Пёс, балбес и Я

Глава 10

Первой мыслью, конечно, было высказаться, послать всех, так сказать, оптом, забрать ребенка, собаку и гордо отчалить восвояси, на прощание треснув дорогой дверью о не менее дорогой косяк. Вот только… Такси в эту клоаку мироздания не доедет – это однозначно. Да и портить отношения со свекром не хотелось, как и вообще, развивать скандал.

Да, мое терпение действительно лопнуло. И все же, не настолько, чтобы закатывать некрасивую сцену, бить посуду и высказывать направо и налево все, что накопилось. Мы взрослые люди, в конце концов. Да и потом… у меня уже все просто перегорело внутри: как любовь, так и ненависть. А вместе с ним всякое доверие, уважение и хоть какое-то желание выстраивать совместную жизнь.

Это только любящие друг друга подростки расстаются со слезами, соплями, громкими словами и истериками. Даже вскрытыми венами, бурными пьянками и рыданиями посреди людной улицы – бывает и такое. Расходятся, естественно, чтобы в меру пострадать, а потом так же энергично и красиво сойтись.

Взрослые женатые люди же расстаются совсем иначе. Они просто расстаются. Просто расстаются, как два абсолютно чужих человека, которым уже не по пути.

В принципе, я так и собиралась сделать… И, искренне надеялась, что у меня это получится.

Я была настолько истощена морально, что закатывать истерику было бы уже слишком.

Наверное, мой благоверный как-то понял мое состояние – на обратном пути с дачи в машине висела тишина, и уже совершенно иного характера. Было просто тихо, словно все решения были уже приняты, а все громкие слова сказаны. Эта тишина не напоминала затишье перед бурей, вовсе нет. Как показалось мне, это был первый, так сказать, пробный вариант моей дальнейшей свободной жизни. Без вечных ссор, ругани и упреков.

Наконец-то, блин!

Оставалось дело только за малым: как-то вообще этот разговор начать. Впрочем, если раньше я пыталась мысленно подготовить пламенную речь, то сейчас нужные слова нашлись в нужный момент как-то сами собой – когда мы уже подъехали к дому. Отстегивая ремень, я просто усмехнулась, констатируя:

- Значит, в магазин ты все-таки ехать не собираешься?

- Нет, не собираюсь, - со вздохом «как меня все это задолбало», Сашка тоже отстегнулся, откидываясь на спинку водительского сидения.

Я невозмутимо пожала плечами – другого ответа я, в принципе, и не ждала.

- Отлично, - по-деловому кивнула я, подхватывая рюкзак. – Тогда домой тоже не собирайся. Миш, идем!

- А? – очнулся ребенок на заднем сидении. И, с неохотой, но телефон с включенными мультиками все-таки отдал. – Иду. А куда?

- В магазин, - пояснила я, равнодушно выпрыгивая из машины. Так же преспокойно отстегнула и вытащила ребенка, обошла машину, вытащила щенка…

И такой же компанией мы пошли вдоль дома.

Как назло, пьяная зима вспомнила, что скоро уходить (по-честному, давно уже пора было) и решила сделать гадость напоследок в виде острого, ледяного и морозного ветра. Я чуть было не пожалела о принятом решении, и подумывала, что до завтра поход может подождать, и с голоду мы не помрем… Но, увидев фигуру приближающегося мужа, во мне, естественно, взыграла гордость.

Хрен вам, называется! Не знаю, зачем мне на самом деле это надо, но назло тебе я сделаю все и даже больше!

- Я смотрю, ты уже все решила? – только и поинтересовался супруг, пока Мишупсень штурмовал остатки снежной горы. Точнее, они с Локи этим занимались вдвоем, и честно не скажу, кто из них пока лидировал. Наверное, сугроб!

Ну не могут они пройти мимо нее, и все тут! Как видимо, и Сашка не может просто уйти, не оставив за собой последнее слово.

- А незаметно? – я вскинула брови. – Мне нужно объяснять, что зачем, почему и как? С меня хватит, Саш. Просто хватит. Отношения – это когда двое. А не когда я все тащу на себе.

- Нормально так, - ухмыльнулся муж, брякнув ключами от машины в руке. – То есть ты у нас самая бедная, самая несчастная, самая уставшая. А я как всегда нихрена не делаю!

- А это не так? - изумилась я и, пока еще спокойно. Хотя, если честно, этот разговор мне казался уже лишним и даже надуманным. Зачем? Вот зачем опять повторять то, что и так было говорено сто раз?

Или он думает, что я пять передумаю? Так это он зря.

- А ты скажи, что ты делаешь. Ты перечисли! Не можешь? А, знаешь, почему? Потому что ты вечно просишь «Саша сделай то, Саша, сделай это», а сама даже пальцем не пошевелишь! – все больше и больше распалялся мой благоверный, явно пытаясь спихнуть на меня ответственность и сделать меня козлом отпущения в этой истории. Снова!

Да сколько можно-то?!

- Да, прошу, - резко обернулась я к нему, чувствуя, как сдают нервы, и разойтись тихо уже, по всей видимости, не выйдет. Что ж, раз пошла такая пьянка, будем резать всю правду-матку сразу! – Естественно, прошу! Потому что я, мать твою, не робот и не автомат. Я живой человек, я девушка, в конце концов, и мне нужна помощь мужчины. Моего мужчины, понимаешь? Да, я сама могу сделать все. Везде съездить, за все заплатить, ребенка воспитать, денег заработать. Я даже могу собрать мебель, сделать ремонт и поменять всю сантехнику. Да, я это могу сама. И я это делаю. Только вот возникает вполне логичный и закономерный вопрос: а ты-то мне нахрена тогда нужен?!

Сашка промолчал. Конечно, а что можно было ответить на такой простой и, в общем-то, логичный вопрос?

Я только усмехнулась. Горько:

- Уходи.

Собственный голос звучал уже совсем бесцветно, почти беззвучно. С равнодушием, с перегоревшими эмоциями. Может, с каплей отчаянья… И все же, с тонной мрачной решимости.

Это как долбанный коктейль Молотова: вроде бездушное стекло, бесцветная жидкость и унылая серая тряпка. Но стоит только бросить, попасть в цель... Беги, народ. Просто беги и спасайся!

Вы же не Салемские ведьмы, чтобы вот так тупо, но гордо сгореть в необъятном пламени хрен его знает в каком лохматом году.

Однако, как оказалось, и костры Священной Инквизиции некоторым настырным индивидуумам особо не страшны.

- Кать, скажи, - меня жестко ухватили за рукав куртки веселенькой вырвиглазно-голубой расцветки, гордо именуемой «бирюзой», заставляя обернуться и посмотреть на него мутным от слез взглядом. – Я тебе реально не нужен?

Тьфу, козел. У меня же так линза сейчас выплывет, и я не только нормально ответить на вопрос не смогу, но и единственное, что умудрюсь озвучить, будет «Не разговаривай со мной, большое, размытое, говорящее нечто!».

Хотя, как мне кажется, он знал, что делал.

Прекрасно смог узнать, за такое-то время! Разговаривать с невидимым собеседником всегда легче, чем с человеком, с которым ты «вдруг» решила порвать все отношения. Бросить через плечо «убирайся» - это совсем не тоже самое, что сказать ему это же в глаза. Давние чувства, неловкость, воспоминания и все такое…

Они были. Раньше, когда-то!

А теперь в сердце одна пустота.

Извиняйте, как говорится, товарищ, любовь к вам давно сдохла, разложилась и покрылась веселой бело-зеленой плесенью. Дайте ей догнить спокойно, ироды!

- Да, - не смотря на промозглый ветер, ни как мне не помогавший, сумела сфокусировать зрение, и упрямо посмотрела в некогда родные, даже любимые голубые глаза. – Не нужен.

Мужчина же мой локоть не отпустил, не смотря на резкий отпор – видимо не ожидал такой правды. Я ведь раньше всегда молчала во время наших ссор, отмалчивалась, уходила от темы, переводила скандал в другое русло…

Не поймите меня неправильно, я никогда не подводила нас к расставанию. Просто все мои попытки найти мир и согласие шли откровенно лесом. Меня не хотели, и не собирались слушать, как и воспринимать всерьез. А я всеми силами пыталась добиться нормальных отношений, хоть разговором, хоть убеждениями, хоть слезами, хоть скандалом!

А тут… А, перегорело, наверное! Если меня не хотят слышать, да и никогда не собирались этого делать, свято уверовав в собственную непогрешимость, какого хрена я тогда должна тут распинаться?

Вон Бог, вон – порог. Чешите в прекрасное далеко, Ктулху ради!

- Ты уверена? – о, я знаю это выражение лица, не подсказывайте.

Сейчас начнет давить на жалость, на мораль, на чувства…

Где ж ты все-таки был с ними раньше, родной?

Слово люблю – сказать просто, но раз ляпнул, так соответствуй!

- Хватит! – резко одернула я, отвоевывая свою конечность, чувствуя, как окончательно сдают нервы.

Я все это уже проходила ни раз, и даже ни два, все наши диалоги знала наизусть, как и то, чем все это закончится. Но, знаете, что? С меня довольно, а тот хреновый сценарист, что все это время под копирку клепал каждый сюжетный поворот в сценарии моей жизни, пускай идет конкретно к черту!

Уволен без зарплаты, премии, расчета и месячного содержания!

- Кать…

- Оставь меня в покое! – резко выкрикнула, не обращая внимания на то, что у нашей неожиданной драмы могут оказаться невольные свидетели.

- Ты действительно этого хочешь? – мою вторую половинку (Четвернинку? Десятинку? Сотую… да я бы сказала тысячную!) чуть потряхивало. И в то же время он был серьезен, как никогда.

А я… а я, простите за мой французский, уже так заипалась за все это время, что тоже была серьезна, как никогда.

- Да. Просто оставь меня в покое, - рявкнула, чувствуя, как дернулась рука и меня чуть не снесло с места. И хоть я сама осталась стоять, нанесенные им, и его семьей обиды бодро поскакали во все стороны. - Моего невоспитанного ребенка, мою тупую собаку, и такую хреновую меня. Просто… ОСТАВЬ НАС В ПОКОЕ!

И, знаете, что? Он, наконец-то ушел.

Не стал больше спорить, давить на совесть, умолять остаться или, как всегда, пытаться выставить меня виноватой. Просто развернулся и ушел вдоль дома, скрывшись сразу за ним, в том направлении, где вроде стояла его машина.

А я…

Я не чувствовала ничего. Конечно, мороз щипал мокрые от слез щеки, видимость была нулевая… но на этом все. Ни любви, как говорится, ни тоски, ни жалости. Только, как маяк, пушистый помпончик на шапке моего мелкого чуда, все это время гордо покорявшего грязную снежную гору – остатки былой роскоши от минувшей зимы.

Легкости не душе тоже не было. Как и тяжести. Наивность – это, знаете, ни для матери-одиночки. Она у мне подобных не приживается с первого «мама, а давай ты мне киндер сейчас, а в комнате я приберусь потом?»!

Я знала, что это только начало. Это - не точка в наших опостылевших отношениях, это гребаное бесконечное многоточие, которые ни одному ластику, ни одному бритвенному лезвию ни под силу. Тут спасут только хорошие ножницы, да ярко пылающий камин…

Да и то, сию процедуру придется повторять регулярно!

И теперь, не смотря на все мои ожидания, меня ждет не лучшее, светлое будущее. А гораздо, гораздо…

- Ай, епт!! – только и успела пригнуться, когда в очередной раз рука дернулась, да с такой силой, что устоять на месте я не сумела. Ноги в ботинках, естественно, заскользили по льду на брусчаке бывшего тротуара, запнулись о торчавший из земли корень, и я благополучно грохнулась носом в те самые бренные останки сугроба.

Твердого сугроба, сцуко!

- Тьфу! – от души ругнулась, варежкой наскоро очищая резко побелевшее личико. А потом, бросив это гиблое занятие, горько хмыкнула, даже не пытаясь подняться, чувствуя, как по спине гарцуют четыре увесистых лапы собакена, все это время пристегнутого к поводку, намотанному мне на руку. – Ну, что за жизнь? И расстаться с мужиком нормально не дадут, и предаться печальке тоже…

Ответом мне стал порядком шершавый язык, интенсивно вылизывающий мою заплаканную морду, тем самым напрочь лишая меня макияжа и хоть какой-то возможности выглядеть нормально в глазах окружающих.

Уставшей морально, измученной, заплаканной, заколебавшейся. Заработавшейся, брошенной, но при боевой раскраске всего фейса!

А, пофиг. Будем надеяться, что бывший мейк-ап собака слижет равномерно, и в таком виде я даже за приличного человека в магазине сойду. В конце концов, кто там ко мне сильно присматриваться-то будет, в конце последнего выходного?

- Мама, я писать хочу! – разрушив все мои надежды на быстрый и безболезненный поход за всем необходимым к нехитрому ужину на одно (уже) рыло, раздался позади меня радостный детский голосок.

- Да, блин! – только и сумела выдавить из себя, роняя окончательно уставшую морду лица обратно в ледяной сугроб, к вящей радости лохматого щенка в четырнадцать килограмм весом, снова бодро запрыгавшего по моей щедро предоставленной спине.

Чувствую, ближайшее время у меня будет веселым, как никогда…

Естественно, ни в какой магазин мы не пошли.

Ввалившись много лапным и много ножным комком в пустую квартиру, начали в ускоренном темпе раздеваться – мелкий уже приплясывал от нетерпения. Рядом крутился бодрый до безобразия Локи, опутывая нас поводком. Через пару минут, наконец, удалось распутаться, раздеться и раскидать всех по пунктам назначения. Ребенок, на ходу снимая подштанники ринулся в туалет, собакен интенсивно глюкал воду из миски на кухне. А я…

А я осталась посреди коридора, оглядывая безобразие вокруг. Длиннющий поводок (нафиг я купила семиметровый??) свернулся в змеиный клубок хуже наушников, куртка ребенка свисала с банкетки, штаны на подтяжках томно прикрывали тумбу для обуви, сама обувь хаотично валялась везде, а моя верхняя одежда сиротливо прикорнула в лужах талого снега. Который плавной цепочкой следов мигрировал в сторону пищеблока вслед за пушистым безобразием, именуемый именем скандинавского бога!

И вот тут-то я поняла, что мои нервы немного того. Сбрендили!

Хотелось, конечно, как в турецких сериалах, картинно сползти по стене, кусая губы до боли, роняя огромные слезы, беззвучно страдая и плача под красивую музыку… Естественно, получилось только не эстетично брякнуться посреди бардака и грязи, крепко шлепнув ладонью по лбу, изобразив самый красноречивый в моей ладони фейспалм.

Я честно пыталась еще матюгнуться облегчения ради, но вовремя прикусила язык – за открытой дверью туалета сидело маленькое записывающее устройство, у которого сразу в глазах появится надпись «информация успешно сохранена, обновление установлено!».

И пришлось мне молча ликвидировать весь хаос… Только теперь, в силу объективных причин, это давалось тяжело: на плечах бетонной горжеткой повисло ощущение того, что теперь в этом бардаке я теперь буду одна. Всегда! Пожизненно!

- Мам, а папа не придет? – естественно, грусть-тоску лютейшую прервал появившийся и полегчавший на энное количество жидкости киндер, на ходу натягивая штаны.

Я вздохнула:

- Нет, зайка. Не придет.

И я уже хотела притянуть его к себе, уткнуться в лохматую макушку, обнять покрепче, успокоить себя и его, толкнуть проникновенную речь, мол, фигня в семье случается. Но…

- Ну и ладно, - невозмутимо пожал плечами ребетёнок, убрал свои ботинки в тумбу, куртку сунул в шкаф и невозмутимо поволок штаны в свою комнату – убирать.

Немая сцена…

Но в итоге, вместо того, чтобы сериально-картинно рыдать я, совершенно по-русски, громко и заразительно ржала!

И смех и грех, ей-богу.

Остатки (или останки?) вечера прошли куда спокойнее. Мы ликвидировали беспорядок, протерли коридор и лапы Локи, перекусили сами и накормили животину. После чего устроили грандиозный заплыв в ванной, шлепнув туда остатки пены и почти все резиновые игрушки. Пораскинув усталым мозгом, я еще и решилась на запрещенку – выдала малому папину пену для бритья. Восторгу было!..

А самое главное, Мишутку отсутствие отца не нагнетало от слова вовсе. Весь час ванной, стрижка ногтей, чистка ушей, пижамные одевашки, чтение сказки и даже укладывание спать ни разу не были перебиты гнетущим вопросом на тему, где же шляется наш папаня.

Честно? Я боялась того момента, когда придется объяснять суровую, но необходимую правду. Однако понимала – назад дороги нет. Возвращаться в долголетнюю каббалу я не собиралась и не буду, хватит уже. Решение было принято окончательно и бесповоротно!

И все равно, что-то сосало изнутри. И только когда ребенок уснул, а я оказалась на кухне одна, я принялась заниматься рефлексией и самокопанием. Достаточно быстро я поняла, от чего же так паршиво на душе.

Было жалко. И себя, и наш брак, и бесцельно прожитые годы. Да и страшно было, честно сказать. Как без этого? Я же не супер-мама и не сверх человек, чтобы у меня было все-все схвачено и все контролировалось. Это же не возможно!

Хотя, с другой стороны, не будет ничего такого, чего бы я не делала раньше. Да, придется еще и в сад возить самой, но это уже детали. Иной вопрос, конечно, с жильем…

И вот тут-то я начала грустно ржать. А потом вовсе не удержалась и плеснула себе в бокал мартини из заначки. Как красиво и продумано, однако, поступили мои любимые родственники! Да, они купили нам с мужем квартиру, в которой мы живем. Вот только… кто б на нас ее оформил? Черт, да это же гениально!

При разводе мне не достанется ни-хре-на. Весело, правда?

Да, в принципе, нафиг все, пускай пользуются. Пусть к бабушке я не могу съехать: во-первых, далеко, во-вторых, после больницы ей явно будет не до нас, у меня все равно остается своя жилплощадь. Небольшая, выданная мне когда-то давно государством. Придется, конечно, попросить квартирантов съехать, но что делать? До окончания договора аренды еще два месяца, нужно будет всем дружно потерпеть. С машиной, опять же, надо что-то думать…

- А, нафиг, - махнула рукой, залпом допивая сладковато-приторный вермут, и отставляя стакан. Погружаться еще больше во всю эту котовасию, мысленно переезжать и расписывать свои дальнейшие планы не хотелось. Недолго и в депрессию впасть!

- Тяв!

- Чего? – округлила я глаза, глядя на пришлепавшего ко мне Локи, которому тоже давным-давно было положено спать. Но не тут-то было! Беспечный щенок сидел передо мной, глядя внимательными голубыми глазищами и интенсивно долбил по линолеуму хвостом-метелкой. И при этом, из его зубов в коридор змеился все тот же поводок…

- Да ладно? – машинально взглянув на часы, я округлила глаза еще больше. – В смысле, час ночи?

Оказывается, я думы думала не пять минут, не десять, и даже не полчасика. А часа три на это бесполезное дело угробила! Еще и забыла совершенно, что в это время собака привыкла гулять.

Черт! И что теперь делать?

Я заметалась по квартире. Мишутка, естественно, уже крепко спал, сладко сопя в мою подушку, Локи, перебравшись в коридор, тихо скребся в дверь… Выбор был невелик. Нарушать порыв маленькой собаки не хотелось, менять мокрую пеленку в коридоре – тоже! Как и сбивать процесс приучения к улице. Но как оставить спящего ребенка одного?

Да, он уже большой. Да, можно предупредить. Бытовая химия высоко спрятана, до нее даже с табуретки не достать. На всех окнах стоят блокираторы на ключе (да будет процветать Али-экспресс!), а спичек дома отродясь не водилось… И все равно – страшно!

В конце концов, Локи издал совсем уже жалобный тявк и я сдалась. Быстро нацепила свитер, теплые штаны, и пошла предупреждать ребенка. Растолкать его удалось далеко не сразу:

- Миш… Ну Миш!

- М? – наконец, это чудо открыло сонные глазки.

- Я пойду с Локи прогуляюсь. Ты побудешь немного один?

- Ладно, - от души зевнул великодушный ребенок, переворачиваясь на другой бок. – Дай только зайчика…

- На, зайчика, - чувствуя себя самой отвратительной матерью на свете, я сунула ему свою любимую игрушку. – Свет в коридоре включить?

- Угу, - согласился Мишупсень, засыпая в очередной раз. И таки это придало мне нереальное ускорение!

На улице мы были уже через минуту. Я решила далеко не ходить, а быстренько оббежать кусок аллеи около дома напротив. Локи был немного недоволен темпом, но все свои собачьи дела делал исправно. Только один раз я дала ему занырнуть в сугроб для удовольствия, и то, пока пихала наушники в уши и включала любимое радио – голос совести заглушить.

На всю прогулку ушло от силы минут пять-семь, ну, может, десять. На улице было тихо и достаточно тепло, а еще очень безлюдно. Нам оставалось пройти мимо последнего подъезда, перейти через пешеходный переход и мы бы оказались дома… Но вдруг щенок резко дернулся в сторону.

- Локи, все, пойдем, - зашипела я на него, пытаясь на буксире утянуть за собой. Не тут-то было! Мелкий пушистый ледокол тянул меня в очередной сугроб сбоку от подъезда, да с такой силой, что я чуть не брякнулась. Он как будто озверел, упирался всеми лапами, но упрямо тянулся в одну и ту же точку. И никакие одергивания и ругань на него не действовали.

Блин, да что с этой собакой не так? Там что, тухлятина под снегом?

В конце концов, Локи дернул меня так сильно, что из уха вылетели наушникк. И тут я услышала это… Посреди пустынной аллеи, во втором часу ночи, доносившийся словно из ниоткуда, самый настоящий детский плачь!

- Что за хренотень? – я встала, как вкопанная, не поверив собственным ушам. Меня что, настолько загрыз голос разума, что начались натуральные глюки? – Локи, в чем дело?

Щенок, вместо ответа, снова потащил меня за подъезд. Пришлось идти, что еще оставалось делать? Благо было недалеко – через пару-тройку метров хась остановился как вкопанный, тявкнул и принялся интенсивно разгребать снег, имеющий странную форму. Слабое детское «помогите» стало слышно куда отчетливей…

Естественно, я запаниковала!

Снег смахнули быстро, его было немного, будто просто свалился комок. А под ним оказалась то ли фанера, то ли картонка, сломанная, мокрая и искривленная. А вот под ней… Под ней оказался канализационный люк, абсолютно открытый. И именно оттуда я слышала голос!

- Да ну нахрен, - тихо ругнулась, дрожащими от волнения и страха руками включая на телефоне фонарик и наклоняясь в черную бездну. – Есть, кто живой?

- Да! – послышался слабый мальчишеский голосок. И ему вторил другой, мужской, искаженный, но до странного знакомый…

- Здесь! Можешь помочь?

Оттолкнув взбесившегося Локи, я заглянула еще глубже… И чуть не свалилась вниз!

Из горла от потрясения вырвалось только сиплое:

- Охренеть… Ты-то там откуда?!