебя прошу, напиши мне ответное письмо, как только получишь одно из моих!

У меня всё хорошо. Я полностью влилась в коллектив, мои новые сокурсники восхищаются моими голубыми волосами. Это так необычно! Потому что в нашем мире у многих цветные волосы с рождения, и это абсолютная норма.

На самом деле, мне и писать-то нечего — за один день ничего такого и не случилось. Просто я действительно очень за тебя переживаю. Будь аккуратнее, пожалуйста, береги себя!

С любовью и искренним беспокойством,

Женевьева Дю Валлон.»

Я тупо смотрела на аккуратно выведенные буквы и медленно злилась. Не знаю, чего я ожидала увидеть, но явно не реакцию на её волосы и беспокойство обо мне! Даже не подумаю отвечать на её письма! Я резкими, грубыми движениями сложила письмо, закинула его в сумку и вскочила с места. Наткнулась на удивленный взгляд Виолетты, сидящей на своёй постели.

— Что?! — Спросила возмущённо, метая глазами молнии. Наверное, это стало последней каплей в моём почти стакане, и теперь то, чем он был наполнен, выливается.

Виолетта демонстративно закатила глаза и цокнула языком, а потом уткнулась в книгу. Ну и прекрасно! Со злости, иду к шкафу, забираю вещи, предметы для душа и ухожу купаться в общую ванную комнату, искренне надеюсь на то, что горячая вода смоет все мои проблемы…

…Нет. Вода ничего не смыла. Чуда не произошло.