Первый элемент

Глава 4. Первый элемент

Я была зла. Всё это время внутри накапливалось всё негодование, вся ярость на декана факультета Земли, на проректора за его обидные слова, на ректора, который всё ещё меня не отчислил, на адептов вокруг, которые, после праздника, сторонились меня, как огня и шептались за спиной (первое не расстраивало, а вот второе знатно выводило из себя — не люблю сплетни).

— Ненавижу этот мир! — Вырвалось возмущённое уже вслух. Я взяла подушку и обняла её двумя руками, все также смотря в потолок. После того случая, меня всё чаще можно было найти на своей кровати, тупо смотрящую в потолок. Частенько в моих руках была и подушка. Я без шуток могла провести так час, если не больше. Отсутствие интернета и прочих технологий дает о себе знать.

— Это я уже слышала. — Отозвалась спокойная, уже привыкшая к моему такому состоянию, Виолетта. Она сидела за письменным столом и аккуратно выводила в тетради каллиграфическим почерком очередной конспект.

— И я могу повторять это бесконечно! — добавляю откровенно.

— Верю, — спокойный ответ.

Я фыркаю в ответ, отворачиваюсь к стенке, обнимая подушку.

Интересно, если бы Ллойд тогда не поймал бы меня в коридоре, то, что бы было сейчас? Магистр Эшфорд все равно бы так поругался на меня? Чёртов декан! Как бы ему жизнь испортить?

В голове медленно, но верно начала появляться какая-то глупая мысль…

— Виолетточка, скажи, пожалуйста, а вот эта башня, она же башня факультета Земли? — Сажусь на кровати, обнимая подушку и очень миленько моргаю глазками соседке.

Мой приторно-сладкий голос её насторожил — девушка отложила перо, очень внимательно посмотрела на меня.

— Что ты задумала? — Спрашивает напряженно. Ей мои выходки явно уже порядком поднадоели.

— И, значит, магистр Ллойд отвечает за сохранность этой башни? — Продолжаю свою мысль.

Прикрывает ладонью лицо, понимая, что сейчас меня уже точно не остановить.

Так-так, а что если башня случайно сломается? Ему же сделают за это выговор? А меня ведь определенно должны за это отчислить? Да?

— Виточка, миленькая, у меня такая идея гениальная! — Воскликнула я, вскакивая с кровати. К чёрту подушку! Я им сейчас такое устрою!

— И почему я не удивлена? — Вздыхает та в ответ, вообще никак не обращая внимания на мой резкий приступ активности.

Пожимаю плечами ей в ответ, резко задумываюсь.

— Но мне нужна будет твоя помощь.

Молча поднимает голову, внимательно смотрит в глаза.

— Ужасная идея, знаю, но без тебя я не справлюсь.

— Да что ты без меня делала бы вообще? — Риторический вопрос задумчиво озвучивается в потолок.

— Застряла бы в этом мире! — Корчу недовольную рожицу.

Соседка слегка улыбается и кивает.

— Так что ты задумала?

Идея гениальная, я считаю. В общем, мне нужно было разнести нашу комнату, придёт магистр Ллойд, я буду бунтарить, а Виолетта строить из себя жертву, плакать и просить меня выселить, или совсем отчислить. Естественно после такого шоу, бедному ректору просто ничего не останется, кроме как выгнать меня и сделать выговор декану. Гениально! Осталось разнести комнату…

— Ты собираешься крушить наши вещи? — Спрашивает Виолетта, рассматривая комнату со стороны. Прекрасно её понимаю, мне тоже жалко вещи, но это всё ради благого дела.

— Я думаю, можно поставить щит на личные вещи. Тогда ущерб будет только картинкой. — Пожимаю плечами, осматривая рабочую территорию.

— Но ведь кто-нибудь может догадаться. — Виолетта обеспокоенно смотрит на меня.

— Когда они до этого догадаются, будет уже слишком поздно, и меня тут не будет. — Говорю я задумчиво, подходя к окну. Заглядываю во двор. Замечаю большой дуб. Он мне сразу очень понравился, поэтому не сдерживая улыбки, думаю, как бы всё это разыграть получше.

— А если они тебя не отчислят?

— Им же хуже. — Машу рукой на Виту, отхожу в сторону, чтобы случайно не задеть её, приготавливаюсь к тому, что сейчас придется сильно потрудиться, и, скорее всего, после всего этого снова заваривать себе восстанавливающее зелье, или, как минимум, чай. Или мой даже физический фон поднимет резко воспрявший из-за отчисления моральный дух.

Прикрываю глаза, настраиваюсь на дуб, практически сливаюсь с ним, медленно расправляю пальцы, чувствуя, как ладонь и кончики пальцев начинают покалывать. За распахнутым окном слышится треск веток. Я открываю глаза, вижу, как по полу от моих рук ползут изумрудные магические лианы, оплетают и мебель тоже. Смотрю на нервничавшую Виту, выдыхаю, и одним дёрганным движением рук ускоряю рост дерева и усиливаю его мощь. Резко и быстро за окном оказываются толстые ветви дуба, они с невероятной силой выбивают раму; окна, падая на пол, разбиваются с характерным звуком. Виолетта отскакивает ко мне, забегает за спину, потому что ветки утолщаются ещё, врезаются в потолок, пробивают и его. Ветви разрастаются в стороны, переворачивают кровати, впиваются в стены, в некоторых местах пробивая их.

Думаю, этого достаточно. Калечить я никого пока не собираюсь ради отчисления.

Ослабляю напряжение в руках, свожу его к нулю. Рост дуба замедляется, а потом и вовсе прекращается. Теперь мы с Витой остаёмся в разгромленной комнате…

В принципе, я довольна.

— Ты всё? — Спрашивает соседка.

— А надо ещё? — Отвечаю эхом, чувствуя, как мне далось это заклинание — начала гудеть голова, под тонкой кожей рук сияли магические протоки ярким зелёным цветом. На ещё бы больший погром меня бы хватило, интересно? Мне пока не настолько плохо. Какой тогда у меня максимум?

В дверь (наверное, единственное, что уцелело) сильно постучали пару раз. Я сначала дернулась, испугавшись, но потом поняла, кто это, улыбнулась Виолетте, приложила палец к губам, и совершенно счастливая открыла дверь…

Чтобы в следующую секунду увидеть за ней очень-очень злого проректора, и закрыть обратно!

— Демоны, Камелия!! Что ты опять натворила!? — Рявкнул магистр через деревянную преграду, видимо, ещё больший недовольный тем, что я посмела закрыть дверь прямо перед самым его носом.

Я прижалась к двери спиной, откинула на неё голову. Как же так? А где магистр Ллойд?? Разъярённого проректора, с еле заметно искрящейся чёрной дымкой магии на кончиках пальцев, я точно не планировала и не хотела видеть!

Виолетта посмотрела на меня очень озадаченно, хотела подойти, но тут, прямо передо мной, сначала появился чёрный туман, а потом и сам проректор. Я прижалась к двери, испуганно сглотнула, потому что эти все, наверное, сто девяносто сантиметров чистой злости шли на меня. Точнее, они дошли до того, что я покраснела моментально — близко, слишком близко.

Я разворачиваюсь, ныряю вниз, дёргую ручку, тяну на себя, очень желая убежать, и… Дверь с громким хлопком припечатывается обратно! Я испуганно дёргаю ручку, тяну дверь на себя, но проректор держит её абсолютно спокойно одной рукой, наблюдая за моими трепыханиями, как самый безжалостный на свете человек.

— Вы… пустите меня! — Пыхтела я, дёргая ручку.

— С чего это вдруг? — Медленно и тихо спрашивает проректор. Я застываю на месте от его тона, тембра голоса и того, что он навис надо мной. То есть, я сделать ничего сейчас не смогу, сравнивать себя, еле достающей магу Эфира до плеча и его, который явно о верхние косяки дверей порой ударяется, в силе очень глупо. — Адептка Васильченко, вы очень меня сейчас разозлили. Даже и не думайте отнекиваться от содеянного.

Сглатываю. Сжимаю зубы, отпускаю несчастную ручку, медленно поворачиваюсь к проректору лицом, опускаю голову и кусаю губы.

— Да я и не отнекиваюсь…

— А. Я забыл, прошу прощения. Вы же явно всё это делаете специально, чтобы поскорее вылететь из академии, ведь так?

Впервые за всё это время мне стало действительно стыдно. Просто очень стыдно за то, что я порчу имущество академии, чтобы испортить о себе впечатление и вернуться домой. Но никто до этого чувства стыда не пробуждал во мне. Скорее, наоборот, злили своей реакцией, словно вызов бросали: «А сможет ли она ещё большее сделать?». Словно на шоу приходили и ожидали новой выходки. А магистр Эшфорд не ждёт выходки, он, наоборот, возмущается и расстраивается моими поступками, словно понимает, что я не бесполезна и могу быть другим человеком. Этот мужчина почему-то морально отправляет меня назад, домой, туда, где я могу быть маленькой и доброй, а не злобной, вредной и мстительной. К тому же, это правда так утомляет…

Все эти мысли прошли в моей голове очень быстро, проректор всё стоял надо мной, прижав дверь над моей головой ладонью и смотря на меня с высоты своего роста. Дыхание его было глубоким и быстрым, достаточно сбивчивым. Я думала, что находится зажатой к двери большим мужчиной — это страшно и некомфортно, но сейчас понимаю, что мне просто стыдно, а страха это не вызывает. На подсознательном уровне чувствую, что на сколько зол не был бы проректор — мне он ничего не сделает. Наверное, потому что я первый маг за триста лет с Земли.

— Я не буду отвечать на такие вопросы. — Отвечаю на выдохе, и резко ухожу в сторону.

Ура, свобода! Даже дышать стало легче.

— Но отвечать вам все равно придётся. Если не на мои вопросы, то за свой, весьма глупый, поступок. — Уже спокойнее, но всё также строго говорит магистр, поворачиваясь ко мне.

Складываю руки на груди и подмигиваю Виолетте так, чтобы проректор не заметил. Она строит мне жалостливые глаза, но я настроена серьёзно, поэтому страшно смотрю на неё в ответ, она вздыхает и начинает игру:

— Магистр Эшфорд! — Бросается к магу. В груди почему-то что-то зажгло, я скрипнула зубами и сжала пальцы на плечах. Проректор почему-то смотрит секунду на меня, а потом поворачивает голову к девушке. — Магистр Эшфорд, освободите меня от её общества! Она невозможна! — Тыкает пальчиком в меня, но после неуверенно добавляет: — Пожалуйста…

— Да неужели? — «Удивлённо» приподнимает брови и смотрит на меня. Тон его мне совсем не понравился. Я демонстративно отворачиваюсь, притворяясь мебелью.

— Да! Я не могу с ней жить, посмотрите, что она сделала с комнатой! — И она рукой обвела всю комнату, практически с ног на голову перевернутую, с очень толстыми ветвями, торчащими из окна и пробивающие потолок и до трещин вжимающиеся в стены. Магистр оценивающим и суровым взглядом провел по тому, что осталось от несчастной комнаты. Снова очень оценивающе и сурово посмотрел на меня. И также оценивающе и сурово — на Виолетту.

И тут бедная девушка проявила все свои актерские способности и заплакала. Очень натурально, что даже я поверила сначала. Но проректора слёзы не пробили: он все нервно играл желваками и прожигал меня яростным взглядом, попеременно поглядывая на мою соседку, которая выливала ему всё недовольство относительно меня и моего образа жизни. А выливать было что, к слову.

И вот очень так обо мне много сказав весьма «лестных» эпитетов, Виолетта сложила руки вместе и закончила:

— Пожалуйста, магистр Эшфорд, сделайте так, чтобы её пересилили! А ещё лучше — изолировали.

«А ещё лучше — выгнали», — добавила я мысленно, рассматривая свои ногти. Мельком глянула на высокого мужчину. Он выглядел очень злым и уставшим. Несколько секунд он просто молчал, я уже даже переживать начала, но потом резким и быстрым движением открыл дверь нараспашку, а когда она с характерным громким звуком ударилась о стену, придержал ладонью, чтобы та не закрылась по инерции.

Я вздохнула. Это же надо было так мужика довести… У меня определённо талант!

Дверь магистр открыл не случайно — за ней уже набралась толпа, которая с наглым интересом подслушивала то, что происходило в комнате.

Толпа адептов, собравшаяся для просмотра цирка на выезде, увидев злого в никуда проректора, синхронно делает шаг назад. Некоторые, которые явно жить любят больше, чем остальные, демонстративно разошлись по своим делам, остались только самые смелые и отчаянные (или глупые до невозможности). Но даже и их разогнала мимо проходящая (скорее, на шум пришедшая) проректор по воспитательной работе.

— Что за шум? Дети, можно я пройду? Будьте добры, пройти по своим делам! Если это Камелия — тем более! А то не дай Небеса, ещё что-нибудь взорвётся…

И на этих словах она, таки прорвавшись через толпу, вышла к нам. Я очень выразительно посмотрела на неё в ответ. На самом деле, идея что-нибудь взорвать ещё раз мне очень понравилась.

— Не подавайте ей гениальных идей, магистр Ламар, — Опасно вежливо сказал маг Эфира. Я демонстративно закатила глаза и отвела взгляд в сторону. Даже помечтать не дают.

— Что тут произошло? — Ахнула женщина, даже не придав значения словам проректора. А зря, ой зря…

— Магистр Ламар! — Переключилась Виолетта моментально. И заплакала. Я мысленно ей поаплодировала. Такой талант!

Из девушки даже вырывались какие-то несвязанные слова, что-то про меня и комнату. Я просто восхищена!

— Ох, Виолетточка… — Сочувствующе протянула маг, чуть ли сама не заплакав. Она смотрит на меня с большим упреком и обнимает Виту. Я пафосно усмехаюсь и закатываю глаза. Просто, чтобы подкрепить образ плохой девочки.

Женщина проходит вглубь комнаты, осматривает масштаб крушения. Вид её очень возмущенный и расстроенный. Она явно мной недовольна.

Хм… пока всё идет не по плану, но более, чем хорошо.

— Магистр Эшфорд, у меня нет слов! — Выдыхает, наконец, вердикт магистр Ламар. Она поворачивается к нам и очень возмущенно смотрит на меня. Складываю руки на груди, с вызовом смотрю на нее. — А если бы она кого задела? Мы не можем так рисковать, её нужно срочно изолировать!

— Изолировать, значит? — Шипит очень злой проректор, снова переключая свой яростный взгляд на меня. С чего это он так завелся? Может, с того, что знает, зачем я это делаю, и ведь все идут у меня на поводу?

— А что вы предлагаете? Я работаю дольше вас сфере образования и понимаю, что это будет продолжаться снова и снова. Кристофер, не смотря на все ваши таланты, я всё-таки настаиваю на том, чтобы изолировать этого ребёнка… — несколько брезгливый взгляд в мою сторону и снова на мага Эфира, — от других адептов. Она опасна.

Я замечаю, как сильно магистр Эшфорд сжимает челюсть. Мне становится не очень хорошо, несколько страшно. Почему он так злиться?

— То, что она ведет себя, как ребёнок, не означает, что она им является. — Практически выплёвывает проректор, резко поворачивается ко мне, несколько грубо берет за кисть.

Я удивленно выдыхаю, по инерции приближаюсь к магу, и успеваю только уловить крем глаза тёмную обволакивающую дымку, как резко становится холодно, нас окружает кромешная темнота. Мы словно проваливаемся в чёрную дыру.

Снова портал?

Когда я осмеливаюсь открыть глаза, то смотрю только на злой профиль проректора.

— Когда вы прекратите так хватать меня и телепортировать? — Спрашиваю очень недовольно. — Можно хотя бы предупреждать!?

Молча смотрит на меня очень злым взглядом. Изумрудные глаза так и мечут молнии. Не боюсь, но стыдно становится. А ещё становится ясно, что сейчас лучше к нему не лезть — тем более с наездами подобного рода. Не знаю, чего он так бесится, но по шапке получить бы не очень хотелось.

Поэтому я замолкаю, осматриваю пространство вокруг. Магистр Эшфорд телепортировал нас куда-то в очень пыльную и грязную комнату. Точнее, сначала я подумала, что это комната, однако потом подняла глаза и увидела не ровный горизонтальный потолок, а… крышу? Это чердак? Осматриваю пыльные, каменные стены, довольно больших два окна с большими подоконниками, рабочий грязный стол, стул, очень-очень ужасный ковер, полки, шкаф и что-то похожее на кровать (именно, что похожее — не более).

— Что это? — Спрашиваю, не скрывая презрения и отвращения.

— Твоя новая комната. — Криво усмехается проректор, проходя немного вглубь. Говорит он это так, словно обыграл меня в карты на крупную сумму.

Но меня тон теперь совсем не волнует!

Из меня вырывается какой— то нервный смешок:

— В каком смысле??

Выселите меня уже!

— В прямом. — Магистр поворачивается ко мне лицом, разводит руки, указывая на весь чердак разом. От этого резких движений в воздух поднялось много пыли, её частички летали по комнате, их хорошо было видно в свете яркого солнца. — Я уже говорил тебе — это не останется безнаказанным. Да и к тому же вы сами просили тебя изолировать. Пожалуйста. Наслаждайся одиночеством.

Я стояла в полном шоке, рассматривая этот кошмар, без способности вымолвить и слова. Из открытого рта издавались какие-то возмущенные звуки, но это мой максимум. Но потом мой взгляд натыкается на проректора… и платина была сорвана.

— Почему меня просто нельзя отчислить?! К чему такие сложности??

— Ты сама прекрасно знаешь, почему это невозможно. — Резко выдыхает он в ответ.

— Тогда почему я должна находиться тут? Вы не имеете права переселить меня!

— Я проректор по научной работе, если ты забыла.

— По научной, а не по воспитательной! Переселение адепта вас не касается, поэтому я имею полное право, развернуться и уйти!

И с этими эпичными словами, я действительно разворачиваюсь с одним единственным желанием — уйти как можно дальше.

— Тогда я говорю тебе остаться жить в этой комнате не как проректор по научной работе. — Говорит магистр Эшфорд спокойно. Но его слова так меня заинтересовывают и удивляют, что я буквально против воли останавливаюсь, почти что перед дубовой дверью, в ожидании того, что он может выбросить. А может он, видимо, всё, что угодно.

И когда он полностью уверен в том, что я буду слушать, продолжает:

— …А как декан факультета Земли.

Что?..

— В каком смысле? — Спрашиваю в миг осевшим голосом. Медленно поворачиваюсь к магу. — А как же магистр Ллойд?

— Он уволился. — Отвечает быстро и несколько резко.

Я скептически приподнимаю бровь.

— Уволился? По своёму желанию?.. Очень сомневаюсь.

Магистр Эшфорд играет желваками, не смотря мне в глаза. И несколько подумав, отвечает:

— Хорошо. Он уволен. Большего тебе знать не стоит.

Интересно… с чего это вдруг его уволили? Неужели из-за того, что произошло?.. Но почему тогда его место занял магистр Эшфорд? Он же маг Эфира!

И я бы сказала ему всё, что думаю об этом, всё, что чувствую, но мужчина резко разворачивается, в руках его темнеет дымка магии.

— Оставим это. Ты остаешься жить в чердаке главной башни. Тут ты всегда будешь под присмотром состава профессоров и проректоров. Твои вещи я перенесу.

— Не смейте трогать мои вещи! — От злости я топаю ногой. Вещи — это последнее за что уцепился мой мозг. Это было самым безопасным проявлением возмущения, потому что из-за всего остального я была готова накинуться на проректора с кулаками. Пусть это снова было бы бесполезным, но желания поколотить его от этого не уменьшалось.

Однако теперь снова закипает уже более-менее спокойный магистр. Он резко поворачивается ко мне и шипит:

— Я и не собирался трогать твои вещи! Для этого существует заклинание, которое телепортирует предметы с одного места в другое. Всё!

— Вы думаете, мне от этого сейчас стало легче? — Говорю я ледяным тоном почему-то улыбаясь. Возмущение переросло в пассивную агрессию. Я контролирую свою злость, но даже и не думаю сбавлять обороты. Мне не нужен открытый конфликт с ним, но это не значит, что я стану пай-девочкой.

Проректор смотрит мне в глаза, медленно выдыхает, но разворачивается и его накрывает туманом.

В следующую секунду на чердаке остаюсь я одна в окружении тонны пыли и исчезающего черного дыма. Когда исчезает и он, я медленно выдыхаю, прикрываю глаза, сажусь на корточки, обнимая себя за колени, прячу голову и начинаю тихо плакать…

Длинные пальцы в паутине вен уверенно стучат в дубовую дверь. В ответ доносится тихое, но уверенное: «Войдите». Молодой маг от чего— то играет желваками, секунду медлит, словно не хотя заходить, но всё-таки качает головой и толкает ладонью тяжелую дверь.

Не здороваясь, он проходит вглубь кабинета, устало оседает на кожаный чёрный диван, откидывается на его спинку и прикрывает глаза.

— Снова не спал? — Меланхолично спрашивает уже пожилой маг, не отрываясь от бумаг. Попеременно он перебирал свитки, вытягивал их, внимательно рассматривая и что-то записывая, отчего в кабинете царил звук шелеста бумаги.

— Не в этом дело. — Отмахивается мужчина, но всё равно трёт глаза, чувствуя, как сильно они горят от недосыпа.

— А в чем же тогда? — Учтиво спрашивает маг, поправляя смешные очки, мельком глянув на своего ученика. Но он снова погружается в работу.

— Вы словно и не в курсе. — Несколько нервно и раздражённо бросает проректор.

Ректор тихо смеётся, наконец, понимает, что стоит отложить документы. Откидывается на спинку кожаного стула и смотрит на молодого, к сожалению, уставшего мага. В синих глазах нескрываемая гордость, на губах — добрая улыбка с некой каплей иронии.

— В курсе. — Уверенный кивок. — Но тебя послушать будет куда интереснее.

Кристофер закатывает глаза, словно он устал выслушивать постоянную иронию со стороны ректора. Однако он выпрямляется и смотрит на магистра Хильдеса.

— Она нанесла ущерб академии на тридцать тысяч золотых. — Говорит он серьёзно.

— Не плохо. — Отзывается ректор, усмехаясь.

— Весьма. — Не отрицает маг Эфира. — Однако это сильно бьёт по казне академии. Сейчас нам придётся вставлять три новых окна, чинить полностью две стены, потолок и пол в башне факультета Земли.

— Ты же её переселил в «исправительный» чердак?

— А у меня был выбор? — Маг уже повышает голос, резко выдыхая. — Если вы забыли, то я напомню, что до этого она устроила хаос на празднике Небес.

— Весело было, да. — Кивает, по— доброму улыбаясь ректор АС.

Но проректор продолжал, словно и не слыша (или уже не хотя слышать?):

— Это обошлось нам почти в пятьдесят тысяч золотых. А ещё до этого она разнесла боевое поле.

— Но ты же заставил её все исправить. Казна не пострадала! Все хорошо! — Оптимистично подметил маг.

Однако проректор сжимает кулаки, качает головой.

— Ничего не хорошо. — Отзывается глухо, чувствуя невероятную злость и вместе с тем понимая, что это необходимо. Но негодование настолько гложет молодого мага, что он всё-таки решается всё высказать, не смотря на крики разума о том, что так нужно. — Хватит мучить ее. Почему нельзя её просто отпустить? Верните и Женевьеву домой!

— Крис, что с тобой? — Прищурился Никандор, словно действительно пытаясь понять, что происходит с рассудительным сыном графов, которого он брал себе в ученики. — Если бы я не знал, то точно был бы шокирован твоим поведением. Возвращайся к работе, будь добр.

— «Если бы вы не знали» чего? — Спрашивает маг Эфира, щуря изумрудные глаза.

Ректор вытянул лицо так, словно его застали за какой-то шалостью. Глаза его забегали по кабинету, но потом он демонстративно отвернулся на кресле к окну. Но было поздно убегать — Кристофер все понял.

— Вы что прочли мои мысли? — Фыркнул маг Эфира.

Никандор Хильдес был магом Воды, а маги Воды, как известно, не имеют способности читать мысли… до определённого возраста, и то с определённым заклинанием. Ректор действительно был стар, и действительно знал это заклинание, и даже использовал. Однако совсем не любил этого делать, так как считал это чем-то грязным. В любом случае, бывают в жизни и такие моменты, когда ничего не остаётся, кроме как копошиться в чужом грязном белье. Этот день настал по желанию самого Кристофера. Только Никандор собирался прилечь спать после уборки погрома в бальном зале в праздник Небес, как к бедному, старому (как он считает сам) ректору, ворвался маг Эфира и заявил, что собирается если не разорвать, то хотя бы уволить декана факультета Земли, магистра Ллойда. Подобная эмоциональность была не свойственна Крису, поэтому бедному и старому ректору пришлось встать и выслушать молодого мага. Услышанное не удивило, но сильно разозлило Хильдеса. Они выждали буквально два часа, до восьми утра, и созвали академический суд.

Академический суд являлся серьёзным судебным процессом в учебном заведении, на которого призывали узкий круг людей: мага, совершившего преступление, свидетеля, жертву (возможно, одну) и того, кто имел полномочия уволить. В этом случае ректор созвал магистра Ллойда (преступник), магистра Эшфорда (свидетель) и самого себя, как вишенку на торте. Никандор хотел пригласить и Камелию (жертва), но Кристофер настоял на том, чтобы её не трогали.

— Тогда тебе придется дать очень правдоподобное обвинение. — Сказал на это ректор.

— Не беспокойтесь, они у вас будут.

Это звучало слишком серъёзно, поэтому Хильдес напрягся и внимательно посмотрел на ученика.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду под правдоподобностью. От одних твоих слов, на сколько бы правдивыми они не будут, я не смогу его уволить.

— Я не собираюсь вам ничего говорить. Вы просто используете своё заклинание и всё. Не усложняйте, магистр Хильдес.

Да, Кристофер был настроен более, чем серъёзно. Ректор не обратил на это внимания тогда… На самом суде картина прояснилась.

Перед Никандором стоял в мало трезвом состоянии декан факультета Земли. Ректор даже несколько раз вытягивал шею, заглядывая дальше за свою высокую трибуну, чтобы полюбоваться тем, как тот шлёпнется уже. На стуле чуть дальше спокойно восседал Крис. Ректор пока не знал, что скрывается за внешним спокойствием, он мог только предполагать.

Суд начался, декан отнекивался от содеянного, как только мог, чем уже злил магов. Не смотря на всё своё отвращение и к заклинанию чтения мыслей, и к этому магу, ректор хотел поскорее с этим закончить, прочитав его мысли и найдя в них то, за то бы его можно было уволить. Однако у магов есть свои законы, и один из них не позволяет осознанно читать мысли другого без его разрешения. За исключением магов Эфира, конечно.

Но разрешения магистр Ллойд, конечно, не давал. Поэтому ещё раз, уже официально, его дал Кристофер.

Ректор понимал, что маг Эфира знает, что именно он будет просматривать, поэтому перешел сразу к делу. Он взял ладонь ученика двумя руками, прикрыл глаза и начал зачитывать заклинание, позволяющее читать мысли. Увиденное не порадовало Хильдеса — за домогательство к адептке Ллойда можно было бы и лишить возможности преподавать в целом. Это было основное. Далее ректор стал просматривать по инерции — увиденное всё больше поражало.

Вдруг перед глазами возникает темнота, больше нет мыслей и памяти Кристофера. Ректор открывает глаза — руки всё также держат ладонь молодого проректора. Поставил блок в своё сознание? Ректор кивнул сам своим мыслям и Кристоферу в знак благодарности.

Полученного было достаточно — нужна лишь одна картинка, не более. Ллойд сдался, признался ещё в некоторых проступках по отношению к адепткам.

Через час жалкий маг был уволен по статье.

— Так как много вы тогда прочли? — Повторяет свой вопрос Кристофер.

— Не много. — Морщится в ответ ректор, отмахиваясь. Ему было неприятно от осознания того, что он влез в чужую личную жизнь.

— Но достаточно. — Усмехается проректор по научной работе.

— Это ты мои мысли читаешь! Прекрати! — Возмущается шутливо Хильдес, но Кристофер снова криво усмехается.

— Ладно. Я вас понял, магистр Хильдес. У меня много дел.

С этими словами, словно, брошенными в пустоту, Эшфорд поднимается с кожаного дивана и уходит, напрочь забыв прикрыть за собой дверь.

На пыльном чердаке главной башни, куда явно не ступала нога адекватного человека, где в воздухе играли не веселье и хорошее настроение, а грязь и микробы, заливалась слезами бедная девушка, которую насильно закинули в другой мир.

Да, я про себя, но иногда можно.

Мне давно так плохо не было. Словно весь мир раскололся, а я не могу собрать его обратно, не могу в нем найти себя.

Но слезами горю не поможешь. Мне приходится подняться, вытереть кое-как слёзы. Я даже попыталась вдохнуть полной грудью, однако воздуха тут не было — сплошная пыль. Резко выдыхаю, подхожу к окну, дёргаю за ручку, и — о, праздник! — оно открывается. Чердак наполняется свежим воздухом, моё мокрое от слёз лицо обдувает лёгкий ветерок. Я рассматриваю ясное, очень большое голубое-голубое небо. Здесь до него было как-то ближе.

Опускаю взгляд ниже, отсюда башня факультета Земли, ворота у входа и половина боевого поля были, как на ладони. Даже виднелась башня факультета Воды. Но больше всего меня заинтересовали окна моей (бывшей, получается) комнаты. Их насквозь пробил гигантский дуб. Его ветви и сверху и снизу пилили несколько человек, командовала всем этим магистр Ламар. Вокруг них собирался народ, что-то активно обсуждая (шум я слышала даже с этой высоты).

Мило.

Разворачиваюсь, пытаясь не думать об очередной неудаче относительно моего исключения, переключаюсь на осознание того, что нужно убраться. Причем не просто убраться, а все выдраить, потому что невозможно тут находится. Выбора у меня все равно нет — отказаться и ночевать на улице совсем не выход, возвращаться в общежитие к Виолетте станет показателем моей слабости, а так просто, без уборки находится на этом чердаке попросту опасно для здоровья.

Так как я не знаю, где находятся средства для уборки в главной башне, то бегу в башню Земли. Надеюсь, так делать нельзя, и меня отчислят. На удивлении, в самой башни практически никого и не было, все зеваки собрались на улице и на втором этаже у нашей комнаты. Я как раз пробегала мимо кухни в сторону подсобки, как краем глаза заметила Виолетту, стоящую над чайником с чашкой в руках.

— Вита? Ты что тут делаешь? — Спрашиваю я, резко остановившись.

— Лия? — Девушка поворачивает ко мне голову. — Чай собираюсь пить. А ты что тут делаешь?

— За ведрами и тряпками прибежала. Зачем тебе чай? Как же разрушенная комната?

— Там и без меня ажиотажа много, пусть разбираются сами. А зачем тебе ведра и тряпки? Это наказание магистра Эшфорда?

— Типа того. — Корчу недовольную рожицу.

— Значит, тебя не отчисляют? — Уже расстроенно спрашивает соседка, заметно поникнув. Меня трогает её желание мне помочь.

— Как видишь. — Пожимаю плечами и развожу руки в стороны, демонстрируя, что я жива и всё ещё нахожусь тут, перед ней. — Проректор решил избавиться от меня другим способом и просто переселил на чердак главной башни. Там очень грязно, я решила, что стоит убраться.

Виолетта сочувствующе кивнула головой, перевела взгляд в окно, несколько секунд помолчала, а потом почему-то спросила:

— А можно с тобой?

— Что? — Глупо переспрашиваю.

— Мне просто делать нечего. Можно я тебе помогу убираться? Вместе веселее и быстрее будет.

Я всё равно хотела переспросить, потому что просто не понимаю, зачем ей лезть в грязь вместе со мной. Веселее ей явно от этого не станет. Ладно, она убежит, как только увидит масштаб работы.

Вита не убежала.

Хотя, я ждала. В ответ, естественно, моё излюбленное, но уже сворованное: «Не дождешься». Но я не жалуюсь, даже наоборот, очень ей благодарна.

Вооружившись тряпками, вёдрами и каким-то местным ядрёным средством для уборки, мы, задержав дыхание и заранее пожалев руки и спины, начали убираться.

Это было задание со звёздочкой. Даже с двумя звёздочками. Потому что слой пыли на всех поверхностях настолько въелся в них, что даже элементарное протирание пыли превратилось в какое-то испытание. Благо, рядом была Вита, настрой и шутки которой поднимали мне настроение и не давали падать духом.

Провозились мы долго, что совсем не удивительно. Виолетта бегала вниз, менять воду, и заодно забегала и смотрела на обстановку с дубом. Ничего особо не менялось, поэтому она прибегала ко мне и помогала дальше. Такими темпами мы вычистили окна, большие подоконники, стол, кровать, шкаф, помыли полы. На меня остались некоторые мелочи, когда проблема с дубом была уже решена и Вита убежала к себе, чтобы не провоцировать проректора по воспитательной работе. Даже не представляю, что ей там придётся выслушать.

В итоге, с чердаком осталась я один на один. Внимательно его осмотрев, я мысленно нас похвалила и перешла отмывать дверь (потому что тоже был кошмар). Красивая, массивная дубовая дверь меня порадовала интересным узором — по краям её украшали довольно крупные вензеля, а внутри, овалом, были вырезаны странные иероглифы. Я повертела головой, пытаясь рассмотреть их получше, но так как подобное мне раньше не встречалось, понятнее не стало. Я только протерла углубления, ручку и оставила дверь в покое.

И как раз в момент, когда я натирала красивую ручку, в дверь аккуратно постучали несколько раз. На автомате открываю дверь, на всякий случай, с тряпкой на перевес (я просто никого не ждала).

Однако на пороге стоял сам магистр Эшфорд.

— Опять вы. — Скептически приподнимаю бровь. Уставший голос скрывать даже не стараюсь.

— Могу отозваться о вас также. — Отвечает, копируя мой тон.

— Попробуйте. — С вызовом киваю и облокачиваюсь на дверной косяк. Подумав хорошенько, отрываюсь от него, протираю на всякий случай и косяки, выравниваюсь, со спокойной душой облокачиваюсь снова.

— Это угроза? — Спрашивает, изогнув бровь, внимательно следя за моими действиями.

— Пока предупреждение. — Отвечаю угрюмо, складывая руки на груди.

— Мне стоит вас боятся?

— А вы ещё не начинали? Давно пора.

— Мне кажется, вы немного подзабыли, кто кого должен боятся.

— А вы пришли сюда мне это напомнить? В таком случае, наши роли поменяются, ибо грязная тряпка в руках сейчас у меня.

Наконец, замолкает. Смотрит на меня внимательно, как мне показалось, даже несколько сочувствующе. Взгляд изумрудных глаз очень пронзительный, словно маг пытается заглянуть мне в душу. А я даже внешне не пытаюсь скрыть то, как сильно устала. После уборки такого грязного и довольно большого помещения отваливаются руки и ноги. А ещё безумно хочется в душ, попить и покушать.

— Вообще я пришел перенести вещи. Куда вам будет удобно? — Говорит, тяжёло вздыхая.

Демонстративно смотрю ему в руки, но они пусты. Вспоминаю, что передо мной стоит маг, а я снова про это забыла. Молча киваю, открываю дверь пошире, отступаю назад, пропуская проректора внутрь. Устало говорю, что вещи можно закинуть в шкаф, а что не поместиться — бросить на кровать. Магистр Эшфорд без слов начал делать какие-то легкие пасы руками, кровать тонет в чёрном тумане, а когда он медленно рассеивается, то постель заправлена точно также, как это было в той комнате, где я жила с Витой.

Я буквально задыхаюсь от возмущения, видя данную картину и не сдерживая себя, спрашиваю:

— То есть, вы могли сделать так с самого начала?! Зачем я тогда здесь убиралась?

Проректор поворачивается к шкафу, снова делает какие-то движения рукой, но это настолько просто выглядит, что такое чувство, что и эти излишние телодвижения ему не нужны, он словно и без них прекрасно справляется. Чердак постепенно заливает ярко-оранжевый свет закатного солнца. Это единственное, что отвлекает меня от гнева, потому что я тот человек, который никогда не перестанет восхищаться закатом. Завороженная, я подхожу к окну, упираюсь руками в подоконник, рассматриваю закат. Отсюда прекрасно видно, как солнце опускается за горизонт, утопая в кронах деревьев ближайшего леса. Небо ближе к горизонту такое яркое, почти что красное. Этот свет заливает территорию всей академии, пробивается в окна.

— Этот чердак специально используется, как комната наказаний. Убирать её с помощью магии нельзя. — Подает голос проректор. Говорит он тихо и спокойно.

— У меня такое чувство, что тут и руками-то никто не убирался. — Бурчу недовольно, всё смотря, как солнце заходит за горизонт.

— До тебя — нет. — Серьёзный ответ.

Я нервно смеюсь в ответ и качаю головой. До меня тут никто не убирался? Серъёзно? Что же я за козёл отпущения? У меня уже нет сил возмущаться. Я лишь криво усмехаюсь, не желая даже поворачиваться к магистру Эшфорду лицом.

— Я все вещи перенёс. Больше мне тут делать нечего. До свидания, Камелия.

Молча киваю, не исправляю на привычное «Лия» и не поворачиваюсь к магу, потому что глаза наполняются слезами обиды на ситуацию в целом. Лишь чувствую спиной холодок от дыма.

Когда я поворачиваюсь, магистра Эшфорда уже нет. И даже чёрный дым медленно рассеивается, оставляя меня одну на чердаке, на котором и свет от закатного солнца постепенно тускнеет.

Наступают сумерки. Темнеет.

— Итак, адепты! — Громогласно объявил профессор Виртель, скрещивая руки на груди. — Сегодня у вас теоретический урок по стихии Эфир. Так как, единственным, кто обладает этой стихией в нашей академии — это проректор по научной работе — Кристофер Эшфорд, то именно он проведёт сегодняшнюю пару — тире — практику…

Прекрасно. Я только вчера отошла от того, что произошло, и какую кошку в мешке мне подкинул магистр Эшфорд, а тут снова он! Руки жутко болят до сих пор, я совсем не выспалась, потому что почти всю ночь потратила на продумывание мести (так и не додумалась, если честно) и обустройства чердака. Делала я это не потому что хотела украсить комнату, а, чтобы просто занять руки и голову хоть чем-то. Однако подобным недовольством отличилась только я — все остальные адепты, а нас тут все четыре группы первого курса, очень даже обрадовались. Особенно почему-то поддержали эту тему девочки. Закатываю глаза, желая даже больше, чем обычно сбежать с пары. Стоит иногда следовать этому желанию, я думаю. Может, хоть за непосещение пар отчислят.

На полигон спокойно, без всякого пафоса и спецэффектов, вышел магистр Эшфорд (за это ему сразу десять плюсов). Он скользнул взглядом по ряду из нас, также скучающее глянул на меня (что почему-то было обидно, я явно запоминающаяся личность, особенного после того, что произошло), и остановился возле профессора.

— …а я пойду отдохну от вас. — Вполне искренне закончил мужчина и посмотрел на молодого, высокого проректора (а он был выше профессора где-то на полголовы) и учтиво его предупредил: — Сумасшедшие дети. Особенно эта.

И тыкнул указательным пальцем в меня!

Скептически приподнимаю бровь. Поверьте, профессор, магистр Эшфорд знает об этом лучше, чем вы.

Сам же проректор посмотрел на меня, усмехнулся как-то не хорошо (да настолько нехорошо, что мне даже поплохело), вернул взгляд на профессора и коротко, тихо, спокойно, чуть хриплым голосом, ответил:

— Разберёмся.

Нам, а особенно мне, этот его тон вообще не понравился, поэтому мы лишний раз выгнулись в строю, расправили плечи и задрали подбородки. А вот Виртеля данный настрой более чем устроил, поэтому он удовлетворительно кивнул, развернулся и ушел.

Я проводила его даже каким-то грустным взглядом. С ним было весело, можно было всё разнести, сломать, вряд ли такое получится провернуть с магистром Эшфордом. Впрочем… Если я его лично разозлю при всех, может, тогда он меня отчислит, наконец?

Я обо всем этом думала, пока смотрела на удаляющийся силуэт профессора, а когда вернула взгляд на проректора, то он смотрел исключительно на меня. Очень внимательно, даже почему-то как будто бы щурясь. Мне этот взгляд не понравился совершенно, он словно в душу мне лез. Я повернула голову в сторону, старательно делая вид, что ничего такого не задумала.

— Во-первых, доброе утро, адепты. — Поздоровался магистр Эшфорд несколько громче, чтобы его услышали все. — Все вы знаете меня, как проректора по научной работе в нашей академии, но также я являюсь и стихийником. Моя стихия, как и объявил выше профессор Виртель — Эфир. Во-вторых, изучать новую для вас стихию по учебникам, как мне кажется, скучно и не практично, поэтому я решил показать вам Эфир, может быть, не во всей его, но всё же красе. Поэтому мы будем изучать один из элементов практически, не боясь рушить полигон.

Данную речь адепты восприняли очень хорошо, обрадовались и некоторые (огневики) даже радостно заулюлюкали, но лично мне конец совсем не понравился. Что значит, «не боясь рушить полигон»? Давайте, бояться! Мне нужно, чтобы вы боялись.

Я сложила руки на груди. Мне совсем не нравилась эта пара. Настроение упало градусов на пять. Не думала даже, что ему было куда падать.

— Обратимся к истории. — Загадочно сказал Эшфорд, проведя кончиками пальцев по воздуху, словно уже перебирая магию. — Думаю, многие из вас знают, как зарождался мир… Мне нужны демонстративные элементы каждой стихии, — подал лишь намек, как-то хитро улыбнувшись, но все вокруг меня как-то живо начали плести свои «фигурки». Я скучающе смотрела, как перед нами уже кишат заключённые в сферу элементы стихий.

Магистр Эшфорд выбрал четыре штучки, особо не заморачиваясь, и остальные рассыпались магическим остатком на полигон.

— Мир зарождался в полной, кромешной темноте… — Продолжал свой урок проректор. Он провел рукой и нас окружила самая настоящая темнота.

Где-то внутри она отозвалась липким чувством страха, но я лишь сжала пальцы на плечах. Сразу же за этим последовал тихий, обволакивающий, слегка хриплый голос проректора:

— Эфир — основной элемент небесных тел, противополагавшийся четырем земным: воде, земле, огню и воздуху. Эфир — одновременно результат взаимодействия фундаментальных стихий, а с другой стороны — источник, из которого они происходят. Эфир (Пространство) порождает Воздух, который в свою очередь порождает Огонь. По мере того, как Огонь становиться плотнее, он приобретает форму Воды, и последним образуется элемент Земли.

Вместе со словами проректора, появлялись из темноты яркие элементы Стихий.

Перевариваю сказанное… Что это получается? Что Эфир не пятый элемент, как я считала все это время, а первый?.. невероятно!

— Эфир — это пространство, которое вас окружает. Оно отлично от всех остальных стихий. Пространство — это не пустота, не вакуум. Это живая материя, несущая потенциал информации. Бесконечная универсальная энергия, вечный двигатель, из которого создан мир. Качества, которыми обладает Эфир, основаны скорее всего на противоположности качеств, которыми обладают другие элементы. Например, Эфир холодный, потому что у него нет тепла, которым обладает Огонь. Эфир сухой, потому что ему не хватает влажности, которую может дать элемент Воды. Эфир лёгкий, поскольку ему не хватает тяжести элементов Воды и Земли. Эфир неподвижный, потому что нет движения Воздуха. Эфир тонкий, потому что ему не хватает плотности других элементов. И в то же время Эфир является частью всех других элементов и является самым обширным из них. Эфир есть повсюду. Он создаёт пространство для остальных элементов. Эфир — самый тонкий и трудно воспринимаемым элемент. Наш ум состоит из Эфира и представляет собой платформу, на которой мысли и эмоции движутся, как волны в океане. Это дает мне способность видеть все магические каналы, по необходимости перекрывать их, то есть, блокировать чужую магию.

Темнота заполнялась элементами, она уходила, сгущалась в руках опытного мага. В доказательство вышесказанных слов, он махнул рукой в сторону скованных элементов, и они развеялись по Эфиру. Я непроизвольно вздрогнула, вспомнив, как на празднике Небес, эта способность спасал нас всех от мощного урагана мага Воздуха с четвертого курса (я об этом узнала позже от Виолетты). По плечам поползли мурашки от осознания силы, данной проректору.

Темнота сжималась в руках магистра Эшфорда, по земле полз чёрный дымок, сгущался у ног мага, поднимался к его рукам, где уже находилась сфера с Эфиром.

— Сейчас я держу в руках свою магию. Это лишь отдельная её часть, совсем маленькая из-за того, что я её сжал до таких размеров, до каких хочу… Есть вопросы по Эфиру? — Задает вопрос, оборачиваясь и рассматривая адептов, лениво перебрасывая магический шар с одной руки в другую.

— Да! А какие у вас есть способности? Что вы умеете? — Озвучивает кто-то один общий вопрос.

Проректор хмурится, снова перебрасывает шар, подбрасывает и ловит теперь одной ладонью. И так несколько раз, словно разжигая любопытство слушающих.

— Знаете, всех карт раскрывать я не могу, это все-таки будет не честно по отношению к магам Эфира. Но из базовых, в нашем наборе присутствуют: любая работа с Эфиром, блокировка других стихий, телепортация, открытие и закрытие магических каналов. В целом, это всё, о чем я могу свободно сказать. Но думаю, это утолило ваше любопытство.

Все вокруг почему-то радостно покивали головой. Я молча сосредоточила свой взгляд на магическом сгустке, который профессор почему-то уже перебирал меж длинных пальцев. Не хотите открывать всех карт? Сколько же могущества тогда в ваших руках?

Пару дерганный движений кистью, он смахивает Эфир и удовлетворённо продолжает:

— Но, как и говорил выше, Эфир скучно и сложно изучать на словах, перейдем к практике. Есть желающие?

Я коротко фыркаю про себя. Сейчас все так на вас и накинутся. Особенно девушки.

Но вопреки моим ожиданиям, все вокруг меня делают практически синхронный и весьма демонстративный шаг назад, оставляя меня одну перед проректором. Они словно все сговорились и сейчас собрались выставить меня полной дурочкой перед проректором по учебной работе.

Нет, я с ними полностью согласна — терять мне уже явно нечего, но это же не значит, что нужно меня выставлять позориться!

Я очень выразительно смотрю по сторонам, на своих сокурсников, на адептов других факультетов и сжимаю зубы, на секунду прикрывая глаза.

В любой другой день я бы обрадовалась и с воодушевлением продемонстрировала все свои способности, но сегодня не было настроения совершенно. Я устала. Просто устала и не хочу никому ничего доказывать. По крайней мере, именно сейчас и именно этому магу.

— Ну что ж… — Протянул несколько заинтересовано магистр Эшфорд, переключая всё своё внимание на меня. Голос его стал тише и несколько мягче. — Адептка Васильченко. Прошу.

И он немного наклоняется в поклоне, руками указывая на место напротив себя, как бы приглашая меня.

В любой другой день я бы с радостью приняла приглашение и устроила очередную порцию веселья, но явно не сейчас. Сейчас я только сжимаю пальцы на плече сильнее, медленно выдыхаю и таки иду. Встаю напротив магистра, смотрю на него с несвойственной мне серьёзностью.

Руки с груди не убираю. Вот ещё. Велика честь. Несмотря на то, что он мне помог на празднике Небес, это не отменяет того, что я на вражеской территории и этот маг — мой враг.

Он поворачивается ко мне всем корпусом. Я внимательно его рассматриваю.

Высокий. Очень высокий и несколько худой. Из-за худобы на лице чётко выделяются скулы, всё остальное скрывается чёрная рубашка, брюки и длинный чёрный плащ. На длинных пальцах с выступающими венами разбросаны пару серебряных колец. Наиболее для меня симпатичное было на большом пальце правой руки. Взгляд ярко-зелёных глаз почему-то становится очень серьёзным, хотя до этого был достаточно расслабленным и несколько игривым.

— Какую ошибку совершила адептка Васильченко? — спрашивает громко у всех, но смотрим на меня.

«Прошла за Петром Ивановичем в кабинет, где меня ждал ректор АС», — отвечаю про себя и закатываю глаза.

— Сложила руки на груди! — Выкрикивает какой-то огневик.

Да ладно? Приподнимаю бровь, недовольно сверяю взглядом парня с ярко-рыжими волосами. Тот под моим взглядом как-то затихает. Видимо, все факультеты были уже наслышаны моими выходками.

— Правильно. — Кивает коротко проректор, все смотря на меня.

Закатываю глаза, перевожу взгляд на магистра, демонстративно, смотря ему в глаза, резко поднимаю руки, верчу ладонями и медленно их опускаю. Теперь он доволен?

Но вместо похвалы он также напряжённо спрашивает:

— А ещё?

И тут уже злюсь. Вскидываю бровь, смотрю на него с вызовом.

Но на вопрос никто не отвечает, а ведь явно здесь можно было бы хорошо пошутить. Не знаю, почему никто не решается, но проректору приходится ответить самостоятельно:

— Перед любой битвой девушке следует собрать волосы. Особенно новичку. Возможно, распущенные волосы выглядят эффектно, но не практично. Обычно, главной задачей стоит выжить, а показывать свою красоту вы, дорогие девушки, сможете в любой другой момент. — Обращается ко всем, но смотрит на меня. Ждёт, пока уберу волосы? Так пусть радуется — у меня нет резинки.

Демонстративно развожу руки в сторону. Нема, дорогой проректор, нема.

Но его это как-то не огорчает. Он сжимает губы, но надвигается на меня, попутно снимая с руки старенькую, немного растянутую, чёрную, самую простую резинку для волос. Подходит достаточно близко, протягивает потрёпанный жизнью аксессуар. Молча смотрю на пальцы, которые держат резинку и очень удивляюсь. Откуда она у него? Вряд ли он пользуется ею сам — волос у него не так много, чтобы можно было собирать их в хвостики. Хотя, картинку данную представляю в красках, а потому несколько нервно, но улыбаюсь.

Несмотря на то, что между нами были добрые пол метра, я чувствую себя очень маленькой. Такое ощущение часто посещает меня из-за моих жалких ста пятидесяти шести, но этот мужчина давит не только высоким ростом, но и шармом, силой. Задираю голову, чтобы вопросительно посмотреть ему в глаза, но он только нетерпеливо трясет рукой. Кусаю губу и принимаю резинку.

Как говорится, дают — бери, бьют — беги…

И меня сейчас собираются бить, а убежать не дают. Ужасная перспектива.

Собираю волосы в низкий хвост под напряжённым взглядом ярко-зелёных глаз. И только когда волосы оказываются собранными, проректор удовлетворённо кивает и возвращается на своё место. Кланяется мне, приглашая на бой. Мне ничего не остаётся, как поклониться в ответ.

— Нападайте, адептка Васильченко. — Говорит спокойно, внимательно смотря на меня.

Нападать? Как??

Судорожно пытаюсь вспомнить заклинания, которые предательски покинули мою головушку. Сглатываю с нервов, сжимаю зубы до боли в висках, но поднимаю руку, вырезая кусок в земле где-то метр на метр. Стучу ногой на месте, кусок земли подкидывается вверх, я подхватываю его в воздухе магией, чтобы удержать, сжимаю пальцы в недоделанный кулак. Напряжённо смотрю на проректора. И, естественно, бросаю кусок в него, подталкивая землю магической волной.

Не смотря на скорость и резкость моих движений, магистр Эшфорд отвечает также быстро. Останавливает землю прямо перед собой, своей магией отбрасывает куб в сторону (последний бьётся о землю, оставляя вмятину), но не останавливается на этом. Я совсем не ожидала, а он, не останавливаясь ни на секунду, бросает в меня магические шары.

И вот в меня с огромной скоростью летят два туманно-чёрных магических сгустка. Не знаю, как, но также быстро, я отскакиваю назад и поднимаю земную плиту перед собой, закрываясь от атаки. Два глухих удара, сотрясающих мой щит. Я даже замечаю, как сыпятся маленькие камни с плиты.

Только я расслабляюсь, опускаю щит ниже, как проректор снова нападает, и магические сгустки теперь летят сзади и сверху.

Гррр. Совсем не весело, магистр Эшфорд. Вот совсем.

Поворачиваюсь налево, чтобы «сзади и спереди» стали «лево и право», параллельно опуская прежний щит правой рукой, а левой поднимая такую же плиту слева. Переключаюсь полностью на атакующую сторону. Ударом ноги переламываю плиту у основания, правой рукой поднимаю её в воздух, левой перехватываю основание и одновременно поднимаю уже две плиты. Первый кусок резко опускаю перпендикулярно второму, защищая себя и сверху. Слышу четыре глухих удара. Четыре!

Поворачиваюсь к проректору, небрежно откидывая плиты в стороны, но возмутиться он мне снова не даёт — краем глаза вижу атаку с двух сторон.

Злит безумно.

Резко вскидываю обе руки, ставя каменные щиты по бокам. Ещё два удара.

Когда обстрел уже, наконец, заканчивается, опускаю плиты. Под ногами куски земли. Брезгливо перешагиваю, демонстративно не выравнивая.

Недовольно смотрю на проректора. Теперь он доволен?

— Неплохо, адептка. Защищаться вы умеете. — Хвалит он добродушно.

Чувствуя иронию, приподнимаю бровь. Благодарить не буду, пусть даже не ждёт.

— А над атакой следует поработать. — Говорит уже серьёзнее, с некоторой каплей вызова в голосе. Слегка склоняет голову к плечу, смотрит на меня внимательнее, словно размышляет о том, как правильно объяснить и подступиться.

Каплю вызова в его голосе я принимаю взглядом. Ну же, магистр Эшфорд, удивите адепта, который терпеть не может академию, в которой обучается; найдите к нему подход; сделайте так, чтобы адепт понял и захотел идти вам навстречу.

Я усмехнулась своим мыслям и как-то зло прищурилась. Ну? Я жду.

И тут проректор усмехается в ответ, отводит взгляд в сторону, и снова смотрит на меня. Начинает объяснять спокойным, тихим голосом:

— У нас у двоих есть большое преимущество — наши стихии окружают нас. Эфир есть везде, и я им пользуюсь. — Он провел рукой в воздухе, Эфир же последовал за его ладонью, окрасившись в чёрный цвет. Магистр показывает мне глазами и ладонью вниз: — Стихия Земли тоже есть везде: под вашими ногами, вокруг в виде растений. Пользуйся.

Я скриплю зубами.

Хорошо. Возможно, я признаю, что это было доступное мне объяснение, но не более! Пупом Вселенной я его за это не назову.

Растения мне даются проще. Поворачиваю голову к плечу, прислушиваясь на магическом фоне к растениям, находящимся по близости. Чувствую декоративный плющ, растущий вдоль забора у сада. Уже не плохо. Лёгким движением пальцев призываю его к себе. Чувствую, как он разрастается, охватывает собой тропинку из белого камня, ускоряясь, стремится ко мне. Медленно и осторожно веду его через адептов Воды, чтобы никого не задеть, но как только они отходят, увеличиваю его скорость, выбрасываю руки в сторону проректора. За ними (руками) следует и плющ — толстыми лианами накидывается на спокойно стоящего мужчину, оплетает его руки, ноги, тело. Слегка сжимаю пальцы, лианы стискивают проректора. Не сильно, просто ощутимо. Убивать я все же пока не готова.

Жду реакции, сжимая лианы ещё сильнее. Но её нет! Он смотрит на меня, хмурится, а потом… Миг! И его нет. Он исчезает, оставляя после себя магический остаток в виде черного тумана, струящегося по земле.

В эту же самую секунду он оказывается рядом со мной!

Я отскакиваю в сторону, подальше от него, руки, естественно, опускаются, а плющ безвольно падает на землю, теряя магическую подпитку и поддержку. Хмурюсь, задирая голову, чтобы посмотреть в глаза.

— Плохо! — Хмурится в ответ. — Нужно резче!

— А вы всегда так подло телепортируетесь во время битвы? — Накидываюсь с оскорблениями в ответ, потому что достал жутко.

В ответ — жест защиты человека — скрещивает руки на груди, демонстрируя, что отвечать не будет. Буравит взглядом с высоты своего роста. И я не выдерживаю: отхожу дальше, незаметно пальцами призывая плющ к себе.

— Не забывайте про уязвимые места — шея и руки у мага. Не бойтесь делать больно. Или поступать против морали. Я учу вас защищаться, а не…

Не дожидаюсь продолжения — снова выбрасываю руки вперёд вместе с лианами. И да, на этот раз оплетаю и шею, ноги, а руки были скрещёны — толстые лианы обвили тело, оставляя без движения. Слегка сжимаю пальцы, чтобы зафиксировать положение. Оставила.

— Хм… — Чуть качает головой, чтобы освободить места шее. — Уже не плохо. Отпускай.

Не могу скрыть самодовольной улыбки. И пока плющ расплетался, возвращаясь на законное место — забор, язвительно отметила:

— Вы совершили ошибку.

Потирает шею, но услышав эти слова, резко переводит взгляд на меня. Опасно вскидывает бровь:

— Какую же?

— Сложили руки на груди.

— Почему же это было ошибкой?

Я вдруг понимающе улыбаюсь:

— Захватить, зафиксировать положение и, как следствие — свалить с ног намного легче. Также у меня появляется преимущество во времени, уделяемоё на заклинание и продумывание дальнейшего хода.

И он удовлетворенно улыбается. Кивает.

— Умница. — Произносит на удивление ласково. А потом добавляет уже холоднее: — Урок вы усвоили. Возвращайтесь на своё место, адептка.

Кусаю губу, скрывая улыбку, кланяюсь. Он также кланяется мне, завершая поединок, и я возвращаюсь на своё место. Народ вокруг как-то странно на меня смотрит, но я стираю улыбку с лица и сосредотачиваюсь на магистре, как на профессоре, внимательно слушая его.

Но он лишь небрежно отряхивается и спрашивает уже у всех:

— Кто следующий?

Желающий в этот раз было больше. Особенно девушек. Когда магистр Эшфорд тыкнул в какую-то девушку с факультета Воды, то я даже не удивилась, что у неё нет резинки. Я лишь снова скрестила руки на груди и приподняла брови, наблюдая за этой клоунадой. Ладно, если клоунаду устраиваю я — это нормально и привычно для окружающих, но тут статная, красивая, высокая блондинка с шикарными волосами и фигурой. Зачем привлекать к себе внимание? Ей действительно его не хватает? Никогда бы не поверила.

Проректор на её выходку пожал плечами, показывая, что завод по производству резинок не держит, и больше у него нет. А я просто даже не собиралась отдавать. Магистр Эшфорд в любом случае ничего мне не сказал, отдам после пары.

Остаток занятия прошел спокойней. Наверное, потому то один на один с очень сильным магом на полигоне стояла не я. Мне оставалось только наблюдать за редкой Стихией и не менее редким стихийником, который умеет ею управлять. И, возможно, не в первые, но в истинной красе я видела слияние мага и его Стихии. Они становились одним целым. И нет, я была не права — использовать телепортацию во время битвы совсем не подло. Это его магия, и он распоряжается ею в полную силу.

Также поражала и физическая подготовка проректора. Все движения были плавными, но резкими и точными. Когда выходили мальчики, то магистр Эшфорд дрался с ними на кулаках или на оружие, словно с давними друзьями. Я, наверное, только сейчас увидела, насколько он простой человек, не смотря на силу и могущество, данное ему. Эфир не испортил его, не сделал злым, лишь помог раскрыться. Упорство и желание получать знания — вот что отличало его от, например, того же декана факультета Земли. Я не знаю истории проректора, но мне почему-то так кажется. Надеюсь, я не ошибаюсь. Хотя, это последнее, что должно меня волновать.

Я фыркаю и мысленно себя ругаю.

Я вяло перебирала ноги, взбираясь по лестнице до победного конца (чердака, в смысле). Толкаю массивную дверь плечом, захожу внутрь. Я и не думала, но чердак, в какой-то степени, стал моей крепостью, настоящим убежищем, куда можно было убежать в любой момент.

Здесь было приятно и в какой-то степени уютно: мило заправлена постель, удобный письменный стол, большой шкаф, я постелила и коврик тоже. В целом и общем, это стало напоминать мою комнату на Земле. Я снимала квартиру в городе, недалеко от университета, что было очень удобно.

От воспоминаний о доме стало как-то тоскливо на душе. Я тяжёло выдыхаю, переобуваюсь в мягкие тапочки, плетусь к кровати. Практически падаю на неё, запускаю пальцы в волосы, упираюсь локтями в колени. Хотелось плакать. И домой. К маме, папе и Тузе (наша собака).

Мне хотелось плакать, но слёз все не было. Я сильно зажмурилась, желая, чтобы, когда я их вновь открыла, передо мной снова был шумный город, стены университета, родительский дом. Но открыв глаза, я мало того, что все ещё находилась на чердаке АС (что, в принципе, уже не так удивительно), так ещё напротив меня, на полу, сидел большой, пушистый, чёрный кот с невероятно выразительными глазами янтарного цвета… удивительные большие глаза действительно имели желтый, практически золотистый оттенок… я завороженно смотрела на нежданного гостя, на мгновенье утонув в глубине цвета и выразительности умного взгляда.

Но после осознание ситуации доходит для меня. Как он здесь оказался? Я закрывала дверь, точно это помню! Это очередное магическое существо, или все коты в этом мире проходят через стены?

— Прекрасно. — Вырывается у меня сарказм, как попытка успокоить саму себя. Только кота мне тут для полного счастья не хватало. Его чёрная длинная шерсть лосниться на свету.

— Что ты тут делаешь? — Спрашиваю, на всякий случай глянув на дверь. Но она таки закрыта, причем на ключ тоже. — Как ты сюда попал? — Снова вопрос моёму неожиданному гостю. Перевожу взгляд на окна, но они тоже наглухо закрыты. Я чего-то не знаю, или здесь дырки в стенах?

Ничего не понимаю. Либо это снова магия.

Как же я от неё уже устала. Ни минуты покоя.

А кот все смотрит на меня, словно чег-то ждёт.

Хмурюсь, поднимаюсь, иду к выходу. Открываю дверь на распашку, указываю пушистику на выход:

— Вот. Ты можешь идти.

Но кот, который очень внимательно следил за моими действиями, всё продолжал сидеть. Я не была уверена стопроцентно, что он меня понимает, поэтому обречённо выдыхаю, подхожу к наглой морде, беру его тяжелую для кота тушу, перетаскиваю к двери. Ставлю у порога, снова указываю в коридор.

— Твои хозяева будут расстроены, если ты не вернешься. Иди. — Настаиваю уже.

Но реакции снова не последовало. Кот только задирает голову, пытаясь посмотреть на меня, и, возможно, найти признаки разума. Нашел, интересно?

— Только не говори, что мне придется на тебя кричать, чтобы спугнуть. — Бурчу недовольно, смотря в удивительные глаза.

В ответ — презрительное молчание и укор во взгляде. По факту, конечно, но все равно как-то обидно. Выдыхаю устало. Что же мне с ним делать?

— Может, тогда ты голоден? Подождешь меня, если я пойду за едой? — Спрашиваю вполне любезно. На самом деле, я вовсе не против покормить кота, просто смущает его неожиданное появление.

Разумная, судя по всему, животинка разворачивается и идет внутрь комнаты, словно так и надо. Невероятно, какой умный всё-таки кот!

Я удовлетворительно киваю, выхожу наружу. Но дверь закрываю не до конца — вдруг он захочет уйти?

Но все равно я тороплюсь. Максимально быстро бегу в столовую, попеременно думая, чем его кормить. Вискас-то я вряд ли найду в этом мире. Благо, мне повезло — осталась порция с гречкой и мясом, творог (за который мне пришлось практически драться из-за запрета на большинство молочных продуктов магам Земли), и воды. Надеюсь, он хоть что-то из этого будет.

Пока шла все размышляла об этом коте и о моей реакции на его появление. Как я докатилась до того, что появление из ниоткуда живого существа не вызывает у меня кучу вопросов и паники? Наверное, я за эти почти два месяца столько увидела уже, что перестала удивляться. А что дальше? Превращусь в вечного хмурого магистра Эшфорда?

Когда я вернулась в комнату, кот все сидел на полу у кровати и внимательно рассматривал чердак.

— А я смотрю, ты разбираешься в дизайне интерьера. — Хмыкнула я, расценив его взгляд, как оценивающий. Ставлю поднос на письменный столик, продолжая монолог: — Прости, не знала, что ты кушаешь, поэтому взяла по зову сердца. Не смотри на меня так, моё сердце очень даже чувствительное и взывающее… не буду уточнять к чему и как оно призывает.

Ставлю перед котом тарелку с гречкой. Мордочка приближается к блюду, нюхает, а потом начинает есть. Бедняга был, видимо, очень голодным, потому что поел больше половины гречки, немного творога и попил воды. После обеда, он коротко мяукнул, словно поблагодарив меня, и начал облизываться. Я всё рассказывала о чердаке и как сюда попала, когда заметила, что он собирается спать.

— Хей, морда. Не спи на полу, он холодный. Ляжешь на кровать? Я разрешаю.

И на моё удивление, кот сначала очень внимательно смотрит на меня, а потом встает… и запрыгивает на кровать, словно всё, абсолютно всё из мною сказанного понял! И при этом он ложиться не на подушку, а очень аккуратно, к ногам. Я гулко сглатываю.

— Ты меня очень пугаешь… если спрошу, как тебя зовут, то ты ответишь?

— Нет. — Слышу я невозмутимый ответ. Вздрагиваю больше от неожиданности, нежели от страха, медленно, на всякий случай, поворачиваюсь к двери, но сама прекрасно понимаю, что звук доносился снизу, с кровати. Опускаю взгляд на кота. Он внимательно смотрит на меня, а после, как ни в чем и не бывало, добавляет: — У меня нет имени. Я — свободный, сильный и независимый кот.

— Ага… — Вырывается у меня. Просто спорить с говорящем котом вообще не хотелось.

Я только внимательно проследила за тем, как он это делает. Его маленькая зубастая пасть открывалась и закрывалась, как и у всех людей, речь была, на удивление, довольно чистой, за исключением сонорных, а особенно букв «л» и «р» — они были длиннее и глубже, словно на них ставился акцент, особое ударение. Голос его был намного ниже, самый обычный, мужской, как и должно быть у настоящего альфа кота.

— Удивлена? — Наконец, спрашивает он. Вся его мордочка принимает выражение полного издевательства и ехидства надо мной.

— Нет, что ты, каждый день вижу говорящих котов, появляющихся из воздуха.

Кот фыркает:

— А я не из воздуха.

— Кстати, очень интересно знать, откуда же?

Вся его правильно поставленная речь говорила о том, что передо мной не просто кот, а существо весьма разумное, и говорить с ним, как с животным просто глупо и грубо. Я не могу себе позволить пренебрежительного отношения к такому удивительному созданию.

Кот отворачивается, прикрыв глаза, и нервно, как мне показалось, дернув хвостом. Он несколько секунд молчал, смотря в сторону выхода, но потом заговорил:

— Присмотрись к этой двери. Что ты видишь?

— А что должна увидеть? — Спрашиваю сразу, чтобы не ходить вокруг и около несчастного куска дерева.

Кот же поворачивает голову ко мне, внимательно смотрит, и удовлетворительно, практически мурча, говорит:

— А ты весьма неглупа. Мне нравится.

Не знаю, что он имел в виду, но мне это несколько льстит, несмотря на то, что я всё же злюсь. Лишний хвост, привязанность к этому месту, мне явно не нужны. Мне нужно домой, на Землю, не больше.

Тем временем кот продолжает:

— На двери узоры, ты явно их заметила, пока прибиралась. Это не просто узоры, но иероглифы и руны, которые в своей комбинации открывают портал.

— Портал?? — Перебиваю я, вскакивая с места. — А куда он ведёт?

Может, у меня всё-таки есть шанс попасть домой!

— А чего ты так вскакиваешь? — Как мне показалось, кот даже поморщился. — Да, портал. Ведет, куда я захочу, хоть в соседний кабинет, хоть в другой мир. Но не облизывайся на него так — портал пропускает только меня.

— А почему это только тебя? — Насупилась я. Зачем порталы коту?

— Чтобы было больше места для прогулок. — Усмехнулся тот, снова дернув хвостом.

Мне показалось, что он что-то скрывает, но допытывать не буду — у каждого есть секреты, а мне далеко не важно знать абсолютно всё о месте, из которого я в скором времени выберусь. Поэтому этот ответ меня вполне устроил.

— Но неужели у тебя правда нет имени? Также не может быть.

Однако кот только заливается урчащим смехом:

— Их миллион! Я не отношусь к имени серъёзно. Ты можешь как-нибудь назвать меня, мне всё равно. А вот твоё имя меня очень даже интересует. Вам, людям, почему-то очень важно обзывать своих детей на всю жизнь одним словом, словно оно может как-то их охарактеризовать.

— Лия. — Отвечаю, задумчиво пощипывая губу. — Я пока мало тебя знаю, не могу придумать. Но как придумаю, сразу скажу.

Кот безразлично дернул хвостом.

— Только думай быстрее, я на долго не задержусь.

Я усмехнулась. Встаю, понимаю, что следует сесть за учебу, а ещё лучше — сбегать в библиотеку и поискать информацию о местных котах. Смотрю на своего неожиданного гостя, задумчиво потираю подбородок. Тот мой взгляд, естественно, замечает.

— Что? — Спрашивает, прищурив выразительные глаза.

— Может, сходим в библиотеку, после того, как я сделаю домашнее задание, а ты поспишь?

— Зачем тебе приглашать кота в библиотеку? — Спрашивает очень скептически. Дёргает хвостом. Надо же, он мне доверяет меньше, чем я ему.

— Чтобы скучно не было. К тому же, ты, видимо, очень умный кот, может, подскажешь мне чего.

— А ты не льсти мне, не льсти! — Фыркает он, но сразу же замолкает, о чем-то думая.

В следующее мгновенье он кивает мне, но молча разворачивается к стене, складывается в калачик и засыпает. Видимо, устал сильно. Я же убираю посуду на поднос, с которым пришла, ставлю его на видное место, чтобы не забыть отнести обратно в столовую, беру сумку, достаю всё необходимое и начинаю читать справочник с зельями. Почему-то эта тема и тема целительства заинтересовали меня больше всего.

Кот проснулся сам, пока я всё ещё читала справочник. Это меня очень удивило, потому как на моей памяти кошки спят сутками напролет, а этот нет, выспался, вроде как, даже.

Он элегантно, как умеют только кошки, запрыгнул ко мне на стол, внимательно посмотрел на обложку старой, зелёной книги в моих руках, заглянул внутрь, посмотрел на пожелтевшие листы с грубыми зарисовками и мелким шрифтом, почему-то дернул усом, отвернулся, рассматривая мой заваленный учебниками и тетрадями стол. Да, знаю, что бардак, пора бы действительно здесь убраться. Но кот всё молчал, только внимательно смотрел.

— Сейчас про это зелье дочитаю и пойдем, хорошо? Потерпи немного. — Учтиво сказала я. И от куда столько вежливости взялось? Хотя, волшебный кот совсем не виноват, что я оказалась в этом мире, к академии он вряд ли вообще причастен. На него мне злится и ворчать действительно не за что.

Но ответа не последовало. Пушистый зверь всё смотрел, только сел поудобнее, укрыв милые лапки длинным хвостом. Интересно, о чём он думает? Надеюсь, не о том, как сожрать меня. А то, кто их знает, этих магических существ. Впрочем, я ему поперёк глотки встану, я тот ещё противный комок шерсти. Я усмехнулась и снова уткнулась в справочник, сосредоточившись на зелье ускорение регенерации кожных покровов.

Хотя, что-то подсказывало, что ему мне доверять можно.

Вышли мы в библиотеку вместе. Я только спросила у кота, можно ли держать на территории академии животных, или это запрещёно (в таком случае, я готова водить его с собой всюду). Мой пушистый компаньон лишь фыркнул и дернул хвостом, показывая, что его это не остановит и не волнует совершенно. Я переняла его безразличность и последовала следом. На удивление, кот прекрасно знал дорогу.

Однако вскоре мы шли уже вместе, мой спутник (нет, все-таки стоит дать ему имя!) попеременно останавливался, чтобы что-то понюхать, рассмотреть повнимательнее.

— Я думала, ты тут частенько пробегаешь и всё уже знаешь и видел. — Говорю я через несколько незапланированных остановок.

— Лия, Лия, Лия, — говорит нарочито ласково кот, качая головой и принюхиваюсь к очередной ножке стола, — изменения настегают нас не заметно, нужно внимательно рассматривать даже самые знакомые и привычные места, чтобы видеть весь мир живым и полным.

Я промолчала, поразившись мудрости усатого. Кот побежал вперед к выходу из башни, сделав вид, что не заметил моего шокированного взгляда.

На улице и в библиотеке на нас смотрели абсолютно все. Меня и так все уже запомнили, частенько провожая странными взглядами, а потом и шептались за спиной, но сегодня глаза у всех были больше раза в три. Я только могла пожелать всем, кто так откровенно и грубо пялится на нас и шепчет что-то вроде: «Она ещё и кота чёрного притащила откуда-то! Не удивлюсь, если она призвала его из Нижнего мира!» скорейшего выпадение глаз и языков.

Меня порадовала только леди Аревик (впрочем, как и всегда). Она приветливо мне улыбнулась, а заметив моего спутника, восхищенно выдохнула:

— Ох, какой кот! — Замолчала на секунду, смотря ему в глаза, а потом почему-то добавила: — Удивительно! Держитесь друг за друга.

Я не придала значения этим словам, только улыбнулась. Мы кое-как нашли наиболее безлюдное место, в глубине библиотеки, чтобы просто посидеть в тишине.

Отрыть книги о животных было сложно, но я наткнулась на большую книгу, похожую на энциклопедию, про всех магических зверей, которые населяют Веслор. Не совсем то, что мне нужно, но может, что найду.

Когда я сажусь за стол, раскрыв перед собой книгу, и зажигаю магический светильник, кот внимательно смотрит на то, что я взяла и фыркает. Его это насмешило? Поднимаю глаза на пушистое чёрное нечто.

— Что? — Спрашиваю ворчливо.

— Пытаешь обо мне информацию найти? — Отвечает вопросом на вопрос.

— Нет, хочу знать, какие ещё говорящие животные появятся из неоткуда на моём чердаке. — Бурчу недовольно.

Кот смеется:

— Больше никто. Через портал в двери могу проходить только я.

Уже неплохо. Но этого мне мало.

— А что ещё ты можешь?

Пушистик смотрит на меня внимательно, янтарные глаза блестят жёлтым в мягком свете магического светильника.

— Чувствовать то, что происходит в месте активного портала.

— Ты привязан к порталам? А как же фраза «Я гуляю, где хочу»?

— Я не говорил, что гуляю, где хочу. Я просто сильный и независимый кот. А как у любого сильного и независимого кота у меня есть независимая работа.

Хмурюсь, показывая, что не понимаю, как это. Благо, котик умный, понял, что я не настолько умная, как он. Поэтому сразу следует пояснение:

— Я не обязан всегда находится на своей работе, но когда моя помощь нужна, то прихожу.

— То есть, я — это твоя работа?

— Почти. Моя работа — это чердак, точнее его охрана. Ты просто волею случая оказалась на чердаке.

Интересная картина… то есть, кот путешествует по разным местам, даже мирам, чтобы защищать чердаки?? Но от чего? От таких, как я? Ничего не понимаю.

— Я все равно не понимаю, что важного в чердаке.

— Это долгая история, может, я тебе её как— нибудь расскажу. А пока почитай, книжка весьма интересная от хорошего автора.

Не хочет рассказывать о себе? Ну, хорошо. Мы знакомы часа три от силы, и его доверия я не заслужила. Думаю, то, что я услышала уже больше, чем могла и должна была знать.

Открываю книгу. Она достаточно большая, толстая, страницы пожелтевшие, словно помятые, на них невероятные зарисовки удивительных существ, прописными буквами написан текст. Никогда ничего подобного в своей жизни не видела. А ещё на форзаце была нарисована карта Веслора с детальной прорисовкой. Я вспомнила про карту, которую мне давал магистр Цафрер. Достала её из сумки, раскрыла, положила их рядом для сравнения. В книжной версии всё было тоже самоё, за исключением крохотных магических существ, разбросанных по всей карте, а в той, что мне дал магистр Цафрер, детальнее были прорисованы сами города и даже указаны полезные ископаемые.

Но суть была одна: огромным пятном посреди синего океана красовался материк. Чуть меньшим пятном на самом материке была страна, в которой мы и находились — Эмлентия. Я посмеялась с названия, но кот только фыркнул мне в ответ, мол: «Ничего смешного не вижу». На Севере самой Эмлентии находилась её столица — Аурия, ещё северо-западнее расположилась наша родимая и любимая Академия Стихий (да, на карте она была нарисована практически также, как и выглядела на самом деле, лишь размерами поменьше). На карте магистра Цафрера было видно, что самая большая страна была буквально напичкана полезными ископаемыми и драгоценными камнями. На книжной версии — значок, заключенных в сферу четырех стихий, — знак того, что живут в стране преимущественно стихийники.

— Стихийники — основное население Веслора, поэтому мир весьма богат природными дарами. — Поясняет кот, внимательно следивший за движением моего пальца по картам.

Киваю, давая понять, что все поняла. С северо-запада Эмлентию омывал океан, с севера уже располагалась страна Ногара.

— Открой параграф про Нагару. — Снова подсказка умного кота.

Послушно открываю нужную страницу. Здесь были зарисовки местности — тундры и ледяные пустыни, лишь на юге — сосновые и еловые леса. Следующие страницы о населении. Преимущественно — маги Воды и Земли, в горах поселились каменные тролли и орки, покрытые густой шерстью. Их рисуночки заставили меня вздрогнуть, явно ребята на любителя, но я бы не захотела случайно встретиться с такими в лесу. Да и рацион у них далеко не цветочки и ягодки, вон какие зубища и когтища.

Жалостливо поднимаю глаза на кота.

— Ну что ты так на меня смотришь? — Фыркает он.

— А есть кто-нибудь посимпатичнее? — Почти хнычу я, стараясь не смотреть на диких чудовищ. А листать ещё страшнее — кто знает, что там будет дальше.

Кот урчаще смеется.

— Посмотри параграф про Фалиссу. Там преимущественно живут феи, на берегу моря Смерти — русалки и серены.

Открываю. Фалисса находится на юго-западе от Эмлентии, не большая страна, с центром Гания. Их ландшафты больше похожи на сказочную Италию, сама природа прекрасна, так ещё и много магических растений. Феи выглядят не крохотными эльфами с крылышками, как в наших сказках, а прекрасными девушками с крыльями и совершенно разными способностями. В книге написано, что двух одинаковых фей вы не встретите никогда, у них разные крылья и разная магия. Южные берега Фалисса омывало море Смерти. Я сначала подумала, что оно так называется из-за кровожадных русалок и сирен, но автор утверждает, что и они весьма милые и приветливые создания (хотя, иногда им свойственно топить людей и корабли), а страху нагоняет ужасное чудовище — лингбарк — огромный кит-остров, который имеет свойство нырять и уносить за собой жизни, пристроившихся на нем отдохнуть моряков и пиратов. Мне только оставалось радоваться тому, что киты в этом мире не бороздят небесные пространства.

Снова переключаюсь на русалок. Девушки, как и везде, с красивыми хвостами, без каких-либо жабр на теле, перепонок и прочего. Сирены отличаются ангельскими голосами. Но я переворачиваю страницу и вижу описание русалок глубинных вод. Это уже что-то страшное, с когтями и перепонками, серое, похожее больше на рыбу, только с некоторыми человеческими пропорциями; глаза узкие, зрачки раскосые, волосы, похожие на грязные водоросли; пасть широкая, почти до скуловой косточки, зубы острые в несколько рядов, как у акулы. Вздрагиваю, смотрю на кота.

— Почему им нельзя быть такими же красивыми? — Спрашиваю, чуть не плача. Не люблю подобные страшилки, а этих девочек просто жалко. Да, на открытые раны, кровь и органы мне смотреть не страшно, а это почему-то оставляет свой неприятный осадок.

— А ты попробуй быть красивой на глубине более шести тысяч километров. Там темно, давление, за пищу нужно бороться. Это просто эволюция.

Понятливо киваю. Уж не мне объяснять, что такое эволюция.

— Есть тут ещё что-нибудь интересное? — Откровенно лукавлю. Знаю, что интересно тут абсолютно всё, просто интересно, что ответит кот.

— Хм… тебе будет полезно узнать про Аландию. Это юг, там огромная пустыня Хараса.

Открываю нужную страницу.

— Как видишь, тут живут маги Земли, уж много пищи для размышлений (в прямом смысле этого слова). Поэтому вам об этом месте ещё будут рассказывать на парах.

— Ой, фу! Кто это? — Невольно вскрикиваю я, наткнувшись на страницу с каким-то мерзким червяком— переростком.

— Да не верещи ты! — Бурчит на меня кот, намекая на то, что в библиотеке тоже имеются люди. — Это Олгой-хорхой. Весьма интересный и ценный экземпляр.

— Боже мой! Для кого интересный?? Он похож на обрубок кишки!

— Ты так говоришь, словно своими глазами видела обрубок кишки.

— Не о всех моих похождения ты знаешь, далеко не о всех.

Кот удивленно округляет глаза, но пояснять я не стала. Эх, где же ты, мой любимый мед университет?..

— Он интересен тем, что практически неуловим. Многие маги-исследователи погибли в Аландийских песках, в поисках хорхоя. Но тебе повезло — зарисовки в книге точны, потому как автор своими глазами видел червяка-переростка.

— Откуда ты знаешь? — Спрашиваю я, слегка прищурившись. Что-то тут нечисто. Он слишком хорошо знает эту энциклопедию, словно сам её и написал.

— Есть у меня свои источники информации. — Хитро отвечает тот.

Но меня уже было не остановить.

— А ты, случайно, не сам ли автор книг? Ты — оборотень?

Кот заливается урчащим смехом в ответ.

— Это самое бредовое предположение обо мне за всю мою жизнь! — Хохочет он. А потом спрыгивает со стола, продолжая хихикать: — Пошли на чердак, скоро библиотека закроется… ой, не могу, я и оборотень!

Недовольно хмурюсь. Но книгу всё равно беру с собой, уж очень она интересная.

Поздно вечером, когда мы уже собирались спать (да, кот решил остаться со мной, а я была не против), я всё долго лежала, смотря на потолок.

— Хэй, кошачья морда? — Зову шёпотом, боясь разбудить, если он уже спит.

— Мр? — Кошачье короткое мурлыканье в ответ. Теплый комок в моих ногах даже немного шелохнулся и повел большим ухом.

— Я всё думаю, как тебя назвать. — Признаюсь уже громче. — И никак не могу из-за этого уснуть.

— Не утруждайся больно. Я однажды наткнулся на пожилую бабушку, которая назвала меня «Красоткой».

Я невольно хихикаю, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на «Красотку»:

— А розовый бантик она на тебя не нацепила?

— Очень постаралась. Но мне повезло — я успел сбежать.

Я отсмеялась. Нет, всё-таки это неправильно. Называть его как-то с моей стороны как-то грубо, вдруг, его это обидит ещё больше?

— А как ты сам хочешь, чтобы тебя называли? — Спрашиваю в итоге своих коротких размышлений. — Или, может, тебя уже называли так, как тебе понравилось?

Сначала в комнате было очень тихо. Кот не стал мне отвечать, я уже подумала, что он заснул, и совсем перестала ждать ответа, как одеяло в моих ногах немного шевелится, он садится, внимательно смотрит на меня, блестя в темноте жёлтыми глазами. Я подтягиваюсь и сажусь поудобнее, обнимая колени руками.

— Был у меня хозяин. Мой первый и единственный. Он взял меня котёнком и назвал Ониксом.

— В честь редкого самоцвета? На сколько я знаю, у него много магических свойств. — Задумалась я. — Красивое имя, тебе подходит. Можно я буду тебя так называть?

— Попробуй. — Фырчит кот. А потом снова сворачивается калачиком и уже ворчливо добавляет: — Только дай поспать.

Я улыбаюсь, но ничего не отвечаю — пусть поспит уже. Перевожу взгляд на окно. Отсюда небо было ближе, звёзды сияли ярче, луна казалась больше. Я все крутила в голове слова Оникса про первого и единственного хозяина. Их, видимо, связывало очень многое, раз он так его ценит. Я всегда считала, что коты очень эгоистичные создания, и кроме еды от человека им ничего не нужно. Возможно, я ошибалась.

Опускаю глаза на спящего кота. Интересно, где его хозяин сейчас? Даже мелькнула глупая мысль написать объявление про пропавшего кота и зарисовать наглый чёрный комок (с моими умениями рисовать, там именно что комок и получится). Улыбаюсь своей «гениальности», укладываюсь поудобнее и засыпаю.

Сегодня нас опять, как баранов, решили собрать в одном месте, чтобы представители разных стихий взаимодействовали между собой. Развивали коммуникабельность, в общем. Второй раз на неделе, жгут, однако.

В этот раз их выбор пал на речку (чуть дальше она впадала в озеро) в полкилометра от Академии. Там часто практикуются водники, сегодня они решили позвать всех. Теперь их работа стала отдыхом, наверное, именно поэтому они носились, как угорелые, прыгали в воду, плескались, устраивали водное шоу с различными фигурами и так далее.

Лично я предпочитала сидеть на большой коряге возле воды под навесом из деревьев. Тут они росли широким лесом, склонялись над водой, словно желая укрыть её. Здесь действительно было красиво. Пригревало солнышко, дул лёгкий ветерок (иногда его порывы усиливались из-за дурачья магов воздуха). И только маги огня предпочитали оставаться в стороне, на полянке с другой стороны речки, лишь бы не прикасаться к воде. Это не было нарушением правила о коммуникации магов, они также общались и с воздушниками, которые уставали плавать, и с земельниками и даже с водниками. Повторюсь: кажется, тут только я сижу угрюмая.

— Цветочек, ты чего тут одна? — Улыбаясь, подбежал ко мне Мэйл. Он был весь мокрый, в одних шортах, довольный до нельзя.

Мы пересекались иногда в столовой, пару раз на территории академии, поэтому, в принципе, начали общаться хорошо. Да в принципе, совместная уборка неплохо так совмещает.

Я вернула ему вежливую улыбку, поболтала ногами в воздухе, показывая, что одиночество мне не мешает, и ответила:

— Да вот… Весело.

— Весело… — Эхом повторил он, посмотрев на прыгающих в воду ребят. С его мокрых синих волос с белыми концами струилась вода на лицо и теперь просто капала. Сейчас он почему-то выглядел серьёзным, хотя подбежал ко мне весьма весёлым. Он играл желваками, щурил глаза, сжимал и разжимал губы, словно что-то хотел сказать. Но мы оба молчали.

Я засмотрелась на то, что делают мои однокурсники. Лиана взмахнула руками и деревья ускорили рост, все вокруг неё начали оплетать лианы и корни. Она явно дурачилась, но это было так красиво. Лианы струились, опускаясь к воде, опускались в неё, и поднимались вверх. Пока я следила за игрой девушки, к нам незаметно подошли приятели (или?..) Мэйла.

— Хей! — Бросил один из них. Мне его тон не понравился с самого начала, а то, что он начал нести дальше, вообще разочаровало и разозлило сильно: — Подружка Мэйла, которая чуть не разнесла поле тренировок и потравила всех адептов на празднике Небес, это ты?

Я позволила себе закатить глаза, пока никто не видит, и повернулась к нему:

— Чем имею честь? — Бросила коротко, приторно вежливо. И снова бегло посмотрела на Лиану и её лианы. Хых, какая ирония, однако.

— А чего одна? Почему не купаешься? — Парень, чьё имя, к счастью, мне не известно, изогнул бровь. Он был высоким, крепким, с тёмными волосами и глазами, довольно опасным на вид. Красивый, притягательный, но отталкивающий в тоже время, как глубинные воды, которые до сих пор не изведаны в моём мире. За его спиной стояли ещё двое, не такие высокие, но довольно крепкие. Я их не рассматривала, но уже провела параллель его компашки со знойными девичьими троицами из американских фильмов.

— Это не обязательное условие сегодняшнего общего занятия. — Спокойно вставил Мэйл, повернув к тому голову. — К тому же, она не одна, а со мной.

Но тот, словно и не слышал его вовсе, продолжил ещё более противно:

— Ну что ты, детка, раздевайся.

Я настолько изумилась, что в панике смогла только съязвить:

— А стриптиз не станцевать?!

— Нет, ну если очень хочешь, то мы будем не против. — Снова противная улыбка и хитрый взгляд.

Шутка. Переведи всё в шутку.

— Лучше будьте против, — улыбаюсь виновато я, — иначе увидите худший танец в своей жизни, который и стриптизом не назовешь.

— Нет, ты уже предложила, так что… — Щелкает парень языком.

— Я не предлагала, — пожимаю плечами, — а пошутила. Это ваши проблемы, что шуток не понимаете.

Наверное, я перегнула. Или мозгов у этого человека нет совсем. Потому что в следующую секунду меня просто поднимает с коряги поток воды, и в эту самую воду бросает. А если тот берег спокойно переходит в реку, то есть, всё начинается с мелководья, то с этой стороны дела хуже обстоят, ибо здесь сразу глубина приличная, уцепиться не за что.

А плавать я не умею.

Меня охватывает дикая паника, сковывающая горло, магические силы использовать я не могу из-за того же стресса, а тот задира этого не понимает, только течение прибавляет, помогает реке меня угробить. А место тут такое, что метров тридцать и большие камни на мелководье, то есть, спускается река, мини водопад образовывает, или как это называется, вообще не знаю, я далеко не маг воды, даже плавать умею!

И вот паника уже точно охватила меня, ноги и руки пытаются что-то сделать, бултыхаются из-за всех сил, течение меня уносит, воды я уже наглоталась. Ребята вокруг вообще ничего не понимают, играют или плывут против течения, до меня им дела нет. Может, они просто не хотят конфликта с тем парнем, не знаю… Но мне уже плохо, я задыхаюсь. Вода везде. В горле, носу. Глаза щиплют, нос горит, горло болит. Течение сильнее меня, сил уже почти нет.

Последней каплей стала дикая судорога в левой ноге из-за буквально ледяной воды, из-за которой я непроизвольно вскрикнула и сложилась пополам, что стало моей ошибкой.

Я начала тонуть.

В плане, что все. Сил нет, сознание проваливается, меня тянет ко дну.

Не знаю, что с этими адептами не так, но до кого-то только сейчас дошло, что я тону, а не шутки играю. Возможно, мне нужно было просто орать благим матом, не знаю.

В общем, когда мне уже стало очень плохо, воздуха перестало хватать, лёгкие невыносимо горели, я провалилась в небытие.

Последнее, что я почувствовала — сильный удар о каменистый берег.

Ненавижу камни.

Мне было больно. На грудь сильно давили, изо рта струёй текла вода.

Мне было холодно. Кожа покрылась мурашками, размером с кулак, мокрая одежда и волосы прилипли к телу. Я начала откашливаться, слабо махнув рукой на того, кто давил на грудь. Кажется, он очень хотел моей смерти, раз так давил…

Я откашлялась, но сил не было. Откидываю голову на колючую траву и твёрдую землю. Никогда бы не подумала, что буду рада полежать на траве!

— Жива? — Коротко и угрюмо спрашивает мой спаситель. Голос этого человека был очень знаком, и это явно не Мэйл.

Я приоткрываю глаза, вижу проректора, склонившегося надо мной стеной, укрывающей от лучей солнца и лишних глаз. Изумрудные глаза его были то ли злые, то ли испуганные, то ли ещё что-то, вообще не поняла в таком состоянии.

— Н-нет. — Отвечаю, заикаясь от холода.

И я снова закрываю глаза, очень надеясь, что сработает и меня, такую дохленькую, отправят домой. Но на проректоров такое вообще не работает, поэтому магистр только скрипит зубами. Но не уходит.

— А в-вообще странные вы вопросы задаете, после спасения. — Меланхолично говорю. Точнее, стараюсь. Слова заплетаются, зубы трясутся.

— А какие нужно? — Удивляется он.

Но я игнорирую вопрос. Мысли в моей голове быстрым потоком затмевают всё, а адекватно за одну мысль удержаться я не могу. Только в голове странные картинки моего спасения. Поэтому следующим, таким же странным, вопросом от меня было:

— А вы мне делали ис-скусственное дыхание изо рта в рот-т?

«Если хочешь, чтобы я тебя поцеловал, так и скажи», — пролетает в моей голове голосом проректора, но где-то там, то есть, в реальности (не в моей голове), надо мной склоняется ещё и мокрый Мейл, что-то начинает говорить, но я его не слышу, так как была сосредоточена на словах магистра Эшфорда. Точнее, на их наличие в принципе в моей голове. Сами слова я восприняла, как нервный смешок на фоне стресса.

Я открываю глаза, очень внимательно смотрю на проректора. Это точно был он, а не моя больная фантазия, только что потерпевшая реальное крушение?

Он отодвинулся, но на меня не смотрел. Я уже взглядом просто дыру прожигаю, мне нужен ответ! Либо я с ума схожу, либо он. И я очень хочу, чтобы это была не я!

— Лия, ты меня слышишь? — Наконец, дошло до меня возмущение Мейла.

— Нет, уши з-заложило, — бросила угрюмо, переводя взгляд на толпу, собравшуюся посмотреть на то, как я умираю. Не дождётесь! Вздрогнула от холода. Только сейчас почувствовала, насколько продрогла. Возможно, даже с нервов.

— Всё нормально? — Взволнованно спрашивает маг Воды.

Поднимаю уставшие и почему-то горящие глаза на него, натыкаюсь на обеспокоенный взгляд, напряжённое тело и слышу тяжелое дыхание. Видимо, из воды меня вытащил именно Мейл. В ответ на вопрос я только часто киваю головой — большего мне не дает сделать проректор, который серьёзным взглядом отодвигает водника подальше, молча берет меня под коленями и спиной и, поднимая на руки, резко встаёт. Я прикола не поняла резко.

— Куда вы меня? — Спрашиваю сипло, стыдясь за то, что вся мокрая, прижимаюсь к чистому и сухому проректору. А ещё он был горячим, что, если честно, таки порадовало.

— В лечебный пункт. Сиди молча, иначе пешком пойдешь. — Кидает тихо и недовольно.

— Н-не надо пешком! — Хмурюсь поспешно, демонстративно обхватив проректорскую шею руками. И ещё тише добавляю, ни капли не соврав: — Я устала…

На это он уже ничего не отвечает, молча ведёт через толпу. Я приоткрываю глаза. И вижу знойную троицу, забившуюся, словно в угол. Странно, что они никуда не ушли, можно же было убежать легко и просто.

Проректор делает шаг в их сторону и тихо предупреждает:

— Поднимайтесь к моему кабинету. Я вернусь через двадцать минут.

Я не знаю почему, но мне стало страшно. Он не угрожал, не ругался, просто сказал, как факт. Я, ещё до конца не осознавала свои действия, поэтому подняла голову, в открытую разглядывая проректора. У него чёткая, острая скула и в злости сжаты красивые, четко очерченные губы, взгляд так и мечет молнии. Я помню этот взгляд.

Магистр опускает на меня глаза, сжимает зубы.

— Может, даже через пятнадцать.

И нас охватывает чёрный туман вокруг, и становится градусов на пять холоднее. Я не знаю почему, но глаза закрываю, к горячему (по сравнению ко мне и окружающему пространству) проректору сильнее прижимаюсь. Мне это совсем не нравится, очень холодно.

Буквально через секунду становится снова теплее, но солнце в здании нет и быть не может, а потому здесь все ещё холодно.

Меня ставят на ледяной каменный пол прямо босиком. Я шиплю, но встаю всей стопой. Очень дрожу, по спине бегают мурашки, зуб на зуб не попадает, но молчу. На полянке из-за солнышка было потеплее. Здесь же я чувствую себя, как в морозилке.

Проректор, наконец, замечает моё состояние.

— Я не могу держать тебя на руках вечно. — Бросает угрюмо он.

Я резко киваю, и, дрожа, отвечаю:

— Я в-все-е п-п-поним-маю.

Проректор смотрит на меня, закатывает глаза, снимает с себя плащ, накидывает его на меня, укутывая. Становится в разы теплее, но ногам безумно холодно. Кончики пальцев начинают неметь.

Он резко выдыхает, шипит какое-то ругательство и снова берет меня на руки.

— Н-не над-до-о! — Выдыхаю резко, смотря на каменный пол. До него было непривычно и страшно далеко.

Меня игнорируют, пинком ноги открывают какую-то незнакомую мне дверь и входят в кабинет. В нос ударил уже родной запах спирта и трав. Я любопытно оглядываюсь. Комната в светлых коричневых и зелёных тонах; из мебели: рабочий стол, стул, кушетка для больных, шкаф. Возмущённо смотрю на проректора. Зачем он меня сюда? Я жива (почти), здорова (почти), мне таблетки не нужны. Чем мне тут помогут?

— Лекаря. Срочно. — Коротко бросил проректор.

— Да, магистр Эшфорд, что случилось? — Спросила миловидная женщина лет двадцати шести-двадцати восьми.

Я чуть со смеху не прыснула. Действительно, на что может быть похожа композиция, которую мы сейчас составляли с проректором? Девица с мокрыми волосами, укутанная плащом проректора, да ещё и на него руках сидящая и сильно-сильно от холода дрожащая. Даже не знаю, как назвать данную картину, то ли «Докатилась» я одна, то ли «Докатились» все вместе.

— Тонула. Достали быстро, но воды наглоталась достаточно. — Коротко бросил мужчина.

Лекарь внимательно посмотрела на меня, я же в ответ на неё, чтобы просто за компанию.

— Так отогрейте её и всё, — она перевела удивленный взгляд на проректора.

Я тоже перевела взгляд на магистра Эшфорда. Посмотрела максимально наивно, состроив щенячьи глазки. Мне холодно, голодно, и вообще не хорошо. Что ж меня спасли то? Составила бы компанию местом рыбкам, или таки попала обратно в свой мир. Любой из этих сценариев лучше, чем то, что я нахожусь в этой странной комнате, перед этим странным лекарем, на руках не менее странного проректора.

— Отогреть, значит? — Прошипел почему-то очень вмиг разозлившийся мужчина.

Нет, я его, на самом деле, понимаю, но это же не повод так шипеть! Мне страшно. И холодно. И я кушать хочу.

— Налейте горячий чай, дайте плед, переоденется пусть, в конце концов! — Всплеснула руками на эмоциях женщина. — Магистр Эшфорд, я уверена, она и сама справится. А теперь извините, у меня много дел.

И она, честно говоря, абсолютно спокойно выставила нас за дверь! Неужели это нормально, и практикуется на всех адептах? А что, если у ученика перелом, вывих, простуда, грипп, приступ астмы, инсульт, паническая атака? Я могу долго продолжать, но что они сделают? Неужели также выставят за дверь? Это… Несправедливо, совсем не правильно! Как маг, изучающий даже если хотя бы основы медицины, она должна была предложить мне хотя бы чай на зелье, который восстанавливает силы и укрепляет иммунитет! Я бы, по крайней мере, сделала бы так. Неужели я мыслю совсем неправильно?

— Я обязательно этим займусь. — Хмуро бормочет себе под нос магистр. А потом вздыхает, смотрит косо на меня: — Но сначала ты.

И нас окутывает чёрный туман, и вновь становится холодно, что вынуждает меня инстинктивно прижаться к проректору. Снова эти его фокусы с телепортацией.

Когда я открываю глаза, то вижу не свой скромненький чердак, а уютную комнату проректора. Здесь тепло. Но, тем не менее, я возмущаюсь, недовольно смотрю на мужчину, который всё ещё держит на руках.

Он, не смотря на меня, подходит к дивану, опускает меня на него. Мне очень неловко пачкать мебель, поэтому я также быстро вскакиваю на ноги. Возмущённо смотрит на меня, оценивает наличие ковра под ногами, закатывает глаза.

— Зачем вы привели меня сюда? — Спрашиваю уже не заикаясь, но всё ещё чувствуя, как холод не сдает свои позиции.

— У тебя наверху холодно, — коротко бросает и исчезает, оставляя после себя магический остаток в виде чёрного тумана.

Недоуменно хлопаю глазами, обнимаю себя за плечи. На левой руке всё ещё чёрная резинка для волос проректора. Дрожа и колотя зубами, снимаю резинку, намереваясь отдать её сразу, как только Кристофер войдёт. И он возвращается очень быстро, быстрым шагом подходит ко мне, я уже тяну руку с резинкой, чтобы вернуть её, но он это совсем игнорирует, подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Сжимаю резинку в кулак. Спустя шага три понимаю, что несёт в свою личную спальню. Держусь двумя руками за шею проректора (ибо холодно очень, а он теплый), смотрю на уже знакомую дверь из тёмного дерева, и снова на магистра.

— З-зачем вы несёте меня в… спальню? — Спрашиваю, попеременно подрагивая от холода. Господи, ну нужно же было так умудриться замёрзнуть. Вода там текучая, от того и холодная до жути. Понятия не имею, как там купаются остальные, но мой организм решил, что для него это максимум минимума.

— Переоденешься. — Коротко отвечает, напрягаясь всем телом. Плечи становятся каменными под моими руками.

— Я н-не хоч-чу…

Дверь открывается пинком ноги.

— Я вас, адептка, и не спрашивал.

Разозлился, назвал на «вы», да ещё и профессиональный статус привлек, демонстрируя возможностью мною командовать.

Но я была спокойна. И когда он поставил меня на мягкий ковер по середине комнаты, и когда отошёл к шкафу, открыл его, достал одну из своих чёрных рубашек, страшно не было. А потом мужчина просто положил её на постель, бросил короткое: «Переоденься и зови» и ушёл. И тогда страшно не было совершенно. Наоборот, я обрадованная, кинулась на сухую одежду, переоделась и до улыбки на лице порадовалась тому, что одежда не липнет к телу ледяными оковами, а свободно спадает и даже может согревать. Зачем его звать только, я же могу выйти. Что я собственно и решила делать: босиком на цыпочках, с мокрой одеждой в руках добежала до двери… Но даже и открыть её не успела, как она сама открылась и в дверном проёме показалась грозная фигура магистра Эшфорда.

— Я же просил позвать!

И это он не крикнул, просто выдохнул на эмоциях. Такого тона я не слышала у него никогда, он словно и громко прикрикнул, и обиделся, и тихо шикнул. В общем, пристыдил знатно.

Я шарахнулась назад, задирая голову, чтобы видеть его. «Незаметно» прячу одежду за спину.

— Зачем? — Спрашиваю тихо и медленно. Зубы больше не стучат.

Меня осматривают презрительным взглядом с головы до ног и резким движением отнимают одежду. Я успеваю выкрикнуть только что-то совсем несвязанное, как одежда исчезает прямо с его рук, оставляя после себя только чёрный, уже рассеивающийся дым.

— Но это было моим!! — Призываю совесть проектора, но у него наблюдается её полное отсутствие, поэтому меня смеряют очередным презрительным взглядом, жалко вытянутую руку перехватывает и легонько тянет на себя. По инерции делаю шаг к магистру.

— В стирку.

Хорошо, что не в топку.

Меня снова берут на руки, но сначала забирают одеяло с постели, выходят в зал, ставят на ноги у дивана на ковре, сразу же укрывают одеялом, и сажают на диван. Он мягкий и довольно низкий, я касаюсь ногами пушистого ковра, укутываюсь в одеяло. Пока не помогает, всё ещё холодно, но я сильнее укутываюсь, обнимая свои плечи, и поджимаю под себя ноги. Им очень холодно.

Проректор сразу же уходит, и возвращается минуты через три, с кружкой чего-то горячего в руках. Протягивает мне. Естественно, беру, потому что горячее, а значит, должно согреть. Принюхиваюсь. Чай с ромашкой и липой. Снова восхищаюсь проректором: откуда он знает о лечебных свойствах трав? Делаю глоток. Сладко. Ярко выражен вкус мёда. Боже, он туда и мед положил!

Не могу сдержать улыбки, и тихо говорю:

— Спасибо.

И дёргаю ногами, стараясь сильнее укутать их в одеяло, чтобы быстрее согрелись.

Магистр Эшфорд вообще ничего не отвечает, но садится на диван мне в ноги, аккуратно их берет, поднимает, пододвигается ближе, кладёт их на свои колени, просовывает руки под одеяло, и обхватывает мои ледяные ступни своими тёплыми руками.

Шок.

Аут.

Полное отрицание происходящего.

Мои глаза увеличиваются раза в четыре, я тупо смотрю на спокойного проректора и ничего не понимаю.

— Ч-что вы делаете? — Спрашиваю, заикаясь, но уже не от холода.

— Грею тебя. Пей чай. — Спокойный ответ чуть хриплым голосом, никаких эмоций на красивом лице, но пальцы под одеялом чуть сжимают мои ноги, обхватывают пяточки, чтобы согреть.

— Зачем так-то? Мне и чая хватило бы с головой! — Отчаянная попытка призвать голос разума проректора… Или мой разум, я уже не понимаю…

— Мне уйти?

— Не надо! — Вырывается почему-то совсем неосознанное, а ноги сами обхватывают проректора с той стороны, где меня нет, чтобы не ушёл.

Смеётся. Тихо, приятно, совсем не злобно, по-доброму так. Рука гладит стопу, поднимается к икре и колену…

— Не уйду, даже если попросишь, — тихий ответ.

Теплая ладонь пускается обратно к стопе.

Пей чай, Лия, просто пей чай. Вкусный чай, сладкий, с травами, чтобы не заболеть, давай-давай.

Кружка почему-то дрожит, но я пью, смотря, не мигая, в одну точку. Горячий напиток разливается внутри, становится теплее, тело согревается, ноги тоже. А ещё стало почему-то тепло не только физически, но и морально. Я осматривала приятную, уютную обстановку дома, мягкий свет, смотрела на спокойного, большого, сильного мужчину, который согревал мои ноги так, словно это было чем-то самим собой разумеющим и обычным. Осмотрела кружку с чаем, свои руки. Взгляд наткнулся на чёрную, ещё влажную резинку на запястье, которую я надела обратно, когда переодевалась.

— М. Точно, — шепчу я, ставлю кружку на низкий столик, который стоит рядом, и снимаю резинку с руки. Протягиваю проректору: — Спасибо огромное, думаю, больше она мне не понадобиться. — Говорю спокойно и даже дружелюбно.

Уже горячая, слегка шершавая ладонь, отпускает мою стопу, появляется из-под одеяла, забирает чёрную полоску, обхватывая её длинными пальцами. Вторая рука следует за первой, и проректор спокойно надевает резинку на запястье правой руки. Невозмутимо возвращается к моим ногам.

— Магистр Эшфорд, можно спросить? — Спрашиваю серьёзно.

— Спрашивайте, адептка, — отзывается спокойно и тихо, с задумчивым видом, смотря на одну точку впереди себя и гладя кончиками пальцев мои ноги выше. Ступни согрелись, и я теперь совсем не понимаю, почему он не уходит.

Но вопрос я должна задать:

— Откуда у вас эта резинка?

— Это резинка моей сестры. — Моментальный ответ, чуть ли не раньше, чем я заканчиваю предложение.

— У вас есть сестра? Старшая, младшая? — Спрашиваю, умиляясь и искренне улыбаясь.

— Была. — Поправил ровным голосом так, что улыбка моментально слетает с моего лица, а сердце падает куда-то вниз. — Младшая.

Я молчу. Секунд тридцать просто перевариваю информацию. А когда понимаю, что что-то должна сказать тихо извиняюсь:

— Простите, я… Не хотела. Простите. — Голос падает до шёпота. Мне очень стыдно, что я затронула эту тему, очень стыдно находиться сейчас тут, с ногами на его коленях, и вообще…

— Это её любимая резинка. В школе требовали заплетать волосы в косу, она всегда использовала только эту, не смотря на все украшения, которые дарили ей родители.

— Почему она выбирала простую резинку? — Спрашиваю, смотря на простенькую чёрную полоску на руке проректора.

— Она училась в школе благородных девиц. Обучались там, как и девочки с зажиточных семей, так и бедные, сироты и так далее. У последних не было возможности покупать дорогие украшения, различные заколки в волосы или что-то такое. Каролина считала, что все ученицы внутри школы должны быть равны, поэтому никогда не выделяла себя среди других.

Я мысленно похлопала юной леди! Девочке явно было немного лет, но мыслила она на удивление взросло.

— Видимо, вы ею очень гордились. — Шепчу я, опуская голову.

— Да. Очень. — Я буквально слышу его тёплую улыбку.

Но вдруг магистр выпрямляется, шумно вздыхает и очень тихо начинает говорить:

— Она заболела, когда ей было полных четырнадцать лет. Быстро сбросила вес, начала кашлять, попеременно даже кровью, жаловалась на боль в груди. Родители начали возить её по лучшим врачам страны, но ничего не менялось. Кашель только усилился, стал постоянным, периодично поднималась температура. Она все теряла вес, больше времени проводила в постели, не находя сил встать, а когда кто-то заходил, делала вид, что читает книгу… сначала она не забывала листать её хотя бы для виду, но потом книга застыла на сто двадцать шестой странице.

Проректор замолчал, смотря в одну точку перед собой. Я подняла глаза, начала его рассматривать. Теперь его лицо казалось очень уставшим: на лицо легки тени, под глазами показалась небольшие, но явные мешки, между бровями легла уставшая складка, сжаты губы. Мне очень почему-то захотелось подтянуться и сесть ему на колени, крепко обнять, но это никак бы ему не помогло, поэтому смысла в этом совсем нет.

Я сжала кулаки под пледом.

— Вы вините врачей? — Спросила, на самом деле, боясь услышать ответ. Я почему-то совсем не хотела слышать его грубое, или наполненное яростью, короткое «да», в которое он может вложить всю свою боль и злость. А я более чем уверена, что она безграничная. Потому что, когда теряешь близкого человека, то боль, что бы не говорили люди вокруг, не уменьшается — она, как была черной дырой, пожирающей тебя, так ею и останется. Это лишь глупое утешение, которое звучит, как отмазка.

Возможно, людям действительно нечего сказать, но я считаю, что это не повод так плевать в душу человеку, которому, поверьте, и без вас сейчас безумно больно.

Магистр Эшфорд отвечает на одном дыхании, даже, словно, и не задумываясь над вопросом:

— Нет.

Я медленно выдыхаю, прикрыв глаза. Почему-то для меня это было очень важно. Но почему?

А Кристофер продолжил:

— Я не злюсь, потому что понимаю, что медицина в нашем мире очень слаба.

— Вы обращались и к врачам других миров, верно?

— Это незаконно, Камелия. — Отвечает мягко, но до боли грустно.

— Почему?! — Я настолько возмутилась, что чуть не вскочила.

— Потому что не все знают о существовании других миров. Это может создать диссонанс в мире. Возможно, даже панику.

Я скрипнула зубами, вспоминая свою реакцию в первыйдень в Веслоре. Да, пожалуй, это правильно, но как же несправедливо! Если бы все миры знали друг о друге, то это бы упростило жизнь, прогресс и…

— Если бы все миры знали друг о друге, то это привело бы к многочисленным, страшным, затяжным войнам. — Словно, читая мои мысли, объяснил проректор.

Я задумалась над его словами. Да… Да, он прав. Сначала, возможно, дела бы и шли вверх, но потом миры начали бы бороться между собой, доказывая собственное превосходство.

— Возможно, это расстроит вас ещё больше, но и на Земле лечения от рака нет, — я отпускаю голову, говоря это.

— От рака? — Хмурится проректор.

— Да. Судя по вашему рассказу, у Каролины был рак лёгких. Это действительно страшная болезнь, в нашем мире очень много людей умирает от него. Лечения точного нет, только сложные операции на ранних стадиях болезни и прочее. — Я замолчала, не делая углубляться в медицину. Точно не сейчас. Но, думаю, кое-что я явно должна сказать. Вздыхаю, набираюсь храбрости и добавляю немного тише, чем говорила до этого: — Моя лучшая подруга, с которой мы дружили с трёх лет, умерла от рака, когда нам было по семнадцать. Это был один из самых потрясающих людей, которых я знала.

— Мне очень жаль, — почти ощутимая сталь в голосе. Отстраняется от меня? Буквально час назад я бы так и подумала, но не сейчас.

Поднимаю глаза на проректора, грустно (возможно, даже криво) улыбаюсь:

— Не нужно. Я справлюсь. И вы справитесь… как бы больно то не было.

Я укутывают в плед сильнее, но далеко не из-за холода — психологически ищу в нем защиту. И только после этого, позволяю себе высказать свои мысли проектору:

— В нашем мире любят как утешение и, якобы, поддержка, говорить, что время лечит. Но я так не считаю. Да, время затягивает раны, но шрамы-то остаются. Остаётся боль — к ней медленно привыкаешь и перестаешь замечать, пока на неё не укажут со стороны. Тогда эти шрамы будут болеть. Конечно, не так сильно, как открытая рана, но всё ещё ощутимо. Время — это условность: помогает привыкнуть, но не излечиться.

Я замолкаю, перебираю руками под одеялом, а когда поднимаю глаза, кажется, влажные из-за слёз, встречаюсь взглядом с изумрудными глазами магистра Эфира. Он смотрит на меня как-то странно, но совершенно без злобы, словно… Хвалит? Странный взгляд, определено. Но я почему-то рада тому, что он не злиться.

— У вас глаза красивые. — Почему-то вырывается у меня совсем неосознанное. Мне что-то в чай подсыпали? Что со мной сегодня?

Вздрагивает. Почему-то действительно вздрагивает, а пальцы сжимают мои стопы чуть сильнее.

— У тебя душа красивая. — Отвечает точно также, совершенно просто. Лишь пальцы не гладят кожу, а слегка сжимают. А с ним-то что? Я-то понятно: в воде ледяной искупалась, даже немного тонула и чай странный пью, а он чего комплименты делает?

Я фыркаю, закатывая глаза. Беру в руки чашку, отпиваю глоток, демонстративно откидываюсь на диван:

— Вот ещё! Я злобная, вредная, нервная, грубая, бесстыжая, злобная…

— Уже было. — Улыбается очень искренне.

— Значит, дважды злобная. Лишним не будет. — Киваю миролюбиво.

— Как скажешь. — Отзывается почему-то снова задумчиво и тихо.

Неужели он расстроился, что я такая злая? Да ладно, я ж не всегда. Иногда бываю очень даже милой и доброй! Стараюсь, по крайней мере…

Проректор почему-то усмехается и, отводя взгляд, улыбается. Чего это? Я приглядываюсь к нему, чтобы понять причину улыбки, наклоняюсь ближе со всем своим девичьим любопытством. Он замечает моё внимание, поворачивается ко мне. Я, понимая, что лица наши стали как-то критически близко друг от друга, резко откидываюсь назад. В руках моих всё это время была чашка с отваром, и из-за резкого, неаккуратного движения, я пролила его на себя. Точнее, на рубашку проректора. Горячо было не очень, просто тепло и очень мокро. Я зашипела, немного откинулась вперед и зажмурилась, перебирая в голове яркие ругательство в свой адрес. Проректор же резко дёрнул мокрую рубашку на себя. Я возмущенно ударила его по руке и обратно прижала ткань к груди, чтобы прикрыть её. Ударила не сильно, просто, чтобы не трогал мокрых девиц. Молча посмотрел на меня, несколько даже возмущённее моего удара.

— Простите. — Поняла, что нужно извиниться. — Просто не смотрите на меня.

— Я не смотрел на тебя. Разве чай не горячий?

— Он остыл до терпимой температуры, пока мы говорили.

Кивает и демонстративно отворачивается. Посидела, прижавшись к своим коленям и запахнув рубашку руками. Подумала, что, наверное, брать ещё одну у проректора и оставаться тут ещё на дольше как-то в край неприлично для адептки, поэтому подёргав ногами, которые маг никак не отпускал ещё, решила сказать:

— Телепортните меня наверх, пожалуйста. Я там переоденусь. За чай спасибо. За рубашку простите, я бываю жутко неуклюжей.

Молча кивает и… и в следующий миг становится опять холодно, я зажмуриваюсь, просто потому что глаза открыть страшно, но чувствую очень сильный водоворот магии, медленно обволакивающий нас. Поток магистра Эшфорда настолько мощный, что дыхание спирает. Это длится буквально секунды две, и вот мы уже стоим на холодном полу в моей комнате. По инерции и из-за неприятного чувства холода, я хватаюсь за руку проректора и встаю на носочки, прижимаясь к нему.

Соображаю, что сделала что-то вообще не так. Поднимаю голову, чтобы посмотреть на мужчину, сталкиваюсь с его спокойным взглядом изумрудных глаз. Вздрагиваю от неожиданности, опускаю голову обратно, поджимаю губы. Готова прибить саму себя, какая же я… как же неловко!..

— П-простите. — Говорю быстро, отпускаю его многострадальную руку, отскакиваю в сторону. Добегаю до своих тапочек у входной двери, быстро вставляю в них ноги, резко выдыхаю. Нет, этот ваш проректор меня до нервного срыва доведёт когда-нибудь — факт. У меня в этом мире роль язвительной ведьмы, а не смущающейся мямли, как на Земле. Странно, но общение с проректором словно возвращает меня обратно домой.

— Я постираю рубашку и верну, честно. — Выдыхаю, на секунду прикрыв глаза.

— Можешь оставить у себя. — Отвечает глухо.

— Почему это? — Удивляюсь настолько, что поворачиваюсь к магу и вопросительно смотрю на него.

Он стоит по середине моей комнаты, сложив руки в карманы брюк и мне кажется, что здесь ему очень тесно. По сравнению с его комнатой и кабинетом, мой чердак был намного меньше. Закусываю губу и отвожу взгляд. Натыкаюсь на свой длинный, махровый халат глазами, который оставила утром, когда собиралась, на крючке с верхней одеждой. Вспоминаю, что стою только в рубашке проректора, краснею моментально, несмотря на то, что она почти прикрывает колени, хватаю халат и быстро надеваю его. Становится и теплее и не так стыдно.

— Я её после тебя не надену. — Отвечает, наблюдая за моими манипуляциями. Я задыхаюсь от возмущения и скриплю зубами. Резко затягиваю пояс, да так, что становится больно. Так значит, да? — Я пойду. Прими душ.

И он просто исчезает, оставляя после себя чёрный туман, стелящийся по полу. Тупо смотрю на место, где только что стоял магистр и злюсь. В первую очередь на себя, во вторую на Кристофера. Почему он то добрый, то опять злой? Ему так важна эта рубашка? Или он жалеет, что про сестру рассказал? Да я не из болтливых, рассказывать никому не буду и даже не собираюсь. Да и не собиралась!

Да и сама я идиотка! Стоит подальше держаться от проректора, совсем мне не нравится, как выстраиваются наши отношения. Точнее… тут оно мне не нужно. Да, стоит об этом просто забыть.

Кусая губы и перебирая кончик пояса от халата, иду в душ и думаю уже о том, что случилось с сестрой магистра Эшфорда. Она тоже была магом и управляла Стихией Эфира? И что за школа благородный девиц? Почему не Академия Стихий? И родители у Кристофера, интересно, какие? В моей голове столько вопросов крутилось, как назойливые мошки.

Кручу кран, встаю под воду.

Сколько, интересно, проектору лет? Чисто на вид двадцать три-двадцать пять, но разве можно в таком молодом возрасте стать проректором академии?

Выдавливаю шампунь на ладонь, вспениваю.

Или его родители такие влиятельные люди, что протолкнули сына на хорошую должность? Смываю пену с головы. Нет-нет, не думаю, что магистр Эшфорд такой. Он, скорее всего, намного старше и сам добился такого успеха.

Вспениваю губку для тела. Тру грудь и солнечное сплетение, чтобы избавится от запаха трав.

А вот его поведения я никак не пойму. У него настроение меняется со скоростью света: то он душка и цветочек, то снова холодный маг Эфира. Это же надо так уметь быстро переодеваться! Талант, определённо! Или он всё-таки стал таким сдержанным после смерти сестры? Морщусь от таких мыслей. Даже мне больно о таком думать, как он вообще смог мне о таком рассказать?

Смываю пену с тела. Выключаю воду.

Так. Это я сейчас всё время, пока была в душе, думала про проректора? Я аж дернулась и скривилась от этого осознания.

Наскоро вытерлась, укуталась в халат, надела тапочки и выбежала из душа. Наверное, идти на последнюю пару смысла нет. Да и не хочу я, если честно. Я лучше сама почитаю про разновидность магии Земли, профессор Виртель довольно монотонно рассказывает, не хочу его слушать. Особенно сейчас.

Так я сделала: читала, пока высыхали волосы. В промежутке пошла постирала рубашку. Подумала, что она неплохо выглядит, и я буду её носить с широкими шортами и футболкой или водолазкой. Да, я всё ещё надеюсь на то, что меня выгонят за мой довольно странный и непристойный внешний вид. Сразу после окончания пар, ко мне пришла Виолетта, взволнованно спросила, как я себя чувствую и предложила пообедать вместе. Кушать я правда хотела, поэтому согласилась. Оделась, и мы пошли в столовую. Виолетта очень любезно одолжила мне тетрадь с конспектом, ведь я пропустила пару. Будет как дополнительная информация, очень хорошо.

Пока мы кушали, к нам подсел Мейл и извинился за произошедшее. Я пыталась убедить его, что всё в порядке, он точно не виноват.

— Это ты меня из воды вытащил, между прочим! — Привела я последний разумный аргумент. — Я тебе буквально жизнью обязана.

— Но в любом случае, мне нужно было их остановить. — Упрямо спорил со мной водник.

Я улыбнулась и приняла извинения. Как ему угодно.

— Что с тобой сделал магистр Эшфорд? Ты какая-то расстроенная. — Спросил он очень тихо.

Я чуть в голос не засмеялась, но вовремя закусила губу. Этот жест заметила Виолетта, пихнула меня и очень хитро улыбнулась. Я приподняла бровь и вопросительно посмотрела на неё в ответ.

— Магистр Эшфорд отвёл меня к лекарю, а потом проводил до моей комнаты, где я выпила горячий чай и приняла душ, чтобы не заболеть. Это всё. И я не расстроенная.

Мейл кивнул, но кажется, мой ответ его не устроил. А вот Виолетта даже скрывать разочарования не стала — нахмурилась и выпятила нижнюю губу. Этому, кстати, я её научила. Здесь девушки не пытаются даже в шутку казаться милыми.

— Л-лия… — Позвал меня кто-то неуверенно сзади.

Мейл сидел напротив, поэтому поднял глаза раньше и очень удивился. Лицо его вытянулось, глаза увеличились. Что там такое? Можно я не буду поворачиваться?

Но я поджимаю губы, скорчив мордочку, и поворачиваюсь на голос. Тоже удивляюсь и вопросительно приподнимаю бровь. Это была знойная троица с озера. Виолетта, сидящая рядом, неожиданно подавилась.

— Мы… — начал тот самый, который скинул меня.

— Ты. — С нажимом исправил его рядом, стоящий друг. Хороший друг, ничего не скажешь.

— Магистр Эшфорд сказал, что мы. — Первый пихнул второго локтём в бок.

— А, да! Мы. — С большим энтузиазмом исправился он, интенсивно кивая головой. Виолетта поперхнулась яблочным соком, которым запивала кусочек морковки, которым подавилась в самом начале.

— Мы хотим извиниться перед тобой.

— Да! — Подхватил тот, который до этого стоял молча. — Прости нас. Мы виноваты.

— И больше не будем! — Закончил самое эпичное и сердечное прощение в моей жизни тот, который сначала отнекивался от извинений.

Я сглотнула и медленно кивнула. Магистр Эшфорд заставил их передо мной извиниться?..

— Так значит, ты нас прощаешь? — С надеждой спросил первый. Ну, то есть, тот, который скинул меня.

Ещё раз киваю. На этот раз быстрее и увереннее.

— Да. Прощаю. — Говорю и вслух, чтобы наверняка.

Они все трое заулыбались так, словно я их благословила. Я повернулась обратно, вилкой поковыряла в салате. Чувствую, как Мейл прожигает меня взглядом, но не поднимаю глаза, буравя тарелку вилкой.

— Мы можем сделать всё, что попросишь!

Что?? Мои глаза резко увеличиваются в несколько раз, у Мейла вылетает нервный смешок, а Виолетта гулко складывает. Я закусываю губу, желая провалиться под пол. Может, они мне тогда помогут яму выкопать, чтобы быстрее было падать?

— Н-не надо! Мне правда не нужна помощь. Но если понадобиться сила трех молодых магов, то обязательно вас позову. — Заверяю сразу же, чтобы отстали и больше ничего не говорили!

Они с энтузиазмом кивают, ещё раз извиняются, прощаются и уходят. Я, наконец, выдыхаю.

— И чего это они такие добренькие? — Пробурчал себе под нос Мейл, смотря им в след.

— Магистр Эшфорд имеет дар убеждения. — Улыбнулась одним уголком губ Вита, стрельнув в меня глазками.

— Ну, да, конечно. Титул, сила, внешность, да еще и дар убеждения! — Почему-то очень озлобленно бросил маг Воды.

— Ты-то чего злишься? — Нахмурилась я, искренне недоумевая. Правда не понимала, что именно вызывало такую реакцию у Мейла. Никогда, кажется, раньше не видела, чтобы он так злился.

Он даже не стал отвечать — резко встал, тяжело выдохнув, взял поднос с едой и просто ушел, не сказав ни слова. Мы недоуменно переглянулись с Виолеттой, попытались даже обсудить это, но всё равно не могли оправдать такое поведение.

После этого случая, водник был очень серьёзным и временами даже угрюмым. Я не поняла вообще, что произошло и почему он не может порадоваться, что мои обидчики извинились передо мной и сами замяли конфликт? Я же стараюсь всё чаще засиживаться за учебниками в комнате, и никуда не выходить. На пары вставать стало всё сложнее, ночью я сплю всё хуже.

Единственной радостью во всем этом кошмаре для меня стали Вита и Оникс. С первой мы пересекались на учебе, попеременно бегали друг другу в гости, а второй просто появлялся, когда у него была такая возможность. Иногда мы вместе с котом выбирались в библиотеку, или просто погулять на территории академии. Выходить в маленький город, который находился рядом, или в лес, на озеро желания у меня не было. Наверное, потому что чаще всего я была совсем одна и медленно утопала в своей грусти по дому и своему миру. Порой Вита это тоже замечала и не подходила ко мне, за что ей огромное спасибо.

Однажды мы гуляли с Ониксом по основной башне (опять-таки от скуки), я попеременно думала о том, что можно ещё сломать, но ничего такого на глаза не попадалось.

Думаю, если меня не выгнали из-за полигона и полбашни, то уж за пару картин и ваз меня точно не тронут.

Так вот, гуляем мы себе спокойно, рассматриваем интерьер, почти доходим до кабинета проректора, и я демонстративно разворачиваюсь.

— Ты хоть предупреждай! — Ворчит кот, догоняя меня.

Отвечать я на это не стала, внутри жжёт злость. Не хочу видеть магистра Эшфорда, ну его с этими перепадами настроения.

— Ты почему такая злая? — Спрашивает Оникс, пытаясь меня догнать.

— Хочу капучино. — Признаюсь честно. — А потом в комнату и плакать в подушку.

— Я не против всего, кроме слёз. Не превращай чердак в болото, пожалуйста.

— Твой чердак останется в порядке, пострадает только кровать.

— Я все равно не хочу, чтобы ты плакала. — Говорит уже обеспокоенно, сбегая со мной по лестнице.

Даже не знаю, что на это ответить. Просто умиляюсь, радуюсь тому, что у меня появился такой друг.

— Спасибо, — отвечаю улыбаясь. — Пошли просто кофе попьем. Я тебе возьму молока. Или что-нибудь, что захочешь.

— А разве тебе могут дать любое блюдо? — Недоуменно спрашивает кот, намекая на специальный рацион.

— Сделаю так, чтобы дали. — Фыркаю самодовольно.

И тут, в этот самый момент я была готова прыгнуть с этой чертовой лестницы, потому что по ней совершенно спокойно поднимался проректор по научной работе! Повезло же мне на него! А ведь только настроение поднялось…

Магистр Эшфорд коротко мне кивнул в знак приветствия, я ответила ему тем же, и вот мы должны были разойтись и все, но он опускает взгляд на кота и почему-то очень внимательно на него смотрит. Слишком внимательно. Даже несколько замедляясь. И я бы внимания не обратила, прошла бы мимо и всё, но вот кот почему-то останавливается позади меня, я спускаю ступеньки на три, прежде чем осознаю, что Оникс остался сзади. Недоуменно поворачиваюсь, хмурюсь, смотрю на мага Эфира и чёрного кота, которые устроили очень странные переглядки прямо на лестнице.

— Оникс? Ты идешь? — Решаюсь я спросить.

— Оникс, значит?.. — Нехорошим тоном спрашивает проректор, играя желваками и смотря на кота с высоты своего роста. Меня он вообще предпочитал не замечать. — Откуда у тебя кот?

— Заглянул как-то в гости. — Практически огрызаюсь. Вот кого, а Оникса обижать я не дам. Слишком он прекрасное создание. Поднимаюсь на уровень к проректору, демонстративно беру кота на руки. Тот, на удивление, не против, лишь выразительных жёлтых глаз с магистра не сводит. — Вы что-то имеете против?

Не отвечает. Также внимательно смотрит на Оникса. Эти глазелки несколько затянулись, я ничего не понимаю, только глупо смотрю то на проректора, то на кота. Почему они оба молчат? Что происходит? Мне кто-нибудь собирается хоть что-нибудь объяснять, или всё как всегда?

— О нет. — Доходит до меня неожиданно. — Только не говори, что магистр Эшфорд твой первый и единственный хозяин!

Я решила озвучить это сразу, чтобы потом не было недомолвок. Если Оникс действительно кот проректора, то я не имею права держать его рядом с собой.

— Что? — Тихо спрашивает маг, подняв на меня зелёные глаза. — Откуда у тебя такие мысли в голове?

— Нет, Лия, магистр Эшфорд не мой хозяин. По крайней мере, он не так стар, как я. — Наконец, поясняет Оникс, всё также лежа у меня на руках.

Я облегченно выдыхаю. Хотя бы наглая морда будет также приходить ко мне в гости, что не может не радовать. Но я всё равно не понимаю причину переглядок.

— Если вам нужно поговорить, то я пойду, не буду мешать. — Говорю спокойно, ставя кота на ступеньки. Если захочет — сам мне всё расскажет. — Буду ждать тебя на улице.

— Мы уже всё обсудили, адептка Васильченко. У меня много дел, и у вас были планы, не будем друг друга задерживать. Всего доброго. — И он кланяется нам на прощание и быстро взбирается по лестнице наверх. Я даже не успеваю попрощаться. Оникс тоже молчит. Мы лишь смотрим чёрной мантии вслед.

Что это было? И сколько тогда лет Ониксу? Откуда его знает проректор? Как часто эта кошачья морда появлялась в академии? Кто же тогда настоящий хозяин Оникса? Знаком ли он с магистром Эшфордом? И можно уже определиться: проректор ко мне на «вы» или на «ты»?

— Ладно, пойдем. После такого мне точно нужно молоко. — Отмирает Оникс, продолжая спуск.

— А мне капучино. — Выдыхаю понимающе.

Я шла за пушистым другом, задумчиво щипая пальцами нижнюю губу и смотря исключительно на кота. Нет, всё-таки не понимаю. Ничего. Да и знает Оникс слишком много, слишком уверенно ступает по академии. Откуда у него вообще способность перемещаться через тот портал в двери? Кто вообще его создал? И откуда кот знает так хорошо некоторые книги из библиотеки? Что он скрывает?

— Прекрати прожигать во мне дыры. — Ворчит Оникс, даже не посмотрев на меня. — Я всё тебе объясню, но в комнате, хорошо?

А объяснит ли? Впрочем, поводов ему не доверять у меня нет, поэтому я удовлетворительно киваю. Это меня вполне устраивает.

Поздно вечером, когда солнце давно село за горизонт, а комнату освещал мягкий магический свет над письменным столом, я нервно грызла кончик ручки, качаясь на стуле. Передо мной лежали исписанные листки бумаги, тетради с конспектами и зарисовками и учебники.

Мне всё казалось, что я должна была что-то ответить Женевьеве, моё игнорирование не может продолжаться вечно. Это грубо и невежливо, а уж сама Женевьева точно не виновата в том, что я оказалась в этом мире.

— О чём задумалась? — Спрашивает Оникс, всё это время, наблюдавший за мной. Он удобно устроился на большом подоконнике, попеременно смотрел в окно, попеременно — на меня.

Морщусь, словно мне в рот положили лимон. Не очень мне хотелось об этом кому-то говорить, но, видимо, придётся. И я всё ему рассказала. Всё про Женевьеву, и как получила её первое письмо, и как игнорировала их все, и как сейчас не могу собраться с мыслями, чтобы написать хоть что-то в ответ, потому что совесть уже загрызла.

Оникс сначала несколько минут молчал. Я подумала, что ему это совершенно не интересно, у него своих проблем очень много, чтобы давать советы глупой девочке, но нет. Кот спрыгнул с подоконника, пришел ко мне, запрыгнул на стол, подтолкнул мне лапой чернильницу.

— Пиши, если хочешь написать.

— Но я не уверена, нужно ли ей это…

— Главное, что это нужно тебе.

Глубоко вздыхаю, сажусь ровнее и начинаю уже, кажется, что в тысячный раз. Однако на этот раз, под взглядом умного кота, не пытаюсь врать, как-то оправдываться, или просто казаться лучше, чем я есть. Пишу так, словно мы сидим вместе на кухне и пьём уже остывший чай до четырех утра.

«Здравствуй, Женевьева.

Мне очень стыдно перед тобой за то, что я так долго не отвечала на твои письма. Прости. Прости и за то, что заставляла переживать. Не думаю, что заслуживаю твоего хорошего отношения ко мне, однако, надеюсь на понимание.

Я не знала о существовании других миров (помимо Земли), а потому моё пребывание тут до сих пор не укладывается в голове.

Не знаю, что тебе можно написать, о чём рассказать. Я не самый хороший человек, и уж вряд ли хороший собеседник. Но я рада, что ты мне писала.

С надеждой, что у тебя всё образуется,

Камелия.»

Откидываюсь на спинку стула, уже без желания перечитывать то, что написала. Пусть всё остается таким, какое оно есть — попытка улучшить может всё испортить. Улыбаюсь Ониксу, он довольно кивает.

— Ты большая молодец. Отправляй.

Нетерпеливо зачитываю заклинание, которым со мной поделился магистр Цафрер, чердак освещает яркий, зелёный магический свет, письмо взлетает и исчезает. Надеюсь, оно найдет того, кто в нём нуждается.

Всё. Теперь точно всё. Устало потираю шею, но всё равно довольно улыбаюсь. Да, это того стоило. Надеюсь, потом я об этом не пожалею.

Хотя, это уже не так важно. Даже если она мне не ответит, катастрофой это не станет. По крайней мере, у меня уже есть тот, кто поддержит.

— Фух, медальки я точно заслужила. — Потягиваюсь я на стуле. Смотрю на Оникса, улыбаюсь: — И ты тоже, да.

Кот фырчит и отводит взгляд на окно. Немного подумав, всё-таки тихо говорит:

— Ты за весь вечер так и ничего не спросила.

Он явно про то, что случилось на лестнице. Да, признаю, это было очень интересно, но заставлять кого-то что-то говорить помимо его воли и тем более доставать расспросами казалось для меня чем-то глупым.

— А должна? — Отвечаю вопросом, слегка изогнув бровь.

Кот усмехается в ответ:

— Смешная ты. Или умная.

Пожимаю плечами, никак не комментируя эти слова.

— Не заставлять же мне тебя рассказывать свою историю. Хотя, признаю, мне очень интересно.

А ещё я чувствую, как сильно устала (сидеть в том числе, да), поэтому просто встаю, беру пижаму, прячусь за дверью шкафа, переодеваюсь, запрыгиваю на кровать. Смотрю в жёлтые глаза очень внимательно и выжидающе, вся внимание просто.

— Хорошо, я тебе расскажу. — Наконец, говорит наглая морда.

Я устраиваюсь поудобнее в пастели, ложусь, складываю руки под голову, укрываюсь одеялом, потому что замёрзла уже. Надеюсь, если рассказ затянется, я не усну.

— Эта академия стоит уже около тысячи лет, за это время кто и как тут только не работал, но вот магов Эфира часто не хватало — работал только один такой маг, он был и профессором и занимал ещё какую-нибудь должность. Мой хозяин был магом Эфира, он также работал учёным-исследователем, делился своими открытиями и книгами с академией, а та, в свою очередь, предоставляла ему кабинеты и всю нужную аппаратуру. Это было очень удобно.

Все учёные рано или поздно начинают работать над чем-то очень серьезным, мой хозяин не стал исключением. В то время, когда он путешествовал по Веслору и другим мирам тоже (с целью изучения, естественно), он выкупил меня у шайки гномов. До сих пор не понимаю, зачем им нужен был котенок, скорее всего, чтобы продать за крупную сумму. Так и получилось. Маг Эфира выкупил меня ещё двухмесячным котёнком, назвал в честь чёрного драгоценного камня (спасибо гористой местности и гномам) и вырастил более-менее большого кота. Мы сильно друг к другу привязываемся за короткое время, и хозяина осеняет гениальная мысль: а что если передать мне часть разума? В ходе нескольких неудачных попыток, результат нас настиг — я стал разумным существом, практически полной копией хозяина в плане умственного развития. Теперь мы были не просто кот и его хозяин, а братья по разуму.

Эксперименты и исследования продолжались. Теперь его осеняет другая мысль: предоставить мне возможность самому перемещаться по разным местам Веслора, или даже мирам. Так как жили мы в этой комнате на чердаке, учёному в порыве вдохновения первым попалась на глаза дверь. Это было очень сложно, мы не спали сутками, чтобы хотя бы просто правильно перенести иероглифы на дверь, выстроить их правильную комбинацию и наложить на них заклинание телепортации в разные места (на одноразовой бумаге всё куда проще). Каждое новое место нужно было связывать и с другой стороны, это тоже занимало силы и время. В итоге, месяца через три в моём распоряжение более двух десятков порталов, в разные уголки этого и других миров. С течением времени, они всё увеличивались в своём количестве. Там, где ступала нога хозяина, могу ходить и я.

— О-о-о… — Вырывается восхищённо у меня. Какой же это огромный труд! — Постой. Получается, вы вместе жили в этой комнате?

— Да. После смерти хозяина, я некоторое время тут ещё жил. В академии все меня знали, поэтому в этом не было сложности. Но вскоре, я решил, что это слишком для меня, и решил путешествовать по миру самостоятельно. Это тоже было тяжёло, но не настолько, как сидеть в четырёх стенах. Так я практически тут больше и не появлялся. Иногда, конечно, приходил, потому как сюда пытались поселить адептов, но мне они не нравились, и я их выгонял. Поэтому чердак через некоторое время обрёл дурную славу комнаты «наказаний», или, как её называют преподаватели, «исправительный чердак».

— Меня ты тоже выгонишь? — Спрашиваю уже сонным голосом.

— Нет. Ты меня не выгнала и накормила. Да ещё и уложила спать на свою кровать! Я решил, что выгонять тебя будет как-то грубо.

Я хихикнула. Какой благородный котик, однако.

— А что относительно магистра Эшфорда? — Спрашиваю ещё одну не маловажную часть этой истории. — Вы так друг на друга смотрели, что я подумала, что произойдет взрыв.

Оникс фыркает и мягким тоном, словно смеясь надо мной, поясняет:

— Магистр Эшфорд… да, вырос мальчик, однозначно… Кристофера в академию себе в ученики взял ещё Никандор, когда тот был подростком. Ректор хорошо знаком с семьей юного мага, поэтому его потенциал не остался не замеченным. Мой хозяин был тогда ещё жив, ему, как магу Эфира, пришлось стать наставником Кристофера (хотя, против он совсем не был). Я к тому времени тоже уже жил в академии. Так мы и познакомились с Крисом. Практически вместе всё изучали, были хорошими друзьями. После смерти хозяина, я, как и сказал ранее, ушёл. Кристофер к тому времени был уже проректором.

— Но почему он смотрел на тебя, как на призрака, если ты частенько появляешься в академии? — Хмурюсь я и даже поднимаюсь на локте.

— Даже если я в ней и появляюсь, то только для того, чтобы попугать непослушных адептов. — Злорадно отвечает кот, блеснув жёлтыми глазами. — Да и так меня давно тут не видели. Года четыре так точно, как я вообще перестал сюда наведываться.

— А сколько тебе лет?

— О, много, Камелия. Для кота уж точно.

— И сколько ты ещё будешь жить?

— Точно я тебе не отвечу. — Урчаще смеётся. — А так, на вскидку, лет сто, если нервы позволят.

Понимающие хихикаю. Что-что, а я со своими нервами уже к двадцати одному году устала.

— Зачем же ты тогда пришел, если всё это время не приходил в академию? Я на твоём месте рванула бы на все четыре стороны.

— Почувствовал наличие мага у портала. Да и скучно стало как-то.

Понятно. Обычное стечение обстоятельств. Зеваю, чувствуя, какими тяжёлыми стали веки. Ещё пару вопросов и точно спать.

— Как умер твой хозяин? От старости?.. Ты можешь не рассказывать, я не настаиваю.

— Нет, он не был настолько стар. Просто неудачное стечение обстоятельств… всё, спи уже.

Несчастный случай, значит? От чего мог погибнуть учёный-исследователь в магическом мире? Если подумать, то от чего угодно. Больше продолжать разговор у меня нет ни сил, ни желания. И напоминать Ониксу о болезненном прошлом мне совсем не хочется. Поэтому я поворачиваюсь к стенке, укрываясь одеялом по самые уши и бормочу, уже засыпая:

— Спокойной ночи.

И получаю тихий ответ:

— Доброй ночи.