Песня любви

Глава 27

Этим утром Бьорну удалось поймать в силок маленького кролика, и вскоре его тушка жарилась на самодельном вертеле над костром. Капли жира шипели, падая в огонь, и наполняли воздух вкуснейшим ароматом. Они ждали Орнольфа уже несколько дней. Они, Бьорн и Рика, сидели на своем островке и надеялись, что уже вот-вот их спутники притащат сюда «Валькирию», обогнув Аэфор.

Все это время любовники ни в чем не нуждались, Бьорн рыбачил на мелководье с самодельной острогой и ловил силками мелких зверьков. Рика собирала съедобные клубни и ягоды, Река, чуть не убившая их на коварном пороге, теперь обеспечивала их едой. И еще они «вдоволь пили из рога любви». Рика улыбалась, повторяя мысленно это поэтическое выражение, которое часто употребляла в «девичьих песнях». Только раньше она не представляла себе, каким пьянящим напитком был наполнен этот рог.

По молчаливому согласию они больше не говорили о будущем. Они смеялись, плескались в воде, как дети, и бурно любили друг друга с виноватым отчаянием людей, знающих, что их время коротко. Иногда они сходились с томительной нежностью, от которой замирало сердце, иногда брали друг друга со свирепостью спаривающихся волков. «Завтра» для них не существовало. Значение имело лишь вечное «сегодня».

Рокот Аэфора был слышен постоянно, и Рика привыкла не обращать на него внимания. Однако когда вдалеке послышался скребущий звук дерева по дереву, эхом отразившийся от высоких сосен, она насторожилась.

— Что это? — спросила она Бьорна.

— Похоже на днище «Валькирии», — ответил Бьорн. — Чтобы переволочь лодку, приходится укладывать сосновые стволы перед ее носом и катить судно по ним. — Он показал ей этот прием на своих ладонях. — Когда они доходят до конца настила, то возвращаются, перетаскивают вперед уже пройденные стволы, и все повторяется снова. Дело это медленное, и в день удается преодолеть не больше шести миль. Да и людей у них не хватает, — прибавил он виновато. — Но, судя по звукам, они уже приближаются к реке.

— Ох, — сердце Рики упало, окаменело. — Когда они сюда доберутся?

— Скоро, любовь моя, — нежно произнес он. Лицо его помрачнело. — Рика, а если будет ребенок?

Она растерянно заморгала. Об этом она пока не думала. Если они не зачали дитя на острове, то уж точно не из-за отсутствия стараний. Но ей все равно придется идти вперед, к объявленной свадьбе. Никакие уговоры Бьорна не убедили ее в том, что у них есть иной выход. Это был единственный способ обеспечить безопасность брату и человеку, которого она любила больше воздуха. С усилием она выдавила из себя улыбку.

— Если я забеременела, Бьорн, то наш ребенок станет для меня подарком. — На миг она представила себе похожего на него темноволосого и темноглазого младенца. — Разве не говорится, что первый ребенок может появиться на свет когда угодно, а вот второй — только через девять месяцев.

— Это не смешно. — Он нежно, но настойчиво сжал ее руку. — Если ты родишь бледнокожего ребенка, да еще раньше срока, твой араб отошлет тебя обратно к Гуннару с отрезанным носом. Ведь они безжалостны.

Она побледнела и стала мысленно отсчитывать назад дни. К счастью, ее месячные, как приливы и отливы, всегда были регулярными.

— Как долго нам еще добираться до Миклагарда?

— Еще три дня по Днепру, потом десять дней по Черному морю до Золотого Рога. При хорошей погоде не больше двух недель.

— Если ребенок зачат, я уже буду к тому времени знать об этом, — сказала она.

— Тогда пообещай мне одно. — Бьорн поцеловал внутреннюю сторону ее запястья. — Если будет ребенок, ты мне об этом скажешь. Мир гораздо больше, чем ты можешь себе представить. У нас еще есть возможность убежать так далеко, что нас никто не найдет.

— Но, сердце мое, ты же лишишься чести. Север будет навсегда закрыт для тебя. — Рика с готовностью приняла, что она никогда больше не увидит фьорда, и это обстоятельство камнем лежало у нее на сердце. Но она не хотела, чтобы Бьорн испытывал то же самое, остался без корней, с той же мучительной тоской внутри. — Согнефьорд и твой род, земля и люди, все, что тебе дорого… будет для тебя потеряно. Как я могу позволить тебе пожертвовать ради меня своей клятвой?

— Я готов был погибнуть вслед за тобой в реке. Разве ты не поняла, как мало для меня значат все эти вещи в сравнении с тем, что я могу потерять тебя? — «Валькирия» приближалась. Бьорну даже показалось, что он слышит голос дяди, выкрикивающего команды.

— А что будет с моим братом?

«А что будет со мной? Что будет с нами?» — Бьорну хотелось хорошенько ее встряхнуть, обругать, но он понимал, что этот спор им проигран. Она убеждена, что единственный ее путь — тот, в который ее загнал Гуннар, и в этом она непоколебима. Их дни любви были даром богов… или проклятием, которое будет мучить его всю оставшуюся жизнь. Он ни в чем не был уверен, но готов принять эту женщину на любых условиях.

— Так или иначе, я не дам отправить Кетила в Уппсалу, — пообещал он. — А теперь, Рика, поклянись нашей любовью, что скажешь мне, если будет ребенок. Если ты забеременела, это все изменит.

— Клянусь. Я скажу тебе, когда узнаю, — пообещала она.

— Тогда я буду молиться богам, чтобы эта маленькая новая жизнь, которую мы пытались создать, уже существовала в тебе. — Бьорн нежно поцеловал ее. Он встал и устало поплелся встречать приближающуюся «Валькирию». Сложив перед ртом ладони лодочкой, он громко позвал дядю.

— Я тоже молюсь об этом, — услышал он позади себя шепот Рики.