Первый элемент

Глава 3. Праздник Небес

Я качалась на стуле, лениво крутя кольцо на пальце и смотря в окно. Небо сегодня прикрыли тучи, моросил дождик. Попеременно он переходил в нормальный дождь, и я отвлекалась на приятный звук. Профессор Виртель монотонно рассказывал какую-то тему, по всему кабинету раздавался его приглушенный голос и звук пера по бумаге. Кто-то старательно конспектировал предмет, но я демонстративно этого не делала, просто пряталась, брала конспект у Виолетты, переписывала его и читала дополнительную литературу.

Вдруг, на середине пары, когда я уже удачно засыпала, смотря на серо небо в окне, в массивную дверь кабинета постучали.

— Войдите. — Недовольно буркнул профессор, опуская смешные круглые очки на кончик носа и смотря на дверь, сильно наклонив голову вниз.

Дверь приоткрылась, в кабинет вошла милая девушка с темными волосами и серо-голубыми глазами. В руках у неё была стопка каких-то ярких свитков. Маг Воздуха, видимо.

— Здравствуйте! Магистр Виртель, куратор первого курса факультета Земли? — Спросила она, посмотрев сначала на него, а потом на нас.

Знает профессора другого факультета — скорее всего, не первый курс.

— Да, я. А вы из факультета Воздуха? — Спрашивает в ответ, снимая смешные очки с тонкой оправой и кладя их на раскрытую книгу.

— Верно. — Улыбается девушка. На её щечках показались две безумно милые ямочки. — Я могу сделать небольшое объявление?

— Да, конечно. — Смотрит на нас очень пристально. Останавливается на мне, делает страшные глаза. А чего я-то сразу? Закатываю глаза и демонстративно подпираю кулаком подбородок, утыкаюсь взглядом в окно. Можно подумать!

— Итак, дорогие первокурсники, доброе утро!

Доброе? Она на улицу сегодня выходила вообще? Там дождь сутра моросит и всё в мрачном тумане. От грусти хочется выть!

— Наверное, кто-то из вас уже в курсе…

Но конечно же, не я! У академии вообще есть дурная привычка очень много скрывать и оглашать всё в последний момент. Что там у них на этот раз? Неделю назад что-то взорвалось, мы все заражены вирусом и скоро умрем?

— … о том, что на этих выходных в академии будет проходить праздник Небес!

Чего?

— Ооо! Повезло-повезло, гуляем, ребятки! — Заулюлюкали ребята, ободрившись и повеселев.

Так. Я не поняла. Почему все веселятся, когда я так страдаю? И что это за праздник такой? Это когда на небе пляшу, водят хороводы солнышко и звёздочки, и всем в обязательном порядке радостно и весело? Меня аж передёрнуло от жизнерадостно страшной картины, всплывшей в моей голове.

Но передёрнуло меня одну, потому что все вокруг с энтузиазмом повыскакивали со своих мест, подходили к друзьям и что-то весело обсуждали.

— Тише-тише, ребят! — Позвала всех, радостно улыбаясь маг Воздуха. — Я пришла сюда не только пригласить вас на этот праздник, но и дать задание: ваша группа должна будет приготовить закуски и разные вкусности к столу. Ограничений нет, можете готовить всё, на что способна ваша фантазия!

Ой, и зря она это сказала. Я же приготовлю, я же щедрая, не поскуплюсь на оригинальность.

Информация о том, что нужно будет выполнить какое-то задание, никого не смутила совершенно. Наоборот: девочки начали бурно обсуждать все, что можно будет приготовить. Я скучающее посмотрела на этот цирк, пождала губы, подёргала носом, и отвернулась окну. Сейчас на улице даже интереснее, чем слушать обсуждение рецептика-тортика-от-двоюродной-тети-старшего-брата-моего-отца.

Девушка в мантии с нежно-голубой подкладкой отдала свиток одной из моих сокурсниц, поклонилась ребятам, профессору Виртель и ушла.

— Так, цветы нашей жизни, успокоились! Садитесь! — Приказал профессор, как только дверь за юным созданием закрылась. — Разберетесь с этим после пар. Возвращаемся к нашей теме…

Ой, кошмар! А можно мне вернуть ту девушку?..

Третья пара прошла ещё более ужасно, чем первые две. Профессор Виллоу объясняла действие психических зелий, и мне было так скучно. В плане, что я только вчера самостоятельно изучила эту тему, и сейчас, ещё раз, слушать это было практически невыносимо. Я лениво перевела взгляд с учебника с рецептом любовного зелья, на котелок, стоящий рядом со мной. Снова в учебник с рецептом потрясающего любовного зелья, снова на котелок. Нет, они определённо смотрят на меня! Я им нравлюсь, значит, нужно повторить! К тому же, как это я и не попробовать приготовить любовное зелье?

Та-ак…

«Амортенция — любовный напиток.

Состав: корень молодой мандрагоры, замороженные яйца огненной саламандры, лепестки красной розы, перо павлина, красное вино и чистая родниковая вода.»

Угу. Незаметно, прикрывая себя массивным учебником, сползаю вниз, чтобы заглянуть в шкафчик с ингредиентами под партой. Нахожу там воду, лепестки несчастной розы, перо, корень и старенькую бутылку вина. А где яйца? Выглядываю наружу, осматриваюсь. Где мои яйца? Никто мне не ответил, все слушали профессора. Та же объясняла, как работает любовное зелье с особым энтузиазмом.

— Когда у вашего собеседника поменялся цвет глаз в…

— Профессор Виллоу! — Позвала я, подняв руку.

Женщина вздыхает, смотрит на меня и слишком приторно-мило отзывается:

— Да?

— Можно взять замороженные яйца огненной саламандры и приготовить зелье? — Спрашиваю очень мило.

— Ты работать мне дашь, если я откажу? — Приподнимает она бровь.

Медленно и ясно в отрицании качаю головой, не скрывая многообещающей улыбки.

— О, Небеса! За что нам это? — Это было сказано в потолок. Я даже тоже посмотрела на него, в надежде, что он ответит. Но, увы, чуда не произошло, и профессор опустила глаза, посмотрела на меня. Буравила меня взглядом секунды четыре, но в итоге сдалась первой: — Ладно, бери. Только даже и не думай взорвать мне кабинет!

— Обижаете, профессор Виллоу. — Протянула я и миленько улыбнулась: — Я сама аккуратность!

Маг в ответ почему-то вздрогнула и отвела взгляд, видимо, от греха (меня) подальше.

Но я была довольна, как никто в этой аудитории. Вскочила с места, подошла к холодильнику, отрыла драгоценные яйца, прошла на своё место под пристальным взглядом профессора и сокурсников. Довольная до нельзя поставила воду на огонь.

— Ты какой котел взяла? — Спросила, как бы между делом, профессор.

— Алюминиевый. — Ответила, не отвлекаясь.

От комментариев она воздержалась, продолжила объяснять урок. Я первые минут десять работала под пристальными взглядами, но потом про меня удачно забыли, и я работала сама с собой. Это было приятно. Наверное, единственное, что мне действительно понравилось в магии: возможность создавать зелья. А ведь они разные бывают — это целая наука! И эта единственная наука, которую изучать мне очень приятно, в сравнении с обычной стихией Земли.

Я не торопилась и всё делала довольно медленно: сварила воду и вино. Выдавила сок из лепестков, очень мелко нарезала корень, раздавила яйца в кашицу. Всё в определенном порядке сложила в кипящую воду с вином, добавила перо павлина и аккуратно перемешала. Нежно-розовый цвет зелья и лёгкий запах роз говорят о том, что я всё сделала правильно. Я похлопала себе в ладоши и попрыгала на месте от радости. Нет, всё-таки могу, когда хочу!

От моих хлопков по кабинету проходится эхо. Я поднимаю глаза — полная пустота. Смотрю вокруг — тоже никого. Я была настолько увлечена, что не заметила, как все ушли? Ого… переливаю зелье в баночку, убираю её в сумку, мою за собой все предметы, забираю свои вещи и ухожу. Профессор Виллоу встретилась мне по дороге. Сказала, что я слишком была увлечена процессом, поэтому попросила никого не отвлекать, они закончили пару и тихо ушли. Сама же профессор возвращалась с обеда. Я искренне (да, оказывается, я и так умею) поблагодарила её, сказала, что всё убрала и ушла в столовую. Взяла себе суп с лапшой, салат, капучино и яблочный пирог. Хоть на еду тут не скупаются. Прохожу вглубь столовой, сажусь к окну, подальше от всех, и приступаю к обеду.

Но если бы всё так было легко.

Буквально через несколько минут моего комфортного одиночества, ко мне очень наглым образом кто-то подходит. Стул напротив меня отодвигается, и на него очень расслабленно приземляется мой сокурсник. Кажется, Глэн. Весёлый парнишка смотрит на меня своими карими глазами и очень приветливо улыбается.

Меня сейчас стошнит.

Я медленно кладу ложку в тарелку, совершенно не приветливо смотрю на него и с вызовом приподнимаю левую бровь.

— Если у тебя нет ничего серьёзного, то я вылью на твою голову суп. — Говорю тихо, но, как по мне, достаточно понятно.

— Не зря говорят, что нельзя подходить к магу, который пьёт кофе… Глэн, что ты ей сказал? — Подошла Виолетта, рукой отодвинув его на соседний стул, чтобы сесть самой напротив меня. Улыбнулась. Киваю в ответ, чуть смягчив взгляд.

— Ничего вообще не говорил! Честно! — Ответил, посмотрев на милую девушку большими щенячьими глазами.

— Он нарушил моё личное пространство без предупреждения. — Объяснила я Виолетте, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула. — Я, между прочим, просто обедала.

— Так и я просто пришёл! — Снова воскликнул парень, со всей своей наигранной наивностью.

Посмотрела на него. Может, действительно суп ему на голову вылить? Ради такого дела совсем не жалко!

Кажется, мой взгляд был весьма красноречив, потому что парень стушевался и старательно сделал вид, что его тут нет. Улыбаюсь уголком губ, отвожу взгляд в сторону.

— Мы вообще все решили нарушить твоё личное пространство. — Признается добрым голосом Клайв (староста группы), подходя к столу. Останавливается рядом, улыбается. Высокий (они все для меня высокие), довольно крепкий парень с чёрными, приглаженными волосами и карими глазами. Смотрю на него снизу, наклоняюсь назад, откидываясь на спинку стула, вижу ребят с нашей группы, возвращаюсь на место, смотрю на Клайва, вздыхаю и отвечаю:

— Да я уже поняла. Садитесь уж.

Не знаю, что им от меня нужно, но, если пришли, значит, нужно. Пусть говорят, я не против их выслушать.

Я отодвинулась на следующий стул, ближе к окну, перетащила свои вещи к себе, а рядом сел Клайв. Ребята с группы, притащили ещё стол, расставили стулья, присели. Ого, а разговор-то действительно будет серьёзным. Я удивлённо повела бровью, отпила капучино. Слушаю внимательно.

— Все сели? — Спросил староста, вытягивая шею и смотря на ребят.

«Все» покивали головами, ответили утвердительно, и Клайв удовлетворенно кивнул. Повернулся ко мне и начал:

— Ну, во-первых, кофе для мага вреден.

— Я сейчас суп тебе на голову вылью! — Прошипела, скрипнув зубами.

Глэн напротив прыснул со смеху, уронив голову на стол. Клайв посмотрел на сокурсника, вопросительно приподняв брови. Виолетта тоже хихикнула, но старательно попыталась вернуть серъёзное выражение лица. Шутки староста не понял, поэтому вопросительно посмотрел на меня, требуя объяснений. Но столкнулся только с нахмуренной и злой миной моего лица.

— Яяясно, молчу. — Ответил маг, складывая руки в замок. Потом обратился ко мне уже серьёзно: — Помнишь, к нам сегодня приходила адептка с третьего курса факультета Воздуха и приглашала на праздник Небес?

Киваю. Но я тут причем?

— Так вот, наше задание — приготовить сладкие закуски. Мы тут собрались и подумали все вместе, что ты — представитель другого мира, может, помнишь какие-нибудь интересные рецепты?

О, вот оно что… задумчиво закусываю губу. В голове всплывают простенькие рецепты, по типу, торта «Наполеон», но, не смотря на вкус, торт будет не совсем удобно есть в условиях фуршета. Нужны маленькие пирожные, которые просто брать и съедать в один-два укуса.

— Можно попробовать приготовить макароны. — Задумчиво отвечаю, отпивая капучино.

— Нет, Лия, ты не поняла. Нам десерт нужно приготовить. Уверен, закусками будет заниматься другая группа. — Смеется надо мной Клайв.

— Да нет же, это ты не понял. — Усмехаюсь я. — Макарон — это такое пирожное. В нашем мире оно очень популярно. А его плюс в том, что их можно есть руками и они маленькие… а ещё можно сделать «моти» из рисовой муки, или кексы… Ой, а ведь можно столько разных кексиков приготовить!

Я очень почему-то обрадованно посмотрела на Виолетту. Она смотрела на меня с тёплой, какой-то даже материнской улыбкой.

— Как много всего, слушай. Давай, тогда так: мы готовим наши блюда, а ты приносишь нам пять видов своих рецептов… Ребят, пять хватит?.. Значит, пять.

— Если я столько вспомню, конечно. — Ворчу себе под нос, отпивая капучино. — Кстати, я так я не поняла, что это за праздник Небес и почему все так к нему тщательно готовятся?

— О, ты что! — Отвечает староста, гордо приподнимая голову. Я удивлённо приподнимаю брови? Это у них что-то вроде нового года? — Праздник Небес — один из самых грандиозных праздников в нашем мире. В этот день мы благодарим Небеса и Богов, живущих на них, а также вспоминаем тех, кто нас покинул.

— А ещё все наряжаются в честь Богов, или волшебных существ! — Подала голос Лилия (если я опять-таки не ошибаюсь), очень довольно улыбаясь.

— Это в знак почтения Небесам и того, что они принесли в наш мир магию. — Пояснила рядом сидящая Виолетта. Я понятливо кивнула.

— А потом, по традиции академии, мы спускаемся к реке и опускаем в неё венки, чтобы почтить наших умерших родственников и близких людей. — Добавил парнишка, имя которого я совсем не знаю.

— Почему нельзя разъехаться по домам, и не почтить честь там, а академию закрыть на каникулы? — Нахмурилась я.

— Каникулы по среди учебного года у нас только в школах, Лия. — Улыбнулась Виолетта, словно я действительно какую-то детскую глупость сказала. — В академии принято жить в течении всех четырех лет. Только на лето уезжаем (и то по желанию), а так постоянно тут.

— Ужасно. — Поморщилась я и отпила кофе.

— Да нет, это очень весело! — Возразил кто-то из ребят. Я только фыркнула в чашку. Как же.

— На этом всё? — Спрашиваю я. — Причем тут тогда фуршет и закуски?

— Нет, ты что! — Фыркает Клайв. — После этого мы возвращаемся в академию, и начинается вечеринка!

— Уху-у! — Воскликнул кто-то очень весело и жизнерадостно. Парня подхватили ещё пару магов.

— Какой кошмар! — Вырывается у меня очень искреннее и усталое. Я в отчаяние качаю головой. Какие вечеринки?.. Единственное, куда я ходила — школьные утренники до девяти вечера! Спать я всегда любила и буду любить больше, чем веселье.

— Нет, это очень весело, тебе понравится! — Отзывается Глэн и искренне улыбается, как маленький ребенок. Видимо, действительно грандиозный праздник, раз его так ждут.

Я устало выдохнула. Идти против их системы смысла нет, меня только растопчут, а выгнать из академии, не выгонят. Нужно либо пережить этот кошмар, либо спрятаться где-нибудь. Надеюсь, они не пересчитывают количество адептов на празднике, и я смогу отмахнуться, например, плохим самочувствием.

— Хорошо, посмотрим. С десертами я вам всё равно помогу. — Отвечаю мягче, но всё также угрюмо. Не считаю нужным натягивать маску радости и счастья, когда на самом деле, на душе волки воют. Это слишком утомляет и делает несчастным.

Ребята почему-то обрадовались моему согласию, начали обсуждать рецепты и способы подачи. Видимо, наличие десертов с другого мира поднимает интерес к нашей группе, а, следовательно, и похвала будет — это ребят и вдохновляет. Я пригубила капучино, скрывая за чашкой, взявшуюся из неоткуда, улыбку.

Спустя два дня меню было составлено, и в пятницу мы договорились встретиться после ужина (в восемь часов вечера) в столовой нашей башни, чтобы воспользоваться кухней. Благо, повара были проинформированы и проблем с захватом рабочего места не было. В выходные все занятия отменялись, чтобы академия подготовилась к празднику как следует, поэтому завтра на пары мы не идём, готовимся к вечеру и ночи. Начало в десять вечера, чтобы в полночь уже быть у реки и пустить венки, а после, до утра, будет вечеринка. Ужасно, конечно, я всё ещё надеюсь сбежать. Но вот ребятам с готовкой помочь обязана.

Я вздохнула, безразлично бросила сумку на кровать, взяла в руки расческу, чтобы хоть как-то привести себя в божеский вид. Но сумка оказалась открытой, и мы с Виолеттой вздрогнули от страха, когда на пол упала колба с любовным зельем, которую я так и не убрала.

— Святые Небеса! — Испуганно воскликнула соседка, отпрыгнув назад. — Что это такое? — Спросила, смотря на колбу с розовой жидкостью.

— Амортенция. — Отвечаю, пожимая плечами. Наклоняюсь, беру пузырек в руки. Такой маленький, а как нас напугал. Хорошо, что ещё не разбился.

— Только не говори, что решила кому-то её подлить! — Вырвалось испуганное у девушки.

Я подняла на неё глаза, приподняла бровь. Виолетта выглядела взволнованно, словно я действительно в её глазах была каким-то монстром, который способен подлить любовное зелье кому-нибудь, чтобы влюбить его в себя.

— Тебе же выговор сделают, а, возможно, и отчислят! — Восприняла мой взгляд по-своёму соседка.

Что? Выговор и отчисление? Мои глаза в удивлении увеличились, а потом пришло озарение и губы растянулись в нехорошей усмешке. Я посмотрела на колбочку со своим спасением совсем по-другому.

— Лия, нет! — Поняла всё сразу Виолетта. — Не думай об этом!

— Виолетта, да! — Отозвалась мгновенно. — Я домой хочу! Если меня не хотят отчислять просто так, то пусть будет за дело.

— Это не правильно. Ты будешь играть с чувствами другого человека.

— Да ладно, оно не долго действует, я его слабой дозировки сделала. Вы говорили, что на празднике и ректор будет, вот я для виду перед ним подолью и всё на этом. Ни с какими чувствами я играть не собираюсь, это мне не интересно.

Я посмотрела снова на соседку, но она мою гениальную идею поддерживать не хотела. Выдыхаю, показываю ей колбочку.

— Это — мой шанс. И я не хочу его упускать. Ты прекрасно понимаешь, что мне тут не место, я не хочу торчать в этом мире ещё неизвестно сколько, поэтому ухвачусь за эту возможность… к тому же, если сделать маленькую дозировку в принципе, то действие зелья не продлиться более четырёх часов. За четыре часа ничего никто плохого сделать не успеет.

— Небеса, Лия! — Рычит Виолетта, сжимает кулачки, задирает голову, смотрит на потолок, о чём-то думает. Я поджимаю губы, прекрасно понимая, что ей тяжёло сейчас вставать на мою сторону, тяжёло пойти против системы. Перекатываюсь с пяток на носки и обратно.

— Я не собираюсь тебя в это вмешивать, просто пообещай, что никому не скажешь. — Прошу, надеясь на её понимание.

Виолетта выдыхает, опускает голову в прежнее положение.

— Ты невыносима. — Отвечает искренне. — Но я тебя понимаю. Тяжёло находиться там, где находиться не хочешь. Я тебе помогу, но это останется только между нами!

От радости, взвизгиваю, как маленькая девочка, срываюсь с места и крепко обнимаю подругу (а если человек готов прикрывать тебя, когда ты решаешься на преступление, то он явно твой друг).

— Спасибо, спасибо, спасибо! — Вырывается у меня искренне, Виолетта только смеётся.

— Не благодари раньше времени. — Отвечает тепло, обнимая в ответ. — Так кого ты решила влюбить в себя?

Я отхожу от неё, усмехаюсь и отвечаю вопросом на вопрос:

— Зачем же в себя?

— Не поняла. — Мгновенный ответ и очень милое, удивлённое выражение лица.

Смеюсь искренне, с легкостью в душе, потому что понимаю, что уже очень скоро могу быть дома.

— Зелья много, я по капле добавлю в пирожные.

— Подожди… во все пирожные??

— Нет, только в те, что будут приготовлены по земным рецептам, иначе это будет просто нечестно.

— Но тогда приворожены будет почти все!

— Зришь в корень, друг мой. — Улыбаюсь искренне, тихонечко уже похихикывая, представляя какой же это будет хаос.

— Ты решила не мелочиться и разнести всё, как в тот раз было с полигоном? — Спрашивает серьёзно, даже слегка прищурившись.

Утвердительно киваю, понимая, что Виолетта вряд ли на такое пойдет. Приворожить одного несчастного мага — одно дело, испортить всем праздник — совсем другое. Она кусает губы, смотрит в окно, о чем-то думает и в итоге отвечает:

— Окей. Я в деле.

Я смеюсь. И от того, что «окей» она своровала у меня, и от смелости её, и в принципе настроение резко поднялось градусов на десять.

Наконец, появилась надежда на то, что очень скоро я буду дома.

Когда мы с Виолеттой спустили в столовую, там уже стояли готовые всех удивлять ребята. Я усмехнулась, потому что теперь была настроена удивлять даже больше.

— Оо, у нашей Лии хорошее настроение? — «Удивился» Глэн и пихнул меня локтем в плечо.

Ответила ему ледяным взглядом.

— Тебе показалось, не лезь к ней. — Ответил Клайв, улыбнувшись. Я только закатила глаза и фыркнула, но в целом, была благодарна старосте. Пусть не трогают меня, у меня куча дел, мыслей, планы вообще грандиозные!

— Ну, что, ребятки, зажжём? — Задорно переключает Клайв всех на боевое настроение. Все вокруг заулюлюкали, но я только фыркаю, складываю руки на груди и спрашиваю:

— Мы же не маги Огня, зачем нам «зажигать»?

— Да, точно, — чешет тыковку Глэн.

— Меняй! — Распоряжаются ребята.

Клайв очень «благодарно» смотрит на меня, но послушно предлагает:

— Покажем им, где раки зимуют?

Все вопросительно смотрят на меня, вытянув в любопытстве шеи. Я же упрямо качаю головой:

— Раки всё-таки у рек живут, это магам Воды больше подходит.

Староста недовольно закатывает глаза, смотрит на меня с высоты своёго роста и с вызовом спрашивает:

— А что тогда предлагаешь ты?

Я пожимаю плечами, отвожу взгляд, демонстрируя, что такой глупостью заниматься не собираюсь.

— Я знаю! Я знаю! — Отзывается Глэн. Мы вопросительно смотрим на него, он весь собирается, выпрямляет спину, расправляет плечи и гордо отвечает: — Мы их расплющим!

— Гениально. — Отвечаю я, не изменившись в лице.

— В любом случае, лучше уже не придумаем. — Подает голос Виолетта, открывая двери на кухню. — Пошлите уже.

— Расплющим их! — Добавляет довольный собой Глэн. Ребята смеются над ним, я их понимаю, да.

Нам повезло с тем, что кухня довольно большая, поэтому Клайв, как умница-староста, разбил фронт работы. Мол, вот ребятки месят тесто, вот занимаются начинкой, вот следят за печами, вот моют посуду. Мы с Виолеттой занимались формированием десертов, потому что я знаю, как должны выглядеть наши земные десерты, а у Виолетты просто руки золотые.

— Я составила список и рецепты к каждому рецепту, кроме земных… — Лилия с намёком глянула на меня. Понятливо залезаю в сумку, достаю рецепты десертов, которые смогла вспомнить, передаю листы сокурснице. — Спасибо… вешаю рецепты — вот сюда. Не отвлекаемся, всё делаем быстро и красиво.

— Расплющим их! — Подхватывает довольно Глэн. Ребята прыскают от смеха, потихоньку расходятся по своим делам.

Я думала, что буду заниматься только формировкой и украшением, но ребята, боясь испортить пирожные, звали меня для консультации. Приходилось отвлекаться, помогать остальным, благо, схватывали они довольно быстро. Но все равно, не смотря на теплую атмосферу и расформировку дел, мы стали уставать после полуночи. Мальчики начали дурачиться, так как не могли усидеть на месте, хватали мытые поварёшки, скалки и дрались на них, как на мечах.

— Мальчики, прекратите! — Рявкнула вдруг Виолетта, не вытерпев очередного нашествия. Она взмахнула руками, испачканными в муке и цветной глазури. — Нам нужно приготовить десерты, а не разнести кухню.

— Какая жалость, да, мальчики? — Пробормотала я себе под нос, рыская по полкам и шкафчикам в поисках орехов или чего-нибудь такого. В одном из шкафчиков оказалась бутылка, очень похожа на винную. Любопытство пересилило честность, поэтому я сразу же взяла бутылку рассмотреть (и, возможно, не только). Обычная большая бутылка, она была уже открыта, поэтому сделать это ещё раз получилось даже у меня. Недоверчиво понюхала. Ого! Так это же коньяк!

— Народ, может, бухнем коньяка в кексики! — Взмахнула я бутылкой в их сторону. А потом задумалась и добавила, заглянув в горлышко бутылки, проверяя, сколько там ещё осталось: — Или бухнём…

— Лия! — Возмутилась Виолетта, нахмурив бровки.

— Что? — Возмутилась в ответ до глубины души. — Одно другому не мешает.

— Хо-хо, да наша Лия умеет шутить. — Обрадовался Глэн.

— Тебе показалось. — Ответила с нажимом, вернув лицу прежнее выражение.

Спорить он со мной не решился.

Закончили мы довольно поздно, или рано (это как посмотреть), но рассвета ещё не было. Некоторые уже сидели где попало, лишь бы было куда голову приложить, практически засыпали. Мы с Виолеттой трудились над последним подносом: она украшала пирожные вензелями из глазури, а я посыпала шоколадные кексы сахарной пудрой.

— Красиво. — Похвалил нас Клайв, довольно улыбаясь.

— Ещё бы! — Довольно улыбнулась в ответ Лилия, вогрузив на маленький тортик вишенку. Она выпрямляется, смотрит на нас: — Девочки, вы ещё долго?

Я посмотрела на Виолетту, та в ответ посмотрела на меня. Это заняло секунды три, но соседка всё поняла.

— Нет, но это в любом случае время. Думаю, вы можете идти отдыхать. Мы всё закроем и уберём.

Боже, как мне это всё не нравится. Но я выдыхаю, на секунду прикрыв глаза. Надеюсь, это того стоит.

Ребята переглянулись, Клайв на всех очень внимательно посмотрел своими выразительными чёрными глазами, понял, что ребята действительно без сил и уже засыпают и кивнул.

— Народ, вставайте. Всем огромное спасибо, до завтра. Мы хорошо потрудились, все большие молодцы, отдыхайте. Завтра в девять наряженные, красивые, с венками у выхода из академии. — Распорядился Клайв, подёргивая каждого за плечо, чтобы проснулись уже и пошли по комнатам. Ребята лениво встали, попрощались с нами, потянулись к выходу из кухни.

Мы с Виолеттой терпеливо дождались, пока все выйдут, но остался только староста. Он сочувствующе посмотрел на нас, почесал свою чёрную тыковку и спросил:

— Может, вам нужна помощь?

— Нет, Клайв, спасибо. К тому же, это чисто женская работа. Мы совсем скоро закончим и всё закроем, не переживай. — Отозвалась Виолетта.

— Ну, может, тогда вас проводить до комнаты? Всё-таки темно уже…

Я закатила глаза. Вот когда нужно, от них не дождёшься, а когда нам просто на второй этаж подняться, так сразу включают режим героя-любовника!

— Да, нам же через тёмный лес нужно пройти, реку переплыть и с монстром-маньяком сразиться, угу. — Ответила я, не отрываясь от своего занятия.

— Лия! — Шикнула маг Земли, возмущённо смотря на меня и откладывая свои кухонные принадлежности, полностью переключая своё внимание на парня. — Она имела в виду, что мы очень благодарны тебе, но справимся сами. Мы живём совсем не далеко, нам ничего не угрожает.

— Ничего, кроме тупости окружающих. — Подхватила я, как ни в чём и не бывало. Послышался тяжёлый вздох Виолетты, но она ничего не стала мне говорить. Наверное, понимала, что усталость повлияла и на меня, и, кроме очередного стёба, я ничего не выдам адекватного.

Клайв отреагировал вполне спокойно — коротко посмеялся, пожелал спокойной ночи и, наконец-таки, ушёл, прикрыв за собой дверь. Я свободно выдохнула, но снова подсобралась под пронзительным взглядом зелёных глаз. Поднимаю взгляд на Виолетту, напряженно спрашиваю:

— Что?

— Ты уверена?

Вопрос повис в воздухе.

Вздыхаю, скриплю зубами. Возвращаюсь к кексам, криво усмехаюсь.

— Я — да. Будет весело, я обещаю. Просто не ешь земные десерты, вот и всё… или ты хочешь меня остановить?

Беру тряпку, вытираю руки, испачканные сахарной пудрой и кремом, смотрю на девушку с милыми веснушками.

Она нерешительно закусывает губу, отводит взгляд и почему-то некоторое время молчит. Я думала, она уже не ответит, но вдруг она говорит:

— Останавливать тебя я не буду, но и помогать тоже не собираюсь. Просто совет — будь аккуратна.

— Даже и не подумаю. — Улыбаюсь очень нехорошо. — Все должны знать, кто именно это сделал, иначе всех разом отчислят, что нам совсем не нужно.

Виолетта не отвечает, просто кивает, и садиться на стул, устало откидывается на его спинку. Понимаю её, очень сложно готовить часами напролёт, особенно работу на выход в свет.

Я же лезу в сумку, достаю колбочку. В душе скребётся совесть, но я упрямо заглушаю её голос. Не сейчас. Когда задевают мои права и свободы, нужно их отстаивать, иначе это будет чужая жизнь, не моя. И вряд ли она будет счастливой.

— Вот отчислят меня, тогда и отпразднуете нормально. — Бурчу своей совести в ответ.

— Что ты наденешь? — Спрашивает Виолетта, видимо, чтобы отвлечься от всей этой ситуации.

— А что надо? — Спрашиваю в ответ, уже «шаманя» над первым кексиком. Аккуратно, из пипетки, капаю капельку на десерт. Как только капелька попадает на поверхность сладкого крема, то происходит небольшой хлопок и вверх вздымается розовый пар в виде сердца. Это значит, что я все сделала правильно, побочного ничего не будет, и, кстати, это сердечко подтолкнуло меня на одну мысль.

— Обычно одеваются в стиле Богов, живущих на Небесах, или в разную национальную одежду. Изредка, если нет желания, или возможности, надевают просто что-то бальное и красивое.

— А что ты наденешь?

— Платье богини Кардеи. Ничего сложного, но очень даже красиво.

— Что за богиня Кардея? — Спрашиваю, переходя к другим моти.

— Богиня дверных петель. Мне кажется, она очень загадочная личность. Можно сделать из её костюма что-то красивое, если постараться.

Я удивленно выдыхаю. Дверные петли и стихия Земли… будет очень красиво, Виолетта права.

— А ты что хочешь надеть? Есть идея, или мне подсказать? — Спрашивает зеленоглазая, поднимаясь на ноги, заметив, что я уже заканчиваю.

Капаю зелье на последнюю сладость, наблюдаю, как вспыхивает и рассеивается розовое сердечко, загадочно улыбаюсь:

— Да… идея есть.

Идея была, но реализовать её было чертовски сложно. Виолетта очень много трудилась над моим платьем, даже больше, чем над своим. Благо, у меня в вещях оказалось подходящее платье, которое просто пришлось перешить в некоторых местах и добавить деталей. Сложнее было с аксессуаром, но, благо, профессор Жилан вошла в моё положение и одолжила свой лук. Стрелы пришлось делать самостоятельно, особенного внимания требовали наконечники. Их нужно было сделать мягкими, чтобы не больно было тому, в кого я захочу выстрелить (а я захочу — факт просто). По итогу, наконечник даже не был похож на какое-то оружие, я настояла на мягком помпоне, поэтому «выстрел» будет совсем безболезненным, но всё-таки капля зелья на нем была, поэтому это было также опасно, как и съесть кексик.

— Вит, давай, быстрее. — Буркнула я, разглаживая складки собственного платья. Белая, приятная на ощупь ткань, открывала колени, но сзади струилась почти до пола. Голую кожу ног скрывали гольфы до колена, и миленькие туфельки на застежки. На груди была маленькая капелька, горловина открывала шею и ключицы, рукава облегали плечи, но потом спускались по рукам до локтей свободной тканью. Два хвостика на макушке и распущенные волосы, короткие перчатки белого цвета дополняли образ смешного купидона. Не хотела, чтобы образ был очень вызывающим, поэтому не увеличивалп вырез платья, и капельку на груди. Пусть будет, как есть. Я приличный купидон, по крайней мере, в этом смысле, все остальное — проблемы, вытекающие из того, что меня тут насильно держат, я совсем не виновата.

Виолетта демонстративно закатила глаза, дёрнула своим миленьким носиком с веснушками и ответила:

— Вот и делай потом людям добро. — Это намёк на то, что она мне помогла с платьем.

Нагло пожимаю плечами и глуповато улыбаюсь.

— Про венок не забудь. — Напоминаю, натягивая плащ. Застегиваю пуговицу на воротнике, и очень надеюсь, что при движении ног будет не видно. Как-то мне не очень комфортно, на самом деле.

— Да, точно. — Кивает Вита, кладет деревянный красивый гребешок на столик, встает со стула, разглаживает складки практически прозрачного, белого платья. На плечах ткань была в один слой, поэтому силуэт было очень хорошо видно, а лёгкая, струящаяся по рукам ткань, открытые плечи, по которым она пустила магические ветви, подчеркивали женственность. Само платье, подол были из нескольких слоёв этой воздушной, ниспадающей ткани прямо до пола. Для удобства, я предложила Вите свои белые балетки (обувь все равно не видно), она согласилась, благо, размер у нас одинаковый, что странно, учитывая разницу в росте. Люди здесь имели в среднем рост сто-семьдесят, девушки — чуть ниже, парни, — соответственно, — чуть выше, поэтому мои сто пятьдесят шесть выделялись очень хорошо. Но, несмотря на это, ноги у Виолетты были маленькими, что было нам только на руку (на ногу… не важно).

Вита сначала надевает плащ, а потом подходит к столу, бережно берет на руки венок из нежно-розовых цветков, как-то грустно улыбается и тихо говорит:

— Пойдем. Нас, наверное, уже ждут.

Я, на самом деле, не видела смысла идти со всеми адептами и профессорами к реке, так как погибших на этой земле родственников у меня нет, поэтому и венка не было. Но когда я сообщила об этом профессору Виртелю, который собирал нас у выхода из академии, то он посмотрел на меня очень красноречиво и сказал, что это нужно воспринимать, как приобщение к культуре их мира. Я в ответ на это, закатила глаза, сложила руки на груди, и отвернулась. Профессору двойную дозу зелья впихну, обещаю!

Ребята встретили нас вполне радостно, но довольно сдержано — тягость праздника ощущалась. Они всё-таки шли помянуть мертвых родственников, а не туда-сюда прогуляться в лесу, поэтому я относилась ко всем с пониманием и особо не брыкалась. Понаблюдаю за ними, а потом такое шоу устрою — точно вышвырнут, даже умолять уйти ещё будут.

В какой-то момент, когда у входа было целое столпотворение, кто-то, видимо, из преподавателей, запустил в небо магические фонари. Их было много, они соединились тонким магическим каналом, и светились мягким оранжево-жёлтым светом. Фонари взлетели над нашими головами, медленно двинулись над тропинкой в лес, освещая путь. Нам сказали разбиться на пары и послушной цепочкой идти к реке. Естественно, я встала с Виолеттой.

Ночью в лесу было ожидаемо холодно. Я шла, сжимая зубы, обняв саму себя за плечи, чувствуя, как по рукам бегут крупные мурашки. Рядом со мной медленно шла Виолетта. Она сжимала тоненькими пальчиками красивый венок из нежных розовых цветков. Мягкое, оранжево-жёлтое освещение делало кожу фарфоровой, а волосы отливали шоколадным оттенком. Лицо её было отрешённым, слегка грустным, но она почему-то улыбалась. Лёгкая улыбка коснулась её губ, а почему-то дрожащие пальцы сжали основание венка из плюща чуть сильнее. Я скрипнула зубами и отвернулась, чтобы не задумываться о том, о чём она может думать.

Все вокруг молчали, а сам поход украшали магические светящиеся шары мягкого, оранжево-жёлтого цвета, тянущиеся над нашими головами и освещающие путь. В кронах деревьев шуршала листва, пахло свежей травой, смолой, сырыми деревьями. Я не удержалась и отошла в сторону от тропинки, коснулась подушечками пальцев шершавого ствола большого, старого дуба. Какой же он большой, от него веет такой силой… чистой, светлой, свежей, той самой магией, к которой мы так стремимся на уроках в академии.

Я оборачиваюсь. В самом конце шествия (а он не так далеко), за следами последнего мага, не смотря на тёмное время суток, распускались цветы. Каждый бутон почему-то светился своим естественным магическим цветом. Весь лес за нами светился и искрил, словно в самых чудесных снах. Я смотрела на это завороженная, совсем забыв и про Виолетту, и про холод. Меня заворожил лес в его естественно-магической силе. Он был живой, как никогда, играл и пестрил своей энергией, демонстрируя её во всей красе. Только сейчас я почувствовала мощный поток магической энергии, накатывающей волнами. Гулко сглотнула, понимая, что мои мурашки вызваны далеко не холодом, а чем-то более сильным и могущественным, но одновременно таким хрупким и нежным.

Я, наверное, слишком погрузилась в это магическое пространство, потому что не заметила, как парад из адептов завершился. Когда я медленно открыла глаза, то на меня шла не толпа, а один только маг. Почему-то сердце падает куда-то вниз и медленно возвращается обратно.

— Адептка Васильченко. — Приветствует меня проректор тихим приятным голосом, слегка склонив голову. Я поджимаю губы и опускаю взгляд вниз. Нельзя было так задерживаться. — Любуетесь?

— Изучаю. — Ответила тихо и недовольно.

Не знаю, почему именно проректор завершал шествие, но только сейчас я заметила, что после нас остаются светящиеся зелёные следы. Магический рассвет леса следовал прямо за проректором, и я не могу оторвать взгляда от этого великолепия. Цветы медленно раскрывали свои яркие, светящиеся бутоны, на землю осыпалась искрящаяся пыльца. Листва деревьев также светилась мягким зелёным цветом, после проректора оставались яркие следы неонового оттенка.

— Вам не следует тут оставаться. Пойдёмте. — Мягко и тихо сказал магистр Эшфорд, и потянул меня за край рукава моего плаща.

Завороженная плетусь за проректором, смотря прямо ему под ноги. Мы словно шли на мягкой подушке — именно так это ощущалось, но на деле тропа была покрыта густым мхом, а приминаясь начинала светиться зелёным. Удивительно!

— Кто заставляет лес так светиться? Это вы? Почему вы идете последним? — Хаотично спрашиваю я шёпотом у проректора, послушно идя рядом с ним.

— Никто. Нет, не я. Потому что устанавливаю связь с Небесами через Эфир. — Коротко бросает маг, даже не смотря на меня.

— В каком смысле, устанавливаете связь? — Не успокаивалась я, как ребенок, уже подняв голову и смотря на то, как кроны над нами, по очереди, начинают «загораться». Вот они самые обычные, и листва на них самая обычная, но вдруг, поочередно они начинаю светиться… Выглядело невероятно!

Маг все тянул меня за рукав, но не торопил. Давал, наверное, возможность рассмотреть всё внимательнее. Теперь мы шли по тропинке, за адептами. Я наблюдала, как светятся следы; как над нашими головами, словно плывут, магические фонари мягкого оранжево-жёлтого цвета; как загораются растения и кроны деревьев… задираю голову, смотрю на листву и на ночное небо темно-синего, почти чёрного цвета в россыпи ярких звёзд. Никогда не видела такого ясного, волшебного неба.

Проректор всё также тащит меня за рукав плаща, я послушно иду следом, позволяя себе не смотреть под ноги. Перевожу взгляд на лицо мага. Оно отливает золотом из-за освещения. Магистр Эшфорд серьёзен и сосредоточен, смотрит прямо перед собой и явно о чём-то думает. Я разглядываю его в открытую: у него прямой красивый нос, чётко очерчены губы, явно выступают скулы. Попеременно он хмуриться и слегка прищуривает глаза. А ещё у него длинные ресницы… а шея очень красивая, кожа чистая и светлая.

— Ты любуешься лесом, или мной? — Спрашивает проректор. Его губы трогает самодовольная усмешка.

— Конечно же вами, — не остаюсь в долгу и перевожу взгляд на деревья.

Этого магистр явно не ожидал услышать, он резко останавливается, возмущённо смотрит на меня. Мой рукав натягивается, потому что он все ещё его держит, поэтому приходится остановится. Я смотрю на чёрную ткань и на длинные пальцы мага, которые сжали её чуть сильнее, чем, как мне кажется, следовало бы.

Я почему-то слегка улыбнулась и перевела взгляд в сторону. Пока я любовалась небом, мы уже дошли до реки. Здесь было невероятно красиво. На водной глади отражались магические огни. Река стала одним большим зеркалом, в котором застыл лес во всей его волшебной красоте. Я вздохнула полной грудью — воздух был свежим, холодным, с яркими нотками запаха леса и реки. На берегу, чуть ниже, находился мостик, как мне показалось, для прыжков в воду. Он обрывался буквально через три метра, располагался очень низко. Красиво… действительно просто очень красиво…

Я искренне улыбнулась, почему-то радуясь тому, что нахожусь сегодня тут, несмотря на всю свою ненависть к этому миру, и медленно повернула голову к магистру Эшфорду, вспоминая, что он всё ещё смотрит и рукав мой держит. Опять пришлось задрать голову, но это были уже мелочи. Он почему-то молча смотрел на меня с самым серъёзным выражением лица. Я вопросительно посмотрела на него и задала соответствующий вопрос:

— Что-то случилось?

И демонстративно подняла руку, чтобы показать, что держать меня за рукав и останавливать посреди дороги как-то неправильно и неприлично.

Маг вдруг выдыхает, поднимает голову, смотрит на небо, реку… я тоже перевожу взгляд в сторону, любуюсь игрой света на водной глади.

— Иди к адептам, не стоит задерживаться возле меня. — Говорит вдруг как-то глухо.

Я перевела завороженный взгляд с реки на магистра и, наклонив голову в сторону, спросила:

— Почему не стоит?

— Ты отвлекаешь от работы. — Моментальный ответ равнодушным тоном.

А. Ну конечно. Я закатываю глаза, сжимаю губы и, кивая, ухожу к Виолетте и своей группе. Благо, они находятся не так далеко, чуть выше по реке от моста, поэтому я не тратила много времени на поиски.

— Лия? Где ты пропадала? — Шипит на меня Виолетта, как только я попадаюсь ей на глаза. В её руках все ещё был тот самый венок, а в глазах почему-то стояли слёзы.

— Тут красиво. — Расплывчато отвечаю, не желая говорить о том, что все это время любовалась лесом с магистром Эшфордом.

— Да, с этим не поспоришь. — Кивает соседка, задирая голову и смотря на светящиеся кроны деревьев и чёрное небо, усыпанное звездами. Глубоко вздыхает, прикрывая глаза. На её коже играет мягкий оранжевый и белый свет, выступающие косточки тела отливают золотом.

К нам подошел профессор Виртель и сказал ребятам, что уже можно пускать венки на реку. Однако, первыми стали старшекурсники. Обряд был также прост, как и на словах: человек с венком в руках подходил к концу очень низко расположенного моста и опускал венок в воду, слегка подталкивал рукой. Магические фонари над нами насыщались красным цветом, и вот это светили не оранжево-жёлтым, а мягким красно-оранжевым светом. Атмосфера вдруг стала особо интимной… Маги воды создавали магические волны, чтобы венки уплывали быстрее, как мне сказали, к истоку реки. Через какое-то время, помимо отражений магического света леса, водная гладь была в пёстрых, разноцветных венках. Они медленно плыли от берега, моста, глубже в лес. Я также, как и на удивительный лес, смотрела и на спокойный, очень красивый, и почему-то достаточно интимный обряд. Люди пускали по реке не просто венки, а частицу себя, очень важную и нужную им самим. Но не чтобы попрощаться навсегда, а, чтобы напомнить себе о том, что ты не забыл о том, кто был рядом так долго. Этот ритуал проходится каждый год, и каждый год люди собирают индивидуальные венки и идут к реке, чтобы почтить того, кого рядом уже не будет.

Я присела на большой камень у берега, и наблюдала за адептами.

Но когда венок опускала Виолетта, я почувствовала, как по щеке скатывается слеза. Тот ком, который так давно стоял в горле, решил вырваться наружу. С моего места было очень хорошо видно того, кто вставал на мост, поэтому я видела все изменения на лице у девушки. Вот она медленно подходит к краю моста, прикрывает глаза, по щеке коротким проблеском в свете магических огней скатывается слеза, губы растягиваются в теплой, милой улыбке, она кончиками пальцев сжимает венок, опускается, и кладет его на воду. Слегка подталкивает ладонью ко всем остальным венкам.

Я наклоняюсь и беру в руки какой-то камушек, нервно начинаю вертеть его в руках. Глазами, полными слёз, скольжу по реке, лесу, небу, пока мой взгляд не цепляется за тёмную фигуру у берега правее от меня. Река шла с изгибом, и чуть вниз, поэтому я прекрасно видела мага в чёрном плаще. Магистр Эшфорд. Он стоял на берегу, прямо перед линией воды, держа в руках венок из незабудок нежно-голубого цвета. Но они так выделялись на общем цветовом фоне, что я даже вытянула шею и поддалась чуть вперед, чтобы увидеть его получше. Камушек в руках застыл на очередном обороте под пальцами.

И тут проректор медленно опускается к воде, как-то особо бережно кладёт на неё венок, подталкивает ладонью, и помогает своей магией. Чёрная дымка с длинных пальцев переходит на цветы небесного оттенка, то переплетая, то кружа над ними. Венок уплывает достаточно быстро со всеми остальными.

Я выдыхаю, понимая, что всё это время не дышала, перевожу взгляд на мужчину. На его лице играл уже красно-оранжевый свет, делая лицо фарфоровым и несколько хищным. Угольно-черные волосы теперь отливали огнем. Он несколько секунд смотрит на реку, а потом медленно поднимает голову и смотрит прямо на меня.

Камушек падает на землю с характерным звуком камня о камень.

Я резко глотаю воздух, но забываю выдыхать.

Так далеко, я не могу понять, что в его взгляде, стоит ли мне отворачиваться, или нет, но его лицо в ярком магическом свете я не забуду никогда. Жалкие несколько секунд наших переглядок, и проректор почему-то, кажется, улыбается и переводит взгляд, лицо и все своё внимание на реку.

«Вот и правильно», — подытоживаю у себя в голове и спрыгиваю с камня.

Было очень тяжёло перестроиться после такого шествия на весёлую вечеринку, но местным это удалось быстро. Как только все закончили с венками, адепты начали переговариваться на какие-то темы, словно и не было этого обряда только что. Я кое как собралась с силами, вытерла слёзы, но праздничного настроения всё не было. Появилось оно только когда мы дошли до главной башни академии, где все сняли свои плащи и стало видно тематические костюмы. Вмиг появилось желание запустить пару стрел в кого-нибудь.

— Ох, Лия, что за костюм? Я такого Бога не помню. — Подала голос Лилия, когда я сняла плащ и подошла к нашей группе, которая собралась в кучку.

— Вау, какая ты красивая! — Подхватил Глэн, удивленно приподняв брови вверх.

Закатываю глаза. Теперь я хотя бы знаю, в кого буду стрелять в первую очередь.

— Это из мифологии Земли. Купидон, божество любви. — Отвечаю только сокурснице, игнорируя комплимент.

— Наша Лия и божество любви? — Хихикнул Аднет. Невысокий парень с копной волос шоколадного цвета. А вот и кандидат номер два! Его шутку поддержал смешком и Росс (парень, которого я облила в первый день чернилами). Да тут целая толпа уже собирается, надо же! В блокнот их что ли всех записать?

Тут уже за меня заступилась Виолетта — пихнула шутника в бок и даже пригрозила тем, что у Купидона есть лук и стрелы. Я демонстративно обернулась, демонстрируя колчан, наполненный стрелами и красивый, изящный лук, если кто их не заметил.

— А стрелять-то наш Купидон умеет? — Спросил появившийся из ниоткуда Клайв добрым тоном. Я узнала его по голосу, так как всё лицо скрывала белая маска, а волосы были приглажены назад. Как оказалось позже, он оделся в костюм Бога перевоплощений. Весьма миленько.

— А ты хочешь проверить? — Отвечаю довольно дерзко, приподняв одну бровь.

Глазами улыбается, но мягко качает головой в знак отказа. Вот и славно. Я пока не готова стрелять в людей.

Но вдруг вместо меня это сделала какая-то девушка с ярко-синими волосами. Она бросилась на Клайва с объятьями, сильно сжала его тоненькими ручками и посмотрела на него, как на самое дорогое сокровище в её жизни. Мы с ребятами синхронно отскочили в сторону, чтобы она ненароком не набросилась на нас.

— Моя прелесть! — Проворковала она тоненьким голосом, смотря на него большими фиолетовыми глазами.

У старосты глаза увеличились на столько, что чуть из маски не выпрыгнули.

— Девушка… Леди… Отпустите меня, пожалуйста… — Попросил очень вежливо он, попытался даже отодвинуть, видимо, совсем незнакомую ему девушку, но та только сильнее прижалась к нему, да так, что он даже резко вздохнул и больше не дышал. Адептка с факультета Воды явно не давала «возлюбленному» даже вздохнуть.

— Никогда! — Пообещала она очень импульсивно, и уткнулась парню в плечо щекой. — Моё!

Я сначала не поняла сути дела, но потом до меня резко дошло… И меня прорвало на смех. Фиолетовые глаза девушки явно намекали на то, что она уже попробовала мой десерт, и была под действием любовного зелья. У магов Воды чаще всего глаза голубого, или синего цвета, реже — серого, а у амортенции был один побочный эффект — окрашивать цвет глаз в красный (это из-за лепестков розы), а точнее смешивать свой натуральный цвет с красным. Синий и красный дал фиолетовый.

— Что в этом смешного? — Прохрипел бедный староста, уже явно жалея о маске, закрывающей все дыхательные пути. На меня также уставились двенадцать пар удивлённых глаз. Одна только Виолетта знала в чем дело, но не подводила меня, а потому только сочувствующе смотрела на сокурсника в плену хрупкой девушки.

— Да так… — Усмехнулась я, снимая лук со спины и беря в руки. — Как видишь, я умею стрелять даже без лука. — И я очень миленько улыбнулась маске.

— Что?! — Возмутились сокурсники практически в один голос.

Но я только, продолжая улыбаться, пожала плечами, и пошла спиной к выходу от компании.

— Лия! — Попытался призвать меня к разуму Глэн. — Прекрати это сейчас же!

И он сделал пару шагов ко мне, с явным намерением остановить и забрать лук и стрелы. Но я только с вызовом очень быстро взяла стрелу из колчана, вставила её в лук, и направила его на мага. И все это на ходу. Не зря папа меня в тир водил всё-таки.

— Не думаю, что ты сейчас меня остановишь. — С вызовом ответила на выпад, иронично приподняв и опустив бровь.

Злость его я почувствовала даже так просто, взгляд говорил о многом.

И тут уже начался хаос. Вокруг бегали девушки, которые первые попробовали закуски, а точнее, имели любопытство попробовать земные десерты. А вот нечего доверять людям с Земли. Мы злобные и коварные, особенно, если нас заставить что-то делать против воли! Так вот, эти девушки вешались на шеи кому попало (точнее, тому, на кого первым падал их влюблённый взгляд), запрыгивали с ногами, не отпускали, истерили, если человек попытался вырываться. Повезло больше тому, чей взгляд падал не на особь, самостоятельно передвигающуюся и дышащую, а на предмет бездушный. Так некоторые обнимали колонны или перила. Одна девушка полезла даже на диван, потом на высокий столик, спихнув при этом явно дорогую люстру, просто чтобы снять картину и обнять её. Я же просто радовалась тому, что не прогадала с тем, что изменила пропорции зелья, чтобы адекватность выбить начисто.

Я улыбнулась Глэну и убежала от входа подальше в поисках хорошего места для укрытия.

Признаюсь, шоу вышло очень даже веселым. Далеко не все были под действием зелья, поэтому многие просто воспринимали происходящее «бешенство», как часть какого-то выступления. Не смешно было только тем, кто попадал под разряд «моя любимая прелесть».

Вдруг заиграла музыка, зал начал освобождаться от людей, чтобы дать место танцорам. Я долго смеялась над тем, как все почти рассосались и осталась только «влюблённая» парочка, а точнее — маг в белом костюме, и прилипшая к нему намертво девушка в ярко-красном платье. Ему пришлось поднять её на руки, чтобы отнести подальше. Выглядело это крайне смешно. Но мне было мало эпичности. Здесь есть где-нибудь зеркало? Я оглянулась, но зеркала, к сожалению, не было видно. Ой, больно надо. Просто натягиваю стрелу, прицеливаюсь к довольно высокому и большому магу в довольно странном одеянии, и стреляю. Есть! Прямое попадание!

Помпон мягко ударяет в пухлое плечо, розовый дымок охватывает доброе лицо, и парень сразу меняется, но первый, кто попадается ему на глаза, оказывается другой парнишка, видимо, его приятель или сокурсник. Наверное, это старший курс, или просто пепельноволосый был таким сообразительным, но взгляд большого ему совсем не понравился, он подобрался, и начал пятиться:

— Нил, брат, не смотри на меня так. — Попросил он с ноткой паники в голосе.

— Как, моя прелесть? — Спрашивает тот низким, томным голосом, наступая на пепельноволосого.

— Как на сосиску! Прекрати! — Уже откровенно пятиться. Но Нил не слушается, а только бросается на друга (брата?), тот кричит, уворачивается и убегает в толпу. Тот, естественно, за ним.

— Уху, давай, Нил, ты его догонишь, я в тебя верю! — Кричу вдогонку парню, заливаясь смехом.

«И в своё зелье я тоже верю», — добавляю уже про себя.

На меня смотрит целая компания, но ничего не говорит и даже не подозревает. Видимо, они ещё не в курсе любовного зелья моего производства.

— Это та, которая с Земли? — Довольно громко шепчет высокая девушка с шикарными длинными волосами чёрного цвета и длинными ногами.

— Да, видимо. — Отвечает ей такая же девушка с пухлыми губами. — Никаких манер!

— И не говори! — Вздыхает первая «огорченно», со всем своим презрением смотря на меня. И факт того, что я также смотрю на них и стою на расстоянии двух метров их совсем не смущает. Смешно. Они точно заслуживают пары стрел.

— Ой, девочки, посмотрите, какие интересные десерты мы с группой приготовили вчера! Такие пирожные не испортят фигуры, но зато поднимут настроение. — Заманчиво предложила подошедшая мне на помощь Виолетта. Я удивленно посмотрела на безумно красивую соседку с подносом земных сладостей в руках.

Девушки презрительно посмотрели на Виту, оценивающе скользнули взглядом по шоколадным и малиновым пирожным, но таки взяли попробовать. Ан нет. Стрелять в них не придется, спасибо Виолетте.

— Бежим. — Напомнила я ей, потянув за локоть. Оставим их на волю судьбы.

Когда расстояние было уже безопасным, я остановилась, повернулась к магу и возмущенно спросила у нее:

— Что это было? Ты же сказала, что не собираешься в этом участвовать.

— Не могла же я оставить таких грубиянок без наказания! — Фыркнула та презрительно, поморщив милый нос в веснушках.

Мне почему-то стыло смешно и очень приятно.

— Спасибо, — искренне улыбнулась, — но теперь иди к остальным и оставь мне сладости. Это должно быть только моё наказание.

— Жадина. — Буркнула беззлобно себе под нос Виолетта, протянула поднос. Убираю лук и стрелы за спину, принимаю десерты. Они так красиво выглядели, что хотелось их попробовать, но, увы, нельзя.

Вита смотрит куда-то за меня, в сторону входа и задумчиво говорит:

— А вот и твое наказание.

— М? — Отзываюсь недоумённо, смотрю сначала в зелёные глаза, а потом туда, куда она смотрит.

Медленно, совершенно не торопясь, в зал вошли ректор и проректора. Этакая элита академии. Ректор был в тёмно-синем костюме и кипельно-белой рубашке, слева от него шла красивая женщина лет сорока на вид, в шикарном платье нежно-голубого цвета, рядом с ней шел уже знакомый мне магистр Цафрер в черном, клетчатом костюме.

Я прищуриваюсь, рассматриваю женщину.

— Кто эта женщина? — Спросила, вытягивая шею, чтобы разглядеть их через толпу.

— Проректор по воспитательной деятельности — Мюриэлла Ламар, маг Воды. Прекрасная, добрая, элегантная женщина. Зачитывала нам пару нотаций в начале года. — Тише, чем говорила до этого, пояснила Вита, также, как и я, пытаясь рассмотреть опытных магов через адептов.

Понятливо киваю, показывая, что поняла. Также рядом с ними шли два мага средних лет. Один из них — маг Земли (родственную магию я уже научилась различать от других), темноволосый в темно-зелёном костюме и круглых очках; второй, — наоборот, — светловолосый, низкий, в сером костюме.

— А это?..

— Проректор по административно-хозяйственной работе и проректор по региональному развитию здравоохранения и клинической работе. Честно, имён не знаю, никогда лично с ними не сталкивалась, только знаю, что такие у нас в академии есть.

— Ты знаешь должность, но не знаешь имени? — Спрашиваю, усмехнувшись.

— Обижусь! — Буркнула соседка недовольно.

Подняла свободную от подноса руку, показывая, что сдаюсь и приставать больше не буду.

— На самом деле, точно не помню, боюсь сказать неправильно… — Поясняет более терпеливо. А потом добавляет, смотря толпу, из которой девушки почему-то очень активно зашептались: — О, а вот и магистр Эшфорд.

Я понятливо кивнула, понимая, почему зашептались девушки и сразу же закатила глаза. Но потом подняла взгляд на группу ректора и проректоров и увидела мага Эфира. Естественно, он выделялся больше всех: молодой, высокий, в черном костюме и черной рубашке, но с белоснежным галстуком. Серьёзный, с почему-то ледяным взглядом, но такой красивый… аж бесит.

— Подержи-ка. — Прошу мимо проходящего парня, и впихиваю ему в руки поднос. Беру лук, стрелу, и добавляю: — В принципе, угощаю. Можешь идти, куда шёл.

Парень так шокирован, что остается на месте, следит за тем, как я натягиваю стрелу с помпоном на конце, и прицеливаюсь в проректора по научной работе. Но последний, словно зная, что сейчас произойдет, смотрит прямо на меня.

Чёрт. А вот этого мне не нужно.

Огорчённо выдыхаю, опускаю лук. Ладно, может, как-нибудь потом. Возможно, он даже десерт попробует. Это так, чисто мести ради.

— Ну, чего стоишь? Иди, давай! — Шиплю на худенького паренька, застывшего возле меня. Тот почему-то вздрагивает, но таки очухивается и убегает с подносом в руках. Озлобленно скриплю зубами ему в след. Удивительно, как одна неудача может испортить хорошее настроение, словно одна капля нефти упала в кристально чистое озеро.

Но Вита была права. Всё, что происходило, было очень заметным и не скрылось от глаз ректора. В частности, он заметил, когда магистр Цафрер попытался снять моего знакомого пепельноволосого с колонны, а тот напрочь отказывался, говоря про то, что пока он сосиска, то никуда не слезет. К слову, сам ректор в этот момент беседовал с пухляшом, который сидел прямо на полу у колонны и горько-горько плакал, раскачиваясь из стороны в сторону и размазывая слёзы обиды по пухлым щёчкам со словами: «Где моя прелееесть??».

Я не могла сдержать улыбки, смотря на эту замечательную картину, так-то меня и заметили. Ректор рванул ко мне, как Титаник на айсберг. У меня же сработал инстинкт самосохранения (жаль, такими инстинктами не владеют айсберги), поэтому я развернулась и уже хотела дать дёру, как меня кто-то поймал прямо за воротник платья, и потянул на себя. Да с такой силой, что я на несколько секунд повисла в воздухе. Безуспешно подёргав ногами в воздухе (и как только платье не порвалось, интересно?), я сдалась и выдохнула. Обернулась. Прямо на меня смотрели ярко-зелёные и очень злые глаза мага Эфира.

— Адептка Васильченко! Что вы тут устроили?! — Рявкнул на меня подошедший ректор. Он был очень злым, ярко-синими глазами стрелял молнии.

— Праздник! — Улыбаюсь искренне и счастливо, развожу руки в стороны, и бью какого-то мимо проходящего адепта луком прямо по голове. Тот шипит на меня какое-то ругательство, я ойкую, по привычке сначала извинюсь, но потом выкрикиваю в ответ: «Сам такой!», беру стрелу и целюсь прямо в него, но прицелиться не получается из-за неудобства — воротник-то мне все ещё тянут. Дергаю плечом, возмущённо смотрю на проректора:

— Ну, пустите, а?

Он фыркает, отводит взгляд и странно усмехается, видимо, возмущённый моей наглостью.

— Небеса, Кристофер, сделайте с ней что-нибудь! — Восклицает магистр Хильдес и бросается на помощь какой-то девочке, которая «влюбилась» в какой-то местный алкогольный напиток, и теперь бегает по адептам, отбирает у них бокалы и выпивает все до последней капли. Сейчас она присосалась к целой бутылке, вот ректор и поспешил ей на помощь, оставив меня на магистра Эшфорда.

Я же снова высмотрела в толпе того самого грубияна, обрадовалась и снова дёрнулась в руках магистра.

— Да пустите же вы меня, в конце концов! — Выпалила возмущённо.

Меня послушали, отпустили. Я так обрадовалась, что снова хотела взяться за стрелу, но мою руку перехватили, и потянули на себя. Я врезаюсь лбом в твёрдую грудь проректора, возмущённо шиплю, потираю ушибленное место ладонью, с укором смотрю на мужчину исподлобья.

— Что вы делаете? — Спрашивает довольно холодно, намекая на хаос вокруг.

— Творю! — Отвечаю, гордо вскидывая нос вверх.

— Скорее, вытворяете, адептка Васильченко. — Усмехается, отводя взгляд. А потом резко прижимает к себе за руку и угрожающе уже шепчет, смотря прямо в глаза: — Прекратите сейчас же!

— Я бы попросила! — Возмущаюсь и даже несколько оскорбляюсь, отодвигаясь назад корпусом, потому что близко очень. — Я уже ничего не делаю — это раз, а два — любовь ещё никому не мешала!

И тут, не знаю в подтверждение ли моих слов, или просто так, в зале поднимается сильный, холодный ветер. Шторы срывает с карнизов, украшения хаотично летают по залу. И именно в этот момент я была очень благодарна тому, что стояла рядом с проректором, потому что к такому сильному порыву была совсем не готова. Со страху прижимаюсь к магу, спрятав лицо у него в рубашке, чувствую, как одной рукой он обнимает меня за плечи, укрывая от вихря, а второй, как оказалось позже, блокирует источник воздушной магии.

— Что это было? — Спрашиваю тихо, не осмеливаясь высунуться наружу. Ну, к черту эту «ружу», мне здесь очень даже неплохо, а главное — безопасно.

— Парень приревновал свою девушку к другому, который под действием твоего зелья признавался ей в любви. — Ответил тихим и спокойным голосом. Почему он меня не ругает?

— И что в этом такого?

— Ревность — страшное, ослепляющее чувство. Он вызвал его на дуэль, разозлился и использовал призыв урагана.

— Глупый, ревнивый мужчина. — Качаю головой, поднимаю глаза на проректора.

— То есть, свою вину ты отрицаешь? — Щурится в ответ, но говорит все также спокойно.

Сжимаю зубы. Отодвигаюсь от мага, дергаю плечом. Проректор все сразу понимает, руку убирает. Может, хоть он поймет?..

— Отчислите меня, пожалуйста.

И только он открывает рот, чтобы что-то ответить, как его перебивает бешенный голос какого-то высокого парня с фигурой шкафа:

— Вот она! Ах, ты тля мелкая, а ну иди сюда! — Кричит он явно мне, пытаясь пробиться сквозь толпу переполошенных адептов. Только сейчас замечаю, какой хаос происходит вокруг, как носятся в панике или под действием зелья адепты, как ругаются профессора и проректоры.

— Ой, теперь я точно пошла… — Сообщаю смотрящему на меня магистру Эшфорду, разворачиваюсь и скрываюсь в толпе. Пусть меня ловит ректор, а не учащиеся.

В этот раз проректор не стал меня останавливать.

Я была безумно горда собой. Презрительные взгляды и абсолютно неконтролируемые ситуации… мне явно было чем гордиться.

Мне пришлось делать ноги и покинуть праздник раньше всех, пару раз я пряталась то за горшком, то в уборной, то ещё где-нибудь, от тех индивидуумов, которым мои зелья почему-то особо не понравились. Я бы устроила скандал и с ними, но они разобрались бы сами, без вмешательства ректора или профессоров, а жить я ещё хочу и даже очень сильно. Уверена, сегодня же днём меня вызовут, чтобы отчислить.

Уже светлело, когда мне таки удалось дождаться, когда вся недовольная мною толпа бешенных магов сойдет на нет и уйдет спать. Я вылезла из-под лестницы, осмотрелась по сторонам и двинулась в сторону своей комнаты. Надеюсь, Виолетта сейчас не за тех, кто хочет меня повесить на забор верх тормашками и напустить диких гусей.

Я тихонько кралась, прислоняясь к стенке почти всем телом, часто оглядывалась и бегло смотрела на невероятно большие окна, которые открывали вид на невероятную природу, залитую яркими цветами восходящего солнца. Фиолетовые оттенки заменялись нежно розовыми. Небо было светлым только у востока, дальше цвет равномерно темнел. Окна здесь выходили не на здания, а на лес и озеро. Озеро было далеко, виднелись только блики водной глади, её насыщенный тёмно-голубой цвет, а вот лес предстал во всей красе. Деревья высокие, пушистые, листва насыщенного зелёного цвета.

Возможно, я засмотрелась, что стало моей ошибкой. Я не услышала шагов, а стоило быть внимательнее.

— Адептка Васильченко, какая встреча. — Прозвучал знакомый голос сзади.

«Чччёрт», — шиплю про себя.

Испуганно поворачиваюсь к декану собственного факультета. Его самодовольный вид, немного кривая улыбка тонких губ и слишком самоуверенная поза мне совсем не понравились. Мне резко захотелось научится телепортироваться или родиться мужчиной. В груди практически беспричинно появилось липкое чувство страха.

— Любуемся? — Он кивнул в сторону окна, как-то странно на меня посмотрев.

— М-мгм, — ответила, не размыкая губ. Вообще говорить с ним не хотелось. Судя по взгляду, официант с вином проходил мимо магистра Ллойда слишком часто.

Я шагаю назад, всё также держась ладонью за каменную, холодную стену, подушечками пальцев чувствуя каждую неровность. Ладони стали мокрыми и холодными, дышать стало труднее, грудь что-то сжимало. Тело почему-то боялось больше разума.

— Мне нужно идти… Уже поздно… — Очень тихо, почти шёпот.

И ещё шаг назад.

Мне не нравится его взгляд. Совершенно и полностью. Страшно. Я его боюсь. С самого начала симпатии не питала, сейчас же совсем противно становится.

— Я могу проводить. — Голос становится ниже, звучат хриплые ноты. Кажется, ещё бы слово, и он перешёл бы на шёпот…

И шаг ко мне.

Нет, стой, где стоишь!

Сжимаю зубы до боли в висках, ногтями впиваюсь в холодную и влажную ладонь. Инстинктивно отодвигаюсь ближе к стене.

— Знаешь, а мне очень понравилось твоё шоу на празднике… Необычно и весьма забавно.

Оценивающий взгляд пробегает с лица до ног, задерживаясь на некоторых местах практически каждые десять сантиметров. Мне остаётся радоваться, что я настояла на том, чтобы капелька на груди не была слишком большой, но, кажется, декану это не мешает. Мне становится противно, я хочу закрыться полностью, надеть на себя мешок, да хоть что-нибудь, только бы не чувствовать этого взгляда.

— З-знаете, я всё-таки пойду. — Говорю с запинкой, но стараясь вложить в голос максимум уверенности.

И я уже разворачиваюсь, и руку от стены отнимаю, и даже шаг делаю, но магистр не позволяет — резко тянет за плечо, руку, толкает к стене. Я больно бьюсь лопатками о холодный камень, шиплю, откидываюсь вперёд, в попытке уйти.

Но мне не дают.

Большое мужское тело прижимает к стене, декан больно сжимает мои запястья, расставляя руки в стороны от меня, чтобы и не ударить, и не убежать. Пытаюсь выбраться — бесполезно. Только чувствую боль в спине, руках, холод камня сзади и очень горячее, каменное тело магистра, которое вообще позиций не сдаёт. И чувствую неприятный запах алкоголя.

— Пока тебе придётся остаться, — хрипло отвечает, выдыхая неприятным запахом в лицо. Жёсткими губами, колючей щетиной и острыми зубами приходится по скуле, не оставляя даже и сомнений о своих намерениях.

Нет-нет-нет! Даже и не подумаю!

Начинаю вырываться с утроенной силой: мотаю головой, этой же скулой зарядив ему по зубам, кажется, топая ногами, намереваясь попасть ему по ногам или меж их, и вырывая руки.

— Да ладно, не брыкайся. Тебе понравится!

— Нет! — Наконец, прорезался и голос. — Отпустите меня! Сейчас же! Прекратите! Нет, не трогайте!!

И, наверное, я бы звала на помощь, если бы не факт того, что это не жилой корпус, а, значит, никого здесь в это время и не будет. То есть шансы на спасение у меня сейчас очень малы. Остаётся только надеется на милость декана, или его глупость. Или на саму себя. Судорожно пытаюсь вспомнить хоть какое-нибудь заклинание, но голова предательски пуста.

— Магистр Ллойд, вас же попросили не трогать и отпустить. — Прозвучал очень жёсткий голос совсем близко.

Я вздрагиваю и застываю. Как и декан. Смотрю прямо перед собой, на чёрную мантию магистра Ллойда, сквозь пелену слёз.

— Слушай, Крис, иди куда шел, а? У меня дела, не видишь? — Очень расслабленно ответил декан, но запястья мои уже расслабил. Явно алкоголь говорил, тело же было умнее хозяина.

— Я же сказал: отпусти адептку. — Ещё медленнее и грознее. Я даже ещё раз вздрогнула.

Декан демонстративно закатывает глаза, но руки отпускает, отодвигается.

— Шаг назад. — Совсем не просьба. Приказ.

Делает шаг назад.

Я только сейчас чувствую, как дрожу, слёзы непроизвольно льются, руки трясутся очень сильно, дыхание не восстанавливается. Давно такого не было… Никогда.

Осмеливаюсь поднять глаза на проректора, безумно боясь его реакции. Но нет. Его глаза были, скорее очень напуганными, он смотрел внимательно, но совсем без злобы. Кивнул головой влево, приглашая к себе. Не раздумывая отлипаю от холодной стены, на ватных ногах подхожу к магистру, огибаю его, останавливаюсь за ним и прислоняюсь к его спине своей, чувствуя защиту. Словно за каменную стену встала, только теплую и совсем не обездвиженную.

Последнее я поняла после того, как декан почему-то решил не уйти спокойно, а выплюнуть ещё пару оскорблений и в мой, и в проректорский адрес:

— Да ладно тебе, Крис, это всего лишь мелкая девчонка, которая не знает своего места. Я его решил просто показать.

Слова магистр Ллойд выговаривал с трудом, два предложения говорил довольно долго. Но мне вполне хватило для того, чтобы присесть на колени, закусить кулак и сорваться в беззвучные рыдания. Мне было страшно, даже не смотря на наличие проректора, который буквально меня спас.

— Для вас, магистр Ллойд, я магистр Эшфорд. И совершенно все адепты нашей Академии знают своё место. Единственный, кто о нем забыл — это вы. — Очень злым голосом очень правильные слова.

— Ой… — отмахнулся декан, а потом вдруг громко икнул из-за чего я непроизвольно вздрогнула и зажмурилась, чувствуя, как слёзы стекают ручьём по щекам. Надо же было так довести… — Знаю я, что ты там придумал: заберёшь её и сам возьмёшь. Ну, хоть поделись-то, а то совсем как не родной!

Этого магистр Эшфорд уже не смог сдержать, а потому телепортировался прямо перед деканом, и ударил его куда-то в лицо (я не видела точно). Его чёрную мантию освещало уже ярко-оранжевое, переходящее в жёлтый цвет, утреннее солнце. Но декан он на то и декан, поэтому удар был стойко выдержан, а ответ прилетел в виде зелёного сгустка магии. Но Кристофер Эшфорд перехватил шар небрежным движением руки и пальцев, заблокировал поток магии, обезвредив сгусток, и очень озлобленно бросил:

— Протрезвей сначала. Поговорим позже.

Развернулся, задев его краем развивающегося при резком движении плаща, в три шага преодолел расстояние между нами, аккуратно коснулся моих плеч, поднял с колен, учтиво заглянул в глаза, протянул руку.

Главное, не пожалеть после.

Принимаю ладонь, маг снова машет плащом, прикрывая меня от всего мира, уже яркого солнца, и мы, кажется, исчезаем…

Чтобы появится в чужой мне комнате.

Никаких ощущений при телепортации я не почувствовала. Поняла, что нахожусь совсем в другом месте. Это была просторная комната с довольно низким диваном, столиком перед ним с толстыми ножками, шкафом, и очень большим письменным столом вдоль стены, на котором аккуратно были сложены свитки, бумага и чернильница с пером.

— Куда вы меня?.. — Начала я, обнимая себя за плечи, чтобы унять дрожь.

— Это мои личные покои. — Спокойно ответил проректор.

Я нервно хихикнула, отскочила в сторону от магистра Эшфорда, и с нескрываемым ужасом посмотрела на него. На самом деле, именно сейчас имею право. Никогда в жизни так не пугалась, как за сегодняшнее только утро. Хорошо день начался, ничего не скажешь.

— Ты что, меня боишься?

Вас — нет, а ситуации этой — да. Причины имеются, между прочим.

Но это только в голове, так же я просто решила промолчать, что, наверное, сейчас будет разумнее.

— Не бойся, — закатывает глаза проректор по учебной работе и отворачивается от меня (наверное, чтобы не пугать), — я малолетними взбалмошными девицами не увлекаюсь.

Пхах. А кем он тогда увлекается? Неужели пожилыми, начитанными и культурными старушками? Я снова нервно усмехаюсь, вытираю слёзы (На самом деле, просто по щекам размазываю солёную влагу), вспоминаю декана и начинаю очень сильно натирать левую щеку, скулу и даже шею. Хотелось хоть как-то избавиться от этих ужасных прикосновений, забыть об этом, как об ужасном сне и не вспоминать больше никогда.

Проректор же, развернувшись, входит в одну из дверей из тёмного дерева, оставляя последнюю открытой. Это оказывается кухня в таких же теплых, коричневых оттенках. Её сразу же наполняет звон посуды.

— Я заварю тебе чай на успокаивающих травах. — Не спрашивает, просто перед фактом ставит.

Я, всё ещё натирая в омерзении щёку, киваю. Пусть делает, что хочет, мне уже не важно, даже если это будет какая-нибудь отрава. Мне просто очень хочется искупаться. И поплакать. Но сначала искупаться, смыть этот кошмар.

— Я могу воспользоваться ванной комнатой? — Наконец, осмеливаюсь спросить, ибо очень стыдно было. Снова вздрагиваю, чувствуя, как тело покрывается крупными мурашками.

Проектор делает шаг назад, появляется в моём поле зрения, вытягивает руку, указывая куда-то за меня. Оборачиваюсь, вижу такую же тёмную, массивную дверь, бурчу что-то вроде «Спасибо», ухожу в ванную.

Внутри она тоже обставлена в коричневых оттенках. Только ванная и раковина из белого мрамора, все остальное из тёмного дерева. Когда вижу себя в зеркале, откровенно дёргаюсь. Нос припух и стал красным, щека покраснела от натирания, локоны у лица, которые я убрала за уши, растрепались и очень страшненько торчали, глаза были очень покрасневшими, полопались несколько сосудов, наверное, когда я сорвалась в истерику за спиной проректора. Рассмотрев этот кошмар, удивляюсь, как вообще проректор смотрел всё это время на меня, будь я на его месте — убежала бы сразу.

Качаю головой, открываю кран, радуюсь наличию тёплой воды и вкусно-пахнущего твёрдого мыла. Сначала умываюсь просто водой, а потом ребром мыла очень сильно натираю щёку и скулу, желая содрать кожу.

Потом ещё рукой и ногтями вспениваю раствор и распределяю по щеке, скуле и шее. Потом психую и умываюсь полностью. Щека, конечно, болит дико, но и этого мне было мало. От безысходности хотелось заплакать, но буквально в соседней комнате был магистр Эшфорд, а перед ним я и так сегодня много чего себе позволила, ещё один срыв будет явно перебором. Поэтому беру мягкое, махровое полотенце белого цвета, вытираюсь, вешаю его на место, поправляю прическу, стараясь не смотреть себе в глаза, и выхожу, прикрывая дверь ладонью и рукой.

Магистр Эшфорд уже ждал меня, стоял напротив у двери в кухню. Мне было очень стыдно перед ним за всё, что произошло и за свой внешний вид тоже, поэтому я вздрагиваю от неожиданности, сразу опускаю глаза и тихо говорю:

— Извините…

— За то, что подсыпала в десерты на празднике любовное зелье? Или за то, что стреляла в адептов из лука? — Спрашивает едко.

Меня возмущает резко! Я даже глаза на проректора поднимаю и очень уверенно отвечаю:

— Нет! За это мне не стыдно!

— Тогда я не понимаю, за что ты извиняешься, ведь только за это тебе и должно быть стыдно, — пожимает мужчина плечами, разворачивается и бросает уже через плечо: — Пойдем пить чай.

Мне стыдно, магистр Эшфорд! Безумно стыдно! Не за зелье и лук, а за декана, за то, что вам пришлось меня спасать, что вы видели меня в очень непрезентабельном виде (моральном). И я бы это сказала, но сил не было никаких, а чай очень хотелось, поэтому я только вздыхаю и иду за проректором в кухню.

— Садись. — Короткое распоряжение, и я послушно (удивительно, не правда ли?) сажусь на простой, но в этой простоте красивый, деревянный стул.

Ещё такой же стоял напротив меня и по сторонам. Он был прямоугольным, темным, я присела на сторону, где ширина была меньше. Сама кухня была удивительно приличных размеров: помимо довольно большого стола, просторное место для готовки, и всё необходимое на кухне. Столешницы были светлее тона на три, а гарнитур — молочного цвета. Места здесь хватало и мне, и проректору, и хватило бы ещё человек на семь.

Магистр Эшфорд налил мне чай и поставил кружку напротив. Большая, с толстыми стенками, от неё ароматным облаком исходил пар. Запах трав, с преобладанием нот валерьянки, напоминал мою маму во время ссор. Я нервно и грубо провела ладонью и ногтями по щеке, кивнула в знак благодарности и обхватила кружку двумя руками.

Я была права — это валериана. Ни с чем не спутаю этого запаха. Неужели, проректор в курсе всех полезных свойств этой травы?

— Спасибо. — Киваю в знак благодарности.

— Пей. — Довольно сухо отвечает, медленно выдохнув.

Я подношу кружку ко рту, но несколько настораживаюсь, ибо сам проректор предпочел облокотиться на столешницу и молча за мной наблюдать. То есть, наблюдать за тем, как я собираюсь пить им же приготовленный чай.

— А вы не будете? — Спрашиваю, отодвигая кружку от себя.

— Боишься, что я тебе зелье какое-нибудь подсыпал? — Усмехается в ответ, складывая руки на груди. — Не логично.

— Что именно? — Хмурюсь и смотрю прямо на магистра Эшфорда.

— Сначала слепо довериться, а только потом насторожиться.

— Я доверилась вам не слепо! — Возражаю, упрямо качая головой. Снова вспоминаю всё произошедшее. Тру лицо.

Выдыхает. Очень резко, словно успокоиться хочет. И руки опускает. И почему-то подходит. А потом (что страннее) опускается передо мной на колени. В абсолютном и полном шоке опускаю глаза на проректора, сидящего передо мной на коленях. Сжимаю свои голые колени, тру с нервов щеку ещё сильнее.

— Хватит. — Говорит на удивление мягко, руку к моему лицу поднимает, на открытые ноги совсем даже и не смотрит. Вообще ничего не понимаю, поэтому застываю на месте (вообще, кажется, не выход), и руку только немного отвожу в сторону, чтобы, в случае чего, его конечность отодвинуть.

Но сил (и желания) как таковых не было, потому что его пальцы на удивление бережно касаются моей щеки и скулы. Аккуратно гладят покрасневшую кожу.

Я не дышу. И, кажется, даже не думаю.

Хотя, нет. Одна шальная мысль таки покоя не дает.

— Вы что-нибудь пили на празднике? — Спрашиваю весьма логичную вещь, но очень тихо и неуверенно.

— Да. — Спокойный ответ слегка хриплым голосом. Только эта хрипота была приятной, успокаивающей.

Я забыла, что хотела сказать.

А ещё у него глаза невероятно красивые.

И скулы.

И вообще он сам очень красивый.

— Вы пьяны. — Делаю вывод, вспоминая суть разговора.

Пальцы застывают, сам мужчина смотрит мне уже в глаза, усмехается, качает головой и уверенно отвечает:

— Нет.

И снова начинает гладить щёку и скулу, спускаясь немного ниже, к челюсти и подбородку.

Очень боюсь закрыть глаза. Просто боюсь, что, когда их снова открою, то ничего этого не будет, а передо мной будет не Кристофер, а магистр Ллойд.

— Вы всё же пьяны. — Уже шепчу, чувствуя, как комок подступает к горлу и в глазах — слёзы. — Или околдованы.

Магистр Эшфорд снова смотрит в мои глаза, сжимает зубы и отвечает:

— Твои игрушечные зелья на меня не подействуют, а если и подействовали бы, то не на долго, а с конца праздника прошел минимум час.

— Тогда вы пьяны. — Отвечаю уже уверенно.

— С твоих уст это звучит, как обвинение в алкоголизме.

Моргаю, потому что боюсь, что заплачу снова перед проректором, а он всё-таки встает, я уже смотрю на него снизу. Он обхватывает мой подбородок, отодвигает назад, к холодной каменной поверхности, сам нависает сверху, упираясь свободной рукой в стену.

Или это я пьяна.

Или околдована.

— Бокал вина не лишил меня разума… Он придал смелости.

— Что? — Голос опускается до жалкого шёпота.

— Боишься? — Спрашивает на удивление учтиво, сохраняя дистанцию между нами в собственный рост.

— А вы хотите меня напугать?

— Нет.

— Тогда не боюсь.

Улыбается. Очень мягко и искренне, так, что невозможно не улыбнуться в ответ.

— Вот и умница. — Обхватывает длинными пальцами щёку, аккуратно гладит ноющую кожу. Склоняет голову ко мне, мы соприкасаемся лбами. Я прикрываю глаза, боясь их открыть, и слышу совсем рядом очень тёплое: — Выпей, пожалуйста.

Выпей? Что мне нужно выпить?

И он отодвигается. Очень медленно, словно и не хотя. Пальцы отрываются от моей кожи, сам проректор отходит к столешнице, наливает себе чай с валерианой. Зачем она ему?

Мне становится хоть и легче дышать, но как-то холодно и неуютно. На щеке горят прикосновения магистра Эшфорда, но их почему-то не хочется стирать, а кожу совсем не хочется содрать. Я медленно поворачиваюсь к кружке, обхватываю её двумя ладонями, и пью приятно горячий напиток, стараясь не думать.

Слышу, как проректор делает два медленных глотка, а потом тихо говорит:

— Останешься ночевать тут.

Я аж чаем поперхнулась. В каком смысле??

— Зачем? — Довольно громко и возмущённо спрашиваю.

— Хм… Ну… Останешься у меня, — голос звучит ниже, становится бархатным и мягким, — со мной…

В шоке смотрю на проректора, на его очень лукавый и хитрый взгляд, и… И понимаю, что это всё шутка, он явно надо мной издевается. Не знаю почему, но даже не смотря на ситуацию этого утра в целом, силы и настроение есть, чтобы скопировать выражение его лица, эти задорные глаза и ответить таким же томным голосом, но с лёгким придыханием:

— Надеюсь, спать вы пустите меня в свою кровать…

Магистр на секунду теряется, лицо его вытягивается, но он тут же откровенно улыбается и отвечает уже, теряя тот самый тон от смеха:

— Конечно. Она полностью в твоём распоряжении… Как и я.

Позволяю себе смеяться в голос, потому что у сам проректор тоже улыбается и по-доброму усмехается.

Но отсмеявшись всё же настороженно спрашиваю:

— А если серьёзно?

— А если серьёзно, то я не доверяю магистру Ллойду, особенно, если учесть, что вы в одной башне живёте. Завтра я разберусь с ним. А ты сегодня переночуешь тут. Это не обсуждается.

— А…

— А я уйду к себе в кабинет, у меня ещё много дел.

— Вы не спали.

— Почему это тебя волнует?

— Вас же почему-то сейчас волнует магистр Ллойд.

И всё.

И гробовая тишина.

Спокойно пью свой чай. Хороший, кстати, чай. Кажется, действительно помогает. И жить как-то проще становится и вообще.

— Адептка Васильченко, вы явно перегнули.

— А. Да? Ой. Простите. Не хотела.

Вру. Хотела.

Прячу улыбку, пригубив кружку.

— Думаю, не стоит продолжать этот разговор. По крайней мере, сейчас.

Безразлично пожимаю плечами. Пусть делает, что хочет, взрослый человек всё-таки. Трава на меня хорошо подействовала: я смотрела в окно, вид которого выходил на башни Академии, залитые утренним солнцем, наблюдала за птицами и облаками. А ещё мне было как-то очень спокойно, даже глаза несколько закрывались. Я только сейчас поняла, как хочу спать.

Слышу, как проректор медленно выдыхает.

— Допила?

— Угу. — Отвечаю, не размыкая губ. И почему-то очень уставшим шёпотом: — Спасибо.

Магистр подходит ко мне, забирает кружку и почему-то треплет по голове, как маленького ребёнка. Сил сопротивляться нет, я только лениво качаю головой.

— Кто бы мог подумать, что хулиганить бывает так утомительно. — Усмехается он, ставит кружку в раковину. — Пойдешь спать?

— А можно?

— Можно. Пойдем.

Послушно («вау» эффект от чая, я считаю) встаю, плетусь за спиной проректора. Он выходит в зал, потом заводит меня в какую-то комнату, опять-таки в благородных коричневых тонах и резко останавливается. Ударяюсь носом об широкую спину, шиплю какое-то ругательство, потираю ушибленное место. За что он так со мной?

Не знаю, что там подумал проректор, но отвечать вообще никак не стал, только указал рукой на кровать.

Понятливо киваю, рассматривая очень большую кровать, с мягким, чистым постельным бельём молочного цвета.

— Я тебя закрою, дубликат ключей оставлю на столе в зале. Как проснёшься, зайди ко мне, верни его, хорошо?

— А себе оставить нельзя? — Спрашиваю голосом маленькой девочки, задирая голову, чтобы посмотреть проректору в глаза. Вообще не понимаю, откуда такая смелость. Как я посмела вообще задать такой вопрос?

Магистр Эшфорд по-доброму усмехается, смотрит с высоты своего роста и отвечает:

— Пока нельзя. Когда будешь себя хорошо вести, тогда отдам.

Ой-ой, какие мы гордые!

Закатываю глаза, перевожу взгляд на пол. Ого, какой тут паркет!

— Отдыхай.

И магистр Эшфорд таки уходит, прикрыв за собой дверь.

Слышу ещё, как закрывается основная дверь и, что закрывает он её на ключ. Хорошо. Осматриваю себя, сначала разуваюсь, безумно радуюсь тому, что ноги свободны от каблуков, потом понимаю, что спать в этом платье точно нельзя, и пачкать постель проектора я вообще не собираюсь. Наглею до того, что открываю большой дубовый шкаф, вижу стопку чистых чёрных рубашек. Прекрасно. Беру верхнюю, выхожу из спальни, иду в ванную комнату.

Очень надеюсь, что мне не прилетит за это.

Раздеваюсь, залезаю в ванную с ногами, быстро ополаскиваюсь, вытираюсь мягким махровым полотенцем, надеваю рубашку, выхожу абсолютно чистая, довольная тем, что ничего не испачкаю. И только после всего этого позволяю себе лечь в чистую постель и заснуть.

Я проснулась буквально часа через четыре, но совсем не чувствовала усталости. Решила, что спать дальше — глупо, я всё-таки не в своей комнате, а в покоях проректора, нужно вернуть ему ключи и побыстрее отсюда уйти. То, что он хорошо отнесся ко мне вчера, совсем не значит, что можно остаться в этой комнате надолго.

Но я всё равно вдоволь вытягиваюсь в мягкой постели, утыкаюсь носом в подушку. А она так пахнет проректором… лесом, терпким мужским запахом, и слегка дымом. Какое странное сочетание.

Оставаться в кровати больше я себе не позволяю. Переодеваюсь в платье, заправляю постель, кладу на неё рубашку, обуваюсь, выхожу в гостиную, глазами нахожу ключи, беру их, выхожу из комнаты, закрываю дверь. Оборачиваюсь. Башня мне не знакома, видимо, придется поплутать. Кое-как, но я выхожу всё-таки на улицу, что уже не плохо, как мне кажется. Но принимаю решение сначала сбегать к себе, переодеться, сказать Вите, что я жива, всё в порядке, и вернуться в кабинет проректора. От своей башни к его рабочему месту, пусть я точно найду.

Вита, оказывается, жутко нервничала за меня, накинулась сначала с объятьями, потом с ругательствами, мол, где это я пропадала. Мне было стыдно рассказывать ей о том, что произошло, но мой мозг экстренно ничего не смог выдумать, поэтому я довольно долго стояла, глупо уставившись в стену.

— Не хочешь говорить? — Спросила соседка, словно понимая меня.

Молча киваю. Действительно об этом говорить не хочу. Не потому что не доверяю, а потому что просто сама ещё не переварила произошедшее.

— Ну, хорошо. Главное, что с тобой всё в порядке. — Подытоживает девушка. — Кстати, тебе письмо опять пришло.

— Да сколько уже можно? — Сокрушаюсь я, надевая мантию. — Оставь пока на столе, пожалуйста, позже прочту, сейчас тороплюсь.

— Не хочешь отвечать? — Спрашивает Вита, кладя конверт обратно на стол.

— Не вижу в этом смысла. — Пожимаю плечами, рассматривая себя в зеркале. Благо, лицо, после вчерашних слёз, не опухло. Поправила капну каштановых волос, нанесла на губы лёгкий блеск, состроила отражению смешную рожицу, развернулась, взяла сумку, закинула ключ в карман чёрных джинс, чтобы не потерять в сумке, попрощалась с Витой и выбежала из комнаты. Бегом спустилась по лестнице, вышла из корпуса. Вздохнула воздуха полной грудью. Странно, но настроение было хорошее.

Проректор, как, наверное, и всегда, сидел за своим большим письменным столом и заполнял гору свитков. В кабинете сильно пахло свежим кофе, на столе стояла маленькая белая чашечка.

— Здрасте! — Задорно поприветствовала. — Я вам ключи вернуть решила.

— Доброе утро. — Ответил, не отвлекаясь от бумажной волокиты. — А могли решить не возвращать?

— А меня бы отчислили за воровство? — Спросила, задумавшись.

Магистр Эшфорд поднимает на меня зеленые глаза, слегка прищуривается, откидывается на спинку кресла, вертит перо меж длинных пальцев, смотрит на меня очень внимательно.

— Я бы провел с вами воспитательную беседу. Вопрос об отчислении попросту не поднимался бы. — Отвечает, наконец, уставшим голосом. Взгляд его был далеко не добродушным. Видимо, отсутствие сна дает о себе знать.

— Тогда не решила бы. — Отвечаю несколько холодно, уже расстроившись. Кажется, впервые не от отказа меня отчислить, а от тона того, кто это сказал.

Прохожу к столу, стараясь не смотреть на проректора, кладу ключ на стол.

— Спасибо. — Говорю тихо, всё не поднимая глаз на мужчину.

— За что? — Спрашивает несколько даже раздражённо. Чёрт, сходите проспитесь, а!

— За вчера в целом. — Отвечаю, копируя его тон, и даже осмеливаюсь посмотреть магу в глаза.

А он злой просто в край, и даже не понятно, почему именно. Глаза слегка прищурены, пальцы нервно сжимают основание пера, зубы сжимаются и разжимаются, танцуя свой танец ярости.

— Что? — Спрашиваю, не выдерживая этого взгляда. Не думала, что так тяжёло его будет терпеть.

— Почему вы всё ещё не оставляете попыток отчислиться?

И теперь этот вопрос жутко злит меня. А что мне делать ещё? Сложить ручки и сидеть смирненько? Поэтому ответ был моментальным и до крайности бешенным:

— Я перешла на третий курс медицинского высшего учебного заведения в одном из самых лучших городов моего мира, а вы выдернули (скорее, выдрали) меня из привычной жизни, присвоили сомнительный статус адепта и ещё хотите, что бы я радовалась жизни? Вы серьёзно?!

— В вашем мире каждый третий мечтает получить силу. — Возразил он, словно это действительно было весомым аргументом.

— Я не была тем третьим! — Рявкнула, неприлично перебив. — Меня все устраивало! А сила… Что это за сила? Земля, — я презрительно фыркнула, закатила глаза и продолжила: — бросаюсь камнями. Но, к вашему сведению, я умела делать это и раньше, только руками!

— Так! — Магистр Эшфорд вдруг бьёт ладонью по столу и резко встает, наклоняется чуть вперёд, смотрит прямо в глаза. Я вздрагиваю от неожиданно громкого звука, замолкаю и немного отхожу назад. — Хорошо. Хотите продолжать эту бессмысленную битву — продолжайте, только не нужно оскорблять свою Стихию. Вернули ключи — тоже спасибо, но теперь, давайте, закончим этот бессмысленный спор — покиньте кабинет, не мешайте работать.

Мне даже сказать на это нечего — настолько стало обидно.

Сухо киваю, сжимаю почему-то холодными пальцами лямку рюкзака, разворачиваюсь и молча ухожу, плотно прикрыв за собой дверь.