Песочное время - рассказы, повести, пьесы

Г о ф м а н. Вы разве знакомы с моей супругой, господин Лемке?

М и н и с т р. Мне кажется, я имел честь - еще с тех пор, как вы были капельмейстером при покойном князе. Виноват: в каком году это было?

Г о ф м а н (улыбаясь). Давно. И совсем недолго.

М и н и с т р. А впрочем, может быть, я путаю. Возможно, это были не вы. Старый князь любил музыку.

Г о ф м а н. Гм.

П р и н ц е с с а. Вы тогда и познакомились с Вильгельмом?

Г о ф м а н. Я знал принца в бытность его студенчества в Бамберге.

П р и н ц е с с а. О, да? Он очень изменился?

Г о ф м а н (смеясь). Разве что потолстел. Но это свойственно всем наследным принцам - включая Гамлета, а ведь он был славный малый и очень сдержан в еде.

Г о л о с ф р а у Ш у л ь ц (за сценой). Господин Лемке! Господин Лемке! Мы снова не можем найти дров!

М и н и с т р (ворчит). И вот так всегда. Без меня не могут, ничего не могут. А ведь я уж стар... Простите, ваше высочество, извините, герр Гофман... (Кланяется, прихрамывая идет прочь).

Г о ф м а н. Забавный старикан.

П р и н ц е с с а (без большой приязни). Он любит развести суету. Скажите, Гофман, неужто вы и впрямь не разбираетесь в людях, как это только что заявили?

Г о ф м а н. Все зависит от того, что значит "разбираться". Тут обычно толкуют о душе. И вот ведь забавно: души никто никогда не видел, зато зримая часть - тело - всегда на виду. Но о нем-то как раз все забывают.

П р и н ц е с с а. Тело? Причем тут оно?

Г о ф м а н. Видите ли, принцесса, в наш прагматический век мыслитель отдает б(льшую дань доверия тому, чего можно так или иначе коснуться. И вот если бы вы спросили меня, что я думаю о френологии, о строении рук, о чертах лица, а также, между прочим, о значении причесок и платья...

П р и н ц е с с а. О! Так вы хиромант!

Г о ф м а н. И отчасти физиогномист.

П р и н ц е с с а. Прекрасно! Что же вы видите на моей физиономии?

Г о ф м а н. Любопытство, живость и желание сделать выгодное впечатление, что, впрочем, совсем нетрудно для такой очаровательной женщины, как вы.

П р и н ц е с с а (улыбаясь). Вы говорите комплименты, Гофман. Но сейчас я вас поймаю. Что вы скажете об этих господах? (Указывает на Форша и Шульца.)

Г о ф м а н (быстро, сквозь зубы). Одного из них точит тайный недуг, а другого - тайная скорбь.

Ф о р ш и Ш у л ь ц, заметив, что на них смотрят, обрывают беседу, которую вели вполголоса до сих пор, и приближаются к Г о ф м а н у и п р и н ц е с с е. Ф о р ш широко улыбается.

П р и н ц е с с а (Шульцу). Господин Гофман только что сказал мне, что вы несчастны.

Ш у л ь ц (с грустной улыбкой). Возможно, это не так, но я бы с удовольствием услышал, на чем строит свои заключения господин Теодор. (Низко ему кланяется).

Г о ф м а н. Я лучше скажу о себе. (Указывает на свое лицо.) Взгляните. (Начинает говорить, водя пальцами по щекам и подбородку, потом, увлекшись, размахивает руками, представляя жестами гротескные черты лица.) Начнем с невинного. Бакенбарды - нечто туманное, неясное, нечто вроде мыслей лунатика, ищущего опоры под ногой. Вот выступ подбородка - отклоненные пьесы, ненапечатанные повести, несыгранные сонаты. И в тесной связи с ним - рот: ироническая складка или сказочная мышца. Щелкунчик, собака Берганца, кот Мурр - всё здесь. Подбородок поддерживает его как может, но края все же клонятся вниз. Почему? А вот почему: на них наседают щеки. Вот эти мешочки, тяжкие, дряблые мешки, в которых повинен портвейн, а также любимый бифштекс по-даллахски, благослови, господь, тот трактир, в котором... Впрочем, это неважно. Итак, кровавый бифштекс. Его следы под глазами, а выше, между бровей - мефистофельский мускул. Это - моя страсть, моя мстительность и кровожадность, ушедшая, впрочем, как сок, в "Ночные рассказы" и в "Эликсиры сатаны". Изволили читать?

Ш у л ь ц (потрясенный). Да... читали...

Ф о р ш (перестав улыбаться). То, что вы говорите, господин Амадей, поражает...

Г о ф м а н. Нет-нет. Я никого не хотел поразить. Просто принцесса Лотта спросила меня о физиогномике, и я почел нужным ответить подробно.

П р и н ц е с с а (словно очнувшись, дрогнувшим голосом). Гофман... вам... Вам будет трудно здесь с такими мыслями...

Г о ф м а н (беспечно). Что ж, я уеду.

П р и н ц е с с а. Нет, боже мой, нет! Я не о том. Просто... Одним словом, я... я помогу вам.

Поворачивается и быстро идет прочь.

Г о л о с ф р а у Ш у л ь ц (за сценой). Господин Гофман! Мыться!

Г о ф м а н. Ну вот. Очень кстати.

Уходит.

Ш у л ь ц (ему вслед, с восхищением ). Да, это великий артист!

Ф о р ш. И достойный человек.

Ш у л ь ц (вдруг спохватившись). Святой отец, я тут за разговорами совсем забыл спросить вас... Я уже говорил вам о моей проблеме... А принц между тем опять...

Ф о р ш (понизив голос). Денег? Конечно, я дам вам денег. Десять талеров вам хватит пока?

Ш у л ь ц. Бог мой! Более чем!

Ф о р ш достает деньги.

(радостно.) И с ними я остаюсь вам должен всего... (Считает в уме.) Шестнадцать талеров, шестьдесят - нет, шестьдесят пять пфеннингов.

Г о л о с ф р а у Ш у л ь ц (за сценой). Так не горячо, господин Гофман?

Ф о р ш. Да, шестьдесят пять.

Скрываются за кулисами. Меркнет свет.

Сцена седьмая

Кабинет п р и н ц а. Ш у л ь ц и п р и н ц - за своими столами. В подсвечниках на столах горят свечи. П р и н ц как бы не замечает Ш у л ь ц а. Он в спальном халате. То склоняется над бумагами, вороша их, то вскакивает, ходит кругами,снова садится. Берет перо,откладывает.Задумывается. Входит Г о ф м а н. Он тоже в халате, в чалме из полотенец, с одеялом в руке.

Г о ф м а н. Принц?

П р и н ц. Эрнст? Проходи, садись. Хочешь курить?

Г о ф м а н. С утра першит в горле. Обойдемся без табаку.

Садится в кресло, кладет одеяло на колени.

П р и н ц. Пожалуй. (Шульцу.) Шульц! распорядись, чтоб подали пунш.

Ш у л ь ц выходит.

Что ж, рассказывай.

Г о ф м а н. Что бы ты хотел знать?

П р и н ц ( со скукой). Ну, как ты живешь...

Г о ф м а н. Меня часто спрашивают, правда ли, что ты мой друг.

П р и н ц (усмехнувшись). Ты, конечно, говоришь "нет"?

Г о ф м а н. Конечно.

П р и н ц кивает. Пауза.

П р и н ц (внезапно). Скажи, Вильгельм: зачем ты стал Амадеем?

Г о ф м а н. Но ведь ты сам был раньше Пий.

П р и н ц. Да, но Вильгельм - имя моего отца. Ты не хотел быть его тезкой?

Г о ф м а н. Признаться, я не думал тогда о нем. У меня это крестное имя.

П р и н ц (с легкой иронией). Теперь твой тезка Моцарт. Ну да. Ведь для тебя музыка - святыня, не так ли?

Г о ф м а н (пожав плечом). Может быть. Я себя не считаю любителем искусств.

П р и н ц (решительно). Хорошо. Я буду звать тебя Эрнст.

Г о ф м а н. Собственно, ты всегда меня так звал.

Входит Ш у л ь ц с подносом. П р и н ц ставит свой стакан рядом с подсвечником и придвигает к себе какое-то дело. Листает его. Г о ф м а н пьет пунш. Ш у л ь ц стоит у двери.

П р и н ц (держа перед глазами бумагу). Я просил Шульца навести о тебе справки. Посмотрим, все ли тут верно.

Г о ф м а н. К чему это?

П р и н ц (не отвечая). Ты получил чин асессора и сдал экзамен на звание референдария еще... ого! В девяносто восьмом году.

Г о ф м а н. Это был трудный экзамен.

П р и н ц. Что ж, значит, ты хороший юрист.

Г о ф м а н. В прошлом.

П р и н ц (соглашаясь). В прошлом. В прошлом ты также был следователем судебной палаты и этим же занимался в Берлине, где служил в государственном суде.

Г о ф м а н. Не пойму, к чему ты клонишь. Эти новости двадцатилетней давности интересны только специалисту.

П р и н ц ( невинно). Что ж, пожалуй, я твой первый биограф. Или ты против?

Г о ф м а н. Нет, отчего же.

П р и н ц. Тогда продолжим. (Читает глазами.) Однако... однако в Варшаве ты не ужился с начальством.

Г о ф м а н. Это оно не ужилось со мной.

П р и н ц (морщась). Ты всерьез так думаешь?.. (Не дожидаясь ответа.) Впрочем, карикатура, даже обидная, это пустяк, если рисует мастер, а его жертва - прусский чиновник. Тебя выслали в Плоцк. Там ты занимался музыкой.

Г о ф м а н. Ею я занимался везде.

П р и н ц (бормочет про себя). Ну, дальше Бамберг, так, это ясно, так, снова Берлин, "Кавалер Глюк"... А вот мы уже и знаменитость. (Откладывает дело, смотрит на Гофмана.) Ну? Что же дальше?

Г о ф м а н. Что ты имеешь в виду?

П р и н ц. Шульц! выйди.

Ш у л ь ц выходит.

(с расстановкой.) То, что ты нищ, велик, признан и неприкаян. Я думаю, что с тобой делать.

Г о ф м а н (просто). Дай мне денег.

П р и н ц. Сколько?

Г о ф м а н ( смеясь). Не знаю! Назначь пенсию, или...

П р и н ц. Или что?

Г о ф м а н. Или оклад.

П р и н ц. За что? Что ты будешь делать?

Г о ф м а н. Разумеется, то, что хочу.

П р и н ц. С какой стати?

Г о ф м а н. Очень просто. Музыка не приносит пользу; ты можешь мне поверить как старому капельмейстеру. Литература тоже не приносит пользу. Карикатура приносит вред. Искусство в целом приносит вред - конечно, не лицам, а государству. Потому государство его боится и правильно делает. Оно должно платить за свой страх. Ведь вот ты даже не спросил меня, что именно я хочу предпринять на твои деньги. Ты это знаешь и так. Ибо искусство всегда - тайно или явно - есть подрыв основ.

П р и н ц (улыбаясь). За что же тут платить?

Г о ф м а н. За то, чтобы они подрывались любя. Иначе это делается с грязью и кровью.

П р и н ц. Весомый довод.

Г о ф м а н. У тебя есть возражения?

П р и н ц. Только одно: у меня очень мало денег.

Г о ф м а н разводит руками с шутливым отчаянием.

Я не шучу. Раз уж речь зашла о государстве, заметь себе: государство - это мой кошелек. Его слишком просто выронить из кармана. Весь двор держится им. (Вскакивает, в волнении ходит по кабинету.) Суди сам, Эрнст. Никаких прав на землю у меня нет. Я такой же подданный герцога Микаэля, как и любой придворный. Они служат мне в силу привычки, из спеси и потому, что я плачу им. Разорись я завтра - Шульц, Форш, все - сбегут и даже кланяться не станут при встрече. Шарлотта...

Г о ф м а н (быстро). Жена Цезаря вне подозрений.

П р и н ц. Я это и хотел сказать. Она одна, на кого я могу положиться. (Успокоившись.) Одним словом, средств на подкуп злых сил у меня нет. Едва хватает на поддержку добрых.

Г о ф м а н. Что ты называешь добром?

П р и н ц. То же, что ты, но в другом смысле.

Г о ф м а н. А все же.

П р и н ц. Тебе ведь хватило ума понять, что ты хочешь есть чужой хлеб.

Г о ф м а н. Пожалуй.

П р и н ц. Я тоже не лгу себе и знаю, что хочу подчинить себе чужие воли.

Г о ф м а н. Другими словами, ты тиран.

П р и н ц. Да, как ты - паразит.

Г о ф м а н. Впрочем, с чужим хлебом у меня что-то не ладится.

П р и н ц. У меня тоже есть сложности. Как раз их я хотел с тобой обсудить.

Г о ф м а н. Ты думаешь, я могу быть тебе полезен?

П р и н ц. Увидим. (В раздумье глядит на него.) Вообще-то меня беспокоит Шульц.

Г о ф м а н (подняв брови). Шульц?

П р и н ц. Да. Ты заметил, с какой неохотой он выполняет приказы? (Повысив голос.) Шульц, войди!

Входит Ш у л ь ц.

Сними нагар с свечей.

Ш у л ь ц снимает.

(Гофману.) А ведь я столько сил и денег истратил... Шульц, выйди!

Ш у л ь ц выходит.

...истратил на то, чтобы сделать его покорным. Он мягкотел, безволен, он в сущности глуп, и, однако, мне не удается сломить его - вернее, его косность. Он, видите ли, привык к свободе - в том разъезжем балагане, где раньше играл.

Г о ф м а н. Позволь. А ты уверен, что он не подслушивает?

П р и н ц. Уверен. Я ему запретил... Так вот, Шульц - это мелочь, общий случай. Куда хуже первый министр.

Г о ф м а н (с любопытством). Герр Лемке? Чем тебе не угодил он?

П р и н ц. Ты обратил на него внимание?

Г о ф м а н (пожимает плечами). Похож на нитку, выпавшую из иглы. Серый господин.

П р и н ц (сквозь зубы). Он забрал себе в голову, что может распоряжаться мной.

Г о ф м а н. Как это - тобой?

П р и н ц. Ну, моими деньгами.

Г о ф м а н. Зачем же ты ему позволяешь это?

П р и н ц. Он знает больше, чем я бы хотел. Я даже не могу его прогнать. Он побежит к фон Альтману или к герцогу, и это будет еще хуже.

Г о ф м а н (с участием). Что же ты намерен делать?

П р и н ц (глухо). Я намерен его убить.

Г о ф м а н. Убить?!

П р и н ц. Тише, пожалуйста. А что еще мне остается? В былые времена я бы отправил его в крепость. Но теперь полиция подчинена герцогу, да и то лишь отчасти... (В раздумье.) Вот если бы состряпать против него солидное дело... Я потерял на нем столько денег... Да, Эрнст, ведь ты же юрист. Что бы ты посоветовал?

Г о ф м а н ( растерянно). Я, право, не знаю. Я столько времени не практиковал...

П р и н ц. Ну вот, ты искал полезной работы. Спаси министра от смерти - ибо, видит бог, мне не нужна его кровь, - и это будет прямая польза и выигрыш в человечности. Ведь ты гуманист?

Г о ф м а н (ошеломленно). Ты хочешь, чтобы я его посадил?

П р и н ц. Да, нечто вроде.

Г о ф м а н. Я вряд ли гожусь на такую роль.

П р и н ц. Ну, ты еще подумай. И кстати: ты знаешь, что будешь жить у Шульцев?

Г о ф м а н. Фрау Шульц мне сказала.

П р и н ц. Так присмотри за ее мужем. Ему это не повредит. (Зевает, потом быстро встает.) Ну все. Я иду спать. Шульц отвезет тебя к себе домой... Шульц, войди!

Ш у л ь ц входит.

Карета готова?

Ш у л ь ц. Сейчас будет готова, ваше высочество. Я распорядился.

П р и н ц. И отлично. Спокойной ночи, Эрнст.

Г о ф м а н. Спокойной ночи, Вильгельм.

П р и н ц уходит.

Сцена восьмая

Ш у л ь ц (глядя в окно). Вот и снег. Какие большие пушинки.

Ф р а у Ш у л ь ц, неслышно войдя, начинает гасить медным колпачком свечи на столах. Сцена постепенно темнеет.

Г о ф м а н (после паузы). Как в замке празднуют Рождество?

Ф р а у Ш у л ь ц. О, господин Гофман! Пышно. В этом году будет костюмированный бал.

Г о ф м а н. Это очень хорошо. (Как бы про себя.) Это мне на руку...

Ф р а у Ш у л ь ц. Вы примете в нем участие?

Г о ф м а н. Вероятно. Мне сейчас в голову пришел один розыгрыш.

Ф р а у Ш у л ь ц. Кого вы хотите разыграть?

Г о ф м а н. Принца.

Ш у л ь ц (обернувшись). Неужто, господин Теодор?

Г о ф м а н. Да. И я надеюсь, что вы как старый артист и комик поможете мне в этом.

Ш у л ь ц (смущен). А это... это безопасный розыгрыш?

Г о ф м а н. О, совершенно безопасный.

Ш у л ь ц (грустно). Потому что я очень люблю принца. И любой вред, даже самый невинный...

Г о ф м а н. Нет, ему это пойдет на пользу.

Ф р а у Ш у л ь ц (мужу). Чего ты боишься? Ведь господин Гофман с принцем старые друзья.

Ш у л ь ц. Да... Да, конечно...

Г о ф м а н (Фрау Шульц). Ваша помощь, возможно, будет тоже нужна.

Ф р а у Ш у л ь ц. Можете смело на меня рассчитывать. А в чем суть придуманной вами шутки?

Г о ф м а н. Так - нечто вроде заговора. Но я еще не все рассчитал. К тому же нужно уговорить герра Лемке... а вот и он!

Входит м и н и с т р.

М и н и с т р (торжественно, с порога). Перед сном его высочество сделал устное распоряжение, которое я уполномочен передать статс-секретарю, господину Шульцу. Однако содержание этой реляции таково, что, я полагаю, герр Гофман тоже может ее услышать. Речь идет о назначении суммы на содержание друга его высочества Эрнста Теодора Амадея Гофмана при дворе на время его пребывания в резиденции принца. Завтра утром господин Шульц составит указ.

Г о ф м а н (дрогнувшим голосом). И какова... какова же эта сумма?

М и н и с т р (с полупоклоном). Пятьсот лаубталеров в месяц.

Г о ф м а н. Пятьсот?! (Вскакивает, роняет одеяло с колен, полотенце на голове разматывается.) Вы говорите - пятьсот?!

Ф р а у Ш у л ь ц радостно хлопает в ладоши, Ш у л ь ц подходит с поздравлениями.

И когда же я смогу получить эти деньги?

М и н и с т р (повторив поклон). Никогда. Деньги будут истрачены в вашу пользу. Однако согласно воле его высочества, он сам решит, как и на что употребить их. (Улыбнувшись.) Всего доброго, герр Гофман! Карета уже внизу!

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

Гостиная Ш у л ь ц е в. Готическое зеркало аркой. Слева от него висит на стене карнавальный костюм: черное мужское одеяние, перехваченное поясом с небольшой шпагой. Выше воротника - маска, изображающая Щелкунчика. К ней приделан рычаг, приводящий в движение челюсть. Левее, ближе к зрителю, обеденный стол с набором столовых принадлежностей. Среди них чернильница с воткнутым пером. За столом, в ночном колпаке, с шарфом на шее, сидит Г о ф - м а н. Справа, возле кулис - резное кресло с высокой спинкой. На нем ворохом брошено ярко-красное бархатное платье. Г о ф-м а н один.

Г о ф м а н. Я люблю зиму в Германии. В Париже сейчас дождь - скука... А у нас мороз.

Г о л о с Ф р а у Ш у л ь ц (за сценой). Вот от него-то вы и простыли в дороге.

Г о ф м а н. Может быть. Но все-таки это веселей, чем плескаться в лужах. А что за вид днем, фрау Шульц, из ваших окон! Особенно, если пойдет снег. Лес в инее, все в сугробах, зеленый лед на реке блестит, как бутылочное стекло. Солнце прячется в тусклой мгле, как в перине. И островерхие кровли монастыря Святых Угодников поднимают свои шпили у самого леса... Бархатный Брейгель любил писать такой пейзаж. А Людвиг Тик говорил, что в готических башнях истинный дух гнездится не реже, чем под гордыми куполами старого Рима.

При последних словах Ф р а у Ш у л ь ц в домашнем платье, в чепчике и в кухонном фартуке входит, неся на вытянутых руках дымящуюся кастрюльку с бульоном. Ставит ее на стол перед Г о ф м а н о м, берет поварешку и наливает бульон в стоящую рядом тарелку.

Благодарю вас, дражайшая госпожа советница!

Ф р а у Ш у л ь ц. Кушайте на здоровье. Бульон целебный. Горлу это крайне полезно. А что до Рима, то ваш Тик прав, если только, конечно, он имел в виду Святой Дух, который веет где хочет.

Г о ф м а н. Возможно, он говорил о Нем.

Ф р а у Ш у л ь ц. И очень жаль, господин Гофман, что вы по болезни не были вчера на службе в монастыре. Служил сам епископ - как всегда в Рождество.

Г о ф м а н. А что делал Форш?

Ф р а у Ш у л ь ц. Держал хоругвь.

Г о ф м а н. Воображаю.

Ф р а у Ш у л ь ц. Все было очень торжественно. Их высочества горячо молились.

Г о ф м а н (кивнув). Да, жаль. Но ничего: я отыграюсь сегодня на бале. (Ест.)

Ф р а у Ш у л ь ц (отойдя от стола, после небольшой паузы). Скажу вам правду, господин Гофман, - ведь вы же знаете, как мы вас все любим. Мне даже грустно подумать, что вы уедете и дети будут обходиться без ваших сказок. Но эта затея с балом мне не по душе.

Г о ф м а н (отложив ложку). Вот так новость! Вы же сами мне помогли с костюмами, фрау Шульц!

Ф р а у Ш у л ь ц. Да, а теперь жалею. (Подходит к маске Щелкунчика). Этот наряд просто ужасен. (Дергает раз-другой за рычаг, маска клацает зубами.) Разве это Щелкунчик? Мне чудится в нем что-то жуткое. Все это не кончится добром. Да вы, мне кажется, добра и не хотите... Вы, верно, обижены на принца, господин Гофман?

Г о ф м а н. Что вы, фрау Шульц! Ведь он мой меценат! Взгляните на мой гардероб: такому бы позавидовал любой князь или граф. А коллекция трубок? Жаль, что я не могу сейчас курить! Мне тепло, сытно, покойно. Если бы не принц, не знаю, как бы я тут жил со своим тощим карманом.

Ф р а у Ш у л ь ц. Нет, я вижу, что вы расстроены, господин Гофман! Я понимаю, вам вряд ли нужна вся та роскошь, которой вас окружили во дворце и которая все же не спасет вас от нужды. Но ведь принц ваш друг, а значит, рано или поздно все обернется к вашему благу.

Г о ф м а н (задумчиво). Едва ли. Едва ли, милейшая фрау Шульц. (Продолжает есть.) И вы напрасно говорите, что я расстроен. Или, тем паче, зол. Я никогда не желал никому зла. Но однажды мой родственник - дядя, которого я любил, - умер, я даже видел его привидение. Меж тем другой, его брат, остался жить. Я был молод и, помню, тогда рассуждал так: почему же тот, в расцвете сил, всем нужный и почитаемый всеми человек, должен был умереть. А этот, одинокий, покинутый миром холостяк, до чьей жизни нет никому дела, который не трудится ни на каком поприще и так скучает с утра до той минуты, когда снова может лечь спать,- почему он жив? А ведь если бы он вдруг умер - что было бы только гуманно по отношению к его скуке, - я бы получил наследство и уже тогда, тогда, понимаете ли? мог осуществить мою мечту о деятельной, свободной жизни человека искусства! Так я думал тогда, но я был молод. Что же теперь? Я нуждаюсь, как и всегда нуждался, когда закладывал свой сюртук, чтобы поесть... Я и теперь ем редко так хорошо, как у вас в доме. Этот бульон отменный, фрау Шульц!.. Словом, если бы даже принц был решительней в своих благодеяниях, то теперь это уже все равно: поздно. Конечно, мне кажется, я бы больше достиг, дай он мне денег - о, я достиг бы рая, чего-то несбыточного, небывалого! Но - я либо достигну это и так, с пустым желудком, либо... (Замолкает, нахмурившись.)

Ф р а у Ш у л ь ц (смягчась). Ну, может быть, мне и зря кое-что показалось. (Обернувшись к Щелкунчику.) Все-таки он очень страшный. И мой младшенький его боится... Однако как же вы поедете на бал, господин Гофман? Ведь вы больны.

Г о ф м а н. Что делать! Я назначен распорядителем увеселений. Принц сам просил меня. Стало быть, будем веселиться.

Ф р а у Ш у л ь ц (подойдя к креслу). Кстати, платье готово. (Берет его за плечики и вешает справа от зеркала. Любуясь им.) Боюсь только, принцесса Лотта найдет его слишком пестрым.

Г о ф м а н. Ну, принцессу-то я уговорю. (Как бы про себя.) Лишь бы Лемке согласился: у него наряд и роль не такие выгодные.

Ф р а у Ш у л ь ц. Смотрите, какие пряжки, какие кружева, перевитые галуном, какая чудная живая материя! Она как огонь под рукой.

Г о ф м а н. Принцесса в нем будет и правда принцессой, а не скромной крестницей сумасшедшего Дроссельмейера. Которого, к слову, играть буду я.

Ф р а у Ш у л ь ц. А, вы решились?

Г о ф м а н. Ну да. Форш для этого слишком умен. Пусть лучше держит свои хоругви. Мне же главное - не раскашляться. А дирижерская палочка всегда сойдет за волшебный жезл, разве не так?

Входит, шатаясь, Ш у л ь ц.

Ф р а у Ш у л ь ц (испуганно). Господи! что случилось?

Ш у л ь ц (упав в кресло и закрыв ладонью лицо). Жена, мы погибли! Принц лишил меня места!

Сцена вторая

Ф р а у Ш у л ь ц. Что ты натворил, Карл?

Ш у л ь ц. Я перепутал печати.

Г о ф м а н. Какие еще печати?

Ш у л ь ц. На двух указах. Один был праздничным воззванием к народу.

Г о ф м а н. И что же? Этого нельзя исправить?

Ш у л ь ц. Да нет, можно. Но принц накричал на меня. Он сказал, что я не ценю свою службу и делаю все кое-как.

Г о ф м а н. Гм. Мне он тоже говорил это.

Ш у л ь ц (подняв голову). Обо мне?

Г о ф м а н. Да.

Ш у л ь ц. Впрочем, раньше он уже меня предупреждал. Ему никогда не нравилось, как я работаю. А я сказал, что не потерплю, чтобы на меня кричали.

Ф р а у Ш у л ь ц. Нашел, с кем задираться!

Г о ф м а н (с любопытством). А он?

Ш у л ь ц. Он сказал, что с Нового года я могу искать себе новое место.

Ф р а у Ш у л ь ц. Хороший подарок к Рождеству.

Ш у л ь ц. Да.

Г о ф м а н. С Нового года! А до тех пор все остается в силе?

Ш у л ь ц. Вероятно. Я не знаю. Ведь у него нет другого секретаря... (В отчаянии.) Что же делать? Нам не на что будет жить!

Ф р а у Ш у л ь ц. Я тоже получаю оклад.

Ш у л ь ц. Разве мы впятером можем на это прокормиться? Я и так все время занимаю. Если бы не отец Вальдемар и господин Теодор... (Вдруг, с отчаянной решимостью.) Что ж, вернусь в театр. В конце концов я еще на что-то годен. (Вскакивает, достает из-за пазухи короткий нож.) Вот, господин Гофман, то, что вы просили.

Г о ф м а н (оживившись). А! Театральный кинжал!

Ш у л ь ц. Он самый. Лезвие уходит в ручку. Вот, глядите. (Показывает. Потом с горькой улыбкой приставляет нож себе к горлу.)

Г о ф м а н. Полно, Шульц. Я уверен, что вас никто не уволит.

Ш у л ь ц. Но принц сказал...

Г о ф м а н. Мало ли что сказал принц!

Ф р а у Ш у л ь ц. Как вы смело рассуждаете!

Г о ф м а н. Я рассуждаю здраво. Другого секретаря у принца действительно нет. Нет и кандидата на эту должность. Кроме, пожалуй, меня, но я откажусь, он это знает.

Ш у л ь ц (с надеждой). А вы откажетесь?

Ф р а у Ш у л ь ц. Не задавай глупых вопросов. Господину Теодору больше делать нечего, как только писать под диктовку его высочества.

Г о ф м а н. Именно. Во-вторых, так не увольняют. Прогони он вас сразу, с шумом, я бы в это поверил. А сейчас впереди бал. Потом именины принца. Потом Новый год. Настроение его высочества переменится еще много раз. И, наконец, в-третьих: не забывайте, сегодня у вас особая роль. Ведь вы же не откажетесь участвовать в моем...

Ш у л ь ц. ...в вашем заговоре?

Г о ф м а н (раздельно). В моем р о з ы г р ы ш е.

Ш у л ь ц. Разумеется, нет.

Г о ф м а н. Ну вот. А это тоже, вероятно, многое изменит. Так что нынешний случай, дорогой мой Шульц, следует расценивать лишь как воспитательный трюк со стороны его высочества.

Ш у л ь ц (воспрянув духом). Да, на него это похоже.

Г о ф м а н. А раз так, вы сами понимаете, вам просто не из чего волноваться.

Ш у л ь ц. Теперь, когда вы это говорите, я вижу, что я и впрямь излишне близко принял это к сердцу.

Г о ф м а н. Беда в том, что вы вообще очень мрачно глядите на мир. И принимаете всерьез и торжественно то, что часто есть не более как усмешка судьбы. А ведь вы актер.

Ш у л ь ц. Да, господин Теодор, вы правы. Моя трагедия в моей бездарности. Но я бездарен не на сцене, нет, я бездарен в жизни. А принц, напротив, возможно смутился бы, выйдя на подмостки. Но в жизни, в повседневной игре он непревзойденный мастер.

Г о ф м а н. Это глубокая мысль, господин Шульц.

Ш у л ь ц. Главное, так оно и есть в самом деле. Я иногда мечтаю о том, чтобы переиграть его. Но всякий раз ловлю себя после на простом подыгрывании ему: это роль статиста. Я жалкий безвольный человек. И порой мне кажется - странно сказать, господин Теодор, - кажется, что принц мстит мне за это. За мое ничтожество. Мстит, а в то же время меня любит. Ведь вы знаете, господин Гофман? он меня искренно любит. И любит за это же самое: за мое ничтожество. Не знаю, как это все может ужиться в одной душе. Но я чувствую, что вырвись я из-под его гнета - он будет доволен мной, хотя, конечно, тотчас растопчет, расколет, как орех. (Подбегает к Щелкунчику и дергает ручку. Кукла клацает зубами.) Вот так.

Г о ф м а н. Другими словами, дорогой Шульц, вы были бы непротив сразиться с принцем?

Ш у л ь ц. Сразиться? Но как? Он неуязвим.

Г о ф м а н. Что ж, об этом можно было бы помечтать на досуге.

Ш у л ь ц. Что вы, господин Теодор? Вы всерьез? Ведь он ваш друг.

Г о ф м а н. Он и вам не враг.

Ф р а у Ш у л ь ц. Карл, господин Гофман просто шутит. (В сторону.) Правда, опасно шутит.

Ш у л ь ц (возбужден). Сказать ли? (Склонившись к Гофману.) Эта месть принца и эта любовь... Иногда мне кажется, господин Теодор, что Господь Бог любит и казнит нас так же!

Г о ф м а н (изумленно). Эге-ге, милейший господин Шульц! Далеко же вы хватили! Да ведь это ересь; отец Вальдемар вас живо отправил бы на костер.

Ш у л ь ц. Отец Вальдемар! Он сам болтун, каких мало, уж он-то настоящий еретик.

Входит Ф о р ш. В руках у него собачий хвост.

Ф о р ш. Мир дому сему!

Г о ф м а н. А, святой отец! Вы как раз вовремя.

Сцена третья

Ф р а у Ш у л ь ц. Хотите бульону, ваше преподобие? Он еще горячий. (Шульцу, тихо.) Тебе тоже не повредит поесть, Карл.

Ф о р ш. Э... бульон?... э... нет. Я сыт. (Широко улыбаясь.) Благодарю вас, любезнейшая госпожа советница.

Ш у л ь ц (садится к столу, наливает себе, ест). Вы слыхали, святой отец? Его высочество отказал мне от места.

Ф о р ш. Кто же у него будет секретарем?

Г о ф м а н. Я вот тоже полюбопытствовал.

Ф о р ш (рассеянно). Не думаю, чтобы это было возможно. Я только что видел принца...

Подходит к Щелкунчику, потом к платью, рассматривает их, вертя при этом в руках собачий хвост.

Г о ф м а н. Это часть вашего карнавального костюма?

Ф о р ш (обернувшись). Да, господин Амадей.

Г о ф м а н. Кого же вы намерены изображать?

Ф о р ш. Пса Дон Кихота.

Ш у л ь ц (удивлен). Разве у Дон Кихота был пес?

Г о ф м а н. Я всегда считал, что эту роль исполнял Санчо.

Ф о р ш. А как же собака Берганца? Вы, господин Амадей, похитили ее у Испании. И я бы хотел этим нарядом им ее вернуть... А так как действительным автором Берганцы был не кто иной, как божественный Сервантес, то слишком ли смело предположить, что говорящий пес некогда сопровождал хитроумного идальго? Кроме того, хвост подходит к рясе. (Демонстрирует.)

Г о ф м а н (смеясь). Кот Мурр и Мышиный Король у нас уже есть, а теперь будет и Берганца.

Ф о р ш. А кто играет кота и короля?

Г о ф м а н. Шульц и Лемке.

Ф о р ш. Господин первый министр согласен участвовать в маскараде?

Г о ф м а н. Предстоит его уговорить.

Ф о р ш. Ведь он стар.

Ф р а у Ш у л ь ц (ворчит). Он достаточно бодр, когда дело касается количества факелов или блюд на столе...

Г о ф м а н. Может быть, ему будет приятно побыть в короне, хоть и с мышиным хвостом.

Ф о р ш. Большинство людей неравнодушно к костюмам.

Г о ф м а н. Я слыхал, святой отец, что вы предлагали принцу нарядить всех его подданных поголовно в мундиры. Это правда?

Ф о р ш. Смотря по тому, что считать правдой, господин Амадей. Большинство и так ходит в мундирах всю жизнь, хотя этого не подозревает. Я только мечтал навести порядок в их платье.

Г о ф м а н. Занятные мечты.

Ф о р ш. Но только мечты, герр капельмейстер, никак не больше. Я даже не стремлюсь придать им видимость реальных фигур, как это, опять-таки, делают многие. (Обводит кругом рукой.)

Г о ф м а н. А кстати, святой отец, я все хотел спросить вас: почему? Ведь вы тоже писатель, сочинитель. Так о вас мне, по крайней мере, говорили. Откуда же такое смирение?

Ф о р ш. Этого требует мой сан. Вы знаете, господин Амадей, я верю, искренне верю, что у Господа есть такой большой молоток (разводит руками, показывая.) Им Он усмиряет упорное, упрямое животное - заносчивость. Он делает это, чтобы разбитый на куски человек отчаялся в своих силах, своей справедливости и своих делах. Тогда у него еще есть шанс. Этот покров (указывает на рясу) - знак полученного удара. Он пришелся впору и вовремя.

Г о ф м а н. Вот как! А что же делать человеку со своими кусками? Он может прийти в отчаяние.

Ф о р ш. Он не должен приходить в отчаяние. Он должен не давать им воли. Мудро править ими - как сюзерен своими вассалами. А для удобства что ж, хорошо бы обрядить их в мундиры, чтобы знать, где кто. Я это уже говорил.

Г о ф м а н. Так-так. Но принц, мне кажется, отнесся к этим мечтам иначе.

Ф о р ш. Принц - другое дело. Он прежде всего августейшее лицо.

Г о ф м а н. Надо думать, святой отец, вы не включаете коронованных особ в круг человечества, не так ли?

Ф о р ш (мягко). Нет. Я лишь отрицаю их принадлежность как граждан к тому государству, во главе которого они стоят.

Г о ф м а н. Боюсь, этот разговор может нас далеко завести, и все же: может быть, вы не откажетесь, ваше преподобие, изложить мне основные пункты ваших воззрений?

Ф р а у Ш у л ь ц. Вы полагаете, господин Гофман, что это сейчас будет кстати? Уже половина седьмого.

Г о ф м а н. Мы все равно должны дождаться Лемке.

Ф о р ш. Что ж, если кратко, то... э... э... мою теорию можно назвать философией трона.

Г о ф м а н. Вот как?

Ф о р ш. Ибо трон есть вершина возможностей смертного и одновременно символ власти иной, высшей. (Одушевившись.) Монархия оттого и истинная система, что сопряжена с абсолютным центром - человеком, который хотя и принадлежит человечеству, но стоит по праву крови над ним. Каждый хочет управлять судьбой, такова суть человека. Он никогда не согласится на меньшее. Это - поэма его души, самых темных и тайных ее глубин. Потому всем суждено стать достойными трона. Такова цель, и король - средство воспитания людей для нее.

Г о ф м а н. Иными словами, наша жизнь - только лишь подготовка? Так сказать, репетиция перед главной ролью?

Ф о р ш. Если вам угодно выражаться так.

Г о ф м а н. Но из чего вы заключили, святой отец, что трон - это удел всех?

Ф о р ш. Человек - отпрыск изначального рода королей. Но мало еще носящих на себе печать своего происхождения, равно как и след образа Божьего, который тоже ведь запечатлен в каждой душе.

Г о ф м а н. Я, напротив, полагал всегда, что природа, мать всего живого, не селит своих избранников во дворцах.

Ш у л ь ц согласно кивает.

Ф о р ш. Мы не так уж расходимся в мыслях, господин Амадей. Трон шанс достичь высшей ступени, но многие упускают этот шанс, не видят истинного его назначения.

Г о ф м а н. Ах вот как! А что же есть высшая ступень?

Ф о р ш. Высшая ступень? (Тихо, словно сообщает секрет, и без того, впрочем, очевидный.) Ну как же: создать свой мир. Стать Творцом. Это и есть цель поэмы. В конце будет Бог.

Ш у л ь ц (в сторону). Я ж говорил, что он еретик!

Г о ф м а н (вскочив). Браво! Я этого от вас и ждал, дорогой отец Вальдемар! Что за удивительная страна! Тут даже батюшки говорят, как профессора философии!

Ф о р ш. Я даже полагаю, господин Гофман, что это-то и есть рай. Бог - тот Бог, которому мы молимся здесь, - только лишь первый среди равных.

Г о ф м а н (хохоча). Изумительно! Но вот я - поэт и склонен думать, что давно уже заслужил преизрядную мызу в том мире фантазии, которого стану в конце концов творцом. Однако ж я не на троне. Король, вы говорите, не гражданин. А гражданин ли поэт?

Ф о р ш. На это я отвечать не стану. Но намекну. Ступень завершает лестницу. Лестница уходит в тьму. Эта тьма - время, тьма веков. И вот вы у верха. Остается одна ступень. Кто-то - возможно ваш друг - опередил вас. На шаг. А возможно отстал. Кто знает? Вокруг темно. Не подать ли ему руку?

Г о ф м а н. Вы говорите загадками, святой отец.

Ф о р ш. И еще. Кеплер считал не без оснований небесные тела способными к доброй воле - ведь они не бросают своих орбит. Но, писал он, вблизи двойных звезд планеты сходят с ума.

М и н и с т р (входя). А мне кажется, я сойду с ума от этого мороза! (Скидывает с плеч плащ и трет уши.) Господа, почему вы все еще здесь? В замке суета, ждут гостей. Через час начнется праздник. Принц в волнении, господа!

Сцена четвертая

Ф о р ш (хлопает себя по лбу). Ведь я за этим и шел! Да увлекся беседой.

М и н и с т р (неодобрительно). А между тем о вас тоже справлялись.

Ф о р ш. Иду! Бегу!

Направляется к двери.

Ф р а у Ш у л ь ц (ему вслед). Не забудьте свой хвост!

Ф о р ш. Да... Да...

Сует хвост под мышку, скрывается.

М и н и с т р (брюзгливо). Хвост!! Это плохо вяжется с его саном.

Г о ф м а н. Нет, он ему очень идет.

М и н и с т р. Так он что ж: тоже замешан в этой затее?

Г о ф м а н. Ни в коем случае, ваша милость. Он неподходящий для этого человек.

М и н и с т р (ворчит). Положим, я тоже неподходящий для этого человек. Я старый человек... (Видит костюм Щелкунчика.) А! это и есть ваш автомат, герр Гофман?

Г о ф м а н (подхватывает). ...который я решился создать на пользу и радость всем толковым людям, которые будут нынче на балу.

М и н и с т р. Ну, пользы особенной я тут покамест не вижу. (Дергает рычаг. Маска клацает.) Уф! Как паралитик. И вы желаете, чтобы я в него влез? Внутрь?

Г о ф м а н. Точно так, ваша милость.

М и н и с т р. Нет, увольте. Мне даже странно, как вы это могли мне предложить - в мои-то лета! Вы и сами уже не молодой человек, разрешите вам это заметить, герр Гофман. Откуда же такое легкомыслие?

Г о ф м а н (невинно). Просто я сказочник, герр Лемке.

М и н и с т р. Ну да. Сказочник. Для детишек. (Обернувшись.) Ваши дети в восторге, герр Шульц?

Ш у л ь ц. Да, господин министр. Жить с господином Гофманом под одной крышей большая радость.

М и н и с т р. Вот видите! А вы не хотели. Что я вам говорил! Мы, старики, всё, всё знаем...

Ф р а у Ш у л ь ц. Я одного не пойму: зачем герру Лемке лезть в маску Щелкунчика? Ведь это костюм принца?

Г о ф м а н и Ш у л ь ц значительно переглядываются.

Г о ф м а н. В этом и состоит заговор, милейшая фрау Шульц.

Ф р а у Ш у л ь ц. Заговор?

Г о ф м а н. Я хотел сказать - розыгрыш.

Ф р а у Ш у л ь ц. А принц будет кто же: Мышиный Король?

Ш у л ь ц. Нет, Мышиный Король буду я.

Ф р а у Ш у л ь ц. Но вы же говорили Форшу...

Г о ф м а н. Мы это нарочно ему сказали. Он не должен ничего знать. Принц будет Кот Мурр.

Ф р а у Ш у л ь ц (недовольно). Он не похож на кота. И разве он согласится?

Г о ф м а н. Положитесь на меня.

Ф р а у Ш у л ь ц (так же). В чем смысл всех этих переодеваний?

Г о ф м а н и Ш у л ь ц вновь переглядываются.

М и н и с т р. А ни в чем. Я не согласен оживлять это чудище.

Г о ф м а н. Я знал, что вы станете торговаться. И вот, чтобы вас смягчить... (Снимает со стены маску Щелкунчика и поворачивает другой стороной.) ... мы всё изнутри выложили нежнейшей ватой. Примерьте: она вам будет как раз впору.

М и н и с т р (действительно смягчен). Но почему именно я?

Г о ф м а н (вкрадчиво). А кто же? Шульц слишком худ. Форш высок, я дирижирую за пультом. Остаетесь вы.

М и н и с т р. Неужели меня не узн(ют? Ведь я прихрамываю. И потом голос...

Г о ф м а н. Вам почти не придется ходить. И вовсе не нужно говорить. Тем паче, что вата заглушит все звуки.

Ф р а у Ш у л ь ц. А принцесса?

Г о ф м а н. Ничего не знает. Она будет честно играть крестницу Дроссельмейера, милую Мари, в ожидании, когда Щелкунчик станет ее принцем.

Ш у л ь ц. А он им никогда не станет, потому что... (Прикусывает язык.)

Ф р а у Ш у л ь ц (подозрительно). Почему? Что вы там такое еще напридумывали?

Ш у л ь ц. Ничего особенного.

М и н и с т р (ворчливо). Ладно, ладно. Покажите ваш нож, Шульц. Все равно ведь это я подставлю под него грудь.

Ш у л ь ц подает ему театральный кинжал. М и н и с т р дергает туда-сюда лезвие.

Он все же немного острый...

Г о ф м а н (решившись). Милейшая Фрау Шульц! Поверьте мне, ничего страшного не готовится. Мы разыгрываем небольшую пьеску под названием "Ловушка для принца" или "Мышеловка". Пьеска старая, безопасная, из классического репертуара. Вся ее сила в неожиданности, во внезапной развязке.

Ф р а у Ш у л ь ц. Нет, господин Гофман, не нравится это мне. И откуда внезапность, раз принц во все посвящен?

Г о ф м а н (терпеливо). Он посвящен не во все.

Ф р а у Ш у л ь ц (качая головой). Бедная принцесса Лотта! Уж ей-то будет совсем страшно.

Г о ф м а н. Всего один миг. И это очищающий страх: греки называли его "катарсис".

М и н и с т р. Собственно, герр Гофман прав: их высочествам ничего не грозит. (Улыбается, показывает на свою грудь.) Только мне. Это меня ударят.

Г о ф м а н (оживившись). А! Так вы тоже считаете принца неуязвимым?

М и н и с т р (подозрительно). В каком смысле? Покушаться на него глупо, никто этого делать, конечно, не станет. Наследный принц - не мишень для убийцы. Все, что у него есть, - его титул. Совсем другое дело...

Г о ф м а н (быстро). Что?

М и н и с т р. Деньги. (Как бы нехотя.) Деньги - его слабое место. Если он богат. А наш принц богат.

Г о ф м а н. Но у него нельзя же их похитить... Или отобрать?

М и н и с т р. То есть на законных основаниях? Почему же, можно.

Г о ф м а н. А как?

М и н и с т р. Например, в случае его сумасшествия. Назначается опекунский совет...

Г о ф м а н. Разве в этом случае собственность не перейдет к наследникам?

М и н и с т р. Разумеется, может перейти. (Задумывается.) Гм-м... Ну, вот, скажем, в случае тяжкой болезни - тут, правда, требуется, наоборот, его здравая память - принц мог бы назначить опекунов своего имущества. И, насколько я знаю закон, ему было бы потом не так-то просто обжаловать это свое решение. Особенно, если составить все правильно... Тут бы вмешались вышестоящие власти. При нынешней политике они бы не упустили шанс. Конечно, кое-что бы он сохранил; но мануфактуры, здания, мосты... Впрочем, вы сами юрист, герр Гофман.

Г о ф м а н (задумчиво). Это было бы нечто вроде регентства...

М и н и с т р. Ну, не совсем. Однако наша маленькая абсолютная монархия сделалась бы монархией конституционной. Был бы совет... Парламент... Впрочем, о чем это мы? Уже поздно.

Оглядываются на Ш у л ь ц е в. Те слушают, затаив дыхание.

Да и к чему весь этот разговор! Пора во дворец. Держите, герр секретарь. (Отдает Шульцу нож.) А где остальное? Все эти тряпки?

Ф р а у Ш у л ь ц, вздыхая, выносит из-за кулис костюмы и маски Кота Мурра, Мышиного Короля, Дроссельмейера, какие-то плащи и черные полумаски. Все разбирают их без всякого порядка. Г о ф м а н снимает со стены наряд Щелкунчика, ф р а у Ш у л ь ц - платье для принцессы.

Ф р а у Ш у л ь ц. Переоденетесь здесь?

М и н и с т р. Нет уж, доедем до дворца. А то, пожалуй, лошади понесут, нас увидев.

Ш у л ь ц примеряет у зеркала кошачий и мышиный хвосты.

Ш у л ь ц. Этот лучше. (Показывает кошачий.)

Г о ф м а н. Вот и уступим его принцу.

М и н и с т р (прислушиваясь). Ого! В монастыре уже звонят к вечерне. Скорей!

Г о ф м а н. Ну так во дворец?

Ш у л ь ц (решительно). Во дворец!

Свет гаснет.

Сцена пятая

Сцена некоторое время темна. Слышны звуки настраиваемого оркестра. Скрипка задает тон, его подхватывает группа струнных, затем оркестр звучит tutti и замирает. Медленно, вереницей, из-за левой кулисы выходят ф р е й л и н ы со свечами в руках. Сцена озаряется живым огнем. Посреди сцены огромная елка с приставленными к ней со всех сторон лесенками. Ф р е й л и н ы подымаются по ступеням и оставляют свечи на ветвях. Начинают украшать елку. Выходит Г о ф - м а н в костюме Дроссельмейера: высокий колпак, разрисованный звездами, и такой же плащ. В руках дирижерская палочка. Останавливается у края сцены, слушает разговор ф р е й л и н. Они не замечают его.

1-я ф р е й л и н а. Гости уже съезжаются.

2-я ф р е й л и н а. Что это за гости! Ни герцог Микаэль, ни даже фон Альтман не захотели приехать к нам.

3-я ф р е й л и н а. Конечно! У них у самих бал.

1-я ф р е й л и н а. Наш бал лучше.

2-я ф р е й л и н а. Но у них богаче.

1-я ф р е й л и н а. Зато у нас распорядитель - капельмейстер Гофман.

4-я ф р е й л и н а. Это большая честь! Только сам-то он уже стар и женат.

3-я ф р е й л и н а. Много ты понимаешь. Он однажды так на меня посмотрел - не хуже принца.

1-я ф р е й л и н а (вздыхает). Ах, принц.

2-я ф р е й л и н а. Да, принц...

3-я ф р е й л и н а. Интересно, знает ли Лотта?

4-я ф р е й л и н а. Что? Что мы...

3-я ф р е й л и н а. Эльза, фи!

1-я ф р е й л и н а. Я думаю, что не знает.

2-я ф р е й л и н а. Я тоже.

4-я ф р е й л и н а. А как же могло быть иначе? Конечно, он ей не сообщал.

5-я ф р е й л и н а. Девочки, поскорее. А то сейчас начнется.

2-я ф р е й л и н а. Да чему ж начинаться? Гостей-то нет.

1-я ф р е й л и н а. Какой-то долговязый в маске уже внизу. И еще один, кажется, хромой.

2-я ф р е й л и н а. Вот с ним и натанцуешься вдоволь.

3-я ф р е й л и н а. Они все будут в масках. И в домино. Как узнать, где кто?

2-я ф р е й л и н а. Хромого-то найдешь сразу.

1-я ф р е й л и н а. А кто знает, как будет одет принц?

Г о ф м а н ( выступая из тьмы). Я знаю.

1-я ф р е й л и н а. Ай!

2-я ф р е й л и н а. Ох, я чуть не упала!

5-я ф р е й л и н а. Герр Гофман, мы уже заканчиваем.

Г о ф м а н. Я не Гофман, я Дроссельмейер. А мой племянник - заколдованный принц. Королева Мышей обратила его в Щелкунчика, и только та девушка, которая полюбит его безобразным, вернет ему прежний облик и власть. (1-й фрейлине.) Это будете вы, фройляйн?

2-я ф р е й л и н а. Конечно, она.

1-я ф р е й л и н а (кокетничая). Я еще не выбрала между дядюшкой и племянником!

3-я ф р е й л и н а. А когда начнется бал?

Г о ф м а н. Он почти начался. Миг - и я объявлю его.

4-я ф р е й л и н а. А где же гости?

Г о ф м а н. Милые девушки, зачем вам гости? Елка украшена, свечи горят. Спускайтесь - вот вам вальс.

Взмахивает палочкой, обернувшись к залу. Звучит вальс. Ф р е й л и н ы сбегают с лестниц. Вальсируют в одиночестве. С л у г и неслышно уносят лестницы прочь.

(вскинув обе руки, громко.) Бал!!!

Вспыхивает свет. По краям сцены крутятся фейерверки. С разных сторон гурьбой выходят г о с т и. Все в домино и разноцветных масках. Среди них К о т М у р р - маска скрывает все лицо - и Ф о р ш в сутане, с собачьим хвостом и собачьей мордой, надетой на лоб; его лицо открыто. Г о с т и подхватывают ф р е- й л и н, все танцуют. Г о ф м а н дирижирует, взглядывая по временам через плечо на сцену. Наконец вальс смолкает. Фейерверки гаснут. Толпа, разбившись на две половины, обступает ёлку, из-за которой выходят Щ е л к у н ч и к и п р и н ц е с- с а в красном бархатном платье. На глазах у ней полумаска. Г о ф м а н покидает рампу и вмешивается в толпу.

Сцена шестая

П р и н ц е с с а. Здравствуйте, господа! Спасибо вам за то, что вы пришли навестить нас в час наших испытаний. Минул год с тех пор, как злые чары Королевы Мышей поразили этого славного юношу (указывает на Щелкунчика), превратив его в бездушную куклу. Однако как раз сегодня, ровно в полночь, а возможно и раньше, кукла оживет и сразится с наследником Королевы, страшным Мышиным Королем, за право жить и быть разумным созданием. (Притрагивается к его шпаге.) Этот клинок способен рассеять вражескую ворожбу...

Ропот, общие разговоры, отдельные хлопки.

Х у д о й г о с т ь в п о л у м а с к е (в сторону). Ну и ахинея.

Т о л с т ы й г о с т ь в д о м и н о. Чего вы хотите? Принц угощает всех своим другом, как тортом. Он для того его и позвал.

Х у д о й г о с т ь. Как дирижер друг неплох. Но как сказочник - никуда не годится.

Т о л с т ы й г о с т ь. Зато слава у него громкая. Принц нуждается в громких именах. Ведь его государство величиной с табакерку.

Х у д о й г о с т ь. А кстати! Желаете табачку?

Т о л с т ы й г о с т ь. Благодарю вас. (Берет понюшку.)

П р и н ц е с с а (продолжает). Однако прежде чем чудо совершится, будут танцы, угощения, прохладительные и согревающие напитки...

Ф о р ш (внезапно выходит из толпы, подхватывает). ...а также испытание Щелкунчика. Ведь этот автомат специально создан для разумного увеселения собравшихся, прямая же его цель, как понятно всем, колоть орехи.

Показывает блюдо, на котором лежит горка камуфляжных орехов в золотых обертках.

Х у д о й г о с т ь. Это что еще за поп с хвостом?

Т о л с т ы й г о с т ь. Это Собака Берганца. Сочинения все того же Гофмана. Говорящий пес.

Х у д о й г о с т ь. А! Говорящий поп? Ну, в этом нет еще большого чуда.

Ф о р ш (продолжает). Господа и госпожи, дорогие гости! Перед вами орехи счастья. В каждом из них содержится предвозвещение вашей судьбы либо же указание на ваш характер. Ибо древние мудрецы говорили, что характер человека это и есть его судьба.

Х у д о й г о с т ь (подойдя к Форшу). И что же с ними делать?

Ф о р ш. Выберете орех, уважаемая Маска, и отдайте фройляйн Мари - я разумею принцессу. А там увидите сами.

Х у д о й г о с т ь берет верхний орех, подает п р и н ц е с с е.

П р и н ц е с с а (Форшу, с опаской). А он расколется, святой отец?

Ф о р ш. Всенепременно расколется. Он очень хрупкий.

П р и н ц е с с а вкладывает орех в зубы маски. Ф о р ш дергает рычаг. Маска клацает зубами, орех распадается на две части. В нем записка. Общий восторженный вскрик.

П р и н ц е с с а (развернув записку, читает). Для Вас в теории Платона

Целебный кроется елей:

Хотя Вы пентюх неученый,

Зато в душе мудры, как змей!

Вокруг хохот.

Х у д о й г о с т ь (смутившись). Глупые стишки! Хотя я, правда, Платона не читал, но не думаю, что стал от этого дураком.

Т о л с т ы й г о с т ь. Там сказано, что в вас таится мудрость. (Берет орех.) Посмотрим, что выпадет мне из рук нашей прелестной Пифии!

Ф о р ш. Посмотрим, любезнейшее Домино!

Передает орех п р и н ц е с с е. Операция повторяется в прежнем виде.

П р и н ц е с с а (читает). От Гиппократа наставленье Вы получить могли бы тут.

Но поздно браться за леченье,

Когда рога уже растут!

Общий смех.

Т о л с т ы й г о с т ь. А! старые штучки. Я все это видел еще в Риме. Кой чорт позарится на мою жену? Она добродетельна, как вязальная спица!

Отходит к рампе вместе с х у д ы м.

Х у д о й г о с т ь. Так всегда при наших дворах. Они мнят себя Версалем или, по меньшей мере, Дворцом дожей.

Т о л с т ы й г о с т ь. Не расстраивайтесь, мой друг. Позвольте мне вас теперь угостить понюшкой.

П р и н ц е с с а (Форшу, негромко). Кто писал стихи?

Ф о р ш (гордо). Я.

П р и н ц е с с а. Не слишком ли это грубо, святой отец? Как бы гости не обиделись.

Ф о р ш. Один обидится - все посмеются. Смотрите, вот еще желающий.

К ним подходит К о т М у р р.

Хотите орех, котик? (Приглядывается к нему.)

К о т М у р р кивает.

Тогда бы я предложил вам вот этот.

К о т М у р р кивает опять. Ф о р ш подает орех п р и н ц е с с е, все повторяется, как и прежде.

П р и н ц е с с а (читает).

По наблюденью Феофраста

Скупой - что денежный мешок.

Тебя избавит от балласта

Тобою вскормленный дружок.

Общее молчание.

(Недоуменно.) Странное пророчество!

Ф о р ш. Кого это вы пригрели на своей груди, герр Мурр?

Внезапная дробь барабана. Все оглядываются. Из-за кулисы быстрым шагом идет М ы ш и н ы й К о р о л ь. Маска скрывает его лицо. Свет гаснет, он движется в кругу от софита. Толпа расступается перед ним. Щ е л к у н ч и к пытается выхватить шпагу, но не успевает. М ы ш и н ы й К о р о л ь взмахивает рукой и вонзает ему в грудь кинжал. Общий крик. Щ е л к у н ч и к валится на пол.

П р и н ц е с с а. Боже мой! Это же кровь! (В ужасе.) Вильгельм! Вильгельм!

Общий переполох. Маска Щелкунчика отлетает в сторону.

(Изумленно и испуганно.) Лемке?!

П р и н ц сдергивает с себя маску Кота Мурра. П р и н ц е с с а бросается к нему. Полная тишина.

П р и н ц (Гофману, запинаясь, со страхом). Это ты его... ради меня?!

М и н и с т р встает. Лицо его в крови.

М и н и с т р (хрипит). Лезвие... застряло. Не ушло в рукоять... Я ранен... (Валится к ногам Гофмана.)

Ф р а у Ш у л ь ц истерически вскрикивает. Шульц, тоже уже без маски, и Ф о р ш подхватывают м и н и с т р а.

Ф р а у Ш у л ь ц. Врача! Врача! (Бросается за кулису.)

Г о с т и теснятся вокруг раненого.

П р и н ц (громко). Все прочь! Праздник кончен. Тут уголовное дело.

С л у г и уносят на руках Л е м к е. Ф о р ш сопровождает их. Г о с т и и ф р е й л и н ы скрываются за кулисами.

(Гофману, сухо.) Останься здесь.

Быстро идет вслед за Л е м к е.

Сцена седьмая

На сцене Ш у л ь ц в трико с мышиным хвостом, с лицом, залитым слезами; п р и н ц е с с а без полумаски; Г о ф м а н в костюме Дроссельмейера. В руках у него вместо палочки нож.

П р и н ц е с с а (сдавленно). Гофман! Как же вы могли!..

Г о ф м а н (кланяясь). Я не пойму, как это случилось, ваше высочество! Этот театральный кинжал...

Ш у л ь ц. Я сам его принес. И ударил... Боже мой, Боже мой! (Закрывает лицо руками.)

Г о ф м а н. Он тупой. Но его заело... (Показывает.)

П р и н ц е с с а. А если бы не заело? И вы нарочно подменили принца министром, чтобы я подумала... О! Вы негодяй!

Г о ф м а н (подавлен). Я во всем виноват, ваше высочество!

П р и н ц е с с а. Это я вижу сама. (С отвращением.) То, что сказал мой муж, - правда?

Г о ф м а н. Что вы имеете в виду?

П р и н ц е с с а. Вы что-то замышляли против старика?

Г о ф м а н. Клянусь вам, нет, принцесса Лотта!

П р и н ц е с с а. Тогда против принца? Против меня? (Всхлипывая.) Нет, я не хочу ничего знать. Вы низкий, бессовестный обманщик! Да снимите же этот дурацкий колпак! Я вас видеть не могу!

Убегает.

Г о ф м а н (полностью уничтожен). Ведь она права!

Снимает колпак. Входит Ф о р ш.

Ф о р ш. Ему лучше. Он неопасно ранен. Но много крови. Врач уже там.

Ш у л ь ц (искренне). Слава тебе, Господи! (Складывает молитвенно руки.)

Г о ф м а н. Он в сознании?

Ф о р ш. Да. Принц говорил с ним и утешал его. Но скажите мне, господин Амадей, как это все случилось? Ведь это вы всё подстроили? Зачем?

Г о ф м а н (медленно). Зачем? Так ли уж теперь это важно? Я хотел, чтобы принц увидел мертвого Лемке. Но я не думал причинить вред Лемке.

Входит быстрым шагом п р и н ц.

П р и н ц (на ходу). Шульц? Ко мне в кабинет.

Скрывается за другой кулисой. Ш у л ь ц следует за ним.Появляется Ф р а у Ш у л ь ц.

Г о ф м а н (ей). Вы тоже считаете меня кровопийцей?

Ф р а у Ш у л ь ц (сбившись). Я... я ничего не понимаю... Я ждала чего угодно... Но это...

Г о ф м а н. Вы можете не беспокоиться. Вашему мужу ничего не грозит. (Ядовито.) И даже на его карьере это отразится самым положительным образом.

Ф р а у Ш у л ь ц. Что это значит? Как вы можете так говорить?

Г о ф м а н. Вы увидите.

Ф р а у Ш у л ь ц. Где он?

Г о ф м а н. Шульц? У принца.

Ф р а у Ш у л ь ц (обмякнув, растерянно). Да... Как все странно... (Форшу.) Святой отец, отстегните хвост.

Ф о р ш хлопает себя по лбу, начинает отстегивать хвост. Входит Ш у л ь ц. На лице его крайнее изумление.

Ш у л ь ц. Господин Теодор... Не знаю, как вам сказать... Принц в восторге. Лемке уволен на покой... по собственной просьбе. Вам предлагается занять его место.

Г о ф м а н (раздельно). Его место?!

Ш у л ь ц. Да. (Быстро.) Я остаюсь секретарем и перехожу под ваше начало. Но - господин Гофман! Неужели... Неужели вы это примете?

Г о ф м а н (медленно). А вы?

Ш у л ь ц. Я? Нет! (С бешеной решимостью.) Я не хочу наживаться на чужих костях!

Г о ф м а н. Что же вы предлагаете?

Ш у л ь ц. То, что говорил Лемке.

Ф р а у Ш у л ь ц. Карл!..

Ш у л ь ц. Жена! Есть вещи, через которые переступать нельзя.

Г о ф м а н. Итак - революция?

Ш у л ь ц. Революция, бунт, заговор - что угодно. Так жить немыслимо. Сегодня Лемке, а завтра...

Г о ф м а н (усмехаясь). Так вы боитесь?

Ш у л ь ц (горько). Я от ужаса потерял страх... Сейчас принц вызовет к себе вас. Он еще беседует с принцессой.

Г о ф м а н. Она не допустит моего назначения.

Ш у л ь ц. Он ей все объяснит.

Г о ф м а н. И что мне делать?

Ш у л ь ц. Что хотите. Но помните то, что я вам сказал. Я не отступлюсь от своих слов.

Уходит вместе с ф р а у Ш у л ь ц.

Г о ф м а н. Нам понадобится время... (Смотрит перед собой.) Я, кажется, спятил. Я словно сплю... Боже! как быть? Куда бы деться? (Оглядывается.)

Ф о р ш (мягко). Вверх.

Г о ф м а н (вздрогнув). Что вы сказали, святой отец?

Ф о р ш. Вверх. Всего одна ступень. Лишь одна. (Показывает рукой.)

Г о л о с п р и н ц а (за сценой). Эрнст?

Г о ф м а н (возвысив голос). Сейчас! (Тихо.) Сейчас...

Ф о р ш. Но вам нельзя на нее взобраться. Можно только взойти.

Г о л о с п р и н ц а (за сценой). Эрнст!

Г о ф м а н (тихо). Да. Да. Я иду.

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Сцена первая

Кабинет п р и н ц а. П р и н ц и Ш у л ь ц за своими столами. Г о ф м а н за столом м и н и с т р а. Все трое погружены в работу. Ш у л ь ц торопливо строчит пером, п р и н ц читает, делая в тексте пометы, Г о ф м а н просто читает.

П р и н ц (не подымая головы). Господин министр?

Г о ф м а н (не подымая головы). Ваше высочество?

Пауза.

П р и н ц (рассеянно). Что... что пишет ваша супруга?

Г о ф м а н. Госпожа Миш(? Ей лучше, но еще хворает.

П р и н ц (так же). Хворает, но уже лучше... Та-ак... (Внезапно.) Шульц!

Ш у л ь ц. Да, ваше высочество?

П р и н ц. Шульц, это ты составлял последний отчет о доходах с сиротского дома?

Ш у л ь ц. Я, ваше высочество.

П р и н ц. Господин министр этот отчет видел?

Ш у л ь ц (покосившись на Гофмана). Видел, ваше высочество.

П р и н ц. Что он сказал?

Ш у л ь ц. Что... что он не понимает ничего в бухгалтерии.

П р и н ц. Однако за своим окладом следит прилежно...

Г о ф м а н продолжает читать, не обращая внимания.

Впрочем, сейчас речь не об этом. Речь о другом: баланс не сходится.

Ш у л ь ц (испуган). Не сходится, ваше высочество?

П р и н ц. Нет. И дело, как всегда, в нулях. Конечно, сущие копейки талеров триста, но или ты пересчитаешь, или придется удержать из твоей зарплаты.

Ш у л ь ц (вскочив). Я пересчитаю... Позвольте, ваше высочество... (Хочет взять со стола лист.)

Г о ф м а н (подняв голову). Принц, позволь, я хотел бы взглянуть на твои новогодние тезисы.

П р и н ц. Взгляни, Эрнст. Они у Шульца. Шульц!

Ш у л ь ц (сбившись). Да, господин министр! Сию минуту! (Бросается к своему столу, забыв про отчет.) Вот они! (Извлекает из пачки бумаг. Смущенно.) Только... только я не успел еще переписать их. А почерк его высочества...

П р и н ц (Гофману). Ты читаешь мой почерк?

Г о ф м а н. Случалось.

П р и н ц. Так разберешь.

Ш у л ь ц отдает лист Г о ф м а н у, п р и н ц передает отчет Ш у л ь ц у, Ш у л ь ц садится на свое место, все вновь погружены в работу. Пауза.

Г о ф м а н. Гм-м...

П р и н ц. В чем дело, Эрнст?

Г о ф м а н. Вот тут одно место...

П р и н ц. Оно тебе не нравится?

Г о ф м а н. Вот это. (Читает.) "Упиться и еще раз упиться! Это, конечно, не цель, но тот способ, которым мы приблизим себя хотя бы к пониманию истинной цели".

Ш у л ь ц. Глубокая мысль.

П р и н ц (Шульцу, с ненавистью). К а к а я мысль?

Ш у л ь ц (смешавшись). Ну - ведь это новогодние тезисы...

П р и н ц (Гофману, холодно). Тут написано "учиться". А не "упиться". "Учиться".

Г о ф м а н (невозмутимо). Ах вот как! Прости. У тебя действительно плохой почерк.

П р и н ц. Так перепиши сам. Да не малюй моих рож на полях - это не способствует ведению дел.

Г о ф м а н (глядя в тезисы). А причем здесь учеба?

П р и н ц. Это сочинил Форш.

Г о ф м а н. А ты писал под его диктовку? да?

П р и н ц не отвечает. Пауза.

П р и н ц. Шульц!

Ш у л ь ц. Да, ваше высочество.

П р и н ц. Сходи, проверь, готов ли кофе.

Ш у л ь ц выходит.

Последнее время я все как-то хочу спать перед обедом. (Зевает, потягивается.) К чему бы это?

Г о ф м а н молчит.

(Сменив тон, внезапно.) Итак, Эрнст, лезвие застряло случайно.

Г о ф м а н (устало, подняв взгляд). Я тебе объяснял это уже много раз, Вильгельм.

П р и н ц. Но ведь я же должен быть уверен, что ты получил свой пост зря!

Г о ф м а н. Ты можешь быть уверен. Я получил его зря.

П р и н ц (покладисто). Хорошо, Эрнст. Однако тебе нравится самому распоряжаться моими деньгами?

Г о ф м а н (осторожно). Пожалуй. Я чувствую себя свободней.

П р и н ц. Вот видишь! На что ты, кстати, их тратишь?

Г о ф м а н. Хочешь, я представлю отчет?

П р и н ц (замахав руками). Ни боже мой! Ты меня не так понял. Мне все равно. Не вводи только Шульца в расходы. Это было бы несправедливо.

Г о ф м а н. С чего ты взял, что я ввожу его в расход?

П р и н ц. Ну, ты рассеян, а он тактичен, между тем ты у него живешь. Ему не должно быть это обременительно: справедливость прежде всего.

Г о ф м а н. Ты бы повысил ему оклад, чем толковать о справедливости.

П р и н ц. Ни в коем случае. Если ты помнишь, мы уже как-то обсуждали с тобой суть добра.

Г о ф м а н. Я помню. Лемке это едва не стоило жизни.

П р и н ц. А почему? Все потому, что ты пустился в романтические бредни, хотел меня разжалобить... Кажется, так?

Г о ф м а н (вздохнув). Хорошо, если бы это понимала принцесса.

П р и н ц. Да, она тебя теперь не любит... (Задумчиво.) Это опасно попасть в немилость к моей жене.

Г о ф м а н. У тебя замечательная жена. И потому это особенно скверно.

П р и н ц. Наоборот. Ведь справедливость - заметь себе, это уже мои мысли, не Форша,- справедливость есть лучшее качество дураков. Добро, когда оно логично, как раз и приводит к справедливости. Тебе как юристу это хорошо должно быть известно.

Г о ф м а н. К чему ты клонишь?

П р и н ц. Вот к чему: я должен быть справедлив со своим народом. Это то, что они от меня требуют в силу присущей им от рождения дураковатости. (Вскакивает, ходит по кабинету.) Все остальное они мне простят: налоги - лишь бы поровну со всех; обманы - лишь бы все обманулись; даже подлость - лишь бы все могли почувствовать себя морально выше меня. Лемке был моим министром; он здорово нажился на мой счет. Справедливость требовала, чтобы я его наказал. Но тут вмешался ты. Разумеется, ты сделал ставку на совесть: лучший Лемке это мертвый Лемке, но ведь Лемке тоже человек, ну и вся эта чушь. И, конечно, выиграл я. Если бы я был мистик, я бы сказал, что мир держится на справедливости. Клинок заело. Я тебе верю. Но суди сам: ведь это был перст судьбы. И мне осталось лишь чуть-чуть ей помочь: ну там чтобы он пролежал в кровати месяц, а не неделю - он столько и пролежит; и чтобы ты сел в его кресло. Последнее тоже справедливо. Вот так. А несправедливо то, что ты разонравился Лотхен. Ведь ты действовал, как романтик, как рыцарь, - просто не сработал кинжал! Да, это несправедливо - тебя осуждать. И это хорошо. Ни ты, ни Лотта не можете пожаловаться на недостаток мозгов. Между тем логика наука недоумков, как и мораль - прибежище ничтожеств. А тут пахнет настоящей жизнью - что ж, мои поздравления, Эрнст!

Г о ф м а н. Обидная тирада.

П р и н ц. Может быть. Но необходимая. Сейчас придет Шульц, и ты поймешь почему.

Входит Ш у л ь ц с кофейным подносом. Ставит чашки перед п р и н ц е м и Г о ф м а н о м. Потом садится за стол.

(продолжает.) Как раз перед твоим приездом я ввел оплату за доносы. Не помню, говорил ли я тебе это или нет.

Г о ф м а н. Нет.

П р и н ц. Как бы там ни было, я платил аккуратно. И не зря. (Подходит к столу, достает пакет, вынимает оттуда вчетверо сложенный лист.) Читайте. (Дает Шульцу.)

Ш у л ь ц (читает, покрываясь попутно потом). "Сим довожу до Вашего сведения, что Ваш статс-секретарь при поддержке своей супруги, советницы фрау Шульц, замышляет лишить Вас имущественных прав путем учреждения над Вами опеки." Подпись: "Благонамеренный"...

П р и н ц (Шульцу). Ты не знаешь, кто это?

Ш у л ь ц (дрогнувшим голосом). Н-нет... нет.

П р и н ц (Гофману). Ну вот! Что ты на это скажешь?

Г о ф м а н (пожимает плечами). Обычная ябеда. А что?

П р и н ц. Все не так просто. "Благонамеренный", гм. Я, признаться, давно слежу за этим человеком - разумеется, не за ним самим, а за тем, что он пишет. Он очень чуток к ситуации, к перемене политических сил. У него острый ум. Он понимает, когда и чем можно меня тронуть... или задеть. Мы, немцы, очень ранимый народ - по крайней мере, в ряде случаев. Вот и теперь: какой же заговор, когда при дворе Гофман? (Шульцу.) Вообрази: ведь это останется в вечности. Будут судачить: "т о т с а м ы й Шульц"; или еще того хуже: "И ты, Шульц!.."

Ш у л ь ц. Я не пойму, о чем вы, ваше высочество!...

П р и н ц. Я о справедливости. Ведь это будет несправедливо - как ты считаешь? - если после всего, чем мы друг другу обязаны, ты замахнешься на меня? Справедливый человек так поступить не может.

Ш у л ь ц (запинаясь). Но... ваше высочество... У меня и в мыслях нет... чего-либо такого...

П р и н ц (вдруг угас). Хорошо. (Смотрит на чашку.) Что-то и кофе не хочется... Ладно. Время обедать. До вечера, господа!

Встает, быстро выходит Сцена вторая

Г о ф м а н (как бы про себя). Ну да. А я-то, конечно, человек несправедливый.

Ш у л ь ц (зло). Интересно, какая сволочь написала вот это? (Указывает на донос.)

Г о ф м а н (рассеянно). Одно могу сказать, Шульц: не я.

Ш у л ь ц. Я понимаю, господин Теодор, что не вы. (Рассматривает донос.) Почерк какой-то знакомый...

Г о ф м а н (тоже взглянув на лист). Почерк, конечно, изменен. Он подражал прописям.

Ш у л ь ц. Не приложил ли тут руку наш милый святоша?

Г о ф м а н. Нет, на него это не похоже никак. Да он и не вмешивается всерьез в мирские дела: целибат, Шульц, есть целибат.

Ш у л ь ц. Ну, может быть, и не он. Как бы там ни было, принц теперь настороже. Нам надо действовать быстрее, иначе...

Г о ф м а н (со скукой). А какая разница, Шульц? Ведь все равно принц должен сам подписать свое отречение. И учредить опекунский совет. Пускай себе приготовляется к мысли...

Ш у л ь ц (горько). Разве вы не знаете принца, господин Теодор? Неужели вы думаете, что он будет сидеть сложа руки? Я удивляюсь, как это мы еще на свободе.

Г о ф м а н. Вы хотите сказать: как это мы еще не уволены, Шульц?

Ш у л ь ц. Ну да, я это и имел в виду.

Г о ф м а н (вздохнув). А я бы не отказался быть уволенным, говоря откровенно.

Ш у л ь ц (испуганно). То есть как? Вы отказываетесь?

Г о ф м а н (со смехом). Да от чего отказываться-то? Ведь ничего же не происходит.

Ш у л ь ц. Как это не происходит? (Вдруг становится на цыпочки, неслышно подбегает к кулисе, шепотом.) Жена!

С заговорщическим видом входит ф р а у Ш у л ь ц. В руках у нее корзинка с кастрюльками.

Ф р а у Ш у л ь ц (быстро оглядываясь). Он ушел?

Щ у л ь ц. Да. Что это у тебя?

Ф р а у Ш у л ь ц. Обед.

Ш у л ь ц. Зачем?

Ф р а у Ш у л ь ц. Не можете же вы сидеть голодными! А в гостиной вам лучше не появляться.

Г о ф м а н. Что за вздор! Почему?

Ф р а у Ш у л ь ц. Как будто вы не понимаете, господин Гофман! (Начинает расставлять кастрюльки на столе.) У нас же здесь сейчас будет заседание комитета.

Г о ф м а н (закатив глаза). Боже правый! Какого еще комитета? Что вы напридумывали?

Ш у л ь ц. Комитета оппозиции.

Г о ф м а н. И кто в него входит?

Ш у л ь ц. Вы. И мы.

Г о ф м а н. Тьфу! Для чего такая конспирация? Мы могли бы все обсудить дома.

Ш у л ь ц. Сейчас поймете. (Открывает портфель, достает свернутый в трубку лист.) Вот.

Г о ф м а н. Что это?

Ш у л ь ц. "Отречение".

Г о ф м а н. Это вы писали?

Ш у л ь ц. Да. Чистовик. Не хватает только подписи принца и печати. Прочтите, господин Теодор: может быть, нужно что-нибудь изменить. Тогда я перепишу все заново.

Усаживается за стол п р и н ц а, придвигает к себе кастрюльку. Ест. Г о ф - м а н читает.

Г о ф м а н. И вы собираетесь предъявить это принцу?

Ш у л ь ц. Да. Сегодня.

Ф р а у Ш у л ь ц. Мы с Карлом думали, что предъявите вы.

Ш у л ь ц (поспешно). Но если вы не хотите...

Г о ф м а н. Нет, отчего ж. (Читает.) Да, тут все ясно. Получается, что управлять страной буду я.

Ф р а у Ш у л ь ц. Именно так и получается, господин Гофман.

Ш у л ь ц. Мы, разумеется, вам поможем... А также и Лемке, когда будет в состоянии... Я полагаю, он не откажется. Герцог Микаэль, а с ним и фон Альтман прислушаются к его словам. Он был человек влиятельный.

Г о ф м а н. Да, был. А что же Форш?

Ш у л ь ц. Причем здесь Форш? Я ему многим обязан, но - в таком деле он лишний.

Г о ф м а н. В таком деле было бы очень недурно заручиться поддержкой церкви. И Форш...

Входит Ф о р ш.

Ф р а у Ш у л ь ц (в сторону). Ну вот, накликали. (Громко.) Здравствуйте, святой отец!

Ф о р ш. Слава Иисусу Христу!

Сцена третья

Ш у л ь ц. Вы, отец Вальдемар, как всегда кстати. (Прячет "Отречение".)

Г о ф м а н. Не откажетесь ли присесть, ваше преподобие? Я хотел спросить у вас совета.

Ш у л ь ц и ф р а у Ш у л ь ц испуганно переглядываются.

Ф о р ш. Возможно... э... я для того и пришел. (Садится в кресло.)

Г о ф м а н. Я не буду темнить, святой отец, а также начинать издали. Мы здесь готовим дворцовый переворот.

Ф о р ш. Я так и решил - по вашему виду.

Ш у л ь ц. У нас разве какой-то особенный вид?

Ф о р ш. Есть отчасти, господин Шульц. И потом эта походная кухня... (Указывает на кастрюльки.)

Ф р а у Ш у л ь ц. У Карла больной желудок. Я всегда ношу ему обед...

Ф о р ш. Гм. А мне казалось, принц частенько звал вас к своему столу. Впрочем, в этом ли дело?

Г о ф м а н. Да, святой отец. Дело не в этом.

Ф о р ш. Но чем не угодил вам принц, позвольте спросить?

Ш у л ь ц (криво усмехнувшись). Своим характером.

Г о ф м а н. Вы же сами говорили, отец Вальдемар, что характер человека это его судьба. Помните? На празднике.

Ф о р ш. Да, помню. Характер у него действительно скверный. И что же: вы хотите его убить?

Ш у л ь ц (сложив руки). Господи избави! Ведь мы не французы! Узурпаторов среди нас нет.

Ф р а у Ш у л ь ц. И они нам не нужны.

Ф о р ш. А тогда что?

Г о ф м а н. Ну - речь об опекунском совете.

Ф о р ш. А, понимаю: вы хотите опекать принца. Так сказать, заботиться о нем.

Г о ф м а н. Вроде того. Чтобы ему было тепло, сытно, уютно. Он же всегда заботился о нас.

Ш у л ь ц. Да уж.

Ф о р ш. Это хорошо. Но согласится ли принц?

Ш у л ь ц. А кто его будет спрашивать?

Ф о р ш. Как же так? Ведь он-то вас спрашивал!

Ш у л ь ц. О чем?

Ф о р ш. О том, хотите вы его забот или нет.

Ш у л ь ц. Конечно, спрашивал. Коли не нравится - убирайся. Вот у меня сейчас испытательный срок. Я испытываю: хочу ли я его ласк или предпочту сдохнуть с голоду.

Ф о р ш. Но ведь раньше вы как-то жили без него? Уж господин Амадей точно. Да и при нем не видно, чтоб вы голодали. А в своем театре вы бы уже давно спились, господин Шульц, - извините за откровенность.

Ш у л ь ц. Да, спился бы. Но сам. А тут - каждодневные унижения. Он-то, конечно, мне не даст спиться.

Г о ф м а н. Шульц прав. Принц действительно благодетель. Он многим сделал добро. И многих оскорбил. Это у него хорошо продумано.

Ф о р ш. А каковы ваши претензии?

Г о ф м а н (без большого азарта). Что ж, я присоединяюсь к Шульцу. Принц жесток. Он расчетлив, скуп и циничен. Он беспринципен - извините за дурной каламбур. Он подрывает основы человеческой жизни, смешивая высокое с грязью, опрокидывая веру в те вещи, без которых сама жизнь оказывается насмешкой. Он самодур. В истории бывают эпохи тишины - это, может быть, лучшие часы человечества. Он и такие, как он, отравляют именно их. Они гении будней - злые гении, надо сказать. Этого довольно?

Ф о р ш. Довольно. Поговорим лучше о любви. Ведь вы любите принца, господин Амадей?

Г о ф м а н. Да - вопреки.

Ф о р ш (мягко). Не обманывайте себя, такой любви не бывает. Вы на ложном пути, сын мой.

Г о ф м а н (улыбаясь). Хотя вы и священник, то есть отец, но я все-таки старше вас, господин Форш.

Ф о р ш. Ничуть. Старше тот, кто ближе к смерти. А ваша любовь, как и любая любовь, исходит из тайных законов соответствия. Не так уж трудно найти, что у вас общего с принцем. Недаром вы метите на его место. А он, возможно, завидует вам. Но важно не это. Важно то, что он действительно ваш друг, и к тому же навсегда ваш друг. Этого изменить нельзя, вы знаете сами. Позвольте, я прочту вам один отрывок по памяти - ведь собственно память, в более высоком смысле, заключается, я полагаю, в очень живой, подвижной фантазии, которая получив толчок, может словно бы силой волшебства оживить целую картину прошлого со всеми присущими ей красками и всеми ее случайными особенностями.

Г о ф м а н (продолжая улыбаться). Какой отрывок, мой дорогой Форш?

Ф о р ш. Отрывок вот какой. Он будет здесь к месту... (Вдруг странно изменив голос.) "Бра-тец, хи... хи!.. Ты меня узнал? Пойдем-ка со мной, со мной, да заберемся на крышу, под самый флюгер. Он сейчас наигрывает веселую свадебную песнь. Ведь филин-то женится! Давай-ка поборемся там с тобой, и тот, кто столкнет другого вниз, выйдет в короли и вдоволь напьется крови".

Г о ф м а н (опустив голову). Я был молод, когда это сочинил. Мне самому очень нравился этот филин. И флюгер. А принц был совсем мальчишка и из всех сил старался, чтобы я с ним дружил.

Ф о р ш (обычным голосом). Вот видите, господин Амадей. Каждый из вас был занят полезным делом. Но принц и сейчас не мешает вам сочинять все так, как вам хочется, разве нет?

Г о ф м а н. Пожалуй.

Ф о р ш. Ну да. А во всех этих бунтах, переворотах, путчах кроется за всей шумихой огромная скука. Разве вы сами не знаете?

Ш у л ь ц (холодно). Не могу с вами согласиться, святой отец. Торжество справедливости не может быть скучным.

Ф о р ш. Справедливости? да. Но ведь тут никакого торжества не будет. Будет разве что игра в него, за которой прячется обычная... дележка.

Ш у л ь ц. Дележка чего?

Ф о р ш. Денег, конечно. И это скучно.

Г о ф м а н. Беда в том, отец Вальдемар, что вам тоже нечего предложить. Становиться Творцом? Управлять мирами? Играть в человечков? Тоже скука, когда представишь.

Ф о р ш. Но ведь вы, господин Амадей, играли в свои фантазии? И любили их?

Г о ф м а н. Любил. Играл - двадцать лет. Но даже уже теперь чувствую усталость. А вы хотите продлить мне игру навсегда? Нет уж. Предпочитаю забвенье.

Ф р а у Ш у л ь ц (Шульцу, тихо). О чем это они?

Ш у л ь ц (пожимает плечом). Не знаю.

Ф о р ш. Мы о литературе. И раз уж об этом зашла речь, то я, господин Амадей, позволю себе еще одну цитату - даром что уже отстегнул свой собачий хвост, а вы не бранитесь, как бывало, на портвейн и не хвалите бифштекс по-даллахски.

Г о ф м а н. У вас завидная память, святой отец!

Ф о р ш. Ну, в этот раз я буду следовать оригиналу лишь отчасти. Итак, что же вам предложить, господин Амадей? Кровь, что течет у вас в жилах, слишком горяча. Ваша фантазия из одного озорства часто рвет магический круг жизни и бросает вас, неподготовленного, без оружия и защиты, в некое царство волшебного принца, где враждебные духи могут однажды уничтожить вас. Вы сами знаете это - так пейте меньше вина, а дабы примириться с большинством ваших знакомых, считающих вас по праву дураком, повесьте у себя над рабочим столом - или где бы вы ни были - золотое правило отца-францисканца, то есть меня. Согласно ему, надо предоставить вещам в мире идти так, как они идут, то есть своим ходом, а об отце-настоятеле не говорить ничего, кроме хорошего! (Встает, кланяется.) Мне пора, господа. Вы не стесняйтесь, продолжайте ваши дела, я же хотел еще нанести визит старику Лемке: он, говорят, чувствует себя много лучше. Всего доброго, господин Амадей! Кстати, у принца сегодня именины. Вы помните?

Выходит.

Ш у л ь ц. Что ж, от церкви, как видно, проку мало.

Ф р а у Ш у л ь ц. Не было бы вреда.

Сцена четвертая

Ш у л ь ц. Ну, господин Теодор, что будем делать с "Отречением"?

Г о ф м а н (стараясь сосредоточиться). Как вы себе это представляете?

Ш у л ь ц. Я себе это представляю так. Сейчас... (Ищет глазами часы.) ...сейчас половина четвертого. К четырем придет принц. Мы вдвоем или вы один - как вы сами решите - вручим ему эту бумагу. После этого он...

Г о ф м а н (перебивает). ... после этого он кликнет слуг и нас спустят с лестницы.

Ш у л ь ц (таинственно улыбаясь). Э, с слугами не все так просто. (Обернувшись к фрау Шульц.) Клара!

Ф р а у Ш у л ь ц. Сейчас, сейчас. (Идет к кулисе. Громким шепотом.) Девочки! Де-во-чки!

Строем входят одетые в мундиры ф р е й л и н ы. Останавливаются, развернувшись в цепь.

1-я ф р е й л и н а. Мы здесь, госпожа советница!

Ф р а у Ш у л ь ц. Молодцы! (Гофману.) Как видите, двор с нами.

Г о ф м а н. А слуги?

Ф р а у Ш у л ь ц. На них тоже можно положиться.

Ш у л ь ц (не без гордости). Мы предусмотрели все.

2-я ф р е й л и н а. А что от нас нужно?

Ф р а у Ш у л ь ц. Разве я вам не объясняла?

1-я ф р е й л и н а. Объясняли, госпожа советница.

Г о ф м а н. И что же вы?

3-я ф р е й л и н а. Мы - за.

Г о ф м а н. За что?

1-я ф р е й л и н а. За принца.

Ф р а у Ш у л ь ц. Как за принца?!

3-я ф р е й л и н а (1-й фрейлине). Ты ничего не поняла. Мы за Гофмана.

2-я ф р е й л и н а. Почему за Гофмана?

4-я ф р е й л и н а. Он же старый.

Г о ф м а н (улыбаясь). Разве я старый?

3-я ф р е й л и н а (кокетничая). И ничуть не старый!

1-я ф р е й л и н а. Хи-хи!

2-я ф р е й л и н а. А что будет?

Ф р а у Ш у л ь ц (фальшиво). А ничего не будет. Принц просто не станет больше никого обижать.

1-я ф р е й л и н а. Как, совсем?

Ф р а у Ш у л ь ц. Конечно, совсем.

3-я ф р е й л и н а. Мы так не хотим.

Ф р а у Ш у л ь ц. Чего вы не хотите?

3-я ф р е й л и н а. Чтобы принц ничего не мог.

Г о ф м а н. Чего же вы хотите?

1-я ф р е й л и н а. Хи-хи!

4-я ф р е й л и н а. А кто будет править дворцом?

Ф р а у Ш у л ь ц. Дворцом - принц.

5-я ф р е й л и н а. А страной?

Ф р а у Ш у л ь ц. Господин Гофман.

4-я ф р е й л и н а. Господин капельмейстер будет править страной?

3-я ф р е й л и н а. Что ж тут такого!

5-я ф р е й л и н а. Ты ничего не понимаешь.

2-я ф р е й л и н а. А кто будет править нами?

3-я ф р е й л и н а. Опять Шарлотта?

Ф р а у Ш у л ь ц. Нет, нет!

2-я ф р е й л и н а. А кто?

Ф р а у Ш у л ь ц. Тоже господин Гофман. Ну и, конечно, я.

2-я ф р е й л и н а. Нет, мы не согласны.

4-я ф р е й л и н а. Мы хотим принца!

3-я ф р е й л и н а. Эльза, фи!

4-я ф р е й л и н а. Глупая! Я не в том смысле.

Г о ф м а н. Так вы за принца?

1-я ф р е й л и н а. Да.

3-я ф р е й л и н а. Ну и немножко за вас.

1-я ф р е й л и н а. Да, верно. Это большая честь, господин Гофман!

Г о ф м а н. Что - большая честь?

1-я ф р е й л и н а. То, что вы с нами.

Ф р а у Ш у л ь ц. Да вы-то не с нами!

3-я ф р е й л и н а. Нет, мы с господином Гофманом! Но за принца.

1-я ф р е й л и н а. Хи-хи!

Г о ф м а н (фрау Шульц). Вот видите! Народ против.

Ф р а у Ш у л ь ц. Что они понимают! Глупые девчонки! Как я скажу, так и будет.

4-я ф р е й л и н а. Нет, мы подданные его высочества!

Ф р а у Ш у л ь ц. И принцессы?

Ф р е й л и н ы (на разные голоса). Нет! Нет!

Ф р а у Ш у л ь ц. Ну вот. Значит, будете охранять ее покой. Сюда не входить, ждать команды.

1-я ф р е й л и н а. А что будет с принцем?

Ф р а у Ш у л ь ц. Ничего с ним не будет.

4-я ф р е й л и н а. Мы не хотим ему вреда.

Ф р а у Ш у л ь ц. Тогда не пускайте к нему принцессу.

Ф р ей л и н ы (на разные голоса) Не пустим! Ни в коем случае! Ни за что!

Ф р а у Ш у л ь ц. И отлично. А теперь - марш!

Ф р е й л и н ы. Да здравствует господин Гофман! Да здравствует принц!

Поворачиваются, строем уходят за другую кулису.

Г о ф м а н. Уф! Если остальные такие же, то будет не бунт, а веселый дом.

Ш у л ь ц. Нет, нет, на слуг можно положиться. Я разговаривал с каждым. Они не дураки и выгоду понимают.

Г о ф м а н. Эти тоже выгоду понимают...

Ф р а у Ш у л ь ц. Тс-с!

Секунду стоит прислушиваясь. Потом подбегает к кулисе, выглядывает за нее и тут же бежит на цыпочках прочь.

Сюда идет принц!

Подхватывает кастрюльки, корзинку и скрывается за кулисой, за которую ушли ф р е й л и н ы. Ш у л ь ц в один миг прыгает за свой стол и хватает перо. Г о ф м а н остается где был. Входит п р и н ц.

Сцена пятая

П р и н ц. Господа, добрый вечер.

Проходит к своему столу, зажигает свечи в канделябре, садится, погружается в чтение.

Г о ф м а н. Вильгельм?

П р и н ц (не подымая головы). Да, Эрнст?

Г о ф м а н. Этот документ - тебе. Взгляни.

Кладет перед ним на стол свернутое в трубочку "Отречение".

П р и н ц (не подымая головы). Да, сейчас.

Пауза. Ш у л ь ц ерзает на месте, косясь в сторону п р и н ц а.

Ш у л ь ц. Ваше высочество?

П р и н ц (не подымая головы). Шульц?

Ш у л ь ц. Позвольте мне выйти.

П р и н ц (взглянув на него). Как раз сейчас тебе было бы лучше остаться. Тебе бы это было полезно, Шульц. (Пауза.) Ну что ж, иди.

Ш у л ь ц вскакивает и исчезает.

(Переведя взгляд на Гофмана.) Это о н о? (Берет в руки сверток.)

Г о ф м а н. Оно.

П р и н ц (вздохнув). Стало быть, ты решился... Ну что ж, разыграем по всем правилам. (Разворачивает, читает.) Ты сам составлял?

Г о ф м а н. Принимал участие.

П р и н ц. Сносно. Собираешься поместить в свое собрание сочинений? Фантазия в манере Калло? Или просто - коллективное?

Г о ф м а н. А ты вообще читал что-нибудь из того, что я написал?

П р и н ц. Откровенно сказать, только пару твоих докладов - мне. А все прочее - так, проглядел. Но ничего не помню.

Г о ф м а н (с сарказмом). Это у меня такая манера.

П р и н ц. Правильная манера. К чему держать в голове всякий вздор? А это? (Указывает на "Отречение".) Нужно тоже забыть поскорей?

Г о ф м а н. Не совсем. Впрочем, как хочешь. Главное, не забудь поставить свою подпись. Остальное мы сделаем без тебя.

П р и н ц. "Мы"! Как это трогательно - слышать такое словечко из уст автора "Песочного человека", "Крошки Цахес"... Права суверенной личности...

Г о ф м а н. Ага! Значит все-таки что-то помнишь!

П р и н ц (примирительно). Ну, в "Крошке Цахес" еще есть какой-то смысл. Ты ведь там вывел Наполеона? Да?

Г о ф м а н (сквозь зубы). Да.

П р и н ц. А ты не сердись. Я знаю, нет ничего проще, чем задеть поэта, обругав его стихи. И это не удивительно, в твоем случае особенно. Ведь кто ты таков? Сам подумай. Ходячая развалина, полная амбиций, надежд неосуществленных и уже неосуществимых. У тебя есть только то, что ты написал. Ты сам понимаешь, какая это малость. Но знаешь ли, Эрнст? Ведь тебя не спасут даже мои деньги. Имея глупость согласиться на это (хлопает ладонью по "Отречению"), ты, конечно, получил бы изрядный куш. Но зачем он тебе? Детей у тебя нет, потому что из эгоизма ты никогда не решился уступить часть себя кому-то, не говоря уже про то, что ты вряд ли способен кого-либо воспитать. (Встает, ходит по кабинету.) Ведь воспитание - это тоже политика, а в ней ты не понимаешь ни аза. Политика это отказ от собственной сложности, от своих колебаний, недоумений, фантазий. Это вызов мира на бой. А какой из тебя боец? Ты весь распался душевно на своих героев, которые тоже, кстати, не отличаются прочностью. Их даже трудно запомнить, ты знаешь сам. И ты хочешь, чтоб я уступил тебе трон? Глупышка! (Смеется.) Что ты с ним будешь делать? Ты разве способен грабить сирот, лизать задницу герцогу, топтать, как петух куриц, фрейлин? Да ты развалишь все в один миг и сам развалишься. Рассыплешься, милый Эрнст, как та нечистая сила, которую ты так любил изображать. Ты взгляни на себя! Ведь ты весь трясешься, как последний паралитик, и если на что еще и способен, так это помахивать палочкой перед оркестром. Вот и маши! А меня оставь в покое.

Вновь садится в кресло. Г о ф м а н стоит перед ним. Потом вдруг хватает со стены шпагу и приставляет острие к груди п р и н ц а. П р и н ц смеется.

Ай-ай! Ты захотел меня убить, Эрнст?

Г о ф м а н (шипит). Подписывай "Отречение"!

П р и н ц. И что будет? Да нет, если бы ты был один, я, может быть, из удовольствия сделать тебе приятное - то есть не тебе, а тому дураку, который в тебе сидит, - это бы и подписал. Но там (указывает за кулису) еще полно других дураков. Слишком долго возиться. Так что придется тебе меня убить.

Г о ф м а н угрожающе отводит слегка клинок для удара.

Ну что ж, бей. Только про сирот не забудь. И вдов. На всю благотворительность - не больше ста талеров в год. Не то ты погубишь государство.

Из-за левой кулисы неслышно выходит п р и н ц е с с а. В руке у нее пистолет. Прицеливается в Г о ф м а н а.

П р и н ц е с с а. Гофман! Одно ваше движение - и я стреляю.

П р и н ц (увидел ее). Лотхен, не смей! Мы тотчас вляпаемся в историю - к тому же во всемирную, имей в виду.

П р и н ц е с с а. А мне на это наплевать.

П р и н ц (Гофману). Вот с ними всегда так! (Жене.) Но, может быть, тебе понятней и ближе история родной литературы? Мы попадем и в нее как два Иуды.

П р и н ц е с с а. Вильгельм! Прекрати молоть вздор!

П р и н ц. Лотхен, это не вздор. Гофман, к несчастью, гений. И мне даже страшно подумать, что скажут о нас знатоки музыки, специалисты по графике, ценители карикатур, а также все те, кто не чужд крючкотворного искусства юриспруденции!

П р и н ц е с с а. Эрнст! Брось шпагу!

П р и н ц. О! Вы уже на "ты"! За моей спиной! Не ожидал от тебя, Гофман!

Входит Л е м к е.

Л е м к е (кланяясь принцу). Ваше высочество! (Кланяясь принцессе.) Ваше высочество! (Кланяясь Гофману.) Господин министр! Рад видеть вас всех в полном здравии.

Все трое застывают недвижно, глядя на него. Он меж тем непринужденно расхаживает по кабинету.

П р и н ц. Как... как вы себя чувствуете, Лемке?

Л е м к е. О, прекрасно! Благодарю вас!

П р и н ц. Ваша рана вас не беспокоит?

Л е м к е (лукаво). Рана? Нет, ваше высочество, вам меня не провести! С тех пор как мной кололи орехи, я стал многое понимать.

П р и н ц. Что же вы стали понимать?

Л е м к е. Что все вещи в этом мире не являются тем, чем кажутся на первый взгляд.

П р и н ц. Ну, дорогой мой Лемке! Эта истина не нова!

Л е м к е. Что же делать, если раньше я ее не знал? Я думал, например, что вокруг меня люди, а не механические куклы и что сам я тоже человек. (Светло улыбаясь.) А теперь я знаю, что это не так.

П р и н ц е с с а (прикрыв свободной рукой рот, в ужасе). Лемке!..

Л е м к е. Да-да. Вот Форш, конечно, настоящий, у него и кровь горлом идет. Натуральная, так сказать, хе-хе-с. А у меня - что? Так, шелковый карман для часов, а не рана. И предметам тоже нельзя верить. Вот, например, эта шпага. (Указывает на шпагу, которую Гофман все еще держит близ груди принца.) На вид - грозное оружие. А на деле толкни - и лезвие спрячется в ручку. (Забирает у Гофмана шпагу, дергает лезвие.) Нет, не лезет. Тоже, наверно, застряло. (Бросает шпагу на сцену.) Ну хорошо. Вот пистолет. (Забирает у принцессы пистолет.) Можно подумать, что он заряжен. А проверь... (Поднимает ствол вверх, нажимает курок. Выстрел. Дым.) Нет, тут тоже неисправность.

Сразу после выстрела из-за кулис выбегают с одной стороны с визгом ф р е- й л и н ы и ф р а у Ш у л ь ц, с другой - Ш у л ь ц во главе с л у г. Суматоха. Ф р е й л и н ы кольцом окружают принца, кричат: "Не отдадим! Не отдадим его! Он наш!" Ф р а у Ш у л ь ц пытается их унять. Л е м к е тоскливо оглядывается. Г о ф м а н стоит недвижно посреди сцены.

П р и н ц е с с а (в бешенстве, слугам). Оттащить бесстыдниц! Ганс! Фриц! Живо.

Ш у л ь ц (командует). Выполнять приказание!

1-й с л у г а. А как его выполнишь?

Хватает какую-то ф р е й л и н у за локоть, та брыкается.

2-й с л у г а. Ишь обсели! Что твои мухи.

3-й с л у г а (вздохнув). Да, принц это принц.

4-й с л у г а. Эх, даже завидно.

2-й с л у г а. Что стоите? Пошевеливайтесь.

5-й с л у г а. Вот сам и шевелись.

П р и н ц е с с а. Шульц! Шу-ульц! Ну сделайте же что-нибудь!

П р и н ц (внезапно, громовым голосом). Вон! Все вон отсюда. Вон!

Наступает тишина, потом все бросаются врассыпную. Гаснет свет. Сцена освещена лишь канделябром на столе п р и н ц а. Г о ф м а н стоит неподвижно на своем месте.

(Вполголоса, мягко.) Эрнст, побудь со мной.

Сцена шестая

Г о ф м а н поднимает брошенную Л е м к е шпагу и задумчиво вертит ее в руках. П р и н ц садится в свое кресло за стол, смотрит на него. Пауза.

П р и н ц. Жаль, что нам помешали. Это, должно быть, был самый пылкий в твоей жизни жест - по крайней мере, в сторону мужчин. Так ведь?

Г о ф м а н. Пожалуй, да.

П р и н ц. А ты раньше держал в руках шпагу?

Г о ф м а н. Признаться, нет. Если не считать одной маленькой, при мундире, в Польше. Но я даже, кажется, не вынимал ее из ножен.

Обходит стол п р и н ц а, вешает шпагу на место. Пауза.

П р и н ц. Послушай, Эрнст.

Г о ф м а н. Да, Вильгельм.

П р и н ц. Тебе, верно, скучно у нас.

Г о ф м а н. Да нет, что ты! Впрочем, я уже выздоровел - пора ехать.

П р и н ц. Ты собираешься ехать? Когда?

Г о ф м а н. Возможно, завтра.

П р и н ц. И не дождешься Нового года?

Г о ф м а н. Нет. Встречу его в Бамберге, с женой. (Вздыхает.)

П р и н ц. А потом?

Г о ф м а н. Потом - в Берлин. Каникулы кончаются. Пора на службу.

П р и н ц. Да, ведь ты служишь... (Вздыхает.) Ты пробыл у нас всего две недели.

Г о ф м а н (улыбаясь). Что ж, я приеду еще. Вот станет туго с деньгами - подработаю у тебя министром. (Погрустнев.) Жаль Лемке. И ведь проклятый клинок действительно застрял!

П р и н ц. Я знаю, Эрнст.

Г о ф м а н. Впрочем, министра тебе никакого не надо. Вы прекрасно справляетесь вдвоем с Шульцем.

П р и н ц. Я тоже всегда так считал. Кстати о деньгах. Ты успел скопить что-нибудь?

Г о ф м а н. На год, я думаю, хватит. А проживу ли я дольше - это, ты сам говорил, еще вопрос.

П р и н ц. Прости, Эрнст. (Возвысив голос.) Шарлотта!

Входит п р и н ц е с с а.

Лотхен, милая! Эрнст завтра покидает нас.

П р и н ц е с с а. Гофман! Как, уже? Это из-за всей этой кутерьмы?

П р и н ц (морщась). Нет, разумеется. Просто ему нужно ехать.

П р и н ц е с с а (подходит, берет Гофмана за обе руки). Гофман! Вы знаете, что вас здесь любят и всегда ждут.

Г о ф м а н. Спасибо, Лотта. Я так благодарен вам.

П р и н ц. И ты на нас не обижайся. Помнишь, я тебя об этом просил?

Г о ф м а н. Помню. Не обижаюсь. И вас о том же прошу.

П р и н ц. В конце концов, ты ведь действительно гений. А мы обычные люди, чего бы там ни плел про августейшую чету Форш... Да. Лотхен, оставь нас теперь. Нам нужно еще сказать с Гофманом пару слов с глазу на глаз.

П р и н ц е с с а. Конечно. Я пойду одеться к твоим именинам. Я бы надела то красное платье в вашу честь, Гофман. Но я боюсь, Лемке это будет тяжело.

Г о ф м а н. Разумеется, это ни к чему.

П р и н ц е с с а выходит.

(Глядя ей вслед.) У тебя прелестная жена.

П р и н ц. У меня также хороший друг.

Г о ф м а н. И народ, который тебя любит.

П р и н ц (приложив палец к губам, с улыбкой). Тс-с! Об этом нельзя говорить вслух.

Г о ф м а н. Да, конечно. Скажи: а кто писал те доносы?

П р и н ц. Какие "те" доносы? Ты имеешь в виду тот донос?

Г о ф м а н. Да.

П р и н ц. Я сам, конечно. А переписывала Лотта.

Г о ф м а н. Я так и понял.

П р и н ц. Впрочем, были еще и другие.

Г о ф м а н. Вот как! От кого?

П р и н ц. Один взбалмошный, туманный, кажется, от фрау Шульц. Бедняжка хотела, верно, застраховаться при любом исходе. И еще один от кого-то из слуг. Сплетни людской. Скука. Впрочем, я аккуратно выплатил гонорары.

Г о ф м а н. А Шульц?..

П р и н ц. Шульц? Ну что ты! Честнейший малый! Предан тому, во что верит... или чего боится. Я его никогда не променяю ни на кого.

Г о ф м а н. Что ж, ты прав.

П р и н ц (глядя в окно). Опять снег. Завтра снова все будет в сугробах.

Г о ф м а н. Я это люблю... Послушай, Вильгельм. Я все хотел тебя спросить: чем ты, собственно, занят? Ну да, ты принц, государь, это понятно. Но все-таки? Есть у тебя какая-нибудь цель? Или все это так, игра на досуге?

П р и н ц. Открыть тебе государственную тайну?

Г о ф м а н. Ну, открой.

П р и н ц. Я не знаю. Я уже не знаю ответа на этот вопрос. Все как-то замутилось... Раньше было понятно. Идеальное государство, порядок, покой. Конечно, я принуждал нищих работать - и они становились просто бедными. Но бедность - не нищета! Я наладил дороги и мосты, кое-где плохие. Открыл больницу в монастырских кельях... Я даже просто наслаждался жизнью. А теперь... Ты сам-то знаешь, зачем пишешь?

Г о ф м а н. Нет, не знаю. Ну - бог с тобой. Прости. Все как-то скудно в этом мире.

П р и н ц. Скудно... Спроси Шульца, он тебе скажет, что мир - театр. Все это твердят без умолку. И все неправы. Они не то имеют в виду. А это только и означает, что у каждого своя роль и нужно ее хорошо сыграть. Понятно, из этого идеального государства не выйдет.

Г о ф м а н. И ты следишь за исполнением?

П р и н ц. За своим. И то с трудом. Ведь я же не параноик: людьми нельзя управлять... Впрочем ты, Эрнст, играл неплохо.

Г о ф м а н. Спасибо. Я тоже доволен тобой.

Глядят друг на друга. Потом подходят друг к другу. Обнимаются.

П р и н ц (отстранясь). Ты думаешь, что прав Форш? Ты это хотел сказать?

Г о ф м а н. Насчет его лестницы на небеса?

П р и н ц. Ну да.

Г о ф м а н. Для этого нужно верить в переселение душ. Я, конечно, актер, как и Шульц. Но знаю, что в этой жизни мне такую роль уже не получить.

П р и н ц. Что, почувствовал, что как-то оно не так повернуло, а?

Г о ф м а н. Да, пожалуй.

П р и н ц. Ну что ж. (Сменив тон.) Господин министр?

Г о ф м а н. Ваше высочество?

П р и н ц. Сейчас мы будем праздновать мои именины. Я тоже должен переодеться, а вам тем временем поручаю проследить за установкой обеденного стола.

Г о ф м а н. Разве стол - это забота министров?

П р и н ц. В исключительных случаях. Свечей много не надо. Без факелов можно обойтись.

Г о ф м а н (серьезно, с поклоном). Будет исполнено, ваше высочество.

П р и н ц кивает ему, потом отворачивается, подходит к столу. Г о ф м а н идет прочь. Неслышно появляется ф р а у Ш у л ь ц. Подходит к столу п р и н ц а и гасит свечи медным колпачком.

Сцена седьмая

В темноте беспорядочные звуки оркестра. Зажигается световой круг - в нем Ш у л ь ц у рампы изображает дирижера. Это пародия на Г о ф м а н а и вообще на всех капельмейстеров. Оркестр бушует. Потом разом смолкает. Круг гаснет. С разных сторон на сцену выходят в беспорядке несколько человек с крошечными свечками в руках. Свечки почти ничего не озаряют.

Г о л о с 1- г о с л у г и. Вечно все у них раскидано.

2-й с л у г а (нагибаясь). Вот носок. И, кажется, шляпа.

3-й с л у г а. Нет, это чернильница.

1-й с л у г а. Должно быть, господина Амадея.

2-й с л у г а. А вот молоток.

Г о л о с ф р а у Ш у л ь ц. Лестницу, лестницу ищите. Нужно зажечь люстру.

2-й с л у г а. Сию минуту, госпожа советница. Сейчас.

Вспыхивает свет. Из-за кулис с л у г и выдвигают огромный неуклюжий стол. Устанавливают его в центре сцены. Откуда-то появляются стулья. Потом скатерть, приборы. Суетится несколько ф р е й л и н - всё без особого порядка. Наконец, все исчезают. Уходит и ф р а у Ш у л ь ц. И тут же возвращается среди гостей: Г о ф м а н а, Л е м к е, п р и н ц е с с ы, Ш у л ь ц а, которые появляются с разных сторон. Стол сервирован на шесть персон. Место п р и н ц а во главе стола пустует. Все рассаживаются, негромко переговариваясь, разливают в бокалы вино, кладут друг другу закуски - всё очень чинно, неспешно. Ждут п р и н ц а. Наконец он выходит - в шитом золотом мундире, с давешней шпагой на боку. В руке у него свернутый в трубку лист. Легкое волнение за столом. Ш у л ь ц ы косятся на сверток, переглядываются между собой. П р и н ц отодвигает свое кресло, но не садится.

П р и н ц. Господа! Я считаю нужным огласить этот документ (разворачивает лист), ибо его содержание касается всех присутствующих.

Ш у л ь ц ы явно взволнованы: К а р л трет лоб, К л а р а нервно теребит брыжи вечернего платья.

(Читает.) "В преддверии Нового года и по случаю наших именин - Указ. Властью, данной нам, повелеваем: Первое. Утвердить господина Карла Шульца в чине статс-секретаря на весь последующий календарный год с двадцатипроцентной прибавкой жалованья. Второе. Выразить благодарность и вручить денежную премию советнице двора госпоже Кларе Шульц за преданность и самоотверженность. Третье. Освободить согласно его воле господина Эрнста Теодора Амадея Гофмана от занимаемой им должности с сохранением оклада за текущий и последующий месяцы с присовокуплением премии за организацию праздничных торжеств. Выдать всю сумму наличными по первому его требованию. Четвертое. Назначить пенсию господину министру Лемке в размере трех четвертей его оклада с добавочными выплатами средств для поддержания его здоровья. Пятое. Выдать фрейлинам ее высочества поощрительные подарки в виде золотых медальонов для ношения на шее с вставленным внутрь портретом ее высочества. Шестое. Начислить премии слугам двора с изысканием средств на покупку новых мундиров. Седьмое. Во время новогодней ночи раздать гостям, служащим и слугам ценные праздничные призы. Титул. Подпись. Дата". (Подняв взгляд от листа.) Кажется, никого не забыл?

По мере чтения лица присутствующих светлеют, теперь на них едва сдерживаемый восторг.

Г о ф м а н (подняв бокал). Да здравствует принц!

В с е. Да здравствует принц! Здоровье именинника!

Вбегает с л у г а, останавливается на пороге.

С л у г а. Ваше высочество!

П р и н ц (морщась). Что еще?

С л у г а. Ваше высочество! Их преподобие, господин Форш...

П р и н ц е с с а. Что?!

С л у г а. Скончались. Внизу врач и монахи.

Г о ф м а н роняет бокал, вино заливает скатерть. П р и н ц е с с а поднимается и замирает с искаженным от жалости лицом. П р и н ц смотрит вниз, упершись в стол костяшками пальцев. Л е м к е глядит бессмысленно перед собой. Ф р а у Ш у л ь ц всхлипывает, закрывая глаза ладонью. Вдали, за сценой, глухой удар колокола.

Ш у л ь ц. Боже мой! А я так и не отдал ему двадцать талеров!

З а н а в е с

ЭПИЛОГ

Заботы о похоронах отца-францисканца Вальдемара Форша взял на себя монастырь Святых Угодников, получивший щедрую поддержку от принца Вильгельма. Но Гофман не дождался похорон. На следующий день с утра он покинул резиденцию принца, увозя с собой кофр, едва вместивший его новый гардероб, коллекцию трубок и полторы тысячи талеров золотом. В Бамберге он задержался недолго. Была пора возвращаться на службу: рождественские каникулы подходили к концу. Фрау Миш( была здорова. И хотя сам он кашлял, все же решил ехать в Берлин. Простуда не проходила, усугубленная другим его давним недугом. Он вернулся к своей должности члена высшего апелляционного сената при государственном суде - должности, ему ненавистной, - но тотчас слег. Его болезнь совпала с арестом рукописи "Повелителя блох", только что перед тем им оконченной. В ней усмотрели злобную карикатуру на начальство. По специальному приказу короля к протоколу допроса было приложено медицинское свидетельство о тяжком состоянии больного; временами он бредил. К весне болезнь стала отступать. Не вставая с постели, он добился публикации "Повелителя" и окончил "Угловое окно". Лето выдалось бурное, с грозами. 25 июля 1822 года, шесть месяцев спустя после визита в Бамберг, Гофман скончался. Надгробная надпись, по странной иронии, вряд ли понятной самим ее составителям, давала знать, что покойный был равно хорош как поэт, живописец, музыкант и юрист. Другие эпитафии неизвестны.

КОММЕНТАРИИ

С. 6. ...будет и того, что болезнь указана... - Цитата из предисловия к (Герою нашего времени( М.Ю.Лермонтова.

С. 6. ...двор был разбит, словно античный космос... - Согласно античной космологии, мир членился на (топосы( (места); именно этот термин заменял в античной философии категорию пространства.

С. 23. ...пространство делалось безвидно и пусто... - Неточная цитата из Библии, ср.: кн. Бытие, I, 2.

С. 32. Агасфер - Вечный Жид. В качестве литературного персонажа использовался многими авторами как в Европе, так и в России. Обзор легенд об Агасфере см.: Адрианова В.П. К истории легенды о странствующем жиде в старинной русской литературе. // Изв. ОРЯС. - Т.20, кн. 3. - СПб., 1915.

С. 33. ...если верить Блаженному Августину... - Учение Бл. Августина о времени см.: Исповедь, кн. 11, Х - ХХХ.

С. 38. ...персоналист, борец с рабством у культуры. - То есть последователь философии Н.А.Бердяева, рассматривавшего в ряде работ культуру в качестве ограничителя человеческой свободы.

С. 46. Сон разума рождал демонов... - Перифраз названия офорта Франсиска Гойи (Сон разума рождает чудовищ( (1799).

С. 47. Кляйнер мэнч - буквально: (Маленький человек( - название романа М.С.Менделе ((Дос клейне ментшеле(, идиш, 1864-1865), где этим словосочетанием обозначается черт.

С. 49. В начале было дело. - Фраза Фауста в первой части поэмы И.В.Гёте: (Я был опять, как вижу, с толку сбит: / "В начале было Дело" стих гласит( ((Фауст(, пер. Б.Л.Пастернака).

С. 49. (В раю играть мы будем в мяч(. - Неточная цитата из (Университетской поэмы( (1927) В.В.Набокова.

С. 50. Танатос - От греч.(((((((, смерть.

С. 50. Джентльмен Блока подражал (Ворону( По. - См. стихотворение А.А.Блока (Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный...( (1912), а также поэму Э.А.По (Ворон( (1845).

С. 58. Принимает в (Асклепе(... - Асклепий - сын Корониды и Аполлона. Обучился искусству медицины у кентавров, которыми был воспитан, и достиг такого мастерства, что мог не только лечить больных, но и оживлять умерших.

С. 58. Проспект Моруа... - Перу Андре Моруа принадлежит рассказ (Отель "Танатос"( (1929) о специальном заведении для самоубийц.

С. 59. ...редких ~ мифов о граде Бессмертных. - Ср. рассказ Х.Л.Борхеса (Бессмертный( (сб. (Алеф(, 1949).

С. 60. Скрэб - англ. scrub, заросли вечнозеленых жестколистных кустарников в Юго-Западной и Восточной Австралии.

С. 62. Дюркгейм - Эмиль Дюркгейм (1858-1917), французский социолог, посвятивший специальную работу проблеме суицида ((Самоубийство(, 1897).

С. 63. Сульт - имя наполеоновского сподвижника, а также одного из второстепенных персонажей в романе А.С.Грина (Бегущая по волнам( (1928).

С. 65. Феллахи - термин О.Шпенглера для обозначения жителей государства, обыкновенно деклассированных, не заинтересованных в том или ином государственном устройстве (см. его трактат (Закат Европы(, т. 2, 1922).

С. 65. Веблен - Торстейн Веблен (1857-1929), американский социолог и экономист, считавший (буржуазные( классы единственными творцами государственности.

С. 67. ...Зурбаган, Гель-Гью, Лисс. И, кстати, Дагон... - Выдуманные города из произведений А.С.Грина. Дагон упоминается в (Бегущей по волнам( (1928).

С. 70. У По есть рассказ: (Хоп-Фрог(. - В русском переводе (Прыг-Скок(, см.: По Э.А. Полное собрание рассказов. - М., 1970.

С. 70. А вот и моя лягушка... - Игра слов. По-английски фрог (frog) лягушка.

С. 70. Но нам чужд Эразм... - Намек на трактат Эразма Роттердамского (Похвала Глупости( (1511).

С. 71. Автохтон - объект, выпадающий из общего пространственно-временного континуума.

С. 71. Один аргентинец-библиотекарь собрал целый свод...~ Там были Данн, Феопомп, Брэдли, Хинтон... - Намек на Х.Л.Борхеса. Перечисленные имена принадлежат философам и ученым, изучавшим четвертое измерение, проблему обратимости времени и т.п. и упомянутым в связи с этим в различных статьях и новеллах Борхеса.

С. 80. Чартков - герой повести Н.В.Гоголя (Портрет( (1834), продавший душу дьяволу. Роль человеческих глаз в этом произведении подробно разобрана И.Ф.Анненским в его (Книге отражений( (1906).

С. 85. ...человек человеку бревно... - Максима из повести А.М.Ремизова (Крестовые сестры( (1910).

С. 85. (Песочный человек( Гофмана... - Новелла Э.Т.А.Гофмана, входящая в цикл его (Ночных рассказов( (1817).

С. 85. (Метаморфоза( Кафки... - В русском переводе обычно (Превращение( (1912): герой, мелкий чиновник, превращается без всяких причин в огромное насекомое.

С. 102. (Глаза, глаза!( - твердило что-то в нем... - Намек на рассказ Гофмана (Песочный человек(, где инфернальный герой похищает у людей глаза.

С. 103. ... суть Пилатова вопроса... - (Пилат сказал Ему: что есть истина?( (Евангелие от Иоанна, XVIII,38).

С. 108. ...(Войну лягушек и мышей( мог сочинить кто-нибудь кроме Гомера... - Знаменитая пародия на (Илиаду(, которая, несмотря на свое позднее происхождение, долгое время приписывалась Гомеру.

С. 109. Латинский поэт, имя которого поглотило время... - Характерная для Х.Л.Борхеса ссылка на несуществующего автора.

С. 111. P.D.Juhl (Стуттгарт) увидел в случившемся... - Этому автору действительно принадлежит работа, упоминаемая в ссылке.

С. 144. Он хотел рассказать ей про Пригожина и принцип нестабильности... - Имеется в виду теория бельгийского физика Ильи Пригожина. См., например, Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. - М., 1986.

С. 147. ...сверчок поет по ночам под окнами у людей... - Миф о том, что цикады сообщают Музам (кто из людей кому из Муз оказывает почет(, см. в диалоге Платона (Федр(, 259bc.

С. 148. Веранды не было, а был герб... - Скрытая цитата. Ср.: (...один старинный дом... / Украшен был он княжеским гербом;/ Из мрамора волнистого колонны / Кругом теснились чинно...( и далее (М.Ю.Лермонтов. (Сказка для детей(. 1840).

С. 150. Ты знаешь, кто я? Я оса!.. - Закрытые исследования, посвященные феномену смерти, в том числе ее предсказаниям, переселению душ, оживлению покойников и пр., действительно проводились по инициативе Л.П.Берии в 1940-50-х гг. и носили кодовое название (Оса(.

С. 155. Памяти Елисаветы Кульман.- Е.Кульман (1808-1825), рано умершая писательница. Ее сказки не сохранились, за исключением названий, которые и послужили основой приводимых в рассказе. См. о ней: Русские люди. - СПб.; М., 1866. - Т. 1.

С. 159. Я знаю, Мими любит фарфор... - Тема фарфора возникает в рассказе в связи с известным хобби З.Фрейда, собравшего целую коллекцию фарфоровых безделушек и демонстрировавшего их тем из пациентов, кто был особенно откровенен на сеансах психоанализа.

С. 160. ...по смерти Кемаля. - То есть в 1938 г. Мустафа Кемаль первый президент (с 1923) Турецкой республики.

С. 162. ...месть достойна осуждения. ~ Тот, кто мстит, ничего от этого не получит...~ поступки сильнее слов... - Религиозные формулы движения Бахаи.

С. 167. Я сам крайне непрактичен. - В этом абзаце, как и в некоторых других частях рассказа, используется скрытое цитирование ряда фрагментов из книги Н.А.Бердяева (Самопознание( (1946).

С. 168. Принято считать, что философы враждебны технике... - Рассуждение о технике во многих частях совпадает с высказываниями Н.А.Бердяева, в частности с его статьей (Человек и машина( (1933).

С. 171.Устраивались лотереи, аукционы, ~ затевались игры в серсо и в гольф... - Слегка измененная цитата из рассказа С.Моэма (Мистер Всезнайка( (1936).

С. 177. Мы в действительности очень плохо знаем тело другого... Мысль из работы Н.А.Бердяева (Я и мир объектов( (1934).

С. 178. Скромность, ложная скромность, гордость - вечно одно и то же. Это болезнь аргентинцев. - Скрытая цитата из рассказа А.Биоя Касареса ( ( ( ); оттуда же взята и вся история с (раздвоившимся( Моэмом, разумеется, рассказанная на иной лад.

С. 181. ...инспектор Барт (Barthes)... - Намек на знаменитого французского филолога Ролана Барта, отличавшегося подчас в своих работах излишней дотошностью.

С. 183. Есть многое на свете... - Начало знаменитой реплики Гамлета в разговоре с Горацио ((Гамлет(, акт первый , сцена пятая) .

С.183 . Я не поэт, я философ. Я романтик начала ХХ века. - Здесь и далее (кроме финальной фразы) подборка высказываний Н.А.Бердяева о себе в различных книгах, статьях и письмах.

С. 196. Это была история времен краха Жиронды... - Далее вольный пересказ эпизода из романа В.Гюго (Девяносто третий год( (1874).

С. 197 ...запахивая меховой воротник (идеал Мазоха)... - Ср.: Захер-Мазох Л. фон. Венера в мехах. - М., 1992.

С. 197. (Истории человечества( Гельмольта. - Девятитомная (История человечества( под общей редакцией Г.Гельмольта была издана в России в первое десятилетие ХХ в.

С. 198. ...по закону Барта (Fragments d'amour - или это Стендаль?)... - Контаминация названий двух работ Р.Барта и Стендаля.

С. 199. (Shadow(, said he... - дословно: ("Тень!" сказал он(, строка из стихотворения Э.А.По (Эльдорадо( (1949), в русском переводе отсутствующая и замененная фразой (и решился спросить( (пер. М.Донского).

С. 227. ...тут есть магнит и попритягательней... - Неточная цитата из (Гамлета( ( акт третий, сцена вторая).

С. 233. ...в кромешных шапках с ушами... - Меховые шапки являлись одним из необходимых атрибутов так называемых (кромешников( (опричников) Ивана Грозного.

С. 241. Вроде жонглера Богоматери, помнишь, у Франса...- Имеется ввиду рассказ А.Франса (Жонглер Богоматери( (сб. (Перламутровый ларец(, 1892).

С. 252. Сидя на санях... - Знаменитая формула из (Поучений Владимира Мономаха( (1117); означает то же, что фразеологизм (на краю могилы(.

С. 279. (Прощальная повесть(, - отвечал Гоголь... - В своем (Завещании(, входящем в (Выбранные места из переписки с друзьями( (1847), Н.В.Гоголь писал: (Завещаю всем моим соотечественникам... лучшее из всего, что произвело перо мое, завещаю им мое сочинение, под названием "Прощальная повесть"(. Однако судьба этого произведения не известна.

С. 285. Дела плоти известны... - Кис цитирует с пропусками Послание апостола Павла к Галатам, V, 19-21.

С. 290. ... Что-нибудь одно: или Петербург - случайное и эфемерное порождение эпохи... - Контаминация нескольких высказываний В.Г.Белинского из очерка (Петербург и Москва(, вошедшего в альманах (Физиология Петербурга( (1845).

С. 290. ...Лесков - или, может быть, Писемский - видел в железных дорогах звезду (полынь( для русской литературы... - Рассуждение А.Ф.Писемского о влиянии железных дорог на литературу см. в рассказе Н.С.Лескова (Жемчужное ожерелье( (1883). Там, однако, нет речи о (звезде "полыни"(: этот образ из Апокалипсиса был использован Ф.М.Достоевским в романе (Идиот(: персонаж романа Лебедев доказывает, что ("звезда Полынь" в Апокалипсисе, павшая на землю на источники вод, есть... сеть железных дорог(.

С. 294. Мелькнул шпиль (роковой твердыни(... - То есть Петропавловской крепости. Ср.: (Не удостоивая взглядом / Твердыню власти роковой, / Он к крепости стал гордо задом...( (А.С.Пушкин. На картинки к (Евгению Онегину( в (Невском альманахе(. 1829).

С. 294. ...как справедливо заметил По. - В статье (Философия обстановки( (1840) Э.А.По пишет: (Русские вообще не обставляют комнат(.

С. 295. ...они никогда не смеются, как авгуры... - Ср.: (Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока не замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда, посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, по словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились довольные своим вечером( (М.Ю.Лермонтов. (Герой нашего времени(). Авгуры - жрецы-гадатели в древнем Риме.

С. 299. Кокушкин мост!.. Воспеть решаюсь... - Ср.: (Вот перешед чрез мост Кокушкин, / Опершись . . . . . о гранит, / Сам Александр Сергеич Пушкин / С мосьё Онегиным стоит( (А.С.Пушкин. На картинки к (Евгению Онегину( в (Невском альманахе(. 1829).

С. 299. Никто нигде не гомонит. - Скрытая цитата строки Т.Г.Шевченко из поэмы (Причинна( ((Порченая(, укр., 1838) в несколько вольном переводе.

С. 300. Блеснули витрины, зажглись нити ламп. Толпа на троттуарах сгустилась... - Ср.: (Зажгутся нити фонарей, / Блеснут витрины и троттуары...( (Стихотворение А.А.Блока (Петр(, 1904.)

С. 301. ...так и уехала на Пряжку. - Расхожее название Петербургской психиатрической клиники.

С. 302. ...новелла его: (Штос(... - Неоконченная повесть М.Ю.Лермонтова, содержание и замысел финала которой пересказывается далее.

С. 303. ...кубический красный вечер, синяя зима, ~ фламандский мужик с вывернутой рукой... - Неточная цитата из повести Н.В.Гоголя (Портрет( (1834); ср.: (...картины большею частью были писаны масляными красками... Зима с белыми деревьями, совершенно красный вечер, похожий на зарево пожара, фламандский мужик с трубкою и выломанною рукою, похожий более на индейского петуха в манжетах, нежели на человека, - вот их обыкновенные сюжеты(.

С. 305. ...я вспомнил Данте и то место из (Новой жизни(... - (Новая жизнь(, XIV,7. Далее следует вольный пересказ обращенных к герою вопросов, которые в оригинале выглядят так: (Какова цель твоей любви, если не можешь выдержать присутствия твоей дамы? Скажи нам, так как цель такой любви должна быть необычной и небывалой( (XVIII, 3).

С. 306. (Мне бы хотелось съесть ее сердце(... - Ср.: Данте. (Новая жизнь(, III, 5-13.

С. 310. ...в спецлагере в Свири... - Особый лагерь для так называемых (аномалок(, т.е. попросту проституток, которых бюрократизм тридцатых годов рассматривал как (аномальное социальное явление(, невозможное при советской власти.

С. 311. Насилу к полдню рассвело. - Скрытая цитата из (Идиота( Ф.М.Достоевского; ср.: (Было так сыро и туманно, что насилу рассвело( (ч.1, гл. I).

С. 311. Альгаротти - Франческо Альгаротти, автор сочинения (Письма о России( (1739). Именно тут содержится фраза (Петербург есть окно, через которое Россия смотрит на Европу(; популярность этой фразе придал А.С.Пушкин, приведя ее в примечаниях к (Медному всаднику(.

С. 312. ...подлинный Марини... - Адольфо Марини (Magrini), итальянский художник начала ХХ в., автор и иллюстратор книги (Эротика( (1921). Предпочитал изображать зрелые обнаженные тела.

С. 317. ...в голове ее созрел совершенно новый план, о котором читатель узнает в следующей главе. - Неточная цитата последней фразы из повести Н.В.Гоголя (Иван Федорович Шпонька и его тетушка( (1832).

С. 319. ...где я варил по вечерам яишницу, или макароны... - Ср.: (У Гальяни иль Кольони/ Закажи себе в Твери / С пармазаном макарони / Да яишницу свари( (А.С.Пушкин. Письмо С.А.Соболевскому от 9 ноября 1826 г.).

С. 320. Мы все хотим луну. - В рассуждениях Крона использован ряд мыслей из статьи Вяч.Иванова (Древний Ужас( (1909).

С. 321. ...в своей известной новелле Грин... - Речь идет о повести А.С.Грина (Крысолов( (1923-1924).

С. 321. Наконец желанный сон посетил меня, но какой сон! - Скрытая и не совсем точная цитата из повести Н.В.Гоголя (Иван Федорович Шпонька и его тетушка(; в описаниях чудовищ, следующих ниже, использованы также фрагменты из повести (Вий( (1835), не вошедшие в окончательную редакцию.

С. 322. Нам-то лишь бы чаек пить!.. - Намек на известное высказывание героя (Записок из подполья( (1864-1865) Ф.М.Достоевского.

С. 325. На мотив из Жуковского. - Литературная игра. В.А. Жуковский ввел в русскую лирику (кладбищенскую( тему, а также разработал жанр баллады с сюжетом о воскресшем покойнике. Оба этих мотива присутствуют в стихотворении, которое, однако, является в большей мере пародией на (Ворона( и (Улялюм( (1847) Э.А.По.

С. 325. Он будет город свой беречь... - Строка из стихотворения А.А.Блока (Петр( (1904).

С. 333. ...супруга господина Амадея. - Э.Т.А.Гофман женился в 1802 г. на Михалине Рорер-Тшциньской.

С. 335. ...сказка о рогатом зайце. - Ср.: (...князь... больше никогда не высказывал желания выслушать из уст обер-егермейстера удивительно живописный рассказ о рогатом зайце-беляке, которого он (т.е. обер-егермейстер) во время первой своей охотничьей вылазки в лес почему-то никак не мог застрелить...( (Э.Т.А.Гофман. (Житейские воззрения Кота Мурра(, I,1.).

С. 338. ...как радостно созерцать нежную лилию... - Все высказывания Форша в этой сцене пародируют знаменитый цикл фрагментов Новалиса (Вера и Любовь, или Король и Королева( (1797).

С. 344. ...в бытность вашу капельмейстером при покойном князе... - В 1808 г. Гофман был приглашен в резиденцию герцога Баварско-Биркенфельского Вильгельма, где участвовал в концерте, и гофмаршал заверил его, что супруга Пия - сына Вильгельма - герцогиня Амалия Луиза намерена брать у него уроки пения, чего, однако, не произошло. В качестве капельмейстера Гофман работал в Бамберге с 1808 по 1813 г. с перерывами. Двор герцога Вильгельма Гофман сатирически изобразил в (Житейских воззрениях Кота Мурра(, где тот выведен под именем князя Иринея. Подробнее об этом см.: Логинова О.К. Дневники Гофмана // Э.Т.А.Гофман. Крейслериана. Житейские воззрения Кота Мурра. Дневники. - М., 1972. - С. 581-582.