Песнь Огня

Глава 17 Место встречи

Баржа Бомена и Кестрель вышла в открытое море. Навстречу тут же задул северный ветер, горизонт спеленали свинцово-серые тучи.

– Хо-хо! – обрадовался Альбард. – Представление начинается!

За бортом выросла огромная волна и со страшным треском швырнула баржу к берегу. Оглушенные Бомен, Кестрель и Попрыгунчик выскочили из каюты и увидели, что Альбард стоит на палубе, широко расставив ноги и раскинув руки.

– Смелей! Это все, что вы можете?! Мы еще посмотрим, кто кого! Мне нечего терять!

Альбард повернулся к спутникам, его глаза горели.

– Они не пускают нас на остров!

Объяснять подробнее было некогда. На баржу катилась вторая волна, еще выше первой. В небе раздалось тихое ворчание, которое переросло в оглушительный удар грома. Волна подбросила баржу в воздух. Ни слова не говоря, Попрыгунчик, Бомен и Кестрель приподнялись на несколько футов над палубой. Альбард остался на барже, не обращая внимания на сильнейшую качку.

– Трусы! – крикнул он. – Дезертиры! Зеваки!

Когда все опустились на трясущуюся палубу, Альбард схватил Бомена за руку.

– Мальчик! – проревел он. – Это мощь! Сила! Она тебе не нужна?

– Я не хочу, чтобы меня разорвало на куски!

– Боишься?!

– Да, боюсь.

Баржа сильно накренилась, и Бомен схватился за крышку люка, чтобы не упасть в море.

– Овладей страхом! – крикнул Альбард. – В страхе сила. Найди ее и возьми себе!

Попрыгунчик наблюдал за Боменом, странно усмехаясь. Рядом стояла Кестрель, готовая сражаться со штормом, и тоже как-то странно смотрела на брата. Бомен понимал: от него чего-то ждут. Но чего? А шторм совсем разбушевался, вот-вот потопит баржу.

Овладей страхом. Как?

Трррах! Снизу, будто китовая спина, ударила волна, и нос баржи взмыл в небо. Бомена подбросило в мокрый от снега и брызг воздух…

– А-а-а-а! – закричал он. Потом громче, пропуская через себя песню панического страха:

– А-А-ЙА-НА-ЙА-НА-ЙА-НА-А-А-А-А-А!

Дрыгая ногами, как пловец, который выныривает из воды, Бомен не дал себе упасть и взлетел. От крика ему было щекотно и жарко. Он парил в сердце грозовой тучи, крутясь веретеном, и выкрикивал длинные бессмысленные слова. Он упивался смертельной силой шторма и дрожал от страха и ярости. Молния вспорола небо, за ней раздался гром, который оглушил Бомена подобно удару молота. Раскинув ноги и руки, Бомен позволял шторму трепать себя, как кусок ткани, одеяло или парус. Он раскрылся и стал шире шторма, охватил его, свернул, скрутил в узел. Юноша пел шторму, обнимая его всем телом, пленяя, скручивая, собирая силу…

– Молодцо-о-ом! – донеслось с палубы.

Альбард смотрел, как ученик летает в шторме, и голос бывшего Доминатора дрожал от гордости. Попрыгунчик и Кестрель с улыбкой следили за Боменом. Наконец ярость неба спала, и Бомен незаметно для себя опустился вниз, на палубу. Баржа плыла по спокойному морю в сторону Сирина.

– Шторм кончился?

– Кончился? Нет! Ты его съел! Ты набил себе громом живот! Если пукнешь, будет ураган!

Альбард зашелся смехом.

– Это правда? – спросил Бомен Попрыгунчика.

В ответ тот протянул руку. Когда пальцы Бомена приблизились к его руке, между ними проскочила ярко-голубая искра. Юноша от неожиданности отдернул руку.

– Теперь сила шторма в тебе, – объяснил Попрыгунчик.

– Дай мне, Бо.

Кестрель подошла к Бомену с тем же странным выражением глаз. Впрочем, сейчас все казалось ему странным. У локтя, где сестра коснулась брата, затрещали искры.

– Обними меня.

Бомен обнял Кестрель, и везде, где их тела соприкасались, он чувствовал дрожь, а Кестрель – болезненно-сладостные уколы пульсирующей силы. У Кесс перехватило дыхание, но она не отстранилась, пока не вобрала в себя все, что брат мог дать. Лишь тогда близнецы разжали объятия, хотя глаза друг от друга так и не отвели.

Я все могу, Кесс!

Кестрель ничего не ответила. Там, где она коснулась Бомена, кожа горела огнем, потом начала остывать. Жар будто перелился в серебряный кулон, и голос Поющей башни больно жег тело.

Вместе со штормом пропали тучи, в темном небе засветила луна. Впереди показался Сирин – каменистый остров-холм, увенчанный кольцом стен без купола или крыши. Баржа медленно вошла в небольшую гавань.

Альбард первым ступил на берег.

– Сирин! – прокричал он. – Вот тебе! – И шумно помочился на камни.

Бомен и Кестрель сошли следом. Они щурились, пытаясь рассмотреть таинственный остров, о котором так давно мечтали: пустынные склоны, корявые оливы…

Дымок был глубоко разочарован.

– Зачем я учился летать? – пожаловался он. – Чтобы болтаться над этой скучной скалой?

– Нас ждут, – произнес Попрыгунчик и повел своих спутников на холм, по обыкновению то подскакивая, то останавливаясь.

– О боги! – простонал Альбард. – Ты что, не можешь не скакать?

– Ты бы хотел, чтобы я ползал?

– Да!

Попрыгунчик пополз, причем так медленно и комично, что Альбард разозлился еще больше.

– Ладно, хватит! Иди как хочешь!

– Прыгай, Попрыгунчик! – радостно пропел человечек.

Вскоре маленький отряд поднялся на вершину холма. Перед ними стоял замок Певцов с окнами-арками, через которые просвечивали залитые лунным светом облака. У входа в каменное кольцо, как чернила, сгустилась темнота.

– Полагаю, все уже в сборе, – неожиданно глухо сказал Альбард.

– Все, кроме нас с тобой, – отозвался Попрыгунчик.

– Кто запевает?

– Ждут нас.

– Нет, пузырь! Тебя, не меня. Я бросил Сирин, – голос Альбарда зазвучал еще тише, – а мальчик готов к последнему испытанию. Мой труд завершен.

– Не совсем.

– Я лишился силы.

– Ветер тебя понесет.

– Что ж… – Альбард расправил могучие плечи и тряхнул непокорной седой гривой. – Мальчик, дай я тебя обниму!

Бомен подошел к нему, и Альбард крепко обнял худощавого юношу.

– Я полюбил тебя, как только увидел. Ты знал об этом?

– Нет, – ответил Бомен.

– Да, люди никогда не видят самого главного! А ведь это правда. Я был готов умереть, чтобы ты остался в живых. Об этом ты догадывался?

– Нет…

– А ведь так оно и было. – Альбард вздохнул и поцеловал Бомена в лоб и щеки. – Живи за меня, мальчик.

– Но я…

– Эй, эй! Делай, как велено! Не из страха, потому что теперь меня никто не боится, так хоть из жалости. Когда-то я был Доминатором. И создал целый мир.

– Нас ждут, – напомнил Попрыгунчик и вошел в высокий дверной проем без двери, в темноту. Альбард, Бомен, Кестрель и кот Дымок последовали за ним.

Все произошло неожиданно. Только что они ступали по траве, и вдруг земля ушла из-под ног. Попрыгунчик и Альбард не произнесли ни звука. Бомен почувствовал, что падает, инстинктивно раскинул руки, как крылья, – и ничего этим не добился. Лишь какое-то время спустя он вспомнил, чему его учили, остановился и даже успел поймать Дымка, который, растерявшись, чуть не упал камнем вниз.

Кестрель приземлилась позже и, к удивлению брата, так легко, словно переступила через порог. Кот заерзал и выскользнул из рук Бомена, но тут же замер, выгнул спину и ощетинился.

Они оказались в пещере, в которой протекала подземная река. Постепенно глаза привыкли к слабому лунному свету. В тени, как призраки, стояли сотни Певцов со скрещенными руками и открытыми глазами, хотя по выражению лиц было ясно, что они ничего не видят и не слышат. Их ноги были босы, тела прикрывала одежда из грубой материи, головы и плечи присыпало пылью. Мужчины и женщины разного возраста и телосложения ожидали, когда их разбудят и позовут в последнее путешествие.

Альбард задрожал, упал на колени и поник головой.

Бомен смотрел на Певцов. Привыкая к темноте, он замечал все новые и новые фигуры. Тысячи людей.

– Чего они ждут?

– Прихода потомка Аиры.

«Моего прихода!» – подумал Бомен. Хотя многое оставалось неясным, он не испытывал страха. Скорее радостное волнение: наконец настал миг, к которому он готовился всю жизнь.

Кестрель ощущала настроение Бомена и радовалась за брата. В ее собственной душе радости не было – только грусть, пронзительная грусть, как-то связанная с серебряным голосом, который по-прежнему жег ей грудь.

– Подойдите к гробнице, – тихо произнес Попрыгунчик. Посреди пещеры высились каменные колонны с узорным верхом. Бомен и Кестрель пробрались мимо немых и недвижных фигур и подошли ближе. Сначала близнецы подумали, что на каменной подставке ничего нет, но вскоре в слабом серебристом свете различили иссохший труп: кожу, пергаментом обтянувшую кости, фаланги пальцев, сцепленные над ребрами, череп с зияющими глазницами.

– Ваш предок, – прошептал Попрыгунчик. – Пророк Аира Мантх.

Бомен и Кестрель встали по бокам гробницы, глядя на старые кости и не чувствуя ни особого почтения, ни страха. Только серебряный голос Кесс нагрелся так, будто собирался прожечь дыру в одежде.

Бомен вспомнил первые строки Утерянного Завета: «Дитя моих детей да пребудет с вами в последний час, ибо так я вновь обрету жизнь и вновь ее покину».

Бомен понял, что нужно сделать, и протянул руку. Краем глаза он заметил, что Кестрель делает то же самое. Это удивило его и обрадовало.

Всегда вместе, – молча сказала Кестрель.

Попрыгунчик замер и посерьезнел, глядя, как руки близнецов опускаются и вот-вот коснутся тела пророка.

Ничего! – пронеслось в голове Бомена, когда оба дотронулись до высохшей кожи. – Я ничего не чувствую! Это просто человеческие останки.

Ничего не ощутила и Кестрель.

И вдруг что-то изменилось. Все началось с усталости, которая переросла в слабость. Закружилась голова. Бомен пошатнулся и чуть не упал.

Что это, Кесс?

Он забирает у нас силу.

Кестрель ясно чувствовала, как из нее высасывают силу – медленно, неумолимо, безостановочно. Очень скоро, если не отнять руку, мертвое тело высосет ее без остатка.

Он забирает жизнь, – сказала она.

Пусть, – ответил брат.

Бомен ослаб настолько, что уже не мог стоять и опустился на колени, и все же руку не убирал. Голова юноши бессильно склонилась над мертвецом в каменной колыбели. Пару мгновений спустя упала Кестрель.

Попрыгунчик наблюдал за ними, не двигаясь. Близнецы стояли на коленях, склонив головы над скелетом, и почти не дышали. Оба потеряли сознание.

Певцы, находившиеся ближе к гробнице, начали просыпаться. Глаза заморгали, лица ожили. Один поднял руку и почесал щеку. Другой переступил с ноги на ногу. Тихий воздух пещеры наполнился шелестом дыхания. Пробуждались все новые и новые люди. Наконец первые запели. Это была тихая песня без слов, похожая на шум летнего дождика над озером, – шепот, а не песня. Альбард молча встал и запел с остальными.

Вскоре проснулось все племя. Тысячи Певцов шевелились, потягивались, вдыхали полной грудью и вступали в общий хор.

Звуки пения вернули к жизни Бомена и Кестрель, раскрыли им глаза и заполнили уши. В близнецов влилась гораздо большая сила, чем та, которую у них забрали, – сила всего народа Певцов. Недоуменно моргая, брат и сестра встали и огляделись. На них смотрели тысячи пар спокойных и всепонимающих глаз.

– Время пришло, – сказал Попрыгунчик.

Его голос снова изменился, но на этот раз все, кто его слышал, поняли – это и есть его истинный голос. Глаза Попрыгунчика были мудрыми и проницательными. Альбард с улыбкой смотрел на него и пел. На лице бывшего Доминатора отражался покой, которого он не знал многие годы.

«Ага, пузырь! – думал он. – Выходит, ты среди нас первый!»

Альбард вспомнил о своей глупости – смутно, словно все осталось в далеком прошлом. Ему не было стыдно или горько из-за своих ошибок: теперь он знал, что Певцы никогда не забывали о нем и что он тоже по-своему исполнил долг. Альбард приготовился к освобождению, желанному для всех Певцов, – к песни огня, к вихрю наслаждения.

Дымок, взъерошив шерсть на спине от страха перед непонятным, осторожно пробирался между Певцами. Он искал человека, которого когда-то знал, и наконец нашел. Сложив руки и подняв лицо к небу, он пел песню без слов, которая плыла по огромной пещере. Древесный отшельник с лицом, похожим на собачью морду.

– Что тут происходит, а? – обратился Дымок к бывшему другу и спутнику.

Тот ничего не ответил и даже не опустил глаз. «Как всегда, не слышит», – подумал Дымок, но, посмотрев на знакомое некрасивое лицо, вдруг почувствовал, как сильно любит его. «Как я раньше этого не замечал? – удивился кот. – Мой отшельник такой красивый!»

– Отшельник! – крикнул он. – Ты красивый!

Человек услышал мяуканье, посмотрел вниз и, продолжая петь, улыбнулся. Дымок поднялся в воздух и дважды облетел вокруг друга, хвастаясь новым чудесным умением. Отшельник пел и с улыбкой смотрел на кота. Тут Дымок понял, что его полеты не больше чем развлечение, а вот вокруг происходит настоящее, великое чудо, и отшельник – часть этого чуда. Дымок тихо спустился и, как обычный кот, потерся о ноги друга, обвил их хвостом и замурлыкал. Обычно проявлять подобные знаки преданности кот не любил – однако сейчас ему хотелось, чтобы отшельник понял. Теплом своей пушистой серой шкурки и лаской гибкого тела Дымок будто говорил: «Я был с тобой счастлив, когда мы вместе жили на дереве». И отшельник, погладив его, отвечал: «Я тоже, Дымочек». Песня изменилась, стала громче и быстрее. Бомен и Кестрель молча стояли рядом с Попрыгунчиком. Певцы начали подниматься в воздух. По одному, по двое, по десятеро они вылетали из залы на поверхность земли. Попрыгунчик опять стал другим: очень старым, даже древним, мудрым и добрым.

– Пора завершить песнь.

Тихий голос Попрыгунчика прозвучал прекрасной музыкой, частью общей песни. Бомену показалось, будто он все это уже слышал и знает, что ему скажут и что он должен ответить.

– С вами должен пойти потомок пророка.

– Я вижу двоих потомков, – ответил Попрыгунчик.

– Должен пойти я, – сказал Бомен. – Меня избрали. Меня обучили. И Кесс это знает.

Наконец заговорила Кестрель.

– Нет, – с тяжелым сердцем сказала она. Серебряный голос жег кожу все сильнее. Бомен решил, что сестра не хочет его отпускать.

– Кто-то должен пойти, Кесс.

– Кто-то, – ответила Кестрель, – но не ты.

– Не я?!

До Бомена начал доходить смысл происходящего. Он повернулся к Попрыгунчику. Маленький старичок невозмутимо слушал.

– Скажи ей, – начал Бомен, – скажи ей, что это я должен пойти с вами в огненный ветер!

– С нами пойдет один, – сказал Попрыгунчик. – Тот, в котором пророк возродится и снова умрет.

– Это я! Так должно быть!

– Нет, – грустно прервала его Кестрель. – Извини, Бо.

– Извини? Что значит «извини»?!

Бомен чуть не плакал от злости, растерянности и обиды. Почему Кестрель так говорит? Она же знает, что он готовился к этому всю жизнь! Зачем же его учили? Зачем дали силу?

– Не мешай мне, Кесс!

Конечно! Как он раньше не догадался? Кестрель хочет удержать его не из любви, а из зависти. Она знает, что огненный ветер, который называют вихрем наслаждения, – единственная настоящая награда, и хочет ее получить. Но у него тоже есть сила! И если нужно, он применит всю свою мощь. Ради великого дела племени Певцов.

– Кесс, не мешай мне!

Брат! Неужели ты не понимаешь?

Бомен уловил в мысленном голосе сестры грусть и жалость. Это вывело его из себя. Всю жизнь Бомен боялся, а Кестрель командовала. Он переживал, а она действовала. А теперь Кестрель не может смириться с тем, что командует брат, что он стал сильнее.

Кругом поднимались в воздух сотни Певцов, пока огромная пещера не опустела. Песня улетела вместе с Певцами и волнами доносилась сверху. Медлить было нельзя.

– Я должен идти, – сказал Бомен. – Они ждут меня.

Я люблю тебя, Бо.

Нежные слова разозлили Бомена. Он попытался мысленно оттолкнуть сестру: не ударить, а просто показать, что пора расставаться.

Удар не сдвинул ее с места.

Бомен толкнул сильнее. Кестрель казалась тяжелой, невероятно тяжелой. Он встретился с сестрой глазами и понял, что она сопротивляется изо всех сил.

Не вынуждай меня, Кесс…

Перестань, – ответила она. – Успокойся.

Я не хочу делать тебе больно, Кесс. Только не мешай.

Бомен сконцентрировался, чтобы сломить ее защиту. Он думал, что под таким натиском сестра рухнет на колени, а та даже не дрогнула. Потом, к ужасу Бомена, Кестрель нанесла ответный удар. Юноша зашатался.

Кесс! Не сопротивляйся! Я не хочу тебе делать больно.

Ты и не сможешь, Бо.

Зачем это все?

Чтобы ты понял.

Кестрель снова ударила. Бомен опять зашатался и отступил. Слезы брызнули из глаз. Ему было не больно, а обидно. Бомен повернулся к Попрыгунчику и увидел, что тот смотрит на них так, словно ожидал случившегося.

«Вот оно! – подумал юноша. – Мое последнее испытание! Я должен все потерять и всего лишиться. Даже сестры, моей второй половины. Я должен быть свободен, чтобы сделать то, ради чего родился».

Вооружившись этой мыслью, Бомен собрал в кулак всю силу и обрушил удар на Кестрель. Сестра пролетела через всю пещеру и врезалась в каменную стену напротив. Бомен заставил себя не двигаться и тихо пропел свою песню, чтобы пополнить запас силы.

Кестрель встала и не спеша пошла к брату.

БАБАХ! Ударной волной Бомена подбросило вверх. Падая, он едва успел зависнуть над землей.

Бомен встал на ноги и сразу же направил в сторону Кестрель мысленный удар. Она встретила его стеной силы и нанесла ответный. Бомен отразил его и ударил еще и еще, пытаясь разбить стену Кестрель, однако сестра оказалась гораздо сильнее, чем он думал. Тогда Бомен сменил тактику и, собрав силу в узкий луч, начал сверлить защиту Кесс, чтобы пробраться в нее и подчинить себе. Однако вместо того, чтобы сопротивляться, Кестрель мгновенно поддалась. Бомен с разгона рухнул в ее разум, сквозь завесу тоски, страха, ярости и любви, сквозь любовь к себе самому в самый потаенный уголок, до сих пор ему неведомый, в место, где царила полная тишина.

На этом атака Бомена закончилась. Не с кем было драться, некого подчинять, некого брать в плен. В плену оказался его собственный ум, ослепленный злостью и жаждой власти. Бомен понял, что бороться с сестрой так же бессмысленно, как пытаться передвинуть океан или ранить небо.

Так должно быть, брат. Теперь ты понял?

Кестрель нежно выпустила брата из своей тихой крепости.

Пойду я, – сказала она. – И погибну тоже я.

Бомен оглянулся. Все Певцы улетели, кроме Попрыгунчика. Правда, они оставались где-то поблизости, потому что песня еще была слышна. Бомен почувствовал на губах что-то соленое: слезы текли по щекам. Он услышал собственный голос, растерянный и испуганный:

– Я бы отдал тебе всего себя.

Так и будет.

– Что мне теперь делать?

Возвращайся к нашему народу. Ты им нужен.

Бомен хотел спросить зачем, но слова застряли в горле. Тогда Попрыгунчик сказал неторопливо и ласково:

– Ты – место встречи.

Место встречи? Странное выражение, хотя вроде бы и знакомое. Бомен никогда его не слышал и все-таки понял. Понимание пришло мгновенно, будто вдруг перед ним открылась дверь, а за ней – нежданная дорога, новое будущее.

Конечно! Людям нужно место встречи. Разве он не потомок пророка, обученный Певцами? И разве его не тронула Морах? Бомен – место встречи страстей человечества, надежд и страхов, доброты и жестокости. Его судьба – быть не спасителем, а спасенным.

Понимание яркой вспышкой осветило простую истину: вот зачем он в детстве попал в Чертоги Морах! Краткое упоение властью и постыдная слабость, воспоминание, которое навсегда осталось с ним, добровольный и постыдный союз с миллионом глаз Морах – вот что оказалось единственной и самой важной целью его путешествия. Не спасение Араманта, города, который так и не удалось спасти. Не возвращение голоса Поющей башне, которую все равно сожгли. Все, что осталось от этого опасного путешествия, – серебряный голос у Кестрель на шее и отметина Морах в душе Бомена.

Бомен чуть не рассмеялся вслух.

«Сирин будет следить за тобой». Так было написано на древней карте. О, они мудры, эти Певцы! Их не беспокоила судьба старой деревянной башни. Они закинули невод на более крупную рыбу: воспитали новое поколение, которое отстроит мир после огненного ветра.

«Сначала ты будешь разрушать, потом править».

– Я – место встречи!

Попрыгунчик увидел, что обучение подошло к концу.

– Мы дали тебе все, что могли. Не подведи нас.

Кестрель слышала мысли брата и поняла все вместе с ним.

Она достала из-за пазухи серебряный голос. Кулон еще жегся, но не больно. «Вот для чего мы нашли голос, – подумала Кестрель. – Не для Поющей башни. Для того, что происходит сейчас. Для того, чтобы привести меня к огненному ветру».

Кесс посмотрела на брата. Его щеки блестели от слез. Сверху доносилась песня Певцов.

– Они ждут меня.

Попрыгунчик, похожий сейчас на доброго дедушку, наклонил голову и, ничего не говоря, взлетел, чтобы брат и сестра могли перед расставанием побыть наедине.

Бомен не знал, что сказать.

– Я не могу жить без тебя, Кесс!

Он не просил ее остаться, потому что все понял. Он просто говорил, что думал.

– Кесс, если ты умрешь, умру и я.

– Но если ты останешься в живых, я буду жить.

Сестра подошла к брату близко-близко. Бомен склонил голову, и близнецы долго стояли молча, соприкасаясь лбами. Так они с самого детства делились друг с другом своими страхами и снами.

– Я никогда тебя не брошу, – сказала Кестрель. – Загляни в меня!

Бомен погрузился в душу сестры так глубоко, как никогда. Сестра открылась ему навстречу, растворяясь. Бомен потерялся в Кестрель, не найдя ее, – да и где искать? Она исчезла. Перед ним стояло тело сестры, он мог ее обнять, но саму Кестрель, все, что он о ней знал, Бомен больше не видел.

– Кесс! Где ты?

– Тут, Бо. Тут.

Бомен обернулся и сам себя отругал за глупость: разве она могла быть сзади?

– Где?

– С тобой!

И Бомен нашел сестру – так близко, что не увидеть и не дотронуться. Она смотрела на мир вместе с братом.

– Теперь нашел?

Говорил его собственный голос и одновременно вроде бы Кестрель. Бомен видел перед собой улыбающееся лицо любимой сестры и в то же время видел себя ее глазами.

– Да. Нашел.

– Мы вместе, – произнес голос Кестрель, который принадлежал и ее брату.

Ему ответил голос Бомена, часть его сестры:

– Всегда вместе.

Держась за руки, близнецы взлетели к луне и опустились на остров Сирин. Все склоны холма заполнили тысячи Певцов, так что казалось, будто остров состоит из толпы мужчин и женщин. Все смотрели на запад, в сторону далеких гор; песня с каждым мигом крепчала.

Пока Бомен и Кестрель были в пещере, ночь незаметно ушла. На востоке забрезжил зимний рассвет. Певцы стояли и ждали. Наконец пришел ветер, тронул их за полы одежды, зашумел листвой олив.

– Пора, – произнес Попрыгунчик.

Разом, как огромная стая птиц, Певцы поднялись в воздух и на крыльях ветра полетели на запад, на большую землю. Кестрель, Бомен и Дымок отправились следом. Поток людей в простых одеяниях скользил над волнующимся морем к берегу. Певцы пели на лету, и ветер срывал песню с губ. Что ж – они пели не для того, чтобы их слышали, а чтобы измениться самим.

Бомен наконец осознал: его жизнь не здесь. Больше сказать было нечего. Когда люди прощаются, наступает миг, когда остается только расстаться.

– Дымок, ты со мной?

Бомен развернулся, последний раз посмотрел на Кестрель, последний раз помахал ей и стрелой полетел на север, к горному перевалу. Дымок замешкался, загребая лапами воздух и сердито мяукая:

– Подожди!

Певцы не обратили на них внимания. Пришел ветер, началось последнее путешествие. Они смотрели на горы и думали о песне. Лишь Альбард, бывший Доминатор, обернулся и проводил взглядом Бомена, пока юноша не скрылся из виду.